В данном материале мы расскажем, что такое отрочество, детство, юность. Кратко рассмотрим каждый период человеческой жизни, укажем общепринятые возрастные разграничения.

Детство

Ах, детство… Пора светлая и прекрасная, когда растёт маленький человечек. Шаг за шагом знакомится он с окружающим его миром. Это такой период, когда у малыша начинают формироваться навыки: он учится говорить, ходить, читать, считать, самостоятельно одеваться. В это время также малыш начинает узнавать, изучать и усваивать те культурные навыки, которые присущи обществу, в котором он существует. В разные эпохи развития человечества, у разных народов период детства подразумевал неодинаковое социальное, а главное, культурное содержание. С течением самой истории меняется понимание детства. В качестве примера можно привести такую пословицу, которую часто в древней Руси применяли к данному этапу: «С рождения и до пяти лет относись к ребёнку как к царю-батюшке, с семи лет и до двенадцати - как к слуге, а после двенадцати - как к равному». В настоящее время к наукам, которые изучают период детства, можно отнести педагогику, психологию, социологию, историю, этнографию, каждая из которых по-своему рассматривает этот возрастной период.

Отрочество

Следующий этап, который следует за детством, - отрочество. Ребёнок растет, развивается, обучается и начитает учиться общению. Условно можно разделить этот этап на два отрезка: начальная школа, когда ведущим видом деятельности является обучение, и средняя школа - здесь главенствующим является уже общение. Отрочества возраст в разный исторический период менялся, сейчас этот период определяется с семи до пятнадцати лет жизни ребёнка. Этот этап жизни ребёнка еще называют подростковым периодом. Что такое отрочество? Это ещё и тот период развития, когда человек становится половозрелым. Раздражимость и повышенная чувствительность, легкая возбудимость и беспокойство, агрессивная тактика самозащиты и меланхолическая пассивность, - все эти крайности именно в таком сочетании характерны для данного периода жизни. Так устроено современное общество, что каждый подросток стремится как можно быстрее обрести статус взрослого человека. Но увы, такая мечта малодоступна. Как говорится, год за годом своим ходом. Поэтому, как часто и бывает, подросток в этот этап своей жизни приобретает не чувство взрослости, а чувство неполноценности.

Что такое отрочество? Этот период характерен влиянием знаковых систем: подросток становится потребителем. Потребление является смыслом его жизни. Для поддержания своего чувства личности и приобретения значимости в кругу сверстников подросток становится обладателем определенного набора вещей.

Юность

После отрочества приходит пора юности. Главной и самой важной особенностью этого периода является переход к самостоятельной взрослой жизни. Наступает так называемый этап зрелости. К концу юношеского периода, примерно к двадцати двум годам, завершается процесс созревания человеческого организма: рост, половое созревание, формирование костно-мышечной системы. Черты лица приобретают определенность. В этот период степень личностной зрелости значительно уступает зрелости организма. Профессиональное самоопределение именно на этом этапе является ведущим критерием. Этот момент является значительным шагом к самостоятельности. Многие виды психических функций, таких как внимание, сенсомоторные реакции, некоторые виды памяти, достигают максимального развития. Умение вести самостоятельный образ жизни, которое в этот период требует от юношей и девушек ответственного поведения и инициативы, является главным признаком социальной адаптации и в целом показывает позитивный ход развития личности молодого человека. Личные привязанности ставятся в приоритет перед коллективными отношениями.

Итак, детство, отрочество, юность -важнейшие годы формирования личности человека.

Годы взросления

Все три этапа можно разбить на следующие примерные временные рамки:

• Детство, которое охватывает годы жизни ребёнка с момента рождения и примерно до семилетнего возраста.
• Отрочеству отводятся годы с семи лет и до четырнадцати.
• С четырнадцати и до двадцати двух - двадцати трёх лет время принадлежит этапу юности.

