«Отчего люди не летают?! Я говорю, отчего люди не летают так, как птицы?» — этот монолог Катерины, главной героини пьесы Александра Островского «Гроза» на протяжении 150 лет не оставляет равнодушным ни скептиков, ни циников, ни тем более лириков и романтиков… Вот уж точно, классика — вечна, как и бесконечное множество её интерпретаций, жарких дискуссий и точек зрения. Невозможно подсчитать, в скольких театрах поставлена эта пьеса, в скольких тысячах школьных сочинений и университетских докладах анализируется её содержание и смысл, портретные характеристики героев. Но факт остаётся фактом — и сейчас, в XXI веке, «Гроза» Островского актуальна, интересна, остра, у каждого в душе оставляет свой уникальный отпечаток — ведь восприятие искусства индивидуально. В театральном мире роль Катерины относится к вершинам женского трагического репертуара, в этот персонаж перевоплощались самые известные актрисы всех веков.

25 марта на Новой сцене Государственного академического театра им.Евгения Вахтангова состоится премьера спектакля «Гроза» по одноименной пьесе А.Н.Островского.

Режиссером-постановщиком выступает Уланбек Баялиев, в ролях — Евгения Крегжде, Ольга Тумайкина, Леонид Бичевин, Василиса Суханова, Екатерина Нестерова, Павел Попов, Александр Горбатов, Евгений Косырев, Юрий Красков, Анатолий Меньщиков, Евгений Пилюгин, Виталий Семеновс и другие. Перед зрителями в необычной инсценировке ожили персонажи Островского, которые в тисках предрассудков, стереотипов и жёстких общественных норм задыхаются без свободы и любви, отчаянно стремятся к гармонии и душевному балансу.

Режиссёр Уланбек Баялиев: «Нам хотелось сочинить архаичный, поэтичный спектакль, понятный современным зрителям: про человека, про любовь, про боль. Сейчас очень не хватает глубокого, подробного разговора о человеке. Мир живет в страшной спешке, так что мы не успеваем самое главное: поговорить, рассказать, добраться до глубины в человеческих отношениях.»

Главная героиня «Грозы» Катерина – молодая замужняя женщина – впервые испытывает сильную любовь к мужчине, который не является ее мужем. Это чувство превращается в роковое испытание для нее, ибо ни ее воспитание, ни общий уклад жизни не позволяют ей покинуть семью ради возлюбленного, который к тому же не готов принять ее…

В душе Катерины (Евгения Крегжде) нет покоя и умиротворения: «Такая уж я зародилась горячая». Чувственной, искренней, страстной и порывистой девушке неуютно в тех обстоятельствах, в которых она живёт. Катерина не хочет обманывать и делать больно близким, её угнетает властность и деспотизм свекрови, она жалеет бесхарактерного мужа Тихона, боится своих чувств к Борису (Леонид Бичевин), ощущение вины и обмана ранит её душу. Женщина мечтает о счастье и внутренней свободе, как и все люди на Земле. Но мечты оборачиваются трагедией… В «Грозе» каждый герой ищет себе человека, каждый жаждет общения.

Создатели спектакля неожиданно взглянули на образ Кабановой (Ольга Тумайкина) и Дикого (Александр Горбатов). Режиссёр Уланбек Баялиев говорит об этих персонажах: «В учебниках литературы их называют главными злодеями «Грозы», повелителями «темного царства». А ведь между ними когда-то могла случиться первая, настоящая любовь… Может, Кабаниха отказалась от своей любви, чтобы выйти замуж за не любимого, но понятного и надежного? И не оттого ли ее дети не вспоминают отца, что он «сгорел» слишком рано и не оставил о себе памяти? Может, теперь Кабаниха узнаёт во влюбленной Катерине себя молодую и хочет уберечь своего сына Тихона от трагической судьбы нелюбимого мужа?»

«Кабаниха» в виртуозном исполнении Ольги Тумайкиной — эффектная, стильная женщина, ощущающая личностный дискомфорт, и отчасти поэтому подозрительная, въедливая и жестокая к окружающим, словно тигрица защищающая своего сына от всего и всех. Её поведение тоже чем-то обусловлено — скорее всего недостатком любви и внимания, которое она отчаянно пытается привлечь. И сегодня сплошь и рядом живут такие же Кабанихи, которые раньше были купцами, а сейчас трансформировались в, например, расчётливых и бескомпромиссных бизнес-леди. В погоне за кажущимися важными призрачными материальными, карьерными, амбициозными ценностями, они перестают ценить тепло человеческого общения и качества души, не слушают и не хотят слышать и чувствовать близких, а потом горько жалеют об этом…

Её сын Тихон — мягкий, бесхарактерный «маменькин сынок», который боится проявить волю, да и скорее всего такое качество характера, как мужество, давно улетучилось в страхе перед деспотичной матерью. Борис — тоже совсем неоднозначный персонаж, хотя он и любит Катерину, но не готов пойти против общественного мнения и устоев ради свои чувств. Настолько ли сильна его любовь? Кулигин, как и написано у Островского, — светлый человек, живая душа, мудрый философ. По-мнению режиссёра, Кулигин – наверное, самый одинокий из героев Островского. Нельзя не отметить обаяние Евгения Косырева в роли странницы Феклуши, произносящей много очевидных и тонко завуалированных философских истин. Все другие персонажи — также целостные образы со свей судьбой и драмой.

Музыку специально для спектакля написал композитор Фаустас Латенас. По его словам - это «реквием любви», ведь в «Грозе» умирает любовь. Оригинальная музыка, сценография постановки придаёт неповторимый колорит и усиливает эффект от происходящего действия. По сценической задумке художников, на сцене неожиданно перевёрнут парус, держащийся на накренённой под углом мачтой, устремлённый ввысь.

Возможно у кого-то сценография спектакля (художник Сергей Австриевских) вызовет некоторый диссонанс — далеко не у всех мачты и паруса ассоциируются с Волгой, которая у Островского занимает важное место в пьесе. Если явление грозы символизирует несчастье и боль, то Волга олицетворяет Свободу, Мечты и Любовь. Но как тонко заметил актёр Евгений Косырев на пресс-конференции: «У всех в сердце живёт своя Волга. И какая она — большая, красивая или другая — зависит от нас».

Мне — не только как корреспонденту, но и как зрителю, такое сценическое решение показалось мощным, глубоким и чутким. Накренённая мачта и перевёрнутый вниз парус ассоциируются с приземлённостью окружающей действительности, жестокостью мира и символизируют нереализованные надежды и утраченные иллюзии.
В постановке «Грозы» театром Вахтангова, как верно подметил художественный руководитель театр Римас Туминас, нет концепции и трактовок, банального и привычного «светлого» и «тёмного» царств (которые сами по себе призрачны и утопичны).

В этом спектакле есть Человек с его пороками и добродетелями, радостями и горестями, многоликие Личности — ни хорошие, ни плохие, а такие, какие есть.
Трагедия в том, что многие так же как Катерина, в поисках Гармонии сбегают от действительности в другой мир или замыкаются в себе и прячутся под панцирем равнодушия и отрешённости, постоянно носят циничные маски и боятся показать истинные чувства и желания… Как сложно, наверное, жить человеку, когда он страшится поверить во что-то хорошее, что может его спасти от падения в бездну хаоса и отчаянья души. И может наступить такой момент, что уже ничего нельзя изменить… Сейчас многие уходят в виртуальную реальность интернет-пространств, где так легко спрятаться, но это миф - от себя не убежать.

