Материал № 4
Григорович , Дмитрий Васильевич
известный писатель. Род. 19 марта 1822 г. в Симбирске. Отец его был помещик, отставной гусар; мать француженка, дочь погибшего на гильотине во время террора роялиста де Вармона. Г. рано лишился отца, устроившего семью в Каширском у. Тульской губ., и вырос на руках матери и бабушки, которые дали ему чисто французское воспитание. 8 лет его отвезли в Москву, где он пробыл около 3 лет во французском же пансионе Монигетти, а в середине 30-х гг. поступил в СПб. инженерное училище. Его товарищами были здесь Достоевский, Тотлебен, Радецкий. К точным наукам, составлявшим главный предмет преподавания, Г. не имел ни малейшего призвания. Его влекло к себе искусство, и, кроме рисования, к которому у него был талант, он мало чем занимался в училище. Случай помог ему убедить мать позволить ему оставить учебное заведение, столь мало соответствовавшее всему складу его способностей. Гуляя раз по улице, он не заметил проезжавшего мимо вел. кн. Михаила Павловича и не отдал ему чести. Это повлекло за собою ряд трагикомических последствий, весьма забавно рассказанных в «Воспоминаниях» Г. Рассеянного кадета посадили на неопределенное время в карцер и только по болезни перевели на некоторое время в лазарет. Испуганная такими строгостями мать Г. поддалась после этого настояниям сына, и он променял инжен. уч. на акд. худож. Но и тут Г. оставался очень короткое время, потому что серьезного художественного дарования у него не было. К тому же его сильно начинала привлекать к себе литература. Еще будучи «кондуктором» инж. учил., он около 1841 г. познакомился с Некрасовым, в то время издававшим разные юмористические сборники: «Первое апреля», «Физиология Петербурга» и др. В них появились пробы пера молодого писателя «Штука полотна» и «Петербургские шарманщики». Кроме того, он переводил разные книжки для Плюшара, писал небольшие очерки в «Литературной газете» и театральные фельетоны в «Северной пчеле». В конце 1846 г. была напечатана (в «Отеч. зап.") «Деревня», сразу давшая Г. литературное имя, а в 1847 г., в «Современнике знаменитый «Антон Горемыка». За ним последовал ряд небольших повестей из петерб. жизни «Капельмейстер Сусликов» (1848), «Похождения Накатова» (1849), «Свистулькин», «Школа гостеприимства» и др.; романы «Проселочные дороги» (1852) и «Два генерала» (1864), два романа из народной жизни «Рыбаки» (1852) и «Переселенцы» (1855) и мн. др. В 185859 г. Г. по поручению морского м-ва совершил путешествие кругом Европы и описал его в ряде очерков, носящих общее заглавие «Корабль Ретвизан». В начале 60-х годов литературная деятельность Г. почти прекращается, и он в качестве секретаря общ. поощрения художеств всецело отдает себя делу споспешествования русскому искусству. Благодаря его энергии прекрасно организована при обществе рисовальная школа, в которой получают первоначальное художественное образование многие сотни учеников; его же стараниями устроен замечательный художественный музей при обществе, мастерские, библиотека и, наконец, пожалован обществу бывший дом градоначальника на Б. Морской. За долголетние труды по общ. Г. был пожалован чин ДСС и пожизненная пенсия. С середины 80-х гг. Г. снова берется за перо и пишет повести «Гуттаперчевый мальчик», «Акробаты благотворительности» и «Воспоминания» (1893). Кроме отдельных произведений, полные собр. соч. Г. были издаваемы в 1859 г., в 1872 г. и в 1890 г. (Н. Г. Мартыновым, в 10 т.).
Литературная деятельность Григорович а служит удивительно яркою иллюстрациею того почти стихийного влияния, которое оказывают на всякого писателя основные течения эпохи формирования его духовно-нравственного существа. Если мы, в самом деле, обратимся к недавно вышедшим «Воспоминаниям» Г., в которых он очень подробно знакомит нас с душевной жизнью первой половины своей деятельности, мы не преминем убедиться, что трудно было бы придумать человека, менее подходящего к тому, чтобы стать отцом русской «мужицкой» беллетристики. Полуфранцуз не только по крови, но и по воспитанию, Г. в ранней молодости настолько неудовлетворительно владел русским языком, что даже долго говорил с французским акцентом. Когда двадцати трех лет от роду он начал свою первую большую повесть «Деревня», ему страшно трудно было справиться с самым процессом подбора подходящих слов и выражений. Не менее любопытным фактом биографии Г. является и то, что он, в сущности, весьма мало знал деревню и народ. Отрочество и юность он провел в Москве и Петербурге, а наезды в деревню были и очень редки, и очень непродолжительны. Но самое главное по всему складу своих вкусов и наклонностей Г. весьма мало подходил для роли выразителя той пламенной заботы о благе народа, которою характеризуется миросозерцание эпохи Белинского. Из тех же «Воспоминаний» видно, что всю свою жизнь он был типичнейшим «эстетиком», поклонником «чистой красоты» и т. д. Чтение его ограничивалось исключительно романами и повестями; не увлекался он, подобно большинству своих литературных сверстников, ни Гегелем, ни Фурье, ни французским движением, подготовившим 1848 г., ни вообще какими бы то ни было теоретическими вопросами. Но таково неотразимое действие идей, составляющих сущность эпохи, что они как бы носятся в воздухе и впитываются молодою душою почти инстинктивно. Достаточно было Г. сойтись с кружком братьев Бекетовых (химика и ботаника), где собиралось много хорошей молодежи, чтобы почувствовать, по собственному его выражению, все «легкомыслие» своего прежнего умственного строя, когда его «общественные вопросы нисколько не занимали». Ему стало больно «за отсталость», его охватило неудержимое желание написать что-нибудь серьезное и он одно за другим пишет «Деревню» и «Антона Горемыку».
