В итоге создавалось впечатление, что древние смотрели на изображения животных так же, как современный человек любуется в Лувре художественными полотнами. Искусство пещерных жителей предлагалось воспринимать по большей части как чисто художественное явление, натуралистическое по характеру. Утверждалось, что оно призвано было украшать и облагораживать жизнь дикарей, которых более всего волновали образы животных. Еще бы – ведь именно животные давали им основную массу пищи. Искать за этими образами какие-то «сокровенные идеи» бесполезно. Правда, раздавались робкие голоса, которые отмечали некоторые странные черты в искусстве «допотопных» художников и призывали отыскать некий неординарный смысл в этих древних зооморфных образах. Однако большинство археологов не готово было еще решить сложную задачу. Таинственный мир идей первобытного человека пока не поддавался их пониманию.
Но находились и такие, кто, раздумывая над смыслом художественного творчества троглодитов, начал догадываться, что за образами его таится, возможно, нечто весьма значительное. Эдуард Пьетт более, пожалуй, чем кто-либо подготовленный к рассуждениям по этому предмету, обратил прежде всего внимание на то, что не каждое из стойбищ хранило в земле предметы искусства. Он расценил это как признак того, что и в ледниковое время наряду с художественно одаренными людьми были такие, «кто не имел других желаний, кроме удовлетворения животных потребностей». Другие же «племена поднимались выше нужд материального существования и посвящали свои досуги занятиям искусством...» Что касается последнего, то появление, допустим, скульптурных изображений женщин Пьетт объяснял так: «Любовь побудила первого скульптора воспроизвести любимую женщину».
Иной важный мотив творчества – воспроизведение в образах искусства того, что давало человеку пропитание: «Глиптические художники рисовали часто то, что было им хорошо знакомо, – животных и рыбу, которые употреблялись в пищу. Они не искали других мотивов. Чаще всего изображали лошадей, которых к тому времени наполовину одомашнили, чтобы иметь постоянный источник мяса. Страшные носороги были добычей и гравировались редко. Крупные кошачьи представляли в то время серьезную опасность для человека. Он не был способен сражаться с ними, и потому их изображений нет. У лисы, волка и гиены мясо отвратительного вкуса и не ценилось в питании. Поэтому их рисовали редко. Люди того времени не были вегетарианцами, предпочитая питаться мясом. Поэтому редко изображались растения». В этих беглых репликах можно усмотреть зачатки будущей концепции об отражении в искусстве ледниковой эпохи магических представлений: изображение тех животных, которые были желанными для людей в реальной жизни.
Не меньший интерес вызывают краткие замечания Пьетта о возможности отражения в предметах искусства кроманьонцев религиозных представлений, появление которых в столь отдаленные времена было для ведущих археологов «доистории» Европы фактом далеко не бесспорным. Так, в скульптурах женщин он усматривал амулеты или некие священные предметы. В том же ключе Пьетт оценивал 37 гравированных и скульптурных изображений змей, найденных им при раскопках: «Кажется, они были тогда объектами суеверного страха, эти амулеты в виде змей, обнаруженные в Гурдане, Мас д"Азиль и Лортэ. Они представляли собой символы культа, как и в античные времена. Только так можно объяснить наличие спиралей на их изображениях». Характерные рисунки с расходящимися лучами позволили ему высказать предположение об отражении в них образа солнечного божества, на возможность существования которого в представлениях «Человека Природы» намекал в свое время и Буше де Перт. В связи с вероятностью отражения в образах искусства троглодитов религиозных идей исключительный интерес вызывает мысль Пьетта о двух направлениях в их художественном творчестве: «В течение почти всей глиптической эпохи в искусстве прослеживается два течения, по принадлежности к которым разделяются художники, – реализм и фантазия». К плодам «искусства воображения» он относил всевозможные орнаменты, в том числе те же спирали, которые стали в период появления барельефов особенно популярными.
Зачем первобытные люди рисовали животных, на которых они охотились, в таком большом количестве? Только с чисто эстетической целью, получая удовольствие от самого процесса? Но почему для творчества они выбрали столь неудобное, плохо освещенное, часто труднодоступное место - пещеры, их отдаленные коридоры и проходы? Зачем после окончания своей работы они не наслаждались ее лицезрением, а разрушали - метали в нее копья и дротики? Ответить на эти вопросы помогают этнографические наблюдения за народами, еще в XIX - XX веках сохранившими первобытный уклад жизни.
