Взгляд на русскую критику. – Понятие о современной критике. – Исследование пафоса поэта, как первая задача критики. – Пафос поэзии Пушкина вообще. – Разбор лирических произведений Пушкина В гармонии соперник мой Был шум лесов, иль вихорь буйной, Иль иволги напев

Из сказанного в предыдущей главе очевидно, что идей­ная направленность литературно-художественного произ­ведения определяется в первую очередь тем, как осмысля­ет и оценивает писатель явления жизни, которые он воспроизводит. Глубокая и исторически правдивая идейно-эмоциональная оценка изображаемых характеров, по­рождаемая их объективным национальным значением, яв­ляется пафосом творческой мысли писателя и его про­изведения.

В лекциях по эстетике Гегель обозначал словом «па­фос» (гр. pathos - сильное, страстное чувство) высокое воодушевление художника постижением сущности изобра­жаемой жизни, ее «истины». Воплощение пафоса философ считал «главным как втцэоизведениях искусства, так и в

восприятии последнего зрителем». Белинский, разделяя во многом точку зрения Гегеля, подчеркнул, что пафос вы­текает из миросозерцания художника, из его возвышен­ных общественных идеалов, из его стремления разрешить острые социальные и нравственные проблемы современ­ности. Первостепенную задачу критики он видел в том, чтобы, анализируя произведение, определить его пафос (26, 312-314).

Но не в каждом художественном произведении есть пафос. Его нет, например, в натуралистических произве­дениях, копирующих действительность и лишенных глубокой проблематики. Авторское отношение к жизни не возвышается в них до пафоса. В произведениях с лож­ной идеей субъективный пафос писателя не оправдан сущ­ностью изображаемых явлений, искажает их и потому отличается нарочитостью и ходульностью.

Содержание пафоса в произведении с истори­чески правдивой идейной направленностью имеет два источника. Оно зависит и от миропонимания ху­дожника, и от объективных свойств тех явле­ний жизни (тех характеров и обстоятельств), которые писатель познает, оценивает и воспроизводит. В силу их существенных различий пафос утверждения и пафос от­рицания в литературе тоже обнаруживает несколько раз­новидностей. В произведении может быть героический, трагический, драматический, сентиментальный и романти­ческий, а также юмористический, сатирический и другие виды пафоса. Их следует рассмотреть более подробно.

Все виды пафоса возникают первоначально в сознании общества, а затем находят выражение в художественном творчестве, Героический, драматический, трагический па­фос, сентиментальность, романтика, юмор, сатира в худо­жественном произведении - все это глубокое идейное осознание и правдивая эмоциональная оценка противо­речий, существующих в действительности.

Но характеры, отношения, деятельность людей в их реальности многосторонни и изменчивы. Те их противо­речия, которые вызывают различные виды пафоса, часто бывают тесно связаны между собой, переходят одно в дру­гое и даже пронизывают друг друга. В соответствии со знаменитым изречением: «от великого до смешного» всего «один шаг» - могут быть близки и перечисленные разно­видности пафоса.

В художественном произведении в зависимости от его проблематики иногда доминирует один вид пафоса или об-

наруживается сочетание разных его видов. Известно, что проблематика многих произведений отличается большей или меньшей односторонностью, а на ранних ступенях исто­рии художественного творчества также и отвлеченностью. Писатели обычно сосредоточиваются на каких-то одних сторонах изображаемых характеров и отношений, усили­вая и развивая их, нередко даже совсем отвлекаясь от всех прочих сторон. Отсюда и пафос произведения может быть преимущественно героическим, трагическим и т. п. В литературе последних столетий, особенно в реалисти­ческой, все чаще произведение, иногда даже один образ, выражает различные свойства и оттенки пафоса, вытекаю­щие из сложности и разносторонности осознаваемых писателем характеров и отношений. Для того чтобы по­нять при анализе произведений преобладание и переходы тех или иных разновидностей пафоса, необходимо выяс­нить особенности каждого из них. При этом, как уже говорилось, следует иметь в виду, что пафос в искусстве создается художественными средствами - изображением персонажей, их поступков, их переживаний, событий их жизни, всем образным строем произведения.

ГЕРОИЧЕСКИЙ ПАФОС

Героический пафос заключает в себе утвержде­ние величия подвига отдельной личности и це­лого коллектива, огромного значения его для развития народа, нации, человечества. Предметом героического пафоса в литературе является героика самой дейст­вительности - активная деятельность людей, благодаря которой осуществляются великие общенационально-про­грессивные задачи.