Описанные возрастные рамки не являются строго определенными, для каждой культуры и страны они могут быть немного сдвинуты. Но в целом картина возрастного разграничения выглядит именно таким образом, и она на текущий момент является устоявшейся.

Вместо заключения

Итак, в статье мы рассмотрели, что такое отрочество, юность и детство. Каждый из этих этапов жизни важен исходя из того, какое влияние он может оказывать на становление личности человека в целом, определение его профессионального пути развития, усвоение им общечеловеческих ценностей, формирование нравственного сознания и выбора гражданской позиции.

Детство

«Детство. Отрочество. Юность» – 1

Лев Николаевич Толстой

Детство

Глава I.

УЧИТЕЛЬ КАРЛ ИВАНЫЧ

12 августа 18..., ровно в третий день после дня моего рождения, в который мне минуло десять лет и в который я получил такие чудесные подарки, в семь часов утра – Карл Иваныч разбудил меня, ударив над самой моей головой хлопушкой – из сахарной бумаги на палке – по мухе. Он сделал это так неловко, что задел образок моего ангела, висевший на дубовой спинке кровати, и что убитая муха упала мне прямо на голову. Я высунул нос из‑под одеяла, остановил рукою образок, который продолжал качаться, скинул убитую муху на пол и хотя заспанными, но сердитыми глазами окинул Карла Иваныча. Он же, в пестром ваточном халате, подпоясанном поясом из той же материи, в красной вязаной ермолке с кисточкой и в мягких козловых сапогах, продолжал ходить около стен, прицеливаться и хлопать.

«Положим, – думал я, – я маленький, но зачем он тревожит меня? Отчего он не бьет мух около Володи ной постели? вон их сколько! Нет, Володя старше меня; а я меньше всех: оттого он меня и мучит. Только о том и думает всю жизнь, – прошептал я, – как бы мне делать неприятности. Он очень хорошо видит, что разбудил и испугал меня, но выказывает, как будто не замечает... противный человек! И халат, и шапочка, и кисточка – какие противные!»

В то время как я таким образом мысленно выражал свою досаду на Карла Иваныча, он подошел к своей кровати, взглянул на часы, которые висели над нею в шитом бисерном башмачке, повесил хлопушку на гвоздик и, как заметно было, в самом приятном расположении духа повернулся к нам.

– Auf, Kinder, auf!.. s"ist Zeit. Die Mutter ust schon im Saal , – крикнул он добрым немецким голосом, потом подошел ко мне, сел у ног и достал из кармана табакерку. Я притворился, будто сплю. Карл Иваныч сначала понюхал, утер нос, щелкнул пальцами и тогда только принялся за меня. Он, посмеиваясь, начал щекотать мои пятки. – Nun, nun, Faulenzer! – говорил он.

Как я ни боялся щекотки, я не вскочил с постели и не отвечал ему, а только глубже запрятал голову под подушки, изо всех сил брыкал ногами и употреблял все старания удержаться от смеха.

«Какой он добрый и как нас любит, а я мог так дурно о нем подумать!»

Мне было досадно и на самого себя и на Карла Иваныча, хотелось смеяться и хотелось плакать: нервы были расстроены.

– Ach, lassen sie , Карл Иваныч! – закричал я со слезами на глазах, высовывая голову из‑под подушек.

Карл Иваныч удивился, оставил в покое мои подошвы и с беспокойством стал спрашивать меня: о чем я? не видел ли я чего дурного во сне?.. Его доброе немецкое лицо, участие, с которым он старался угадать причину моих слез, заставляли их течь еще обильнее: мне было совестно, и я не понимал, как за минуту перед тем я мог не любить Карла Иваныча и находить противными его халат, шапочку и кисточку; теперь, напротив, все это казалось мне чрезвычайно милым, и даже кисточка казалась явным доказательством его доброты. Я сказал ему, что плачу оттого, что видел дурной сон, – будто maman умерла и ее несут хоронить. Все это я выдумал, потому что решительно не помнил, что мне снилось в эту ночь; но когда Карл Иваныч, тронутый моим рассказом, стал утешать и успокаивать меня, мне казалось, что я точно видел этот страшный сон, и слезы полились уже от другой причины.

