Глава 20. Крем Азазелло

Луна в вечернем чистом небе висела полная, видная сквозь ветви клена. Липы и акации разрисовали землю в саду сложным узором пятен. Трехстворчатое окно в фонаре, открытое, но задернутое шторой, светилось бешеным электрическим светом. В спальне Маргариты Николаевны горели все огни и освещали полный беспорядок в комнате. На кровати на одеяле лежали сорочки, чулки и белье, скомканное же белье валялось просто на полу рядом с раздавленной в волнении коробкой папирос. Туфли стояли на ночном столике рядом с недопитой чашкой кофе и пепельницей, в которой дымил окурок, на спинке стула висело черное вечернее платье. В комнате пахло духами, кроме того, в нее доносился откуда-то запах раскаленного утюга.

Мастер и Маргарита. Фильм. 6-я серия

Маргарита Николаевна сидела перед трюмо в одном купальном халате, наброшенном на голое тело, и в замшевых черных туфлях. Золотой браслет с часиками лежал перед Маргаритой Николаевной рядом с коробочкой, полученной от Азазелло, и Маргарита не сводила глаз с циферблата. Временами ей начинало казаться, что часы сломались и стрелки не движутся. Но они двигались, хотя и очень медленно, как будто прилипая, и наконец <длинная стрелка упала на двадцать девятую минуту десятого>. Сердце Маргариты страшно стукнуло, так что она не смогла даже сразу взяться за коробочку. Справившись с собою, Маргарита открыла ее и увидела в коробочке жирный желтоватый крем. Ей показалось, что он пахнет болотной тиной. Кончиком пальца Маргарита выложила небольшой мазочек крема на ладонь, причем сильнее запахло болотными травами и лесом, и затем ладонью начала втирать крем в лоб и щеки. Крем легко мазался и, как показалось Маргарите, тут же испарялся. Сделав несколько втираний, Маргарита глянула в зеркало и уронила коробочку прямо на стекло часов, от чего оно покрылось трещинами. Маргарита закрыла глаза, потом глянула еще раз и буйно расхохоталась.

Ощипанные по краям в ниточку пинцетом брови сгустились и черными ровными дугами легли над зазеленевшими глазами. Тонкая вертикальная морщинка, перерезавшая переносицу, появившаяся тогда, в октябре, когда пропал мастер, бесследно пропала. Исчезли и желтенькие тени у висков, и две чуть заметные сеточки у наружных углов глаз. Кожа щек налилась ровным розовым цветом, лоб стал бел и чист, а парикмахерская завивка волос развилась.

На тридцатилетнюю Маргариту из зеркала глядела от природы кудрявая черноволосая женщина лет двадцати, безудержно хохочущая, скалящая зубы.

Нахохотавшись, Маргарита выскочила из халата одним прыжком и широко зачерпнула легкий жирный крем и сильными мазками начала втирать его в кожу тела. Оно сейчас же порозовело и загорелось. Затем мгновенно, как будто из мозга выхватили иголку, утих висок, нывший весь вечер после свидания в Александровском саду, мускулы рук и ног окрепли, а затем тело Маргариты потеряло вес.

Она подпрыгнула и повисла в воздухе, невысоко над ковром, потом ее медленно потянуло вниз, и она опустилась.

– Ай да крем! Ай да крем! – закричала Маргарита, бросаясь в кресло.

Втирания изменили ее не только внешне. Теперь в ней во всей, в каждой частице тела, вскипала радость, которую она ощутила, как пузырьки, колющие все ее тело. Маргарита ощутила себя свободной, свободной от всего. Кроме того, она поняла со всею ясностью, что именно случилось то, о чем еще утром говорило предчувствие, и что она покидает особняк и прежнюю свою жизнь навсегда. Но от этой прежней жизни все же откололась одна мысль о том, что нужно исполнить только один последний долг перед началом чего-то нового, необыкновенного, тянущего ее наверх, в воздух, и она, как была нагая, из спальни, то и дело взлетая на воздух, перебежала в кабинет мужа и, осветив его, кинулась к письменному столу. На вырванном из блокнота листе она без помарок быстро и крупно карандашом написала записку:

«Прости меня и как можно скорее забудь. Я тебя покидаю навек. Не ищи меня, это бесполезно. Я стала ведьмой от горя и бедствий, поразивших меня. Мне пора. Прощай. Маргарита».

С совершенно облегченной душой Маргарита прилетела в спальню, и следом за нею туда же вбежала Наташа, нагруженная вещами. И тотчас все эти вещи, деревянные плечики с платьем, кружевные платки, синие шелковые туфли на распялках и поясок – все это посыпалось на пол, и Наташа всплеснула освободившимися руками,

– Что, хороша? – громко крикнула охрипшим голосом Маргарита Николаевна.

– Как же это, – шептала Наташа, пятясь, – как вы это делаете, Маргарита Николаевна?

– Это крем! Крем, крем, – ответила Маргарита, указывая на сверкающую золотую коробку и поворачиваясь перед зеркалом.

Наташа, забыв про валяющееся на полу мятое платье, подбежала к трюмо и жадными, загоревшимися глазами уставилась на остаток мази. Губы ее что-то шептали. Она опять повернулась к Маргарите и проговорила с каким-то благоговением:

– Кожа-то! Кожа, а? Маргарита Николаевна, ведь ваша кожа светится, – но тут она опомнилась, подбежала к платью, подняла и стала отряхивать его

– Бросьте! Бросьте! – кричала ей Маргарита, – к черту его, все бросьте! Впрочем, нет, берите его себе на память. Говорю, берите на память. Все забирайте, что есть в комнате.

Как будто ополоумев, неподвижная Наташа некоторое время смотрела на Маргариту, потом повисла у нее на шее, целуя и крича:

– Атласная! Светится! Атласная! А брови-то, брови!

– Берите все тряпки, берите духи и волоките к себе в сундук, прячьте, – кричала Маргарита, – но драгоценностей не берите, а то вас в краже обвинят.

Наташа сгребла в узел, что ей попало под руки, платья, туфли, чулки и белье, и побежала вон из спальни.

В это время откуда-то с другой стороны переулка, из открытого окна, вырвался и полетел громовой виртуозный вальс и послышалось пыхтение подъехавшей к воротам машины.

– Сейчас позвонит Азазелло! – воскликнула Маргарита, слушая сыплющийся в переулке вальс, – он позвонит! А иностранец безопасен. Да, теперь я понимаю, что он безопасен!

Машина зашумела, удаляясь от ворот. Стукнула калитка, и на плитках дорожки послышались шаги.

«Это Николай Иванович, по шагам узнаю, – подумала Маргарита, – надо будет сделать на прощание что-то очень смешное и интересное».

Маргарита рванула штору в сторону и села на подоконник боком, охватив колено руками. Лунный свет лизнул ее с правого бока. Маргарита подняла голову к луне и сделала задумчивое и поэтическое лицо. Шаги стукнули еще раза два и затем внезапно стихли. Еще полюбовавшись на луну, вздохнув для приличия, Маргарита повернула голову в сад и действительно увидела Николая Ивановича, проживающего в нижнем этаже этого самого особняка. Луна ярко заливала Николая Ивановича. Он сидел на скамейке, и по всему было видно, что он опустился на нее внезапно. Пенсне на его лице как-то перекосилось, а свой портфель он сжимал в руках.

– А, здравствуйте, Николай Иванович, – грустным голосом сказала Маргарита, – добрый вечер! Вы из заседания?

Николай Иванович ничего не ответил на это.

– А я, – продолжала Маргарита, побольше высовываясь в сад, – сижу одна, как видите, скучаю, гляжу на луну и слушаю вальс.

Левою рукою Маргарита провела по виску, поправляя прядь волос, потом сказала сердито:

– Это невежливо, Николай Иванович! Все-таки я дама, в конце концов! Ведь это хамство не отвечать, когда с вами разговаривают!

Николай Иванович, видный в луне до последней пуговки на серой жилетке, до последнего волоска в светлой бородке клинышком, вдруг усмехнулся дикой усмешкой, поднялся со скамейки и, очевидно, не помня себя от смущения, вместо того чтобы снять шляпу, махнул портфелем в сторону и ноги согнул, как будто собирался пуститься вприсядку.

– Ах, какой вы скучный тип, Николай Иванович, – продолжала Маргарита, – вообще вы все мне так надоели, что я выразить вам этого не могу, и так я счастлива, что с вами расстаюсь! Ну вас к чертовой матери!

В это время за спиною Маргариты в спальне грянул телефон. Маргарита сорвалась с подоконника и, забыв про Николая Ивановича, схватила трубку.

– Говорит Азазелло, – сказали в трубке.

– Милый, милый Азазелло! – вскричала Маргарита.

– Пора! Вылетайте, – заговорил Азазелло в трубке, и по тону его было слышно, что ему приятен искренний радостный порыв Маргариты, – когда будете пролетать над воротами, крикните: «Невидима!» Потом полетайте над городом, чтобы попривыкнуть, а затем на юг, вон из города, и прямо на реку. Вас ждут!

Маргарита повесила трубку, и тут в соседней комнате что-то деревянно заковыляло и стало биться в дверь. Маргарита распахнула ее, и половая щетка, щетиной вверх, танцуя, влетела в спальню. Концом своим она выбивала дробь на полу, лягалась и рвалась в окно. Маргарита взвизгнула от восторга и вскочила на щетку верхом. Тут только у наездницы мелькнула мысль о том, что она в этой суматохе забыла одеться. Она галопом подскочила к кровати и схватила первое попавшееся, какую-то голубую сорочку. Взмахнув ею, как штандартом, она вылетела в окно. И вальс над садом ударил сильнее.

С окошка Маргарита скользнула вниз и увидела Николая Ивановича на скамейке. Тот как бы застыл на ней и в полном ошеломлении прислушивался к крикам и грохоту, доносящимся из освещенной спальни верхних жильцов.

– Прощайте, Николай Иванович! – закричала Маргарита, приплясывая перед Николаем Ивановичем.

Тот охнул и пополз по скамейке, перебирая по ней руками и сбив наземь свой портфель.

– Прощайте навсегда! Я улетаю, – кричала Маргарита, заглушая вальс. Тут она сообразила, что рубашка ей ни к чему не нужна, и, зловеще захохотав, накрыла ею голову Николая Ивановича. Ослепленный Николай Иванович грохнулся со скамейки на кирпичи дорожки.

Маргарита обернулась, чтобы последний раз глянуть на особняк, где так долго она мучилась, и увидела в пылающем огне искаженное от изумления лицо Наташи.

– Прощай, Наташа! – прокричала Маргарита и вздернула щетку, – невидима, невидима, – еще громче крикнула она и между ветвями клена, хлестнувшими ее по лицу, перелетев ворота, вылетела в переулок. И вслед ей полетел совершенно обезумевший вальс.

• Назад
• Вперёд

Ещё по теме...