Спектакль «Гроза» — получился философским, трепетным, Живым! Что замечательно — при чёткости и продуманности всех мизансцен и линий, сохраняется ощущение импровизации, всё происходящее воспринимается максимально естественной и реально. Такой атмосферности и достоверности всегда очень сложно добиться, и безусловно приятно, когда удаётся этого достичь. Поздравляем всех создателей с премьерой пронзительной постановки об одиночестве и поиске своего места в жизни, искушениях, страстях и выборе!

Коммерсант -Weekend, 31 марта 2017 года

Ольга Федянина

Местами грозы

Островский в Театре наций

Если бы у нашей национальной театральной премии "Золотая маска" была номинация "самая популярная классическая пьеса", то по совокупности двух последних сезонов ее выиграла бы именно "Гроза". Одна за другой прошли заметные премьеры в театре имени Вахтангова, в БДТ, в Воронежском камерном. И вот сейчас - в Театре наций, постановка, осуществленная главным режиссером Ярославского драматического театра им. Федора Волкова Евгением Марчелли. Из Ярославля приглашены и двое исполнителей, Анастасия Светлова и Виталий Кищенко.

Мода на пьесы часто идет волнами - по понятной причине. Как бы свежо мы ни переживали окружающую реальность, рано или поздно выясняется, что у классика все было написано раньше и лучше. Если не у этого классика, то у соседнего. Вот до "Грозы" было оживление вокруг пушкинского "Бориса Годунова" - вопрос о том, можно ли соединять в одном предложении слова "власть" и "совесть", какое-то время казался существенным.

В "Грозе" сегодня ожиданно сильное впечатление производит все то, что, казалось, было окончательно убито школьной программой,- открытое морализаторство, соединенное с ощущением личного человеческого бессилия. Острый и абсолютно живой интерес к тому, что такое "темное царство", каков его состав, где его границы, велика ли его власть,- движущая сила всех новейших постановок пьесы. Евгений Марчелли, заранее в интервью заявивший скорее полемику с Островским, чем интерпретацию, тем не менее имеет дело с теми же вопросами.

Спектакль Театра наций начинается со своего рода спойлера в распределении ролей. Выбор Юлии Пересильд на роль Катерины выглядит понятным и бесспорным, а вот Анастасия Светлова как Кабаниха - это прокламация. Светлова - актриса с внешностью царицы бала, с сияющими глазами, с энергией и обаянием красавицы-оторвы. Если кто-то и "луч света", то это она и есть, и "отчего люди не летают так, как птицы" - тоже. Такой выбор на роль обещает спектакль, "переключающий полюса" хрестоматийных характеров. О том же свидетельствует и второй спойлер распределения: двух соперников, мужа и любовника, Тихона Кабанова и Бориса играет один актер, Павел Чинарев.

Однако спойлер - это не только обещание, но и обманка. Работа Евгения Марчелли, кажется, вообще не очень рассчитана на игру с чужими ожиданиями, какого бы свойства эти ожидания ни были. Он "просто" ведет очень интенсивный, непривычный диалог с текстом и сюжетом.

Совсем непривычна, в первую очередь, мощь центрального конфликта, который не накапливается подспудно, набирая безысходность и высоту, а является в полную силу сразу, как только главные герои оказываются на сцене. То, что у Островского лишь продолжение экспозиции, первое знакомство с персонажами, сравнительно еще невинная прогулка Кабанихи, Тихона, Катерины и Варвары в "общественном саду" над Волгой - у Марчелли внятное обещание трагедии, полный ее анонс, если можно так сказать.

Красивая, сильная, страстная Кабаниха Анастасии Светловой изъедена, измучена страшной - и страшно узнаваемой - любовью к сыну, в которой забота слита с абсолютно вампирской жаждой власти и подчинения. То, что в любви этой, вполне материнской, есть своя бессознательная запретная доля, "доля Иокасты", Анастасия Светлова не столько играет, сколько будто бы показывает на просвет. Но само существование жены сына, присутствие ее в доме, в городе, на белом свете подкармливает ярость Кабанихи ежесекундно и зримо.

Катерина Юлии Пересильд в этом первом выходе, как и положено, почти безмолвствует, ее реплики коротки и примирительны. Но это очень неуютное безмолвие. Неподвижная, невзрачно укутанная Катерина полностью уравновешивает громкую и яркую назойливость Кабанихи, буквально противостоит ей. Это противостояние и есть центр спектакля, центр того особенного "темного царства", конструированием и исследованием которого занят Евгений Марчелли. Особенного, потому что Катерина в нем фигура ничуть не менее пугающая, чем Кабаниха. Не оттого, разумеется, что мужу изменила. Пересильд играет бесстрашно и расчетливо, ее Катерина вся состоит из страшной слитности неволи и безудержности, безнадежности и жажды. И из ежесекундной готовности к беде, к горю, к несчастью. Но неволя, отнимая у нее радость, не может убить в ней энергию.

Власть против безудержности, сила против безнадежности, насилие против отчаяния - это и есть основа "темного царства" в спектакле Евгения Марчелли. Притом что в постановке щедро и эффектно прорисованы и периферийные его черты и фигуры. Варвара (Юлия Хлынина) - совсем молоденькая сестра Тихона и дочка Кабанихи - следит за женой брата с интересом и осторожностью, в ней самой сидит маленькая Катерина, но она еще пробует, можно ли выторговать волю и радость с помощью хитрости. Мужчина-оборотень Тихон-Борис (Павел Чинарев) - обе его ипостаси живут бессмысленной мечтой о бегстве. Грозный купец Дикой (Валерий Кищенко), драчливый, но бессильный. Феклуша (Анна Галинова), безостановочная сказительница историй о том, какие страхи и ужасы творятся во всем остальном мире, за пределами "темного царства",- ТВ 3 и РЕН ТВ в одном лице. Как ни удивительно, она оказывается единственным действительно утешительным персонажем спектакля, только ее спокойные и широкие интонации способны на время убаюкать всеобщую напряженность. И как-то так неожиданно выходит, что пользы от Феклушиной мракобесной болтовни гораздо больше, чем от прогрессивного Кулигина (Дмитрий Журавлев) с его совершенно справедливыми, но абсолютно никому не нужными разоблачениями.

"Темное царство" в спектакле Марчелли нельзя победить или разрушить, его бессмысленно изобличать, его можно только ненадолго усыпить, убаюкать, оно у персонажей внутри, в дурной крови, у всех вместе и у каждого по отдельности. Поэтому и метафорическое самоубийство Катерины - не финальный побег, а безнадежная попытка избавиться, в первую очередь, от себя самой. Превратившись наконец-то если не в луч света, то хотя бы в ничто.

