Аксаков С. Т.

"В СТОРОНЕ ОТ БОЛЬШОГО СВЕТА">

В "Русском вестнике" напечатан небольшой роман, или повесть, или рассказ о жизни деревенской девушки до замужества, под названием "В стороне от большого света", сочинения Юлии Жадовской, вероятно той самой, которой стихи, всегда с сочувствием и удовольствием, мы встречаем в наших журналах. Новое сочинение г-жи Жадовской принадлежит к роду так называемых мемуаров, или воспоминаний. Мы спешим радушно приветствовать сочинительницу на новом поприще, спешим высказать впечатления, которые произвело на нас чтение этого рассказа. В нем нет ничего блестящего, глубокого и сильно действующего на читателя; но есть много простоты, много правды и неподдельного чувства; а это такие достоинства, которые не часто встречаются в произведениях нашей беллетристики. Содержание ничего не имеет в себе особенного, да и нет в том никакой надобности. Жизнь всегда интересна. Г-жа Жадовская рассказывает то, что видела, что пережила, что перечувствовала. Язык у ней везде хорош, а в некоторых местах, несмотря на свою простоту, делается выразителен и живописен. Достоинство рассказа не везде одинаково. Он слабеет там, где сочинительница менее сочувствует обстоятельствам, которые описывает. Она не владеет еще искусством придавать пошлым мелочам интерес художественного представления. Но все соприкосновения с деревенским бытом, с природою, даже с зимнею безотрадною природой, переданы прекрасно. Особенно хороши ожидания и встреча пасхи, свадьба героини романа и окончание рассказа -- эти места имеют художественное достоинство. Некоторые женские личности очерчены очень удачно и всех лучше тетка -- благодетельница сироты; но таинственный Тарханов и магнетический Данаров не похожи на действительных людей, это не живые лица; черты их неопределенны, неясны и загадочны. Вероятно, сочинительница не выдумала их и по каким-нибудь причинам не хотела обрисовать точнее, не хотела, чтоб узнали их. Если ж она думала придать им более интереса загадочностью их физиономий, то это большая ошибка: что не ясно для понимания, то не возбуждает сочувствия. Мы написали не разбор, а коротенький отзыв о новом сочинении г-жи Жадовской, которое, по своей замечательности, имеет полное право на подробную критическую оценку.