• Финальный монолог Маргариты «Слушай беззвучие» (текст)
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 26. Погребение – читать онлайн полностью
• «Собачье сердце», монолог профессора Преображенского о разрухе – текст
• Булгаков «Мастер и Маргарита» – читать онлайн по главам
• Булгаков «Мастер и Маргарита», Эпилог – читать онлайн полностью
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 32. Прощение и вечный приют – читать онлайн полностью
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 31. На Воробьевых горах – читать онлайн полностью
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 30. Пора! Пора! – читать онлайн полностью
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 29. Судьба мастера и Маргариты определена – читать онлайн полностью
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 28. Последние похождения Коровьева и Бегемота – читать онлайн полностью
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 27. Конец квартиры № 50 – читать онлайн полностью
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 25. Как прокуратор пытался спасти Иуду из Кириафа – читать онлайн полностью
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 24. Извлечение Мастера – читать онлайн полностью
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 23. Великий бал у сатаны – читать онлайн полностью
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 22. При свечах – читать онлайн полностью
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 21. Полёт – читать онлайн полностью
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 19. Маргарита – читать онлайн полностью
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 18. Неудачливые визитеры – читать онлайн полностью
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 17. Беспокойный день – читать онлайн полностью
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 16. Казнь – читать онлайн полностью
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 15. Сон Никанора Ивановича – читать онлайн полностью
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 14. Слава петуху! – читать онлайн полностью
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 13. Явление героя – читать онлайн полностью
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 12. Черная магия и ее разоблачение – читать онлайн полностью
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 11. Раздвоение Ивана – читать онлайн полностью
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 10. Вести из Ялты – читать онлайн полностью
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 9. Коровьевские штуки – читать онлайн полностью
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 8. Поединок между профессором и поэтом – читать онлайн полностью
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 7. Нехорошая квартирка – читать онлайн полностью
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 6. Шизофрения, как и было сказано – читать онлайн полностью
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 5. Было дело в Грибоедове – читать онлайн полностью
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 4. Погоня – читать онлайн полностью
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 3. Седьмое доказательство – читать онлайн полностью
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 2. Понтий Пилат – читать онлайн полностью
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 1. Никогда не разговаривайте с неизвестными – читать онлайн полностью
• Булгаков «Мастер и Маргарита», эпилог – краткое содержание
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 32. Прощение и вечный приют – краткое содержание
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 31. На Воробьевых горах – краткое содержание
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 30. Пора! Пора! – краткое содержание
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 29. Судьба Мастера и Маргариты определена – краткое содержание
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 28. Последние похождения Коровьева и Бегемота – краткое содержание
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 27. Конец квартиры № 50 – краткое содержание
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 25. Как прокуратор пытался спасти Иуду из Кириафа – краткое содержание
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 24. Извлечение Мастера – краткое содержание
• Булгаков «Мастер и Маргарита», глава 23. Великий бал у Сатаны – краткое содержание

Назван также «демоном безводной пустыни». Изображен в романе как необыкновенно широкоплечий огненно-рыжий мужчина маленького роста с мерзкой физиономией и клыком, торчащим изо рта. На голове Азазелло носил котелок. В финале внешность героя преображается, и тот предстает перед читателем в истинном облике, без бельма на глазу и клыка, – воин в стальных доспехах с пустыми черными глазами и белыми холодным лицом.

История создания

Булгаковский Азазелло ведет происхождение от апокрифического библейского персонажа. В Книге Еноха - апокрифе Ветхого Завета - описывается падший ангел Азазель, знаменосец адской армии и демон пустыни. В переводе с иврита имя Азазель означает «демон». Этим словом назывался также древний обряд «козла отпущения грехов», когда на животное символически возлагали грехи целого народа и с этим «грузом» отпускали его в пустыню.

Согласно мифологии, Азазель был своего рода отрицательным культурным героем - научил людей делать орудия убийства и соблазнения. У мужчин с легкой руки Азазеля появилось холодное оружие, щиты и броня, а у женщин - зеркала, украшения и драгоценные камни. Мужчины начали воевать, женщины - краситься и прихорашиваться, и на всей Земле настала эра разврата.

Эта склонность к убийству и обольщению одновременно присутствует и у булгаковского Азазелло. Когда впервые встречает героя в Александровском саду, то ошибочно принимает Азазелло за сводника и обольстителя. Однако в романе упор сделан на другую функцию Азазелло - физическое насилие.

Азазелло выполняет в свите Воланда роль бойца-охранника при криминальном боссе. Герой застрелил барона Майгеля из револьвера, насильственно телепортировал Лиходеева из Москвы в Ялту, вышвырнул Поплавского из «нехорошей квартиры» на Большой Садовой, где на время пребывания в Москве расположился Воланд.

В ранних редакциях романа связь Азазелло с прототипом была прочнее. Например, герой убивал, используя нож, а не пистолет, что было больше к лицу Азазелю как изобретателю холодного оружия. Еще одно собственное изобретение - зеркало - герой использует, чтобы прямо из него войти в прихожую в квартире на Большой Садовой.

«Мастер и Маргарита»

В романе Азазелло играет второстепенную роль, но участвует в нескольких ключевых сценах. Обольстительные функции героя несколько нивелированы, скорее, Азазелло свойственная «разбойничья прямота». В основном герой выставляет неприятных персонажей из квартиры, где поселились Воланд со свитой, и совершает убийства, когда нужно. Например, когда в Москву приезжает дядя Берлиоза Максимилиан Поплавский, который хочет прибрать к рукам столичную квартиру погибшего племянника, Азазелло выставляет того вон.

Когда измученная неизвестностью Маргарита сознается, что ради того, чтобы узнать о пропавшем , она готова заключить пакт с дьяволом, рядом с ней немедленно материализуется Азазелло с интересным предложением. Герой же передает Маргарите крем, который превращает ту в ведьму и дарит молодость и способность к полету.

Экранизации

В итало-югославской экранизации 1972 года роль Азазелло исполнил актер Павле Вуисич. В фильме отсутствует третий член «шайки» Воланда - , и дьявола в Москве сопровождают только Азазелло и . Есть и другие отличия от романа. Например, у безымянного в тексте мастера появляется имя - Николай Максудов.

В 1988-1990 годах выходил четырехсерийный польский фильм «Мастер и Маргарита», где роль Азазелло досталась актеру Мариушу Бенуа. В 1989 году актер снялся в другом фантастическом фильме - «Алхимик», где главный герой предстает перед средневековым судом и превращает простой металл в золото. Бенуа исполняет там роль отца Иеронима.

Первую российскую экранизацию романа «Мастер и Маргарита» снял режиссер в 1994 году, однако из-за ряда конфликтов с продюсерами и наследниками Булгакова зрители увидели фильм только в 2011 году. Роль Азазелло в этом фильме исполнил актер . Создатели фильма внимательно отнеслись к деталям. Например, во время встречи с Маргаритой в Александровском саду из кармана пиджака Азазелло торчит куриная кость, точно как было описано в романе.

В 2005 году вышел сериал «Мастер и Маргарита» режиссера , который до этого уже экранизировал Булгакова в 1988 году, сняв фильм «Собачье сердце» по одноименной повести. Роль Азазелло в сериале играет актер . Интересно, что тот же актер уже снимался в экранизации романа «Мастер и Маргарита» у режиссера Юрия Кары. В первый раз Филиппенко исполнил роль Коровьева.

В сериале много неточностей, некоторые эпизоды роман опущены, а некоторые моменты и персонажи, которых у Булгакова не было, придуманы и введены создателями сериала. Без учета внешности и возраста подобраны актеры на роли ключевых персонажей.

К примеру, в романе волосы у Азазелло ярко-рыжие, а у актера Александра Филиппенко, который исполняет эту роль в сериале, - темные. Воланд по роману выглядит как мужчина 38 лет, брюнет, в то время как актеру на момент съемок было уже 50 лет, и актер был полностью сед. , исполнивший роль поэта , также на десять лет старше собственного персонажа.

Цитаты

«Ведь ваша подруга называет вас мастером, ведь вы мыслите, как же вы можете быть мертвы? Разве для того, чтобы считать себя живым, нужно непременно сидеть в подвале, имея на себе рубашку и больничные кальсоны? Это смешно!»

«Хамить не надо по телефону. Лгать не надо по телефону. Понятно?»

«Трудный народ эти женщины! Зачем, например, меня послали по этому делу? Пусть бы ездил Бегемот, он обаятельный...»

«...Так пропадите же вы пропадом с вашей обгоревшей тетрадкой и сушеной розой! Сидите здесь на скамейке одна и умоляйте его, чтобы он отпустил вас на свободу, дал дышать воздухом, ушел бы из памяти!»

«Тогда огонь! Огонь, с которого все началось и которым мы все заканчиваем!»

Мастер и Маргарита
Михаил Булгаков

Часть 2
Глава 19
Маргарита

За мной, читатель! Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви? Да отрежут лгуну его гнусный язык!

За мной, мой читатель, и только за мной, и я покажу тебе такую любовь!

Нет! Мастер ошибался, когда с горечью говорил Иванушке в больнице в тот час, когда ночь перевалилась через полночь, что она позабыла его. Этого быть не могло. Она его, конечно, не забыла.

Прежде всего откроем тайну, которую мастер не пожелал открыть Иванушке. Возлюбленную его звали Маргаритою Николаевной. Все, что мастер говорил о ней, было сущей правдой. Он описал свою возлюбленную верно. Она была красива и умна. К этому надо добавить еще одно – с уверенностью можно сказать, что многие женщины все, что угодно, отдали бы за то, чтобы променять свою жизнь на жизнь Маргариты Николаевны. Бездетная тридцатилетняя Маргарита была женою очень крупного специалиста, к тому же сделавшего важнейшее открытие государственного значения. Муж ее был молод, красив, добр, честен и обожал свою жену. Маргарита Николаевна со своим мужем вдвоем занимали весь верх прекрасного особняка в саду в одном из переулков близ Арбата. Очаровательное место! Всякий может в этом убедиться, если пожелает направиться в этот сад. Пусть обратится ко мне, я скажу ему адрес, укажу дорогу – особняк еще цел до сих пор.

Маргарита Николаевна не нуждалась в деньгах. Маргарита Николаевна могла купить все, что ей понравится. Среди знакомых ее мужа попадались интересные люди. Маргарита Николаевна никогда не прикасалась к примусу. Маргарита Николаевна не знала ужасов житья в совместной квартире. Словом... Она была счастлива? Ни одной минуты! С тех пор, как девятнадцатилетней она вышла замуж и попала в особняк, она не знала счастья. Боги, боги мои! Что же нужно было этой женщине?! Что нужно было этой женщине, в глазах которой всегда горел какой-то непонятный огонечек, что нужно было этой чуть косящей на один глаз ведьме, украсившей себя тогда весною мимозами? Не знаю. Мне неизвестно. Очевидно, она говорила правду, ей нужен был он, мастер, а вовсе не готический особняк, и не отдельный сад, и не деньги. Она любила его, она говорила правду. Даже у меня, правдивого повествователя, но постороннего человека, сжимается сердце при мысли о том, что испытала Маргарита, когда пришла на другой день в домик мастера, по счастью, не успев переговорить с мужем, который не вернулся в назначенный срок, и узнала, что мастера уже нет.

Она сделала все, чтобы разузнать что-нибудь о нем, и, конечно, не разузнала ровно ничего. Тогда она вернулась в особняк и зажила на прежнем месте.

– Да, да, да, такая же самая ошибка! – говорила Маргарита зимою, сидя у печки и глядя в огонь, – зачем я тогда ночью ушла от него? Зачем? Ведь это же безумие! Я вернулась на другой день, честно, как обещала, но было уже поздно. Да, я вернулась, как несчастный Левий Матвей, слишком поздно!

Все эти слова были, конечно, нелепы, потому что, в самом деле: что изменилось бы, если бы она в ту ночь осталась у мастера? Разве она спасла бы его? Смешно! – воскликнули бы мы, но мы этого не сделаем перед доведенной до отчаянья женщиной.

В таких мучениях прожила Маргарита Николаевна всю зиму и дожила до весны. В тот самый день, когда происходила всякая нелепая кутерьма, вызванная появлением черного мага в Москве, в пятницу, когда был изгнан обратно в Киев дядя Берлиоза, когда арестовали бухгалтера и произошло еще множество других глупейших и непонятных вещей, Маргарита проснулась около полудня в спальне, выходящей фонарем в башню особняка.

Проснувшись, Маргарита не заплакала, как это бывало часто, потому что проснулась с предчувствием, что сегодня наконец что-то произойдет. Ощутив это предчувствие, она стала его подогревать и растить в своей душе, опасаясь, чтобы оно ее не покинуло.