Colta .Ru, 5 апреля 2017 года

Андрей Пронин

Ускользающая красота

"Грозагроза" Евгения Марчелли в Театре наций

Когда Евгений Марчелли говорит в интервью, что он - режиссер-традиционалист, это, конечно, сила привычки: выжить в российской театральной провинции, особенно в ее европейской части, с другими лозунгами на знаменах трудно. Но, по крупному счету, ведь это правда. Не будет большой натяжкой сказать, что с актерами Марчелли работает в лучших традициях вахтанговской школы: «правда переживаний» в его спектаклях сочетается со стихией игрового театра. И - старомодно, совсем не в духе новейших веяний - Марчелли создает «театральные произведения», режиссерские тексты со своей семиологией. Только одна маленькая тонкость, которую как раз продемонстрировала премьера в Театре наций: семиология эта принципиально поливариантна. Лучшие критики страны смотрят спектакль - а кажется, что разные спектакли: настолько по-разному они считывают сценический текст. Именно эта невероятная свобода означаемого при жесткой фиксации означающего (как скульптор, отсекающий лишний мрамор, Марчелли убрал из спектакля все лишнее и оставил только необходимое) и делает «Грозугрозу» нерядовым событием для российской сцены с ее привычным диктатом «правильного понимания».

Взять, к примеру, ставшее сенсацией еще задолго до премьеры назначение молодого актера Павла Чинарева, известного по спектаклям Дмитрия Волкострелова и Константина Богомолова, разом на роли Тихона и Бориса. Артист действительно создает два очень непохожих образа. Тихон всегда застегнут на все пуговицы, резок и агрессивен, про таких говорят - «деловой». Телячьих нежностей не выносит, а с женой не церемонится: ловким ударом наотмашь пресекает ее жалобы, а упавшую и лепечущую что-то про клятву, которую надо с нее взять, вместо клятвы прикладывает головой об пол. Борис, наоборот, вечно полуголый (служанка Глаша с интересом ощупывает его впечатляющие мышцы, заодно демонстрируя их зрительному залу), вечно побитый суровым дядей, всегда окровавленный, как младенец, едва покинувший утробу матери. Если Тихон говорит рублено, резко, жестко, то Борис мямлит, словно читает наизусть у доски. Иногда кажется, что это и не человек вовсе, а безвольный робот, собранный для удовлетворения женских прихотей.

Каждый может прочитать этот режиссерский кунштюк как ему угодно. Кому-то окажется близка мысль о том, какими разными могут быть два внешне совершенно одинаковых человека. К одному из них есть любовь, а к другому, совершенно такому же, - нет. Один, кажется, несостоятелен в постели (на это намекает как текст пьесы, так и хулиганская выходка Катерины, опускающейся перед мужем на колени, но, как будто вспомнив, что это бессмысленно, печально кланяющейся ему - получается даже не в ноги, а между ног). Другой, наоборот, ни на что иное, кроме постели, не годен. Один по-своему, по-садистски любит Катю, другой, получив свое, тут же охладевает и с той же машинальностью, с какой произносил любовные монологи, твердит о наследстве «бабушки Анфисы Михалны». Иному зрителю покажется странным, что Борис всегда гол, а Тихон всегда одет, и он сочтет, что режиссер предъявляет ему две ипостаси одного лица: с женой он - мило лепечущий любовник, но стоит показаться на людях, как начинает играть в мачо - и заигрывается. А можно предположить, что Бориса - идеального принца с лицом мужа - Катерина намечтала себе, пока ее супруга не было дома, поглядывая на сексуальные утехи Варвары и предаваясь смелым фантазиям. К этому располагает и альтернативное строение самой сцены измены: сначала нам показывают сумасшедшие объятия, причем Катерина атакует Бориса, как изголодавшаяся самка, потом вдруг сцену переигрывают. Катя нерешительно и робко разглядывает Бориса, неловко стоя одной ногой на земле, другой - в открытом чемодане, потом залезает к нему под майку, словно стремясь слиться с любовником в единое существо, потом уходит с ним за сцену.

Можно, черт побери, даже предположить, что бродячая труппа, разыгрывающая для нас этот спектакль, просто довольно компактна - и герой на амплуа любовника тут только один, вот он и играет и Тихона, и Бориса. Вообще тема «театра в театре» для Марчелли особая, важная: недаром Кабаниха (Анастасия Светлова) в спектакле не смахивает ни на домостроевскую купчиху, ни на сегодняшнюю деспотичную свекровь. Она в блестящем белом платье (художник по костюмам - Фагиля Сельская) - сама олицетворенная богема, взбалмошная примадонна, и робкую дебютантку Катю (Юлия Пересильд) в нелепом платке а-ля боярыня Морозова (приготовилась играть «Грозу»), с ходу начинающую тарабанить «Отчего люди не летают?», эта Джулия Ламберт (или, скажем, Марго Ченнинг) осекает сразу и навзничь.
Кабаниха Анастасии Светловой похожа на ее же Аркадину из недавнего ярославского спектакля «Чайка. Эскиз», причем они обе неожиданны. В Аркадиной Светлова в общем уже сыграла Кабаниху - деспотичную, с хищным и жадным взглядом из-под очков, вульгарную, если ее по-настоящему вывести из себя. Кабаниха из «Грозыгрозы» милее и изящнее, обаятельнее и тоньше, темным царством тут и не пахнет. Ее патологическое влечение к сыну Тихону (она его и обнимает, и оглаживает, и едва ли не стаскивает с него брюки) можно, конечно, объяснить «комплексом Иокасты» (ведь ревнует же сына к невестке, ревнует!), но мне, признаться, милее другое - совершенно сумасшедшее - объяснение. Аркадина из марчеллиевской «Чайки» была к сыну совершенно беспощадна, переменяя ему повязку, обмотала всего, превратив в мумию. Все ее мысли были парализованы страстью к Тригорину, остальное подлежало уничтожению как досадная помеха. В «Грозегрозе» режиссерское провидение исправило ситуацию: Кабаниха любит никакого не Тригорина, а сына, правда, как водится, вышла накладка - заодно с материнской любовью ему теперь причитается и сексуальная страсть.

Вообще «театр в театре», создаваемый Марчелли, состоит из накладок, «шума за сценой». Поэтому тут так любят играть во фронтальных мизансценах или сбоку рампы, у самой кулисы, - хотели как лучше, но получилось как всегда. Неловкости и «неправильности» тут всячески пестуются. Шутки, «свойственные театру», тут тоже разнообразны. Это и реплики в кулисы, когда персонажи вдруг начинают общаться с подсобным персоналом. И явление Феклуши в нелепых цветастых одеждах (Анна Галинова играет с той серьезностью, с какой и делаются превосходные комические роли), явно заглянувшей с детского утренника и никак не желающей уходить - тут поинтереснее будет. (Невольно вспоминается Прохожий из омского «Вишневого сада» Марчелли: стойкий оловянный солдатик из детского спектакля, который все пытался показать напуганной Раневской какие-то строевые упражнения.) И преображение Вари (Юлия Хлынина) и брутального Кудряша (Александр Якин) в форменных Шарлотту и Пьеро из мольеровского «Дон Жуана», влезающих в самые серьезные сцены с нелепым спором: «Две недели - это четырнадцать дней или десять?»

Не следует думать, что этот «театр в театре» для Марчелли - нечто безобидное: он знает ему цену. Не случайно спектакль начинается с явления бессловесного юноши в гольфах (Алексей Золотовицкий), радостно рассыпающего в зал невидимые плевелы, словно «кто-то, лицом черен» из видения Феклуши. Театр - это морок и яд, соревнование самолюбий, эгоизм вместо искренней любви, бег по кругу. Так по кругу бежала обнаженная Катерина Ивановна в одноименном ярославском спектакле Марчелли - в сцене «инсталляции», которую создавали с ее участием «современные художники», так же по кругу «гнала лошадь, гнала» Заречная в прологе марчеллиевской «Чайки». Этот бег - вместо полета - дарит режиссер в финале Катерине. Вместе с десятками букетов за хорошо сыгранную роль. «Ой, а это мне цветы?» - спрашивает Катерина у мужчины из зала, вместо того чтобы сводить счеты с жизнью.

