Проект «Сказка – ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок! Сказка Ложь, да в ней — Намек, Кто познает — тем Урок

Аристархов Иван

Цель: п роследить как русский народ через сказки учил детей относиться к старшим.
Задачи:
изучить русские народные сказки;
выявить ситуации, в которые попадали сказочные герои из-за того, что не выполняли правил поведения хорошего тона;
проследить, какими приёмами пользовались составители сказок для того, чтобы научить героев уважительному отношению к старшим;
привлечь внимание одноклассников к этой проблеме.

Скачать:

Предварительный просмотр:

МУНИЦИПАЛЬНОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

«Бушевецкая общеобразовательная начальная школа-детский сад»

Исследовательский проект

тема: «Сказка- ложь, да в ней намек…»

Выполнил :ученик 3 класса

Аристархов Иван

Руководитель:

Гусельникова В.И.

2012год.

1. Вступление,актуальность,область исследования,

Предмет исследования…………………………………………………3

2.Гипотеза,цель,задачи,практическое исследование……..4

3.Практическая часть………………………………………………………5

4.Выводы по результатам исследования…………………………6

5.Общий вывод,перечень литературы…………………………….7

6.Творческие работы детей(рисунки к сказкам)……………..8,9,10

Проект «Сказка – ложь, да в ней намёк...»

• Все ребята нашего класса любят сказки. Раньше нам их читали родители и учитель, а сейчас мы научились читать и сами можем знакомиться с народной мудростью.

Древние традиции нашего народа заложены в русских народных сказках. Недаром говорят: «Сказка – ложь, да в ней намёк – добрым молодцам урок».

Каждая сказка нас учит чему-то. Только надо присмотреться и прислушаться к ней.

Актуальность.

Когда мы пришли в первый класс, многие из моих одноклассников не умели выполнять правила поведения и уважительно относиться к старшим. Но, когда учитель задавал вопрос, все правильно отвечали по поводу правил поведения и хороших манер. Получается, что ответы все давали верные, а поступали не всегда правильно. Если мы обсуждали сказку, всем было интересно работать. Я решил обратиться к сказкам и изучить их.

Область исследования : литература.

Предмет исследования : русские народные сказки.

Взрослые часто просят нас соблюдать правила поведения, уважительно относиться к старшим, не грубить взрослым и друг другу. Особенно их огорчает, как мы ведём себя по отношению к своим родителям, бабушкам, дедушкам, учителям. А ведь эти люди о нас заботятся и стараются дать всё самое лучшее.

Гипотеза.

Я предположил, что, наверно, взрослые не зря просят соблюдать нас правила поведения, уважительно относиться к старшим, не грубить взрослым и друг другу, а русские народные сказки могут научить меня и моих одноклассников отношению к старшим.

Цель : проследить как русский народ через сказки учил детей относиться к старшим.

Задачи:

• изучить русские народные сказки;
• выявить ситуации, в которые попадали сказочные герои из-за того, что не выполняли правил поведения хорошего тона;
• проследить, какими приёмами пользовались составители сказок для того, чтобы научить героев уважительному отношению к старшим;
• привлечь внимание одноклассников к этой проблеме.
• 2 . Я провел практическое исследование на основе русских народных сказок. Сказка - произведение устного народного творчества, повествующее о вымышленых событиях. Сказки бывают волшебные, бытовые, о живот-ных. По образцу народных сказок создавались и литера- турные сказки. Сказка – это произведение, в котором –изо-бражается чудесное, необычное. Раньше передавалось из уст в уста. В сказке есть зачин, присказка и концовка . Народные сказки – самая древняя из форм устного народного творчества отдельного региона, присутствующая у всех народов, такая сказка отражает убеждения, мировоззрения, главные черты национального характера, обличает классовые отношения, одновременно обнажая старинный быт, который зачастую отражается в отдельных произведениях -бытовых сказках. Но не всякая выдумка становится сказкой. Из поколения в поколение передаётся лишь то, что было важно для людей. Сказки выражали мудрость своего народа, его стремления, мечты.