ПРИМЕЧАНИЯ

Критическое наследие С. Т. Аксакова не очень велико по объему. Но в различные периоды своей жизни, и особенно в 20-х и начале 30-х гг., он охотно выступал в роли критика, чаще всего театрального. Аксаков был постоянным театральным обозревателем "Вестника Европы", "Московского вестника", "Галатеи" и "Молвы". Особенно близкими были отношения Аксакова с "Московским вестником". В конце 1827 г. он писал: "...с издателем "Московского вестника" М. П. Погодиным и сотрудником его С. П. Шевыревым я познакомился и сблизился очень скоро. Я даже предложил Погодину писать для него статьи о театре с разбором игры московских актеров и актрис" (Н. Барсуков, Жизнь и труды М. П. Погодина, т. II, СПБ, 1889, стр. 271). С начала следующего года редкая книжка "Московского вестника" выходила без театральной статьи или рецензии Аксакова. В середине 1828 г. по инициативе Аксакова было создано специальное "Драматическое прибавление", в котором он участвовал не только как автор, но и как редактор. Об этом свидетельствуют примечания, которыми Аксаков сопровождал чужие статьи. Любопытен характер этих примечаний, подписанных буквами Л. Р. Т. (т. е. Любитель Русского Театра). Это был один из известных псевдонимов С. Т. Аксакова. Например, в рецензии на постановку комедии Загоскина "Благородный театр" автор, скрывшийся за буквой N., указывает на прекрасную игру Щепкина в роли Любского. К этому месту Аксаков дает примечание: "В отношении к последнему представлению похвала сия может быть и совершенно справедлива. Это тем более делает чести г. Щепкину, что в первые представления строгий и внимательный зритель очень мог заметить: как высказывался иногда в Любском старый приятель Транжирина -- Богатонов; мог заметить излишний крик, излишнее движение рук, изредка малороссийское произношение буквы "г" ("Драматическое прибавление к "Московскому вестнику", 1828, No V, стр. 4). В той же рецензии, в связи с положительной оценкой игры Третьякова в роли Волгина, Аксаков дает еще одно примечание: "Г-н Третьяков, по нашему мнению, не только понял, но и выполнил эту роль превосходно" (там же, стр. 5). В другой рецензии -- на постановку комедии А. А. Шаховского "Аристофан" -- указывалось, что Мочалов играл в заглавной роли крайне неудачно. К этому рассуждению следует примечание Аксакова: "Справедливость требует сказать, что г. Мочалов прежде игрывал Аристофана прекрасно; в этом представлении мы не были" ("Московский вестник", 1828, NoNo 19-20, "Драматическое прибавление", NoNo 7-8, стр. 384). Аксаковские примечания носят явно редакторский характер, уточняя те или иные положения статьи или полемизируя с ними. Подобное вторжение в чужой текст могло быть позволено, разумеется, не рядовому сотруднику журнала, а человеку, наделенному редакторскими полномочиями. Нельзя забывать, что эти полномочия Аксаков должен был выполнять негласно, ибо в это время он цензуровал "Московский вестник". Таким образом, Аксаков не просто сотрудничал в "Московском вестнике", но был фактическим руководителем его театрального отдела. В 1829 г. у издателя "Московского вестника" Погодина родился план преобразования журнала. В связи с реорганизацией цензурного ведомства Аксаков с декабря 1828 по май 1830 г. оказался не у дел. Он был причислен к департаменту министерства народного просвещения "для особых поручений" и никаких цензорских обязанностей не выполнял. В это-то время у Погодина и возникла мысль о привлечении Аксакова к изданию журнала. 13 августа 1829 г. Погодин писал в Италию Шевыреву: "Теперь в Москве принимаюсь за работу... "Вестник" передаю Дмитриеву и Аксакову; сам беру на себя историческую часть" ("Русский архив", 1882, кн. III, No 5, стр. 98). Несколько месяцев спустя, 7 января 1830 г., Погодин записывает в своем дневнике: "Издавать "Московский вестник" по прежнему плану, при нем "Нимфу" с ста четырьмя картинками и "Бич", полемическое прибавление. Согласились с Надеждиным и выпили в честь зачатия. Пригласить Михаила Дмитриева, Аксакова. Убьем всех" (Н. Барсуков, Жизнь и труды М. П. Погодина, т. III, СПБ. 1890, стр. 77). Аксаков с энтузиазмом откликнулся на предложение Погодина. 30 сентября 1829 г. он сделал характерную приписку в письме Погодина к Шевыреву: "Да здравствует и да увенчается полным успехом "Московский вестник". Он был и будет единственным журналом с благородною целию" (Русский архив, 1882, кн. III, No 5, стр. 115). Плану Погодина, однако, не суждено было сбыться. Начавшиеся нелады внутри редакции, уход из журнала Пушкина, недостаточное количество подписчиков (к началу 1830 г. их осталось 250 человек) -- все это запутало и расстроило дела "Московского вестника", превратившегося под конец в специально историческое издание. В исходе 1830 г. "Московский вестник" вместе с несколькими другими московскими журналами прекратил существование. В начале 30-х годов деятельность Аксакова, в качестве театрального критика, сосредоточилась в "Молве". Эта страница аксаковской биографии представляет значительный интерес. После неудачи с реорганизацией "Московского вестника" у Погодина и его друзей возникла мысль о создании нового журнала. Об этом новом плане Погодин сообщал Шевыреву еще 27 января 1830 г. Речь шла о том, чтобы с будущего года начать совместно с Надеждиным издание двухнедельного журнала "Фонарь" с тремя прибавлениями: а) "Русалка" (или "Нимфа") -- два раза в неделю, с картинками мод, под редакцией А. Ф. Томашевского; б) "Литературная расправа" (или "Меч и щит") -- с полемикой, "полнейшей библиографией", раз в неделю и в) "Московская вестовщина" -- "нравы и театр", раз в неделю. Редактором двух последних прибавлений предполагался Аксаков. "Издание окупается 600 подписчиков, -- замечает далее Погодин, -- остальное делится между нами четырьмя и тобою пятым" ("Русский архив", 1882, кн. III, No 6, стр. 129). Таким образом, новый журнал был задуман как коллективное издание, одним из равноправных участников которого должен был быть Аксаков. Вместо "Фонаря" журнал получил название "Телескоп", вместо трех прибавлений начало выходить одно: "Молва". Официальным издателем журнала стал Н. И. Надеждин. Именно он был наибольшим энтузиастом нового издания. 18 июня 1830 г. Погодин записал в дневнике: "К Акс., с Надоумкой (псевдоним Надеждина. -- С. М. ) недостойным о журнале. Ему очень хочется издавать, а я -- похолоднее" (Л. Б., д. No 231, 38, 5, л. 32). Хотя "Телескоп" стал "журналом Надеждина", как сообщал Погодин Шевыреву, но имелось в виду, что фактическими его соиздателями будут Погодин, Томашевский и Аксаков; Погодин брал в свое заведование "историческую часть", а Аксаков -- театр. 12 мая 1830 г. Аксаков писал Шевыреву: "Что вы думаете о нашем предприятии насчет журнала? Правда, вы не знаете Надеждина; это драгоценный камень, но, черт знает, не лопнет ли он от шлифовки, выдержит ли грань? Вдобавок мы все четверо не журналисты. Впрочем, я не отвергаю успеха и охотно буду действовать, если должность не помешает" ("Русский архив", 1878, кн. 11., No 5, стр. 52). Но должность помешала. Обстоятельства сложились таким образом, что Аксакову, вернувшемуся после полуторагодичного перерыва к исполнению цензорских обязанностей, пришлось отказаться от роли соиздателя журнала. Совмещать ее со службой в цензурном комитете оказалось и неудобным и невозможным. Когда в 1831 г. произошел скандал из-за статьи Надеждина "Современное направление просвещения" -- программной статьи; которой открывалась первая книжка "Телескопа" и которая была признана московскими властями статьею "скверного направления", -- Аксаков, в качестве цензора, в специальном рапорте на имя Бенкендорфа всячески выгораживал "Телескоп" и его издателя и при этом рассказал историю возникновения этого журнала: "Вот моя искренняя исповедь. Уже год тому назад (в это время я не был еще вторично определен цензором) гг. Погодин, Надеждин, Томашевский и я решились издавать журнал для доставления публике не только приятного, но и полезного чтения, для распространения благонамеренной любви к просвещению и для оппозиции некоторым журналам, особенно "Телеграфу", которого дух, направление и невежество в науках мы считали и считаем вредными во всех отношениях". И далее, касаясь причин своего неучастия в издании "Телескопа", Аксаков продолжает: "Меня определили цензором, и по моему образу мыслей я счел за неприличное участвовать в издании журнала: ибо должность моя имела влияние на типографии и книгопродавцев. Я отстранился, но трое моих прежних товарищей привели в исполнение общее наше намерение, и "Телескоп" издается с 1831 г. " ("Русский архив", 1898, No 5, стр. 89-90). Формально "отстранившись" от участия в соиздании "Телескопа" и "Молвы", Аксаков принимал, однако, деятельное участие в "Молве" в качестве автора ее театрального отдела. Само собой разумеется, что сотрудничество Аксакова в "Молве" в 1831 г. было тщательно законспирировано. Все его статьи печатались без подписи. И лишь в 1832 г., после увольнения из цензуры, он стал выступать открыто, подписывая статьи своими инициалами. Отсюда и возник в 50-е годы один из многочисленных псевдонимов Аксакова -- "Сотрудник "Молвы" 1832 года". Это был единственный год, когда Аксаков выступал в "Молве", не скрывая своего имени. В третий том четырехтомного собрания сочинений С. Т. Аксакова (М. 1956) были включены некоторые его статьи и рецензии; опубликованные в 1831 г. без подписи на страницах "Молвы", а также статья "Иван Выжигин", подписанная псевдонимом "Истома Романов" и опубликованная в журнале "Атеней". Множество доказательств подтверждало их принадлежность Аксакову. Однако это было оспорено С. Осовцовым (см. журнал "Русская литература", 1963, No 3 и 1964, No 2), высказавшим убеждение в том, что все эти статьи были написаны не Аксаковым, а Н. И. Надеждиным. Соображения С. Осовцова не представляются достаточно убедительными. Но в связи с тем, что вопрос об упомянутых статьях стал дискуссионным, они не включены в настоящее собрание сочинений С. Т. Аксакова. Театрально-критические статьи Аксакова свидетельствуют о том, что еще задолго до того, как Аксаков сформировался как выдающийся художник-реалист, он тяготел к искусству, которое глубоко отражало бы правду жизни. Театральная эстетика Аксакова, хотя и не лишенная противоречий, содержала в себе новаторские идеи. Молодой критик воевал против эпигонов классицизма и тех мертвых канонов старой театральной школы, которые они отстаивали. Он стремился к национально-самобытному искусству, "простому" и "натуральному", которое было бы понятно и близко народу. Едва ли не первым в театральной критике Аксаков оценил принципиальное, новаторское значение игры Щепкина и Мочалова. С поразительной чуткостью он понял, что будущее русского сценического искусства связано с теми принципами игры, которые утверждали своим творчеством Мочалов и особенно Щепкин (см. вступительную статью к т. 1 наст. изд.). На статьях Аксакова лежит печать его индивидуальности. В своих критических выступлениях он не тяготел к широким теоретическим обобщениям, хотя и не игнорировал их. Его интерес преимущественно сосредоточен на конкретном разборе спектакля. Замечательная особенность его статей -- в скрупулезном, точном и тонком анализе актерской игры, спектакля в целом, в умении глубоко понять театральное представление с точки зрения требований жизненной правды. Свои наблюдения Аксаков чаще всего выражает в форме коротких рецензий или заметок-обозрений, в которых с заботливостью друга, с требовательностью критика и режиссера разбирает все мельчайшие подробности спектакля. От его внимательного, острого взгляда не ускользает ничего -- он фиксирует неточный жест актера или неверную интонацию в произношении фразы, мелкую ошибку в костюме или нетвердое знание роли в какой-нибудь даже крохотной реплике. Особенно заботился Аксаков о том, чтобы актер правильно понимал свою роль, чтобы он был способен раскрыть характер того образа, который он воплощает. Известно, что в те времена режиссура спектакля была чрезвычайно слаба и единое художественное руководство нередко и вовсе отсутствовало, -- в этих условиях статья, рецензия, заметка Аксакова оказывали актеру неоценимую практическую помощь. Чрезвычайно интересно свидетельство одного из современников: "Аксаков стоял на каком-то пьедестале. Не имея никаких прав и служебной силы по театру... Аксаков раздавал славу актерам и определял достоинства пиес" (М. А. Дмитриев, Воспоминания, Л. Б., ф. Музейный, М. 8184/I, ч. II, л. 13). И в другом месте, говоря о молодых годах Аксакова, тот же автор замечает, что он, Аксаков, "имел в отношении к литературе и тогда большое достоинство -- именно: строгий вкус и чрезвычайную верность в оценке литературных произведений. Стихотворения или драматические пиесы, прошедшие через его строгую цензуру, могли быть уверены или в своем достоинстве, или в вернейшем указании всех недостатков. В этих изустных критиках он обнимал в целом произведение и все его подробности от малейших оттенков и в худом и в хорошем" (там же, л. 2). Театрально-критическое и публицистическое наследство Аксакова не велико по объему. Последующие розыски в архивах и в современной писателю периодической печати, несомненно, могут обогатить эту часть наследия Аксакова новыми текстами. Несмотря на то, что отдельные помещаемые здесь рецензии и заметки посвящены, казалось, частным вопросам, в своей совокупности они, однако, дают достаточно яркое представление о процессе формирования эстетической мысли Аксакова, о ее общем направлении и развитии, а кроме того -- содержат в себе ценный материал для суждений о различных явлениях русского театра первой половины XIX века. Хотя некоторые оценки в литературно-критических статьях Аксакова не выдержали испытания временем и устарели, но все же эти статьи в целом не потеряли значения для современного читателя. Они прежде всего -- памятник критической мысли давно минувшей эпохи. Но интерес к ним -- не только исторический. В них содержится немало живых, плодотворных мыслей, а также полезный материал для характеристики различных явлений русской литературы и русского театра. Тексты статей, рецензий и заметок Аксакова сверены с первоначальными журнальными публикациями, а в тех немногих случаях, когда они перепечатывались автором, даются по последним прижизненным изданиям.

