Роман «Братья Карамазовы » является последним произведением великого русского писателя Фёдора Михайловича . Роман был написан за два года, был окончен в 1880 году и опубликован в журнале «Русский вестник». Известно, что писатель задумывал «Братьев Карамазовых», как первую часть эпического произведения «История великого грешника», однако этим планам не было суждено сбыться, так как Фёдор Михайлович умер спустя четыре месяца после публикации.

В своём последнем романе Достоевский в некотором смысле описал самого себя на разных этапах своей жизни, а также личности реальных людей, которые встречались в жизни писателя. Так, например, известно, что три брата Карамазовых являются неким символическим воплощением личности самого Достоевского на разных этапах взросления и переосмысления жизни и жизненных ценностей. Романтический, разгульный, взбалмошный, кидающийся из крайности в крайность, порой непредсказуемый и самоуверенный Дмитрий Карамазов стал прообразом раннего Достоевского, периода его взросления и постижения основных моментов жизни. Иван Карамазов является прообразом атеистического Достоевского, того времени, когда Фёдор Михайлович уже повзрослел, избавился от ребячества, но ещё не до конца продумал смысл и цель существования. Алёша Карамазов — это образ мышления Достоевского на момент написания романа — религиозный, философствующий, находящийся в постоянном поиске смысла бытия и многое уже постигший. Прообразом некоторых черт Фёдора Михайловича Карамазова стал отец Достоевского, а старца Зосимы — старец Амвросий. Есть предположение что прообразом одной из главных героинь романа Грушеньки стала Агриппина Ивановна Меньшова (1815 г. р.), которая была хорошей знакомой семьи Достоевских.

Роман «Братья Карамазовы» — это сложно-построенная детективная история, которая разбирает историю человеческих судеб, оказавшихся втянутыми в трагическое событие. Уголовное преступление, в результате которого погибает человек, раскрывает тайны и секреты семьи Карамазовых и всех тех, кто был к ним близок. Соперничество, ненависть, жадность, глупость, предубеждения, коварство, ложь, самокопание, зависть и другие пороки любого человека заплетают сложный клубок отношений в обществе, которые приводят к трагическому результату. В основе всего сюжета, конечно же, стоит любовь. Из-за любви свершаются все безрассудные поступки, о которых люди затем жалеют до конца своей жизни, и герои данной книги узнали это на собственном опыте. Один из самых известных романистов мирового значения Фёдор Достоевский создал настоящий шедевр, который вошёл в число 100 величайших романов всех времён.

Книга вторая. Неуместное собрание.
I. Приехали в монастырь
II. Старый шут
III. Верующие бабы
IV. Маловерная дама
V. Бу ди, бу ди
VI. Зачем живет такой человек!
VII. Семинарист-карьерист
VIII. Скандал

Книга третья. Сладострастники.
I. В лакейской
II. Лизавета Смердящая
III. Исповедь горячего сердца. В стихах
IV. Исповедь горячего сердца. В анекдотах
V. Исповедь горячего сердца. "Вверх пятами"
VI. Смердяков
VII. Контроверза
VIII. За коньячком
IX. Сладострастники
X. Обе вместе
XI. Еще одна погибшая репутация

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

Книга четвертая. Надрывы.
I. Отец Ферапонт
II. У отца
III. Связался со школьниками
IV. У Хохлаковых
V. Надрыв в гостиной
VI. Надрыв в избе
VII. И на чистом воздухе

Книга пятая. Pro и contra .
I. Сговор
II. Смердяков с гитарой
III. Братья знакомятся
IV. Бунт
V. Великий инквизитор
VI. Пока еще не очень ясная
VII. "С умным человеком и поговорить любопытно"

Книга шестая. Русский инок.
I. Старец Зосима и гости его
II. Из жития в бозе преставившегося иеросхимонаха старца Зосимы, составлено с собственных слов его Алексеем Федоровичем Карамазовым. Сведения биографические
а) О юноше -- брате старца Зосимы
б) О священном писании в жизни отца Зосимы
в) Воспоминание о юности и молодости старца Зосимы еще в миру. Поединок
г) Таинственный посетитель
III. Из бесед и поучений старца Зосимы
д) Нечто об иноке русском и о возможном значении его
е) Нечто о господах и слугах и о том, возможно ли господам и слугам стать взаимно по духу братьями
ж) О молитве, о любви и о соприкосновении мирам иным
з) Можно ли быть судиею себе подобных? О вере до конца
и) О аде и адском огне, рассуждение мистическое

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.

