Крок кирилл игоревич биография. Кирилл крок: «мы должны построить вахтанговскую империю. Отрывок, характеризующий Крок, Кирилл Игоревич

« – Скажите, а что это за история с мнением экспертов Российского научно-исследовательского института, которые, изучив постановки пушкинских произведений, обвинили Римаса Владимировича Туминаса в нелюбви к России?

– Человек, который начал войну с нашим театром, – небезызвестный автор Юрий Поляков. В его собственных пьесах немало пикантных ситуаций, более чем смелых реплик, сюжетные повороты, обстоятельства на грани приличия. Мне лично кажется, он сам является аморальным типом, но пытается нас учить морали. Как-то мне позвонил один влиятельный человек и спросил, почему Театр Вахтангова не хочет забрать в свой репертуар «Козлёнка в молоке» по пьесе Полякова, а спектакль шёл в Театре Рубена Симонова. Комиссией из трёх человек мы отсмотрели все спектакли этого театра. «Козлёнок» хорошо воспринимался 25 лет назад, так как являл собой политическую сатиру на перестройку. С позиции сегодняшнего дня это скорее пошлый архаизм. Поэтому мы от него отказались. После этого Юрий Поляков в одном ток-шоу на федеральном канале заявил, что в постановке Туминаса «Евгений Онегин» Татьяна, читая знаменитый пушкинский монолог про русскую душу, показывает пальцем на причинное место. Так что всё очень банально до крайности – раз мы не взяли спектакль по его пьесе, то нас надо попытаться уличить в занятиях похабщиной. Первопричину стоит искать в финансовой плоскости – не позвали на постановку, закрыли спектакль, отказались взять пьесу. В театральном мире много людей, ревностно относящихся к чужим успехам. Увы, мы не привыкли радоваться за коллег… Легче поливать их грязью и рассказывать небылицы».

Приходится, отложив в сторону новую пьесу, отвечать театральному густомыслу, чтобы другим неповадно было. Итак. Просто удивительно, сколько вранья можно засунуть в небольшой кусок текста. Боюсь показаться «крокобором», но придётся утомить читателей сеансом разоблачения, превышающим по объёму саму напраслину. Как видно из вопроса журналиста, его интересует одно, но рассказывает г-н Крок совсем о другом – ну просто в тренде одесского привоза: «Человек, который начал войну с нашим театром, – небезызвестный автор Юрий Поляков», хотя никого отношения к экспертам указанного НИИ я не имею, а воевать со знаменитым Театром имени Вахтангова мне и в голову не приходило. Если мне смешон президент Олланд, это не значит, что мне ненавистна Франция.

Впрочем, с тем, что я драматург небезы­звестный, спорить не берусь, это утверждение соответствует действительности: мои пьесы широко идут в Москве, в России и за рубежом, некоторые держатся подолгу, взять тот же «Хомо эректус» в театре Сатиры или «Контрольный выстрел» (в соавторстве с С. Говорухиным) во МХАТе имени Горького. А вот дальше Кирилл Игоревич начинает жадно экономить правду, рассказывать небылицы и даже поливать грязью. Так, полемизируя с позицией неведомых экспертов, он почему-то объявляет, что мои пьесы «на грани приличия», а меня самого, выстоявшего в законном браке сорок один год, именует аморальным типом. Ну, моральный я тип или аморальный, будет решать суд, а деловую репутацию я оцениваю очень дорого. Г-ну Кроку, окончившему два курса юридического факультета, надо бы знать, что слова следует выбирать, даже дискутируя в трамвае, а тем более собачась в информационном пространстве.

