Плачевная повесть о смерти артура бескорыстного. Бескорыстная любовь сильнее смерти

Можно считать сигналы, посылаемые из загробного мира живым, детскими сказками или плодом больной фантазии, но даже серьезные ученые давно уже перестали быть столь категоричными. И у них имеются все основания для сомнений, ведь множество исследований говорят о том, что физическая смерть человека не является концом его разумного существования.

Этот факт доказан в результате экспериментов, проводимых с пациентами кардиологических клиник. Также имеется немало подтверждений того, что души умерших людей иногда совершают визиты в мир живых.

Что же заставляет жителей потусторонних сфер покидать свою новую обитель и возвращаться на бренную землю? Причины могут быть разными. Специалисты, изучающие подобные явления, утверждают, что самыми распространенными являются следующие:

1. Тело покойного так и не было захоронено должным образом, поэтому душа испытывает беспокойство.
2. Человек имеет множество грехов, и его дух мечется между двумя мирами в муках, что является для него своего рода наказанием.
3. На землю покойного тянет ненависть и неудовлетворенное желание мести.
4. Душа умершего приходит в бренный мир, влекомая любовью к живым близким и переживаниями за них.

Последняя причина, пожалуй, является самой распространенной. И примеров, когда люди избегали самого страшного, благодаря вмешательству временно вернувшихся с того света близких, достаточно много. Особенно часто на помощь своим детям приходят умершие матери. Истории, приведенные ниже, потрясают. Мало кто останется равнодушным, прочитав их.

Колодец

Этот случай описал в своей книге «Невидимые помощники» английский теософ Ледбитер. История произошла с вдовцом, только что потерявшим супругу, и его детьми. Осиротевшая семья приехала в деревню к другу отца, чтобы немного отвлечься и развеяться после похорон.

Взрослые общались, а малыши отправились играть в подвальное помещение, напоминающее лабиринты. Однажды ребята поднялись наверх в необычном настроении. Они выглядели притихшими и странно задумчивыми. В результате расспросов выяснилось, что в подземных коридорах они встретили… свою маму. Которая велела им остановиться и вернуться, а затем исчезла. Малыши послушались.

А позже взрослые, исследовав подземелье, обнаружили в нем глубокий колодец как раз рядом с тем местом, где, по словам ребят, произошла встреча. Если бы не призрак матери, дети неминуемо свалились в него и погибли.

Видение медсестре

Следующая удивительная история произошла с женщиной по фамилии Оберн в 1950 году. Она работала медсестрой и однажды оказалась в эпицентре событий, затрагивающих два мира: физический и Тонкий.

Был зимний вечер, и миссис Оберн сидела с детьми. В уютной комнате горела керосиновая лампа, ребята сладко спали в своих кроватках, а женщина дожидалась супруга, задержавшегося на службе. Внезапно раздался стук в дверь. Впрочем, хозяйка не особо удивилась столь позднему визитеру - ведь она была единственной медсестрой на всю округу, и мало ли кому могла понадобиться срочная помощь…

Она открыла дверь и увидела женщину. Та назвалась Мадре и стала умолять помочь ее дочери Игнасии, у которой начались роды. Конечно же, медсестра согласилась. Она наспех собралась, разбудила и предупредила о своем уходе детей и поспешила на помощь. Следуя за незнакомкой, женщина немного удивилась, как легко и быстро та перепрыгивает через сугробы - словно пролетает над ними. Но особо задумываться над этой странностью было некогда, все мысли крутились вокруг рожающей девушки.

Добравшись до места назначения, миссис Оберн действительно обнаружила в доме молодую женщину, которая уже пребывала в родах. Медсестра оказала ей помощь, и все прошло благополучно. На свет появился здоровый мальчик. А когда довольная миссис Оберн обернулась к новоиспеченной бабушке, чтобы показать ей малыша, она никого не увидела. Незнакомка словно растворилась в воздухе.

Муж роженицы вернулся домой лишь утром. Он был счастлив, узнав, что стал отцом, и безмерно удивлен фактом появления в их жилище медсестры Оберн. А когда та сообщила, что ее позвала мать девушки, мужчина совсем растерялся. Ведь Мадре умерла 19 лет назад - когда рожала Игнасию… Получается, что мать вернулась с того света, чтобы уберечь горячо любимую дочь от той судьбы, которая была уготована ей самой.

Приступы удушья

Маргарет Купер росла очень слабым и болезненным ребенком, а перенесенный полиомиелит и вовсе подорвал здоровье девочки. Ее стали преследовать постоянные приступы удушья, каждый из которых нес угрозу жизни. Врачи разводили руками: ни причин такого отклонения, ни способов лечения они назвать не могли.

