Вальтер Скотт — Биография — жизненный и творческий путь. Сэр вальтер скотт и его мир семья

Сэр Вальтер Скотт (англ. Walter Scott; 15 августа 1771, Эдинбург — 21 сентября 1832, Эбботсфорд, похоронен в Драйбурге) — всемирно известный британский писатель, поэт, историк, собиратель древностей, шотландец по происхождению, адвокат. Для шотландцев он больше чем писатель. Он возродил историческую память народа, он открыл Шотландию для остального мира и в первую очередь для Англии. Считается основоположником жанра исторического романа.

Henry Raeburn (1756-1823). Сэр Вальтер Скотт (1822, National Galleries of Scotland )

Вальтер Скотт родился 15 августа 1771 года в Эдинбурге, культурном центре Шотландии. Свою родословную писатель довольно выразительно представил в автобиографическом очерке «Я родился не в блеске, однако и не в ничтожестве. В согласии с условностями моей страны происхождение мое сочли благородным, так как по отцовской, да и по материнской линии тоже я был связан родством, хоть и дальним, со старинными семействами. Дедом отца был Вальтер Скотт, коего хорошо знали в долине Тивиота под прозвищем «Борода». Он был вторым сыном Вальтера Скотта, первого лорда Рэйберна, а тот в свою очередь - третьим сыном Вильяма Скотта и внуком Вальтера Скотта, именуемого в семейных преданиях «Старым Уоттом», - хозяина Хардена. Стало быть, я прямой потомок сего древнего предводителя, чье имя прозвучало во многих моих виршах, и его прекрасной жены, Цветка Ярроу, - недурная родословная для менестреля Пограничного края». (Пограничный край - область на юге Британии, где Шотландия граничит с английскими графствами. Там жили предки Вальтера Скотта и он сам). Прадеда писателя прозвали «Бородой» из-за данного им обета не бриться до тех пор, пока низложенная в 1688 году династия Стюартов не возвратится на трон.
Отец Вальтера Скотта первым в роду обзавелся профессией получив образование адвоката, стал королевским стряпчим и вошел в привилегированное сословие шотландских законников. Он был мягким, трудолюбивым человеком и настолько совестливым, что даже не сумел сколотить состояние, имея богатую клиентуру. Мать Вальтера была дочерью профессора медицины Эдинбургского университета Джона Резерфорда, который одним из первых ввел в курс обучения практические занятия в клинике.

Вальтер Скотт, отец писателя, в молодости

Анна Скотт, мать писателя, в старости. С картины Джорджа Уотсона

Справив свадьбу в 1758 году, фермерский сын и дочь профессора поселились в узком грязном переулке под названием Якорный конец, а затем перебрались в столь же непрезентабельный Школьный проезд, что рядом со старым зданием Эдинбургского колледжа.

College Wynd in 1870 г .

Адвокат прилично зарабатывал, а жена одного за другим произвела на свет десять младенцев, из которых шестеро умерли в нежном возрасте. Это даже по тем временам считалось выше среднего уровня смертности, и в 1773-1774 годах переживший утрату отец, выбрав на площади Георга, рядом с Луговой аллеей, более полезный для здоровья участок, построил дом, где у него появились еще двое детей. Вальтер, девятый по счету, родился в Школьном проезде 15 августа 1771 года. Первые несколько лет казалось, что Вальтер не жилец на этом свете: раннее его детство - это бесконечные несчастные случаи, болезни, а также лекарства и процедуры куда более смертоносные, чем преследовавшие его недуги.

Полутора лет от роду Вальтера Скотта поразил недуг, оставивший его на всю жизнь хромым. Биографы предполагают, что это был детский паралич. В надежде на целительный деревенский воздух ребенка отправили к деду по отцу в Сэнди-Ноу, где у того была ферма.

Sandyknowe Farm. J.M.W. Turner .

Там Вальтер Скотт впервые, по его словам, «осознанно воспринял бытие». Мальчика пытались лечить всевозможными народными способами, о чем позже он не без юмора вспоминал «Среди примечательных средств, коими меня пользовали от хромоты, кто-то присоветовал, чтобы всякий раз, как в доме будут резать овцу, меня гольем пеленали в только что снятую, еще теплую шкуру. Хорошо помню, как в этом басурманском облачении лежу я на полу маленькой гостиной фермерского дома, а дедушка, седой и почтенный старик, пускается на всевозможные хитрости, дабы заставить меня ползать».
Дед умер, когда внуку не исполнилось и четырех лет, но невероятно цепкая память ребенка удержала впечатления тех лет.

Услышанные в Сэнди-Ноу песни, а также страшные истории о зверствах, учиненных над якобитами, среди которых были родственники Скоттов, после подавления восстаний (1715 и 1745) в поддержку сына и внука последнего монарха из дома Стюартов Якова II пробудили в нем «весьма сильное расположение к дому Стюартов» и «отнюдь не детскую ненависть» к их врагам. Так что Вальтер Скотт перешел на «ты» с историей еще в раннем детстве.

В 1775 году любимая тётушка Вальтера - Дженет Скотт - везёт своего племянника на лечение в курортный городок Бат. По пути они заезжают в Лондон и знакомятся с его достопримечательностями. В Бате, в местной начальной школе, Скотт учится читать. Здесь же он впервые попадает в театр, где дают комедию Шекспира «Как вам угодно». Пьеса производит на мальчика сильное впечатление.

Вальтер Скотт в возрасте 6 лет. Миниатюра писана в Бате, где Уотти пользовался местными водами

Но в 1778 году безмятежным временам пришел конец: семи лет он познал невзгоды школы, бессердечие мальчишек и смертную скуку воскресных дней в кальвинистской семье. После должной подготовки с репетиторами его отдали в Эдинбургскую среднюю школу; особыми успехами он там не отличался. «Кто хоть чего то добился в жизни, - записал он однажды, - собственным образованием в первую голову обязан самому себе». В школе Скотт увлекся альпинизмом, окреп физически, и приобрел популярность среди сверстников как отличный рассказчик. Он много читал, в том числе античных авторов, увлекался романами и поэзией, особо выделял традиционные баллады и сказания Шотландии.

High School of Edinburgh (now the Royal High School), which he entered in October 1779

Незадолго до окончания школы Вальтер резко прибавил в росте и несколько ослабел, так что перед поступлением в колледж ему пришлось провести несколько месяцев у тетушки Джэнет, которая после смерти родителей уехала из Сэндиноу и сняла домик в Келсо. Там Вальтер ходил в грамматическую школу.

В ноябре 1783 года Вальтер поступил в Эдинбургский городской колледж. Посещая эдинбургскую библиотеку («Меня швырнуло в этот великий океан чтения без кормчего и без компаса», - вспоминал Скотт), будущий писатель впервые увидел там Роберта Бёрнса , а чуть позже имел возможность слушать знаменитого поэта в доме своего друга Адама, сына философа Адама Фергюсона.

Edinburgh University

Не проучившись и года, он заболел и вернулся в Келсо, а позже переехал на берег Твида, где его дядюшка капитан Роберт Скотт приобрел славный домик под названием Роузбэнк. До самой женитьбы Вальтера Роузбэнк оставался для него вторым домом, более родным, чем даже отцовский: дядя Роберт любил книги, с пониманием относился к увлечениям племянника, поощрял его литературные опыты; от дяди у Вальтера не было никаких тайн. Здесь, в Роузбэнке, он восстановил здоровье и отсюда в марте 1786 года вернулся в Эдинбург, чтобы начать ученичество в отцовской конторе, вступив, по его словам, «в бесплодную выжженную пустыню формуляров и юридических бумаг».

Отец часто посылал по делам клиентов в пограничные графства. Скотт посещал места, связанные с якобитскими восстаниями, слушал рассказы о старой Шотландии, знакомился с народными обычаями, преданиями, собирал предметы старины (впоследствии он сделается страстным антикваром). К этому времени относится его увлечение немецкой романтической поэзией.
Скотт старший догадывался, что Вальтер создан не для конторской рутины. Заявляя, что готов взять молодого человека в партнеры (если тот этого пожелает), он намекал, однако, что тому лучше заняться правом. Вальтер не стал долго раздумывать. Несколько его лучших друзей учились на адвоката, так что совместная работа должна была сблизить их еще больше. К тому же профессия адвоката приличествовала джентльмену. Итак, в 1789 году он взялся за изучение гражданского и местного права и при всем отвращении к зубрежке усердно занимался им до 1792 го. В результате он сдал положенные экзамены и был допущен к практике, а летом следующего года вместе с Адамом Фергюсоном совершил путешествие по Шотландской «глубинке», осматривая развалины феодальных замков, старинные погосты. Но это вряд ли можно назвать запланированными вылазками начинающего романиста в героическое прошлое своей страны. «Он тогда превращался в себя настоящего, только, видно, смекнул, что к чему, уже через несколько лет. А поначалу, смею сказать, все это было ему один интерес да забава», - вспоминал его современник Роберт Шортрид.