Этими двумя повестями определяется положение Г. в истории русской литературы. Значение первой из них в том, что здесь «натуральная школа» впервые направила свое творчество на изображение народа в тесном смысле слова. До того литературная молодежь довольствовалась возбуждением симпатии к мелкому мещанству и бедному чиновничеству. Ниже она еще не опускалась. Г. первый посвятил целую повесть ежедневному быту самого серого простонародья не того говорящего всегда шутками да прибаутками простонародья, которое фигурирует в повестях Даля, и не того «народа», который является в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» окутанным в поэтическую дымку легенд и поверий, а народа во всей неприглядности его ежедневной обстановки. Жизненность, с которою в «Деревне» обрисован народный быт, была так необычна для того времени, что славянофилы, любившие народ только в проявлениях его величавости, усмотрели в повести Г. унижение народа. Но если «Деревня» имеет выдающееся значение как первая попытка новой русской литературы возбудить интерес к реальному народному быту, то еще несравненно большую важность имел «Антон Горемыка», где интерес перешел в самую горячую симпатию и где так рельефно обрисовано тягостное и бесправное положение крепостного крестьянина. «По прочтении этой трогательной повести, говорил Белинский, в голову читателя поневоле теснятся мысли грустные и важные». Сколько-нибудь определеннее великий критик и пламенный демократ не мог выразиться; но в те времена умели читать между строк, и «важные» мысли о крепостном праве действительно теснились в голове всякого читателя «Антона Горемыки», хотя прямого протеста в нем нет и быть не могло по цензурным условиям. Сам автор, правда, закончил повесть тем, что выведенные из терпения крестьяне поджигают дом ненавистного управляющего и его самого бросают в огонь. Но просвещеннейший из цензоров 40-х годов, Никитенко, переделал конец и совершенно несообразно с общим складом характера главного героя заставил его пристать к конокрадам и потом каяться миру перед отправлением в Сибирь. Скомканный и неестественный конец повести нимало, однако, не ослабил общего смысла повести, которая производила потрясающее впечатление. Историческое значение «Антона Горемыки», вообще, не меньше, чем «Записок Охотника». Уступая им в художественных достоинствах и в глубине народной психологии, «Антон Горемыка» яснее и непосредственнее обрисовывал ужасы крепостного права. Если возводить 19-ое февраля к его литературному генезису, то слезы, пролитые над «Антоном Горемыкой», занимают в нем такое же почетное место, как чувство глубокого уважения к народу, которое читателя «Записок Охотника» приводило к убеждению, что народ достоин свободы.
В «Деревне» и «Антоне Горемыке» Г. сразу достиг кульминационного пункта своего творчества. Талант по художественным достоинствам своим второстепенный, Г. только потому создал эти две перворазрядные по своему историческому значению вещи, что в них ему удалось уловить «момент» и заставить биться согласно с собственным сердцем сердца всего, что было в русском обществе хорошего и честного. Но стоило пройти «моменту», стоило общественному сознанию вступить в дальнейший фазис своего поступательного движения и Г., ничуть не утратив основных свойств своего дарования, уже не мог идти в первых рядах. Все остальные многочисленные произведения Г. из народной жизни написаны с неослабевшею симпатиею к народу; но уже не было надобности возбуждать эту симпатию в читателе. Семена, брошенные «Антоном Горемыкой», взошли пышным цветом, и потому «Рыбаки», «Переселенцы» и др. уже мало кого волновали. Следует прибавить, впрочем, что и в чисто художественном отношении пространные народные романы Г. уступают первым его повестям. Правда, язык в них по-прежнему прост и естественен, прекрасные описания природы соответствуют действительности, фабула интересна, но в общем романы растянуты и страдают мелодраматизмом и искусственными эффектами. Упреки в «пейзанстве», т. е. в том, что российским незамысловатым мужичкам приданы Г. совершенно несвойственные им французско-романтические качества, в известной степени справедливы по отношению к большим его народным романам. Идеализации в них действительно немало.
Вне изображения народной жизни произведения Г. не представляют собою литературного интереса. Его «петербургские» повести, в которых обыкновенно фигурируют мелкие франты и люди, неудачно лезущие в знать, его натянуто-юмористические очерки и даже описание путешествия все это, говоря кудреватым выражением Белинского, ничего не прибавилок «тоталитету» известности Г. Некоторое исключение составляет только позднейшая повесть Г. «Акробаты благотворительности», где верно схвачены типичные черты петербургской карьеристской филантропии.
С. Венгеров.
Григорович , Дмитрий Васильевич (дополнение к статье)
писатель; умер в 1899 г.
Большой Энциклопедический словарь, изд. Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона (1890-1907 гг., 82+4 тт. [точнее - полутомов, но чаще всего указывается № полутома как том, например т. 54; правильнее томов 43, из них 2 дополнительных.])
Григорович , Дмитрий Васильевич
(Grigorovitch); известный русский писатель и романист; рисовальщик и гравер-любитель; род. 1822; прославился основанием громадного и ценного художественно-промышленного музея при Обществе Поощрения Художников. Его гравюры крепкой водкой:
1. Длинноносый мужичок.
2. Курильщик: «Д. Григорович , 1860 г.» 3. Женщина кормит ребенка: «Д. Григорович , 1861 г."; все три копированы с офортов Корнелия Бега.
4. Маленький мост; копия с офорта Остада: «Д. Григорович 1861 г.". Во 2-х отпеч. крыло y второй (правой) утки увеличено**. 5. Пейзаж: «С Дитриха. Д. Григорович , 1860 г.".
