Аналитическое задание

Выполните целостный анализ предложенного произведения. Вы можете опираться на данные после него вопросы, а можете выбрать собственный путь анализа. Ваша работа должна представлять собой цельный, связный, завершённый текст.

Из цикла А.И. Солженицына «Крохотки» (1996-1999)

КОЛОКОЛ УГЛИЧА

Кто из нас не наслышан об этом колоколе, в диковинное наказание лишённом и языка и одной проушины, чтоб никогда уже не висел в колокольном достоинстве; мало того - битом плетьми, а ещё и сосланном за две тысячи вёрст, в Тобольск, на колымаге, - и во всю, и во всю эту даль не лошади везли заклятую клажу, но тянули на себе наказанные угличане - сверх тех двухсот, уже казнённых за растерзанье государевых людей (убийц малого царевича), и тех - с языками урезанными, дабы не изъясняли по-своему происшедшее в городе.

Возвращаясь Сибирью, пересёкся я в Тобольском кремле с опустелым следом изгнанника - в часовенке-одиночке, где отбывал он свой тристалетний срок, пока не был помилован к возврату. А вот - я и в Угличе, в храме Дмитрия-на-крови. И колокол, хоть и двадцатипудовый, а всего-то в полчеловеческих роста, укреплён тут в почёте. Бронза его потускла до выстраданной серизны. Било его свисает недвижно. И мне предлагают - ударить.

Я - бью, единожды. И какой же дивный гул возникает в храме, сколь многозначно это слитие глубоких тонов, из старины - к нам, неразумно поспешливым и замутнённым душам. Всего один удар, но длится полминуты, а додлевается минуту полную, лишь медленно-медленно величественно угасая - и до самого умолка не теряя красочного многозвучья. Знали предки тайны металлов.

В первые же миги по известью, что царевич зарезан, пономарь соборной церкви кинулся на колокольню, догадливо заперев за собою дверь, и сколько в неё ни ломились недруги, бил и бил набат вот в этот самый колокол. Вознёсся вопль и ужас угличского народа - то колокол возвещал общий страх за Русь.

Те раскатные колокольные удары - клич великой Беды - и предвестили Смуту Первую. Досталось и мне, вот, сейчас ударить в страдальный колокол - где-то в длении, в тлении Смуты Третьей. И как избавиться от сравненья: провидческая тревога народная - лишь досадная помеха трону и непробивной боярщине, что четыреста лет назад, что теперь.

1996

Опорные вопросы:

1. Какой приём (троп) является наиболее важным в изображении колокола? Почему?

2. Какие детали в описании колокола вы считаете самыми значимыми? Какие символические смыслы получает в «крохотке» А.И. Солженицына колокол Углича?

3. Каков охват времени и пространства в этой прозаической миниатюре А.И. Солженицына? Как соотнесены прошлое и настоящее?

4. Какими мыслями и чувствами сопровождается «знакомство» повествователя с колоколом? Как они выражены в тексте?

5. Какие особенности языка А.И. Солженицына вы могли бы отметить?

Творческое задание

В XVIII столетии была очень популярна жанровая форма путешествий. Описания путешествий, реальных и вымышленных, появлялись в виде путевых заметок, дневников, писем, отчётов. Вместе с тем сформировалась и так называемая «малая форма» - «прогулки». Так, например, у К.Н. Батюшкова мы найдём прозаические сочинения «Прогулка по Москве», «Прогулка в Академию художеств».

ЗАДАНИЕ. Создайте свой вариант «прогулки», используя форму письма или дневниковой записи, заметки в блоге или на своей странице в социальных сетях.

Выберите и используйте в качестве эпиграфа один из предложенных ниже фрагментов стихотворений.

Не забывайте, что эпиграф – это эмоциональный и смысловой ключ к тексту.

1. Брожу ли я вдоль улиц шумных…

А.С. Пушкин

2. …Посмотри в окно

Осень, в жёлтых листьях, в нежной позолоте,

Медленно колдует. Что нам суждено?

К. Бальмонт

3. Город сродни попытке

Воздуха удержать ноту от тишины…

И. Бродский

Предварительный просмотр:

Критерии оценивания. Аналитическое задание.

1. Понимание произведения как «сложно построенного смысла» (Ю.М. Лотман), последовательное и адекватное раскрытие этого смысла в динамике, в «лабиринте сцеплений», через конкретные наблюдения, сделанные по тексту.

Максимально 30 баллов. Шкала оценок: 0 – 10 – 20 – 30

2.Композиционная стройность работы и её стилистическая однородность. Точность формулировок, уместность цитат и отсылок к тексту произведения. Максимально 15 баллов. Шкала оценок: 0 – 5 – 10 – 15

3.Владение теоретико-литературным понятийным аппаратом и умение использовать термины корректно, точно и только в тех случаях, когда это необходимо, без искусственного усложнения текста работы. Максимально 10 баллов. Шкала оценок: 0 – 3 – 7 – 10

4. Историко-литературная эрудиция, отсутствие фактических ошибок, уместность в использовании фонового материала из области культуры и литературы. Максимально 10 баллов. Шкала оценок: 0 – 3 – 7 – 10

5. Общая языковая и речевая грамотность (отсутствие речевых и грамматических ошибок).

Примечание 1: сплошная проверка работы по привычным школьным критериям грамотности с полным подсчётом ошибок не предусматривается.

Примечание 2: при наличии в работе речевых, грамматических, а также орфографических и пунктуационных ошибок, затрудняющих чтение и понимание текста, обращающих на себя внимание и отвлекающих от чтения (в среднем более трёх ошибок на страницу текста), работа по этому критерию получает ноль баллов.

Максимально 5 баллов. Шкала оценок: 0 – 1 – 3 – 5

Итого: максимальный балл – 70 баллов

Критерии оценивания. Творческое задание.

1. Разнообразие деталей и достаточная степень проработанности описываемого ландшафта, значимость попутных наблюдений, умение включить в описание характерные подробности городского пейзажа (или картины природы). Максимально 10 баллов. Шкала оценок: 0-3-7-10
2. Соответствие описания избранной жанровой форме письма, дневниковой записи, заметке в блоге или на странице в социальных сетях. Максимально 10 баллов. Шкала оценок: 0-3-7-10
3. Соответствие эмоционального строя созданного текста тональности эпиграфа. Максимально 5 баллов. Шкала оценок: 0-2-4-5
4. Речевая грамотность. Богатство словаря, разнообразие синтаксических конструкций, используемых в тексте. Максимально 5 баллов. Шкала оценок: 0-3-4-5
5. Итог: максимальный балл 30.

На этой же странице:

На следующей странице:

М.М.Валенцова
О магических функциях колокольчика в народной культуре славян

Ю.В. Пухначев

В основу статей настоящего сборника легли доклады, прочитанные на конференции «Колокола. История и современность», которая была организована Научным советом АН СССР по истории мировой культуры и состоялась 25-26 октября 1982 г. в Москве под руководством члена-корреспондента АН СССР Б. В. Раушенбаха.

На протяжении многих веков колокола сопровождали своим звоном жизнь народа. Они размеряли течение дней, возвещая время трудиться и время отдыхать, время бодрствовать и время спать, время веселью и время скорби. Они оповещали о грозящем стихийном бедствии и о приближении врага, они созывали мужчин для борьбы с неприятелем и встречали торжественным звоном победителей, собирали граждан для обсуждения важных дел и призывали народ к восстаниям в годы тирании. Звук вечевого колокола был сигналом к народным собраниям в древнерусских феодальных республиках Новгороде и Пскове,- недаром А. Н. Герцен назвал «Колоколом» свой журнал, посвященный борьбе с самодержавием.

Глубоко символично было и ошеломляющее нарастание веса русских колоколов в XVI-XVII вв.: «Медведь», 1500 год - 500 пудов, «Лебедь», 1550 год-2200 пудов, Большой Успенский колокол, 1654 год-8000 пудов, «Царь-колокол», 1735 год-свыше 12000 пудов. Обратим внимание на даты - то было время, когда Российское государство росло и крепло. И звон колоколов-гигантов, разносившийся на много верст окрест, был символом возрастающей мощи нашей державы, он звал народ к единению и верности гражданскому долгу. <...>

А. Н. Давыдов

Колокола и колокольные звоны в народной культуре

В книге: Колокола. История и современность. М., 1985, с. 7-17.

Бытование колоколов, их функции, их использование с давних времен на Руси в разных ее областях и районах имело в целом один и тот же характер. Но в данной статьемы приводим примеры лишь на основе изучения колоколовРусского Севера.

Если проследить по какому поводу отлит тот или инойколокол, то можно наметить несколько групп.Нередко встречаются колокола, отлитые в поминовение умерших . Вот образчик надписи на одном из них: «Построен сей колокол из своего инживения и приложили в Сольвычегодский Введенский монастырь 1738 году июля для превосходительные господа бароны Александр Григорьевич с братьями Строгановы за поминовение прародителей своих. Лит сей колокол у Соли-Вычего декой на посаде» 1 . Колокол весил 70 пудов. Отливание колоколов в поминовение родителей было принято в России. Считалось, что каждый удар в такой колокол есть глас поминовения усопшего.

Известны колокола, отлитые «по обету» . Приведем рассказ Д. А. Буторина, потомственного помора из Долгощелья, воспроизводящим события, случившиеся где-то в конце XIX в. У четы ненцев в течение семи лет рождались одни девочки, и отец, крещенный ненец по прозвищу Северко, дал обет церкви св. Петра и Павла в дер. Сояна, в которой он венчался, что если родится мальчик, то он пожертвует церкви колокол. Через 10 месяцев после обета родился мальчик. Северко продал стадо оленей и поручил мастерам Дерягину и Мелехову из дер. Кимжа отлить колокол. В 1907 г. колокол был отлит и повешен на колокольню церкви св. Петра и Павла.

Есть колокола, отлитые в память исторических событий . Ярким примером такого рода может служить колокол «Благовестник», экспонируемый ныне в Соловецком государственном историко-архитектурном и природном музее-заповеднике 2 . Этот колокол был отлит «по высочайшему указу на имя Соловецкой обители» на заводе Чарышникова в Ярославле, в память войны 1854 г. Верх колокола увенчан изображением державы.

Держава, один из символов царской власти, говорит нам, что колокол - царский подарок. Аналог-держава «Царя-колокола». Текст полон наивной веры в «заступничество небесных сил»: «Дивен бог во святых своих. Лета 1854 июля в день 6 при настоятеле архимандрите Александре два английские паровые 60 пушечные фрегаты «Бриск» и «Миранда» подошли к Соловецкой обители, и один из них сделал несколько выстрелов по монастырю ядрами, после которых из двух монастырских трех фунтовых пушечек, отвечали так удачно, что повредили фрегат и заставили неприятеля удалиться на другой день 7 Июля, после отказа сдать монастырь и отдаться военнопленными: оба фрегата девять часов беспрерывно бомбардировали монастырь бомбами, гранатами, картечью, даже трехпудовыми калеными ядрами, и несмотря на то, заступленном угодников Божиих, обитель Соловецкая осталась цела. До начала и во все время бомбардирования шла служба, был крестный ход, во всем церковном благолепии по стенам вокруг всей обители. Когда же поднялся ход на стену во время пения: «Дерзайте убо, дерзайте люди Божий», усилились неприятельские выстрелы, отчего дрожали монастырские стоны, затрещала на ней деревянная крыша, огненные шары насквозь ее прорывали, и с потрясающим шумом неслись над главами шествующих: ядра или падали на землю, ударяясь о стены братских келий, или пролетали насквозь келий, все в них разрушая. Смерть была на волос от каждого, и - о чудо явное! во все время бомбардирования ни один человек не только не убит, но и не ранен, даже из бывших на монастырском дворе в гнездах птенцов чаек ни один не убит. В довершение всего ядро последнего вражеского выстрела пролетело насквозь соборной стены над западными вратами лика иконы Знамения Божией Матери, благоволившей принять сию рану за обитель, как и Сын Ея за весь мир. После сего выстрела все прекратилось, и на другой день враги со стыдом удалились. По отзыву самих врагов, от количества брошенных снарядов могли быть разрушены, не только малая безоружная обитель, но шесть больших городов, что и сами они сознали явным чудесным покровительством божиим». Историческое событие превращено в легенду.

В рамке той же формы и размеров, что и рамка с выше приведенным текстом, помещено изображение сцены бомбардирования монастыря. Вражеские суда обстреливают монастырь, видны летящие ядра и батарея, отражающая нападение. Сцена передана динамично, детали тщательно разработаны. Выпуклый рельеф изображений удачно расположен на сложной поверхности колокола, занимая значительную ее часть Изображение бомбардирования и рассказ о нем расположены на противоположных сторонах колокола.
8

Специально для колокола «Благовестник» в 1862-1863 гг. в монастыре была выстроена колокольня, получившая название «Царской» (не сохранилась). Главная церковная и ризничная опись монастыря, составленная вскоре после создания колокольни, сообщает: «Под колоколом выложена пирамида из чугунных ядер и гранат, собранных после нападения англичан, коих 96-ти фунтового калибра 45 штук, 26-ти фунтового калибра 146 штук, чугунных же осколков 20 пудов. Подле колокола на площадке два орудия чугунных трехфунтового калибра. Эти орудия употреблены были на отражение англичан в 1854 г.» 3

Колокол «Благовестник» - своеобразный памятник мужеству северян. Реалистическая сцена обстрела монастыря, изображенная на колоколе, ядра и пушки, находившиеся на колокольне, не могли не вызывать восхищения героизмом, проявленным защитниками монастыря, их мужеством, которое церковь столь велеречиво описывала как «божье покровительство».

Самые разные события служили поводом для отливки колоколов. В 1891 г. произошел инцидент в японском городе Отсу, молодой наследник русского престола, был побит полицейским за свое поведение. Известна эпиграмма В. А. Гиляровского:

Приключением в Отсу
Опечален царь с царицей,-
Тяжело читать отцу,
Что сынок побит полицией.
Цесаревич Николай,
Если царствовать придется -
Никогда не забывай,
Что полиция дерется!

Архангельский купец А. М. Починкови «для увековечивания в истории Архангельской гимназии дивного спасения его императорского высочества, наследника цесаревича и великого князя Николая Александровича от грозившей ему смертельной опасности 29 апр. 1891 г. в японском г. Отсу, по просьбе нынешнего настоятеля, пожертвовал 7 колоколов в 35 пуд, устроил для них прекрасную колокольню» 4 .