Известно, что австралийские аборигены перед началом охоты исполняли специальный обряд: рисовали на песке фигуру кенгуру и во время ритуального танца вонзали в изображенное животное свои боевые копья. При этом они полагали, что, попав в рисунок животного, попадут и в само животное во время охоты. Очевидно, так же полагал и первобытный человек. Здесь можно привести слова Карла Маркса о фетишизме: ”Распаленная вожделением фантазия создает у фетишиста иллюзию, будто “бесчувственная вещь” может изменить свои свойственные свойства для того только, чтобы удовлетворить его прихоть”. Аналогичная иллюзия создавалась и у первобытных участников магического ритуала, символизирующего смерть и убийство животного. “Распаленная вожделением фантазия” исполнителей ритуала превращала имитацию охоты в саму охоту, ритуально-магическое “убийство” животного в реальное убийство зверя.
Корни первобытной веры в магию следует искать в материальных и общественных условиях жизни людей. Первобытное состояние человечества иногда изображается полным блаженства, когда люди как баловни природы получали от нее в виде даров все необходимое для жизни. Но о трудностях первобытных людей, о суровых, подчас трагических условиях их жизни красноречиво говорят следующие цифры: почти 50% неандертальцев не доживали до своего двадцатилетия. У кроманьонца средняя продолжительность жизни не превышала 20 лет. В наиболее тяжелом положении оказывались женщины и дети: 38% неандертальцев умирало, не достигнув и 11 лет, почти никто из женщин не доживал до 25 лет. У питекантропов и синантропов смертность была еще выше: 68% синантропов не достигало и 14 лет.
Эти данные были получены учеными при изучении костных останков первобытных людей. Высокий уровень смертности чаще всего был результатом частых голодовок, смертельных ранений в ходе охоты на крупных животных, что было закономерным и естественным в силу неразвитости производительных первобытных сил, бедности и слабости первобытной техники. У людей той эпохи были лишь простейшие орудия труда, сделанные из камня, кости, дерева. Они были грубы и не могли обеспечить постоянные источники питания. Средства к существованию древнейшие люди добывали охотой, рыбной ловлей, собирательством. Однако первобытный охотник, несмотря на все свое умение и искусство, часто оставался без добычи, а рыболов без рыбы: зверь исчезал из леса, рыба покидала реки. Растительную же пищу можно было добывать лишь в определенные месяцы года.
Трудовая деятельность первобытных людей, все усилия наших далеких предков, имевшие своей целью обеспечить себя и своих близких средствами к существованию, нередко заканчивались безрезультатно. Это вызывало у них состояние неуверенности в своих силах, неуверенности в будущем. Отсутствие реальных средств, гарантирующих надежные и постоянные результаты производственной деятельности, и явились основными причинами того, что человек каменного века обратился к поискам иррациональных средств практического воздействия на природу. Подобными средствами и явились магические ритуалы и обряды. Так экономическая неразвитость, слабость первобытного человечества, выразившаяся в практическом бессилии человека перед природой, и явилась тем социальным фоном, на котором выросла вера в магию.
Первобытные люди были убеждены, что посредством исполнения магических обрядов они вступают в контакт со сверхъестественной силой, могущей защитить их от стихий природы, от всех злых сил и существ, помочь в достижении той или иной практической цели, которую они не в состоянии достичь посредством реальных приемов и средств. Конкретные формы колдовства создавались каждым родом, племенем, общиной самостоятельно, результатом чего явилось бесчисленное многообразие магических ритуалов и обрядов. Ученые описали и систематизировали буквально тысячи колдовских ритуалов и верований, бытовавших у разных народов в разные времена.
Исследователи открыли пещерные рисунки, называемые «вонджина», у туземцев северо-западной Австралии.
Чтобы был хороший дождь, хороший урожай, много скота. Для этого туземцы рисовали под «вонджина» то, что им было нужно.
Отправляясь на поиски пищи, на охоту, люди первобытной общины не были уверены в успехе. Ведь не раз, даже подраненный, зверь убегал от них. Как обеспечить себе удачу?
Человек пытался внушить животному, что именно он ждет от него. Он перевоплощался в будущую добычу, надевал маску зверя, подражал его повадкам, поведению, которые знал превосходно.
Охотники собирались в потайном месте, наряжались, устраивали магические пляски, церемонии, «настигая» добычу и «убивая» ее. В нарисованный контур животного летели дротики, стрелы.
