13 февраля (1 февраля по старому стилю) 1883 года во Владикавказе в семье табачного фабриканта.
В 1903 году поступил в Московский университет на естественный факультет. На втором курсе перешел на юридический факультет и в том же году дебютировал как режиссер, поставив студенческий спектакль "Педагоги" по пьесе Отто Эрнста (Ernst Julius Otto). Спектакль состоялся 12 января 1905 года и был дан в пользу нуждающихся. В 1906 году организовал драматический кружок студентов университета.
В 1909 году Евгений Вахтангов поступил в театральную школу Александра Адашева (его учителями были Леопольд Сулержицкий, Василий Лужский, Василий Качалов).
С 1911 года - принят в число сотрудников Московского Художественного театра (МХТ; 1919-2004 годы - академический, МХАТ). Вскоре на молодого актера обратил внимание Константин Станиславский. Он поручил Вахтангову вести практические занятия по своей методике актерского мастерства.
В том же году Вахтангов приступил к ведению экспериментальных занятий по Cистеме с группой молодежи театра, составившей ядро организованной в 1912 году Первой Студии МХТ (с 1924 - МХАТ II). Он поставил здесь "Праздник мира" (1913) Герхарта Гауптмана (Gerhart Hauptmann), "Потоп" (1915) Хеннига Бергера (Henning Berger), "Росмерсхольм" (1918) Генрика Ибсена (Henrik Ibsen). Одновременно Вахтангов вел педагогическую работу в ряде других московских театральных школ, руководил любительскими кружками.
В Первой студии Евгений Вахтангов постоянно искал новые приемы изображения психологического состояния героя. Со временем ему стали казаться тесными жесткие рамки системы Станиславского. Он увлекся театральными идеями Всеволода Мейерхольда, но довольно скоро их отверг. У Евгения Вахтангова сформировалось свое понимание театра, он сформулировал его в одном коротком лозунге - "фантастический реализм" . Как и Станиславский, он считал, что главным в театральном спектакле является, естественно, актер. Но Вахтангов предлагал отделить личность исполнителя от того образа, который он воплощает на сцене.
Среди молодежных коллективов, где в 1912-1922 годах преподавал Вахтангов, особое место принадлежало Студенческой драматической студии. Своего помещения у Студии в 1913 году не было, участники собирались каждый день на новом месте. В 1914 году состоялась премьера пьесы "Усадьба Ланиных" Бориса Зайцева. Осенью 1914 года Студия уже обосновалась в небольшой квартире в Мансуровском переулке на Остоженке (тогда ее стали называть - "Мансуровской"). С 1917 года - Московская драматическая студия под руководством Е.Б.Вахтангова. 13 сентября 1920 года Студия Е.Б. Вахтангова была принята в состав Художественного театра под именем его Третьей студии. 13 ноября 1921 года открылся постоянный театр Третьей студии МХАТ . С 1926 года - .
В каждой из постановок - "Чудо Святого Антония" (1921, вторая редакция, Третья Студия), чеховская "Свадьба" (1920, Третья Студия), "Эрик XIV" Августа Стриндберга (August Strindberg) (1921, Первая Студия) - с огромной экспрессией выявлялось противоборство тьмы и света, смерти и побеждающей жизни. Наибольшей силы достигал этот трагедийный конфликт в "Гадибуке" Семена Анского (1922, студия "Габима").
По сказке итальянского драматурга Карло Гоцци (Carlo Gozzi) Вахтангов, уже незадолго до смерти, ставил "Принцессу Турандот". Этим спектаклем он открыл новое направление в театральной режиссуре. Используя персонажи-маски и приемы итальянской комедии дель арте, Вахтангов наполнил сказку современными проблемами и злободневными вопросами. Злободневную проблематику Вахтангов предлагал преподносить не прямо, а в виде своеобразной игры - полемики, споров или диалогов героев друг с другом.
В ночь с 23 на 24 февраля 1922 года состоялась последняя репетиция в жизни Вахтангова. Репетировал он в шубе, обмотав голову мокрым полотенцем. Вернувшись домой после репетиции, Вахтангов лег и более уже не вставал.
После первого репетиционного прогона "Принцессы Турандот" Станиславский сказал своему ученику, что тот может заснуть победителем.
29 мая 1922 года Евгений Вахтангов умер, не дожив нескольких недель до премьеры спектакля. Похоронен на Новодевичьем кладбище.
Вахтангов был женат на Надежде Михайловне Байцуровой, своей школьной подруге. Сын - Сергей.
Материал подготовлен на основе информации открытых источников
Евгений Вахтангов Եվգենի Վախթանգով Евгeний Вахтангов 1910 е годы Дата рождения: 1 (13) февраля 1883 … Википедия
Советский режиссёр, актёр. Основатель и руководитель (с 1913) театральной так называемой Студенческой драматической (в дальнейшем «Мансуровской») студии, которая в 1921 стала … Большая советская энциклопедия
- (13 февраля 1883, Владикавказ 29 мая 1922, Москва), российский актер. Учился на естественном и юридическом факультетах Московского униврситета, окончил Театральную школу А.И.Адашева (1909 1911, среди учителей Л.А.Сулержицкий, В.В.Лужский,… … Энциклопедия кино
- (1883 1922) российский режиссер, актер, педагог; основатель (1913) и руководитель Студенческой драматической студии (с 1921 3 я Студия МХТ, с 1926 Театр им. Вахтангова). В актерской и режиссерской деятельности исходил из творчески воспринятых… … Большой Энциклопедический словарь
- (1883 1922), режиссёр, актёр, педагог; основатель (1913) и руководитель Студенческой драматической студии (с 1921 3 я Студия МХТ, с 1926 Театр им. Вахтангова). В актёрской и режиссёрской деятельности исходил из творчески воспринятых положений… … Энциклопедический словарь
Фото Е. Вахтангова с автографом Вахтангов. Шарж Ю. Завадского, 1913 Вахтангов в роли Крафта, 1914 … Википедия
- (1883, Владикавказ 1922, Москва), режиссёр, актёр, педагог. Учился на естественном, затем на юридическом факультете. В 1911 окончил театральную школу А.И. Адашева и был зачислен сотрудником в. Вахтангов становится помощником в разработке … Москва (энциклопедия)
Е. Б. Вахтангов. 1918 г … Энциклопедия Кольера
ВАХТАНГОВ Евгений Багратионович - (1883 1922) советский театральный режиссер и актер. В начале своего творческого пути (1911 12 гг.) В. был горячим сторонником и пропагандистом учения Станиславского, особенно разработанной им методологии актерского творчества, активным участником … Эстетика: Словарь
Книги
- Вахтангов , Н. Зограф. Москва-Ленинград, 1939. Издательство "Искусство" . Издательский переплет. Сохранность хорошая. Евгений Багратионович Вахтангов, режиссер-реформатор, создатель новоготеатрального направления,…
- Евгений Вахтангов , . Сборник, посвященный творчеству великого режиссера и педагога, включает литературное наследие Е. Б. Вахтангова, воспоминания о нем, отклики прессы 1910 - 1920 гг. на егопостановки, статьи о…
Евгений Багратионович Вахтангов - выдающийся режиссер, актер, педагог, который практически доказал, что «открытые его учителем Станиславским законы органического существования человека на сцене приложимы к искусству любого эстетического направления», и создал новое театральное направление «фантастический реализм».