• 3. Практическая часть. В ходе исследования я работал над русскими народными сказками. В русской народной сказке «Гуси-лебеди» девочка не послушала, что ей наказывали отец с матерью, и её братец попал в беду. Но девочка не расте-рялась и побежала искать братца. По дороге она встречает яблоню, печку, речку с кисельными берегами. Когда девочка обращалась к этим персонажам без уважения, никто не хотел ей помочь. А когда она стала обращаться ласково и уважительно : печка – матушка, речка –матушка , все девочке помогли. Родителей девочка называет батюшка и матушка. Даже к злой бабе-Яге обращается вежливо. В этой сказке девочке помогли упорство, трудолюбие и вежливое обращение. В сказке «Колобок» герой сбежал от бабы и деда не зная, что его ждут большие опасности. Вся история Колобка закончилась тем, что его съела хитрая лиса. Непослушание колобка привело его к гибели. Попала в опасность и Машенька из сказки «Маша и медведь», когда не послушала старших и отстала от подружек. В этой сказке Машенька тоже очень ласково и вежливо называет свих родных бабушкой и дедушкой. Девочке помогли выбраться из сложной ситуации смекалка и трудолюбие. В сказке «Морской царь и Василиса Премудрая» Иван Царевич сначала обругал старую женщину, которая встретилась ему по пути. А потом призадумался: «За что я обругал старуху? Дай ворочу её; старые люди хитры и догадливы! Авось, что доброе скажет». После этого Иван –Царевич уже обращается к старушке по -другому.«И не стал ворочать старушку:- Воротись, бабушка, да прости моё слово глупое! Ведь я с досады вымолвил.» Такое поведение помогло Царевичу в его поисках. В сказке «Каша из топора» солдат обращается к старой женщине «Здравствуй, божья старушка!» Хоть старуха и была вредная, но солдат не грубил ей, потому, что она была старше его и заслуживала уважения. В сказке «Морозко» девушка, которая была терпелива и вежлива с Морозом,получила в награду соболью шубу, золото, серебро и короб с богатыми подарками. Пять раз спрашивал Морозко Красную девицу, дедову дочку:- Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?
• 4. А девушка хоть и замерзла сильно, даже окостеневать стала. Чуть языком шевелит. А отвечает вежливо и ласково:- Тепло, Морозушко, тепло, батюшка.- Ой,тепло, голубчик, Морозушко! Здесь мы видим как награждалось в сказках кротость и уважительное отношение любой, даже самой тяжёлой, ситуации. В сказке «Снегурушка и лиса» Снегуруш-ка обращается к медведю и говорит ему:- Как мне, медведь- батюшка, не плакать? А лисичку называет лиса - Олисава. В сказке «Финист –ясный сокол», когда отец спрашивает у дочерей:- Что вам дочки купить, чем порадовать? Старшие дочери отвечают:- Купи по полушалку…А младшая дочь обращается по –другому:- Купи мне, батюшка, пёрышко… Да и сам крестьянин, когда разговаривает со стареньким старичком обращается к нему вежливо и с уважением.- Здравствуй, дедушка! Младшая дочь была самой любимой у батюшки за свою кротость и послушный характер.

5.В результате исследования я выяснил:

• в большинстве русских народных сказок встречаются ситуации, из которых добрые молодцы, то есть мы – читатели можем получить урок;
• в русских народных сказках непослушание родителям или взрослым наказывалось, а терпение и послушность вознаграждались;
• герой получал помощь только тогда, когда он вежливо обращался за ней и многим героям пришлось проходить целые испытания чтобы понять это;
• обращение к родителям и старшим людям было уважительным и ласковым: батюшка, матушка, бабушка, дедушка, божья старушка, старенький старичок, к родным – сестрица, братец;
• главным в сказках был труд, с помощью которого герои выходили из сложных ситуаций.

Вывод:

Всё-таки моё предположение подтвердилось: взрослые не зря беспокоятся о нас и не разрешают нам грубить, вредничать и лениться. Они хотят научить нас уму-разуму. Ведь тот, кто в детстве не научится, потом намучится. А сказки, написанные много-много лет назад, помогают нам это понять.

В классе я познакомил ребят со своим исследованием и продолжаю изучать русские народные сказки.

• 6. Литература: 1. Русские народные сказки:» Гуси-лебеди», «Колобок», »Маша и медведь», «Морской царь и Василиса Премудрая», «Каша из топора», «Морозко»,»Финист-Ясный сокол» Интерактивный ресурс. Словарь Википедия. http://ru.wikipedia 3. Интерактивный ресурс. Русские писатели и поэты. Словарь литературоведческих терминов.

- А почему сказка есть «ложь», а не «обман» или «неправда»? Смысл у этих слов, вроде бы, одинаков. Или нет?
- Давай разберёмся. Есть такое важное слово «КАЗЪ » (каз). Означает оно жизнь (устои, обычаи), завещенные нам Предками нашими: «К ак А сы (Боги) З аповедали (аббревиатура)». А что заповедали? Как жить в ладу со своей совестью, коя есть весть Божья.
Когда же мы словами начинаем глаголить (говорить) о прошлой жизни, что получится?
- СКАЗ ?
- Да, то есть показ образа прошлого через слово. С ловом Каз . А у слов «рас-сказ », «раз-сказ », как думаешь, одинаковые образа или нет?

Должны быть разные. Написание отличается.
- Так и есть.
Меняется в слове буква - меняется образ (смысл) слова.
Это основное правило.

По-славянски «рас » - чистый, белый, светлый. Поэтому рассказ -«чистый сказ», то есть, сказана чистая правда (достоверная информация). Что такое «раз » - нам известно. Следовательно, разсказ - «сказано единый раз (раз сказ ано)». Разовая информация, не всегда достоверная.

Слово «сказка » также является одной из форм сказа. Она не «быль », не «былина », которые рассказывают о том, что было когда-то на самом деле. Сказка же - это разсказ , в котором обязательно присутствует некий «намёк » на достоверность. Приведи примеры из народных сказок.

Деда, а что есть «ложь» тогда?
- «ЛОЖЬ » читается по - древнерусски так: ложе . Почему так, узнаешь на следующих уроках. Ложе - это ровная поверхность , на которой лежали. Отсюда образ: ложь - поверхностная , неполная, искажённая информация о чём-либо. В ней есть доля (намёк) правды , но не вся правда. О чём мы с тобой и говорили.

«Неправда » - не наша (чужая) правда .
«Кривда » - правда не из нашего мира (крив ые до роги).
«ПравДа » - изначальная мудрость, данная Богами – Истины и Порядки мира Прав и.

Вопросы :
1. Вспомни слова с корнем «каз » и попытайся понять смысл образа.
2. Чем отличается быль от сказки?
3. Что есть правда, неправда, кривда и ложь?