Родителям Маргарет оставалось только внимательно следить за состоянием дочери и вовремя оказывать ей помощь. Особенно много заботы по отношению к своей кровинке проявляла мать. Она буквально не отходила от нее, словно чувствуя, что скоро им придется расстаться.

Так случилось, что миссис Купер тоже тяжело заболела. И буквально за день до смерти она пообещала Маргарет, что будет и дальше заботиться о ней. А через неделю после похорон приступы удушья у девушки резко прекратились, и она со временем даже забыла о них.

Прошло много лет. И вот - очередной приступ. Да такой сильный, что Маргарет забирают в реанимацию. Все обошлось, женщину спасли, но приступы удушья снова вошли в ее жизнь и случались примерно каждые полгода.

Однажды ночью Маргарет разбудил голос… матери. Открыв глаза, она действительно увидела свою маму, склонившуюся над постелью и умоляющую дочку проснуться. Миссис Купер говорила Маргарет, что та умирает - начался приступ и нужно поскорее сесть на постели и хорошо продышаться.

Больную сначала охватила паника, она не могла сделать и вдоха. Но затем все получилось, приступ прекратился. И только после этого мать позволила себе уйти. Ее образ быстро растворился в воздухе - дочь едва успела поблагодарить родного человечка за спасенную жизнь.

Бассейн

Следующая история рассказывает о помощи, которая пришла внуку от любимой бабушки. В центре странных событий оказался 38-летний Дэвид, пришедший с сыном в бассейн. Мальчик умел плавать хорошо, а его папа - не очень. Но, тем не менее, когда Дэвид увидел, что парнишка отплыл практически на другой край бассейна, он решил на всякий случай последовать за ним. Мужчина успокаивал себя тем, что глубина не такая уж и большая, поэтому он сможет подпрыгнуть и над водой - благо, рост позволяет.

Но все произошло иначе. Дэвид не удержался на скользком полу бассейна и упал на дно. Подняться у него не получалось, мужчина стал паниковать и понимать, что он вот-вот утонет. Но внезапно что-то светлое явилось ему. Приглядевшись, Дэвид увидел любимую бабушку, умершую много лет назад. Она стала выталкивать его на поверхность, а спустя несколько секунд мужчина понял, что его сын тоже пытается вытащить отца.

Извлеченный из воды горемыка потерял сознание. Позже он рассказывал, что видел себя - лежащим возле бассейна, и людей, реанимировавших бездыханное тело. К счастью, Дэвида удалось спасти, и он до сих пор уверен, что помог ему ангел-хранитель, явившийся в образе горячо любимой бабушки.

Все эти случаи свидетельствуют о том, что любовь иногда оказывается сильнее смерти, а особенно если речь идет о материнской любви - самом сильном, самом святом и абсолютном чувстве, которое только может испытывать человек. Даже граница между физическим и загробным мирами не способна остановить сигналы, которые посылает с того света душа, стремящаяся спасти родного человека.

Специалисты в сфере эзотерики утверждают, что умершие матери продолжают следить за своими детьми, переживать о них и заботиться, как это было при жизни. Поэтому можно считать, что каждый человек, потерявший маму, обрел настоящего ангела-хранителя, который каждую минуту рядом и сделает все возможное, чтобы отвести беду.

Добрый человек добр независимо от того, верующий он или неверующий. Он делает добро потому, что оно естественно для него

“Все-таки христиане ужасные ханжи. Все время твердят о бескорыстной любви и помощи ближнему. А спроси их, зачем они людям помогают, ответ один - ради спасения своей души! Разве ж это бескорыстная помощь? Тут же самый что ни на есть открытый расчет: я сделаю что-то хорошее, и мне воздастся после смерти. Вот моя бабушка никогда в Бога не верила, но всегда всем помогала. И делала это действительно совершенно бескорыстно, потому что ни на какое спасение не рассчитывала и о загробной жизни не заботилась”. (Из письма в редакцию)

Для одних расчет, для других - стимул

Я не очень верю в абсолютное бескорыстие. Просто корысть бывает грубой и низкой, а бывает настолько возвышенной и благородной, что ее уже и корыстью обычно не называют, а как-то иначе. Стимулом, например, или мотивацией.

То, что многие неверующие порой делают что-то очень доброе, вне всяких сомнений. Почему они это делают? О таких случаях, когда желают получить материальное вознаграждение, мы говорить не будем. Но как быть с желанием похвалы, одобрения или даже прославления - всего того, что психолог Эрик Берн емко и метко называет «аплодисментами». Многие ли из нас совершенно свободны от желания их получить - как неверующие, так и верующие? Верующие, однако, знают, что это плохо, потому что в Евангелии написано: «Горе вам, когда все люди будут говорить о вас хорошо!» (Лк. 6: 26). Мы знаем, что этот грех называется «тщеславием» и боремся с ним, кто более, кто менее успешно, потому что бороться с ним нелегко.

