Кнут Гамсун (настоящая фамилия - Педерсен) родился 4 августа 1859 года, на севере Норвегии, в местечке Лом в Гюдсбранндале, в семье сельского портного. В юности учился на сапожника, с 14 лет вел скитальческую жизнь. В 1877-1878 годах Гамсун опубликовал первый сборник стихов и первые рассказы. Не получив на родине признания как писатель, он несколько лет провел в Америке - был водителем конки, рабочим на ранчо. В США Гамсун познакомился с Твеном. Его впечатления от поездок в Америку нашли свое отражение впублицистике. Успех писателю принесла повесть "Голод", впервые опубликованная в Дании. Неоромантические мотивы звучат в его романах "Мистерии" (1892), "Пан" (1894), "Виктория" (1901). В 1906 году роман "Под вечерними звездами" открыл ряд произведений Гамсуна из жизни норвежского Севера - "Бенони", "Странник играет под сурдинку" и другие. В романе "Соки земли", за который писатель в 1920 году получил Нобелевскую премию, воспроизведена будничная крестьянская жизнь, чей уклад близок к естественному круговороту природы. В последнем романе "Кольцо замыкается" ("Круг замкнулся") преобладают настроения одиночества, обреченности и беспомощности человека. Мечты Гамсуна о возрождении былого величия скандинавов привели к тому, что во время Второй Мировой войны приоккупации Норвегии он, увидев в речах Гитлера надежду на возвышение нордических рас, публично поддержал правительство коллаборациониста Квислинга. И хотя вскоре он понял свою ошибку и пытался заступаться за тех, кого преследовали фашисты, норвежцы не простили Гамсуна, и после разгрома нацистской Германии писатель был отдан под суд и подвергся бойкоту со стороны общественности. Годы ожидания суда (1945-1948) были описаны им в книге очерков "По заросшим тропам" (1949), в которой размышлял о своих трагических заблуждениях. Скончался Кнут Гамсун 19 февраля 1952 года в своем любимом поместье Норхольм, которое он приобрел еще в 1918 году. В Норвегии его произведения начали печататься только с 1962 года.

Гамсун (Hamsun) (наст. фам. Педерсен, Pedersen) Кнут (1859-1952), норвежский писатель. В психологических романах «Голод» (1890), «Мистерии» (1892), «Пан» (1894), «Виктория» (1898) изобразил бунт личности против обывательской среды, сложную жизнь человеческого сердца, воспел красоту и силу любви. Городской жизни противопоставлял патриархальный крестьянский уклад жизни, близкий к естественному круговороту природы; в романе «Соки земли» (1917) воспет труд земледельца. В драматической трилогии «У врат царства» (1895), «Игра жизни» (1896) и «Вечерняя заря» (1898) — ницшеанские мотивы. В романах 1920-30-х гг. («Женщины у колодца», 1920; «Кольцо замыкается», 1936) — мотивы одиночества и беспомощности человека в современном мире. Нобелевская премия (1920).

Гамсун (Hamsun; наст. фам. Педерсен, Pedersen) Кнут (4 августа 1859, Лом — 19 февраля 1952, Норхольм), норвежский писатель.

Детство и годы странствий

Родился в многодетной крестьянской семье. Детство провел на севере страны, на острове Хамарей, в 1862-1867 — на хуторе Гамсунд (отсюда его писательский псевдоним). Четырнадцати лет Кнут начинает самостоятельную жизнь, работая продавцом в магазине, грузчиком, школьным учителем, каменщиком, помощником полицейского, но, главным образом, коробейником, разъезжающим с мелким товаром по всей северной Норвегии.

Выпустив в провинциальном издательстве первые сентиментально-романтические произведения — повесть «Загадочный. Любовная история из Нурланна» (1877), балладу «Свидание» (1878) и повесть «Бьергер» (1878), окрыленный успехом юноша отправляется на юг и совершает короткую поездку в Копенгаген, где тщетно ищет издателя для новой повести «Фрида». Он добивается встречи с влиятельным норвежским писателем Б. Бьернсоном, но тот, не обнаруживая в нем таланта, советует ему: «Вы такой большой и красивый. Вам следует стать актером».

В последующие два года Гамсун безуспешно пытается утвердить себя в журналистике и влачит полуголодное существование на случайные заработки. Исчерпав, как казалось, на родине все возможности, Гамсун уезжает в США, где от профессора Р. В. Андерсона, к которому послал его с рекомендательным письмом Бьернсон, получает совет: «В Америке каждый устраивается, как может». Некоторое время он работает батраком на фермах, приказчиком в магазине, позже — помощником проповедника в Миннесоте. К осени 1884 здоровье Гамсуна ухудшается настолько, что друзья, собрав деньги, отправляют его на родину, но уже ранней осенью 1886, потерпев в Осло очередное литературное фиаско, Гамсун возвращается в США. Работает кондуктором омнибуса в Чикаго и батраком на большой ферме в долине Ред-ривер, после чего опять обосновывается в Миннеаполисе, где выступает с лекциями и статьями о современной скандинавской литературе.

Летом 1888 Гамсун едет на родину, но, не сходя в Осло (из-за связанных с этим городом болезненных воспоминаний), тем же пароходным рейсом отправляется далее в Копенгаген. Там он пишет и публикует роман «Голод» (1890), выход которого обозначает его настоящий дебют в литературе. Отныне творчеству Гамсуна сопутствует постоянный успех.

«То, что я описал в «Голоде», действительно пережито мной. Боже, как мне досталось! Но я выжил». Бедность, нищета и голод доводят оказавшегося в столице героя до экстатического состояния — чуждый всем, он воспринимает действительность через дымку обостренных до крайности чувств. Но полностью владеет собой, или, вернее, языком, при помощи которого фиксирует тончайшие, иногда парадоксальные движения души — единственную для него реальность. В романе пунктиром намечена любовная интрига: герой не хочет, чтобы любимая делила его отчаяние, и покидает ее.

Почти через 30 лет Гамсун напишет, что завершая роман, читал «Бесов» и «Преступление и наказание» Ф. М. Достоевского, влияние которого прочитывается и в следующей его книге «Мистерии» — прежде всего в более объективной манере повествования.

«Мистерии» (1892)

Мистерии, или таинства, совершаются в душе Нагеля, человека ниоткуда, самовлюбленного и ненавидящего самого себя, склонного к необъяснимым переменам настроения, восстающего против общепризнанных понятий типа «прогресса», «свободомыслия», «веры в науку и демократию». Нагель исповедует ницшеанскую «религию жизни», законы которой одинаково глубоки и непостижимы в природе и в человеке. Его идеал — цельная лишенная сомнений личность, только в таких людях происходит великая самореализация жизни. Однако к ним Нагель причислить себя не может. Воплощение его слабости — это Минутка, человек с извращенным самомнением и нечистой совестью, герой видит в нем свое отражение и избавляется от него, покончив с собой.

В 1894 Гамсун выпускает самую известную свою книгу — повесть «Пан», своего рода поэму в прозе. Ее главный и очень верный в деталях образ природы одушевлен противоречивыми порывами чувств героя, одиночки и поэта, ищущего мистического слияния с мирозданием. Примечательно, что постижения тайны жизни лейтенант Глан ищет не за счет опрощения или приближения к примитиву — оно требует высокого интеллекта. И далеко не всегда познание радостно: нелепо погибает любовница лейтенанта, дочь кузнеца, Ева, заканчивается поражением его любовь, более походящая на поединок гордости, к Эдварде, дочери купца Мака. Природа в изображении Гамсуна — не только идиллия, она также оборачивается мучительной загадкой.

Виктория

В мае 1898 Гамсун в возрасте 46 лет женится на 25-летней Бергльот Бек, осенью того же года он заканчивает свой лучший роман о любви «Виктория». Герой ее, сын мельника Юханнес, настойчиво, как Гамсун, пробивает себе дорогу в жизни и становится писателем. Но он теряет свою любимую, ибо главное для него в любви — это чувство гордости. С бескомпромиссной одержимостью персонажей Достоевского романтический герой Гамсуна готов скорее отказаться от счастья, чем потерять свободу воли, выступающую у него под маской гордости. Юханнес обретает Викторию лишь после того, как та умирает: его победа с большой буквы — мертва.

Завершение романтического периода

Романы и повести 1890-х годов: «Голод», «Мистерии», «Пан» и «Виктория» — это самые известные и значительные произведения Гамсуна. Но они — лишь часть его литературного наследия, создававшегося на протяжении 72 лет. На рубеже веков писатель публикует ряд других художественно значительных произведений — драматическую трилогию о борьбе ученого Карено, ницшеанца и антилиберала, за свои идеалы («У врат царства», 1895; «Игра жизни», 1896; «Вечерняя заря», 1898), антицерковную драматическую поэму («Мункен Вендт», 1902), драму о любви («Царица Тамара», 1903), интересные путевые записки о путешествии по России и Кавказу («В сказочной стране», 1903), сборник стихотворений «Дикий хор» (1904) и написанный в новом реалистическом ключе роман о рыбацком поселке в родном Нурланне («Мечтатель», 1904).

Старость

В 1906 брак Гамсуна распался, а в 1909 году он женился на Марии Андерсен, умной и одаренной женщине, с которой прожил большую часть жизни. Одна из проблем, волновавших писателя в это время, — старость. В романе «Под осенней звездой» (1907) его вымышленный герой (хотя имя его — Кнуд Педерсен) предпринимает попытку вернуться в мир молодости: он скитается по хуторам, перебивается случайными заработками, влюбляется, водит дружбу с другими бродягами — он сравнивает свое прошлое и настоящее. Увы, возвращение в молодость невозможно. В продолжении романа «Странник играет под сурдинку» (1909) герой приходит к выводу, что увядания всего живого требует сама природа, по сравнению с которой человеческие амбиции — ненужная мелочь. Теме старения посвящена также пьеса «У жизни в лапах» (1910).

«Мне не остановить чумы»

С конца 1910-х годов писатель все активнее работает в жанре публицистики: защищает патриархальный уклад жизни, которому угрожает индустриализация, или «американизм», — против него Гамсун выступал еще в 1889 после возвращения из США. Неприятие технического прогресса и осуждение либерально-буржуазных ценностей становится магистральной тенденцией всего его последующего творчества, в частности, в романах «Последняя радость» (1912), «Дети века» (1913), «Местечко Сегельфосс» (1915), она же прослеживается в романе «Соки земли» (1917), по-библейски сильно воспевающем основу существования человека — патриархальное земледелие. В эпоху революций и войн эта книга идеально отвечала чаяниям уставших от политических потрясений европейцев — в 1920 Гамсун получил за нее Нобелевскую премию.

Следующие два романа, «Женщины у колодца» (1920) и «Последняя глава» (1923), явились, по-видимому, следствием кризиса — в них утверждается пессимистический взгляд на природу человека и обреченность общества. Впрочем, не свойственный Гамсуну нигилистический пессимизм скоро опровергается его трилогией об Августе («Бродяги», 1927; «Август», 1930; «А жизнь идет», 1933) — панорамной картиной Норвегии за предшествующие мировой войне 50 лет. Герой романов, бродяга и авантюрист, воплощает собой дух предприимчивости, он переживает взлеты и падения, подвигает людей на технические и общественные нововведения, он обманывает, обманывается и благодетельствует, и его предприятия чаще всего оборачиваются разорением и бедой. В то же время движет Августом не стяжательство, а неуемная жажда деятельности и желание изменить жизнь: возможно, поэтому, наставительно осуждая его, писатель не может не относиться к нему с сочувственным юмором, хотя в конце концов заставляет пасть жертвой собственного начинания — Августа увлекает за собой в пропасть его собственное образцовое стадо овец.

«Англосаксы пустили жизнь под откос»

Драматические для Норвегии события Второй мировой войны не оставили Гамсуна безучастным. Он публично приветствовал оккупацию страны нацистами. Будучи недовольным режимом В. Квислинга, Гамсун пытался во время визита к Гитлеру повлиять на смещение норвежского премьер-министра, но фюрер аудиенцию оборвал. Тем не менее, Гамсун опубликовал в прессе 7 мая 1945 некролог Гитлеру, в котором воздал ему должное как борцу за «права всех народов».

На сторону нацизма Гамсуна могло склонить несколько факторов: его давняя нелюбовь к Великобритании и США, симпатии к немецкой культуре и Германии, где его много печатали (как, впрочем, и в России), его принципиальная ориентация на иррациональное «природное» начало и известный антиинтеллектуализм (вспомним, как трудно далось ему вхождение в литературу), наконец, главное — стойкая привычка всегда и во всем идти против течения.

26 мая 1945 Гамсун был арестован за пособничество нацистам и помещен под домашний арест, затем переведен в больницу и позднее в дом для престарелых, после чего был подвергнут психиатрическому обследованию, констатировавшему у него «лишь незначительное возрастное ослабление умственных способностей». В декабре 1947 Гамсун был осужден, его присудили к штрафу и аресту имущества. Последние годы он провел в своем поместье Норхольм, выкупленном для него издательством.

«По заросшим тропам»

В 1949 Гамсун в девяносто лет выпустил последнюю свою книгу, об ослаблении умственных способностей отнюдь не свидетельствовавшую. В ней описываются его переживания с момента ареста до подтверждения приговора Верховным судом в 1948 и отражены чувства горечи и обиды. Автор считает, что заслуживает, если не сочувствия соотечественников, то хотя бы большего уважения. Но он не впадает в пафос и не обличает, чаще всего снимая вопросы иронией и самоиронией. Гамсун по-прежнему превосходно владеет стилем и, описывая совершенно глухого человека, демонстрирует, как всегда, абсолютный стилистический слух. В последней его книге читатель встречается не с осужденным политиком, а с уникальным по таланту писателем, которого подарила миру Норвегия.

Из книги «В сказочной стране»

Кнут Гамсун - краткая биография

(настоящая фамилия Педерсен) родился в Ломе, в долине Гудбрансдален, сельскохозяйственном районе Центральной Норвегии. Его родители, Тора (урождённая Олдсдаттер) и Педер Педерсен, поселились в Гармутрете, на небольшом хуторе, где его трое старших братьев и две младшие сестры провели раннее детство. Когда мальчику было 3 года, семья переехала в Хамарой, город в Нурлане, расположенный приблизительно в 100 милях к северу от полярного круга, где родители арендовали Гамсунд, небольшую ферму, принадлежавшую Хансу Олсену, дяде по материнской линии. Следующие шесть лет провел в идиллической обстановке: пас коров, любовался красотой норвежских фиордов и заснеженных горных вершин.