В начале второго акта в спектакле появляется Дикой, роль которого здесь урезана почти до камео. Играет его Виталий Кищенко - Борис в первой марчеллиевской «Грозе», поставленной семнадцать лет назад в «Тильзит-театре». Но скабрезный танец, который Дикой танцует перед Кабанихой, из другого спектакля - и он узнается на раз. Этим, извините, тверкингом Жан из «Фрекен Жюли» Марчелли подавал недвусмысленные знаки своей госпоже. Кабаниха на сей раз реагирует спокойно, намекая, что такие забавы ей и не по возрасту, и не по рангу. Но болезненный дух стриндберговской пьесы просачивается в «Грозугрозу» - вместе с темой запоздалой женской инициации. Юлия Пересильд с блеском играет эмоциональные амплитуды своей героини: скованность перед Кабанихой, лихорадочное оживление в сцене с Варварой, к которой Катя придвигается, пожалуй, даже слишком близко. С наигранной веселостью и особенным острым интересом Катя интересуется у Варвары, девушка ли она. В невротическом ступоре, лежа, выслушивает монолог Вари, принесшей ей ключ от беседки. А видение утопленниц-русалок, читающих мрачные пророчества полусумасшедшей Барыни, вызывает у Кати пароксизм страха. Русалки эти похожи то ли на гламурных моделей, то ли на девушек полусвета - Катя до смерти боится порока. Ее инициация Борисом (реальным или воображаемым) заканчивается «грозой»: ни грома, ни молнии, только жиденькая влага, потекшая из-под колосников. И тут же, без паузы, Катино признание в грехе - звучащее не столько покаянием, сколько констатацией неубиваемой женской природы, требующей плотской любви. И долгая немая сцена: обнаженные тела совершают неосмысленные механические движения. Post-orgasmic chill .

Если «Чайка. Эскиз» был во многом о том, как хорошие, славные люди оказались бессильны противостоять пьесе и совершали все положенные ошибки и гадости, то «Грозагроза», наоборот, дарит главной героине шанс на жизнь, не прописанный в пьесе. Расщепленная невротическая личность словно бы собралась воедино, девическая любовь и наивность позади, впереди целая жизнь и новые роли. Она впервые на сцене одна: за ней не следят глаза других персонажей, она свободна. Впрочем, этот спектакль так хитро устроен, что кто-то другой, наверное, прочитает его с точностью до наоборот. Удивительно, что в то время, когда все наперебой рвутся переаранжировать пьесу Островского, режиссура Евгения Марчелли позволяет обнаружить в ней столько незнакомых мелодий.

Петербургский театральный журнал, 2 апреля 2017 года

Наталия Каминская

Театр любовных действий

«Грозагроза». По пьесе А. Н. Островского. Театр Наций. Режиссер Евгений Марчелли, художник Игорь Капитанов.

Убеждаюсь в том, что слушать устные и читать письменные рассуждения режиссера о его спектакле - вредное занятие. Евгений Марчелли, только что поставивший в Театре Наций сильную «Грозу», сообщает в интервью, что хотел поспорить с Островским. Читая текст, тут же хочется поспорить с ним. «Бесконечно чистая, вроде бы, Катерина изменяет мужу - сама по себе ситуация очень любопытная, но почему она так прямолинейно прописана автором? - „спрашивает“ режиссер драматурга. - Да и с самим Борисом история достаточно странная: он, с одной стороны, заявляет, что безумно любит Катерину, но когда его отсылает куда-то далеко дядя, а она просит взять ее с собой, он отказывается. Почему?»

На эти и многие другие вопросы, скажу, забегая вперед, режиссер в своем спектакле ответил. Скажу больше: на них ответил и целый ряд его предшественников, бравшихся в разное время за «Грозу», потому что и эти вопросы, и догадки по их поводу заложены в пьесу самим Островским, оттого-то вечно и провоцируют «непослушных» режиссеров на размышления. Вся новейшая сценическая история «Грозы» - это спор не с автором, но с его железобетонным образом, сформированным школьной программой, а также с навязшей в зубах театральной «хрестоматией». Смелое театральное сочинение Марчелли, конечно же, продолжает сражение с мертвечиной.

К слову, о школьной программе. На педагогической практике в институте мне, аккурат, достались «Гроза» и девятый класс, от долгой и тупой зубрежки прописных истин про Пушкиналермонтоваостровского совершенно переставший слушать и думать. И пришлось вывернуться наизнанку, чтобы развернуть детишек в сторону хотя бы легкого интереса к «лучу в темном царстве». Задаю вопрос: «А почему бы Катерине все же не убежать из этого дома? Пусть не с Борисом, но просто - куда глаза глядят?» Аудитория оживляется: «Она честная»… «Она боится»… Apropos -о христианской подоплеке поведения Катерины тогда слыхом не слыхивали не то что школьники, но и студенты-литературоведы, и, похоже, их преподаватели тоже рассуждали на историко-бытовом уровне. И вот я радостно выдаю им вычитанное в одной умной книжке обстоятельство: у жен в российской глубинке тех времен попросту отбирали паспорта! Бедняжку изловили бы полицейские на первой же остановке! Но та Катерина, которую играет Юлия Пересильд, движется к трагической развязке безотносительно и к наличию истовой веры, и к отсутствию удостоверения личности. Марчелли само это «темное царство», а точнее, его подспудные «воды» - куда текут, с каким напором, что подпитывают, что размывают? - выводит в сферу подсознательного и плохо контролируемого. Театр у него вообще очень чувственный, телесность, либидо всегда бывают в его спектаклях мощной, а то и определяющей поступки героев силой. И в спектакле Театра Наций так называемое «темное царство» буквально затоплено желанием, неутоленным, ненасытным, задавленным условностями и оттого выплескивающимся из всех возможных щелей и лазеек. То есть, добролюбовское определение «темное» означает здесь тайные гендерные процессы, которые, чем более их пытаются скрыть или подавить, тем сильнее, как Волга в половодье, затапливают все вокруг. Социальная же среда в спектакле прописана весьма пунктирно, и о ней нам рассказывает исключительно мужское население: Кулигин, Кудряш, Тихон, Борис и Дикой.

