Бытовые повести XVII в. Литература второй половины XVII века. Общая характеристика обстановки XVII века

XVII в., особенно вторая его половина, отмечен в истории русской литературы значительным развитием повествовательных жанров. Здесь соседствуют традиционные дидактические благочестивые повести, тесно связанные с церковной традицией, и светская развлекательная повесть, нарождаются сатира и пародия. На Русь хлынул поток разнообразной переводной литературы, которая быстро завоевала широкий круг читателей.

Переводная литература

Переводная литература в XVII в. оказывает заметное воздействие на развитие русской повести. С церковной традицией связаны сборники нравоучительных рассказов - «Великое зерцало», переведенный с польского, и «Римские деяния», восходящий к латинскому оригиналу и содержащий истории из римской жизни. Переводчиками назидательных благочестивых повестей были ученые-монахи, перебравшиеся в Москву с Украины, светскую литературу переводили обычно служащие посольского приказа.

К светской переводной литературе относится сборник «История семи мудрецов». Родиной его была Индия, затем появились арабский, персидский, латинский переводы, и в итоге сборник с большим количеством переделок распространился и на Востоке, и на Западе. Русские списки переведены с польского и обычно содержат около 15 новелл занимательного характера.

«Бова-королевич». Гравюра. XVIII в.

Рыцарские повести (о Тристане, Ланцелоте, Аттиле, Брунцвике, о римском кесаре Оттоне, о Мелюзине и др.) в основном перелагались с чешских, сербских, польских источников, которые отталкивались от французских, итальянских и немецких текстов. По сути, это был не столько перевод сколько пересказ, адаптирующий повести к национальным культурным условиям. Так, например, в повести о Еруслане Лазаревиче, восходящей к персидской поэме Фирдоуси «Шах-Намэ (X в.), герой Рустем превращается в Еруслана, жену его зовут Настасья Варфоломеевна. Еруслан, уже будучи четырех лет, отличался богатырской силой: «Ково хватит за руку - у тово рука прочь; ково хватит за голову - у того голова прочь». В описании героя использованы образы русских сказок и былин.

Наиболее сильно испытала на себе влияние русского фольклора повесть о королевиче Бове, восходящая к французскому средневековому сказанию о рыцаре Бово д"Антона. Здесь рассказывается о многочисленных злоключениях витязя и его подвигах во имя любви, среди героев - короли Маркобрун, Додон и Гвидон, королевна Милитриса Кирбитьевна, богатырь Полкан, царь Салтан и сын его Лукопер. С XVII до начала XX в. появилось множество лубочных изданий «Бовы-королевича».

Оригинальные русские повести

Большой популярностью в XVII-XVIII вв. пользовались так называемые лубочные картинки. Они представляли собой рисунки со стихотворными или прозаическими подписями-объяснениями. Сюжеты обычно брались из популярных повестей, сказок, реже из церковной литературы. Сначала они рисовались на тонкой липовой коре (лубке), позже их стали печатать в типографиях. Большинство лубков были сатирическими, такова известная серия картинок «Как мыши кота погребали», посвященная смерти Петра I.

Русские повести также отличаются богатством и разнообразием тем и сюжетов. Наряду с нравоучительными повестями существуют повести исторические, бытовые, сатирические с элементами литературной пародии.

Стихотворная назидательно-бытовая «Повесть о Горе-злосчастии» свидетельствует о широком проникновении фольклора в книжную литературу. Повесть начинается с повествования о том, как прародители Адам и Ева, нарушив заповедь Божию, обрекли на горе и скорби людской род. После такого вступления начинается рассказ о герое - добром молодце, нарушившем домостроевские заповеди старины, попытавшемся жить по своему разумению и горько за это поплатившемся. Избавляет молодца от Горя-Злосчастия - «босого, нагого, лыком подпоясанного» - только уход в монастырь.

«Кот астраханский». Деревянный лубок. XVIII в.

Сатира, пародия, юмористическая повесть, осмеивающая приказные порядки или церковный быт, ярче всего свидетельствуют о росте светских тенденций в русской культуре XVII в. В основе знаменитой «Повести о Шемякином суде» лежат похождения крестьянина-бедняка, приведшие его на скамью подсудимых, и хитроумное избавление его от обвинителей (богатого брата, попа и горожанина) благодаря ловкости судьи Шемяки. Казуистика Шемяки воспринималась как пародия на судопроизводство XVII в. В связи с судебными порядками Московской Руси написана и «Повесть о Ерше Ершовиче, сыне Щетинникове», изображающая тяжбу между боярским сыном Лещом и «лихим человеком», «ябедником» Ершом Ершовичем за владение Ростовским озером. Выслушав свидетелей - Сига и Сельдь, судья Осетр выносит приговор бить ябедника Ерша кнутом и повесить. Автор сатиры-пародии хорошо знаком с судными грамотами и ведением судебных процессов на Руси. Как и «Шемякин суд», повесть о «судном деле» Леща и Ерша вошла в XVIII в. в лубочную литературу, а также перешла в устную сказку.

Изменения в общественной жизни предопределили начало но­вого этапа в развитии литературы. Именно литература, как ни одна другая сфера культуры, наиболее полно и ярко отразила противоречия общественной жизни, все те новые тенденции и явления, которые характеризуют развитие всей культуры в

Происходило, по выражению академика Д.С.Лихачева, "значи­тельное социальное расширение литературы". Письменное слово начинало служить и социальным низам, интересы и настроения которых получили возможность отражения не только в фолькло­ре, но и в письменной литературе. Это формировало и развивало в ней демократическое, светское направление, т.е. вело к "обмирщению" литературы.

Преодолевался разрыв между фольклором и письменностью. Именно к XVII в. относятся первые записи произведений устного народного творчества - исторических песен, былин, пословиц, заговоров. Устное народное творчество с его антифеодальными и антицерковными мотивами явилось основой развития демократи­ческого направления в литературе, оно оказало заметное воздей­ствие на письменную литературу как в идейном, так и в художе­ственном отношении.

Влияние народного творчества на литературу выразилось в сближении литературного языка с живым народным язы­ком, в появлении новых жанров, и прежде всего - демократической сатиры, в обогащении арсенала художественных средств.

Важным шагом в развитии литературы, свидетельствовавшим о разрыве со средневековыми тардициями и канонами, явился пе­реход от исторических литературных героев к вымышлен­ным, к созданию обобщенных литературных образов. Героями литературных произведений становились не выдающиеся истори­ческие личности, а представители демократических слоев насе­ления, простые люди из посадской и крестьянской среды, из низ­ших слоев дворянства. Как и для всей культуры, для литературы этого времени характерно открытие ценности человеческой лич­ности, многообразия, сложности и противоречивости человечес­ких характеров. Не подвиги "угодников Божих", а жизнь и дела простых людей начинали привлекать все большее внимание чита­теля.

