ЛИТЕРАТУРА ПОЗДНЕГО ПРОСВЕЩЕНИЯ. СЕНТИМЕНТАЛИЗМ
Период позднего Просвещения в Англии приходится на 60- 80-е годы XVIII в. Характерные явления в литературе этого времени - сентиментализм и предромантизм.
Зарождение сентиментализма (от слова sentiment - чувство) относится к 30-40-м годам XVIII в. Его ранние ростки проявились в поэзии Джеймса Томсона и Эдуарда Юнга. В 50-е годы широкую известность завоевали стихотворения Томаса Грея. В 60-70-е годы сентиментализм, представленный творчеством Оливера Голдсмита и Лоренса Стерна, оформляется в литературное направление. Название «сентиментализм» укрепилось после появления в 1768 г. романа Стерна «Сентиментальное путешествие».
Сентиментализм явился реакцией на рационализм Просвещения. Сентименталисты противопоставляют разуму выдвигаемый ими культ чувства.
Подобная реакция в различных формах ее проявления обоснована конкретно-историческими условиями развития капитализма не только в Англии, но и в других странах Западной Европы. Однако родиной сентиментализма стала именно Англия. Это объясняется тем, что в Англии противоречия капитализма проявились острее и раньше, чем где бы то ни было.
Последствия английской буржуазной революции и промышленного переворота обнаружили несостоятельность просветительских иллюзий относительно буржуазного общества и установленных в нем порядков. Сама жизнь, бедственное положение народных масс, повсеместное обнищание крестьянства, огораживание общинных земель и вызванные им последствия опровергали оптимистические надежды просветителей на буржуазный строй как наиболее разумный, устойчивый и совершенный. Таковы были социальные предпосылки возникновения сентиментализма.
Сентименталисты выступили с критикой буржуазных порядков. В этом отношении сентиментализм был шагом вперед в развитии просветительской идеологии. Критикуя буржуазные отношения, сентименталисты, как и все просветители, выступали и против пережитков феодализма. Однако их критика отличалась очевидной ограниченностью и противоречивостью, что проявилось в непонимании ими исторической закономерности развития капитализма и в патриархально-утопическом характере их идеалов. В силу этого сентиментальная критика капитализма не могла быть подлинно действенной. Культ чувства и сострадания оказывался явно недостаточным в столкновении с социальным злом. Но при всем этом сентименталистам был свойствен демократизм, глубокое и искреннее
Эпоха Просвещения
сочувствие простому человеку, интерес к его внутреннему миру, к его чувствам и переживаниям.
Своими философскими корнями сентиментализм связан с субъективным идеализмом. В XVIII в. в Англии это философское направление было наиболее полно представлено трудами Беркли и Юма.
В начале XVIII в. в «Трактате о началах человеческого знания» ирландский епископ Джордж Беркли выступил с отрицанием существования материи и единственной воспринимаемой человеком реальностью объявил ощущения («идеи»). Кризис просветительской веры в возможности человеческого разума отразился и в труде Дэвида Юма «Исследование о человеческом разуме». Исследуя структуру и природу человеческого познания, Юм развивает мысль о том, что в процессе восприятия самым сильным и значимым является первичное ощущение.
Английский сентиментализм во многом близок теориям Беркли и Юма. Субъективизм, неверие в возможность познания мира, недоверие к разуму и противопоставление ему чувства, интерес
к ощущениям и самому процессу восприятия - все это свойственно
и поэзии, и художественной прозе сентиментализма.
Настроения и ориентация писателей-сентименталистов не были едиными. Одни из них, горячо сочувствуя бедствиям народа, живо откликались на запросы реальной действительности и выступали с резкой критикой существующих порядков (Голдсмит, Грей, Крабб, Стерн); другие искали в религии и мистике возможность уйти от жизни с ее противоречиями и насущными требованиями (Эдуард Юнг).
Отказ от рационализма просветительской литературы ранних периодов и культ чувства определили особенности поэтики сентиментализма. Она складывалась как реакция на нормативность эстетики классицизма и рассудочность просветительского реализма. Сентименталисты стремились воздействовать на чувства читателей, вызвать сочувствие и жалость. Они рисовали идиллические картины сельской жизни, восторгались красотой природы, оплакивая ее гибель под воздействием буржуазной цивилизации. Они стремились к эмоциональной насыщенности, к простоте и непосредственности
В романе английского сентиментализма (прежде всего в творчестве Стерна) человек изображен в его противоречивости и сложности; его «природа» лишена той определенности и преобладающей «господствующей страсти», которые декларировались Драйденом и другими писателями классицизма. В отличие от них, а также и в полемике с эстетическими принципами Филдинга сентименталисты выступают против требований соразмерности и гармонии. Они не стремятся к изображению общего, к изображению «вида»;
их интересует неповторимое, конкретное, частное во всей его прихотливой и неожиданной сложности. В передаче чувств сентименталисты с вниманием относятся к их оттенкам, переходам, к их движению и развитию. В связи с этим важное значение приобретают оттенки слов и интонация, помогающие передать многогранность чувства. Произведениям сентименталистов свойственна лирическая проникновенность.
В литературе раннего сентиментализма (30-50-е годы) основное, место принадлежит лирическим жанрам. В 60-е годы ведущее место занимает роман, во многом отличающийся не только от романа Филдинга и Смоллета, но и от романа Ричардсона, которого сами сентименталисты признавали своим предшественником. Сентименталисты отказались от рационалистического изображения чувств, свойственного Ричардсону. Их романам чужда и та широта изображения жизни, которая характерна для Филдинга и Смоллета. «Роман большой дороги» сменился романом более узким и камерным по своему характеру, но вместе с тем более глубоко изображающим диалектику чувств. На смену путешествиям по дорогам жизни пришло «Сентиментальное путешествие»; рассказ о жизни и приключениях героя сменился повествованием о его жизни и мнениях. Многогранная и тонкая ирония Стерна, юмор Голдсмита сочетаются со свойственным им мастерством изображения психологии.
В становлении сентиментализма_клк литературного направления важная роль принадлежит поэзии ^ Поэзия раннего сентиментализма в Англии представлена творчеством Джеймса Томсона, Эдуарда Юнга и Томаса Грея.
