Георгий Алексеевич Скребицкий
(20 июля 1903 – 18 августа 1964) – известный писатель-натуралист.
Георгий Скребицкий родился в Москве, в семье врача. Его детские годы прошли в провинциальном городке Чернь Тульской губернии, и детские впечатления от неяркой природы этих мест навсегда остались в памяти будущего писателя.
В 1921 году Скребицкий заканчивает Чернскую школу 2-й ступени и едет учиться в Москву, где в 1925 году заканчивает литературное отделение в Институте слова. Затем поступает в Московский Высший лесотехнический институт, по окончании которого (1930) работает во Всесоюзном институте пушного звероводства, в лаборатории зоопсихологии Института психологии при МГУ. Кандидат биологических наук (1937).
Однако не научная карьера натуралиста-исследователя, а литературное творчество становится с конца 1930-х годов главным делом в жизни Георгия Скребицкого. В 1939 г. по написанному им сценарию выходит научно-популярный фильм «Остров белых птиц», материалом для которого послужила научная экспедиция на птичьи гнездовья Белого моря.
Тогда же состоялся и собственно писательский дебют: публикуется рассказ «Ушан». «Это, – сказал Георгий Алексеевич впоследствии, – как бы щёлочка, через которую я заглянул в страну прошлого, страну моего детства» («Листопадник. Вместо предисловия»).
Уже первые сборники Скребицкого «Простофиля и хитрецы» (1944), «Рассказы охотника» (1948) поставили его в ряд лучших детских писателей-натуралистов.
Единомышленником и литературным соавтором Георгия Скребицкого с конца 1940-х годов стала известная писательница-анималист Вера Чаплина. В своем совместном творчестве они обратились и к самым маленьким читателям – писали для них совсем короткие познавательные рассказы о природе в журнал «Мурзилка» и в книгу для первоклассников «Родная речь». Но эти простые и легкие для восприятия тексты оказались технически очень сложной работой для настоящих писателей и знатоков природы, какими в полной мере были Скребицкий и Чаплина. Им было важно, добиваясь простоты, не сбиться в примитивность. Требовалась особая точность слова, выверялся ритм каждой фразы, чтобы дать малышам образное и в то же время верное представление о том, «Как белочка зимует» или чем живёт майский жук.
В соавторстве Скребицкий и Чаплина создают сценарии к мультфильмам «Лесные путешественники»(1951) и «В лесной чаще»(1954). После совместной поездки в Западную Белоруссию они публикуют книгу очерков «В Беловежской пуще»(1949).
В 1950-х годах Скребицкий продолжает работать над своими новыми сборниками рассказов: «В лесу и на речке» (1952), «Наши заповедники» (1957). Итогом творчества писателя стали две автобиографические повести «От первых проталин до первой грозы» (1964) и «У птенцов подрастают крылья» (1966); текст последней повести остался незавершенным – после смерти Георгия Скребицкого к печати его готовила Вера Чаплина.
Произведения
«Простофиля и хитрецы» (1944)
«Рассказы охотника» (1948)
«Охотничьи тропы» (Воениздат, М., 1949)
«В лесу и на речке» (1952)
«Наши заповедники» (1957)
«Листопадник» (Детгиз, 1960)
«От первых проталин до первой грозы» (1964)
«У птенцов подрастают крылья» (1966)
Один год мы прожили на Украине, в небольшой станице, среди сплошных вишнёвых садов.
Неподалёку от нашего дома росло старое дерево. И вот однажды ранней весной на него прилетел и уселся аист. Он долго что-то осматривал, неуклюже переступая на своих длинных ногах по толстому суку. Потом улетел.
А на следующее утро мы увидели, что на дереве хлопотали уже два аиста.
Они устраивали гнездо.
Скоро гнездо было готово. Аистиха снесла туда яйца и стала их насиживать. А аист то улетал за кормом на болото, то стоял около гнезда на суке, поджав под себя одну ногу. Так, на одной ноге, он мог простоять очень долго, даже мог немного вздремнуть.
Однажды мама позвала меня:
Юра, иди скорее, посмотри, какого я бутузика принесла!
Я опрометью бросился к дому. На крыльце стояла мама, она держала сплетённую из прутьев кошелку. Я заглянул внутрь. Там на подстилке из травы и листьев копошился кто-то толстенький, в серебристой шёрстке.
Кто это, щенок? - спросил я.
Нет, зверёк какой-то, - ответила мама, - а какой, не знаю. Я сейчас у ребятишек купила. Говорят, из леса принесли.
Мы вошли в комнату, подошли к кожаному дивану и осторожно наклонили набок кошёлку.
