Томас Карлейль (менее распространенным, но более правильным вариантом является Карлайль) - английский писатель шотландского происхождения, романист, критик, философ, публицист, историк, великолепный стилист, творивший в викторианскую эпоху.
Обладатель столь разносторонних талантов родился в обычной семье, которая жила в шотландской деревушке Эклфехен, 4 декабря 1795 г. Родители-кальвинисты воспитывали мальчика в большой строгости, прививали уважение к труду и религии; занятия литературой в их среде считались баловством. Томас получал образование сначала в родной деревне, затем был воспитанником частной школы города Эннана.
В 14-летнем возрасте он становится студентом Эдинбургского университета, благо, этому способствовала явная одаренность подростка в сфере гуманитарных наук. Родители прочили ему карьеру духовного лица, однако у самого Томаса не было желания принимать священнический сан. В итоге он стал обладателем ученой степени по математике. Окончив в 1814 г. университет, он по 1818 г. работал учителем математики в провинциальный школах. Затем Карлейль возвратился в Эдинбург, где принялся изучать юриспруденцию. Однако немецкая литература интересовала его гораздо больше, и уже в 1820 г. молодой человек осознал, что его единственное желание и призвание – это литературная деятельность, которой время от времени он занимался, еще обучаясь адвокатскому ремеслу.
Его литературный дебют начался с опубликования в 1824 г. жизнеописания Шиллера . В 1826 г. основным источником средств к существованию для Карлейля, который в этом же году женился, стало сотрудничество с журналами. Проблемы с деньгами и здоровьем заставили их с супругой переехать на принадлежавшую ей ферму, где писатель посвятил себя, главным образом, работе над произведением, принесшим ему большую известность – «Sartor Resatrus. Жизнь и мнения профессора Тейфельсдрека» (1833-1834). Философско-публицистический роман стал проводником философии Карлейля, который считал, что современный ему мир устроен неправильно, ведь, не возрождая истину духа, он отдает предпочтение пагубному для него научному рационализму.
С 1834 г. биография Карлейля связана с Лондоном. В английской столице он живет насыщенной творческой жизнью: одна за другой выходят его книги, беседы, письма, публицистические очерки. В 1837 г. увидело свет сочинение Томаса Карлейля «История французской революции», которое считается его лучшей исторической работой, объектом исследования в которой стала гибель французской аристократии, не сумевшей ничего сделать для того, чтобы вернуть себе положение в обществе и провести для собственного спасения реформирование существующей системы.
В 40-ые гг. в мировоззрении Карлейля наблюдается крен в сторону консервативных идей, обличение капиталистического строя утрачивает былую остроту. В 1841 г. была издана его книга «О героях и почитании героев», заметное воздействие которой испытала вся европейская историческая наука: после нее мировую историю начали рассматривать в разрезе жизни и деятельности великих личностей.
В 1865-1876 гг. Карлейль является почетным ректором Эдинбургского университета, и это в его биографии была единственная должность (да и то не требующая личного присутствия), которую он когда-либо занимал, поскольку жизнь его оказалась всецело посвященной творчеству. К концу жизненного пути Карлейль стал по-настоящему знаменитым, однако отверг дворянский титул, пенсион и другие регалии. Им были приняты только орден Пруссии «За заслуги» (1875) и почетная степень Гарвардского университета (1875). Скончался Томас Карлейль 5 февраля 1881 г. в Лондоне.
Биография (Мария ЧЕПУРИНА )
Томас Карлейль не был историком. К этому единственному убеждению приходишь по прочтении его биографии. А кем же он был, в таком случае? Долгое время Томас сам не мог ответить на этот вопрос: в течение всей своей молодости он искал для себя подходящее занятие и не мог найти. Вначале готовился стать священником, пока не понял окончательно, что это не его, потом значительное время работал учителем в школе, причём по естественнонаучным дисциплинам, зарабатывал частными уроками, потом без энтузиазма, лишь только ради того, чтобы приобрести профессиональные навыки, приступил к получению юридического образования, но скоро и это дело бросил с превеликим отвращением. Между тем, с самой ранней юности он чувствовал в себе вкус к литераторству. Писатель, стало быть? Но что написал этот писатель?! На его счету переводы и исследования немецких романтиков, несколько больших и малых трудов по истории, немало памфлетов, а так же других вещей публицистического характера, один неоконченный, напыщенно-невыразительный роман автобиографического свойства, ещё один, нечто в духе Свифта, не имевший успеха, и в самом конце - воспоминания о близких. Литератор, свысока смотревший на литературу - сначала из своего радикализма молодости, потом уже как старый брюзгливый филистер - да, именно свысока, несмотря на дружеские отношения со многими писателями и поэтами своего века, - вот кто был Карлейль. Так, в глубокой старости он советовал поэту Эллингему лучше использовать свой талант для написания истории Ирландии. Подобным же образом он распорядился собственным талантом. Биограф Саймонс походя назвал его неудавшимся политическим деятелем. Это вполне резонно, ибо историей Карлейль занимался затем, чтобы лучше познать современность. В философском словаре 1980 года он числится «английским буржуазным философом и историком», в Советском Энциклопедическом Словаре «публицистом, историком и философом», в малом словаре Брокгауза и Ефрона - «историком литературы» ко всему прочему. Но наверняка Чарльз Диккенс, носивший «Французскую революцию» везде с собой вместо Библии, Джеральдина Джусбери, уснувшая у ног Карлейля, и все те люди, которые покупали билеты на его лекции, юноши, которые находили в его книгах нечто близкое для себя и спешили засвидетельствовать своё почтение в его домик в Челси, не задавались подобными вопросами и не присваивали учителю словарных определений, потому что были уверены: Томас Карлейль - это пророк.
Но то был лишь первый вопрос.