Было у царя три сына...

Нет, это не из этой оперы. Точнее, не совсем из этой.
То есть у царя, действительно, было три сына, только был он не царём, а всё же королём. Разница, конечно, не велика, но звучит всё же получше...

Ладно. Так вот, было у короля три сына. Жены не было - третьи роды сильно подорвали её здоровье, и не прошло и пары месяцев, как Королёва скончалась. В горе родитель изливал всю свою отцовскую любовь на детишек, (господа извращенцы изыдите! Всё пристойно, и за рамки родственных чувств не выходило!)
Старшеньким-то ничего, они к тому времени худо-бедно, но как личности были покрепче. А вот младшенький...
Мда...
Но пока не об этом.
Правил король в богатом, процветающем и, как ни странно, довольно мирном государстве. Соседи, коих было аж шесть сопредельных королевств, окружавших его настоящим кольцом, проблем не доставляли, на чужие земли не зарились. Возможно, потому, что у самих пока проблемы были.
В общем, тут как в песне:

В краю средь гор и цветущих долин
Текла река, исчезая в дали.
Прекрасней не было страны,
Где рождались баллады и сны...

Шли годы, сезоны сменялись друг за другом, рождались, взрослели, старели и умирали люди. Состарился и король. Он ещё не умирал, но начал подумывать о том, что трон-то надо бы кому-то да оставить. Благо выбор был богатым - целых три Наследника. И все мальчики.
Парни крепкие, здоровые, с головой дружащие, в особых прегрешениях и распутном поведении не замечены. Что даже немного напрягало...
Согласитесь, не каждое королевство может таким выбором похвастаться.
И вот здесь и возникла загвоздка, кого выбрать?
У каждого сына были сильные и слабые стороны, свои интересы и увлечения, да и по возрасту, разница была довольно большой: в четыре, восемь и двенадцать лет, соответственно.
Правильно было бы, конечно, выбрать старшего-первенца, но король хотел, чтобы его место занял достойнейший. Любил он всех детей и желал им только счастья, но как сделать выбор не знал.
Шли дни. Король думал. И, наконец, придумал...

В дорогу звал глас таинственных гор...
Три сына там покидали свой дом...
Один был горд, второй - упрям,
А третий был сердцем смирён.

Да-да, решил папаша сплавить своих детишек (хотя в случае старшего это был уже здоровенный лоб) в путешествие по соседним странам. Опыта набраться, на других посмотреть, да себя показать.
По идее, в этом путешествии должны были сильнее проявиться их таланты, а так как они отправлялись в одиночку, то (от стресса очевидно) и развиться.
Перед отъездом родитель не преминул проехаться деткам по ушам в своей любимой манере о долге, чести и любви. На последнее он особо упирал, так как считал данное качество самым важным.

Слова отца были грусти полны:
«В любви моей вы росли как цветы.
Что ждёт вас там в чужих краях?
Да хранит вас молитва моя!»

В общем, что-то из разряда: "Сохраните богатства души и любви нескончаемый свет!"
Непонятно, правда, с чего он решил, что детки у него выросли сущими фиалками, но суть не в этом.
Детки родителя выслушали, и как велит традиция, приказа свалить из дома в мир реальный и жестокий не нарушили. Правда, напутственную речь из всех троих слушал только младший. Старшие из того возраста, когда можно было капать им на мозги такой моралью, уже выросли.
Собрали они немного вещичек, взяли чуток деньжат на первое время и рано утром, когда солнце только задумывалось о том, чтобы подниматься, разошлись в три разные стороны.
Времени им на путешествие было дано не много, ни мало, а целых три года...
Минули они быстро, и у каждого оказались насыщенными. Много всего было: и радости, и слёз, и счастья, и горя.
Пришло время возвращаться домой.

Прошли года, затерялись вдали...
В краю средь гор и цветущих долин
Встречал отец своих детей
После долгих разлук и скорбей.

Первыми ко двору явились старшие. Оно и не мудрено, на конях всяко быстрее, чем пешочком шкандыбать с границы.
Отец детишкам обрадовался. Да, и время его уже подходило к концу.
Встретив сыновей, отец велел им держать ответ - кто чем занимался, кто чем прославился, и вообще, как жили?
По привычке, не иначе, начал старший. Ещё в детстве сей сын короля выбрал для себя путь воина. В своё время он зачитывался жизнеописанием своего прадеда, что жил во времена войн с другими королевствами. Тот лично вёл свои войска в атаку, сражался в первых рядах и вообще прослыл человеком храбрым, справедливым, но жёстким, иногда даже жестоким.

И первый сын возвратился домой:
«Гордись, отец! Я - великий герой!
Вся власть моя - и в этом суть:
На крови я построил свой путь!»

Звучало всё это, конечно, не так пафосно, но суть передана верно.
За три года собрал он не маленький отряд воинов, стал там уважаем и гонял бандитов, да лихой люд. Гонял так, что настигая, выживших не оставлял, руководствуясь правилом, что "хороший враг - мёртвый враг", а врагов "за спиной не оставлять. Особенно хороших врагов".
Совесть его по этому поводу не особо мучила, проклятия родственников убитых, нёсшиеся ему в след, он игнорировал, будто не слышал, оставаясь при мнении, что те сами виноваты - не фиг было грабить, насиловать и убивать мирных жителей.
Поднявших на него руку с оружием и желанием убить он никогда не оставлял в живых, не смотрел ни на возраст, ни на пол. Потому врагов живых, по крайней мере, и активных у него не было.
При этом у него была честь, и он руководствовался кодексом воина.

