Биография тэффи. Порой тоскливой и таинственной

Порой тоскливой и таинственной...
Строителев Михаил
1.
Когда последнее тепло

Осенней грустью и вином,

Когда деревья обнажённые
Так сиротливы, так милы -
Скребутся чувства обострённые
В излучинах моей души.

И мозг гнетут воспоминания
О пылкой юности летах,
Когда, осенним днем, за знаньями
Спешил я в школу впопыхах.

Спешил, и опоздать боялся я,
Но не к уроку, не к звонку -
Тогда иного рода «знания»
Влекли меня. Я был в чаду

Своей мальчишеской влюблённости
В девчонку из восьмого «г»,
С которой не было возможности
Хоть миг побыть наедине.

В руках болтался мешок с сменкою.
Тетрадки, книжки в рюкзаке.
Я дрожь едва
.............................смирял в коленках
..............................................................и
Был полон мыслями о ней.

И повторяя имя Девочки,
До входа в школу мчал в опор,
Чтобы увидеться с Ней раньше чем
Наш школьный опустеет двор.

Но изучая расписание,
Я понимал, что опоздал.
Прикрыв улыбкою отчаянье,
Я уходил в спортивный зал.

Физрук, в подштанниках весёленьких,
Из раздевалок вызвал класс:
«Равняйсь!
..........................Отставить!
....................................................Что за ёптть блин?!», -
И целый час так мучил нас.

А я страдал своей любовию,
И словно был в забытии.
А сердце обливалось кровию,
Что в разных классах с Нею мы.

И так, в упоре отжимания,
Со временем наперегонки,
Устраивал я состязание
На перемену, чтоб уйти

Скорей. Скорей! Я ждал мгновения,
Когда разрубит тишину
Звонок, и в пылком предвкушении
На встречу Ей я побегу.

И вот звонок. И гвалт мальчишеских,
Девчачьих, разных голосов
Сливался с чуждыми мне лицами
В один бушующий поток.

И я выискивал отчаянно
В потоке этом милый взгляд.
Поверх голов тщетно высматривал
Волос златистых водопад.

И я вдыхал в себя неистовство
Тот пыльный воздух школьных дней,
Чтоб отличить Её единственный,
Любимый аромат от всех.

И я бродил, как зачарованный
По рекреациям один,
И истязал себя оковами
Своей немыслимой любви.

***
Минуты становились метрами,
Которые я отмерял
До кабинета геометрии.
Тут я надежду потерял.

Гипотенуза треугольника
Чему-то может и равна,
А я писал на подоконнике:
«Любовь = .... + Я»!

Я мучил себя мыслью тягостной:
«Ну почему же не пришла?!
Вдруг заболела?! Или ещё что:
В другую школу перешла?!»

В невыносимой пытке мучался
Я весь тот длительный урок.
Я там бы точно тогда скрючился,
Не прозвени в тот миг звонок.

И вот, уже я в коридоре был,
Как в тот, отчаянный момент,
Её увидел пред собою, и…
Тут в сердце моём вспыхнул свет!

И страсть меня, разящим всполохом
Пронзила, точно наповал.
И радость сладким, хмельным солодом
По венам быстро потекла.

Но я, сдержав своё волнение,
Вдруг, напустил на беглый взгляд
Лживопритворное призрение
К явлению Её.
...................................О, как не в лад!

И с этой, мнимой неприступностью,
В лице надменный сделав вид,
По глупости или от скромности,
Я взгляд в сторонку отводил.

Как будто глух и равнодушен я.
Или как будто всё равно.
А сам стоял, словно оглушенный,
В момент присутствия Её.

Как трудно, в годы пылкой юности,
С любовью в робком сердце жить!
И не хватает когда храбрости
Благое чувство обнажить!

Так после, в школьной рекреации,
С ней, как чужие разойдясь,
Я воздыхал над Её грацией,
В углу от всех уединяясь.

Детали Её милой внешности,
Взглянув Ей в след исподтишка,
С благоговением и нежностью
Я после долго вспоминал.

Как нежно прикасался мыслями
К Её девическим губам!
Как сердце наполнялось рифмами
К моим лирическим стихам!

Как взгляд Её голубо-дымчатый
Меня к себе тогда манил!
Я в ней открыл для себя истину!
О, я Её боготворил!

***
С невольной оторопью в теле,
Бывало, шёл мимо окна,
Возле которого сидели
Её подружка и Она.

Обе чисты и непосредственны.
Полны мечтаний взоры их.
СидЯ,
между собой они
Неспешный разговор вели.

Обе туманны и загадочны,
Но более из них двоих,
Лик светлокудрой, милой....ньки
Меня к себе приворожил.

Она стройна, красива, женственна.
Груди округлость… чуткость рук…
Я ж, в исступлении и в бешенстве,
Следил за Ней, затаив дух.

Порабощенный милым образом,
Я мыслью вдохновлялся той,
Что ехать вместе нам в автобусе.
Что общий путь у нас домой!

И всякий раз, я с ней по выходу,
Встречался взглядом – и алкал.
Словно бродяга, в свою сторону
Улыбку, как подачки ждал.

Но, оставаясь незамеченным,
Я, как шпион, подняв ворот
У своей старой куртки клетчатой,
Ей крался вслед за поворот.

Там, за углом стоял невидимый.
Она с подружкою была.
И дождик лил, а мне обидно так,
Что рядом с Нею был не я.

И приходя, домой измученный
Недостижимостью мечты,
Я в памяти своей заучивал
Её прекрасные черты.