Основные темы сентиментальной поэзии - тема природы и тема сйерти. Обращение к ним связано со стремлением поэтов оградить себя от буржуазной цивилизации, которую они воспринимают как величайшее зло. Сентименталисты воспевают уединение на лоне природы, тишину лесов и полей, кладбищенский сумрак и молчание могил. Лирический герой их произведений - углубленный в свои думы отшельник, предпочитающий одиночество и меланхолические размышления о бренности бытия и суетности жизни. Настойчивое обращение к теме смерти, представления о потустороннем мире как единственной реальности породили большое количество произведений, объединенных понятием «кладбищенская поэзия». Ее создателями в Англии выступили Юнг и Грей.
Грнтимштяльная ж??зия имеет по._др?им у1 "р -("1 "ву лирический Характер. Недовольство буржуазной действительностью выливается не в решительный протест, а в неприятие жизни, ведет не к действию, а к созерцанию. Наиболее излюбленным жанром становится элегия; ода утрачивает в творчестве сентименталистов присущую ей гражданственность звучания; поэма наполняется религиозно-ди- дактическим содержанием. Поэт сосредоточен на изображении своего внутреннего мира и интимных переживаний.
Эпоха Просвещения
Одним из наиболее ранних образцов сентиментальной поэзии в Англии явилась поэма Джеймса Томсона (James Thomson, 1700- 1748) «Времена года» (The Seasons, 1726-1730). Это описательнодидактическое по своему характеру произведение состоит из четырех частей.
Уже само обращение к природе имело принципиальное значение: оно было воспринято как одна из важнейших деклараций сентиментализма, хотя Томсон идет лишь по пути описания картин природы, не создавая лирически окрашенного пейзажа и не передавая сложной гаммы чувств лирического героя. В этом отношении Томсон еще не порывает полностью с классицизмом. Он рисует обобщенные картины лета, зимы, весны и осени, фиксируя наиболее характерные приметы каждого времени года. Однако именно Томсон обратил внимание на красоту лесов и полей, поражающих богатством цветовых оттенков, на безбрежный простор равнин и чарующую прелесть лугов. В его поэме прозвучал призыв:
Уйти в себя от праздных толп людских, Чтобы парить над суетностью мира, И попирать порок своей пятою...
И слиться с тишиной в безгласной роще. (Перевод М. В. Талова)
На фоне природы в идиллически-приукрашенном виде изображается в поэме жизнь крестьян. Картины природы чередуются с сентиментально-слащавыми описаниями сельских работ и веселых празднеств поселян. Суровые условия жизни, тяжелый труд крестьян, социальные противоречия не получили отражения во «Временах года». Поэма завершается гимном творцу, создавшему гармонию вселенной и направляющему «таинственный круговорот» времени. Поэма написана белым стихом. Эта свободная метрическая форма получила широкое распространение в поэзии сентиментализма.
Если у Томсона религиозные мотивы имеют пантеистическую окраску и поэт воспевает слияние с природой как возможность обретения «божественной гармонии», то в творчестве Эдуарда Юнга (Edward Young, 1683-1765) преобладают пессимистические настроения и религиозно-мистические мотивы. Ранняя поэзия Юнга связана с искусством классицизма. Как вполне оригинальный поэт он выступил на склоне лет, завоевав известность своей рели- гиозно-дидактической поэмой «Жалоба, или Ночные думы о жизни, смерти и бессмертии» (The Complaint, or Night Thoughts on Life, Death and Immortality, 1745).
Поэма состоит из девяти песен. Ее содержание составляют размышления о недолговечности и бренности человеческой жизни
Джеймс Томсон. Эдуард Юнг. Томас Грей
и защита идеи бессмертия души. Мысль о бессмертии, по мнению Юнга, - единственное утешение для человека, удел которого на земле - страдания.
Эдуард Юнг - один из создателей «кладбищенской поэзии». Юнг воспевает кладбищенскую тишину и уединение среди могил; лежащие в склепах мертвецы, освобожденные «от оков реальной жизни», представляются ему счастливцами по сравнению с обреченными на страдания живыми людьми. Поэт блуждает по кладбищу, среди могильных плит, находя утешение в «безмолвье мертвом» и «глубоком мраке». Поэма написана с большим эмоциональным пафосом.
Юнг выступил и как теоретик сентиментализма. В трактате «Предположения об оригинальных сочинениях» (1759) он развивает мысль о несовершенстве разума и, обращаясь к вопросам поэтического искусства, выдвигает в качестве необходимых для истинного поэта следующие требования: оригинальность (т. е. подражание природе), гармоничность («гармония, также как и красноречие, входит в сущность поэзии») и нравственность, непременным условием которой он считает «чистоту сердца».
Значительной фигурой раннего сентиментализма является Томас Грей (Thomas Gray, 1716-1771). Грей получил классическое образование в Итоне и Кембридже и начал свой творческий путь переводами античных поэтов и созданием стихотворений на латинском языке. Он много путешествовал, побывал во Франции, Швейцарии и Италии. Большую часть своей жизни он провел в Кембридже, всецело отдавшись литературной деятельности, изучению истории английской поэзии и средневековой архитектуры. Большое влияние на Грея оказала поэзия Мильтона, особенно его лирические произведения и ранняя поэма «II Penseroso».
Грей писал оды и лирические стихотворения, воспевающие красоту природы, наполненные раздумьями о прошлом и будущем Англии, о судьбах и назначении поэзии (ода «О шествии поэзии» - The Progress of Poesy, 1759). Грей отмечает облагораживающее воздействие поэзии на человека и общество.
Произведением, принесшим Грею широкую известность, была его «Элегия, написанная на сельском кладбище» (An Elegy Written in a Country Churchyard, 1751), являющаяся наиболее ярким образцом сентиментальной «кладбищенской поэзии». В отличие от Юнга, у Грея арсенал художественных средств и образов служит выражению не столько религиозно-мистических настроений, сколько демократических симпатий и взглядов. Рассуждения о бренности жизни имеют у него не самодовлеющее значение. Они сочетаютсяс демократическим пафосом, с прославлением красоты трудовой жизни крестьян. Простых тружеников Грей противопоставляет богатым и знатным, чья жизнь основана на лжи, преступлениях, лицемерии и жестокости.
Эпоха Просвещения
«Элегия» начинается описанием спускающегося на землю ночного сумрака.
В туманном сумраке окрестность исчезает...
Повсюду тишина; повсюду мертвый сон. (Перевод В. А. Жуковского)
Поэт бродит по сельскому кладбищу, всматриваясь в надписи на могильных плитах:
Здесь праотцы села, в гробах уединенных Навеки затворясь, сном непробудным спят.