Ну вылезай, малыш, не бойся! - предложила мама зверьку.
В ту зиму снег долго не выпадал. Реки и озёра давно льдом покрылись, а снега всё нет и нет.
Зимний лес без снега казался хмурым, унылым. Все листья с деревьев давно опали, перелётные птицы улетели на юг, нигде не пискнет ни одна птичка; только холодный ветер посвистывает среди голых обледенелых сучьев.
Шёл я как-то с ребятами по лесу, возвращались мы из соседней деревни. Вышли на лесную поляну. Вдруг видим - посреди поляны над большим кустом вороны кружат. Каркают, летают вокруг него, то вверх взлетят, то на землю сядут. Наверно, думаю, они там какую-то еду себе нашли.
Стали ближе подходить. Заметили нас вороны - одни в сторону отлетели, по деревьям расселись, а другие и улетать не хотят, так над головой и кружат.
Хлопотунья белка проснулась в ветвях старой ели в своём гнёздышке. Собственно, это гнездо построила она не сама, его свила сорока в виде плотного шара, только в одном боку оставив круглую дырочку-лазейку.
Внутри гнезда сорока устроила лоточек из мягких стеблей травы. Получилась уютная квартирка с плетёными стенками и такой же плетёной крышей. В ней сорока спокойно вырастила птенцов.
Летом малыши подросли, и всё сорочье семейство покинуло родное гнездо, разлетелось в разные стороны.
Но лесная квартирка пустовала недолго. Осенью её разыскала белка. Она сразу же принялась по-своему оборудовать будущее жилище, утеплять его, готовить к зиме.
Моё любимое время года – весна, только совсем не такая, когда зазеленеет трава и на деревьях распустятся листья, нет, я люблю самое начало весны.
Вот по ложбинкам побежали, забулькали ручейки, раскисли дороги, и по ним важно разгуливают чёрные, белоносые грачи. Вот в полях, по буграм, на припёке показались первые проталины, запели над ними жаворонки. Это и есть моё самое любимое время года – пробуждение земли, её первая улыбка солнцу.
Люблю в эту пору надеть не шубу, а лёгкую охотничью куртку, высокие сапоги и пойти побродить за город.
Иду, не стесняясь, прямо по грязи, по лужам, а потом сажусь где-нибудь у обочины дороги на сваленные брёвна или на кучу камней, снимаю шапку и подставляю лицо горячему апрельскому солнцу.
Заповедник - это такое место, где воспрещается всякая охота и животные спокойно разводятся, как в огромном зоопарке, только не в клетках, а на полной свободе. Такие заповедники необходимы, чтобы сохранить в природе ценных животных - соболей, бобров, котиков, лосей… В одном из таких заповедников я служил научным сотрудником.
Наш заповедник находился среди лесов и болот, в которых водились самые различные звери и птицы. На берегу небольшой лесной речки стоял домик, где жили мы, сотрудники заповедника.
Каждое утро с восходом солнца мы брали с собой полевые сумки, записные книжки, еду и уходили на целый день в лес наблюдать и изучать жизнь его крылатых и четвероногих обитателей. На десятки километров в окружности мы знали каждую норку, каждое гнездо, сколько где детенышей, когда они появились на свет, чем их кормят родители, знали все их радости и невзгоды и всячески старались помочь нашим лесным друзьям.
Так мы и жили в, лесу вместе со зверями и птицами, учились понимать их голоса и читать записи лап и хвостов на свежей грязи и песке возле болот и речек.
Один раз утром, когда мы уже собирались в обычный поход, слышим - под окнами застучали колеса телеги. Это было редкое событие: не часто кто-нибудь заглядывал в нашу глушь. Мы все выскочили на крыльцо.
Я очень люблю поехать на охоту не один, а с кем-нибудь из приятелей, но при одном условии: мой спутник должен тоже понимать и любить охоту, а не просто бродить со мной в качестве постороннего наблюдателя.
Поэтому я решительно запротестовал, когда мой друг Георгий Николин, отличный товарищ, но вовсе не охотник, решил вместе со мной поехать на глухариный ток.
Но проводить тебя, надеюсь, можно? - спросил Георгий.
Конечно, можно. Я тебя всегда рад видеть, только не на охоте.
Мы дружески попрощались, и Георгий ушёл домой. А я, закончив приготовления, лёг спать.
На следующее утро ровно в девять часов я был уже на вокзале, взял билет и пошёл садиться в вагон.
Товарищ поджидал меня на перроне. Его наряд несколько удивил меня. Георгий был одет в короткую куртку и высокие сапоги.