Я выводил в воображении
И смаковал тот дивный мир,
Где я был с Ней, и возбуждение
Росло в трепещущей груди.

Но одурманенный любовию,
Рассудок мой к ночи ослаб.
С непреходящей в сердце болью я
Так засыпал – смиренный раб.

Год минул.

За ним другой.

И стало вскоре тошно мне.
За бесконечностью минут
Она пропала в дымке прошлого
На сердце, затянув мне жгут.

Я жертвой пал своей беспечности.
В прохладном сумраке ночей
О Ней мечтал, но только лишь…
Так и остался я ни с чем.

Не может время ждать – бессмысленно!
Так, в наказание, судьба
Нас с Ней жестоко, и немыслимо,
По разным школам развела.

И я,
..............словно стоял у пропасти.
Мир будто вымер
........................................и зачах.
Потух во мне огонь любви.
И свет погас в моих очах.

Осенний день. Дым от костра. Сгорают листья.
Река течет с ленивою тоской.
Мой милый Друг, прощай! Не быть нам вместе!
Темнеет небо и тянет с севера зимой.

В тот день дремотный, скучный, серенький
У нас контрольный был диктант.
Чтоб обучить детей грамматике
Учительница, строго так,
Нас попросила сдать учебники
И не подсматривать в тетрадь.

Сердитый взор преподавателя
Нас всех к порядку призывал.
Чтоб были мы в письме внимательны,
Чтоб без ошибок всяк писал.

Но сколь бы не была речь правильной,
Не выразить в ней, ни за что
Того, что в сердце моём пламенном
В тот славный миг произошло.

Что это было? Иль видение?
Иль явь? Или просто психоз?
Тогда,
.....................распахнулись в класс двери -
В них -
ОНА!!!
.........................Бррррр!!!
........................................По коже мороз!

Она улыбнулась застенчиво,
Неловко в проёме томясь.
Во внутрь прошла, недоверчиво
На класс наш едва покосясь.

С какой-то бумажкой к учителю,
Меееедлеееннннно так, подошла…
Тут мне показалось…
Она мне улыбнулась…
.............................................и…
Исчезла!
.........................Хлопнула дверь.
Ушла.

Я словно парализованный,
Замер над партой своей.
Чары любви околдовывали
Вновь меня. Будто вдали

Чтоооо!!??
Завтраааа!!??
К нам!!!?
НАСОВСЕМ!!!

Я над собою уж не властен был.
Диктант я к чёрту запорол.
Источник в сердце вновь забил,
Цветок любви в груди расцвёл!

Мечта
....................Попалась в плен реальности!
Туда,
...........где пряный аромат любви
Смешался с вожделеньем,
.....................................с алчностью.
Где гам царит.
.........................Где лязг.
..............................................Где быт.

Там, где любовь сулит предательство,
И явь мучительно черства.
Сквозь суету бытийной слякоти
Прошла торжественно Она.

Прошла и села. Я за партой был.
Бок о бок. Рядом. Дрожь в руках.
Словно на жертвенном огне
Я весь пылал. Бил пульс в висках.

Бил пульс в висках… но всё-таки…
Утих.
.................Смотрю:
...................................Она.
Со мной
........................Она
..................................сидит
Не даром
....................шли
...........................................года.

……………………………………
……………………………………..
……………………………………..
……………………………………

Ей миссия была поручена:
Иллюзии мои извлечь
Вон из души больной, измученной.
И чувства беспощадно сжечь.

Чтоб не скребли они по сердцу мне.
Чтоб не душил за горло плачь.
Она – действительности агнец.
Любви божественный палач.

Так близко с нею,
...........................прежде,
..............................................не был я.
Любил её я издалИ.
Проникла в сердце пустота
И поглотила сны мои.

В моей душе опустошение.
В её глазах радушный блеск.
Но мне милее утешение:
На дне стакана -
..............................водки плеск.

***
Порой тоскливой и таинственной,
Когда последнее тепло,
Уж стынет в воздухе, пронизанном
Осенней грустью и вином.

Когда деревья обнажённые
Так сиротливы, так милы, -
Спят в сердце чувства усмирённые
Погибшей в памяти любви.

С падением стрелки барометра у многих людей жизненные силы тоже падают почти до нуля. Хандрить и киснуть в богатое на погодные выкрутасы осеннее время для них - привычное дело. Гипотонию многие не считают болезнью из-за того, что, действительно, ни инсульта, ни инфаркта она не вызывает. Но страдальцы знают не понаслышке, что качество жизни значительно снижается. Спровоцированное вялым тонусом сосудов расширение замедляет кровоток, нарушает снабжение мозга кислородом, снижая работоспособность, вызывая сонливость, головокружение и головную боль.

Повышенная возбудимость, чувствительность к холоду, склонность к укачиванию в транспорте и обморокам способны превратить жизнь гипотоника в тоскливое времяпрепровождение. Если гипотония стойкая, то она, безусловно, ломает характер, накладывает болезненный отпечаток на взаимоотношения с другими людьми. И дело порой доходит до серьезных неврозов, которые приходится лечить у психотерапевта.

Не так безопасна, как кажется на первый взгляд, артериальная гипотония для сердечно-сосудистой системы. С годами в сосудах происходит структурная перестройка, и гипотоники переходят в более многочисленную армию гипертоников. Но для «новообращенных» даже небольшое давление переносится как гипертонический криз. Причем лечить гипертонию у бывшего гипотоника нелегко. Малейший врачебный просчет с назначением дозы того или иного препарата чреват резким падением артериального давления - а это уже коллапс, то есть мгновенная смерть. Так что не такая уж безобидная эта гипотония.