А как же быть с режиссёрами, которые берут в работу пьесы «аморального» автора? Видимо, они тоже безнравственные типы? Однако четыре мои вещи поставлены во МХАТе им. Горького, которым руководит Т.В. Доронина, известная своей непримиримостью к любым неприличиям в храме Мельпомены. Но, возможно, мнение Дорониной чуждо европейцу Кроку? Зайдём с тыла. Театр «Модерн», где он прослужил 10 лет, сначала заведуя постановочной частью, а потом в качестве помощника худрука, выпускает сейчас спектакль по моей пьесе «Женщины без границ». Неужели питомец «Модерна» так плохо думает о С.А. Враговой? Я позвонил Светлане Александровне и поинтересовался, как ей работалось с г-ном Кроком, случались ли компромиссы. Она ответила: с обязанностями завпоста он вполне справлялся, декорации монтировал вовремя, но когда стал её помощником, случилась обидная история, ну, знаете, когда увлекаются «финансовой плоскостью». Пришлось помощника учить азам административной чистоплотности.

Но главная небылица г-на Крока заключена в другом. Он перевернул причинно-следственные связи. Мол, обидели драматурга, он и наехал на театр. На самом же деле все было с точностью до наоборот, и получается: «гражданин Крок соврамши»… Зачем? А чтобы не оправдываться, точнее, не отвечать на вполне определённую критику. Как-то на страницах «ЛГ» я высказался о странном равнодушии Вахтанговского театра к нашей нынешней жизни: в репертуаре нет ни одной современной русской пьесы. Кстати, подобный упрёк «Литературная газета» адресовала и другим сценическим коллективам, но они если не прислушались, то хотя бы отмолчались. Года два назад я написал примерно следующее: может ли современная Россия не интересовать выдающегося литовского режиссёра Римаса Туминаса, гражданина страны, пребывающей с нашим отечеством в непростых геополитических отношениях? Вполне. Он имеет на это право. Имеем ли мы, граждане РФ, право удивляться тому, что наша жизнь по барабану худруку русского государственного академического театра Римасу Туминасу? Тоже имеем право. Более того, мы имеем право такое отношение к нам расценить как профессиональную непригодность. Разумеется, с нашей, российской точки зрения. Кстати, русского режиссёра, который, чудом возглавив в Вильнюсе театр, игнорировал бы чаянья современной Литвы, просто выслали бы на родину бандеролью. Понятно, мэтр Туминас обиделся, но негоже небожителю и гражданину Евросоюза полемизировать с каким-то там смертным русским писателем. Тогда за дело взялся протагонист Крок.

Теперь о звонке «одного влиятельного человека». Господин директор утаил, кто позвонил. Зачем эта тайнопись? А чтобы безнаказанно переврать ситуацию. Но говорить правду легко и приятно. Вот как было дело. На каком-то мероприятии в декабре прошлого года я пригласил министра культуры Владимира Мединского на последнего «Козлёнка в молоке» в Театре имени Рубена Симонова. Спектакль шёл 16 лет и был сыгран 560 раз. Министр ответил, что спектакль видел, и удивился: «А разве они не забирают «Козлёнка» себе?» Дело вот в чём: «вахтанговцы», поглощая «симоновцев» с помещением, сценой, вешалками и буфетом, но без актёров, обязались взять в свой репертуар лучшие спектакли упраздняемого театра. Я сразу ответил министру, что «Литературная газета» не раз критиковала Туминаса, поэтому такое вряд ли возможно. В. Мединский тут же набрал номер г-на Крока и поинтересовался судьбой «Козлёнка», минут десять выслушивал ответ, а затем сказал ему: «Ну, если вы считаете, что спектакль устарел, тогда вопросов нет». И всё. Но вопрос есть у меня. Во-первых, если, как сказано в эпохальном интервью, «театр существует для публики», то почему судьбу самого популярного спектакля «симоновцев» решает хозяйственный руководитель зрелищного учреждения? Во-вторых, зачем г-ну Кроку понадобилось утаивать имя звонившего? Сам же и отвечу. Любому человеку, знающему театральную механику, понятно, что директору такого театра по такому вопросу звонит обычно сам министр. Вот вам мой уровень, сообщает общественности Крок, – отказал самому министру, который, оказывается, ещё беспардонно пытался давить на творческий организм! Сколько же небылиц и лукавства можно вывалить в информационное пространство с помощью фигуры умолчания – «один влиятельный человек»!