Основную часть «Элегии» составляют размышления поэта о судьбах усопших. Он вспоминает об их жизни, наполненной каждодневным трудом («как часто их серпы златую ниву жали, и плуг их побеждал упорные поля»), и скромных радостях и осуждает «наперсников фортуны», которые презирают бедняков. В «Элегии» развивается мысль о том, что тяжелые условия жизни и невозможность приобщиться к знаниям не позволили простым людям проявить заложенные в них способности. Из тех, кто покоится под скромными надгробиями сельского кладбища, могли бы выйти великие ученые, полководцы и поэты.
Но просвещенья храм, воздвигнутый веками, Угрюмою судьбой для них был затворен, Их рок обременил убожества цепями, Их гений строгою нуждою умерщвлен.
В «Элегии» создан лирический образ поэта; Грей запечатлел в нем свойственные сентименталистам представления о подлинно поэтической натуре. Поэт изображен как человек, «чувствительный душою» и «кроткий сердцем», погруженный в меланхолическую задумчивость, любящий уединение на лоне природы.
Прискорбный, сумрачный, с главою наклоненной Он часто уходил в дубраву слезы лить, Как странник, родины, друзей, всего лишенный, Которому ничем души не усладить.
«Элегия» Грея получила широкое распространение за пределами Англии и вызвала много подражаний. Русский читатель познакомился с ней в самом начале XIX в. (1801 г.) в переводе В. А. Жуковского.
Дальнейшее развитие английской сентиментальной поэзии относится к эпохе 60-70-х годов. На этом этапе она представлена творчеством Оливера Голдсмита, Уильяма Каупера (William Cowper, 1731-1800), Джорджа Крабба (George Crabb, 1754-1832) и характеризуется углублением темы социальных противоречий буржуазного общества. Сентиментальные иллюзии и идиллическое изображение сельской жизни, хотя они и не были изжиты полностью,
Оливер Голдсмит
сменяются правдивыми картинами реальной действительности. Характерным в этом отношении является творчество Голдсмита.
Оливер Голдсмит (Oliver Goldsmith, 1728-1774) родился в Ирландии в семье священника. Он учился в колледже св. Троицы
в Дублине, слушал лекции в университетах Эдинбурга, Лондона
и Лейдена. Голдсмит занимался медициной, юриспруденцией и филологией, но из-за материальной нужды университетского курса не закончил. Предпринятое пешком путешествие по Франции, Германии и Италии обогатило его впечатлениями и расширило круг жизненных представлений. За свою жизнь Голдсмит сменил
1758), писал статьи для журнала «Ежемесячное обозрение» и других периодических изданий. Голдсмит написал две комедии - «Добродушный» (The Good-Natur"d Man, 1768) и «Она унижается, чтобы победить, или Ночь ошибок» (She Stoops to Conquer, or the Mistakes of a Night, 1773). Его перу принадлежит ряд биографий и «Исследование о состоянии словесных наук в Европе» (An Enquiry into the Present State of Polite Learning in Europe, 1759). В историю английской литературы Голдсмит вошел как автор поэм «Путешественник» (The Traveller, or a Prospect of Society, 1764), «Покинутая деревня» (The Deserted Village, 1770) и романа «Векфильдский священник» (The Vicar of Wakefield, 1766).
Поэма «Покинутая деревня», продолжая линию сентиментальной поэзии середины XVIII в., обогащает ее остротой и силой звучания социальной темы. Голдсмит обращается к насущной проблеме эпохи. Разорение английских деревень заставило многих крестьян покидать родные места и в поисках заработка отправляться в город. Об одной из таких покинутых и опустевших деревень, названной в поэме Обурн, и рассказывает Голдсмит.
Прошлое Обурна описано в идиллических тонах. Воспоминания о мирном благополучии прошедших лет поэт связывает с воспоминаниями о днях своего детства.
О сладостный Обурн! Как здесь я счастлив был! Какие прелести во всем я находил!
(Перевод В. А. Жуковского)
Возникает характерный для сентиментальной поэзии пейзаж: тихие тенистые дубравы, крытые соломой хижины, крылатые мельницы, журчание ручья, деревянная скамья под ветвями старого развесистого дуба и церковь на холме. Полевые работы чередуются с веселыми сельскими праздниками, когда водят хороводы, соревнуются в стрельбе из лука, смеются и шутят. Но все это исчезло.
Эпоха Просвещения
Где вы, луга, цветущий рай?
Где игры поселян, весельем оживленных?
Где счастье? Где любовь? Исчезло все - их нет!..
Поля стали добычей запустенья, дома разрушены, «в пустыню обращен природы пышный сад!». Мертвая тишина опустевших мест прерывается лишь пронзительным криком цапли и печальным стоном чибиса. С глубокой скорбью поэт пишет о судьбах тех, кто «отчужден от родины своей» и скитается на чужбине. Он с гневом говорит о корыстолюбивых хищниках, которые «под грудами богатства своего» погребли счастье и скромное благополучие жителей Обурна.
Обличения Голдсмита имеют большую силу обобщения. Уже не только Обурн, а образ всей сельской Англии возникает в его поэме. Однако критику буржуазной цивилизации Голдсмит ведет с позиций сентиментализма. Скорбя о прошлом «благословенного Обурна», он идеализирует его.
Крупнейшее произведение Голдсмита- роман «Векфильдский
Священник». Голдсмит продолжает традиции просветительского романа",~но он представляет их на новом этапе развития английской литературы - в период сентиментализма. Голдсмитом учтен опыт Филдинга и Смоллета, однако его «Векфильдский священник» соединяет черты просветительского реализма с сентиментальной идиллией; критика социальной несправедливости сочетается с идеализацией патриархальной жизни; острота жизненных конфликтов, не выливаясь в сатирические обличения, смягчается иронией.
В «Векфильдском священнике» семейно-бытовая тема переплетается с социальной. Вышедший на несколько лет раньше «Покинутой деревни» роман Голдсмита представляет собой более развернутую и конкретизированную в художественных образах вариацию той же темы бедственного положения сельской Англии. На этот раз эта тема раскрывается в истории злоключений семьи сельского пастора Примроза, ставшего жертвой произвола сквайра Торнхилла.