Чаще всего, однако, появление колокола в приходе было актом благотворительности. Колокола дарили церквам, соборам, монастырям не только цари и члены царской фамилии, не только богатейшие купцы (например, Строгановы), но также мелкие и средние купцы, зажиточные крестьяне 5 .

В духовных учебных заведениях обучали музыкальным предметам, например, игре на скрипке, дирижированию или пению. Но русская православная церковь не имела ни одной школы звонарей, где профессионалы-музыканты преподавали бы искусство игры на колоколах, как например, в школах звонарей Западной Европы. Процитирую статью 1896 г.: «...ни обыкновенный состав наших певческих хоров, ни их музыкально-певческая подготовка, ни их знания и умение по церковному пению, ни отношение к церковным в собственном смысле напевам в большинстве случаев не говорят за то, что они в состоянии быть блюстителями церковно-певческого искусства, блюстителями его правильности и законности... Все образование их направлено в сторону преимущественно, если не исключительно, концертного гармонического пения, хотя это пение, как известно, составляет лишь самую незначительную долю из всего обширного круга церковного пения,- долю, имеющую притом частное и второстепенное значение и совершенно своеобразный, не подходящий к составу и строю богослужения характер» 6 .

Подчас искусство знаменитых звонарей вызывало неудовольствие церковного начальства. Так, известному звонарю А. В. Смагину пришлось искать защиты у орловского архиерея. Благодаря покровительству иерархов, любителей звона, Смагин стал звонарем Александро-Невской лавры Петербурга 6а .

Колокола и колокольные звоны играли разнообразные роли в общественной жизни, в народной культуре. Упомянем некоторые из таких функций.

Колокола звонили при встрече высокого гостя или начальства . «Двинской летописец» неоднократно упоминает колокольный звон, описывая встречу в Холмогорах и Архангельске Петра I в 1693 г.: «...Июля в 28 день »... царь... Петр Алексеевич... изволил в первом своем походе со своими ближними людьми прити на судех ко граду Холмогорам. И как ис под Костромской волости суда явились, и тогда был в соборе благовест в один колокол, покамест судами против города к берегу пристал. А как изволит в карету сесть и шествовать через город... тогда в соборе учинится звон во все колокола... И на завтрее... поплыли к городу Архангельскому Двиной рекою мимо посад. А как посадами плыли, тогда был звон по всем приходским церквам во всея колокола». Пространная редакция летописца сообщает про тот день: «И звону во вся бывшу того вечера и ночи до 5-го часа» 7 . Колокольный звон сопровождал почти все пребывание Петра I в Архангельске.

Колокола извещали о пожаре , и в этом заключалась их неотъемлемая функция в деревянных северных селениях, для которых пожары были частым и сокрушительным бедствием.

Колокола сообщали о приближении неприятеля : такая функция была у поморских колоколен, например, в годы Крымской войны: «...назначены на колокольнях постоянные караулы, ... таким образом, что при первом появлении неприятеля... караульный ударит в набат» 8.

Колокола висели на маяках , были и колокольни-маяки. У церкви Вознесения Господня на Соловках «над колокольнею находится деревянная глава... а поверху главы устроен деревянный фонарь со стеклом, который служит маяком». Рейнеке в «Гидрографическом описании Белого моря» упоминает при маяке на Мысе-Острове башенку с колоколом, «который звонит во время тумана» 9 . Память о такой функции колоколов сохранилась в народной молве 10 .

Аналогичную функцию выполняла звонн ица Петропавловской церкви Чёлмужского погоста. В. П. Орфинский пишет, что в «туманные дни рыбачьи лодки, заблудившиеся в шхерах прибрежных островов, находили дорогу домой по призывному колокольному звону и мерцанию огонька на звоннице» 11 .

В поморском селе Ненокса также били в колокола, чтобы заблудившийся человек мог выйти на звон к жилью. Аналогично использовали колокола почти во всех северно-русских деревнях, с жителями которых мне приходилось разговаривать о подобной функции колоколов.

Колокола размеряли время . В общественной практике сам распорядок церковных звонов уже служил сигналом времени. Начиная с XVI в. в большом количестве появляются также башенные часы на колокольнях со специальными часовыми колоколами. Самые первые такие часы на Севере были установлены Семеном Часовиком, архиепилем (мастером архиепископа новгородского и псковского) в Соловецком монастыре в 1539 г. В Спасокаменном монастыре на Кубенском озере имелись «колоколенные» часы, сделанныев 1670 г., на колокольне Архангельского монастыря Устюга Великого - «часы железные боевые». В книге «Развитие хронометрии в России», откуда взяты сведения о башенных часах, имеется также изображение часов на колокольне Выгорецкого монастыря 12 . Из других источников узнаем о существовании подобных часов в Вологде, в Сумпосаде, в Верколе, на колокольне кафедрального собора в Архангельске, в монастырях Троице-Стефано-Ульяновском, Кожеостровском Николо-Карельском, Шенкурском женском, Онежском Крестном, Сямском, Михаила Архангела в Архангельске, Сольвычегодском, Введенском и других. Приведенный список явно не полон.
11

Наконец, колокола сообщали о важных государственных или местных событиях.

Таковы некоторые наиболее значительные функции у колоколов в общественной жизни северноруссов.

Колокольный звон развивался как разновидность народного искусства . Ст. Смоленский отмечал, что «художественный звон возможен лишь на малых колокольнях, где все колокола подчинены воле одного звонаря» 13 . Мы не отрицаем возможность красивых звонов в большие колокола (пример тому звонница Ростова Великого), однако на Русском Севере преобладали одноярусные колокольни со сравнительно легкими колоколами. Звонарями на Севере были местные жители, в церковной иерархии они стояли на самой низкой ступени: «Церковный сторож, он же звонарь (по-местному - трапезник), нанимался ли он от общества, или от выборного им лица, сверх денежных вознаграждений получает подаяние, для этого он ходит по домам прихожан в каждый праздник. Там этому трапезнику подают печеный хлеб, шаньги и пр.» 14 Трапезнику часто поручали и копать могилы, в зимнее время за плату от 40 до 50 копеек, а летом - от 20 до 30. Думается, при таком положении дел трапезник был небогатым человеком.

Источники, описывающие красивые звоны, не называют, как правило, имен звонарей. Судя по широкому распространению звонов, большому количеству колоколен в северных городах и деревнях, мы можем считать колокольный звон одним из обычных проявлений народного искусства, где мастер часто анонимен. Говоря о звонах как народном искусстве отметим существовавший в России обычай, по которому в течение пасхальной недели доступ на колокольни был совершенно открытым. По свидетельству бывшего звонаря поморского села Ненокса С. П. Аркадова, он пристрастился к звонам во время Пасхи, когда была «звонильна неделя».

П. С. Ефименко пишет: «Как во всю неделю Пасхи бывают целодневные звоны на церковных колокольнях, то у мужчин и женщин, холостых и женатых, замужних и девушек есть обычай ходить после первого дня на церковные колокольни толпами» 15 . Автору статьи приходилось слышать о «звонильной неделе» по всему Северу, от бассейна Мезени до Вычегды, от Пинежья до Поонежья. Звонить мог каждый, вплоть до подростков. Такая традиция, конечно же, способствовала появлению новых сочетаний звона, отбору ритмических «фигур», закреплявшихся потом в музыке трезвона.

Сами звонари сплошь и рядом не имели музыкального образования, но были талантливыми и влюбленными в свое дело людьми. Звоны онп заучивали при помощи частушек и поговорок.

На мой вопрос: «как звонили на колокольне?» - старый звонарь поморского села Ненокса ответил:
- А как звонили, парень... Вот заберемся мы с напарником на колокольню, веревки от колоколов в руки возьмем, смотрим друг на друга да приговариваем. Он себе фигуры отмеряет на малых колоколах так:
Го-ли-ка-ми при-ты-ка-ли!
Го-ли-ка-ми при-ты-ка-ли!
А я больше меряю:
Голи-ком приткнем!
Голи-ком приткнем!
- Голик,- это что? - не понял я сначала. А звонарь отвечает:
- Голик - веник по-нашему. Он в поговорке ни про што, а для ладу. А во время звона так весело - прямо плясать хочешь!

Другую звонарскую «поговорку» мне рассказала С. А. Житнухина, жительница деревни Алешине Вологодской области, вспоминая звоны старой алешинской колокольни: «Дор-да-Батюшка-Слуда-и-Середня-Лабазна-последня!» 16 В данном случае идет перечисление близлежащих деревень.

О ритмике колокольных звонов Архангельска говорится в сказке С. Г. Писахова «Уйма в город на свадьбу пошла». «Большой колокол проспал: дело свадебно, он все дни пил да раскачивался - глаза не вовсе открывал, а так впол-просыпа похмельным голосом рявкнул:
- По-чём треска?
- По-чём треска?
Малы колокола ночь не спали - тоже гуляли всю ночь - цену трески не вызнали и наобум затараторили:
Две ко-пей-ки с по-ло-ви-ной!
Две ко-пей-ки с по-ло-ви-ной!
13

На рынке у Никольской церкви колоколишки - робята-озорники цену трески знали, они и рванули:
Врешь, врешь - полторы!
Врешь, врешь - полторы!
Большой колокол языком болтнул, о край размахнулся:
Пусть молчат!
Не кричат!
Их убрать!
Их убрать!
Хорошо еще други соборны колокола остроглазы были, наши приносы-подарки давно высмотрели и завыпевали:
К нам! К нам!
С пивом к нам!
К нам! К нам!
С брагой к нам!
К нам! К нам!
С водкой к нам!
К нам! К нам!
С чаркой к нам!
К нам! К нам!
Невеста - соборна колокольня ограду, как подол за собой потащила. Жоних - пожарна каланча фонарями обставился да кой-кому из гостей фонари наставил» 17 .

Колокола и колокольцы связаны с традиционной народной культурой. П. С. Ефименко приводит следующие поверья о колокольном звоне, бытовавшие в крестьянской среде на Севере: «Заслышав звон колоколов, дьявол бежит прочь от человека. Замечают еще, что если выйти из дома, войти в него, кончить что-либо в самое начало звона, есть предвестие добра» 18 . Монахи Соловецкого монастыря, опираясь на сложившиеся уже о колокольном звоне представления, распространяли слухи о том, что бомбардированне монастыря в Крымскую войну также прекратилось со звоном большого «Тысячного» колокола.

Отношение к колоколу, как к оберегу, к звону, как к спасению от злых сил на Севере в конце XIX в. было распространено повсеместно. А. Балов отмечал глубинную связь колокольного звона с культом бога-громовика, полагая, что «как св. пророк Илия отчасти заменил в понятиях наших предков, с принятием христианства, Перуна - бога-громовика, так и колокольный звон сделался символом грома небесного»; и далее: «Природу возбуждает от сна, по верованию славянина-язычника, все тот же бог-громовик своим громовым гласом» 19 .
14

Здесь нам важно обратить внимание на особое отношение к колокольным традициям на Пинеге. Эта северная река издавна славилась архаикой народной культуры. Так вот, по сообщению П. Иванова, на Пинеге «прежде, сказывают, на колокольнях водили круги»,- т. е. хороводы, а значит и пели песни дохристианского календарного цикла! Пользовался вниманием пинежан в эти знаменательные дни поворота года на весну и звон малых, поддужных колокольцев, а также ботал, шаркунов: «Вторая пасхальная неделя у туземцев (т. е. пинежан.-Л. Д.) называется Фоминою и Радоницею. По вечеру субботы светлой недели по верховьям Пинеги ребята бегают беспорядочно, держа в руке каждый палку с привязанными колокольцами. Делать это - значит встречать Фому. В Фомино воскресенье по верховью Пинеги крестьяне ездят на лошадях, запряженных в сани с дугами и повешенными к ним во множестве колокольчиками, бубенчиками и шаркунами» 20 .

Мы можем предположить какую-то важную роль колокольцев в древних дохристианских представлениях славян. Быть может, их звон представлял собою магическое вызывание грома и весны? Во всяком случае, приведенные факты требуют серьезного внимания этнографов и религиоведов. Проблема роли колокола в христианских представлениях славян представляет чрезвычайный интерес.

Обращает на себя внимание и свадебный обряд. На Пинеге, как и в большинстве других мест Севера, свадебный поезд не мыслим без колокольцев. Колокольцы своим звоном оберегают молодых от «нечистой силы» на самой важной дороге-к венцу и от венца: «Впереди всей церемониальной процессии, составляющейся из огромного поезда обрученных и деревенской родни, с множеством гудящих под дугами, на оглоблях и на шеях лошадей колокольчиков, шаркунов, бубенчиков, позвонков,-едут в санях, телегах или верхом на лошадях повозчики с опущенными на рукавах лентами» 21 . Свадебная обрядность, как и календарная, отличается наибольшей архаикой символов. В таком контексте нам не представляется случайным или поздним появление колокольцев с их охранительной функцией в традиционной культуре северноруссов.

Наконец, колокольный звон связан и с представлениями об умерших, бытовавшими в среде традиционного северно-русского крестьянства. Как и в остальной России, крестьяне считали, что «пожертвование на новый колокол лучше всего может облегчить участь грешной души в загробной жизни», что колокольный звон имеет способность «возбуждать усопших от их непробудного сна» 22 .

Магия колокола и колокольного звона проникла и в народную медицину. Здесь уместно вспомнить о бытовавшем на Севере предании, будто висевший на одной из колоколен Сольвычегодска разбитый колокол - это тот самый колокол, который в свое время известил Углич об убиении царевича Димитрия, был за это сечен кнутом и сослан в Тобольск. Народ считал этот колокол чудотворным. Некий М. К. Г-вич описывает связанный с ним магический обряд: «Почти каждый день можно было слышать глухой звук этого колокола: это крестьянин, взобравшись на колокольню, обмывает язык колокола, несколько раз звоня при этом, а воду уносят в „туеске" (местный сосуд) домой, как средство против детских болезней» 23 ). Логика рассуждения тут, скорее всего, была таковой: колокол, возмутивший народ, «защитник» невинного убиенного младенца, несет в себе силу, способную помогать больным детям, исцелять их.