Второй принёс золотые дары:
«Смотри, отец! Я могу все миры
Купить-продать, и слёзы всех
Превратить в серебро и успех!»

Кого в качестве примера для подражания избрал этот сын, он никогда не распространялся. Но деньги он зарабатывать действительно умел. Причём буквально из всего.
К чести второго брата, он не занимался зарабатыванием денег ради денег и не опускался до откровенного рейдерства. Однако всех своих конкурентов он давил без жалости и не занимался альтруизмом.
В смысле, он, конечно, мог построить приют и выделить на него деньги, но только столько, сколько было нужно впритык. Всех просителей-нищих он слал взашей (если они не работали).

И звучало в ответ
Эхо горных вершин:
«Разменяли богатство души
Ради славы и блеска монет!»

В общем, детки за означенные три года хорошо поработали и чего-то да в жизни добились. Как на это ни посмотри.
Правда, родитель ими оказался не доволен. Не известно, чего конкретно он ожидал от этих двоих, но надежд они его не оправдали от слова совсем.
Не сказать, что это для них стало сюрпризом.
В общем, как бы то ни было, а оставалось дождаться только младшего брата. И, как ни странно, дождались.

А третий сын на коленях стоял:
«Прости, отец, я великим не стал...
Смирённым был, врагов прощал...»

Явившейся братец, к великому удивлению старших, не смог добиться ничего путного, хотя оба они отдавали должное и его мозгам, и силе. Был он похож на бродягу, отчасти. Но папаша рассказом сына остался доволен. Наверное, на старости лет маразм его стал более прогрессивным.

Отец с теплотой отвечал:
«Душа твоя и добра и чиста,
И пусть богат ты и знатен не стал,
Но ты хранил любовь мою -
Я тебе свой престол отдаю!»

Сказать, что старшие удивились, означает промолчать. Чего им стоило удержаться от известного вращательного движения пальцем у виска, знают только Боги. Но возникать они, к удивлению придворных, весь этот цирк наблюдавших, они не стали. То ли от того, что к отцу уважение испытывали, то ли ещё от чего-то, но решение Короля приняли. И даже на коронацию остались.
И, как и положено в счастливых сказках:

И звучало в ответ
Эхо горных вершин:
«Кроток сердцем и духом смирён
Верный сын унаследовал трон!»

Хорошая сказка, правда? Но кто задумывается о том, что случается после таких вот сказок?
А случается разное.
В этом случае, дальнейшее развитие событий отложилось на долгие годы.
После коронации младшего принца старый король вскоре умер, а старшие братья покинули королевство.
За прошедшие года вне родительского дома они, несмотря на всю их мрачную Славу, научились ценить свободу. Заодно это освобождало их от необходимости выслушивать каждый день от новоявленного короля лекции на тему любви и чистоты души, а так же о том, что их образ жизни не верен. К их великому несчастью, братец перенял любовь отца ездить по ушам.
Коронованный же принц стал править. Что и говорить, народ его любил по началу. У того всегда можно было попросить денег, тот всегда был готов помочь. Он всегда миловал заключённых, приговорённых к смертной казни, и отпускал на свободу тех, чьи преступления были "незначительны". То, что от подобного очень быстро истощается казна, было замечено не сразу.
Но и здесь был найден выход.
Король решил сократить некоторые отделы армии. Например, такие, как тайная полиция, заведённая ещё при его прапрадеде, он уменьшил содержание войск на границах - ведь соседи у них мирные.
В общем выкрутился.
Тем временем "мирные соседи", наконец, разобрались со своими проблемами и обратили свой взор на процветающего товарища...
Всё началось с одиночных рейдов и прорывов на границах. Не встретив серьёзного сопротивления, соседи начали наглеть.
Не прошло и года, как королевство лишилось трети своих владений. В городах начался расцвет преступности, показал свои зубы в некоторых районах голод.
Тогда на пороге замка Короля, впервые, за без малого, пятнадцать лет появились его старшие братья. Они предложили помощь. И вопреки своим репутациям даже не просили ничего взамен.
Но младший брат отказался.
Ему не понравилась идея старшего брата о принудительном наборе в армию рекрутов, а о повышении налогов от среднего брата он и слышать не хотел. Младший выгнал старших. И те ушли. Они предложили выход, но их не услышали, кто они такие, чтобы пытаться переубедить короля? Больше о них никогда не слышали.
А король всё ещё надеялся на переговоры с агрессорами. Те на переговоры не шли. У соседних королевств было перенаселение и им нужны были новые земли.
Прошёл ещё год, и столица королевства была взята.
Король убит...
Возможно, согласись король на предложение братьев, этого бы не случилось. Возможно, руководствуйся прошлый король реальными фактами, а не своими мечтами об идеальном наследнике, всё было иначе. Но всё случилось так, как случилось.
Младший сын сел на трон и королевство пало...

Было у царя три сына:
Старший сильный был детина,
Средний умный и худой,
Младший добрый и смешной.
Выбирая на престол -
Младшему отдал он трон.
Старших не спросил ни разу,
Те подались его указу.
Руководствовался чем?
Не понятно. Да и хрен!
Результат-то стал плачевный -
Королевство сын похерил,
Развалил и сам погиб!
Вот и думай, и решай,
Что к чему сам выбирай.
Сказка эта, может, ложь,
Да намёк в ней всё же тот ж:
Выбирая на престол -
Руководствуйся умом!