– Я верую! – шептала Маргарита торжественно, – я верую! Что-то произойдет! Не может не произойти, потому что за что же, в самом деле, мне послана пожизненная мука? Сознаюсь в том, что я лгала и обманывала и жила тайной жизнью, скрытой от людей, но все же нельзя за это наказывать так жестоко. Что-то случится непременно, потому что не бывает так, чтобы что-нибудь тянулось вечно. А кроме того, сон мой был вещий, за это я ручаюсь.

Так шептала Маргарита Николаевна, глядя на пунцовые шторы, наливающиеся солнцем, беспокойно одеваясь, расчесывая перед тройным зеркалом короткие завитые волосы.

Сон, который приснился в эту ночь Маргарите, был действительно необычен. Дело в том, что во время своих зимних мучений она никогда не видела во сне мастера. Ночью он оставлял ее, и мучилась она только в дневные часы. А тут приснился.

Приснилась неизвестная Маргарите местность – безнадежная, унылая, под пасмурным небом ранней весны. Приснилось это клочковатое бегущее серенькое небо, а под ним беззвучная стая грачей. Какой-то корявый мостик. Под ним мутная весенняя речонка, безрадостные, нищенские, полуголые деревья, одинокая осина, а далее, – меж деревьев бревенчатое зданьице, не то оно отдельная кухня, не то баня, не то черт знает что. Неживое все кругом какое-то и до того унылое, что так и тянет повеситься на этой осине у мостика. Ни дуновения ветерка, ни шевеления облака и ни живой души. Вот адское место для живого человека!

И вот, вообразите, распахивается дверь этого бревенчатого здания, и появляется он. Довольно далеко, но он отчетливо виден. Оборван он, не разберешь, во что он одет. Волосы всклокочены, небрит. Глаза больные, встревоженные. Манит ее рукой, зовет. Захлебываясь в неживом воздухе, Маргарита по кочкам побежала к нему и в это время проснулась.

"Сон этот может обозначать только одно из двух, – рассуждала сама с собой Маргарита Николаевна, – если он мертв и поманил меня, то это значит, что он приходил за мною, и я скоро умру. Это очень хорошо, потому что мучениям тогда настанет конец. Или он жив, тогда сон может означать только одно, что он напоминает мне о себе! Он хочет сказать, что мы еще увидимся. Да, мы увидимся очень скоро."

Находясь все в том же возбужденном состоянии, Маргарита оделась и стала внушать себе, что, в сущности, все складывается очень удачно, а такие удачные моменты надо уметь ловить и пользоваться ими. Муж уехал в командировку на целых три дня. В течение трех суток она предоставлена самой себе, никто не помешает ей думать о чем угодно, мечтать о том, что ей нравится. Все пять комнат в верхнем этаже особняка, вся эта квартира, которой в Москве позавидовали бы десятки тысяч людей, в полном ее распоряжении.

Однако, получив свободу на целых три дня, из всей этой роскошной квартиры Маргарита выбрала далеко не самое лучшее место. Напившись чаю, она ушла в темную, без окон, комнату, где хранились чемоданы и разное старье в двух больших шкафах. Присев на корточки, она открыла нижний ящик первого из них и из-под груды шелковых обрезков достала то единственно ценное, что имела в жизни. В руках Маргариты оказался старый альбом коричневой кожи, в котором была фотографическая карточка мастера, книжка сберегательной кассы со вкладом в десять тысяч на его имя, распластанные между листками папиросной бумаги лепестки засохшей розы и часть тетради в целый лист, исписанной на машинке и с обгоревшим нижним краем.

Вернувшись с этим богатством к себе в спальню, Маргарита Николаевна установила на трехстворчатом зеркале фотографию и просидела около часа, держа на коленях испорченную огнем тетрадь, перелистывая ее и перечитывая то, в чем после сожжения не было ни начала, ни конца: "...тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город. Исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшной Антониевой башней, опустилась с неба бездна и залила крылатых богов над гипподромом, Хасмонейский дворец с бойницами, базары, караван-сараи, переулки, пруды... Пропал Ершалаим великий город, как будто не существовал на свете..."

Утирая слезы, Маргарита Николаевна оставила тетрадь, локти положила на подзеркальный столик и, отражаясь в зеркале, долго сидела, не спуская глаз с фотографии. Потом слезы высохли. Маргарита аккуратно сложила свое имущество, и через несколько минут оно было опять погребено под шелковыми тряпками, и со звоном в темной комнате закрылся замок.

Маргарита Николаевна надевала в передней пальто, чтобы идти гулять. Красавица Наташа, ее домработница, осведомилась о том, что сделать на второе, и, получив ответ, что это безразлично, чтобы развлечь самое себя, вступила со своей хозяйкой в разговор и стала рассказывать бог знает что, вроде того, что вчера в театре фокусник такие фокусы показывал, что все ахнули, всем раздавал по два флакона заграничных духов и чулки бесплатно, а потом, как сеанс кончился, публика вышла на улицу, и – хвать все оказались голые! Маргарита Николаевна повалилась на стул под зеркалом в передней и захохотала.

– Наташа! Ну как вам не стыдно, – говорила Маргарита Николаевна, – вы грамотная умная девушка; в очередях врут черт знает что, а вы повторяете!

Наташа залилась румянцем и с большим жаром возразила, что ничего не врут и что она сегодня сама лично в гастрономе на Арбате видела одну гражданку, которая пришла в гастроном в туфлях, а как стала у кассы платить, туфли у нее с ног исчезли и она осталась в одних чулках. Глаза вылупленные! На пятке дыра. А туфли эти волшебные, с того самого сеанса.

– Так и пошла?

– Так и пошла! – вскрикивала Наташа, все более краснея от того, что ей не верят, – да, вчера, Маргарита Николаевна, милиция человек сто ночью забрала. Гражданки с этого сеанса в одних панталонах бежали по тверской.

– Ну, конечно, это Дарья рассказывала, – говорила Маргарита Николаевна, – я давно уже за ней замечала, что она страшная врунья. Смешной разговор кончился приятным сюрпризом для Наташи. Маргарита Николаевна пошла в спальню и вышла оттуда, держа в руках пару чулок и флакон одеколона. Сказав Наташе, что она тоже хочет показать фокус, Маргарита Николаевна подарила ей чулки и склянку и сказала, что просит ее только об одном – не бегать в одних чулках по тверской и не слушать Дарью. Расцеловавшись, хозяйка и домработница расстались.

Откинувшись на удобную, мягкую спинку кресла в троллейбусе, Маргарита Николаевна ехала по Арбату и то думала о своем, то прислушивалась к тому, о чем шепчутся двое граждан, сидящие впереди нее.

А те, изредка оборачиваясь с опаской, не слышит ли кто, перешептывались о какой-то ерунде. Здоровенный, мясистый, с бойкими свиными глазками, сидящий у окна тихо говорил маленькому своему соседу о том, что пришлось гроб закрыть черным покрывалом...

– Да не может быть, – поражаясь, шептал маленький, – это что-то неслыханное... а что же Желдыбин предпринял?

Среди ровного гудения троллейбуса слышались слова от окошка:

– Уголовный розыск... скандал... ну, прямо мистика!

Из этих отрывочных кусочков Маргарита Николаевна кое-как составила что-то связное. Граждане шептались о том, что у какого-то покойника, а какого – они не называли, сегодня утром из гроба украли голову! Вот из-за этого этот Желдыбин так и волнуется теперь. Все эти, что шепчутся в троллейбусе, тоже имеют какое-то отношение к обокраденному покойнику.

– Поспеем ли за цветами заехать? – беспокоился маленький, – кремация, ты говоришь, в два?

Наконец Маргарите Николаевне надоело слушать эту таинственную трепотню про украденную из гроба голову, и она обрадовалась, что ей пора выходить.

Через несколько минут Маргарита Николаевна уже сидела под кремлевской стеной на одной из скамеек, поместившись так, что ей был виден манеж. Маргарита щурилась на яркое солнце, вспоминала свой сегодняшний сон, вспоминала, как ровно год, день в день и час в час, на этой же самой скамье она сидела рядом с ним. И точно так же, как и тогда, черная сумочка лежала рядом с нею на скамейке. Его не было рядом в этот день, но разговаривала мысленно Маргарита Николаевна все же с ним: "Если ты сослан, то почему же не даешь знать о себе? Ведь дают же люди знать. Ты разлюбил меня? Нет, я почему-то этому не верю. Значит, ты был сослан и умер... Тогда, прошу тебя, отпусти меня, дай мне наконец свободу жить, дышать воздухом". Маргарита Николаевна отвечала за него: "Ты свободна... разве я держу тебя?". Потом возражала ему: "Нет, что это за ответ! Нет, ты уйди из моей памяти, тогда я стану свободна".

Люди проходили мимо Маргариты Николаевны. Какой-то мужчина покосился на хорошо одетую женщину, привлеченный ее красотою и одиночеством. Он кашлянул и присел на кончик той же скамьи, на которой сидела Маргарита Николаевна. Набравшись духу, он заговорил:

– Определенно хорошая погода сегодня...

Но Маргарита так мрачно поглядела на него, что он поднялся и ушел. "Вот и пример, – мысленно говорила Маргарита тому, кто владел ею, – почему, собственно, я прогнала этого мужчину? Мне скучно, а в этом ловеласе нет ничего дурного, разве только что глупое слово "определенно"? Почему я сижу, как сова, под стеной одна? Почему я выключена из жизни?"

Она совсем запечалилась и понурилась. Но тут вдруг та самая утренняя волна ожидания и возбуждения толкнула ее в грудь. "Да, случится!". Волна толкнула ее вторично, и тут она поняла, что это волна звуковая. Сквозь шум города все отчетливее слышались приближающиеся удары барабана и звуки немного фальшивящих труб.

Первым показался шагом следующий мимо решетки сада конный милиционер, а за ним три пеших. Затем медленно едущий грузовик с музыкантами. Далее медленно двигающаяся похоронная новенькая открытая машина, на ней гроб весь в венках, а по углам площадки – четыре стоящих человека: трое мужчин, одна женщина. Даже на расстоянии Маргарита разглядела, что лица стоящих в похоронной машине людей, сопровождающих покойника в последний путь, какие-то странно растерянные. В особенности это было заметно в отношении гражданки, стоявшей в левом крайнем углу автодрог. Толстые щеки этой гражданки как будто изнутри распирало еще больше какою-то пикантной тайной, в заплывших глазах играли двусмысленные огоньки. Казалось, что вот-вот еще немного, и гражданка, не вытерпев, подмигнет на покойника и скажет: "Видали вы что-либо подобное? Прямо мистика!" Столь же растерянные лица были и у шедших провожающих, которые, в количестве человек трехсот примерно, медленно шли за похоронной машиной.

Маргарита провожала глазами шествие, прислушиваясь к тому, как затихает вдали унылый турецкий барабан, выделывающий одно и то же "бумс, бумс, бумс", и думала: "Какие странные похороны... и какая тоска от этого "бумса"! Ах, право, дьяволу бы заложила душу, чтобы узнать, жив он или нет! Интересно знать, кого это хоронят с такими удивительными лицами?"

– Берлиоза Михаила Александровича, – послышался рядом несколько носовой мужской голос, – председателя МАССОЛИТа.

Удивленная Маргарита Николаевна повернулась и увидела на своей скамейке гражданина, который, очевидно, бесшумно подсел в то время, когда Маргарита загляделась на процессию и, надо полагать, в рассеянности вслух задала свой последний вопрос.

Процессия тем временем стала приостанавливаться, вероятно, задерживаемая впереди светофорами.

– Да, – продолжал неизвестный гражданин, – удивительное у них настроение. Везут покойника, а думают только о том, куда девалась голова!