Иной раз в начале осени выдаётся редкий денёк. Он весь будто вылит из голубого стекла и разукрашен тонкою позолотой. Прозрачно синеет даль, а берёзки на косогоре стоят тоненькие и прямые, как белые свечи. Их вянущая листва так и светится золотым огоньком. Синее небо, синяя даль, блеск солнца и разноцветный убор лесов - как всё это походит на какой-то сказочный праздник, на последний привет уходящего лета.
Всё в природе словно прощается с солнцем, с теплом, хочет последний раз нарядиться поярче, чтобы потом надолго снять свой прощальный наряд и запереть его в кованный серебром тяжёлый сундук зимы.
Вот в такой-то погожий осенний день, помню, бродил я с ружьём и собакой по берёзовым перелескам - охотился на вальдшнепов.
Обошёл одну поляну, другую, третью… Уже начинало смеркаться. Ярче горели в осенних сумерках жёлтые свечи берёз. Ветер стих. Наступал прозрачный сентябрьский вечер.
Я сел на пень. Каро улёгся у моих ног; так мы провожали этот тихий денёк.
Неожиданно что-то захрустело вдали, затрещали сучья - всё ближе, ближе… Какой-то хриплый отрывистый рёв, не то стон послышался в тишине.
В зимнем тумане встаёт холодное, тусклое солнце. Спит заснеженный лес. Кажется, всё живое замёрзло от этой стужи - ни звука, только изредка потрескивают от мороза деревья.
Я выхожу на лесную поляну. За поляной - густой старый ельник. Все деревья обвешаны крупными шишками. Шишек так много, что под их тяжестью склонились концы ветвей.
Как тихо! Зимой не услышишь пения птиц. Теперь им не до песен. Многие улетели на юг, а те, что остались, забились в укромные уголки, попрятались от лютого холода.
Вдруг словно весенний ветерок прошумел над застывшим лесом: целая стайка птиц, весело перекликаясь, пронеслась над поляной. Да ведь это клесты - природные северяне! Им не страшны наши морозы.
Клесты облепили вершины елей. Птички ухватились за шишки цепкими коготками и вытаскивали из-под чешуек вкусные семена. Когда хорош урожай шишек, этим птицам не грозит бескормица зимы. Везде себе еду разыщут.
Я стоял на поляне и наблюдал, как хлопотали клесты в своей воздушной столовой.
Утреннее солнце ярко освещало зелёные вершины елей, грозди румяных шишек и весёлых, пирующих птиц. И мне почудилось, что уже пришла весна. Вот сейчас запахнет талой землёй, оживёт лес и, встречая солнце, защебечут птицы.
Это случилось давным-давно. Прилетела с юга в наши края Весна-Красна. Собралась она леса зелёной листвой обрядить, на лугах пёстрый ковёр из трав и цветов раскинуть. Да вот беда: Зима никак уходить не хочет, видно, понравилось ей у нас гостить; что ни день, то задорней становится: закрутит пургу, метель, во всю мочь разгуляется…
Когда ж ты к себе на Север уйдёшь? - спрашивает её Весна.
Подожди, - отвечает Зима, - твоё время ещё не пришло.
Ждала, ждала Весна и ждать устала. А тут ещё все птицы и звери - всё живое взмолилось к ней: «Прогони Зиму, заморозила нас совсем, дай хоть погреться на солнышке, поваляться в зелёной траве».
Опять Весна спрашивает Зиму:
Произведения разбиты на страницыГеоргий Скребицкий известен миру как писатель-натуралист. Родился Георгий Алексеевич в Москве в 1903 году. Рос он в провинциальном городе, который не отличался яркостью природы. Однако в семье будущего писателя любили природу в любом ее проявлении. Отец занимался охотой и рыбалкой, а сын разделял его увлечения. Любовь к природе, прищепленная еще в детстве, стала главным ориентиром в творчестве для Скребицкого.
Георгий Алексеевич прекрасно сочетал научную карьеру с литературной деятельностью. Свои знания он использовал при написании натуралистических произведений. Скребицкий дебютирует, публикуя рассказ «Ушан». По словам самого автора, в этом произведении он словно заглядывает в прошлое, в мир своего детства. Искренность рассказа не оставила читателей равнодушными. Рассказы Скребицкого, можно прочитать в сборниках «Простофиля и хитрецы» и «Записки охотника». Именно они принесли автору славу одного из лучших детских писателей-натуралистов.