Колокола и звоны являются большой ценностью культурного наследия русского народа. В прошлом они составляли значительное явление в общественной жизни и народной культуре Русского Севера. Изучение их многочисленных и разнообразных функций в русской культуре позволит нам более глубоко понять корни национальной самобытности.

Примечания

1 Сольвычегодский Введенский монастырь Вологодской епархии. Вологда, 1902, с. 10.
2 Давыдов А. Н. Два колокола времен Крымской войны. Россия и Русский Север в годы Крымской войны (1853-1856 гг.). Вологда, 1979, с. 64-83; он же. «Чудесное» спасение Соловецкого монастыря (история и легенда).-Наука и религия, 1981, .№ 1, с. 32-34.
3 ГААО, ф. 878, оп. 1, д. 1, л. 221-221 об.
4 Краткое историческое описание приходов и церквей Архангельской епархии (далее: Краткое историческое описание...), вып. I. Архангельск, 1894, с. 114.
5 Там же, с. 19, 59, 114, 295, 339; вып. II, с. 56, 66, 93, 102. 114, 125, 131,
184, 188, 233, 252, 254, 266, 280, 399; вып. III, с. 62, 98, 250 и др.
6 Вологодские епархиальные ведомости. Прибавление к.№ 21 за 1896 г.
6а Рыбаков С. Г. Церковный звон в России. СПб., 1896, с. 47.
7 ПСРЛ, т. 33. Л., 1977, с. 162-163, 192-196.
8 ГААО, ф. 115, оп. 1, д. 180, с. 166 об.
9 Рейнеке. Гидрографическое описание Белого моря.- Архангельские губернские ведомости, 23.1. 1846 (.№ 4). Часть неоф., с. 50.
10 Криничиая Н. А. Северные предания (Беломорско-обонежский регион). Л., 1978, с. 107.
11 Орфинский Ь. (Я). В мире сказочной реальности. Петрозаводск, 1979, с. 77.
12 Пипуныров В. Н., Чернягин Б. М. Развитие хронометрии в России.. М., 1977, с. 18, 31, 32, 51.
13 Смоленский Ст. О колокольном звоне в России.- Русская музыкальная газета, 1907, № 9-10, 4-11 марта, стб. 265.
14 Ефименко П. С. Сборник народных юридических обычаев Архангельской губернии. Архангельск, 1869, с. 106.
15 Ефименко П. С. Материалы по этнографии русского населения Архангельской губернии, т. 1. М., 1877, с. 141.
16 Житпухина Софья Алексеевна, 1914 г. р., уроженка дер. Алешино Вологодской обл.; запись А. Н. Давыдова. Архангельск, 25.10.77.
17 Писахов С. А. Сказки. Архангельск, 1977, с. 59-60.
18 Ефименко П. С. Материалы по этнографии..., с. 164.
19 {Балов А.) Колокольный звон в народных верованиях.- Архангельские губернские ведомости, 1903, № 243,- с. 4.
20 Ефименко П. С. Материалы по этнографии.., с. 168, 141.
21 Там же, с. 78.
22 (Балов А.). Указ. соч., с. 3-4.
23 Г-вич М. К. Сольвычегодск и его уезд.-ИАОИРС, 1911, № 15, с. 119

В. В. Лоханский

Русские колокольные звоны

В книге: Колокола. История и современность. М., 1985, с. 18-27.

В России издревле существовал особый инструмент для созыва горожан. Для этого употреблялась деревянная доска -«било», в которую ударяли деревянной колотушкой - «клепалом». «Малое било»-это двухвесельная доска с вырезом посередине для держания ее левой рукой. В середине доскаболее толстая, к краям постепенно утончается. Сухие старые била (кленовые, буковые) дают разные звуки в зависимости от места удара (высота звука) и силы удара (нюансы) . Отсюда и музыкальность инструмента 1 Эта музыка уразных исполнителей имела множество вариаций. В частности, на Севере «клепали» гораздо медленнее, чем на юге.

Мощные звуки колокола созывали горожан на вече.В случае военной угрозы «всполошный» колокол собиралнарод для совместного отпора захватчикам. Колокольнымзвоном встречал народ героев-победителей - полки Александра Невского, Дмитрия Донского.

В отличие от городов Западной Европы, в которых существовала большая концентрация жителей и потому часто издавались запреты звонить в часы отдыха, а также регламентировалось количество колоколов при каждой церкви,в России с ее необъятными просторами и значительной удаленностью селений друг от друга была острая необходимостьв таком инструменте, который мог бы быстро оповеститьбольшое количество людей в широкой округе. Поэтому-то на
Руси и стремились отливать крупные колокола с низкимсильным звуком, который был бы слышен очень далеко.Так, один из предшественников «Царя-колокола», отлитыйв 1654 г. при царе Алексее Михайловиче, весил около130 тонн и был слышен за 7 верст 2 . Колокола были единственным музыкальным инструментом, используемым в православном богослужении. К тому же они были вообще единственным на Руси монументальным инструментом, а потому использовались очень разнообразно. Один из западных путешественников, посетивших Москву в начале XVII в., писало самом крупном московском колоколе: «В колокол этот звонят, когда царь справляет торжество, когда он принимает взамке чужеземных послов или веселится, звонят тогда в него(вместо литавр и труб) особенно радостным звоном» 3 .
18

Известно, что Иван Грозный, любивший хоровую и колокольную музыку, удалившись в Александровскую Слободу иведя там монастырскую жизнь, в четвертом часу утра ходилна колокольню к заутрене. Сын Ивана IV набожный Федор, тоже большой знаток звонов и любитель-звонарь, сокрушался по поводу того, что звонарь из Андрониева монастыря умеет выполнять на колоколах фигуру лучшую, чем он, царский сын. Судя по этому факту, русские звонари умелиискусно исполнять определенные разнообразные ритмические мотивы.

По свидетельству Адама Олеария, побывавшего в Россиив начале XVII в., на московских колокольнях висело до 5-6 колоколов, весом до двух центнеров 4 . Ими управлял одинзвонарь.

Становление и развитие колокольного звона как музыкального искусства неотрывно от древнерусского певческогоискусства. Ранний его опыт - знаменный распев - былодноголосным. На протяжении нескольких веков шло превращение его в широко развитую мелодику. Нечто подобноепроисходит и с колокольным звоном. Вначале это толькосигнал, со временем он приобрел какие-то определенные очертания одноголосного принципа. По описанию Б. Таннера, побывавшего в 1678 г. в Москве, звонили здесь так:«Сначала шесть раз ударяют в один наименьший колокол,а потом попеременно с колоколом побольше шесть же раз;затем уже в оба попеременно с третьим еще большимстолько же раз и в таком порядке доходят до самого большого; тут уже ударяют во все колокола и притом столькоже раз. Затем вдруг перестают, а там в том же порядкеначинают сызнова» 5 . Из этого описания видно, что звоныеще не отличались большой музыкальностью и выразительностью. Это вариант перезвона - одного из самых древних видов звона, сохранившегося до наших дней.

Вместе с тем уже тогда по воскресеньям и большимпраздникам в кремле звонили во все колокола сразу 6 . Этонапоминало, видимо, обычный трезвон.

Становление хорового многоголосия в виде строчного,а затем и партесного пения, вероятно, повлияло и на появление многоголосия в колокольной музыке. На колокольняхпоявляется большое количество колоколов (в Ростове - 13,на Иване Великом в Московском Кремле в четырех ярусахвисят 37 колоколов). Происходит их разделение на группы,по фунциям, выполняемым ими. Причем названия групп вбольшинстве случаев определяются хоровой терминологией.19

В колокольных звонах преобладает трехголосная структура, отсюда произошел термин «трезвон», т. е. три звона, трехголосие. Самые большие колокола, низко звучащие, дают темп звонам. Их тяжелые языки с трудом поддаются управлению, двигаются они, подчиняясь естественным законам маятника, потому темп их постоянно одинаковый. Но все-таки наиболее опытные звонари умеют варьировать, играя на них. Они могут бить в оба края колокола, в один, а иногда даже вовсе пропускать удар.

Самые маленькие колокола ведут основную мелодико-ритмическую фигурацию, но иногда составляют как бы подголосок средним голосам, ведущим основной музыкальный материал. «Зазвонные» колокола («дисканты») играют всегда мелкими длительностями, типа трели. Именно она и придает всему звону радостный, живой и подвижный настрой. Трель - это «как бы горизонтально тянущаяся нить во время звона. Благодаря своему разнообразию она придает звону самые разнородные звучания»,- отмечал К. К. Сараджев, замечательный музыкант, в 20-е годы нашего века славившийся своей игрой на колоколах 7 .

Средние колокола - «альтовые» (а иногда и «теноровые»)-тоже выполняют две функции. Во-первых, они дают ритмическое заполнение крупным длительностям басовых колоколов. Во-вторых, «альтовые» сами часто выполняют основной рисунок звона, наподобие того, как в строчном пении главную мелодическую линию ведут средние голоса. Здесь уместно сравнение и с народной песней, где альты очень часто исполняли мелодию. Диапазон средних голосов - самый большой, нередко он соответствует диапазону человеческого голоса.

Все эти три линии составляют единое целое, но вместе с тем каждая имеет большую самостоятельность. Такой принцип характерен для русской народной песни с ее подголосочной полифонией.

Продолжая параллель с хоровым пением, нужно отметить: так же, как в хоровом деле Россия всегда славилась прежде всего басовой партией с ее чрезвычайно глубокими октавистами, так и в колокольном звоне у нас всегда были самые крупные - а значит и самые низко звучащие - колокола. Издавна русские мастера-литейщики считались лучшими в мире.
20

Так, самый крупный из колоколов Успенской звонницы Московского кремля - «Большой», висящий на Филаретовской пристройке,- весит более 65 тонн (отлит в 4817-1819 гг.), его основной звук - «ре бемоль» контроктавы, гул его звучит на октаву ниже. Здесь же находится «Реут» - 32 тонны (1622 г.), «Вседневный» - более 13 тонн (1652 г.). На колокольне Троипко-Сергиевской лавры находился «Царь-колокол» (тезка знаменитого кремлевского) весом более 53 тонн (1746 г.), а также «Годунов» - около 30 тонн, «Корноухий» - более 20 тонн (1684 г.). Замечательный колокол Саввино-Сторожевского монастыря весил около 39 тонн (1667 г.), большой колокол Симоновского монастыря-16 тонн (1677 г.), знаменитый «Сысой» в Ростове - 32 тонны (1688 г.). Наконец, крупнейший в мире «Царь-колокол» (1735 г.) весит 202 тонны.

Одновременно с нарастанием веса увеличивалось и количество колоколов. Так, по свидетельству современников, в одной только Москве и ее пригородах в XVI-XVII вв. было более 4000 церквей, при каждой из них было от 5 до 10 колоколов 8 . Невообразимый гул стоял в Москве во время больших праздников, когда несколько десятков тысяч колоколов звонили одновременно.

Распространение колоколов на Руси вызвало в народе и особое отношение к ним. Издавна известна любовь русских людей к колокольному звону с его разнообразием и величием, какого пет в других странах. Разный характер звонов походит от разных жанровых начал его. Здесь и звон-сигнал, простой, четкий, ясный; звон эпический, связанный с героикой и славой,- такой звон медлен, величав, с использованием больших колоколов, задающих основу. «Проводной» (похоронный) звон с помощью глубоких пауз, большого затихания, чередующегося с ярким ударом во все колокола, умеренного движения производит сильное впечатление скорби, глубокого трагизма. Послесвадебный же звон, с его большим разгоном от малых колокольцев с постепенным подключением все более крупных, с его ярким усилением, кончающимся полным фортиссимо, обладает жизнерадостностью интонаций, особой торжественностью.

Зачастую колокольные звоны приобретают черты танцевальности. Римский-Корсаков отметил это, пересказав со слов одного из своих знакомых, как какой-то подвыпивший мужик под праздничный трезвон сначала крестился, а потом - пустился в пляс 9.

Веселый, задорный колокольный звон очень близок русским частушкам. И это не случайно. Очень часто звонари для того, чтобы запомнить и правильно воспроизвести определенную ритмическую фигуру, во время игры выплясывали и пропевали ими сочиненные попевки, иногда довольно фривольного содержания. С давних пор в России был обычай: на Пасху на колокольню мог подняться и звонить в колокола всякий, кто пожелает. Тогда звучали с колоколен различные народные ритмы и мелодии.

Важнейшим качеством, определяющим жанровую разновидность звона, является его ритм. Именно он в первую очередь позволяет отличить друг от друга танцевальный, эпический, лирический, похоронный и другие виды звонов. Конечно, тут имеют место особенности фактуры, оркестровки, в какой-то степени мелодического движения. Но все же ритмический рисунок - это содержание колокольного звона. Музыка русских колоколов не мелодическая, а ритмическая,

Есть целый ряд особенностей, сближающих колокольные звоны с народной песней. И для тех, и для других характерны приемы, традиции данной местности. Скажем, северные песни и звоны распевны, широки, степенны, с узорчатым рисунком, хитроумным переплетением голосов, а в Москве более привычны плясовые, подвижные ритмы, здесь манера народного пения и колокольный звон - более просты, прямолинейны.

С этим же, наверное, связана и вариантность звонов. Так, например, традиционный перезвон в некоторых местах идет как одиночные поочередные удары от самого маленького до самого большого колокола, иногда от большого к маленькому, кое-где от большого к маленькому, а затем обратно. Иногда производят не по одному, а по несколько ударов в каждый колокол, причем число этих ударов разное - от двух до шести. В некоторых случаях перезвон производят с небольшим мелодическим обыгрыванием.

Варьированность - важнейший принцип как народной песни, так и колокольного звона. Взяв за основу одни какой-либо определенный ритм, опытный звонарь сумеет украсить его некоторыми видоизменениями, ритмическими фигурами как верхних голосов, так и особенно средних. Иногда ритмика средних голосов существенно изменяется. Это заставляет слушателей в течение долгого времени с интересом воспринимать звон. Мне приходилось и в Москве, и в Ленинграде неоднократно наблюдать, как бесталанные звонари в течение нескольких минут играли без какого-либо изменения одну и ту же ритмическую фразу. Такой звон вызывает у слушателей или равнодушную, или неодобрительную реакцию. Напротив, даровитый звонарь-импровизатор, дважды исполняющий (например, до службы и по окончании ее) один и тот же звон, не повторяет его, а умело разнообразит. На одних и тех же колоколах, одними и теми же приемами разные звонари играют зачастую очень по-разному, при этом опять же принципы их игры одинаковы. Конечно, тут сказываются талант, опыт и мастерство, но немаловажен и сиюминутный настрой звонарей, их сиюминутное музыкальное чувство и мышление.
22

Конечно, большая свобода импровизации возможна там, где количество звонарей ограничено - один-два. Там, где их несколько, как, например, в Ростове, игра должна быть более выученной, как по нотам. При этом возможно некоторое варьирование звонов, но не такое свободное.