Аксаков Константин Сергеевич (1791-1859) - русский философ, публицист, языковед, поэт, историк, один из идеологов славянофильства. Родился 29 марта (10 апреля) 1817 в с.Ново-Аксаково Бугурусланского уезда Оренбургской губ. Детство А. прошло в имениях отца (с 1821 г. в с. Надежино Оренбургской губернии) в атмосфере патриархального быта русской дворянской семьи. В 1826 г. семейство Аксаковых переезжает в Москву. Спустя шесть лет 15-летний А. поступает в Московский университет на словесный факультет (готовился к нему в пансионате М.П.Погодина), который оканчивает в 1835 г.

В студенческие годы он был участником кружка Н. В. Станкевича и, как и другие участники кружка (в частности, В. Г. Белинский), испытывал влияние немецкой классической философии (прежде всего, Г. Гегеля).

Это влияние еще заметно в его магистерской диссертации «Ломоносов в истории русской литературы и русского языка» (1846), несмотря на славянофильскую направленность работы и оригинальность научных выводов (например, своеобразную трактовку проблемы стиля). Этапы развития литературы в целом рассматривались молодым ученым в духе гегелевской концепции культурно-исторического процесса.

В конце 30-х гг. в московских салонах сблизился с Н.В.Гоголем, М.С.Щепкиным, А. С. Хомяковым и И. В. Киреевским. Воздействие их идей было значительным, и вскоре он и сам становится приверженцем и теоретиком славянофильства.

Окончив университет, Аксаков сотрудничал в «Москве» и «Московском наблюдателе» (редактором которого в 1838 -1839 гг. был В. Г. Белинский). После защиты магистерской диссертации он предполагал приступить к научно-преподавательской работе в университете, но планам этим не суждено было осуществиться. В Московском университете вакансий не оказалось, и в дальнейшем Аксаков отдает все силы литературному творчеству и публицистике.

В 40- 50 гг. Аксаков активно сотрудничал в периодических изданиях («Московском литературном и ученом сборнике» (1846–1847), «Московском сборнике» (1852), журнале «Русская беседа», «Москвитянин» / привлечен как поэт В.Г.Белинским / и др.). С 1857 г. он - фактический редактор газеты «Молва», не раз эпатировавший своими выступлениями в ней московскую дворянскую публику. В 1859 г. в «Молве» была опубликована его статья «Публика - народ. Опыт синонимов», где Аксаков так отозвался о полуобразованном, по его мнению, дворянстве: «В публике грязь в золоте, в народе золото в грязи»). Эта публикация, вызвавшая широкий общественный резонанс и резко отрицательную реакцию властей (вскоре газета прекратила свое существование), считается одним из наиболее ярких образцов критики дворянского сословия в истории русской общественной мысли.

Существенная часть творческого наследия Аксакова посвящена русской литературе. Отвергая в равной мере и концепцию «чистого искусства», и «натурализм» (натуральную школу), он признавал «народность» основным критерием оценки художественного творчества. Аксаков надеялся, что современная литература, пришедшая на смену традиционному народному творчеству, в конце концов уступит место новому «синтетическому» искусству. В знаменитой гоголевской поэме он увидел прообраз такого искусства, настаивая на том, что «эпическое содержание равно пронизывает и «Мертвые души», и древние поэмы Гомера.

Образ патриархальной, «общинной» Руси, сакральный характер исторического бытия России и Москва как ее символ отразились в статье Аксакова «Семисотлетие Москвы» (1846), стихотворении «Москве», драме «Освобождение Москвы в 1612», (1848; запрещена после первой постановки Малым театром 14 декабря 1850).

Эстетические воззрения Аксаков формировались преимущественно в русле идей философского романтизма, в первую очередь философии искусства Шеллинга.

В дальнейшем он прилагал немало усилий для философского осмысления развития отечественной литературы и искусства. Отвергая в равной мере и концепцию "чистого искусства" ("искусства для искусства"), и "натурализм" в литературе (натуральную школу), Аксаков признавал народность основным критерием оценки художественного творчества.

Предметом литературы, утверждал он, не обязательно должно быть только "народное", но всякая литература должна быть выражением жизни народной "в письме и слове". Мыслитель надеялся, что литература, пришедшая на смену традиционному народному творчеству, в конце концов уступит место новому "синтетическому" искусству, прообразом которого он считал поэму Гоголя "Мертвые души" с ее эпическим содержанием. В знаменитой гоголевской поэме он и увидел прообраз такого искусства, настаивая, что «эпическое содержание» равно пронизывает и «Мертвые души» и древние поэмы Гомера (статья «Несколько слов о поэме Гоголя...», 1842).