Описывая свою беседу с братом автора эволюционной теории, жена «пророка» сообщала своему мужу в одном из писем 1838 года: ««В Конце концов, - спросил меня на днях Дарвин, - что это за религия такая у Карлейля, - да и есть ли она у него вообще?» Я покачала головой, сказав, что знаю об этом не больше, чем он». Вопрос этот, вероятно, нельзя считать закрытым: не только в плане собственно религии, но и более широко, в плане идеологии вообще. Вероятно, и сам Карлейль не знал на него окончательного ответа, хотя и был человеком более чем гордым и более чем убеждённым, особенно в старости, когда, как пишут современники, спорить с тем, что он вещал, стало абсолютно невозможно. Сын ортодоксального пуританина, каменщика из Шотландии, Карлейль довольно рано разучился верить в христианского Бога и посещать церковь, храня, однако, убежденность в существовании некоего «особого Провидения». Считаясь традиционно историком консервативного направления, он, нельзя не заметить, в первой половине своей жизни был радикалом, самым настоящим радикалом, остро ощущавшим социальную несправедливость, ехидно называвший мещанство своим новоизобретенным словечком «гигманизм» («кабриолетство» по-нашему), привечавшим в своём доме Джузеппе Мадзини, водившим дружбу с Джоном Стюартом Миллем, ведшим переписку с сенсимонистами. И радикалом он оставался не только в двадцать, не только в двадцать пять, но и тогда, когда писал «Французскую революцию»: а тогда Карлейлю шёл уже пятый десяток! Но - опять-таки «но»! - не являлся он ни социалистом, ни поклонником промышленной революции: как раз даже напротив. Это было нечто, могущее быть названным мистическим радикализмом. А потом ему на место пришли «культ героев», равнодушие к народу, вера в спасительную роль новой аристократии и неистребимая душевная привязанность к аристократии старой, блистательной, высокомерной и занятой ничегонеделанием - в лице лорда Ашбертона и его жены. Не зря Ф. Павленков, издатель серии популярных биографий, поместил Карлейля в одном томе с Жан-Жаком Руссо. У них есть нечто общее: их образ кумиров для молодёжи, их самолюбивый, замкнутый и капризный характер, их непоследовательность, позволявшая совмещать левые убеждения с нежной иррациональной привязанностью к высокородным особам...
Взгляните, как Саймонс описывает дом Карлейля: «в этом доме ссыльные революционеры пили чай с аристократами, глубокомысленные вольнодумцы вступали в спор со священниками-радикалами, профессиональные политики беседовали с начинающими поэтами». Надо думать, нечто подобное было и у него в голове.
Карлейль стремился, судя по всему, не столько к познанию истины (что свойственно философам), сколько к выработке своих собственных убеждений, которые в каждом случае касаются отдельной стороны бытия и могут быть мало связаны между собой. По мнению немецкого исследователя П. Ганзеля, он, не находя целостных философских систем в Англии, обращался к французским и немецким мыслителям, испытывая их влияние, особенно последних. И он же говорит о том, что Карлейль никогда не заботился о систематической полноте своего мировоззрения.
И всё же позиции Карлейля, особенно относящиеся к философии истории, нужно попытаться выяснить, раз уж перед нами стоит такая задача. Весьма чётко его взгляды периода радикализма выражаются в конце очерка о Дидро, относящегося к 1833 г.: «Возвышеннейшая и глубочайшая история всемирной и человеческой истории, которой подчинены все другие её задачи... это борьба неверия с верою. Все эпохи, в которых преобладает вера, какой бы формы она не была, славны, возвышают душу и плодотворны как для современников, так и для потомства».
Надо полагать, что эпоху Великой Французской революции Карлейль считал вполне религиозной, иначе бы не стал в 1837-38 гг. писать книгу о ней, первый том которой ему пришлось воссоздавать после того, как служанка, приняв рукопись за кучу ненужных бумаг, использовала её для растопки. Во всяком случае, именно к такому выводу, о большой идейной наполненности и яркости того времени, придёт очарованный читатель, когда перед ним оживут вселяющие трепет картины прошлого: здесь нет места рассуждениям о великом своеобразии языка Карлейля, благодаря которому его книга стала бессмертной, и который оказал влияние на пишущую Англию XIX в. - остаётся только констатировать это своеобразие. «Французскую революцию» можно назвать несколько сумбурной, она не очень годится для неподготовленного читателя, особенно того, кто подходит к ней с образовательными целями: здесь нет списка литературы, нет научной периодизации. Но именно это позволяет увидеть события глазами современника, по-настоящему окунуться в прошлое.
Что же касается научных достоинств произведения, то нельзя, конечно, закрыть глаза на то, что автор нисколько не старался быть беспристрастным и порою использовал свою фантазию там, где ему не хватало источников. Вряд ли историки нашего времени будут подходить к этой книге серьёзно. Но стоит ли относиться к ней, только как к поэме и выкинуть с обоза науки? В своё время Ф. Фюре реанимировал наследие двоих забытых историков Французской революции, построив на нём своё учение. Подход Карлейля может, в принципе, вписаться в это главенствующее ныне учение, в центре которого стоит идея преемственности Старого порядка и Революции: ибо - откуда начинается его книга? - не со взятия Бастилии и даже не с Собрания нотаблей, а гораздо раньше, со смерти Людовика XV. Поэтому неотъемлемой частью «Французской революции» Карлейля являются попытки реформирования системы, предпринятые Тюрго, Неккером и Калонном. Стоит, быть может, призадуматься над этим...
Наконец, неоспоримо то, что Карлейль написал первым адекватное повествование о Революции в то время, когда Европа, по выражению В.Г. Сироткина, была завалена мемуарами монархистов, бонапартистов, клерикалов, просто обскурантов, которые не видели во Французской революции либо ничего, кроме, гильотины и её «начальника» - «чудовища Робеспьера», либо, наоборот, вслед за аббатом Баррюэлем оценивали её только как всемирный заговор иудео-масонов. Карлейль показал реставрированной Европе, что Революция имела объективные причины и была неизбежна - в этом состоит его заслуга! И стоит обратить внимание на то, какое внимание он, говоря о причинах, уделяет народным страданиям, то есть, выражаясь академически, социально-экономическим факторам. Для людей, кому марксистский подход вошёл в подсознание, оно кажется естественным, но для тех времён это была новость. Стоя на позиции всеобщего детерминизма, Карлейль с большим искусством внушает нам убеждение, что - особенно после смерти Мирабо - никакая сила, ни человеческая, ни божеская, уже не в состоянии была удержать французское королевство от падения. В этом есть даже что-то от провиденциализма. У Карлейля, как и у Фихте, человек до такой степени сдавлен в тисках неумолимой связи вещей, что его самоопределение и свобода становятся невозможными, - писал Гензель.
От Французской революции Карлейль перешёл к изучению революции в своей родной стране, и в 1845 г. у него вышла книга, состоящая из речей и писем Оливера Кромвеля, а так же комментариев и описаний, для одного из которых Карлейль даже сам ездил осматривать место битвы при Нейсби. Книга имела огромный успех и, так же, как предыдущая, противостояла общему стереотипу о Кромвеле, выраженному вигом Джоном Форстером: «жил, как лицемер, и умер, как предатель».