Студийная юность и поступление в МХТ. Родился Е. Вахтангов 1 (13) февраля 1883 г. во Владикавказе в русско-армянской зажиточно-патриархальной семье табачного фабриканта. Отвергнув коммерческую карьеру и наследство отца-фабриканта, увлекся любительским театром. Разрыв с отцом, мечтавшим о торговой карьере для сына, означал для молодого Вахтангова разрыв со своей средой. Тема семейного ада, взаимных мучений прозвучала, как личная, глубоко выстраданная тема, в одной из первых режиссерских работ Вахтангова спектакле «Праздник мира» Г. Гауптмана (1913 г.).
В 1903-1909 гг. Е. Вахтангов учился вначале на естественном, далее на юридическом факультетах Московского университета. В 1907-1909 писал очерки и статьи для кавказской газеты «Терек». Ставил спектакли и играл в студенческих кружках Риги, Грозного, Владикавказа, Вязьмы, и др. городов («Дядя Ваня» А. Чехова, «Дачники» и «На дне» М. Горького, «У царских врат» К. Гамсуна и др.). В 1906 г. организовал драматический кружок студентов Московского университета. Увлечение любительским театром во многом определило дальнейшую жизнь и творчество Вахтангова. Из любительского театра он вынес пристрастие к студийности, эксперименту и импровизационности.
В 1909 г. Вахтангов поступил на драматические курсы А.И. Адашева в Москве, названные по имени их директора, где преподавали актеры МХТ Василий Лужский, Василий Качалов, а также Леопольд Сулержицкий, оказавший серьезное влияние на становление творческой личности, мировоззрения и ранних театральных взглядов Вахтангова. Историки театра признают за Сулержицким роль «повивальной бабки» системы Станиславского. Единство этики и эстетики в театральном искусстве утверждалось на практике театра Станиславским, Сулержицким и их самым верным и талантливым учеником - Вахтанговым.
В то время когда Вахтангов поступил в драматическую школу Адашева, К.С. Станиславский, опираясь на огромный и взыскательный труд на сцене, начал теоретически подытоживать свои наблюдения и выводы, найдя целую систему приёмов, чтобы актёр насколько возможно приблизился к такому состоянию, как если бы он был не актёром, а самим действующим лицом в пьесе.
Приёмы эти на первый взгляд очень просты (потому их легко вульгаризировать), но чем больше их изучаешь на практике, тем дело оказывается сложнее. Л.А. Сулержицкий, от которого Е. Вахтангов непосредственно, шаг за шагом узнавал о «системе», менее всего мог быть вульгаризатором. Напротив, сама «система» его интересовала лишь как одно из проявлений и средств высокой духовной культуры, и он относился к приёмам Станиславского как к опоре для сложнейшего процесса творчества.
Сулержицкий помогал К.С. Станиславскому осознавать и последовательно излагать найденные элементы «системы». Великий мастер - К.С. Станиславский - нуждался в лабораторном, экспериментальном подтверждении выдвигаемых им положений. Сулержицкий был ему очень полезен, используя свои занятия с учениками в школе Адашева.
Евгений Вахтангов пришёл вовремя в эту школу. Он оказался у истоков складывавшегося учения. Став любимым учеником Сулержицкого, он непроизвольно сделался доверенным участником его творческой работы. А через Леопольда Антоновича он проник и в лабораторию мысли Станиславского.
Сулержицкий начинает работу с учениками с разгрома актёрского наигрыша, игры «нутром», ремесленных штампов. Леопольд Антонович прививает ученикам отвращение ко всему, что на сцене безжизненно и механистично. По существу, с этого начинается и воспитание художественного вкуса.
Изложение «системы Станиславского» Сулержицкий начинает с утверждения, что «на сцене нужно действовать. Действие, активность - вот на чём зиждется драматическое искусство, искусство актёра». И уточняет: «На сцене нужно действовать - внутренне и внешне. Этим выполняется одна из главных основ искусства театра».
Но как действовать? Что значит «внутренне» и «внешне»? Какое место, наконец, занимают в действии «переживания»? На это Станиславский впоследствии ответил в своей книге так: «Бессмысленная беготня не нужна на сцене. Там нельзя ни бегать ради бегания, ни страдать ради страдания. На подмостках не надо действовать „вообще“, ради самого действия, а надо действовать обоснованно, целесообразно и продуктивно …»
Но что для актёра значит - «подлинно по-человечески действовать»? Этот вопрос сложнее всех остальных вопросов. Тут скрещиваются неразрешённые, запутанные проблемы. Может ли актёр полностью «перевоплотиться» в образ того, кого он играет?
Сулержицкий, ссылаясь на Станиславского и на опыт МХТ, последовательно с разных сторон освещает эти вопросы и приходит к новой формуле: «я есмь». Эта формула означает такое сценическое самочувствие актёра, такое его состояние на сцене, когда в актёре, или, вернее, в его творческом акте, выражаются и житейский характер героя и характер самого артиста. Но как найти это состояние?
Так волею счастливого случая Вахтангов заново начал с азов, он заново проверял каждую выношенную театральную мысль. Проверял приёмы актёрского искусства на себе самом и на своих товарищах. Пройденный им ранее путь актёра и режиссёра гарантировал его от дилетантских увлечений, от успокоения на малом. Теперь он хотел в совершенстве овладеть точным и изощрённым мастерством. И всю свою неудовлетворённую жажду знаний, всю наблюдательность, интуицию, вкус, энергию он сосредоточил на этом.
Вот почему он не торопится вступить в труппу. Его сейчас больше всего интересует изучение психологии и философии игры актёра. Вахтангов убеждается в правоте учителей с благодарным чувством человека, у которого запас личного опыта, мыслей и ощущений начинает приобретать теперь стройную последовательность. Его особенно увлекает то, что Сулержицкий говорит об огромном значении для актёров фантазии и интуиции. Обладая сам необычайно развитой интуицией, Вахтангов не хочет сейчас отдавать себе отчёт, какими огромными накоплениями сознательных наблюдений и конкретно чувственных близких соприкосновений с жизнью, какой работой ума создана эта интуиция… Важно, что в результате она быстрее и вернее приводит к правильному решению, чем голый рассудок. И ещё важно, что она гораздо богаче сухой логики и сохраняет актёру самое драгоценное - непосредственность, лёгкость, живость и жизненность чувств и поведения на сцене.
В эту пору Вахтангов ещё не ставит перед собой вопроса: правильно ли делают Станиславский и Сулержицкий, что изощрённо развитую ими технику артиста, весь созданный ими арсенал приёмов игры обращают на попытку разрешить, может быть, неразрешимую, потому что не совсем правильно поставленную, задачу? Можно ли вообще преодолеть «неестественное» состояние, которое непременно испытывает артист, когда выступает на сцене, ярко освещённый огнями рампы, перед публикой?
В эту пору он не сомневался в том, что нужно во что бы то ни стало беспощадно подавлять в себе и изгонять эту «неестественность».