– Какая голова? – спросила Маргарита, вглядываясь в неожиданного соседа. Сосед этот оказался маленького роста, пламенно-рыжий, с клыком, в крахмальном белье, в полосатом добротном костюме, в лакированных туфлях и с котелком на голове. Галстук был яркий. Удивительно было то, что из кармашка, где обычно мужчины носят платочек или самопишущее перо, у этого гражданина торчала обглоданная куриная кость.

– Да, изволите ли видеть, – сегодня утром в грибоедовском зале голову у покойника стащили из гроба.

– Как же это может быть? – невольно спросила Маргарита, в то же время вспомнив шепот в троллейбусе.

– Черт его знает как! – развязно ответил рыжий, – я, впрочем, полагаю, что об этом Бегемота не худо бы спросить. До ужаса ловко сперли. Такой скандалище! И, главное, непонятно, кому и на что она нужна, эта голова!

Как ни была занята своим Маргарита Николаевна, ее все же поразили странные враки неизвестного гражданина.

– Позвольте! – вдруг воскликнула она, – какого Берлиоза? Это, что в газетах сегодня...

– Как же, как же...

– Так это, стало быть, литераторы за гробом идут? – спросила Маргарита и вдруг оскалилась.

– Ну, натурально, они!

– А вы их знаете в лицо?

– Всех до единого, – ответил рыжий.

– Как же его не может быть? – ответил рыжий, – вон он с краю в четвертом ряду.

– Это блондин-то? – щурясь, спросила Маргарита.

– Пепельного цвета... видите, он глаза вознес к небу.

– На патера похож?

Больше Маргарита ничего не спросила, всматриваясь в Латунского.

– А вы, как я вижу, – улыбаясь, заговорил рыжий, – ненавидите этого Латунского.

– Я еще кой-кого ненавижу, – сквозь зубы ответила Маргарита, – но об этом неинтересно говорить.

– Да уж, конечно, чего тут интересного, Маргарита Николаевна!

Маргарита удивилась:

– Вы меня знаете?

Вместо ответа рыжий снял котелок и взял его на отлет.

"Совершенно разбойничья рожа!" – подумала Маргарита, вглядываясь в своего уличного собеседника.

– Я вас не знаю, – сухо сказала Маргарита.

– Откуда ж вам меня знать! А между тем я к вам послан по делу.

Маргарита побледнела и отшатнулась.

– С этого прямо и нужно было начинать, – заговорила она, – а не молоть черт знает что про отрезанную голову! Вы меня хотите арестовать?

– Ничего подобного, – воскликнул рыжий, – что это такое: раз уж заговорил, так уж непременно арестовать! Просто есть к вам дело.

– Ничего не понимаю, какое дело?

Рыжий оглянулся и сказал таинственно:

– Меня прислали, чтобы вас сегодня вечером пригласить в гости.

– Что вы бредите, какие гости?

– К одному очень знатному иностранцу, – значительно сказал рыжий, прищурив глаз.

Маргарита очень разгневалась.

– Новая порода появилась: уличный сводник, – поднимаясь, чтобы уходить, сказала она.

– Вот спасибо за такие поручения! – обидевшись, воскликнул рыжий и проворчал в спину уходящей Маргарите: – Дура!

– Мерзавец! – отозвалась та, оборачиваясь, и тут же услышала за собой голос рыжего:

– Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город. Исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшной Антониевой башней... пропал Ершалаим, великий город, как будто не существовал на свете... Так пропадите же вы пропадом с вашей обгоревшей тетрадкой и сушеной розой! Сидите здесь на скамейке одна и умоляйте его, чтобы он отпустил вас на свободу, дал дышать воздухом, ушел бы из памяти!

Побелев лицом, Маргарита вернулась к скамейке. Рыжий глядел на нее, прищурившись.

– Я ничего не понимаю, – тихо заговорила Маргарита Николаевна, – про листки еще можно узнать... проникнуть, подсмотреть... Наташа подкуплена? Да? Но как вы могли узнать мои мысли? – она страдальчески сморщилась и добавила: – Скажите мне, кто вы такой? Из какого вы учреждения?

– Вот скука-то, – проворчал рыжий и заговорил громче: – Простите, ведь я сказал вам, что не из какого я не из учреждения! Сядьте, пожалуйста.

Маргарита беспрекословно повиновалась, но все-таки, садясь, спросила еще раз:

– Кто вы такой?

– Ну хорошо, зовут меня Азазелло, но ведь все равно вам это ничего не говорит.

– А вы мне не скажете, откуда вы узнали про листки и про мои мысли?

– Не скажу, – сухо ответил Азазелло.

– Но вы что-нибудь знаете о нем? – моляще шепнула Маргарита.

– Ну, скажем, знаю.

– Молю: скажите только одно, он жив? Не мучьте.

– Ну, жив, жив, – неохотно отозвался Азазелло.

– Пожалуйста, без волнений и вскрикиваний, – нахмурясь, сказал Азазелло.

– Простите, простите, – бормотала покорная теперь Маргарита, – я, конечно, рассердилась на вас. Но, согласитесь, когда на улице приглашают женщину куда-то в гости... у меня нет предрассудков, я вас уверяю, Маргарита невесело усмехнулась, – но я никогда не вижу никаких иностранцев, общаться с ними у меня нет никакой охоты... И кроме того, мой муж... моя драма в том, что я живу с тем, кого я не люблю, но портить ему жизнь считаю делом недостойным. Я от него ничего не видела, кроме добра...

Азазелло с видимой скукой выслушал эту бессвязную речь и сказал сурово:

– Прошу вас минутку помолчать.

Маргарита покорно замолчала.

– Я приглашаю вас к иностранцу совершенно безопасному. И ни одна душа не будет знать об этом посещении. Вот уж за это я вам ручаюсь.

– А зачем я ему понадобилась? – вкрадчиво спросила Маргарита.

– Вы об этом узнаете позже.

– Понимаю... я должна ему отдаться, – сказала Маргарита задумчиво.

На это Азазелло как-то надменно хмыкнул и ответил так:

– Любая женщина в мире, могу вас уверить, мечтала бы об этом, – рожу Азазелло перекосило смешком, – но я разочарую вас, этого не будет.

– Что за иностранец такой?! – в смятении воскликнула Маргарита так громко, что на нее обернулись проходившие мимо скамейки, – и какой же мне интерес идти к нему?

Азазелло наклонился к ней и шепнул многозначительно:

– Ну, интерес-то очень большой... вы воспользуетесь случаем...

– Что? – воскликнула Маргарита, и глаза ее округлились, – если я вас правильно понимаю, вы намекаете на то, что я там могу узнать о нем?

Азазелло молча кивнул головой.

– Еду! – с силой воскликнула Маргарита и ухватила Азазелло за руку, еду, куда угодно!

Азазелло облегченно отдуваясь, откинулся на спинку скамейки, закрыв спиной крупно вырезанное слово "Нюра", и заговорил иронически:

– Трудный народ эти женщины! – он засунул руки в карманы и далеко вперед вытянул ноги, – зачем, например, меня послали по этому делу? Пусть бы ездил Бегемот, он обаятельный...

Маргарита заговорила, криво и жалко улыбаясь:

– Перестаньте вы меня мистифицировать и мучить вашими загадками... Я ведь человек несчастный, и вы пользуетесь этим. Лезу в какую-то странную историю, но, клянусь, только из-за того, что вы поманили меня словами о нем! У меня кружится голова от всех этих непонятностей...

– Без драм, без драм, – гримасничая, отозвался Азазелло, – в мое положение тоже нужно входить. Надавать администратору по морде, или выставить дядю из дому, или подстрелить кого-нибудь, или какой-нибудь пустяк в этом роде, это моя прямая специальность, но разговаривать с влюбленными женщинами – слуга покорный. Ведь я вас полчаса уже уламываю. Так едете?

– Еду, – просто ответила Маргарита Николаевна.

– Тогда потрудитесь получить, – сказал Азазелло и, вынув из кармана круглую золотую коробочку, протянул ее Маргарите со словами: – Да прячьте же, а то прохожие смотрят. Она вам пригодится, Маргарита Николаевна. Вы порядочно постарели от горя за последние полгода. (Маргарита вспыхнула, но ничего не ответила, а Азазелло продолжал.) Сегодня вечером, ровно в половину десятого, потрудитесь, раздевшись донага, натереть этою мазью лицо и все тело. Дальше делайте, что хотите, но не отходите от телефона. В десять я вам позвоню и все, что нужно, скажу. Вам ни о чем не придется заботиться, вас доставят куда нужно, и вам не причинят никакого беспокойства. Понятно?

Маргарита помолчала, потом ответила:

– Понятно. Эта вещь из чистого золота, видно по тяжести. Ну что же, я прекрасно понимаю, что меня подкупают и тянут в какую-то темную историю, за которую я очень поплачусь.

– Это что же такое, – почти зашипел Азазелло, – вы опять?

– Нет погодите!

– Отдайте обратно помаду.

Маргарита крепче зажала в руке коробку и продолжала:

– Нет, погодите... я знаю, на что иду. Но иду на все из-за него, потому что ни на что в мире больше надежды у меня нет. Но я хочу вам сказать, что если вы меня погубите, вам будет стыдно! Да, стыдно! Я погибаю из-за любви! – и, стукнув себя в грудь, Маргарита глянула на солнце.

– Отдайте обратно, – в злобе зашипел Азазелло, – отдайте обратно, и к черту все это. Пусть посылают Бегемота.

– О нет! – воскликнула Маргарита, поражая проходящих, – согласна на все, согласна проделать эту комедию с натиранием мазью, согласна идти к черту на кулички. Не отдам!

– Ба! – вдруг заорал Азазелло и, вылупив глаза на решетку сада, стал указывать куда-то пальцем.

Маргарита повернулась туда, куда указывал Азазелло, но ничего особенного не обнаружила. Тогда она обернулась к Азазелло, желая получить объяснение этому нелепому "ба!", но давать это объяснение было некому: таинственный собеседник Маргариты Николаевны исчез. Маргарита быстро сунула руку в сумочку, куда перед этим криком спрятала коробочку, и убедилась, что она там. Тогда, ни о чем не размышляя, Маргарита торопливо побежала из Александровского сада вон.

Глава 20
Крем Азазелло

Луна в вечернем чистом небе висела полная, видная сквозь ветви клена. Липы и акации разрисовали землю в саду сложным узором пятен.

Трехстворчатое окно в фонаре, открытое, но задернутое шторой, светилось бешеным электрическим светом. В спальне Маргариты Николаевны горели все огни и освещали полный беспорядок в комнате. На кровати на одеяле лежали сорочки, чулки и белье, скомканное же белье валялось просто на полу рядом с раздавленной в волнении коробкой папирос. Туфли стояли на ночном столике рядом с недопитой чашкой кофе и пепельницей, в которой дымил окурок, на спинке стула висело черное вечернее платье. В комнате пахло духами, кроме того, в нее доносился откуда-то запах раскаленного утюга.

Маргарита Николаевна сидела перед трюмо в одном купальном халате, наброшенном на голое тело, и в замшевых черных туфлях. Золотой браслет с часиками лежал перед Маргаритой Николаевной рядом с коробочкой, полученной от Азазелло, и Маргарита не сводила глаз с циферблата. Временами ей начинало казаться, что часы сломались и стрелки не движутся. Но они двигались, хотя и очень медленно, как будто прилипая, и наконец <длинная стрелка упала на двадцать девятую минуту десятого>. Сердце Маргариты страшно стукнуло, так что она не смогла даже сразу взяться за коробочку. Справившись с собою, Маргарита открыла ее и увидела в коробочке жирный желтоватый крем. Ей показалось, что он пахнет болотной тиной. Кончиком пальца Маргарита выложила небольшой мазочек крема на ладонь, причем сильнее запахло болотными травами и лесом, и затем ладонью начала втирать крем в лоб и щеки. Крем легко мазался, и, как показалось Маргарите, тут же испарялся. Сделав несколько втираний, Маргарита глянула в зеркало и уронила коробочку прямо на стекло часов, от чего оно покрылось трещинами. Маргарита закрыла глаза, потом глянула еще раз и бурно расхохоталась.