Свою литературную деятельность Вальтер Скотт начинал как поэт. Первой его публикацией в 1796 году стал перевод романтической поэмы немецкого поэта Готфрида Бюргера «Ленора» . Да и сам переводчик переживал в то время первый романтический приступ, грозящий перейти в трагедию. Вальтер Скотт был влюблен. Его пылкие чувства вызвала Вильямина Белшес , дочь сэра Джона Стюарта Белшеса, господина достаточно рассудительного, чтобы отдать руку своей дочери человеку без определенных видов на будущее.

Вильямина Белшес

Несмотря на симпатию к начинающему поэту, Вильямина подчинилась отцу и вскоре вышла замуж за состоятельного и еще не старого банкира. Друзья Вальтера имели серьезные основания опасаться, как бы он не помешался с горя. Любовная горячка, правда, вскоре миновала, и через год с небольшим Вальтер Скотт благополучно женился, но память о Вильямине преследовала его всю жизнь. Ее черты исследователи находят в образе Зеленой Мантильи из романа «Редгонтлет», ей также посвящены многие строки в «Дневнике» писателя, который он начал вести в последние годы жизни.

Вероятный портрет Скотта в форме квартирмейстера полка легких драгун. (В 1797г. Скотт принимает активное участие в формировании корпуса королевских легких драгун (в Эдинбурге) и становится квартирмейстером корпуса).Портрет, который Скотт послал своей невесте Шарлотте.

Женой Вальтера Скотта в 1797 году стала француженка Шарлотта Шарпантье , дочь шталмейстера Лионской военной академии. В Лондон ее и брата в 1784 году привезла мать, а через пару лет, оставив детей на попечении лорда Дауншира, вернулась во Францию и вскоре там умерла. Шарлотта выросла в семье лорда. Биографы так до конца и не разгадали эту таинственную историю. В некоторых жизнеописаниях Вальтера Скотта мадам Шарпантье представляют как француженку-роялистку, бежавшую вместе с детьми в Англию от Революции. Характер ее отношений с лордом Даунширом тоже остался загадкой, но именно к нему обратился Вальтер Скотт, чтобы получить согласие на брак с Шарлоттой. У нее не все ладилось с произношением, но по-английски она изъяснялась бойко, была женщиной добродушной, нежной, жизнерадостной и такой отзывчивой, что чужие беды переживала, казалось, даже сильнее тех, с кем эти беды случались.

Много лет спустя Скотт писал леди Эйберкорн, с которой состоял в задушевной переписке, в ответ на ее вопрос, был ли он когда-нибудь по-настоящему влюблен «Мы с миссис Скотт вступили в брак по обоюдному согласию, движимые самой искренней взаимной симпатией, и за двенадцать лет совместной жизни она не только не ослабела, но скорее окрепла. Конечно, ей недоставало того самозабвенного любовного пыла, каковой, думается, человеку суждено испытать в жизни лишь один-единственный раз. Тот, кто, купаясь, едва не пошел ко дну, редко отважится снова соваться на глубокое место».

Жена писателя Шарлотта Шарпантье, впоследствии леди Скотт

Шарлотта не была красавицей, зато обладала легким, жизнерадостным нравом и достаточным честолюбием, чтобы горячо поддерживать все литературные начинания своего мужа.

14 октября 1798 родился и умер, не прожив и двух суток, первый ребенок Скотта (сын). Потом у них ещё будут дети - Софья (родилась в 1779 м), Вальтер (1801) и Анна (1803). В 1805 году появился Чарльз . Все четверо переживут своих родителей.

Софья Скотт, дочь писателя

Вальтер Скотт, сын писателя. С картины сэра Вильяма Аллана

Анна Скотт, дочь писателя

Отец Вальтера скончался после апоплексического удара на семидесятом году жизни весной 1799 г. Смерть отца позволяла ему с чистой совестью отказаться от адвокатуры, но он проявил достаточно благоразумия, чтобы не бросать практики, пока нуждается в заработке. К счастью, он смог распроститься с адвокатурой в конце 1799 года - по ходатайству герцога Баклю лорд Мелвилл назначил его шерифом Селкиркшира:

Здание суда в Селкирке и памятник Вальтеру Скотту .

В 1799 году Вальтер Скотт опубликовал перевод драмы Гёте «Гёц фон Берлихинген» , а вскоре и свое первое оригинальное произведение - романтическую балладу «Иванов вечер» (1800), известную у нас в переводе Жуковского как «Замок Смальгольм».

Он продолжает собирать баллады. «Брожу по диким уголкам Лиддесдейла и Этрикскому лесу в поисках дополнительных материалов для "Пограничных песен", — писал он уже в апреле 1801 года. Два тома «Песен шотландской границы» вышли в свет в январе 1802 года, третий - в 1804 году. На протяжении последующих 10 лет они неоднократно переиздаются.

В. Скотт в 1805 году. Джеймса Сэксон

Осенью 1801 года он купил в Эдинбурге на территории так называемого Нового города дом №39 по Замковой улице. На троицу 1802 года он вступил во владение, и дом этот оставался его эдинбургской резиденцией на протяжении двадцати четырех лет.

Эдинбург. Дом № 39 по Северной Замковой улице

Между тем, лорд-наместник Селкиркшира Нэпир настаивает на том, чтобы Скотт хотя бы часть года проводил не в Эдинбурге и не в Ласуэнде, а в своем округе на шотландской границе. Скотт снимает в аренду имение своего двоюродного брата Ашестил, вблизи города Селкирка.

Ашестил .

В июле 1804 года он перебрался с семьей в Ашестил. К этому времени у них было уже трое детей. Ашестил стал семейным гнездом Скоттов, где они, по его словам, провели «восемь счастливейших лет». Он поддерживает отношения с Вордсвортом, знакомится с другими поэтами (которые также с удовольствием гостят у него).

Теперь у Скотта ко всем прочим занятиям добавилось сельское хозяйство. Ему пришлось изрядно понатореть в таких делах, как покупка и продажа овец и волов, лечение заболевших лошадей и борзых, ловля лосося и борьба с браконьерами. «О многом из всего этого у меня весьма слабое представление, - делился он с другом, - однако я считаю крайне полезным напускать на себя вид знатока, хоть поддерживать такую репутацию и стоит мне немалых трудов». Он многому научился от своего пастуха Тома Парди, сильного, хитрого и веселого парня, - тот впервые предстал перед шерифом по обвинению в браконьерстве. Причитания Тома о жене и домашних, которым нечего есть, тронули Скотта, а лукавый намек на куропаток (эти то - в отличие от работы - подвертываются на каждом шагу) так его распотешил, что Ширра (так называли Скотта) не только отпустил Тома с миром, но и взял к себе на службу. Можно сказать без преувеличения, что к Тому Парди Скотт привязался сильнее, чем к кому бы то ни было за всю жизнь.

Том Парди. С рисунка Ч. Л. Лесли. 1824 год

Самым выдающимся его качеством, о чем единодушно свидетельствуют все хорошо его знавшие, была благожелательность. Едва ли не все, кто обращался к нему за помощью, таковую получали.
Всю свою жизнь Скотт был окружен собаками; хозяин и его псы прекрасно понимали друг друга, только что не разговаривали.

В. Скотт с псами

В январе 1805 г. в издательской фирме Джеймса Баллантайна в Келсо выходит в свет «Песнь последнего менестреля» . Издание имеет неслыханный успех. Новые издания следуют одно за другим. Скотт предлагает издателю Констеблу выпускать собрания сочинений классиков английской литературы с его комментариями, Констебл принимает это предложение. Полученные деньги Скотт вкладывает в издательскую фирму Баллантайна, переселившегося по совету Скотта из Келсо в Эдинбург. Скотт становится, таким образом, пайщиком этой фирмы и получает право на одну треть её доходов. Своё участие в фирме он вынужден скрывать, поскольку предрассудки того времени не допускали участия адвоката и видного королевского чиновника в коммерческом предприятии.

Весной 1806 года Скотта назначают преемником престарелого секретаря эдинбургского суда Джорджа Хоума. Интересная деталь, характеризующая писателя: он выполняет в суде обязанности Хоума и отдает ему всё жалованье. Зато после смерти Хоума (в 1812 году) Скотт на протяжении многих лет получает 1300 фунтов годового дохода, что составляло по тем временам весьма значительную сумму. Новые обязанности требуют от Скотта от четырех до шести часов ежедневного присутствия в суде в течение шести месяцев в году. Остальные шесть месяцев он проводит в любимом Ашестиеле.