Содержание героики различно в разных национально-исторических обстоятельствах. Овладение стихиями при­роды, отпор иноземным захватчикам, борьба с реакцион­ными силами общества за передовые формы социально-политической жизни, за развитие культуры - все это требует от человека способности возвыситься до интере­сов и целей коллектива, осознать их как свое кровное дело. Тогда общие интересы становятся внутренней потреб­ностью личности, мобилизуют ее силу, мужество, волю и вдохновляют ее на подвиг. По словам Гегеля, «всеобщие силы действия» человеческого общества становятся «си­лами души» отдельного человека, как бы воплощаются –113

в его характере, в его действиях (43, 1, 195). Героика всегда предполагает свободное самоопределение личности, ее действенную инициативу, а не послушную исполнитель­ность.

Воплощение в действиях отдельной личности, при всей ограниченности ее сил, великих, национал ь-н о-п регрессивных стремлений - такова положи­тельная внутренняя противоречивость героики в жизни.

Образно раскрывая основные качества героических характеров, восхищаясь ими и воспевая их, художник слова создает произведения, проникнутые героическим пафосом 1 . Он не просто воспроизводит и эмоционально комментирует героику действительности, а идейно-твор­чески переосмысляет ее в свете своего идеала граждан­ской доблести, чести, долга. Он претворяет жизнь в об­разный мир произведения, выражая свое представление о подвиге, о сущности героического характера, его судьбе и значении. Героика действительности отражается в ху­дожественном произведении преломление и гиперболиче­ски в вымышленных, порой даже фантастических персона­жах и событиях. Многообразны поэтому не только реаль­ные героические ситуации и характеры, но и интерпрета­ция их в литературе.

Интерес к героике обнаруживается еще в древнейших произведениях синкретического творчества, в которых на­ряду с образами богов появились образы богатырей, или, как их называли в Греции, героев (гр. heros - владыка, господин), совершающих небывалые подвиги на благо своего народа. Такие образы были созданы в эпоху расцве­та родового строя - в «век героев» 2 , когда заметно возрос­ла самостоятельность отдельной личности, повысилось значение ее инициативных действий в жизни народного коллектива. На праздниках в честь победоносного сра­жения хор славил победителей, а те рассказывали о недав-

1 Следует отметить, что в истории литературы встречается и
ложная, фальшивая героизация, например завоевателей, колонизаторов,
защитников реакционного режима и т. д. Она искажает суть реальной
исторической ситуации, придает произведению ложную идейную направ­
ленность.

2 Название «век героев» впервые появилось в поэме древнегрече­
ского поэта Гесиода «Теогония» («Происхождение богов») и сохрани­
лось до сих пор в современной исторической науке. Оно означает ог­
ромный период в жизни человечества - от высшей ступени развития
родового строя до образования и раннего существования государства
как организации классового общества.

них схватках с врагами. Как показал в своем исследова­нии А. Н. Веселовский (36, 267), такие рассказы, стано­вясь достоянием племени, ложились в основу историче­ских легенд, песен, мифов. В устной передаче подробности изменялись, получали гиперболическое изображение и фантастическое истолкование. Так возникали образы ге­роев - доблестных, мужественных, способных совершать великие подвиги, вызывающих восхищение, преклонение, желание подражать им. В древнегреческих мифах это Геракл с его двенадцатью подвигами или Персей, который отрубил голову горгоне Медузе. В «Илиаде» Гомера - это Ахилл, Патрокл, Гектор, прославившиеся в би!вах под Троей.

Героические образы мифов и легенд широко использовались в литературе последующих эпох. Подвер­гаясь переосмыслению, они тем не менее сохраняют зна­чение вечных символов человеческого героизма. Они ут­верждают ценность подвига и героику как высшую норму поведения для каждого члена народного коллектива.

На более поздних этапах общественного развития, в классовом обществе, героическая проблематика приобрела новую остроту и более широкое значение. В произведениях фольклора - исторических песнях, былинах, бога­тырских сказках, эпопеях, воинских повестях - в центре стоит могучий, справедливый богатырь-воин, защищаю­щий свой народ от иноземных захватчиков. Он рискует жизнью не по предписанию свыше, не по обязанности - он сам свободно принимает решение и отдает всего себя великой цели. Поступки его менее произвольны, более осо­знанны, чем у мифологического героя, они вызваны чувст­вом чести, долга, внутренней ответственности. И эпиче­ский певец часто раскрывает высокое национальное са­мосознание героя, патриотический смысл его деяний.