По окончании курсов в 1911 г. Вахтангов был зачислен в МХТ. Он играет эпизодические роли в спектаклях «Живой труп» Л. Толстого - Цыган; «Гамлет» У. Шекспира - Актер, играющий королеву; «Синяя птица» М.Метерлинка - Сахар; «Николай Ставрогин» по «Бесам» Ф. Достоевского - Офицер и др.). Служение в театре воспитывало его в духе основополагающих принципов режиссуры МХТ, требующих от актера раскрытия «жизни человеческого духа», безупречного чувства ансамбля, понимания художественной целостности спектакля. Вахтангов стал помощником К.С. Станиславского в разработке и проверке нового актерского метода, вскоре названного «системой Станиславского».
«Изгнать из театра театр». С 1911 г. Вахтангов вел экспериментальные занятия по «системе» с группой молодежи театра, составившей ядро Первой Студии МХТ. Вахтангов разделял и реализовывал эстетическую и этическую программу ее директора Л. Сулержицкого, состоявшую в следующем: цель служения искусству - нравственное самосовершенствование; студийный коллектив - община единомышленников; актерская игра - полная правда переживаний; спектакль - проповедь добра и красоты. В своем дневнике тех лет Вахтангов пишет: «Я хочу, чтобы в театре не было имен. Хочу, чтобы зритель в театре не мог разобраться в своих ощущениях, принес бы их домой и жил бы ими долго. Так можно сделать только тогда, когда исполнители (не актеры) раскроют друг перед другом в пьесе свои души без лжи… Изгнать из театра театр. Из пьесы актера. Изгнать грим, костюм».
Ведущую роль Вахтангова в изучении и пропаганде «системы» подчеркивал и сам Станиславский. О сути происходящих поисков он писал: «…В своем разрушительном, революционном стремлении, ради обновления искусства, мы объявили войну всякой условности в театре, в чем бы она ни проявлялась: в игре, постановке, декорациях, костюмах, трактовке пьесы и проч.».
Однако уже в Первой студии Евгений Багратионович постоянно искал новые приемы изображения психологического состояния героя. Со временем Вахтангову стали казаться тесными жесткие рамки рекомендаций Станиславского. Он увлекся театральными идеями Всеволода Мейерхольда, но довольно скоро их отверг. У Евгения Вахтангова формируется свое понимание театра, довольно отличное от Станиславского, которое он в начале 1920-х годов сформулировал как «фантастический реализм». На основе этого «фантастического реализма» Вахтангов и построил теорию собственного театра.
Как и Станиславский, он считает, что главным в театральном спектакле является, естественно, актер. Но Вахтангов предлагал жестко отделить личность исполнителя от того образа, который он воплощает на сцене.
Репетиции спектакля «Праздник мира» Г. Гауптмана, которым должна была официально открыться Первая Студия МХТ, шли как последовательное освоение «системы». Однако в резкой интерпретации Вахтангова идеи учителя обнаружили незнакомые грани: натурализм, обостренный до гиперболы, психологизм, доведенный до исступления.
Постановка была категорически не принята Станиславским, хотя в этом спектакле Вахтангов впервые наиболее полно выразил себя, свою личную боль. Отличительное свойство режиссерских решений Вахтангова на сцене Студии - это контрастное разделение добра и зла. В «Празднике мира» эмоциональным центром спектакля стала короткая и хрупкая идиллия дружбы, воцарившаяся во время встречи семьи, где все ссорятся и ненавидят друг друга. Кратковременная идиллия лишь оттенила взаимную ненависть, эгоизм, распад традиционных связей. Эти болезни времени Вахтангов анализировал, беспощадно обнажая надорванные души героев. Немилосердная правда спектакля пугала и потрясала.
«Искусство ли?» - вопрошал один их современных Вахтангову критиков и сам убедительно отвечал на свой же вопрос: «Но ведь если все это достигнуто не криком, не размахиванием руками, не таращеньем глаз, этого достигали совершенно необыкновенной простотой тона, такой простотой, которая не достигалась и в Художественном театре, такой простотой, которая страшна и гораздо трудней какой угодно приподнятости».
Эффект внезапного преображения, скачок от вражды и зла к идеалу любви и благоденствия стал одним из важных конструктивных приемов режиссуры Вахтангова. Спектакль «Потоп» Г. Бергера (1915 г.) строился Вахтанговым как триада: первый акт - «волчьи нравы деловой Америки», представители разных социальных групп которой оказываются собранными вместе по воле обстоятельств; второй акт - светлое торжество единения в минуты кажущейся угрозы смерти; третий акт - «возврат на круги своя», когда угроза прошла.
В спектакле «Сверчок на печи» по Ч. Диккенсу (1914 г., Первая Студия МХТ, постановка Б. Сушкевича) контрастом благодушному диккенсовскому уюту представала фигура злого фабриканта Текльтона, сыгранного Вахтанговым в острохарактерном рисунке, с подчеркнутой механистичностью движений и мертвой маской лица. Этот образ вошел в историю театра как блестящий образец театрального гротеска. В спектакле «Росмерсхольм» Г. Ибсена (1918 г.) аскетизм внешней формы (серые сукна, игра света, минимум аксессуаров) и напряженность внутренний жизни актеров служили раскрытию жизнеутверждающей темы - дерзновенного прорыва героев к свободе, пусть и ценою смерти. В «Росмерсхольме» завершались предреволюционные поиски Вахтангова в области психологического реализма.
Одновременно с МХТ и его Первой студией Вахтангов вел педагогическую работу в ряде московских театральных школ и продолжал руководить любительскими кружками. Станиславский ценил в Вахтангове «настойчивость и чистоту» и в его деятельности как пропагандиста «системы» видел залог обновления театра.
В педагогической практике Вахтангова осуществлялись идеи студийности, правила безупречной дисциплины и корпоративной ответственности, ненависть к пустому лицедейству. Среди молодежных коллективов, где в 1912-1922 годах преподавал Вахтангов (курсы драмы С.В.Халютиной, еврейская студия «Габима», Вторая студия МХТ, студия А.О. Гунста, студия Ф.И. Шаляпина, Армянская студия, Киностудия Б. Чайковского и др.) особое место принадлежало Студенческой драматической студии (Мансуровской), которой суждено было в дальнейшем стать Московской драматической студией под руководством Е.Б. Вахтангова (с 1917 г.), Третьей студией МХАТ (с 1920 г.), Государственным театром им. Е. Вахтангова (1926 г.).
«Настало время». Октябрьская Революция и вызванные ею социальные перемены оказали на Вахтангова глубокое воздействие. Начало нового этапа своего творчества режиссер определяет в статье « С художника спросится… » , написанной в 1919 г., которая представляет собой один из первых манифестов советской режиссуры. «Если художник хочет творить «новое», творить после того, как пришла она, Революция, то он должен творить вместе с Народом. Ни для него, ни ради него, ни вне его, а вместе с ним», - пишет Вахтангов.