Будучи очень энергичным и деятельным человеком, Скотт помимо всего прочего активно занимается подготовкой и изданием произведений не только английских, но и иностранных авторов (Гёте, Гофман), мемуаров известных людей, литературной критикой, публицистикой, пишет исторические и географические очерки. Он издаёт поэмы «Мармион» , «Видение дона Родерико» , начинает работу над поэмами «Рокби» , «Дева озера» , «Повелитель островов» , периодически возвращается к давно начатому прозаическому роману «Уэверли». В 1809 году он порывает со своим главным издателем Арчибалдом Констеблом на почве политических разногласий и участвует в организации более отвечающего его убеждениям нового журнала «Куортерли ревью». Теперь именно в нём Скотт печатает свои статьи на самые разнообразные темы.

В 1808 году Вальтер Скотт побывал в Лондоне, где, по воспоминаниям, с ним «носились как с писаной торбой и заласкали... чуть ли не до смерти». Его назвали первым поэтом Англии (в начале XVIII века Шотландия потеряла самостоятельность, став частью Соединенного Королевства Великобритании)

Генри Реберн. Портрет сэра Вальтера Скотта (1808)

Срок аренды Ашестила истекал в 1811 году, и Скоттам нужно было перебираться в другое место. Он давно присмотрел участок на берегу Твида, между Селкирком и Мелрозом, где пограничные кланы вели некогда последние из своих великих сражений. Участок состоял из прибрежного луга, маленькой фермы с амбаром, огородом и утиным прудом и сотни акров холмистой земли за домом. Все вместе красноречиво называлось Грязное Логово. Поскольку участок некогда принадлежал Мелрозскому аббатству, Скотт изменил это маловнушительное название на Абботсфорд и принял решение превратить голую пустошь в приятную тенистую рощицу, а для семьи построить особняк, который он в своих планах именовал «хижиной». Здесь Вальтер Скотт построил свой готический замок «Абботсфорд».

Будущий Абботсфорд в 1812 году, когда он назывался Грязное Логово

Писатель очень любил своё поместье и неустанно занимался его благоустройством и расширением. Он скупает множество участков, прилегающих к границам его владений, причём землевладельцы, зная о его страстной и щедрой натуре, заламывают за свои участки немыслимые цены. В новых имениях он поселял своих друзей и делал их управляющими, чем обеспечивал им спокойную и безбедную жизнь, а себе - приятную компанию единомышленников.

Сэр Вальтер Скотт и его семья: (слева направо) леди Скотт, Анна и София, сэр Вальтер, его брат Том, его сын Чарльз, сэр Эдвард Фергюссон, и сарший сын Вальтер(1817).

К концу 1816 года владения Скотта разрослись со ста до почти целой тысячи акров. И около половины площади было занято деревьями, собственноручно посаженными Вальтером. Дом, который рос одновременно с владениями писателя, постепенно превращался в «Заколдованный замок», как назвал его сам Вальтер. Он втянулся в процесс строительства с тем же упоением, как и в посадку деревьев. Он называл свой замок «Дом-роман», «Великое столпотворение», а архитектурные украшения именовал «этим дурачеством».

Абботсфорд в наше время

Холл в Абботсфорде

Между тем, вышли в свет поэмы «Рокби », «Трирменская свадьба ». И в 1813 году Вальтеру Скотту предложили место поэта-лауреата. Это была сколь почетная, столь и прибыльная должность придворного поэта, в чьи обязанности входило сочинение стихотворений на торжественные случаи в жизни царствующего дома. Одновременно эта должность значительно ограничивала свободу творчества. Скотт отказался от этой чести в пользу поэта Саути. Он упорно продолжает трудиться над романом «Уэверли», пишет заказанные ему статьи для «Британской энциклопедии», завершает издание собрания сочинений Дж. Свифта с собственным биографическим очерком.

На пике своей поэтической славы Вальтер Скотт неожиданно оставил поэзию и с 1813 года начал писать романы. Спустя много лет на вопрос, почему он не возвращается больше к поэтическому творчеству, Скотт ответил «Уже давно я перестал писать стихи. Некогда я одерживал победы в этом искусстве, и мне не хотелось бы дождаться времени, когда меня превзойдут здесь другие. Рассудок посоветовал мне свернуть паруса перед гением Байрона».
Небывалый случай, когда трезвость романиста победила упоение поэта. Соблазнительно, конечно, списать такой поступок на возраст, когда «лета к суровой прозе клонят» - Вальтеру Скотту в то время «стукнуло» сорок два года, однако в жизни писателя было немало и других благородных жестов, напоминающих о рыцарственном духе столь любимого им средневековья.

Наконец, летом 1814 года первый прозаический роман Скотта в трёх томах «Уэверли, или Шестьдесят лет назад» был опубликован. Имя автора не было указано, но роман имел огромный успех. И в жизни писателя, и в мировой литературе наступила совершенно новая эпоха.

В марте 1815 г. он с женой и дочерью Софией он едет в Лондон, где его встречают с большим интересом не только как прославленного поэта, но и подозревая в нём автора «Уэверли» и «Гая Мэннеринга» . Сам он упорно скрывает своё авторство. В Лондоне он останется до лета. В это время он встречается со старыми друзьями, знакомится с известным химиком Хэмфри Дэви, обедает с принцем-регентом, будущим королем Георгом IV , причём восхищает его своим искусством рассказчика, а также, наконец, лично знакомится с Байроном . Вот тогда-то и происходит знаменитый обмен подарками: Скотт дарит Байрону старинный кинжал, украшенный золотом, а Байрон Скотту - афинскую серебряную погребальную урну с прахом древнего грека. До конца пребывания Скотта в Лондоне они будут встречаться почти ежедневно.

Обходительность и добродушие регента пленили Скотта, хотя последний и отказывался признавать за ним какие‑то исключительные способности и в частной переписке именовал «нашим толстым другом». Мнение же регента о Скотте нашло материальное выражение в усыпанной бриллиантами и украшенной миниатюрой дарителя золотой табакерке, которую поэт привез с собой в Абботсфорд.

Sir Thomas Lawrence. Георг IV (1762-1830) - король Великобритании (1820- 1830). Будучи принцем Уэльским, в 1811 году стал регентом при своем отце короле Георге III (1738-1820), который был признан невменяемым и отстранен от власти.(1822)

Извлечение регалий шотландской короны. Четвертый слева - В. Скотт. Когда в 1815 году они встретились в Лондоне, Скотт попросил принца регента об одолжении. Со времен унии судьба регалий шотландского трона была покрыта мраком неизвестности. Никто ничего не знал о местонахождении этих символов национальной независимости, и пьяные якобиты распевали непристойные песенки о том, по какому назначению употребляются шотландские корона, скипетр и т. п. при английском королевском дворе. Скотт просил разрешения обследовать тронный зал Эдинбургского замка, и регент позволил. Для этой цели создали комиссию, и 4 февраля 1818 года Скотт с замирающим oт волнения сердцем присутствовал при вскрытии сокровищницы, простоявшей запечатанной свыше ста лет. Все регалии были обнаружены в полной сохранности. Чувства облегчения, испытанное при этом Скоттом, можно было сравнить лишь с охватившим его трепетом.

В конце августа - начале сентября 1815 года Скотт со своими друзьями совершает поездку во Фландрию, где ещё недавно шли сражения с французами, затем едет в Париж, где как раз собрались европейские монархи и полководцы, победители Наполеона. Скотт встречается с Александром I , с казачьим атаманом Платовым , с Веллингтоном и Блюхером .

В октябре того же года Скотт публикует поэму «Поле Ватерлоо» . Гонорар он передает в фонд помощи сиротам и вдовам солдат, павших при Ватерлоо. И в конце этого же года Скотт приступает к работе над одним из своих лучших романом «Антикварий» , который будет опубликован менее чем через полгода - летом 1816 года. А ведь работать пришлось буквально в антисанитарных условиях - в доме велось интенсивное строительство. Кстати, в характер главного персонажа романа Джонатана Олдбока писатель вложил очень много личного, и это самый симпатичный зануда с великолепным чувством юмора в художественной литературе. А ещё Скотт выкупил у своего компаньона Дж. Баллантайна его долю в фирме «Баллантайн и Ко». Не для того, чтобы стать единственным владельцем типографии, а чтобы избавить того от долгов, поскольку Джеймс собрался жениться. При этом Скотт нанимает Баллантайна управляющим в типографию.

Скотт много ездит по стране, публикует очерк «История 1814 года» , статьи о творчестве Байрона, выпускает первую серию «Рассказов трактирщика» , в которую вошли романы «Чёрный карлик» и «Пуритане».