В целом Аксаков оценивал современный ему литературный процесс ("Обозрение современной литературы", 1857) весьма критически: литературная конъюнктура (и на Западе, и в России) давал славянофилу не много надежд на скорое появление того подлинно народного «синтетического» искусства будущего, о котором он мечтал.

Аксаков является автором двух повестей в русле поэтики Э.Т.А.Гофмана (в т.ч. «Вальтер Эйзенберг. (Жизнь в мечте)», «Краткого исторического очерка земских соборов», статей о русских былинах, «Мертвых душах» Н.В.Гоголя, произведениях И.С.Тургенева, Ф.М.Достоевского и др. (при этом выступал против «петербургской литературы» и особенно натуральной школы, назвав ее «раздольем посредственности»).

Из поэтических произведений Аксакова, культивирующих устойчивые романтические мотивы «природы» и «святой поэзии», широкую известность приобрело стихотворение «Мой Марихен так уж мал», текст которого (с изменениями) положен на музыку П.И.Чайковским («Детская песенка. Мой Лизочек»).

Известны переводы Аксакова (в т.ч. из И.В.Гёте, Ф.Шиллера, А.Мицкевича), несколько драматургических опытов (в т.ч. пародия «Олег под Константинополем», 1834–1839, отд. изд. 1858), публицистические обзоры русской литературы, в т.ч. современной, а также статьи «О древнем быте у славян вообще и у русских в особенности» (1852), «Еще несколько слов о русском воззрении» (1856), записка царю Александру II «О внутреннем состоянии России» (1855, опубл. 1881), труды по русской грамматике.

Смерть отца, С. Т. Аксакова, последовавшая весной 1859 г., стала для Аксакова огромным потрясением. Он обладал богатырским здоровьем, но был буквально сражен охватившей его тоской. А. заболевает чахоткой, уезжает лечиться за границу и умирает 7 (19) декабря 1860 г. на греческом острове Занте.

Основной вклад Аксакова в славянофильское учение – его общественно-политическая теория и система эстетических взглядов.
Общественно-исторические воззрения вполне определенно сформулированы в 1848 в статье «Голос из Москвы», написанной под впечатлением революционных событий в Европе. Осуждая революцию и признавая ее «совершенную чуждость» России, Аксаков видел в европейских бурях следствие своего рода политизации общественной жизни Запада, «обоготворения правительства», концентрации общественных интересов и внимания преимущественно на сфере политики и власти.

Православная же Россия, доказывал Аксаков, никогда не обоготворяла правительство и даже смотрела на политическую власть как на «дело второстепенное». Политические и государственные отношения вообще, по Аксакову, имеют для русского народа второстепенное значение, так как в силу исторической традиции и особенностей национального характера его подлинные интересы лежат всецело в области духовно-религиозной, сущность которой - православие. Этой «негосударственности» народа может гармонично соответствовать только одна форма власти – православная самодержавная монархия.

Соответствующие идеи Аксаков развивал в адресованной Александру II записке «О внутреннем состоянии России» (1855), где изложил определенный социальный идеал, достижение которого позволяло, с его точки зрения, избежать революций, потрясавших в это время Европу. В сфере политико-правовых отношений этот идеал означал разделение властей, когда каждая из них получала собственное поле деятельности и решала свои задачи. Сферой государства являются военные вопросы, а также обеспечение деятельности правительства, органов законодательства и судопроизводства. К земскому делу принадлежит "весь быт народный, вся жизнь народа, куда относится, кроме духовной, общественной его жизни, и материальное его благосостояние: земледелие, промышленность, торговля" (Теория государства у славянофилов: Сб. статей. С. 27). Положительная обязанность государства заключается в охране жизни народа, его свободы и благосостояния. Как только власть вторгается во внутреннюю жизнь народа, она заставляет его искать "правду внешнюю", т. е. заниматься политической деятельностью. В своей записке философ утверждал, что только при неограниченной монархической власти народ может отделить от себя государство, «предоставив себе жизнь нравственно-общественную и стремление к духовной свободе». Аксаков восхвалял общину и старые земские соборы как условия сочетания «свободы народа с сильной императорской властью: «Сила власти - царю, сила мнения - народу». Записка дошла до адресата, но никакого реального, практического эффекта не имела и впервые была опубликована лишь в 1881 г.

Отстаивая идеал монархической государственности, Аксаков в то же время резко критиковал общественно-политическую ситуацию в самодержавной России, писал о «внутренних язвах» российской жизни – крепостном праве и коррупции чиновников, осуждал «иго государства над землею», начало которому было положено, по его мнению, при Петре I. Важнейшая социальная проблема, требующая незамедлительного решения, по Аксакову, это раскол, возникший в результате преобразований Петра I, когда верхние слои оторвались от национальной почвы, основанной на началах православия и общины. Лишь простой народ остался верен этим началам, которые делают его носителем общечеловеческих ценностей, хранителем истинного христианства.

Свои взгляды на историю он сформулировал в конце 40-х - нач. 50-х гг. ("Голос из Москвы", "Родовое или общественное явление был изгой?", "О древнем быте у славян вообще и у русских в особенности" и др.). Обосновывая свое понимание своеобразия русской истории, Аксаков обращался к исследованию литературно-исторических памятников, национального фольклора, высказывал идею об отсутствии у древних славян развитого родового строя и решающей роли в их жизни семейно-общинных отношений, писал о преимущественно мирном развитии русской государственности, критиковал петровские реформы за то, что они прервали органическое развитие русского общества и нарушили вековую традицию взаимоотношений земли (народа) и власти (государства).
Важный элемент славянофильского учения – концепция «земли» и «государства» играла существенную роль в славянофильской критике Запада, служила обоснованием особого исторического пути русского народа, предпочитающего, по Аксакову, «путь внутренней правды» (христианско-нравственное устройство общественной жизни, воплощенное в крестьянской общине) – «внешней правде» (политическо - правовая организация общества западного типа).

Жизнь славянских племен, по его мнению, определялась традициями крестьянской общины и народного быта. Территории, где они занимались земледельческим трудом, подвергались постоянным набегам, что вынудило их пойти на создание государства. Для этого были приглашены варяги, которые привнесли идеи государственности на русскую землю извне. Это позволило коренному населению не смешивать для себя понятия государства и земли, а согласиться лишь на создание их добровольного союза. Понятие земли у Аксакова было тождественно понятию народа, к нему он относил низшее сословие, сознание которого было проникнуто идеями веры и общинной жизни. Государство несло в себе начало власти, стремившейся лишь к осуществлению "внешней правды", что было реализовано в политико-правовой организации обществ западного типа. Аксаков считал государство по своему принципу, вне зависимости от формы правления, проявлением насилия.

Придя к выводу об отсутствии развитого родового строя у древних славян, А. подчеркивал решающую роль в их жизни семейно-общинных отношений, поскольку, признав власть, русский народ оставил для себя в качестве своего достояния общественную (общинную) жизнь и традиции семьи.

Общину А. рассматривал не только в виде существующей сельской общины, а вкладывал в это понятие более широкое толкование. Он видел проявление общинного начала в Новгороде, где народ решал наиболее актуальные для себя вопросы на вече или когда жители одной улицы собирались на сход, чтобы обсудить проблемы своей жизни.