«За милую Францию» умирает Роланд в «Песни о Ро­ланде». Стойко сражаются с сарацинами, саксами, нор­маннами и другие герои французских «шансон де жест» («песен о деяниях»), прославляющих идеального, доброго, непобедимого в бою короля Карла Великого. Герой испан­ской «Песни о моем Сиде» Родриго де Бивар храбро бьет­ся с маврами за освобождение родной земли. Во славу великого Киева совершают свои подвиги русские богатыри Добрыня Никитич, Алеша Попович, Илья Муромец. Эпи­ческий певец видит в героях воплощение мощи народа, утверждающего свою национальную самостоятельность.

В героических произведениях художественной л и т е-

р а т у р ы, созданных в процессе индивидуального твор­чества, своеобразие идеологических убеждений автора сказывается более определенно, чем в фольклоре. На­пример, древнегреческий поэт Пиндар, славя в своих одах героев, исходит из того понимания «доблести», которое было характерно для аристократии: он видит в доблести не личное, а наследственное, родовое качество. Совре­менник же Пиндара Симонид выражает иную, демокра­тическую точку зрения, когда славит героев, павших в борьбе против персов. Вот как звучит его надпись на месте битвы спартанцев, павших при Фермопилах:

Путник, пойди, возвести нашим гражданам в Лакедемоне, Что, их заветы блюдя, здесь мы костьми полегли.

Сдержанные, полные скорби слова идейно утверждают достоинство всех граждан, до конца оставшихся верными своему долгу. Таким образом, уже в древнегреческой ли­тературе героика осмысляется с различных идейных по­зиций.

Начиная с эпохи Возрождения содержание н а ц и о-нально-исторической героики в значительной степени связано с процессами образования феодальных государств, позднее - с формированием буржуазных на­ций. В произведениях художественной литературы, отра­жающих и воспевающих героику, часто воспроизводятся реальные события, действуют исторические лица. В ини­циативных свободных действиях героев находит зримое воплощение движение истории. Так, в русской литературе деятельность Петра I была воспета Ломоносовым в одах и поэме «Петр Великий», а позже Пушкиным в лирике, в поэме «Полтава», во вступлении к «Медному всаднику». Откликом на войну 1812 г. были «Певец во стане русских воинов» Жуковского, «Воспоминания в Царском Селе» Пушкина, «Бородино» Лермонтова. С эпической широтой воспроизведена героика этой борьбы в «Войне и мире» Л. Н. Толстого.

Но героики требует не только борьба с внешним вра­гом. Разрешение внутренних гражданских конфликтов, без которых нет развития общества, порождает револю­ционную героику. Это героика свободно принятого на себя гражданского долга, высокой ответственности за судьбы родины, готовности вступить в неравную борьбу с господствующими силами реакции. Она требует от героя не только большого мужества, целеустремленности, само­отверженности, но и гораздо большей идеологической

самостоятельности, чем борьба с внешним врагом. В ху­дожественной литературе еще Эсхил, использовав древний миф о Прометее - титане, давшем людям огонь и нака­занном за это Зевсом, утверждал героику тираноборчест-ва. Позднее Мильтон, обратившись к библейским леген­дам, передал в «Потерянном рае» героику английской буржуазной революции. По-своему раскрыл героический характер Прометея Шелли в поэме «Прометей освобож­денный».

Революционное истолкование нередко получала и ге­роика национальной борьбы за свободу. Так, прославляя борьбу греческого народа за независимость, Пушкин и поэты-декабристы выражали протест против гнета русско­го самодержавия.

Наиболее последовательно и открыто революционную героику утверждает литература социалистического реализ­ма. «Мать» и «Враги» Горького, «Левый марш» Маяковско­го, «Железный поток» Серафимовича, «Бронепоезд 14-69» Иванова, «Баллада о гвоздях» Тихонова, «Чапаев» Фурманова раскрывают подъем самосознания, социальной активности широких демократических кругов, охваченных революционным порывом. Стихия революции в этих про­изведениях предстает как стихия героическая, не только разрушительная, но и созидательная по своему историче­скому значению. Это новое понимание героики массо­вого движения за революционное преобразование об­щества.

