Замечание 1

Николай Константинович Михайловский (род. 1842 - ум. 1902) - выдающийся русский социолог, публицист, литературный критик, видный идеолог русского народничества.

Родился в небогатой дворянской семье. Заниматься литературой начал в 18 лет. Сотрудничал с различными журналами, в редакции одного из них познакомился с Н.Д. Ножиным, а через него и с деятельностью организаций революционного характера.

После разгрома политической партии "Народная воля", с лидерами которой он был в близких отношениях, Михайловского выслали из Петербурга. Он вернулся в город в 1886 году. Растущего в те годы движения рабочих он не видел и не осознавал. После 80-х годов свою работу он посвятил борьбе с реакцией правительства и общественности, которую вел с позиции народнического взгляда на мир. Михайловский не заметил и появления в России марксизма, но позже, в 90-х годах, стал отчаянно бороться с ним в своих работах и в общественной деятельности.

Философские основы социологии

В философии н.К. Михайловский был эклектиком. Как философ и социолог он был последователем русского направления позитивизма.

В своей концепции он старался объединить два существующих в 60-70-х годах течения в отечественной социологии.

• Первое из этих течений представлял П.Л. Лавров, который стремился очистить обществознание от влияния на него естествознания. Лавров выступал за субъективный метод объяснения социальных явлений и поведения людей.
• Лидером второго течения был строгий детерминист и материалист Н.Г. Чернышевский, который искал в естествознании реформирующие начала для социальных наук – последние. По его мнению, были заведены в тупик современным Чернышевскому идеализмом. Чернышевский считал, что в человеке наука – в том числе наука социальная - должна видеть только то, что находят в нем медицина и физиология. Главным стремлением Чернышевского было стремление «объяснить» социализм посредством «объективного метода», применением которого в социальных науках до сих пор пренебрегали.

«Формула прогресса»

Михайловский перенял у Лаврова субъективный метод в социологии, у Чернышевского же он взял недопонятые им посылки и применил их для создания своей "формулы прогресса ".

Свою первую социологическую работу Михайловский посвятил вопросу прогресса, в которой он разъяснял, что развитие нужно рассматривать с позиции известного идеала - в то время как социологи-объективисты видят прогресс только как «безразличную» к общественному идеалу эволюцию.

Личность и общество

Развитая личность является идеалом Михайловского. в числе его социологических работ выделяются критические замечания, вызванные применением в социологии положений дарвинизма («социальный дарвинизм»). Во многих своих работах он критикует социологическую теорию, которая приравнивает общество к организму и низводит индивидуальность человека на уровень мелкой клеточки этого социального организма. Один из самых важных предметов его социологических исследований - это проблема личности человека в обществе и индивидуального развития. Кроме того, Михайловский исследует вопрос взаимоотношений отдельной личности и массы. Исследуя данный вопрос, он приходит к важным выводам в области психологии коллектива.

МИХАЙЛОВСКИЙ, НИКОЛАЙ КОНСТАНТИНОВИЧ (1842–1904), русский литературный критик, социолог. Родился 15 ноября 1842 в г.Мещовске Калужской губернии в дворянской семье. Учился в Петербургском институте горных инженеров. В 1870-е годы – один из руководителей журнала «Отечественные записки», а с начала 1890-х годов – соредактор «Русского богатства». Оба журнала выражали идеи либерального российского народничества, ведущим идеологом которого был Михайловский. Его философские взгляды носили преимущественно позитивистский характер: критическое отношение к любому типу отвлеченного (метафизического) философствования, признание приоритета фактов в процессе познания («правда» фактов – «правда объективная»). В сфере социологии Михайловский следовал основополагающим принципам «субъективного метода» Лаврова. С его точки зрения, смысл исторического развития заключается в формировании и совершенствовании личностного начала. Развитие личности – высший и единственный критерий общественного прогресса, который не может не учитывать социология в своем опыте истолкования общественной жизни. Русская крестьянская община, по Михайловскому, может стать исторической альтернативой капиталистическому укладу, так как в ней содержатся предпосылки для гораздо более полноценного и всестороннего развития личности. Процесс такого развития всегда носил сложный и драматический характер. Противостояние личности и общества, личности и государства – важнейшая составляющая исторического процесса на всех его этапах. Существенный аспект этого противостояния фиксирует сформулированная Михайловским концепция «героев» и «толпы». Стихийность и даже абсурдность массового сознания, сознания «толпы», ориентированной на некоторые образцы эталонного, «героического» поведения и слепо поклоняющейся своим «героям», несут в себе, считал Михайловский, серьезную социальную угрозу личностному началу в истории.

Социальная философия

Михайловскому наравне с П. Л. Лавровым принадлежит разработка идеи о свободном выборе «идеала», которая философски обосновывала возможность изменить общественное развитие в избранном передовой интеллигенцией направлении. Наиболее полное выражение эта идея получила в так называемом субъективном методе социологии, который в качестве высшего мерила общественного прогресса и исходным пунктом исторического исследования полагал отдельную личность («Что такое прогресс?», «Аналогический метод в общественной науке», «Теория Дарвина и общественная наука», «Что такое счастье?», «Борьба за индивидуальность»). Разрабатывал теорию «героев и толпы», объяснявшей механизм коллективного действия склонностью человека к подражанию («Герои и толпа», «Научные письма (к вопросу о героях и толпе)», «Патологическая магия», «Ещё о толпе»). Он считает, что психологическое воздействие личности зависит от восприятия массы, и в принципе любой человек, а не обязательно выдающаяся личность, оказавшись случайно впереди толпы, может сыграть важную роль в определенных событиях. В 1880-е критиковал теорию «малых дел» и толстовство. В начале 1890-х выступал против русских марксистов (см. тж. «легальный марксизм»), обвиняя их в защите капитализма и отказе от наследства шестидесятников и семидесятников. Б. Горев в статье «Н. К. Михайловский и революция», написанной по поводу 20-летия со дня смерти выдающегося социолога и публициста, приходит к выводу, что «сторонник консервативного мелкобуржуазного социализма, он (Н. К. Михайловский) даже тогда, когда признал необходимость политической борьбы, признавал лишь одну ее форму: террористическое воздействие на правительство с целью вынудить либеральные реформы». В начале XX века в кругах демократической, особенно народнической, интеллигенции фигура Михайловского была окружена культом, его ставили в один ряд с крупнейшими фигурами освободительного движения, такими, как А. И. Герцен или Н. Г. Чернышевский. Однако после 1917 года слава Михайловского померкла: он был оппонентом марксизма и сторонником критиковавшейся марксистами теории героев и толпы, в эмиграции к его наследию также обращались редко.