А устарел ли «Козлёнок», можно узнать у зрителей Хабаровского краевого театра драмы, где Эдуард Ливнев поставил эту инсценировку весной. Думаю, директору Вахтанговского театра не надо объяснять, что такое реальные переаншлаги… Вот вам и «пошлый архаизм»! Кстати, сам г-н Крок, по утверждению «симоновцев», посмотрел на поглощаемой сцене от силы два-три спектакля из почти двадцати и не порадовался ни одному чужому успеху. Исидор Михайлович Тартаковский так бы никогда не поступил. Впрочем, стоит ли ждать понимания от человека без театрального образования, если сам г-н Туминас даже не удосужился перейти улицу Арбат, чтобы увидеть хоть одну постановку! Это же вам не День независимости Литовской Респуб­лики в Театре имени Вахтангова с ярмаркой товаров миниатюрной прибалтийской державы. Интересно, если худруком назначат индейца, в фойе появятся вигвамы, а зрителям дадут курнуть трубку мира? Может, всё-таки театральной России лучше прирастать Нечерноземьем и Сибирью?

А дальше начинается самое интересное. О «Евгении Онегине» в версии Туминаса я высказался задолго до того, как приняли решение упразднить Театр имени Симонова. Особенно меня задела сцена, где, произнося авторский текст: «Татьяна (русская душою…)», – актёр указует перстом на свой детородный орган. Смело? Не знаю… Тянет на «занятия похабщиной»? Возможно. Но я воспринял это как откровенную русофобию и написал: г-н Туминас, видимо, полагает, что русская душа помещается не в том месте, где литовская. Возражая мне, спустя два года протагонист Крок заявляет: «Татьяна, читая знаменитый пушкинский монолог про русскую душу, показывает пальцем на причинное место». Какой пушкинский монолог? Какая Татьяна, если текст произносит актёр? Видимо, бывший завпост не только о Пушкине, но и о сценических открытиях своего заместителя по художественной части имеет представление такое же, как Стёпа Лиходеев о мрачном шоу маэстро Воланда.

Но что вы хотите от человека, который лежал себе «в финансовой плоскости», и вдруг его понесло…

Кирилл Игоревич Крок (род. 15 ноября , Москва) - театральный общественный деятель, директор Государственного академического театра им. Евг. Вахтангова с 2010 г.

Биография

Окончил московскую школу №166. Бросив юридический институт, работал бутафором, осветителем, монтировщиком сцены в московском ТЮМе , в Детском центр-театре "На Полянке", в театре иллюзий. С 2000 г. работал на должности директора-распорядителя московского театра "Модернъ" , заместителем художественного руководителя. . В то же время был заместителем ректора Школы-студии МХАТ и директором её Учебного театра.

В 2010 г. был приглашен в приглашен в Государственный академический театр имени Е. Вахтангова. При нем удалось из финансируемой организации превратить театр в высокоприбыльный, где "практически никогда не бывает свободных мест". За заслуги в управлении театром был награждён высшей ведомственной наградой Министерства культуры РФ.

Напишите отзыв о статье "Крок, Кирилл Игоревич"

Примечания

Ссылки

Отрывок, характеризующий Крок, Кирилл Игоревич

– Кирилл Игоревич, после нескольких лет спада интереса к Театру Вахтангова он вновь приобрел популярность, что связано с приходом нового художественного руководителя Римаса Туминаса. Можно сказать, что театру повезло, потому что в нем одновременно появились две яркие фигуры – худрук и директор.

– Большое спасибо, но я вас, если позволите, поправлю. Зритель ходит в театр на спектакль, а не на директора, который, собственно говоря, публике не интересен. Главное в театре то, что происходит на сцене, все остальное – прилагающиеся к этому обстоятельства. Преобразить театр можно, только когда в нем идут успешные спектакли. А если идут успешные спектакли и на них продаются билеты, значит в театре появляются доходы, повышенная зарплата, и работа становится престижной, что очень важно.

Любой человек может зайти на сайт zakupki.gov.ru и http://bus.gov.ru, посмотреть всю финансовую отчетность и план финансово-хозяйственной деятельности нашего театра. И я могу сказать, что на этот год бюджет Театра Вахтангова на выполнение государственного задания определен около 200 миллионов рублей, а мы планируем, что доходы театра от гастролей и продажи билетов будут равны 500 миллионам.