Жизнь с ее противоречиями и несправедливостью врывается
в мирное идиллическое существование наивных и честных людей
и разрушает его. Пастор Примроз - олицетворение подлинной человечности, доброты, трудолюбия и бескорыстия. Он показан как благородный, доверчивый и простодушный чудак, имеющий твердые моральные принципы, но оказывающийся беспомощным при столкновении с обманом и злом. Многие годы жизнь его семьи не омрачалась никакими невзгодами. Но, неосмотрительно доверив свое состояние купцу, который обанкротился, Примроз разорился. Семье пришлось покинуть обжитой дом и переселиться на новое место. Приходит бедность, но Примроз не унывает и призывает детей смириться и в скромной доле обрести душевный покой.
Лоренс Стерн
Названия многих глав романа имеют декларативно-дидакти- ческий характер. Как поучение звучит, например, название четвертой главы: «Даже при самом скромном достатке возможно счастье, ибо оно заложено в нас самих и не зависит от внешних обстоятельств». Дальнейшее развитие событий опровергает это прекраснодушное утверждение.
Название двадцать восьмой главы романа звучит уже следующим образом: «В этой жизни счастье зависит не столько от добродетели, сколько от умения жить». Жизнь заставляет героев убедиться в том, что провидение не считает нужным заботиться о справедливом распределении земных благ. И все же финал романа благополучен: зло наказано, добродетель торжествует. Добрым гением семьи оказывается помещик Уильям Торнхилл, дядюшка сквайра Торнхилла. Этот добродетельный и эксцентричный джентльмен улаживает все дела и восстанавливает справедливость. История венчается счастливыми свадьбами и всеобщей радостью.
Однако в романе Голдсмита проявилась не только ограниченность сентиментализма. В нем отражены демократические взгляды писателя, искренне сочувствующего тяжелому положению простого народа. Нельзя не отметить и того обстоятельства, что автор романа, глубоко симпатизируя своему герою, не сливается с ним полностью. Это подтверждается характером иронии Голдсмита, позволяющей обнаружить очевидные слабости Примроза.
Лоренс Стерн
(Laurence Sterne, 1713-1768)
ворчество Лоренса Стерна венчает и завершает развитие английского сентиментализма и подготавливает почву для романтизма и критического реализма XIX в.
В развитии литературного процесса творчество Стерна знаменует собой переходную эпоху от XVIII в. к XIX, от эстетики классицизма и просветительского реализма к новым явлениям и открытиям в области литературы последующего столетия. Очень точно значение Стерна определил Гете: «ни в чем не является он образцом, но все предвосхищает и пробуждает».
Рамки сентиментализма были тесны Стерну. Глубокий интерес к миру чувств сочетается у него с разрушительной иронией. Язвительно: сатирический смех приходит в столкновение и вступает в противоречие со свойственной сентиментализму чувствительностью. С полным основанием Стерна называют создателем сенти-
Эпоха Просвещения
ментально-юмористического романа Ч Смех Стерна перекликается с сатирой Свифта. Вольтер называл Стерна «вторым английским Рабле», считая первым «английским Рабле» Свифта.
Психологизм творчества Стерна способствовал обновлению романа. Этот процесс обновления был невозможен без достижений
и открытий предшественников Стерна. Однако его эстетика и его творчество развивались в непрекращающейся полемике с Ричардсоном, Филдингом, Смоллетом. Он спорит с ними по вопросу о человеческой природе и принципах ее изображения в романе. При этом он бросает вызов не только романистам, но и философам, моралистам
и эстетикам эпохи Просвещения.
Стерн выступает против рационализма просветителей, против стремления изучать и изображать «человека вообще», против отвлеченных рассуждений и твердо установленных правил. Стерн не доверяет идее разумности мира и человека. Он во всем сомневается, все подвергает анализу. Предметом своего анализа он делает человеческую натуру, объектом изображения - сложный мир человеческих чувств и эмоций. С не меньшим энтузиазмом углубляется он в самоанализ. Субъективно-лирическое начало занимает в его романах важное место. Наблюдения и исследования Стерна в своем конечном итоге ведут к мысли не только о неразумности и пошлости буржуазного бытия, но и о его бессмысленности. И в этом отношении творчество Стерна наносит удар просветительской идеологии.
Лоренс Стерн был сыном офицера. После окончания Кембриджского университета он принял духовный сан и стал священником в небольшой деревушке близ Йорка. Здесь он прожил более двадцати лет и переехал в Лондон, уже завоевав литературное признание. Непродолжительное участие в политической жизни на стороне партии вигов убедило Стерна в беспринципности действий парламентариев и породило в нем неприязнь к борьбе парламентских группировок.
В начале 60-х годов Стерн совершил путешествие по Франции
и Италии. Во Франции он познакомился с Дидро, Гольбахом и другими энциклопедистами. Умер Стерн в Лондоне от туберкулеза.
Литературное наследие Стерна невелико. Оно включает всего два романа, каждый из которых не является полностью законченным. Первый роман - «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена» (The Life and Opinions of Tristram Shandy, Gentleman, 1760- 1767), второй - «Сентиментальное путешествие по Франции и Италии» (A Sentimental Journey Through France and Italy, 1768).
Ингер А Г
Оливер Голдсмит
Оливер Голдсмит
Если бы английским литераторам, современникам Оливера Голдсмита, дано было узнать, что 250-летие со дня рождения их незадачливого собрата по перу будет отмечено в далекой России выходом книги его сочинений, они бы, без сомнения, немало тому подивились. Ведь настоящее признание пришло к нему, в сущности, только после его безвременной кончины; лишь тогда современники стали сознавать, каким глубоким, тонким, изящным и удивительно разносторонним талантом он обладал и сколь многим обязана ему английская литература.
В латинской эпитафии, которую сочинил глава английского литературного Олимпа, выдающийся лексикограф и критик доктор Сэмюел Джонсон, среди прочего говорилось, что Голдсмит "...вряд ли оставил какой-либо род литературы незатронутым и украшал все, что затрагивал". Слова эти в высшей степени справедливы. Голдсмит и в самом деле обнаружил едва ли не одинаковую одаренность в драме, лирике, эпосе и журналистике.
Он оставил прекрасные образцы чрезвычайно популярного в ту пору жанра короткого журнального очерка - эссе, хотя обращался к нему только в начале своего творческого пути. Именно в этом не скованном никакими правилами жанре, в котором так свободно проявляются индивидуальные склонности и вкусы автора, а мысли поясняются примерами из жизни, истории и литературы и где так необходима краткость, невымученность и афористическая отточенность языка, сложился стиль прозы Голдсмита, гибкой и артистичной. Из 123-х таких очерков составилась его первая значительная книга - "Гражданин мира, или Письма китайца" (1762), замысел которой сродни "Персидским письмам" Монтескье.