Традиционные формы не могли вместить новое содержание, не претерпев существенной деформации. Это относится и к такому устойчивому жанру средневековой литературы, как житие, кото­рое постепенно превращается в биографическую повесть. При­мером может служить "Повесть об Улиании Осорьиной", напи­санная муромским дворянином Дружиной Осорьиным, сыном Улиании. Это первая в русской литературе биография женщины-дворянки. Автор создает образ энергичной и умной русской женщины, образцовой жены и хозяйки. И хотя в повести еще ис­пользуются стереотипы житийного жанра, в целом в ней преоб­ладают бытовые повествовательные элементы.

Выдающимся памятником русской литературы стала автоби­ографическая повесть одного из вождей и идеологов старооб­рядчества протопопа Аввакума "Житие". Аввакум-писатель резко отличается от Аввакума-апологета старообрядчества. Это произ­ведение консервативно по основной идее, но глубоко новаторс­кое по художественной форме, неповторимо по индивидуальной манере письма. Страстный защитник старины, яростный против­ник всего нового, выступавший против реалистических тенден­ций в живописи, против светского образования и распростране­ния научных знаний, Аввакум в литературной деятельности про­явил необычайное новаторство, отказавшись от условностей и традиций средневековой письменности. Обратившись к традици­онному жанру жития, он разрушил его окостеневшие формы, став основоположником нового жанра - автобиографии-исповеди. Он смело ввел народное просторечие в книжный язык. Реалистическое изображение перипетий собственной жизни, русского бы­та, образный язык, страстное обличение социальной несправед­ливости, произвола властей и церковных порядков - все это сде­лало произведение Аввакума одним из самых ярких и значитель­ных памятников русской демократической литературы.

В литературе XVII в. произошло возникновение и развитие нового жанра - демократической сатиры, отражавшей настрое­ния народных масс и обличавшей несправедливость обществен­ного строя. Антифеодальная направленнось сближала сатиру с устным народным творчеством, откуда она черпала сюжеты и художественно-изобразительные средства. В свою очередь, мно­гие сатирические повести становились достоянием фольклора.

Беспощадному обличению подвергались различные стороны жизни феодально-крепостнического общества, важные государ­ственные институты. Так, в "Повести о Шемякине суде" и "Повести о Ерше Ершовиче" обличались порядки феодального суда с его крючкотворством, волокитой, продажными судьями и пристрастными решениями. В "Службе кабаку", написанной в форме пародии на церковную службу, разоблачается государ­ственная система спаивания народа через "царев кабак". Соци­альной остротой отличается пародийная "Азбука о голом и небо­гатом человеке", в которой с едкой иронией повествуется о тяже­лом житье городской бедноты. В "Повести о Фоме и Ереме" выс­меиваются не способные ни к какому труду дворянские дети.

Объектом сатиры нередко была церковь, что свидетельствова­ло о падении ее авторитета преимущественно из-за неблаговид­ного поведения церковников. Лицемерие и жадность духовенства бичуются в "Сказании о куре и лисице" и "Сказании о попе Саве и о великой его славе". Высмеиваются монастырские порядки и нравы в "Калязинской челобитной". В ней в форме челобитной тверскому епископу излагаются жалобы привыкших к распущен­ной жизни монахов на "лихого" архимандрита, вздумавшего тре­бовать соблюдения строгого монастырского устава. Особой ост­ротой отличается "Повесть о Бражнике", в которой остроумно доказывается, что бражник имеет не меньше прав на "царство небесное", чем "святые", а "святые" оказываются не меньшими грешниками, чем бражник. Здесь уже налицо скептическое отно­шение к официальному культу святых.

Изменения, происходившие в сознании, морали и быте людей, борьба "старины" и "новизны", которая пронизывала все сферы лич­ной и общественной жизни, ярко отразились в бытовой повести. В этот переломный период, когда "старые обычаи поисшатали-ся", стала актуальной тема взаимоотношений старого и молодо­го поколений, "отцов и детей". О трагической судьбе молодого человека, попытавшегося порвать со старыми формами семейно-бытового уклада, с домостроевской моралью, рассказывается в "Повести о Горе-Злочастии". Основной конфликт повести - стол­кновение двух мировоззрений: старшего поколения, стоявшего на страже традиционной общественной и семейной морали, старого уклада жизни, и молодого поколения, стремившегося к независи­мости, склонного к инициативе и личной активности. Автор по­казывает обреченность героя, который традиционному бытовому укладу, освященному веками, не может ничего противопоста­вить, кроме стремления жить по своей воле. В результате он тер­пит крах и уходит в монастырь. В этом отразилась русская дей­ствительность ХУПв., когда старое было еще значительно силь­нее нового и попытки жить по-иному кончались трагично. Сюжет повести перекликается с евангельской притчей о блудном сыне. Однако герой повести в отличие от "блудного сына" не проявляет раскаяния, а возвращению в родительский дом с его старым укла­дом жизни предпочитает самозаточение в монастыре, последнем и вынужденном убежище.

Та же тема конфликта старшего и молодого поколений рас­крывается в "Повести о Савве Грудцыне".Как и в "Повести о Горе-Злочастии", ее герой - купеческий сын, нарушивший заветы ста­рины и наказанный за это. Оказавшись по торговым делам вдали от родительского дома, Савва Грудцын предается разврату, начи­нает вести разгульную жизнь и продает душу дьяволу. Спасаясь от отцовского гнева, он бежит из города, попадает в солдаты, с помощью дьявола совершает чудесные подвиги во время Смолен­ской войны. В конце концов с помощью чудотворной иконы он освобождается из-под власти дьявола, уходит в монастырь и там умирает. Повесть отличается занимательностью интриги и жи­вым разговорным языком. В ней выразительно описаны реальные картины русской жизни того времени: посадский быт, нравы ку­печества, события русско-польской войны 1632-1634 гг., солдатс­кий быт. Широкий исторический и бытовой фон, большое коли­чество действующих лиц, изображение судьбы простого челове­ка, рассказ о его любви, переживаниях, душевной борьбе - все это позволяет современным исследователям считать это произведе­ние одним из первых русских романов.