Идея прогресса в истории социальной мысли

Как и многие социологи XIX века Михайловский был эволюционистом и пытался найти ответы на вопросы: что есть прогресс, каковы его критерии, каково общее направление движения прогресса. В разное время он дал несколько определений прогрессу, не заботясь о соотнесение их друг с другом. Стоит отметить, что, не смотря на разбросанность формулировок, всех их объединяет то, что Михайловский рассматривал прогресс через «призму судеб личности». Он рассматривает влияние общества на личность в рамках своей «формулы прогресса».

Рассмотрим, что же вкладывал Михайловский в понятие «индивидуальность». Стоит отметить, что данное понятие в его концепции определенно довольно широко. «Объективно мир представляет бесконечно сложную систему индивидуальностей, находящихся в самых разнообразных взаимоотношениях. Все единое есть, вместе с тем, и многое, всякое целое состоит из частей, и потому можно различить несколько ступеней индивидуальности, т.е. степеней самостоятельности». Таким образом, индивидуальность есть ни что иное, как единое целое, выступающее как самостоятельная единица. Группа, общество, государство представляют собой различные социальные индивидуальности. Человек так же является индивидуальностью как определенная совокупность всех черт, свойственных человеческому организму.

Социальный идеал

Он также доказал, что социальный идеал не может рассматриваться в концепции естественного отбора и приспособительного поведения, что необходим совершенно иной подход, который бы учитывал действия исторических законов. В своей работе Михайловский раскрывает значимость нравственного долга. По его мнению, главное отличие мира животного от мира людей заключается в том, что в обществе наличествуют мораль, духовные ценности, нравственность. Таким образом, он не мог допустить, чтобы отдельные члены общества выживали и даже совершенствовались за счет других людей.

Михайловский утверждал, что каждая личность должна развиваться умственно и нравственно только за счет своих способностей и сил, но не отвергал добровольную помощь со стороны других личностей. Данная теория, провозглашавшая ценность каждой личности, органично вписалась в антропологизм Михайловского. По мнению исследователей, «теория борьбы за индивидуальность» занимает центральное место в концепции личности Н.К. Михайловского. Данная теория направлена на выявление сути прогресса личности и общественного прогресса, а также их соотношения. Михайловский приходит к выводу, что результатом борьбы за существование является появление практических типов, тогда как борьба за индивидуальность ведет к образованию идеальных типов личности. Если говорить о степенях и типах развития, то борьба за существование приведет к высокой степени развития, в то время как, борьба за индивидуальность – к высокому типу развития.

Разделение труда

Михайловский, в свою очередь, выделял несколько видов разделения труда: органический, общественный, технический. Первое, физиологическое разделение труда – разделение между органами отдельного человека. Общественное разделение – разделение труда между людьми, группами, сословиями. Третий вид, технический – распадение какого-нибудь производства на отдельные составляющие. Михайловский указывал на то, что физиологическое и общественное разделение труда являются взаимоисключающими. За счет усложнения общественного разделения труда происходит ослабление физиологического разделения. Мыслитель говорит о том, что те, кто больше времени проводит, занимаясь физическим трудом (например, крестьяне, рабочие) или умственным (политики) «утрачивают признаки целостности». Таким образом, происходят серьезные изменения в физиологии человека. В общественном разделении труда Михайловский видит «фактор общества, который задает направленность личности, обуславливает характер ее существования». Общество в процессе своего развития усложняется, человечество увеличивает объем знаний о мире, отдельно взятая личность приобретает свою специализацию.

Таким образом, личность сужает свой кругозор, специализируясь в одном узком направлении. Она превращается в узкого специалиста, который теряет представление о жизни во всей ее полноте, а лишь сосредотачивается на очень не большой ее части, в которую входит частная жизнь и работа. Михайловский говорит о том, что таких личностей легко подчинить одной воле, поставить их в зависимое положение от других людей. Михайловский выступает против крайней специализации, полагая, что она способствует оскудению, и в какой-то степени деградации личности. Он призывает к независимости личности. По его мнению, этого можно достичь путем овладения личностью других наук, различных ремесел, то есть расширения своего кругозора.

Н.К. Михайловский полагал, что разделение труда является основой социальной дифференциации общества. Возникающие социальные группы можно охарактеризовать рядом черт, а именно – наличие функций, разделение прав и обязанностей, несовпадение частных целей, разнородность нравов и обычаев. Михайловский выделял два вида способов, по средствам которых формируются социальные группы: простая кооперация (сотрудничество) и сложная. Рассмотрим эти виды подробнее.