Так мы возвращаемся к теме карлейлевой философии истории. Чтоб представить его идеи, совершенно неправильно было бы ограничиться вышесказанным, ибо мы не упомянули о важнейшей составляющей этой философии на позднем этапе: о «культе героев». Сделавшись сварливым и постоянно жалующимся на бессонницу стариком, Карлейль значительно отошёл от своих прежних взглядов на общество и на историю, стало быть, тоже. В книге «Герои и героическое в истории», а потом в шеститомном труде о Фридрихе II, должном являть пример такого героя, английский мыслитель развивает мысль о том, что исторический процесс двигается усилиями отдельных великих личностей. На смену друг другу приходят новые боговдохновенные люди, уразумевающие вечную тайну Божества и природы в символах, всё более и более адекватных, всё более и более приближающихся к сущности Божества... При хороших обстоятельствах герои, которым полагается быть одержимыми идеей, дают начало новым эпохам веры. При этом каждая религиозная эпоха в общественном отношении может быть рассматриваема как метод организации труда. Старые же эпохи, утратившие религию, разрушаются специальным «отрицательными гениями», такими, как Дидро и Вольтер. Вот такой оригинальный взгляд на то, что можно было бы назвать сменой общественных формаций.
Несмотря на то, что нам сегодня очень хорошо видны недостатки и слабо видны (поскольку стали привычными) достоинства исторических сочинений Томаса Карлейля, нужно признать, что он, вне сомнения, повёл науку в правильном направлении. Ну, а что до литературного стиля - вряд ли кто-то сможет ещё его превзойти.
ЛИТЕРАТУРА
* Гензель П.Т. Карлейль П.Гензеля, профессора Гейдельбергского университета: пер. с нем. П. Морозова. - СПб: издание редакции журнала «Образование», 1903. 250 с.
* Исторические и критические опыты Томаса Карлейля: пер. с англ. М.: типография И.И. Родзевича, 1878. 459 с.
* Карлейль Т. История французской революции: пер. с англ. Ю.В.Дубровина и Е.А.Мельниковой. - М: «Мысль», 1991. 575 с.
* Саймонс Дж. Карлейль: пер. с англ. и коммент. Е.Сквайрс. М.: «Молодая гвардия», 1981. 288 с., илл.
* Сироткин В.Г. Послесловие / Карлейль Т. История французской революции. М., 1991.
2004 год ...И да простят мне поклонники Карлейля - я сама исключительно высоко ценю и его творчество, и общественную деятельность, и в его истории Революции тоже вижу массу достоинств помимо совершенства литературной формы, - но не могу не согласиться с Хилари: тот образ Французской революции, который преобладает в англоязычном мире и с которым мы сталкиваемся, в частности, - этот образ сотворен в значительной степени золотым пером Томаса Карлейля…
Биография
Карлейль (правильнее Карлайль) Томас, английский критик, романист, философ, историк и публицист родился в 1795 г. в деревне Эклфехан, в Шотландии, в семье сельского каменщика. Рано проявив незаурядные способности к гуманитарным наукам, он поступил в Эдинбургский университет и в 1814 г. окончил его. Философское мировоззрение Карлейля и его взгляд на историю человечества формировались под влиянием немецких романтиков, главным образом Фихте и Шеллинга.
В 20-х гг. XIX в. промышленный переворот был практически закончен, крупная буржуазия закладывала фундамент своей эстетической культуры. Сын каменщика, сельский учитель, профессиональный литератор, под конец жизни ректор попоив саиза Эдинбургского университета, Карлейль соединил буржуазный культ сильной личности с аристократическим пантеизмом ранне-шел-лингианского типа. Он выдвигал теорию избранных, которым надлежит править миром. Его политико-исторические и философские теории оказали значительное влияние на развитие английской общественной мысли.
Несомненной заслугой Карлейля является создание методов «органической критики». У него отсутствует последний решающий момент анализа - социология. Жизнь и творчество суть неразъединимые части единого исторического конструктивного процесса. Другая его заслуга - создание философского романа-памфлета «Запог КезаПш», (1831; в доел, переч.; «Заштопанный портной») - романа в большой степени автобиографического. Согласно развитой им здесь «философии одежды», весь мир, вся история представляются в виде ряда внешних, преходящих одеяний, личин, за которыми пребывает вечная божественная сущность - единственная реальность. Проблема эта была поставлена в плане не столько психологическом, сколько социальном. В памфлетах «Чартизм» (1840) и «Теперь и прежде» (1843) автор, высказывая искреннее сочувствие к трудящимся, называет себя сторонником феодального социализма. В лучшем своем произведении (написанном немного раньше - в 1837 г.) «История Французской революции» Карлейль оправдывает свержение монархии.
В 1841 г. вышла книга Карлейля, сильно повлиявшая на европейскую историческую науку, - «О героях и почитании героев» (1841), после этого история мира стала рассматриваться в контексте жизни и деяний великих людей. Развивая эту концепцию, Карлейль в 1845-1846 гг. написал книгу «Письма и речи Оливера Кромвеля», а в 1858-1864 гг. работал над своим самым крупным трудом - «История Фридриха II Прусского» в 13 томах. Прежде, чем приступить к этому труду, он подготовил сборник «Памфлеты последних дней» (1858), в котором очень четко выразил свои политические взгляды: не признавая идеалы демократии и либерализма, он ставил превыше всего «верующий радикализм». Умер в 1881 г. в Лондоне.
Биография
Томас Карлейль (Карлайл) родился 4 декабря 1795 года в Эклфехане (Шотландия) в семье каменщика и фермера. Начальное образование получил в Эклфехане и в частной школе шотландского города Эннан. В 1809 году он поступил в Эдинбургский университет, где готовился к духовной карьере, но вместо этого получил ученую степень по математике и после окончания университета с 1814 года был учителем в Эннане, затем в Кирколди. В 1818 году Томас Карлейль вернулся в Эдинбург для изучения права, однако больше внимания уделял немецкому языку, истории и философии. В 1820 Карлейль окончательно отказался от карьеры священника, юриста и учителя и решил зарабатывать на жизнь литературным трудом. В 1824 году он опубликовал жизнеописание Шиллера и ряд переводов, жил в Эдинбурге и на ферме жены, зарабатывал на жизнь журналистикой. В 1834 году Карлейль опубликовал роман "Сартор Резартус. Жизнь и мнения профессора Тейфельсдрока", написанный в духе немецкого романтизма и классического идеализма, которые вообще оказали сильное влияние на мировоззрение писателя. В этом философско-публицистическом романе выразилась суть карлейлевской философии: современный мир "вывихнут", ибо для решения своих проблем он избрал методы научного рационализма, вместо того чтобы возродить к жизни истину духа.