Скоро, впрочем, семья попала в долговую кабалу к Олсену, и 9-летний вынужден был работать на своего дядю, сурового набожного человека, который часто бил его и не давал есть. Будучи не в состоянии выносить издевательства, в 1873 убегает в Лом, но на следующий год возвращается в Хамарой и работает там в магазине. В 1875 юноша ведет скитальческую жизнь бродячего торговца, а затем устраивается к башмачнику в северном городе Буде. Именно здесь создается его первое произведение, повесть «Загадочный» ("Den Gaadefulde"), которая была опубликована в 1877 , когда было 18 лет.

В следующем году преподает в школе в Вестеролене, а затем становится помощником судебного шерифа, в библиотеке которого открывает для себя Бьернстерне Бьернсона, Генрика Ибсена и Других ведущих скандинавских писателей. В это время выпускает роман «Бьёргер» ("Bjørger", 1878), одноименный герой которого пишет великие стихи о своей тяжелой жизни.

На деньги нурланского торговца в 1878 отправляется в Христианию (ныне Осло), однако писательским трудом обеспечить себя не может, растрачивает сбережения, живет в бедности и в конце концов становится дорожным рабочим в Восточной Норвегии. В 1882 , заручившись рекомендательными письмами к влиятельным эмигрантам из Норвегии, он едет в Соединенные Штаты, однако связей его оказывается недостаточно, и вынужден работать сначала батраком в штате Висконсин, а затем секретарем норвежского проповедника в Миннесоте. Здесь молодой человек серьезно заболевает, врачи ставят неподтвердившийся, впрочем, диагноз туберкулеза, и он возвращается на родину.

Когда приехал в 1884 в Осло, все симптомы болезни, по-видимому, бронхита, исчезли, Какое-то время он жил в Вальдерсе, где под псевдонимом Кнут Гамсунд (впоследствии «д» из-за типографской ошибки отпало) написал работу о Марке Твене. В Осло его литературная карьера не сложилась, опять бедствует, а затем, в 1886 г, снова едет в Соединенные Штаты. Приехав в Чикаго, он сначала работает кондуктором трамвая, а летом батрачит на пшеничных полях Северной Дакоты. Разочаровавшись в своих литературных начинаниях, он вновь возвращается в Европу и в Копенгагене, в то время центре скандинавского издательского дела, показывает начатую повесть Эдварду Брандесу, брату влиятельного датского литературного критика Георга Брандеса, редактору ежедневной копенгагенской газеты, на Брандеса одинаково сильное впечатление произвели как изнуренный вид, так и отрывок из его повести. В конце того же года повесть появилась на страницах одного из датских литературных журналов, а в 1890 была опубликована целиком в Копенгагене под названием «Голод» ("Sult").

«Голод» немедленно произвел сенсацию и создал репутацию серьезного писателя. В этой повести порывает с традицией обличительного реализма, который тогда преобладал в скандинавской прозе, и отказывается от господствовавшей в то время идеи, согласно которой задачей литературы является улучшение условий человеческого существования. Повесть, по существу, не имеет сюжета и рассказывает о молодом человеке из провинции, который живет в Осло и мечтает стать писателем. Совершенно уверенный в собственной гениальности, он предпочитает страдать от нищеты, чем отказаться от амбиций «Это герой Достоевского, – писал американский критик Альрик Густафсон – Больной душой и телом, испытывающий муки голода, он превращает свою внутреннюю жизнь в сплошную галлюцинацию». Страдает главный герой «Голода» не только от отсутствия пищи, но и от отсутствия социальных контактов, от сексуальной неудовлетворенности, невозможности выразить себя. Своей отчужденностью этот герой предвосхищает антигероя литературы XX в.

Как сказал один из переводчиков, современный американский поэт Роберт Блай, «живость и острота прозы потрясли всех». Книга написана короткими емкими фразами, ясные, четкие описания чередуются с намеренно субъективными, многозначительными «Голод» писался в то время, когда Артур Шопенгауэр, Эдуард фон Гартман, Фридрих Ницше и Август Стриндберг призывали обратить внимание на те сложные подсознательные силы, которые управляют человеческой личностью. Собственную концепцию субъективной прозы сформулировал в эссе, озаглавленном «О бессознательной духовной жизни» ("Fra det ubevidste Sjæleliv") и появившемся в том же году, что и «Голод».

Отказываясь от условностей объективной прозы, писатель предлагает изучать «тайные движения души, происходящие в самых отдаленных глубинах подсознания, анализировать неисчислимый хаос впечатлений, через увеличительное стекло рассматривать изысканную жизнь воображения, поток мыслей и чувств» снова использует субъективный метод в романе «Мистерии» ("Mysterier", 1892), где говорится о шарлатане, который появляется в приморской деревушке и озадачивает жителей своим странным поведением. Роман «Пан» ("Pan", 1894) написан в форме воспоминаний Томаса Глана, который отказывается от цивилизованного существования и живет жизнью охотника и рыболова вблизи провинциального городка в Нурлане. «Я попытался по аналогии с Руссо представить что-то вроде культа природы, чувствительности, точнее, сверхчувствительности души», – признался своему другу, когда работал над «Паном». Возвышенные описания природы выражают ту эйфорию, которую стремился обрести и сам, и его главный герой, мистически и пантеистически отождествлявший себя с нурланской деревней. Пламенная страсть Глана к Эдварде, избалованной, своевольной дочери местного купца, порождает в его душе эмоциональный хаос, который, в конечном счете, приводит героя к самоубийству.

– признанный автор романов и эссе, но его перу принадлежат также поэтические и драматические произведения. С 1895 по 1898 он писал драматическую трилогию о жизни философа: «У врат царства» ("Ved rikets port", 1895), «Драма жизни» ("Livets spill", 1896) и «Вечерняя заря» ("Aftenrøde", 1898). По общему мнению критиков, в своих пьесах оказался неспособен изобразить характеры героев так же глубоко, как это ему удавалось в романах. Большинство поэтических произведений сжигал до их публикации, однако в 1904 он издает сборник стихов «Дикий хор» ("Det vilde kor"), который не уступает его лучшей прозе.

С начала XX в. пишет объемные романы, где много действующих лиц и повествование идет от третьего лица, такие, как «Дети века» ("Børn av tiden", 1913) и его продолжение «Местечко Сегельфосс» ("Segelfoss by", 1915). Согласно Джеймсу У. Макфарлейну, одному из переводчиков, эти и последующие романы «стали образной демонстрацией устоявшейся и в целом пасторальной (даже феодальной) системы ценностей писателя: антиинтеллектуализм и аполитичность в сочетании с сильным предубеждением против торгашеского духа».

В переезде на ферму в 1911 отразились его усугубившееся отчуждение от общества и неприятие особенно в связи с событиями первой мировой войны – индустриального века. Этими настроениями проникнут роман «Плоды земли» ("Markens grøde"), который был издан в 1917 В нем с большой любовью рассказывается о жизни норвежских крестьян Исака и Ингер, сохранивших свою вековую привязанность к земле и верность патриархальным традициям.

Именно «за такое монументальное произведение, как "Плоды земли"», в 1920 был удостоен Нобелевской премии по литературе. Представитель Шведской академии Харальд Йерне в своей речи сказал: «Те, кто ищет в литературе... правдивое изображение реальности, найдет в «Соках земли» рассказ о той жизни, какой живет любой человек, где бы он ни находился, где бы ни трудился». Йерне даже сравнил роман с дидактическими поэмами Гесиода. Читать Нобелевскую лекцию отказался.

Год спустя после выхода «Соков земли» приобрел имение Нерхольм в Южной Норвегии, где сочетал литературную работу с сельскохозяйственной. Роман «Женщины у колодца» ("Konerne ved vandposten") появился в 1920 Циничный и безысходный, роман этот повествует о вымирании маленькой приморской деревушки, зараженной ложными, с точки зрения автора, ценностями современного мира. Затем появилась «Последняя глава» ("Siste kapitel", 1923), мрачный роман о сельском санатории.

Переживая депрессию, связанную с неблагожелательными отзывами на свои книги, недолго лечится методом психоанализа, после чего пишет трилогию «Бродяги» ("Landstrykere", 1927), «Август» ("August", 1930) и «А жизнь идет» ("Men livet lever", 1933), главным персонажем которой является бродяга по имени Август. Хотя в этих трех романах вновь возвращается к теме социальной отверженности, бессилие Августа носит на этот раз необратимый характер. Последний роман «Круг замкнулся» ("Ringen sluttet") издан в 1936 В нем описывается бесцельная жизнь человека, надеждам которого не суждено осуществиться, но который, тем не менее, остается, по словам, «властелином в своем роде».

С возрастом становится все более реакционным: в 1934 он открыто заявляет о своей поддержке нацистов. Хотя писатель никогда не вступал в норвежскую нацистскую партию, его перу принадлежит несколько профашистских статей, изданных в период немецкой оккупации Норвегии, а в 1943 он встречался в Германии с Геббельсом и Гитлером. Тысячи читателей в знак протеста возвратили писателю его книги. В конце войны и его жена были арестованы. Осенью 1945 писатель был помещен в психиатрическую клинику в Осло, где провел четыре месяца, после чего был переведен в дом для престарелых в Ландвике. В 1947 он предстал перед судом, был признан виновным в пособничестве врагу и приговорен к выплате 425 тыс. норвежских крон (около 80 тыс. долларов по тогдашнему курсу), однако из-за «интеллектуальной деградации» тюремного заключения избежал. «На заросших тропинках» ("På gjengrodde stier"), рассказ о судебном процессе, появился в 1949 , когда было 90 лет. Книга написана чрезвычайно живо, Роберт Блай назвал ее «по-прежнему живой, сжатой и яркой», что, впрочем, ни в коей мере не оправдывает поведение во время войны. Тем не менее эта книга, безусловно, способствовала возрождению интереса к творчеству писателя.

В 1898 женился на Берглют Бех, от брака с которой у него была дочь. В 1906 супруги развелись, а двумя годами позже писатель влюбился в актрису Марию Андерсен, которая была моложе его на двадцать три года. Они поженились в 1909 , у них родилось двое дочерей и двое сыновей. В ходе расследования дела в 1947 Мария раскрыла интимные подробности их брака, и разгневанный отказался видеть ее в течение последующих трех лет, однако с 1950 они снова жили вместе вплоть до кончины писателя, последовавшей 19 февраля 1952

Многие критики сходятся во мнении, что, с присущими ему субъективностью, фрагментарностью, лиризмом, нарушением последовательности действия, является родоначальником современной прозы. «На сегодняшний день – это единственный норвежский писатель, не считая Ибсена и Унсет, который является классиком мировой литературы», – считает Харальд Нэсс. С ним согласен Альрик Густафсон, который заявляет, что книги подкупают не обличением, а «чисто литературными достоинствами и запоминаются великолепно очерченными живыми характерами, невиданным богатством литературных приемов и, быть может, в первую очередь своим стилем, который по чуткости, искренности звучания является чистейшей поэзией».

Основные произведения:

Кнут Гамсун - краткая биография

Оценка творчества Кнута Гамсуна

Лучшие произведения Кнута Гамсуна давно уже стали неотъемлемой частью классики новейшей мировой литературы. Художественное значение его творческого наследия весьма велико. Сын небольшой страны, лежащей на северной окраине Европы, кровно связанный с родной землей, ее неброской природой, казалось бы полностью погруженный в медлительную жизнь маленьких норвежских городков и затерянных в шхерах рыбачьих поселков с их степенным и рутинным бытом, он сумел затронуть в своих романах, пьесах и новеллах вопросы, имеющие общезначимый характер, и уловил многие новые конфликты и общественные настроения, привнесенные в мир веком двадцатым, противоречиями его цивилизации.

Стойкое и мощное чувство жизни присуще произведениям Гамсуна. С пронзительной зоркостью вглядывался он в лесную глушь, где вершатся таинства природы – смена времен года, прорастание, цветение и увядание трав, прилет и отлет птиц, где взору открывается вечный круговорот бытия, втягивающий в свой державный ритм и человека – этот одухотворенный атом мироздания. Его слоистое искусство позволяло увидеть и ощутить естественную красоту мира – терпкий запах горных лугов, бездыханную тишину лунной ночи, немое блистание далеких молний.

Но еще более впечатляюще, чем жизнь природы, описывал Кнут Гамсун жизнь человеческих чувств, дисгармоничность внутреннего мира человека, властную, порабощающую силу любовной страсти, ее странности и причуды, запутанную игру человеческих эмоций, конфликтность и антагонистичность отношений, скрытые за обыденностью и заурядностью повседневного людского существования.

Нервной, изысканной и подвижной прозе Кнута Гамсуна свойствен сгущенный лиризм. Однако не он является ее главенствующим началом, ибо Кнут Гамсун – художник эпического склада, уверенно создававший сложные характеры своих героев, со знанием дела и высокой достоверностью живописавший картины нравов и перемены в норвежской деревне и провинции за многие десятилетия. Лиризм придает его рассказу своеобразную музыкальность: подобно своего рода аккомпанементу, сопровождает он основную тему повествования, выходившую за пределы изображения мира чувств отдельной личности и обращенную к миру объективному, поискам отпета на вопрос о сути и содержании общественного прогресса. С годами интерес Гамсуна к исследованию воздействия противоречий общественного развития на судьбы норвежской деревни и провинции, а также на судьбы человеческой личности, возрастал. Он создавал циклы романов, в которых изображались перемены, внесенные запутанным историческим процессом нового, двадцатого века в жизнь, взгляды и самый образ мышления людей, захваченных неостановимым движением современной истории. Наблюдая повсеместную ломку старых привычек и бытового уклада сельской Норвегии, неуклонное продвижение в самые захолустные ее углы индустриального прогресса и сопутствующего ему обездушенного предпринимательства, относясь к буржуазному прогрессу весьма критически, Гамсун искал социальную и этическую опору в традициях и устоях норвежской деревни, в тех, как он считал, непреходящих ценностях, которые хранит родная почва

Социальная проблематика, особенно ощутимая в его произведениях позднего периода творчества, входила в них не столь обнаженно, как в произведения реалистов девятнадцатого века. Кнут Гамсун – один из тех выдающихся писателей мировой литературы, кто подготовил изменения в характере художественного мышления новейшего времени и способствовал своим творчеством выработке новых свойств у реализма, отвечающих духовным потребностям и особенностям социальной жизни века двадцатого.