Ощипанные по краям в ниточку пинцетом брови сгустились и черными ровными дугами легли над зазеленевшими глазами. Тонкая вертикальная морщинка, перерезавшая переносицу, появившаяся тогда, в октябре, когда пропал мастер, бесследно пропала. Исчезли и желтенькие тени у висков, и две чуть заметные сеточки у наружных углов глаз. Кожа щек налилась ровным розовым цветом, лоб стал бел и чист, а парикмахерская завивка волос развилась.

На тридцатилетнюю Маргариту из зеркала глядела от природы кудрявая черноволосая женщина лет двадцати, безудержно хохочущая, скалящая зубы.

Нахохотавшись, Маргарита выскочила из халата одним прыжком и широко зачеркнула легкий жирный крем и сильными мазками начала втирать его в кожу тела. Оно сейчас же порозовело и загорелось. Затем мгновенно, как будто из мозга выхватили иголку, утих висок, нывший весь вечер после свидания в Александровском саду, мускулы рук и ног окрепли, а затем тело Маргариты потеряло вес.

Она подпрыгнула и повисла в воздухе невысоко над ковром, потом ее медленно потянуло вниз, и она опустилась.

– Ай да крем! Ай да крем! – закричала Маргарита, бросаясь в кресло. Втирания изменили ее не только внешне. Теперь в ней во всей, в каждой частице тела, вскипала радость, которую она ощутила, как пузырьки, колющие все ее тело. Маргарита ощутила себя свободной, свободной от всего. Кроме того, она поняла со всей ясностью, что именно случилось то, о чем утром говорило предчувствие, и что она покидает особняк и прежнюю свою жизнь навсегда. Но от этой прежней жизни все же откололась одна мысль о том, что нужно исполнить только один последний долг перед началом чего-то нового, необыкновенного, тянущего ее наверх, в воздух. И она, как была нагая, из спальни, то и дело взлетая на воздух, перебежала в кабинет мужа и, осветив его, кинулась к письменному столу. На вырванном из блокнота листе она без помарок быстро и крупно карандашом написала записку:

"Прости меня и как можно скорее забудь. Я тебя покидаю навек. Не ищи меня, это бесполезно. Я стала ведьмой от горя и бедствий, поразивших меня. Мне пора. Прощай. Маргарита".

С совершенно облегченной душой Маргарита прилетела в спальню, и следом за нею туда же вбежала Наташа, нагруженная вещами. И тотчас все эти вещи, деревянные плечики с платьем, кружевные платки, синие шелковые туфли на распялках и поясок -- все это посыпалось на пол, и Наташа всплеснула освободившимися руками.

– Что, хороша? – громко крикнула охрипшим голосом Маргарита Николаевна.

– Как же это? – шептала Наташа, пятясь, – как вы это делаете, Маргарита Николаевна?

– Это крем! Крем, крем, – ответила Маргарита, указывая на сверкающую золотую коробку и поворачиваясь перед зеркалом.

Наташа, забыв про валяющееся на полу мятое платье, подбежала к трюмо и жадными, загоревшимися глазами уставилась на остаток мази. Губы ее что-то шептали. Она опять повернулась к Маргарите и проговорила с каким-то благоговением:

– Кожа-то! Кожа, а? Маргарита Николаевна, ведь ваша кожа светится. Но тут она опомнилась, подбежала к платью, подняла и стала отряхивать его.

– Бросьте! Бросьте! – кричала ей Маргарита, – к черту его, все бросьте! Впрочем, нет, берите его себе на память. Говорю, берите на память. Все забирайте, что есть в комнате.

Как будто ополоумев, неподвижная Наташа некоторое время смотрела на Маргариту, потом повисла у нее на шее, целуя и крича:

– Атласная! Светится! Атласная! А брови-то, брови!

– Берите все тряпки, берите духи и волоките к себе в сундук, прячьте, – кричала Маргарита, – но драгоценностей не берите, а то вас в краже обвинят.

Наташа сгребла в узел, что ей попало под руку, платья, туфли, чулки и белье, и побежала вон из спальни.

В это время откуда-то с другой стороны переулка, из открытого окна вырвался и полетел громовой виртуозный вальс и послышалось пыхтение подъехавшей к воротам машины.

– Сейчас позвонит Азазелло! – воскликнула Маргарита, слушая сыплющийся в переулке вальс, – он позвонит! А иностранец безопасен. Да, теперь я понимаю, что он безопасен!

Машина зашумела, удаляясь от ворот. Стукнула калитка и на плитках дорожки послышались шаги.

"Это Николай Иванович, по шагам узнаю, – подумала Маргарита, – надо будет сделать на прощание что-то очень смешное и интересное".

Маргарита рванула штору в сторону и села на подоконник боком, охватив колено руками. Лунный свет лизнул ее с правого бока. Маргарита подняла голову к луне и сделала задумчивое и поэтическое лицо. Шаги стукнули еще раза два и затем внезапно стихли. Еще полюбовавшись на луну, вздохнув для приличия, Маргарита повернула голову в сад и действительно увидела Николая Ивановича, проживающего в нижнем этаже этого самого особняка. Луна ярко заливала Николая Ивановича. Он сидел на скамейке, и по всему было видно, что он опустился на нее внезапно. Пенсне на его лице как-то перекосилось, а свой портфель он сжимал в руках.

– А, здравствуйте, Николай Иванович! Все-таки я дама, в конце концов! Ведь это хамство не отвечать, когда с вами разговаривают!

Николай Иванович, видный в луне до последней пуговки на серой жилетке, до последнего волоска в светлой бородке клинышком, вдруг усмехнулся дикой усмешкой, поднялся со скамейки и, очевидно, не помня себя от смущения, вместо того, чтобы снять шляпу, махнул портфелем в сторону и ноги согнул, как будто собирался пуститься в присядку.

– Ах, какой вы скучный тип, Николай Иванович – продолжала Маргарита, – вообще вы все мне так надоели, что я выразить вам этого не могу, и так я счастлива, что с вами расстаюсь! Ну вас к чертовой матери!

В это время за спиною Маргариты в спальне грянул телефон. Маргарита совалась с подоконника и, забыв про Николая Ивановича, схватила трубку.

– Говорит Азазелло, – сказали в трубке.

– Милый, милый Азазелло! – вскричала Маргарита.

– Пора! Вылетайте, – заговорил Азазелло в трубке, и по тону его было слышно, что ему приятен искренний, радостный порыв Маргариты, – когда будете пролетать над воротами, крикните: "невидима!". Потом полетайте над городом, чтобы попривыкнуть, а затем на юг, вон из города, и прямо на реку. Вас ждут!

Маргарита повесила трубку, и тут в соседней комнате что-то деревянно заковыляло и стало биться в дверь. Маргарита распахнула ее, и половая щетка, щетиной вверх, танцуя, влетела в спальню. Концом своим она выбивала дробь на полу, лягалась и рвалась в окно. Маргарита взвизгнула от восторга и вскочила на щетку верхом. Тут только у наездницы мелькнула мысль о том, что она в этой суматохе забыла одеться. Она галопом подскочила к кровати и схватила первое попавшееся, какую-то голубую сорочку. Взмахнув ею, как штандартом, она вылетела в окно. И вальс над садом ударил сильнее.

С окошка Маргарита скользнула вниз и увидела Николая Ивановича на скамейке. Тот как бы застыл на ней и в полном ошеломлении прислушивался к крикам и грохоту, доносящимся из освещенной спальни верхних жильцов.

– Прощайте, Николай Иванович! – закричала Маргарита, приплясывая перед Николаем Ивановичем.

Тот охнул и пополз по скамейке, перебирая по ней руками и сбив наземь свой портфель.

– Прощайте навсегда! Я улетаю, – кричала Маргарита, заглушая вальс. Тут она сообразила, что рубашка ей ни к чему не нужна, и, зловеще захохотав, накрыла ею голову Николая Ивановича. Ослепленный Николай Иванович грохнулся со скамейки на кирпичи дорожки.

Маргарита обернулась, чтобы последний раз глянуть на особняк, где так долго она мучилась, и увидела в пылающем огне искаженное от изумления лицо Наташи.

– Прощай, Наташа! – прокричала Маргарита и вздернула щетку, невидима, невидима, – еще громче крикнула она и между ветвями клена, хлестнувшими ее по лицу, перелетев ворота, вылетела в переулок. И вслед ей полетел совершенно обезумевший вальс.

Азазелло наделен яркой и колоритной внешностью. Коренастый, невысокого роста, с огненно-рыжей шевелюрой, бельмом на глазу и уродливо торчащим изо рта клыком, персонаж производит жуткое впечатление на читателя. Этому герою отводятся поручения, которые связаны с применением физической силы: то он избивает Варенуху, то спускает с лестницы Поплавского. Азазелло вступает в разговор с Маргаритой, зовет ее в гости к "иностранцу", он же дает ей волшебный крем.

Булгаков дал своему герою не случайное имя. Оно образовано от ветхозаветного имени Азазел. Это имя принадлежало Еноху, отрицательному герою Ветхого Завета, падшему ангелу, жившему в пустыне и научившему людей изготовлению оружия и украшений.

Булгакову было интересно в этом герое соединение способности одновременно и к обольщению, и к убийству.

Коварным обольстителем представляется Азазелло Маргарите, когда она впервые встречается с ним в Александровском саду. Пламенно-рыжий, с клыком, в лакированных туфлях, в крахмальном белье, в добротном полосатом костюме и с котелком на голове – странное впечатление производил этот субъект. Неудивительно, что Маргарита дала ему точную характеристику: «Совершенно разбойничья рожа!»

Основная функция Азазелло в произведении связана с насилием. Этот персонаж Стёпу Лиходеева перебрасывает из Москвы в Ялту, дядю Берлиоза он изгоняет из Нехорошей квартиры, а предателя Барона Майгеля убивает из револьвера. Изобретение крема, подаренного Маргарите, – тоже дело рук Азазелло. Этот чудесный крем позволяет героине стать невидимой и обрести способность летать, одаривает её неземной, ведьминой красотой.

Кроме того, Азазелло достаются в романе функции посыльного и слуги. Он жарит мясо и предлагает его отведать Сокову, когда тот приходит к Воланду, в качестве медсестры является Азазелло к профессору Кузьмину. Именно этот персонаж встречает Маргариту на кладбище, после чего переправляет ее в квартиру № 50 дома №302 по Садовой улице. А когда мастер и Маргарита возвращаются с свой подвал, Азазелло посещает их и от имени Воланда приглашает на прогулку. Он же предлагает им испить вина, после чего герои умирают и переходят в инобытие. Азазелло предает огню прежнюю жизнь мастера и Маргариты и вместе с ними мчится над городом на черном коне.

Истинное лицо Азазелло мы видим в эпилоге романа. Он предстает перед нами в блеске стальных доспехов. В свете луны бесследно исчез безобразный и нелепый клык, а кривоглазие оказалось ненастоящим. Глаза Азазелло были одинаково черными и пустыми, а лицо выглядело белым и холодным. Вот теперь Азазелло был настоящим – демоном-убийцей, демоном безводной пустыни.

На высокий демонический статус Фиелло (Фьелло) (как первоначально называл М. А. Булгаков помощника Воланда, которому впоследствии «передал» и само имя сатаны – «Азазелло» ) указывает «семантика внутренней формы» «инфернонима» , восходящая к «Велиару» 4, с одной стороны, и к «Азазелу» – с другой. Оба мифологических героя имеют древнееврейские архетипические корни и связаны с представлением о «чуждых богах» 5, противостоящих Единому Богу – Яхве.