Когда Карл Иваныч оставил меня и я, приподнявшись на постели, стал натягивать чулки на свои маленькие ноги, слезы немного унялись, но мрачные мысли о выдуманном сне не оставляли меня. Вошел дядька Николай – маленький, чистенький человечек, всегда серьезный, аккуратный, почтительный и большой приятель Карла Иваныча. Он нес наши платья и обувь. Володе сапоги, а мне покуда еще несносные башмаки с бантиками. При нем мне было бы совестно плакать; притом утреннее солнышко весело светило в окна, а Володя, передразнивая Марью Ивановну (гувернантку сестры), так весело и звучно смеялся, стоя над умывальником, что даже серьезный Николай, с полотенцем на плече, с мылом в одной руке и с рукомойником в другой, улыбаясь, говорил:

– Будет вам, Владимир Петрович, извольте умываться.

Я совсем развеселился.

– Sind sie bald fertig? – послышался из классной голос Карла Иваныча.

Голос его был строг и не имел уже того выражения доброты, которое тронуло меня до слез. В классной Карл Иваныч был совсем другой человек: он был наставник. Я живо оделся, умылся и, еще с щеткой в руке приглаживая мокрые волосы, явился на его зов.

Карл Иваныч, с очками на носу и книгой в руке, сидел на своем обычном месте, между дверью и окошком. Налево от двери были две полочки: одна – наша, детская, другая – Карла Иваныча, собственная . На нашей были всех сортов книги – учебные и неучебные: одни стояли, другие лежали. Только два больших тома «Histoire des voyages» , в красных переплетах, чинно упирались в стену; а потом пошли длинные, толстые, большие и маленькие книги, – корочки без книг и книги без корочек; все туда же, бывало, нажмешь и всунешь, когда прикажут перед рекреацией привести в порядок библиотеку, как громко называл Карл Иваныч эту полочку. Коллекция книг на собственной если не была так велика, как на нашей, то была еще разнообразнее. Я помню из них три: немецкую брошюру об унавоживании огородов под капусту – без переплета, один том истории Семилетней войны – в пергаменте, прожженном с одного угла, и полный курс гидростатики. Карл Иваныч большую часть своего времени проводил за чтением, даже испортил им свое зрение; но, кроме этих книг и «Северной пчелы», он ничего не читал.

В числе предметов, лежавших на полочке Карла Иваныча, был один, который больше всего мне его напоминает. Это – кружок из кардона, вставленный в деревянную ножку, в которой кружок этот подвигался посредством шпеньков. На кружке была наклеена картинка, представляющая карикатуры какой‑то барыни и парикмахера. Карл Иваныч очень хорошо клеил и кружок этот сам изобрел и сделал для того, чтобы защищать свои слабые глаза от яркого света.

Как теперь вижу я перед собой длинную фигуру в ваточном халате и в красной шапочке, из‑под которой виднеются редкие седые волосы. Он сидит подле столика, на котором стоит кружок с парикмахером, бросавшим тень на его лицо; в одной руке он держит книгу, другая покоится на ручке кресел; подле него лежат часы с нарисованным егерем на циферблате, клетчатый платок, черная круглая табакерка, зеленый футляр для очков, щипцы на лоточке. Все это так чинно, аккуратно лежит на своем месте, что по одному этому порядку можно заключить, что у Карла Иваныча совесть чиста и душа покойна.

Бывало, как досыта набегаешься внизу по зале, на цыпочках прокрадешься наверх, в классную, смотришь – Карл Иваныч сидит себе один на своем кресле и с спокойно‑величавым выражением читает какую‑нибудь из своих любимых книг. Иногда я заставал его и в такие минуты, когда он не читал: очки спускались ниже на большом орлином носу, голубые полузакрытые глаза смотрели с каким‑то особенным выражением, а губы грустно улыбались. В комнате тихо; только слышно его равномерное дыхание и бой часов с егерем.