Известно, что Георгий Алексеевич часто работал в соавторстве с талантливой писательницей-анималистом Верой Чаплиной. Их творческий тандем дал хорошие результаты. Они писали небольшие поучительные рассказы о мире природы для юных читателей. Текст таких рассказов воспринимается очень легко, но работа над их созданием была не простой. Будучи ответственными исследователями, Скребицкий и Чаплина всегда старались в точных деталях воссоздать в рассказах настоящую природу. Они стремились к тому, чтобы читатели не только образно, но и верно могли представить, как, например, зимует белка или как живет майский жук. Точность каждого слова, доведенный до совершенства ритм фраз – все это стало залогом успеха их рассказов.
Георгий Алексеевич писал не только рассказы. Сказки Скребицкого составляют меньшую часть творческого наследия писателя-натуралиста, но они также важны. Это поучительные небольшие истории, яркие и эмоциональные, в которых часто главными героями являются звери, а мир природы противопоставляется человеческому обществу. Сказки Скребицкого обязательно понравятся юным читателям. Их можно читать дома или же изучать на уроках в младших классах. С текстами сказок Георгия Алексеевича Скребицкого можно ознакомиться в этом разделе литературного сайта.
Родился 20 июля 1903 года в Москве в семье врача. Детство прошло в маленьком городке Чернь Тульской губернии. С самого детства его интересовали две вещи: природа и литература. Родился 20 июля 1903 года в Москве в семье врача. Детство прошло в маленьком городке Чернь Тульской губернии. С самого детства его интересовали две вещи: природа и литература.
Фамилия Скребицкий появилась у мальчика только в четыре года, когда его усыновила Надежда Николаевна Скребицкая, и так и осталась у будущего писателя, даже когда у него появился отчим. Приёмный отец будущего писателя был заядлым охотником и рыболовом, и искреннюю любовь к природе, свои увлечения сумел передать мальчику. Фамилия Скребицкий появилась у мальчика только в четыре года, когда его усыновила Надежда Николаевна Скребицкая, и так и осталась у будущего писателя, даже когда у него появился отчим. Приёмный отец будущего писателя был заядлым охотником и рыболовом, и искреннюю любовь к природе, свои увлечения сумел передать мальчику.
В 1921 году Скребицкий заканчивает Чернскую школу и едет учиться в Москву, где заканчивает литературное отделение в Институте слова. Затем поступает в лесотехнический институт. И всю дальнейшую жизнь думает связать с изучением природы. В 1921 году Скребицкий заканчивает Чернскую школу и едет учиться в Москву, где заканчивает литературное отделение в Институте слова. Затем поступает в лесотехнический институт. И всю дальнейшую жизнь думает связать с изучением природы.
То, что мама и папа у мальчика не родные, угадать в его воспоминаниях о детстве невозможно. В семье была любовь и забота, понимание, общие интересы и занятия – рыбалка и охота, строительство скворечника, наблюдение за поведением необычных питомцев. А разве нужно еще что-то для детского счастья?..
Пусть они мои совсем ещё юные читатели узнают о том, как интересна жизнь любых, даже самых обычных животных; пусть попробуют внимательно понаблюдать за ними, полюбят их, а через них научатся понимать и любить и всю нашу сказочно богатую родную природу». Георгий Скребицкий
Соавторство с писательницей Вместе с писательницей Верой Чаплиной Георгий Скребицкий пишет коротенькие рассказы о природе в журнал «Мурзилка» и в книгу первоклассника «Родная речь», создаёт сценарии к мультфильмам «Лесные путешественники», «В лесной чаще». Вместе с писательницей Верой Чаплиной Георгий Скребицкий пишет коротенькие рассказы о природе в журнал «Мурзилка» и в книгу первоклассника «Родная речь», создаёт сценарии к мультфильмам «Лесные путешественники», «В лесной чаще».