Я не хочу утверждать, что мотивом добрых дел неверующих всегда является тщеславие. Но оно, убежден, распространено очень сильно. Всем известно, какие страсти разгораются порой в тех коллективах, где кого-то наградили, а кого-то «забыли». Многим ли из «забытых» удается сохранить благодушие и порадоваться за награжденных? Не думаю.

Однако среди неверующих немало таких, кто делает добро, движимый не тщеславием, а гораздо более возвышенными мотивами. Очень ценно и дорого бывает одобрение того человека, которого мы любим, уважаем, чьим мнением дорожим. Здесь поделюсь и личным опытом. В детстве моем, которое не знало Бога, главным авторитетом был для меня мой отец. Самой большой наградой было его одобрение, самым горьким наказанием - его недовольство мною. Имели, конечно, значение и другие награды или наказания, но одобрение или неодобрение отца было важнее всего. Что бы я ни сделал, хорошее или плохое, первая мысль была или «вот папа порадуется!», или, напротив, «только бы папа не узнал!». И когда я стал взрослым и стал жить отдельно от родителей, это никуда не ушло. Любой мой успех и в личных делах, и на работе, и в служении, когда стал уже священником, радовал прежде всего тем, что «отец будет мною доволен». И когда его не стало, тот же самый успех стал сопровождаться горькой мыслью: «Жаль, отец не видит». Хотя и верю, что все он видит, все знает… Но все равно его зримого, ощутимого одобрения очень не хватает. И вот подумалось как-то, что отношения с отцом могут быть своего рода иконой отношений с Отцом Небесным. Уж Он-то точно все видит, и если одобрение земного отца может так радовать, то как же сладко ощущать одобрение Небесного Отца тем, кто верит в Него! Неужели и это называется корыстью? Ведь не называем мы корыстным желание одобрения родителей, друзей, любимого человека. По-моему, это вполне нормальное, здоровое желание. Так почему же называть ханжеством желание одобрения Того, Кого каждый верующий стремится любить всем сердцем своим, и всею душею своею, и всем разумением своим, и всею крепостию своею (см. Мк. 12: 30). Только потому, что некоторые думают, будто Его нет?

А одобрение собственной совести? Для многих и это очень важно. Если тут корысть, то, по-моему, это прекрасная корысть. И здесь верующий отличается от неверующего тем, что для второго совесть - его личное качество, и, значит, ее одобрение - одобрение себя собою же, а для верующего совесть - голос Божий, посредством ее Сам Господь или одобряет, или упрекает нас.

Сколько очков нужно набрать для спасения?

Преподобный Иоанн Лествичник говорит, что «все, усердно оставившие житейское, без сомнения, сделали это или ради будущего Царствия, или по множеству грехов своих, или из любви к Богу» (Леств. 1: 5). Тех, кто вступил на путь веры из страха, святой Иоанн уподобляет «фимиаму, который сперва благоухает, а после оканчивается дымом». Тех, кто ищет награды - «мельничному жернову, который всегда одинаково движется»… Подлинное же восхождение видит у того, кто встал на этот путь по любви к Богу. Тот, пишет Иоанн, «в самом начале приобретает огонь, который, быв ввержен в вещество, вскоре возожжет сильный пожар» (Леств. 1: 13). Не страх наказания, не искание наград, а любовь - подлинный двигатель идущих путем Христовым.

Да, действительно, вхождение в Царство Божие - главная цель нашей жизни. Но неверно думать, что способность или неспособность войти в Него будет зависеть от суммы заработанных очков и что очки эти зарабатываются добрыми делами. Но от чего тогда? Очень ясно пишет об этом апостол Павел: «И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы» (1 Кор. 13: 3). Видите, Писание говорит, что никакие добрые дела не спасают нас сами по себе, если нет в нас любви. Они, конечно, в любом случае ценны, но не тем, что нам за них заплатят «на высшем уровне», а тем, что формируют нашу душу. Бог есть Любовь, и в Его Царстве сможет пребывать только то, что пропитано любовью, наполнено любовью. Каждый наш жизненный шаг, каждый наш поступок, добрый или злой, делает нас самих добрее или злее. И важнейшим, решающим будет наш последний шаг, ведь сказал же Господь: «В чем застану, в том и сужу». Это не значит, что все предшествующие поступки не имеют значения. Каждый наш шаг, в том числе и последний, во многом подготовлен предыдущими. Каждое доброе дело облегчает совершение следующего доброго дела. И в конце концов доброделание становится для нас естественным, становится потребностью, потому что сердце наше становится добрым. Не добрые дела входят в Царство Божие, а добрые души. А души становятся добрыми, когда делают добро.