С 1834 года Томас Карлейль постоянно жил в Лондоне, выпуская книги, очерки, беседы и письма. В 1837 появилось лучшее историческое сочинение Карлейля - "История французской революции". В нем, наряду с оправданием свержения народными массами абсолютистского строя, уже намечается крайне субъективистская идеалистическая концепция "культа героев", развернутая в цикле лекций "Герои, почитание героев и героическое в истории" (1842). Среди других работ Карлейля - книга "Теперь и прежде"(1843), "Письма и речи Оливера Кромвеля" (1845-1846), "Современные памфлеты" (1850), "Жизнь Джона Стерлинга" (1851), "История Фридриха Второго Прусского" (1858-1865). К концу жизни, став знаменитым, Томас Карлейль отказывался от почестей, в том числе от дворянского титула и пенсиона. Умер он в Лондоне 5 февраля 1881 года, и его "Мемуары" увидели свет после смерти автора.
Биография (ru.wikipedia.org )
Исповедовал романтический «культ героев» - исключительных личностей вроде Наполеона, которые своими делами исполняют божественное предначертание и двигают человечество вперёд, возвышаясь над толпой ограниченных обывателей. Известен также как один из блестящих стилистов викторианской эпохи.
Начало деятельности
Родился в простой крестьянской семье; предназначаемый своими родителями-строгими кальвинистами к духовной карьере, в 14 лет поступил в Эдинбургский университет. Не желая быть священником, он по окончании курса в университете стал учителем математики в провинции, но скоро вернулся в Эдинбург. Здесь, живя на случайный литературный заработок, он некоторое время усиленно занимался правом, готовясь к адвокатской деятельности; но и это он быстро забросил, увлекшись немецкой литературой.
Сочинения о немецкой литературе
Перевод Гётевского «Вильгельма Мейстера» в 1824 г. и «Жизнь Шиллера» в 1825 г. были первыми крупными работами Карлейля; за ними последовали критические разборы и переводы из Жан-Поля
Книга о французской революции. Историко-философские взгляды
Такой же оригинальностью, как и эти произведения, отличается «История французской революции» («French Revolution, a history», 1837), едкий памфлет «Чартизм» (1839), лекции о героях и героическом в истории («On Hero worship», 1841) и историко-философские размышления «Past and present» (1843).
Не подходя ни к одной из установившихся политических партий, Карлейль чувствовал себя одиноким и думал некоторое время об издании собственного журнала для проповеди своего «верующего радикализма». Все указанные произведения Карлейля проникнуты стремлением свести прогресс человечества к жизни отдельных выдающихся личностей-героев (согласно Карлейлю, всемирная история есть биография великих людей), положить в основу цивилизации исключительно нравственный долг; его политическая программа ограничивается проповедью труда, нравственного чувства и веры. Утрированная оценка героического в истории и недоверие к силе учреждений и знания привели его к формальному культу прошедших времен, более благоприятных для героических людей. Взгляды его ярче, чем где-либо, сказались в двенадцати «Памфлетах последних дней» («Latter-day pamphlets», 1858); здесь он смеется над эмансипацией негров, над демократией, филантропией, политико-экономическими учениями и пр. Не только прежние враги после этих памфлетов негодовали на Карлейля, но и многие поклонники перестали его понимать.
Другие исторические сочинения
На протяжении 40-х годов взгляды Карлейля менялись в сторону консерватизма. Постепенно в работах Карлейля критика капитализма звучала все глуше, а его высказывания, направленные против выступлений народных масс,-- все резче. В книге «Прежде и теперь» он рисовал идиллические картины средневекового общества, где якобы царили простые благородные нравы, добрый монарх обеспечивал благополучие и свободу подданных, а церковь пеклась о высоких моральных ценностях. Это была романтическая утопия, сближавшая Карлейля с феодальными социалистами. Из всех сочинений Карлейля наибольшее историческое значение имеет «Letters and Speeches of Oliver Cromwell» (1845-46), с комментариями; последние далеко не беспристрастны к «герою» Кромвелю. Карлейль по-новому показал роль Кромвеля в истории страны, в частности, его заслуги в возвышении морского могущества Англии и в усилении ее международного престижа. Работа носила для своего времени новаторский характер. Английские историки до того времени игнорировали этого деятеля, видя а нем только «цареубийцу» и «тирана». Карлейль сделал попытку вскрыть подлинные мотивы и значение государственной деятельности Кромвеля. Он пытался понять и характер самой революции, но исходил из того, что Английская революция, в отличие от Французской, носила религиозный характер и не имела «земных целей». Самое обширное сочинение Карлейля - «History of Frederick II» (1858-65), заставившее его предпринять путешествие в Германию; при многих блестящих качествах оно страдает большою растянутостью. Карлейль воспевает этого «короля-героя» и восхищается порядками крепостнической Пруссии. В 1847 г. появились его «Исторические и критические опыты» (сборник журнальных статей), в 1851 г. - биография его друга юности, поэта Стерлинга. С 1868 до 1870 г. Карлейль был занят изданием полного собрания своих сочинений («Library edition», в 34 т.). За этим изданием последовало на следующий год дешевое издание «People’s edition», которое много раз было повторено. Далее он напечатал ряд очерков под заглавием «Первые норвежские короли» (1875). В 1866 г. Карлейля предложили почетное место ректора Эдинбургского университета; кроме этого места, он никогда не занимал никакой должности, всю жизнь оставаясь только писателем. Во время франко-прусской войны он стал на сторону Пруссии и горячо и искренне отстаивал её дело в своих письмах в «Times», изданных и отдельно (1871). Он умер в 1881 году.
Карлейль и нацизм
Английский философ Томас Карлейль (1795–1881) был одним из тех, кто вернулся к идее выдающейся роли личностей, «героев» в истории. Одно из самых известных его произведений, оказавших очень сильное влияние на современников и потомков, так и называлось – «Герои и героическое в истории» (1840, рус. пер. 1891; см. также: Карлейль 1994). Согласно Карлейлю, всемирная история есть биография великих людей. Карлейль и сосредоточивается в своих работах на тех или иных личностях и их роли, проповедует высокие цели и чувства, пишет целый ряд блестящих биографий. О массах он говорит гораздо меньше. По его мнению, массы нередко только орудие в руках великих личностей. По Карлейлю, существует своего рода исторический круг, или цикл. Когда героическое начало в обществе ослабевает, тогда наружу могут вырваться скрытые разрушительные силы массы (в революциях и восстаниях), и они действуют, пока общество вновь не обнаружит в себе «истинных героев», вождей (таких как Кромвель или Наполеон). Подобный героический подход, несомненно, привлекал внимание к роли личностей, ставил (однако не решил) задачу раскрытия причин колебаний этой роли в истории. Но он имел слишком очевидные изъяны (помимо несистематического изложения): рассматривались только «герои», общество жестко делилось на вождей и массу, причины революций сводились к социальным чувствам и т. п.