Итак, героический пафос выражает стремление худож­ника показать величие человека, совершающего подвиг во имя общего дела, идейно утвердить в сознании общества значение такого характера и его нравственной готовности к подвигу.

Героический пафос в художественных произведениях разных эпох чаще всего осложняется драматическими и трагическими мотивами. Победа над национальными и классовыми врагами нередко завоевывается ценой жизни героев и страданий народа. В героической поэме Гомера «Илиада» борьба между ахейцами и троянцами приводит к драматическим эпизодам - смерти Патрокла и Гектора, тяжело переживаемой их друзьями и близкими. Полно драматизма и изображение гибели Роланда при столкнове­нии с более сильными отрядами врагов.

В героических произведениях поэтов-декабристов отра­жены драматические моменты гибели героев и трагиче­ское предчувствие поражения.

Известно мне: погибель ждет Того, кто первый восстает

На утеснителей народа, - Судьба меня уж обрекла. Но где, скажи, когда была

Без жертв искуплена свобода? (...)

В этом монологе Наливайко из одноименной поэмы Ры­леева раскрыто трагическое самосознание человека, го­тового жертвовать собой ради идеалов свободы.

В произведениях социалистического реализма героиче­ский пафос чаще всего сочетается с романтическим и драматическим пафосом.

ПАФОС ДРАМАТИЗМА

Драматизм в литературе, как и героика, порождается противоречиями реальной жизни людей - не только об­щественной, но и частной. Драматичны такие жиз­ненные положения, когда особенно значительные общест­венные или личные стремления и запросы людей, а иногда сама их жизнь оказываются под угрозой поражения и гибели со стороны независимых от них внешних сил. Такие положения вызывают соответствующие пережива­ния в душе человека - глубокие опасения и страдания, сильную взволнованность и напряженность. Эти пережи­вания или ослабляются сознанием своей правоты и ре­шимостью бороться, или приводят к безнадежности и отчаянию.

Драматические положения и вызываемые ими драмати­ческие переживания людей часто становятся предметом глубокого идейного осмысления и оценки в произведе­ниях художественной литературы и создают их собствен­ный пафос. Но эти осмысление и оценка могут иметь различную направленность. Писатель (сказитель, певец) может глубоко сочувствовать персонажам, драматичности их положения, их борьбе за осуществление своих стрем­лений, за свою судьбу и жизнь. Тогда драматизм становит­ся и д е й н о-у тверждающим пафосом самого про­изведения, находящим выражение во всем его образном строе.

Автор древнерусской «Повести о разорении Батыем Ря­зани» с тяжелым душевным надрывом и проникновенным сочувствием изображает гибель рязанского княжества от внезапного нападения татарской орды - истребление в не-

равном бою «удальцов, резвецов рязанских», смерть кня­зей, разрушение церквей и всего города, поражение бо­гатыря Евпатия, стремящегося отплатить Батыю за унич­тожение Рязани. Своим драматизмом повесть как бы взы­вает к общенациональному отмщению коварному и жесто­кому врагу.

Но писатель (сказитель, певец) может и осуждать характеры своих персонажей в драматизме их положения, переживаний, борьбы. Он может видеть в страданиях пер­сонажей справедливое возмездие за ложность их стрем­лений, приведших к драматизму их положения. Тогда драматизм становится идейно-отрицающим пафо­сом самих произведений, выражающимся в их образном строе.

В пьесе Эсхила «Персы» изображается страшное нрав­ственное смятение в персидских придворных кругах при вести о разгроме персидского флота при Саламине. Царь Ксеркс оплакивает вместе с хором это тяжелое поражение своей державы. Но для Эсхила и греческой обществен­ности сценическое представление этих драматических пе­реживаний персов было актом осуждения сильного и опас­ного врага, посягнувшего на их национальную свободу, а косвенно - и актом торжества их победы над этим врагом.

Осуждая с драматическим пафосом неправые, ложные стремления и действия своих персонажей, писатель не всегда при этом отрицает сами характеры в их социальной сущности. Автор «Слова о полку Игореве», например, видит в главных персонажах - Игоре и Всеволоде - достойных представителей русского княжеского рода, сильных и смелых воителей. Изображение решающей битвы русских с половцами проникнуто героическим па­фосом («Ярый тур Всеволод! Стоишь ты на обороне, - брызжешь на воинов стрелами, гремишь о шлемы мечами харалужными» и т. д.). Однако доминирует в повести пафос сильного драматизма, который выражает осуждение всего самонадеянного похода Игоря в глубь половецких степей, окончившегося тяжелым поражением и навлекшего беды на всю Русскую землю («И застонал, братья, Киев от печали, а Чернигов от напастей. Тоска разлилась по Русской земле, печаль глубокая потекла средь земли Рус­ской» и т. п.).