Молодое революционное искусство устремлено в те годы к отображению современности в формах обобщенных, метафорических. Деятели советского театра ищут небытовой язык. Такой язык искал и Вахтангов. Время требовало укрупненных чувств и принципов выражения, способных выразить «музыку революции». Для Вахтангова таким принципом становится «фантастический реализм», вбирающий в себя и гиперболу, и гротеск, и балаганное начало. Послереволюционный Вахтангов резко меняет свое отношение к форме. «Настало время вернуть театр в театр!» - провозглашает режиссер, ранее утверждавший прямо противоположное. Камерный психологизм Первой студии МХТ успешно преодолевается, а творчество Вахтангова стремительно эволюционирует. Но современность для Вахтангова никогда не отождествлялась с прямыми ассоциациями, публицистичностью. Глубоко современно прозвучали такие постановки Вахтангова, как «Чудо святого Антония» М. Метерлинка в новой редакции 1920 г., «Эрик XIV» А. Стриндберга, «Свадьба» А. Чехова.
Отказавшись от поэтики интимно-психологического и бытового театра, Вахтангов при этом сохранил законы искусства переживания и органики актерского существования. В этом направлении проходили важнейшие поиски режиссера, включая и его последние шедевры - «Принцессу Турандот» Карла Гоцци и «Гадибук» С. Анненского (С.А. Рапопорта), поставленные в 1922 г.
Вахтангов утверждал необходимость нового сценического языка, соответствующего времени. Своим творчеством режиссер доказывал, что искусство переживания, жизненная правда и истина страстей могут и должны воплощаться в формах надбытового, гротескного, ярко театрального спектакля.
Эволюция, происшедшая с Вахтанговым, нагляднее всего просматривается при сравнении двух вариантов поставленного им «Чуда святого Антония» М. Метерлинка. Первая редакция «Чуда…» в 1918 г. ставилась Вахтанговым в духе теплой человечности, доброй иронии и сочувствия к простым людям. В первом варианте спектакля режиссер обстоятельно разрабатывал картину жизни среднего буржуа, искал выразительные бытовые подробности. После революции спектакль подвергся решительному пересмотру. В новой редакции «Чуда святого Антония» 1920 г. Вахтангов смывает прежние полутона, вводит только два контрастных цвета - белый и черный, и в спектакле преобладают графически четкие и резкие тона. Минимум бытового колорита. Режиссера занимает не сам быт, но ироническое его осмысление. На сцене разворачивалась целая палитра лицемерия, стяжательства, зависти, алчности. Знакомая картина наполнялась новым смыслом. Каждая из действующих фигур являла собой резко очерченный, предельно заостренный и узнаваемый тип. Толпа же представала фантасмагорией. Это были тени людей, фантомы, куклы, которым чуждо все человеческое.
«Все было преувеличено, - вспоминает Б.Захава, ученик Вахтангова и участник спектакля, - заострено, утрировано, иногда до степени шаржа или карикатуры, и поэтому легко могло показаться нарочитым, искусственным и неоправданным. Мы понимали, что избежать этого можно только одним способом: оправдать и наполнить…». В новом варианте «Чуда святого Антония» гротеск утверждался как содержательный мотив всего спектакля. Для Вахтангова это означало сдвиг образа в причудливый, фантастический план, а также отношение актера к своему герою, диалог актера с образом. В чеховской «Свадьбе» (1920), поставленной также в Третьей студии МХТ, Вахтангов сумел увидеть «пир во время чумы», мир мещанства и пошлости, где единственным живым человеком оказался фальшивый свадебный генерал, одиноко взывающий к сочувствию.
Искусство актера в театральной системе Вахтангова. Своего актера Вахтангов обрел в лице Михаила Чехова, в котором видел союзника своим идеям. Вахтангов утверждает приоритет личности актера над создаваемым им образом.
Премьера «Эрик XIV» А. Стриндберга с М. Чеховым в главной роли состоялась в 1921 г. Декорации художника И. Нивинского производили неизгладимое впечатление - скошенные плоскости, острые углы, зигзаги золотистых и серебренных молний. Костюмы скроены в кубистской манере. Падающие надломленные колонны дворца или тюрьмы, лабиринты лестничных пролетов и, помещенный Вахтанговым меж двух миров - живым и мертвым - сам Эрик с огромными глазами и горестными подтеками слез на лице. На фоне мертвого хоровода придворных, мертвенно бледной вдовствующей королевы (С. Бирман), Эрик-Чехов выглядит слабым, затравленным ребенком. Но режиссер неумолимо вел актера к трагической высоте. В этом спектакле Вахтангов воплотил трагедию королевской власти, неправедной и враждебной народу даже тогда, когда субъективно властитель полон добра и благородства, каким представал Эрик в трактовке Вахтангова и исполнении М. Чехова.
В каждой из постановок Е. Вахтангова 1920-х годов с огромной экспрессией выявлялось противоборство тьмы и света, смерти и жизни. Наибольшей силы достигал этот трагедийный конфликт в «Гадибуке» (в московской еврейской студия «Габима», 1922 г.), где Вахтангов сумел создать поэму торжествующей любви, используя новые возможности театральной режиссуры ХХ века.
Последний спектакль Вахтангова «Принцесса Турандот» К.Гоцци (1922 г.) до сих пор воспринимается как самый знаковый. Режиссера вела к новой эстетике не интуиция, а четкое понимание цели театрального искусства. Вахтангов остро чувствовал поэтику игрового театра, его открытую условность, импровизационность. В таком театре многое от древних истоков сцены, народных игрищ, площадных и балаганных зрелищ. Принцип «открытой игры» становится у Вахтангова основным принципом спектакля «Принцесса Турандот». Игра актера со зрителем, с театральным образом, с маской становится основой этого спектакля-праздника. А праздник на то и праздник, что все меняется местами. И артисты Вахтангова играют трагедию комедийными средствами. Спектакль был задуман как эксперимент в области актерской техники, очень сложный по актерской задаче: студийцы должны были одновременно играть и самих себя, и артистов итальянской комедии масок, разыгрывающих сказку Гоцци, и, наконец, самих персонажей. Спектакль строился и репетировался импровизационно, включал в себя репризы на тему дня, интермедии-пантомимы, сознательные иронические выходы и роли при условии максимальной актерской искренности и правды переживания. Режиссер настаивал и добивался от исполнителей подлинного перевоплощения и подлинного переживания в роли.
Характер игры актеров совершенно новый, непривычный. «То совсем настоящий, захватывающий тон, подлинное человеческое чувство, любовь, восторг, страдание, ужас, - то тонкая актерская улыбка надо всем этим миром человеческих чувств. Таков тот чисто театральный жест, которым представление «Принцесса Турандот» утверждает перед зрителями свое историческое место в судьбах нашего театра». Тот же критик напишет о том, что в «Турандот» выявляется природа актерской души, «извечно двоящаяся между искренностью и позой… героизмом и озорством, действительностью и игрой и, наконец, между лицом и маской».
«Образ не поглощал и не подчинял своею тяжестью лица актеров, - отмечает П. Марков,- актер - мастер и лицедей - обнаруживал свою простую - большую или малую, значительную или незначительную,- но свою личную, ему одному присущую, его одного отличающую сущность… Лицо актера не убивало лицо образа, но возносилось далеко над ним, принимало образ в себя, чтобы осветить его теплотою участия, доверия или насмешки».