В конце XVII в-появилась "Повесть о Фроле Скобееве". Отличитальная ее черта - отсутствие религиозной дидактики. Худо­родный дворянин Фрол Скобеев, пройдоха и авантюрист, для до­стижения собственного благополучия не брезгует никакими средствами, для него нет ничего святого, о старозаветной морали отцов он и не вспоминает. В этом уже чувствуется дух новой эпохи. Энергия, ум, житейский практицизм - вот те качества, ко­торые приводят героя к достижению поставленной цели. Повесть отразила начавшийся во второй половине XVII в. процесс упадка старой знати и выдвижения нового, энергичного дворянства.

Новым в литературе было появление силлабического стихос­ложения, основанного на упорядочении числа слогов в стихе:

равное количество слогов в строке, пауза в середине строки и женская рифма, т.е. ударение на предпоследнем слоге последнего слова. Основоположником русского силлабического стихосло­жения был Симеон Полоцкий. Его стихи объединены в два боль­ших сборника - "Рифмологион" и "Вертоград многоцветный". Зна­чительная их часть - панегирические стихотворения, посвящен­ные членам царской семьи, а также написанные по поводу раз­личных событий придворной жизни. Писал С.Полоцкий и сати­рические стихотворения. Главное в его творчестве - обоснование идеи просвещенной монархии. В 1680 г.С.Полоцкий переложил на стихи псалтырь - "Псалтырь рифмотворная", что имело боль­шой успех у читателей. Книгу долгое время использовали как учебное пособие. Продолжателями дела С.Полоцкого стали его ученики Сильвестр Медведев и Карион Истомин.

Популярной становилась переводная художественная лите­ратура, изменялся ее характер: все большее внимание привле­кали произведения с занимательным сюжетом - рыцарский роман, бюргерская бытовая и плутовская новелла, авантюрно-прик­люченческая повесть, юмористические рассказы и анекдоты. Эта литература подвергалась значительной переработке, наполняясь подчас чисто русским содержанием и испытывая сильное влияние русского фольклора. Некоторые произведения, превратившись в устную сказку, становились достоянием фольклора.

К числу таких произведений относилась "Повесть о Бове коро­левиче", восходившая к французскому рыцарскому роману и при­влекавшая читателей авантюрным сюжетом, близким к волшеб­ной сказке. Переводились и другие рыцарские романы: "История о храбром рыцаре Петре Златых Ключей и о прекрасной коро­левне неаполитанской Магилене" - с франуцзского рыцарского куртуазного романа. XV в.; из Чехии пришла "Повесть о Василии Златовласом"; с польского языка переведена "Повесть об Отгоне цесаре римском" и др. Центральной темой всех этих произведе­ний была тема земной любви.постоянства и верности.

Весьма популярной стала "Повесть о Еруслане Лазаревиче", пришедшая с Востока и восходящая к поэме Фирдоуси "Шах-наме". К древнеиндийскому сказанию восходит пришедшая из Польши "История о семи мудрецах", она состоит из 15 неболь­ших новелл, объединенных единой сюжетной рамкой. С польско­го языка были переведены сборники нравоучительных рассказов "Римские деяния" и "Великое зерцало", сборник анекдотов и изре­чений древних философов "Апофегматы". Репертуар переводной литературы свидетельствовал об изменении интересов и вкусов русского читателя.

ДРЕВНЕРУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

(11 – 17 ВЕКА)

Князь Владимир крестит киевлян в Днепре.

Особенности и жанры древнерусской литературы.

Древнерусской (или русской средневековой , или древней восточнославянской ) литературой называют совокупность письменных произведений, написанных на территории Киевской, а затем Московской Руси в период с 11 по 17 века. Древнерусская литература является общей древней литературой русского, белорусского и украинского народов.

Крупнейшими исследователями древнерусской литературы являются академики Дмитрий Сергеевич Лихачёв, Борис Александрович Рыбаков, Алексей Александрович Шахматов .

Древнерусская литература не являлась результатом художественного вымысла и обладала рядом особенностей .

1. Вымысел в древнерусской литературе не разрешался, так как вымысел – это ложь, а ложь греховна. Поэтому все произведения носили религиозный или исторический характер . Право на вымысел было осмыслено лишь в 17 веке.

2. По причине отсутствия вымысла в древнерусской литературе отсутствовало понятие авторства , так как произведения либо отражали реальные исторические события, либо представляли собой изложение христианских книг. Поэтому у произведений древнерусской литературы есть составитель, переписчик, но не автор.

3. Произведения древнерусской литературы создавались в соответствии с этикетом , то есть по определённым правилам. Этикет складывался из представлений о том, как должен разворачиваться ход событий, как должен вести себя герой, как составитель произведения обязан описывать происходящее.

4. Древнерусская литература развивалась очень медленно : за семь веков было создано лишь несколько десятков произведений. Это объяснялось, во-первых, тем, что произведения переписывались от руки, а книги не тиражировались, так как до 1564 года на Руси не существовало книгопечатания; во-вторых, число грамотных (читающих) людей было очень мало.

Жанры древнерусской литературы отличались от современных.

Письменная литература на древнерусском языке (это общий предок русского, белорусского и украинского языков, существовавший в период с 5 по 14 века) появилась в 11 веке, вскоре после крещения Руси князем Владимиром. Её основу первоначально составили церковные книги, привезённые из Византии, и произведения устного народного творчества.

Возникновению письменной литературы на Руси предшествовало создание в 863 году братьями Кириллом и Мефодием славянской азбуки, существовавшей в двух вариантах алфавита: кириллицы и глаголицы. Кириллицей называют алфавит, составленный на основе греческой азбуки, и этим алфавитом мы пользуемся по сей день.

Глаголицей называют более древний славянский алфавит, функционально почти полностью совпадающий с кириллицей, но отличающийся начертанием букв.

С греческого языка Кирилл и Мефодий перевели книги, входящие в текст Библии: Евангелие (Благовествование) – повествование о жизни, учении, смерти и воскресении Иисуса Христа – и Апостол – повествование о деяниях учеников Христа. Когда спустя более чем 100 лет князь Владимир крестил Русь, эти книги первыми оказались на русской земле.

В развитии древнерусской литературы выделяют два периода .

I . Киево-Новгородский период (10-12 века): исторический контекст.

В 862 году, согласно летописи, князь Рюрик вместе с братьями Синеусом и Трувором основали Русское государство со столицей в Новгороде. После смерти Рюрика с 879 по 912 годы Русью правил Олег Вещий, провозгласивший Киев столицей Руси. Именно во время правления Олега русское государство стало именоваться Киевской Русью – так стали называть добровольный союз русских княжеств под властью Киева.