Господь смотрит иначе

Конечно, все, что я до этого говорил, не имеет никакого отношения ни к той доброй бабушке, примером которой нас укорили, ни ко многим подобным ей. Есть ведь и такое прекрасное качество, как человеколюбие, которое может быть присуще, конечно же, не только верующим. Таких людей, далеких от Церкви, не считающих себя верующими, но очень добрых, сострадательных, отзывчивых я встречал немало, и восхищаюсь ими, и учусь у них. Добрый человек добр независимо от того, верующий он или неверующий. Он делает добро потому, что оно естественно для него. Это очень ценно в людских глазах. Но Господь смотрит иначе.

Когда-то читал я то ли притчу, то ли рассказ, как в монастырь пришел прозорливый старец, и игумен спросил его, кто из монахов наиболее преуспевает на пути ко спасению. И старец указал на брата, которого все знали как очень грубого и раздражительного. Игумен удивился. Он-то думал, что старец назовет другого, любимого всеми инока, отличающегося кротостью, добротой и послушанием. Но старец сказал: «Этот добр и кроток от рождения своего. Доброта его дана была ему изначально, как дар, и ему не требуется никаких усилий быть таким, какой он есть. А вот первый брат получил в наследство от предков характер злой и жестокий. Он борется с собой, и ценою великих усилий сдерживает и с Божией помощью меняет себя. Вы видите его грубым и раздражительным и не знаете о том подвиге, который совершается в сердце его, а Господь видит внутреннее человека. Если бы не вера его, не усилия, даже представить не можете, каким страшным злодеем был бы этот человек, сколько крови бы пролил…»

Да, хорошо, когда добро делает добрый. Делаемое им добро, без сомнения, ценно. Однако несравненно ценнее, когда добро делает злой. Уверовав, добрый станет еще добрее, и это прекрасно! Но когда вера делает добрым того, кто прежде был злым, - это больше чем прекрасно, это чудо. И такими чудесами переполнены не только жития святых. Каждый священник в своей практике встречался с такими чудесами не раз.

Прошло уже четыре года, как мама умерла от рака, и ни прошло ни дня, чтобы я не думала о ней. Я все еще помню дни ее болезни. Видеть свою сильную маму в таком уязвимом состоянии - просто ужасно. Я хотела ее защитить; хотела ее спасти. В свои последние дни мама сохраняла силу духа и ухаживала за собой. А я ничего другого от нее и не ожидала. Она была самым сильным человеком из всех, кого я только знала.

Когда мама умерла, я просто оцепенела. Я продолжала жить обычной жизнью, но не могла полностью смириться с тем, что ее нет. Как будто бы я жила, но мой разум и сердце решили отдохнуть от эмоций и переживаний. По сей день я все еще не знаю, могу ли утверждать, что приняла факт ее смерти. Однако я поняла, что, возможно, так должно быть. Возможно, я не должна на самом деле считать, что ее нет.

У горя нет срока. Каждый из нас переживает утрату по-своему. И справляемся со смертью близких мы по-своему. Если это вас утешит, то та пустота, которая образовалась в душе, не просто так там образовалась. Ее можно заполнить любовью и воспоминаниями о том, кого вы потеряли.

И если эти несколько лет меня чему и научили, так это тому, что смерть исправить нельзя и что любовь сильнее смерти. Мы сами выбираем, любить ли нам тех, кого давно нет с нами, оставлять ли их в нашей жизни.

Вот 7 успокаивающих уроков, которые я извлекла из жизни, потеряв маму:

1. Бескорыстная любовь сильнее смерти

Нельзя спасти людей, можно лишь любить их. Мама с первых дней научила меня бескорыстной любви. Она защищала меня, а я, узнав о ее страшном диагнозе, не могла защитить ее.

Она болела и была слаба, она медленно покидала нас. Вскоре ей предстояло уйти в другой мир, оставить семью. Сильная и любящая мама теперь была прикована к больничной койке. Она продолжала улыбаться мне сквозь боль и страх.

И хоть я не могла спасти ее, она уже спасла меня. Она показала, что такое бескорыстная любовь. И что любовь - это все, что нам на самом деле нужно в жизни.

2. Смерть - это лишь “до свидания”, а не “прощай”

Когда умирает близкий вам человек, то отношения с ним уже никогда не изменятся. Они никогда не умрут, а всегда будут жить в вашем сердце, в ваших поступках, мыслях, в ценностях и в вашей памяти.

Я - дочь самой доброй, замечательной и удивительной мамы, какую только может себе пожелать человек, и навсегда ею останусь. Мама преподала мне самый дорогой урок: смерть может закончить жизнь, но не в состоянии оборвать отношения.

Хоть она физически не рядом со мной, я знаю, что она всегда есть и будет моей красивой мамочкой. Те, кто нас любит, никогда нас не оставляют.