Взгляды Карлейля в чём-то предвосхитили воззрения Ницше с его культом сверхчеловека, а через него - Гитлера и других фашистских идеологов. Так, профессор Чарльз Сароли в своей профашистской статье 1938 года «Был ли Карлейль первым нацистом?», пытается ответить на этот вопрос утвердительно в журнале «Anglo-German Review»:
Нацизм - не немецкое изобретение, изначально он возник за границей и пришел к нам именно оттуда… Философия нацизма, теория диктатуры были сформулированы сто лет назад величайшим шотландцем своего времени - Карлейлем, самым почитаемым из политических пророков. Впоследствии его идеи были развиты Хьюстоном Стюартом Чемберленом. Нет ни одной основной доктрины… нацизма, на которых основана нацистская религия, которой не было бы… у Карлейля, или у Чемберлена. И Карлейль и Чемберлен… являются поистине духовными отцами нацистской религии… Как и Гитлер, Карлейль никогда не изменял своей ненависти, своему презрению к парламентской системе… Как и Гитлер, Карлейль всегда верил в спасительную добродетель диктатуры.
Бертран Рассел в своей книге «История Западной философии» (1946) утверждал: «Следующий шаг после Карлейля и Ницше - Гитлер.»
Известный историк Мануэль Саркисянц в своей книге «Английские корни немецкого фашизма» посвятил вопросу о влиянии Карлейля на развитие нацистских идей отдельную главу.
Сочинения
* «История французской революции» (т. I)
* «Исторические и критические опыты»
* «Герои и героическое в истории» («Современник» 1856 г.)
* «Нибелунги» («Библ. для чтения» 1857 г.).
* ст. в «Вестн. Европы» (1881 г., кн. 5 и 6);
* «Новейшая англ. литература»
* И. Тэна; «Автобиография Д. С. Милля»;
Примечания
1. Рыбакин А. И. Словарь английских фамилий. - М.: Астрель, 2000. - 576 с. - ISBN 5-271-00590-9
2. Личность в истории: эволюция взглядов Гринин Л. Е. История и современность. Выпуск №2(12)/2010
3. М. Саркисянц. «Томас Карлейль и „божественные фельдфебели - инструкторы по строю“ для беднейших англичан»
4. «Английские корни немецкого фашизма»
5. Англия как прообраз расового единства (Volksgemeinschaft)
Литература
* Карлейль Томас // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: В 86 томах (82 т. и 4 доп.). - СПб., 1890-1907.
* «Томас Карлейль и „божественные фельдфебели - инструкторы по строю“ для беднейших англичан» - глава из книги Мануэля Саркисянца «Английские корни немецкого фашизма»
* Дж. Саймсонс. «Томас Карлейль. Жизнь и идеи пророка»
* ЖЗЛ Ф. Павленкова. В. И. Яковенко. «Томас Карлейль»
* Джулиан Саймонс Карлейль (ЖЗЛ)
* Энгельс Ф. Положение Англии
* В. Г. Сироткин. ТОМАС КАРЛЕЙЛЬ И ЕГО ТРУД "ФРАНЦУЗСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ. ИСТОРИЯ"
КАРЛЕЙЛЬ
КАРЛЕЙЛЬ
Карлайл (Carlyle) Томас (4.12.1795, Эклфехан, Шотландия, - 5.2.1881, Лондон) , англ. , писатель и историк. Мировоззрение К. сформировалось под влиянием Гёте, Фихте, Шеллинга и нем. романтиков. Противник франц. материализма и шотл. утилитаризма.
В филос. романе «Сартор Резартус» (1833-34, рус. пер. 1902) в традиционном для романтизма мифологич. духе создал филос. картину мира, «одетого» в своеобразные символич. покрывала-эмблемы, скрывающие трансцендентную природы и общества. Вслед за Фихте рассматривал как иллюзию чувств. которая скрывает от человека божеств. строй мироздания. Философия, согласно К., призвана «разгадать» по символам-эмблемам присутствие панте-истич. духа в видимых формах воспринимаемого мира. Романтич. натурализму К. присущ - стремление объединить микрокосм «являющейся» природы со вселенской природой и вечностью, тождественными духу. Субъективизм К. подчас приводил его к солипсизму. Спиритуалистич. К. использовалась представителями теософии.
После публикации “Sartor Resartus” Карлейль постепенно теряет к литературе, которую и раньше не рассматривал как в себе, видя в ней способ постижения мира и человека. Мировоззрение Карлейля развивается в направлении философии истории. В работах “Признаки времени” (1829) и “Характеристика нашего времени” выразилась его критическая по отношению к общественным учреждениям, современной ему общественной философии; Карлейль считает современное общество больным, утверждает, что люди слишком озабочены своим “я”, слишком носятся со своими проблемами; наиболее же серьезная болезнь общества - чрезмерное богатство одних и нищета других. Нынешняя хуже прежней из-за отсутствия веры и идеалов. Люди ничего не делают интуитивно, из глубины своей сущности, все руководствуются затверженными рецептами. Они утратили веру в себя, в действенность собственных усилий, заботятся не о внутреннем усовершенствовании, а о внешнем приспособлении, гонятся за внешними преобразованиями. Между тем реформы преждевременны без самосовершенствования, без достижения свободы не в одном только политическом смысле. В очерке “Чартизм”, имевшем огромный общественный , Карлейль не выступает с партийных позиций, он рассматривает чартизм как общественной жизни, глубоко коренящийся в недовольстве рабочих своим положением. Исследуя общие причины чартизма, Карлейль подробно останавливается на различных сторонах общественной жизни тогдашней Англии, полемизирует с современными экономистами, не принимая тезиса о временном характере бедствий трудящихся, который якобы исчезнет собой, не соглашается с принципом полного невмешательства государства в экономическую жизнь. В 1843 в книге “Прошлое и настоящее”, отталкиваясь от одной средневековой хроники, Карлейль сравнивает современную ситуацию с прошлым; он утверждает, что прежние крепкие узы между людьми сменились связью в форме денежного договора, а нынешняя формальная людей лишь ухудшила ситуацию, поскольку полностью сняла за их положение с господ. По Карлейлю, надлежащим образом управлять обществом может только сильный человек, . В “Памфлетах последнего дня” (1850) Карлейль критикует современность еще более резко, рассуждая о рабстве, о правительственных учреждениях, парламенте, образцовых тюрьмах (где жизнь заключенных лучше жизни рабочих), двойной морали (англичане исповедуют две религии: по воскресеньям , в будни - политическую экономию) и пр. В своей публицистике Карлейль выступает с позиций морали, совести и долга, пессимистически оценивая современное положение общества.