Книга седьмая. Алеша.
I. Тлетворный дух.
II. Такая минутка.
III. Луковка.
IV. Кана Галилейская.

Книга осьмая. Митя.
I. Кузьма Самсонов.
II. Лягавый.
III. Золотые прииски.
IV. В темноте.
V. Внезапное решение.
VI. Сам еду!
VII. Прежний и бесспорный.
VIII. Бред.

Книга девятая. Предварительное следствие.
I. Начало карьеры чиновника Перхотина.
II. Тревога.
III. Хождение души по мытарствам. Мытарство первое.
IV. Мытарство второе.
V. Третье мытарство.
VI. Прокурор поймал Митю.
VII. Великая тайна Мити. Освистали.
VIII. Показание свидетелей. Дитё.
IX. Увезли Митю.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Книга десятая. Мальчики.
I. Коля Красоткин.
II. Детвора.
III. Школьник.
IV. Жучка.
V. У Илюшиной постельки.
VI. Раннее развитие.
VII. Илюша.

Книга одиннадцатая. Брат Иван Федорович.
I. У Грушеньки.
II. Больная ножка.
III. Бесенок.
IV. Гимн и секрет.
V. Не ты, не ты!
VI. Первое свидание со Смердяковым.
VII. Второй визит к Смердякову.
VIII. Третье и последнее свидание со Смердяковым.
IX. Чорт Кошмар Ивана Федоровича.
X. "Это он говорил!"

Книга двенадцатая. Судебная ошибка.
I. Роковой день.
II. Опасные свидетели.
III. Медицинская экспертиза и один фунт орехов.
IV. Счастье улыбается Мите.
V. Внезапная катастрофа.
VI. Речь прокурора. Характеристика.
VII. Обзор исторический.
VIII. Трактат о Смердякове.
IX. Психология на всех парах. Скачущая тройка. Финал речи прокурора.
X. Речь защитника. Палка о двух концах.
XI. Денег не было. Грабежа не было.
XII. Да и убийства не было.
XIII. Прелюбодей мысли.
XIV. Мужички за себя постояли.

Эпилог.
I. Проекты спасти Митю.
II. На минутку ложь стала правдой.
III. Похороны Илюшечки. Речь у камня.

ПРИМЕЧАНИЯ

Вторая и третья часть романа печатались с некоторыми перерывами. Роман, который предполагалось закончить в 1879 г., продолжал печататься в 1880 г., причем до июля 1880 г. не в каждой книжке журнала, и лишь начиная с этого месяца до ноября -- без перерыва.

Постоянные нарекания на растягивание одного романа на два года, в чем видели коммерческие соображения издателя, вызвали со стороны Достоевского следующее письмо, напечатанное в декабрьской книжке "Русского Вестника" [настоящее письмо сверено с автографом, хранящимся в Пушкинском Доме и впервые опубликованным Б. Л. Модзалевским в журн. "Былое" 1919 г. № 15 стр. 114-115. Автограф имеет мелкие отличия в пунктуации от текста "Русского Вестника" ]) (стр. 907-908):

ПИСЬМО К ИЗДАТЕЛЮ "РУССКОГО ВЕСТНИКА"