Энергии Вальтера хватало на всё. В том числе и на литературное творчество (к началу 1817 года выходит в свет поэма «Гарольд Неустрашимый» ), и на написание статей, рецензий и обзоров, и на путешествия по местам действия своих будущих произведений, и на написание путевых очерков. Беда, как говорится, пришла неожиданно. В марте 1817 года у писателя случился тяжелейший приступ желчнокаменной болезни, который, несмотря на лечение, фактически не прекращался до конца года, а затем болезнь несколько лет напоминала о себе другими тяжёлыми приступами. Лечение было чуть ли не страшнее болезни. Весь в ожогах от раскалённой соли, с изрезанными руками и страшной слабостью от постоянных кровопусканий, одурманенный препаратами опиума в качестве обезболивающего, Скотт, тем не менее, продолжал работать над романом «Роб Рой» , диктуя его своему секретарю, очерком «История 1816 года», статьёй «Рыцарство» для Британской энциклопедии, второй серией «Рассказов трактирщика» Летом этого же года в Эбботсфод приезжает «зализывать» душевные раны леди Байрон, покинутая мужем, там гостят американский писатель Вашингтон Ирвинг , английский художник Уилки.

Вальтер Скотт. Гравюра с портрета работы У. Николсона

В течение следующих двух лет в свет выходят «Эдинбургская темница» в серии «Рассказов трактирщика»; том энциклопедии со статьёй «Рыцарство»; рецензия на роман Мэри Шелли «Франкенштейн»; много публицистических статей; ряд топографических и исторических очерков «Местные достопримечательности Шотландии»; романы «Ламмермурская невеста» и «Легенда о Монтрозе» в третьей серии «Рассказов трактирщика»; роман «Айвенго» ; два собрания сочинений Скотта - 10-томник стихотворений и поэм и 12-томник романов и повестей; статья «Драма» для энциклопедии Констебла. Не забудем, что Скотт в силу своей профессии периодически вынужден ещё участвовать в судебных сессиях в Эдинбурге. Он работает буквально на износ! Кроме того, в Эбботсфорде летом 1819 года гостит бельгийский принц, будущий король Бельгии. При этом писателя периодически мучают жестокие приступы болезни, продолжающиеся до 10 часов кряду, иногда он от боли теряет сознание.
В довершение всего в декабре 1819 года в одну неделю умирают мать писателя, её брат профессор Резерфорд и её сестра Кристиен Резерфорд, любимая тётка Скотта. Чтобы заглушить боль этих тяжёлых потерь, Вальтер ещё больше погружается в работу. В том числе в 24 часа организует из добровольцев отряд Метких стрелков для поддержания порядка в Восточной Шотландии и Нортумберленде (впоследствии он был преобразован в Легион Баклю). Ему было очень тяжело возглавить отряд лично, но его рекруты и слышать не желали о другом капитане. Ради него они пошли бы на смерть.

Вальтер Скотт в 1818 году. С портрета работы Эндрю Геддеса

Его писательская слава в это время достигает вершины: первое издание «английского» романа «Айвенго» расходится за неделю, Эдингбургский театр ставит инсценировку по роману «Роб Рой», Скотта избирают профессором древней истории в Королевской академии в Эдинбурге. Постепенно восстанавливается его здоровье, но былая физическая сила им утрачена. По свидетельству современников до болезни Скотт был шести футов ростом (183 см), на голове - шапка рыжевато-золотистых волос, атлетическая фигура, напоминающая Геракла, но правая нога его была укорочена - он едва доставал до земли кончиками пальцев, поэтому вынужден был опираться на крепкую трость. Теперь же он чудовищно исхудал, ссутулился, одежда висела на нём как с чужого плеча, лицо осунулось и пожелтело, волосы поредели и стали белее снега. Однако он просил, чтобы его усаживали верхом на пони и отправлялся на верховую прогулку, хотя его приходилось поддерживать, чтобы он не упал. Вальтер понял и прочувствовал, что по-настоящему здоровым ему уже не бывать.

Тем не менее, в начале 1820 года в свет выходит роман «Монастырь» , а Скотт начинает работу над «Аббатом».

Он впервые услышал о желании регента даровать ему титул в последних числах ноября 1818 года. Скотт был не из тех, кто пришел бы от такого известия в безумный восторг, но ему все равно было приятно. "Наш толстый друг, - писал он Морриту, - желая почтить литературу в лице моей недостойной особы... вознамерился пожаловать меня в баронеты. Я мог бы с легкостью наговорить сотню высоких фраз о своем презрении к титулам и так далее; но хотя я бы не ударил и пальцем о палец, чтобы выпросить для себя, либо купить, либо выклянчить, либо одолжить какую бы то ни было награду - лично мне она принесет больше неудобств, чем всего остального, - в данном случае это исходит непосредственно от символа феодальной чести и само по себе почетно, так что я и в самом деле за него благодарен..."

В конце концов, если уж говорить про себя, геральдический щит и девиз на моем гербе не запятнаны ничем, кроме пограничных разбойничьих вылазок да государственных измен - преступлений, смею надеяться, вполне джентльменских». Он обратился к герцогу Баклю и Скотту из Хардена, «главам моего клана и моим сеньорам», и те посоветовали принять титул. Сам Скотт относился к баронетству со здравым безразличием, однако титул мог оказаться полезен сыну и порадовать жену. Больше того: «Куда тщеславнее, думаю, будет отклонить, нежели принять то, что мне, в соответствии с ясно выраженным пожеланием Монарха, предложено в знак особой милости и отличия».

12 марта 1820 года Вальтер Скотт в Лондоне приветствует по случаю восшествия на престол короля Георга IV, с которым познакомился несколько лет назад и очаровал того как великолепный рассказчик. Король заказывает художнику Томасу Лоуренсу портрет Скотта для галереи в Виндзоре, а скульптор Фрэнсис Чантри работает над созданием его бюста. Скотт захотел позировать для портрета вместе со своим любимым псом Майдой, добавив, что должен же на портрете быть хоть один красивый мужчина. А 30 марта в газетах публикуется сообщение о пожаловании писателю титула баронета, что немало позабавило Скотта, но дало ему возможность писать перед именем «сэр».

Т. Лоуренс. ПОРТРЕТ СЭРА ВАЛЬТЕРА СКОТТА

Интересно, что ещё годом позже, в августе 1822 года, король нанесёт Скотту ответный визит в Эдинбург. Организацией приёма Скотт будет заниматься лично. Двухнедельный визит короля был очень насыщенным и плодотворным, он дал возможность писателю многое сделать для Шотландии.

Вернувшись домой, Вальтер Скотт выдал замуж за своего молодого друга, литератора и будущего биографа Джона Гибсона Локхарта старшую дочь Софию. Локхарт был красивым и умным человеком, но имел удивительную способность портить отношения с людьми влиятельными и создавать впечатление обладателя язвительного и желчного характера, будучи на самом деле человеком весёлым и добрым. Позже их сыну Джонни писатель посвятит «Рассказы дедушки».

Джон Гибсон Локхарт, зять В. Скотта, муж Софии (портрет Фрэнсиса Гранта)

Летом 1823 года выходит в свет роман «Квентин Дорвард» , который в Англии был принят довольно прохладно, но зато во Франции неожиданно произвел такой же фурор, какой в свое время «Уэверли» - в Шотландии, а «Айвенго» - в Англии. Публикуются романы Скотта и в России, неизменно вызывая интерес читателей.

Sir David Wilkie"s Portrait of Sir Walter Scott (1824)

Работоспособность и широта интересов Вальтера Скотта поражают воображение. В течение 1825 года он написал и опубликовал романы «Обручённая» и «Талисман» , начал работу над «Вудстоком» , задумал книгу «Жизнь Наполеона Бонапарта» , работал над новым проектом по ежемесячному выпуску большими тиражами дешёвых книг для массового читателя, написал биографию английской писательницы Чарлот Смит (1749-1806), писал вступительные статьи и комментарии к различным изданиям. Кроме того, он вместе с дочерью Анной и своим зятем и другом Локхартом совершил большую поездку в Ирландию (Дублин): там проходил службу капитан Вальтер Скотт, старший сын писателя. Ирландская общественность устраивает ему пышную встречу, Тринити-колледж присуждает ему степень доктора прав. Торжества продолжаются в течение всего месяца пребывания писателя в Дублине

Слава принесла ему колоссальные доходы. Но в характере Скотта щедрость, доверчивость, непрактичность и недальновидность занимали равное место; вместе взятые, они и привели его к катастрофе.