Первый тип является исторически более ранним и включает в себя первобытную общину и начальную эпоху варварства. Его можно охарактеризовать следующим образом: деятельность людей носит относительно недифференцированный характер, отсюда сходные общественные функции и интересы, также можно отметить развитую солидарность, взаимопомощь, единство целей. Данный вид кооперации представляет собой форму естественного разделения труда, что способствует формированию общей цели и росту взаимопонимания. Общественное и индивидуальное сознание нераздельны. В социально однородной среде происходит индивидуализация человека, здесь происходит полноценное физическое развитие, личность не подавляется коллективностью, что позволяет ей, становится активным началом общественной жизни. Михайловский отдает предпочтение именно простой форме кооперации, потому как она наиболее приближена к его представлениям об общественном идеале.

Обратимся ко

типы коопераций

второму типу коопераций – сложной кооперации. Именно в этой форме кооперации Михайловский видит корень общественного зла. По его мнению, в её основе лежит экономическое разделение труда, что приводит к расслоению общества на разные социальные группы, относительно их уровню дохода. Эти различные группы ведут не прекращающуюся борьбу за власть, которой пронизана вся история человечества. В рамках данной кооперации индивиды становятся однороднее, как правило, выполняют какую-либо одну функцию. Индивидуальность подавлена, «репрессирована», былую целостность расщепляют и разделяют на части. Постепенно наблюдается размывание общей цели, которая дробится на более мелкие и узкие подзадачи, растет враждебность и непонимание между людьми. В общественном сознании, возникшем на основе групповой дифференциации, укрепляются такие понятия как предрассудки, мода, возникают идолы, зарождается конкуренция.

С целью защиты общественного целого создается огромное количество правовых, религиозных, политических норм и связок. В таком обществе нет места для солидарности. В итоге получается общество «с неравными, несвободными, специализированными членами, расположенными в некотором иерархическом порядке». Михайловский неоднократно подчеркивал, что формы кооперации влияют на индивидуальную и общественную психику человека, формируют его взгляды и волю. В своей работе «Герои и толпа» Михайловский призывает к борьбе за сохранение индивидуальности, сохранение личной свободы и независимости. Это, по его мнению, позволит избежать превращения народа как совокупности индивидуальностей в толпу, которая подчинена и ведома человеком с не всегда нравственным убеждениями. А применительно к человеческой истории, борьба за индивидуальность выступает как социальная борьба, которая является основанием для социального взаимодействия и приводит к смене форм кооперации.

Н.К. Михайловский в своих рассуждениях руководствовался нравственно-этическими принципами, что позволило ему выделить простую кооперацию, как наиболее удачную форму объединения общества. Михайловский сформулировал определяющие основы современного общежития – необходимость предоставления индивиду большей свободы, самостоятельности, стремление к взаимоуважению и сотрудничеству. При этом действия и побуждения самой личности также должны основываться на нравственных формах и устоях. Возможно, многие из вышеупомянутых принципов кажутся сегодня идеальными, но именно от действий ныне живущих людей зависит их реальное воплощение и будущее в целом.

Выводы

Михайловский внес огромный вклад в развитие субъективного метода, и, в целом, зарождающийся в нашей стране социологии. В центре его социологических размышлений находится человек – творчески активная личность, которая способна осуществлять изменения в обществе. Его идея о необходимость всестороннего развития личность и постоянного совершенствования можно рассматривать как определяющие принципы развития современного человека. Некоторые исследователи полагают, что Михайловский создал особый вид критики, который трудно отнести к каком-либо типу. Его волновало все, что происходит в русском обществе, как в сфере научной мысли, так и в простом житейском плане. Михайловским было написано множество критических статей, относящихся не только к произведениям русских мыслителей, но также и к зарубежным. Можно сказать, что его концепция социального прогресса построена как раз на критическом осмыслении трудов Дарвина, Спенсера и Дюркгейма. В работе «Борьба за индивидуальность» он высказывает свои критические замечания относительно теории борьбы за существования. Он категорически не соглашается с последователями Дарвина, которые переносят законы, действующие в животном мире, на человеческое общество. Ч. Дарвин говорит о том, что в процессе эволюции слабые и не приспособленные особи погибают, тем самым происходит совершенствование популяций. Михайловский утверждал, что человеческое общество должно бороться за каждого индивида, личность. Он выделял наличие морали и нравственности как одни из главных отличительных черт человеческого мира от животного. И потому считал недопустимым совершенствование, тем более выживание, одного человека за счет другого. Во многом сохраняет свое теоретическое и практическое значение критика Михайловского работ Г.Спенсера, которая направлена на то, что органическая теория не выделяет различий между развитием общества и природы. По Михайловскому, в основе развития общества лежат не биологические, а социальные процессы, а именно: разделение труда, борьба нового уклада жизни со старым, передовые идеи и общественные идеалы. Отметим, что теория разделения труда занимает важное место в работах Михайловского. Но и здесь не обошлось без критики, она была направлена на теорию Дюркгейма, который, по мнению Михайловского, рассматривал разделение труда лишь в общем аспекте. В работе «Что такое прогресс?» он указывает на несколько ошибочных, по его мнению, суждений Спенсера. В теории Спенсера нет различий между индивидуальным и общественным прогрессом. Михайловский же разделял прогресс общества и прогресс личности и подчеркивал, что ни один из этих видов не должен осуществляться за счет другого. Он подчеркивал важность создания необходимых условий для того, чтобы каждая личность могла развиваться всесторонне. Исследователи и критики признают противоречивость работ Михайловского. Главная причина тому – трудность в систематизации его многочисленных трудов. Многие его идеи кажутся утопичными. Но в центре всех работ Михайловского находился человек, а главными категориями являлись понятия: взаимопомощь, общественная солидарность, альтруизм. Счастье отдельной личности он считал целью социального прогресса. На наш взгляд, это и составляет главную ценность его работ.