Бывало, он меня не замечает, а я стою у двери и думаю: «Бедный, бедный старик! Нас много, мы играем, нам весело, а он – один‑одинешенек, и никто‑то его не приласкает. Правду он говорит, что он сирота. И история его жизни какая ужасная! Я помню, как он рассказывал ее Николаю, – ужасно быть в его положении!» И так жалко станет, что, бывало, подойдешь к нему, возьмешь за руку и скажешь: «Lieber Карл Иваныч!» Он любил, когда я ему говорил так; всегда приласкает, и видно, что растроган.

На другой стене висели ландкарты, все почти изорванные, но искусно подкленные рукою Карла Иваныча. На третьей стене, в середине которой была дверь вниз, с одной стороны висели две линейки: одна – изрезанная, наша, другая – новенькая, собственная , употребляемая им более для поощрения, чем для линевания; с другой – черная доска, на которой кружками отмечались наши большие проступки и крестиками – маленькие. Налево от доски был угол, в который нас ставили на колени.

Как мне памятен этот угол! Помню заслонку в печи, отдушник в этой заслонке и шум, который он производил, когда его поворачивали. Бывало, стоишь, стоишь в углу, так что колени и спина заболят, и думаешь: «Забыл про меня Карл Иваныч: ему, должно быть, покойно сидеть на мягком кресле и читать свою гидростатику, – а каково мне?» – и начнешь, чтобы напомнить о себе, потихоньку отворять и затворять заслонку или ковырять штукатурку со стены; но если вдруг упадет с шумом слишком большой кусок на землю – право, один страх хуже всякого наказания. Оглянешься на Карла Иваныча, – а он сидит себе с книгой в руке и как будто ничего не замечает.

В середине комнаты стоял стол, покрытый оборванной черной клеенкой, из‑под которой во многих местах виднелись края, изрезанные перочинными ножами. Кругом стола было несколько некрашеных, но от долгого употребления залакированных табуретов. Последняя стена была занята тремя окошками. Вот какой был вид из них: прямо под окнами дорога, на которой каждая выбоина, каждый камешек, каждая колея давно знакомы и милы мне; за дорогой – стриженая липовая аллея, из‑за которой кое‑где виднеется плетеный частокол; через аллею виден луг, с одной стороны которого гумно, а напротив лес; далеко в лесу видна избушка сторожа. Из окна направо видна часть террасы, на которой сиживали обыкновенно большие до обеда. Бывало, покуда поправляет Карл Иваныч лист с диктовкой, выглянешь в ту сторону, видишь черную головку матушки, чью‑нибудь спину и смутно слышишь оттуда говор и смех; так сделается досадно, что нельзя там быть, и думаешь: «Когда же я буду большой, перестану учиться и всегда буду сидеть не за диалогами, а с теми, кого я люблю?» Досада перейдет в грусть, и, Бог знает отчего и о чем, так задумаешься, что и не слышишь, как Карл Иваныч сердится за ошибки.

В 1851 году состоялось путешествие Льва Николаевича Толстого на Кавказ. В этот момент там шли ожесточенные бои с горцами, в которых писатель принимал участие, не прерывая плодотворной творческой работы. Именно в этот момент Толстому пришла в голову идея создания романа о духовном росте и личностном развитии человека.

Уже летом 1852 года Лев Николаевич отправляет первую повесть «Детство» своему редактору. В 1854 году была напечатана часть «Отрочество», а через три года - «Юность».

Так и была оформлен автобиографическая трилогия, которая сегодня входит в обязательную школьную программу.

Анализ трилогии произведений

Главный герой

В основе сюжета жизнь Николая Иртеньева - дворянина из знатного рода, который пытается обрести смысл существования построить правильные отношения с окружающей средой. Характеристики главного героя довольно автобиографичны, поэтому процесс обретения духовной гармонии особенно важен для читателя, находящего параллели с судьбой Льва Толстого. Интересно, что автор стремится представить портрет Николая Петровича через точки зрения других людей, которых сводит с главным героем судьба.