В подавляющем большинстве гипотония - болезнь наследственная. Если кто-то из предков страдал нарушением регуляции сосудистого тонуса, не исключено, что проблемы с сосудами рано или поздно появятся и у «наследников». Понижению давления способствуют также некоторые заболевания щитовидной железы и надпочечников, язвенная болезнь двенадцатиперстной кишки, гепатит, цирроз печени. Физические перегрузки могут спровоцировать гипотонию. Тенденция к понижению артериального давления и редкий пульс у спортсменов - защитная реакция организма.

Регулировать свое давление все же можно научиться. Только для начала нужно убедиться, действительно ли оно недотягивает до нормы. Пониженным считается давление ниже 99 на 60 мм рт. ст. у мужчин и 95 на 60 - у женщин. Если тонометр регулярно показывает именно эти цифры, начинайте действовать.

В первую очередь посетите эндокринолога. Вполне возможно, что источник ваших бед - гормональный дисбаланс, устранив который, вы почувствуете себя человеком.

Если гормоны ни при чем, попробуйте изменить рацион. Помимо традиционных кофе или чая артериальное давление повышает все соленое: селедка или любая другая соленая рыба, квашеная капуста, огурчики.

Если это не помогает, попробуйте стимуляторы природного происхождения. Настойки элеутерококка, лимонника, женьшеня.

А вот с алкоголем будьте осторожны. Расширяющий сосуды, а, следовательно, понижающий давление коньяк явно не для вас.

Под запретом и некоторые лекарства. Нитроглицерин, например, тоже расширяет кровеносные сосуды.

Старайтесь вести образ жизни, в котором вам комфортно. Пытаясь стабилизировать давление, не стоит перебарщивать. Ведь крайности до добра не доводят.

Юрий Коваль — уникальное для меня явление в советской литературе. Он писал для детей, но литературный язык его настолько богат, оригинален и чист, что ощущения детскости литературы не возникает вообще. Даже, напротив, иногда задумываешься, а смогут ли дети оценить вот такой вот изящный словесный реверанс? Впрочем, дети смогут. Не на аналитическом уровне, а на уровне ощущений, потому что писал Юрий Коваль, в первую очередь, искренне.

"Недопёсок" — повесть о восхитительной красоты песце, которая может научить ребёнка видеть за любым текстом не только увлекательный сюжет. хотя увлекательный сюжет, лёгкий юмор и яркие персонажи здесь тоже присутствуют. "Недопёсок" может стать букварём для входа в более сложную, уже не детскую литературу, в которой недостаточно просто следовать за рассказом и представлять себе движуху. Недопёску-Наполеону очень трудно не сопереживать, а как-то только встаёшь на его неуютное место, то понимаешь, что дальше без анализа и метафор уже никак. Даже если ты ребёнок.

Недопёсок-Наполеон Третий родился в неволе, был выведен человеческими руками на песцовой ферме ради чудесной красоты меха. И судьба его — пойти на чью-то тёплую шубку. Но Наполеон Третий вынес в своих генах не только волшебный мех, но и яростное желание вырваться на свободу, унаследованное от предков. Что такое свобода, он представялет себе плохо, потому что никогда её не видел. И всё же его острый нос неуклонно повёрнут к северу, как стрелка компаса, и именно туда несут его лапки и зов предков. Недопёсок сбегает, его ловят, он сбегает, ему помогают, его ловят, он... Ну, в общем, вы поняли. Скучно в плане экшена тут не будет, тем более, что тут нет одних только сусальных пионерчиков с нимбом над головой, а есть и растяпы, и хулиганы, и противные взрослые.

Упорство, с которым молодой неопытный песец бежит неизвестно куда, потрясает. И как относительна красота в этом мире: две минуты назад это был изумительной красоты зверь, а вот уже какая-то грязная шавка, не песец даже, а вымазавшийся в не пойми чём шпиц. Кстати, забавно, что издатели того времени усмотрели в стремлении попасть на север аналогию с еврейским эмигранством, в связи с чем были некоторые трудности при печати "Недопёска".

Ребёнку есть о чём задуматься. Взрослому есть о чём поностальгировать. Я вот в детстве Коваля не читала, так что первый раз могла насладиться его прекрасным языком. И это прекрасно.

trounin 30 апреля 2014 г., 13:59

Претензий к Ковалю нет - он всё-таки детский писатель. Правда трудился в советские времена, когда любое произведение проходило через жёсткую цензуру. Кто бы мог подумать, что песец, стремящийся на свободу, бегущий на Северный Полюс, может быть приравнен к еврею, мечтающему сбежать из страны в Израиль. Глупость скажете - а так было. Книга могла надолго попасть в архив писателя, коли не возобладавшее благоразумие цензоров.

Читатели всегда делятся на 3 лагеря. Одни просто читают книгу, вторые смотрят на историю без попыток найти тайный смысл, последние, аки пресловутые цензоры, что-то пытаются найти. Мы искать не будем. По той простой причине, что мало кто из нас видел живого песца, что уж говорить про его молодую особь. Есть такой белый зверь, чем-то похожий на лисицу, обитающий где-то на севере. Из книги читатель узнаёт о существовании звероферм, где песцов не просто выращивают на мех, но и пытаются вывести добрую породу с более лучшим мехом.