Как и народная песня, колокольные звоны всегда создавались в устной традиции, в процессе коллективной работы. В устном исполнительстве они развивались и видоизменялись. Талантливых звонарей у нас было много, все они передавали давние, сочиненные многими мастерами композиции. Причем они были не просто ремесленниками-исполнителями, а творцами, с вдохновением развивающими уже сложившиеся звоны.

Из поколения в поколение передавалось и богатело русское искусство колокольного звона, такое же народное, как русская песня. Народ был творцом звонов, поэтому мы с полным правом можем говорить, что колокольные звоны - музыкальный эпос народа 10 .

Любовь русского народа к колокольному звону проявилась и в большом количестве народных песен, посвященных ему. Это: «Чтой-то звон» из Воронежской обл., «В городе звоны» из Курской обл., «Слышно было вдалеке» из Астраханской обл., «Дин-бом» - детская песенка, «Звонили звоны». Почти все они в той или иной степени обыгрывают ритмические попевки самих колокольных звонов. В этом же списке - и замечательный «Вечерний звон», и «У спаса к обедне звонят», и многие другие песни.

Колокольные звоны не раз воспроизводились в творчестве русских и советских композиторов. Причем здесь можно услышать все разновидности звона - набат в сцене пожара Путивля в опере Бородина «Князь Игорь»; всполошный звон, созывающий опричников на Красную Площадь в «Опричнике» Чайковского; большой звон, сопровождающий въезд Ивана Грозного в «Псковитянке» Римского-Корсакова; светлый, праздничный звон в «Сказке о царе Салтане» Римского-Корсакова; торжественный звон во второй картине пролога оперы Мусоргского «Борис Годунов»; ликующий звон в эпилоге «Ивана Сусанина» Глинки; тревожный, призывный звон в сцене под Кромами в опере «Борис Годунов» Мусоргского и в ней же - мрачный, скорбный погребальный перезвон в сцене смерти Бориса.
23

Используется колокольный звон в «Воскресной увертюре» Римского-Корсакова, увертюре Чайковского «1812 год», сюите Глазунова «Кремль», кантате Прокофьева «Александр Невский», поэме Шостаковича «Казнь Степана Разина», во многих других произведениях.

Колокольный звон для этих композиторов был не только иллюстрацией, бытовым фактом. Здесь уместно привести выражение академика Асафьева: «Звон как колорит атмосферы» - той музыкальной атмосферы, которая когда-то с детства окружала русского человека, воспитывала его музыкальный вкус, музыкальное чувство 11 . Колокольный звон в музыке русских композиторов - это олицетворение России. Как один из национальных символов профиль колокола виден и в памятнике «Тысячелетие России», созданном в 1862 г. скульптором Микешиным.

Вся русская музыка тесно связана с хоровым пением, исходит из него. Для русского же хора характерна не всеобщая нивелировка голосов, а выпуклое использование их ярких и разнообразных тембров. Таким же был в России и принцип использования колоколов.

Безусловно, самые знаменитые русские звоны были в Ростове Великом. Они всегда славились своей слаженностью, выражавшейся прежде всего в их ритмической стройности; к тому же три самых тяжелых из ростовских колоколов согласованы и гармонически, образуя домажорное трезвучие. Но для русских звонов не характерно гармоничное начало с его выверенным строем. Колокола зачастую собирались на одну звонницу случайно, изготовленные согласно разным канонам формы и из сплавов разного состава, а значит и имеющие неодинаковый тембр.

Выдающийся звонарь 1920-х годов, так мечтавший сделать государственную концертную колокольню, отделенную от церкви, К. К. Сараджев, обладавший фантастическим слухом, на вопрос о том, на каких, в смысле подбора, колоколах он предпочитает звонить, отвечал, что ему все равно, подобраны ли колокола в музыкальную гамму или никакой гаммы не составляют. Он руководствовался только характером индивидуальности колокола. Для него не имело ни малейшего значения, если данный колокол с соседом своим давал диссонирующий звук. В колокольной музыке нет никаких диссонансов, как, впрочем, нет их и в народной песне 12 .

Эту особенность колоколов очень хорошо понял и ярко показал во многих своих произведениях большой знаток народной музыки, гениальный русский композитор М, П. Мусоргский. В своем творчестве он не раз использовал подлинные колокольные звоны, а также имитировал их в фортепианном и оркестровом звучании. Сочетание диссонирующих (по классическим меркам) интервалов и аккордов Мусоргский не считал диссонансом для колоколов. В подтверждение такого мнения можно заметить, что, например, звон колокольни Смоленского собора Новодевичьего монастыря в Москве не режет слух, хотя подбор колоколов там неудобен в смысле гармонической ясности и строя. На колоколах во время игры такой звукоряд слушается прекрасно и дает возможность звонарю составлять разнообразные и интересные композиции.

Точно так же и звонарям, и слушателям ростовских звонов ничуть не мешала некоторая нестройность колоколов, на которых эти звоны исполняются.

Ростовский митрополит Иона Сысоевич догадался построить не традиционную, высокую в несколько ярусов колокольню, где звонари не слышали и не видели бы другдруга, отчего звон получался бы несогласованным и бестолковым, а колокольню невысокую одноярусную - просторную галерею с широкими окнами. Исполняли здесь несколько различных образцов звона. Самый древний из них - «Ионинский», исполняемый пятью звонарями. Первый и второй звонари, раскачивая язык «Сысоя», ударяют им в оба края колокола, так что у них выходит 42 удара в минуту. Третий звонарь ударяет в оба края «Полиолейного» одновременно с «Сысоем». Четвертый звонарь играет па шести колоколах. Язык «Лебедя» притянут близко к одному краю колокола веревкой, которая другим концом привязана к перилам колокольни. В середине этой натянутой веревки есть довольно длинная петля, в которую вставлен брус, исполняющий роль педали. Нажимая на эту педаль левой ногой, звонарь издает удары одновременно с «Сысоем» и «Полиелейным». В правую руку он берет связанные в узел веревки от четырех альтовых колоколов и звонит в них по очереди. В левой руке у него веревка от «Красного» колокола.

Пятый звонарь играет на четырех колоколах: в «Голодарь» так же, как и в «Лебедь» - с помощью ножной педали; от языка «Барана» натянута веревка к перилам,- нажимая па нее, звонарь ударял в колокол. Веревки от двух «зазвонных» колоколов связаны вместе; кистевым движением дергая веревку вправо, влево или на себя, звонарь мог играть на этих колоколах поочередно или сразу на двух вместе 13 .
25

Такие звоны легко управляемы, поэтому звук каждого из колоколов можно взять в абсолютно точное время. Исполнялись эти звоны всегда очень ритмично, ясно. Из поколения в поколение звонари играли здесь выученно, точно.

Многие технические принципы и способы игры, присущие ростовским звонам, получили свое дальнейшее развитие и видоизменение в практике звонарей из других мест России.

Сходным образом устроена звонница на колокольне Троице-Сергиевской лавры. В самый большой из висящих здесь колоколов, «Лебедь» (7 тонн), названный так за его мягкий, «полетный» звук, играет, ударяя в оба края, один звонарь. Главный звонарь играет на остальных. В правой руке у него - связанные в один узел веревки от четырех «зазвонных» колоколов, висящих в переднем проеме колокольни; на них исполняются разного рода трели. Тросы от «альтовых» колоколов привязаны вторыми концами к невысокому столбику и выполняют роль клавиш. Ударяя но ним, звонарь в определенном ритме издает те или иные звуки. От языков «теноровых» колоколов, висящих в дальнем проеме, через систему блоков тросы протянуты к ножным педалям; нажимая на них, звонарь получает нужные звуки.

Подобный же принцип игры применяется на колокольнях Александро-Невской лавры и Новодевпчьего монастыря. Их звон при каких-то определенных закономерностях и общих чертах целиком построен на постоянной импровизации и варьировании. Этим он принципиально отличается от ростовских, где главное - это выученность и стабильность.

На Новодевичьей колокольне играет один звонарь. Веревки от двух самых крупных колоколов, связанные в один узел, привязаны к бревну, как в Ростове.

На некоторых колокольнях для управления большим количеством колоколов звонари брали часть веревок от языков в руки, а часть привязывали к локтям.

В процессе развития звонов сложилось несколько их типов. Один из них постоянно употреблял в своем творчестве М. П. Мусоргский, накладывая активное ритмическое движение высоких колоколов на перекличку выдержанных звуков «альтовых» и «басовых». Меняется их характер, ритм, но схема - одинакова. Интересно, что Мусоргский иногда начинает звон со средних голосов, например, в опере «Борис Годунов», в сцене «Под Кромами» (в русской колокольной практике это встречается очень редко), а иногда с высоких - тоже не столь частое начало звона.
26

Русские колокольные звоны - от наиболее распространенных и традиционных образцов народного искусства звонов до изысканных колокольных интонаций в произведениях русских композиторов - представляют собою богатый и яркий музыкальный материал.

Примечания

1 См.: Смоленский С. В. О колокольном звоне в России. СПб., 1907, с. 13.
2 Павел Алеппский. Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII века. М., 1896, с. 109.
3 Оловянишников Н. И. История колоколов и колокололитейное искусство. М., 1912, с. 42-43.
4 Олеарий А. Подробное описание голштинского посольства в Московию и Персию в 1633, 1636 и 1639 гг. М., 1870, с. 345.
5 Тоннер Б. Описание путешествия польского посольства в Москву в 1678 г. М., 1891, с. 57-60.
6 Там же, с. 57-60.
7 См.: Цветаева А. И. Сказ о звонаре московском.- «Москва», 1977, № 7, с. 154.
8 Петрей П. История о великом княжестве Московском. М., 1867, с. 5-6.
9 Римский-Корсаков Н. А. Летопись моей музыкальной жизни. М., 1982, с. 215.
10 См. также: Пухначев Ю. В. Загадки звучащего металла. М., 1974, с. 118.
14 Асафьев Б. В. Избранные труды, т. IV. М., 1955, с. 94.
12 Цветаева А. И. Указ. соч., с. 155.
13 Израилев А. А. Ростовские колокола и звоны. М., 1884.

Л. Д. Благовещенская

Звонница - музыкальныйинструмент

В книге: Колокола. История и современность. М., 1985, с. 28-38.

Колокол по своей основной функции - музыкальный инструмент. Кроме того, это - памятник истории и материальной культуры, произведение художественного литья, памятник письменности, механическая система. Все эти аспекты должны стать объектом исследования соответствующих специалистов.

До сих пор во всех инструментоведческих справочниках фигурировали «колокол» и «колокольчик» (разумеется, лишь там, где их все же относили к музыкальным инструментам). Сразу обращает на себя внимание отсутствие четкого разграничения этих двух понятий.

Колокол в отличие от колокольчика может быть частью монументального пленэрного инструмента - колокольни с подбором колоколов, и это является основной формой его бытования. Даже когда в звоне используется лишь один колокол подбора, то это просто частичное использование всего инструмента (подобно тому, как можно использовать какой-либо один регистр фортепиано).

Колокол не применяется в качестве дополнительного источника звука в более сложных инструментах, что характерно для колокольчиков (например, барабан с колокольчиками). Колокольчики в подобных случаях используются в качестве шумового эффекта; тон каждого из них не является самостоятельной составляющей интонационной ячейки, как это бывает в подборе колоколов. То же самое часто наблюдается и тогда, когда колокольчики - не дополнительный, а основной источник звука.

Ни у кого не вызывает сомнения, что когда в оркестре звучит удар отдельного колокола, то это музыкальный инструмент, сразу заметим - эпизодический. Но в течение веков развивалась целая отрасль народной инструментальной музыки - колокольный звон 1 где он уже не был эпизодическим. Инструментом же, на котором звон исполнялся, был уже не колокол, а подбор их, закрепленный па конкретной, определенным образом оборудованной звоннице.

Звуковой спектр колокола представляет собой сложное сочетание гармонических и негармонических обертонов, соотношения которых служат основой звукоряда подбор (подобно тому как гармонический спектр служит основой классической гармонии). На этих вопросах в дальнейшем останавливаться не будем. В данной статье речь пойдет о некоторых сторонах специфики подбора колоколов на звоннице как музыкального инструмента, функции самой звонницы и эстетическом осознании всего комплекса как единого целого.

Как всякое произведение народного искусства, колокольня полифункцио-нальна. Часто она играла роль подзорной башни, оборонительного сооружения. А в городе Порту (Португалия) она, например, до сих пор служит маяком 2 .

Описываемый инструмент прошел длительную эволюцию параллельно с эволюцией самого колокола. Рождение качественно нового по сравнению с отдельным колоколом инструмента следует отнести к тому времени, когда колокол, слишком тяжелый, чтобы его держать в руке, стали подвешивать на столбе или деревянных козлах. Затем увидели, что на перекладине столба можно повесить два, три колокола, а на вершине столба появился небольшой защитный навес. Разумеется, от подобного сооружения до классической колокольни - дистанция огромного размера.

Человек понял, что звон па двух колоколах богаче, чем на одном: можно не только закодировать большее количество сигналов, но и сделать их красивее. Поскольку звучание колокола зависит от рельефа окружающей местности и близлежащих строений, инструмент приобрел индивидуальное звучание, отличное от других экземпляров подобного типа. Увеличение числа колоколов и замеченная зависимость их звука от условий их закрепления привели к сооружению деревянной колокольни, а рост веса колоколов, и стремление к долговечности - к появлению каменной колокольни.