Россия рассматривалась им как совокупность множества миров, расположенных в виде своеобразных кругов, которые смыкаются друг с другом и восходят от первичных начал до более обширных образований. Община является самостоятельной ячейкой, где система самоуправления позволяла выполнять не только чисто административные, но и производственные функции.

Аксаков был активным сторонником отмены крепостного права и стремился вывести необходимость реформы из общих принципов своей теории. Так, с концепцией «негосударственности» связана его идея неотъемлемых, суверенных народных прав (слова, мнения, печати), которые он считал правами неполитическими и соответственно не подлежащими юрисдикции государства: «Государству – неограниченное право действия и закона, земле – полное право мнения и слова».

Именно Аксакову принадлежит характеристика русского народа как негосударственного. В одном из писем к Герцену за 1867 г. М. А. Бакунин признавался, что Аксаков вместе со своими друзьями опередил его анархические воззрения, когда еще в кон. 40-х гг. стал врагом петербургского государства и "вообще государственности" (Письма М. А. Бакунина к А. И. Герцену и Н. П. Огареву. - СПб., 1906. - С. 310).

В будущем гражданском устройстве России, считал Аксаков, формой сотрудничества государства и народа должны стать земские соборы, на которых будут представлены все сословия.

В то же время возможность конституционных ограничений самодержавия им решительно отвергалась: конституция - «осуществленная ложь и лицемерие», республика - «самая вредная правительственная форма», - писал мыслитель еще в статье «Голос из Москвы». И в дальнейшем его резко критическое отношение к перспективе конституционного развития России не изменилось. Но элементы подлинного демократизма присутствовали в мировоззрении Аксаков, глубоко антиэлитарном, враждебном любым формам аристократизма, сословной кастовости и основанном на вере в общинное начало и его конкретно-исторический образец - русскую крестьянскую общину.

Философской основой воззрений Аксакова являлся объективный идеализм с сильными элементами мистики. Понимая мир как творение Бога и считая, что материалисты «плоть духотворя, ... и дух и душу губят» (см. «Стихотворения», М., 1909, с. 46), Аксаков критиковал материализм за его безбожие. Истина, по Аксакову, постигается через «покорное следование богу», путем откровения и через любовь к богу и ближнему. Однако «постижение до творенья не достигнет никогда» («Разуму», там же, с. 69),человеческий разум не способен творить, он лишь познает «всемогущую силу творца», он должен отречься от желания «итти в битву с небом». По мнению некоторых современных исследователей, Аксаков софистически использовал диалектику Гегеля, превращая ее в схоластическую казуистику.

Аксаков принимал активное участие в идейной борьбе в России 1830-1850-х гг.
Взгляды по важнейшим вопросам русской общественной жизни философа подвергались острой критике русскими революционными демократами. Многое в теоретических построениях философа воспринималось даже членами славянофильского кружка (и прежде всего А. С. Хомяковым) достаточно критически. Это касается, в первую очередь, идеи «негосударственности» русского народа, а также идеализации Аксаковым истории допетровской Руси и народного быта (крестьянской общины). В то же время очень многие современники Аксакова, в том числе и те, кто отнюдь не разделял максимализма оценок и выводов славянофила, признавали исключительное благородство его личности и глубокую искренность и чистоту патриотических убеждений. (Писал об этом и постоянный оппонент славянофилов А. И. Герцен.)

Стилистический анализ критической статьи Константина Аксакова «Три критические статьи г-на Имрек»

Лексический анализ статьи Аксакова «Три критические статьи г-на Имрек»

В своей работе «Три критические статьи господина Имрек» Константин Сергеевич Аксаков показывает читателю несовершенство художественных произведений русских писателей, которые изображали крестьянский быт. Высказывая свои мысли, автор использует различные лексические обороты, фразеологизмы, не скупится на иронию и сарказм в адрес даже таких великих писателей как Достоевский.

Константин Сергеевич использует особые средства при описании происходящего действия - тропы, что помогает ярче и точнее описать образы, на которые автор обращает внимание.

Статья написана в публицистическом стиле с элементами разговорного и художественного. Характеризуется логичностью, эмоциональностью, оценочностью, призывностью. Информация, которую предлагает Константин Аксаков, предназначена не для узкого круга специалистов-критиков, а для широких слоёв общества, причём воздействие направлено не только на разум читателя, но и на чувства.

Элементы разговорного и художественного стилей служат для непосредственного общения, когда автор делится с окружающими своими мыслями или чувствами, использует всё богатство лексики, что придает статье образности, эмоциональности, а речи автора - конкретности.

Начинается статья Константина Аксакова примечанием, в котором автор говорит о том, что критикуемые произведения давно уже не современны, но заинтересовывает читателя тем, что мысли, высказанные по поводу этих произведений актуальны и в современном обществе. Но для того, чтобы изобразить проблемы прошлого века в современном свете, автору понадобилось прибегнуть ко всему богатству русской лексики, поэтому статья Константина Сергеевича изобилует разнообразными тропами: эпитетами, метафорами, гиперболами, лексическими повторами, тавтологиями, сравнениями, которые хоть и служат для разных целей, но в общем помогают понять читателю ту главную мысль, идею, которую хотел донести до него автор.