Одним из таких чудес селекции является главный герой книги - недопёсок Наполеон III, названный так не просто так, ведь его отцом был Наполеон II, а тот был сыном Наполеона I. Вся цепочка пестовалась главным директором зверофермы, желающего вывести новую качественную породу и назвать её своим именем. Разумеется, побег раритета сводит на нет все долгие годы работы. И не так понятно, когда читатель разрывается между желанием вернуть песца обратно на ферму, где его будут кормить и на мех не скоро отправят, но ведь читатель может принять другую сторону - песец действительно рвётся на север, пускай по пути его может сбить автомобиль или подстрелить охотник, да и не приучен он к дикой среде, может только, в буквальном смысле, щи хозяйские хлебать. В любом случае, Коваль представляет нашему вниманию зверя маленького, пока ещё не совсем разумного, но с возможными перспективами. Не наше дело знать о будущем песца, ведь сказку нельзя разрушать.

Никуда не деться в детской литературе от детей. От хороших советских детей. Таких правильных и положительных. Они не обманывают и не стремятся к личному доминированию. Каждый ребёнок в книге хороший, хоть они также разделяются на две стороны, когда кому-то хочется вернуть песца в клетку, а кому-то не терпится поспособствовать его вольной жизни. Прекрасно прописаны все персонажи. И дети, и оба директора - зверофермы и сельской школы.

Стремление к свободе - центральная тема. Понятие и необходимость свободы - другой вопрос.

panda007 10 ноября 2008 г., 13:47

Когда от "взрослых" книжек становится тоскливо, а от самих взрослых немного тошно, хочется чего-то приятного, уютного и одновременно неглупого. Книжку Юрия Коваля про молодого любопытного песца я в детстве не читала. А зря. Может, тогда я бы давно поняла, что все люди делятся не на плохих и хороших, а на тех, кто "любит животных" (то есть добр по определению) и на тех, кто "животных использует" (в смысле в своих корыстных целях, то есть по определению зол).
Самое забавное, что дети, которых в народе принято считать злыми, в книжке Коваля, может, и оказываются иногда недотепами, но никак не монстрами, готовыми ради личной выгоды пленить красавца-недопеска с поразительной красивой шерстью. Это только у взрослых возникают столь низменные, гадские, нечеловеческие помыслы. К счастью для Наполеона, и среди них попадаются люди порядочные, а не только алчные мерзавцы, так что его приключение по северным снегам в итоге заканчивается не смертью от рук мотоциклистов-браконьеров или глупого шофера, а возвращением на звероферму, минутным обретением «смысла жизни» и новым бегством на Северный полюс (куда так тянется его песья душа).

Тэ́ффи (настоящее имя Наде́жда Алекса́ндровна Ло́хвицкая , по мужу Бучи́нская ; 24 апреля (6 мая) 1872 года, Санкт-Петербург - 6 октября 1952 года, Париж) - русская писательница и поэтесса, мемуарист, переводчик, автор таких знаменитых рассказов, как «Демоническая женщина» и «Ке фер?». После революции - в эмиграции. Сестра поэтессы Мирры Лохвицкой и военного деятеля Николая Александровича Лохвицкого.

Биография
Надежда Александровна Лохвицкая родилась 24 апреля (6 мая) 1872 года в Санкт-Петербурге (по другим сведениям в Волынской губернии) в семье адвоката Александра Владимировича Лохвицкого (1830-1884). Училась в гимназии на Литейном проспекте.
В 1892 году, после рождения первой дочери, поселилась вместе со своим первым мужем Владиславом Бучинским в его имении под Могилёвом. В 1900 году, уже после рождения второй дочери Елены и сына Янека, разошлась с мужем и переехала в Петербург, где начала литературную карьеру.
Публиковалась с 1901 года. В 1910 году в издательстве «Шиповник» вышла первая книга стихотворений «Семь огней» и сборник «Юмористические рассказы».
Была известна сатирическими стихами и фельетонами, входила в состав постоянных сотрудников журнала «Сатирикон». Сатира Тэффи часто носила очень оригинальный характер; так, стихотворение «Из Мицкевича» 1905 года основано на параллели между широко известной балладой Адама Мицкевича «Воевода» и конкретным, произошедшим недавно злободневным событием. Рассказы Тэффи систематически печатали такие авторитетные парижские газеты и журналы как «Грядущая Россия», «Звено», «Русские записки», «Современные записки». Поклонником Тэффи был Николай II, именем Тэффи были названы конфеты. По предложению Ленина рассказы 1920-х годов, где описывались негативные стороны эмигрантского быта, выходили в СССР в виде пиратских сборников до тех пор, пока писательница не выступила с публичным обвинением.
После закрытия в 1918 году газеты «Русское слово», где она работала, Тэффи отправилась в Киев и Одессу с литературными выступлениями. Эта поездка привела её в Новороссийск, откуда летом 1919 года она отправилась в Турцию. Осенью 1919 она была уже в Париже, а в феврале 1920 в парижском литературном журнале появились два её стихотворения, в апреле она организовала литературный салон. В 1922-1923 жила в Германии.
С середины 1920-х жила в гражданском браке с Павлом Андреевичем Тикстоном (ум. 1935). Умерла 6 октября 1952 года в Париже, спустя два дня её отпели в Александро-Невском соборе в Париже и похоронили на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
Её называли первой русской юмористкой начала XX века, «королевой русского юмора», однако она никогда не была сторонницей чистого юмора, всегда соединяла его с грустью и остроумными наблюдениями над окружающей жизнью. После эмиграции сатира и юмор постепенно перестают доминировать в её творчестве, наблюдения над жизнью приобретают философский характер.