Гамсун весьма зримо воспроизводил течение обычной жизни, подробности повседневного человеческого существования, каждодневные дела и занятия своих героев, их привычки, особенности их характеров. Он до тонкости знал их быт, предрассудки, устремления, круг их интересов. Крестьяне-хуторяне, рыбаки, лесорубы, торговцы, помещики, бродяги, матросы, шкипера, провинциальные интеллигенты – врачи, адвокаты, учителя, – прислуга, мужчины и женщины, люди разных общественных положений и разных поколений являлись натурой для его художественной фантазии. Из его произведений возникает колоритная, сочная, полнокровная картина норвежской жизни конца прошлого и первых десятилетий нового века. Однако она не сама по себе привлекает творческое воображение писателя. Гамсуна интересовало и увлекало изображение конфликтных психологических ситуаций, в которые жизнь ставила его героев, боровшихся с обществом и собственными чувствами. Социальная проблематика присутствовала в его произведениях опосредствованно, и Гамсун по праву может быть назван представителем того типа психологического реализма, начало которому в мировой литературе положил Достоевский. Сам Гамсун всегда признавал значение и роль великого русского писателя для собственного художественного развития. «Достоевский – единственный художник, у которого я кое-чему научился, он – величайший среди русских гигантов», – писал он своей жене Марии Андерсен. В изображении сложных внутренних драм личности, передаче зыбких, тонких, не поддающихся логическому анализу психических состояний героев, подчас труднообъяснимых перемен их настроений, Кнут Гамсун достигал высокого искусства, обнаруживая глубокую проницательность и способность постигать самые сокровенные тайны человеческого сердца. Перелагая в повествовании центр тяжести на психологический анализ, Гамсун тем не менее всегда подходил к человеку как социальному существу, чей внутренний мир в конечном итоге обусловливается положением человека в обществе. Как художник Кнут Гамсун развивался в русле реалистического искусства.

Однако он весьма отчетливо ощущал свое отличие от предшествующих ему норвежских реалистов. В пору формирования художественных взглядов и творческой манеры Гамсуна в норвежской литературе, как и во всех литературах мира, происходили существенные перемены: реалистический метод претерпевал серьезную эволюцию, связанную с выработкой новой образности, способной передать энергично возникавшие в жизни небывалые ранее явления. Эстетизм и декадентские художественные течения расширяли сферу своего влияния. В позднем творчестве Генрика Ибсена стали явственно проступать черты символизма – внутренне чуждого Гамсуну. Добротный, возводивший жизнеподобие в главенствующий эстетический принцип реализм Бьёрнстьерне Бьёрнсона , к личности которого Гамсун питал большое уважение, становился старомодным и, по мнению Гамсуна, не звучал в унисон со временем.

Вполне сознательно отталкивался он и от тех натуралистических и позитивистских тенденций, которые начали проступать в реализме второй половины девятнадцатого века. Механистические представления о взаимосвязях человека и общественной среды, чрезмерная детерминированность его поведения внешними, в том числе и биологическими, факторами были чужды Кнуту Гамсуну. Онумел видеть объективную сложность частных и общественных человеческих отношений и изображал их, избегая натуралистической и позитивистской упрощенности мировосприятия. «Кто жил достаточно долго, чтобы помнить семидесятые годы, тот знает, какая перемена произошла с писателями, начиная с этого времени, – с иронией писал Гамсун в книге путевых очерков «В сказочной стране», рассказывавшей о его путешествии по России и Кавказу. – До этого они были певцами, выразителями настроения, повествователями, а потом они увлеклись духом времени и стали работниками, воспитателями. Это английская философия с ее стремлением к практической пользе к счастью начала руководить людьми и преобразовывать литературу. И вот появилось творчество без особенной фантазии, в котором зато было много старания и много здравого смысла. Можно было писать обо всем, что только окружало обыкновенного человека, лишь бы оставаться «верным действительности», и это создало множество великих писателей во всех странах». Сам Гамсун верность действительности понимал иначе, чем маленькие великие писатели, выкормленные позитивистской философией и эстетической теорией натурализма. Для него важно было уловить общий смысл, дух действительности, а не воссоздавать в мелких подробностях и частностях ее подобие в своих произведениях. Поэтому характеры его героев укрупнены, им придана масштабность, обобщенность, порой превращающая их в своего рода олицетворение общественных сил, что, однако, не разрушало их реалистичности.

Подобного рода обобщенность образов свойственна не только Гамсуну – это особенность реализма двадцатого века. Сходный принцип типизирования, открывавший простор для универсализации жизненного явления или характера героя, можно найти у Горького и Роллана , Томаса Манна , Фолкнера , позднего Хемингуэя и других выдающихся реалистов нашего века.

Столь же неодобрительно, как и к натуралистической описательности, относился Кнут Гамсун к склонности эпигонов реализма девятнадцатого века превращать свои произведения в своего рода полухудожественные, полунаучные трактаты, иллюстрировавшие или излагавшие модные социологические концепции или биологические теории. Он предпочитал говорить и говорил языком образов. Открытая публицистичность редко проникала в его художественные произведения. Публицистика, прямое изложение политических взглядов и позиций составляют иной слой в наследии Гамсуна, не совпадавший с духовным строем его художественных произведений, где Гамсун, следуя объективной логике развития житейской или психологической ситуации, ставшей предметом его исследования и изображения, не подменял ее самодвижения удобной или выгодной для себя публицистической схемой.

Он являл собой нередко встречающийся в новейшее время, с его непримиримыми социальными и психологическими противоречиями, тип художника, чьи политические взгляды весьма непрямо соединяются с художественными особенностями и внутренним содержанием его произведений. Это не значило, что романам Гамсуна была чужда философичность и морализирование, а также тенденция к универсализации тех сторон общественного бытия, которые Гамсун считал наиболее важными. Свойственное ему чувство жизни постепенно превращалось в своеобразный витализм, который Кнут Гамсун с чрезмерной настойчивостью противопоставлял интеллекту и цивилизации.

Очень рано Гамсун повел спор с капиталистическим прогрессом, захватившим и его родную Норвегию, и спор этот он вел до конца своей долгой жизни. Антикапиталистические мотивы и неприятие буржуазного демократизма весьма явственно звучали в его творчестве. Но в своих произведениях Кнут Гамсун выступал как консервативный критик капитализма, исходивший из почвеннического умонастроения. Капиталистическому развитию Норвегии, да и не только Норвегии, ибо, оставаясь в национальных рамках, Гамсун искал ответа на вопрос о сути общественного прогресса как такового, он противопоставил ретроспективный идеал – патриархальный образ жизни свободного норвежского крестьянина.

Романом «Кольцо замыкается», увидевшим свет в 1936 году, фактически завершилась творческая деятельность Кнута Гамсуна как художника, длившаяся свыше семидесяти лет. Однако последним его произведением стала книга, состоящая из полудневниковых записей, заметок и воспоминаний, озаглавленная «На заросших тропах», опубликованная в 1949 году, когда Гамсуну шел девятый десяток. Между этими книгами пролегла самая печальная и тягостная полоса его жизни.

Разрастаясь, почвеннические иллюзии постепенно толкали Гамсуна в сторону консерватизма. На склоне дней он начал проявлять симпатии к национал-социалистической Германии, которая прокладывала дорогу к тоталитарному режиму, прикрываясь демагогической критикой капиталистической плутократии, либерализма и буржуазного парламентаризма, Гамсуну ненавистных.

Давняя неприязнь к Англии и Америке, олицетворявших в его глазах негативные стороны капиталистического прогресса, и столь же давняя симпатия к Германии – их противнице во второй мировой войне, стране, представлявшейся ему хранительницей порядка и дисциплины, противостоящих распаду, который вносит в жизнь буржуазная демократия, – сыграли свою роль в эволюции политических взглядов Кнута Гамсуна. В годы фашистской оккупации Норвегии престарелый писатель запятнал себя сотрудничеством с прогерманским правительством Квислинга.

После освобождения Норвегии Кнут Гамсун был предан суду, пройдя длительное обследование в психиатрической клинике, которое отметило лишь незначительное возрастное ослабление его умственной деятельности, вызванное перенесенными инсультами. После суда, бывшего по преимуществу акцией морального характера, норвежские власти прекратили дальнейшее преследование Гамсуна, и он вернулся к прежним своим занятиям. «Мой отец оказался чужд ритму своего народа и поэтому попал под колеса», – писал о нем его сын Торе.

Кнут Гамсун – начало биографии писателя

Кнут Педерсен родился в семье деревенского портного на крайнем севере Норвегии. Название расположенного около местечка Хамарей хутора Гамсунд, где жила его семья, он взял себе литературным именем и подписывал им свои ранние произведения. Случайно, при публикации одной из его газетных статей, из этого имени выпала последняя буква. Получившаяся фамилия Гамсун понравилась ему, и под ней Кнут Педерсен вошел в мировую литературу.

Детство Гамсуна было бедным и тяжелым. Семья не могла прокормить детей, и Кнута отдали на воспитание родному дяде, человеку, обладавшему жестоким, угрюмым характером. Для Кнута потянулись горькие дни. Лишь серьезная болезнь дядюшки освободила Кнута от жизни впроголодь, попреков и побоев, и подростком отправился он в мир искать кусок хлеба и счастья. Он перепробовал множество профессий – работал помощником приказчика в лавке, бродячим торговцем-коробейником, помощником ленсмана, учетчиком на строительстве дороги. Он был серьезным, одаренным юношей, внимательно всматривавшимся в жизнь и людей, в обилии встречавшихся ему во время блужданий по родной земле, страстно искавшим знаний. За спиной у него была всего-навсего скверная сельская школа, научившая его грамоте; все остальные знания Гамсун черпал из книг, читая все, что попадало под руку. По существу, он был и остался самоучкой. Этим, между прочим, объясняется и его постоянная неприязнь к разного рода философским теоретизированиям. Как многие самоучки, он лучшей школой считал самое жизнь.

Рано пробудились у Кнута Гамсуна творческие способности. Уже в 1877 году он опубликовал маленькую повесть «Загадочный человек. Нурланнская любовная история», написанную во вкусе лубочной литературы и народных книг того времени, а через год напечатал большую балладу «Свидание», где он, говоря словами Шекспира, «рвал страсти в клочья». Эти книги имели успех у народного читателя, и Гамсун решил полностью посвятить себя художественному творчеству. Получив приличную материальную поддержку от одного купца, заинтересовавшегося одаренным юношей, Гамсун с любовной повестью из сельской жизни, озаглавленной «Фрида», в кармане и полный радужных надежд на будущее отправился в Копенгаген – тогдашний центр духовной жизни Скандинавии. Однако «Фриду» отклонили все издатели, кому он ее ни предлагал. Деньги таяли. С трудом перебрался Гамсун обратно в Норвегию и остановился в Христиании, нынешнем Осло. Там он решился обратиться к знаменитому писателю Бьёрнсону. Усталый и отощавший, Гамсун, вдобавок неловко растянувшийся на скользкой улице перед окнами дома знаменитого писателя, в первый визит не был принят, так как его сочли за пьяницу. Па другой день Бьёрнсон открыл «Фриду», с неудовольствием наткнулся на фразу: «Юноша плакал», снова перелистал повесть и, пробормотав: «Ах, юноша все еще плачет», – посоветовал трепещущему Гамсуну пойти в актеры. Гамсун понял, что с «Фридой» он потерпел неудачу и после недолгих сомнений предал рукопись огню. Но воля его не была сломлена. Он попытался продержаться на литературные заработки: иногда ему удавалось напечатать одну-другую статью или заметку в газетах Христиании. Для жизни этого было мало, и постепенно спустив у старьевщика все, что у него было, Гамсун впал в полную и хроническую нищету. Единственным выходом для него стала, как и для множества его соотечественников, – эмиграция. В 1882 году он уехал в Америку, где вел полубродяжью жизнь, работая батраком на фермах, свиноводом, конторщиком, приказчиком в лавке. Эти грудные годы прошли для Гамсуна небесполезно. Ему удалось сблизиться с интеллигентными кругами норвежской эмиграции, заметно пополнить в общении с ними свое образование и повысить культуру. Однако тяготы борьбы за существование подорвали его силы, и у него началось горловое кровотечение. Но его могучий организм выдержал, хотя для поправки здоровья Гамсуну пришлось вернуться на родину.

Гамсун все время продолжал писать. Его мысль и чувство художественной формы, языка и стиля созревали. Он снова попробовал, вдохновленный успехом некоторых своих газетных статей и очерков, начать жизнь литератора в Христиании. В эти годы Гамсун много читал, следя за развитием европейской литературы. Он даже отваживался выступать с публичными лекциями о Флобере , Золя , Ибсене. Правда, больше, чем литературной эрудицией, он поражал свою аудиторию пылкостью и живописностью красноречия и отчаянным радикализмом литературных взглядов, выражавшимся в нападках на крупнейших норвежских классиков, в частности на Ибсена. В эти годы наибольшее воздействие оказало на него чтение книг Ницше .

Но с Гамсуном повторилась прежняя история: нужда цепко преследовала его в Христиании, и опять он был вынужден в 1886 году уехать в Америку, на сей раз в Чикаго, где недолгое время служил кондуктором омнибуса, затем работал на крупных фермах и сотрудничал в эмигрантских норвежских изданиях, выходивших в Америке. Духовное и творческое созревание его завершалось. Пережитое и увиденное им в Америке, в дни странствий по ней, нашло со временем выражение в его новеллах – таких, как «Закхей», «В дни скитаний», «Женская победа» и другие. Жестокие, сурово и резко написанные, пропитанные знойным ветром прерий, они рассказывали о тяжком труде и бесправии наемных сельскохозяйственных рабочих на фермах, затерявшихся в огромных пространствах черноземных равнин, о свирепых нравах, царивших в степных просторах, где нередко выстрел из револьвера заканчивал ссору или распрю, о волчьих законах бродяжьего мира и безжалостности человеческих отношений в больших городах.

Кнут Гамсун «Духовная жизнь Америки» – краткое содержание

Итогом его наблюдений над заокеанской республикой стал памфлет «Духовная жизнь Америки». Гамсун без иллюзий всматривался в социальную и духовную жизнь страны, считавшейся оплотом и авангардом буржуазной демократии. Он анализировал журналистику, искусство, литературу, театр Америки и показывал черты буржуазной ограниченности, ханжества, политического и религиозного лицемерия, лакировки и безудержного самохвальства, ненависти ко всему иностранному, пронизывающую духовные институты Америки. С горьким сарказмом высмеивал он миф о «равенстве всех» в американском обществе. «У республики явилась аристократия, несравненно более могущественная, чем родовитая аристократия королевств и империй, это аристократия денежная. Или, точнее, аристократия состояния, накопленного капитала... Эта аристократия, культивируемая всем народом с чисто религиозным благоговением, обладает «истинным» могуществом средневековья... она груба и жестока соответственно стольким-то и стольким-то лошадиным силам экономической неколебимости. Европеец и понятия не имеет о том, насколько владычествует эта аристократия в Америке, точно так же, как он не представляет себе – как бы ни была ему знакома власть денег у себя дома, – до какого неслыханного могущества может дойти эта власть там». Столь же последовательно разоблачал он легенду об Америке как «стране свободы», показав, как далеко отстоит от действительности тот ее идеализированный образ, который рисовала европейская, в том числе и норвежская либеральная журналистика. Гамсун резко критически отнесся к американской литературе тех лет за ее провинциальную амбициозность, безвкусицу, несамостоятельность, уклонение от жизненной правды. Поэзия Уитмена вызвала у него скептическую иронию. Исключение он сделал лишь для Марка Твена. Правда, он не отрицал возможности развития американской литературы, но тогдашнее ее состояние Гамсун считал плачевным. В те годы Америка представлялась ему огромным миром шума, громадных машин, страной, собравшей людей со всех концов света, с мягкой, плодородной почвой, первобытными лугами и – черным небом.