Милостивый Государь
Михаил Никифорович,

В начале нынешнего года, начиная печатать в "Русском Вестнике" мой роман "Братья Карамазовы", я, помню это, дал Вам твердое обещание окончить его в этом же году. Но я рассчитывал на прежние мои силы и на прежнее здоровье и вполне был убежден, что данное обещание сдержу. К моему несчастью случилось иначе: Я успел написать лишь часть моего романа, а окончание его принужден перенести в будущий 1880-й год. Даже и теперь для декабрьской книжки не успел выслать в Редакцию ничего, и девятую книгу моего рассказа принужден отложить на январский номер "Русского Вестника" будущего года, тогда как еще месяц тому уверенно обещал Редакции закончить эту девятую книгу в декабре. И вот вместо нее посылаю Вам лишь это письмо, которое и прошу убедительно напечатать в уважаемом Вашем журнале. Это письмо дело моей совести: Пусть обвинения за неоконченный роман, если будут они, падут лишь на одного меня, а не коснутся Редакции "Русского Вестника", которую если и мог бы в чем упрекнуть, в данном случае, иной обвинитель, то разве в чрезвычайной деликатности ко мне как к писателю и в постоянной терпеливой снисходительности к моему ослабевшему здоровью.

Кстати, пользуюсь случаем, чтоб исправить одну мою ошибку, вернее простой недосмотр. Роман мой "Братья Карамазовы" я пишу "книгами". Вторая часть романа началась с четвертой книги. Когда же заключилась шестая книга, я забыл обозначить, что этою шестою книгой окончилась вторая часть романа. Таким образом третью часть надо считать с седьмой книги, а заключится эта третья часть именно тою девятою книгой, которая предназначалась на декабрьский номер "Русского Вестника" и которую обещаю теперь выслать непременно на январский номер будущего года. Так что на будущий год останется лишь четвертая и последняя часть романа, которую и попрошу Вас начать печатать с мартовской (третьей) книги "Русского Вестника". Этот перерыв в один месяц мне опять необходим всё по той же причине: по слабому моему здоровью, хотя и надеюсь, начав с мартовской книжки, окончить роман уже без перерывов.

Свое обещание, выраженное в конце письма, Достоевский выполнил лишь отчасти. Четвертая часть началась с апрельской Книги, после которой последовал двухмесячный перерыв. Затем роман стал печататься уже без перерывов. Последнюю часть (эпилог) Достоевский послал в журнал 8 ноября 1880 г. и она помещена в ноябрьской книжке.

Вскоре по окончании романа в журнале Достоевский выпустил отдельное издание, помеченное следующим 1881 годом.

В отдельном издании заметна авторская правка. Выправлено то, что в журнальной корректуре не было доведено до конца. Так врач, именовавшийся в журнале то Варвецким (стр. 126), то Первинским (стр. 270), в отдельном изд. именуется Варвинским. Мальчик Сибиряков (стр. 218), названный в конце романа Карташовым (стр. 433), в отдельном издании носит везде это последнее имя. Возраст Коли и его сверстников, который в процессе корректуры был увеличен на один год, в журнальном тексте был не везде исправлен. Эти оставшиеся неисправленными места выправлены в отдельном издании.

Но кроме работы по исправлению корректурных просмотров, оставшихся в журнале, имеется сквозная стилистическая правка, которой подверглась последняя глава Эпилога. Эта работа, напоминающая работу над "Бедными людьми", в основном сводится к уничтожению уменьшительных форм и устранению некоторых мотивов (напр. о том, что дети плакали; см. стр. 431 и 432).

[Ф.М.Достоевский ] |[«Братья Карамазовы» - Оглавление ]|[Библиотека «Вехи» ]
© 2001, Библиотека «Вехи»

Посвящается Анне Григорьевне Достоевской

Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода.

(Евангелие от Иоанна, гл. XII, ст. 24).

От автора

Начиная жизнеописание героя моего, Алексея Федоровича Карамазова, нахожусь в некотором недоумении. А именно: хотя я и называю Алексея Федоровича моим героем, но, однако, сам знаю, что человек он отнюдь не великий, а посему и предвижу неизбежные вопросы вроде таковых: чем же замечателен ваш Алексей Федорович, что вы выбрали его своим героем? Что сделал он такого? Кому и чем известен? Почему я, читатель, должен тратить время на изучение фактов его жизни?