В 1837-40 Карлейль неоднократно выступал в Лондоне с публичными лекциями. Последний курс был опубликован под названием “О героях, культе героев и героическом в истории” (1840). По Карлейлю, есть история, биография великих людей: образователей, покровителей, творцов. Все существующие в мире вещи - воплощение их мыслей и стремлений. Великие люди - пророки, поэты, проповедники, писатели, правители. Вопреки господствовавшим тогда тенденциям Карлейль видит в великих людях , нечто сверхъестественное, пророков, через которых происходит непрерывное откровение Бога. Их души открыты для божественного содержания жизни, их качества - искренность, самобытность, чувство действительности. В 1845 Карлейль публикует “Письма и речи Оливера Кромвеля”, в 1851 - биографию Д. Стерлинга. Последний крупный труд Карлейля - “Жизнь Фридриха Великого” (т. 1-5,1858-65). В ходе работы над книгой Карлейль дважды посетил Германию (1852,1858). Во время франко-прусской войны Карлейль выступал с публикациями в “Times” на стороне Германии, за что Бисмарк наградил его орденом “За заслуги”. Карлейль оказывал огромное нравственное и литературное (в частности, на Диккенса, ёскина и др.) влияние на современников, отстаивая в век революций и перемен моральные ценности.
Заметное место в европейской историографии XIX века занимает английский историк, писатель, философ Томас Карлейль (1795-1881). Его современник французский историк И. Тэн писал: «Спросите любого англичанина, кого у них больше всего читают, и всякий ответит вам – Карлейля». Томас Карлейль родился в Шотландии в семье фермера, был воспитан в строгих правилах пуританизма, учился сначала в сельской школе, затем в семинарии, где изучал арифметику, алгебру, геометрию, французский язык, латынь. После окончания семинарии в 15 лет Томас отправился в Эдинбургский университет. Денег на транспорт, т. е. проезд в почтовой карете, у него не было, поэтому вместе с товарищем они прошли от своего дома до Эдинбурга 100 миль пешком. Многие студенты университетов Эдинбурга и Глазго были выходцами из небогатых семей. После окончания университета они становились учителями, священниками, юристами. Во время учебы в университете, как писал позднее Карлейль, ему удалось «из хаоса университетской библиотеки выловить множество книг, о которых не знал даже библиотекарь». Он научился свободно читать почти на всех европейских языках.
После окончания университета Карлейль работал учителем математики в семинарии, затем в сельской школе, которую содержали местные жители, давал частные уроки. В начале 30-х гг. Карлейль переехал в Лондон и занялся литературным трудом. Он опубликовал в «Лондонском журнале» биографию Шиллера, затем делал переводы из Гёте, Гофмана, Тика, Рихтера и других немецких романтиков. В 1834 г. Карлейль написал свое первое крупное произведение «Сартор Резартус» (буквально «Перелицованный портной»), в котором показал разнообразные стороны британской жизни того времени и свои интеллектуальные и духовные поиски. Книга получила широкую известность и привлекла внимание к личности автора.
В 1838 г. была опубликована его первая книга по истории – «Французская революция». Объясняя свой интерес к этой теме, он говорил, что мир казался бы ему безнадежным, если бы не Французская революция. Он мало уделял внимания экономическим и политическим вопросам революции, а пытался дать нравственную оценку поступков ее участников. Революция у него предстает в лицах, а не в событиях. Карлейль рисует мрачный портрет активного деятеля первого этапа революции, герцога Филиппа Орлеанского: «лунообразное лицо темнеет, как неокисленная медь, в стеклянных глазах появляется беспокойство. Пресыщение и жадность, лень, не знающая покоя, мелкое честолюбие, мнительность, ничтожность. О, какая смута смут скрывается под этой кожей, покрытой карбункулами». Филипп Орлеанский, родственник короля, масон, в целях личного возвышения поддержал революцию в самом начале, в период якобинской диктатуры был казнен. Давая такую неприглядную, гротескную характеристику внешнего и внутреннего облика этой личности, Карлейль показывает свое отношение к тем мотивам, по которым Филипп Орлеанский примкнул к революции.
Свою отрицательную оценку Карлейль дает и еще одному из наиболее известных деятелей революции – Марату, идеологу якобинской диктатуры. Карлейль пишет о нем: «Язвителен, едок как терновый спирт Марат Друг Народа. Человек этот беден, неопрятен, живет на чердаке, человек неприятный наружностью и внутренними качествами. Человек отталкивающий – и вдруг он становится фанатиком, одержимым навязчивой идеей».
Более светлым ему представляется образ другого активного деятеля революции, журналиста Камилла Демулена. Его он видит «с оттенком озорства на лице, светящемся гениальностью, все, чего бы ни коснулся Демулен, приобретает неожиданный оттенок благородства на фоне ужасной смуты, то, что вышло из-под его пера, стоит прочесть, о других этого не скажешь». Карлейль приводит парадоксальные характеристики и других участников революции. Так, Дантон у него «колоссальная реальность», а Робеспьер «зеленоватая формула» или просто «зеленый». Карлейль отмечал большое влияние Мирабо на ход событий в первые годы революции и писал, что «это Мирабо сдвинул старую Францию с ее основания, и он же лишь своей рукой удерживал от окончательного падения готовое рухнуть здание». Карлейль полагал, что если бы Мирабо не умер так рано, то вся история Франции и мира «пошла бы другим путем».
Он не описывает в подробностях действия народных масс во время революции, иногда изображает ситуацию одной метафорой: «Беспредельный хаос мятежа сжимается вокруг дворца, как Океан вокруг водолазного колокола, и может просочиться в любую трещинку». Характеризуя бесплодность конституционной монархии, установленной на первом этапе революции, её обреченность, несмотря на усилия Лафайета, имевшего в то время огромный авторитет, Карлейль пишет, что «конституционная королевская власть вянет как отрезанная ветка, сколько бы ее ни поливал Лафайет». Книгу Карлейля по истории Французской революции называли поэмой, говорили, что читатели видят все происходившее в то время, как бы при вспышке молнии.
О причинах революции Карлейль писал в своем необычном стиле: «Столько веков подряд накапливалась растущая масса злобы, обмана, притеснения человека человеком. Грешили короли, грешили священники, грешил народ. Урожай многих столетий созревал, и теперь пожинается разом, в одночасье, в этом Царстве Террора». По его мнению, главными деятелями революции были Голод, Нагота, кошмарный Гнет, давивший 25 миллионов существ. Раскрывая неприглядные стороны революции и деятельности ее участников, Карлейль все же писал, что революция – время крещения Демократии. Однако, по его мнению, нужно еще два столетия не меньше, прежде чем Демократия, пройдя через неизбежные и гибельные этапы Лжекратии, возродит этот зачумленный мир и появится новый мир, молодой и зеленый. Карлейль пытался вызвать у читателей своей книги высокие нравственне идеалы.