Черное небо Америки помнилось Гамсуну всю жизнь, и основным мыслям об особенностях буржуазной демократии, и порожденной ею цивилизации, высказанным в книге, он оставался верен до конца своих дней.

Кнут Гамсун «Голод» – краткое содержание и анализ

Несколько поправив свое материальное положение, Кнут Гамсун вернулся из эмиграции на родину. Печатавшиеся в газетах его очерки из «Духовной жизни Америки» вызвали большой интерес, который стал возрастать, по мере того как в печати стали появляться фрагменты из его крупного художественного произведения, над которым Гамсун работал напряженно и упорно. Его заметили Брандес и Бьёрнсон, а когда в 1890 году его роман «Голод» был опубликован полностью, стало ясно, что в европейскую литературу вошло новое мощное и своеобразное дарование.

Художественные особенности «Голода», манера трактовки психологии героя обнаруживали, при всей творческой самостоятельности Гамсуна, типологическое сродство с поэтикой произведений Достоевского. Традиционная форма повествования от первого лица, не препятствовавшая реалистам прошлого передать и внутренние, душевные переживания героя, и объективное течение жизни, у Гамсуна существенно видоизменена. Личность рассказчика, передача его сложных психических состояний, настроений, переходов от отчаяния, гнева, тяжелой озлобленности к своеобразной эйфории – обманчивому подъему сил – становились главенствующим содержанием романа. Тончайшие самонаблюдения рассказчика над неадекватностью собственного поведения житейским нормам, вызванной тяжелым, затяжным голодом, пребыванием одинокого голодающего человека среди массы сытых людей, переходят за грань обыденного сознания и проникают в сублогические сферы мышления, казалось бы не поддающиеся контролю рассудка. Но рассказчик сам понимает, что странные мысли, слова, образы, фантастические картины, проносящиеся в его голове, как проносились они в голове Мечтателя из «Белых ночей» Достоевского, на самом деле есть выражение его собственных желаний, надежд, и порождены они его разладом с миром. Рассказчик в «Голоде» Гамсуна стоит как бы вне обычного человеческого существования и не может с ним слиться, обрести в нем свое место.

Кнут Гамсун, 1890

События, вошедшие в круг изображения в романе, важны для Гамсуна не сами по себе, а как своего рода катализаторы психологических состояний героя. Подобную роль событийный элемент выполнял и в повествовательном искусстве Достоевского. Голод обострил внутреннее зрение гамсуновского героя, и он примечает самые мелкие факты внешней жизни, невольно сдвигая и увеличивая их масштаб. Объясняется это состоянием длительного аффекта, в котором из-за голода находится герой романа Гамсуна. Достоевский также очень часто изображал своих героев в состоянии аффекта, и не из склонности к исследованию патологических состояний души, а потому, что аффект, разрушив обыденное, тривиальное, привычное в отношениях людей и человеческом сознании, позволял проникнуть в подлинность жизни, к тому, что таится за ее наружной упорядоченностью. Мир, в котором борется с голодом герой романа «Голод», тоже обнажает свое подлинное существо. Хроническая голодовка и вызванное ею перевозбуждение позволили взглянуть герою романа на мир иными, чем раньше, глазами.

«Голод» – во многом автобиографичное произведение, немного приподнимающее завесу над теми страшными и горькими временами, которые пережил сам Гамсун в Христиании в годы своей голодной юности. Ощущение ледяного равнодушия, человеческого холода, черствости – с чем столкнулся Гамсун в те дни – полностью перешли в роман. Его герой, испытывавший тяжкие физические мучения от голода, описанные с необычайной выразительностью, сталкивается с почти полным пренебрежением к собственной личности со стороны окружающих. Лишь где-то на дне жизни, в жалких, грязных «комнатах для приезжих», среди опустившихся, отупевших от нужды людей, изображенных в духе, близком к характеру описаний петербургских «углов» у Достоевского, герой находит нечто отдаленно напоминающее сострадание или, во всяком случае, понимание его положения. Общество, какое оно есть, не желает ничего знать о своих изгоях, о тех, кто оказался выброшенным на обочину жизни, ибо каждый человек в этом обществе занят собой, своими мыслями и делами. К атому сводится социальный критицизм романа Гамсуна «Голод».

Однако если реализм Достоевского выходил за пределы изображения внутренних конфликтов личности и через них стремился выразить дисгармонию мира, то реализм Гамсуна такого рода цели не преследовал. Герой «Голода», даже в самые отчаянные минуты своей жизни, богохульствуя и содрогаясь от гнева, принимает мир как данность, рассматривая собственную судьбу как частный индивидуальный случай, не делая из ее превратностей никаких далеко идущих выводов. Герой Кнута Гамсуна не посягает на сложившийся и существующий миропорядок. Более того, он сам всячески старается скрыть от окружающих свое бедственное положение. Он – замкнутая в себе монада, существующая среди множества таких же замкнутых в себе монад Мотив одиночества человека среди себе подобных был привнесен в роман и мироощущением Гамсуна, и его опытом, наблюдениями над жизнью. Мотив этот, вводящий «Голод» Гамсуна в круг проблем, характерных для литературы двадцатого века, надолго сохранится в его творчестве.

Замкнутость человека в оболочке своей индивидуальности делает почти невозможным человеческое взаимопонимание. Эту важную для Гамсуна мысль, отражавшую новую, привнесенную в жизнь общественным развитием черту в отношениях между людьми, почти неизвестную временам прежним, подтверждает в романе «Голод» драматичный эпизод встречи рассказчика с незнакомой женщиной, названной им Илаяли – бессмысленным, музыкально звучащим именем, передающим, как он думал, ее обаяние и загадочность. Даже любовная страсть не смогла победить людской разобщенности и позволить двум людям постигнуть то сокровенное, что составляет сердцевину их существа. Этот мотив также станет одним из основных у Гамсуна, и его возникновение в романе показывало, что «Голод» был произведением, открывавшим и включавшим в себя настроения и проблематику, которые станут характерными для литературы двадцатого века. Некоторые художественные приемы Гамсуна в «Голоде» – не только углубленный и утонченный психологизм, пристальное рассмотрение движений и колебаний человеческой психики как самостоятельного феномена, но и внутренние монологи героя, его возбужденные, импульсивные самопризнания предваряли введение «потока сознания» в повествовательное искусство как способа более детализированной передачи душевных состояний человека.

Кнут Гамсун «Мистерии» – краткое содержание и анализ

«Голод» принес Гамсуну славу, и после появления романа он начал вести жизнь профессионального писателя. Талант его мужал, становился гибче. Появившиеся в 1892 году «Мистерии» обозначили новую фазу его развития.

Художественная архитектоника «Мистерий» Гамсуна, самый принцип изображения жизненной ситуации, положенный в основу повествования, был отмечен новизной и оригинальностью. Вся поэтика романа, система отношений его героев зиждутся на недосказанности, недоговоренности. Если Бьёрнсон или Ибсен в своих реалистических произведениях стремились предельно ясно и исчерпывающе выявить суть человеческого характера и те отношения, в которые люди вступают, то Гамсун набрасывает на все происходящее покров тайны. Действие в «Мистериях» – драматичное, напряженное, строящееся на крайне острых психологических конфликтах и столкновениях – за тянуто пеленой загадочности, неразгаданности. Истинные первопричины поступков действующих лиц, и в особенности главного героя романа Юхана Нильсена Нагеля (он же Симонсен), скрыты под поверхностью событий. Гамсун строил «Мистерии» на подтексте – приеме, широко вошедшем в опыт литературы нашего века.

Однако подтекст выполняет у него иную функцию, нежели, скажем, в произведениях писателей «потерянного поколения» и особенно у Хемингуэя, у которых подтекст был выражением их стоического отношения к жизни, нежелания раскрывать свои чувства, дабы не показаться сентиментальными или чрезмерно откровенными, ибо мир, где действовали их герои, был жесток, холоден и равнодушен к человеческим чувствам. Подтекст «Мистерий» у Гамсуна возникал из сознания таинственности самого феномена жизни, непостижимости той загадки мироздания, какой является человеческая личность. Гамсун ощущал перемены, происходившие в бытии, новые процессы, возникающие в нем, порубежность, переломность исторического времени, в которое он жил, брожение новых, неясных, неотчетливых, еще не выявивших себя сил в его недрах, и это ощущение выплеснулось в его романе, вовлекая в свой поток всех его героев – вольных или невольных участников драмы, разыгравшейся в небольшом приморском городке.

Хотя действие «Мистерий» развертывается в местах, казалось бы удаленных от тех центров цивилизации, где идет главная битва жизни, содержание его отличалось широтой. Гамсун, отводя упреки в том, что материал для своих художественных произведений он черпал из быта норвежской провинции, писал в романе «Женщины у колодца» (1920): «В больших городах существует мнение, будто у жителей городков почти не бывает крупных событий: это ложный и обидный взгляд, ведь там бывают банкротства, мошенничества, убийства и скандалы совершенно такие же, как в большом свете». Эта саркастическая реплика писателя подтверждала, что в своих произведениях он исследовал и изображал не локальные, а универсальные жизненные процессы. Относится это и к «Мистериям» Гамсуна, особенно к их герою Нагелю, носителю духовных противоречий переходного к новой эпохе периода. Нагель преображает монотонное течение жизни приморского городка своим неожиданным в нем появлением, странностью своих поступков, и многое, что молча пряталось в повседневности, вырывается наружу. Ферментом, разрушающим устойчивость обыденности, становится в «Мистериях» Гамсуна личность Нагеля – художника, бродяги, человека, стоящего вне обывательского уклада жизни – плоского и пошлого.

Жизнь людей в «Мистериях» как бы двоится, делясь на видимый слой, поверхностный и неистинный, и скрытый, таинственный, подлинный. В обычной повседневности все обитатели изображённого Гамсуном городка примелькались друг другу: привычными стали издевательства обывателей над городским юродивым Минуткой, казалось, способным вызывать только жалость; никого не интересует тихое, незаметное существование седовласой девушки Марты Гудэ; происходят обычные события, – например, помолвка Дагни Хьеллан с морским офицером, обладающим приятной внешностью и заурядно правильным лицом; местные городские чиновники и интеллигенты – так называемое общество – стараются, как могут, разнообразить свою жизнь – на пикниках, вечерах, холостяцких пирушках, благотворительных базарах.

Но Гамсун показывает, как в эту толщу обывательщины вторгается большая, подлинная жизнь – завязываются споры о социализме, искусстве, великих писателях, волновавших в те годы людские умы. В этих спорах обнаруживалась парадоксальность взглядов Нагеля, представляющих собой странную смесь индивидуализма с человеколюбием, анархистского критицизма по отношению к моральным максимам Толстого и Ибсена, с преклонением перед одухотворяющей силой искусства. С равной степенью неприязненности относится главный герой «Мистерий», Нагель, к буржуазному либерализму, буржуазному здравому смыслу, олицетворением которых он считает лорда Гладстона , и самодовольной ограниченности доморощенных норвежских политиканов, которым, как он полагает, не мешало бы освободиться от заскорузлости представлений и пошире взглянуть на мир. Сам он, его личность, импульсивность его поступков, игра его фантазии прямо противостоят в «Мистериях» застойности провинциального существования. Колебания и противоречия его взглядов отражали внутренние противоречия во взглядах самого Кнута Гамсуна, хотя они и не тождественны.

Прозорливость художника позволяет Нагелю разглядеть за рутинностью обывательского быта тайные драмы, неустроенность человеческих отношений, потаенную жизнь чувств, стихийно прорывающуюся сквозь оболочку повседневности. Нагель смог проникнуть в сокровенную жизнь городка и его обитателей. Он разгадал тайну седовласой девушки Марты Гудэ и городского юродивого Минутки, разглядев за елейной смиренностью бывшего моряка фальшивость его натуры, Haгель догадывался, что Минутка некогда сломал судьбу Марты и причинил этому простодушному и чистому созданию непоправимое зло. Он разгадал тайны и других обывателей, быстро поняв, какую роль играет поверенный Рейнерт в семействе доктора и почему у того не ладятся отношения с женой.

Собственно, Нагелю точно ничего не известно о драматичных отношениях этих людей – все, что он думает о них, соткано из предположений, недомолвок, психологических догадок и тем не менее все достоверно, все вплетается в таинственную нить жизни. Само по себе бытие есть тайна, удивительная и непостижимая, но из всех его таинств, полагал Гамсун, самая великая – это мистерия любви, сокрушительной, властной, неостановимой силы, не знающей милосердия, требующей от любящего всего его существа и часто – жизни. Бедный семинарист Карлсен, безнадежно и безответно влюбившийся в главную героиню «Мистерий» Дагни Хьеллан, не нашел ничего другого, как перерезать себе жилы на руках, оставив записку с мелодраматичной цитатой из Виктора Гюго, над которой иронизировал Нагель. Но и с ним самим дело обстояло не лучше.

Пронесшийся, подобно метеору, над сонной тишью городка и исчезнувший навсегда из жизни, Нагель сам поражен любовью. В известной степени он – человек ниоткуда: о его прошлом и его занятиях можно лишь догадываться по намекам, рассыпанным по «Мистериям» Гамсуна. Вместе с тем – он сын своего времени, вобравший в себя его брожение и неустойчивость и тем самым обретающий как персонаж достаточную ясность. Он уже нес в себе аффектированность, нервозность своего времени, и когда его поразила, подобно удару молнии, любовь к Дагни Хьеллан, состояние аффекта, перевозбуждения, внутренней тревоги становится для него постоянным, необоримым, гибельным. Видимо, в прошлом он принадлежал к художественной богеме и пережил крушение веры в те духовные ценности, которые общество считало устойчивыми. Скептицизм овладел его вибрирующей душой, и точкой опоры в бытии для него могла стать только любовь и сопутствующая ей человеческая близость. Гамсун сталкивает в «Мистериях» Нагеля с несколькими женщинами. Одна из них – женщина из его прошлого – Камма, натура хищная, с эгоистической логикой, характер, точно увиденный и уверенно вычерченный Гамсуном. Отношения Нагеля и Марты Гудэ во многом напоминают отношения Ставрогина к хромоножке из «Бесов» Достоевского, только без оттенка мрачного самоистязания, которым был помечен странный брак русского барича и нищей юродивой.