Список трудов Николай Константинович Михайловский

I. Полное собр. сочин., в 6 тт., изд. 1-е, СПБ, 1879-1883 (изд. 3-е, 10 тт., СПБ, 1909-1913, ред. Е. Е. Колосова; Наиболее важные статьи Михайловского в этом издании: т. I. Что такое прогресс, Теория Дарвина и общественная наука; т. II. Герои и толпа; т. V. Жестокий талант, Гл. И. Успенский, Щедрин, Герой безвременья (о Лермонтове); т. VII. Воспоминания); Литература и жизнь, СПБ, 1892; Литературные воспоминания и современная смута, 2 тт., СПБ, 1900-1901 (изд. 2-е, СПБ, 1905); Отклики, 2 тт., Петербург, 1904; Последние сочинения, 2 тт., Петербург, 1905.

III. Список трудов Михайловского и литература о нем составлены Сильчевским Д. П. и приложены к юбилейному сборнику, посвященному Михайловскому, «На славном посту», СПБ, 1901 (изд. 2-е, СПБ, 1906). Более подробные указания в т. X «Полного собр. сочин. Михайловского», СПБ, 1913; Венгеров С. А., Источники словаря русских писателей, т. IV, П., 1917; Владиславлев И. В., Русские писатели, изд. 4-е. Гиз, М. - Л., 1924.

Список источников

Кареев Н. И. Памяти Н. К. Михайловского как социолога // Русское богатство. 1904. Вып. 3.

История социологии (XIX- первая половина XX века) / под общ. ред. В.И. Добренькова. М., 2004. Кн. 1.

Кукушкина Е.И. Развитие социологии в России (с момента зарождения до конца XX века). М.: «Высшая школа», 2004. С. 424.

Антонова О.Г. Отечественная социология о социальном прогрессе/ Под ред. проф. А.Д. Крахмалевой. – Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2001. С. 61

В истории русской социологии субъективная школа занимает весьма значительное место, а ее ведущие теоретики _ Лавров и Михайловский _ создали самобытную социологическую концепцию . Наиболее влиятельной положение данной школы в русской социологической традиции определялось рядом моментов:

1. Школа просуществовала продолжительное время, с конца 60-х гг. XIX в. до конца 20-х г. XX в. За это время неокантианство, органицизм и другие школы ушли с исторической арены. В количественном отношении субъективная школа была представлена большим рядом персоналий и множеством публикаций. Наряду с "отцами-основателями" (П. Лавров, Н. Михайловский, С. Южаков, Н. Кареев) в ней обнаруживаются несколько поколений последователей (Н. Рейнгардт, В. Чернов, Н. Русаков, Е. Колосов, М. Менский, М. Энгельгардт, П. Мокиевский, А. Красносельский и многие другие).

2. Школу часто называли у нас и за границей - "русской" и это не было случайным. А. Вусинич отмечает в этой связи: "хотя внимание представителей школы было сфокусировано на таких универсальных социологических проблемах как взаимодействие личности и общества, природе кооперации и солидарности как механизмов социальной интеграции и отношениях "социальной эволюции" и "социальной революции", они были подлинно русскими социологами, их глаза и уши были нацелены на русские социальные реальности" .

3. Школа появилась в жизни как продолжательница западных позитивистских идей, считая науку инструментом социальных изменений и умственного прогресса. А. Вусинич, продолжая свою мысль, пишет: "один из основных вкладов субъективных социологов состоял в том, что они первыми на русском языке осуществили систематический и критический обзор современной им западной социологии" .

4. Нет другой школы (кроме марксистской), которая выполняла бы роль умственного катализатора, постоянного оппонента с другими направлениями. Ее влияние на русскую интеллигенцию было гигантским. Поэтому литература на темы субъективной школы огромна.

Начинать разговор о субъективной школе, безусловно, приходится с имени Н. К. Михайловского (1842 -1904) - одного из зачинателей социологии в нашей стране и общепризнанного лидера субъективной школы . Вот что писал об этом М.Ковалевский: "...в подготовлении русского общества к восприятию, критике и самостоятельному построению социологии, Михайловскому принадлежит несомненно выдающаяся роль" .

О личной жизни Н. Михайловского, отпрыска небогатого дворянского рода, многое хорошо известно: он получил высшее естественнонаучное образование в горном институте. Карьеру начинает как литературный критик и публицист. Авторитет Михайловского среди молодой интеллигенции 70-80-х годов был огромным . Его труды еще при жизни неоднократно переиздавались в собраниях сочинений (единственного из русских дореволюционных социологов), составив десять томов в последнем варианте.

Рассмотрим теперь его социологические взгляды подробнее. В выполнении этой задачи встречаются известные трудности. Прежде всего структуру его социологических воззрений не выявить из хронологического порядка его работ по мере их появления в свет. Взгляды Михайловского повлияли на русскую социологию многопланово и там, где он был прав, и там, где он ошибался. Кстати, целый ряд его идей в наши дни выглядит более жизненным, чем это представлялось его критикам в свое время. Разнообразность интерпретаций работ Михайловского просто поражает. Правда, сам социолог способствовал пестроте оценок, благодаря наличию противоречивых положений, например: "научная социология должна быть биологической" и "я как никто много сделал для борьбы с биологическими позициями в социологии".

Попытаемся рационально реконструировать социологические воззрения Михайловского с учетом уроков развития как русской, так и мировой социологии в конце XIX - начале XX в.в. Н.К. Михайловский занимался важной философской проблемой - соотношением социологии и других гуманитарных наук с естествознанием. Он считал, что предмет и методы всех отраслей научного знания отличны между собой, хотя имеют и частичные совпадения: в естественных науках, прибегающих к объективным методам изучения стихийных материальных явлений, при строгом соблюдении приемов сбора, описания, классификации и обобщения материала возможно получить общепризнанный истинный результат (он его называет "правда-истина"); в обществоведении в силу специфики изучаемых явлений (наличия в самих объектах сознательного и бессознательного элементов, объединяемого людьми в цели их поведения) требуются другие приемы и методы, и результат получается более сложным ("правда-справедливость").