То есть на каждый рубль государства мы зарабатываем 2,5 рубля.

– Искусство зарабатывать?

– Искусство делает не бюджет, а тот, кто ставит спектакли, кто сидит за режиссерским столиком. Все остальные – и актеры, и директор, и монтировщики, и работники других цехов – ему только помогают. Поэтому самое главное то, что в Театр Вахтангова был приглашен Римас Туминас. Придя в театр, он не стал заявлять: мол, все спектакли, поставленные раньше, – нафталин, и их надо снять. Он все делает художественным убеждением. И в этом его большая заслуга.

«Дядя Ваня», один из первых его спектаклей на нашей сцене, стал прорывом, и с этого началось возрождение Театра Вахтангова. Туминас – настоящий творческий лидер. А закон жизни любого театра таков: если в нем нет лидера, нет творческой энергии, значит театр не может нормально существовать. Поэтому, с моей точки зрения, театр – это, безусловно, художественный лидер, который определяет некую концепцию развития.

– Ваш театр сейчас активно развивается. Нет ли риска, что в какой-то момент этот рост скажется на качестве постановок?

– Безусловно, риск есть всегда. В истории любого театра бывают разные периоды развития. Вот сейчас у нас наступила «белая полоса». И не воспользоваться этим, чтобы создать «Вахтанговскую империю», будет глупо. Потом история нам этого не простит. Будущие поколения не простят. Укрепить театр, дать ему мощный толчок для развития можно только сейчас, пока ты находишься на гребне волны. И мы эту империю уже создаем.

В нынешнем году открыли Новую сцену, тремя годами раньше – студию. Тогда же появилось общежитие для актеров – 17 полноценных комнат со всеми бытовыми удобствами. Начинаем приводить в порядок музей-квартиру Вахтангова в Денежном переулке – это тоже маленькая частица «Вахтанговской империи». До Нового года надеемся перевести в собственность помещение бывшего Театра Рубена Симонова и открыть там филиал. В новом здании театра собираемся открыть «Арт-кафе», где каждые выходные будут идти тематические программы. И еще одно не менее важное дело – это выкупить во Владикавказе и привести в порядок дом, в котором родился Евгений Багратионович.

Кирилл Крок и Римас Туминас

– Планов у вас громадье, но все империи, как известно, плохо кончали...

– Это империи, которые строились на несправедливости, на унижении или диктате. А мы строим империю искусства, империю добра. Мы не строим государство в государстве. И я с вами абсолютно соглашусь в том плане, что, наверное, стоит ожидать после такого стремительного подъема и нахождения на волне успеха некую стагнацию. Потому что историческую цикличность и цикличность в искусстве никому еще не удавалось преодолеть. Но театру и коллективу будет легче в будущем. Возможно, это будет не такой яркий и суперуспешный период. Его надо будет пережить, имея под собой империю, которую, я надеюсь, не разбазарят после нас. И через какое-то время затишья театр вновь заявит о себе. Я в этом уверен.

– Не предостерегаете ли вы Туминаса от каких-то постановок или отдельных сцен, после которых на порог Театра Вахтангова могут принести свиную голову или на сцену во время спектакля прорвутся не вполне адекватные люди?

– У нас в обществе хватает сумасшедших. И мы совершенно не застрахованы от того, что во время спектакля «Евгений Онегин» кому-то что-то может не понравиться, кто-то выскочит на сцену и будет размахивать платком или делать другие гадости.

Мы с Римасом, конечно, оговариваем какие-то вещи. Но не в плане «ой, как бы нас кто-то в чем-то не обвинил». Волков бояться – в лес не ходить. Как можно спектаклю, который еще не родился, предрекать криминальную судьбу или успех? Мы, безусловно, обсуждаем материал, кто будет играть, кто будет ставить. Но от чего-то предостерегать – этого нет.

– Сказался ли нынешний финансовый кризис на посещаемости театра?

