Интонация присуща речи с начала ее зарождения.
А вот на вопрос, когда на нее обратили внимание, когда она стала объектом научного изучения и почему, ответить без знания истории науки трудно.
Интонация прежде всего заинтересовала теоретиков ораторского искусства еще в античные времена. Оратор должен уметь говорить четко, ясно, чтобы все понимали, о чем он ведет речь. Кроме того, оратор должен воздействовать не только на разум, но и на чувства слушателей, уметь завоевать их симпатию, склонить на свою сторону, вызвать нужную ему реакцию, Ему необходимо знать, как это сделать, какие средства звучащей речи надо для этого использовать. Вот почему ораторы Древней Греции и Древнего Рима, закладывая основы ораторского искусства, писали и об интонации.
В их трудах, дошедших до нас, описана речевая мелодия, определено ее отличие от музыкальной, оха-рактеризованы ритм, темп, паузы, говорится о важности разделения потока речи на смысловые части. Можно действительно сказать, что интонацией стали интересоваться со времен легендарного Ромула, основавшего Рим.
Проблема интонации привлекала внимание теоретиков публичной речи и в средние века. Но для нас больший интерес представляют работы, появившиеся в XVIII в. Именно в это время формулируются основные теоретические положения ораторского искусства, которые остаются актуальными и в наши дни. Одним из таких теоретиков был М.В. Ломоносов, Часть четвертая его «Краткого руководства к риторике» называется «О произношении». Здесь он пишет о том, что произношение «имеет великую силу», поэтому «кто подлинный ритор быть желает, тот в приличном слову произношении должен часто упражняться и наблюдать следующие правила».
В XVII-XIX вв. с развитием театрального искусства интонацию начинают рассматривать как важный элемент сценической речи. Для актера, как и для оратора, звучащая речь - основное средство передачи мыслей, чувств, средство воздействия на зрителей, поэтому актер должен уметь использовать все возможности языка, знать его законы.
Специалисты по выразительному чтению, актерскому мастерству» сравнивая сценическую речь с обыденной, определили особенности ее интонации. На примере анализа художественного произведения они показали, какую функцию выполняет интонация, каковы ее составляющие, с какой интонацией следует читать то или иное произведение.
Особое внимание уделялось связи пунктуации с характером произношения текста, подчеркивалось, что знаки препинания определяют место пауз и их длительность, указывают границы речевых отрезков, требуют повышения или понижения тона. Уже в то время правильно определили зависимость интенсивности произношения от логического ударения, от порядка слов в предложении, от того, к какой части речи принадлежит слово, каким членом предложения является и какое место в нем занимает.
Теоретические высказывания о характере русской интонации и советы по практическому ее использованию в сценической речи обобщил и развил дальше выдающийся режиссер, актер, педагог, теоретик театрального искусства Константин Сергеевич Станиславский (1863-1938). В сочинениях «Работа актера над собой», «Работа актера над ролью», «Моя жизнь в искусстве» он неоднократно обращается к вопросу о звучащей речи, высказывает ряд интересных суждений и всегда облекает их в живую, красочную, увлекательную форму. Читать его сочинения - одно удовольствие. Многое иначе начинаешь воспринимать и понимать.
Проводя эксперименты со своим голосом, следя за его изменениями в результате специальных упражнений, внимательно прислушиваясь к интонации драматических и оперных актеров, беседуя с мастерами сцены об их работе над голосом, Станиславский пришел к выводу: характер интонации, окраска голоса зависят от звучания как гласных, так и согласных. Он любил повторять фразу: «Гласные - река, согласные - берега». Пение с рыхлыми согласными, по образному выражению Станиславского, уподобляется реке без берегов, превратившейся в разлив с болотом, с топью, в которых вязнут и тонут слова.
Разрабатывая теорию интонации, он стремится осмыслить роль и функцию согласных в звучащей речи, их отличительные физиологические и акустические особенности.
По глубокому убеждению Станиславского, чтобы овладеть в совершенстве интонацией, необходимо знать, при каком положении рта, губ, языка образуются те или иные звуки, т. е. знать устройство речевого аппарата, его резонаторов. И не только знать его устройство, ко и четко представлять, какой оттенок приобретает звук в зависимости от того, в какой полости он резонирует, куда направлен. Например, специалисты по вокалу считают, что звук, который «кладется на зубы» или посылается «в кость», т. е, в череп, приобретает металл и силу; звуки, которые попадают в мягкие части неба или в голосовую щель, резонируют, как в вате.