3. Смерть - это не конец

Иногда наше время в этом мире отмерено очень скупо. Это время очень ценно, и когда оно неожиданно заканчивается раньше, чем мы ожидали, приходится верить, что впереди ждет что-то особенное. Это не конец. Это лишь закончилась одна глава из многих последующих.

Моя самая большая надежда и утешение берут начало от моей веры в то, что мир уготовил моей маме что-то еще более замечательное. Она оставила свой след в этом мире, и пришло ей время отправиться куда-то еще и там сыграть свою роль. Теперь она в другом мире, где может творить свою магию по-другому.

4. Когда кто-то из любимых умирает, нужно продолжать жить

Мама научила меня, что, хоть она больше не рядом со мной, я должна продолжать жить. Она сказала мне: “Не горюй долго обо мне. У меня было двое прекрасных детей, замечательный муж и работа, которой я отдала всю себя. Поэтому, пожалуйста, чувствуй гордость, а не печаль”.

Она сказала, что желает мне свершать великие дела, оставить свой след в этом мире. Она хотела уйти, зная, что мои папа, сестра и я сама будем дальше счастливы и продолжим жить.

Поэтому я буду продолжать жить на полную катушку, даже несмотря на разбитое сердце. Ведь так хотела моя мама. Ей было легче уйти, зная, что я буду счастлива.

5. Быть благодарными за возможность любить

Нельзя избавить людей от смерти, но можно любить их, пока они здесь. Смерть учит нас, что любовь - лучший способ оценить и отблагодарить человека за то, что он есть в этом мире.

Когда кто-то из наших любимых уходит из жизни, мы понимаем и ценим дар - просто любить этого человека. И даже когда немые слезы подкатывают к горлу, когда понимаете, что рак остановить не в ваших силах, что вы не в силах продлить биение любимого сердца, нужно помнить, какой большой удачей было встретить этого человека на своем пути. Нужно осознать, сколь благодарны вы за возможность любить этого человека.

6. Быть рядом до самого конца

Лягте рядом с ними в кровать в больничной палате и возьмите за руку. Останьтесь рядом до самого конца. Держите руку и не отпускайте. Попрощайтесь, но лишь на время.

Даже когда они начинают потихоньку отдаляться, вы все еще чувствуете глубокое взаимопонимание и любовь, глядя прямо в глаза. И когда вы говорите, что будете всегда их любить, и рука выпадает из вашей, вы осознаете, сколько прекрасна любовь.

7. Смерть временна, любовь - вечна

Вы никогда, никогда, никогда не будете одиноки. Любовь - это навсегда. В нашем сердце есть отдельное место для каждого, кого мы любим. И они с нами там, куда бы мы ни пошли. В этом и есть сила любви. Именно так она превосходит смерть.

Надеюсь, однажды вы смиритесь со смертью любимого человека и сможете оглянуться и посмотреть на его жизнь с гордостью и любовью, а не с горем и безнадежностью. А до тех пор поищите успокоения в своем сердце, которое понимает, что любовь выигрывает любые битвы в борьбе против смерти. Каждую из них.

Спасибо тебе, мама. Я люблю тебя и горжусь, что я твоя дочь!

И спросил король у сэра Уррия, как он себя чувствует.

Ах, мой добрый и достославный господин, я никогда не чувствовал себя столь полным сил.

Тогда, быть может, вы захотите выступить на турнире и показать свое воинское искусство? - спросил король Артур.

Сэр, если бы у меня было все потребное для боя, я не много времени потратил бы на сборы.

Тогда король Артур выделил одну сотню рыцарей выступать против другой сотни, и наутро состоялся у них турнир, и в награду победителю был назначен драгоценный алмаз. Но ни один из грозных рыцарей не выступал на том турнире, и, говоря коротко, в тот раз изо всех отличились сэр Уррий и сэр Лавейн, ибо и тот и другой сокрушили в тот день по тридцать рыцарей.

После того, с согласия всех королей и лордов, сэр Уррий и сэр Лавейн были приняты в рыцари Круглого Стола. И сэр Лавейн полюбил прекрасную даму Филелоли, сестру сэра Уррия; и вскоре они обвенчались с великим веселием, а король Артур пожаловал обоим рыцарям большие баронские владения.

И сэр Уррий не пожелал ни за что покинуть сэра Ланселота, и они вдвоем с сэром Лавейном служили ему всю жизнь. Всеми при дворе они оба почитались как добрые рыцари и желанные товарищи по оружию. Они свершили немало славных воинских подвигов, ибо они без устали сражались и искали случаев отличиться. Так они прожили при Артуровом дворе с честию и веселием долгие годы.

Но день за днем и ночь за ночью сэр Агравейн, брат сэра Гавейна, следил за королевой Гвиневерой и сэром Ланселотом, желая обречь их обоих позору и поруганию.