В конце жизни он попробовал свои силы в комедии и успел написать лишь две пьесы, но одна из них - "Ночь ошибок" - по справедливости считается наряду со "Школой злословия" Шеридана лучшей английской комедией XVIII века. Его поэтическое наследие очень невелико (благодаря этой книге советские читатели впервые получают возможность так полно с ним познакомиться), но поэма "Покинутая деревня" была вскоре причислена к классике, а без некоторых его стихотворений до сих пор не обходятся антологии и хрестоматии английской поэзии. Наконец, он написал только один роман, но это - "Векфилдский священник". А ведь, кроме того, его перу принадлежат биографии, исторические труды, рецензии и обзоры литературных новинок и многое другое.
Доктор Джонсон заметил как-то, что это было "растение, которое слишком поздно расцвело". Однако подобное случалось и с другими, но о Голдсмите нельзя сказать избитой, но столь необходимой художнику фразы: однажды утром он проснулся знаменитым. После публикации поэмы "Путник" (1764) к нему пришла известность, многие находили его талантливым, и произведения его перепечатывались, и притом не однажды, но тот же "Векфилдский священник" четыре года пролежал у издателя, прежде чем тот отважился его напечатать, а "Ночь ошибок" почиталась некоторыми литераторами чересчур низменной и вульгарной. Мнение этих людей выразил без обиняков Орас Уолпол, объявивший, что муза Голдсмита, по-видимому, "притащилась с Саутверкского рынка и извозила свой подол в грязи до самых колен".
Но если пренебрежительное и даже презрительное отношение аристократа Уолпола вполне понятно, то куда труднее понять, как тот же Джонсон мог считать, что у Голдсмита не было определенных установившихся суждений ни об одном предмете и что "когда он не держал в руке пера, то не было на свете человека глупее его, а когда он писал, то не было - умнее". Джонсону вторит известный английский портретист того времени и один из друзей Голдсмита сэр Джошуа Рейнолдс, уверявший, что писатель был невежествен и пускался в рассуждения о вещах, в которых мало смыслил, что, находясь в обществе, он во что бы то ни стало стремился обратить на себя внимание и готов был ради этого чуть ли не стоять на голове. Чего же тогда было ожидать от людей не столь проницательных?
Чудачества и в самом деле случались, и слабости, и мотовство при постоянной нищете. Он мог на минуту дать волю пришедшей в голову фантазии, не по средствам и вычурно вырядиться или проявить неожиданную для такого скромного и застенчивого человека заносчивость и дерзость в обращении именно с высокомерными людьми. Но стоит заглянуть в его письма - и тогда начинаешь понимать, что это было следствием тщетных попыток приспособиться к окружающей среде, жить как все, что Голдсмиту постоянно приходилось насиловать себя и что его эскапады - не что иное, как попытки спасти свое человеческое достоинство.
При внимательном взгляде на портрет писателя кисти Рейнолдса нельзя не заметить, что художник тщетно старался придать его фигуре импозантность, как он это делал обычно, и сообщить лицу выражение степенной и в то же время поэтической задумчивости - отсутствие светского лоска и тем более "породы" сразу же бросается в глаза. Однако за этой неказистой внешностью скрывался человек с очень определенной жизненной позицией и чрезвычайно ясными этическими и эстетическими взглядами, приобретенными не в часы академических занятий, а в буквальном смысле слова выстраданными за годы голодной бродяжнической юности и столь же голодные годы изнуряющей литературной поденщины.
Сын бедного многодетного священника из ирландской деревушки, Голдсмит отнюдь не был баловнем судьбы. Учился он сначала в сельской школе, а потом в колледже Св. Троицы в Дублине. Учился плохо, и его считали тупицей. Фантазер и непоседа, робкий и впечатлительный, он тяготился царившими там серостью и мертвечиной, а также грубостью и жестокостью своих наставников. Не имея средств, чтобы платить за обучение, он, согласно правилам, должен был прислуживать богатым студентам, снося при этом их насмешки и презрение; не удивительно, что он мечтал бежать оттуда хоть в Америку. После того, как он с грехом пополам закончил колледж, родственники несколько раз собирали для него деньги, пытаясь определить его к какому-нибудь месту, или отправляли учиться, но, не добравшись до цели и промотав деньги, он возвращался обратно без вещей и без лошади. Постепенно за ним утвердилась репутация непутевого сумасброда, а о его "чудачествах" и "странностях" стали складываться легенды, тогда как он просто не умел жить как все, сообразуясь с велениями здравого смысла. Благоразумие никогда не принадлежало к числу его добродетелей - ведь он был поэт.
А жил он в прозаическую и суровую эпоху, получившую название "промышленного переворота". На глазах исчезала сельская Англия: менялся пейзаж страны и вместо живописных, хотя и убогих хижин арендаторов и батраков возникали казарменного вида фабричные постройки и дымили фабричные трубы. Исчезал устойчивый, давний крестьянский жизненный уклад, который хотя и был связан с повседневным тяжелым трудом и не всегда обеспечивал даже самые насущные нужды, но все же создавал иллюзию известной самостоятельности. Крестьянин жил на земле отцов и дедов, он был звеном в этой непрерывной череде и умирал с сознанием, что прожил жизнь в соответствии с заветами предков. И пусть это был застойный, замкнутый мирок с ограниченными представлениями, но человек ощущал себя членом определенной группы - сельской общины с ее традициями. Здесь вся его жизнь была на виду, он мог пользоваться здесь уважением и сознавать свою индивидуальную значимость в этом устойчивом микромире.
О́ливер Го́лдсмит (англ. Oliver Goldsmith; 10 ноября 1730 - 4 апреля 1774) - английский прозаик, поэт и драматург ирландского происхождения, яркий представитель сентиментализма.
Биография
Сын священника. В 1749 г. окончил Тринити-колледж в Дублине, пытался продолжить медицинское образование в Эдинбурге. Не получив диплома, самопровозглашенный «доктор Голдсмит» отправился в путешествие по Европе, откуда в 1756 г. прибыл в Лондон без гроша за душой и устроился помощником аптекаря. Его публицистические очерки в большом количестве печатались в лондонской прессе, однако среди множества начинающих авторов Голдсмита выгодно выделяли изящество и лёгкость слога.