ПОРТРЕТ ПИСАТЕЛЯ ПОРТРЕТ ПИСАТЕЛЯ ОБЛОЖКА КНИГИ «С РУЖЬЁМ И БЕЗ РУЖЬЯ» 4. JPG - ОБЛОЖКА КНИГИ «ДРУЗЬЯ МОЕГО ДЕТСТВА» 5. JPG - ОБЛОЖКА КНИГИ «ПУШОК» 6. – ОБЛОЖКА КНИГИ «ЛЕСНОЙ ГОЛОСОК» 7. JPG - ОБЛОЖКА «РАССКАЗЫ И СКАЗКИ О ЖИВОТНЫХ И ПРИРОДЕ» 8. KY0001. JPG – РИСУНОК 9. JPG - ОБЛОЖКА КНИГИ «КРЫЛАТЫЕ СОСЕДИ» JPG - ОБЛОЖКА КНИГИ «РАССКАЗЫ» JPG - ОБЛОЖКА КНИГИ «НЕВЕДОМЫЕ ТРОПЫ» _%D0%A7%D0%B0%D0%BF%D0%BB%D0%B8%D0%BD%D0%B0-1. JPG – ПОРТРЕТ В.ЧАПЛИНОЙ JPG - ОБЛОЖКА КНИГИ «ВЕСНЕ НАВСТРЕЧУ» ОБЛОЖКА КНИГИ «СКАЗКИ СЛЕДОПЫТА» PNG - ОБЛОЖКА КНИГИ «КОЛЮЧАЯ СЕМЕЙКА» ИНФОРМАЦИЯ О ПИСАТЕЛЕ МОГИЛА ПИСАТЕЛЯ KY0001.JPGHTTP:// 0_%D0%A7%D0%B0%D0%BF%D0%BB%D0%B8%D0%BD%D0%B0-1. JPG – ИСПОЛЬЗОВАННЫЕ РЕСУРСЫ
Георгий Алексеевич Скребицкий родился 20 июля (2 августа) 1903 года в Москве. В четыре года, совсем еще малышом, его усыновила Надежда Николаевна Скребицкая. Некоторое время спустя Надежда Николаевна выходит замуж за земского врача Алексея Михайловича Полилова, после чего они всей семьей переезжают жить в Тульскую губернию, в небольшой город Чернь. В семье, где рос мальчик, очень любили природу, а приемный отец будущего писателя был заядлым охотником и рыболовом, и свои увлечения сумел передать мальчику. Искренняя любовь к природе, появившаяся и осознанная еще в детские и юношеские годы, стала ориентиром всего жизненного пути Георгия Скребицкого, придав ни с чем не сравнимое своеобразие его творчеству. Георгий Скребицкий часто вспоминал, что его с самого детства больше всего интересовали две вещи природоведение и художественная литература. И ему удалось воплотить в себе обе эти профессии, удачно соединившиеся одна с другой и подарившме нам замечательного писателя-натуралиста.
В 1921 году Георгий Алексеевич заканчивает Чернскую школу 2-й ступении и едет учиться в Москву, где в 1925 году заканчивает литературное отделение в Институте слова. После этого он в другую свою страсть и поступает на факультет охотоведения и звероводства в Высший зоотехнический институт, чтобы досконально изучить с детства близкий ему мир природы и животных. После окончания этого института Георгий Скребицкий стал научным сотрудником во Всесоюзном исследовательском институте звероводства и охотничьего хозяйства. Здесь он проработал пять лет, и эти годы стали для него отличной научной школой, ведь каждый год летом он выезжал в разные экспедиции и участвовал в изучении природной жизни животных.
Позже Георгий Алексеевич становится научным сотрудником в лаборатории зоопсихологии Института психологии при МГУ. Здесь он стал кандидатом биологических наук, и занял должность доцента на кафедре физиологии животных Московского университета. Много ездил в различные экспедиции, в которых наблюдал за жизнью животных в естественной среде. За это время им было написано много научных трудов по зоологии и зоопсихологии. Но в памяти Георгия Алексеевича постоянно всплывали воспоминания о детстве, о самых первых встречах с родной природой. Научная работа постоянно обогащала познания о природе и жизни животных, а охотничьи походы зачастую оборачивались по-настоящему приключенческими историями. Георгий Скребицкий начинает записывать свои воспоминания, адресуя их всем тем читателям, которым небезразлична окружающая их природа.
Таким образом началось объединение в одном человеке двух любимых профессий, и Георгий Алексеевич осознал свое истинное призвание - быть певцом родной природы. Свой первый рассказ - "Ушан", о зайчонке-листопаднике - Георгий Скребицкий написал в 1939 году, после чего полностью посвятил себя написанию самых разных литературных произведений, посвященных природе. Его книги всегда пользовались большой популярностью и в нашей, и во многих зарубежных странах, будучи переведенными на многие иностранные языки - болгарский, немецкий, албанский, венгерский, словацкий, чешский, польский и другие.
Вершиной творческого таланта Георгия Скребицкого по праву считаются две большие книги, которые он написал в последние годы своей жизни. Это замечательная повесть о детстве "От первых проталин до первой грозы" и прекрасная повесть о юности "У птенцов подрастают крылья". Это автобиографические произведения, чье действие происходит по большей части в Черни в десятилетия перед Октябрьской революцией и в первые годы после становления Советской власти. Эти книги венчают творческий путь Георгия Скребицкого, в них особенно выразительно раскрылись яркие особенности его литературного таланта, напрямую связанного с тонким пониманием мира природы и ее самых разных обитателей. Детское и юношеское восприятие помогают особенно точно передать повествование о целой полосе русской жизни, которая ознаменовалась значимыми историческими событиями. Произведения Георгия Скребицкого написаны с огромной душевной теплотой, они необычайно поэтичные и добрые.