Здесь я оставляю эту повесть и пропускаю большие книги о сэре Ланселоте и о том, какие славные подвиги он свершил в те дни, когда он носил прозвище Рыцарь Телеги. Ибо, как рассказывает Французская Книга, сэр Ланселот, желая досадить тем рыцарям и дамам, которые укоряли его тем, что он ехал на телеге, словно бы его везли на виселицу, - желая досадить всем им, сэр Ланселот целый год потом разъезжал на телеге; за целый год, после того как он убил, защищая честь королевы, сэра Мелеганта, он ни разу не сел на коня. Но в этот год, как повествует Французская Книга, он провел более сорока поединков.

Оттого же, что я упустил самую суть рассказа о Рыцаре Телеги, я здесь оставляю повествование о сэре Ланселоте и приступаю к Смерти Артура, которую причинил сэр Агравейн. Далее на оборотной стороне следует «плачевнейшая повесть о смерти Артура Бескорыстного», написанная кавалером сэром Томасом Мэлори, рыцарем. Иисусе, поддержи его Своей милостью! Аминь!

В мае, когда каждое сердце наливается соками и расцветает (ибо это время года ласкает взгляд и приятно для чувств, потому мужчины и женщины радостно приветствуют приход лета с его новыми цветами, тогда как зима с ее суровыми ветрами и стужами заставляет веселых мужчин и женщин прятаться по домам и сидеть у очагов), в тот год в месяце мае случилось великое несчастие и раздор, которые продолжались до тех пор, пока лучший цвет рыцарства не был погублен и уничтожен.

И всему этому виною были два злосчастных рыцаря, сэр Агравейн и сэр Мордред, которые приходились родными братьями сэру Гавейну. Ибо эти рыцари - сэр Агравейн и сэр Мордред - издавна питали тайную ненависть к королеве Гвиневере и к сэру Ланселоту, и они денно и нощно следили за сэром Ланселотом. И однажды случилось, на беду, как раз когда сэр Гавейн и все его братья были в покоях короля Артура, что сэр Агравейн сказал открыто, не таясь, но во всеуслышание, так:

Дивлюсь я, как это нам всем не стыдно видеть и знать, что сэр Ланселот всякий раз и всякую ночь возлежит с королевой? Все мы про это знаем, и стыд нам и позор терпеть, чтобы столь славный король, как наш король Артур, подвергался такому бесчестию.

Тут ответил ему сэр Гавейн и сказал так:

Брат мой сэр Агравейн, прошу вас и требую, не говорите больше при мне такое, ибо я не заодно с вами.

Да поможет нам Бог, - сказали сэр Гахерис и сэр Гарет, - и мы тоже не желаем слышать такие речи.

Зато я заодно с вами! - сказал сэр Мордред.

Уж этому-то я верю, - сказал сэр Гавейн, - ибо вы, сэр, всегда готовы на любое недоброе дело. Послушали бы вы меня и не затевали ничего, ибо мне хорошо известно, - сказал сэр Гавейн, - чем все это кончится.

Пусть кончится, как кончится, - отвечал сэр Агравейн, - я все открою королю!

Мой совет, не делайте этого, - сказал сэр Гавейн, - ведь если из этого получится вражда и раздор между сэром Ланселотом и нами, знайте, брат мой, что многие короли и владетельные бароны примут сторону сэра Ланселота. И еще, брат мой сэр Агравейн, - сказал сэр Гавейн, - вам должно помнить, сколько раз сэр Ланселот спасал короля и королеву; и из нас лучшие уже давно полегли бы хладными трупами, когда бы сэр Ланселот не выказал себя многократно первым среди всех рыцарей. И что до меня, - молвил сэр Гавейн, - то я никогда не выступлю против сэра Ланселота уже за то одно, что он избавил меня от короля Карадоса из Башни Слез, убив его и тем спасши мне жизнь. И подобным же образом, братья мои сэр Агравейн и сэр Мордред, сэр Ланселот и вас избавил, и с вами еще шестьдесят два рыцаря, из заточения у сэра Тарквина. И потому, братья, мне думается, что такие благородные и добрые дела нельзя забывать.

Как вам угодно, - отвечал сэр Агравейн, - а я больше этого скрывать не намерен.

И как раз при этих его словах вошел король Артур.

Прошу вас, брат, - сказал сэр Гавейн, - умерьте вашу злобу.

Ни за что! - сказали сэр Агравейн и сэр Мордред.

Значит, вы решились? - молвил сэр Гавейн. - Тогда да хранит вас Бог, ибо я не желаю об этом ни знать, ни слышать.

И я тоже, - сказал сэр Гахерис.

Ни я, - сказал сэр Гарет, - ибо я никогда не скажу худого слова о том, кто посвятил меня в рыцари.

И с тем они трое удалились, предаваясь глубокой печали.