После легендарной смерти Олега Вещего правил сын Рюрика Игорь, погибший от рук племени древлян, затем княгиня Ольга, первой среди русичей принявшая христианство. После правил князь Святослав Игоревич. Сын Святослава Владимир в 988 году крестил Киевскую Русь.

Руины древнегреческого города Херсонеса в Крыму (ныне Севастополь). Здесь находилась церковь, где принял крещение киевский князь Владимир.

Вскоре после смерти князя Владимира киевский престол занял его сын Ярослав Мудрый. Его просветительская политика, направленная на централизацию страны (основание Киево-Печерского и Юрьевского монастырей как центров грамотности, издание законов, укрепление государственности Руси) способствовала быстрому развитию древнерусской литературы. При Ярославе были созданы первые летописные своды, написаны первые жития и религиозные книги. При дворе князя Ярослава Мудрого начинается работа по переводу с греческого языка богослужебных книг, житий и исторических хроник. Митрополит Иларион примерно в 1037 году (но не позднее 1050, по данным учёных) создаёт первое собственно русское письменное произведение – «Слово о Законе и Благодати », представляющее собой толкование Ветхого и Нового Заветов, сопровождаемое похвалой князю Владимиру.

Просвещённым князем был и наследник киевского престола князь Всеволод Ярославич, владевший пятью языками.

При князе Всеволоде начался процесс распада Киевской Руси и период междоусобных войн. В 1097 году на Любечском съезде князей было решено: «Каждый да держит отчину свою». Однако любечские решения были практически нарушены князьями Святополком Изяславичем и Давыдом Игоревичем, попытавшимися отобрать земли у князя Василька Теребовльского. В связи с этим в 1100 году был проведён Уветичский съезд, позволивший на время объединить усилия князей в борьбе с внешним врагом – племенами кочевников.

Правление сына Всеволода – князя Владимира Мономаха – стало периодом последнего непродолжительного укрепления Киевской Руси. Владимир Мономах проявил себя не только как мужественный, мудрый и гибкий политик, но и как писатель: ему принадлежат знаменитая проповедь «Поучение Владимира Мономаха », представляющая духовное завещание сыновьям, а также автобиографическое произведение «О путях и ловах ». В годы правления Мономаха был создан крупнейший летописный свод «Повесть временных лет » и «Житие Феодосия Печерского», написанные монахом Киево-Печерского монастыря Нестором.

Сын Мономаха князь Мстислав Великий продолжил политические традиции отца. Однако сразу после смерти Мстислава и передачи в 1132 году власти его брату Ярополку Киевская Русь окончательно распалась.

В 1147 году другой сын Владимира Мономаха, князь Юрий Долгорукий, основал Москву, где, согласно первому упоминанию в документах, угощал обедом князя Святослава Ольговича – отца князя Игоря, героя «Слова о полку Игореве». Юрий Долгорукий является также основателем Костромы, Переяславля-Залесского, Юрьева-Польского и Дмитрова.

Тема распада русских земель и мысль о необходимости единения князей перед угрозой внешних врагов звучит в самом значительном произведении древнерусской литературы – в «Слове о полку Игореве » (1187), повествующем о неудачном походе князя Новгород-Северского Игоря Святославича в половецкую степь.

Владимир Мономах

II . Период Московской Руси (13-17 века): исторический контекст.

Положение княжеств, входивших до недавнего времени в состав Киевской Руси, усугубилось в связи с нашествием монголо-татар в 1237-1241 годах, а затем в связи с агрессией немцев и литовцев, разбитых войсками Александра Невского. Князь, принявший монашество незадолго до смерти, был причислен к лику святых, и в 1263 году было написано «Житие Александра Невского».

Победы русских войск при князе Димитрии Донском укрепили политическую позицию русичей.

Литература этого периода отражает постепенное возрождение Руси, объединение русских земель. Борьбе с монголо-татарами посвящены воинские повести «Задонщина » и «Сказание о Мамаевом побоище ». Епифаний Премудрый создаёт «Житие Стефана Пермского » и «Житие Сергия Радонежского ». Тверской купец Афанасий Никитин совершает путешествие в Индию и описывает его в «Хождении за три моря ».

Монголо-татарское иго продолжалось до 1480 года. Именно в 15 веке возникает идея Москвы как Третьего Рима, идея собирания русских земель вокруг Москвы.

Распад Золотой Орды определил успехи русских князей в преодолении власти монголо-татарских ханов. В годы правления Ивана III и Василия III завершился процесс расширения внешних границ великого княжества Московского за счёт других русских земель, не принадлежащих великому княжеству Литовскому. Основными этапами в этом стало присоединение Новгородской республики (1478), Тверского великого княжества (1485), Псковской республики (1510) и Рязанского великого княжества (1521).

На протяжении значительного времени в 16 веке Русью правил Иван IV Грозный, получивший в 1547 году титул царя. При Иване Грозном значительно расширились границы Русского государства за счёт присоединения Казанского и Астраханского ханств, а также сибирских земель. В годы правления Ивана Грозного архиепископ Макарий создаёт свод житий святых православной церкви под названием «Великие Минеи Четьи », предназначенные для ежедневного чтения. Главной книгой Руси становится написанный при Иване Грозном «Домострой » - свод наставлений и правил поведения в семье и обществе благочестивого человека.

В 17 веке, после событий русской смуты и воцарения династии Романовых (1613), древнерусская литература отходит от религиозности и этикетности. Происходит секуляризация (обмирщение) литературы, то есть литература отходит от религиозны догм, становится светской, ориентирующейся на внерелигиозные нормы. Возникают новые жанры: сатирическая повесть и бытовая повесть. Усиливается авторское начало, в литературе появляется вымысел.

Лучшим памятником литературы 17 века считается первое автобиографическое произведение «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное », посвященное движению раскольников-старообрядцев, не принявших реформы православной церкви при патриархе Никоне. Аввакум Петров, восставший против реформы, поддерживаемый боярыней Феодосией Морозовой, её сестрой Евдокией Урусовой, женой царя Алексея Михайловича Марией Ильиничной, был лишён сана, подвергнут анафеме, заключён в земляную тюрьму северного города Пустозёрска, где провёл пятнадцать лет, и в конце концов жестоко казнён вместе со своими единомышленниками.

«Повесть временных лет » (1113)

Да ведают потомки православных

Земли родной минувшую судьбу.

А.С. Пушкин

Киево-Печерская лавра

«Повесть временных лет» представляет собой большой свод русских летописей, автором-составителем которых был монах Киево-Печерского монастыря Нестор. Первую часть летописи составляет рассказ о мировой истории по Библии – от сотворения мира до всемирного потопа и распределения земли между сыновьями Ноя: Симом, Хамом и Иафетом. Затем Нестор повествует о расселении славянских племён, об их отношениях с соседними племенами, об основании Киева , о возникновении русской земли, государства, о первых новгородских и киевских князьях. Нестор доводит повествование до 1111 года. Труд, завершённый летописцем в 1113 году, стал составной частью более поздних летописных сводов.