Летом 1964 года Георгий Алексеевич почувствовал себя плохо, и с приступом острой боли в сердце был доставлен в больницу.
Умер Георгий Алексеевич Скребицкий 18 августа 1964 он скончался от инфаркта, был похоронен в Москве на Ваганьковском кладбище.
Георгий Скребицкий «Сиротка»
Принесли нам ребята небольшого сорочонка... летать он еще не мог, только прыгал. Кормили мы его творогом, кашей, моченым хлебом, давали маленькие кусочки вареного мяса; он все ел, ни от чего не отказывался.
Скоро у сорочонка отрос длинный хвост и крылья обросли жесткими черными перьями. Он быстро научился летать и переселился на житье из комнаты на балкон.
Только вот какая с ним была беда: никак наш сорочонок не мог выучиться самостоятельно есть. Совсем уж взрослая птица, красивая такая, летает хорошо, а еду все, как маленький птенчик, просит Выйдешь на балкон, сядешь за стол, сорока уж тут как тут, вертится перед тобой, приседает, топорщит крылышки, рот раскрывает. И смешно и жалко ее. Мама даже прозвала ее Сироткой. Сунет ей, бывало, в рот творогу или моченого хлеба, проглотит сорока — и опять начинает просить, а сама из тарелки никак не клюет. Учили-учили мы ее — ничего не вышло, так и приходилось ей в рот корм запихивать. Наестся, бывало, Сиротка, встряхнется, посмотрит хитрым черным глазком на тарелку, нет ли там еще чего-нибудь вкусного, да и взлетит на перекладину под самый потолок или полетит в сад, на двор...
Она всюду летала и со всеми была знакома: с толстым котом Иванычем, с охотничьей собакой Джеком, с утками, курами; даже со старым драчливым петухом Петровичем сорока была в приятельских отношениях. Всех он на дворе задирал, а ее не трогал. Бывало, клюют куры из корыта, и сорока тут же вертится. Вкусно пахнет теплыми мочеными отрубями, хочется сороке позавтракать в дружеской куриной компании, да ничего не выходит.
Пристает Сиротка к курам, приседает, пищит, клюв раскрывает — никто ее покормить не хочет.
Подскочит она и к Петровичу, запищит, а тот только взглянет на нее, забормочет: «Это что за безобразие!» — и прочь отойдет. А потом вдруг захлопает своими крепкими крыльями, вытянет кверху шею, натужится, на цыпочки привстанет да как запоет: «Ку-ка-ре-ку!» — так громко, что даже за рекой слышно.
А сорока попрыгает-попрыгает по двору, в конюшню слетает, заглянет к корове в стойло... все сами едят, а ей опять приходится лететь на балкон и просить, чтобы ее из рук кормили.
Вот однажды некому было с сорокой возиться. Целый день все были заняты. Уж она приставала-приставала ко всем, никто ее не кормит!
Я в этот день с утра рыбу на речке ловил, вернулся домой только к вечеру и выбросил на дворе оставшихся от ловили червей. Пусть куры поклюют.
Петрович сразу приметил добычу, подбежал и начал сзывать кур: «Ко-ко-ко-ко! Ко-ко-ко-ко!» А они, как назло, куда- то разбрелись, ни одной на дворе нет.
Уж петух прямо из сил выбивается! Зовет, зовет, потом схватит червяка в клюв, потрясет им, бросит и опять зовет — ни за что первый съесть не хочет. Даже охрип, а куры все не идут.
Вдруг, откуда ни возьмись, сорока. Подлетела к Петровичу, растопырила крылья и рот раскрыла: покорми, мол, меня.
Петух сразу приободрился, схватил в клюв огромного червяка, поднял, трясет им перед самым носом сороки. Та смотрела, смотрела, потом цоп червяка — и съела! А петух уж ей второго подает. Съела и второго и третьего, а четвертого Петрович сам склевал.
Гляжу я из окна и удивляюсь, как петух сороку из клюва кормит: то ей даст, то сам съест, то опять ей предложит. А сам всё приговаривает: «Ко-ко-ко-ко!..» Кланяется, клювом червей на земле показывает: «Ешь, мол, не бойся, вон они какие вкусные».