Последний вопрос самый роковой, ибо на него могу лишь ответить: «Может быть, увидите сами из романа». Ну а коль прочтут роман и не увидят, не согласятся с примечательностью моего Алексея Федоровича? Говорю так, потому что с прискорбием это предвижу. Для меня он примечателен, но решительно сомневаюсь, успею ли это доказать читателю. Дело в том, что это, пожалуй, и деятель, но деятель неопределенный, невыяснившийся. Впрочем, странно бы требовать в такое время, как наше, от людей ясности. Одно, пожалуй, довольно несомненно: это человек странный, даже чудак. Но странность и чудачество скорее вредят, чем дают право на внимание, особенно когда все стремятся к тому, чтоб объединить частности и найти хоть какой-нибудь общий толк во всеобщей бестолочи. Чудак же в большинстве случаев частность и обособление. Не так ли?

Вот если вы не согласитесь с этим последним тезисом и ответите: «Не так» или «не всегда так», то я, пожалуй, и ободрюсь духом насчет значения героя моего Алексея Федоровича. Ибо не только чудак «не всегда» частность и обособление, а напротив, бывает так, что он-то, пожалуй, и носит в себе иной раз сердцевину целого, а остальные люди его эпохи – все, каким-нибудь наплывным ветром, на время почему-то от него оторвались…

Я бы, впрочем, не пускался в эти весьма нелюбопытные и смутные объяснения и начал бы просто-запросто без предисловия: понравится – так и так прочтут; но беда в том, что жизнеописание-то у меня одно, а романов два. Главный роман второй – это деятельность моего героя уже в наше время, именно в наш теперешний текущий момент. Первый же роман произошел еще тринадцать лет назад, и есть почти даже и не роман, а лишь один момент из первой юности моего героя. Обойтись мне без этого первого романа невозможно, потому что многое во втором романе стало бы непонятным. Но таким образом еще усложняется первоначальное мое затруднение: если уж я, то есть сам биограф, нахожу, что и одного-то романа, может быть, было бы для такого скромного и неопределенного героя излишне, то каково же являться с двумя и чем объяснить такую с моей стороны заносчивость?

Теряясь в разрешении сих вопросов, решаюсь их обойти безо всякого разрешения. Разумеется, прозорливый читатель уже давно угадал, что я с самого начала к тому клонил, и только досадовал на меня, зачем я даром трачу бесплодные слова и драгоценное время. На это отвечу уже в точности: тратил я бесплодные слова и драгоценное время, во-первых, из вежливости, а во-вторых, из хитрости: все-таки, дескать, заране в чем-то предупредил. Впрочем, я даже рад тому, что роман мой разбился сам собою на два рассказа «при существенном единстве целого»: познакомившись с первым рассказом, читатель уже сам определит: стоит ли ему приниматься за второй? Конечно, никто ничем не связан; можно бросить книгу и с двух страниц первого рассказа, с тем чтоб и не раскрывать более. Но ведь есть такие деликатные читатели, которые непременно захотят дочитать до конца, чтобы не ошибиться в беспристрастном суждении; таковы, например, все русские критики. Так вот перед такими-то все-таки сердцу легче: несмотря на всю их аккуратность и добросовестность, все-таки даю им самый законный предлог бросить рассказ на первом эпизоде романа. Ну вот и все предисловие. Я совершенно согласен, что оно лишнее, но так как оно уже написано, то пусть и останется.

А теперь к делу.

Часть первая

Книга первая
История одной семейки

I
Федор Павлович Карамазов

Алексей Федорович Карамазов был третьим сыном помещика нашего уезда Федора Павловича Карамазова, столь известного в свое время (да и теперь еще у нас припоминаемого) по трагической и темной кончине своей, приключившейся ровно тринадцать лет назад и о которой сообщу в своем месте. Теперь же скажу об этом «помещике» (как его у нас называли, хотя он всю жизнь совсем почти не жил в своем поместье) лишь то, что это был странный тип, довольно часто, однако, встречающийся, именно тип человека не только дрянного и развратного, но вместе с тем и бестолкового, – но из таких, однако, бестолковых, которые умеют отлично обделывать свои имущественные делишки, и только, кажется, одни эти. Федор Павлович, например, начал почти что ни с чем, помещик он был самый маленький, бегал обедать по чужим столам, норовил в приживальщики, а между тем в момент кончины его у него оказалось до ста тысяч рублей чистыми деньгами. И в то же время он все-таки всю жизнь свою продолжал быть одним из бестолковейших сумасбродов по всему нашему уезду. Повторю еще: тут не глупость; большинство этих сумасбродов довольно умно и хитро, – а именно бестолковость, да еще какая-то особенная, национальная.