Сюжет

Детство

В повести «Детство» Коленька Иртеньев предстает скромным ребенком, который переживает не только радостные, но и скорбные события. В этой части писатель максимально раскрывает идею диалектики души. При этом «Детство» не лишено силы веры и надежды на будущее, поскольку автор описывает жизнь ребенка с нескрываемым умилением. Интересно, что в сюжете нет упоминания о жизни Николеньки в родительском доме. Дело в том, что на формирование мальчика оказывали влияние люди, которые не относились к его ближайшему кругу семьи. В первую очередь, это гувернер Иртеньева Карл Иванович и его экономка Наталья Савишна. Интересными эпизодами «Детства» является процесс создания синего рисунка, а также игра в гребцов.

Отрочество

Повесть «Отрочество» начинается с мыслей главного героя, посетивших его после смерти мамы. В этой части персонаж затрагивает философские вопросы богатства и бедности, близости и утраты, ревности и ненависти. В этой повести Толстой стремится передать идею, что аналитический склад ума неизбежно уменьшает свежесть чувств, но при этом не мешает человеку стремиться к самосовершенствованию. В «Отрочестве» семья Иртеньева переезжает в Москву, а Николенька продолжает общаться с гувернером Карлом Ивановичем, получать наказания за плохие оценки и опасные игры. Отдельной сюжетной линией является развитие взаимоотношений главного героя с Катей, Любой, а также другом Дмитрием.

Юность

Финал трилогии - «Юность» - посвящен попыткам главного героя выбраться из лабиринта внутренних противоречий. Планы Иртеньева относительно нравственного развития рушатся на фоне праздного и мелочного образа жизни. Персонаж сталкивается здесь с первыми любовными тревогами, нереализованными мечтами, последствиями тщеславия. В «Юности» сюжет начинается с 16-го года жизни Иртеньева, который готовится к поступлению в университет. Герой впервые познает радость исповеди, а также сталкивается со сложностями в общении с друзьями. Толстой стремится показать, что жизнь сделала главного героя менее искренним и добрым по отношению к людям. Пренебрежение, горделивость Николая Петровича приводит его к отчислению из университета. Череда взлетов и падений не заканчивается, но Иртеньев принимает решение создавать новые правила благой жизни.

Трилогия Толстого была реализована с интересной композиционной задумкой. Автор следует не хронологии событий, а этапам становления личности и переломным моментам в судьбе. Лев Николаевич передает через основного персонажа базовые ценности ребенка, подроста, юноши. В этой книге есть и назидательный аспект, поскольку Толстой обращается ко всем семьям с призывом не упускать важнейшие моменты воспитания нового поколения.

По мнению многих литературоведов, это книга о важнейшей роли доброты, которая помогает человеку находиться вдали от жестокости и равнодушия, даже не смотря на серьезные жизненные испытания. При кажущейся легкости повествования и увлекательности сюжета в романе Толстого скрывается глубочайший философский подтекст - не скрывая моментов из собственной жизни, автор стремится ответить на вопрос, на какие вызовы судьбы приходится отвечать человеку в процессе взросления. Более того, писатель помогает читателю определиться, какой именно ответ нужно дать.

Первая книга Толстого «Детство» вместе с послед.двумя повестями «Отрочеством»(1853) и «Юностью» (1857) стала первым его шедевром. Была так же задумана повесть «Молодость». История души ребенка, подростка, юноши, была поставлена в центр повествования. Внешне незамысловатое повествование о Николеньке Иртеньеве открыло для лит-ры новые горизонты. Н. Г. Чернышевский определил суть худ.открытий молодого писателя двумя терминами: «диалектика души » и «чистота нрав.чувства ».Открытие Т. состояло в том, что для него инструмент исследования душевной жизни сделался главным среди других хд.средств. «Диал.д.» и «чнч» - не две разные черты, а единая особенность подхода Т. к чел-ку, обществу, миру.По его убеждению, лишь внутр. Способность отдельного, каждого сущ-ва к движению, развитию открывает путь к нрав. Росту. Самые важные изменения происходят в душе и от них могут произойти изменения в мире. «Люди как реки» - знаменитый афоризм из «Воскресения». В чел-ке есть все, чел. текучее в-во. Это суждение легло в основу «Детства».