Увы! - говорили сэр Гавейн и сэр Гарет, - погибло, уничтожено все это королевство, и благородное братство рыцарей Круглого Стола будет рассеяно.

И с тем они удалились, а король Артур стал спрашивать, о чем у них велась речь.

Мой государь, - отвечал сэр Агравейн, - я вам все скажу, ибо долее скрывать это я не в силах. Я и брат мой сэр Мордред пошли против брата нашего сэра Гавейна, сэра Гахериса и против сэра Гарета, а дело, в котором мы не согласны, коротко говоря, вот в чем: все мы знаем, что сэр Ланселот обнимает вашу королеву, и притом уж давно, и мы, как сыновья сестры вашей, не можем этого более терпеть. И все мы знаем, что вы выше сэра Ланселота, ибо вы - король и вы посвятили его в рыцари, и потому мы утверждаем, что он изменник.

Если это все так, - сказал король, - то, уж конечно, он и есть изменник. Но я не намерен засевать такое дело без ясных доказательств, ибо сэр Ланселот - рыцарь бесстрашный, и все знают, что он лучший рыцарь изо всех нас, и если только он не будет схвачен с поличным, он захочет биться с тем, кто заводит о нем такие речи, а я не знаю рыцаря, которому под силу было бы сразиться с сэром Ланселотом. И потому, если то, что говорите вы, - правда, пусть он будет схвачен с поличным.

Ибо, как говорит Французская Книга, королю очень не по сердцу были все эти разговоры против сэра Ланселота и королевы; ибо король и сам обо всем догадывался, но слышать об этом не желал, ибо сэр Ланселот так много сделал для него и для королевы, что король его очень любил.

Господин мой, - сказал сэр Агравейн, - поезжайте завтра на охоту, и вы увидите, что сэр Ланселот не поедет с вами. А ближе к ночи вам надо будет послать к королеве с известием, что вы не вернетесь ночевать и чтобы вам прислали ваших поваров. И, жизнью готов поручиться, в эту же ночь мы застанем его с королевой и доставим его вам, живого или мертвого.

Тогда же, зимой 1759 г., возникло дело, способное ненадолго перекинуть мост между супругами. Но именно оно показало колоссальную разницу их «государственного» мышления. Речь шла о Курляндии, которую Елизавета Петровна, ничтоже сумняшеся, сосватала сыну польского короля Августа III, принцу Карлу.

Пока бывший фаворит Анны Иоанновны герцог Эрнст-Иоганн Бирон находился в ссылке в Ярославле, престол этого небольшого вассального Польше государства пустовал. «Получив от императрицы очередное заверение в том, что государственные интересы никогда не позволят России освободить герцога Бирона… король счел себя в праве поставить перед сенатом Польши вопрос: не пора ли рассматривать место правителя Курляндии как вакантное? – вспоминал Станислав Понятовский. – …1-го января 1759 года Карл был официально и с большой помпой объявлен герцогом Курляндским» 19 .

До какой степени произошедшее отвечало интересам России? Империя давно втягивала Курляндию в сферу своей власти. Со времен Петра I герцоги не избирались без согласия Петербурга, а также без участия русских денег и русских войск. Хотя Польша обладала над Курляндией правами суверена, в реальности их нечем было подкрепить. Пустой престол в полунезависимом княжестве, хозяин которого находился в России под стражей, выглядел для Петербурга желаннее, чем занятый сыном польского короля. Поэтому шаг Елизаветы был, по меньшей мере, неожиданным.

С.М. Соловьев объяснил поступок императрицы тем, что обмен Курляндии на Восточную Пруссию, уже захваченную русскими войсками у Фридриха II, казался делом решенным. Государыня и ее советники считали, будто принц Карл просто переедет из Митавы в Кенигсберг. Поэтому Елизавета поручила своим дипломатам в Польше действовать в пользу королевского сына. При малом дворе случившееся вызвало бурю эмоций.

Вероятно, в последний раз Петр Федорович и его супруга одинаково реагировали на событие международной важности. Великий князь ненавидел Саксонскую династию, властвовавшую в тот момент в Польше и воевавшую с Пруссией. Он написал канцлеру Михаилу Воронцову запальчивое письмо о том, что императрице следовало бы сначала позаботиться о Голштинском доме – его третий дядя, принц Георг-Людвиг, больше подошел бы для курляндской короны. Канцлер показал послание Елизавете, и та велела отвечать отказом 20 .

Оскорбленный пренебрежением к своим родным и к себе лично, Петр запросился в загородную резиденцию Ораниенбаум. 5 января английский посол Роберт Кейт писал о дошедших до него слухах: «Великий князь подал императрице записку, в коей представляет, что ныне по достижении совершенных лет его можно почитать способным к собственным суждениям. Он не желает терпеть долее принуждения и стеснения, в коих ее величеству угодно содержать его, а посему просит дозволения удалиться в собственное его владение Ораниенбаум. Поначалу императрица была крайне оскорблена сим демаршем и повелела ему изложить все его резоны на бумаге, однако я слышал, что сие дело уже закончилось и заглушилось» 21 .