Он был женат два раза, и у него было три сына: старший, Дмитрий Федорович, от первой супруги, а остальные два, Иван и Алексей, от второй. Первая супруга Федора Павловича была из довольно богатого и знатного рода дворян Миусовых, тоже помещиков нашего уезда. Как именно случилось, что девушка с приданым, да еще красивая и, сверх того, из бойких умниц, столь нередких у нас в теперешнее поколение, но появлявшихся уже и в прошлом, могла выйти замуж за такого ничтожного «мозгляка», как все его тогда называли, объяснять слишком не стану. Ведь знал же я одну девицу, еще в запрошлом «романтическом» поколении, которая после нескольких лет загадочной любви к одному господину, за которого, впрочем, всегда могла выйти замуж самым спокойным образом, кончила, однако же, тем, что сама навыдумала себе непреодолимые препятствия и в бурную ночь бросилась с высокого берега, похожего на утес, в довольно глубокую и быструю реку и погибла в ней решительно от собственных капризов, единственно из-за того, чтобы походить на шекспировскую Офелию, и даже так, что будь этот утес, столь давно ею намеченный и излюбленный, не столь живописен, а будь на его месте лишь прозаический плоский берег, то самоубийства, может быть, не произошло бы вовсе. Факт этот истинный, и надо думать, что в нашей русской жизни, в два или три последние поколения, таких или однородных с ним фактов происходило немало. Подобно тому и поступок Аделаиды Ивановны Миусовой был без сомнения отголоском чужих веяний и тоже пленной мысли раздражением. Ей, может быть, захотелось заявить женскую самостоятельность, пойти против общественных условий, против деспотизма своего родства и семейства, а услужливая фантазия убедила ее, положим, на один только миг, что Федор Павлович, несмотря на свой чин приживальщика, все-таки один из смелейших и насмешливейших людей той, переходной ко всему лучшему, эпохи, тогда как он был только злой шут, и больше ничего. Пикантное состояло еще и в том, что дело обошлось увозом, а это очень прельстило Аделаиду Ивановну. Федор же Павлович на все подобные пассажи был даже и по социальному своему положению весьма тогда подготовлен, ибо страстно желал устроить свою карьеру хотя чем бы то ни было; примазаться же к хорошей родне и взять приданое было очень заманчиво. Что же до обоюдной любви, то ее вовсе, кажется, не было – ни со стороны невесты, ни с его стороны, несмотря даже на красивость Аделаиды Ивановны. Так что случай этот был, может быть, единственным в своем роде в жизни Федора Павловича, сладострастнейшего человека во всю свою жизнь, в один миг готового прильнуть к какой угодно юбке, только бы та его поманила. А между тем одна только эта женщина не произвела в нем со страстной стороны никакого особенного впечатления.

Работал три года. Три года продолжалась заключительная стадия труда – художественное воплощение. Но духовно он работал над ним всю жизнь. «Братья Карамазовы» – вершина, с которой нам открывается органическое единство всего творчества писателя. Все пережитое, передуманное и созданное им находит свое место в этом огромном синтезе. Сложный человеческий мир «Карамазовых» вырастает естественно, в течение десятилетий, вбирая в себя философские и художественные элементы предшествующих произведений: «Дневник писателя » – лаборатория, в которой окончательно оформляется идеология последнего романа; в «Подростке » подготовляется построение семейной хроники и намечается трагедия «отцов и детей»; в «Бесах» – столкновение атеиста Ставрогина со святителем Тихоном предвосхищает трагическую борьбу веры и неверия (старец Зосима – Иван Карамазов); в «Идиоте» вырабатывается сюжетная схема, близкая к «Карамазовым»: в центре действия стоит уголовное преступление; оскорбленная красавица Настасья Филипповна напоминает Грушеньку, гордая Аглая – Катерину Ивановну: мотив драматического свидания соперниц повторяется в обоих романах.