Сказка – ложь, да в ней – намек...

В чем же мораль сей басни? Что это, очередная попытка запугать Адам Адамыча мрачными перспективами, которыми будто бы чревато развитие кибернетики, предпринятая злокозненным врагом кибернетического прогресса?

Очевидно, нет, ибо, во-первых, автор этих строк всецело за кибернетический, как, впрочем, и любой другой, прогресс, а во-вторых, можно было бы, наверное, измыслить кошмар и покошмарнее, хотя и нелегко состязаться здесь с десятками талантливых писателей-фантастов, усердно разрабатывающих в последние годы подобный сюжет. Дело, впрочем, вовсе даже и не в кибернетике. Известная фантастическая драма Карела Чапека «РУР», по ходу действия которой армия бездушных «роботов» поднимает восстание против человечества и одерживает над ним полную победу, была написана задолго до того, как мир вообще услышал про кибернетику. А еще раньше поэт М. Волошин написал такие строки:

Как нет изобретателя, который,

Чертя машину, ею не мечтал

Облагодетельствовать человека,

Так нет машины, не принесшей в мир

Тягчайшей нищеты

И новых видов рабства...

Односторонняя оценка машины поэтом не случайна. Ведь горький опыт давно – и до, и независимо от всякой кибернетики – научил людей, что любое гениальное открытие, любое изобретение и техническое новшество могут быть одинаково успешно использованы и на благо человеку, и во вред ему.

«Открытие цепных атомных реакций, – писал Альберт Эйнштейн, – так же мало грозит человечеству уничтожением, как изобретение спичек; нужно только сделать все для устранения возможности злоупотребления этим средством... Освобождение атомной энергии не создает новой проблемы, но делает более настоятельным разрешение старой проблемы». То же самое можно повторить и по отношению к кибернетике. Так что страхи перед опасностями, которыми грозит человеку «машина», обязаны своим возникновением вовсе не кибернетике как таковой. Кибернетическая техника в этом отношении ровно ничем не отличается от любой другой техники, и даже просто от привязанного к палке булыжника, с помощью которого наши малоразвитые предки могли одинаково хорошо и добывать себе пропитание, и проламывать череп ближнему.

Поэтому вовсе не «влияние некоторых фантастических сочинений» порождает у людей опасения перед возможными последствиями развития техники и вовсе не «бессмысленная психологическая рутина» мешает им предаваться розовому оптимизму по поводу обещаний осчастливить мир изобретением машины умнее и сильнее любого живого человека. У таких опасений куда более резонные основания. Просто-напросто люди, живущие на нашей грешной земле, понимают, что кроме добрых намерений изобретателей существует еще и упрямая действительность – реальное человеческое общество (социалистическая и капиталистическая системы с их противоположными интересами и устремлениями), вынужденное решать вполне реальные, а не фантастические проблемы.

Речь, следовательно, идет вовсе не о том, чтобы запугивать людей грядущими кибернетическими или какими-нибудь еще техническими чудищами, и не о том, что может, а чего не может кибернетика. Допустим, что она может сделать все, чего мы от нее пожелаем получить. Тем более важно подумать и как можно точнее сформулировать, чего именно мы от нее хотим, чтобы потом не рвать на себе волосы и не говорить, что нас неправильно поняли.

И постараемся по мере сил оставаться на почве твердо установленных фактов, избегая рассуждать о том, что «может быть», а «чего не может быть никогда». Будем рассуждать о том, что есть.

А есть – человек, способный, плохо ли, хорошо ли, мыслить. И есть машина, мыслить пока что не умеющая. И есть проблема «Человек – Машина», которую можно решать и которая действительно решается нынче на земном шаре по-разному и в теории, и на практике. Решается, само собой понятно, людьми – с помощью или без помощи машин. Проблема, которую кибернетическая техника не только не снимает с повестки дня, но даже ставит еще острее.

Человек, имея дело с машиной, в действительности имеет дело с другим человеком, с ее создателем и хозяином, и Машина – только посредник между людьми. Проблема «Человек – Машина», если покопаться в ней чуть поглубже, оказывается на поверку проблемой отношения Человека к Человеку, или, как выразился бы философ старой закалки, проблемой отношения Человека к самому себе, хотя отношения и не прямого, а «опосредствованного» через Машину.

До этой истины люди докопались, однако, не сразу. Вначале им казалось, что беды и разорение причиняет им именно Машина, и понадобилось ее разломать, чтобы убедиться, что за ни в чем не повинной машиной прятался «машинист» – такой же человек, как и они сами, – ее собственник, ее хозяин, Правда, урок отсюда извлекли далеко не все, и наивное представление о Машине, как о злодее, сохранялось еще столетия. И даже до сих пор многие люди проклинают Машину – «Демона Машинерии», – вместо того чтобы разглядеть сквозь грозный и непроницаемый для невооруженного глаза образ лицо своего подлинного врага. Так возник миф о Машине-злодее, о Машине-демоне, о Машине – враге человечества. Миф, который имеет и своих присяжных философов, и своих бардов. Уже цитированный нами поэт восклицал:

Машина победила человека:

Был нужен раб, чтоб вытирать ей пот,

Чтоб умащать промежности елеем,

Кормить углем и принимать помет.