А губы? Насколько важна для образования звуков хорошо развитая их артикуляция? Вот какой, по словам Станиславского, она бывает у натренированного артиста:
...Я внимательно следил за его губами. Они напоминали мне тщательно пришлифованные клапаны духового музыкального инструмента. При их открытии или закрытии воздух не просачивается в щели. Благодаря этой математической точности звук получает исключительную четкость и чистоту. В таком совершенном речевом аппарате <...> артикуляция губ производится с невероятной легкостью, быстротой и точностью.
Затем Станиславский сравнивает увиденное с артикуляцией своих губ:
У меня не то. Как клапаны дешевого инструмента плохой фабрики, мои губы недостаточно плотно сжимаются. Они пропускают воздух, они отскакивают, у них плохая пришлифовка. Благодаря этому согласные не получают необходимой четкости и чистоты.
Заканчивается рассуждение о роли артикуляции губ словами:
Когда вы это поймете так же, как теперь понял это я, вы сами сознательно захотите заняться и развить артикуляцию губного аппарата, языка и всех тех частей, которые четко вытачивают и оформляют согласные.
Был у К.С. Станиславского и свой взгляд на про-исхождение звуков, слогов, слов. Он считал, что они не придуманы человеком, а появились естественным путем, «подсказаны нашим инстинктом, побуждениями, самой природой, временем и местом, самой жизнью».
Отсюда следует вывод:
У всех звуков, из которых складывается слово, своя душа, своя природа, свое содержание, которые должен почувствовать говорящий. Если же слово не связано с жизнью и произносится формально, механически вяло, бездушно, пусто, то оно подобно трупу, в котором не бьется пульс. Живое слово насыщено изнутри. Оно имеет свое определенное лицо и должно оставаться таким, каким создала его природа.
И вот эту душу слов, из которых складываются фразы, формируется текст, его внутреннее содержание, смысл, говорящий должен уметь раскрыть, передать другим, используя все богатство интонации, ее мелодию.
Однако не у каждого человека бывает сильный, гибкий, с большим диапазоном голос. Он может быть хриплым, гнусавым, очень слабым, блеклым, невыразительным. Станиславский предупреждает, что не-которые недостатки вокала неисправимы, таково их природное свойство или результат болезни голоса. Но чаще всего голосовые изъяны можно устранить с помощью правильной постановки звука, а при болезни - с помощью лечения. В любом случае надо использовать все средства, чтобы быть всегда «в голосе», т. е. «чувствовать, что можешь управлять своим звуком, что он повинуется тебе, что он звучно и сильно передает все малейшие детали, переливы, оттенки творчества».
«Как же этого добиться?» - спросите вы. Ведь вам тоже это нужно знать. Особенно если вы мечтаете служить искусству, быть актером или станете ученым; да кем бы вы ни стали - политиком, бизнесменом, врачом, учителем, юристом, священником, - следует научиться владеть и управлять сво-им голосом.
Об обучении культуре и технике речи имеется специальная литература, доступная каждому, кто осознал важность и необходимость таких занятий. Заметим только, что Станиславский, приступив к занятиям по исправлению своей речи, дал обет: «Буду все время, постоянно следить за собой и за постановкой голоса! Превращу жизнь в сплошной урок! Таким путем я разучусь говорить неправильно». Не следует ли и вам прислушаться к этим словам?
В конце XIX в. исследованием интонации стали заниматься лингвисты. Это не значит, что раньше в их трудах не говорилось об интонации. О ней писали, например, в учебных пособиях. Однако в них давалась только общая характеристика интонации без соответствующего анализа. Для примера обратимся к «Российской грамматике» М.В. Ломоносова, изданной в 1755 г.
Насколько большое значение придавал ее автор интонации, говорит то, что начал он с главы под названием «О голосе». В ней Ломоносов прежде всего пишет о великом даре, которым природа наделила человека, - о слухе и голосе. Ломоносов удивляется тому, сколько разнообразных «идей» воспринимается зрением, «но едва ли меньше дивиться должно несчетному их множеству, посредством слуха приемлемому». Так формулирует Михаил Васильевич мысль о бесконечных возможностях интонации, ее богатстве и разнообразии.
Далее речь идет о компонентах интонации. Хотя терминология автора отличается от современной, но по описанию понятно, что он различает тон («возвышение и опущение» голоса), темп («протяжение долготою и краткостию»), интенсивность звучания («напряжение громкостию и тихостию»).
Любопытно высказывание ученого о тембре голоса, который, по его мнению, не зависит от повышения, напряжения и протяжения:
Такие изменения примечаем в сиповатом, звонком, тупом и в других голосах разных. Отмена их коль многочисленна, из того видеть можем, что из великого множества знакомых людей каждого узнаем по голосу, в лице не видя.