Братья Карамазовы. Сериал. 1-я серия

Братья Карамазовы. Сериал. 2-я серия

«Братья Карамазовы » не только синтез творчества Достоевского, но и завершение его жизни. В самой топографии романа воспоминания детства соединяются с впечатлениями последних лет: город, в котором помещается действие романа, отражает облик Старой Руссы, а окружающие его деревни (Даровое, Чермашня, Мокрое) связаны с отцовским имением в Тульской губернии. Федор Павлович наследует некоторые черты отца писателя и его насильственная смерть соответствует трагическому концу Михаила Андреевича. Дмитрий, Иван и Алеша – три аспекта личности Достоевского, три этапа его духовного пути. Пылкий и благородный Дмитрий , декламирующий «Гимн к радости», воплощает романтический период жизни автора; трагическая судьба его, обвинение в отцеубийстве и ссылка в Сибирь, определяется историей невинного преступника Ильинского и этим связывается с воспоминаниями о годах каторги. Иван , атеист и создатель социальной утопии, отражает эпоху дружбы с Белинским и увлечения атеистическим социализмом ; Алеша – символический образ писателя после каторжного периода , когда в нем произошло «перерождение убеждений», когда он обрел русский народ и русского Христа.

Роман «Братья Карамазовы» раскрывается перед нами, как духовная биография автора и его художественная исповедь . Но, превращенная в произведение искусства, история личности Достоевского становится историей человеческой личности вообще. Исчезает случайное и индивидуальное, вырастает вселенское и всечеловеческое. В судьбе братьев Карамазовых каждый из нас узнает свою судьбу. Писатель изображает трех братьев, как духовное единство . Это – соборная личность в тройственной своей структуре: начало разума воплощается в Иване: он логик и рационалист, прирожденный скептик и отрицатель; начало чувства представлено Дмитрием: в нем «сладострастье насекомых» и вдохновение эроса; начало воли, осуществляющей себя в деятельной любви, как идеал, намечено в Алеше. Братья связаны между собой узами крови, вырастают из одного родового корня: биологическая данность – карамазовская стихия – показана в отце Федоре Павловиче. Всякая человеческая личность несет в себе роковое раздвоение: у законных братьев Карамазовых есть незаконный брат Смердяков : он их воплощенный соблазн и олицетворенный грех.

Концепцией соборной личности определяется построение романа. Все произведения Достоевского персоналистичны: действие их всегда концентрируется вокруг личности главного героя (Раскольников, князь Мышкин, Ставрогин, Версилов). Главный герой «Карамазовых» – три брата в их духовном единстве. Три личные темы развиваются параллельно, но в духовном плане параллельные линии сходятся: братья, каждый по своему, переживают единую трагедию, у них общая вина и общее искупление. Не только Иван со своей идеей «все позволено», не только Дмитрий в своем безудержьи страстей, но и «тихий мальчик» Алеша – ответственны за убийство отца. Все они сознательно или полусознательно желали его смерти; и их желание толкнуло Смердякова на злодеяние: он был их послушным орудием. Убийственная мысль Ивана превратилась в разрушительную страсть Дмитрия и в преступное действие Смердякова. Они виноваты активно, Алеша – пассивно. Он знал и допустил, мог спасти отца и не спас. Общее преступление братьев влечет за собой и общее наказание: Дмитрий искупает свою вину ссылкой на каторгу, Иван – распадением личности и явлением чёрта, Алеша страшным, духовным кризисом. Все они очищаются в страдании и обретают новую жизнь.