Ну да, мужчины-то по обыкновению заняты делами и по определению не додают женщинам того, чего те от них ожидают, - эта тема у режиссера Марчелли тоже слышна на разные лады во всех его спектаклях. Однако дела все мелкие, а озабоченные ими мужчины, каждый по-своему, смешны и нелепы. В этом спектакле вообще очень многое вызывает в зале дружный смех - любой возможный пафос решительно снижается, особенно заложенные Островским попытки назидания, зато чувственное начало берет разгон едва ли не с первой сцены и достигает к финалу совсем сумасшедшего накала. При этом «сильный пол», опять же в духе этого режиссера, откровенно слаб и ненадежен. Тихона и Бориса играет один и тот же артист Павел Чинарев, муж и любовник имеют одно и то же обличье, так что обреченность Катерины практически очевидна. Борис при этом ходит вечно побитый, в окровавленной майке. Видимо, никак не уладит добром свои дела с бизнесом и дядиным наследством - куда ему до притязаний Катерины? Тихон же зажат и скован до невозможности, только и мечтает удрать куда-нибудь - где ему справиться с женой? Кулигин - Дмитрий Журавлев очень рад потрепаться с мужчинами на темы мироздания, совершенно очевидно, что он только ими и занят, ничего другого, в том числе и средств к существованию, у этого болтуна нет, а к женщинам с пустыми дефинициями ему лезть не стоит. Кудряш - Александр Якин явно озабочен своей мужской состоятельностью и откровенно смешон. Роль Дикого, которого играет артист руководимого Марчелли Ярославского театра им. Ф. Волкова Виталий Кищенко, заметно купирована. Мы практически ничего не узнаем о его домостроевских привычках. Зато подозреваем об их давних с Кабанихой отношениях, разумеется, скрытых и задавленных.

Здесь, конечно, царство женщин! И каждая из них, не только Катерина, - луч, но скорее не света - лазера, потому что ослепительны, остры и испепелят при случае все живое. Даже Глаша - Татьяна Паршина, даже эта девка в доме Кабанихи, и та обуреваема желаниями и к мужчинам льнет нескрываемо. Кабанова же, которую играет актриса Волковского театра Анастасия Светлова, просто взрыв, пожар!

Марчелли в своем спектакле как будто вообще ничего не приберегает «на потом», весь расклад сил проговаривает сразу же, с места берет разгон и далее только уточняет и прописывает детали. Так, при первой же семейной сцене - ад, геенна огненная. Выстроились в ряд домочадцы. Глаша в странной капроновой юбке колоколом. Варвара - Юлия Хлынина в белом платье с блестками. В таком же, но более свободном, Кабанова. Одна Катерина чужеродный элемент - в мешковатом одеянии и монашеском платке, при этом на ногах нагло золотые, с высокими каблуками туфли. Смиренное лицо, послушное молчание, невзрачные одежки - все вызов, все заявка на исключительность и соперничество. Кабаниха тем временем начинает на повышенных тонах - не просто упреки, истерика! Тихона зацеловывает и душит в объятьях совсем не по-матерински. Две-три фразы, и мать с сыном срываются на крик, в кульминацию скандала. Обычно кульминации приходятся на вторую часть пьес, ближе к финалу, но здесь каждый раз происходят моментально, после чего рефреном следуют «пиано», где Кабаниха преувеличенно ласково привечает своих приживалов и приживалок, будто они одни у нее свет в окошке.

Ревнителю «традиций», конечно, не узнать в этой «Грозе» Кабаниху с ее роскошной внешностью, звериным темпераментом и невозможным актерством. Не узнать и странницу Феклушу - Анну Галинову, существо алчно театральное, даже карнавальное, в алых пышных одеждах непонятного происхождения, с какими-то шаманскими ожерельями на груди, с пронзительным фольклорным пением и в то же время с вкрадчивыми интонациями сказочницы. Режиссер нарочно собирает в своем совершенно условном городе Калинове разнородные элементы всякой театральщины и вообще зрелищности. Начинается действие с песни Шнурова «Рыба моей мечты», которую поет актриса Ольга Антипова, аккомпанируя себе на балалайке. Явления сумасшедшей барыни (Ирина Пулина) с ее мракобесными предсказаниями, которые так пугают набожную Катерину, обставлены как жесткое шоу: из глубины сцены, в дыму и слепящей подсветке появляются и барыня, владеющая академическим вокалом, и некая длинноногая свита, явная нечисть. Так темное, опасное и порочное наплывает в каком-то выморочном эстрадном духе. Но и основное действие (в особенности приступы злобы и доброты у Кабановой - Светловой) развивается как чистый театр, и эти театральность, актерство, пребывание в режиме бесконечных «представлений» и «сцен» не менее важны в спектакле Марчелли, чем рвущаяся наружу чувственность.

Режиссер вместе с художником Игорем Капитановым и художником по костюмам Фагилей Сельской и эту тему «продает» с самого начала. На сцене, конечно, нет никакой Волги, вместо нее лохань отраженного в зеркале бассейна, где плещутся наяды, куда не раз ныряет Катерина, чтобы охладить свой пыл. И дома нет, одна только прозрачная крыша без опор. Подмостки свободны, и на них герои отчаянно лицедействуют. И все у всех на виду. Даже самые интимные сцены идут в чьем-то обязательном присутствии. Вот, вечно просят удалиться Феклушу, но она тут же возвращается.

Однако в нарочито театрализованном мире спектакля удивительно точно и правдиво прописаны нюансы характеров и отношений. Дикой - Кищенко танцует перед Кабановой какой-то дурацкий «эротический» танец, а она ласково и насмешливо наблюдает. И понятно, что это некая театральная «фишка», давно принятая обоими. И не один десяток лет они тайно любили друг друга, а теперь-то уж чего? Теперь друзья закадычные.

Варвара - Юлия Хлынина, регулярно посиживающая с расставленными ногами, осторожно поглядывает на жену брата: куда ей, такой «смелой», до безбашенной Катерины!

Катерина же, которую с неистовой силой играет Юлия Пересильд, раскрывается здесь во всех сложно запутанных подоплеках инстинкта, характера и обстоятельств. Ее мечты о свежем воздухе и полете выдают натуру сложную, непредсказуемую и неуправляемую. Только что была в монашеском платье, и вот носится, как валькирия. И вот, распираемая неутоленным желанием, оглаживает колено Варвары. От Тихона отбивается, и возникает явное ощущение, что супружеской близости между ними так и не было, что ночь с Борисом - ее первый сексуальный опыт, и теперь только держись, ибо сильная и тугая пружина отпущена. В финале оба любовника перепачканы кровью, и что это - кровь первой ночи, следы семейных побоев или метафора вырвавшейся наружу губительной страсти, - пойди разбери.

Уезжает Тихон, предстоящее грехопадение теперь неизбежно, и вот «послушная» Катерина вдруг вызывающе закуривает перед свекровью. Казалось бы, последует взрыв Кабанихи, но та, что бы вы думали, закуривает вслед за невесткой, а там уж и осторожная Варвара подтягивается. И вроде бы травестируется в этот момент весь пафос Катерининого страдания и Кабанихиного деспотизма, и зал взрывается смехом, но уже вылезает наружу трагедия, которая к финалу обретает у Катерины почти «античный» накал. Так, наверное, могла бы выглядеть какая-нибудь Медея, если бы, как наша героиня, перепачканная кровью, босая и растрепанная, с горящими глазами лезла по перилам боковой театральной ложи на сцену, к слабому Язону. И себя она уже не помнила, и на человека уже не походила.

Как известно, в музыке существует всего семь нот, с полутонами - двенадцать. И искушенный слух распознает сложенные из них фразы, которые не могут время от времени не повторяться. В лучших постановках «Грозы», кажется, отыграно все, что как бы заново обнаруживает в пьесе Евгений Марчелли. И долгая, тайная связь Дикого с Кабанихой, и ее еще молодой возраст, и ее месть за несбывшуюся любовь, и ее паталогическая любовь к сыну. И взрывоопасность Кати Кабановой, ее сильная, непредсказуемая натура, перед которой меркнут Варварины «шалости». И тождественность Тихона Борису. И, наконец, жуткая театральность уклада жизни города Калинова с его бесконечными обрядами и ритуалами, с небылицами приживалок и предсказаниями городских сумасшедших. Но важны яркие комбинации, и тогда обязательно возникает свежее звучание.