Очевидно, без таких вот священнодействий племя не рисковало начинать охоту. Очевидно и другое: весь обряд в мельчайших подробностях передавался следующему поколению как самое ценное достояние. (3)
Так же как процедура охотничьего колдовства, из рода в род переходили амулеты и талисманы, различные предметы, будто бы обладающие необыкновенными силами воздействия на окружающий мир, способные приносить человеку удачу и здоровье.
Когда в прошлом веке у одного африканского колдуна обнаружили тайник с талисманами, то насчитали их около 20 тысяч. Этот своеобразный музей достался ему по наследству, и старик старательно пополнял его.
Чего там только не было!
Горшок с красной глиной, в которую воткнули петушиное перо, перья попугая, человеческие волосы, различные фигурки. Здесь же стоял маленький стул и лежала циновка, чтобы талисманы могли отдохнуть, так сказать, по-человечески. Колдун ухаживал за сокровищами и то у одного, то у другого -- в зависимости от нужд -- выпрашивал милость и помощь. Для себя и для других.
Остров Пасхи. Это крохотный клочок суши, затерянный в безбрежном Тихом океане. Такое имя дали ему европейцы, открывшие остров накануне праздника пасхи. Несколько столетий воображение исследователей будоражили гигантские каменные фигуры таинственных людей, неведомо как попавшие туда.
И вот в 1955 году на далекий остров отправилась экспедиция во главе с норвежским ученым и путешественником Туром Хейердалом.
Тур Хейердал и его товарищи прожили на острове целый год. Они много узнали о жизни туземцев, согласованной с приметами и запретами, доставшимися им по наследству от далеких предков.
Современные жители острова Пасхи не начинали работу, не принеся в жертву особым образом запеченную курицу, не приступали к серьезному делу, не задобрив духов традиционными церемониями, плясками в их честь, молитвенным пением. На каждом шагу заклинания, счастливые талисманы, советы с духами умерших предков. Хейердал узнал о существовании тщательно скрываемых родовых пещер. Ему удалось проникнуть в одну из них. Перед спуском в тайник с его головы срезали прядь волос - таким образом, он считался посвященным в тайну пещеры. Вход в нее «охранял» череп похороненного там предка.
Ученый увидел дощечки с древними загадочными письменами, фантастические фигурки зверей и птиц, якобы обладавших особой магической силой. Один из родовых камней изображал собачью голову с широко разинутой, оскаленной пастью и скошенными глазами, такими дикими, что они скорее могли бы принадлежать волку или лисе. Были здесь также птицы, птице-человеки, плоский камень с рельефным изображением двух свившихся змей.
Хейердал спросил, в, чем смысл этих камней. Островитянин показал на змей и сказал, что двойные фигуры обладают вдвое большей силой.
А между тем жители острова считались христианами
Европейцы привезли им свою религию, ее обряды, обычаи, учение о Христе как единственном боге, от которой зависит вся жизнь человека. Но верования далеких предков, веками бытовавшие на этом одиноком острове, оказались ближе и понятней религиозных заповедей чужеземного бога из-за океана.
Местный священник жаловался Туру Хейердалу, что его прихожане-туземцы продолжают почитать своих далеких предков. Если бы священник знал о тайных пещерах, где островитяне совершали древние религиозные обряды!
Забавная деталь: домоправительница священника считала своим предком... кита, выброшенного на берег залива. Все его попытки доказать упрямой женщине, что людей, как и все вокруг, создал бог, ни к чему не приводили.
«Она на все отвечала ему,-- пишет Тур Хейердал,-- что он, хотя и священник, не может ничего знать об этом, а она слышала это от своего отца. Ему же рассказал его отец, в свою очередь узнавший об этом от своего отца, а уж тому ли этого не знать -- ведь он сам и был тем китом!»
Мы воспринимаем мир иначе, чем наши далекие предки. Сейчас уже ученики начальных классов умеют правильно отвечать на вопросы «кто?» или «что?», разделять предметы на одушевленные и неодушевленные.
Первобытные люди, выделившиеся из животного мира и еще тесно с ним связанные, не умели провести четкую границу между одушевленной и неодушевленной природой. Им казалось, что они находятся в тесном родстве со всем окружающим миром -- камнями, деревьями, животными...
Больше того: люди считали, что растения и животные -- те далекие предки, от которых ведет начало их собственный род.
У родов и племен, занимавшихся рыболовством, священными прародителями были рыбы, морские животные: островитянка-домоправительница не случайно назвала предком-отцом кита, самое большое морское животное. Охотники выбирали кенгуру, медведя, собиратели кореньев, ягод и орехов почитали священными полезные им растения.