Вахтангов возрождал комедию дель арте, однако реставрацией это никак не назовешь. В композиции «Принцессы Турандот» как будто сохраняется традиционное членение итальянской комедии. Пролог, затем парад, интрига, интермедии, эпилог, прощание со зрителями. Но, используя сложившуюся структуру и приемы, он обогащал их театральным опытом начала XX века. Старинные итальянские актеры были бы весьма удивлены, если бы узнали, что парад надо выстраивать, что при этом необходимо добиться особого, органического общения между актерами.
Вахтангов словно и не ведет репетицию, а играет вместе с масками. Он то увлеченный зритель, то предводитель бродячей труппы, порой - в каком-нибудь итальянском костюме. И любит подливать масла в огонь. Бригеллу заставляет смотреться в воображаемое зеркало и радоваться своему отражению, даже тогда, когда на его голове оказывается коробка от торта.
Реплики, которыми время от времени перекидываются маски, часто не имеют никакого смысла. Забавной оказывается сама возня вокруг предметов, упоение, с которым все делается. Однако из этих как будто незначащих эпизодов постепенно возникает неприхотливый сюжет, он импровизируется на ходу. Кажется, что Вахтангов сочиняет спектакль, еще не зная, чем же все кончится.
Когда Евгений Богратионович предлагает лечить Тарталье зубы с помощью чудовищной, сооруженной масками, бормашины, Щукин невольно выходит из образа и уже по-настоящему молит о том, чтобы к нему не приставали. Это вызывает очередной взрыв хохота, и становится ясно, что на спектакле зрители обязательно рассмеются, если ошеломленный Щукин вот так, неожиданно, сбросит маску Тартальи и предстанет самим собой.
«Перед тем как вырвать зубья,- рассуждает Панталоне, поощряемый Вахтанговым,- мы будем принуждены вырвать и волосья, так как известно, что зуб висит на волоске.
Декорации не заказываются заранее. Предварительные эскизы Новинского - лишь ориентир для поисков, обстановка импровизируется. Она тоже играет. Играют вещи, ткани, костюмы из лоскутков, цвет. Турандот уже в покрывале, похожем на обыкновенное одеяло, наброшенное на желто-розовое платье. Плащи мудрецов пестрят нашивками - нотами, химическими формулами и прочим. Ракетка заменяет скипетр, костяной нож для разрезания книг - кинжал. На улице Пекина (действие происходит в сказочном Китае) - современный белый стул из особняка Берга.
Нивинский и знаменитый художник по костюмам Надежда Петровна Ламанова иной раз просто закрепляют то, что находится и осваивается на площадке. Такой метод работы выглядит сегодня диковинно: как правило, оформление спектаклей изготавливается по утвержденным эскизам в театральных цехах, на производстве, а не создается в процессе репетиций.
Вещи теряют мнимую многозначительность и включаются в игру. Театральный костюм становится живым, естественным в атмосфере праздничности. Возникает трансформирующаяся среда, напоминающая современную динамичную сценографию.
А ведь первоначально Нивинский предлагал эскизы традиционных интерьеров в духе жизненного правдоподобия, актеры же должны были выйти к зрителям в кожаных куртках, или в рабочей прозодежде, или в буденовках. Ио прямое соответствие облику времени было тут же отвергнуто Вахтанговым: «Только не это!»
Игровым способом создается и музыка. Мотивы «Турандот» возникают самодеятельно. Вахтангов использует и собственные «заготовки», в том числе мелодию евпаторийского старика, напоминающую «Ласточку» известного армянского композитора Комитаса.
Декорации в «Принцессе Турандот» состояли из самых обычных бытовых предметов. Но на их основе, с помощью света и драпировок, художники создавали фантастические виды сказочного города. В костюмы персонажей Вахтангов тоже внес изменения. Например, на современный костюм надевался необыкновенный театральный халат, расшитый и разукрашенный. Чтобы еще более подчеркнуть условность происходящего на сцене, актеры надевали костюмы прямо на глазах у публики, таким образом в считанные секунды перевоплощаясь из актера в персонаж пьесы. Впервые в истории театра возникла граница между персонажем и артистом.
Существует мнение, что Вахтангову не нравились декорации Игнатия Нивинского. Это не так. Трудно найти пример такого точного попадания художника в режиссерский замысел. К тому же творилось оформление обоими - Нивинским и Вахтанговым. Оно возникало по ходу репетиций и так же импровизационно жило в самом спектакле, играло вместе с актерами.
Декорация была похожа на игрушечное строение, сложенное руками неразумного дитяти. Она помещалась на наклонной поверхности и состояла из нескольких выгнутых дугами плоскостей, в которых на разных уровнях были прорезаны входы и выходы, арки и окна. Была тут игривая колонна в стиле затейливого барокко. Она воспринималась как любимая игрушка, которую человек захватил с собой, отправляясь в дальний путь, в будущее.
Вот бесшумные цанни, служители просцениума, цепляют на крючки опущенные сверху разноцветные «тряпки Нивинского». Они раздуваются, словно паруса, и площадка выглядит накренившейся палубой. Кажется, легкая яхта покачивается в океане. А через некоторое время паруса становятся улицами Пекина. Так попросту и написано на дощечке - «Пекин». Причем каждая буквочка в слове похожа на изображение маленькой пагоды или иероглиф.
В ночь с 23 на 24 февраля 1922 года состоялась последняя репетиция в жизни Вахтангова. Репетировал он в шубе, обмотав голову мокрым полотенцем. Вернувшись домой после репетиции, Вахтангов лег и более уже не вставал. После этого первого репетиционного прогона «Принцессы Турандот» присутствовавший на нем К.С. Станиславский написал своему гениальному ученику, что тот может с полным правом считать себя победителем .
29 мая жена Вахтангова Надежда Михайловна позвонила в Третью студию МХТ и сказала: "Приходите скорее!" Умер Евгений Багратионович, окруженный своими учениками. Перед самой смертью сознание вернулось к нему. Он сел, окинул учеников долгим взглядом и очень спокойно сказал: «Прощайте…» «Принцесса Турандот» стала последней работой Вахтангова, он не дожил всего несколько недель до премьеры.
Спектакль «Принцесса Турандот» стал огромным художественным событием. Станиславский первым увидел, что у творчества Вахтангова большое будущее. Но сам Вахтангов считал, что «Принцесса Турандот» - это не неизменный сценический канон и что всякий раз для новой пьесы форма спектакля должна быть найдена заново.
Е.Б. Вахтангов мечтал поставить «Каина» Дж. Байрона и Библию, ранняя смерть от неизлечимой болезни прервала его творческий путь и помешала этим планам. Но сделанные им театральные открытия в области современной режиссуры, актерского мастерства и педагогики дали целое эстетическое направление, называемое «вахтанговским».
Своими творческими исканиями Евгений Вахтангов и Всеволод Мейерхольд заложили фундамент нового театра.