И уж не знаю, как это у них там все получилось, как он ей растолковал, в чем дело, только вижу закокал петух, показал на земле червяка, а сорока подскочила, повернула голову на бок, на другой, пригляделась и съела прямо с земли. Петрович даже головой в знак ободрения тряхнул; потом схватил сам здоровенного червяка, подбросил, перехватил клювом поудобнее и проглотил: «Вот, мол, как по-нашему». Но сорока, видно, поняла, в чем дело, — прыгает возле него да поклевывает. Начал и петух червей подбирать. Так наперегонки друг перед другом стараются — кто скорей. Вмиг всех червей склевали.
С тех пор сороку кормить из рук больше не приходилось. В один раз ее Петрович выучил с едой управляться. А уж как он это ей объяснил, я и сам не знаю.
Георгий Скребицкий «Белая шубка»
В ту зиму снег долго не выпадал. Реки и озера давно льдом покрылись, а снега все нет и нет.
Зимний лес без снега казался хмурым, унылым. Все листья с деревьев давно опали, перелетные птицы улетели на юг, нигде не пискнет ни одна птичка; только холодный ветер посвистывает среди голых обледенелых сучьев.
Шел я как-то с ребятами по лесу, возвращались мы из соседней деревни. Вышли на лесную поляну. Вдруг видим — посреди поляны над большим кустом вороны кружат. Каркают, летают вокруг него, то вверх взлетят, то на землю сядут. Наверно, думаю, они там какую-то еду себе нашли.
Стали ближе подходить. Заметили нас вороны — одни в сторону отлетели, по деревьям расселись, а другие и улетать не хотят, так над головой и кружат.
Подошли мы к кусту, смотрим — что-то под ним белеет, а что — сквозь частые ветки и не разберем.
Раздвинул я ветки, гляжу — заяц, белый-белый, как снег. Забился под самый куст, прижался к земле, лежит не шевельнется.
Кругом всё серое — и земля и опавшие листья, а заяц среди них так и белеет.
Вот почему он воронам на глаза попался — оделся в белую шубку, а снега-то нет, значит, и спрятаться ему, белому, негде. Дай-ка попробуем его живьем поймать!
Просунул я руку под ветки, тихонько, осторожно, да сразу цоп за уши — и вытащил из-под куста!
Бьется заяц в руках, вырваться хочет. Только смотрим — одна ножка у него как-то странно болтается. Тронули ее, а она переломана! Значит, сильно его вороны потрепали. Не приди мы вовремя, пожалуй, и совсем бы забили.
Принес я зайца домой. Папа достал из аптечки бинт, вату, забинтовал зайцу сломанную ножку и посадил в ящик. Мама положила туда сено, моркови, мисочку с водой поставила. Так у нас зайка и остался жить. Целый месяц прожил. Ножка у него совсем срослась, он даже из ящика выскакивать начал и меня вовсе не боялся. Выскочит, побегает по комнате, а как зайдет ко мне кто-нибудь из ребят, под кровать спрячется.
Пока заяц у нас дома жил, и снег выпал, белый, пушистый, как зайкина шубка. В нем зайцу легко прятаться. В снегу не скоро его заметишь.
— Ну, теперь можно его и обратно в лес выпустить, — сказал нам однажды папа.
Так мы и сделали — отнесли зайца в ближайший лесок, попрощались с ним да и выпустили на волю.
Утро было тихое, накануне ночью насыпало много снегу. Лес сделался белый, мохнатый.
В один миг наш зайка в заснеженных кустах исчез.
Вот когда ему белая шубка пригодилась!
Георгий Скребицкий «Заботливая мамаша»
Как-то раз пастухи поймали лисенка и принесли его нам. Мы посадили зверька в пустой амбар.
Лисенок был еще маленький, весь серый, мордочка темная, а хвост на конце беленький. Зверек забился в дальний угол амбара и испуганно озирался по сторонам. От страха он даже не кусался, когда мы его гладили, а только прижимал уши и весь дрожал.
Мама налила ему в мисочку молока и поставила тут же рядом. Но напуганный зверек молоко пить не стал.
Тогда папа сказал, что лисенка надо оставить в покое — пусть оглядится, освоится на новом месте.
Мне очень не хотелось уходить, но папа запер дверь, и мы ушли домой. Был уже вечер, скоро все легли спать.
Ночью я проснулся. Слышу, где-то совсем рядом тявкает и скулит щенок. Откуда же, думаю, он взялся? Выглянул в окно. На дворе уже светало. Из окна был виден амбар, где находился лисенок. Оказывается, это он так по-щенячьи скулил.
Прямо за амбаром начинался лес.
Вдруг я увидел, что из кустов выскочила лисица, остановилась, прислушалась и крадучись подбежала к амбару. Сразу тявканье в нем прекратилось, и вместо него послышался радостный визг.
Я потихоньку разбудил маму и папу, и мы все вместе стали глядеть в окно.