Псевдоним
Существует несколько вариантов происхождения псевдонима Тэффи .
Первая версия изложена самой писательницей в рассказе «Псевдоним». Она не хотела подписывать свои тексты мужским именем, как это часто делали современные ей писательницы: «Прятаться за мужской псевдоним не хотелось. Малодушно и трусливо. Лучше выбрать что-нибудь непонятное, ни то ни сё. Но - что? Нужно такое имя, которое принесло бы счастье. Лучше всего имя какого-нибудь дурака - дураки всегда счастливые». Ей «вспомнился один дурак, действительно отменный и вдобавок такой, которому везло, значит, самой судьбой за идеального дурака признанный. Звали его Степан, а домашние называли его Стеффи. Отбросив из деликатности первую букву (чтобы дурак не зазнался)», писательница «решила подписать пьеску свою „Тэффи“» . После успешной премьеры этой пьесы в интервью журналисту на вопрос о псевдониме Тэффи ответила, что «это… имя одного дур… то есть такая фамилия» . Журналист заметил, что ему «сказали, что это из Киплинга» . Тэффи, вспомнившая песенку Киплинга «Taffy was a walshman / Taffy was a thief…» (рус. Тэффи из Уэльса, Тэффи был вором), согласилась с этой версией.
Эту же версию озвучивают исследовательница творчества Тэффи Э. Нитраур, указывая имя знакомого писательницы как Стефан и уточняя название пьесы - «Женский вопрос», и группа авторов под общим руководством А. И. Смирновой, приписывающих имя Степан слуге в доме Лохвицких.
Другой вариант происхождения псевдонима предлагают исследователи творчества Тэффи Е. М. Трубилова и Д. Д. Николаев, по мнению которых псевдоним для Надежды Александровны, которая любила мистификации и шутки, а также являлась автором литературных пародий, фельетонов, стал частью литературной игры, направленной на создание соответствующего образа автора.
Также существует версия, что свой псевдоним Тэффи взяла потому, что под её настоящей фамилией печаталась её сестра - поэтесса Мирра Лохвицкая, которую называли «русской Сафо».

Творчество
До эмиграции
С детства Тэффи увлекалась классической русской литературой. Её кумирами были А. С. Пушкин и Л. Н. Толстой, интересовалась современной литературой и живописью, дружила с художником Александром Бенуа. Также на Тэффи оказали огромное влияние Н. В. Гоголь, Ф. М. Достоевский и её современники Ф. Сологуб и А. Аверченко.
Писать Надежда Лохвицкая начала ещё в детстве, но литературный дебют состоялся почти в тридцатилетнем возрасте. Первая публикация Тэффи состоялась 2 сентября 1901 года вжурнале «Север» - это было стихотворение «Мне снился сон, безумный и прекрасный…».
Сама Тэффи отзывалась о своём дебюте так: «Взяли моё стихотворение и отнесли его в иллюстрированный журнал, не говоря мне об этом ни слова. А потом принесли номер журнала, где стихотворение напечатано, что очень меня рассердило. Я тогда печататься не хотела, потому что одна из моих старших сестер, Мирра Лохвицкая, уже давно и с успехом печатала свои стихи. Мне казалось чем-то смешным, если все мы полезем в литературу. Между прочим, так оно и вышло… Итак - я была недовольна. Но когда мне прислали из редакции гонорар - это произвело на меня самое отрадное впечатление .
В 1905 году её рассказы печатались в приложении к журналу «Нива».
В годы Первой русской революции (1905-1907) Тэффи сочиняет острозлободневные стихи для сатирических журналов (пародии, фельетоны, эпиграммы). В это же время определяется основной жанр всего её творчества - юмористический рассказ. Сначала в газете «Речь», затем в «Биржевых новостях» в каждом воскресном выпуске печатаются литературные фельетоны Тэффи, вскоре принесшие ей всероссийскую любовь.
В дореволюционные годы Тэффи пользовалась большой популярностью. Была постоянной сотрудницей в журналах «Сатирикон» (1908-1913) и «Новый Сатирикон» (1913-1918), которыми руководил её друг А. Аверченко.
Поэтический сборник «Семь огней» был издан в 1910 году. Книга осталась почти незамеченной на фоне оглушительного успеха прозы Тэффи. Всего до эмиграции писательница опубликовала 16 сборников, а за всю жизнь - более 30. Кроме того, Тэффи написала и перевела несколько пьес. Её первая пьеса «Женский вопрос» была поставлена петербургским Малым театром.
Следующим её шагом было создание в 1911 году двухтомника «Юмористические рассказы», где она критикует обывательские предрассудки, а также изображает жизнь петербургского «полусвета» и трудового народа, словом, мелочную повседневную «ерунду». Иногда в поле зрения автора попадают представители трудового народа, с которыми соприкасаются основные герои, это большей частью кухарки, горничные, маляры, представленные тупыми и бессмысленными существами. Повседневность и обыденность подмечены Тэффи зло и метко. Своему двухтомнику она предпослала эпиграф из «Этики» Бенедикта Спинозы, который точно определяет тональность многих её произведений: «Ибо смех есть радость, а посему сам по себе - благо».
В 1912 году писательница создает сборник «И стало так», где описывает не социальный тип мещанина, а показывает обыденность серых будней, в 1913 году - сборник «Карусель» (здесь перед нами образ простого человека, раздавленного жизнью) и «Восемь миниатюр», в 1914 году - «Дым без огня», в 1916 году - «Житьё-бытьё», «Неживой зверь» (где писательница описывает ощущение трагичности и неблагополучия жизни; положительным идеалом для Тэффи здесь являются дети, природа, народ).
События 1917 года находят отражение в очерках и рассказах «Петроградское житие», «Заведующие паникой» (1917), «Торговая Русь», «Рассудок на веревочке», «Уличная эстетика», «В рынке» (1918), фельетонах «Пёсье время», «Немножко о Ленине», «Мы верим», «Дождались», «Дезертиры» (1917), «Семечки» (1918).
В конце 1918 года вместе с А. Аверченко Тэффи уехала в Киев, где должны были состояться их публичные выступления, и после полутора лет скитаний по российскому югу (Одесса,Новороссийск, Екатеринодар) добралась через Константинополь до Парижа. Судя по книге «Воспоминания», Тэффи не собиралась уезжать из России. Решение было принято спонтанно, неожиданно для неё самой: «Увиденная утром струйка крови у ворот комиссариата, медленно ползущая струйка поперек тротуара перерезывает дорогу жизни навсегда. Перешагнуть через неё нельзя. Идти дальше нельзя. Можно повернуться и бежать» .
Тэффи вспоминает, что её не оставляла надежда на скорое возвращение в Москву, хотя своё отношение к Октябрьской революции она определила давно: «Конечно, не смерти я боялась. Я боялась разъярённых харь с направленным прямо мне в лицо фонарем, тупой идиотской злобы. Холода, голода, тьмы, стука прикладов о паркет, криков, плача, выстрелов и чужой смерти. Я так устала от всего этого. Я больше этого не хотела. Я больше не могла» .