«Темное царство » у Марчелли обретает весьма современный смысл. Это вовсе не обязательно захолустье с архаичным укладом жизни. Это просто мир современных людей с их подавленными инстинктами, с их внутренней несвободой, с несложившимися биографиями, с фобиями и маниями, с тщетными надеждами поймать «рыбу своей мечты», с призрачной властью одних и условной подчиненностью других. Это мир изнасилованной человеческой природы. «Гроза» здесь, умноженная в названии спектакля надвое (а можно бы и натрое, и больше), - это долго копившаяся и вырвавшаяся из-под спуда смертоносная человеческая энергия: влечения, неутоленного желания, реванша и мести, голода и жажды. И одновременно это беспомощность человека перед непостижимой стихией жизни. Вряд ли Марчелли удалось своим спектаклем поспорить с весьма «глубоководной» пьесой. А вот с зубрежкой классического наследия во всех ее протухших формах он и его актеры расправились легко. И, что главное, талантливо.

Культура , 6 апреля 2017 года

Денис Сутыка

Нет света в темном царстве

«Грозагроза». Театр Наций

Художественный руководитель ярославского Театра им. Волкова Евгений Марчелли поставил в Театре Наций спектакль «Грозагроза» по пьесе Островского. В интерпретации режиссера классика обрела натуралистическую жесткость, сдобренную саундтреком группировки «Ленинград».

«Гроза» - одно из самых популярных произведений Островского. Оно прочно прописалось на отечественной сцене и вошло в школьные учебники. Драматург произвел революцию в театральном сообществе, а его творение стало неким символом фронды против устаревшего жизненного уклада. Почти каждый театр в России мог похвастать своим видением истории Катерины, кинувшейся в Волгу от несчастной любви.

Естественно, с годами из новаторского сочинения «Гроза» превратилась в хрестоматийное, обросла штампами трактовок. Однако у классики есть чудесная особенность: ждать подходящего времени. Похоже, час «Грозы» настал. За последние пару лет пьесу показали в Театре им. Вахтангова, санкт-петербургском БДТ имени Товстоногова и ряде провинциальных. Режиссеры пытаются подобрать очередной ключик к классическому наследию.

Лауреат «Золотой маски» Марчелли делает это довольно дерзко, давая массу поводов для обсуждения. Обезличив героев, он создал спектакль вне эпохи, однако контрапунктом наделил персонажей узнаваемыми чертами различных поколений.

На сцену вынесен огромный бассейн, символизирующий как саму Волгу-матушку, так и омут, куда с головой бросается Катерина в исполнении Юлии Пересильд. На нее, кстати, спектакль и ставился. Режиссер долго обсуждал различные варианты драматургии с худруком Театра Наций Евгением Мироновым, в итоге сошлись на «Грозе».

Обнаженные русалки плещутся в лазурной воде. Читай, вошедшие в русский фольклор девушки-утопленницы, расставшиеся с жизнью из-за обманутой любви. Саундтреком звучит «Рыба моей мечты» Сергея Шнурова. Зритель лицезреет всю эту картину в отражении зеркала, расположенного над сценой. Грамотно выстроенный свет в сочетании со звуками льющейся воды создает необходимую атмосферу, позволяющую публике полностью окунуться в происходящее.

Если с выбором главной героини все было ясно, то с некоторыми другими исполнителями Марчелли пришлось знакомиться в процессе работы. Впрочем, на роль Кабанихи режиссер пригласил актрису своего театра Анастасию Светлову. Бесспорной находкой стала Анна Галинова в образе сказительницы Феклуши. Неожиданную трактовку получили мужские персонажи «Грозы». Мужа Катерины, Тихона Кабанова, и ее любовника Бориса сыграл один и тот же актер - Павел Чинарев. В представлении Марчелли женщина всю жизнь любит только одного мужчину, а в остальных ищет лишь похожих.

С первых минут спектакля становится понятно, что в прочтении драматурга режиссер далек от сентиментальной мелодрамы. Движущую силу истории - любовный треугольник - он поднимает до пафоса трагедии. Делает это жестко, натуралистично, с долей ироничного цинизма. Его Кабаниха до одури опьянена любовью к сыну, невестка Катерина, отнимающая часть внимания чада, становится ей заклятым врагом. Героиня Светловой вышла убедительной, мощной, с четко выстроенной мотивацией.

Поначалу Катерина не проявляет характера, кротко отвечает на упреки, но вскоре пускается во все тяжкие со свойственной революционерке-феминистке увлеченностью. Ее мир - клетка, «темное царство», ее природа - свобода, желание любить. Именно этого она настойчиво и добивается. Пересильд умело ведет эту линию. Под занавес ее Катерина становится настоящей бунтаркой, чей пыл может остудить только вода. Кстати, во время спектакля Пересильд пару раз запрыгивает в бассейн, чтобы утихомирить свою страсть. Такая же маленькая «Катерина» живет и в сестре Тихона, сыгранной Юлией Хлыниной. Только Варвара пока еще присматривается, соизмеряет силы с желаниями, ищет пути, как хитростью, а не бунтом вырваться из устоев семьи.

В «Грозагрозе» Марчелли трудно нащупать выход из пресловутого темного царства. По сути, режиссер заявляет историю ущербных людей, которых до патологии разъедает любовь. Кажется, лекарства нет. Разве что в омут с головой, дабы сбежать от самих себя? Зритель, отметим, ждал, что Катерина и в третий раз булькнется в бассейн под аккомпанемент Шнурова, но режиссер разочаровал. Доведя зал до мандража неистовством героини, Марчелли погасил свет и был таков.

16 и 17 июня в БДТ имени Г. А. Товстоногова состоится премьера — спектакль Андрея Могучего «Гроза» по одноименной пьесе Александра Островского.. О первой постановке «Грозы» и реакции современников на пьесу расскажет Екатерина Астафьева.

Первая постановка

Впервые «Гроза» Островского была поставлена на сцене Малого театра 16 ноября 1859 года. Премьера совпала с бенефисом актера Сергея Васильева, которому досталась роль Тихона. Некоторых героев играли люди, специально для которых драматург писал роли. Например, в Катерину перевоплотилась актриса Любовь Никулина-Косицкая, Кабаниху сыграла Надежда Рыкалова, а Варвара Бороздина даже подарила имя героине пьесы.

Публика была в восторге, пресса пестрела хвалебными рецензиями. Автор «Отечественных записок» Дудышкин писал: «В городке, в котором люди умеют богатеть, в котором непременно должна быть одна большая, грязная улица и на ней нечто вроде гостиного двора, и почётные купцы, о которых г. Тургенев сказал, что они «трутся обыкновенно около своих лавок и притворяются, будто торгуют» — в этаком-то городке, каких мы с вами видали много, а проезжали, не видав, ещё более, произошла та трогательная драма, которая нас так поразила».