У коренных жителей Австралии ученые обнаружили до 700 предков, 56 можно было отнести к предметам и явлениям природы, большинство же составили животные и растения. Люди называли себя их именами, считали священных предков творцами мира, создателями существующих обычаев, порядков, а позднее -- создателями и хранителями общественной морали.
В чем же выражалось поклонение растениям и животным? (В науке их называют тотемами, а связанный с ними комплекс верований и обрядов -- тотемизмом.)
С одной стороны, их строго-настрого запрещалось уничтожать и употреблять в пищу. Они были под особой охраной, и неуважение к ним нередко становилось причиной распрей, вражды между разными племенами.
А с другой стороны, в определенное время года «предков» специально убивали. И убийство и поедание священного животного проходило по особому, тщательно разработанному магическому церемониалу. Люди хотели принять на себя необыкновенные свойства могущественного предка. Они были убежденны, что таким образом заключают с ним союз.(3)
Открытие пещерных картинных галерей поставило перед археологами ряд вопросов: чем рисовал первобытный художник, как он рисовал, где размещал рисунки, что рисовал и, наконец, зачем он это делал? Изучение пещер позволяет с той или иной степенью достоверности ответить на них.Палитра первобытного человека была бедной: в ней четыре основных краски - черная, белая, красная и желтая. Для получения белых изображений использовался мел и мелоподобные известняки; черного - древесный уголь и окислы марганца; красного и желтого - минералы гематит (Fe2O3), пиролюзит (МnО2) и природные красители - охры, представляющие собой смесь гидроокислов железа (лимонит, Fe2O3.H2O), марганца (псиломелан, m.MnO.MnO2.nH2O) и глинистых частиц. В пещерах и гротах Франции найдены каменные плиты, на которых растиралась охра, а также куски темно-красной двуокиси марганца. Судя по технике росписи, куски краски растирались, разводились на костном мозге, животном жире или крови. Химический и рентгеноструктурный анализ красок из пещеры Ласко показали, что использовались не только природные красители, смеси которых дают разные оттенки основных цветов, но и довольно сложные соединения, полученные путем их обжига и добавления других компонентов (каолинита и окислов алюминия).
Серьезное изучение пещерных красителей только начинается. И сразу возникают вопросы: почему использовались только неорганические краски? Первобытный человек-собиратель различал более 200 различных растений, среди которых были и красящие. Почему в одних пещерах рисунки выполнены разными тонами одного цвета, а в других - двумя цветами одного тона? Почему так долго входят в раннюю живопись цвета зелено-сине-голубой части спектра? В палеолите их почти нет, в Египте они появляются 3,5 тыс. лет назад, а в Греции - только в IV в. до н. э. Археолог А. Формозов считает, что наши далекие предки не сразу разобрались в ярком оперении "волшебной птицы" - Земли. Самые древние цвета, красный и черный, отражают суровый колорит тогдашней жизни: солнечный диск у горизонта и пламя костра, полный опасностей мрак ночи и приносящую относительное спокойствие тьму пещер. Красное и черное ассоциировалось с противоположностями древнего мира: красное - тепло, свет, жизнь с горячей алой кровью; черное - холод, тьма, гибель... Эта символика универсальна. Долгим был путь от пещерного художника, имевшего в своей палитре всего 4 цвета, до египтян и шумерийцев, добавивших к ним еще два (синий и зеленый). Но еще дальше от них до космонавта XX века, взявшего в первые полеты вокруг Земли набор из 120 цветных карандашей.
Вторая группа вопросов, возникающих при изучении пещерной живописи, касается технологии рисунка. Проблему можно сформулировать так: звери, отображенные на рисунках палеолитического человека, "вышли" из стены или "ушли" в нее?
В 1923 г. Н. Кастере обнаружил в пещере Монтеспан позднепалеолитическую глиняную фигуру медведя, лежащую на земле. Она была покрыта углублениями - следами ударов дротика, а на полу обнаружились многочисленные отпечатки босых ног. Возникла мысль: это "макет", вобравший в себя закрепленные десятками тысячелетий охотничьи пантомимы у туши убитого медведя. Далее прослеживается следующий ряд, подтвержденный находками в других пещерах: макет медведя, выполненный в натуральную величину, одетый в его шкуру и украшенный настоящим черепом, сменяется его глиняным подобием; зверь постепенно "встает на ноги" - его для устойчивости прислоняют к стене (это уже шаг к созданию барельефа); затем зверь постепенно "уходит" в нее, оставив прочерченный, а затем и живописный контур... Так представляет себе возникновение палеолитической живописи археолог А. Соляр.