– В связи с кризисом мы были вынуждены самые дорогие билеты в VIP-партер сделать дешевле, чтобы театр был более доступен для людей. Сейчас на наш самый популярный спектакль «Евгений Онегин» можно попасть и за 150 рублей. Другое дело, что сидеть вы будете на балконе, а не в VIP-партере, куда билет стоит 8500. Одновременно с удешевлением билетов мы ввели новую услугу, и она пользуется огромной популярностью – на любой спектакль Театра Вахтангова продаем порядка 50 входных билетов по 100 рублей на балкон, что, с моей точки зрения, сегодня вообще не деньги. Но я считаю, что лучше опустить цену, но быть уверенным, что зал всегда будет заполнен на 100 процентов.

Когда мне жалуются руководители других театров на то, что к ним перестал ходить зритель, я всегда говорю одну вещь: «Вы поставьте у себя в театре один успешный спектакль. Только чтобы он был успешен не в вашей голове, а был признан театральным сообществом, зрителем. И к вам придут и театральные премии, и гастроли по стране, и зарубежные поездки, и внимание прессы, и все остальное». Все в театре начинается со спектакля, а не с бюджета. Делайте продукцию, делайте спектакли, и тогда к вам придет успех.

– Кирилл Игоревич, перед началом нашей встречи мы предложили читателям адресовать вам свои вопросы. Мы выбрали наиболее интересные. Один из них: «Каким должен быть профессиональный директор театра?»

– Думаю, в первую очередь директор должен очень любить свой театр. Сильнее, чем он любит, условно говоря, свой дом. Он должен понимать, что его жизнь не принадлежит ему. Например, я как директор театра не могу в 6 часов вечера уйти домой. Я должен все время быть в этом процессе и не могу выключить мобильный телефон. Я не могу уехать в отпуск больше чем на 10 дней в году. Директор театра – это не работа чиновника. Где-то очень важно быть психологом, дипломатом, иногда наступить на собственное «я». И еще очень важно понимать, что человек, который хочет быть директором театра, относится к категории обслуживающего персонала, и он должен обслуживать всех, кто работает в театре, и любить их. Потому что все они его дети. Какими бы трудными они ни были.

– Сохранится ли спектакль «Бесы» в репертуаре театра в память о Юрии Петровиче Любимове?

– Да, спектакль стабильно идет в театре раз в месяц. Был период, когда он не шел в Москве полгода. Но это было связано с гастролями спектакля в Китае, потому что трафик доставки декораций из Москвы в Пекин и обратно составляет полгода.

– Когда состоится премьера спектакля «Трамвай «Желание»?

– Приказ на этот спектакль подписан, уже состоялось распределение ролей, и в декабре начнутся репетиции. На роль Бланш Дюбуа назначена Аня Дубровская. Ставить спектакль будет Вадим Дубовицкий. Планируем выпустить спектакль в марте. Правда, иногда не все зависит от театра, и спектакли не рождаются, но будем надеяться, что этого не случится.

А Римас Туминас готовит на Исторической сцене Большого театра оперу «Катерина Измайлова», премьера которой назначена на 17 февраля.

Вот такие планы театра.

Справка «НИ»

В начале 2018 года труппа Театра имени Вахтангова пополнилась 24 артистами. Все они - выпускникипервой Студии Вахтанговского театра, созданной в 2012 году. Успешную реализацию образовательного проекта и, как следствие, расширение штата можно отнести к числу менеджерских заслуг директора театра Кирилла Крока, недавно отметившего 50-летие и объявленного лауреатом премии Станиславского (вручение пройдет уже в этом году). О том, как управлять коллективом в 400 человек, Кирилл Игоревич рассказал «Известиям».

Знаете, а ведь ваша газета мне в некотором смысле родная, - начал беседу Кирилл Крок. - У меня дедушка еще в старых «Известиях» работал долгое время, а тетя - Роза Ножина - была почетным гостем на празднике 100-летия издания, потому что отдала ему полвека. У нее в трудовой книжке всего одна запись: газета «Известия».

Тогда давайте, Кирилл Игоревич, родному изданию - всё как на духу. Недавно вы отметили юбилей. С каким настроением встретили круглую дату?