Драматизм положений и переживаний, возникающих в военных столкновениях между народами, часто воспроиз­водится в художественных произведениях всех стран и

эпох; есть он и в советской литературе разных периодов ее развития. Так, в «Разгроме» Фадеева драматическим пафосом проникнуто повествование о дальневосточном партизанском отряде Левинсона, отходящем в тяжелых боях под натиском превосходящих сил японской армии и белогвардейских отрядов. Глубочайший пафос идейно-утверждающего драматизма доминирует и в произведе­ниях, раскрывающих героику борьбы советских людей с фашизмом, - в повестях А. Бека «Волоколамское шоссе», К. Симонова «Дни и ночи», его романах «Солдатами не рождаются», «Живые и мертвые», партизанских повестях В. Быкова «Круглянский мост», «Сотников», «Волчья стая», а также «Знак беды».

Драматические положения и переживания возникают также в ходе гражданской борьбы прогрессивных и реак­ционных сил в исторической жизни разных народов. Та­кой драматизм нередко ложится в основу пафоса литера­турного произведения, усиливая его утверждающую или отрицающую идейную направленность. Например, в поэ­ме Некрасова «Русские женщины» раскрыто глубоко дра­матическое положение Трубецкой и Волконской, жен ссыльных декабристов. Побуждаемые глубоким нравст­венным и гражданским самосознанием, они приняли ре­шение ехать к своим мужьям в сибирские рудники. Им пришлось перенести тяжелый разрыв с близкими, настой­чивое сопротивление властей, тяготы и испытания далеко­го пути. Разговор княгини Трубецкой с иркутским губер­натором в первой части поэмы с наибольшей остротой выражает драматическую напряженность стремлений ге­роини преодолеть все препятствия на избранном ею пути. Драматизм служит здесь поэтическому утверждению нрав­ственной высоты русской женщины.

Накал революционной борьбы народовольцев-семиде­сятников показан в романе С. Степняка-Кравчинского «Андрей Кожухов». Полная опасностей жизнь Андрея и его товарищей в политическом подполье, тщетные попыт­ки освободить заключенных друзей, присутствие среди враждебной толпы при страшной казни Бориса и Зины, отчаянное решение Андрея «одному идти на царя», порож­денные этим мрачные и напряженные переживания - все это полно глубокого драматизма. Направленность романа двойственна: автор и восхищается беззаветным мужеством своего героя, и хочет подвести читателей к сознанию того, что огромные усилия революционеров, не опирающихся на народные массы, по существу, бесплодны.

В отличие от такой двойственности в романе Горького «Мать», в его пьесе «Враги» выражается целостная ут­верждающая направленность драматизма политической борьбы.

Но драматические противоречия гражданской жизни и порождаемые ими переживания не всегда проявляются непосредственно в открытом столкновении социальных сил. Ими создаются нередко такие свойства человеческих характеров, которые обнаруживаются в частных, бытовых, семейных, личных отношениях. Драматизм положения и переживаний отдельной личности оказывается тогда для писателя как бы «симптомом» социальных и политиче­ских противоречий. Творческое воспроизведение драматиз­ма такого рода встречается в художественной литературе разных эпох.

Особенно значительны в этом отношении романы, драмы, лирика конца XVIII и первой половины XIX в. - эпохи резких антагонизмов между старым уходящим в прошлое самодержавно-крепостническим укладом жиз­ни и новыми идейными стремлениями, связанными с формированием буржуазного строя, тогда еще прогрес­сивного, но уже проявляющего все сильнее свою собствен­ную противоречивость. В Германии, например, это были такие драмы Шиллера, как «Разбойники» и «Коварство и любовь»; в Англии - такие поэмы Байрона, как «Па­ломничество Чайльд Гарольда», «Гяур», «Корсар», «Лара»; во Франции - такие романы, как «Отец Горио» Бальзака, «Исповедь сына века» Мюссе, «Красное и черное» Стенда­ля; в России - «Горе от ума» Грибоедова, «Евгений Оне­гин» Пушкина, «Герой нашего времени», поэмы и лирика Лермонтова, «Кто виноват?» Герцена.