И стали ей тогда необходимы

Кишащий сгусток мускулов и воль,

Воспитанный в голодной дисциплине,

И жадный хам, продешевивший дух

За радости комфорта и мещанства...

Если бы поэт дожил до наших дней, он, наверное, очень сильно удивился бы, услыхав, как люди спорят о том, поднимет или не поднимет Машина грядущего бунт против Человека, сможет она его поработить или не сможет... Зачем же ей поднимать бунт против Человека, когда она уже давным-давно превратила его в своего жалкого раба и лакея? Вопрос для поэта составляла как раз обратная перспектива: сможет или не сможет Человек сбросить с себя ярмо позорного рабства? Сможет ли он когда-нибудь стать умнее и сильнее Машины? Или будет деградировать и далее, а Машина – становиться все совершеннее, эффективнее и оптимальнее, все хитрее и могущественнее?

Что ответил бы кибернетик поэту?

Он, вероятно, стал бы здесь на нашу сторону и стал бы доказывать, что вовсе не Машина сама по себе превращает одного Человека в Раба, воспитанного в голодной дисциплине, а другого – в Жадного Хама, продавшего свое человеческое достоинство за радости комфорта и мещанства; что Раба эксплуатирует вовсе не Машина, а именно Жадный Хам с помощью машин, что виной всему – не бездушная и бесчеловечная Машина, а бездушие и бесчеловечность отношений Человека к Человеку, внутри которых Машина и в самом деле выступает как орудие выжимания пота и крови из живого человека. Он стал бы доказывать вместе с нами, что надо не проклинать и ломать Машину, а надо изменить способ отношений Человека к Человеку, который превращает одного в безмозглого раба при машине, а другого – в бездушного, хотя и неглупого, жадного хама-лакея, на свой лад прислуживающего Машине, хотя и думающего, что Машина служит ему...

Тут кибернетик, конечно, был бы прав против поэта. Но он вынужден был бы тем самым признать, что, если говорить не о туманных перспективах грядущего, а о том, что есть, поэт нарисовал очень верный и очень страшный образ, описал совершенно реальное положение вещей, хотя объяснил его в своем описании превратно... Ведь в науке, называемой «политическая экономия», этот образ имеет свой точный эквивалент.

«Жадный Хам» называется в ней «владельцем капитала», «собственником средств производства», а «раб, воспитанный в голодной дисциплине», определяется как «владелец рабочей силы», как «наемный рабочий». Машина и тут и там называется одинаково.

Однако политическая экономия объясняет, а не просто описывает фактическое положение вещей. Она показывает, какая именно сила превращает одного человека в раба, а другого – в хама при Машине. Не Машина, не сила Машины. Сила Рынка, сила стихии купли-продажи, то есть такого способа отношений человека к человеку, где живую плоть человека можно продавать и покупать, одалживать и брать в долг как любую другую «вещь» – как кочан капусты, токарный станок, киловатт электроэнергии или тонну урановой руды. Сила стихии товарно-денежных отношений, где человек не только может, но и вынужден продавать самого себя, силу своих рук и своего мозга другому человеку, хотя бы и на время, а не на всю жизнь, как в далекую пору рабовладения.

Политическая экономия ясно показала, что если Человек продает себя, свой мозг, свои руки и все остальные органы своего тела за деньги или за вещи другому человеку, то он неизбежно становится Рабом этих денег и вещей, а поскольку они принадлежат другому человеку, то – через вещи – лакеем этого другого человека. А тогда, в итоге, получается уже совершенно логично и неизбежно та самая картина, которую нарисовал поэт. В обществе, где господствует частная собственность, Человек становится полным Рабом вещей, живой труд попадает в подчинение труду «мертвому», «овеществленному» в виде золотых монет, в виде домов, никелированных холодильников, нейлоновых подштанников, чугунных колес, медных проводов, германиевых полупроводников, бешено крутящихся лент конвейеров, недреманных очей телевизоров, – словом, всех тех мудреных и немудреных устройств, которые только может изобрести человеческий гений...

И получается, что уже не Человек трудится с помощью Машины, а, наоборот, Машина работает с помощью Человека. Не Машина служит ему, а он прислуживает Машине. Не Человек использует Машину, ее силу и мощь, а Машина использует Человека, потребляя его живую плоть точно так же, как и любое другое сырье, а энергию его рук, мозга и нервов – точно так же, как она потребляет электроэнергию или энергию расщепленного атома.

Но ведь Машина-то остается Машиной и даже делается все более совершенной, эффективной и оптимальной, все более хитроумной и могущественной, а Человек все больше и больше утрачивает от своих человеческих достоинств, передавая свои способности, одну за другой, Машине... Над этим постоянно бьется инженерная мысль.

Машина тем самым все больше и больше превращает Человека в свое «говорящее орудие», в недостающую деталь своего механизма и заставляет его – как и все другие детали – работать на полную катушку, на износ, до изнеможения. И поскольку тысячи и тысячи отдельных машин связаны единством технологического процесса в одну грандиозную Большую Машину, а Человек прислуживает лишь отдельному, частному звену Машинерии, постольку он реально (а вовсе не в фантазии) играет роль «частичной детали частичной машины».

Иными словами, проблема состоит в том, чтобы Человеку возвратить утраченную им власть над миром машин, чтобы превратить Человека в умного и сильного Господина и Хозяина всего созданного им грандиозного, хитроумного и могучего механизма современного машинного производства, чтобы Человека сделать умнее и сильнее, чем Машина.