М. А. Булгаков, по мнению Б . В . Соколова , «в своем романе воспринял дуализм древних религий» , не различавших добрых и злых «демонов», «являвшихся равноправными объектами поклонения»6, и синтезировал в образе Азазелло черты дьявола из иудейской и христианской мифологии с традиционными языческими божествами финикийско-сирийского пантеона . Так, булгаковский персонаж унаследовал от Велиара (или Велиала) – «духа небытия, лжи и разрушения» 7, деструктивное, губительно-уничтожающее начало ( «надавать администратору по морде» , – бравировал он, – «или выставить дядю из дому, или подстрелить кого-нибудь, или какой-нибудь еще пустяк в этом роде, это моя прямая специальность» 8); от Азазеля – падшего ангела, впервые упоминающегося в апокрифической Книге Еноха (Енох. 8, 1–2), «своего рода негативного культурного героя, научившего мужчин войне и ремеслу оружейника, а женщин – блудным искусствам раскрашивания лица» 9, – свойства обольстителя и совратителя человечества ( «уличный сводник!» – негодовала Маргарита на нескромное предложение Азазелло пригласить ее в гости «к одному очень знатному иностранцу» ).

С древнесемитским Азазелем «демона безводной пустыни» из романа «Мастер и Маргарита» связывает и уходящая глубоко в подтекст библейская традиция, переосмысленная писателем и определяющая идейно-философский смысл образа. Однако ветхозаветный «след» булгаковского Азазелло, несмотря на его очевидность, не лежит на поверхности, поскольку в каноническом тексте Священного Писания (в его русско-славянском переводе) даже само имя «Азазель» нигде не упоминается, лишь в Книге Левит (Лев. 16, 7–10) описательно сообщается, что «в День Очищения (Йом-Киппур) этого злого духа символизирует “козел отпущения”, на которого возлагаются грехи народа и который затем изгоняется в пустыню» 10.

М. А. Булгаков был хорошо знаком с древнееврейской мифологией, сведения о которой черпал не только из Библии или Торы, но и из исследовательских работ авторитетных историков культуры. В библиотеке писателя имелась даже книга Н . Н . Евреинова «Азазел и Дионис. О происхождении сцены в связи с зачатками драмы у семитов» (Л., 1924), повлиявшая на создание образа Азазелло, в котором М. А. Булгаков причудливо соединил черты грозного древнееврейского «козла-бога» (Азазела) с древнегреческим «козлом»-трагосом (греч. τράγος – козел) – первообразом театрального искусства. На генетическую близость иудейского обряда и эллинской драмы, вышедшей из недр народных игрищ, указывала О . М . Фрейденберг , отмечавшая, «что “козлы отпущения” были основой этих игр» , в которых маски «”актера”, “покойника” и такого “козла” были различными метафорическими разновидностями одного и того же образа смерти как оживления» 11.

Древнесемитский Азазел, ассоциировавшийся со смертью и ритуальным убийством жертвы во имя очищения грехов всего народа, вызывал у евреев не столько чувство страха, сколько эффект, подобный «”катарсису” или “катармосу”» (О. М. Фрейденберг), переживаемому античным зрителем в театре.

М. А. Булгаков совершенно не случайно наделил своего Азазелло маниакальной страстью к убийству , которую он всячески демонстрирует, играя с оружием и забавляясь меткостью попадания в самую сложную цель – «в любое предсердие сердца или в любой из желудочков» 12. «Не желала бы я встретиться с вами, когда у вас в руках револьвер» , – говорила Маргарита, удивленная точностью выстрела Азазелло, пробившего пулей карточную семерку, извлеченную «из-под простреленной подушки» . «Дорогая королева, – пищал Коровьев, – я никому не рекомендую встретиться с ним, даже если у него и не будет никакого револьвера в руках» 12. Однако отнюдь не ради праздного развлечения щеголял Азазелло виртуозным владением оружием, его миссия в Воландовской свите заключалась в осуществлении ритуального убийства барона Майгеля , которое явилось кульминацией «великого бала сатаны» : «В тот же момент что-то сверкнуло огнем в руках Азазелло, что-то негромко хлопнуло как в ладоши, барон стал падать навзничь, алая кровь брызнула у него из груди и залила крахмальную рубашку и жилет» 13. Этой кровью Коровьев наполнил чашу и передал ее Воланду: «Я пью ваше здоровье, господа» , – негромко сказал он и поднес чашу Маргарите: «Пей!» «Кровь давно ушла в землю. И там, где она пролилась, уже растут виноградные гроздья» 14, – успокаивали Маргариту «чьи-то голоса» , разъяснявшие ей символическую сущность происходящего действа, прославляющего вечную жизнь и бытие.

Исследователями было замечено, что М. А. Булгаков в сцене «великого бала сатаны» представил «анти-литургию – пресуществление крови в вино, таинство навыворот» :«бескровная жертва Евхаристии подменяется здесь жертвой кровавой (убийство барона Майгеля)», необходимой для совершения «черной мессы» 15 (Курсив М. М. Дунаева). Вместе с тем этот же эпизод приобретает совершенно иной смысловой оттенок, если рассматривать его в контексте ветхозаветного обряда и в тесной связи с мифологическим образом Азазеля, сеющего смерть, воспринимающуюся как некий сакральный акт «очищения» и «дальше – “очищение жизни” обращается в “очищение души”» 16. Как ни парадоксально, булгаковский Азазелло, убивая барона Майгеля, «очищает» Москву от скверны доносительства и шпионажа, но это лишь сугубо внешняя сторона его «деятельности», внутренняя, связанная с «очищением души» мастера и Маргариты, происходит в финале романа, когда посланник Воланда, облаченный в «какую-то рясу или плащ» , со словами воскресшего Христа (Лк. 24, 36): «Мир вам» – появляется в подвальчике мастера и совершает «священнодействие» . «Азазелло извлек из куска темной гробовой парчи совершенно заплесневевший кувшин» , наполненный фалернским вином (тем самым, «которое пил прокуратор Иудеи» 17), и угостил им влюбленных: «тотчас предгрозовой свет начал гаснуть в глазах у мастера, дыхание его перехватило, он почувствовал, что настает конец» ; «смертельно побледневшая Маргарита, беспомощно простирая к нему руки, роняет голову на стол, а потом сползает на пол» , прошептав в отчаянии: «Убийца!» 18

Так Азазелло в соответствии со своей инфернальной природой древнесемитского «божества-убийцы» исполняет высшую волю ( «Он не просто с визитом, а появился он с каким-то поручением, – думал мастер» 19) – «освобождает души» Маргариты и ее возлюбленного из-под власти Необходимости и устремляет их в царство Свободы, тем самым внешняя трагедия финала романа, состоящая в земной кончине героев, разрешается их внутренним «очищением» – катарсисом. Восходящая к «Поэтике» Аристотеля эстетическая категория «катарсис» , на протяжении столетий вызывавшая многочисленные толкования, в числе прочих предполагает «обрядовое очищение» , которое «испытывают не зрители (или не только зрители), но и герои трагедии» 20, погружающиеся в состояние отрешения от мира, как булгаковские мастер и Маргарита, сбросившие свои земные обличья / маски и устремившиеся в Вечность. «Обряды очищения», имевшие сакральное значение, О. М. Фрейденберг непосредственно связывала с драматическим действом, обнаруживая в них поэтику театральности.

Театральное начало «генетически» присуще образу Азазелло уже в силу того, что его прототип Азазель, «козел отпущения» , «сыграл основную роль в происхождении трагедии» 21. Однако булгаковский персонаж гораздо сложнее ветхозаветного «демона безводной пустыни» , поскольку вбирает в себя глубинные смысловые пласты и древнееврейской мифологии , и западноевропейской мистики , и даже черты славянской народной культуры . Все вместе они органично переплавлены в самобытный художественный образ, который «становится линзой, собирающей в фокус лучи» 22 самых разнообразных духовно-исторических и философско-эстетических традиций.

Итальянизированная форма имени героя – «Азазелло» – (кроме внешней фонетической выразительности) вызывает «при соответствующей культурной памяти реципиента» 23 комплекс театральных ассоциаций , в первую очередь связанных с феноменом европейского карнавала и комедии dell’arte с присущей ей системой масок и устойчивых сценических амплуа. Начиная с эпохи Возрождения , comedia dell’arte приобрела форму кукольного театра, получившего известность «под названием “Pulcinella”24 по имени главного действующего лица – Pulcinella, или Pulicinello, «гордого идальго», «заносчивого борца» «из рыцарских романов», обличителя общественных пороков, участника «мрачных сюжетов о нераскаянных грешниках» 24. Первоначально итальянский Pulcinella (-llo) вовсе не был безобидным насмешником и балагуром, каким он стал впоследствии в фольклоре некоторых европейских стран, где он приобрел «специальные черты национальности»: «Насколько Полишинель,несмотря на некоторые вольности в выражениях, изящен и остроумен, настолько зол и саркастичен Понч» , «Гансвурст груб и придурковат» 25, настолько итальянский Пульчинелла жесток, но справедлив. М. А. Булгаков, регулярно пользовавшийся Энциклопедическим словарем Ф . А . Брокгауза и И . А . Ефрона , из статьи «Марионетки» мог получить надежные сведения о характере интересующей его маски, черты которой он воплотил в образе Азазелло, сохранившем «генетическую» память о своей прародине (в любви к ней он признался Воланду незадолго до того, как покинуть Москву: «Мессир, мне больше нравится Рим» 26).

Вообще традиции итальянского театра масок непосредственно проявляются в романе «Мастер и Маргарита» и в сцене сеанса в Варьете, финансовый директор которого не случайно носит фамилию «Римский» (учиненный Воландом эксперимент над московским народонаселением отдаленно напоминает трагифарс, разыгрываемый в спектаклях марионеток, а сам мессир выступает в роли кукловода), и на «великом балу сатаны», где оживают куклы-мертвецы и где совершается мистерия на антиклерикальный сюжет, пародирующий христианское таинство, в котором одна из центральных ролей принадлежит грубияну и фату Азазелло, совершающему акт «священного убийства». Исследуя истоки европейской драмы, О. М. Фрейденберг разработала «морфологию» народного уличного театра (в том числе комедии dell’arte) и установила закономерную связь между внешними агрессивными действиями персонажа и его внутренними благими мотивами, между злобой и очищающим смехом ( «в основе такой игры лежит поединок двух противников (борьба светлого и темного начала)» , «причем эти противники размножились в целую серию героев, а поединок – в серию убийств», и эти герои предстали отчасти в образе «кукол,отчасти загримированных и переодетых клоунов» 27). Такова парадоксальная сущность Азазелло: демон-убийца, «гримасничая» , оказывается орудием справедливости, которую он вершит через свое инфернальное шутовство.

Неудивительно, что нелепая маска героя, призванная внушать страх и ужас, вызывает комический эффект. «Маленький, но с атлетическими плечами, рыжий, как огонь, один глаз с бельмом, рот с клыком» 28 – Азазелло, «обтянутый черным трико» 29, «в котелке на голове» 30, напоминает злого клоуна из эксцентрических представлений европейского балагана, в котором рыжий буффон «считается мистической фигурой» 31, имеющей отношение к культу и празднествам в честь римского бога Сатурна . Сатурналии же, как утверждает О. М. Фрейденберг, породили римский цирк , представлявший «более древнюю версию театра, чем греческая сцена» , «его архаичной чертой, среди многих других, следует считать» наличие клоунских амплуа32, одним из которых было амплуа «злого» клоуна . В романе «Мастер и Маргарита» мотивы клоунады и буффонады являются чрезвычайно важными, особенно в демонологической сюжетной линии, которая аллегорична по своей сути: каждый из участников Воландовской свиты представляет собой некую маску , играет определенную роль и вынужден соответствовать ей даже вопреки своему желанию, как, например, гаер Коровьев-Фагот ( «черно-фиолетовый рыцарь» ) или кот Бегемот ( «демон-паж» ), «ломающие комедию» , разыгрывающие, по наблюдению А . Зеркалова , «маленькие спектакли в стиле уличного балагана – раешника или кукольного театра Петрушки» 33. Оба они составляют «шутовской дуэт» (в чем убеждены И . Белобровцева , С . Кульюс ) со всеми присущими ему атрибутами – «обликом, словами, жестами» , «складывающимися в особое театрализованное поведение» , которое характерно для «клоунов, комедиантов» 34. Паяцем оказывается и Азазелло, но его кривляние / паясничание (в семантике слова «паяц» содержится указание на «грубое» шутовство 35) сродни хулиганству в том особом карнавально-балаганном смысле, на который указывал М . М . Бахтин в своем исследовании, посвященном народной смеховой культуре европейского Средневековья и Ренессанса.