Лисица бегала вокруг амбара, пробовала подрыть землю под ним. Но там был крепкий каменный фундамент, и лиса ничего не могла сделать. Вскоре она убежала в кусты, а лисенок опять начал громко и жалобно скулить.
Я хотел караулить лисицу всю ночь, но папа сказал, что она больше не придет, и велел ложиться спать.
Проснулся я поздно и, одевшись, прежде всего поспешил навестить лисенка. Что такое?.. На пороге возле самой двери лежал мертвый зайчонок.
Я скорее побежал к папе и привел его с собой.
— Вот так штука! — сказал папа, увидя зайчонка. — Это, значит, мать-лиса еще раз приходила к лисенку и принесла ему еду. Попасть внутрь она не смогла, так и оставила снаружи. Ну и заботливая мамаша!
Весь день я вертелся около амбара, заглядывал в щелки и два раза ходил с мамой кормить лисенка. А вечером я никак не мог заснуть, все вскакивал с постели и смотрел в окно — не пришла ли лисица.
Наконец мама рассердилась и завесила окно темной занавеской.
Зато утром я поднялся чуть свет и сразу побежал к амбару. На этот раз на пороге лежал уже не зайчонок, а задушенная соседская курица. Видно, лиса ночью опять приходила проведать лисенка. Добычу в лесу ей поймать для него не удалось, вот она и залезла к соседям в курятник, задушила курицу и принесла своему детенышу.
За курицу папе пришлось заплатить, к тому же здорово досталось от соседей.
— Убирайте лисенка куда хотите, — кричали они, — а то с ним лиса всю птицу у нас переведет!
Делать было нечего, пришлось папе посадить лисенка в мешок и отнести назад в лес, к лисьим норам.
С тех пор лиса в деревню больше не приходила.
Георгий Скребицкий «Лесной голосок»
Солнечный день в самом начале лета.
Я брожу неподалеку от дома в березовом перелеске. Все кругом будто купается, плещется в золотистых волнах тепла и света. Надо мной струятся ветви берез. Листья на них кажутся то изумрудно-зелеными, то совсем золотыми. А внизу под березами по траве тоже, как волны, бегут и струятся легкие синеватые тени. И светлые зайчики, как отражения солнца в воде, бегут один за другим по траве, по дорожке.
Солнце и в небе, и на земле... и от этого становится так хорошо, так весело, что хочется убежать куда-то вдаль, туда, где стволы молодых березок так и сверкают своей ослепительной белизной.
И вдруг из этой солнечной дали мне послышался знакомый лесной голосок: «Ку-ку, ку-ку!»
Кукушка! Я уже слышал ее много раз, но никогда еще не видал даже на картинке.
Какая она из себя? Мне почему-то она казалась толстенькой, головастой, вроде совы. Но, может, она совсем не такая? Побегу погляжу.
Увы, это оказалось совсем не просто. Я — к ней на голос. А она замолчит и вот снова: «Ку-ку, ку-ку!» — но уже совсем в другом месте.
Как же ее увидеть? Я остановился в раздумье. А может, она играет со мною в прятки? Она прячется, а я ищу. А давай- ка играть наоборот: теперь я спрячусь, а ты поищи.
Я залез в куст орешника и тоже кукукнул раз, другой. Кукушка замолкла — может, ищет меня? Сижу молчу и я, у самого даже сердце колотится от волнения. И вдруг где-то неподалеку: «Ку-ку, ку-ку!»
Я молчок: поищи-ка лучше, не кричи на весь лес.
А она уже совсем близко: «Ку-ку, ку-ку!»
Гляжу: через поляну летит какая-то птица, хвост длинный, сама серая, только грудка в темных пестринках. Наверное, ястребенок. Такой у нас во дворе за воробьями охотится. Подлетел к соседнему дереву, сел на сучок, пригнулся да как закричит: «Ку-ку, ку-ку!»
Кукушка! Вот так раз! Значит, она не на сову, а на ястребка похожа.
Я как кукукну ей из куста в ответ! С перепугу она чуть с дерева не свалилась, сразу вниз с сучка метнулась, шмыг куда- то в лесную чащу, только ее и видел.
Но мне и видеть ее больше не надо. Вот я и разгадал лесную загадку, да к тому же и сам в первый раз заговорил с птицей на ее родном языке.
Так звонкий лесной голосок кукушки открыл мне первую тайну леса. И с тех пор вот уж полвека я брожу зимою и летом по глухим, нехоженым тропам и открываю все новые и новые тайны. И нет конца этим извилистым тропам, и нет конца тайнам родной природы.