Почему мы пишем здесь Человек и Машина с заглавной буквы? Не потому, что обозначаем этими терминами некоторые «определения», сконструированные нами теоретические образы, отражающие то одинаковое, то абстрактно-общее, чем характеризуется каждый отдельный человек и каждая отдельная машина. Нет, Человек здесь – реальное современное человечество, то есть вся совокупность живых людей в их взаимных отношениях друг к другу, – совокупность общественных отношений, завязавшихся между ними по поводу производства. А Машина с большой буквы – опять-таки вся совокупность созданных цивилизацией машин и механизмов, включая сюда даже и буржуазную государственную машину.

В этом смысле «сделать Человека умнее и сильнее Машины» – означает прежде всего разумно реорганизовать все взаимоотношения человека с человеком, преобразовать общественные отношения между живыми людьми, между классами, изменить способ отношений Человека к самому себе.

А эта проблема – отнюдь не морально-психологическая, какой она иногда кажется, тем более – не техническая. Это, как показала политическая экономия, проблема разделения труда, классовых противоположностей, проблема распределения между людьми деятельных функций и способностей, необходимых для того, чтобы Большая Машина современного производства работала ритмично, без кризисных срывов, без трагических неисправностей, в результате которых она вдруг начинает производить бедствия вместо благодеяний...

Здесь, и только здесь – в сфере взаимных отношений между Человеком и Человеком, завязывающихся по поводу и вокруг Машины, – лежит ключ к решению проблемы, которая на первый взгляд кажется проблемой «Человек – Машина», то есть проблемой отношения Человека к чему-то другому (к Машине), а не «к самому себе», если воспользоваться опять тем же старым философским оборотом речи.

Но тут мы сразу же сталкиваемся с возражением, продиктованным со стороны того самого мифического представления, которое кратко и образно выражено поэтом, – со стороны мифа о Машине-дьяволе. Не надо попусту пытаться изменить отношения Человека к Человеку, завязавшиеся вокруг Машины, не надо производить революцию в сфере общественных отношений, в сфере разделения труда, говорят нам современные буржуазные сторонники этого мифа, это, дескать, ровно ничего не изменит, и даже попросту невозможно. Почему? Да потому, что Машина по природе своей такова, так уж она устроена, что люди вынуждены – если они хотят пустить ее в ход – поделить между собою обязанности по ее обслуживанию именно так, как они и были некогда поделены. А именно: один человек вынужден занять при ней место и должность «раба, воспитанного в голодной дисциплине», а другой – должность «Жадного Хама». Такого «разделения труда» требует, дескать, техническое устройство Машины. Машина-де требует, чтобы одни люди стали «управителями», а другие – «управляемыми», требует, чтобы умственный труд осуществляли одни, а физический – другие. Она тем самым настоятельно требует, чтобы одни люди весь день и всю жизнь работали «головой», а другие – «руками», и чтобы они постоянно тренировали только нужные для этого органы своей живой индивидуальности, развивали бы их, забыв о прочих органах.

Поэтому, дескать, именно Машина превращает одного человека в «мыслящий мозг» (руки и ноги которого – необязательный придаток), другого – в сплошные бицепсы, вовсе и не требующие развитого мозга. Третьего она превращает в Глазеющий Глаз, четвертого – в Слышащее Ухо, пятого – в Вынюхивающий Нос, и так далее и тому подобное. И само собою понятно, что Мыслящий Мозг на паучьих ножках будет исполнять при Машине свои обязанности тем эффективнее и оптимальнее, чем меньше он будет отвлекаться на другие, вовсе не требующиеся интересами его узкой специальности, занятия. То же самое обязаны делать и Глаз, и Ухо, и Нос, и Руки, которым тоже было бы полезно поделить свои обязанности между Правой и Левой, а затем перейти к еще более дробной специализации по линии Мизинца и Указательного, и так далее.

Поэтому, полагают сторонники упомянутого мифического представления, профессиональный кретинизм, связанный с максимальным развитием в живом человеке лишь одной, узкоспециализированной способности и соответствующего ей органа тела, – вовсе не беда и не проклятие Машинного Мира, а Идеал и Добродетель. А тот факт, что все остальные органы живой индивидуальности, которыми наградила каждого человека Матушка Природа, остаются недоразвитыми и даже могут вовсе отсохнуть, атрофироваться, сделаться чем-то вроде аппендикса, – нас волновать не должен. Это – нравится нам или не нравится – неизбежная плата за эффективность и оптимальность функционирования Большой Машины... Тот факт, что каждый живой человек рожден с мозгом, с руками, с глазами, ушами и прочими органами, – просто-напросто показатель неразумной расточительности Безмозглой Природы, ненаучности конструкции человеческого организма, так сказать, архитектурное излишество...

И надо признать, что логика такой позиции совершенно железная, математически-строгая, неумолимая и последовательная. Раз приняты основная предпосылка и аксиома, то все остальное может спокойно вывести любая современная Электронно-Вычислительная Машина. Каковы же предпосылка и аксиома такого мышления?

Представление, согласно которому Машина – Большая Машина, как совокупность всех существующих и могущих появиться машин и машинок – есть высшая цель, то есть самоцель истории развития человеческой цивилизации, науки и техники, теории и практики. А Человек – живой человек, индивидуум – только средство, только живое говорящее орудие, с помощью которого осуществляется эта великая всепоглощающая цель. Средство, более или менее пригодное для осуществления цели, и не более.