Интересно заметить, что старинные церкви нередко сооружались без колоколен, пока звон не был столь значимым в общественной жизни и столь существенным моментом в службе. Позднее к ним нередко пристраивались колокольни 3 . С XIV в. в России появляются церкви «под колоколы», т. е. встроенные в нижней части колокольни, бывшей главной целью строительства. Не всегда возведение колокольни было связано с наличием подбора колоколов; существовали и колокольни с одним колоколом 4 . Звук с них разносился уже дальше, чем со столбов. В венгерских деревнях иногда вешали колокол на деревянную треногу или на дерево 5 . Крона гасила звук, но в небольших и малоудаленных друг от друга деревнях это было не столь существенно.
29

Видимо, на Руси до монголов колокольни не строились 6 . Первое упоминание о звоннице в Пскове относится к 1394 г., в Новгороде-к 1437 г. 7 , но еще Олеарий в 1630-х годах отмечал, что на столбах колокола висели пока что чаще, чем на колокольнях 8 .

Исторически сложились два типа таких сооружений: звонница и колокольня. Первая представляет собой стену с проемами для подвески колоколов, вторая - многогранную или округлую башню (нередко ярусную), внутри которой подвешиваются колокола, а звук распространяется через слуховые проемы в виде окон, часто во всю ширину колокольни. Таким образом, звон с колокольни распространяется по горизонтали одинаково, а от звонницы - не одинаково. Возможен и сложный комплекс, соединяющий оба этих вида. Например, в Суздале звонница Спасо-Ефимьевского монастыря представляет собой двухъярусную колокольню, состыкованную со звонницей-стеной.

От конструкции звонницы зависит не только распространение звука в окружающем пространстве, но и достижимость и качество ансамбля исполнителей. Например, на ярусной колокольне, где звонари не видят друг друга, слаженности добиться труднее. Так, для колокольни Ивана Великого известный звонарь А. В. Смагин придумал ради этой цели целую систему вспомогательных приспособлений 9 . Сложен звон и в том случае, когда колоколен несколько (например, Исаакиевский собор в Ленинграде имеет четыре колокольни).

Существенна и форма слуховых проемов колоколен. В Западной Европе они не велики. У венгерских колоколен, например, окна просто малы 10 , а у русских весь ярус звона нередко открыт. Естественно, это дает разное звучание и является одной из специфических черт местных традиций инструмента 11 .

На Востоке существуют свои типы подобных инструментов. В Японии, например, колокола вешали по углам многоярусных пагод 12 . Но не всегда их вешали. В Бирме и сейчас ударяют колотушкой по наружной поверхности колокола, стоящего раструбом вниз на специальном постаменте 13 .

Как же получилось, что, имея многовековую историю, колокольный звон не был осмыслен в России как инструментальная музыка, а звонница с подбором колоколов - как музыкальный инструмент? Звон использовали в качестве инструментального сопровождения службы в православной церкви, что было одной из главных его функций. Напомним - в православной службе, в отличие от католической, инструментальной музыки нет, и звон не считали «музыкой».

В этой связи можно попытаться найти интересные истоки обычая крещения колоколов, наречения их человеческими именами и прозвищами и других проявлений антропоморфизма. В своих «Заметках о религии и нравах русского народа» Седерберг пишет: «Всякую инструментальную музыку русские отвергают, потому что, как говорят они, она, как и другие бездушные предметы, не может хвалить и воспевать творца, а напротив, только доставляет удовольствие чувствам и мешает благоговению» 14 . Ну а если колокол окрестить с воспреемником, дать ему имя, то он уже не будет «бездушным предметом» и музыкальным инструментом, а напротив - «гласом божьим». И если он провинился, его, как и всякую христианскую душу, надо наказать, сослать в ссылку.

Общеизвестны факты борьбы православия с народной инструментальной музыкой, уничтожения инструментов. В то же время ряд специфических качеств звона (большая сила звука, «таинственный» тембр, монументальность и несходство со всем тем, что мы привыкли называть музыкальным инструментом) сделали его привлекательным для использования во время службы. Возможно, сам факт своеобразного «запрета» привел к появлению нового инструмента. Такие факты отмечали исследователи: «...попытка обойти известные музыкальные запреты, образовавшиеся на почве исторически сложившихся социальных отношений, повлекло за собою образование новых инструментов...» 15

Принятие церковью колокола как атрибута православного культа, с одной стороны, дало материальную возможность и мощный толчок для развития искусства звона, так как оно требует больших затрат, с другой - прочно поставило его вне инструментальной музыки.

На Западе же, где католичество широко использовало инструментальную музыку, сформировался иной тип колокольни со свободно подвешенными колоколами и приспособлениями для их раскачивания, где могли исполняться мелодии народной и классической музыки или (в Англии) математически организованные последовательности звуков; где широко бытовало понятие «колокольный концерт»; где не боялись таких параллелей с традиционной музыкой, но зато звон меньше отличался от других ее видов и не был столь своеобразен, как в России. На Западе сформировались также специфические виды колоколен - куранты и карильоны, которые уже давно и прочно причислены к музыкальным инструментам.

Характерными особенностями колокольни с подбором колоколов являются монументальность, несоизмеримая со всеми другими инструментами (включая и наиболее крупные), пленэрность и «привязанность» к одному месту 16 . Приведем ироничную народную поговорку: «Пашни меньше, простору больше; избы не крыты, да звон хорош!» 17 . Вспомним в этой связи название одного из подмосковных городов - Звенигород, в центре герба которого в XIX в. появился колокол.

Не всегда удавалось создать сразу звонницу как единое целое. Приходилось добавлять новые колокола, реконструировать звонницу. Хорошо, если дело тогда оказывалось в руках сведущего человека, как, например, в Ростове Великом или. в Новоспасском, на родине Глинки. А бывало, что новый колокол не согласовывался с остальными, подбор искажался, приходилось его реорганизовывать. Так, в 1871 г. четыре колокола Вознесенского Девичьего монастыря были перелиты для образования нового звона 18 . Многие же колокольни годами эксплуатировались с неудачным, случайным подбором. Это необходимо учитывать при анализе их звукорядов, обращая внимание на эстетическую оценку колокольни местными жителями.

Функции колокольни с подбором колоколов значительно шире, чем у отдельного колокольчика или колокола. Колокольный подбор на звоннице - носитель весьма сложной информации, важное коммуникативное средство, часть синтетического действа (религиозной службы). Разные функции несли и разные жанры звона. Из назначения колокола как сигнала, призывающего в храм, вырос благовест - своего рода инструментальное вступление к службе, для создания определенного настроения - трезвон (имеющий, соответственно, и большую эстетическую ценность) или похоронный звон.

Только с подвеской колоколов на колокольне звон начал формироваться как явление эстетическое. Вполне очевидно, что выразительные средства подбора много богаче, чем у отдельного колокола. Не говоря о том, что ярче и разнообразнее тембр, сила и возможные ритмические комбинации, у подбора появились и принципиально новые выразительные средства - звуковысотные соотношения (попевки) и фактура. Однако интонационная сторона не стала главенствующей в русских звонах, в чем одно из кардинальных отличий их от западных. Совершенствование выразительных средств вело к дальнейшему развитию сигнально-информативной функции инструмента, что в свою очередь служило стимулом к обогащению выразительных средств.
32

Несмотря на все предписания церковного начальства, в православные уставные звоны постоянно проникали традиции народной музыки, и духовенству приходилось либо вести с ними борьбу, либо канонизировать их в чиновниках 19 . Кроме того, бытовала масса светских звонов, на которых мы сейчас специально не останавливаемся; существовал обычай свободных звонов в пасхальную неделю. Так что считать звон только атрибутом культа ошибочно.

Несмотря на то, что официально подбор колоколов на звоннице не считался музыкальным инструментом, а звон - инструментальной музыкой, интуитивно многие современники оценивали его именно так. При этом эстетические функции звона отмечались чаще, чем осмысление колокольни с колоколами как единого целого. Эстетическую же оценку народа нельзя не принимать во внимание при выяснении вопроса о принадлежности какого-либо явления к искусству 20 .

Колокольня с подбором колоколов имеет свои функции и выразительные средства, и ее следует выделить в русском инструментарии как самостоятельный музыкальный инструмент и объект исследования науки. Никого не должна дезориентировать его полифункциональность и прикладное бытование в музыкальной практике, поскольку это одна из типичных черт русского народного искусства, обусловленная историческими и социальными условиями.

Отношение к колокольне с подбором как единому целому нередко звучит в народных прозваниях церквей: «Вознесение хорошая колоколница», «У красных колоколов» 21 , «Красные колокола», «Красный звон» 22 . В поговорке «У Спаса бьют, у Николы звонят, а у старого Егорья часы говорят» 23 сравниваются достоинства трех разных колоколен. Доказательством интуитивного отношения к подбору колоколов как к музыкальному инструменту служит, например, тот факт, что основной топ трембиты у гуцулов всегда совпадает со строем колоколов местной деревенской колокольни 24 .

Осмысление колокольни как единого целого наблюдается у наиболее тонких людей разных социальных групп. Поэтому следует принимать во внимание не только народные свидетельства, но и высказывания писателей, музыкантов и т. д. Звонарь П. Ф. Гедике, брат известного композитора, говорил, что с колокольни Сретенского монастыря, где он звонил и сам организовал подбор, нельзя изъять ни одного колокола (это было бы, по его словам, равносильно тому, что у рояля изъять клавишу). Цельность подбора как «исторического памятника высокомузыкального достоинства» подчеркнута фольклористом Е. Н. Лебедевой 25 .

В пьесе Гауптмана «Потонувший колокол» мастер, отливший ранее более ста разрозненных колоколов и задумавший главное дело своей жизни, не только отливает весь подбор, но и сам строит храм 26 . В стихотворении Блас де Отеро: «...Колокольня плачет в ночь трибунала» 27 . Колокольня плачет, а не колокола! То же у В. Гюго: «Колоколен ли перепевы, от набата ль гудит земля...» 28 Правда, западные подборы были ближе к традиционной музыке, и заметить, что это - музыкальный инструмент, было легче. Но подобные обороты речи, косвенно свидетельствующие о понимании функционального единства колокольни, есть и у русских авторов. У А. И. Куприна приводится присказка, имитирующая колокольный звон: «По-оп Ма-а-ртын, спи-ишь ли-и ты? Звонят в колокольню...» 29 Вместо привычного - «звонят в колокола». У него же: «Ему (колоколу) отзывались другие колокольни...» 30 И если М. И. Глинка вспоминает, что в детстве во время болезни «для забавы» ему приносили в комнаты отдельные колокола 31 , то С. Смоленский, впоследствии написавший работу о звоне, в детстве, когда учился этому искусству, устроил колокольню (!) на чердаке из цветочных банок и глиняных корчаг 32 , а затем «прошел он и своеобразную школу колокольного звона у самородка-звонаря Покровской церкви в Казани, благодушнейшего, но искуснейшего „Семена Семеныча"» 33 .

Кроме общих впечатлений многие композиторы - Рахманинов, Римский-Корсаков - вспоминают конкретные колокольни, яркие слуховые впечатления детства, впоследствии отображенные в их творчестве 34 .

Отношение к колоколам как инструменту можно найти в работах советских музыковедов. Например, А. Алексеев пишет о Рахманинове: «...когда композитор стремился к обогащению фортепианной палитры тембрами иных инструментов, он особенно охотно прибегал к воспроизведению колокольных звучностей» 35 . Важным обстоятельством в историографии вопроса является включение в программу книги «История культовой музыки в России» А. Н. Римского-Корсакова раздела, посвященного колокольному звону 36 .

Колокола и их подборы имеют многочисленных родственников в инструментарии, близком по источнику звука (идиофоны звонкого тембра), по материалу, используемому для их изготовления (металл), по форме, по социальной функции. По инструменты, родственные по одному из этих параметров, отличаются по другим. Например, непосредственные предшественники колоколов на Руси - била - на первый взгляд, не имеют ничего общего со своими преемниками (различие по форме и материалу). Но функция и способ бытования ставят их чрезвычайно близко.

Попробуем представить в виде таблицы «систему родства» колокола и их подбора. Таблица не претендует на полноту и лишь иллюстрирует сложность определения места колокола в народном и профессиональном инструментарии. Поэтому в ней для примера взяты лишь некоторые инструменты разных эпох и народов. < Таблица (с. 34-35) >

Примечания

1 Ярешко А. Колокольные звоны-инструментальная разновидность русского народного музыкального творчества.- Из истории русской и советской музыки, вып. 3. М., 1978.
2 Крицкий Л. Португалия. М., 1981, с. 89.
3 См.: Patay P. Regi harangok. Budapest , 1977. См. также статью
В. В. Кавельмахера в настоящем сборнике.
4 Дикинсон А. Переборы с вариациями.-Узоры симметрии. М., 1980,с. 71.
5 Patay P. Ор. cit., s . 41.
6 Энциклопедический словарь, т. XVй (30). СПб., 1895, с. 722-727.
7 Каргер М. Новгород Великий. Л.- М., 1961; Псковские летописи, II.М., 1955, с. 107.
8 Ключевский В. Сказания иностранцев о Московском государстве.М.. 1866.
9 См.: Рыбаков С. Церковный звон в России. СПб., 1896, с. 60.
10 Patay P. Ор. cit.
11 Ценил акустические свойства колоколен известный певец Джильии любил петь с них. См.: Джилъи Б. Воспоминания. Л., 1964, с. 21.
12 См.: Федорвнко Н. Японские записи. М., 1974, с. 384-385.
13 Можейко Я. 7 и 37 чудес. М., 1980, с. 293, 301.
14 См.: Ливанова Т. Очерки и материалы по истории русской музыкальной культуры. М., 1938, с. 285.
15 Браудо Е. Основы материальной культуры в музыке. М., 1924, с. 59.
16 Подобно тому как в концертном зале местоположение уха слушателя влияет на восприятие звука, так и местонахождение слушателя в окружающем колокольню ландшафте влияет на то, что он воспринимает. См.: Оловянишников Н. И. История колоколов и колокололитейпое искусство. М., 1912, с. 392-393; Смоленский С.О колокольном звоне в России. СПб., 1907, с. 4.
17 Даль В. Толковый словарь, т. I. М., 1955, с. 672.
18 Термин «звон» имеет несколько значений: действие извлечения звука и подбор колоколов; зодчие называли этим словом место для помещения колокола-арку, проем и т. п. См.: Мартынов А. Московские колокола.- «Русский архив», 1896, № 1-3, с. 108. См. такжестатью В. В. Кавельмахера в данном сборнике.
19 См.: Донской Г. О церковном звоне. Новочеркасск, 1915; Черепнин Л. К истории «Стоглавого» собора 1551 г.- Средневековая Русь.М., 1976. с. 118-122; Ярешко А. Указ. соч., с. 64.
20 Мациевский И. Народный музыкальный инструмент и методология его исследования (к насущным проблемам этноинструментоведения).-Актуальные проблемы современной фольклористики. Л.,1980, с. 143-170.
21 Пыляев М. Исторические колокола.- «Исторический вестник»,т. ХЫ1, 1890, с. 174.
22 Забелин И. Опыты изучения русских древностей и истории, ч. II. М.,1873, с. 205.
23 Рабинович М., Латышева Г. Из истории древней Москвы. М., 1961.
24 Мациевский И. Указ. соч., с. 167.
25 См.: Лебедева Е. Обследование колоколов Сретенского монастыря.
26 Гауптман Г. Потонувший колокол. Ганнеле. М., 1911.
27 Паласио К. Композитор и жизнь. Автобиографические заметки. М.,1980, с. 98.
28 Гюго В. Лирика. М., 1971, с. 116.
29 Куприн А. Собр. соч., в 3-х томах, т. 2. М., 1954, с. 96.
30 Там же, с. 143.
31 Глинка М. Записки. Л., 1953, с. 23.
32 Смоленский С. О колокольном звоне в России. СПб., 1907, с. 16-17.
33 Памяти Степана Васильевича Смоленского. [Бг. м.].
34 См.: Брянцева В. Фортепианные пьесы Рахманинова. М., 1966,с. 72-73; Римский-Корсаков Н. Летопись моей музыкальной жизни.М., 1935, с. 226.
35 Алексеев А. С. В. Рахманинов. М., 1954, с. 184.
36 Римский-Корсаков А. Н. Планы книг, статей. История культовоймузыки в России и др.- Ленинградский государственный институттеатра, музыки и кинематографии, ф. 8, оп. Р 111, ед. хр. 15 .