Основы научного подхода к изучению интонации в отечественном языкознании были заложены Василием Алексеевичем Богородицким (1857-1941), который создал первую в России экспериментальную фонетическую лабораторию, Александром Матвеевичем Пешковским (1878-1933), Львом Владимировичем Щербой (1880-1944), возглавлявшим ленинградскую фонологическую школу. Первоначально интонация интересовала ученых как акустическое средство оформления предложений, т. е. ее синтаксический аспект. Лингвисты достаточно подробно описали интонацию вопросительных, восклицательных, побудительных, повествовательных предложений, исследовали и показали, как интонация оформляет высказывание, помогает различать его части с учетом их значимости.
С середины XX в. стали уточнять структуру интонации, выделять ее компоненты. В этом вопросе мнения исследователей разошлись. В одной из работ по интонации приводится частотный список ее элементов, выделенных авторами 85 исследований, опубликованных в XIX-XX вв. Большин-ство авторов к интонации относят мелодию (83), темп (71), силу или интенсивность звучания (55). Затем идут пауза (47), тембр (45), ударение (27), ритм (17), диапазон (3). Как видим, некоторые из исследователей в состав интонации включают па-Узу, ударение, выделяют как ее составную часть ритм, диапазон голоса.
Ученые давно установили, что интонация выполняет три основные функции: семантическую, синтаксическую и стилистическую. В последние два
десятилетия возрос интерес к изучению стилистической функции интонации, ее роли в формировании текста.
Поскольку любой текст произносится в определенном стиле (официально-деловом, научном, публи-цистическом, обиходно-разговорном), принадлежит к какому-то жанру, лингвисты выясняют, как изменяется интонация соответственно стилю и жанру. Привлекает исследователей и роль интонации в художественных произведениях, в которых она служит изобразительным средством, помогает раскрыть харак-тер персонажей,
В работах стилистического характера особое внимание уделяется интеллектуальному значению интонации, поскольку она позволяет говорящему выделить в высказывании то, что является наиболее важным в момент речи.
Помимо интеллектуального, интонация имеет и волюнтативное (лат voluntas - «воля») значение, когда она выражает волевые действия: приказ, запрещение, просьбу, предупреждение, предостережение, угрозу, повеление, мольбу, упрек, разрешение, поучение, протест, увещевание, согласие, понукание, рекомендацию, уговор. В связи с этим выделяются три коммуникативных типа воздействия на волю и поступки слушателей: 1) обвязывание или побуждение (приказ, требование, просьба); 2) повеление прекратить (запрещение, угроза, упрек); 3) убеждение (предложение, совет, инструкция). Следовательно, интонацию рассматривают и с точки зрения ее воздействия на слушателя,
Исследование интонации в настоящее время ве-дется на высоком научном уровне с использованием новейших достижений техники, в том числе и ЭВМ.
Результаты исследования интонации используются при обучении родному и иностранному языкам, диагностике некоторых заболеваний, а также когда необходимо установить, кому принадлежит голос, записанный на магнитную ленту или на какой-либо из записывающих аппаратов, - иными словами, по интонации устанавливается идентификация личности, а также эмоциональное состояние человека во время записи речи.
К приемам художественного чтения и рассказывания относят: основной тон, логические ударения, темп, силу голоса, голосовые интонации, позу, мимику, жесты. Отсутствие хотя бы одного из этих приемов ведет за собой снижение исполнительского мастерства того, кто читает его слово в значительной степени теряет свою доходчивость, силу воздействия на слушателей.
Основной тон - основной звучание литературно-художественного произведения, он бы фоном, на котором тот, кто читает, рисует отдельные картины, события, героев-участников этих событий. В зависимости от жанра литературного произведения основной тон их выполнения будет или спокойным, или торжественным, или грустным, или сатирическим и тому подобное. При чтении большинства рассказов для детей используют спокойный, ровный тон, форму рассказывания.
Радостный тон необходим, например, во время исполнения произведения, изображающая картины весеннего оживления природы, которые вызывают чувство радости; во время рассказывания большинства народных сказок. Там, где речь идет о чудесах, волшебные превращения - голоса предоставляется оттенков таинственности.
Большинство произведений детских поэтов имеют жизнерадостный, бодрый характер и выполняются в соответствующем этого характера звучании.
Печальный тон характерен для некоторых лирических стихов (П. Воронько, А. Пушкина, М. Познанской, Д. Павлычко и другие).
Интонации - смысловое, эмоциональную окраску речи. Они помогают раскрывать перед слушателями смысл литературно-художественного материала: рисовать героев, их характеры, настроение, те или иные поступки, показывать свое отношение к героям, которые изображены.
Для всех интонационного окраски речи используют следующие элементы: ударения, сила голоса, темп, паузы, повышение и понижение голоса, тембр.
По своему характеру интонации очень разнообразны: веселые и грустные, ласковые и злобные, уважительные и презрительные, вопросительные и утверждающие, энергичные, ленивые, лукавые и тому подобное. Особенно яркими являются интонации народной речи.