Вероятнее всего, именно об этом несостоявшемся «бегстве» говорят недатированные записки Петра тогдашнему фавориту Елизаветы – Ивану Ивановичу Шувалову: «Милостивый государь! Я вас просил через Льва Александровича [Нарышкина] о дозволении ехать в Ораниенбаум, но я вижу, что моя просьба не имела успеха; я болен и в хандре до высочайшей степени; я вас прошу именем Бога склоните ея величество на то, чтобы позволила мне ехать в Ораниенбаум; если я не оставлю эту прекрасную придворную жизнь и не буду наслаждаться, как хочу, деревенским воздухом, то наверно околею здесь со скуки и от неудовольствия» 22 .

Примерно тогда же Петр требовал отпустить его на родину, что в военные время было немыслимо. «Я столько раз просил вас исходатайствовать у ея императорского величества, чтоб она позволила мне в продолжении двух лет путешествовать за границей, – писал он Ивану Ивановичу, – и теперь повторяю это еще раз и прошу убедительно устроить, чтобы мне позволили» 23 . В результате наследника не пустили не только в Германию, но и в Ораниенбаум. Однако интересно само движение мыслей и чувств Петра. Для него дело о Курляндии стало сначала делом о бедных немецких родственниках, а потом о поездке на дачу.

Тот факт, что в данном случае Россия теряла контроль над обширной территорией, установленный еще Петром I, лежал как бы вне поля зрения цесаревича. Он даже не задумывался над этим. Его просто взволновало, что корона, которая могла достаться представителю Голштинского дома, уплыла к соперникам. Перед нами характерный способ мышления человека из маленького немецкого мирка, рассматривавшего подвластные земли как семейные владения, вне зависимости от их национального лица и исторической судьбы. Точно так же думал об Англии и Ганновере английский король Георг II. Сколько бы Петр ни прожил в России, а его коронованный кузен – в Великобритании, оба психологически оставались германскими владетельными князьями.

Екатерина мыслила иначе. Уступку Курляндии принцу Карлу она назвала отказом от русских интересов: «Говорили, что во всяком деле есть только два способа, которые следует избрать, это быть справедливым или несправедливым. Обыкновенно корысть производит последнее. В деле о Курляндии было справедливым возвратить детям Бирона то, что им предназначалось от Бога и природы. Если же хотели бы следовать корысти, то долженствовало (признаюсь, что несправедливо) беречь Курляндию и изъять ее из-под власти Польши для присоединения к России. Кто бы после этого рассуждения сказал, что нашли третий способ, по которому учинена несправедливость без извлечения из того и тени выгоды?»

Дальнейший пассаж выдает в великой княгине не только ученицу Бестужева, но и здравомыслящего политика, много раздумывавшего о положении России по отношению к ее соседям: «Отдали Курляндию принцу Карлу. Через это самое усиливается польский король, который, следуя политике, усвоенной им от отца своего, ищет только уничтожения свободы республики. Если он будет продолжать жить в Польше, то этого достигнет, в особенности поддерживаемый французскою партиею и нашим небрежением к сторонникам свободы и проч. Итак, я вас спрашиваю, что необходимее для России: деспотический ли сосед или счастливая анархия, в которую погружена Польша и которою распоряжаемся мы по своей воле? Петр Первый, лучше знакомый с делом, объявил себя… поручителем за свободу Польши и врагом того, кто посягнет на нее. Надобно, когда уж хочешь быть несправедливым, иметь выгоду быть таковым; но в деле о Курляндии, чем более о нем думаю, тем менее нахожу там здравого смыслу» 24 .

Трудно согласиться с С.М. Соловьевым, что такое мнение было высказано Екатериной «в неспокойном состоянии духа». Твердая и неизменная позиция по отношению к Курляндии как территории, входившей в орбиту русских интересов, будет свойственна ей и после восшествия на престол, до тех пор пока герцогство не станет частью империи. Никаких отступлений на этом пути и возвращения Курляндии под опеку Польши она не допускала.

Тот факт, что дочь Петра Великого своей рукой возвела на престол Курляндии польско-саксонского принца, выглядел как нарушение заветов отца. Процитированные строки относятся к январю 1759 г. Совсем недавно, во время бесед-допросов у императрицы по делу Бестужева, великая княгиня на коленях уверяла Елизавету, что не вмешивается в политику. Однако в записке звучит уверенный тон государственного деятеля, раздраженного явным просчетом. В 30 лет наша героиня была более зрелым политиком, чем двадцатый год управлявшая страной свекровь.