Образность повествованию помогают придать эпитеты, которые усиливают значение существительных, создают экспрессию. Подобранные под определенную обстановку в произведении, они помогают лучше представить происходящее. Приведу примеры: невольным, горьким чувством (помогает понять состояние героя); лицо отвлеченное мнимого превосходства, бедному жалкому народу (указывает на незначительность данного образа); жизненной великой тайны, благородно и прекрасно было его направление, старинных привычек, новое платье , старое время или старинные сказки (указывает на величие, значимость); бедную девочку , необыкновенная рукодельница, чудною девочкою, молодой, бедной, несчастной девушки, старым бедным чиновником, бедный человек, истинного художника, тенденция высокая и прекрасная; жалком бедном чиновнике, бедный молодой человек (помогает раскрыть образ); старинных сказок, неестественная сила (таинственность действия); необыкновенном энтузиазме (указывает на жизненную энергию); неприятное чувство, чувствительный период (уязвимость героя); богатую мишуру и страшную отвлеченность (указывают на неприязнь автора к образу); не замечательный рассказ, новое явление, замечательные места, между прекрасными стихами (ирония со стороны автора); сухой эгоизм и зевающая апатия (неприязнь автора к образу); Множество гладких и выглаженных фраз, звонкие слова, множество читанных и недочитанных, слышанных и недослышанных мыслей, хаос нарядный , мысли верные (указывают на неординарность образа); яснейшей характеристики автора (для уточнения); строгому, испытующему характеру, священное помазание (для изображения серьезного образа); заносчивые и вместе жалкие теории словесности, бесплодной речи, очень плохие и неверные выражения, Спесивое невежество, вялый, избитый стих, гнилой, бесстыдный и презренный человек (пренебрежение со стороны автора, призрение); искусственное раскрашенное дерево, с натыканными глиняными плодами и бумажными цветами, маленькое отступление О мелких стихотворениях (незначительность образа); бедные дымные избы (выражает сочувствие); опрятный и удобный дом (спокойствие и надежность); широкое поле умственных подвигов, печать могущества, старом обществе (величие); вода неподвижна; озеро было такое широкое, ровное, светлое, чистое; Небо такое холодное, синее; воздух такой звонкой; желтые листья стелятся тропами по краям обнаженного леса, а лес синеет, чернеет; тонкий, осенний иней повис на обнаженных сучьях; белый пар; (для точного описания пейзажа); веселой работой; звонкие песни; золотое-золотое было детство мое! неприятным и грустным чувством (передает настроение); великое свое достояние (значимость происходящего). Значительную роль в статье Аксакова играют метафоры, которые помогают автору полностью раскрыть сущность происходящего, характеры героев: примиряющая красота художественного произведения обняла и внесла между тем в вашу душу новую жизнь, новое начало; светлее и чище, радостнее стало в вашей груди (использована для раскрытия понятия «радостное настроение»); силою великого поэта, которая невольно овладевает, покоряет себе и увлекает за собою (использована для обозначения понятия «увлечения»); художественною силою; но само лицо никогда бы не написало так, как говорит; иначе надо было бы ему тоже сознать само себя и вне себя поставить; Петербургские литераторы сочли за нужное избавиться от тяжести мысли и труда, сбросили ее и быстро, налегке помчались по поприщу литературы (избавиться от чего бы то ни было); В своем зверском брадатом лице (безобразное лицо, лицо жестокого человека); мы показали достаточный образец этой бесплодной речи, в которой одно слово погоняет другое без всякой внутренней причины; "Умная, благовоспитанная, т. е. историей воспитанная философия, вовсе не имеет глупой гордости думать, будто бы она вещам может давать направление без их, так сказать, ведома и сочувствия, вопреки их природе, по собственному идеалу истины"; Не ведая их, на своей Царственной высоте, она ревностно станет заботиться о славе человеческого разума, об истине, о своем бессмертии, о всем благородном и прекрасном кроме того, что существенно благородно и прекрасно, кроме делания людей благородными и прекрасными; Ибо без литературы, кто прольет в науку чувство человеческих потребностей и эти потребности, подняв в самом прахе на самом дне общества, возвысит до воззрений науки?; льющейся речи (непрекращающийся разговор); фразы вяжутся одна с другой (связный разговор); оригинальный, образный русский стих, который всегда как будто говорится и печатается, стих, которым так чудесно владеет (владел!) Языков; В его письмах является Карамзин (письма, в которых упоминается имя Карамзина); не начала спадать пелена с глаз наших; бодро и молодо раздается могущественный голос народа в наших душах вновь нам звучащий, вновь нам и доступный и слышный; Надобно было много таланта, чтобы пробиваться сквозь богатую мишуру и страшную отвлеченность (уметь выходить из затруднительных ситуаций); и литераторы наши, обезьянничая более или менее, были счастливы своей судьбой; простирается смелость мысли писателя (писатель, не боясь ничего, высказывает свои мысли).

Для придания экспрессии автор неоднократно обращается к лексическим повторам (но если они оторваны от народа и хотят оставаться в этой Оторванности; Если же г. автор думает, что стрельцы употребляли пищаль, как дреколие, то мы смеем его уверить, что они умели стрелять и стреляли из своих пищалей) . Это подчеркивает значимость описываемого. В произведении присутствуют тавтология, плеоназмы. Казалось бы, это все речевые ошибки, но в данном художественном тексте они употребляются специально. Речевая избыточность играет на руку писателю, при помощи этих средств автор подчеркивает значение того или иного явления, а также это помогает ему избежать бесцветности речи, усилить ее действенность, а также усилить иронию, с которой автор говорит о художественных произведениях. В тексте встретились такие тавтология и плеоназмы: В изумлении, болеt нежели в изумлении, были мы, прочитавши ее; Всегда с невольным, горьким чувством и с негодованием читаем мы такие повести, где изображается (будто бы изображается) наш народ; невыносимо тяжело и больно, когда какой-нибудь писатель, народу совершенно чуждый, совершенно от него оторванный, лицо отвлеченное, как все, что оторвано от народа, когда такой писатель, полный чувства своего мнимого превосходства, вдруг заговорит снисходительно о народе, могущественном хранителе жизненной великой тайны; Мало того, что она необыкновенная рукодельница, она... она - совершенство; Настя вместо старинных сказок, которые рассказываются в народе, сказок, созданных всем его духом и воспитывающих глубоко и действительно детский возраст, рассказывает им _сказочки_, вовсе на них не похожие, сказочки, в которых есть прямая мораль, но в которых, можем сказать, нет ничего истинно нравственного, - и таким образом исправляет детей; И так все село возвышено и преобразовано; преобразован народ, имеющий кой-что в своих воспоминаниях, имеющий, как народ, тяжесть и твердость действительности в своих движениях и переходах, - преобразован так легко и скоро Настей, воспитанной в Петербурге. Она научила его молиться; он не умел этого, конечно!..; Энтузиазмы бывают разного рода: мы не можем отказать автору в необыкновенном энтузиазме и особенного рода, который заставил его забыть, что русский народ и молиться умеет, и что много в нем великих самобытных начал жизни: энтузиазм - что делать?; Скажем в заключение: изумительно сочинение такой повести, не менее изумительно помещение такой повести; Но это решительно невозможно; для этого надобно, чтобы в книге было что-нибудь, что-нибудь положительное, твердо ясно поставленное, что-нибудь наукообразное; нежен и чувствителен г. Никитенко, - так нежен, что даже сам Манилов уступит ему в приторности; но посмотрите, как нежный г. сочинитель иногда выражается; Мы сказали всё о таланте; слово талант еще не определенно; он может быть виден и не в художественном произведении; для живых образов, для одушевленного рассказа, для увлекательных описаний (что все может не иметь достоинства художественного) нужен талант; даже для того, чтобы расположить повесть, написать гладко, нужно уменье, дарование, даже талант. Таких талантов (не художественных) немало. И у гр. Соллогуба - талант, такой талант признаем мы бесспорно у г. Достоевского; но это еще было бы не важно; дело в том, что мы находим у него и то, что выше такого разряда талантов; Это озеро - я как будто вижу его теперь, - это озеро было такое широкое, ровное, светлое, чистое; Приемы эти схватить не трудно; приемы-то эти вовсе не трудно схватить; оно вовсе не трудно в не затруднительно схватить приемы-то эти. Но дело не так делается, господа; дело-то это, господа, не так производится; оно не так совершается, судари вы мои, дело-то это. А оно надобно тут знаете и тово; оно, видите ли, здесь другое, требуется, требуется здесь тово, этово, как его - другова. А этово-то, другово-то и не имеется; именно этово-то и не имеется; таланта-то, господа, поэтического-то, господа, таланта, этак художественного-то и не имеется. Да вот оно, оно самое дело-то, то есть, настоящее вот оно как; оно именно так. Автор не остановился на использовании метафор. В тексте статьи встречаются гиперболы как разновидность метафоры. Они придают содержанию еще больше экспрессивности и значимости. Приведу примеры: тонкий, осенний иней повис на обнаженных сучьях; встает белый пар по озеру; ветер пронесется по лесу, загудит, зашумит, завоет так жалобно; Она (история) часто отвергает приговоры критики, пред ее трибуналом судьи становятся подсудимыми, и критика для нее не более, как докладная записка, которую современность представляет потомству о судьбе литературы; наши бедные дымные избы носят на себе и теперь весь отпечаток древней Руси; Литература, наука чувствуют, сердятся друг на друга, живут в браке. Право, почти ожидаешь, что он начнет описывать, какие лица у литературы и науки, скажет, белокурая ли одна и черноволосая ли другая; наука изменяет своему строгому, испытующему характеру; она забывает священное помазание правды; Прилично ли литературе, забыв выгоды своего орудия, ограничиться одним каким-нибудь направлением мысли, хотя бы то даже была идея изящного?; Странно то, что в этом сочинении попадаются, впрочем редко, мысли верные, кажется, даже хорошо сказанные; но они попадаются без всякой причины и без всякого следствия, без всякого плода; видно, что их не усвоил автор, что не поселились они в его душе, не тревожат его постоянно и не рвутся наружу.