Эти приемы и дают в конечном итоге "субъективный метод", который при сознательном и систематическом применении не просто вскрывает причины и необходимость исследуемого процесса, но и оценивает с точки зрения "желательности", "идеала". Михайловский так пояснял эту мысль: "мы не можем общественные явления оценивать иначе, как субъективно", т.е. через идеал справедливости. Таким образом, не отрицая применимость объективных методов в социологии (скажем статистики), он считал, что "высший контроль должен принадлежать тут субъективному методу" .

В "субъективном методе" по большому счету речь идет о методе "понимания" чувств, идей, ценностей, как важнейшей составной части социального мира, о роли "сочувственного опыта", как его называл сам Михайловский. Без интроспекции, сопереживания, субъективного подключения к нему, этот мир становится в известной мере "невидимым".

Социолог стоял на позиции социальной обусловленности познания. Но это абстрактно верное положение он доводил до агностицизма. Получалось, что люди, в познании социального мира - всегда остаются невольными рабами своей групповой принадлежности, оценивают мир только через эту принадлежность, с учетом ее интересов. А потому то, что безусловно обязательно, истинно для членов одной и той же группы, психологически неприемлемо для другой. Следовательно - истина всегда субъективна.

Но есть и другой путь - корреляции групповых установок общечеловеческим "идеалом", с которым должен согласиться каждый, вне зависимости от своей групповой принадлежности. Таким сверхгрупповым, "конечным" идеалом он считал "равномерное развитие всех сил и способностей человека", достигаемым, по его глубочайшему убеждению, только при особом однородном общественном устройстве "простой кооперации" человеческой деятельности .

Социология - наука, исследующая желательное в общественной жизни и то, насколько оно возможно, т.е. исследующая общественные отношения с позиции сознательно выбранного, "конечного" идеала.

Главная форма, тип "общественной индивидуальности", по Михайловскому, - личность. Наряду с неделимой "человеческой индивидуальностью" в социуме есть и другие более сложные, делимые "общественные индивидуальности" (разные социальные группы: классы, семья, профессиональные группы, партии и институты: государство и церковь). Все эти виды "общественной индивидуальности" ведут между собою борьбу с попеременным успехом и постоянную борьбу с личностью, направленную на унификацию последней, превращение ее в винтик более комплексных организаций. Для Михайловского социологическая методология ("субъективный метод") должна не только объяснить объективный ход исторического процесса (возникновение и смену разных форм кооперации), но и дать определенные правила поведения, нормы для субъективной корректировки этого объективного процесса - с помощью идеала.

Михайловский выдвигает два типа связей "личность - общество" или кооперации человеческой деятельности, предполагая, что сумма разнообразных форм этой деятельности и составляет "социальную статику" общества. Первый тип - исторически более ранний, охватывает первобытную общину, где деятельность людей носит относительно недифференцированный характер, отсюда тотально сходные общественные функции и интересы всех, развитая солидарность, взаимопомощь, единство целей. Общественное и индивидуальное сознание слиты. Такова "простая кооперация". Ей противостоит "сложная кооперация", построенная на иных связях: в ее основе лежит групповая (прежде всего сословно-классовая и профессиональная) дифференциация людей, разделение труда, цеховая корпоративность, раскол сознания и поведения по принципу "свои" - "чужие". Здесь индивидуальность подавлена, репрессирована, былая целостность расщепляется по ролям и позициям. Михайловский как никто другой из русских социологов подчеркивал - формы кооперации влияют на индивидуальную и общественную психику человека, формируют его взгляды и волю, и отливают их в массовые поступки определенного вида. В истории русской социологии имел место долгий спор среди сторонников и противников Михайловского по поводу того, что считать "субъективным" методом в социологии, как он вообще применяется к объяснению смены "простой кооперации" на "сложную". Любопытно при этом, что однозначных ответов не было даже у самого Михайловского.

Жизнь европейских обществ, по Михайловскому, за несколько последних столетий пошла по пути развития второго типа. Этот путь он считал патологическим, ибо личность нивелируется в нем, становится частью, долей, функцией социального целого. В рамках этой кооперации постоянно идет продолжительная борьба между личностью и обществом. С возникновением социологии, научно объясняющей ситуацию, она должна измениться. Задача научной социологии помочь обосновать новый идеал, обеспечивающий возврат на естественный путь эволюции, на возврат к "простой кооперации" на новом витке истории.

Как справедливо заметил на этот счет Ковалевский, тут бы Михайловский столкнулся с неразрешимой для его теории трудностью, так как многочисленными историческими работами за рубежом и в России к концу XIX в. было доказано, что историческая смена каст сословиями, а их - классами вела не к росту общественной разобщенности и обособления, а их к известному падению. Особенно сильно стали набирать силу эгалитарные тенденции при капитализме .

Человек становится личностью, по Михайловскому, при наличии двух слагаемых: во-первых, при возможности освобождения от "стихийных" оков среды, налагаемых, допустим, семьей или родством; и во-вторых, при возможности подчинения "сознательно" выбранным ограничениям, допустим, товариществу. Только механизм одновременного освобождения и подчинения делает из биологической особи особь социокультурную, т.е. личность.

С конца 70-х годов XIX века в социологии Михайловского ведущее положение заняла проблема социальной психологии _ психологии толпы. Михайловский преследовал здесь две цели: 1) рассмотрение психологических особенностей поведения личностей в группе и массе людей с целью выяснения психологического механизма воздействия индивида на массу; 2) исследование роли социальной среды в формировании психологии индивидуума и массы.