В эмиграции
В Берлине и Париже продолжали выходить книги Тэффи , и исключительный успех сопутствовал ей до конца долгой жизни. В эмиграции у неё вышло больше десятка книг прозы и только два стихотворных сборника: «Шамрам» (Берлин, 1923) и «Passiflora» (Берлин, 1923). Подавленность, тоску и растерянность в этих сборниках символизируют образы карлика, горбуна, плачущего лебедя, серебряного корабля смерти, тоскующего журавля.
В эмиграции Тэффи писала рассказы, рисующие дореволюционную Россию, всё ту же мещанскую жизнь, которую она описывала в сборниках, изданных на родине. Меланхолический заголовок «Так жили» объединяет эти рассказы, отражающие крушение надежд эмиграции на возвращение прошлого, полную бесперспективность неприглядной жизни в чужой стране. В первом номере газеты «Последние новости» (27 апреля 1920 года) был напечатан рассказ Тэффи «Ке фер?» (франц. «Что делать?»), и фраза его героя, старого генерала, который, растерянно озираясь на парижской площади, бормочет: «Все это хорошо… но que faire? Фер-то ке?», стала своего рода паролем для оказавшихся в изгнании.
Писательница публиковалась во многих видных периодических изданиях русской эмиграции («Общее дело», «Возрождение», «Руль», «Сегодня», «Звено», «Современные записки», «Жар-Птица»). Тэффи выпустила ряд книг рассказов - «Рысь» (1923), «Книга Июнь» (1931), «О нежности» (1938) - показавших новые грани её таланта, как и пьесы этого периода -«Момент судьбы» 1937, «Ничего подобного» (1939) - и единственный опыт романа - «Авантюрный роман» (1931). Но своей лучшей книгой она считала сборник рассказов «Ведьма». Жанровая принадлежность романа, обозначенная в названии, вызвала сомнения у первых рецензентов: было отмечено несоответствие «души» романа (Б. Зайцев) заглавию. Современные исследователи указывают на сходство с авантюрным, плутовским, куртуазным, детективным романом, а также романом-мифом.
В произведениях Тэффи этого времени заметно усиливаются грустные, даже трагические мотивы. «Боялись смерти большевистской - и умерли смертью здесь. Думаем только о том, что теперь там. Интересуемся только тем, что приходит оттуда», - сказано в одной из её первых парижских миниатюр «Ностальгия» (1920). Оптимистический взгляд на жизнь Тэффи изменит только в глубокой старости. Раньше своим метафизическим возрастом она называла 13 лет, но в одном из последних парижских писем проскользнёт горькое: «Все мои сверстники умирают, а я все чего-то живу…».
Вторая мировая война застала Тэффи в Париже, где она осталась из-за болезни. Она не сотрудничала ни в каких изданиях коллаборационистов, хотя голодала и бедствовала. Время от времени она соглашалась выступить с чтением своих произведений перед эмигрантской публикой, которой с каждым разом становилось всё меньше.
В 1930-е годы Тэффи обращается к мемуарному жанру. Она создаёт автобиографические рассказы «Первое посещение редакции» (1929), «Псевдоним» (1931), «Как я стала писательницей» (1934), «45 лет» (1950), а также художественные очерки - литературные портреты известных людей, с которыми ей довелось встречаться. Среди них Г. Распутин, В. Ленин, А. Керенский, А. Коллонтай, Ф. Сологуб, К. Бальмонт, И. Репин, А. Аверченко, З. Гиппиус, Д. Мережковский, Л. Андреев, А. Ремизов, А. Куприн, И. Бунин, И. Северянин, М. Кузьмин, В. Мейерхольд. Создавая образы известных людей, Тэффи выделяет какую-либо черту или качество, которые кажутся ей наиболее яркими, подчёркивающими индивидуальность человека. Своеобразие литературных портретов обусловлено авторской установкой «рассказать… просто как о живых людях, показать, какими я их видела, когда сплетались наши пути. Они все уже ушли, и ветер заметает снегом и пылью их земные следы. О творчестве каждого из них писали и будут писать ещё и ещё, но просто живыми людьми не многие их покажут. Я хочу рассказать о моих встречах с ними, об их характерах, причудах, дружбе и вражде». Современники восприняли книгу как «едва ли не лучшее из того, что нам до сих пор дала эта талантливая и умная писательница» (И. Голенищев-Кутузов), как «эпилог прошлой и невозвратной жизни» (М. Цетлин).
Тэффи планировала писать о героях Л. Н. Толстого и М. Сервантеса, обойдённых вниманием критики, но этим замыслам не суждено было осуществиться. 30 сентября 1952 года в Париже Тэффи отпраздновала именины, а всего через неделю скончалась.
В СССР Тэффи начали перепечатывать только с 1966 года.