Далее следует обратиться к сравнениям, к важной части повествования, поскольку большую образность создают именно они. Чтобы подтвердить эту точку зрения, хотелось бы проиллюстрировать некоторые из них: В сборнике, как в голосе не одного человека, а нескольких, находится более или менее общее направление, общий голос; Ошибка автора в том, что когда такой человек, как Настя, прикоснется к народу, то совсем не видит таких результатов, какие придумал г. автор; напротив, как мыльный пузырь лопнет такая попытка, если только при перевесе силы на ее стороне она не сдавит внешним образом народа; фразы вяжутся одна с другой; они льются, льются, как река, безостановочно, и ничего нет в словах их; Величественная, строгая, как история и эпопея, животрепещущая и осязательная, как драма, поучительная и глубокая, как философия, страстная и увлекательная, как речь оратора, или легкая, игривая, улыбающаяся, как песня любви, она уважает все потребности, все состояние, все возрасты, меняет образы, краски, звуки, говорит в одно время уму, сердцу и воображению; идея без участия в человеческих нуждах, без слез и улыбки, прекрасна, но холодна как кокетка, любящая жертвы, но ни одного из жертвователей; Разве не случается, что дреколие подымается за правое дело, как, например, в 1812 году; а пищаль, напротив, служит делу ложному?; Это озеро - я как будто вижу его теперь, - это озеро было такое широкое, ровное, светлое, чистое, как хрусталь; Бывало, если вечер тих - озеро покойно; на деревах, что по берегу росли, листком не шелохнет, вода неподвижна, словно зеркало; Сама дрожишь как лист; Посмотришь в окно: морозом прохватило все поле; тонкий, осенний иней повис на обнаженных сучьях; тонким как лист льдом подернулось озеро.

Немаловажную роль наряду со сравнениями играю идиомы и фразеологизмы. Закономерность их употребления диктуется необходимостью создания ярких исчерпывающих описаний. Найденные мною выражения подтверждают это: Он легок на помине ; И после 1812 года долго неясно было это стремление, пока, наконец, теперь не начала спадать пелена с глаз наших ; так не знать глубины и убеждений и многого, многого в народе, что для Насти темный лес и где бы тысячу раз она потерялась и пала бы; По воскресеньям дети парами ходили в церковь, не кричали и не зевали по сторонам, как бывало, а тихо становились на клирос и подтягивали дьячку, а миряне, тронутые чистыми детскими голосами, молились усерднее прежнего.

Тургенев в своем произведении использует довольно яркий глагольный ряд. Это придает описанию подвижность, экспрессию. Приведу ряд глаголов, передающих вышеизложенную речь: писатель не трудится (глагол передает безразличное отношение к своей работе); узнавать и понимать в нем нечего (объект не интересен для восприятия); оттуда она все почерпнула (передает состояние героя); я умею и читать, и писать, и опрятно я одета (передает качества и внешний вид); она не знала Настя преобразовывает и воспитывает (передает изменения в жизни); она потерялась (передает состояние неизвестности); пересаженная литература принялась (глагол выражен метафорой, иронией); говорит (синонимы: повествует, рассказывает, изрекает); ограничиться одним (остановиться на достигнутом); мы устаем выписывать (сложный глагол); превратился (состояние трансформации); все переменялось (состояние перемены, синонимы: изменилось, преобразовалось); отдыхать (состояние покоя, умиротворения); я любила (выражает проявление чувств по отношению к кому бы то ни было). Теперь хотелось бы обратиться к манере повествования. Оно ведется от второго лица, критика. В тексте очень часто автор обращается к читателю, к русским писателям, мы видим его размышления над различными темами. Отсюда возникает разговорный элемент в повествовании. Тема настолько злободневна для Константина Аксакова, что он прибегает к употреблению иронии и сарказма при обращении к писателям, чьи произведения он критикует. Приведу примеры: Парами! Это также немаловажная сторона совершенствования! Жаль, не сказано, что они ходили в ногу, тогда это еще было бы возвышеннее; Как! Так г. Одоевский думает, что у нас в деревнях не от кого узнать и никто не научит, какой рукой перекреститься, а для этого надо в Петербург ехать?; Как необыкновенную? Необыкновенная картина, что дети в деревнях поют песни? Да выезжал ли уж, полно, из Питера г. автор?; неужто же г. автор думает, что надо съездить в Питер, чтоб это узнать, что в деревнях воруют без всякого зазрения совести, а в городе не воруют?. Иронические замечания критика помогают читателю правильно оценить отношение автора к теме, которую он раскрывает. Таким образом, можно с уверенностью сказать, что критическая статья Аксакова Константина Сергеевича - произведение публицистического стиля с элементами разговорной речи. Благодаря богатой лексике, ироническим и саркастическим замечаниям, которыми пользуется критик, статья становится легкой для восприятия любого читателя. Всевозможные тропы делают ее яркой, интересной, экспрессивной.

Знаменитый русский писатель-славянофил Сергей Тимофеевич Аксаков (родился в Уфе 20 сентября 1791 г., умер 30 апреля 1859) происходил из старинного дворянского рода. Под влиянием матери, женщины, по тому времени, очень образованной, Сергей Аксаков с раннего возраста перечитал все доступное ему, что можно было достать в Уфе, затем был отдан в Казанскую гимназию, где, между прочим, учение было прервано на год вследствие тоски мальчика по дому. В 1805 г. Сергей был переведен в недавно основанный казанский университет (до 1808). Успеху его учения препятствовали, между прочим, увлечения Аксакова охотой всякого рода (травлей волков и лисиц, ружейной охотой, уженьем рыбы и ловлей бабочек) и пристрастие к театру. Первое сроднило его с природой, второе – заняло его ум театральными делами и при тогдашнем состоянии театра увлекло на ложную дорогу «возвышенной» литературы. Знакомство с Шишковым направило Сергея Тимофеевича Аксакова на путь славянизма, подготовившего и последующее славянофильство.