Из-за бюрократических проволочек изготовление формы, постройка печей и другие подготовительные работы были начаты лишь в январе 1733 г. Все работы проводились на Ивановской площади Кремля вблизи колокольни Ивана Великого. Технологический процесс был подобен описанному ранее, по Бирингуччо, выполняемый с особой тщательностью, диктуемой огромной массой изделия.

25 ноября 1735 г. литье «Царь-колокола» благополучно завершилось. До 20 мая 1737 г., дня пожара, рокового для колокола, он все еще находился в яме, где проводили отделочные работы (так и не завершенные). Часть украшений колокола осталась непрочеканенной.

История создания колокола подробно изложена в ряде изданий . Следует отметить лишь несколько моментов, характеризующих трудоемкость, а иногда и драматизм, сопровождающий порой создание таких уникальных произведений. Неприятности при литье колокола начались с плавки металла. Огромное количество его, необходимое для заливки формы, предполагалось выплавить в четырех 50-тонных печах, установленных вокруг формы. Однако в ноябре 1734 г. в процессе плавки основание трех печей приподнялось и металл стал «уходить» под печи. Затем загорелась установка, предназначенная для подъема кожуха формы, и кровля здания. Обгоревшие дубовые бревна обрушились на приготовленную форму. Пожар удалось потушить, но процесс пришлось остановить для переборки формы и ремонта печей. Новая, на сей раз удачная попытка была предпринята в ноябре 1735 г. В изготовлении колокола было занято около 200 человек разных профессий. Было использовано около 1,3 млн. кирпичей для кладки печей и формы. На изготовление болвана-стержня потребовалось 2,5 месяца, кожуха формы — 2 месяца и т.д.

Несколько раз возникали идеи поднять поврежденный колокол. Однако он пролежал в земле 101 год и 7 месяцев до тех пор, пока 23 июля 1836 г. не была реализована также грандиозная операция по извлечению колокола из ямы (рис. 156). Подъемом руководил строитель Исаакиевского собора в Санкт-Петербурге архитектор А. А. Монферран, автор проекта постамента, на который был затем установлен колокол. Для подъема построили специальное сооружение над ямой, использовали 20 воротов, каждый из которых вращали десятки солдат. За подъемом наблюдали толпы народа, чиновники и общественность города, присутствовал генерал-губернатор.

И вот, наконец, перед взорами собравшихся предстал гигант диаметром 6 м 60 см и высотой более 6 м, подлинный шедевр литейного искусства. Колокол богато украшен рельефными изображениями. На нем выполнен парадный портрет императрицы Анны Иоанновны, велевшей его отлить (рис. 157, а). Изображение царя Алексея Михайловича напоминало о том, что новый колокол был перелит из более древнего, отлитого еще в XVII в. во время его правления (рис. 157, б). На теле колокола выполнены также овальные медальоны с изображениями святых.

Очень красивы два больших картуша, внутри которых пространные надписи об истории создания колокола. Удивительно убранство колокола — это и легкий, изящный орнамент в верхней части и пояса из листьев аканта и орнамента с крупными цветочными розетками.

После установки колокола на постамент, его увенчали навершием, покоящимся на ушах колокола, в виде шара с золоченым крестом (см. рис. 154). На памятной доске постамента в тексте допущена неточность в дате отливки колокола.

Согласно анализу, проведенному в лаборатории минного корпуса (1832 г.) материал «Царь-колокола» содержит 84,51% меди, 13,21% олова, 1,25% серы. Выявлено также наличие около 0,036% золота и около 0,25% серебра. Повторный анализ, выполненный при реставрации колокола в 1979-1982 гг., дал несколько другие результаты: меди 81,94%, олова 17,24%. Особенно значительное различие (в 50-100 раз) в содержании примесей, например, серы 0,035%, золота 0,0025%, серебра 0,026%. Оставляя в стороне обсуждение возможной точности анализов, обусловленной техническими средствами, нужно отметить, что не следует переоценивать современные результаты для суждения об оптимальном составе колокольной бронзы. Состав металла в крупных колоколах зависит от места взятия пробы. В нижних частях содержание меди будет выше, чем в верхних, из-за ликвационных процессов. Более легкие примеси распределяются в обратном порядке.

Кроме того, и это самое главное, мы, по существу, не располагаем «эталонными» образцами древних колоколов, когда для выплавки металла использовали, в основном, чистые компоненты: медь и олово. Колокола были тем видом изделий, служба которых редко была долговечной. Их разбивали неумелые звонари, они падали с колоколен и разбивались при пожарах, их могли «наказать уничтожением» капризные цари и царицы, если не понравился тон звона или колокола звучали не вовремя (например, во время бунта).

Случались, образно говоря, и «эпидемии на колокола», когда они подвергались массовому уничтожению. Бронзовые колокола переливали на пушки в Германии, Франции, России и других странах и религиозные правители, и атеисты. После поражения под Нарвой (1701 г.), когда для продолжения войны со Швецией недоставало артиллеристских орудий и не было свободного металла для изготовления пушек, Петр I повелел для этой цели взять «взаймы» часть церковных колоколов. В Москву было свезено колоколов общей массой 90 тыс. пудов.

Во время Великой Французской революции были уничтожены почти все колокола: часть металла пошла на изготовление монет, часть — на пушки для защиты революции (законы конвента 1791 — 1793 гг.) .

Массовое уничтожение колоколов имело место в России после Октябрьской революции. 30 июня I918 г. Совнарком постановил: «Запретить колокольный звон во всех церквях... так как он мешает трудящимся отдыхать после трудового дня» 28 . Эта кампания приобрела особенно широкий размах на рубеже 20—30-х годов. По всей стране были уничтожены тысячи колоколов. Например, в Москве примерно из 200 крупных колоколов массой от 100 до 1000 пудов на месте остались два: один в Новодевичьем монастыре, другой — в Богоявленском соборе в Елохове. Металл колоколов самого крупного в Москве храма Христа Спасителя 29 был использован па украшение первой очереди Московского метро, из него изготовили бронзовые барельефы известных русских писателей, установленные на фасаде нового здания Государственной библиотеки им. В. И. Ленина.

Гибли колокола во время первой и второй мировых войн. В Германии фашистский режим безжалостно уничтожал колокола как свои, так и захваченные на оккупированных территориях, используя их металл для военных нужд (рис. 158).

Поэтому среди сохранившихся редко встречаются колокола, отлитые до XVII в. Далеко не все из них изготовлены из материала первой плавки. Многие наиболее знаменитые колокола неоднократно переливались. Находящийся сейчас в Кремле «Успенский колокол» (окончательно установленный в 1819 г.) массой 65 т (4000 пудов) переливался шесть раз. Каждый раз при переплавке использовали металл старого колокола и добавляли лом другого литья колоколов, пушек, бытовой бронзы и т.д. Так, в металл «Царь-колокола» попали 600 мелких колоколов с Пушечного двора общей массой около 27 т и другой лом.

Следует добавить, что иногда состав бронзы, особенно по содержанию примесей, зависел от конкретно имевшихся у литейщика материалов, их месторождения, истории и других обстоятельств. Например, известно , что памятник Минину и Пожарскому в Москве изготовлен скорее из латуни, чем из бронзы, так как в сплаве много цинка. Однако в данном случае это связано не с особыми техническими требованиями, а скорее с финансовыми трудностями — олово дороже цинка.

Не следует идеализировать также и качество старых колоколов. В 20-х годах выдающийся звонарь К. К. Сараджаев обследовал акустические свойства 388 колоколов 362 церквей, соборов и монастырей Москвы и ближнего Подмосковья. Из них он выделил 29,5% как достойные внимания и лишь 4,4% колоколов хорошего звучания .

Таким образом, любой современный, даже очень точно выполненный, но единичный анализ состава металла ранее отлитого колокола дает, по существу, случайный результат. Это лишний раз подтверждает важность исторических свидетельств, обобщающих многолетний опыт литейщиков многих поколений по выбору состава бронзы.

Изучение акустических и физических свойств сплавов системы медь-олово по современным методикам показало, что их оптимальное сочетание приходится на сплавы, содержащие 17—22% олова, т.е. соответствует старым рекомендациям по «колокольной бронзе». Содержание олова меньше нижнего предела ухудшает акустические свойства, но увеличивает пластичность бронзы. Колокол из сплава, содержащего олова выше 22%, звучит чище, но очень хрупок.

Дефицит медных сплавов поощрял попытки литейщиков изготавливать колокола ил более дешевых материалов, например чугуна. Но акустические свойства таких колоколов невысоки: звук глухой, быстро затухающий. Стальной колокол звучит резко — несколько смягчает резкость бронзовый язык, и т.д. В случае же исполняющих мелодию карильонов долгое звучание колокола после удара усложняет задачу игры на них, поэтому изготавливать карильоны желательно из марганцовистой бронза с 75% меди .

В XIX в. производство колоколов, потребность в которых была постоянной, сосредотачивается на специализированных заводах. В России их было более 20, только в Москве находилось три колокольных завода. Наибольшей известностью пользовались Ярославский завод Оловянишникова, Петербургский Лаврова и Московский Финляндского. На последнем работало до 80 человек. За год завод расходовал до 25 тыс. пудов бронзы. В 1819 г. здесь переливали колокол массой 4000 пудов Успенского собора, вместо погибшего в 1812 г. На этом же заводе в 1877-1878 гг. были отлиты 14 колоколов для храма Христа Спасителя в Москве, общая масса которых составила 40008 пудов 38 фунтов. Главный колокол весил 1654 пуда 20 фунтов, а самый маленький — 24 фунта.

Технология изготовления форм для отливки колоколов на заводах была неизменной: для крупных колоколов формовку выполняли по шаблону в яме, для более мелких формы делали на краю ямы, а затем опускали их также в яму. Самые маленькие изготавливали в опоках по модели. Крупные формы заливали по-прежнему непосредственно из печи, мелкие — из ковшей.

Для подстройки необходимого тона и аккорда звучания некрупных колоколов иногда применяли обточку их с внутренней стороны в местах, ответственных за основные гармоники звука (рис. 145).

После десятилетий активной антирелигиозной пропаганды новый поворот в истории нашей страны начался в 1985 г. Он внес значительные изменения в положение церкви. По всей стране стали снова открываться закрытые когда-то храмы, началось восстановление разрушенных, строительство новых. Возникла потребность в большом количестве колоколов. Однако за прошедшие годы практически полностью исчезла отечественная школа этого и для современных условий непростого производства. Так, даже на одном из итальянских заводов художественного литья в первой половине 60-х годов при изготовлении колокола массой 22,5 т (примерно 1380 пудов) процесс подготовки и отливки занял около трех лет.

Возрождение производства колоколов в России потребовало времени, возникла необходимость привлечения опытных кадров литейщиков и научных работников. В частности, к решению проблемы подключился такой гигант индустрии, как ЗИЛ. Специалисты-акустики под руководством докт. техн. наук Б. Н. Нюнина провели всестороннее исследование старого колокола массой 5 пудов, отлитого на известном Московском заводе Самгина. На основе этого создана математическую модель построения формы колокола и набора колоколов с заранее заданными акустическими характеристиками.

Производством колоколов занялись и некоторые кооперативы, например «Вера» в Воронеже, объединение «Янтарь», ряд предприятий военно-промышленного комплекса, имеющих квалифицированные кадры и соответствующее оснащение. Конечно, все они вначале изготавливали относительно небольшие колокола массой до 500 кг. Однако по мере накопления опыта ассортимент их расширяется. В итоге в конкурсе на восстановление уничтоженных колоколов для храма Христа Спасителя приняло участие несколько предприятий (из 14 колоколов масса самого крупного 1654 пуда, или 27 т). Конкурс выиграли московские автозаводцы.

В марте 1996 г. Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II освятил 10 колоколов, изготовленных на ЗИЛе. Первая партия заканчивается изготовлением колокола массой 3 т. Колокола храма Христа Спасителя (неполный комплект) звонили в Рождественскую службу 1997 г. На очереди литье и установка самых крупных колоколов: «Торжественного» массой 27 т, «Воскресного» — 16 т, «Полиелейного» — более Юти «Будничного» — более 5 т. Планируется отлить все колокола в 1997 г.

28 А. Г. Лагышсв. Рассекреченный Ленин. — М.: Им-во «Март». 1996. — 336 с.

29 Храм строился на народные деньги в 1837-1883 гг., взорван по плану реконструкции Москвы в 1931 г., а ныне восстанавливается на том же месте, опять же на народные деньги к 850-летию со дня основания города.