Михайловский попытался дать и определение основных характеристик поведения (анонимность, внушаемость, обезличенность), ее классификацию, управление толпой, лидерство в ней и т. п. Это главные темы его незаконченной статьи "Герои и толпа" (1882 г.), "Научных писем" (1884 г.) и последующих публикаций в 90-е годы .

Его работа "Герои и толпа" дала толчок дискуссии, которую повели с Михайловским революционные марксисты, и в наиболее острой форме - В.И. Ленин. Интерес Михайловского к социальной психологии был связан с разработкой взглядов народничества и поэтому в центре его внимания проблемы массовой психологии. “Он обосновывает необходимость выделения этой области в специальную ветвь науки, поскольку ни одна из существующих социальных наук не занимается изучением массовых движений как таковых. "Коллективная, массовая психология еще только начинает разрабатываться, - писал Михайловский, - и сама история может ждать от нее огромных услуг". По его мнению, для становления этой области исследования важен анализ механизмов изменения психического состояния и поведения больших социальных групп” .

На современников это произвело самое сильное впечатление, все понимали, что нет темы в социологии одновременно столь захватывающей и столь же нелегкой для спокойного научного изучения, в виду неповторимости явлений, их динамизма и т. п. “Военные люди, может быть, первые обратили внимание на неудержимую склонность толпы следовать резкому примеру, в чем бы он ни состоял. Есть много военно-исторических анекдотов о паническом страхе или безумной коллективной храбрости под действием энергического примера”. Под влиянием теорий толпы Н. Михайловского, Г. Тарда и Г. Ле Бона проводились исследования социальной психологии солдат, черт его коллективного поведения (бой, отступление, паника), группообразующей роли "строя" и команд и т. п. .

Содержание ряда статей и их серий, посвященных этим темам, составляет выявление бессознательного и сознательного подражания одних людей другим людям, описание причин этих процессов и их функционирования при массовизации явлений. К сожалению, отрывочный характер и незаконченность многих статей все-таки не дают читателю возможности четко представить более или менее окончательные решения намеченных им вопросов, связи между ними и предыдущими частями его учения . Но некоторые из существенных связей попытаемся проиллюстрировать.

При "сложной кооперации", считал Михайловский, действует одна общая закономерность - возрастание неудовлетворения потребностей.

Бывают моменты, когда это неудовлетворение достигает крайнего напряжения, люди осознают не частности, а общее - вражду общества к личности, и в ответ возникают два протеста: "вольница" - активный протест и "подвижники" - пассивный. Они переходят друг в друга, так как в их основе лежит общий механизм подражания, как особого состояния группового (общественного) сознания .

В дальнейшем Михайловский сделал уточнения этих соображений в своей знаменитой концепции "героя и толпы". Он утверждал, что неумолимая тяга людей к коллективному подражанию возникает у них в особой социальной ситуации: при подавлении их индивидуальности практически до нуля и неизбежного в этих условиях появления "героя", увлекающего эту обезличенную массу любым актом - преступным или милосердным, "грязным" или "светлым", или этически нейтральным, безразличным.

"Герой", по Михайловскому, человек, который шаблонизирует, унифицирует поведение массы. Толпа - это уже не механический конгломерат лиц, она характеризуется особым коллективно-психологическим состоянием связи. В "массе" рассеяны однообразные, скудные, монотонные впечатления, слабо и вяло функционирующие в психике ее каждого представителя. Отсюда внутренняя жажда "подражания" в толпе, инстинктивная имитация подлинной индивидуальности. Толпа находится в "хроническом" ожидании героя. Подражание "герою", по Михайловскому, факт глубоко регрессивный, частота этих фактов - показатель общего патологического состояния общества.

Социолог различал понятия «герой» и «великая личность». Герой понимался им в широком смысле как зачинатель. «Героем, писал русский социолог, _ мы будем называть человека, увлекшего своим примером массу на хорошее или дурное, благороднейшее или подлейшее, разумное или бессмысленное дело» . Герой может быть и полоумным, и негодяем, и человеком, несущим народу высокие благородные идеалы. Важна лишь его способность сделать первый шаг, которого от него ждет толпа, возможность повести за собой других. Великий же человек своей бессмертной стороной, своей мыслью живет века, и века влияют на толпу, увлекая ее за собой. Хотя бывает и так, что великий человек мелькнет как падучая звезда, лишь на одно мгновение станет идолом и идеалом толпы, и потом, когда пройдет минутное возбуждение, сам утонет в рядах темной массы.

Герой у Михайловского противопоставлен толпе. Толпа _ это масса народа, «способная увлечься примером... высоко благородным, или низким, или нравственно безразличным» . Толпа как бы частично поглощает индивидуальные черты и особенности человека, отсюда проистекает его тяга к подражанию. Она безо всяких размышлений пойдет за своим вождем все равно куда _ убивать беззащитного или спасать отечество.

Михайловский широко использовал понятия «психическая зараза» и «социальный гипнотизм» как выражения подражания, с помощью которых он пытается объяснить причины движения масс. Что касается психологического объяснения подобному поведению, то его можно найти в статье Шнейдера «О психических причинах гипнотических явлений» . Михайловский приводит только окончательный вывод Шнейдера: «Гипнотизм есть не что иное, как искусственно произведенная ненормальная односторонняя концентрация сознания... так что другие явления очень трудно или вовсе не доходят до сознания». Михайловский выделяет две формы: автоматическое подражание и автоматическое повиновение, разница между которыми сводится к различию в степени подавленности сознания. Повинующийся автомат способен воспринимать приказание, которое до сознания автомата подражающего не доходит. Так как разница здесь только в степени, то одна форма может переходить в другую, при благоприятных для этого условиях.