Закончился этот насыщенный год для писателя печально. Разразившийся глубокий экономический кризис роковым образом отразился на делах фирм, связанных с Вальтером Скоттом. А под самый новый год у Скотта начинается очередное обострение желчнокаменной болезни. Тем не менее, в середине января 1826 года он вынужден переехать в Эдинбург. В результате целой серии банкротств на писателя обрушивается огромный долг почти в 120 тысяч фунтов стерлингов! Тогда существовала практика частичной выплаты долга, что и делали другие обанкротившиеся коммерсанты. Королевский банк предложил ему помощь, но щепетильный Вальтер Скотт отказался, как и от займа, предложенного кем-то из друзей. Безрассудное благородство сэра Вальтера Скотта заставляет его принять на себя обязательство выплатить всю сумму долга за счет своего писательского труда. Потому что «никто не должен потерять ни одного пенни по его вине». «Мне поможет моя правая рука!». И с этого времени работал до беспамятства, выпуская роман за романом..Специальное совещание кредиторов Скотта обсуждает проблему возмещения его долгов. Из уважения к писателю подписывается соглашение, по которому ему оставляют здание и земли Эбботсфорда и даже не накладывают арест на его жалованье шерифа и секретаря эдинбургского суда. Теперь, чтобы расплатиться по долговым обязательствам, он должен работать вдвое больше, чем обычно. Кроме того ему приходится расстаться со своим домом на Норт-касл-стрит в Эдинбурге, где он прожил двадцать восемь лет.

Эдвин Ландсьер. Сэр Вальтер Скотт в 1824 году.

Начавшийся 1826 год вообще оказался для писателя очень тяжёлым. Помимо материальных проблем он принёс ещё одну, более страшную. С горечью следил он за ухудшением здоровья жены, чему, видимо, немало способствовало ухудшение семейного благосостояния. Его тревожило, что она не прилагала к выздоровлению совершенно никаких усилий, хотя Шарлотта не любила говорить о своей болезни и все время твердила, что ей становится лучше. 11 мая, собираясь в Эдинбург по судебным делам, Скотт заглянул к ней в спальню чтобы попрощаться, но она сладко спала, и ему не захотелось ее будить. Четыре дня спустя, 15 мая, её не стало. Скотт немедленно вернулся в Эбботсфорд. Младшая дочь Анна очень тяжело пережила смерть матери, она то билась в истерике, то падала в обморок. Сам Вальтер находился в каком-то оцепенении и отстраненности, как то бывает при великом несчастье. Он писал своему учёному другу Дж. Б. С. Морриту: "Мирские заботы, о коих Вы поминаете, - ничто перед этой чудовищной и непоправимой бедой."

Отныне и до конца дней подругой жизни Скотта стала работа, несмотря на то, что знакомые неоднократно пытались женить его, и регулярно подыскивали «невест», в числе которых однажды оказалась даже некая очень богатая вдовствующая герцогиня.

Portrait of Sir Walter Scott (1771-1832), engraved by by M.J. Dansforth after a painting by C.R. Leslie.

Он очень много пишет, много занимается общественными делами, много путешествует. Он переписывается с Гёте , ведёт газетную полемику с французским генералом Гурго, состоявшим в свите Наполеона во время заключения бывшего императора на острове Святой Елены. Генерал обвинил Скотта в клевете после выхода в свет «Жизни Наполеона Бонапарта». В ней писатель обвинил генерала в двуличном поведении. Полемика принимает широкий размах, к ней подключается общественность не только Англии и Франции, но и других стран. Ходят даже слухи о предстоящей дуэли Скотта и Гурго. И только угроза Скотта опубликовать во французской печати документы, на основе которых он писал книгу, заставляют Гурго прекратить свои выступления.

Многообразна и тематика публицистических статей Скотта. Например, он пишет для «Куортерли ревью» очерк «Освоение невозделанных земель», а затем статьи «О декоративном садоводстве» и «О ландшафтном садоводстве» (да, в этом вопросе он, несомненно, знал толк!). Он выпускает в свет новые романы и первый том «Истории Шотландии» . Помимо всего прочего, Скотт платит долги своего обанкротившегося друга, актера и управляющего театра Адельфи в Лондоне Дэниела Тери.

Такая интенсивность жизни и работы оказывается выше его сил, и 15 февраля 1830 года у писателя случается первый апоплексический удар. Тем не менее, едва оправившись, он продолжает писать статьи, очерки, рецензии, повести, а уже в мае выходит из печати второй том «Истории Шотландии». Осенью ухудшившееся здоровье вынуждает Вальтера Скотта подать в отставку и уйти на пенсию. Он уезжает в Абботсфорд и живёт там практически безвыездно, но в ноябре его поражает второй апоплексический удар. И всё равно, преодолевая болезнь, Скотт работает над романом «Граф Роберт Парижский» , активно занимается политикой.

В середине декабря 1830 года в жизни писателя происходит важное событие. Собрание кредиторов Скотта возвращает ему право собственности на мебель, посуду, библиотеку и коллекции Эбботсфорда в знак признания «его в высшей степени благородного поведения и в благодарность за те беспрецедентные и весьма плодотворные усилия, которые он приложил и продолжает прилагать» в погашении долга. Ответ Скотта председателю этого собрания Джорджу Форбзу гласил: «Мой дорогой сэр, я был в высшей степени обрадован содержанием Вашего письма, которое не только предоставляет мне возможность есть моими собственными ложками и читать книги из моей собственной библиотеки, но и дает мне еще большее удовлетворение от сознания того, что мой образ действий был одобрен заинтересованными лицами».

Sir Walter Scott, engraved by William Holl the Younger after Sir John Watson Gordon (ок.1830)

В апреле 1831 года у Скотта случается третий апоплексический удар. Но могучая жизненная сила позволяет писателю не только оправиться и от него, но даже продолжить свои путешествия: через три месяца после удара он вместе с дочерью Анной и неизменным Локхартом выезжает в Дугласдейл, чтобы осмотреть место действия своего нового романа! Врачи рекомендуют ему провести зиму вне Англии, и 29 октября он отплывает из Портсмута на остров Мальта на фрегате «Барэм», предоставленном ему правительством.

В своём путешествии Вальтер Скотт побывает на Мальте, в Неаполе, посетит Помпеи. Не изменяя себе, он собирает неаполитанские и сицилийские баллады. У него обширные творческие планы. В поездке его сопровождают дети - дочь Анна и сын Вальтер. Возвратиться домой Скотт хочет через Веймар, чтобы повидаться с Гёте, но в пути узнаёт о его смерти. Скотт восклицает: «Он-то, во всяком случае, умер дома. Едем в Абботсфорд!» По пути домой старшего сына сменяет младший, Чарльз, сотрудник министерства иностранных дел. Три недели они проводят в Риме, затем едут в Венецию, потом в Германию. Здесь писателя настигает четвертый апоплексический удар! 11 июня в Роттердаме на корабль, отплывающий в Лондон, писателя уже вносят на руках.

Последний портрет Скотта. С картины Джона Грэма Джилберта

В Лондоне он три недели практически без сознания лежит в отеле на Джермин-стрит. Его болезнь вызвала в Англии буквально всенародную скорбь. Сведения о его здоровье ежедневно публикуются в газетах и сообщаются в королевский дворец. И всё же 7 июля его увозят из Лондона. Четыре дня в пути - и он в своём любимом Абботсфорде.

Говорят, по пути он то и дело шептал названия мест, мимо которых проезжал. Когда же перед его взором возникли Эйлдонские холмы, он «пришел в возбуждение, а вид Абботсфорда заставил его встрепенуться и вскрикнуть от радости». Дома первое время он просил, чтобы его посадили за письменный стол и дали в руки перо, но он не мог ни сидеть, ни удержать перо. Не мог и диктовать. Тогда по его просьбе кровать стали придвигать к окну - чтобы он мог любоваться видом холмов и рекой. Когда же болезнь лишила его и этой возможности - он умер. Он умер 21 сентября 1832 года, через два месяца и десять дней после возвращения домой.

В этот день все шотландские и часть английских газет вышли с траурными знаками, как при объявлении о смерти коронованных особ. Похоронили Вальтера Скотта в полуразрушенном Драйбургском аббатстве в роще на берегу Твида, в одной могиле с его дорогой Шарлоттой.

Посмертная маска Скотта .

Могила Скотта в развалинах Драйбургского аббатства

Сегодня в Эдинбурге на Принсес-стрит как свидетельство огромной любви и признательности соотечественников стоит шестидесятиметровый монумент, посвящённый писателю. Он устремляется ввысь подобно готическому собору. Внутри, сквозь арки, видна беломраморная статуя писателя: он изображен сидящим в кресле с книгой на коленях. У его ног лежит собака, Это верный Майда, который никогда больше не расстанется со своим хозяином. В нишах каждого этажа помещены статуи, изображающие героев произведений писателя.