Театр и в 50 лет не отпускает на свободу (улыбается) . Ощущаю полную зависимость от него каждый день и час. Не могу даже взять отпуск более чем на неделю. Когда летом актеры отдыхают, происходит множество важных событий, которые потом, как мне кажется, задают правильную интонацию новому сезону. Мы постоянно что-то улучшаем, ремонтируем, пристраиваем. Затеяли ремонт фасада исторического здания на Арбате, сделали архитектурную подсветку. Летом вообще не выбрался из Москвы: занимался реконструкцией Симоновской сцены (Калошин пер., 10, стр. 2. - «Известия»).

- Подозреваю, что лучший подарок к дню рождения вы сделали себе сами, открыв наконец эту сцену.

Я не связывал эти два события в один узелочек. Мы же несколько раз переносили дату. В итоге только в ноябре всё было готово к открытию после двухгодичной реконструкции. Пришел сдавать вещи в химчистку, а приемщица говорит: «Давайте оформлю вас побыстрее, у вас же в театре сегодня такое важное событие». Даже немного растерялся: не привык к такому вниманию.

- Лукавите? Среди директоров театров Кирилл Крок, пожалуй, одна из самых медийных персон.

Я трижды отказывался идти на популярные телепередачи. Не хочу что-то кричать и доказывать. В то же время понимаю, что разговор с серьезными изданиями - это часть пиар-кампании, некое позиционирование Театра Вахтангова в информационном поле. Как директор одного из самых успешных театров я не могу полностью закрыться от журналистов. Условно, если завтра не будет должности директора, то Крок никому не будет интересен. Пока же это касается не только лично меня, но и всего коллектива. Думаю, было бы неправильным не популяризировать театр и не высказываться по каким-то очень острым моментам.

- Тем более их хватает. В последнее время театральное сообщество сотрясают скандалы.

- Мне чрезвычайно неприятно, что сегодня многие СМИ пытаются представить людей театра как казнокрадов. Мол, сами себе платят, сами устанавливают размер гонораров... Я всегда за грамотный разбор подобных вопросов. Если мы освещаем проблему финансово-экономической деятельности российского театра, то давайте отражать ее полно и доступно. Когда же появляется безграмотное «расследование» некой компании о том, что в театрах есть конфликт интересов, подпадающий под нормы закона «О противодействии коррупции», то меня берет оторопь.

Раскройте уж тему полностью: напишите, что театры сегодня действуют по правилам, установленным государством. Да, законы эти несовершенны, но не надо подавать материал так, будто директора и худруки стремятся обогатиться за счет театра. Если мы говорим о сделке с заинтересованностью, то она касается не только театров, а всей сферы экономики России, где есть бюджетное финансирование. Если кто-то против того, чтобы художественные руководители театров страны ставили спектакли, давайте вообще запретим работу по совместительству. Подобные «расследования» отдают легким маразмом и некомпетентностью.

- Откуда у вас вообще любовь к театру? У меня такое ощущение, что в юности вы мечтали стать актером.

Я с детства ходил в театральную студию. Когда понял, что актер из меня никудышный, а бацилла театра уже засела глубоко, то стал заниматься техническим обеспечением спектаклей. Родители настаивали на поступлении в институт, а я устроился в театр монтировщиком. Мне так понравилось его таинство, запах кулис, открывающийся каждый вечер занавес… И до сих пор магия театра меня не отпускает. Уже работая монтировщиком и осветителем, поступил на юридический факультет. Мать с отцом мечтали, чтобы я стал нотариусом. Сейчас я признателен родителям за то, что получил юридическое образование. Но в нотариусы, слава богу, не пошел.

- Для театральной институции вообще важно, чтобы руководитель был заражен правильной бациллой?

В театр ходят смотреть не на директора. Он - обслуживающий персонал. Но тот, кто не заражен театральной бациллой, с моей точки зрения, должен либо подцепить ее, либо уж лучше уйти в бизнес. Те, кому нет дела до того, чем занимаются актеры на сцене, никогда не достигнут больших финансовых результатов. В театре нельзя ничего приказать, только - убедить, это сфера человеческих отношений.