Положение главных героев таких произведений, внут­ренне протестующих против консервативности окружаю­щего их общества, глубоко драматично. Но драматизм этот проявляется только в их индивидуалистических пе­реживаниях, в конфликтах их частной жизни, в неустроен­ности их личной судьбы, в идейном «скитальчестве». Дра­матично, например, положение Жюльена Сореля в романе «Красное и черное». Этот юноша обладает демократиче­скими стремлениями и в глубине души враждебен всему реакционному буржуазно-дворянскому укладу жизни. Но он скрывает эту враждебность и стремится достичь только своей, индивидуальной независимости, используя в этих целях любовные связи с женщинами из презираемой им привилегированной среды. Он запутывается в этих отноше-

ниях, проявляет авантюризм и бесславно гибнет на плахе. Автор на стороне своего героя в его скрытом стихийном протесте, но он против него в его индивидуалистиче­ских метаниях. Такая двойственность в идейной направлен­ности драматизма характерна для всех подобных произ­ведений,

В этом романе Стендаля драматизм положения глав­ных героев усиливается обстоятельствами социального не­равенства - противопоставлением плебейства знатности, бедности богатству. В последующую эпоху развития бур­жуазного общества в разных странах такие обстоятельст­ва все чаще привлекали к себе внимание писателей, вы­зывая их резко критическое отношение. Наиболее яркие примеры - «Отец Горио» Бальзака, «Оливер Твист» и «Крошка Доррит» Диккенса, «Бедные люди», «Унижен­ные и оскорбленные» Достоевского, «Бесприданница» А. Островского и т. п. Драматизм положения и пережи­ваний персонажей в этих произведениях мотивирует и усиливает выраженный в них пафос отрицания социально­го неравенства в его последствиях для человеческой лич­ности.

В «Преступлении и наказании» глубоко драматично положение всей семьи Мармеладова, находящейся на гра­ни нищеты, в особенности его старшей дочери Сони, ре­шившейся - ради спасения семьи - продавать себя на улице, и его жены, вынужденной просить милостыню с малыми детьми и дошедшей до безумия. С наибольшей силой драматизм выражен в речи отчаявшегося пьяного Мармеладова, обращенной к богу.

Наряду с различными драматическими ситуациями, создаваемыми так или иначе обстоятельствами общест­венной жизни, писатели нередко изображают также драматизм в личных отношениях людей, и это отра­жается в пафосе их произведений. Драматично, например, положение главной героини в романе Флобера «Госпожа Бовари», стремившейся преодолеть мещанскую ограничен­ность своей семейной жизни путем тайных любовных связей, которые казались ей возвышенными, романти­ческими, но в действительности были пошлым обманом, приведшим ее к гибели. В романе Л. Толстого драматично положение Анны Карениной, не испытавшей любви в за­мужестве и впервые познавшей глубокое чувство в связи с Вронским. Порвав с мужем, а через это и со светским обществом, лицемерно охраняющим семейную, нравствен­ность, Анна была вынуждена принять на себя всю тяжесть

сословного изгнанничества, но не вынесла его. В «Дяде Ване» Чехова драматично положение Войницкого, принес­шего свою жизнь в жертву ученой карьере профессора Серебрякова и слишком поздно понявшего внутреннюю несостоятельность этой карьеры. В «Бигве в пути» Г. Ни­колаевой драматически безвыходно сильное, глубокое чувство Бахирева и Тины, находящееся в противоречии с их семейными отношениями и общественным мнением. Таким образом, создавая драматически напряженные си­туации в судьбе своих персонажей, писатели получают возможность отчетливее передать идейное понимание и оценку существенных противоречий общественной жизни. Драматизм положений и переживаний людей в реаль­ной действительности и персонажей в литературных про­изведениях создается воздействием внешних сил и об­стоятельств, угрожающих их -стремлениям и их жизни. Но нередко воздействие внешних обстоятельств порожда­ет в сознании человека внутреннюю противоречивость, борьбу с самим собой. Тогда драматизм углубляется до трагизма.