Муниципальное общеобразовательное учреждение

Лицей № 10 кировского района г. волгограда

ФЕСТИВАЛЬ РУССКОГО ЯЗЫКА 2012

Номинация «Научное исследование»

Направление « Особенности функционирования русского языка в сфере словесного художественного творчества»

Языковой анализ миниатюры

«Колокол Углича»

Выполнила

обучающаяся 10-в класса

МОУ лицея № 10

Учитель русского языка

и литературы

Лосева Ольга

Владимировна

Волгоград, 2012

Введение. 3

ГЛАВА 1. Жанровое своеобразие. 5

ГЛАВА 2. Языковой анализ. 6

§1 . Лексический уровень. 6

§ 2. Морфологический уровень. 12

БОЯРИН. Вероятно, общеслав. суф. производное от утраченного боярь , искон. образования с суф. -арь от бой < бои «битва, сражение». Боярин исходно - «боец, воин, дружинник».

Утрата высшего звания служилого человека отмечено у автора словом непробивной (т. е. не обладающий предприимчивостью, умением добиваться чего-л.). Служба не ради Отечества, а борьба боярских группировок за власть, поставившей страну на грань катастрофы, характеризует Смутное время.

Этимология - ЗАКЛЯТЫЙ. Общеслав. Из страдат. прич. прош. времени глагола zaklęti , преф. производного от klęti «проклинать, осуждать». Буквально - «такой, против которого дали клятву бороться до конца». Сравним со словом проклятый – находящийся под проклятием, лишенный благоволения и благословения , отверженный, пагубный, нестерпимый. И в современном языке сохранилось значение: О враге, противнике: непримиримый, вечный. Не забудем, что эпитет относится к слову клажа. Набатным звоном колокол призывал людей, но превратился в изгнанника, в вечного врага.

СМУТА. Искон. др.-рус. производное от съмутити «смутить, возбудить мятеж». СМУЧАТЬ - делать мутным или мутить, взмутить, возмущать, взболтнуть, взбуровить со дна; помутить; тревожить, полошить, приводить в смятение, в недоумение или ставить в тупик; приводить в негодование против чего, соблазнять; наущать, возмущать против власти, помутить. Смут - недоброе дело. Возмущение, восстание, мятеж, крамола, общее неповиновение, раздор меж народом и властью; | замешательства, неурядица, непорядок, расстройство дел; | домашние ссоры, дрязги, перекоры; наушничество, наговоры и следствия их. Смутный дух, мысли, мятущиеся, грустные, тревожные. Смутное мятежное время.

Выражения отбыть наказанье, помилован принадлежат официально-деловому стилю и напоминают читателю об исторической основе художественного текста.

Слова разговорного стиля (диковинный, ломиться, достаться ) помогают понять авторское отношение к описываемым событиям. Что значит «диковинное» наказание? Корень этого слова связан со значением слова дикий (dỹkas "вольный, незанятый, праздный", лтш. dīks "пустой, праздный", кимр. dig "злой, гневный"). Конечно, русский суффикс смягчает это значение, но корень слова остается. Наказание пустое, кого или что хотят вразумить?

Колокольный звон возвестил о страшной беде - начале Смуты. Чем же так страшна Смута? Это время, когда вихрем разрушалось все былое: связи, представления и сложившиеся порядки. Законного государя не было; один за другим являлись самозванцы, которые готовы были духовно поработить Русь. Разбойники производили насилия и грабежи. А как же народ относился к смуте? Все это не могло не сеять ужас в сердца простых людей. Современники говорили о Смуте как о времени «шатости», «нестроения», «смущения умов», которые вызвали кровавые столкновения и конфликты. Термин «смута» использовался уже в обиходной речи XVII в. Церковная историография XIX – начала XX в. считала Смуту периодом духовного кризиса общества, видя причины в искажении нравственных и моральных ценностей. Вслушаемся в значение слова беда. «БЕДА - несчастный случай , несчастие; происшествие, приключение злыдарное, гибельное, несущее вред, убыток, горе». В церковнославянском словаре слово «беда» определяется как 1) нужда; 2) опасность; 3) наказание, рана; 4) печаль, тяжесть; 5) сражение, война; 6) насилие, неволя.

Третья смута в длении, еще не наступила. Но наши души уже замутненные. И потому есть опасность тления, несущего «порчу, разрушение». «ТЛЕТЬ, тлевать, гнить, разрушаться гниением, перегнивать; слеживаться, задхлеть, преть, сопревать. Готовы ли мы к страданию, как выстрадал страдальный колокол? А «страдальчество – это всегда труд, подвиг, мученичество».

Таким образом, устаревшая, высокая и даже окказиональная лексика придают тексту оттенок торжественности, патетичности. Автор стремится максимально ярко, эмоционально передать смысл происходящего, опираясь на исконное значение корня. Это позволяет увидеть не только конкретное событие, но, прежде всего, высокие духовные категории.

§ 2. Морфологический уровень

«Солженицын привилегирует потенциальность в языке, например, все глаголы и отглагольные слова. Ибо русский глагол с его динамикой видов и префиксов представляется ему мотором языка», - отмечает Ж. Нива.

Обратимся к глаголам, которые используются в тексте.
К настоящему открытию нас приблизит удивительная книга «О русских глаголах» русского поэта, драматурга, ученого-филолога, публициста Константина Аксакова (1817 – 1860), который призывал выслушать открытым слухом ответ, какой дают русский язык, русская история: «В русском языке нет форм прошедшего и будущего времени. Но настоящее время одно, без понятия прошедшего и будущего, не есть уже время: это бесконечность. Бесконечности опять не могут выражать русские глаголы, непременно являющиеся под конечными условиями мира. За основание нужно брать не время, а качество, сущность действия… Таким образом, русский глагол имеет три степени, выражающие различные определения (моменты) самого действия, в его существенном значении: степень неопределенная, степень однократная, степень многократная». В Древней Руси представление о времени существенно отличается от представлений современного человека. «В древнерусском сознании, - пишет Петрухина. Е. В., - мысль обращается не к концу – результату, а к началу – истоку».

Характерно, что в тексте очень мало глаголов, относящихся к действию определенному, которое обозначает момент наступающего мгновения. Вознёсся (вопль)- длится как мгновение. В предыдущем предложении мы читаем: «В первые же миги …» (слово во множественном числе – как будто растягивает время, превращая однократное действие в многократное). Пересёкся – произошло однажды. Бью (единожды) – глагол неопределенной степени, по смыслу своему, принял значение степени однократной. Большинство глаголов обозначают действие неопределенной степени, действие непроизвольное, вытекающее из своей причины. Знали, везли, тянули, чтобы не висел, не изъяснял. Сколько ни ломились, бил и бил, возвещал. Колокольный звон возникает, длится.

В современном русском языке тоже отражена эта особенность глаголов в категории вида. В тексте большая часть глаголов имеет форму несовершенного вида: они обозначают действие как неограниченное в своем протекании пределом, по достижении которого оно не прекращается.

Наконец действие, принявши определение момента, открывает возможность безграничному ряду осуществленных моментов: Отбывал (тристалетний срок может показаться и бесконечным), додлевается (минуту полную – это ограничение временем внешнее, ведь звон остается в душе).

В истории русского языка краткие страдательные причастия прошедшего времени (не наслышан, укреплён, не помилован, зарезан ) утратились в роли определений и сохранились в качестве именной части составного сказуемого. Страдательные причастия обозначают признак, который создается у одного предмета действием другого. Автор не указывает точно, кто и что сделал, и никого не осуждает.

§ 3. Синтаксический и пунктуационный уровни

Особенностью этого текста является большое количество постановок знаков тире (на 17 предложений – 14 знаков). Надо напомнить, что этот знак в русской пунктуации достаточно поздний. «Существует мнение, что тире изобрёл. Однако доказано, что в русской печати этот знак встречается уже в 60-е годы XVIII века, а лишь способствовал популяризации и закреплению функций этого знака. Впервые знак тире [-] под названием „молчанка“ описан в 1797 году в „Российской грамматике“ ». В древности, мы помним, не было знаков препинания. Когда язык был живым, правильному чтению помогали предание и навык. Традиция выразительного чтения текстов Священного писания, включающего распевное чтение, литургический речитатив и др., была очень глубока Особого рода музыкальная акцентуация, которая была близка к грамматическим знакам препинания, и отражала интонации выразительного чтения и помогала разделять текст в соответствии с его смыслом.

Сейчас, как отмечают современные ученые-лингвисты, знак тире более свободный и поэтому активно вытесняет другие знаки. Автор, следуя законам языка при постановке знаков препинания и используя их интонационную функцию и графическую выразительность, стремится к более точному выражению мысли. Паузы на месте тире нужны, чтобы мы услышали и задумались.

1предложение) . Первое тире – интонационное. Какое еще нужно наказание, если отняли смысл существования? Второе тире разделяет две части сложносочиненного предложения, в одной из которой говорится о колоколе, а во второй - о людях. Третье и четвертое тире присоединяют дополнительные замечания, которые показывают «размеры» трагического последствия.

2). С помощью тире уточняется обстоятельство места. Нам важно, что это была именно часовенка-одиночка .

3). Тире стоит на месте паузы в неполном предложении с отсутствующим сказуемым.

7), 8). Интонационное тире необходимо, чтобы уточнить и подчеркнуть смысловые отношения. Рассказчик-герой раздумывает, ударить в колокол для него – это не забава, а наполненное глубокого, как мы уже отмечали, осознания действие.

9) Тире в неполной безглагольной части сложного предложения, в котором есть слова со значением объекта, обстоятельства (из старины ) и значением субъекта (к нам ). Автор интонационно подчеркивает, почему он обращается к нам : суета исказила наши души, и поэтому мы ничего не слышим.

10). Тире - пояснение значения слов величественно угасая , что значит ничего «не теряя». Величие есть полнота, цельность.

13). Тире обычно ставится в бессоюзном сложном предложении в тех случаях, когда основная часть высказывания содержится во второй части сложного предложения, а первая указывает на условие совершения действия или причину. Трудно определить, что в этом предложении является причиной, а что следствием. Но действительно важно понять: если такой ужас возник у жителей одного города, то не может не тревожиться и вся Русь.

14). Выделяется с двух сторон приложение, являющееся смысловым определением-понятием колокольного набатного звона.

15) Тире перед уточняющим членом предложения (значение времени). Фактически автор дает оценочное определение сегодняшнего времени.

16). Тире между подлежащим и сказуемым, выраженными существительными в форме именительного падежа . Именно в этом последнем предложении содержится характеристика, оценка события, то есть авторская точка зрения.

Заключение

Историческая миниатюра «Колокол Углича» наполнена глубоким духовно-нравственным смыслом. Образ страдального колокола, для русского православного человека всегда представлявшийся живым и одухотворенным, имеет в тексте символическое содержание. За «раскатные » удары колокол Углича подобно человеку понес наказание. Били его, ссылали, потому что испугались его набатного звона, но помиловали и возвратили. Страдание же навсегда отпечаталось на его «лице». Колокол олицетворяет и выстраданную душу всего русского народа, которого тоже «лишали языка», «били плетьми», «ссылали». И все же он выстоял. Мощный колокольный звон, действуя на наше внутреннее чувство, пробуждает наши души от усыпления духовного. По верному утверждению одного из критиков, «в эстетике А. И Солженицына соединяется несоединимое: с одной стороны, строгий документализм, принципиальный отказ от любого вымысла, который трактуется как ненужное излишество, способное исказить истинную картину событий, с другой стороны, глубинная онтологическая символика, которую видит писатель в документально подтвержденных фактах».

Постижению глубины произведения способствовал лексический, морфологический и синтаксический языковой анализ, опирающийся на связь с историей русского языка. Описывая историю колокола, автор использует старославянизмы, слова высокого стиля и даже окказионализмы, чтобы читатель не только проникся веянием времени, но и открыл для себя утраченные высокие смыслы отечественного слова. Анализ временной характеристики глаголов в сопоставлении с христианской концепцией времени актуализирует для современного читателя историческое событие, которое должно пониматься не как ушедшее в небытие прошлое, а как звено единой цепи. «Лежащие в основе миропорядка "первые" события не переходят в призрачное бытие воспоминаний – они существуют в своей реальности вечно. Каждое новое событие такого рода не есть нечто отдельное от "первого" его праобраза - оно лишь представляет собой обновление и рост этого вечного "столбового" события». Историю колокола Углича наполняет глубочайшим смыслом: не с трона и непробивной боярщины, олицетворяющих государственную власть, спросится, а с каждого из нас.

Таким образом, лингвистический анализ текста как искусство постижения многогранности слова и проникновения в духовный мир произведения помог нам увидеть скрытые элементы авторской оценки, обнаружить миропонимание автора.

Литература

Аксаков К. О русских глаголах. // Духовно-нравственное воспитание. – 2004. - № 5.

У парадного подъезда. – М., 1991.

Владышевская, нараспев священных текстов. Ранние формы древнерусского певческого искусства. - http://www. *****

Гольцова, Н. Г . Из истории русской пунктуации. Роль знаков препинания. - http://www. znaki-pr. *****/texts/history_of_punctuation_marks. htm

Даль словарь живого великорусского языка. – Электронная версия Media World при технической поддержке e: mаil: info@ *****.

Кузнецов толковый словарь русского языка. – М., 2004.

Маршева, язык является выражением чувств христианской души. - http: www. *****

Нива Жорж. Поэтика между «большими» и «малыми» формами. //Звезда. – 2003. - № 12.

http://slovari. *****

Приложение

КОЛОКОЛ УГЛИЧА

1) Кто из нас не наслышан об этом колоколе, в диковинное наказание лишённом и языка и одной проушины, чтоб никогда уже не висел в колокольном достоинстве; мало того - битом плетьми, а ещё и сосланном за две тысячи вёрст, в Тобольск, на колымаге, - и во всю, и во всю эту даль не лошади везли заклятую клажу, но тянули на себе наказанные угличане - сверх тех двухсот, уже казнённых за растерзанье государевых людей (убийц малого царевича), и тех - с языками урезанными, дабы не изъясняли по-своему происшедшее в городе.