Выражение внутреннего смысла произведения называется подтекстом . Цель, ради которой читается или рассказывается литературное произведение, представление читателя о героях, событиях, отношение к ним, вызванные ими чувства - все это в совокупности составляет подтекст исполнителя и все это находит свое отражение в соответствующих интонациях. В зависимости от подтекста один и тот же отрывок может звучать по-разному (например, спокойную тихую ночь можно оценить как беспечность ночи, или как ужас ночи). Подтекст, что является внутренней жизнью слов, иногда меняет их прямое смысловое значение в зависимости от поставленных задач того, кто читает (например, слова "разбойник", "во всей красе" в зависимости от контекста могут произноситься с разной интонацией).
Логика чтения - один из самых существенных элементов художественного исполнения текста, его смысловой, эмоциональной выразительности; она требует особенно вдумчивого, всестороннего анализа текста, глубокого понимания его содержания.
Идейное содержание произведения накладывает определенный отпечаток на все элементы произведения: на раскрытие сюжета, художественные образы, характеры героев, их поступки и тому подобное. Слова в предложении находятся в логическом, смысловом связи. В каждом предложении есть главные и второстепенные по смыслу слова. Выделение в фразе главного по смыслу слова называется логическим ударением, а слова - ударных. Одно и то же предложение приобретает разнообразного смысла в зависимости от того, на каком слове в нем ставится ударение. А вариантов логических ударений может быть столько, сколько в предложении слов, которые могут иметь логическое ударение.
Правила нахождения ударных слов:
1 Слово, которое является новым понятием, обязательно ставится под ударение. Под новым понятием понимают слово, которое впервые появилось в тексте и обозначает человека, предмет или явление.
2. Если в фразе есть слова, которые противопоставлены друг другу, или сопоставлены, то такие слова всегда выделяются ("жизнь прожить - не поле перейти», «не на небе - на земле »).
3. Однородные члены, у фразе, выделяют все одинаково:
"Все деревья в инее -« ... Грустят коньки, санях .
в белом, в синем ". Хочется на лед, на снег ".
4. Прилагательное, стоит перед существительным, не выделяется:
"Посмотрите: во дворе в черных шапках снегири...
Еще красные передники ... ".
5. прилагательные выделяются при сопоставлении ("мне нравится не синий цвет, а зеленый »).
6. По сравнению наиболее ударным является то, с чем сравнивают, а не то, что сравнивают:
"На цветке бабочка, как свеча .
Ручей среди рощи, как ленточка ".
7. знаменатель не может быть ударным словом ("Я по первому снегу иду.". .. Спасибо Вам. ").
Исключением является местоимения, выражающие противопоставления ("Это нужно мне сделать, а не тебе»).
8. В вопросительных предложениях выделяется слово, выражающее суть вопроса:
.. Кто-кто в тереме живет? .. ".
9. Обращение выделяется, если стоит в начале предложения:
.. Мооозепь. морозец .
НЕ щиплет за щечки... ".
Не нужно злоупотреблять ударениями, чем их меньше, тем фраза - ясная, - конечно, при обязательном выделении немногих, а важнейших слов. Речь теряет всякий смысл, когда фраза совершенно лишена ударений или перегружена ними.
Паузы - перерыв, короткая остановка в чтении. Пауза является средством раскрытия смысла литературного текста. В зависимости от того, где находится пауза, часто меняется смысл предложения (Любить всегда невозможно, забыть. Любить всегда, невозможно забыть).
Во время чтения текста используют три вида пауз: логические, психологические и стихотворные.
Логические паузы - остановки между группами слов, связанных между собой по смыслу. С помощью логических, смысловых пауз лучше воспринимается текст, особенно в длинных паузах (Дети встали рано, пошли на реку, начали ловить рыбу).
Психологические паузы используется как средство эмоционального воздействия на слушателей. Психологическая пауза мотивируется душевным состоянием говорящего; она определяется подтекстом, отношением рассказчика к тому, что он сообщает, отображает его творческую работу.
Стихотворную паузу ставят в конце стихотворной строки, поэтому ее называют еще междурядной паузой. Благодаря стихотворной паузе поддерживают стихотворный ритм.
Темп - использование его различных оттенков придает речи особой динамики, живости, богатства выразительного звучания. Если речь будет иметь один и тот же равномерный темп, оно станет безжизненным.
Общие правила в использовании темпа следующие: текст читается в умеренном темпе (это особенно важно при чтении детям дошкольного возраста с ПМР, которые имеют замедленный темп восприятия) на фоне умеренного темпа выполнения могут быть использованы различные его оттенки, предоставляющих речи особую выразительность. Текст, который передает медленную действие, описание героя, читается медленно. Радость, веселье передаются в быстром темпе. Конец литературно художественного текста читают с постепенным замедлением. Таким образом, создается слуховое впечатление конца произведения.