Кроткая и застенчивая Марта вызывает у Нагеля сострадание, и порой он сам почти верил в свое фантастическое намерение соединить с нею собственную судьбу. Правда, в этом намерении был вызов Дагни Хьеллан, желание пробудить в ней инстинкт соперничества с Мартой, поэтому отношения Нагеля и седовласой Марты были двойственны и не до конца искренни. От них веяло надрывом.

Вместе с любовью к Дагни в Нагеле вспыхивают угасшие бьпо надежды на возможность усмирить хаос противоречий в своей душе, найти точку опоры в жизни и смысл собственного существования. Любовь Нагеля как бы изымает Дагни из заурядности повседневности, придает ей значительность, укрупняет ее образ, сообщает ее личности загадочность и привлекательность. Ее характер не раскрывается Гамсуном в «Мистериях» полностью, но в нем ощущается мощь и стихийность, способность на сильное душевное движение. Она почти поддалась напору порывов Нагеля, но ее остановило от последнего шага чувство непрочности натуры человека, звавшего ее с собой. И она не ошиблась. Нагель отказался от борьбы с жизнью, а значит, и за жизнь.

Сцена «Мистерий», где Гамсун изображает его последние часы, когда в его сознании бред мешался с явью, прошлое – с настоящим и все существо Нагеля было охвачено безнадежностью, схожа по своему колориту со сценой самоубийства Свидригайлова из «Преступления и наказания», прочитанного Гамсуном незадолго до работы над «Мистериями». Гибель Нагеля – человека, потерявшего почву под ногами, – была неизбежной.

Кнут Гамсун «Редактор Люнге» – краткое содержание

Написанные Кнутом Гамсуном вскоре после «Мистерий» два памфлетно-критических романа – «Редактор Люнге» (1892) и «Новые всходы» (1893), – имеющие ныне чисто историко-литературное значение, подтверждали, что Гамсун эти ценности начал для себя определять.

В «Редакторе Люнге» он сатирически и зло изобразил беспринципного газетного дельца, мнящего себя духовным вождем народа. В романе отчетливо обозначилось презрение Гамсуна к буржуазному либерализму и его мягкотелой продажности и столь же отчетливо проявились народнические и национальные чувства Гамсуна, безоговорочно выступившего за полную независимость Норвегии и ликвидацию навязанной ей силой оружия в 1814 году Швецией унии, расторгнутой лишь в 1905 году.

Примечательно, что среди руководителей радикальных движений Европы наряду с именем Гамбетты писатель назвал имя Александра Ульянова. Факт этот показывал, что Гамсун пристально следил за политической жизнью своего времени и, в пору господства и расцвета эстетизма в искусстве, не замыкался в башне из слоновой кости. В «Редакторе Люнге» Гамсун досказал историю Дагни Хьеллан, вышедшей замуж за морского офицера и ставшей светской дамой. Но память об исчезнувшем Нагеле продолжала тревожить ее душевный покой.

Кнут Гамсун «Новые всходы» – краткое содержание

Кнут Гамсун «Пан» – краткое содержание и анализ

Тенденциозная публицистичность, далекий от открытой тенденциозности артистизм и сгущенный психологизм определяли главные черты произведений Кнута Гамсуна 1890-х годов. Если борение человеческих чувств и страстей было объектом изображения и исследования в «Пане» (1894) и «Виктории» (1898), то социальная проблематика главенствовала в драматической трилогии «У врат царства» (1895), «Игра жизни» (1896) и «Вечерняя заря» (1898), где отчетливо дало о себе знать недоверие Гамсуна к буржуазному прогрессу.

В романе «Пан», проникнутом высокой поэзией, Гамсун подходил к человеку прежде всего как к неотделимой части природы. Герой «Пана» лейтенант Глан, живущий в лесу со своим охотничьим псом Эзопом, которого он принесет в жертву любви к Эдварде, истинную свободу, полноту счастья ощущает лишь там – среди полного одиночества, наедине с негаснущим днем северного лета, вслушиваясь в неспешное дыхание природы, ткущей вечную нить бытия. В цивилизованном мире этот герой Гамсуна чувствует себя неуютно и неловко. Его «звериный взгляд» слишком проницателен, чтобы не рассмотреть суетности помыслов и поступков людей, живущих обыденной жизнью рядом с ним, в рыбачьем поселке. Ему скучно среди общества, собирающегося в доме местного богача – купца Мака, среди банальных разговоров о вещах, не представляющих для Глана никакой ценности. Его характер, его личность являются в «Пане» Гамсуна воплощением мужественности и рыцарственности, чуждых меркантильному духу, воцарившемуся в повседневной жизни.

Всем сердцем ощущает Глан свое побратимство с природой, чей язык ему внятен и близок. Во многом его образ предваряет образы хемингуэевских охотников и спортсменов, уходивших к природе от жестокости общества. Однако у Глана нет столь открытого разлада с цивилизацией, как у них. Он – более инстинктивное существо и не обладает трагическим опытом героев писателей потерянного поколения, прошедших через мировую войну. Но и ему ведомо чувство неустойчивости бытия – странное для него и необъяснимое. Мысль о дисгармоничности мира является в «Пане» Гамсуна основной и сообщает ему своеобразную меланхоличность, которую не может перебороть даже органическое жизнелюбие писателя.

Настойчиво и непрестанно звучит в этом романе Гамсуна жгучий напев цевницы бога дикой природы Пана , сотканный из дневного зноя и мерцающего света звездных ночей. Он сопровождает тему любви – главную в романе, и любовь возникает в нем как непреоборимая сила, не поддающаяся контролю рассудка, не знающая препон и пренебрегающая моральными предустановлениями. Ее властная стихия вовлекает в свой поток Глана, но, как всякая стихия, она опасна и, подобно языческому божеству, требует себе жертв.

В мировой литературе Кнут Гамсун занимает одно из самых видных мест как поэт любви, художник, открывший и изобразивший новые оттенки любовного чувства. «Пан» по праву может быть назван мистерией любви, ибо она определяет отношения и поступки героев романа.

Любовь соединяет в «Пане» Еву, жену сельского кузнеца, и лейтенанта Глана. Любовь превращает Еву из покорного и безропотного существа, живущего изо дня в день, в личность, обретающую некоторую самостоятельность. Ее не страшат притеснения ревнующего господина Мака, нет у нее страха и перед мужем. Она ничего не требует от Глана, не знает, чем завершатся их отношения, и просто об этом не думает. Она полна нежности и доверия к своему возлюбленному, и Глан, бывая с ней, испытывая очарование ее человеческой доброты, сознавая цельность ее натуры, ощущает счастье, хотя Ева не заполняет ни его сердца, ни его души. Гамсун показывает, как стихия любви влечет за собой Еву и делает ее первой своей жертвой. Ева гибнет под обломками взорванной скалы.

По сюжету «Пана» Гамсуна все трагически сплетается, соединяется в тугой нити жизни: порох под скалу подложил Глан, хотевший устроить необычное зрелище в час отъезда Эдварды с ее женихом, в час, когда ему предстояло потерять женщину, которую он любил мучительно и сильно. Пороховую мину поджег господин Мак, снедаемый муками ревности и рассчитавший, что в минуту взрыва Ева окажется внизу, у подножья скалы. В мирные владения бога Пана врываются людские страсти – жестокие и непримиримые.

Эдварда у Кнута Гамсуна – совершенно иной тип женщины, нежели Ева. Она – сильная натура, не способная раствориться в любовном чувстве, как Ева. Для нее любовь – это борьба, и она хочет победы в этой борьбе, подчинения и даже порабощения любящего. Поэтому их отношения с Гланом представляются Гамсуном в «Пане» на манер любовного поединка, к которому примешиваются обоюдная гордость и самолюбие. Смешение разнородных эмоций, стоящих за их любовью, – а Эдварда тоже любит Глана, – объясняет странность и нелогичность их поступков, непостижимых для стороннего наблюдателя, но обладающих внутренним смыслом. Желанием Глана во что бы то ни стало обратить на себя внимание Эдварды объясняется то, что на морской прогулке он бросил ее туфлю в воду. Желание получить от нее равную долю участия, которое уделяет Эдварда местному доктору, страдающему хромотой, толкает героя «Пана» на дикий поступок, и он, чтобы тоже охрометь, простреливает себе ногу. Ревность и презрение к жениху Эдварды, финскому барону, доводит Глана до полной потери самообладания, и он плюет своему сопернику в ухо. Однако этот поступок, совершенный Гланом в состоянии аффекта, не более странен, чем поступок Ставрогина из «Бесов» Достоевского, взявшего в дворянском клубе господина Гаганова за нос и проведшего его таким образом по залу. Импульсивность поступков Глана и Эдварды в «Пане» Гамсуна объясняется импульсивностью, взрывчатостью их любви. Даже в те минуты, когда их души готовы открыться, друг другу, что-то удерживает их. В отношениях Эдварды и Глана была некая тайна, почувствованная Гамсуном, но до конца не разъясненная. Психологический рисунок борьбы двух сильных характеров сделан Гамсуном в «Пане» точно и объективно. Он показал, что за внутренними метаниями Эдварды стоит нечто большее, нежели каприз или юношеская незрелость. Эдварда ждет от любви чуда, необычайной полноты жизни. Ожидание чуда препятствовало ей верно оценить настоящее – то есть любовь Глана. Этот оттенок присутствует в чувстве Эдварды, однако и он не объясняет, почему не смогла возникнуть ее человеческая близость с Гланом

Кнут Гамсун «Смерть Глана» – краткое содержание

«Пан», начавшийся как идиллия, как гимн красоте мира, завершился драматическим, полным печали финалом и не разрешил конфликтов, увиденных писателем. Гамсун, однако, досказал судьбы его главных героев. Стихия любви, поразившей Глана, взяла и его жизнь. В новелле «Смерть Глана» – своеобразном эпилоге романа – Глан, отправившийся на охоту куда-то в Индию, получает призыв от Эдварды, вышедшей замуж за барона, вернуться к ней, на родину. Но Глан отвергает самую мысль о возможности новой встречи с женщиной, которую он продолжает любить. Но и жить без нее ин не может. И он расстается с жизнью. Он делает все, чтобы вызвать у своего спутника по охоте, ограниченного и самолюбивого человека, ревность и гнев, и тот в конце концов пускает в Глана пулю. Ситуация этой новеллы Гамсуна повторена Хемингуэем в новелле «Недолгое счастье Фрэнсиса Макомбера», тоже завершившейся смертью героя.

К истории Эдварды и ее отца Мака Гамсун вернулся в романах «Бенони» и «Роза», написанных спустя десяток лет, в 1908 году.

Кнут Гамсун – трилогия об Иваре Карено

Смысл образа Глана, предпочевшего жизнь на природе миру цивилизации, делает более ясным философия драматической трилогии Гамсуна – следующего за «Паном» крупного его произведения. Сюжет этой трилогии – состоящей из трёх пьес: «У врат царства» (1895), «Игра жизни» (1896) и «Вечерняя заря» (1898) – довольно разветвлен, и действие перегружено побочными мотивами. Вторая ее часть – «Игра жизни» – отдает мелодраматичностью, и в пьесу входит символика – тот художественный элемент, который Гамсун не принимал и критиковал у Ибсена. Драматургическая рыхлость вообще свойственна пьесам Гамсуна: романтичной драме «Мункен Венд» (1902), сюжет которой относится к концу восемнадцатого века, не менее экзотичной по материалу и столь же романтичной по интонации «Царице Тамаре» (1903), в которой отразились впечатления Гамсуна от путешествия по Кавказу, и последней его пьесе «Во власти чувств» (1910), выдержанной в духе психологизма.

Драматическую трилогию объединяет образ Ивара Карено, свободомыслящего философа, вступившего в открытую схватку с господствующим общественным мнением и устоявшимися взглядами. Образ этот, а также отношение Гамсуна к теоретизированиям его героя могут быть верно оценены лишь при подходе к трилогии как цельному произведению, ибо в первой ее части и в заключительной Ивар предстает в совершенно разных ипостасях. Трилогия Гамсуна внутренне полемична, – в ней продолжался старый его спор с творчеством Ибсена, и Карено может быть по праву назван анти-Брандом. Если Бранд и его возможный прообраз – датский философ и теолог Сёрен Кьеркегор, один из предтеч современного экзистенциализма, могут рассматриваться как образцы последовательной верности своим убеждениям, то Карено, представший в первой части трилогии решительным и непреклонным бойцом, остановившимся перед вратами царства, которое ему предлагали, ибо войти туда он мог, лишь изменив своим взглядам, в завершающей части трилогии, постаревший на двадцать лет, начинает считать свои воззрения поры юношества заблуждением и охотно становится депутатом стортинга, принимая заодно богатство некогда оставившей его жены, пожелавшей вернуться в лоно законного супружества и получить наконец прочное общественное положение. История Ивара Карено – это история духовного предательства. Однако чему же изменяет Карено?

Гамсун очень ясно показал механизм подкупа и подчинения строптивого интеллектуала правящими классами. Ивару предлагают блестящую ученую карьеру, если он поступит так же, как его коллега Йервен, переделавший свою диссертацию в угоду господствующей точке зрения. Ивару Карено дорога его теория, поэтому он, теряя все – карьеру, имущество, жену, – указывает на дверь тем, кто хотел его подкупить. Но теория его малооригинальна. Карено – законченный ницшеанец, презирающий английский либерализм, Джона Стюарта Милля , позитивизм . Он ненавидит пролетариат, буржуазную мягкотелость болтающих о гуманизме университетских профессоров и жаждет прихода нового Цезаря , повелителя человечьих стад. Он поддерживает молодежь только потому, что они молоды, и объявляет войну старикам. Сына крестьянской страны, Ивар Карено считает нужным уничтожить пролетариат путем введения высокого налога на хлеб и всяческого поощрения крестьянства.

По сути, Карено выступает против капиталистического пути развития и ратует за сохранение аграрного образа жизни, где нет места пролетариату, как продукту ненавистного ему капитализма.