«Слово о полку Игореве » (1185-1187)

«Слово о плъку Игоревѣ, Игоря сына Святъславля, внука Ольгова» - таково полное название самого известного произведения древнерусской литературы. Оно посвящено неудачному походу на половцев новгород-северского князя Игоря (Георгия) Святославича и его брата курского князя Всеволода. Поход состоялся в апреле-мае 1185 года и завершился небывалым поражением русичей.

С картины Н.К. Рериха «Поход Игоря»

История обнаружения «Слова о полку Игореве» и споры о его подлинности . До конца 18 века о существовании этого произведения ничего не было известно. Оно было открыто благодаря любителю старины графу А.М. Мусину-Пушкину, который приобрёл в Спасо-Преображенском соборе города Ярославля древний рукописный сборник у архимандрита Иоиля Быховского, где и был обнаружен текст «Слова о полку Игореве». В 1796 году для Екатерины Второй была снята писарская копия «Слова…», а в 1800 году оно было опубликовано в Москве. Во время московского пожара 1812 года подлинник рукописи сгорел, поэтому появились слухи о том, что «Слово о полку Игореве» – подделка. В 1852 году был найден текст повести «Задонщина», в которой содержались цитаты из «Слова…». Этот факт послужил одним из убедительных доказательств подлинности произведения.

Хронологические рамки произведения . Время центрального события, описанного в «Слове…», – похода Игоря – относится к периоду с 23 апреля по 10 мая 1185 года. Однако автор раздвигает рамки повествования, заявляя во вступлении, что рассказ его охватит времена «от стараго Владимира до нынешняго Игоря», то есть два века.

Сюжет . Неудачный поход князя Игоря в половецкую степь явился для автора поводом поразмышлять над судьбой русской земли и призвать русских князей к единению. Автор вспоминает об усобицах князей, об удачных и неудачных походах с древнейших времён. В начале похода войско Игоря застаёт солнечное затмение, что считалось в те времена дурным знаком. Но Игорь, полный решимости, отомстить половцам за набеги на Русь, призывает воинов к храбрости: «Братие и дружино! Луце ж бы потяту быти, неже полонену быти. Так въсядем, братие, на свои бързыя комони да позрим синего Дону!». В первой битве русичи побеждают, а во второй терпят сокрушительное поражение, а сам Игорь попадает в плен. Автор, с одной стороны, восхищается мужеством князя, который, несмотря на предзнаменование, идт в поход; с другой стороны, он осуждает Игоря за недальновидность, так как поражение в битве с половцами открыло дорогу врагам для новых набегов.

Ключевые эпизоды «Слова…» – золотое слово Святослава, обращающегося к Игорю и Всеволоду; плач Ярославны, жены Игоря, молящей природные силы о спасении мужа (обращение Ярославны к языческим силам – яркий пример господствовавшего тогда христианско-языческого двоеверия); сцены пленения Игоря и его бегства из плена.

Сюжет произведения был положен в основу известной оперы А.П. Бородина «Князь Игорь».

Проблема авторства . «Слово о полку Игореве» резко выделяется на фоне остальных произведений древнерусской литературы образностью и богатством языка, поэтичностью описаний. Это породило, в частности, вопрос об авторе текста. Традиционно считается, что автор «Слова…» неизвестен. Однако в разное время историками и филологами высказывались мнения о том, кто мог бы стать автором произведения. Наиболее убедительную гипотезу выдвинул академик Борис Рыбаков, предположив, что автором слова мог быть Пётр Бориславич, киевский боярин и писатель.

Общая характеристика . На фоне «обмирщения» культуры и литературы в XVII столетии, т.е. постепенного освобождения от опеки церкви, постепенного вытеснения церковных жанров, появляются новые, чисто светские жанры литературы, в частности, возникают бытовые и сатирические повести.

Возникновение жанра бытовой повести и ее проблематика тесно связаны с теми изменениями, которые произошли в русской жизни XVII века: с общим подъемом русской культуры, тягой к просвещению, протестом против косного домост­роевского быта, интересом к человеческой личности. Бытовая повесть запечатлела существенные стороны частной и общест­венной жизни человека. Впервые героем повести оказывается не исторический деятель, а лицо вымышленное. Автор проявляет большое внимание к частной жизни обычного человека.

Одним из примечательных явлений литературы второй половины XVII века является также формирование и развитие сатиры как самостоятельного литературного жанра. Бытовая и сатирическая повесть распространяется в простом народе. Эта литература противостоит литературе официальной, литературе господствующего класса, отчасти продолжающей старые традиции.

Демократическая литература оппозиционна феодальному классу: это литература, подчеркивающая несправедливость, господствующую в мире, отражающая недовольство действительностью, социальными порядками. Союз со средой, столь характерный для личности предшествующего времени, разрушен в ней. Недовольство своей судьбой, своим положением, окружающим – это черта новая, неизвестная предшествующим периодам. Для демократической литературы этого периода характерен конфликт личности со средой, жалобы этой личности на свою долю, вызов общественным порядкам, иногда же – неуверенность в себе, мольба, испуг, страх перед миром, ощущение собственной беззащитности, вера в судьбу, в рок, тема смерти, самоубийства и первые попытки противостоять своей судьбе, исправить несправедливость. В демократической литературе развивается особый стиль изображения человека: стиль резко сниженный, нарочито будничный, утверждавший право всякого человека на общественное сочувствие. Демократическая литература стремится к полному разоблачению и обнажению всех язв действительности. В этом ей помогает грубость – грубость во всем: грубость нового литературного языка, наполовину разговорного, наполовину взятого из деловой письменности, грубость изображаемого быта, грубость эротики, разъедающая ирония по отношению ко всему на свете, в том числе и к самому себе.