В 1839 г. Карлейль издал книгу «Чартисты». Эпиграфом к ней он поставил слова народной пословицы «Нет дыма без огня». Он стремился обратить внимание властей на то, что чартистское движение вызвано тяжелым материальным положением рабочих. Карлейль призывал понять, что «чартизм – это наша Французская революция», и его нельзя уничтожить, не уничтожив нищету. Он резко критиковал парламентский Закон 1834 г., по которому вместо материальной помощи беднякам в городах начали создавать работные дома, где неимущие должны были трудиться только за скудную пищу и ночлег. В памфлете «Прошлое и настоящее», опубликованном в 1840 г., Карлейль описывает посещение работного дома. По его словам, эта книга – выражение протеста угнетенных Бедных против праздных Богатых.
Помочь Англии, оказавшейся в период чартистского движения в довольно сложном положении, по мнению Карлейля, мог только герой. Современному миру, полагал он, следует найти своего героя, которому должен подчиниться рабочий, ему же подчинится и аристократия. К этому времени у Карлейля сложилась оригинальная концепция о роли личности в истории. Свои взгляды на эту проблему он изложил в брошюре «Герои, почитание героев и героическое в истории», изданной в 1844 г. Это был конспект лекций, курс которых он прочитал публично. Слушать его приходили министры, депутаты, деятели культуры, дамы высшего общества. Уже в первой лекции он говорил: «Всемирная история, все, что человек совершил в этом мире, есть, по моему разумению, в сущности, история великих людей, потрудившихся здесь на земле. Безвестные массы составляют лишь фон, на котором творят историю герои».
Каждая из лекций Карлейля посвящена особой форме героизма: герой – божество, Бог; герой – пророк (Магомет); герой – поэт (Данте, Шекспир); герой – пастор (Лютер); герой – писатель (Руссо, Джонсон, Бёрнс) и, наконец, герой – вождь (Кромвель, Наполеон). В них Карлейль видел высшее воплощение героизма. В то время, когда прежнее преувеличение роли королей и полководцев отходило в прошлое, Карлейль создает свой культ героев. В этом заметно влияние романтизма. Подобно другим романтикам он преклонялся перед героическим в противоположность будничной погоне за наживой, прибылью, капиталом в современном ему обществе. Герой у Карлейля выступает как человек высокой нравственности, искренности, деятельности. Придавая труду высшее, почти религиозное значение, Карлейль видел в подлинном герое человека, постоянно трудящегося, деятельного. По его мнению, герои являются сознательными носителями и исполнителями божественного провидения, в отличие от рядовых людей, которые служат лишь пассивным орудием в руках Бога.
Карлейль признает идею прогрессивного развития общества в результате борьбы. Однако, по его мнению, борются не классы в истории, а извечно противоположные начала добра и зла, веры и неверия. Плодотворные и счастливые эпохи веры сменяются мрачными периодами безверия, всеобщей лжи и разложения. Признавая, что переход от эпохи безверия к эпохе веры нередко происходит в форме революции, которая является очистительной жертвой за ложь предыдущей эпохи, Карлейль принимает революцию как одну из форм исторического развития, которая иногда бывает необходима. В частности, начало начал во французской революции 1789 г. Карлейль видел в том, что старая феодальная верхушка забыла о своем долге «пасти человеческое стадо». Это привело к тому, что рухнули плотины, которые сдерживали разрушительные силы, всегда таящиеся в народе. Только герой, через которого провидение открывает свои замыслы, может снова обуздать народ.
Героем, способным укротить Французскую революцию, Карлейль считал Мирабо, которому якобы раньше других открылся сокровенный смысл событий, но Мирабо умер в 1791 г. Героем мог быть Дантон, если бы он одержал верх над Робеспьером. Наконец, явился «нужный человек» Наполеон, который «картечью уничтожил революцию с ее правом на восстание». Герой, по словам Карлейля, это «единственная живая скала среди всевозможных крушений, единственная устойчивая точка в современной революционной истории». Герой должен быть спасителем общества от революции. «Пока человек остается человеком, – писал Карлейль, – Кромвели и Наполеоны всегда будут неизбежным завершением санкюлотизма».
В 1845 г. вышла книга Карлейля «Письма и речи Оливера Кромвеля с толкованием» в пяти томах. Свой биографический метод историк применил и к Английской революции. Его книга состоит из подлинных писем Кромвеля, его речей, а также комментариев и пояснений историка. В комментариях Карлейль показывает весь ход революции и стремится быть точным в деталях. Чтобы дать описание битвы у Нэзби, он ездил осматривать это место. Книга была воспринята современниками как образец исторического исследования. По собственному признанию Карлейля, целью этой работы была реабилитация Кромвеля как человека и политика. До него английские историки видели в Кромвеле лишь «цареубийцу и тирана». Карлейль, по его словам, хотел «снять с виселицы труп Кромвеля, вздернутый на неё историками XVIII века». Он рассматривает всю революцию как воплощение деятельности героя Кромвеля и даже называет её «Кромвелиадой». Он оправдывает все действия Кромвеля и осуждает всех его противников. Кульминационным пунктом революции он считает разгон «охвостья» Долгого парламента в 1653 г. и установление Протектората Кромвеля, т. к. у народа после этого акта появился, наконец, подлинный вождь-герой.
В книге «Герои, почитание героев» Карлейль пишет, что из всех людей, принимавших участие в пуританской борьбе, только Кромвель был неизбежно необходимым человеком, чтобы видеть, дерзать и решать, быть «нерушимой скалой среди водоворота разных случайностей». Наполеона Карлейль не считает равным по величию Кромвелю. В Наполеоне он видит «какую-то чудовищную помесь героя с шарлатанством». По его словам, Кромвель был человеком искренним, а при Наполеоне во Франции стало общей поговоркой выражение «лживый как рапорт». Наполеон, оправдывая свою ложь, говорил, что она необходима для введения в заблуждение неприятеля, для поддержания бодрости духа в рядах своих и т. п. Карлейль же считает, что обману не может быть никакого оправдания. Ложь – ничто, из ничего нельзя сделать что-либо. В конце концов, вы тоже получаете ничто и еще теряете время и труд. Карлейль писал: «Истина! Хотя бы небеса раздавили меня за нее! Ни малейшей фальши! Хотя бы за отступничество сулили все блаженства рая!».