Булгаковский Азазелло, подобно раблезианским персонажам, старающимся «разрушить установленную иерархию ценностей, низвести высокое и поднять низкое» 36, неистово бесчинствует в современной Москве: острит (язвительно замечает о Степе Лиходееве: «он такой же директор, как я архиерей» 37), дерется (избивает Варенуху, «съездив администратора по <…> уху» 38; спускает с лестницы дядю Берлиоза Поплавского, «действуя энергично, складно и организованно» 39; выдворяет из подвала мастера Алоизия, крикнув ему: «Вон!» ), святотатствует (грозит кухарке, «поднявшей руку для крестного знамения»: «Отрежу руку!» 40) и, приняв вид «крупного прыгающего воробья» , нагадившего в чернильницу профессора Кузьмина , «кривляется» и «хамит» 41.

Мотив метаморфозы (преображения) сопутствует образу Азазелло и вызывает комплекс мифопоэтических ассоциаций – от античной литературы (произведений Лукиана и Апулея, послуживших, по мнению Б. В. Соколова, одним из возможных источников булгаковских микросюжетов о перевоплощении персонажей в животных) до славянского фольклора, в котором традиционно встречаются сказания об оборотничестве и «о превращении ведунов и ведьм в различных птиц»42. «Паскудный воробушек», в которого обратился Азазелло, в художественном сознании писателя возникает не случайно: по свидетельству М. Забылина, русские суеверы считают воробьев «проклятой птицей по той причине, что они в то время, когда Христа распинали, приносили опять ко кресту те гвозди, которые у римлян уносили ласточки», «вследствие этого события воробьи будто бы имеют на ногах невидимые оковы и не могут шагать, а прыгают»43. Так «не совсем простой воробей», оказавшийся в кабинете профессора Кузьмина и учинивший там погром, «припадал на левую лапку», «волоча ее, работал синкопами, одним словом, – приплясывал фокстрот под звуки патефона, как пьяный у стойки»44.

Образ воробья, связанный с нечистой силой, в романе «Мастер и Маргарита» точно так же, как и в фольклоре, противопоставлен ласточке, появляющейся в крытой колоннаде дворца Ирода Великого в тот момент, когда Понтий Пилат допрашивал Иешуа Га-Ноцри и склонялся к мысли о его полной невиновности («В течение ее полета в светлой теперь и легкой голове прокуратора сложилась формула. Она была такова: игемон разобрал дело бродячего философа Иешуа, по кличке Га-Ноцри, и состава преступления в нем не нашел»45). Согласно мифологическим воззрениям древних народов (в частности – славян), птицы способны «открывать тайны», «околдовывать героев» или, «напротив, снимать колдовские чары»46, освобождая от дьявольского наваждения. Так, ласточка, выступающая символом душевной гармонии и ассоциирующаяся с теплом семейного очага, на мгновенье рассеивает сомнения Пилата о виновности Га- Ноцри, «открывает» его тайну, врачует нравственный недуг прокуратора (терзаемый муками совести, лишенный покоя, он и сам тоскует о домашнем уюте и потому с жадностью следит во время допроса арестанта за полетом влетевшей птицы, скрывшейся за капителью колонны: «быть может, ей пришла мысль вить там гнездо»47). В отличие от ласточки, соединяющий дольный мир с горним, воробей в романе «Мастер и Маргарита» сопряжен с инфернальной сферой (неожиданно выпархивает «из липы над головами сидящих» на Патриарших прудах литераторов Массолита во время их беседы с князем тьмы; «целая стая ворон и воробьев» взлетела от свиста Бегемота, прежде чем Воланд со свитой покинул Москву, и, конечно же, немаловажную роль играет «образ Воробьевых гор, расположенных как бы на границе между посюсторонним и потусторонним миром»48).

«Баснословные сказания о птицах», существующие в фольклоре всех без исключения народов мира, сохранили представление древнего человека о феноменальной сущности птицы, способной соединять стихии и пространства, пребывать одновременно в нескольких измерениях и выступать связующим звеном между верхом и низом в вертикали мироздания. «Пограничная» природа птицы в различных мифологических системах вызвала образы-«кентавры» – полулюдей / полуптиц (которые были характерны и для древнерусской культуры, как, например, Сирин – «темная птица, темная сила, посланница властелина подземного мира», «от головы до пояса Сирин – женщина несравненной красоты, от пояса же – птица»49). М. А. Булгаков в образе Азазелло, вобравшем в себя самые разнообразные мифопоэтические традиции и культурные коды, обыграл не только мотив превращения героя в самую настоящую птицу (воробья), но и в фантастическую полуженщину-полуптицу, оказавшуюся в кабинете профессора Кузьмина: «За столом этим сидела в косынке сестры милосердия женщина с сумочкой, с надписью на ней: “Пиявки”», «глаза у сестры были мертвые», она «сгребла птичьей лапой этикетки и стала таять в воздухе»50. На когтистую «птичью лапу» Азазелло обратят внимание Мастер и Маргарита перед тем, как навсегда покинуть Москву и распрощаться со своей земной жизнью, преданной огню, «с которого все началось и которым <…> все заканчивается»: «Азазелло сунул руку с когтями в печку, вытащил дымящуюся головню и поджег скатерть на столе» 51.

Совершенно не случайно в одном художественно-смысловом контексте оказываются на первый взгляд далекие друг от друга образы птицы и пламени, имеющие между тем один мифологический корень, на который указывал А. Н. Афанасьев, – «баснословную птицу Гаруду» из индийского фольклора, известную на Руси под именем «Жар-птицы», связанную не только с «жаром – калеными угольями в печи», но и с «небесным пламенем»52, зажигаемым от грозы («Жар-птица есть <…> воплощение бога грозы»53). О грозе, готовой разразиться в Москве и во всей вселенной, предупреждает мастера и Маргариту Азазелло: «Уже гремит гроза, вы слышите?»53.

«Огненно-рыжий» демон, повелевающий грозой и разводящий мировой костер, русскому философу-эмигранту В. Н. Ильину (1890–1974), познакомившемуся с романом «Мастер и Маргарита», напомнил «бога Логе германской мифологии», который поддерживает «тот огонь Логоса, каким его видит Гераклит Вещий»54. «Огненную природу» Азазелло попыталась постичь Л. М. Яновская, проследившая логику развития образа в разных редакциях булгаковского произведения и пришедшая к выводу о подмене «библейского “демона безводной пустыни” – персонажем из совсем другой мифологии, другого эпоса», поскольку «Булгаков легко входил в миры других культур»55. Исследователями справедливо замечена внутренняя «проницаемость» булгаковских героев, их особый «мифологический полисемантизм», позволяющий писателю играть смысловыми нюансами и ассоциациями, вовлекая в художественную орбиту романа всю мировую культуру.

Не менее правомерной, чем версия о скандинавских или древнегерманских истоках образа Азазелло, является параллель с древнеславянским «богом-громовником», который, как утверждал А. Н. Афанасьев, «был вместе и богом земного огня», представлявшимся в виде рыжего петуха (вообще «слово петух на языке поселян и в загадках употребляется в значении огня»56). Мифогенная связь грозы /огня и петуха / птицы со всей очевидностью проявилась в демонологической линии романа «Мастер и Маргарита», где один из представителей Воландовой свиты – Азазелло – оказывается не только «поджигателем», но и обладателем «птичьей лапы», напоминающей сказочную «куриную ножку». «Куриная нога» становится не метафорическим, а буквальным атрибутом Азазелло в «московской» реальности: извлеченная из чемодана дяди Берлиоза «громадная жареная курица» оказалась «орудием» «рыжего разбойника», которым он вершил свой суд над проходимцем Поплавским, так «крепко и страшно» «ударив» его «по шее», «что туловище курицы отскочило, а нога осталась в руках»57. «Азазелло вмиг обглодал куриную ногу и кость засунул в боковой карманчик трико»58, в таком виде он будет щеголять по Москве и предстанет перед Маргаритой в Александровском саду: «маленького роста, пламенно-рыжий, с клыком, в крахмальном белье, в полосатом добротном костюме, в лакированных туфлях и с котелком на голове»; «галстух был яркий»; «удивительно было то, что из кармашка, где обычно мужчины носят платочек или самопишущее перо, у этого гражданина торчала обглоданная куриная кость»59.

Кость, с которой Азазелло никогда не расстается в романе, указывает еще на одну ипостась героя – его колдовскую сущность, поскольку, по данным известного этнографа Н. А. Иваницкого, сила колдуна заключалась в «косточке»60, неизменно сопровождаемой его повсюду. Характеризуя «волшебные предметы», связанные с чародеями и ведунами, Н. А. Иваницкий называет и другой атрибут колдуна – зеркало . Оно так же имеет отношение к образу Азазелло, который впервые появляется в романе «прямо из зеркала трюмо». В древних культурах зеркало наделялось магической силой и «воспринималось как окно в потусторонний мир»61. В славянском фольклоре, сохранившем память о языческих обрядах, с зеркалом ассоциировались не только святочные гадания и ворожба, но и вообще всякие тайнодействия, совершаемые колдунами.

Образ колдуна, созданный в русской литературе ХIХ века, проступает в булгаковском Азазелло, своим внешним обликом напоминающем гоголевского пана, отца Катерины, из повести «Страшная месть», яркой приметой которого был огромный клык («изо рта выбежал клык»62; «он открывает рот и выскаливает зубы»; «зуб выглянул изо рта»). На «стальные клыки» колдуна указывал и А. Н. Афанасьев.

М. А. Булгаков, следуя традиции, настойчиво повторяет эту портретную черту персонажа – «торчащий изо рта клык, безобразящий и без того невиданно мерзкую физиономию»63. «Желтый клык» Азазелло, «доводящий до смертного страха Поплавского»64, «ужаснул буфетчика» Сокова. «Клык сверкнул при луне» в тот самый момент, когда Азазелло, сопровождая Маргариту на «великий бал сатаны», в полной мере проявил свою демоническую природу колдуна-ведьмака: он «жестом пригласил Маргариту сесть на щетку, сам вскочил на длинную рапиру, оба взвились и никем не замеченные через несколько секунд высадились около дома № 302-бис на Садовой улице»65.

Совершенный героями полет был воссоздан писателем в строгом соответствии с мифопоэтическими представлениями древних народов о колдовстве, которое, по замечанию А. Н. Афанасьева, «везде неразлучно с полетами и поездами по воздуху», причем «обычными орудиями воздушных полетов колдунов и ведьм, по немецким,литовским и славянским рассказам, служат: метла (помело, веник), кочерга, ухват, лопата, грабли и просто палка (костыль) или прут»66. М. А. Булгаков, видимо, полностью учел наблюдение мифолога и совершенно не случайно «орудием полета» для Маргариты избрал – щетку, а для Азазелло – рапиру. «В числе различных мифических представлений» древних славян рапира (равно как и прочие колющие инструменты) уподоблялась молнии, которой «высочайший владыка огня и верховный жрец (бог-громовник) возжигает свое чистое пламя»67. А. Н. Афанасьев обнаружил неразрывную связь огненной стихии с орудиями полета ведьм и колдунов, которые часто «вылетают в дымовую трубу, следовательно, тем же путем, каким являются огненные змеи и нечистые духи, прилетающие в виде птиц»68. «Дымовая труба» совершенно не случайно возникает в романе в той же самой восемнадцатой главе, в которой писатель изображает «птичью» метаморфозу Азазелло, актуализируя его колдовскую природу. Так, совершивший «неудачный визит» в «нехорошую квартиру» буфетчик Соков оказывается свидетелем необычной картины: «У камина маленький рыжий, с ножом за поясом, на длинной стальной шпаге жарил куски мяса, и сок капал в огонь, и в дымоход уходил дым» 68.