ТРАГИЧЕСКИЙ ПАФОС

Слова «трагический», «трагизм» произошли от древне­греческого названия народных хоровых обрядовых пред­ставлений смерти и воскресения бога плодородия Диониса. Позднее у греков возник классово-государственный строй; это поставило перед ними нравственные вопросы, которые они пытались разрешать в пьесах, изображаю­щих конфликты человеческой жизни. Старое название представлений сохранилось, но им стали обозначать само содержание таких пьес. Аристотель писал в своей «Поэти­ке», что трагедия возбуждает у зрителя чувства «сострада­ния и страха» и приводит к «очищению («катарсису») подобных аффектов» (20, 56).

По мифологическим взглядам древних греков, над жизнью людей господствует воля богов, «роковые» пре­допределения «судьбы». В некоторых трагедиях, например в «Эдипе-царе» Софокла, это прямо изображалось. Герой трагедии Эдип, не ведая того, стал преступником - убий­цей своего отца и мужем своей матери. Вступив на пре­стол, Эдип своими преступлениями навлек на город чуму. Как царь он должен разыскать преступника и спасти на-род. Но в поисках обнаруживается, что преступник -

именно он сам. Тогда Эдип, испытывая тяжелые нравст­венные страдания, ослепляет себя и уходит в изгнание. Эдип сам виновен в своих преступлениях, но и автор тра­гедии, Софокл, и его герой осознают все случившееся как проявление «рока», «судьбы», которая, по их верованиям, предопределена свыше и от которой люди не могут уйти. Такое понимание жизни выражалось и в других античных трагедиях. Поэтому в теориях трагедии и трагического, в частности у Гегеля, их определение связывалось так или иначе с понятиями «рока», «судьбы», во власти которых вся жизнь людей, или с понятием «вины» трагических геро­ев, нарушивших какой-то высший закон и расплачивающих­ся за это.

Чернышевский справедливо возражал против таких сужающих вопрос понятий и определил трагическое как все «ужасное» в жизни человека (99, 30). Однако его определение надо признать слишком широким, так как «ужасными» могут быть и драматические положения, и те, которые создаются внешними несчастными случайностями. Видимо, более близко к истине определение трагического, данное Белинским: «Трагическое заключается в столкно­вении естественного влечения сердца с идеею долга, - в проистекающей из того борьбе и, наконец, победе или падении» (24, 444). Но и такое определение нуждается в серьезных дополнениях.

Трагизм реальных жизненных положений и вызывае­мых ими переживаний следует рассматривать по сходству и вместе с тем по контрасту с драматизмом. Находясь в трагическом положении, люди испытывают глубокую ду­шевную напряженность и взволнованность, причиняющую им страдания, часто очень тяжелые. Но эта взволнованность и страдания порождаются не только столкновениями с ка­кими-то внешними силами, ставящими под угрозу важней­шие интересы, иногда самую жизнь людей и вызывающими сопротивление, как это бывает в положениях драматиче­ских. Трагизм положения и переживаний заключается в ос­новном во внутренних противоречиях и борьбе, возни­кающих в сознании, в душе людей. Каковы же могут быть эти внутренние противоречия?

По определению трагического, данному Белинским, одна сторона внутренней противоречивости - это «естест­венное влечение сердца», т. е. душевные личные привязан­ности, любовные чувства и т. п., а другая сторона - «идея долга», то, что препятствует «влечению сердца», но с чем любящего связывает сознание нравственного закона.

Обычно это бывают законы брака, данные обеты, ответст­венность перед семьей, родом, государством.

Все эти отношения только тогда могут стать одной из сторон внутреннего, трагического противоречия, когда они имеют для человека не внешнюю принудительность, но осознаются им как высшие нравственные с и-л ы, стоящие над его личными интересами и имеющие для него «сверхличное» значение. Это всегда обществен­ное значение, хотя нередко оно истолковывается в рели­гиозном или абстрактно-моралистическом плане. Возни­кающая в душе человека внутренняя борьба, борьба с са­мим собой, вызывает в нем патетическое переживание и обрекает его на глубокие страдания. Все это возможно лишь для человека, обладающего высоким нравственным развитием, способным углубиться до трагических пережи­ваний в своем самосознании. Человек ничтожный, лишен­ный нравственного достоинства, не может стать траги­ческим субъектом.