Кнут Гамсун «Виктория» – краткое содержание и анализ

Неприятие буржуазно-демократических форм общественного прогресса, энергично проникавшего в разнообразные области социальной жизни Норвегии и объяснялось возникновение в творчестве Кнута Гамсуна образа лейтенанта Глана, человека, уединившегося от цивилизации в мир природы. Этим же объяснялось и то значение, какое приобретали в философии жизни Гамсуна эмоции, и прежде всего любовь как не только порабощающее, но и облагораживающее, возвышающее человека жизненное начало. Квинтэссенцией подобного рода отношения Гамсуна к любви явилась его лирическая повесть «Виктория» – одно из самых значительных произведений мировой литературы новейшего времени, посвященных любовной теме.

В простом, драматичном и емком сюжете «Виктории» Кнут Гамсун рассказывает о глубокой, долгой и несбывшейся любви двух людей, разделенных сословными преградами, имущественными интересами, ложной моралью. Сын деревенского мельника Юханнес Мёллер и Виктория, дочь владельца некогда богатого, а ныне приходящего в упадок поместья, образуют как бы два полюса вольтовой дуги, между которыми бьется и сверкает негаснущее пламя любви. Проходят годы, ветвистее и выше становятся деревья у мельничного пруда, ветшают залы поместья. Сын деревенского мельника вырастает и становится знаменитым писателем, слава его доходит до родных мест, где хозяин хиреющего поместья собирается выгодно выдать замуж Викторию. Сам Юханнес вступает в помолвку с Камиллой, девушкой, которой он некогда спас жизнь; от случайного выстрела на охоте гибнет жених Виктории. Распадается помолвка Юханнеса, ибо Камилла полюбила другого человека; сгорает подожженное отцом Виктории поместье, где гибнет и сам помещик, и Виктория остается одна; жизнь, обстоятельства, люди, гордость по-прежнему мешают Юханнесу и Виктории соединиться. Но пламя любви горит все с той же мощью, и свет его озаряет последние дни умирающей Виктории, и ее письмо к любимому – чистое, исполненное печали, прощание с миром.

Как всегда, у Гамсуна образы героев, даже второстепенных; соседа Юханнеса, старого учителя-педанта, родителей Юханнеса и Виктории, – выписаны реалистически и сочно, психология их очерчена с присущей его искусству точностью. Перемены в чувстве Камиллы к ее жениху Юханнесу изображены без морализаторства, как естественное житейское явление, ибо любовь всегда права. Так считал не только сам Кнут Гамсун, но и его герой, простивший Камиллу и понимающий, что творится в ее юном сердце.

Гамсун смело ввел в «Викторию» обнаженные социальные мотивы, не опасаясь, что они прозвучат диссонансом в его прозаической поэме о любви. На деле они лишь углубляли драматизм происходящего. Конфликты, вспыхивавшие между Юханнесом и Отто – нареченным Виктории, на деньги которого рассчитывал ее отец, порождались не только ревностью. За ними стояла извечная вражда крестьянина и дворянина, и симпатии Гамсуна – на стороне сына мельника, чья натура в его романе дышит силой и плебейской гордостью.

Любовь у Гамсуна постоянно влечёт Викторию и Юханнеса друг к другу, несмотря на все препоны, и Виктория, пренебрегая условностями, привитыми ей воспитанием и привычным образом жизни, сама решилась открыто говорить Юханнесу о своем к нему чувстве. И не в иррациональной фатальности любви лежали на сей раз истоки их драмы – они таились в объективных условиях жизни.

В «Виктории» Гамсуна событийная сторона повествования имеет подчиненный характер, – центр его тяжести лежит в изображении эмоций и психологии главных героев повести. Богатая оттенками картина душевной жизни Виктории, вынужденной подавлять свое огромное чувство к Юханнесу во имя интересов собственной семьи, благородство и женственность ее натуры, постоянная борьба с самой собой делают ее образ привлекательным и поэтичным.

Любовь наполняет смыслом и содержанием существование Юханнеса, дает ему силы выдерживать удары судьбы. Она питает его творчество и понуждает постоянно обогащать свой дух. Напряженность жизни сердца Юханнеса передают в повести его лирические внутренние монологи, дышащие страстью и волнением.

За обманчивой простотой поэтики повести стоит зрелое и утонченное искусство Гамсуна. «Виктория» как художественное целое обладает довольно сложной структурой. Объективное повествование перемежается в ней со вставными новеллами, в динамически развивающийся сюжет вкраплены лирические отступления и одно из них – некогда знаменитая хвала любви – по сути, является стихотворением в прозе. С точки зрения эстетических норм, выработанных современной зарубежной литературой, «Виктория» Гамсуна может показаться несколько манерной и сентиментальной. Но в ней есть качества, ставшие редкими для современной литературы, приученной к сдержанности выражения: в повести сильно и открыто звучит голос чувства, искренний и внятный, отлившийся в законченную художественную форму.

Кнут Гамсун «Мечтатель» – краткое содержание

«Виктория» завершила круг произведений Кнута Гамсуна, в которых господствовал лирический элемент. В последующих его романах повествование становилось более эпичным и объективным. Новую фазу художественного развития Гамсуна обозначил небольшой роман «Мечтатель» (1904) – своего рода картинка нравов и быта маленького рыбачьего поселка, написанная с мягким юмором. Она могла бы стать даже эмпиричной, если бы не образ главного героя, телеграфиста Роландсена, прослывшего за свои экстравагантности и беспорядочный образ жизни сумасбродом и мечтателем. Наделив героя «Мечтателя» независимостью суждений об окружающих, Гамсун сохранил критический подход к той среде, которую изображал, и не растворился в ней, как это случалось с писателями-натуралистами. Но критицизм его был довольно умеренным: в конце концов Роландсен, изобретший способ изготовления клея из рыбьих костей, благополучно выбирается из житейских передряг. Счастливая развязка «Мечтателя» показывала, что Кнут Гамсун отходил от радикализма взглядов героев своих более ранних произведений – Нагеля и Карено, выражавших несогласие с существующим жизнеустройством, и начинал рассматривать жизнь как нечто такое, что нельзя изменить коренным образом. В ней могут происходить всевозможные события, разыгрываться драмы и трагедии, тенденции ее движения могут обладать разным характером, – одни нести благо, другие – зло, но истинной ценностью, считал Гамсун, обладают лишь те, которые ближе к ее первозданным истокам, к исконной мудрости матери-земли.

Кнут Гамсун «Бенони» и «Роза» – краткое содержание и анализ

Подобного рода умонастроение порождало у Гамсуна приверженность и симпатии к патриархальным формам жизненных отношений, что определило общую идейную атмосферу романов «Бенони» и «Роза».

Словно не в силах расстаться с впечатлениями молодости, Гамсун снова в этих сюжетно связанных друг с другом романах возвращался к персонажам своих ранних произведений, и в первую очередь к образу купца Мака. Он пришел в повествование из старых добрых времен, когда в поселках и городках Норвегии крупные торговцы, державшие в своих цепких пальцах всю округу, представляли собой власть не менее влиятельную, нежели власть государственная. Дом господина Мака в «Бенони» и «Розе» открыт для гостей, в его лавках продавались городские и заморские товары. Он скупал рыбу, давал деньги и продукты в кредит. Слово его было законом, а дом и лавка – центром жизни округи, где узнавали новости, цены на муку и рыбу, где суетились деревенские девушки, которым господин Мак вполне патриархально дарил свою благосклонность, что ни у кого не вызывало неудовольствия, а воспринималось как нормальное явление.

Гамсун с мягкой иронией, но и с уважением изображает в «Бенони» и «Розе» этого умного, циничного и тертого дельца, но чувствует, что время Мака уже проходит. Пока рядом с ним возникает фигура Бенони Гартвигсена, удачливого и добродушного рыбака, которому посчастливилось загнать в свой невод огромный косяк сельди, с чего и началось его возвышение. Он пока не опасен для Мака, но без денег Бенони он уже не может вести дела, и они становятся компаньонами. Бенони также патриархален в своих отношениях с людьми, ему приятно ощущать собственную значительность, оказывать покровительство и принимать знаки уважения от односельчан. У него хватает смекалки на то, чтобы Мак его не разорил, но он не настоящий делец. Он тянется к внешним признакам богатства – строит себе веранду с цветными стеклами, покупает ненужную ему мебель и в конце концов даже женится на Розе, пасторской дочке, что было уже немало. При Маке и Бенони людям можно было жить – такова одна из важных мыслей романа, – они были коренные обитатели этих мест и знали все про родной край и своих земляков. В этом была их сила. Кто же, как прежний муж Розы, сын местного кистера Николай, покидал родной край, тот становился отрезанным ломтем, человеком без корней в жизни. И Николай кончил плохо, – он утопился, потому что нигде – ни на родине, ни на чужбине – не чувствовал себя на месте и никак не мог устроить своих дел. Беспочвенность Николая причинила много несчастий Розе – цельной натуре, воспитанной и мыслившей в границах патриархальных этических норм.

Есть в этих романах Гамсуна еще один персонаж, утративший жизненную точку опоры. Это Эдварда из «Пана», ныне баронесса – Гамсун относится к ней столь же неприязненно, как к сбившемуся с пути Николаю. Отвергнув то подлинное, естественное, исконное, чем была любовь Глана, баронесса не в состоянии заполнить пустоту своего существования. В погоне за призрачным чудом любви, упущенным ею в юности, она предается варварским радениям с бродягой-лопарем, в лесной глуши, перед безобразным языческим божком. Так нравственной деградацией завершается кривая жизни Эдварды, и никто в этом, кроме нее, не повинен.

Кнут Гамсун «Под осенней звездой» и «Странник, играющий под сурдинку» – краткое содержание и анализ

Кнут Гамсун сознавал, что изображенный им в этих романах мирок и люди, его населяющие, принадлежат уже временам уходящим. То новое, что возникало в жизни, необходимо было увидеть и разгадать. Две небольшие повести – «Под осенней звездой» (1906) и «Странник, играющий под сурдинку» (1909) – были посвящены изображению конфликта, который при внешней его тривиальности показался Гамсуну важным.

В этих элегичных по тону повестях художник, которому уже перевалило за пятый десяток, снова, как в годы юности, отправляется бродяжить по родной земле и рассказывает неспешно, с чувством юмора о том, что ему попадается на дорогах сельской Норвегии. Зорко увиденные и метко схваченные разнообразные типы людей проходят перед ним. Он движется от имения к имению, перебиваясь случайной работой: то валит лес, то проводит водопровод в пасторский дом, встречает своих старых знакомцев по прежним странствиям. Жизнь разворачивала перед ним свой пестрый свиток, и он внимательно всматривался в ее новые черты. Из потока событий, прошедших перед ним, он выделил одно: драму фру Фалькенберг, историю ее гибели. Со стороны могло показаться, что эта история – финал заурядной супружеской измены, эпизод из газетной криминальной хроники. Но Гамсун ощутил в отношениях капитана Фалькенберга и его жены нечто большее, некую тайну, нечто сходное с отношениями Глана и Эдварды. Тайна человеческой закрытости, неспособности людей, даже любящих друг друга, прорваться через эту закрытость, преодолеть силы взаимного отталкивания представлялась Гамсуну весьма важной и значительной, и он изобразил ее в романе «Дети времени» (1913) и его продолжении – «Городок Сегельфосс» (1915) как наиболее характерную особенность человеческих отношений и роковую черту детей новой эпохи.

Сильнее чем где бы то ни было раньше сказалось в повестях Гамсуна чувство растворенности человека в потоке жизни. Для него человек не есть активное начало жизни, меняющий ее или преобразующий. Нет, он просто странник, проходящий по ее дорогам, и единственное, за что он должен благодарить бытие, это за самый факт своего существования, ибо жизнь сама по себе есть милость и щедрая награда за все печали и невзгоды, которые встретит человек на своем пути. Позже, в романе «Последняя глава» (1923), он выразил свою точку зрения на место человека в мире еще резче: «Да, все мы бродяги на земле». Естественно, что подобного рода мировосприятие отдаляло Гамсуна от каких бы то ни было идей, связанных с социальным реформаторством. Свойственная ему философия жизни предопределила и поэтику его произведений.

Он строил свои романы как своего рода подобия жизненного потока, поэтому хроникальность была ведущим принципом их организации. Сюжет у него последовательно двигался во времени и представлял собой конгломерат многих эпизодов, подчас кажущихся не очень значительными и лишь в совокупности дающих обобщенную картину мира. Собственно, и для человека жизнь, которую он проживает, также представляется совокупностью важных и незначительных событий, и Гамсун очень искусно вызывал своими романами именно подобное ощущение от рассказанного. Вместе с тем он никогда не низводил свое повествование до натуралистического воспроизведения действительности, очень тщательно отбирая жизненный материал, фокусируя его, уплотняя в больших и малых эпизодах и достигая тем самым очень выразительного эстетического эффекта. В известной мере его романы предвосхищали поэтику романа-потока, распространившегося в годы между двумя мировыми войнами. Гамсун редко концентрировал в поздних своих романах повествование вокруг одного героя, ведя несколько параллельных, а порой и почти независимых друг от друга сюжетных линий. Но идейно-эстетический центр всегда присутствовал в его романах, обобщавших сущностные стороны жизни, чего нередко недоставало роману-потоку позднейших времен. К своим героям Гамсун относился без сентиментальности, не смягчая их слабостей и недостатков, но и не впадая при этом в натуралистическую фактографию.

Кнут Гамсун «Местечко Сегельфосс» – краткое содержание и анализ

Романы Кнута Гамсуна о городке Сегельфоссе были построены по хроникальному принципу. Гамсун рассказал в них историю возвышения и заката двух богатых семейств, чьи судьбы олицетворяли различные типы отношения к общественному прогрессу. Одновременно он возвращался в них к издавна занимавшей его теме человеческой закрытости, которую он разрабатывал в ряде предыдущих романов и новелл. Но если ранее он рассматривал эту тему вне прямой связи с особенностями исторического времени, то в первом романе цикла о Сегельфоссе он прямо связывает проблему разобщенности индивидуумов со спецификой нового этапа общественного развития, считая своих Героев типичными детьми новой исторической эпохи. Отношения владельца поместья Сегельфосс лейтенанта Виллаца Хольмсена и его жены фру Адельхейды – это характерные для многих персонажей Гамсуна отношения любви и взаимного отталкивания, своего рода любви-вражды, которая коверкает их жизни, приводит к разрыву и, как это случилось с героями повести «Странник, играющий под сурдинку», – к трагической катастрофе. По сути, в этом конфликте, к которому Кнут Гамсун навязчиво возвращался, он уловил и запечатлел характерную особенность человеческих отношений, которую современные социология и философия культуры определяют как некоммуникабельность. Этот довольно сложный фактор, действующий в современной социальной психологии, имеет своей первоосновой общественный атомизм, сосредоточенность индивида на собственном интересе, что порождается спецификой структуры собственнического общества. Фактор этот в опосредствованной форме преломляется в индивидуальной психологии и замыкает человека в границах собственного субъекта, препятствуя ему установить открытый душевный контакт с другим субъектом. Будучи художником реалистом, Гамсун не считал, что причины некоммуникабельности лежат в самой человеческой натуре, и искал объяснения поразившему его воображение явлению в объективных условиях самой жизни. Правда, он делал это на свой лад.