Действия Азазелло напоминают обряд жертвоприношения , совершаемый ведьмами и колдунами, как утверждает А. Н. Афанасьев, перед их полетом «на Лысую гору для общей трапезы, веселья и любовных наслаждений» , причем для этого обряда, «по народному поверью» , необходимы «нож, шкура и кровь (символы молний, облака и дождя)» 69. Ни один из данных атрибутов «таинства» не забыт автором «Мастера и Маргариты»: и священная «кровь» – капающий в огонь сок жареного мяса, и «тигровая шкура» , постеленная перед камином, и, конечно же, «нож, засунутый за кожаный пояс» 70, им Азазелло умело пользуется в момент чародейства – приготовления трапезы, сакральный характер которой особенно подчеркивает писатель (в комнате «пахло не только жареным, но еще какими-то крепчайшими духами и ладаном» ).

М. А. Булгаков, заостряя внимание читателя на семантически маркированных образах (нож – шпага – огонь – дымоход), мастерски обыгрывает мифопоэтические традиции, укорененные в славянском фольклоре, художественно синтезируя их с инфернальными мотивами, восходящими к литературе европейского романтизма.

Сцена «у камина» отчасти напоминает гетевскую «кухню ведьмы», со всей очевидностью повторяющуюся в двадцать второй главе «При свечах» . Эта «кухня» в полной мере обнажает ведовскую сущность Азазелло, способного изготовить, как и полагается самому настоящему колдуну, волшебное зелье . Им становится таинственный крем, который он дарит Маргарите для совершения полета на шабаш – «великий бал сатаны». «Жирный желтоватый крем» , как показалось Маргарите, «пах болотной тиной» , «болотными травами и лесом» 71. М . Забылин , описывая колдовскую практику «западных ведьм» , упоминает ту самую таинственную мазь, которой натирались ведуньи, направляясь на Лысую гору . Состав этой мази, замечает этнограф, «стал теперь хорошо известен» , он включал в себя «наркотические травы: аконит, или борец (aconitum napellus), красавицу (atropa belladonna), белену (hyosciamus niger) (возбуждает в сонном человеке ощущение летания по воздуху), чечемицу (helleborus niger), дурман (datura stramonium), ведьмину траву (cicaea lutcliana) и, может быть, много других, производящих наркотическое опьянение» 72. Главный эффект, который оказывала мазь, заключал ся в эйфории, приводящей человека в состояние, подобное «глубокому сну, исполненному разных грез» 73. Отсюда необыкновенная легкость и невесомость, испытываемая Маргаритой, наконец-то «ощутившей себя свободной, свободной от всего» 74.

Другое свойство этого крема – полное растворение в пространстве. «Невидима! Невидима!» – кричала Маргарита: «Невидима и свободна!»

Азазелло в романе «Мастер и Маргарита» обладал той же самой способностью – в мгновение становиться невидимым для окружающих, чем не раз приводил в изумление Маргариту: в Александровском саду неожиданно, буквально на полуслове «таинственный собеседник Маргариты Николаевны исчез» 75; «Азазелло исчез» сразу же, как только доставил королеву на бал; и лишь однажды «Азазелло не растворился в воздухе, да, сказать по правде, в этом не было никакой надобности» 76, когда по поручению Воланда оказался в подвальчике Мастера, чтобы навсегда освободить Маргариту и ее возлюбленного от земного бремени и унести на конях ночи в бесконечность Вселенной.

Перед лицом вечности в финале булгаковского произведения предстали не только Мастер и Маргарита, но и Воланд вместе со свитой, разыгравшей в большевистской Москве «человеческую комедию» , в которой одна из главных ролей принадлежала Азазелло. Он нещадно срывал маски со всех грехов и пороков, поразивших людские души, и при этом сам примерял на себя самые разнообразные личины.

Писатель создал чрезвычайно сложный образ «демона безводной пустыни», который
оказался результатом художественного синтеза, казалось бы, бесконечно далеких друг от друга мифопоэтических и литературных традиций Востока и Запада.

Примечания
1 Булгаков, М. А. Собр. соч. : в 5 т. Т. 5. Мастер и Маргарита; Письма /
М. А. Булгаков. – М., 1990. Далее в статье текст романа цитируется по этому изда-
нию.
2 Там же. – С. 349.
3 Булгаков, М. А. Собр. соч. : в 8 т. Т. 7. Мастер и Маргарита: Черновые редакции /
М. А. Булгаков. – М., 2004. – С. 133.
4 Багирова, Е. П. Эволюция антропонимикона в текстах разных редакций романа
М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита»: автореф. дис. … канд. филол. наук /
Е. П. Багирова. – Тюмень, 2004. – С. 19.
5 Аверинцев, С. С. Велиал / С. С. Аверинцев // Мифы народов мира: энцикл. : в 2 т.
Т. 1. А – К. – М., 1994. – С. 227.
6 Соколов, Б. В. Михаил Булгаков: загадки творчества / Б. В. Соколов. – М., 2008. – С. 438.
7 Аверинцев, С. С. Велиал. – С. 227.
8 Булгаков, М. А. Собр. соч. : в 5 т. Т. 5. – С. 221.
9 Аверинцев, С. С. Азазель / С. С. Аверинцев // Мифы народов мира: энцикл. : в 2 т.
Т. 1. А – К. – М., 1994. – С. 50.
10 Щедровицкий, Д. В. Введение в Ветхий Завет. Пятикнижие Моисеево /
Д. В. Щедровицкий. – М., 2003. – С. 84.
11 Фрейденберг, О. М. Поэтика сюжета и жанра / О. М. Фрейденберг. – М., 1997. – С. 154.
12 Булгаков, М. А. Собр. соч. : в 5 т. Т. 5. – С. 271.
13 Там же. – С. 266.
14 Там же. – С. 267.
15 Дунаев, М. М. Православие и русская литература: в 6 ч. Ч. VI / М. М. Дунаев. –
М., 2000. – С. 249.
16 Фрейденберг, О. М. Поэтика сюжета и жанра. – С. 155.
17 Булгаков, М. А. Собр. соч. : в 5 т. Т. 5. – С. 358.
18 Там же. – С. 359.
19 Там же. – С. 357.
20 Дилите, Д. Античная литература / Д. Дилите. – М., 2003. – С. 163.
21 Фрейденберг, О. М. Поэтика сюжета и жанра. – С. 153.
22 Наровчатов, С. Как строится художественное произведение / С. Наровчатов //
Наука и жизнь. – 1970. – № 8. – С. 54.
23 Багирова, Е. П. Эволюция антропонимикона в текстах… – С. 15.
24 Брокгауз, Ф. А. Энциклопедический словарь. Т. ХVIII-а / Ф. А. Брокгауз,
И. А. Ефрон. – СПб., 1896. – С. 632.
25 Там же. – С. 632–633.
26 Булгаков, М. А. Собр. соч. : в 5 т. Т. 5. – С. 349.
27 Фрейденберг, О. М. Поэтика сюжета и жанра. – С. 213.
28 Булгаков, М. А. Собр. соч. : в 5 т. Т. 5. – С. 111.
29 Там же. – С. 195.
30 Там же. – С. 83.
31 Кирло, Х. Словарь символов. 1000 статей о важнейших понятиях религии, литера-
туры, архитектуры, истории / Х. Кирло. – М., 2007. – С. 208.
32 Фрейденберг, О. М. Поэтика сюжета и жанра. – С. 197.
33 Зеркалов, А. Этика Михаила Булгакова / А. Зеркалов. – М., 2004. – С. 131.
34 Белобровцева, И. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита». Комментарий /
И. Белобровцева, С. Кульюс. – М., 2007. – С. 271–272.
35 Словарь русского языка: в 4 т. / под ред. А. П. Евгеньевой. Т. 3. П – Р. – М., 1987. – С. 36.
36 Бахтин, М. М. Эпос и роман / М. М. Бахтин. – СПб., 2000. – С. 107.
37 Булгаков, М. А. Собр. соч. : в 5 т. Т. 5. – С. 83.
38 Там же. – С. 111.
39 Там же. – С. 195.
40 Там же. – С. 361.
41 Там же. – С. 208.
42 Афанасьев, А. Н. Мифология Древней Руси. Поэтические воззрения славян на
природу / А. Н. Афанасьев. – М., 2007. – С. 536.
43 Забылин, М. Русский народ: его обычаи, предания, обряды / М. Забылин. –
М., 2003. – С. 267.
44 Булгаков, М. А. Собр. соч. : в 5 т. Т. 5. – С. 208.
45 Там же. – С. 30.
46 Кирло, Х. Словарь символов… – С. 355.
47 Булгаков, М. А. Собр. соч. : в 5 т. Т. 5. – С. 30.
48 Яблоков, Е. А. Художественный мир Михаила Булгакова / Е. А. Яблоков. –
М., 2001. – С. 372.
49 Грушко, Е. А. Словарь славянской мифологии / Е. А. Грушко, Ю. М. Медведев. –
Н. Новгород, 1996. – С. 385.
50 Булгаков, М. А. Собр. соч. : в 5 т. Т. 5. – С. 209.
51 Там же. – С. 360–361.
52 Афанасьев, А. Н. Мифология Древней Руси… – С. 167.
53 Булгаков, М. А. Собр. соч. : в 5 т. Т. 5. – С. 360.
54 Ильин, В. Н. Эссе о русской культуре / В. Н. Ильин. – СПб., 1997. – С. 330.
55 Яновская, Л. Записки о Михаиле Булгакове / Л. Яновская. – М., 2007. – С. 122.
56 Афанасьев, А. Н. Мифология Древней Руси… – С. 169.
57 Булгаков, М. А. Собр. соч. : в 5 т. Т. 5. – С. 196.
58 Там же. – С. 196.
59 Там же. – С. 217.
60 Иваницкий, Н. А. Из «Материалов по этнографии Вологодской губернии» /
Н. А. Иваницкий // Русское колдовство, ведовство, знахарство: сборник. –
СПб., 1997. – С. 280.
61 Кирло, Х. Словарь символов… – С. 178.
62 Гоголь, Н. В. Собр. соч. : в 9 т. Т. 1. Вечера на хуторе близ Диканьки; Т. 2. Мирго-
род / Н. В. Гоголь. – М., 1994. – С. 131; 132; 142.
63 Булгаков, М. А. Собр. соч. : в 5 т. Т. 5. – С. 83.
64 Там же. – С. 195; 201.
65 Там же. – С. 241.
66 Афанасьев, А. Н. Мифология Древней Руси… – С. 534.
67 Там же. – С. 535.
68 Булгаков, М. А. Собр. соч. : в 5 т. Т. 5. – С. 199.
69 Афанасьев, А. Н. Мифология Древней Руси… – С. 542.
70 Булгаков, М. А. Собр. соч. : в 5 т. Т. 5. – С. 195; 199.
71 Там же. – С. 223.
72 Забылин, М. Русский народ: его обычаи… – С. 224.
73 Там же. – С. 224.
74 Булгаков, М. А. Собр. соч. : в 5 т. Т. 5. – С. 224.
75 Там же. – С. 222.
76 Там же. – С. 357.