Известный кинорежиссер С. Юткевич пишет: «Мейерхольд и Вахтангов очень любили друг друга и работали, как мне кажется, в одном русле. Мейерхольд работал в том же направлении, что и Вахтангов. Его понимание Чехова было очень близко тому, что предлагал в «Свадьбе» Вахтангов. А понимание это было тем более поразительным, что речь ведь шла не об основных чеховских пьесах, а о его все-таки второстепенной работе - водевиле. Вахтанговская работа - это новое, неожиданное прочтение и понимание Чехова. Потом мне приходилось видеть почти подобное в искусстве. Я уверен, что «красная свадьба» в «Клопе» родилась у Маяковского не без воздействия вахтанговского спектакля. Я думаю, что «Мещанская свадьба» Брехта тоже. Отзвуки этого направления в искусстве я увидел и в творчестве Марселя Марсо, его «Ломбарде» и «Шинели» - здесь тоже необычайно сильно сказывалась традиция ярмарочных театров, но преображенная светом современных, высокоталантливых профессиональных поисков. Мне кажется, что и на всей чаплиниане лежит тот же отсвет искусства наших мастеров сцены - Вахтангова и Мейерхольда. И это не случайно. Им удалось воплотить не только традицию ярмарочного театра России, но угадать то общее, интернациональное, что составляет самое главное, сущность поэтики народного сценического искусства».
Е. Вахтангов, сохраняя верность общим законам искусства переживания и органике актерского существования в образе, утвердил в русской театральной культуре первой четверти ХХ века новый сценический язык. Стремясь к праздничной, феерической театральной условности и прямому контакту актера со зрителем, он отказался от поэтики интимно-психологического и бытового театра, от «четвертой стены»-рампы МХТ, отделяющей мир сцены от зала.
Евгений Богратионович Вахтангов - выдающийся режиссер, актер, педагог.
Основатель и руководитель Студенческой драматической студии (1913 г., с 1921 г. - 3-я Студия МХТ, а с 1926 г. - Театр им. Евг. Вахтангова).
Родился в городе Владикавказе в русско-армянской купеческой семье. Его отец был крупным табачным фабрикантом и надеялся, что сын продолжит его дело.
Вахтангов еще в гимназические годы увлекся театром и решил посвятить ему всю свою жизнь. Несмотря на запреты отца, Евгений в гимназические годы много и успешно выступал на любительских сценах Владикавказа.
Окончив гимназию, поступил в Московский университет на физико-математическое отделение и сразу же влился в студенческий театральный кружок. На втором курсе Евг. Вахтангов перешел на юридический факультет и в том же году дебютировал как режиссер, поставив студенческий спектакль «Педагоги» по пьесе О. Эрнста. Спектакль состоялся 12 января 1905 года и был дан в пользу нуждающихся.
Со своим отцом Вахтангов рассорился окончательно, когда женился на своей школьной подруге - Надежде Михайловне Бойцуровой. Вскоре у них родился сын Сережа. Отец был просто в ярости, он жалел, что дал сыну образование, и лишил его наследства.
В студенческие годы, часто приезжая из Москвы во Владикавказ, Вахтангов пытается и в родном городе организовать свой театр, он мечтает о том, чтобы здание фабрики отца было отдано под театр.
В 1904-1905 годах Вахтангов участвует в нелегальных сходках молодежи. В день декабрьского восстания 1905 года Вахтангов строит баррикады в одном из московских переулков, участвует в создании санитарной помощи раненым.
Летом 1909 года Евгений Вахтангов руководит Владикавказским художественно-драматическим кружком и ставит в нем пьесы «Дядя Ваня» А. П. Чехова и «У врат царства» К. Гамсуна. Отец Вахтангова снова был в ярости, считая, что расклеиваемые по городу афиши спектаклей с фамилией Вахтангов позорят его и наносит моральный ущерб фабрике.
Лето 1910 года Вахтангов снова проводит во Владикавказе, вместе с женой и маленьким сыном Сережей. Евгений Богратионович ставит здесь оперетту местного автора М. Попова, которая шла с успехом во Владикавказе и Грозном.
Вахтангов оставил юридический факультет и поступил в Школу драмы А. Адашева в Москве, по окончании которой в 1911 году был принят в труппу Московского Художественного театра.
Вскоре на молодого актера обратил внимание К. С. Станиславский. Он поручил Вахтангову вести практические занятия по своей методике актерского мастерства в Первой студии МХТ. Именно в этой студии дарование Вахтангова раскрылось в полной мере. А как актер он прославился в роли Фрезера в «Потопе» Бергера.
На сцене студии Вахтангов создал несколько камерных спектаклей, в которых играл и как актер. В Первой студии Евгений Богратионович постоянно искал новые приемы изображения психологического состояния героя. Со временем Вахтангову стали казаться тесными жесткие рамки рекомендаций Станиславского. Он увлекся театральными идеями Всеволода Мейерхольда, но довольно скоро их отверг. У Евгения Вахтангова формируется свое понимание театра, довольно отличное от Станиславского, которое он сформулировал в одном коротком лозунге - «фантастический реализм». На основе этого «фантастического реализма» Вахтангов и построил теорию собственного театра.
Как и Станиславский, он считал, что главным в театральном спектакле является, естественно, актер. Но Вахтангов предлагал жестко отделить личность исполнителя от того образа, который он воплощает на сцене.
Вахтангов начал ставить спектакли по-своему. Декорации в них состояли из самых обычных бытовых предметов. На их основе, с помощью света и драпировок, художники создавали фантастические виды сказочных городов, как, например, это было сделано в последнем и самом любимом вахтанговском спектакле «Принцесса Турандот».
В костюмы актеров Вахтангов тоже предлагал внести изменения. Например, на современный костюм надевался необыкновенный театральный халат, расшитый и разукрашенный. Чтобы еще более подчеркнуть условность происходящего на сцене, актеры надевали костюмы прямо на глазах у публики, таким образом в считанные секунды перевоплощаясь из актера в персонаж пьесы. Впервые в истории театра возникла граница между персонажем и артистом. Сам Вахтангов, восторженно принявший революцию 1917 года, считал, что такая манера актерской игры вполне соответствует новому времени, ведь и революция резко отделяла новый мир от старого, уходящего.
После революции 1917 года Вахтангов пытался создать новый не элитарный, но «народный» театр. С утра до вечера он был на ногах - репетиции проходили в трех студиях: МХТ, еврейской студии «Габима» и в труппе Народного театра, уроки, подготовка спектакля к годовщине революции.
Вахтангов мечтал поставить «Каина» Байрона и Библию, но смерть помешала этим планам.
Всего за год до смерти он основал Третью студию МХТ, ставшую позднее Государственным театром имени Е. Б. Вахтангова.
В самом начале 1921 года репетиции Вахтангова в Третьей студии временно прекратились. Евгений Богратионович все свое время отдавал студии Габима, где завершал работу над «Гадибуком» (1922).
В 1921 году на сцене своей студии он ставит пьесу М. Метерлинка «Чудо Святого Антония» (вторая редакция). В этой постановке Вахтангов уже попытался реализовать свои новаторские идеи. Это было очень яркое зрелище, в котором и режиссер и актеры составили единый творческий ансамбль. В спектакле удалось донести до зрителя сложную символику пьесы и метафорическое мышление драматурга.