6. Водокачка (?). 2.6 х 4.4. 7. Водяная мельница: «Д. Григорович посв. А. Е. Марину 1860». Ориг. офорт. 2 х 3.4.
8. Христос в терновом венце (поясной).
Ровинский Д. А., "Подробный словарь русских граверов XVI-XIX вв." (в 2-х тт., 1895)
Григорович , Дмитрий Васильевич
видный представитель дворянской литературы 40-х гг. Начал литературную деятельность с вещей, писанных по заказу. Впервые обратил на себя внимание Белинского «физиологическим очерком» «Петербургские шарманщики» . Громкое литературное имя приобрел повестями из крестьянской жизни «Деревня» и «Антон Горемыка» . За ними последовал ряд рассказов из народного быта напрель «Четыре времени года» , «Мать и дочь» , «Смедовская долина» , «Пахарь» и два романа «Рыбаки» и «Переселенцы» . В начале 60-х гг., когда в редакции «Современника» произошел раскол между группой писателей-дворян и молодыми радикальными разночинцами, Г. был всецело с первой группой и вышел из «Современника». К Чернышевскому, лидеру радикалов, он относился с ненавистью. С 1864 Г. надолго совершенно замолкает, не находя точек соприкосновения с современностью, и уходит в работу по Обществу поощрения художеств, деятельным секретарем которого он оставался долгое время. В 80-е и 90-е гг. Г. напечатал несколько незначительных рассказов и довольно любопытные литературные воспоминания. Положение Г. в литературе целиком определяется его повестями «Деревня» и «Антон Горемыка». Их горячо приветствовал Белинский, об их большом значении для своего времени говорили Салтыков, Л. Толстой и др. Г. в этих произведениях явился основоположником дворянского народничества в литературе. У Г. значительно больше подлинного мужицкого быта, чем в одновременно выходивших «Записках охотника» Тургенева и у всех других его предшественников и современников. Крепостной крестьянин показан Г. не только со стороны своей способности к тонким человеческим чувствам, как у Тургенева, но и в своей ежедневной работе, в отношениях к кулаку, в грубой неприглядности своего быта. Сгущение мрачных красок в этих повестях Г. способствовало более цельному читательскому впечатлению. «Жаление» крепостного мужика, которым проникнуты повести Г., носит барский характер, что не исключает его искренности. В последующих рассказах и романах Г. из крестьянского быта чувствуется склонность к писанию идиллий, к сентиментальному изображению крестьянских добродетелей. В.;«Рыбаках» Г. дает идеальный образ крестьянина, явно определенный классовой позицией автора: для Григорович а здравый смысл крестьянина заключается в «безусловной покорности и полном примирении с скромной долей, определенной провидением». В том же романе, как и в некоторых других своих рассказах, Г. противопоставил крестьянскому жизненному укладу развивающийся фабричный быт. Он скорбит о разложении и деморализации, вносимых фабрикой в крестьянскую жизнь; типичный фабричный рабочий для Г. совершенно отрицательное явление. Изобилие этнографического элемента в крестьянских произведениях Г. народные обряды, обычаи, суеверия, песни и пр. характерно для дворянского народничества той поры.
Известный русский писатель Дмитрий Васильевич Григорович родился 19 марта 1822 года. Отец его рано умер, и воспитывали его мать и бабушка. Детство его протекло в имении отца в Тульской губернии. Особенное значение играла в доме старуха-бабушка, француженка родом. Она держала в руках весь дом и будущего писателя воспитывала на иностранный лад: русской речи в семье он не слышал; до 14 лет говорил по-русски с акцентом. Только дворовые люди спасла сердце мальчика от равнодушия ко всему родному, русскому. Особенно сблизился с ним их старый камердинер; он полюбил ребенка, «как родного сына» (слова Григоровича), рассказывал народные сказки, и этими рассказами сроднил его с жизнью простонародья, – этим сближал с народом.
Дмитрий Васильевич Григорович. Фото 1856 г.
Потом из дома мальчик отдан был во французский пансион в Москве; оттуда, в 1836-м году, перешел он в Петербургское военное инженерное училище. Научные занятия его шли вяло, так как сердце его не лежало к математическим наукам. К счастью, судьба в товарищи послала ему Достоевского , будущего знаменитого романиста Григорович сблизился с ним, и, под его влиянием, увлекся литературой и стал испытывать свои силы в области поэтического творчества. Не кончив училища, перешел он в Академию художеств; потом увлекся театром, поступил на службу в театральное ведомство, подружился с некоторыми знаменитыми артистами того времени и стал работать для сцены – переводил и переделывал пьесы.
Сблизившись впоследствии с Некрасовым , Григорович принял участие в составлении его сборника «Физиология Петербурга». Этот сборник должен был состоять из ряда очерков, рисующих типы и характерные явления петербургской жизни с бытовой стороны. Григорович взялся описывать быт «шарманщиков» и усердно принялся за эту работу: добросовестно изучал условия их жизни, заходил в трущобы, где они ютились, вникал в мелочи их жизни, – словом, постарался применить в своем «очерке» все те приемы реалистического письма, которые должны быть признаны главной чертой русской литературы середины XIX века.
В это, приблизительно, время Григорович опять тесно сближается с прежним своим товарищем – Достоевским, который, находясь под влиянием произведения Гоголя «Шинель », писал тогда свою повесть «Бедные люди », – произведение, которое, при своем появлении, сразу обратило на себя общее внимание.
Сближение между обоими начинающими литераторами произошло без особого труда, так как завещанное Гоголем, гуманное отношение к людям, обиженным судьбой, в одинаковой мере владело тогда и Григоровичем; это сказалось еще на его очерке «Шарманщики» и, особенно, на повестях: «Деревня » (1846) и «Антон Горемыка » (1847). Оба эти произведения посвящены изображению печальной жизни русского мужика.