Лейтенант Виллац Хольмсен, разоряющийся помещик, которого от окончательного краха спас лишь найденный клад, некогда зарытый его предком, в романе Гамсуна органически сросся с местечком Сегельфосс, его землей и лесами, его обычаями и традициями, его почвой. Даже обедневший, гордо несущий свою нищету, оставленный женой, полузабытый родным сыном, покинувший свой помещичий дом, Виллац Хольмсен пользовался непререкаемым авторитетом и уважением у местных жителей, ибо он олицетворял собой патриархальный порядок и традицию, к которым люди привыкли. Его жена, высокомерная, эгоистичная фру Адельхейда, была для Сегельфосса человеком чужим, родом из Ганновера, и ее привычки, интересы, вкусы, наклонности – короче, все ее существо было внутренне чуждо и суровой сегельфосской земле, и ее владельцу.

То значение, которое Кнут Гамсун придавал органической связи человека с родной почвой, показывал другой важный образ романов сегельфосского цикла – образ торговца Тобиаса Хольменгро, прибывшего в Сегельфосс откуда-то из-за океана, как он говорил, из Мексики. Он привез с собой не только двух детей, рожденных от индианки, не только деньги, но и радужный ореол загадочности, сказку дальних стран, пьянящего ветра странствий, влекущего за серый горизонт родного моря, волнующего умы сегельфосских обывателей. У Гамсуна он олицетворял деятельный дух нового времени, его предприимчивость, широту его либерализма, веру в прогресс. Он вносит в Сегельфосс оживление, приметы современности. Но на деле Хольменгро – человек, давно утративший связь с родной землей, выдернувший из родимой почвы свои корни и не могущий прижиться на ней, несмотря на все старания. Перед обедневшим Хольмсеном народ ломал шапки и замолкал при первом его слове. Богатого Хольменгро мало кто уважает, с ним постоянно враждуют рабочие, местная либеральная газетка нападает на него как на эксплуататора и капиталиста. Радужный ореол, некогда окружавший его, тускнеет, и разорившийся негоциант скромно, без помпы покидает Сегельфосс с тем, чтобы больше в него не возвращаться.

Кто же устоял перед превратностями судьбы и времени в городке Сегельфоссе? Теодор из Буа, местный лавочник, пронырливый торговец, постепенно разбогатевший, – плоть от плоти сегельфосской земли. Кнут Гамсун изобразил и его, и его отца, паралитика Пера, безо всякой симпатии, даже иронично, но мысль о значении связи человека с родной почвой становилась для него основополагающей.

Кнут Гамсун «Соки земли» («Плоды земли») – краткое содержание и анализ

Незадолго до первой мировой войны Гамсун со всем семейством покидает город и перебирается на постоянное жительство в деревню, сначала к себе на родину – в Хамарей, а позже на юг, в Гримстад. Это его решение означало нечто большее, нежели простую перемену места жительства и увлечение землёй и крестьянским хозяйством. Норвегия была аграрной страной, никогда не знавшей крепостного права, и свободный крестьянин-хуторянин являлся ведущей силой ее социального развития до той поры, пока капиталистические отношения не стали охватывать все области общественной жизни страны. Для Гамсуна крестьянство с его патриархальными традициями, органической связью с землей, родной почвой было основным фактором социальной стабильности, гарантом национальной самобытности норвежской культуры, источником духовного здоровья народа. Ко всем событиям национальной и мировой истории современности он начал подходить с позиций консервативного крестьянства, делая его интересы единственным мерилом ценности материального и духовного прогресса. Как и патриархально-консервативное крестьянство, близкий по духу к родной земле Гамсун с подозрением и недоброжелательством относился к городу, к городской цивилизации.

Ход истории, казалось, подтверждал верность мировоззрения Гамсуна: разразившаяся мировая война была вызвана капитализмом, буржуазной демократией – всем тем, к чему Кнут Гамсун всегда относился с враждебностью. Война и порожденные ею бедствия в его глазах были следствием неправильности самого исторического процесса, аномалией, вызванной тем, что городская культура, машинная цивилизация, индустриальный прогресс искажают человеческую натуру, лишают человека естественных связей с землей и трудом на земле. Однобокость прогресса вызывает в людях дух брожения, недовольства, протеста и враждебности. Гамсун считал своим долгом дать верный ответ навопрос о тех силах, которые могли бы придать историческому прогрессу правильное развитие. Таким ответом стал для него роман «Соки земли» (1917) – одно из самых монументальных эпических произведений мировой литературы двадцатого века.

Кнут Гамсун с семьёй. Фото 1917 г.

Повествование в этом «Соках земли» Гамсуна (другой перевод названия этого романа – «Плоды земли») развертывается столь же неторопливо и спокойно, как нетороплива жизнь его героев. Гамсун повествует, как в пустошь, никем не обработанную лесистую местность с удобной землей, принадлежащую государству, приходит человек по имени Исаак и начинает на ней трудиться – валит лес, корчует пни, строит себе жилье и пашет отвоеванную у леса и валунов землю. И так как человек не может быть один, к нему по проложенной через болото тропинке приходит женщина – ладная, статная героиня «Соков земли», по имени Ингер. Сначала она нанимается к Исааку в работницы, но потом становится женой. Может быть, она не пришла бы к Исааку из долины, но у нее заячья губа, и это мешало ей выйти в родной деревне замуж. Исаака ее заячья губа не смущает, и они с Ингер начинают жить вместе, рожать детей, возделывать пашню, ходить за скотиной, которая постепенно у них заводится. Тяжело, словно мельничный жернов, движется Исаак, но земля от трудов его рук тучнеет, богатство его накапливается, и он, выкупив у государства большую пустошь, становится ее хозяином.

Просты, но не примитивны в «Соках земли» Гамсуна мысли и чувства Исаака и Ингер, как проста их наполненная трудами и неосознанным счастьем жизнь. Но вот Ингер задушила новорожденную девочку, уродившуюся с заячьей губой, и Исаак на семь лет остается один, так как Ингер отправляют в тюрьму. Это прискорбное событие, однако, не ломает их жизни: хутор, названный ими «Селланро», богател, сыновья вырастали, Исаак терпеливо ждал возвращения Ингер. Правда, после возвращения из тюрьмы, где ей было совсем неплохо и где ей даже зашили губу, Ингер, приобщившись к городским нравам, стала рассеянной, легкомысленной, не все ей было по душе в деревне. Но постепенно круговорот сельского обихода вновь вовлек её в свою орбиту, и в ее смятенной душе все стало на место.

Но, по убеждению Гамсуна, соки земли питают лишь тех, кто хранит верность земле. Сиверт – старший сын Исаака – остался, как и его отец, крестьянином, и дни его текли спокойно. А вот его брата Елисея (Элесеуса) увлекла городская жизнь: он обучался в городе, привык к нему, вернувшись домой, завел торговлю, и если бы не отцовская помощь, давно бы прогорел. Все он делал не всерьез, поверхностно. Корни его были вырваны из родной почвы. Соки земли перестали давать Елисею жизненную силу, и ему не осталось ничего другого, как отправиться в Америку на поиски счастья, где он и сгинул. Вот и Варвара (Барбру), крестьянская девушка, тоже теряет себя: свет ночных городских улиц, блеск витрин, флирты с приказчиками из магазинов, нафабренными ловкими молодцами, сбили ее с толку, и она никак не может прибиться к дому,

Последовательно, не прибегая к открытой публицистике, оперируя чисто изобразительными средствами, Гамсун проводит в «Соках земли» мысль о преимуществе крестьянского образа жизни над городским. Все его герои, хранящие верность земле, твердо переносят жизненные невзгоды и испытания. Те, кто отрывается от родной почвы, приобретают беспокойство, неустойчивость, становятся несчастными людьми.

Роман «Соки земли» был написан мощно, и в нем отчетливо проступила ставшая характерной для Гамсуна склонность к универсализации образов героев, сообщения им дополнительного значения, далеко выходящего за рамки конкретно-бытового жизнеподобия. Герои «Соков земли» обладали монументальностью и эпическим полнокровием, даже второстепенные, – вроде живучей и пронырливой сельской сплетницы Олины. Под конец романа Исаак у Гамсуна обретал величественность, наподобие библейских патриархов, и превращался в своего рода символ или олицетворение исконной силы и крепости крестьянства.

В годы величайших социальных потрясений, в дни послевоенной разрухи «Соки земли» Гамсуна прозвучали как песнь мира, как послание к исстрадавшимся людям, призывавшее их вернуться к мирному труду от полей сражений, изъязвленных воронками от снарядов, изрытых бесконечными окопами. Для консерватора Гамсуна крестьянство представало как социально единая сила, хотя он и различал в нем богатых и бедных, вроде пустякового мужичишки Бреде Ольсена, легкомысленного и многодетного. За «Соки земли» Гамсун получил Нобелевскую премию, и авторитет его как художника был чрезвычайно велик. Творческие способности Гамсуна и его критическое отношение к городскому и буржуазному обществу не слабели с годами.

Кнут Гамсун «Женщины у колодца» – краткое содержание и анализ

Новая, сложившаяся после мировой войны действительность вызывала у Гамсуна крайне скептическое к себе отношение. Его первый послевоенный роман «Женщины у колодца» (1920) был проникнут горечью и печалью. Это одна из самых сумрачных его книг. Материал «Женщин у колодца» – повседневная жизнь небольшого городка с ее склоками и дрязгами, мелкими происшествиями и событиями – как бы почерпнут писателем из разговоров местных женщин, судачащих о том, о сем у городского колодца и перемывающих всем косточки. Но что-то их болтовня слишком смахивает у Гамсуна на болтовню Парок , ткущих нити человеческих судеб, а мелочный быт городка поднимается до масштабов символа современной жизни. В ней «люди наталкиваются друг на друга, переступают друг через друга, одни падают наземь и служат другим мостом, иные гибнут – это те, которые трудней всего переносят толчки, наименее способны к сопротивлению, – и они гибнут. Без этого не обходится! Но другие цветут и преуспевают. В этом и заключается бессмертие жизни! И все это было известно тем, у колодца». Скептический стоицизм этого суждения, горькую иронию, заложенную в нём Гамсуном, раскрывает центральный персонаж «Женщин у колодца» – символический образ Оливера Андерсена, жутковато гротескной фигуры, собирающей вокруг себя события городской жизни и являющейся ее отражением. С ним, некогда бойким молодым матросом, во время одного из плаваний произошло несчастье: ему раздробило ногу и таз, и он вернулся домой калекой. Так он и проковылял по жизни и городским улицам на деревяшке – ни мужчина, ни женщина, нечто среднее, – расплывшееся, безобразное, слюнявое существо, хитрое, пустое, бесплодное, похожее на липкую медузу. Правда, он вступил в брак со своей прежней подружкой Петрой, у них даже появляются дети, и много детей, но не всех их отцов Оливер знает и терпит по необходимости легкомыслие своей жены, лишь изредка учиняя ей скандалы.

Тема некоммуникабельности людей, свойственная Гамсуну, приобрела в «Женщинах у колодца» вещественное выражение, впрочем, такое же, как и в написанном несколько лет спустя романе Хемингуэя «Фиеста».

Сделав кастрата Оливера своеобразной персонификацией современной ему жизни, Гамсун с недвусмысленной ясностью отрицал творческий или позитивный характер перемен, происходивших в ней под воздействием материального, индустриального прогресса.

Кнут Гамсун «Последняя глава» – краткое содержание и анализ

Еще более отчетливо его скептическое отношение к буржуазной цивилизации сказалось романе Кнута Гамсуна «Последняя глава», сходном и по материалу, и по некоторым ситуациям с «Волшебной горой» Томаса Манна. Действие в обоих этих романах протекало по преимуществу в санаториях, являвшихся уменьшенными, уплотненными подобиями общества.

Выросший рядом с хутором Даниеля из Утбю санаторий «Торахус» является в «Последней главе» не только форпостом современной цивилизации среди горных лугов и одиноких хуторов, где мужчины ухаживали за скотиной и возделывали землю, а женщины пряли шерсть. У Гамсуна он походит на своего рода ковчег, где собираются люди, ищущие спасения от потопа современной цивилизации, от ее невзгод и противоречий. Если на хуторе Даниеля все прочно, первозданно: и еда, и старая крепкая мебель, и здоровые чувства, и помыслы владельца хутора, то в санатории «Торахус» все зыбко, обманчиво, фальшиво. Не без основания деревенским жителям казалось, что там, в санатории, «...люди, разгуливающие по дворам и по дорожкам, были не настоящие люди».

Гамсун рассказывает в «Последней главе», как больных кормят в санатории консервами. Владельцы санатория – энергичные, но довольно продувные дельцы, расхваливают и климат и источники «Торахуса», приписывая им лечебные свойства, хотя местность, где стоял санаторий, ничем не была примечательна. Местность как местность. Пациенты санатория, увы, тоже не то, за что они себя выдают: английская аристократка, миледи, оказывается бывшей танцовщицей, обладающей компрометирующими одного из ее возлюбленных письмами. Не сумев продать их никому на предмет шантажа, она съезжает из санатория, а потом обворовывает свою покровительницу, с которой сдружилась в «Торахусе». Ещё один герой «Последней главы» Гамсуна, некий финский граф, по фамилии Флеминг, на деле – выходец из скромной финской деревушки, «позаимствовавший» из кассы банка, где он служил, крупную сумму денег себе на лечение. В остальном он вполне достойный и даже мужественный человек.

Разговоры обитателей санатория, их быт, развлечения, флирты воспроизведены Гамсуном в «Последней главе» резко сатирично, и его сатира близка сатире «Волшебной горы». Особенно критично относился Кнут Гамсун к ректору Оливеру, пользовавшемуся славой крупного ученого и филолога, болтающего либеральный вздор о просвещении народа и набивающего мозги своих учеников мертвой книжностью. Ректор Оливер имеет известное типологическое сходство с господином Сеттембрини из романа Томаса Манна. Критично относится Гамсун и к другому пациенту санатория, господину Магнусу, прозванному «Самоубийцей», ибо он, испытав личную драму, начинает носиться с мыслью о том, чтобы покончить с собой. Его теоретизирования о метафизике смерти, напоминают рассуждения о том, что свой смысл существование обретает лишь в смерти, которые позже стали развивать экзистенциалисты. Но виталист Гамсун, признававший жизнь единственной действительностью бытия, весьма ироничен по отношению к подобного рода философам. Поэтому в финале «Последней главы» он примиряет Самоубийцу с жизнью.