Человек, изображенный в произведениях этой литературы, не занимает никакого официального положения, либо его положение очень низкое. Это – просто страдающий человек, страдающий от голода, холода, от общественной несправедливости, от того, что ему некуда приклонить голову. Новый герой окружен горячим сочувствием автора и читателей. Его положение такое же, какое может иметь любой из читателей. Он не поднимается над читателями ни своим официальным положением, ни какой бы то ни было ролью в исторических событиях, ни своей моральной высотой. Он лишен всего того, что отличало и возвышало действующих лиц в предшествующем литературном развитии. Человек этот отнюдь не идеализирован. Напротив! Если во всех предшествующих средневековых стилях изображения человека этот последний чем-то непременно был выше всех своих читателей, представлял собой в известной мере отвлеченный персонаж, витавший в каком-то своем, особом пространстве, куда читатель, в сущности, не проникал, то теперь действующее лицо выступает вполне ему равновеликим, а иногда даже униженным, требующим не восхищения, а жалости и снисхождения. Герой изображен в самых непривлекательных положениях. Это опрощение героя, доведенное до пределов возможного. Именно в этом способе изображения человека больше всего выступает сознание ценности человеческой личности самой по себе: нагой, голодный, босой, грешный, без всяких надежд на будущее, без всяких признаков какого бы то ни было положения в обществе. Взгляните на человека, – как бы приглашают авторы этих произведений, посмотрите, как ему тяжело на этой земле! Он затерян среди нищеты одних и богатств других. Сегодня он богат, завтра беден; сегодня он нажил себе денег, завтра прожил. Он скитается «меж двор», питается подаянием от случая к случаю, погряз в пьянстве, играет в кости. Он бессилен побороть себя, выйти на «спасенный путь». И тем не менее он достоин сочувствия.

В этих произведениях есть учительный голос, но это не голос уверенного в себе проповедника, как в произведениях предшествующего времени. Это голос обиженного жизнью автора или голос самой жизни. Действующие лица воспри­нимают уроки действительности, под их влиянием они меняются, принимают решения. Герой принимает решение не под влиянием наития христианских чувств или предписаний и норм феодального поведения, а вследствие ударов жизни, ударов судьбы.

Древняя русская литература не знала открыто вымышленного героя. Все действующие лица произведений XI – начала XVII в. – исторические или претендующие на историчность. Если в древнерусских произведениях и встречаются вымышленные лица, то древнерусский писатель стремится уверить своего читателя в том, что эти лица все же были. Вымысел – чудеса, видения, сбывающиеся пророчества – писатель выдает за реальные факты и сам верит в их реальность.

В XVII писатели стремятся избавиться от исторического имени действующего лица, однако преодолеть веками сложившееся убеждение, что в литературном произведении интересно только подлинное, реально происшедшее и исторически значительное, было не так-то легко. Еще труднее было вступить на путь открытого вымысла. Начинается полоса поисков выхода из затруднительного положения, поисков, которые, в конце концов, привели к созданию воображаемого героя литературы нового времени, героя с вымышленным именем, с вымышленной биографией. Это средний, не исторический, «бытовой» человек, о котором можно писать все, подчиняясь лишь внутренней логике самого образа, воссоздавая этот образ в наиболее типичных для него положениях.

Одним из самых значительных переходных явлений было появление безымянности действующих лиц. Героями становятся безымянные люди – люди, которых называют просто «молодец» или «бедный», «богатый», «голый и небогатый человек», «бражник», «крестьянский сын», «девица», «купец некий», «ревнивый муж» и т.д. Безымянность героя уже сама по себе означала, что произошло открытие новых, совсем иных, чем прежде, путей художественного обобщения. Но следует отметить, что безымянность героя облегчала путь вымыслу, путь к созданию типических, вовсе не идеализированных героев.

Средством типизации жизненных явлений в этот период служит пародия и форма «открытой лжи» – небылица. Возникновение пародии связано с тем, что в вымысле средневекового читателя пугала ложь: все, что не «исторично», чего не было в действительности, – обман, а обман – от дьявола. Но открыто признанный вымысел – не ложь, тем более, если этот вымысел прикрыт шуткой. Помимо того, пародия давала выход народному недовольству – недовольству не отдельными историческими лицами, а самим социальным укладом. Она позволяла широко обобщать жизненные явления, в чем особенно нуждались представители посада и крестьянства. Небылица, в свою очередь, излагала как обычное то, что как раз было необычным в жизни, и тем самым подчеркивала ненормальность обычного положения вещей. Наряду с пародией и небылицей в литературу XVII века из фольклора проникает животный эпос. Это – откровенно признанный вымысел, о котором читатель как бы заранее предупреждается.

В XVII веке с развитием индивидуализма судьба человека оказывается его «личной» судьбой. Судьба человека воспринимается как нечто навеянное со стороны, «приставшее» к человеку, как его второе бытие и часто отделяется от самого человека, персонифицируется. Это персонификация происходит тогда, когда внутренний конфликт в человеке – конфликт между страстью и разумом – достигает наивысшей силы. Судьба отнюдь «не прирождена» человеку. Например, в «Повести о Савве Грудцыне» судьба Саввы предстает в образе Беса, соблазняющего его на разные губительные поступки; в «Повести о Горе – Злочастии» судьба молодца воплощается в образе Горя, неотвязно его преследующего.

Для литературы XVII века характерен принцип широкого обобщения жизненных явлений. Широты обобщения авторы достигают тем, что лишают свои произведения и своих героев всех исторических упоминаний, имен и названий. Безымянность действующих лиц находится в связи еще с одной чертой, характерной для демократической литературы XVII века – с элементами своеобразного автобиографизма, в той или иной мере присущего многим произведениям этого времени. Автобиографизм позволяет избавиться от тормозившего развитие художественного обобщения исторического имени действующего лица, ввести в литературу простого, обычного «неисторического» героя.

Для литературы XVII века характерен способ составления произведений от лица многих лиц, где выступает как бы коллективный автор, произведение составлено от лица целой группы людей, описываются злоключения всей этой группы. Появляются также произведения, действующие лица которых выступают уже под вымышленными именами: Фома, Ерема, Сава и др., которые, как и названия некоторых повестей, например «Сказание о попе Саве и о великой славе», заимствованы из русских пословиц: «Был Сава, была и слава», «От Савы слава», «От Савы хочешь славы» и т.д. Пословичные имена – это прозвища, ими наделяются конкретные живые лица, к которым пословица применима.

В древнерусских литературных произведениях предшествующего времени всегда и во всем проявлялась авторская точка зрения, всегда был слышен голос автора, интерпретировавшего события и явления. Мнение автора всегда было на виду, его отношение к изображаемому было всегда отчетливым. Действующие лица произведений были подчинены идеологической схеме автора, они являлись иллюстрацией к его общей мысли. С развитием чисто литературных жанров в XVII веке, литературное произведение перестает быть монологом автора. Появляются драматические произведения, типичной особен­ностью которых становится полная отдаленность изображения от изображающего. В литературе появляются симпатичные читателю авантюристы, ловкие люди (Фрол Скобеев), люди «пропащие» (герой «Повести о Горе – Злочастии»), продавшие душу дьяволу (Савва Грудцын), обиженные судьбой, неприз­нанные, предавшиеся какой-либо страсти и т.д. Появление всех этих героев стало возможным, так как авторская точка зрения на них перестала проявляться открыто.