Социально-бытовые очерки с сатирическим подтекстом «Гражданин мира, или Письма китайского философа, проживающего в Лондоне, своим друзьям на Востоке» (1762) принесли ему славу и позволили войти в кружок интеллектуалов во главе с Сэмюэлом Джонсоном, Эдмундом Берком и Джошуа Рейнольдсом. В 1764 г. компания основала собственный клуб, среди девяти членов-основателей которого числился и Голдсмит. В том же году большой резонанс получила его поэма «Путешественник», сопоставляющая национальные обычаи и степень удовлетворенности жизнью в различных уголках Европы.
Привычка жить на широкую ногу втянула Голдсмита в долги, и он был вынужден зарабатывать составлением компилятивных историй Греции, Рима и Англии. В 1766 г. он решился опубликовать написанный четырьмя годами ранее сентиментально-мелодраматический роман «Векфильдский священник», живоописующий гонения добродетельного священника помещиком на фоне идеализированной сельской жизни. Роман имел грандиозный успех, и в 1770 г. Голдсмит вернулся к его основным темам в поэтической анти-идиллии «Покинутая деревня».
Последним крупным произведением Голдсмита был фарс «Ночь ошибок, или Унижение паче гордости» (1773), не сходивший с английской сцены до самого XX века. Годом спустя 43-летний писатель скоропостижно скончался и был похоронен в церкви Темпла. Через 15 дней после его смерти в печати появилось «Возмездие» - серия сатирических портретов современников, облеченных Голдсмитом в форму шутливых эпитафий.
Со своим изрытым оспой лицом и даром острословия Голдсмит всегда был предметом обсуждения и преклонения в лондонском обществе. Как азартный игрок и недалекий острослов он выведен в босуэлловской «Жизни Сэмюэля Джонсона», который писал про него, что «нет человека более мудрого с пером в руке и более глупого при отсутствии оного». Более объективная характеристика содержится в биографии Голдсмита, написанной Вашингтоном Ирвингом.
Произведения
- «Гражданин мира, или Письма китайского философа, проживающего в Лондоне, своим друзьям на Востоке» (1762).
- «Путешественник» (1764).
- «Векфильдский священник» (1766).
- «Покинутая деревня» (1770).
- «Ночь ошибок, или Унижение паче гордости» (1773),англ. "She Stoops to Conquer".
Экранизации
- «Ночь ошибок, или Унижение паче гордости» (1773) - Ночь ошибок (1974) - режиссёр Михаил Козаков
Универсальный творец - так можно сказать об Оливере Голдсмите. Он был равно выдающимся поэтом, романистом, драматургом, эссеистом, журналистом. Вклад его в развитие мировой литературы и мировой цивилизации в целом - неоценим. Жизнь же его была тяжёлой, одинокой и трагической.
Оливер Голдсмит, по его словам, документального подтверждения они не имеют, родился 10 ноября 1728 года в деревушке Паллесе, графство Лонгфорд в Ирландии. Он был пятым ребёнком в семье англиканского викария Чарльза Голдсмита. Мать его, урожденная Энн Джонс, была домохозяйкой.
Отец, намыкавшись на духовном поприще, решил сделать из мальчика крепкого торговца и по средствам своим не скупился на его образование. Оливер с грехом пополам научился в деревенской школе читать, писать и считать. Школьным учителем там был старый солдат, который любил рассказывать о своих похождениях. Эти рассказы пришлись на благодатную почву, и юный Голдсмит начал мечтать о путешествиях в дальние страны. Под впечатлением разыгравшейся фантазии Оливер в восемь лет стал сочинять стихи.
Пришёл срок, и отец отправил юношу в Дублинский университет. Платить за учёбу сына родителям было не по карману. Пришлось Голдсмиту добывать средства самостоятельно - он обслуживал богатых сокурсников. Нескладный и уродливый (в детстве поэт перенёс оспу), униженный и вечно кем-то понукаемый, Оливер прослыл тупицей и стал предметом всеобщих насмешек и издевательств. Для пропитания он писал стихи на заказ. Денег хватало, в Дублине Голдсмит на всю жизнь пристрастился к азартным играм. В итоге он провалил первые экзамены. Затем выправился и 27 февраля 1749 года получил степень бакалавра искусств. Отец не дождался этого радостного дня, он умер в 1747 году.
По окончании колледжа Голдсмит не смог найти работу. Он пытался изучить право, получить церковную должность, уехать в Америку. Всё безуспешно!
Тогда молодой человек решил заняться медициной, в связи с чем в 1752 году отправился в Эдинбург. Однако там, увлечённо играя в карты, он наделал долгов и вынужден был бежать в Голландию, где поначалу слушал лекции по химии и анатомии, а затем вновь промотал деньги в картёжной игре и вынужден был бросить учёбу.
В 1755 году врач-недоучка отправился в качестве «нищего философа» в путешествие по Европе. Голдсмит обошёл пешком Францию, Швейцарию, Германию и Италию. На жизнь он зарабатывал оригинальным способом: в деревнях - игрой на флейте, а в городах - научными диспутами в университетах.
Наконец, Оливер решил искать счастья в Англии, но в Лондоне поначалу никак не мог устроиться на работу по причине ирландского выговора и довольно экстравагантного вида. Весной 1757 года Голдсмит познакомился с издателем Гриффитсом, который предложил ему на кабальных условиях сотрудничества в журнале «Ежемесячное обозрение» - рецензировать там новые книги. Так поэт стал литературным подёнщиком.
Это был любопытнейший период в истории английского книгоиздательства. Раньше авторы зависели от меценатов, а с середины XVIII века литература стала приносить хороший доход, отчего проявились издатели и книготорговцы, невежественные дельцы от литературы, фабриковавшие в погоне за прибылью самое что ни на есть вульгарное чтиво. Кто-то должен был его писать, вот и нанимались за гроши графоманы разных мастей, которые без знания дела молниеносно строчили брошюрки, книжонки и статейки на потребу туповатого полуграмотного читателя. Такая работа не приносила особого дохода, но позволяла кое-как сводить концы с концами.
Неудовлетворённый подёнщиной, Голдсмит предпринял попытку уйти из книжного дела. 21 декабря 1758 года он сдавал экзамен на звание врача, но с треском провалился. А ведь ему уже было обещано место лекаря на фактории Ост-Индской компании!
Ужасное разочарование.
Оставалось только одно - попробовать стать коммерчески выгодным писателем. Первым авторским произведением Голдсмита оказалась книга «Вопрос о современном состоянии вкуса и литературы в Европе». Вышла она под псевдонимом. Надо сказать, что относительно длительное время Голдсмит почему-то скрывался от читателей и предпочитал публиковаться либо анонимно, либо под чужими именами.