Все его дети были вполне успешными, хорошими людьми, любящими и уважающими своих родителей. Старший сын, Вальтер, был бравым военным (современники свидетельствуют, что он действительно был смелым и способным офицером). Младший, Чарльз, служил в министерстве иностранных дел - и тоже весьма успешно. Старшая дочь, Софья, была замужем и жила с детьми в Лондоне. Её муж был другом, секретарём и биографом Скотта. А младшая дочь, Анна, стала ангелом-хранителем писателя, сопровождала его почти во всех поездках, организовывала его быт, встречи, писала письма, отвечая многочисленным корреспондентам, фактически была его личным секретарём

а также книга Х.Пирсон "Вальтер Скотт"

На тридцать седьмом году жизни в апреле 1808 года Вальтер Скотт, уже известный редактор, антиквар и поэт, находясь в Ашестиле, «славном сельском особняке с видом на Твид», куда он перебрался в 1804 году, принялся за автобиографический очерк. Начал он с родословной, ибо все связанное с «корнями» и предками, тем паче его собственными, неизменно вызывало его интерес.

«Я родился не в блеске, однако и не в ничтожестве. В согласии с условностями моей страны происхождение мое сочли благородным, так как по отцовской, да и по материнской линии тоже я был связан родством, хоть и дальним, со старинными семействами. Дедом отца был Вальтер Скотт, коего хорошо знали в долине Тивиота под прозвищем «Борода». Он был вторым сыном Вальтера Скотта, первого лэрда Рэйберна, а тот в свою очередь - третьим сыном Вильяма Скотта и внуком Вальтера Скотта, именуемого в семейных преданиях «Старым Уоттом», - хозяина Хардена. Стало быть, я прямой потомок сего древнего предводителя, чье имя прозвучало во многих моих виршах, и его прекрасной жены, Цветка Ярроу, - недурная родословная для менестреля Пограничного края».

Природу своего писательского дара Скотт связывает с родословной и с той частью Шотландии - Пограничным краем, чьи нагорья примыкают на юге к английским графствам, - где обосновались его предки и где проживал он сам. Он говорит о себе языком таких понятий, как история и «почва», пространство и время. Именно эти категории наилучшим образом отвечали складу воображения Скотта в течение всей жизни, от детских лет, когда малыш жадно впитывал рассказы про пограничные набеги и восстания якобитов, до последнего горького путешествия из Италии на родину, когда он, разбитый телом и духом, едва ли не в последний раз заставил себя приподняться, завидев вершины любимых пограничных холмов:

«Но когда мы начали спуск в долину Галы, он стал озираться, и до нас постепенно дошло, что он узнает знакомые места. Вскоре он пробормотал некоторые названия: „Речка Гала, точно она, - Бакхольм - Торвудли“. Когда у Лэдхоупа дорога обогнула гору и его взору открылись Эльдонские холмы, он пришел в сильное возбуждение, а после того как, повернувшись на подушках, не далее чем за милю увидел наконец башенки своего дома, у него вырвался радостный крик».

Так его зять и биограф Джон Гибсон Локхарт (он находился при нем безотлучно) описывает один из последних проблесков ясного сознания у Скотта. Его завороженность - и это еще слабо сказано - историей и ландшафтом Шотландии, всегда пребывавшими для него в сокровенном единстве, склоняла его воображение к размышлениям о прошлом и настоящем, о неизменном и преходящем, о традиции и развитии. Ведь именно это - характерный мотив лучших романов Скотта. Место действия остается, как бы оно ни менялось, но распадается время. Взглянуть на арену исторических событий в ее теперешнем виде, как это Скотт любил с детства, - значит увидеть разом то, что было, и то, что есть, побуждая тем самым воображение восстанавливать прошлое и одновременно связывать его с настоящим.

В зрелом возрасте Скотт в основном жил в Пограничном крае, но родился он не там, а в Эдинбурге - 15 августа 1771 года. (Кое-какие свидетельства позволяют предполагать, что Скотт ошибался на один год и на самом деле родился 15 августа 1770-го; однако их отнюдь нельзя считать неопровержимыми, и имеющиеся данные склоняют в пользу принятой версии, то есть 1771 года.) Его отец, тоже Вальтер Скотт, родившийся в 1729 году, был старшим сыном Роберта Скотта из Сэнди-Hoy и Барбары Хейлибертон, которая, по словам Скотта, была родом из «старинного и достойного семейства, проживавшего в Берикшире». Роберт Скотт пошел в моряки, но, потерпев кораблекрушение у Данди при первом же плавании, отказался от этого занятия и получил в аренду от Вальтера Скотта из Хардена, своего «главы клана и родича», ферму Сэнди-Hoy вместе с участком, на котором высится Смальгольмская башня. Отказ Роберта Скотта снова отправиться в море после пережитого злоключения привел к разрыву с отцом, достославным «Бородой», по каковой причине Роберт не преминул отринуть якобитские убеждения «Бороды» и «не сходя с места превратился в вига» Это, несомненно, увеличило его благосостояние, поскольку «Борода», обязанный своим прозванием обету не бриться до тех пор, пока Стюарты не возвратятся на трон, примкнул к якобитскому восстанию 1715 года с оружием в руках, в результате же «лишился всего, что имел, и, как я слышал, - продолжает правнук, - угодил бы на виселицу, когда б не заступничество Анны, герцогини Баклю и Монмутской». Отец Скотта первым в своем семействе обзавелся профессией: выучился на адвоката и, став королевским стряпчим, вошел в привилегированное сословие шотландских законников.

Во многих отношениях он явился прототипом мистера Фэрфорда из романа «Редгонтлет». Был он человеком честным, трудолюбивым, без особого воображения и таким совестливым, что последнее, по выражению его сына, не позволило ему сколотить состояние за счет клиентуры. «Клиентам он служил с рвением, доходившим до смехотворности, - вспоминал Скотт в автобиографическом отрывке. - Вместо того чтобы бесстрастно отправлять положенное по долгу службы, он думал за них, страдал за их честь, как за собственную, и был готов скорее вызвать их нерасположение, нежели пренебречь чем бы то ни было, к чему, по его разумению, его обязывали их интересы». Он был вигом и пресвитерианином строгих правил, чопорным в поведении, умеренным в притязаниях; его страстью была история кальвинистской церкви. При всей строгости своих принципов он отличался, однако, как уверяет нас его сын, врожденной добротой и мягким характером. Позднее Скотт с неприязнью вспоминал о «благочинии пресвитерианской субботы», которое называл «беспримерно суровым». Это одна из причин, сообщает нам Локхарт, почему Скотт «с малолетства приобрел отвращение к тому, как отправляется служба по канону господствующей Шотландской церкви, и обратился к ея святой Епископальной сестре, коей благочиние и систему управления он полагал точным слепком с древних установлений, а литании и молитвы почитал за дошедшие до нас из времен, наследовавших апостольские». Ясно, что не одна лишь суровость кальвинизма, но в еще большей степени ощущение связи времен побудили Скотта отказаться от пресвитерианства родителя ради шотландской епископальной церкви; однако его любовь к постоянству оказалась не достаточно сильной, чтобы вернуть его в лоно католицизма, религии предков, - той разновидности христианства, которую он, как о том со всей очевидностью свидетельствует, в частности, роман «Аббат», считал погрязшей в суевериях и фанатизме. Но мы еще поговорим об отношении Скотта к религии.

Анна Резерфорд, мать Вальтера, была старшей дочерью доктора Джона Резерфорда, профессора медицины Эдинбургского университета в 1726 - 1765 годах, который одним из первых ввел в курс обучения практические занятия в клинике. Анна получила образование в частной эдинбургской школе миссис Ефимии (Эффи) Синклер, все ученицы которой, как Скотт позднее поведал книгопродавцу и антикварию Роберту Чемберсу, «по окончании приобретали любовь к чтению, писали изрядно грамотно, имели основательные познания в истории и изящной словесности, не пренебрегая притом домашними обязанностями по части иголки и расходной книги, и отменно держались в свете». Из этой школы Анну Резерфорд со многими другими питомицами миссис Синклер отправили «приобретать лоск» у достопочтенной миссис Оджилви, которая учила «манерам, отдающим по нынешним временам несносной чопорностью». Чемберс добавляет: «Детское воспитание оставило такой след в душе миссис Скотт, что, и близясь к восьмидесяти годам, она со всем тщанием не допускала коснуться спиною спинки кресла, словно все еще находилась под неусыпным оком миссис Оджилви».

ВАЛЬТЕР СКОТТ
(1771 — 1832)

Вальтер Скотт родился 15 августа 1771 года в столице Шотландии Эдинбурге в семье шотландского баронета, состоятельного юриста. Был девятым ребенком в семье, в которой было двенадцать детей. В январе 1772 года Скотт заболел детским параличом, потерял подвижность правой ноги и навсегда оставшись хромым. Дважды (в 1775 и 1777 годах) маленький Скотт находился на лечении в курортных городках Бат и Престонпанс. В 1778 году Скотт возвращается в Эдинбург. С 1779 года он учится в эдинбургской школе, в 1785 году вступает в эдинбургский колледж.