Не менее вероятен и другой путь. По мысли Леонардо да Винчи, первый рисунок - это тень предмета, освещенного костром. Первобытный человек начинает рисовать, осваивая технику "обвода". Пещеры сохранили десятки таких примеров. На стенах пещеры Гаргас (Франция) видны 130 "призрачных рук" - отпечатков рук человека на стене. Интересно, что в одних случаях они изображаются линией, в других - закраской внешнего или внутреннего контуров (позитивный или негативный трафарет), затем появляются рисунки, "оторванные" от объекта, который изображается уже не в натуральную величину, в профиль или фронтально. Иногда предметы рисуются как бы в разных проекциях (лицо и ноги - профиль, грудь и плечи - фронтально). Постепенно растет мастерство. Рисунок приобретает четкость, уверенность штриха. По лучшим рисункам биологи уверенно определяют не только род, но и вид, а иногда - подвид животного.
Следующий шаг делают мадленские художники: средствами живописи они передают динамику и перспективу. В этом очень помогает цвет. Полные жизни кони пещеры Гранд-Бен как бы пробегают перед нами, постепенно уменьшаясь в размерах... В дальнейшем этот прием был забыт, и подобные рисунки не встречаются в наскальной живописи ни в мезолите, ни в неолите. Последний шаг - переход от перспективного изображения к объемному. Так появляются скульптуры, "вышедшие" из стен пещеры.
Какая из приведенных точек зрения справедлива? Сопоставление абсолютных датировок фигурок, выполненных из костей и камня, свидетельствует, что они имеют примерно один возраст: 30-15 тыс. лет до н. э. Может быть, в разных местах пещерный художник шел разными путями?
Еще одна из загадок пещерной живописи - отсутствие фона и обрамления. Фигуры лошадей, быков, мамонтов свободно разбросаны по скальной стене. Рисунки как бы висят в воздухе, под ними не проведена даже символическая линия земли. На неровных сводах пещер животные помещены в самых неожиданных положениях: вниз головой или боком. Нет в рисунках первобытного человека и намека на ландшафтный фон. Только в XVII в. н. э. в Голландии пейзаж оформляется в особый жанр.
Изучение палеолитической живописи дает специалистам обильный материал для поиска истоков различных стилей и направлений в современном искусстве. Так, например, доисторический мастер за 12 тысяч лет до появления художников-пуантилистов изобразил животных на стене пещеры Марсула (Франция) с помощью крохотных цветных точек. Количество подобных примеров можно множить, но более важно другое: изображения на стенах пещер - это сплав реальности сущего и его отражения в мозгу палеолитического человека. Таким образом, палеолитическая живопись несет информацию об уровне мышления человека того времени, о проблемах, которыми он жил и которые волновали его. Первобытное искусство, открытое более 100 лет назад, остается настоящим Эльдорадо для всевозможных гипотез по этому поводу.
Дублянский В. Н., научно-популярная книга
Как известно, изобразительное искусство появилось в позднем периоде древнего каменного века. Люди в то время рисовали почти одних зверей. В среднем каменном веке, наступила новая пора. На скалах и в пещерах изображают совсем другие сцены. Это не ряды зверей или стада бизонов в разных позах. Главным предметом изображения становится группа людей, именно группа, а не отдельный человек. На наскальных рисунках этого времени в Испании, Индии или на юге Африки можно видеть отряд охотников на оленей или диких быков, группы танцующих людей. Они изображены условно и не отличаются один от другого, у них нет лиц. Их движения переданы очень живо, и почти всегда можно понять, что они делают.
Но возникает вопрос, зачем людям в то далекое время вообще нужно искусство как таковое, ведь оно не играет существенной роли для выживания?
На этот счет существует множество теорий. Исторический приоритет принадлежит теории, которая видела истоки искусства в потребности людей создавать прекрасное. Это одно из первых, простых и прямолинейных объяснений, так называемая теория искусства для искусства. Она ведет начало от первых находок предметов искусства в культурных слоях палеолитических памятников, то есть с середины-конца XIX века. Сегодня некоторые исследователи считают, что искусство – это просто прямое следствие появления способности создавать символы, творить прекрасное, что искусство появляется немедленно, как только человек приобретает необходимые для его создания и восприятия интеллектуальные и телесные способности. Однако появление символизма вообще и искусства в частности – это, скорее, все-таки следствие общего усложнения культуры, повышения ее информационной сложности. Это следствие того, что на определенном этапе развития информационная насыщенность культуры, то есть объем общих сведений о мире, который общество должно хранить и передавать для того, чтобы приспособиться и выжить, превышает некий порог. До достижения этого порога было достаточно естественной памяти, устной передачи всех существенных сведений, но когда объем информации, циркулирующей в обществе, превысил пороговый объем, стали необходимы внешние носители информации. Это, видимо, и повлекло за собой появление многих из тех видов деятельности, которые мы сегодня привычно объединяем под термином искусство.