Библиография
Издания, подготовленные Тэффи
Семь огней - СПб.: Шиповник, 1910
Юмористические рассказы. Кн. 1. - Спб.: Шиповник, 1910
Юмористические рассказы. Кн. 2 (Человекообразные). - СПб.: Шиповник, 1911
И стало так. - СПб.: Новый сатирикон, 1912
Карусель. - СПб.: Новый сатирикон, 1913
Миниатюры и монологи. Т. 1. - СПб.: изд. М. Г. Корнфельда, 1913
Восемь миниатюр. - Пг.: Новый сатирикон, 1913
Дым без огня. - СПб.: Новый сатирикон, 1914
Ничего подобного, Пг.: Новый сатирикон, 1915
Миниатюры и монологи. Т. 2. - Пг.: Новый сатирикон, 1915
И стало так. 7-е изд. - Пг.: Новый сатирикон, 1916
Неживой зверь. - Пг.: Новый сатирикон, 1916
Вчера. - Пг.: Новый сатирикон, 1918
Дым без огня. 9-е изд. - Пг.: Новый сатирикон, 1918
Карусель. 4-е изд. - Пг.: Новый сатирикон, 1918
Чёрный ирис. - Стокгольм, 1921
Сокровища земли. - Берлин, 1921
Тихая заводь. - Париж, 1921
Так жили. - Париж, 1921
Рысь. - Париж, 1923
Passiflora. - Берлин, 1923
Шамран. Песни Востока. - Берлин, 1923
Городок. - Париж, 1927
Книга Июнь. - Париж, 1931
Авантюрный роман. - Париж, 1931
Воспоминания. - Париж, 1931
Ведьма. - Париж, 1936
О нежности. - Париж, 1938
Зигзаг. - Париж, 1939
Все о любви. - Париж, 1946
Земная радуга. - Нью-Йорк, 1952
Жизнь и воротник
Митенька

Пиратские издания
Взамен политики. Рассказы. - М.-Л.: ЗиФ, 1926
Вчера. Юмористич. рассказы. - Киев: Космос, 1927
Танго смерти. - М.: ЗиФ, 1927 Сладкие воспоминания. -М.-Л.: ЗиФ, 1927
Собрания сочинений
Собрание сочинений [в 7 тт.]. Сост. и подг. текстов Д. Д. Николаева и Е. М. Трубиловой. - М.: Лаком, 1998-2005.
Собр. соч.: В 5 т. - М.: Книжный клуб ТЕРРА, 2008

Критика
К произведениям Тэффи в литературных кругах относились крайне положительно. Писатель и современник Тэффи Михаил Осоргин считал её «одним из самых умных и зрячих современных писателей». Скупой на похвалы Иван Бунин называл её «умницей-разумницей» и говорил, что её рассказы, правдиво отражающие жизнь, написаны «здорово, просто, с большим остроумием, наблюдательностью и чудесной насмешливостью».
Хотя стихи Тэффи ругал Валерий Брюсов, считая их слишком «литературными», Николай Гумилёв отмечал по этому поводу: «Поэтесса говорит не о себе и не о том, что она любит, а о том, какой она могла бы быть, и о том, что она могла бы любить. Отсюда маска, которую она носит с торжественной грацией и, кажется, иронией». Кроме того, её творчество высоко ценили Александр Куприн, Дмитрий Мережковский и Фёдор Сологуб.
Литературная энциклопедия 1929-1939 сообщает о поэтессе крайне размыто и негативно:
Культ любви, сладострастия, густой налет восточной экзотики и символики, воспевание различных экстатических состояний души - основное содержание поэзии Т. Изредка и случайно звучали здесь мотивы борьбы с «самовластьем», но социальные идеалы Т. были крайне неопределенны. С начала 10-х гг. Т. перешла к прозе, дав ряд сборников юмористических рассказов. В них Т. поверхностно критикует некоторые обывательские предрассудки и привычки, в сатирических сценках изображает жизнь петербургского «полусвета». Иногда в поле зрения автора попадают представители трудового народа, с к-рыми соприкасаются основные герои; это большей частью кухарки, горничные, маляры, представленные тупыми и бессмысленными существами. Кроме стихов и рассказов Т. написала и перевела ряд пьес. Первая пьеса «Женский вопрос» была поставлена петербургским Малым театром; несколько других шло в разное время в столичных и провинциальных театрах. В эмиграции Т. написаны рассказы, рисующие дореволюционную Россию, все ту же мещанскую жизнь. Меланхолический заголовок «Так жили» объединяет эти рассказы, отражающие крушение надежд белоэмиграции на возвращение прошлого, полную бесперспективность неприглядной эмигрантской жизни. Рассказывая о «сладких воспоминаниях» эмигрантщины, Т. приходит к ироническому изображению дореволюционной России, показывает тупость и никчемность обывательского существования. Эти произведения свидетельствуют о жестоком разочаровании писательницы-эмигрантки в людях, с к-рыми она связала свою судьбу. Литературная энциклопедия
Культуролог Н. Я. Берковский: «Её рассказы похожи на её современников, Бунина и Сологуба, такая же некрасивая, больная, страшная жизнь, но у Тэффи она ещё добавочно и смешная, что не уничтожает общего ноющего впечатления. Неприятны рассказы о детях, которым всегда перепадает в Тэффиных рассказах дотерпевать страдания взрослых (мерзости взрослых): дети это в чужом пиру похмелье. Что говорит о маленьком росте этой писательницы при всех её дарованиях, это больное чувство, вызываемое её писаниями. Я твёрдо стою на том, что нет искусства без оптимизма» .