-----------------

Архитектоника «Карамазовых» отличается необыкновенной строгостью: закон равновесия, симметрии, пропорциональности проводится автором систематически. Можно предположить, что стройные философские схемы Владимира Соловьева повлияли на технику построения романа. Это – самое «построенное» и идеологически законченное из всех произведений Достоевского. Человеческий мир романа располагается в символическом порядке: в центре фабулы помещен Дмитрий – он носитель, действия и источник драматической энергии. Его страсть к Грушеньке, соперничество с отцом, роман с Катериной Ивановной, мнимое преступление, процесс и ссылка составляют внешнее содержание романа. По обе стороны его стоят Иван и Алеша; первый своими идеями подготовляет отцеубийство и этим влияет на судьбу Дмитрия: он его идейный противник и духовный антипод, но связан с ним кровью, общей ненавистью к отцу и общей виной. Алеша противоставляет свою «тихость» – буйству Дмитрия, свою чистоту – его чувственности; но и в его стыдливом целомудрии живет «карамазовская стихия», он тоже знает укусы сладострастия. Они различны и похожи: их таинственно соединяет экстатическое чувство жизни. Поэтому грех Дмитрия – грех Алеши.

Достоевский. Братья Карамазовы. Аудиокнига. Часть 1

За группой законных сыновей, расположенной на первом плане, в отдалении и полусвете стоит зловещая фигура незаконного брата, лакея Смердякова. Он отделен от них происхождением, социальным положением, характером; духовное единство семьи разорвано его злобным отъединением. И все же как загадочно глубока его связь с братьями: медиумически выполняет он их подсознательное внушение; Иван определяет его участь своими идеями, Дмитрий своими страстями, Алеша своим брезгливым безразличием. Тема «детей» в четырех идейных аспектах развивается четырьмя братьями; тема «отцов» представлена одним Федором Павловичем. Она едина и проста: безличная природная стихия жизни, страшная сила земли и пола.

Между отцом и детьми происходит трагическая борьба. Борются только мужчины, сталкиваются между собой мужские идеи. Женщины Достоевского не имеют своей личной истории – они входят в биографию героев, составляют часть их судьбы. У каждого из братьев Карамазовых есть свое дополнение в женском образе: рядом с Иваном стоит Катерина Ивановна, рядом с Дмитрием – Грушенька, около Алеши – Лиза Хохлакова; даже Смердяков имеет свою «даму сердца» – горничную Марью Кондратьевну. В «любовном» плане неразделимое единство братьев выступает с особенной отчетливостью. Нити, соединяющие их с возлюбленными, перекрещиваются и сплетаются. Иван любит Катерину Ивановну, невесту Дмитрия, Алеша на мгновение становится его соперником, чувствуя себя ужаленным страстью к Грушеньке; Катерина Ивановна – роковая женщина и для Ивана и для Дмитрия; Грушенька соединяет в своей любви Дмитрия и Алешу. Наконец, единство карамазовской семьи символически показано в страсти Федора Павловича и Дмитрия к одной женщине – Грушеньке. Остальные действующие лица располагаются вокруг этой центральной группы. Федор Павлович окружен своим «миром» собутыльников и распутных женщин; Грушенька приводит с собой своих поклонников и компанию поляков; Митя врывается с цыганами, случайными приятелями и кредиторами. Богаче всего мир Алеши: «юный человеколюбец» вводит в роман два вида человеческого общения: монастырское общежитие и «братство детей». Он связывает темное карамазовское царство с миром старца Зосимы и Илюши Снегирева. Один Иван мира своего не имеет: Божьего творения он не принимает, человеческое ему чуждо, он развоплощается. Единственный его спутник – призрак, дух небытия, чёрт.

История соборной личности братьев Карамазовых изображается в романе-трагедии . Все трагично в этом художественном мифе о человеке: и вражда детей к отцу, и борьба братьев между собой, и внутренние борения каждого брата в отдельности. Открытие метафизического смысла человеческой судьбы принадлежит Дмитрию. В опыте страстей он понял, что «дьявол с Богом борется, а поле битвы – сердца людей». Перед ним раскрылись две бездны – вверху и внизу. Но он бессилен сделать выбор и в этом его личная трагедия. В группе братьев он занимает среднее, нейтральное место. Иван и Алеша, стоящие по левую и по правую его сторону, выбор этот уже сделали. Ивана непреодолимо влечет нижняя бездна, Алеша устремляется к верхней. Один говорит «нет», другой да. Федор Павлович, сидя за «коньячком», спрашивает Ивана: «Есть Бог или нет?» Тот отвечает: «Нет, нету Бога». Он обращается к Алеше: «Алеша, есть Бог?» Алеша отвечает: «Есть Бог». Личная трагедия Ивана в том, что у него «ум с сердцем не в ладу»: чувством он любит Божий мир, хотя разумом и не принимает его.