Свидетельства символизма появились давно, они редкие и разрозненные, но они, несомненно, есть уже в среднем палеолите. Они обнаруживаются на памятниках, оставленных как представителями Homo sapiens, так и неандертальцами, а также более архаичными гоминидами. Например, на стоянке Берехат Рам в Израиле, что относится еще к ашельской эпохе. Тем не менее, там найдена фигурка, представляющая из себя кусок породы, который изначально, в силу игры природы, напоминал человеческую фигуру, но был доработан. Ему было придано еще большее сходство с человеческим обликом. Это своего рода Венера, но еще нижнепалеолитическая. В среднем палеолите таких находок становится больше. Обычно в этой связи вспоминают охряные плитки стоянки Бломбос в Южной Африке возрастом около 70-75 тыс. лет назад, где нанесены ритмично заштрихованные решетки и тому подобные изображения. Такие вещи есть и на ряде других памятников Южной Африки.
Кроме того, в этот период и даже более ранний (примерно 100 тыс. лет назад) появляются украшения в виде раковин с искусственными и естественными отверстиями. Вряд ли можно сомневаться в том, что люди были способны к символизму задолго до того, как это явление получило в культуре массовое распространение. Но только в каких-то обществах, районах оно было востребовано, а в каких-то – нет, и сложно сказать, в силу чего. То есть способности были, но не было общественного запроса. Это одна из возможных интерпретаций. У нее есть свои слабые стороны, прежде всего, это недостаток археологических данных, которые позволили бы ее проверить и доказать.
1. Как была найдена пещерная живопись.
В прошлом учёные не подозревали о том, что среди доисторических людей были настоящие художники, которые умели создавать красочные рисунки. Более 130 лет назад такие картины открыл современному обществу один археолог из Испании. На севере Испании он проводил раскопки пещере под названием Алыпамийра. В один прекрасный день он взял на раскопки свою маленькую дочь. Пока отец копался в земле, его дочка попала в углубление низкой пещеры и внезапно закричала «Папа, смотри, нарисованные быки!». Когда отец зашёл в пещеру, то на ее потолке он увидел изображения бизонов, словно застывших в причудливых позах на бегу. Неведомые доисторические художники использовали красную, чёрную и коричневую краски, и смогли добиться удивительно живой и объемной картинки. Вслед за альтамирой пошли открытия других древних пещер с произведениями первобытного искусства.
Древние художники научились передавать не только облик, но и характер тех зверей, на которых вели охоту. Оленей изображали чуткими и настороженными, коней стремительными и быстро бегущими, мамонтов медлительными и тяжелыми
2. Загадки древнейших рисунков.
На стене одной из пещер был найден такой рисунок. Охотник с головой птицы падает навзничь. Бизон, которого пронизало острое копьё, выставил рога, огромный носорог уходит прочь. Но что означают эти рисунки нам пока не известно.
Ученым известны и другие загадки, они пытаются выяснить, зачем доисторические художники рисовали в глубине темных пещер, куда не попадал солнечный свет и для чего они рисовали истекающих кровью зверей.
Вот к каким выводам приходят учёные.
3. Человек пытался «заколдовывать» зверя.
Первобытные люди боялись, что в лесах и на равнинах, могут исчезнуть звери, на которых они охотились, а в водоемах пропадет рыба. Как не допустить этого? Можно ли воздействовать на животных? Скорее всего, кому — то из них пришла в голову идея, что между животным и его изображением может существовать связь. Если изобразить этих животных в глубине пещеры, то они окажутся заколдованными и не смогут покинуть их края. А если нарисовать животное, например медведя или носорога, раненным, то его легче будет убить на охоте.
Чтобы попытаться разгадать назначение древней пещерной живописи, ученые решили изучить племена, которые до наших дней занимаются собирательством и примитивной охотой. Одно из таких племен в Австралии совершало перед охотой магический обряд, поражая копьями, нарисованное на песке животное. Так в первобытном обществе начала зарождаться вера в колдовство, душу и магические связи с окружающим миром.