С 1812 Аксаков поселился в Москве, оставив службу, и сошелся с кружком московских театралов, под влиянием которых переводил Буало , Мольера и Лагарпа и горячо стоял за старое, напыщенное направление литературы (ожесточенная полемика с Н. Полевым ). В 1820 Аксаков женился на Ол. Сем. Заплатиной и уехал в заволжскую вотчину своего отца, село Знаменское или Ново-Аксаково, в 1826 окончательно переехал в Москву, где поступил в цензурный комитет. В 1834 – 1839 Аксаков служил в межевом училище (впоследствии Константиновском межевом институте) сначала инспектором, потом директором. В 1837 Сергей Тимофеевич получил от отца большое наследство, что позволило ему широко и гостеприимно жить в Москве частным человеком. Аксаков обладал сильным, здоровым и крепким телосложением, но с середины 1840-х гг. начал хворать (глазами); за последние годы болезнь приняла мучительный характер.

Портрет Сергея Тимофеевича Аксакова. Художник И. Крамской, 1878

Литературная деятельность Аксакова началась рано. В 1806 он завел с А. Панаевым и Перевощиковым «Журнал наших занятий», где проводил идеи Шишкова. Таковы были художественные склонности Аксакова до начала 1830-х годов, когда под влиянием своего сына, Константина Сергеевича Аксакова , Павлова, Погодина и Надеждина вкусы Сергея Тимофеевича принимают другое направление. Знакомство и близость с Гоголем (с 1832) имели решающее влияние на перелом в воззрениях Аксакова. Первым плодом его был очерк «Буран» (Альманах «Денница» Максимовича 1834). Очерк имел большой успех, и Аксаков уже не сходил с пути, на который его толкнул Гоголь. «Записки об ужении рыбы» (1847), «Рассказы и воспоминания охотника» (1855) создали славу Аксакову удивительно цельным и ясным отношением к природе, художественностью слога и описаний, а успех «Семейной Хроники», начатой еще в 1840 г. и законченной в 1856 (отрывки в Московском Сборнике 1846 г., без имени автора) превзошел все надежды автора. Критика как западническая, так и славянофильская , ставила Сергея Аксакова рядом с Гомером , Шекспиром , В. Скоттом ; но первая (Добролюбов) выводила из «Семейной Хроники» мрачную картину деспотизма русской помещичьей жизни, вторая – (Хомяков) утверждала, что Аксаков первый взглянул на нашу жизнь с положительной точки зрения. На самом деле, Сергей Тимофеевич рисовал портреты близких ему по духу и крови людей непосредственно. «Детские годы Багрова-внука» (1858) слабее, потому что автор относится не с такой любовью к предмету своего изображения и только старается быть непосредственным. Успех их был меньше, как и «Литературных и театральных воспоминаний». Последняя повесть «Наташа» (выход замуж сестры Аксакова за известного профессора Карташевского) осталась неоконченной.

Быть может, трудно было бы найти другой пример значения теоретических воззрений для художественного творчества чем то, которое представляет собою замечательная и поучительная история литературной деятельности Аксакова. Идеи ложного классицизма , смешанные с еще более ходульными идеями литературного славянизма школы Шишкова, положительно мертвили художественное дарование Сергея Тимофеевича Аксакова, но влияние Гоголя, освободившее его от всех риторических ходулей и разрушившее его прежнее литературное понимание, пробудило долго дремавшие силы уже в возрасте, когда можно было скорее ожидать их ослабления.

сайт информационно-развлекательно-образовательный сайт для любых возрастов и категорий интернет пользователей. Здесь и дети, и взрослые с пользой проведут время, смогут повысить свой уровень образования, прочесть любопытные жизнеописания великих и известных в разных эпохах людей, посмотреть фотоматериалы и видео из частной сферы и общественной жизни популярных и именитых личностей. Биографии талантливых актеров, политиков, ученых, первооткрывателей. Мы представим Вам с творчество, художников и поэтов, музыку гениальных композиторов и песни знаменитых исполнителей. Сценаристы, режиссеры, космонавты, физики-ядерщики, биологи, атлеты – множество достойных людей, оставивших отпечаток во времени, истории и развитии человечества собраны воедино на наших страницах.
На сайт Вы узнаете малоизвестные сведения из судеб знаменитостей; свежие новости из культурной и научной деятельности, семейной и личной жизни звезд; достоверные факты биографии выдающихся жителей планеты. Все сведения удобно систематизированы. Материал подан в простом и понятном, легком для чтения и интересно оформленном виде. Мы постарались, чтоб наши посетители получали здесь необходимую информацию с удовольствием и большим интересом.

Когда хочется узнать подробности из биографии известных людей, нередко начинаешь выискивать информацию из множества справочников и статей, разбросанных по всему интернету. Теперь, для Вашего удобства, все факты и наиболее полные сведения из жизни интересных и публичных людей собраны в одном месте.
сайт подробно расскажет о биографии знаменитых людей оставивших свой отпечаток в человеческой истории, как в глубокой древности, так и в нашем современном мире. Тут можно больше узнать о жизни, творчестве, привычках, окружении и семье Вашего любимого кумира. Об истории успеха ярких и неординарных людей. О великих ученых и политиках. Школьники и студенты почерпнут на нашем ресурсе необходимый и актуальный материал из биографии великих людей для различных докладов, рефератов и курсовых.
Узнавать биографии интересных людей, которые заслужили признание человечества, занятие часто очень увлекательное, так как истории их судеб захватывают не меньше иных художественных произведений. Для кого-то такое чтение может послужить сильным толчком для собственных свершений, даст веру в себя, поможет справиться с непростой ситуацией. Встречаются даже заявления, что при изучении историй успеха других людей, в человеке помимо мотивации к действию, проявляются и лидерские качества, укрепляется сила духа и упорство в достижении целей.
Интересно почитать и размещенные у нас биография богатых людей, чья стойкость на пути к успеху достойна подражания и уважения. Громкие имена прошлых столетий и нынешних дней всегда будут вызывать любопытство историков и обычных людей. А мы поставили своей целью удовлетворить такой интерес в полной мере. Хотите блеснуть эрудицией, готовите тематический материал или просто интересно узнать все об исторической личности – заходите на сайт.
Любители почитать биографии людей могут перенять их жизненный опыт, научиться на чьих-то ошибках, сравнить себя с поэтами, художниками, учеными, сделать важные для себя выводы, самосовершенствоваться, используя опыт неординарной личности.
Изучая биографии успешных людей, читатель узнает, как были сделаны великие открытия и достижения, давшие шанс человечеству взойти на новую ступень в своем развитии. Какие препятствия и сложности пришлось преодолеть многим известным людям искусства или ученым, знаменитым врачам и исследователям, бизнесменам и правителям.
А как увлекательно окунуться в историю жизни какого-либо путешественника или первооткрывателя, представить себя в качестве полководца или бедного художника, узнать историю любви великого правителя и познакомиться с семьей давнего кумира.
Биографии интересных людей у нас на сайте удобно структурированы так, чтоб посетителям не составляло труда найти в базе сведения о любом нужном человеке. Наша команда стремилась к тому, чтоб Вам понравилась и простая, интуитивно ясная навигация, и легкий, интересный стиль написания статей, и оригинальный дизайн страниц.