Григорович. Антон Горемыка. Аудиокнига
Успех их выдвинул Григоровича в ряды популярных в любимых писателей того времени и навсегда определил его литературное направление. В 1852-м году печатает он роман «Рыбаки», в 1855-м – «Переселенцы»; во всех этих произведениях с любовью рисует он положительных героев из простонародья и иронизирует над «культурными» представителями русского общества – дворянами и чиновниками.
В 1880-е годы написал он ряд очерков из жизни столицы – повести: «Гуттаперчевый мальчик», «Акробаты благотворительности» и комедию «Замшевые люди» – наиболее известные его произведения этого типа. В них сохранил Григорович то первоначальное сочувствие к людям «униженным и оскорбленным», которым проникнуты были первые его юношеские произведения. Вот почему Григорович может быть признан одним из самых последовательных представителей «гоголевской школы».
Под конец своей жизни Григорович много занимался искусствами, – служил секретарем «Общества поощрения художеств», сам изучал живопись и оставил несколько ценных исторических очерков. В 1893 г. был отпразднован 50-летний юбилей его литературной деятельности. Умер он в 1899 году.
Григорович Дмитрий Васильевич , писатель, родился 19(31).III.1822 г. в Симбирске в дворянской семьи малого достатка.
Отец его, Василий Ильич, скончался в 1830, и воспитанием Дмитрия Васильевича стала целиком заниматься его бабушка - Мария Петровна.
«В кругу русских писателей,- вспоминал впоследствии Григорович,- вряд ли найдется много таких, которым в детстве привелось встретить столько неблагоприятных условий для литературного поприща, сколько их было у меня» (Полное собрание сочинений, том XII, М.- Спб., 1896, с. 209). Ближайшие родственники - мать и бабушка - говорили между собой только по-французски, русских сверстников у Дмитрия Васильевича не было. До 8 лет он, свободно говоривший и читавший по-французски, не брал в руки ни одной русской книжки. Лишь старый отцовский камердинер Николай рассказывал мальчику русские народные сказки, в какой-то мере знакомил будущего писателя с русской деревней.
В декабре 1832 Григорович помещают в московскую гимназию, а через год отдают в петербургский пансион, содержавшийся француженкой Монигетти и наполненный в основном учениками-французами.
С 1835 Дмитрий Васильевич занимается в пансионе Костомарова, созданном для подготовки к поступлению в Главное инженерное училище, а в 1836 мать записывает его в кадеты этого училища. Григорович тяжело переживает переход из вольной среды пансиона в училище, известное суровой дисциплиной, шагистикой; кроме того, писатель испытывает отвращение к занимавшим почти всю учебную программу техническим наукам. Пребывание в училище лишь частично скрашивала дружба Григорович с Ф. М. Достоевским , литературные беседы с которым во многом повлияли на его формирование художнического мировоззрения. Освободился Григорович от тяготившего его пребывания в училище лишь после напугавшего начальство инцидента, когда кадет Григорович не отдал вовремя на улице честь великому князю.
В 1840 Дмитрий Васильевич, давно уже увлекавшийся живописью и бравший уроки рисования в Строгановском училище (1833), поступает в Академию художеств, одновременно с этим пытает счастья и на театральных подмостках, но, по его собственному определению, «играл ниже всякого описания».
Художник из него также не получился, и Дмитрий Васильевич оставил Академию. Через некоторое время, благодаря случайной встрече с директором императорских театров А. М. Гедеоновым, Григорович стал служить в канцелярии петербургского Большого театра.
Некрасов знакомит Дмитрия Васильевича с литераторами и привлекает его к участию в своих изданиях. Будущий писатель сходится с Тургеневым, Панаевым, Белинским , посещает собрания кружка братьев Бекетовых, в который входили и многие члены тайного общества Петрашевского.
В 1858-59 Григорович принял участие в путешествии на корабле «Ретвизан». Он побывал в Дании, Германии, Франции и Испании. Стоянки в Афинах, Иерусалиме, Палермо были кратковременны.
С конца 50-х гг. Григорович увлекается коллекционированием живописи и художественных предметов и становится одним из виднейших знатоков в этой области. Выступает Дмитрий Васильевич и как художественный критик, освещающий западноевропейское искусство:
«Картины английских живописцев на выставках 1862 года в Лондоне», «Художественное образование в приложении к промышленности на всемирной парижской выставке 1867 года».
Григорович Д.В. первым привлек внимание к вопросу внедрения художественности в промышленную практику. Он утверждал, что декоративная и прикладная живопись и скульптура являются не менее важными видами искусства, чем станковая живопись или монументальная скульптура.
С 1864, отойдя от активных занятий литературой, Дмитрий Васильевич занял пост секретаря Общества поощрения художников, приложив немало усилий к расширению выставочной, печатно-издательской и образовательной его работы. По его инициативе при Обществе возник художественный музей, тогда один из лучших в Европе. Большинство экспонатов этого музея составляли образцы изящного промышленного производства.
Благодаря прозорливости и вкусу Григорович молодые Ф. Васильев и И. Репин получили возможность для совершенствования и развития их талантов. Его духовными «крестниками» были Л. Бернштам и В.Максимов. Стараниями Григорович Рисовальная школа Общества увеличила число учеников с 500 до 1100.
В 1893 юбилей пятидесятилетней литературной деятельности Григорович стал общественным событием.
Скончался Григорович Дмитрий Васильевич на семьдесят седьмом году жизни.