Последний исторический труд и самое обширное произведение Карлейля «История Фридриха II». Тринадцать томов этой работы посвящены восхвалению Фридриха Великого как политика, философа и человека, хотя приводимые историком архивные документы, рисуют этого прусского короля и вероломным, и жестоким человеком. В образе Фридриха II Карлейль видел патриархального государя в стиле средневековых феодалов аристократов, которых он идеализировал, отдавая дань романтизму. Фридрих II являлся для Карлейля воплощением Пруссии, государственный строй которой он противопоставлял государственному строю Англии и Франции XVIII века.
В прусском государстве, как известно, господствовал патриархально-юнкерский уклад и военная муштра. Но Карлейль считает это обязательным атрибутом всякого «правильно организованного государства». Фридрих II в изображении Карлейля стоит оплотом мира и порядка в бушующей вокруг него стихии разлагающегося XVIII века, этой эпохи безверия, скепсиса и отрицания. Он «настоящий» король, в отличие от распутного Людовика XV и ничтожного Георга I. Карлейль противопоставляет Фридриха II не только его современникам, монархам XVIII века, но и «дурным вождям Европы» XIX века, которым он хотел показать «достойный пример» в образе Фридриха Великого.
В 1865 г. Карлейль был избран студентами ректором Эдинбургского университета, одержав победу над Дизраэли. Это свидетельствует о его большой популярности как писателя, историка, мыслителя. Труды Карлейля занимают видное место в историографии тех событий, которые он исследовал. Во многом актуальны выводы Карлейля о том, что положить конец революции и сопровождающим ее разрушительным процессам, таким как ослабление власти, анархия, произвол, беззаконие, может только сильная личность.
Опыт истории показывает, что это, как правило, человек, выросший на идеях революции, принимавший в ней участие до того момента, после которого она начинает приносить только разрушение. Обладая сильной волей, соответствующим характером и стремлением к личной власти, этот человек останавливает жесткими мерами дальнейшие, ставшие опасными для общества преобразования. Он прекращает, и попытки защитников старого строя вернуть прежние порядки. Своей властью он закрепляет те достижения революции, которые в данный момент соответствуют возможностям страны и потребностям ее населения. В истории известны кроме Кромвеля и Наполеона, о которых писал Карлейль, и другие «сильные личности», сыгравшие в своих странах подобную роль. Насколько длительным и плодотворным может быть их правление, зависит от конкретных условий каждой страны.
«Демократия - это необходимость мириться с тем, что нами правят не герои»
«Я не верю в коллективную мудрость невежественных индивидов»
Томас Карлейль
Шотландский писатель, переводчик, историк.
Автор считал, что: «В каждой эпохе мировой истории мы обнаруживаем Великого Человека, которого можно назвать её спасителем, той искрой, из которой разгорается пламя. История мира была биографией великих людей». К таковым он относил: Наполеона , Кромвеля , Фридриха II , Шиллера , Гёте . А массы не должны соблазняться ложными героями, и ими должны руководить люди высшего порядка. Если же героическое начало в обществе ослабевает, неумолимо начинают действовать разрушительные силы народа, проявляющиеся в восстаниях и революциях (он отрицательно относился к Французской революции: «Всякую революцию задумывают романтики, осуществляют фанатики, а пользуются её плодами отпетые негодяи»), пока общество вновь не обнаружит в себе «истинных героев».
Этой книгой Томас Карлейль во многом способствовал формированию «Культа героев» в истории и литературе.
«Жизнь великого человека - не весёлый праздник, а битва и поход, борьба с властелинами и целыми княжествами. Его жизнь - не праздная прогулка по душистым апельсиновым рощам и зелёным цветущим лугам в сопровождении поющих муз и румяных гор, а суровое паломничество через знойные пустыни, через страны, покрытые снегом и льдом. Он странствует среди людей; он любит их неизъяснимой нежной любовью, смешанной с состраданием, любовью, какой они ему не могут ответить, но душа его живёт в одиночестве, в далеких областях мироздания».
Томас Карлейль, Теперь и прежде, М., «Республика», 1994 г., с. 337.
Его собрание сочинений насчитывает 34 тома.
К концу жизни, став знаменитым, Томас Карлейль отказался от почестей. Почему?
«Его не страшила нужда. Матери он писал: «Один французский писатель, Д"Аламбер (принадлежащий к немногочисленному кругу людей, действительно заслуживающих почетного титула честных), утверждает, что всякий посвящающий свою жизнь науке должен взять своим девизом следующие слова: «Свобода, истина, бедность», так как тот, кто боится бедности, никогда не может достигнуть ни свободы, ни истины». И Карлейль принимал бедность как нечто неизбежное для себя. […]
Великий человек остался твёрдым и несокрушимым, как алмазная скала, в своих верованиях, и мир пришёл к нему и предложил разные свои знаки отличия. Королева Виктория выразила Карлейлю глубокое соболезнование по поводу неожиданной смерти жены, а года через два пожелала и лично познакомиться с ним. Германский император пожаловал ему орден, дававшийся только за действительные заслуги, ввиду чего Карлейль не отказался принять его. Дизраэли , бывший тогда первым министром, со своей стороны хотел во что бы то ни стало наградить чем-нибудь великого человека и предложил ему на выбор баронетство или орден Подвязки.
Но суровый пуританин уважал только два звания: звание чернорабочего и звание мыслителя, мудреца, которых никто не может «подарить»; к тому же он был бездетен. Он отказался и от баронетства, и от ордена Подвязки и до конца дней сохранил свой простой, скромный образ жизни. Несмотря на всю свою суровость, на филиппики, которыми он разражался против общественной филантропии, это был в высшей степени чуткий и отзывчивый человек, никогда не отказывающий тем, кто обращался к нему за помощью. В последние годы его особенно осаждали просители, и он кому помогал деньгами, кому рекомендациями; больше же всего к нему обращались люди молодые или потёртые жизнью с вечным вопросом «что делать?» Он никому не отказывал в советах и всегда отвечал на письма».
Яковенко В.И., Томас Карлейль: его жизнь и литературная деятельность / Сервантес. Шекспир. Ж.-Ж. Руссо. И.-В. Гёте. Карлейль: Биографические повествования (переиздание биографической библиотеки Ф.Ф. Павленкова), Челябинск, «Урал», 1998 г., с. 424 и 487-488.
В 1898 году немцы А. Кюн и А. Кремер издали подборку высказываний из произвдений Томаса Карлейля , получившую название: Этика жизни.
Томас Карлейль был последователем идей И. Г. Фихте и Ф. В. Шеллинга (и даже опубликовал биографию последнего).