Рано или поздно все мы взрослеем. Часто приходится покидать родной дом и переезжать в другие города, а иногда даже страны.

Еще вчерашние 11-классники становятся студентами и начинают вести самостоятельную жизнь. Некоторые этого очень ждут, а некоторые всеми средствами готовы оттянуть этот момент. Интересно то, что далеко не всегда, будущее студенты готовы к переезду. Именно тогда у них появляется: стресс, хандра, или даже депрессия. Как этого избежать?

Возьмем пример. Представьте, что вы должны уже через неделю собраться и уехать в другую страну для того, чтобы, допустим, учиться. Что вы будете чувствовать? Возможно, с одной стороны это вам покажется просто крутой новостью. Ведь согласитесь, часто все надоедает, одни и те же люди, хочется чего-то нового, новых впечатлений. Но с другой-то стороны, вы начинаете понимать, что вы уезжаете, ну пусть на полгода. Приходит осознание того, что с мамой вы больше не будете видеться каждый день, а лучшие друзья не смогут вам в любой момент позвонить и поболтать. Вас ждет другой язык, другая культура, абсолютное все чужое вам.

Первые недели, возможно, вы будете наслаждаться всем этим, своеобразной свободой и самостоятельностью что ли. Погрузитесь в учебу, прогулки, тусовки, а кому-то может даже повезет и найдет свою вторую половину.

Только вот, после этого всего начинается процесс своеобразной «тоски» по Родине, по дому. Естественно, если вы поступили в свою же страну или в соседний город, и у вас есть возможность ездить домой, эта «тоска» будет у немногих. Ну, а вот как справиться тем, кому действительно сложно быть очень далеко от дома? Этот вопрос мучает многих студентов или людей, которые просто уехали на заработки. Только подумайте, как же иногда хочется домой. Приехать переступить родной порог, увидеть самых близких тебе людей, а потом лечь в свою теплую кровать и заснуть крепки сном… Только вот смысла от этой тоски нету никакого.

Первая ошибка людей «тоскующих по дому» - это большое количество свободного времени. Зачастую такие люди любят звонить своим друзьям, говорить с ними о том, как же все-таки было здорово раньше, но не сейчас. Звонить родителям, расстраивать их своей «тоской» и нагонять на них еще большую грусть. Ведь, еще вчера они отпустили вас из дома, и им тоже далеко нелегко. Люди не видят будущего, а «проживают» и вспоминают прошлое.

Вторая ошибка. Конечно же это отсутствие желания к чему-либо привыкать. Вот хочу так и все! Хочу, чтобы мне стирал кто-то или убирал за мной, кушать готовил. Думаю, соседям таких людей очень не повезло. Пора осознать, что мы не дома, и никто за нами бегать не будет. По-сути на наше состояние всем (цензура). Болеешь ты или же просто устал, ты должен вставать и что-то делать, а не просто лежать на кровати и морально добивать себя и окружающих.

Следующий немаловажный фактор - это адаптация. Ты живешь всю жизнь в одной стране, а потом, внезапно, переезжаешь в другую, тогда у тебя как раз таки и начинается этот процесс. Я называю это - гармония человека и всего, что его окружает. Сначала, вы подумаете: ” Да ну, что за глупое слово, это только миф, я этого не почувствую”. Уверяю вас, в большинстве случаев, пройдет неделя и вы начнете в себе ощущать какой-то дискомфорт. Может быть, даже апатию ко всему, что видите. Так вот, не пугайтесь, это проходит. Каждому нужен разный срок, чтобы адаптироваться, но, как правило, за месяц человек может привыкнуть ко всему.

Никогда нельзя. Никогда нельзя ехать учиться в тот город, в котором вы ни разу не были. Чтобы не говорили, а нужно посмотреть самому. В голове, вы можете нарисовать себе сказку, а на самом деле попасть в фильм ужасов. Никто в этом не виноват кроме нас самих. Нельзя очаровываться, чтобы не разочаровываться. Перед тем как выбрать город, обязательно посетите его любой ценой. Не знаю как у вас, а у меня есть какое-то чувство города - мой или не мой. И ничего с собой поделать не могу, если он не мой.

Ну и напоследок , запомните. Какая бы хандра на вас не напала, держитесь молодцом! Ищите себе занятие. Работа, хобби или вообще что-то другое, но не живете только учебой или работой. Не забывайте о тех, кто далеко, но и не перебарщивайте с постоянным общением (так тяжелее отпускать). В каком бы состоянии вы не находились, осознайте, что больше вам сопли подтирать никто не будет и домашние заботы теперь, только ваши заботы.

Наслаждайтесь жизнью, и живите настоящим. Потому что оно в любом случае прекрасно, ведь вы живете, это уже круто, правда?