Замысел первой книги Т. определен характерным названием «Четыре эпохи развития». Предполагалось, что внутр.развитие Николеньки, а в сущности каждого чел., будет прослежено от детства до молодости. Послед. часть «Молодость» воплотилась в повестях «Утро помещика», «Казаки». С образом Иртеньева связана одна из самых любимых мыслей Т. –мысль о громадных возможностях чел, рожденного для движения. Позиция детства – счастливой, невозратимой поры- сменяется пустыней отрочества, когда утверждение своего «Я» происходит в непрерывном конфликте с окруж.людьми, чтобы в новой поре-юности-мир казался разделенным на две части: одну, освещенную дружбой и духов. Близостью; другую-нравственно враждебную, даже если она порою влечет к себе. При этом верность конечных оценок обеспечивается «чистотой нрав. Чувства» автора.

Вступая в отрочество и юность Н.И. задается вопросами, к-е мало занимают его страш.брата и отца: вопросами отношений с протыми людьми, с Натальей Савишной, с широким кругом действующих лиц, представляющих в повествовании Толстого народ. Иртеньев не выделяет себя из этого круга,но в тоже время не принадлежит ему. Но он уже ясно открыл для себя правду и красоту народ.х-ра. В пейзажных описаниях, в образе старого дома,в портретах простых людей, в стилевых оценках повествования заключена одна из главных идей трилогии - мысль о нац.х-ре и нац.образе жизни как первооснове исторического бытия. Описания природы, сцены охоты, картины деревенского быта открывают герою родную страну.

Этапы становления:

1. Детство. Самая важная эпоха. Счастливая пора, но обнаруж.несоответ.между внутр.содержанием и внешней оболочкой людей. Заканчивается смертью матери. Начинается тема выигрыша простого чел.перед светом.
2. Отрочество. Мотив дороги,образ дома, чувства родины. Атмосфера всеобщей неустроенности. Опору герой находит в чистоте нрав.чувства. В Н.Савишне-нрав. Идеал, красота народ.х-ра.
3. Юность. Герой более сложный, пытается обрести гармонию. Мир поделен на 2 части (см. выше)

Толстой не писал автопортрет, скорее, портрет ровесника, принадлежавшего к тому поколению рус.людей, чья молодость пришлась на середину века.

Введение

На литературном небосклоне Лев Николаевич Толстой является звездой первой величины. "Кресло Толстого стоит пустое. В мировой литературе, в нашей нынешней также некому пока сравниться с Толстым", - этот вывод сделан советским писателем Л. Леоновым в его "Слове о Толстом".

Лев Николаевич Толстой оставил великое художественное наследство, вошедшее в сокровищницу не только русской, но и мировой литературы. Гениальный художник, страстный моралист, он, может быть, как никто из русских писателей явился совестью нации. Каких бы сторон жизни ни касался этот выдающийся человек в своих произведениях, живописал он небывало глубоко, по-человечески мудро и просто. Но Толстой вошел в историю духовной жизни не только как великий художник, но и как своеобразный мыслитель. ХIХ век ни в России, ни в Европе не знал другого такого могучего, страстного и горячего "искателя правды". И это величие личности Толстого отразилось как на его мысли, так и на всей его жизни

Детство, отрочество, юность

В усадьбе Ясная Поляна, находящейся в четырнадцати верстах от старинного русского города Тулы, 28 августа (11 сентября) 1828 года родился гениальный русский писатель Лев Николаевич Толстой.