Книга имела успех в образованных кругах Лондона, что позволило поэту на время закрепиться в числе более-менее уважаемых подёнщиков. В любом случае ему стали заказывать новые книги.
В 1760 году в газете «Общественные ведомости» началась публикация знаменитых «Китайских писем» (другое название «Гражданин мира»). С одной стороны, это было совершенно самостоятельное, великолепно разработанное в сюжетном отношении и гениально исполненное стилистически произведение. С другой стороны, оно вставало в один ряд с модными тогда литературными шедеврами вроде «Персидских писем» Монтескье или «Истории одной гречанки» аббата Прево. Жизнь Голдсмита начинала входить в нормальное русло. Но Оливер в очередной раз проигрался в карты, не смог заплатить долги и сел в долговую тюрьму.
Будучи под арестом, поэт от нечего делать написал одно из гениальнейших своих произведений - «Векфильдский священник». Некий издатель, обладавший хорошим чутьём на прибыль, немедленно оплатил долги картёжника в обмен на его следующую книгу.
В 1762 году вышел в свет двухтомник Голдсмита под названием «Гражданин мира». Это было собрание его статей и писем. Поскольку читателям лондонской периодики автор был уже хорошо знаком, а Голдсмит с критическими статьями на тему современной литературы и с эссе публиковался одновременно в девяти столичных журналах и газетах и пользовался популярностью среди разумных людей, книга его разошлась быстро и по приличной цене.
Биографы обычно говорят, что 1764 год стал самым счастливым годом в жизни Голдсмита. Он жил на широкую ногу, принимал в своём доме лучших людей Англии и был одним из почётных членов Литературного клуба. 19 декабря 1764 года опубликовали поэму «Путешественник». Это было первое произведение, подписанное не псевдонимом, а настоящим именем Голдсмита. Мир узнал о рождении великого поэта.
В 1770 году Голдсмит, который успел выпустить несколько компилятивных, но ставших популярными книг по истории, был избран профессором древней истории Королевской Академии. Тогда же он опубликовал поэму «Покинутая деревня».
Чуть позже поэт создал несколько комедий, причём одна из них - «Ночь ошибок» - была поставлена в Ковенгарденском театре и имела большой успех.
А затем Голдсмит в который раз проигрался в карты в пух и прах. За несколько месяцев до кончины поэт предложил одному из постоянных своих знакомцев купить у него за мизерную цену право на постановку всех его пьес. Потенциальный покупатель поставил условием право их переделки, и Голдсмит, прежде отказавшийся менять в своих произведениях хотя бы строчку, сломленный, по-видимому, постоянной борьбой с нищетой, покорно согласился.
Оливер Голдсмит скончался 4 апреля 1774 года на сорок шестом году жизни от нервной горячки. Могила его не сохранилась. Первоначально для поэта не нашлось места в усыпальнице Вестминстерского аббатства. Но вскоре после смерти к Голдсмиту пришли слава и национальное признание, и ему был установлен памятник в том же Вестминстере. В латинской эпитафии, которую сочинил глава английского литературного мира, выдающийся лексикограф и критик доктор Сэмюель Джонсон, среди прочего говорилось, что Голдсмит «…вряд ли оставил какой-либо род литературы незатронутым и украшал всё, что затрагивал».
Творчество Голдсмита было оценено в России ещё в XVIII веке. Особенно любил переводить его поэзию В.А. Жуковский.
Поэзия Оливера Голдсмита
в переводе Василия Андреевича Жуковского
Опустевшая деревня
О родина моя, Обурн благословенный!
Страна, где селянин, трудами утомленный,
Свой тягостный удел обильем услаждал,
Где ранний луч весны приятнее блистал,
Где лето медлило разлукою с полями!
Дубравы тихие с тенистыми главами!
О сени счастия, друзья весны моей, -
Ужель не возвращу блаженства оных дней,
Волшебных, райских дней, когда, судьбой забвенный,
Я миром почитал сей край уединенный!
О сладостный Обурн! как здесь я счастлив был!
Какие прелести во всём я находил!
Как всё казалось мне всегда во цвете новом!
Рыбачья хижина с соломенным покровом,
Крылатых мельниц ряд, в кустарнике ручей;
Густой, согбенный дуб с дерновою скамьей,
Любимый старцами, любовникам знакомый;
И церковь на холме, и скромны сельски домы -
Всё мой пленяло взор, всё дух питало мой!
Когда ж, в досужный час, шумящею толпой
Все жители села под древний вяз стекались -
Какие тьмы утех очам моим являлись!
Весёлый хоровод, звучащая свирель,
Сраженья, спорный бег, стрельба в далёку цель,
Проворства чудеса и силы испытанье,
Всеобщий крик и плеск победы в воздаянье,
Отважные скачки, искусство плясунов,
Свобода, резвость, смех, хор песней, гул рогов,
Красавиц робкий вид и тайное волненье,
Старушек бдительных угрюмость, подозренье,
И шутки юношей над бедным пастухом,
Который, весь в пыли, с уродливым лицом,
Стоя в кругу, смешил своею простотою,
И живость стариков за чашей круговою -
Вот прежние твои утехи, мирный край!
Но где они? Где вы, луга, цветущий рай?
Где игры поселян, весельем оживленных?
Где пышность и краса полей одушевленных?
Где счастье? где любовь? Исчезло всё - их нет!..
О родина моя, о сладость прежних лет!
О нивы, о поля, добычи запустенья!
О виды скорбные развалин, разрушенья!
В пустыню обращен природы пышный сад!
На тучных пажитях не вижу резвых стад!
Унылость на холмах! В окрестности молчанье!
Потока быстрый бег, прозрачность и сверканье
Исчезли в густоте болотных диких трав!
Ни тропки, ни следа под сенями дубрав!
Всё тихо! всё мертво! замолкли песней клики!
Лишь цапли в пустыре пронзительные крики,
Лишь чибиса в глуши печальный, редкий стон,
Лишь тихий вдалеке звонков овечьих звон
Повременно сие молчанье нарушают!
Но где твои сыны, о край утех, блуждают?
Увы! отчуждены от родины своей!
Далёко странствуют! Их путь среди степей!
Их бедственный удел - скитаться без покрова!..
Погибель той стране конечная готова,
Где злато множится и вянет цвет людей!
Презренно счастие вельможей и князей!
Их миг один творит и миг уничтожает!
Но счастье поселян с веками возрастает;
Разрушившись, оно разрушится навек!..