Его первой литературной работой был перевод драмы французского писателя Сулье «Eulalie Pontois», под названием «Наследство» опубликованный в журнале «Репертуар и Пантеон» (кн. IX, 1844). Сам писатель характеризовал его как произведение, заполненное «длинными периодами и риторическими трескучими фразами». Однако перевод увидел сцену в сезон 1844/45 в Алекс.андринском театре.
Следующей пробой пера был перевод французского водевиля «Шампанское и опиум» со стихами В. Р. Зотова.
Перевел Григорович и повесть А. Пишо «Плавучий маяк» для предпринятого А. Плюшаром издания «Переводчик, или Сто одна повесть и сорок сороков анекдотов древних, новых и современных; мыслей, правил, суждений, мнений и пр. ...». Язык первых работ Григорович полон мелодраматических фраз, напыщенных восклицаний, преувеличенных ужасов и невероятнейших красивостей.
Первым самостоятельным художественным произведением Дмитрия Васильевича был рассказ «Театральная карета», опубликованный в «Литературной газете» (1844, № 45). История с суфлером Иваном Ивановичем разрешена в его рассказе средствами и приемами гоголевского реалистического письма, язык изобилует каламбурами, в рассказе выделяются комические детали, повествование часто прерывается обращениями автора к читателю
Следующий рассказ - «Собачка» (1845) не выходил за пределы живо переданного анекдота, привлекающего внимание попытками воссоздать мир чиновнических забав и пресность их службы.
Сам писатель считал первые вещи рассказами «крайне детского содержания: вымученными, лишенными всякой наблюдательности» (XII, 262). Григорович еще предстояло «сделаться литератором». Это казалось, пишет он, «чем-то поэтическим, возвышенным,- целью, о которой только и стоило мечтать» (XII, 262). Подлинной литературной удачей стало для писателя участие в некрасовском сборнике «Физиология Петербурга», для которого он выбрал тему «петербургских шарманщиков». Под таким заголовком и появился в I ч. «Физиологии Петербурга» (1845) очерк Григорович. Детальное знание быта шарманщиков, вынесенное Григорович из многонедельных непосредственных наблюдений, сочеталось в очерке с острой социальной наблюдательностью, характерные детали избранного типа получали художественное выражение, свидетельствовавшее об огромном шаге вперед Григорович - художника. Дмитрий Васильевич не указывает точно на социальные причины забитости и нищенского положения уличных музыкантов, но яркое изображение выносимых ими тягот, резкое противоречие между их интересами и возможностями их осуществления - все это ставило его очерк в ряд обличительных «физиологий» «натуральной шкалы», смело вскрывавших социальные язвы действительности. Работа над очерком потребовала совершенствования языка писателя.
Позже Дмитрий Васильевич расскажет ставший хрестоматийным пример его учебы у Достоевского, указавшего еще до печатания рассказа на некоторую бедность и сухость речи у Григорович «Надо было [вместо «пятак упал к ногам»] сказать,- заметил Достоевский,- пятак упал на мостовую, звеня и подпрыгивая». У Григорович в окончательном тексте: «Пятак упал, звеня и прыгая». «Замечание это,- писал Григорович,- было для меня целым откровением. Да, действительно: звеня и подпрыгивая - выходит гораздо живописнее, дорисовывает движение... Этих двух слов было для меня довольно, чтобы понять разницу между сухим выражением и живым художественным приемом» (XII, 267-268).
Живое сочувствие Григорович к неимущим труженикам и возросший литературный талант вызвали положительный отклик Белинского: «Петербургские шарманщики» г. Григорович - прелестная и грациозная картинка, нарисованная карандашом талантливого художника. В ней видна наблюдательность, умение подмечать и схватывать характеристические черты явлений и передать их с поэтической верностью» (Полн. собр. соч., т. IX, М., 1955, с. 55).
«Физиологическим очерком» стал и помещенный во II ч. «Физиологии Петербурга» рассказ «Лотерейный бал», отличающийся стремлением Григорович разнообразными средствами резко обозначить индивидуальный портрет каждого персонажа.
Новаторством и яркой реалистичностью замысла и исполнения отличалась первая повесть Григорович - «Деревня» (1846). Писатель показал в повести трагические источники бесправного и приниженного положения крепостной женщины, вызванного общественным устройством, при котором прихоть одного человека давит и сушит жизнь, внутреннюю содержательность и душевную красоту подневольного человека. Следствием барского произвола считает Григорович и пассивность, забитость и разъединенность крестьян, равнодушно относящихся к распрям и драмам их крестьянского мира.
Следующее произведение Григорович сделало его знаменитым писателем. В № 11 «Современника» за 1847 он опубликовал повесть «Антон Горемыка». Повесть в первоначальном варианте писатель впервые закончил острейшим социальным эпизодом - сценой бунта крестьян, доведенных до отчаяния насилием управляющего. Однако, чтобы провести повесть через цензуру, Никитенко заменил заключительную главу о бунте другим концом. История обычного мужика, доведенного рядом обстоятельств, от него не зависящих и объясняемых условиями крепостной неволи, до полного разорения и отчаяния, стала в повести Дмитрия Васильевича убедительным обвинением против главного социального зла того времени - крепостного права. Робкий протест против управляющего превратил Антона из зажиточного в самого захудалого мужика на деревне. Такой сюжет повести Григорович есть художественное выражение основного конфликта крепостнической эпохи, при которой беспощадно подавляется всякая попытка к сопротивлению, а подавление, в свою очередь, вызывает отпор. Непримиримость интересов тружеников и крепостников стала художественным фактом в повести Григорович. Успех повести объяснялся и умением Григорович дать ряд сильных символических пейзажных зарисовок, как бы явственно намекающих на неизбежность грозного отпора крепостных масс их вековечным угнетателям. Правда, крестьяне у Дмитрия Васильевича инертны, забиты, разобщены, но объективно из повести можно вывести мысль о закономерности самого резкого проявления недовольства крестьян. Белинский высоко оценил повесть Григорович: «Антон Горемыка» больше, чем повесть: это роман, в котором все верно основной идее, все относится к ней, завязка и развязка свободно выходят из самой сущности дела» (Полн. собр. соч., т. X, с. 347). Своей повестью Григорович прокладывал путь многоэпизодному эпическому роману, главным героем которого при самой различной системе действующих лиц будет народ. Большого успеха добился Григорович в психологической характеристике, строя ее не как развернутые «внутренние монологи», а как точное указание на внутренний мотив того или иного поступка действующего лица. Мужики в повести одинаковы по своему социальному положению, но характеры их весьма разнообразны. Язык повести лишен каких-либо грубых подделок под «простонародную» речь, но обогащен народной образностью. Спокойный, эпический тон нейтрального повествователя о мужике сменяется лишь изредка авторской иронией в тех местах, где речь идет о господах.