Семья Толстых принадлежала к высшей аристократической знати России. Отец Толстого - граф Николай Ильич - мечтательный юноша, единственный сын своих родителей, вопреки желанию родных, 17 лет поступил на военную службу, и в течение ряда лет он участвовал во многих сражениях Отечественной войны 1812 года. По выходе в отставку женился и поселился в имении своей жены в Ясной Поляне, где занимался хозяйством. Мать Толстого - Мария Николаевна - единственная дочь князя Н.С. Волконского, была образованной женщиной своего времени. Большую часть своей юности она провела в Ясной Поляне в имении своего отца. Супруги жили счастливо: Николай Ильич с большим уважением относился к своей жене и был ей предан; Мария Николаевна же испытывала к мужу искреннюю привязанность как к отцу своих детей. А их у Толстых родилось пятеро: Николай, Дмитрий, Сергей, Лев и Мария.

Мария Николаевна умерла вскоре после рождения дочери Марии, когда ее младшему сыну Левушке не было и двух лет. Он ее совсем не помнил и, вместе с тем, в душе своей создал чудный образ матери, который любил всю жизнь. "Она представлялась мне таким высоким, чистым, духовным существом, что часто в средний период моей жизни, во время борьбы с одолевшими меня искушениями, я молился ее душе прося ее помочь мне, и эта молитва всегда помогала мне", - писал Толстой уже в зрелом возрасте.

Беззаботно и радостно протекала жизнь Л.Н. Толстого в Ясной Поляне в детские годы. Любознательный мальчик жадно впитывал в себя впечатления от богатой яснополянской природы и окружающих его людей. Любил Левочка в детстве читать книги. Он увлекался стихами Пушкина, баснями Крылова. Любовь к Пушкину Толстой сохранил на всю жизнь и называл его своим учителем.

Маленький Толстой был очень чувствителен. Детские огорчения Левочки вызывали в нем, с одной стороны, чувство умиления, с другой, - стремление разгадать тайны жизни, и эти стремления остаются в нем на всю жизнь.

С самого раннего детства Толстого в Ясной Поляне, кроме родных и близких, окружали дворовые (слуги) и крестьяне. Они оказывали большое влияние на Толстого; они сближали его с народом, невольно заставляли его задумываться над вопросом, почему жизнь устроена так несправедливо, что богатые дворяне владели землей и крепостными людьми, сами жили в праздной роскоши, а крепостные крестьяне должны были работать на дворян, жить в нужде и всегда подчиняться своим господам.

Николай Ильич решил перевезти детей в Москву, там было больше возможности дать им образование. Толстому было девять лет, когда он впервые уехал из Ясной Поляны. В дальнейшем Л.Н. Толстому часто приходилось ездить на экипажах из Ясной Поляны в Москву и обратно. Впечатления от этих поездок были так сильны и ярки, что они нашли свое яркое отражение в "Детстве", "Отрочестве".

Вскоре после переезда семьи в Москву умирает отец. Менее чем через год после смерти Николая Ильича скончалась графиня Пелагея Николаевна, так и не сумевшая смириться с потерей сына. Дети Толстые остались круглыми сиротами. Над ними была назначена опека. Сначала их опекуншей была ближайшая родственница - добрая и глубоко религиозная Александра Ильинична Остен-Сакен; а после ее смерти, последовавшей в 1841 году, другая тетка, Пелагея Ильинична Юшкова - женщина хотя и недалекая, однако пользовавшаяся в аристократическом кругу большим уважением, во многом благодаря своему мужу Владимиру Ивановичу Юшкову. Жили Юшковы в Казани, куда дети и были отправлены. Но самым близким человеком для детей Толстых становится Татьяна Александровна Ергольская - дальняя родственница по линии отца. Это была небогатая, довольно привлекательная женщина, всю свою жизнь нежно любившая Николая Ильича. "Главная черта ее была любовь, но как бы я ни хотел, чтобы это было иначе - любовь к одному человеку - к моему отцу, - писал о ней Лев Николаевич. Только уже исходя из этого центра, любовь ее разливалась и на всех людей". Т.А. Ергольская в Казань вместе с детьми Толстыми не поехала.