Из трех братьев наиболее гармоничен Алеша, но и в его цельной натуре есть трещина: он знает соблазны карамазовского сладострастья, и вера его проходит через «горнило сомнения». Религиозная идея романа – борьба веры с неверием – выходит за пределы семейства Карамазовых. Отрицание Ивана порождает зловещую фигуру Инквизитора; утверждение Алеши мистически углубляется в образе старца Зосимы . Сердца людей – только поле битвы, а борются Бог и дьявол. Под психологической поверхностью личности Достоевский открывает ее онтологию и метафизику. История карамазовского семейства – художественный миф, в оболочку которого заключена религиозная мистерия : вот почему в центре его стоит «

Во всей мировой литературе найдётся не так уж много книг, сопоставимых по глубине со знаменитым романом русского классика. Это одна из неоспоримых вершин не только русской, но и мировой литературы. Едва ли можно считать в полной мере образованным человека, если в списке им прочитанных книг отсутствует роман Достоевского "Братья Карамазовы". Но сложная, многомерная, и чтобы её понять, нужно проделать немалую душевную и интеллектуальную работу.

Достоевский. "Братья Карамазовы"

Это итоговая книга и своеобразная кульминация всего творческого пути писателя. В ней он отразил всё, что думает о человеке и мире, в котором человек обитает. В центре повествования находятся трое братьев, у которых очень разные отношения и с миром, и со Всевышним творцом. Слишком много противоречий завязал в фабулу своего романа Фёдор Михайлович Достоевский. Братья Карамазовы находятся в самом центре многомерного узла противоречий, кипящих в тихом захолустном городишке Скотопригоньевске. Городок, как выясняется, живёт по принципу: Но черти водятся и в душах людей.

И одной из ключевых фраз романа является максима Карамазова-старшего: "Раз Бога нет, значит всё позволено". И папаша-Карамазов руководствуется в своей жизни именно этим принципом, в соответствии с ним принимает смерть от руки одного из своих сыновей. Фабула романа основана на убийстве Фёдора Павловича Карамазова, и эту детективную интригу не торопясь раскручивает перед читателем Достоевский. Братья Карамазовы входят в круг подозреваемых в этом преступлении, всколыхнувшем тихий городок.

Конечно же, детективная интрига здесь не более чем структурный каркас, на котором основан гениальный образ России. Он со всей очевидностью прочитывается в романе, в нём изображено явно нечто большее, чем вспышка страстей на фоне убийства старого пьяницы в захолустном населённом пункте. Но особенно впечатляет развязка, к которой приводит действие Достоевский.
"Братья Карамазовы" не исчерпываются тремя главными героями повествования, и убийства никто из сыновей покойного не совершал. Но убил Фёдора Михайловича родной брат Карамазовых-младших. Этот персонаж проходит через весь роман как лакей Смердяков. О том, что он четвёртый сын покойного, неизвестно никому, и своё преступление он рассчитал очень грамотно. Все улики сходятся против Дмитрия Карамазова и те немногие, кому известна правда, доказать её не могут.

Посмертная слава

Самому автору не суждено было проследить судьбу своей главной книги, он умер вскоре после её выхода в свет на страницах литературного журнала. Но судьба у романа завидная, его читают и перечитывают вот уже полтора столетия. Толстый том с надписью на корешке "Ф. Достоевский. "Братья Карамазовы" есть в любой уважающей себя библиотеке, многие его читают несколько раз в течение жизни, сравнивая впечатление, которое оставила эта книга в юности, с восприятием ее в зрелые годы. И можно только догадываться о дальнейшей судьбе героев Достоевского. Самый светлый персонаж романа, должен был пойти кидать бомбу в царя-освободителя. Но революция обошлась без него.