На общественное значение повести указывал Л. Толстой в письме к Григорович Д.В. по случаю его юбилея: «Вы мне дороги... в особенности по тем незабываемым впечатлениям, которые произвели на меня, вместе с «Записками охотника», ваши первые повести. Помню умиление и восторг, произведенные на меня, тогда 16-летнего мальчика, не смевшего верить себе,- Антоном Горемыкой, бывшим для меня радостным открытием того, что русского мужика - нашего кормильца и - хочется сказать: нашего учителя - можно и должно описывать, не глумясь и не для оживления пейзажа, а можно и должно писать во весь рост, не только с любовью, но с уважением и даже трепетом» (Полн. собр. соч., т. 66, М., 1953, с. 409).
После появления «Антона Горемыки» Григорович становится постоянным сотрудником «Современника», не раз навлекавшим на журнал своими произведениями гнев царской цензуры, считавшей многие вещи писателя «возмутительно опасными». Некоторые произведения этих лет высмеивали фальшивую благотворительность дворянства
«Бобыль»,
«Капельмейстер Сусликов», 1848.
Обличение дворянского «мертводушия», противопоставленного сочувственному изображению силы и красоты народной души, становится лейтмотивом произведений Григорович.
Вначале 50-х гг. появляются повести -
«Неудавшаяся жизнь» (1850),
«Похождения Накатова» (1849),
«Свистулькин».
«Четыре времени года» (1849) Григорович, считал попыткой воспроизведения «опыта простонародной русской идиллии».
Повесть «Прохожий» (1851) отличалась этнографической верностью и наблюдательностью крестьянского быта.
Может быть, именно эти произведения способствовали потеплевшему отношению к Григорович славянофильской критики, резко отрицавшей талант Григорович в «Антоне Горемыке». Однако писатель, после многих колебаний, все же остался верен и «Современнику», и демократическим тенденциям в своем творчестве.
Первый роман - «Проселочные дороги» (1852) - попытка сатирического изображения ничем не выделяющейся массы «мертводушного» дворянства, добровольно и даже небесприбыльно «коснеющего в невежестве». Претензии на мнимую значительность высмеиваются Григорович и едкой иронией, и гневной сатирой, не всегда, впрочем, достигающей подлинной значительности. Подробнейшее рассмотрение быта провинциального дворянства в романе вскрывало всю приземленность и духовную тусклость их существования. Дмитрий Васильевич дает понять в лирических отступлениях и символических пейзажах, что подлинно народную Россию, богатую жизнью и здравой моралью, можно найти лишь на «проселочных дорогах», ведущих в «самое сердце русской земли. Тут только увидите вы настоящее русское поле с его необъятным, манящим простором, о котором, быть может, вы прежде сладко мечтали; тут услышите вы народную речь и русскую песню...» (III, 172). Недостатком романа явилась малая самостоятельность Григорович в выборе объекта изображения и в ощущаемом подражании гоголевским «Мертвым душам». Не удалось Григорович соединить в одном фокусе и многочисленные сюжетные линии, не вполне мотивировано и введение в систему образов многих действующих лиц.
Большего успеха он достиг в «Рыбаках» (1853), где возвращение к теме народной жизни и эпическое ее решение. Вновь вернуло руке писателя твердость и зрелость. Писателя интересуют в его героях черты нерастраченной душевной мощи, положительные качества простолюдинов, их нравственное здоровье и естественная органичность. Фактически писатель пытался представить живые силы русской нации и искал их в народе, а не в кичливом, нравственно опустившемся дворянстве. «Рыбаки» были во многом удачной попыткой создать жизнеутверждающий характер человека из народа, не лишенный, впрочем, некоторой идеализации и преувеличенной патриархальности. Писатель в этом романе склонен подменять также социальную дифференциацию типов нравственно-психологической, деля персонажи из народа на «хищных» и «кротких».
Новым в русской литературе стало и изображение Григорович типов фабрично- заводских рабочих и процесса разрыва общинных связей.
В следующем романе - «Переселенцы» (1855-56) основной конфликт, построен на столкновении помещика и крестьянина, отстаивающих разные интересы в одном деле. Переселение крестьян, затеянное вроде бы и добрым барином, приводит к трагедии из-за эгоистической позиции барина, совершенно не представляющего того, чтобы у крестьян были какие-либо интересы, противостоящие барским. Дмитрий Васильевич считает беспечность и эгоизм помещиков не нравственным пороком, а социальным преступлением, хотя тут же возлагает надежды на возможность разрешения коренных противоречий крепостного строя путем филантропических преобразований и усиления нравственной ответственности помещиков. Напечатав в 1864 повесть «Два генерала», Григорович Д.В. на многие годы отошел от активной литературной деятельности.