Идею несовместимости, конфликтности искусственного мира современной цивилизации с естественными, природными силами жизни Гамсун проводит в «Последней главе» весьма последовательно. Эту конфликтность сначала раскрывает символический эпизод, изображавший, как служащие и пациенты санатория раздразнили и привели в ярость быка, купленного у Даниеля для улучшения стола больных, которым прискучили их ежедневные консервы. Налитое силой, могучее животное вырывается из рук своих погонщиков и кидается на толпу праздных зрителей, приводя ее в ужас, и сбрасывает с кручи одну из пациенток санатория, несчастное, бессловесное создание. Оттого, что гибнет слабый и беспомощный человек, драматизм происшедшего лишь усугубляется.

Затем конфликтность между естественностью и, следовательно, как считает Гамсун, нормальностью деревенской жизни и неестественностью, ненормальностью современной цивилизации проступает в отношениях главных героев «Последней главы» – хозяина хутора Даниеля и фрекен д"Эспар, одной из пациенток санатория. Фрекен – мятущееся существо, бьющееся в тенетах города, не находящее себе покоя и места в жизни. Гамсун ставит ее в ситуацию, где ей надо выбирать образ жизни: или остаться с сомнительным графом Флемингом, или выходить замуж за Даниеля, который ее полюбил.

Жизнь с Флемингом сулила ей призрачное полуавантюрное существование среди обманчивых ценностей и приманок современной цивилизации. Брак с Даниелем означал обретение смысла бытия, ибо дело, которым был занят Даниель, – это освященный веками труд земледельца, обрабатывающего мать-землю. Колебания фрекен д"Эспар обрывает в «Последней главе» винтовочный выстрел Даниеля, сразивший наповал мнимого графа. Даниель попадает в тюрьму, а фрекен д"Эспар с сыном, которого признал Даниель, хотя это и не его ребенок, остается на хуторе ждать будущего своего мужа. Так ее существование обретает смысл и цель.

Роман «Последняя глава» писался Гамсуном в сложное историческое время, когда над миром пронесся ураган войны и революций. Здание старого мира дало трещину, и фундамент его был подорван. Будущее европейского общества рисовалось Гамсуну достаточно мрачным. Он завершил свой роман апокалиптической картиной пожара санатория «Торахус», сопровождавшегося гибелью его обитателей. Вечной и неизменной была лишь жизнь, земные заботы и труды.

Кнут Гамсун трилогия об Августе – краткое содержание и анализ

Время, однако, делало свое: история, общественные отношения, человеческая психология не стояли на месте – они менялись, и этих перемен не мог не замечать Кнут Гамсун. Менялась и норвежская деревня, и городки, лежавшие у шхер, – все становилось другим, чем во времена Мака, Хольменгро или в ту пору, когда женщины вели свои нескончаемые разговоры у колодца. Еще раз попытался Гамсун уловить облик того, что меняет историю и зовется прогрессом. Если раньше он представал в обличье Оливера, стучащего деревяшкой по городским мостовым, то на сей раз он предстал в виде предприимчивого, энергичного, ловкого Августа – мастера на все руки, главного героя трилогии, состоящей из романов «Бродяги» (1927), «Август» (1930) и «А жизнь идет...» (1933).

Произведение это весьма своеобразно по своим жанровым особенностям: несмотря на подчеркнутую реалистичность повествования, сочность и художественную полноту изображения бытового фона, в том числе и мелких житейских подробностей, пластичность действующих лиц, в нем отчетливо проступает склонность Гамсуна к символической универсализации ситуаций и характеров. Объединение частей трилогии образом Августа – бродяги, исколесившего весь мир, личностью авантюристической складки – превращает все произведение в философско-плутовской роман, действие которого частично происходит в Полене, типичном приморском норвежском городке, и частично в Сегельфоссе, где уже живет третье поколение и центральной фигурой в городке стал сын Теодора из Буа, богатый, образованный, но довольно никчемный человек Гордон Тидеман, консул. Более полувека новейшей истории норвежской провинции охватывается трилогией об Августе, но Гамсуна интересуют не только перемены, которые внесло время в образ жизни его героев, но и та сила, которая толкала их на перемены и влекла за собой. Ее олицетворяет Август, несший в себе дух непоседливости, тянувшийся ко всему новому и новейшему, не вникая в то, что оно несет с собой – добро или зло. Он с полным безразличием относится к этим моральным категориям, да и прогресс, как полагает Гамсун, к ним нейтрален.

Для повидавшего свет Августа обыденное существование поленцев кажется невыносимым: в бедных деревнях люди жили, как в дремоте, – все, что зарабатывали, проедали; дети учились только тому, что знали их родители, – и так проходили дни и вся жизнь. Это инертное существование Август расшатывает, увлекая людей своей безудержной фантазией, гомерическим враньем, посулами, иногда дельными советами, но часто и совершенно непрактичными. По его инициативе, разбогатевшие после удачного лова сельди поленцы организуют банк, перестраивают свой поселок в городок, занимая под новые постройки пахотную землю, сооружают фабрику рыбной муки, которая так и остается недостроенной, заводят почту и вносят немало полезных и бесполезных усовершенствований в свой застойный быт. Но рыбы нет, экономическое процветание кончается, и для поленцев наступают голодные времена. Поддаваясь тревожному и беспокойному духу времени, поленцы громят местную лавку и хозяйство Эзры – зажиточного крестьянина. Но их бунт – это бунт на коленях, и как только дела Полены поправляются, не остается и следа от их бунтарских настроений. Читателям Гамсуна становится ясным, что в конечном итоге, беды навлек Август, его безудержное стремление идти в ногу с цивилизацией.

Вообще, все, кого увлекают россказни Августа, так или иначе за это платятся. Его друг Эдвард Андреассен, вовлеченный Августом в бродяжничество, нигде не может пустить корни. Проведя долгие годы в Америке, он, сильный человек, возвращается домой надломленным, потеряв энергию и интерес к жизни. Его жена Ловиза-Магрете, жизнерадостное создание, с успехом боровшаяся за существование на собственном маленьком хуторе, после пребывания за океаном превращается в рассеянную, не находящую себе покоя и места женщину, стремящуюся обратно, к призрачной жизни больших городов.

Лишь те герои трилогии Гамсуна, кто не гнался за миражами, а прочно держался за родную почву, – крестьянин Эзра, не расстающийся со своим наделом, Паулина – владетельница поленской лавки, честное, прямолинейное существо, ее брат староста Иоаким, – выдерживают превратности времени и, не гонясь за многим, постепенно улучшают жизнь в Полене. Иной раз они выступают против Августа, иной раз в союзе с ним, ибо образ Августа многомерен. Раздумывая над его сутью, староста Иоаким изрекает несколько загадочно, что Август есть «...символ, что значит образ или пароль». И он поясняет свою мысль: «Он был выражением духа времени: давал одной рукой и отнимал другой. В чем же была выгода? Он вносил изменения, но в каждом отдельном случае то добро, которое он приносил, уравновешивалось последующим злом». Август Гамсуна – необычайно колоритная фигура, жизнь которого была наполнена всевозможными плутнями и проделками, порой весьма и весьма темными, враль, выдумщик, веривший в собственные фантазии, убежденный в том, что американизм, индустриальный прогресс, банки, торговля могут облагодетельствовать человечество. Мнение крестьянина Эзры, упрямо и тупо повторяющего, что человека кормят три вещи – «хлеб в поле, рыба в море да звери в лесу», Август считает нелепым предрассудком и бестрепетно ведет поленцев по пути, которым идет остальной мир.

Но есть силы, которые противостоят Августу более решительно, нежели недалекость или упрямство поленцев. Это прежде всего рабочие, с которыми сталкивается состарившийся Август, строя горную дорогу, на которой ему было суждено погибнуть. Рабочие – народ непокорный, непослушный, отстаивающий свои права, и управляться с ними Августу трудновато. Да и сам Гамсун относится к ним без симпатий. Свои надежды он возлагает на стихийные силы жизни, первозданные начала бытия, которые справятся, как полагал писатель, с прогрессом, вырвавшимся из-под контроля человека. Эти первозданные силы олицетворяет у Гамсуна в романе «А жизнь идет...» лопарка Осе – странный образ, нечто среднее между деревенской знахаркой и колдуньей. Осе оказалась перед Августом в последние мгновения его жизни. К гибели Августа привела его собственная затея: на деньги, сохраненные Паулиной, он решил разводить в горах, где нет больших пастбищ, овец, наподобие того, как это делается в Бразилии или Австралии. И во время перегона в долину стадо, испуганное шумом автомобиля, понеслось прямо в пропасть, увлекая за собой и Августа – своего хозяина. Рядом с автомобилем возникла Осе, препятствуя овцам пробежать по остававшейся свободной части узкой горной дороги.

Финалом романа о прогрессе Гамсун не случайно сделал перетолкованную на современный лад притчу о Панурговом стаде, рассказанную в свое время Рабле . Как и в романе «Последняя глава», будущее капиталистического прогресса представлялось Гамсуну безрадостным, ибо прогресс в тех формах, в каких он развивался, искажал, извращал естественный ход вещей, сущность человека и поэтому нес в себе причины собственной гибели.

Кнут Гамсун в резиденции Гитлера Бергхоф

Кнут Гамсун «Круг замкнулся» – краткое содержание и анализ

Как далеко может заходить в существующих общественных условиях обесчеловечение человека, Гамсун показал образом Абеля, героя последнего своего художественного произведения – романа «Круг замкнулся». Полубродяга, человек с тяжелыми детством и юностью, поплававший по морям, он попадает на самое дно жизни, влача существование нищего белого в негритянской деревне штата Кентукки. Там он становится двойным убийцей и навсегда утрачивает какое-либо чувство ответственности перед требованиями морали, превращаясь по сути дела в животное. Таким же животным была и убитая им Анджела, его сожительница. Не знает никаких моральных уз и героиня романа «Круг замкнулся», Ольга, на которой впоследствии женился Абель. Для него нет надежды выбраться из состояния человеческой деградации, в котором он находится, да Абель и сам этого не хочет. Так замыкается кольцо его судьбы, круг бытия. Пессимистический финал романа «Круг замкнулся» показывал, как велики были сомнения Гамсуна в возможностях капиталистического прогресса. Иной альтернативы ему, кроме как в сохранении жизненных форм, опиравшихся на почвеннические традиции, Гамсун не видел. Такой настрой и толкнул его в годы старости на сближение с германским фашизмом, которое, однако, далеко не было полным и безоговорочным. Сейчас Кнут Гамсун предстает прежде всего как художник, воспевший красоту и силу любви, изобразивший с глубочайшей проницательностью сложность жизни человеческого сердца и те новые конфликты, которые внес в историю XX век.

При написании материала использована статья Б. Сучкова к единственному советскому двухтомному изданию сочинений Кнута Гамсуна.

Биография

О своем творчестве Гамсун писал так: «Как современный психолог, я должен осветить и исследовать душу. Я должен исследовать её вдоль и поперек, со всех точек зрения, проникнуть в самые тайные глубины» .

После войны Гамсун некоторое время жил в доме для престарелых, а в 1950 году вернулся в Нёрхольм.

Киновоплощения

• Макс фон Сюдов («Гамсун (фильм) (англ. )», Дания-Швеция-Норвегия-Германия, ).

Библиография

• Кнут Гамсун. Полное собрание сочинений в пяти томах.. - «Издание А. Ф. Маркса», 1910 г..
• Кнут Гамсун. Соки земли.. - «Красная новь», 1923 г..
• Кнут Гамсун. Избранные произведения в двух томах.. - Москва.: «Художественная литература», 1970 г..
• Кнут Гамсун. Избранное.. - Ленинград.: «Лениздат», 1991 г.. - 608 с. - ISBN 5-289-00946-9 .
• Кнут Гамсун. Собрание сочинений в шести томах.. - Москва.: «Художественная литература», 1991-2000 гг..
• Кнут Гамсун. На заросших тропинках.. - «Старт», 1993 г.. - ISBN 5-85215-023-1 .
• Кнут Гамсун. Скитальцы.. - «АСТ, Астрель», 2011 г..

Напишите отзыв о статье "Гамсун, Кнут"

Примечания

Литература

• Ерхов, Б. Фиорды: Скандинавский роман XIX - начала XX в. : [Переводы / Послесловие: Б.Ерхов]. - М. : Московский рабочий, 1988. - 528с. : цв.ил. - (Однотомники классической литературы: ОКЛ) Содерж.: Нильс Люне / Й. П. Якобсен; Тине / Г.Банг; Пан; Смерть Глана; Виктория / К.Гамсун; Доктор Глас / Я.Сёдерберг.
• Гамсун, Т. Спустя вечность. - М.: Б.С.Г.-Пресс, 2006.
• Будур Н. Гамсун. - М.: Молодая гвардия, 2008.

Ссылки

• Венгерова З. А. // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.

Отрывок, характеризующий Гамсун, Кнут

Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.

), в течение которых он сменил множество занятий. Писать начал с 17 лет. Первая книга «Загадочный человек. Нурланнская любовная история» (норв. Den Gaadefulde. En kjærlighedshistorie fra Nordland) появилась в 1877 году . В молодости много путешествовал, побывав, в частности, в США . После 1888 года обосновался вКопенгагене . В 1890 году у Гамсуна выходит новаторский психологический роман «Голод» (норв. Sult), принёсший ему славу.

Первое издание романа «Голод» 1890

О своем творчестве Гамсун писал так: «Как современный психолог, я должен осветить и исследовать душу. Я должен исследовать её вдоль и поперек, со всех точек зрения, проникнуть в самые тайные глубины».

Гамсун в 1939 году.

После окончания войны Гамсун был отдан под суд. Он избежал тюремного заключения благодаря преклонному возрасту, однако был оштрафован по гражданскому иску. Позднее он описал судебный процесс в рассказе «По заросшим тропам». Сын писателя Арильд служил военным корреспондентом в специальном пропагандистском взводе, в 1943 г. вошедшем в специальный пропагандистский полк СС «Курт Эггерс» .

После войны Гамсун некоторое время жил в доме для престарелых, а в 1950 году вернулся в Нёрхольм.

Писатель умер 19 февраля 1952 года . Полное собрание его сочинений вышло в свет через два года после его смерти.