В литературе XVII века развивается особый стиль изображения человека: стиль резко сниженный, нарочито будничный, утверждавший право всякого человека на общественное сочувствие. Отделение авторской точки зрения от преподносимых в произведении нравоучений, оправдание человека, который с церковной точки зрения был «грешником», означало гибель средневекового нормативного идеала и постепенный выход литературы на новый путь индуктивного художественного обобщения – обобщения, опирающегося на действительность, а не на нормативный идеал. Происходит открытие ценности человеческой личности самой по себе, открытие ценности авторской личности. Так появляется новый тип профессионального писателя, происходит осознание ценности авторского текста, появляется понятие авторской собственности, не допускающее простого заимствования текста у предшественников, проявляется интерес к автобиографиям, к личным запискам.

В изобразительном искусстве открытие ценности человеческой личности проявляется весьма разнообразно: появляются парсуны (портреты), развивается линейная перспектива, предусматривающая единую индивидуальную точку зрения на изображение, появляются иллюстрации к произведениям демократической литературы с изображением «среднего» человека, зарождается лубок.

Демократическая сатира – новый жанр, возникший и получивший развитие в XVII веке. Произведения этого жанра отражали настроения народных масс и обличали несправедливость общественного строя. Антифеодальная направленность сближала сатиру с устным народным творчеством, откуда она черпала сюжеты и художественно-изобразительные средства. В свою очередь, многие сатирические повести становились достоянием фольклора.

«ШЕМЯКИН СУД»

Во второй половине XVII в. жанр бытовой повести занял одной из ведущих положений в системе литературных жанров. Если древнерусская традиция обозначала этим словом любое повествование, то, что в принципе рассказывается, повесть как новый литературный жанр наполняется качественно иным содержанием. Его предметом становится индивидуальная судьба человека, выбор им своего жизненного пути, осознание своего личного места в жизни. Уже не так однозначно, как раньше, решается вопрос об авторском отношении к описываемым событиям: голос автора явно уступает место сюжету как таковому, а читателю предоставляется самому сделать вывод из этого сюжета.

"Повесть о Горе-Злочастии" – первая в группе бытовых повестей XVII в., открывающая тему молодого человека, не желающего жить по законам старины и ищущего свой путь в жизни. Эти традиционные законы олицетворяют его родители и "добрые люди", дающие герою разумные советы: не пить "двух чар за едину", не заглядываться "на добрых красных жен", бояться не мудреца, а глупца, не красть, не лгать, не лжесвидетельствовать, не думать о людях плохо. Очевидно, что перед нами – вольное переложение библейских десяти заповедей. Однако Молодец, который "был в то время се мал и глуп, не в полном разуме и несовершен разумом", отвергает эту традиционную христианскую мораль, противопоставляет ей свой путь: "хотел жити, как ему любо". Этот мотив жизни в свое удовольствие усиливается в повести, когда "названой брат" подносит Молодцу чару вина и кружку пива: выпить "в радость себе и веселие". Именно стремление к удовольствию приводит Молодца к краху, что очень иронично констатирует анонимный автор, рассказывая, как Горе "научает молодца богато жить – убити и ограбити, чтобы молодца за то повесили, или с камнем в воду посадили". Жизнь по новым правилам не складывается, забвение родительских советов приводит к катастрофе, соответственно, единственным возможным выходом оказывается возвращение к традиционным христианским ценностям: "спамятует молодец спасенный путь – и оттоле молодец в монастыр пошел постригатися". Появление образа монастыря в финале "Повести о Горе-Злочастии" важно прежде всего именно как показатель традиционного решения проблемы выбора своего пути: Молодец, как и Блудный сын Симеона Полоцкого, в итоге возвращается к родительскому укладу. Заповеди в начале пути и монастырь в конце – знаковые точки этого уклада.

Принципиально новой чертой "Повести о Горе-Злочастии" можно считать образ главного героя – безымянного Молодца. Молодец – фольклорный герой по происхождению, обобщенный представитель молодого поколения. Отсутствие имени – существенная характеристика, т. к. именно это отсутствие является показателем начального этапа перехода от традиционного древнерусского героя к герою нового времени. Автору важно подчеркнуть именно обобщенность, принципиальную неконкретность этого образа, и он прибегает для этого к традиционному фольклорному взгляду на героя. Мы не знаем многих внешний обстоятельств его жизни. Где он научился пить и играть, при каких обстоятельствах ушел из родного дома – все это остается неизвестным читателю. Мы не знаем, откуда и куда бредет Молодец, как он был в конце концов принят в монастыре, какова была там его дальнейшая судьба. Единственной характеристикой Молодца в "Повести" оказывается его социальная характеристика – он происходит из купеческой среды.

В большинстве древнерусских литературных произведений личность раскрывается статично, а не динамично. Человек действует в зависимости от обстоятельств и единственное возможное изменение - это поворот человеческого сознания от зла к добру, чаще всего – в результате чуда, которое свидетельствовало о божественном замысле о человеке. В беллетристических произведениях нового времени личность героя оказывается способной к саморазвитию, причем это саморазвитие может совершаться как от зла к добру, так и от добра ко злу, а кроме того, и это очень важно, развитие человеческой личности может совершаться безотносительно к добру и злу.

"Повесть о Горе-Злочастии" имеет своим героем только одного человека. Это монодрама. Все остальные действующие лица отодвинуты в тень и характеризуются автором через множественное число, которое наиболее отчетливо противопоставляется хоть и обобщенной, но в то же время принципиальной "единственности" главного героя ("отец и мать", "други", "добрые люди", "нагие-босые", "перевощики"). Только в начале повести говорится об одном "милом друге", который его обманул и обокрал. Но этот единственный, кроме Молодца, конкретный человеческий персонаж повести выведен так обобщенно, что скорее воспринимается как некий символ всех его собутыльников, чем как конкретная личность. В повести только один ярко освещенный персонаж – это неудачливый и несчастный Молодец. Правда, в "Повести", кроме Молодца, есть и другой ярко обрисованный персонаж – это само Горе-Злочастие. Но персонаж этот представляет собой alter ego самого Молодца. Это его индивидуальная судьба, своеобразная эманация его личности.

Бытовые повести 17 века.