Обычно читают и рассказывают средним, умеренной силы голосом, но звучным, глубоким. В соответствии с содержанием текста может увеличивают, то уменьшают его силу. Сила голоса помогает тому, кто читает, ярче, жизненнее нарисовать образы героев, о которых идет речь, их характеры, поведение.
Вне читателя - положение его тела во время выполнения литературного произведения. Во время чтения нужно держать себя естественно и красиво, свободно и в то же время собрано. Осанка должна быть спокойная, суетливая: суетливость делает речи тяжелым, спокойствие и выдержка облегчают его. Обычно детям читают и рассказывают сидячие. Но во время торжественных событий стихи, рассказы читают стоя.
Мимика - выражение лица. Она облегчает слушателям восприятие смысла материала, выполняется. Лицо рассказчика выражает то, о чем он говорит. Необходим выражение лица появляется сам, если тот, кто читает, хорошо понял текст. Читать и рассказывать с лицом, которое ничего не выражает, нельзя: это отталкивает слушателей от исполнителя, а детям просто мешает осознавать смысл текста, создает ложное представление о том, что услышали.
Жест - движение рук. Используется как выразительное средство при правильной условии его применения. Простые, внятные, внутренне содержательные жесты должны выполняться в соответствии с душевными побуждениями рассказчика.
Страница 1
Существенную роль в выразительном чтении играет интонация. Интонация является одной из сторон культуры речи и играет важную роль в образовании повествовательных, вопросительных и восклицательных предложений.
Интонационные речевые средства выбираются в зависимости от задачи чтения. Интонация – это совокупность совместно действующих звуковых элементов устной речи, определяемая содержанием и целями высказывания. В аптеке флемоксин 500 мг инструкция по применению цена недорого.
Основные компоненты интонации – логическое ударение, логические и психологические паузы, повышение и понижение тона голоса, темп, тембр, эмоциональная окраска.
1. Логическое ударение – выделение наиболее важного по смыслу слова. Благодаря удачному выбору важных в логическом смысле слов выразительность чтения очень повышается. Недопустимо резкое усиление на слове, отсутствие при нем паузы. Это ведет к выкрикиванию, нарушает благозвучие речи.
2. Логические и психологические паузы. Логические делаются для выделения наиболее важного слова в предложении, перед ним или после него. Психологические паузы нужны для перехода от одной части произведения к другой, резко отличающейся по эмоциональному содержанию.
3. Темп и ритм чтения. Темп чтения – степень быстроты произношения текста. Он также влияет на выразительность. Общее требование к темпу выразительного чтения – соответствие его темпу устной речи: слишком быстрое чтение, как и чересчур медленное, с излишними паузами, трудно воспринимается. Однако в зависимости от картины, рисуемой в тексте, темп может меняться, ускоряясь или замедляясь соответственно содержанию.
Ритм особенно важен при чтении стихотворений. Равномерность дыхательных циклов определяет собой и ритмическое чтение. Обычно характер ритмического рисунка (четкость, быстрота или плавность, напевность) зависит от размера, которым написано стихотворение, т.е. чередования ударных и безударных слогов. Но надо приучать детей при выборе ритма в каждом конкретном случае исходить из содержания произведения, определяя, о чем говорится в нем, какая картина рисуется, иначе при чтении могут возникать ошибки.
4. Мелодика речи (повышение и понижение тона голоса). Иногда называется интонацией в узком смысле. Голос понижается в конце повествовательного предложения, повышается на смысловом центре вопроса, поднимается вверх, а затем резко падает на месте тире. Но, кроме этих синтаксически обусловленных изменений высоты тона, есть еще и интонация смысловая или психологическая, которая определяется содержанием и нашим к нему отношением.
5. Основная эмоциональная окраска (тембр). Вопрос об эмоциональной окраске обычно ставится после полного или частичного анализа произведения. Недопустимо директивное указание тона: читать весело или грустно. Только тогда выразительность будет искренней, живой и богатой, когда мы сможет разбудить в ученике стремление передать свое понимание прочитанного. А это возможно при условии глубокого восприятия содержания на основе анализа.
Для формирования выразительного чтения ученики должны овладеть умениями, которые вырабатываются в процессе анализа произведения, а также умениями пользоваться интонационными средствами выразительности.
Из ряда умений, связанных с анализом текста, выделяют следующие: умение разбираться в эмоциональном настрое произведения, а также его героев, автора; умение представлять в своем воображении картины, события, лица на основе так называемых «словесных картин»; умение постигать смысл описанных событий и фактов, создавать о них свои суждения и выражать к ним свое определенное от- ношение; умение определять задачу своего чтения – что сообщается слушателям, какие мысли и чувства возникли у героев и читателя.