- Помогает ли в работе тот факт, что вы прошли все ступени и так или иначе понимаете каждого сотрудника?

Безусловно (задумывается) . Если вы спрашиваете, хороший ли я для всех, скажу честно: быть хорошим в театре, где работают 400 человек, нельзя. Я стараюсь быть ко всем одинаково уважительным. Однако наша русская ментальность устроена таким образом, что если не будешь пользоваться кнутом и пряником, то работать ничего не будет. При этом нужно понимать, что в театре важен каждый сотрудник.

Если, к примеру, уборщица плохо помоет сцену, то артист может запачкаться. Если монтировщик, не дай бог, неправильно соберет декорацию, это может обернуться трагедией. В театре нет людей, от которых ничего не зависит. Мотивировать сотрудников, убеждать их и уважительно к ним относиться - часть работы директора. Но при этом и требовать.

Не могу сказать, что я мягкий руководитель. Отходчивый - да. Терпеливый до поры до времени. При этом я требую от людей исполнения их прямых обязанностей. Сегодня средняя зарплата в Театре Вахтангова одна из самых высоких в отрасли культуры. Так что, думаю, имею право.

- Помните, как встретила театральная общественность ваше назначение?

В штыки, конечно! (Смеется.) Пророчили, что Крок развалит легендарный театр, приведет его в полный упадок. В принципе нормальный процесс. Такое отношение даже подстегивало. Знаете, это же часть театрального действа: тебя испытывают на прочность. Выясняют, женат или нет, где работал, с кем дружишь, можно ли с тобой выпить или ты язвенник.

Помню, для всех было откровением, когда узнали, что я езжу на метро. Ко мне подошла костюмер, спросила: мол, вы всегда так или машина сломалась?! А у меня вообще ее нет, потому что я ценю свое время. С появлением нового руководителя в коллективе всегда начинается некое брожение. И тут очень важно чувство поддержки. Мне в свое время дал уверенность, подставил плечо Римас Туминас (худрук Театра имени Вахтангова. - «Известия»).

- А помните, о чем думали, когда впервые вошли в директорский кабинет?

В кабинете висят портреты руководителей Театра Вахтангова разных лет, и все они смотрели на меня. Евгений Вахтангов - с удивлением, Рубен Симонов - свысока, Евгений Симонов - с иронией, мол, куда ты, парень, попал, а Михаил Ульянов - оценивающе, будто спрашивая: и что ты будешь делать? Я подумал: боже мой, правда, а что теперь-то? Но есть хорошая русская пословица: глаза боятся, а руки делают.

- У вас есть любимое место в театре?

В партере, в конце зала, куда я прихожу в финале каждого спектакля. В этот момент я горжусь актерами, на которых обрушивается шквал аплодисментов, зрителями, которые стоя устраивают овацию. И понимаю, что сегодня как директор я всё сделал правильно. Это тот самый театр, что зародился в Древней Греции. Публика неистовствует в зале, а на сцене счастливые актеры.

Справка «Известий»

Кирилл Крок начал свою профессиональную деятельность в должности монтировщика и осветителя сцены.

С 2000 года - заместитель худрука театра «Модерн» и замректора Школы-студии МХАТ. В 2010-м приглашен на должность директора Театра имени Вахтангова.

По-польски "крок" - это шаг: шаг вперед

Если бы Крока не было, его надо было придумать. Как какого-то фантастического героя, который что-то наконец такое совершит, в результате чего жизнь всех изменится к лучшему. Но он не фантастический герой, и придумывать его не надо. Кирилл Крок уже существует: он директор Театра имени Евгения Вахтангова, и сегодня у него - день рождения. Красивая цифра - 50.

Да, Кирилл Крок - реальный человек с реальной биографией, и исключительно театральной. Вообще, иногда кажется, что он родился в театре, настолько хорошо его знает. Но родился он, как и все, в роддоме, учился, готовился в юристы, но отказался от карьеры законника и, поругавшись с родителями, не разделявшими любви сына к Мельпомене, пришел в театр. Там он не стал разве что артистом, а по технической части освоил многие профессии: был бутафором, осветителем, монтировщиком сцены… Поэтому Крока на мякине не проведешь: театральное дело знает «от и до».