Таким образом, Михайловский был первым, кто разработал в социологии проблему подражания, изложив свою теорию в статье «Герой и толпа», т.е. за восемь лет до появления книги Тарда «Законы подражания» (1890) и за два года до первых заметок Тарда в «Revue philosophique» (1884) .

Русский социолог, как и подавляющее большинство социологов XIX в. был эволюционистом и пытался определить общее направление прогресса, дать его критерий, оценить другие социологические подходы к этой проблеме . В разное время он предложил несколько формулировок прогресса.

Первая составила его знаменитую "формулу прогресса", с предъявлением которой Михайловский и вошел в историю отечественной социологии (1869-1870 гг.): "Прогресс есть постепенное приближение к целостности, неделимости, к возможно полному и всестороннему разделению труда между органами и возможно меньшему разделению труда между людьми. Безнравственно, несправедливо, вредно, неразумно все, что задерживает это движение. Нравственно, справедливо, разумно и полезно все, что уменьшает разнородность общества, усиливая тем самым разнородность его отдельных членов" . В этом определении главный упор делается уменьшении или увеличении двух разновидностей разделения труда - "экономического" и "органического" на каждом этапе развития. После критики в свой адрес он предложил самую краткую и формулировку: прогресс это "борьба за индивидуальность". Третьей новой формулой стало: прогресс - это "последовательная смена форм кооперации" или смена трех этапов "борьбы за индивидуальность" в человеческой истории - объективно антропоцентрического (исходная "простая кооперация"); эксцентрического ("сложная кооперация") и субъективно-антропоцентрического (вторая разновидность "простой кооперации") . Критерием прогресса он объявляет самочувствие (счастье) личности, понимая его как возможность для ее наиполного расцвета. Критерий этот не нов, но у Михайловского он носит априорный характер.

Интересен вопрос о сравнении, сопоставлении концепции Михайловского с современной ему западно-европейской и американской мыслью. Общим было признание известного идейного приоритета Михайловского в постановке ряда проблем.

Об этом до революции писали Н. Кареев, С. Южаков, Е. Колосов, П. Мокиевский и многие другие, в наши дни - А. Казаков, И. Лиоринцевич. Вот два типичных признания: представителя субъективной школы Кареева, писавшего: "русская социология может с известным успехом конкурировать с иностранной... в ней одно из первых мест по времени и очень важное место по значению принадлежит Михайловскому" и слова польского марксиста той поры Л. Крживицкого: "...в деле анализа многих сторон коллективной жизни Михайловский был великим инициатором мысли и некоторыми своими идеями опередил теоретическую работу Запада".

Обычно в связи с именем Михайловского упоминают и "теорию подражания" Г. Тарда, учение о разделении труда и солидарности Э. Дюркгейма, концепцию "общества" и "общности" Ф. Тенниса, принцип "мелиорации" и психологизм Л. Уорда и т.п. Занимательна в этом плане работа П. Мокиевского, который попытался продемонстрировать подобную идейную перекличку в хвалебном в адрес Михайловского очерке .

На Западе труды Михайловского долгое время вообще не знали, о нем Уорду, Тарду и Дюркгейму при личных встречах рассказал только в начале XX в. М. Ковалевский, потом о них упоминалось в появившихся обзорах русской социологии (Лурьев - 1903 г., Геккер - 1914 г.), в 1904 г. в Париже вышла небольшая книга о Михайловском, а в 1919 г. в Берлине вышла другая, более обширная. Но это запоздалое знакомство произошло тогда, когда основные труды всех указанных социологов уже были написаны. Теннис и Дюркгейм знакомились с работами друг друга и обоюдными оценками сразу же. Михайловский же был вне подобных контактов, но он оставил свои отклики на работы западных коллег. Может быть, это самое интересное до сих пор в его наследии для историка социологии.

Общее между Теннисом, Дюркгеймом и Михайловским заключается в применении сходной типологической антиномии, в эволюционизме, в обосновании примата психологических тенденций против натуралистических. Фактически все они признают две главные формы социальное жизни или два типа социальных структур, хотя и называют их неодинаково ("простая кооперация", "органическая солидарность", "общность" и "сложная кооперация", "механическая солидарность", "общество"), согласны они и с тем, что первые возникли раньше, вторые их заменяют в ходе истории, вытеснение это не происходит абсолютно, есть разного рода формы сосуществования.

Во многом совпадают у них описание и объяснение основных особенностей каждой формы. Так, все подчеркивают, что социальный консенсус, гармония первой из них не результат предварительного соглашения, а естественный результат связей людей и их умонастроения. Индивиды здесь не имеют сильных социокультурных отличий, объединены общими трудовыми задачами, господствует обычай и традиция. Во второй все исследователи обнаруживают дифференциацию и смешение видов деятельности, конкуренцию, неспособность заниматься своим делом без обмена взаимными услугами и компенсацией, признают процветание договорных отношений и утилитаризма, написанный закон вместо обычая и традиции, индивидуализацию и мобильность собственности, культ денег, индустриализацию и эру больших городов.

Но существенны и различия между социологами: Дюркгейм защищал разделение труда от упреков в уничтожении автономности личности, и Теннис, в общем, был с ним согласен, а Михайловский занял противоположную позицию. Семью Теннис и Дюркгейм считали наиболее совершенной формой "общины", отмечая, что она в целом вырастает из семьи. У Михайловского абсолютно противоположная оценка семьи. Оба западно-европейский социолога категорически возражали против субъективизации социологии. Многие западные социологи стремились преодолеть социологический натурализм, прежде всего влияние Спенсера, и построить психологически ориентированную социологию. Практически все теоретические статьи Михайловского имели дело с критикой органицизма и социал-дарвинизма.