По сказке итальянского драматурга Карло Гоцци Вахтангов, уже незадолго до смерти, ставит «Принцессу Турандот». Этим спектаклем он открыл новое направление в театральной режиссуре. Используя персонажи-маски и приемы итальянской комедии дель арте, Вахтангов наполнил сказку современными проблемами и злободневными вопросами.
Все, что происходило в послереволюционной России, герои сказки тут же со сцены обсуждали по ходу действия. Однако современную проблематику Вахтангов предлагал преподносить не прямо, а в виде своеобразной игры - полемики, споров или диалогов героев друг с другом. Таким образом актеры не только произносили заученный текст пьесы, но давали характеристики, нередко весьма ироничные и злые, всем событиям, происходящим в стране.
В ночь с 23 на 24 февраля 1922 года состоялась последняя репетиция в жизни Вахтангова. Репетировал он в шубе, обмотав голову мокрым полотенцем. Вернувшись домой после репетиции, Вахтангов лег и более уже не вставал.
После первого репетиционного прогона «Принцессы Турандот» Константин Сергеевич Станиславский сказал своему гениальному ученику, уже не встававшему с постели, что тот может заснуть победителем.
29 мая жена Вахтангова Надежда Михайловна позвонила в Третью студию МХТ и сказала: «Приходите скорее!» Умер Евгений Богратионович, окруженный своими учениками. Перед самой смертью сознание вернулось к нему. Он сел, окинул учеников долгим взглядом и очень спокойно сказал: - Прощайте.
«Принцесса Турандот» стала последней работой Вахтангова, он не дожил всего несколько недель до премьеры.
Похоронили Вахтангова на Новодевичьем кладбище.
История жизни
Евгений Багратионович Вахтангов - русский советский театральный режиссер, актер, педагог. Основатель и руководитель Студенческой студии (с 1926 - театр им. Е.Б. Вахтангова). Спектакли: «Чудо Святого Антония» (1916; 2-я редакция – 1921 год), «Эрик XIV» (1921), «Гадибук» (1922), «Принцесса Турандот» (1922) и др.
Евгений Багратионович Вахтангов родился 1 февраля 1883 года во Владикавказе в семье табачного фабриканта. Отец его, человек властный и самолюбивый, видел сына наследником дела. Но Евгений увлекся театром. Вначале он выступал в домашних спектаклях, позже стал посещать гимназический драматический кружок, Владикавказское музыкально-драматическое общество.
Окончив весной 1903 года гимназию, Евгений проваливается на экзаменах в рижский политехнический техникум и поступает в Московский университет на естественный факультет (потом он переведется на юридический). Но его больше интересуют литература и театр.
Это было время расцвета Художественного театра. Мхатовские корифеи - Качалов, Леонидов, Москвин - стали любимыми артистами Вахтангова на всю жизнь.
В 1905 году Вахтангов женился на Надежде Байцуровой, также театралке. Она стала настоящей хранительницей семейного очага, любящей матерью их сыну Сергею.
В 1909 году Вахтангов поступил в театральную школу при МХТ, сразу на второй курс. 15 марта 1911 года Вахтангов был принят в МХТ, и уже через несколько месяцев Станиславский поручил ему вести занятия с группой актеров. Евгений Багратионович восторженно отзывается о системе Станиславского. Но в его дневнике есть и такая запись: «Хочу образовать студию, где бы мы учились. Принцип - всего добиваться самим. Руководитель - все. Проверить систему К.С. на самих себе. Принять или отвергнуть ее. Исправить, дополнить или убрать ложь».
В 1913 году Вахтангов возглавляет Студенческую студию. Первый спектакль, «Усадьба Ланиных» Зайцева, провалился, и в течение двух последующих лет студийцы воздерживались от искушения играть на публике.
Вахтангов плодотворно трудится в Первой студии МХТа. На ее сцене он поставил четыре значительных спектакля: «Праздник мира» (1913), «Потоп» (1915), «Росмерсхольм» (1918) и позднее - «Эрик XIV» (1921). «Праздник мира» Гауптмана играли с предельной обнаженностью человеческой психики, словно стремясь докопаться до самых потаенных глубин сознания. Все было заострено, гиперболизировано, доведено до крайности. Однако, посмотрев прогон спектакля, Станиславский остался недоволен: Вахтангов внес в спектакль ожесточенность, чрезмерную страстность.
В августе 1914 года Германия объявила войну России. Театры катастрофически пустеют. Первая студия показывает мирный «рождественский» спектакль «Сверчок на печи» по рассказу Чарльза Диккенса. Вахтангов, исполнявший роль фабриканта Текльтона, был единственным актером, вносившим в лирическую гамму спектакля суровые и резкие тона. Журнал «Аполлон» выделял как самое существенное в актерской индивидуальности Вахтангова огненный темперамент, но темперамент затаенный, скрытый. Он не прорывается наружу даже в самых драматических моментах, он концентрируется в жесте, в мимике, в рисунке роли.
В это время Евгений Багратионович ощущает первые тревожные толчки болезни - язвы желудка. Он пьет чай с содой и ставит пьесу шведского писателя Бергера «Потоп», с довольно схематичной разработкой действия в жанре мелодрамы. В режиссерских заметках к первому акту Вахтангов пишет: «Все друг другу волки. Ни капли сострадания. Ни капли внимания. У всех свои гешефты. Рвут друг у друга. Разрознены. Потонули в деле. Ничего человеческого не осталось. И так не только сегодня, так всегда, всю жизнь».
В своей работе со студийцами он неизменно опирался на систему Станиславского, но использовал ее по-разному. Если в Студенческой студии он добивался от исполнителей правды чувств, то в Первой студии МХТ учил открывать эту правду через выразительную форму. По выражению П. Маркова, «психологическому зерну он давал сценическую оправу».
Михаил Чехов писал о том, что Вахтангов обладал особым чувством актера. Его педагогика заключалась «в умении проникнуть в чужую душу и говорить на ее языке. Он как бы незримо становился рядом с актером и вел его за руку. Актер никогда не чувствовал насилия со стороны Вахтангова, но и не мог уклониться от его режиссерского замысла. Выполняя задания и замыслы Вахтангова, актер чувствовал их как свои собственные». Когда актер ронял тон, Вахтангов свистел, вложив два пальца в рот.
Летом 1915 года, после гастролей Первой студии, Вахтангов вместе с Надеждой и сыном Сережей отдыхал в Евпатории. Вскоре дачи и курорты сменятся больницами, отдых с веселыми играми - лечением и хирургическими операциями.
Следующей постановкой Первой студии был «Росмерсхольм» Ибсена. Работа над этим спектаклем велась в течение двух лет (1916-1918). Критика называла главного персонажа Росмера Гамлетом новой эпохи.
Когда в начале сезона 1918-1919 годов состоялась генеральная репетиция «Росмерсхольма», Вахтангов находился в больнице. Ему даже не сообщили о ней. Заговор молчания объясняется тем, что замысел художника не встретил понимания у студийцев. «Спектакль производит впечатление вымученности», «Идеализм и мистицизм!» - были критические отзывы. Путь предельного, обостренного психологизма был пройден здесь до конца.