Весной 1844 года 16-летний Толстой держит экзамен в Казанский университет на арабо-турецкое отделение восточного факультета, с намерением стать дипломатом. Одевшись в шинель с бобрами, в белых перчатках и треуголке, Толстой явился в Казанский университет настоящим джентльменом. С этого времени начинается его светская жизнь.

Толстого захватывала буйная шумная светская жизнь. И светлые детские грезы, и неясные мечты - все утонуло в этом водовороте казанской жизни. Но чем больше он находился среди шумного и праздного общества, тем все чаще юноша Толстой оставался одиноким, ему все больше становился не по душе этот образ жизни.

Рушатся и религиозные представления Толстого в это время. "Я с шестнадцати лет перестал становиться на молитву и перестал по собственному побуждению ходить в церковь и говеть", - вспоминал он в "Исповеди". Светская жизнь его утомляет и не удовлетворяет, он все больше и больше задумывается над фальшью жизни окружающих его, он начинает испытывать душевную тревогу.

Не имея склонности к дипломатии, Толстой через год после поступления в университет решил перевестись на юридический факультет, считая, что юридические науки более полезны для общества.

С большим интересом он слушает в университете лекции магистра гражданского права Д. Мейера - сторонника Белинского, сторонника передовых идей. Идеи Белинского, его статьи о литературе проникали в стены и Казанского университета и оказывали свое благотворное влияние на молодежь. Толстой с увлечением читал русскую художественную литературу, по душе ему были Пушкин, Гоголь, из зарубежной литературы - Гете, Жан Жака Руссо. В книгах Толстой ищет ответы на волнующие его вопросы. Не ограничиваясь прочтением той или иной книги, он ведет записи по поводу прочитанного.

Но и юридические науки не могли удовлетворить Толстого. Перед ним встают новые и новые вопросы, на которые он не мог получить ответа в университете.

В конце своего пребывания в университете Толстой от случайных записей в тетрадях переходит к систематическому ведению дневника. В дневниках он излагает правила жизни, которым считает необходимым следовать: "1) Что назначено непременно исполнить, то исполняй, несмотря ни на что. 2) Что исполняешь, исполняй хорошо. 3) Никогда не справляйся в книге, ежели чего-нибудь забыл, а старайся сам припомнить". Наряду с составлением правил жизни Толстой задумывается и над вопросом цели жизни человека. Цель своей жизни он определяет так: "…сознательное стремление к всестороннему развитию всего существующего"

В 1847 году, находясь на последнем курсе, Толстой покидает университет. Главное, что побудило его это сделать, как он сам об этом говорит, - это желание посвятить себя жизни в деревне, стремление делать добро и любить его.

По приезде Толстого в Ясную Поляну состоялся раздел между братьями отцовского наследства. 19-летнему Льву Николаевичу, как младшему из братьев, досталась Ясная Поляна. Толстой, молодой хозяин-помещик со всей страстностью стремиться поправить свое пошатнувшееся хозяйство. В деревне Толстой продолжает вести свой дневник. Характерной чертой дневников писателя и в это время является непосредственность, глубокая искренность и правдивость. В них он уделял много внимания самоанализу, бичевал свою праздную жизнь, свои недостатки. Но жизнь в деревне все же не могла полностью удовлетворить писателя и заполнить его интересов. В начале 1849 года Толстой уезжает в Москву, а затем в Петербург, где с головой ушел "в безалаберную" жизнь светского молодого человека "без службы, без занятий, без цели". Особенно его привлекал "процесс истребления денег" за карточным столом. Чтобы положить конец такому образу жизни, Толстой решает уехать на Кавказ. И в апреле 1851 года отправляется вместе со своим братом - офицером Николаем Николаевичем, получившим туда назначение.