Важным для Скотта становится 1792 год: в Эдинбургском университете он выдержал экзамен на звание адвоката. С этого времени Вальтер Скотт становится уважаемым человеком с престижной профессией, имеет собственную юридическую практику. Двадцать четвертого декабря 1796 года Скотт женится на Маргарет Карпентер, в 1801 году у него рождается сын, а в 1803 году — дочь. С 1799 года он становится шерифом графства Селкерк, с 1806 года — секретарем суда.

Первые литературные выступления В. Скотта приходятся на конец 90-х годов: в 1796 году выходят переводы двух баллад немецкого поэта Г. Бюргера «Ленора» и «Дикий охотник», а в 1799 году — перевод драмы И. В. Гете «Гец фон Берлихингем». Первым оригинальным произведением молодого поэта стала романтическая баллада «Иванов вечер» (1800). Именно с этого года Скотт начинает активно собирать шотландский фольклор и, как результат, в 1802 году издает двухтомный сборник «Песни шотландской границы». В сборник вошло несколько оригинальных баллад и множество проработанных южно-шотландских легенд. Третий том сборника вышел в 1803 году.

Вальтер Скотт, при слабом здоровье, имел феноменальную работоспособность: как правило, он публиковал не менее двух романов в год. В течение более чем тридцатилетней литературной деятельности писатель создал двадцать восемь романов, девять поэм, множество повестей, литературно-критических статей, исторических трудов.

Романтические поэмы 1805-1817 лет принесли ему славу выдающегося поэта, сделали популярным жанр лиро-эпической поэмы, объединяет драматическую фабулу средневековья с живописными пейзажами и лирическими песнями в стиле баллад: «Песнь последнего менестреля» (1805), «Мармион» (1808), «Дева озера» (1810), «Рокби» (1813) и др. Скотт стал основателем жанра исторической поэмы.

В сорок два года писатель впервые представил на суд читателей свои исторические романы. Как и его предшественники на этом поприще, Скотт называл многочисленных авторов «готических» и «антикварных» романов, особенно его увлекала деятельность Мэри Эджуорт, в творчестве которого отражена ирландская история. Но Скотт искал свой собственный путь. «Готические романы» не удовлетворяли его чрезмерным мистицизмом, «антикварные» — непонятностью для современного читателя.

После долгих поисков Скотт создал универсальную структуру исторического романа, проведя перераспределение реального и вымышленного так, чтобы показать, что не жизнь исторических лиц, а постоянное движение истории, которое не может остановить ни одна из выдающихся личностей, является настоящим объектом, достойным внимания художника. Взгляд Скотта на развитие человеческого общества называют провиденциалистским (от лат. Providence — Божья воля). Здесь Скотт идет следом за Шекспиром. Исторические хроники Шекспира постигали национальную историю, но на уровне «истории королей». Скотт перевел исторических личностей в плоскость фона, а на авансцену событий вывел вымышленных персонажей, на долю которых влияет смена эпох. Таким образом, Скотт показал, что движущей силой истории выступает народ, народная жизнь является основным объектом художественного исследования Скотта. Его древность никогда не бывает размытой, туманной, фантастической; Скотт является абсолютно точным в изображении исторических реалий, поэтому считается, что он разработал явление Исторического колорита, то есть мастерски показал своеобразие определенной эпохи. Предшественники Скотта изображали историю ради истории, демонстрировали свои выдающиеся знания и таким образом обогащали знания читателей, но ради самих знаний. У Скотта не так: он знает историческую эпоху детально, но всегда связывает ее с современными проблемами, показывая, как подобные проблемы находили свое решение в прошлом. Итак, Скотт — создатель жанра исторического романа; первый из них — «Уэверли» (1814) — появился анонимно (следующие романы вплоть до 1827 года выходили как сочинения «автора «Уэверли»»).

В центре романов Скотта лежат события, связанные со значительными социально-историческими конфликтами. Среди них — «шотландские» романы Скотта (написанные на основе шотландской истории) — «Гай Маннеринг» (1815), «Антикварий» (1816), «Пуритане» (1816), «Роб Рой» (1818), «Легенда о Монтроза» (1819). Наиболее удачными среди них есть «Пуритане» и «Роб Рой». В первом изображено восстание 1679 года, что было направлено против реставрированной династии Стюартов в 1660 году; герой «Роб Роя» — народный мститель, «шотландский Робин Гуд».

В 1818 году появляется том Британской энциклопедии со статьей Скотта «Рыцарство». После 1819 года усиливаются противоречия в мировоззрении писателя. Ставить остро, как раньше, вопросы классовой борьбы Скотт больше не решается. Однако тематика его исторических романов стала заметно шире. Выходя за пределы Шотландии, писатель обращается к древним временам истории Англии и Франции. События английской истории изображены в романах «Айвенго» (1820), «Монастырь» (1820), «Аббат» (1820), «Кенилворт» (1821), «Вудсток» (1826), «Пертская красавица» (1828). Роман «Квентин Дорвард» (1823) посвящен событиям во Франции времен правления Людовика XI. Местом действия романа «Талисман» (1825) становится восточное Средиземноморье. Если обобщить события романов Скотта, то мы увидим особый, своеобразный мир событий и чувств, гигантскую панораму жизни Англии, Шотландии и Франции в течение нескольких веков, с конца XI до начала XIX века.

В творчестве Скотта 20-х годов, при сохранении реалистической основы, временем увеличивается присутствие и существенное влияние романтизма (особенно в «Айвенго» — романе из эпохи позднего средневековья). Особое место в ней занимает роман из современной жизни «Сент-Ронанские воды» (1824). В критических тонах показано обуржуазивание дворянства, сатирически изображается титулованная знать. В 20-х годах был опубликован ряд произведений Вальтера Скотта на исторические и историко-литературные темы: «Жизнь Наполеона Бонапарта» (1827), «История Шотландии» (1829 — 1830), «Смерть лорда Байрона» (1824)».

Потерпев в конце 20-х годов финансовый крах, Скотт за несколько лет заработал столько, что почти полностью рассчитался с долгами, которые превышали сто двадцать тысяч фунтов стерлингов. В жизни он был примерным семьянином, человеком доброй, чувствительной, тактической воли; любил свое поместье Эбботсфорд,- который перестроил, сделав из него небольшой замок; очень любил деревья, домашних животных, хорошее застолье в семейном кругу. Умер он от инфаркта 21 сентября 1832 года.

Создав исторический роман, Скотт установил законы нового жанра и блестяще воплотил их на практике. Даже семейно-бытовые конфликты он связал с судьбами нации и государства, с развитием общественной жизни. Творчество Скотта существенно повлияла на европейскую и американскую литературы. Именно Скотт обогатил социальный роман XIX века принципом исторического подхода к событиям. Во многих европейских странах его произведения легли в основу национального исторического романа.

В далекой Шотландии существует добрая традиция: в день рождения писателя Роберта Бернса жители страны поздравляют друг друга с праздником. А все дело в том, что шотландцы очень уважают своего земляка, поэтому решили сделать день его появления на свет национальным праздником.

В Беларуси жили и живут замечательные поэты и писатели, изучение которых для многих, к сожалению, заканчивается вместе с последним звонком в школе. Как показывает практика, взрослые люди если и читают в свободное время, то далеко не белорусских авторов. Печальная тенденция, не правда ли?

26 ноября народному писателю Беларуси Владимиру Короткевичу исполнилось бы 79 лет. Немолодой возраст, но сколько еще интересного он бы успел написать, если бы пожил немного больше.

Впервые мы знаёмимся с творчеством Короткевича в школе, и многие сразу же отмечает непадобнасць писателя до других авторов. Сюжеты его произведений действительно захватывающие и необычные. Ко всему, он сумел через литературу привлечь внимание читателей к истории и показать ее совсем с другой, интересного ракурса. К сожалению, не все знают, что Короткевич был еще прекрасным поэтом, певцом, художником. О малоизвестных сторонах его жизни вспоминали конце ноября в Белорусском государственном университете. Кстати, место проведения мероприятия не было случайным: всего за один квартал от этого здания долгое время жил и работал Владимир Семенович. На литературном вечере литературоведы и друзья писателя рассказали много чего интересного. Вы, например, знали, что Короткевич стал первым белорусским писателем (и пока последним), в которого вышла в печать книга собственных картинок? В своих современников творец всегда асацыиравався с рыцарем. Он и ручки женщинам целовал, и писать садился только в чистой, адпрасаваны рубашки. Этим он будто показывал образ белоруса: мол, мы не какие-то там в лаптях, а интеллигентные, образованные люди.