Кстати, слово «крок» по-польски означает «шаг», и соответственно своей фамилии нынешний юбиляр лихо шагал по театральной лестнице - от монтировщика до директора-распорядителя и замхудрука в театре «Модерн», позже работал заместителем ректора Школы-студии МХТ и директором учебного театра. Так что в Вахтанговский, куда был приглашен в 2010 году, Крок пришел с определенным опытом руководителя.

Только Вахтанговскому - этому мощному кораблю с его именитой командой - все равно, какой у нового назначенца опыт, и прежние заслуги для него не в счет. Для Вахтанговского важнее совпадение по группе крови. И тут, надо сказать, счастливое совпадение: в пару к новому худруку Туминасу (заступил в Вахтанговский чуть раньше) пришел не революционер или продвинутый менеджер, который резко меняет команду и строит свой авторитет за счет уничтожения предшественника, а тот, кто продолжил уважительно делать то, что делали до него много-много разных людей. Например, такой легендарный директор, как Иссидор Тартаковский, работавший с Симоновым и Ульяновым.

Более того, Крок пришел не в самый лучший для театра момент, когда у актеров из-за конфликта с предыдущей администрацией (та платила себе в разы больше, чем тем, кто каждый вечер выходил на сцену) было сильное недоверие к начальству. А тут - и худрук из Литвы, и директор новый. Да кто знает этого Крока?! А тому 42, он без регалий. Но… Все-таки недаром дается фамилия: крок за кроком, то есть шаг за шагом и без лишних слов, новый управленец начинает работать, и все дивятся: вы смотрите, а малыш-то наш - ого-го!

За неполных семь лет в театре на Старом Арбате «малыш» (а это произносят уже с другой интонацией, да уже и без «малыша») делает то, что другим за десятки лет не удавалось: не закрывая театр на ремонт, меняет старую сцену (ее бережно распиливают на деревянные бруски и раздают работникам как артефакты), меняет техническое оборудование…

Это еще что: он завершает долгострой новой сцены, который тянулся (а по сути - стоял) 13 (!!!) лет. Открывает это пространство - с новыми гримерными, цехами (столярка - предмет особой гордости), с фитнес-зоной для всех без исключения работников театра (парься в сауне и артист, и бутафор!)…

В послужном списке строителя Крока также значатся: театральное общежитие на несколько семей; арт-кафе, где проходят творческие вечера артистов разных поколений; мемориальная квартира Евгения Вахтангова, заново отреставрированная и открытая для посетителей; наконец, Симоновская сцена, открытие которой состоялось буквально две недели назад. За год и девять месяцев (!!!) капитально отремонтировано и реконструировано здание 1936 года (3,5 тысячи кв. м), много лет пребывавшее в разрушающемся состоянии.

Теперь у Вахтанговского есть еще две новые сцены с репетиционными залами, у зрителей - старый/новый театр, у «Щуки» - новые учебные классы. И это - Крок со своей командой, которую, замечу, он не приводил, а формировал все эти годы из прежних и новых сотрудников. Я уж не говорю о финансовой стороне вопроса: в Вахтанговском очень высокие зарплаты, и на каждый дотированный Министерством культуры рубль театр сегодня зарабатывает два с половиной. Как?!

А это спросите у Римаса Туминаса, который делает такие спектакли, на которые так просто не попадешь. У Кирилла Крока, который так умело ведет театральное дело, что имеет результат другим на зависть. И вообще этот дуэт театральных руководителей Туминас-Крок, со своей не показной, обходящейся без громких обещаний и заявлений работой (без борьбы непонятно за что), - лучшее доказательство того, что НЕреволюционный путь оказывается полезнее для искусства в России. Надо иметь талант, и просто работать каждый день, и главное - быть порядочным по отношению к другим, заботиться о стариках. Может, в этом - наши национальные скрепы?..