Выявление задачи чтения связано с пониманием подтекста. Умение проникнуть в эмоциональный настрой всего произведения (например, стихотворения) или понять состояние героя включает в себя определенные микроумения: способность находить в тексте слова, отражающие эмоциональное состояние героя, определять это состояние, соотносить героя с его поступками, проникаться сочувствием, симпатией или антипатией к нему, т. е. умение определять свое отношение к герою, отношение к нему автора, а затем решать, какие будут использованы интонационные средства для передачи всего этого при чтении вслух.
© Мотяшов И., Нагаев И., вступительная статья, 1999
© Кузнецов А., рисунки, 1999
© Оформление серии. Издательство «Детская литература», 2003
© Составление. Издательство «Детская литература», 2003
Мастер исторической прозы Алексей Югов как-то воскликнул со страниц «Литературной газеты»:
«Смелый автор, смелое издательство! – подумалось мне, когда я раскрыл книжку Сергея Алексеева «Небывалое бывает». – Петр!.. Исполинская личность русской истории. И вдруг – для ребят, да еще «младшего школьного»! Посмотрим, посмотрим!..» И – зачитался…»
Я тоже зачитался историческими повестями Сергея Алексеева. Зачитался как мальчишка. И спасибо за это автору.
Сергей Михалков
В 1958 году в Детгизе выходит первая книга Сергея Алексеева «Небывалое бывает». Книгу заметили.
Следом, уже по заказу редакции, на одном дыхании – за три недели – он пишет повесть «История крепостного мальчика». И эта книга выходит в том же, 1958 году. Так сорок лет назад в литературу твердой поступью вошел новый автор – детский писатель Сергей Петрович Алексеев.
В одном из первых интервью Алексеев сказал о себе: «Биография моя ничем не примечательна. Отношусь к поколению тех, кто со школьной скамьи тут же шагнул в солдаты. Был военным летчиком, летчиком-инструктором. После демобилизации из армии работал редактором в детском издательстве. Затем попробовал сам написать книгу».
Тогда же, в 1959 году, в Детгизе решили переиздать «Небывалое бывает», и Лев Кассиль отметил в предназначенной для издательства так называемой «внутренней» рецензии, что «писателю удается… сочетать высокую познавательность с подлинной увлекательностью. Предельный лаконизм, живая легкость языка, точность находок, позволяющая по-своему, заново раскрыть перед ребятами очень важные моменты… ярчайших эпох в истории нашей Родины, – все это делает рассказы С. Алексеева… чрезвычайно ценными как с воспитательной, так и чисто литературной точки зрения. А умение передать своеобразие характеров… и великолепный, точный и образный язык придают произведениям Алексеева подлинную прелесть».
И дальше Лев Абрамович, напутствуя начинающего автора, сказал слова поистине пророческие. Он сказал, что рассказы «Сергея Алексеева являются определенным событием в нашей детской художественной исторической прозе». Что «они хрестоматийно просты и войдут в круг любимого чтения школьников, способствуя созданию у детей верных представлений о важных делах русской истории. И в то же время они доставляют настоящее удовольствие каждому, кто любит литературу умную, ясную, проникнутую веселым и свежим взглядом на жизнь, на историю».
Жизнь и талант Сергея Алексеева полностью подтвердили сказанные о нем авансом слова маститого писателя…
Однако Алексеев стал детским писателем не только потому, что однажды почувствовал потребность писать для детей. Он шел к этому больше тридцати лет. Через детство в Плискове, недалеко от Винницы, что на Украине, и отрочество в Москве, в доме своих тетушек-ученых. Через школу и аэроклуб. Через войну, и летное училище, и исторический факультет вечернего отделения Оренбургского пединститута. Через редакторскую, литературно-критическую, организационную работу в Детгизе и в Союзе писателей. Через создание школьного учебника истории СССР, который, пусть в самой отдаленной степени, был первым наброском-конспектом его будущих рассказов и повестей. Через большую школу жизни в детской литературе, являясь более тридцати лет главным редактором единственного в стране литературно-критического журнала «Детская литература», посвященного проблемам литературы и искусства для детей. И однажды настал момент, когда все пережитое, прочувствованное, понятое, все слышанное, и читанное, и сделанное слилось в одно большое, громадное целое, настоятельно потребовало выхода и вылилось в Слове.