Писательскую позицию Григорович отличало следование гоголевскому направлению. В его повестях и романах главенствует критическое изображение явлений с позиций общедемократического идеала. В большинстве случаев решение общественных проблем в произведениях Григорович преобладает над задачами психологических истоков поведения персонажа. Характеру общественной повести и романа, представленным в творчестве писателя, чаще всего сопутствует очерковая манера, ясно выраженный этнографический элемент. Особое место Григорович в развитии русского реализма определяется его удачными попытками поставить человека из народа в центр повествования, не вычленяя его из народной среды, а также показать жизнеутверждающую силу его характера. Последними произведениями Григорович Д.В., вызвавшими широкое признание его неоскудевающего таланта, были рассказ «Гуттаперчевый мальчик» (1883), «Литературные воспоминания» (1887-92).
Рассказ - маленький шедевр, отличающийся особенной человеческой теплотой, меткой и разносторонней наблюдательностью и классической отточенностью литературной формы.
«Литературные воспоминания» (1887-92) Григорович, хотя и написаны с явным желанием избежать резко определенных оценок идейной борьбы 40-60-х гг., все же содержат ценнейший материал по истории русской литературы и журналистики.
Интересно, что В. И. Ленин процитировал для характеристики слуг царизма в статье «Внутреннее обозрение. Голод» (Полн. собр. соч., т. 5, с. 3.13) заглавие одной из последних повестей Григорович - «Акробаты благотворительности».
Родился 19 (31) марта 1822 года в селе Черемшан (Никольское) Ставропольского уезда Симбирской губернии.
Его отец был помещиком, отставным гусаром, и служил управляющим имением матери писателяВ. А. Соллогуба. Мать - француженка, Сидония де Вармон (Сидония Петровна), дочь погибшего нагильотине во время террора роялиста де Вармона. Григорович рано лишился отца, устроившего семью вКаширском уезде Тульской губернии, и вырос на руках матери и бабушки, которые дали ему французское воспитание. Будучи наполовину французом, Григорович в ранней молодости недостаточно хорошо владел русским языком, долго говорил с французским акцентом. В 8 лет его отвезли в Москву, где он пробыл около 3 лет во французском пансионе «Монигетти», по окончании которого в 1836 поступил в Санкт-Петербургское инженерное училище, где проучился до 1840 года и познакомился с Ф. М. Достоевским. Не имея склонности к точным наукам, позже перевёлся в Академию художеств. Здесь он довольно близко познакомился сТарасом Шевченко.
В 1858-1859 годах Григорович по поручению морского министерства совершил путешествие вокруг Европы и описал его в ряде очерков, носящих общее заглавие «Корабль Ретвизан».
Скончался 22 декабря 1899 (3 января 1900)(по другим сведениям 26 декабря) в Петербурге.
Первые литературные опыты Григоровича - рассказы «Собачка», «Театральная карета», напечатанные в «Литературных прибавлениях к „Русскому инвалиду“», были очень слабы в художественном отношении. Около 1841 году он познакомился с Некрасовым, в то время издававшим различные сборники: юмористический альманах «Первое апреля», где появилось коллективное произведение трёх авторов: Григоровича, Достоевского и Некрасова «Как опасно предаваться честолюбивым снам» и его самостоятельное произведение «Штука полотна» (1846); «Физиология Петербурга», где был напечатан физиологический очерк «Петербургские шарманщики» (1845), которым он обратил на себя внимание Белинского. Григорович также публиковал небольшие очерки в «Литературной газете» и театральные фельетоны в «Северной пчеле».
В сущности, мало и плохо зная быт крестьянства, под влиянием кружка Бекетовых, в неполные 23 года он взялся за большую повесть, и в конце 1846 года в «Отечественных Записках» была напечатана «Деревня», сразу давшая Григоровичу литературное имя, а в 1847 году в «Современнике» - знаменитый «Антон-Горемыка». «По прочтении этой трогательной повести, - говорил Белинский, - в голове читателя поневоле теснятся мысли грустные и важные». Григорович первый посвятил большую повесть ежедневному быту самого серого простонародья - не того, «лубошного», а народа во всей его неприглядности. Жизненность, с которой в «Деревне» обрисован народный быт, была так необычна для того времени, что славянофилы, любившие народ только в прославлениях его величавости, усмотрели в повести Григоровича унижение народа.
Затем последовал ряд небольших повестей из столичной жизни.
В начале 1860-х годов, когда в редакции «Современника» произошёл раскол между группой писателей-дворян и молодыми радикальными разночинцами, Григорович поддержал с первую группу и покинул журнал. Чернышевскийв своей статье «Не начало ли перемены?» подверг резкой критике Тургенева и Григоровича. По мнению современников, с тех пор Григорович к Чернышевскому, лидеру радикалов, относился с ненавистью.
С 1864 года Григорович надолго совершенно замолкает, не находя точек соприкосновения с современностью, и уходит в работу по «Обществу поощрения художеств», деятельным секретарем которого он оставался долгое время. За долголетние труды по обществу Григоровичу были пожалованы чин действительного статского советника и пожизненная пенсия.
В середине 1880-х годов Григорович снова берется за перо и пишет повести «Гуттаперчевый мальчик», «Акробаты благотворительности» и «Воспоминания» (1893).