И в наши дни творчество Короткевича находит новых сторонников. В ближайшее время планируется издать 25-томной собрание сочинений, в который войдут не только хорошо известные нам повести и романы, но и стихи, переводы, публицистика, письма, дневники, кинасцэнарыи. К книг планируется добавить два диска. На одном из них будут записаны стихи и песни в исполнении самого Владимира Семеновича, на втором - видеоматериал с его выступлениями в Союзе писателей, участием в съемках фильма "Христос приземлился в Гродно".

Не может не радовать то, что интерес к Короткевича не уменьшается. Все же мы должны знать, что и в Беларуси есть свой Вальтер Скотт.

Александра ПАРАХНЯ

Сэр Вальтер Скотт и его мир

На тридцать седьмом году жизни в апреле 1808 года Вальтер Скотт, уже известный редактор, антиквар и поэт, находясь в Ашестиле, «славном сельском особняке с видом на Твид», куда он перебрался в 1804 году, принялся за автобиографический очерк. Начал он с родословной, ибо все связанное с «корнями» и предками, тем паче его собственными, неизменно вызывало его интерес.

«Я родился не в блеске, однако и не в ничтожестве. В согласии с условностями моей страны происхождение мое сочли благородным, так как по отцовской, да и по материнской линии тоже я был связан родством, хоть и дальним, со старинными семействами. Дедом отца был Вальтер Скотт, коего хорошо знали в долине Тивиота под прозвищем «Борода». Он был вторым сыном Вальтера Скотта, первого лэрда 4 Рэйберна, а тот в свою очередь - третьим сыном Вильяма Скотта и внуком Вальтера Скотта, именуемого в семейных преданиях «Старым Уоттом», - хозяина Хардена. Стало быть, я прямой потомок сего древнего предводителя, чье имя прозвучало во многих моих виршах, и его прекрасной жены, Цветка Ярроу, - недурная родословная для менестреля Пограничного края».

Природу своего писательского дара Скотт связывает с родословной и с той частью Шотландии - Пограничным краем, чьи нагорья примыкают на юге к английским графствам, - где обосновались его предки и где проживал он сам. Он говорит о себе языком таких понятий, как история и «почва», пространство и время. Именно эти категории наилучшим образом отвечали складу воображения Скотта в течение всей жизни, от детских лет, когда малыш жадно впитывал рассказы про пограничные набеги и восстания якобитов 5, до последнего горького путешествия из Италии на родину, когда он, разбитый телом и духом, едва ли не в последний раз заставил себя приподняться, завидев вершины любимых пограничных холмов:

«Но когда мы начали спуск в долину Галы, он стал озираться, и до нас постепенно дошло, что он узнает знакомые места. Вскоре он пробормотал некоторые названия: „Речка Гала, точно она, - Бакхольм - Торвудли“. Когда у Лэдхоупа дорога обогнула гору и его взору открылись Эльдонские холмы, он пришел в сильное возбуждение, а после того как, повернувшись на подушках, не далее чем за милю увидел наконец башенки своего дома, у него вырвался радостный крик».

Так его зять и биограф Джон Гибсон Локхарт (он находился при нем безотлучно) описывает один из последних проблесков ясного сознания у Скотта. Его завороженность - и это еще слабо сказано - историей и ландшафтом Шотландии, всегда пребывавшими для него в сокровенном единстве, склоняла его воображение к размышлениям о прошлом и настоящем, о неизменном и преходящем, о традиции и развитии. Ведь именно это - характерный мотив лучших романов Скотта. Место действия остается, как бы оно ни менялось, но распадается время. Взглянуть на арену исторических событий в ее теперешнем виде, как это Скотт любил с детства, - значит увидеть разом то, что было, и то, что есть, побуждая тем самым воображение восстанавливать прошлое и одновременно связывать его с настоящим.

В зрелом возрасте Скотт в основном жил в Пограничном крае, но родился он не там, а в Эдинбурге - 15 августа 1771 года. (Кое-какие свидетельства позволяют предполагать, что Скотт ошибался на один год и на самом деле родился 15 августа 1770-го; однако их отнюдь нельзя считать неопровержимыми, и имеющиеся данные склоняют в пользу принятой версии, то есть 1771 года.) Его отец, тоже Вальтер Скотт, родившийся в 1729 году, был старшим сыном Роберта Скотта из Сэнди-Hoy и Барбары Хейлибертон, которая, по словам Скотта, была родом из «старинного и достойного семейства, проживавшего в Берикшире». Роберт Скотт пошел в моряки, но, потерпев кораблекрушение у Данди при первом же плавании, отказался от этого занятия и получил в аренду от Вальтера Скотта из Хардена, своего «главы клана и родича», ферму Сэнди-Hoy вместе с участком, на котором высится Смальгольмская башня. Отказ Роберта Скотта снова отправиться в море после пережитого злоключения привел к разрыву с отцом, достославным «Бородой», по каковой причине Роберт не преминул отринуть якобитские убеждения «Бороды» и «не сходя с места превратился в вига» 6 Это, несомненно, увеличило его благосостояние, поскольку «Борода», обязанный своим прозванием обету не бриться до тех пор, пока Стюарты не возвратятся на трон, примкнул к якобитскому восстанию 1715 года с оружием в руках, в результате же «лишился всего, что имел, и, как я слышал, - продолжает правнук, - угодил бы на виселицу, когда б не заступничество Анны, герцогини Баклю и Монмутской». Отец Скотта первым в своем семействе обзавелся профессией: выучился на адвоката и, став королевским стряпчим, вошел в привилегированное сословие шотландских законников.

Во многих отношениях он явился прототипом мистера Фэрфорда из романа «Редгонтлет». Был он человеком честным, трудолюбивым, без особого воображения и таким совестливым, что последнее, по выражению его сына, не позволило ему сколотить состояние за счет клиентуры. «Клиентам он служил с рвением, доходившим до смехотворности, - вспоминал Скотт в автобиографическом отрывке. - Вместо того чтобы бесстрастно отправлять положенное по долгу службы, он думал за них, страдал за их честь, как за собственную, и был готов скорее вызвать их нерасположение, нежели пренебречь чем бы то ни было, к чему, по его разумению, его обязывали их интересы». Он был вигом и пресвитерианином 7 строгих правил, чопорным в поведении, умеренным в притязаниях; его страстью была история кальвинистской церкви. При всей строгости своих принципов он отличался, однако, как уверяет нас его сын, врожденной добротой и мягким характером. Позднее Скотт с неприязнью вспоминал о «благочинии пресвитерианской субботы», которое называл «беспримерно суровым». Это одна из причин, сообщает нам Локхарт, почему Скотт «с малолетства приобрел отвращение к тому, как отправляется служба по канону господствующей Шотландской церкви 8, и обратился к ея святой Епископальной сестре 9, коей благочиние и систему управления он полагал точным слепком с древних установлений, а литании и молитвы почитал за дошедшие до нас из времен, наследовавших апостольские». Ясно, что не одна лишь суровость кальвинизма, но в еще большей степени ощущение связи времен побудили Скотта отказаться от пресвитерианства родителя ради шотландской епископальной церкви; однако его любовь к постоянству оказалась не достаточно сильной, чтобы вернуть его в лоно католицизма, религии предков, - той разновидности христианства, которую он, как о том со всей очевидностью свидетельствует, в частности, роман «Аббат», считал погрязшей в суевериях и фанатизме. Но мы еще поговорим об отношении Скотта к религии.

Анна Резерфорд, мать Вальтера, была старшей дочерью доктора Джона Резерфорда, профессора медицины Эдинбургского университета в 1726 - 1765 годах, который одним из первых ввел в курс обучения практические занятия в клинике. Анна получила образование в частной эдинбургской школе миссис Ефимии (Эффи) Синклер, все ученицы которой, как Скотт позднее поведал книгопродавцу и антикварию Роберту Чемберсу, «по окончании приобретали любовь к чтению, писали изрядно грамотно, имели основательные познания в истории и изящной словесности, не пренебрегая притом домашними обязанностями по части иголки и расходной книги, и отменно держались в свете». Из этой школы Анну Резерфорд со многими другими питомицами миссис Синклер отправили «приобретать лоск» у достопочтенной миссис Оджилви, которая учила «манерам, отдающим по нынешним временам несносной чопорностью». Чемберс добавляет: «Детское воспитание оставило такой след в душе миссис Скотт, что, и близясь к восьмидесяти годам, она со всем тщанием не допускала коснуться спиною спинки кресла, словно все еще находилась под неусыпным оком миссис Оджилви».

Вальтер Скотт и Хескет Пирсон Нет надобности объяснять русскому читателю, кто таков Вальтер Скотт: его знают буквально все, и едва ли найдется у нас грамотный человек, который в свое время не прочитал хотя бы одного романа этого классика англо-шотландской литературы. К