«Гроза» в Петербурге

Вторая премьера «Грозы» состоялась 2 декабря 1859 года уже в Петербурге. На этот раз для зрителей распахнул свои двери Александринский театр. Публика восприняла спектакль благосклонно. Критики особенно отмечали Александра Мартынова, который раскрыл свой талант в роли Тихона. Евдокия Панаева, жена литератора Ивана Панаева, пишет в своих воспоминаниях: «Я была на первом представлении «Грозы» Островского. Мартынов так сыграл свою роль, что дух замирал от каждого его слова в последней сцене, когда он бросился к трупу своей жены, вытащенной из воды. Все зрители были потрясены его игрой. В «Грозе» Мартынов показал, что обладает также замечательным трагическим талантом». К сожалению, судьба актера оказалась трагична: летом 1860-го он скончался от чахотки.

Актер Александр Мартынов прославился исполнением роли Тихона

Гликерия Федотова в роли Катерины, Малый театр, 1866

Спустя год после петербургской премьеры пьеса перешла в репертуар Мариинского театра, а оттуда — на провинциальные сцены. В 1860-м «Гроза» вышла в печать: сперва она появилась в журнале «Библиотека для чтения», а затем — отдельным изданием.

Темное царство

Многие знаменитые критики сочли своим долгом написать отзыв на драму Островского. В трех критических статьях, вышедших в «Современнике» в 1859—1860 годах, Николай Добролюбов рассматривает город Калинов как «темное царство». Он определяет главные правила драмы и затем выясняет, что в пьесе Островского большинство из них нарушено. Тем не менее автор считает, что «Гроза» — «самое решительное произведение Островского». О самом драматурге Добролюбов пишет: «Островский обладает глубоким пониманием русской жизни и великим уменьем изображать резко и живо самые существенные ее стороны».

Эскизы декораций Головина к «Грозе», 1916

Писарев против Добролюбова

С Добролюбовым полемизирует Дмитрий Писарев в статье «Мотивы русской драмы». То, что первый критик величественно именует «темным царством», второй называет попросту «семейным курятником», вспоминая известную поговорку «яйца курицу не учат». И тем более Писарев не считает Катерину «лучом света». Со свойственным ему скепсисом критик емко описывает поведение героини и суть пьесы: «Вся жизнь Катерины состоит из постоянных внутренних противоречий; она ежеминутно кидается из одной крайности в другую; она сегодня раскаивается в том, что делала вчера, и между тем сама не знает, что будет делать завтра; она на каждом шагу путает и свою собственную жизнь, и жизнь других людей; наконец, перепутавши все, что было у нее под руками, она разрубает затянувшиеся узлы самым глупым средством, самоубийством, да еще таким самоубийством, которое является совершенно неожиданно для нее самой».

Иван Гончаров, служивший цензором, оставил о «Грозе» лестный отзыв

«Гроза» на сцене Малого театра, 1962

Цензор Гончаров

Лестный отзыв можно найти в короткой статье Ивана Гончарова, который ко времени премьеры служил цензором. Писатель замечает: «Не опасаясь обвинения в преувеличении, могу сказать по совести, что подобного произведения, как драмы, в нашей литературе не было. Она бесспорно занимает и, вероятно, долго будет занимать первое место по высоким классическим красотам». Гончаров обращает отдельное внимание на язык действующих лиц — «художественно верный, взятый из действительности, как и самые лица, им говорящие».

В статье «Мотивы русской драмы» Писарев полемизирует с Добролюбовым

После «Грозы»

В статью «После «Грозы» сложились письма критика Аполлона Григорьева к Ивану Тургеневу. Григорьев рассматривает пьесу как произведение народного поэта. Об Островском он пишет: «Островский прежде всего драматург: ведь он создает свои типы не для г. -бова (Добролюбова, прим. «Дилетанта» ), автора статей о «Темном царстве», — не для вас, не для меня, не для кого-нибудь, а для массы, для которой он, пожалуй, как поэт ее, поэт народный, есть и учитель, но учитель с тех высших точек зрения, которые доступны ей, массе, а не вам, не мне, не г. -бову, с точек зрения, ею, массой, понимаемых, ею разделяемых».

о легенде, сюжет своей пьесы «Гроза» Островский взял из реальных событий, о которых услышал во время своей бытности в Костроме. На его впечатления от рассказа наложились и впечатления от красоты могучей Волги и всего Костромского края, и именно в своей костромской усадьбе «Щелыково» он написал свою пьесу. Многие биографы Островского не исключают, что своей героине Катерине автор придал черты актрисы Л. Косицкой, которая и стала первой исполнительницей этой роли. Пьеса стала одним из самых значительных произведений в наследии автора, и по сей день зрители мечтают купить билеты на спектакль «Гроза».

Вот уже более полутора веков пьеса имеет огромное влияние на зрителей во всех странах, и особенно - в России. Сюжет пьесы, проблематика несчастного брака и невозможности разорвать ненавистные оковы остается актуальным во все времена, поэтому спектакль «Гроза» обязательно присутствует в репертуарах практически всех драматических театров, и каждая постановка - это возможность вновь и вновь открывать для себя всю безграничную силу любви, способную дать человеку все и в то же время всего лишить. Спектакль Юрия Томошевского «Гроза», билеты на который можно купить онлайн у нас на сайте, позволит еще раз пережить знаменитую историю любви и страданий, а также трагический финал.

В богатой семье мещан Кабановых верховодит мать, властная и жестокая женщина. Под ее началом ходят и мужчины, в том числе Тихон Кабанов, ее сын. Женившись, он не обретает свободы, а наоборот, втягивает в кабалу и свою молодую жену Катерину. Ей же, привыкшей к ласке и родительской любви, жизнь у Кабановых невыносимо тяжела, и она находит отдушину в любви. Не в силах противостоять своим чувствам, Катерина изменяет мужу. Но она не в силах и жить дальше с грехом на душе, а потому признается во всем своему мужу и его матери. Становится понятно, что дальнейшая жизнь под крышей дома Кабановых станет настоящей пыткой, тем более, что возлюбленного Катерины в наказание высылают работать в Сибирь. Не видя никакого смысла в своем горьком существовании, Катерина бросается в реку.

По сей день образы, выведенные Островским в своем произведении, волнуют умы и сердца современников. Неподдельная глубина чувств, сила страсти, красота души, и при этом - жестокие, нечеловеческие мещанские нравы, чрезмерно строгая мораль - все это не может не трогать и не возмущать наши сердца. Сегодня мы, купив билеты на спектакль «Гроза» режиссера Юрия Томошевского, можем оценить, насколько изменилось наше общество, и спросить у самих себя - не измельчали ли наши души и чувства?

Спектакль «Гроза» в КЗ «У Финляндского» - это встреча с любимыми артистами, среди них Анна Некрасова в роли Катерины, Татьяна Морозова в роли Кабанихи, Константин Сироткин в роли Дикого, и другие звезды петербургских театров. Билеты на спектакль «Гроза» всегда можно купить в театральных кассах города.

«Звуковой архив Малого театра»

ВЕРА ПАШЕННАЯ – КАБАНИХА В ДРАМЕ А.Н.ОСТРОВСКОГО «ГРОЗА»

В день 120-летия великой актрисы предлагаем вам полную запись спектакля, оказавшегося последним в ее творческой судьбе.