Положение Григоровича в литературе целиком определяется его повестями «Деревня» и «Антон Горемыка». Их горячо приветствовал Белинский, об их большом значении для своего времени говорили Салтыков, Л. Толстой и др. В этих произведениях Григорович явился основоположником дворянского народничества в литературе. У него значительно больше подлинного мужицкого быта, чем в одновременно выходивших «Записках охотника» Тургенева и у других его предшественников и современников. Крепостной крестьянин показан у Григоровича не только со стороны своей способности к тонким человеческим чувствам, как у Тургенева, но и в своей ежедневной работе, в отношениях к кулаку, в грубой неприглядности своего быта. Сгущение мрачных красок в этих повестях Григоровича способствовало более цельному читательскому впечатлению. «Жаление» крепостного мужика, которым проникнуты повести Григоровича, носит барский характер, что не исключает его искренности. В последующих рассказах и романах из крестьянского быта чувствуется склонность к писанию идиллий, к сентиментальному изображению крестьянских добродетелей. В «Рыбаках» Григорович дает идеальный образ крестьянина, явно определенный классовой позицией автора: для Григоровича здравый смысл крестьянина заключается в«безусловной покорности и полном примирении с скромной долей, определенной провидением». В том же романе, как и в некоторых других своих рассказах, Григорович противопоставил крестьянскому жизненному укладу развивающийся фабричный быт. Он скорбит о разложении и деморализации, вносимых фабрикой в крестьянскую жизнь; типичный фабричный рабочий для Григоровича - совершенно отрицательное явление. Изобилие этнографического элемента в крестьянских произведениях Григоровича - народные обряды, обычаи, суеверия, песни и пр. - характерно для дворянского народничества той поры.
Уже в 1860-е годах мужицкая беллетристика Григоровича стала терять свою актуальность. Чернышевский, в более ранних статьях высоко ставивший его, позже довольно едко отзывался об «Антоне Горемыке». В своих изображениях помещиков (роман «Просёлочные дороги») Григорович был ближе кГоголю, чем, например, к Тургеневу и другим утонченным представителям дворянской культуры, но юмор, на который Григорович претендовал, ему совершенно не удался. Описание столичной жизни у него («Похождения Накатова», «Столичные родственники» и пр.) не имеет никакой цены, мелко в смысле сатиры. В литературной манере Григоровича, с его гуманизмом, сочувственным изображением разных маленьких людей, склонностью к эффектам - много родственного Диккенсу; иногда он доходил до слишком явного подражания английскому юмористу («Просёлочные дороги»). При своей склонности к живописи Григорович отводит очень много места пейзажу - особенно из хорошо ему знакомой приокской полосы. Пейзажи Григоровича, который считался в своё время великим мастером в этой области, содержат очень много деталей, но мало связаны с действием.
Отец его был помещик, отставной гусар, служил управляющим имением матери писателя В. А. Соллогуба; мать - француженка, дочь погибшего на гильотине во время террора роялиста де Вармона. Григорович рано лишился отца, устроившего семью в Каширском уезде Тульской губернии, и вырос на руках матери и бабушки, которые дали ему французское воспитание. 8 лет его отвезли в Москву, где он пробыл около 3 лет во французском же пансионе «Монигетти», по окончании оного в 1836 поступил в Санкт-петербургское инженерное училище (ныне Военный инженерно-технический университет), в котором проучился до 1840 г., и где познакомился с Ф.М.Достоевским. Наполовину француз, Григорович в ранней молодости неудовлетворительно владел русским языком, долго говорил с французским акцентом. Не имея к точным наукам никаких предпочтений, позже переводится в Академию художеств. Здесь он довольно близко познакомился с Тарасом Шевченко.
В 1858-1859 годах Григорович по поручению морского министерства совершил путешествие вокруг Европы и описал его в ряде очерков, носящих общее заглавие «Корабль Ретвизан».
Первые литературные опыты Григоровича рассказы «Собачка», «Театральная карета», напечатанные в «Литературных прибавлениях к „Русскому инвалиду“», были ещё очень слабы в художественном отношении. Около 1841 г. он познакомился с Некрасовым, в то время издававшим разные юмористические сборники: «Первое апреля», «Физиология Петербурга» и др. Позже в них и появились первые серьёзные произведения молодого писателя - «Штука полотна» 1846 и «Петербургские шарманщики» 1845, которыми он обратил на себя внимание Белинского. Также писал небольшие очерки в «Литературной газете» и театральные фельетоны в «Северной пчеле». В сущности, мало и плохо зная быт крестьянства, под влиянием кружка Бекетовых, в неполные 23 года он берётся за большую повесть, и в конце 1846 г. была напечатана (в «Отечественных Записках») «Деревня», сразу давшая Григоровичу литературное имя, а в 1847 году в «Современнике» - знаменитый «Антон Горемыка». «По прочтении этой трогательной повести, - говорил Белинский, - в голове читателя поневоле теснятся мысли грустные и важные». Григорович первый посвятил большую повесть ежедневному быту самого серого простонародья - не того, «лубошного», а народа во всей его неприглядности. Жизненность, с которой в «Деревне» обрисован народный быт, была так необычна для того времени, что славянофилы, любившие народ только в прославлениях его величавости, усмотрели в повести Григоровича унижение народа.
За ним последовал ряд небольших повестей из столичной жизни.
В начале 1860-х гг., когда в редакции «Современника» произошёл раскол между группой писателей-дворян и молодыми радикальными разночинцами, Григорович был всецело с первой группой и вышел из «Современника». Чернышевский в своей статье «Не начало ли перемены?» подверг резкой критике Тургенева и Григоровича. По мнению современников, с тех пор Григорович к Чернышевскому, лидеру радикалов, относился с ненавистью.
С 1864 года Григорович надолго совершенно замолкает, не находя точек соприкосновения с современностью, и уходит в работу по «Обществу поощрения художеств», деятельным секретарем которого он оставался долгое время. За долголетние труды по обществу Григоровичу были пожалованы чин действительного статского советника и пожизненная пенсия.
В середине 1880-х годов Григорович снова берется за перо и пишет повести «Гутаперчевый мальчик», «Акробаты благотворительности» и «Воспоминания» 1893.