В. Во второй половине XVII в. жанр повести занял ведущее положение в системе литературных жанров. Если древнерусская традиция обозначала этим словом любое повествование, то, что в принципе рассказывается, повесть как новый литературный жанр наполняется качественно иным содержанием. Его предметом становится индивидуальная судьба человека, выбор им своего жизненного пути, осознание своего личного места в жизни. Уже не так однозначно, как раньше, решается вопрос об авторском отношении к описываемым событиям: голос автора явно уступает место сюжету как таковому, а читателю предоставляется самому сделать вывод из этого сюжета. Повесть о Горе-Злочастии первая в группе бытовых повестей XVII в., открывающая тему молодого человека, не желающего жить по законам старины и ищущего свой путь в жизни. Эти традиционные законы олицетворяют его родители и добрые люди, дающие герою разумные советы: не пить двух чар за едину, не заглядываться на добрых красных жен, бояться не мудреца, а глупца, не красть, не лгать, не лжесвидетельствовать, не думать о людях плохо. Очевидно, что перед нами вольное переложение библейских десяти заповедей. Однако Молодец, который был в то время се мал и глуп, не в полном разуме и несовершен разумом, отвергает эту традиционную христианскую мораль, противопоставляет ей свой путь: хотел жити, как ему любо. Этот мотив жизни в свое удовольствие усиливается в повести, когда названой брат подносит Молодцу чару вина и кружку пива: выпить в радость себе и веселие. Именно стремление к удовольствию приводит Молодца к краху, что очень иронично констатирует анонимный автор, рассказывая, как Горе научает молодца богато жить убити и ограбити, чтобы молодца за то повесили, или с камнем в воду посадили. Жизнь по новым правилам не складывается, забвение родительских советов приводит к катастрофе, соответственно, единственным возможным выходом оказывается возвращение к традиционным христианским догмам.

Начинается повесть буквально от Адама. Вслед за такой экспозицией начинается рассказ о самом герое повести – о безымянном молодце.

Во всей предшествующей русской литературе мы не найдем произведений, в которых рассказывалось бы о судьбе обыкновенного мирского человека и излагались основные события его жизни. «Повесть о горе и злосчастии» говорит о судьбе безвестного молодца, нарушившего заповеди старины и тяжело за это поплатившегося.

Образ «Горя-Злосчастия» - доли, судьбы, как он встает в нашей повести, - один из значительнейших литературных образов. Горе одновременно символизирует внешнюю, враждебную человеку силу и внутреннее состояние человека, его душевную опустошенность. Оно как бы его двойник.

За стариной пока оказывается победа, она пока торжествует над просыпающимися индивидуалистическими порывами молодого поколения. В этом основной смысл повести, очень талантливо изображающей детей на переломе двух эпох. Характерно, однако, что монастырская жизнь трактуется в повести не как идеал, даже не как норма, а как, своего рода, исключение для тех, кто не сумел наладить свою мирскую жизнь по правилам, какие предписывала веками сложившаяся традиция. Обращение к монастырю является для молодца печальным, но единственным выходом из его неудачно сложившейся жизни.

Былинный строй повести: метрическое строение стиха, былинные общие места (приход на бал, похвальба на пиру), повторение отдельных слов, тавтология, употребление постоянных эпитетов (буйны ветры, буйна голова, зелено вино)

Повесть о фроле Скобееве, о Савве Грудицыне.

5. Публицистика 16 века. Переписка Грозного с Курбским: стилистические особенности.

Началом знаменательной переписки послужило обличительное послание князя Андрея Михайловича Курбского, крупного военачальника, который, имея основания ожидать опалы и казни, бежал в 1564г. в Литву, откуда и переслал Ивану IV письмо. В нем он обвиняет Ивана Грозного в непомерной жестокости, неоправданных гонениях, грозит царю Страшным судом. Ответом явилось первое послание царя, обозначенное как царское послание в «Российское государство». В этом послании, охарактеризованным Курбским как «широковещательное и многошумящее», Иван IV излагал свою государственную программу, защищал свое право самодержца на неограниченную власть, осуждал бояр, под которыми он подразумевал все противоборствующие ему силы. Яростно отвергал царь и упреки Курбского, причем особенно болезненно воспринял он укор в "сопротивности православию". Вопрос об авторстве произведений, подписанных именем Ивана IV довольно сложен, т.к. Грозный как глава государства подписывал огромное количество дипломатических посланий и других документов. Мнения о том, были ли царь писателем довольно противоречивы. Главная черта «Переписки Ивана Грозного с Андреем Курбским», отличающая ее от других публицистических произведений XVIв – «значительный рост индивидуального начала в стилей произведений». До Ивана IV не было ни одного писателя, в творчестве которого с такой силой были бы выражены индивидуальное начало и личность автора. В своих посланиях Грозный отразил разрушение некогда строгих границ между жанрами литературы и деловой письменности. Иван IV умело воспользовался в своем творчестве свободой, которую предоставлял эпистолярный жанр. В творчестве Ивана Грозного приемы острой публицистической полемики достигли особого развития. Живой спор с противником, обильные риторические вопросы по его адресу, издевательское пародирование аргументов оппонента и вместе с тем нередкое обращение к его рассудку («ты бы сам себе

поразсудил»). Эти особенности проходят через все послания Ивана IV. В литературе царь Иван был прежде всего новатором. Для всякой средневековой письменности, в том числе и для русской, характерен литературный этикет. В литературе были строгие правила, в каких выражениях положено писать о врагах и о друзьях, о боевых подвигах и о церковной жизни, где место бытовым подробностям, а где надо выражаться торжественно и величественно. В средние века разговорный и литературный языки далеко стояли друг от друга. Живые обороты устной речи иногда можно было встретить в деловых документах и в записях показаний на суде. Для литературы они считались противопоказанными. Иван Грозный, пожалуй, первый употребил в своих посланиях разговорный язык и просторечия. Умение царя взорвать литературный этикет средневековой письменности ярко проявилось в его переписке с Курбским. Однако последний был очень талантлив, но оставался целиком в рамках литературной традиции. По своей форме послания Грозного весьма нетрадиционны, в нем можно заметить даже скоморошеские черты, контрастирующие с высокой патетикой в рамках одного и того же произведения. Грозный часто вел себя как рассказчик. Он не писал читателю, а разговаривал с собеседником, стараясь использовать ясную и

доходчивую манеру изложения. Появление слов и оборотов, свойственных устной речи, было вызвано демократизацией структуры текста – важным процессом, затронувшим все уровни языка древнерусской литературы. Иван IV – первый русский писатель, в творчестве которого ясно выражен образ автора. По своему свободному отношению к литературному творчеству Грозный значительно опередил свою эпоху.