Художественная литература, изображая трагические положения и переживания персонажей, всегда учитывает нравственный уровень их характеров. Однако (как и в изо­бражении драматичных положений и переживаний) па­фос трагического героя и пафос автора не всегда совпада­ют. Трагический пафос самого произведения, вытекающий из идейного миросозерцания писателя, может иметь раз­личную направленность - и утверждающую, и отрицаю­щую. Писатель сознает историческую прогрессивность и правдивость тех высоких нравственных идеалов, во имя которых его герой переживает трагическую борьбу с са­мим собой, или же сознает их историческую ложность и обреченность. Все это не может не сказаться на исходе трагической борьбы литературного героя, на всей его судь­бе и на пафосе произведения, в котором, однако, всегда звучит скорбь о страдании человеческого духа.

Таким образом, трагическое положение заключается в противоречии и борьбе личных и «сверхличных» начал в сознании человека. Такие противоречия возникают и в общественной, и в частной жизни людей.

Один из важнейших и очень распространенных типов трагических конфликтов, необходимо возникающих в раз­витии разных народов, заключается в противоречии между «исторически необходимым требованием» жизни и «прак­тической невозможностью его осуществления» (4, 495). Подобного рода конфликты с особенной силой проявляют­ся тогда, когда государственная власть господствующих

классов уже потеряла свою прогрессивность, стала реак­ционной, но те социальные силы нации, которые хотели бы ее свергнуть, еще слишком слабы для этого. Такой конфликт изображен во многих литературных произве­дениях, раскрывающих трагизм народных восстаний, на­пример восстания рабов в Древнем Риме под предводи­тельством Спартака в романе Джованьоли «Спартак» или стихийного крестьянского восстания в «Капитанской доч­ке» Пушкина, а также трагизм многих более сознательных политических движений. При этом трагизм обычно сочета­ется с героикой и драматизмом.

Героико-трагическим пафосом проникнуто художест­венное творчество поэтов-декабристов («Аргивяне» Кю­хельбекера, «думы» и поэмы Рылеева, а также их лирика). То же можно сказать о творчестве писателей-народников (лирика В. Фигнер, роман Степняка-Кравчинского «Ан­дрей Кожухов»).

Однако трагические противоречия могут возникать также в жизни тех прогрессивно мыслящих представите­лей общества, которые не участвуют непосредственно в героической борьбе против реакционной власти, но на­строены оппозиционно по отношению к ней. Сознавая не­обходимость и в то же время невозможность своими силами изменить существующее положение вещей, остро ощущая свое одиночество, эти люди также приходят к трагической самооценке. Такого рода трагизм показал, например, Шекспир в «Гамлете». Герой этой трагедии понимает, что его месть королю Клавдию не может что-либо существенно изменить в обществе, в котором он жи­вет, - Дания останется «тюрьмой». Но и примириться с окружающим злом Гамлет, человек высоких гуманисти­ческих идеалов, не может. Осмысляя политические и нравственные проблемы века в философском плане, он приходит к идейному кризису, разочарованию в жизни, настроениям обреченности. Но он нравственно побеждает страх смерти.

Трагическим пафосом часто проникнуты и те произ­ведения, которые воспроизводят частную жизнь, нравст­венно-бытовые отношения людей, не связанные непо­средственно с политическими конфликтами.

Трагический конфликт в семейно-бытовых отношениях показан А. Островским в пьесе «Гроза» (которая неточно названа им «драмой»). Выданная замуж не по своей воле Катерина трагически колеблется между сознанием своего супружеского долга, сызмала внушенного ей религиозными

представлениями ее среды, и любовью к Борису, которая ка­жется героине выходом из семейной порабощенное™. Она идет на свидание к Борису, но сознание своей гре­ховности берет в ней верх, и она кается перед мужем и свекровью. Затем, не вынеся угрызений совести, презре­ния и попреков семьи, равнодушия Бориса, полного оди­ночества, Катерина бросается в реку, но ее гибелью Ост­ровский утверждает силу и высоту ее характера, отвергаю­щего нравственные компромиссы.

Трагический пафос находит выражение не только в драматургии, но и в эпосе, и в лирике. Так, в сознании Мцыри, героя одноименной поэмы Лермонтова, таится глубокое противоречие между его презрением к рабской жизни монастыря, жаждой освободиться от нее, романти­ческими стремлениями в воображаемый «чудный мир тре­вог и битв» и невозможностью найти путь в этот мир, сознанием своей слабости, воспитанной в нем рабской жизнью, чувством обреченности. «Мцыри» - поэма роман-тико-трагическая по своему пафосу.

Прекрасный пример трагизма в лирике - цикл стих

©2015-2019 сайт
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2016-04-15