В философии такая позиция с некоторых пор получила наименование – технократическая идеология .

Что же она такое? Результат простого недомыслия? Бездушная теоретическая конструкция нравственно-неразвитого интеллекта?

Увы, нет. Если бы это было так, то к приведенным рассуждениям можно было бы относиться с иронией. К сожалению, технократическая идеология – совершенно точное логически-теоретическое отражение существующей еще на земном шаре практики, теоретический рефлекс действительной формы отношений между Человеком и Человеком, той самой формы, которую человечество либо радикально преобразует, либо, если и не погибнет, то докатится до гораздо более кошмарных бедствий, чем все те, которые ему уже довелось испытать, гораздо более страшных, чем все ужасы, изобретенные авторами фантастических повестей и романов, ибо они будут реальными, а не воображаемыми. Ведь Освенцим и Хиросима – образы гораздо более страшные, чем любые пугательные фантазии, предназначенные для чтения в уютной квартире.

Машинное производство, превратившееся в самоцель, ставшее «производством ради производства», к сожалению, вовсе не фантазия, не жупел, придуманный хулителями технического прогресса. Это – реальный принцип организации реального производства материальной жизни людей, называемой в науке КАПИТАЛИЗМОМ, принцип организации системы отношений Человека к Человеку, основанный на законах Рынка, на законах купли-продажи, на законе стоимости , как той высшей меры ценности и любой вещи, и любого человека, с помощью которой определяется «выгодность» или «невыгодность», «эффективность» или «неэффективность» всего на свете, будь то Машина, ее продукт или Человек. Для господствующего класса в этом обществе весь смысл деятельности заключен в погоне за прибавочной стоимостью. А тогда и на человека приходится смотреть точно так же, как на банку ваксы, прокатный стан, кочан капусты или барана, – смотреть с точки зрения ответа на вопрос: «Сколько стоит?», чтобы потом решать, куда выгоднее вкладывать деньги и усилия, – в живого человека (то есть в его образование, здоровье, в условия его быта и развития), или же – в железо, полупроводники, счетно-вычислительные машины, чтобы получить поскорее максимальный эффект в виде «продукта», то есть в виде вещей, измеряемых опять-таки в тех же самых единицах, все той же мерой стоимости – деньгами: долларами, фунтами или лирами.

Политическая экономия доказала, что пока отношения человека к человеку «опосредствуются» и устанавливаются через «свободный» Рынок, через игру рыночных цен, до тех пор в мире будет господствовать нелепый принцип «производства ради производства», а живой человек будет играть незавидную роль детали этого производства.

И до тех самых пор «наиболее выгодным и оптимальным» способом использования Человека в процессе Машинного Производства останется его использование в качестве «частичной детали частичной машины», в качестве Мыслящего Мозга на паучьих ножках и с паучьими ручками и даже вовсе без них, в качестве Безмозглой Руки, Подслушивающего Уха, Бегающих Ног и тому подобных кошмарных образов. Иными словами, до тех самых пор наиболее выгодным и эффективным способом «использования» Человека в процессе Машинного Производства останется его использование в виде максимально узкого (и потому максимально «совершенного» в своем роде) профессионала, в виде пожизненного лакея или в виде пожизненного математика, в виде чиновника узкоспециализированного ведомства или в виде логика...

Об этом-то и пытались мы рассказать в нашей сказке. Так что сказка – совсем не про Машину, будь то кибернетическая, докибернетическая или сверхкибернетическая. Она – про Человека, хотя Человеку в этом сказочном мире вовсе места и нет. И все-таки именно он является главным (и даже единственным) действующим лицом, роль которого исполняют машины, распределившие между собой отдельные функции и гримасы изображаемого ими персонажа.

Машины, правда, могут про это обстоятельство забыть, несмотря на их удивительно совершенные запоминающие устройства, могут вообразить, что они играют самих себя, и только самих себя, и что разыгрывается вся трагедия Машинного Производства ради самого Машинного Производства. Могут и среди людей найтись такие, которые впадут в ту же самую машинную иллюзию. «Человеки», которые вместо того, чтобы на Машину смотреть глазами Человека и видеть в ней средство и орудие Человеческой Разумной Воли, станут на Человека взирать с точки зрения интересов Машины, Глазеющими Глазами Машины, и видеть поэтому в нем не живого человеческого индивида, создателя и творца всего машинного мира, выпустившего – увы – бразды управления машинным миром из своих слабых рук, а всего-навсего одну из возможных машин, лишь деталь машинного мира.

Так что если сказка показалась заслуживающей внимания, если в этой главе удалось показать, что мораль в басне есть, что кроме лжи сказка содержит в себе все-таки еще и намек, и что намек относится к весьма серьезным вещам, то придется пуститься в более продолжительное и, может быть, не такое веселое плавание по морям и волнам научно-теоретической терминологии.

И поскольку басня наша, в отличие от большинства басен, имеет в виду не отдельные бросающиеся в глаза недостатки, а представляет собой попытку разобраться в проблеме принципиальных недостатков и достоинств Человека с большой буквы и Машины с большой буквы, постольку, в отличие от обычных басен, где мораль прекрасно умещается в одну строчку, в один афоризм, мораль окажется здесь – увы – гораздо длиннее текста самой басни. Соблюсти законы жанра тут не удастся.