2) Возвращаясь Сибирью, пересёкся я в Тобольском кремле с опустелым следом изгнанника - в часовенке-одиночке, где отбывал он свой тристалетний срок, пока не был помилован к возврату. 3) А вот - я и в Угличе, в храме Дмитрия-на-крови. 4) И колокол, хоть и двадцатипудовый, а всего-то в полчеловеческих роста, укреплён тут в почёте. 5) Бронза его потускла до выстраданной серизны. 6) Било его свисает недвижно. 7) И мне предлагают - ударить.

8) Я - бью, единожды. 9) И какой же дивный гул возникает в храме, сколь многозначно это слитие глубоких тонов, из старины - к нам, неразумно поспешливым и замутнённым душам. 10) Всего один удар, но длится полминуты, а додлевается минуту полную, лишь медленно-медленно величественно угасая - и до самого умолка не теряя красочного многозвучья. 11) Знали предки тайны металлов.

12) В первые же миги по известью, что царевич зарезан, пономарь соборной церкви кинулся на колокольню, догадливо заперев за собою дверь, и сколько в неё ни ломились недруги, бил и бил набат вот в этот самый колокол. 13) Вознёсся вопль и ужас угличского народа - то колокол возвещал общий страх за Русь.

14) Те раскатные колокольные удары - клич великой Беды - и предвестили Смуту Первую. 15) Досталось и мне, вот, сейчас ударить в страдальный колокол - где-то в длении, в тлении Смуты Третьей. 16) И как избавиться от сравненья: провидческая тревога народная - лишь досадная помеха трону и непробивной боярщине, что четыреста лет назад, что теперь.

Трубачев, мир и вечные слова. - http://www. *****/1/pisma/Trubatchev_mir. pdf

Ирзабеков, В. Тайна русского слова (Божественное происхождение и духовный смысл слов русского языка) – Аудиокнига. – М., 2003.

Семенцов, В. Отечественный язык как основа воспитания и обучения. – Санкт – Петербург – Пушкин: школа «Гуманитарий», 2007.

Маршева, язык является выражением чувств христианской души -

http: www. *****

Трубачев, – это океан. - http://www. *****/1/pisma/Trubatchev_mir. pdf

Солженицын, словарь языкового расширения. - http://www. /knigi/

Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Под ред. – М.: ИДДК ГРУПП, 2004.

Нива Жорж. Поэтика между «большими» и «малыми» формами. //Звезда. – 2003. - № 12 – с. 143.

Архангельский, А. Н. У парадного подъезда. – М., 1991. – с.245.

Даль, словарь живого великорусского языка. – Электронная версия Media World при технической поддержке e: mаil: info@ *****.

Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка. Под ред. – М.: ИДДК ГРУПП, 2004.

Кузнецов, толковый словарь русского языка. – М., 2004.

Полный церковно-славянский словарь. – Составитель священник магистр Григорий Дьяченко. - М.: 2001. (Репринтное воспроизведение издания 1900 г.). - http://slavdict. *****/index. htm

Даль, словарь живого великорусского языка. – Электронная версия Media World при технической поддержке e: mаil: info@ *****.

Http://slovari. *****

Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка. Под ред. – М.: ИДДК ГРУПП, 2004.

Http://slovari. *****

Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка. Под ред. – М.: ИДДК ГРУПП, 2004.

Http://slovari. *****

Даль, словарь живого великорусского языка. – Электронная версия Media World при технической поддержке e: mаil: info@ *****.

Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка. Под ред. – М.: ИДДК ГРУПП, 2004.

Http://dic. *****/

Даль, словарь живого великорусского языка. – Электронная версия Media World при технической поддержке e: mаil: info@ *****.

Полный церковно-славянский словарь. – Составитель священник магистр Григорий Дьяченко. - М.: 2001. (Репринтное воспроизведение издания 1900 г.). - http://slavdict. *****/index. htm

Даль, словарь живого великорусского языка. – Электронная версия Media World при технической поддержке e: mаil: info@ *****.

Полный церковно-славянский словарь. – Составитель священник магистр Григорий Дьяченко. - М.: 2001. (Репринтное воспроизведение издания 1900 г.). - http://slavdict. *****/index. htm

Нива Жорж. Поэтика между «большими» и «малыми» формами. //Звезда. – 2003. - № 12. – с.144.

Аксаков, К. О русских глаголах. // Духовно-нравственное воспитание. – 2004. - № 5. – с.76.

Петрухина, языковая картина мира и православное сознание. - http://www. *****

Гольцова, Н. Г. Из истории русской пунктуации. Роль знаков препинания. -

http://www. znaki-pr. *****/texts/history_of_punctuation_marks. htm

Владышевская, нараспев священных текстов. Ранние формы древнерусского

певческого искусства. - http://www. *****

Розенталь, по русскому языку. Пунктуация / . – М.: «Издательский дом «Оникс 21 век»: Мир и Образование, 2003.

Голубков, как религиозный писатель. - http://www. *****

Лотман, Ю. М.. Избранные статьи. В 3-х т. т. Т. II. Таллинн, 1992.- С. 108-109.

Колокол, у М.Ю. Лермонтова, часть чего-то вечного, неземного, одушевленное существо, не привязанное к суете бренного, мелочного мира людей «Сам чужд всему, земле и небесам », которое и возвещает им о важнейшем: о «кончине» или «бессмертьи» («Кто в утро зимнее…», 1831). В четверостишии о знаменитой кремлевской колокольне, Иван Великий предстает, в московской полудреме, полусне - «в час утра золотой,/ Когда лежит над городом туман…» , вневременным, величавым героем-царем, олицетворяющим эпическую Русь («Кто видел Кремль…», 1831). Нечто подобное развивает И.А. Бунин в стихотворении «О Московском Кремле» (нач. 20 в). В поэме «Мцыри» (1839), колокол принадлежит чуждому герою пространству - монастырю. Колокол становится с одной стороны ненавистным Мцыри - «Он с детских лет уже не раз/ Сгонял виденья снов живых /Про милых, близких и родных…» , с другой стороны герой настолько измучен, опустошен тоской по родной стихии и своим несмирением с судьбой, что будто сам превращается в колокол «Казалось, звон тот выходил/ Из сердца - будто кто-нибудь/ Железом ударял мне в грудь…» .

В «Ночи» В.М. Гаршина звон буквально спасает человека от непоправимого шага - самоубийства. В самый напряженный момент душевного накала, пика уныния, звон врывается в маленький мирок совсем запутавшегося человека, вскрывает «скорлупу осуждения» других, наталкивает на мысль, что вокруг есть иной, настоящий, очень разный мир, и, что есть что-то выше его горя и разочарований.

- Прощайте, люди! Прощайте, кровожадные кривляющиеся обезьяны!

Нужно было только подписать письмо. <…>он почувствовал, что ему жарко<…>подошел к окну и отпер форточку.

- Нужно же,- сказал он себе наконец.

Он подошел к столу. <…>Когда, подойдя, он уже взял револьвер, в открытое окно раздался далекий, но ясный, дрожащий звук колокола. <…>

- Колокол! - повторил он. - Зачем колокол?<…>

Колокол сделал свое дело: он напомнил запутавшемуся человеку, что есть еще что-то, кроме своего собственного узкого мирка, который его измучил и довел до самоубийства.<…>

Над суетой, над обыденной человеческой жизнью, над страданиями, над историей народа поднимает старика Михеича колокольня и звон в «Старом звонаре» В.Г. Короленко (1885). Уже не слушаются старика ноги, но он все равно поднимается к колоколам, чтобы в срок выполнить свое послушание, которому посвятил свой век. Через свое звонарное дело смотрит он на прожитую жизнь, описание видов с колокольни и эпизоды воспоминаний тесно переплетаются между собой и «прорываются» в очень психологичной картине Пасхального звона. В этом эпизоде совпадает пик переживаний Михеича и пик Праздника (первые возгласы «Христос Воскресе!»), колокола здесь СОчувствуют, СОживут с героем, помогая преодолеть ему тяжесть забот, обид и, главное, со спокойным, чистым сердцем, выполнив исправно послушание, умереть.

Тяжело старику взбираться по крутой лестнице. Не служат уже старые ноги, поизносился сам, не видят глаза… .<…>Хоронил сыновей, хоронил внуков, провожал в домовину молодых, провожал старых, а сам еще жив. Тяжело….<…>А вот и он, богатый ворог, бьет земные поклоны, замаливая кровавые сиротские слез; торопливо взмахивает на себя крестное знамение и падает на колени и, стукает лбом…И кипит - разгорается сердце у Михеича, а темные лики икон суровоглядят со стены на людское горе и на людскую неправду…

Все это прошло, все это там, позади… А весь мир для него - это темная вышка <…>. «Бог вас суди! Бог суди!»- шепчет старик и поникает седою головой, и слезы тихольются по старым щекам звонаря… .

<…>до Михеича доносится радостный клич - Христос воскресе из мертвых!

И отдается этот клич волною в старческом сердце….<…>Казалось, его переполненное старческое сердце перешло в мертвую медь, и звуки точно пели и трепетали, смеялись и плакали и, сплетаясь чудною вереницей, неслись вверх<…>. Большой бас вскрикивал и кидал<…>два тенора подпевали ему радостно и звонко<…>два самые маленькие дисканта, точно малые ребята, пели вперегонку<…>казалось ветер вторит. И старое сердце забыло про жизнь полную забот и обиды…<…>Он слушает эти звуки<…>и кажется ему, что он окружен сыновьями и внуками<…>.

Не столь заметны, но знаковы и определяющи «колокола» Достоевс- кого в «Братьях Карамазовых», «Бесах». В романах этого писателя роль колокола и колокольчики преимущественно завуалирована - в фокусе автора - повествователя время от времени появляются те или иные медные предметы, чтобы предвозвестить важное событие(«онтологическое ожидание меди» - термин Л.В. Карасева), «поддержать» героя в момент «пороговой минуты» (термин Л.В. Карасева). Этот вопрос достаточно полно освещен в статье «О символах Достоевского», по прочтении которой можно в который раз удостовериться в исключительной насыщенности текста писателя информацией, о мощной символической нагрузке на художественный предмет «колокол», и вполне опредленно - о новаторстве Ф.М. Достоевского в плане работы с предметами, символами и эмблемами, а также в построении на их основе многослойного и очень плотного текста, так называемого «текста евангельской плотности».

Колокола С.Т. Аксакова предстают олицетворением Родины на чужбине («Пусть часто там, на стороне чужой…», 1840-е), сопереживая лирическому герою, также у К.Р. («Несется благовест так грустно и уныло…», 1880-е). В то же время, в стихотворении «Всенощная в деревне…» (1830-е) (также С.Т. Аксакова), через изображение самого простого звона, благовеста, печать простоты и отсутствия ложится на все стихотворение - описание храма, хора, песнопений, батюшки, молитвы, прихожан. И от этой простоты, смирения, оттого, что это деревня, кажется, что молитва в этом храме самая настоящая, самая искренняя. И «тон этому задает» звон колокола - звон начинает и завершает стихотворение.

«Кладет душу за други своя» колокол А.К. Толстого. В четверостишии

«В колокол мирно дремавший…» (1855) он из последних сил посылает людям предупредительные «могучие медные звуки» набата. Простой и прозрачный благовест, в стихотворении «Набат»1840 года, простым и «прозрачным» трехстопным хореем, с усеченной третьей стопой, «зовет» на Родину, будит в лирическом герое тоску по ней, по Небесной Родине. В поэме «Царь Федор Иоаннович» (1868), автор уподобляет душу главного героя легендарной Церкви, «ушедшей под землю», из глубины которой по временам «слышны колокола». Здесь колокола становятся и эмблемой легенды, а по сути архитипа Кижей, и уподобляются части аллегорического храма, храму - человеку («В душе,/ Всегда открытой недругу и другу,/ Живет любовь, и благость, и молитва, /И словно тихий слышится в ней звон…»). Параллель же «человек - храм» задается Евангелием:

Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святаго Духа, Которого имеете вы от Бога <...> Посему прославляйте Бога и в телах ваших и в душах ваших, которые суть Божии.(1 Кор. 6, 19-20).

У А.И. Куприна колокольный звон в «Пасхальном стихотворении в прозе» представлен, в первую очередь как самая заветная и сбывшаяся мальчишеская мечта, описан процесс звона и «опьянение» героя высотой, видами с колокольни и, главное, осуществлением мечты.

Колокольня. Какая веселая, пьянящая, головокружительная пестрота внизу, под моими ногами. Небо страшно близко <…>. О, верх мальчишеского счастья - наконец-то в моих руках веревка от самого главного, самого большого колокола.

Можем с уверенностью утверждать, что колокол на протяжении всего XIX века был вполне обычной реалией любого русского города, села, деревни, полноправной и привычной частью «звуковой атмосферы» этого времени. Он не только сопровождал человека в течении его жизни, в религиозном отношении, отмечая наиболее важные моменты (праздничные, встречные, проводные, венчальные, похоронные и т.д. звоны), в бытовом плане (набатный, метельный, вечевой звоны), но не будет преувеличением сказать, что колокольный звон организовывал каждый день, год и в целом жизнь человека. Это может подтвердить одна из существующих пословиц: «Первый звон - пропадай мой сон, второй звон - земной поклон, третий звон - из дому вон».

Учитывая сказанное выше, вполне резонно будет отметить, что колокол, колокольный звон, в произведениях поэтов и писателей XIX века, скорее обыкновенная деталь эпохи, «фон», на котором разворачивается интрига, сюжет. Но нельзя исключать возможности активной роли этой «привычной реалии» в произведении, будь то в качестве значимой художественной детали, сквозного мотива или персонажа. В наши задачи не входит углубленный обзор русской классики XIX века, мы ограничимся лишь перечислением основных тенденций в доступном нам материале, связанных с концептом «колокол» в литературе данного периода, в творчестве преимущественно классиков, включенных в школьную программу, а также менее известных поэтов и писателей.

Рассмотрев фрагменты вышеозначенных текстов, мы можем подвести микроитоги:

· наиболее часто в произведениях русской литературы XIX века колокола встречаются в пассивной функции (иллюстрация эпохи, сравнение, уподобление, аллегория и т.д.),

· реже в произведениях этого периода колокола задействованы в организации сюжета (романы Ф.М. Достоевского), в психологических эпизодах (лирика, «Старый звонарь» Н.Г.Короленко).

Таким образом, можем заключить, с одной стороны, о высокой частотности использования этого предмета в русской литературе, но, с другой стороны, об использовании его преимущественно в пассивной функции.