А.Н.Островский

«ГРОЗА»

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА И ИСПОЛНИТЕЛИ

Савел Прокофьевич Дикой - М. Жаров
Марфа Игнатьевна Кабанова - В.Н. Пашенная
Тихон Иванович Кабанов - В. Доронин
Катерина, его жена - Р. Нифонтова
Варвара - О. Хорькова
Кулигин - С. Маркушев
Шапкин, мещанин - Б. Сазонов
Феклуша, странница - Е. Шатрова
Глаша - девка в доме Кабановых - А. Щепкина
Барыня, полусумасшедшая - Е. Гоголева
Ваня Кудряш - Г. Сергеев
Пояснительный текст читает Е. Велихов

Постановка В. Пашенной и М. Гладкова
Музыка Р. Щедрина
Хор и оркестр под управлением А. Поппе и В. Потапейко

Из книги Ю.А.Дмитриева «Академический Малый театр. 1941-1995»

Из спектаклей, сыгранных по пьесам Островского, пожалуй, наибольший успех имела «Гроза». Спектакль поставлен В.Пашенной и М.Гладковым, оформлен Б.Волковым, музыку написал Р.К.Щедрин. Премьера состоялась 9 января 1962 года. Встретившись перед премьерой с корреспондентом Газeты «Вечерняя Москва», Пашенная говорила: «Нам хотелось по-новому, с позиций сегодняшнегo дня, прочесть «Грозу», страстно рассказать о трагедии русской женщины, о луче света в темном царстве».
И в другом месте она говорила: «Для меня «Гроза» - грандиозный конфликт старого с новым, темного со светлым. Этот конфликт мы и стремимся показать в нашей новой постановке».
А вот мнение о готовившемся спектакле М.Гладкова: «Нам хочется создать на сцене театра народную драму. Мы придеживаемся добролюбовской трактовки». Для Пашенной «Гроза» - «пьеса о народе, о русском сердце, о русском человеке, о его душевной красоте и силе».
В Калинове текла не тихая, одуряющая жизнь, здесь кипели страсти, с одной стороны, очевидно стремление к свободе, к свету, с другой - жестокое самодурство, необузданнй гнет младших старшими. Почему пьеса называется «Гроза»? Ведь не только потому, что Катерина испyгалась грозы, покаялась в своем грехе. Вероятно, здесь и другое, гроза все сильнее гремела над жестокой жизнью того времени. Основной ритм спектакля - нарастание грозы! Светлая, тихая Катерина не пришлась ко двору в мрачном доме Кабанихи.
Открывался занавес, и зрители видели на краю обрыва церковь, а за обрывом открывался прекрасный вид на раздолье реки. Некоторое время сцена оставалась пустой, все внимание зрителей сосредотачивалось на декорации. Вот как по этому поводу писал критик: «Тонко разработанная в свете, скупая в деталях декорация Волкова передает атмосферу пьесы, создает у зритедей предрасположение к восприятию спектакля. И когда появляются действующие лица, они попадают в эту подготовленную атмосферу и настроение».
Художник по костюмам Ю.М.Стройкова одела Кабаниху в богатый, но нарочито старомодный и безвкусный наряд. Зато на Катерине было какое-то ликующее красное платье с белым шарФом. А у Феклуши платок был черный, но в кокетливый белый горох. У полусумасшедшей барыни один лакей был обут в ботфорты, а другой - в лапти и онучи, но при этом оба были в ливреях.
Театр показывал, как подлинная человечность, высокое чувство любви вступало борьбу с тупой косностью, жестокостью купеческого мира, религиозным ханжеством. Силы зла еще могли в том или в другом случае победить и даже убить человека, но моральная победа в конечном итоге оставалась уже не за ними.
Среди действующих лиц спектакля становился заметен Кулиrин, у С.А.Маркушева он отличался добротой, душевностью, участливостью, но казалось, что в нем слишком много благостного умиления, делавшего его излишне сентиментальным.
Борис, каким его играл Н.Афанасьев, представлялся человеком мягким и добрым. Он готов плакать вместе с Катериной, жаловаться Богу и людям на ее и свою судьбу, но ничего не предпринимал, чтобы судьбу изменить.
Тихон у артиста В.Доронина был вовсе не глуп, и он искренне любил жену, ему становилось перед нею мучительно стыдно за свое бессилие. Вот он прощался с домочадцами, отправлялся по торговым делам, и весь его жалкий вид показывал, что он искренне просил у жены прощения. А в финале, после самоубийства Катерины, он кричал сначала полувопросительно, а потом все с большим убеждением: «Матушка, вы ее поryбили, вы, вы, вы!» В его сознании впервые рождалась мысль о жестокости матери.
Варвара - О.Хорькова и Кудряш - Г.Сергеев обладали смелостью, которая в тех условиях нередко оборачивалась лихостью и даже бесшабaшностью. Но в то же время у этих молодых людей присутствовала и душевная чистота.
Протяжно говорила у Е.ШатровоЙ Феклуша: «Бла-а-голепие, бла-а-голепие». А сама, сытая, гладкая, имела к благолепию самое отдаленное отношение. А как она закатывала глаза, как старалась попасть в тон Кабанихе! И уж что другое, но немощь, из-за которой она, по ее словам, далеко не ходила, у нее отсутствовала.
Не удался Дикой М.Жарову. Не хватало ему ни силы, ни властности. Это был просто хулиган - не более того. Критик писал: «Он только смешон, и мы охотно над ним смеемся. Но Борису от него не до смеху, ведь от него житья людям в городе нет, ведь он сила в Калинове. А в это трудно даже поверить, когда смотришь на Дикого в новой «Грозе».
Что же касается В.ПашенноЙ, то она играла, скорее, не силу, а слабость своей героини, тщательно от всех скрываемую и все-таки очевидную.(Следует сказать, что Пашенная иrpала в «Грозе» совсем больная. За кулисами в костюме и гpиме Кабанихи находилась Т.Панкова. Было условлено, если Пашенная уронит платок, пойдет занавес. И после перерыва роль будет играть Панкова. Конечно, зрители об этом уговоре ничего не знали.) Уже в первом акте Кабaниха говорила со слезами на глазах о непочтительности младших перед старшими. Ей себя было жалко. Но при этом жестокость и непреклонность в ней сохранялись. В сцене после самоубийства, когда приносили труп Катерины, на Фоне растерявшихся горожан она оставалась монументальной. Но то, что Кабаниха дважды меняет положение рук, доказывало - она нервничает. А когда Тихон прямо в лицо бросает ей обвинения, Кабаниха бежит. Значит, испугалась, растерялась, и она совсем не такая, какой хочет представляться.
И еще одна деталь: в беседе с Диким у Кабaнихи появлялись благожелательность и даже кокетство. И ей, оказывается, было присуще все человеческое, это жизнь сделала ее сухой, черствой и жестокой.
Катерина - Р.Нифонтова прежде всего отлнчалась неебыкновенной красотой. Особенно хороша она была в сцене в овраге, где просто светилась от счастья. И словами и всем поведением она умоляла Бориса спасти ее от надвигающейся беды. А при прощании с любовником у молодой женщины что-то обрывалось. Она его еще обнимала, о чем-то говорила, но уже вся была обращена к смерти.
Хуже получились монологи: «Ветры буйные» и заключительный. Им не хватало трагического накала.
Несколько слов следует сказать о том, как играла Е.Гоголева Полусумасшедшую барыню. На ее лице были видны следы былой красоты. Очевидно, она пережила серьезную душевную драму и теперь предупреждает, чтобы того же не случилось с другой. Роль приобретала не драматическое, а трагическое звучание.