Где дни, о Альбион, как сельский человек,
Под сенью твоего могущества почтенный,
Владелец нив своих, в трудах не угнетенный,
Природы гордый сын, взлелеян простотой,
Богатый здравием и чистою душой,
Убожества не знал, не льстился благ стяжаньем
И был стократ блажен сокровищей незнаньем?
Дни счастия! Их нет! Корыстною рукой
Оратай отчуждён от хижины родной!
Где прежде нив моря, блистая, волновались,
Где рощи и холмы стадами оглашались,
Там ныне хищников владычество одно!
Там всё под грудами богатств погребено!
Там муками сует безумие страдает!
Там роскошь посреди сокровищ издыхает!
А вы, часы отрад, невинность, тихий сон!
Желанья скромные! надежды без препон!
Златое здравие, трудов благословенье!
Беспечность! мир души! в заботах: наслажденье! -
Где вы, прелестные? Где ваш цветущий след?
В какой далекий край направлен ваш полет?
Ах! с вами сельских благ и доблестей не стало!..
О родина моя, где счастье процветало!
Прошли, навек прошли твои златые дни!
Смотрю - лишь пустыри заглохшие одни,
Лишь дичь безмолвную, лишь тундры обретаю!
Лишь ветру, в осоке свистящему, внимаю!
Скитаюсь по полям - всё пусто, всё молчит!
К минувшим ли часам душа моя летит?
Ищу ли хижины рыбачьей под рекою
Иль дуба на холме с дерновою скамьёю -
Напрасно! Скрылось всё! Пустыня предо мной!
И вспоминание сменяется тоской!..
Я в свете странник был, пешец уединенный! -
Влача участок бед, творцом мне уделенный,
Я сладкою себя надеждой обольщал
Там кончить мирно век, где жизни дар приял!
В стране моих отцов, под сенью древ знакомых,
Исторгшись из толпы заботами гнетомых,
Свой тусклый пламенник от траты сохранить
И дни отшествия покоем озлатить!
О гордость!.. Я мечтал, в сих хижинах забвенных,
Слыть чудом посреди оратаев смиренных;
За чарой, у огня, в кругу их толковать
О том, что в долгий век мог слышать и видать!
Так заяц, по полям станицей псов гонимый,
Измученный бежит опять в лесок родимый!
Так мнил я, переждав изгнанничества срок,
Прийти, с остатком дней, в свой отчий уголок!
О, дни преклонные в тени уединенья!
Блажен, кто юных лет заботы и волненья
Венчает в старости беспечной тишиной!..
Пустынник
«Веди меня, пустыни житель,
Святой анахорет;
Близка желанная обитель;
Приветный вижу свет.
Устал я: тьма кругом густая;
Запал в глуши мой след;
Безбрежней, мнится, степь пустая,
Чем дале я вперед».
«Мой сын (в ответ пустыни житель),
Ты призраком прельщён:
Опасен твой путеводитель -
Над бездной светит он.
Здесь чадам нищеты бездомным
Отверзта дверь моя,
И скудных благ уделом скромным
Делюсь от сердца я.
Войди в гостеприимну келью;
Мой сын, перед тобой
И брашно с жесткою постелью,
И сладкий мой покой.
Кружится резвый кот пред ними;
В углу кричит сверчок;
Трещит меж листьями сухими
Блестящий огонёк».
Но молчалив пришлец угрюмый;
Печаль в его чертах;
Душа полна прискорбной думы;
И слёзы на глазах.
Ему пустынник отвечает
Сердечною тоской.
«О юный странник, что смущает
Так рано твой покой?
Иль быть убогим и бездомным
Творец тебе судил?
Иль предан другом вероломным?
Или вотще любил?
Увы! спокой себя; презренны
Утехи благ земных;
А тот, кто плачет, их лишенный,
Ещё презренней их.
Приманчив дружбы взор лукавый:
Но ах! как тень, вослед
Она за счастием, за славой,
И прочь от хилых бед.
Любовь... любовь. Прелест игрою
Отрава сладких слов,
Незрима в мире; лишь порою
Живёт у голубков.
Но, друг, ты робостью стыдливой
Свой нежный пол открыл».
И очи странник торопливый,
Краснея, опустил.
Краса сквозь легкий проникает
Стыдливости покров;
Так утро тихое сияет
Сквозь завес облаков.
Трепещут перси; взор склоненной,
Как роза, цвет ланит...
И деву-прелесть изумленный
Отшельник в госте зрит.
«Простишь ли, старец, дерзновенье,
Что робкою стопой
Вошла в твоё уединенье.
Где Бог один с тобой?
Любовь надежд моих губитель,
Моих виновник бед;
Ищу покоя, но мучитель
Тоска за мною вслед.
Отец мой знатностию, славой
И пышностью гремел;
Я дней его была забавой;
Он всё во мне имел.
И рыцари стеклись толпою:
Мне предлагали в дар
Те чистый, сходный с их душою,
А те притворный жар.
И каждый лестью вероломной
Привлечь меня мечтал...
Но в их толпе Эдвин был скромный;
Эдвин, любя, молчал.
Ему с смиренной нищетою
Судьба одно дала:
Пленять высокою душою;
И та моей была.
Роса на розе, цвет душистый
Фиалки полевой
Едва сравниться могут с чистой
Эдвиновой душой.
Но цвет с небесною росою
Живут единый миг:
Он одарен был их красою,
Я лёгкостию их.
Я гордой, хладною казалась;
Но мил он втайне был;
Увы! любя, я восхищалась,
Когда он слёзы лил.
Несчастный! он не снёс презренья;
В пустыню он помчал
Свою любовь, свои мученья -
И там в слезах увял.
Но я виновна; мне страданье;
Мне увядать в слезах;
Мне будь пустыня та изгнанье,
Где скрыт Эдвинов прах.
Над тихою его могилой
Конец свой встречу я -
И приношеньем тени милой
Пусть будет жизнь моя».
«Мальвина!» - старец восклицает,
И пал к ее ногам...
О чудо! их Эдвин лобзает;
Эдвин пред нею сам.
«Друг незабвенный, друг единый!
Опять, навек я твой!
Полна душа моя Мальвиной -
И здесь дышал тобой.
Забудь о прошлом; нет разлуки;
Сам Бог вещает нам:
Всё в жизни, радости и муки,
Отныне пополам.
Ах! будь и самый час кончины
Для двух сердец один:
Да с милой жизнию Мальвины
Угаснет и Эдвин».