Работу над спектаклем «Чудо святого Антония» Метерлинка в Студенческой студии начали осенью 1916 года. Однако этот спектакль, осмысленный Вахтанговым как сатира, доведенная до гротеска, не имел успеха. Студенческая студия переживала период раскола.
2 января 1919 года Вахтангов уезжает в санаторий «Захарьино» в Химках. Врачи настаивают на операции желудка. Евгений Багратионович соглашается, не сообщая ничего жене и сыну - не хочет их волновать. В конце января он возвращается в Москву, с головой уходит в дела, успевает завершить постановку «Потопа» в своей студии - для показа в Народном театре, а в марте - снова санаторий «Захарьино» и снова операция.
Через несколько дней он узнает, что двенадцать самых одаренных студийцев все-таки покинули его. Удар жестокий. Вахтангов потрясен и растерян. Понадобилось время, чтобы обрести силы...
Вахтангов хочет успеть как можно больше. В 1921 году он трудится в своей студии над «Принцессой Турандот», «Гадибуком» - в еврейской студии «Габиме», «Эриком XIV» - в Первой студии МХАТ. Третья студия показала вторую редакцию спектакля «Чудо святого Антония», завершалась работа над чеховской «Свадьбой». Эти пять спектаклей, поставленные Вахтанговым в течение последних двух лет жизни, принесли ему всемирную известность. Здесь возникает главная философская проблема вахтанговского творчества - вопрос о жизни и смерти.
«Свадьбу» Вахтангов относил к «большим пьесам» Чехова и собирался решать ее в том же крупном масштабе, в каком решались в МХТе «Три сестры» или «Дядя Ваня». Одновременно со «Свадьбой» Вахтангов заканчивал и новый вариант «Чуда святого Антония».
Слово «гротеск» сразу замелькало в восторженных рецензиях на спектакль. Вахтангов записывает: «Бытовой театр должен умереть. «Характерные» актеры больше не нужны. Все, имеющие способность к характерности, должны почувствовать трагизм (даже комики) любой характерности и должны научиться выявлять себя гротескно. Гротеск - трагический, комический». Вахтангов увлечен театром гротеска, трагедии - психологическая драма кажется ему пошлостью, бытовой театр - обреченным смерти.
В «Эрике XIV» Стриндберга, поставленном на сцене Первой студии МХАТ весной 1921 года, Вахтангов переходит от сгущенного психологизма к обобщению. Он искал сценическое выражение теме обреченности Эрика (как теме обреченности королевской власти вообще). Павел Марков писал, что в «Эрике» Вахтангов «бросил на сцену тревогу, которой была наполнена жизнь тех лет».
Поглощенный работой, Вахтангов за своим здоровьем следил эпизодически, одно время занимался гимнастикой йогов, переходил на диетическое питание, но затем нарушал режим - непрерывно курил, до ста папирос в день, сидел после спектакля на театральных вечеринках, по-прежнему завораживая молодежь своими песенками, пародиями, мандолиной. И случалось, ночь напролет с азартом играл в карты.
В декабре 1921 года по настоянию родственников и близких был созван консилиум врачей: у Вахтангова появились особенно сильные боли. Консилиум собирается в театре на Арбате. Врачи выносят приговор - рак, но от больного это скрывают. Евгений Багратионович, ощупывая себя, повторяет удивленно: «Странно, странно... Странно, что они у меня ничего не нашли, ведь вот же опухоль, я ее прощупываю, а они не могут найти...»
Трагизм вахтанговской судьбы отзывался в трагических коллизиях спектаклей, в страданиях и муках персонажей спектакля «Гадибук» С. Ан-ского. Одним из источников трагического гротеска оказались «странные» картинки художника Натана Альтмана. Он привез их из Петрограда и показал Вахтангову. Персонажи из мира древней легенды предстают в необычных ракурсах: искалеченные, несчастные люди смотрят с картона, их жесты резки, ритмы конвульсивны.
Спектакль шел на древнееврейском языке. Еще в 1920 году Вахтангов, по свидетельству М. Синельниковой, хотел поставить спектакль, в котором бы люди «говорили совершенно непонятные слова, но все было бы понятно» - благодаря действию, выстроенному режиссером.
31 января 1922 года состоялась премьера «Гадибука», а 13 февраля Вахтангов в последний раз вышел на сцену - сыграл Фрэзера в «Потопе». Доктор сообщил Надежде Михайловне, что ее мужу осталось жить не более двух-трех месяцев. Однако вплоть до 16 февраля Вахтангов репетирует новую роль - мастера Пьера в пьесе Н.Н. Бромлей «Архангел Михаил». Эта «дамская» трагедия многим казалась туманной и претенциозной. Но Вахтангова привлекала и модернизированная форма пьесы, и оборванные диалоги, и искривленные образы - словом, тот пафос отрицания, которым было проникнуто это произведение. Спектакль получился сумрачный, громоздкий. Вахтангов не завершил эту работу - вследствие его болезни спектакль выпускал режиссер Б. Сушкевич.
Последний спектакль Вахтангова давно стал легендой и визитной карточкой его театра. В «Принцессе Турандот» Гоцци он видел продолжение традиции народного театра «комедии масок», театра импровизации, рожденного на площадях Италии.
Вахтангов торопился закончить спектакль, работал днем и ночью. 24 февраля 1922 года - последняя репетиция в жизни режиссера. Ему очень плохо. Он сидит в меховой шубе, голова обернута мокрым полотенцем. В четыре часа ночи закончена установка света, и раздается команда Евгения Багратионовича: «Вся пьеса от начала до конца!»
После репетиции его отвезли на извозчике домой. Больше в театре он не появлялся. Больного ежедневно посещали режиссеры спектакля - Завадский, Захава, Котлубай, получая от него указания и замечания о выпуске спектакля.
27 февраля «Турандот» показывают Станиславскому и товарищам по МХТу. Студийцы вовсе не играют всерьез старую сказку Гоцци - они накидывают на себя одеяла в качестве плащей, обматывают головы полотенцами-чалмами, привешивают полотенца вместо бород: Вахтангов продолжает принципы «Двенадцатой ночи» Станиславского и идет дальше учителя. Представление, остроумное и грациозное, редкое по изяществу, пенившееся весельем, режиссер сумел связать с неустроенной, но полной надежд жизнью двадцатых годов. Именно оптимизм и вера в силу и энергию жизни составляли основное содержание «Турандот». «За 23 года существования Художественного театра, - сказал Станиславский в своем обращении к труппе, - таких достижений было немного. Вы нашли то, чего так долго и тщетно искали многие театры».
После 24 мая самочувствие режиссера резко ухудшается. Он не узнает близких; забываясь от морфия, представляет себя полководцем...
Вахтангов умер в понедельник 29 мая 1922 года в 10 часов вечера. Он лежал среди цветов в туфлях принцессы Турандот. В последний момент вдруг обнаружилось, что заготовленные тапочки не подходят, и Надежда Михайловна, увидев случайно оставленные кем-то туфли принцессы, в спешке надела их на ноги Евгения Багратионовича... Похоронили его на кладбище Новодевичьего монастыря, в том ряду, где похоронены артисты Художественного театра.
В 1926 году Вахтанговская студия стала Государственным театром имени Евг. Вахтангова.