Очевидно, что не каждый литературно одаренный человек способен написать хорошую книжку для маленьких. У С. Алексеева есть определенный, может быть даже врожденный, дар разговора с ребятами младшего возраста. И дар этот усилен глубоко осмысленным, сознательным подходом к своей работе. «Главное в детской книге, – считает С. Алексеев, – …не разъяснения, а динамика, действие, характер, вырастающий из поступка. Такой действенный характер ребенок быстро схватывает, чувствует его».
В двух частях этой книги собраны лучшие рассказы Сергея Петровича Алексеева о царе Петре I и о генералиссимусе Александре Васильевиче Суворове.
«Рассказы о Петре Первом, Нарве и о делах воинских» – это первая часть книги. Читатель знакомится здесь с преобразованиями Петра I, с тем, как стремился он увидеть просторы страны более обширными, а людей – образованными и просвещенными. Рассказы «Чему молодые бояре за границей учились», «Аз, буки, веди…» повествуют о молодом поколении, забота о котором – одно из первейших дел Петра. Суров он был к тем, кто не хотел детей своих отдавать учиться, и к тем молодым из дворян, которые, учась за границей, старались от наук отлынивать, перенимали лишь внешние признаки заграничной культуры, теряли уважение к собственному Отечеству или даже позволяли себе польститься на чужое. Радетель Отечества, воитель и труженик, Петр I хотел видеть будущие поколения достойными преемниками славы России.
Знакомство с героем первой части книги Алексеев начинает внешним портретом, динамичным и лапидарным. «Взглянули солдаты – капитан бомбардирской роты. Рост у капитана громадный, метра два, лицо круглое, глаза большие, на губе, словно наклеенные, черные как смоль усы». Это царь Петр.
Исподволь, от новеллы к новелле раскрывается секрет успешной деятельности Петра, его государственной мудрости. Это мудрость человеческого знания и опыта, которые Петр смолоду не гнушается перенимать отовсюду. Это мудрость народа.
При всем своем уме и демократизме Петр остается царем, владыкой крепостнической, боярской, дворянской империи. Он не может не защищать свой строй, не подавлять народное недовольство самыми жесточайшими методами, не перекладывать основную тяжесть предпринятых им великих государственных усилий на народные плечи. При этом Петр, без сомнения, патриот России, и вся устремленность его государственных деяний – патриотическая…
«Рассказы о Суворове и русских солдатах» тесно связаны с преемственностью военно-патриотических традиций и обрисовкой характера великого русского полководца Александра Васильевича Суворова. «Ешь, ешь, получай. Да впредь не брезгуй солдатским. Не брезгуй солдатским. Солдат – человек. Солдат мне себя дороже» – так говорит Суворов в рассказе «Суп и каша», обращаясь к генералам, брезгливо относящимся ко всему солдатскому, будь то пища или что-либо другое. Для Суворова единство с солдатами – залог успеха в достижении военного превосходства.
В Суворове писатель ищет и отмечает прежде всего черты, которые позволяли ему одерживать победы с минимальной затратой человеческих сил и жизней. Эта суворовская наука эффективного руководства большими людскими массами может в значительной части быть воспринята сегодняшним читателем и как наука руководства вообще, как образец успешной государственной деятельности на основе безукоризненной компетентности и гуманистической заботы о непосредственных исполнителях.
Но, показывая суровую реальность, которая не разбирает, ребенок ли перед ней, взрослый ли, Алексеев как самый священный долг понимает обязанность взрослого оберегать детскую душу и детскую жизнь, хотя бы и ценой жизни собственной.
Повести о начале Москвы
Во второй половине XVII в. историческая повесть постепенно утрачивает историзм, приобретая характер любовно-приключенческой новеллы, которая служит затем основой для развития авантюрно-приключенческого любовного романа.
Главное внимание переносится на личную жизнь человека, возникает интерес к морально-этическим, бытовым вопросам.
Показательны в этом отношении повести о начале Москвы, которые С. К. Шамбинаго разделяет на три вида: хронографическую повесть, новеллу и сказку.
Исторической основой этих повестей явилось сказание об убиении Андрея Боголюбского в 1174 г., переработанное в XVI в. при включении его в состав Никоновского летописного свода и Степенной книги. Здесь были усилены агиографическая характеристика князя и отрицательная оценка его убийц, «окаянных» Кучковичей.
Хронографическая повесть о начале Москвы еще сохраняет известную историчность: здесь основание Москвы связывается с Юрием Долгоруким, который создал город на месте сел убитого им боярина Степана Кучки, а его сыновей и дочь Улиту отослал во Владимир к сыну Андрею.
Став женой Андрея, Улита, одержимая похотью, возглавляет заговор против благочестивого мужа и вместе со своими братьями убивает его.
Повесть-новелла уже полностью утрачивает историзм. Основание Москвы приписывается князю Андрею Александровичу и отнесено к 17 июня 1291 г. (указанием «точных» дат автор стремится подчеркнуть «историзм» своей повести).
Основное внимание уделяется интриге, связанной с преступной любовью жены суздальского князя Даниила Александровича (в действительности младший сын Александра Невского был московским князем с 1272 по 1303 г.) Улиты к двум юным сыновьям боярина Кучки.
Изображение злой княгини Улиты, распаляемой «сотаниным навождением блудныя похоти», еще связано с традицией нравоучительной литературы о «злых женах».
К агиографической традиции восходит стремление показать Даниила мучеником, который «прият мученическую смерть от прелюбодеев и жены своея», и даже в какой-то мере соотнести его с Борисом и Глебом.
Новым в повести-новелле является не только ее сюжет, построенный на любовной интриге, но и стремление показать психологическое состояние Кучковичей. Они пребывают «в сетовании и в печали и в скорби велицей» в связи с тем, что упустили князя Даниила «жива», и начинают раскаиваться в содеянном.
Только вдохновленные Улитой, рассказавшей им тайны мужа, они, вновь «злого ума наполнишася», совершают убийство. В страхе и трепете бегут Кучковичи из Суздаля, узнав о походе на них Андрея.
В стиле повести тесно переплетаются традиции книжной и народно-сказовой манеры повествования. С последней связано наличие рифмованных фраз:
«Почему было бы на Москве царством быти
и кто знал, что Москве государством слыти».
Обращаясь к боярину Кучке, князь Даниил говорит:
«Аще не даси сыновей своих мне во двор,
И аз на тя войною прииду и тебе мечем побью,
а села твои красныя огнем пожгу».
В повести-сказке уже полностью отсутствуют какие-либо намеки на исторические события. Ее герой—Даниил Иванович, который основывает Крутицкий архиерейский дом.
Повесть об основании Тверского Отроча монастыря
Превращение исторической повести в любовно-приключенческую новеллу можно проследить на примере «Повести об основании Тверского Отроча монастыря». Ее герой — княжеский слуга отрок Григорий, уязвленный любовью к дочери пономаря Ксении.
Заручившись согласием отца Ксении и князя на брак, Григорий радостно готовится к свадьбе, но «божиим изволением» настоящим женихом Ксении оказывается тверской князь Ярослав Ярославич, а Григорий всего-навсего его сватом.
Потрясенный Григорий, «великою кручиною одержим бысть», снимает с себя «княжее платье и порты», переодевается в платье крестьянское и уходит в лес, где «хижу себе постави и часовню».
Основной причиной, заставившей Григория бежать «в пустынные места» и основать там монастырь, является не благочестивое стремление посвятить себя богу, как это было ранее, а неразделенная любовь.
Ксения во многом напоминает Февронию: она такая же мудрая, вещая дева, наделенная чертами благочестия. «Узре ту девицу зело прекрасну», князь «возгореся бо сердцем и смятеся мыслию».
В повести широко представлена символика свадебных народных песен. Князь видит вещий сон: его любимый сокол поймал «голубицу красотою зело сияющу»; во время охоты князь пускает своих соколов, и любимый сокол приводит его в село Едимоново и садится на церковь Дмитрия Солунского, где должны были венчаться Ксения с Григорием, и теперь волею судеб место Григория занял князь.
Агиографические элементы, преобладающие в конце повести, не разрушают цельности ее содержания, основанного на художественном вымысле.
«Повесть о Сухане»
В поисках новых образов, форм сюжетного повествования, связанного с героической темой защиты родины от внешних врагов, литература второй половины XVII в. обращается к народному эпосу. Результатом книжной обработки былинного сюжета явилась «Повесть о Сухане», сохранившаяся в единственном списке конца XVII в.
Ее герой — богатырь — ведет борьбу с монголо-татарскими завоевателями, которые во главе с царем Азбуком Тавруевичем хотят пленить Русскую землю. Поэтизируя героический подвиг Сухана, автор высоко оценивает верную службу богатыря идеальному государю Мономаху Владимировичу.
Только с помощью стенобитных орудий удается врагам смертельно ранить Сухана. Но и раненный, он бьется до тех пор, пока не перебил всех врагов.
Царь хочет жаловать Сухана за верную службу городами и вотчинами, но умирающий богатырь просит только дать ему, «холопу», «жалованное слово и прощение». Весьма показательно, что отношения богатыря и государя отражают характер отношений служилого человека к московскому царю.
Таким образом, утратив историзм, жанры исторической литературы и XVII в. приобретают новые качества: в них развиваются художественный вымысел, занимательность, усиливается воздействие жанров устного народного творчества, а собственно история становится самостоятельной формой идеологии, постепенно превращаясь в науку.
Кусков В.В. История древнерусской литературы. - М., 1998 г.