Субъективная социология была важным этапом в истории русской социологической мысли. Ее представители поставили вопрос об активной личности в общественном преобразовании. В целом можно говорить о следующих основных проблемах, выдвинутых субъективной социологией: 1) соотношение истории и социологии; 2) проблема свободы и необходимости; 3) построение социологической системы на психологической основе; 4) социальный прогресс. Безусловно, что во всех вышеперечисленных категориях имя Михайловского как их разработчика занимает первое место.

Николай Константинович Михайловский бес сомнения яркая личность в славной плеяде русских социологов-позитивистов. Труды его останутся интересным памятником мировой социологической мысли, заняв в ней далеко не последнюю нишу. Несмотря на то, что он не создал законченного учения и не написал труда, в котором представил бы систему взглядов в обобщенном виде, его заслуга перед отечественной и зарубежной социологической мыслью огромна. Наука не стоит на месте, общество развивается. Тема, начатая Михайловским, была продолжена его последователями и нашла широчайшее применение в психологии, социальной психологии, социологии и политологии.

В конце ХХ века с успехом используются современные психотехнологии, для управления человеком или группой людей, «толпой». Становится возможным обучаться быть «героем» везде и во всем. Примером такой технологии может служить НЛП, как технология владения поведением и мыслями человека, и группой, подстройка и перехват управления группой, и ведение ее за собой. Сегодня технологии управления толпой, коллективом, группой изучены, опубликованы и широко применяются на практике.

§ 3. Историко-генетическая социология М.М. Ковалевского

Генетическая социология складывалась почти одновременными усилиями ряда западных исследователей - Л. Г. Морганом, Д. Ф. Мак-Леннаном, А. Постом, Г. С. Мэном, И. Бахофеном, Э. Б. Тэйлором - и русских, среди которых ведущее место, безусловно, принадлежало М. М. Ковалевскому, определявшему генетическую социологию как "эмбриологию человеческих обществ". Ее главной задачей Ковалевский считал выделение в особую группу сходных у разных народов на сходных ступенях их развития обычаев и учреждений, форм общежития с целью создания общей социологией картины общего прогрессивного развития человечества. Предмет же изучения генетической социологии - та «часть науки об обществе, его организации и поступательном ходе, которая занимается вопросом о происхождении общественной жизни и общественных институтов...» .

Генетическая социология в междисциплинарном отношении является как бы посредницей между общей теорией и частными социальными дисциплинами. Она опирается на фактические данные, прежде всего, истории, палеонтологии, археологии, сравнительного языкознания, антропологии, демографии, культурологии и особенно этнографии. Вопрос об отношении социологии к вышеперечисленным наукам Ковалевский решал в том смысле, что «конкретнее науки об обществе, поставляя социологии материал для ее умозаключений, в то же время должны опирать свои эмпирические обобщения на те общие законы сосуществования и развития, какие призвана установлять социология как наука о порядке и прогрессе человеческих обществ» . Социологи генетического направления были сторонниками полипричинного объяснения социальных явлений, по которому следует говорить не об одностороннем детерминизме, а о воздействиях, оказываемых друг на друга всеми явлениями: политическими, экономическими, демографическими, религиозными и т.п., из которых складывается общественная жизнь.

История жизни и творчества М.М. Ковалевского достаточно широко освещена в литературе . М. Ковалевский был выходцем из богатой дворянской семьи, получил превосходное домашнее образование, прежде всего знание основных европейских языков. Обе его диссертации - магистерская (1875 г.) и докторская (1880 г.) были подготовлены на основе материалов по истории английского общественного строя средних веков.

Среди всех русских социологов конца XIX - начала XX в. именно Ковалевский играл самую важную роль в духовном объединении и взаимном понимании Запада и России. Подготовка магистерской диссертации заставила его провести несколько лет за рубежом. Во время поездки ученый знакомится и общается со многими известными людьми. Он лично знал многих ведущих западных социологов своего времени: В. Беджгота, Д. Милля, Л. Уорда, Г. Спенсеpa, Э. Дюркгейма, Г. Тарда, Р. Вормса, Г. Де Греефа, Т. Масарика, Ф. Энгельса и других, а среди русских - всю нашу верхушку - П. Лаврова, Н. Михайловского, А. И. Чупрова, Е. Де Роберти, С. Южакова, Н. Кареева, П. Сорокина, В. Ключевского, В. Соловьева, М. Бакуниа и других.

С 1877 по 1887 г. он преподает в Московском университете. Как преподаватель, Ковалевский сложился довольно рано и в специфической манере читал лекции всю последующую жизнь. Слушатели свидетельствовали: его лекции отличались четкими планами, объективностью, редкой терпимостью к чужим точкам зрения, разнообразными, свежими научными данными.

Ковалевский зачастую испытал на себе полицейский пресс вплоть до 1887 г., когда он был уволен с профессорской должности в виду "отрицательного отношения к русскому государственному строю". Ученый уезжает из России. Период пребывания за границей (1887-1905) - еще одна блестящая страница его биографии. "Русский ученый, устраненный от кафедры в своем Отечестве, стал культурным гражданином мира, аккредитованным представителем передовой мыслящей России в умственных центрах Европы", - вспоминал известный литературовед Д.Н. Овсянико-Куликовский.

Ковалевского довольно быстро приглашают в Оксфорд: он становится первым русским, призванным говорить о России на английском языке, так как до этого времени приглашали немцев и датчан. Тематика его лекций в Европе и в Америке включала в себя самые разнообразные темы: становление общества, права, морали, семьи, собственности, политических учреждений; историю экономического и социального развития Европы и т.д. Особый интерес западные слушатели проявляли к России: истории становления ее хозяйственного уклада, формирования государственно-правовых институтов. В годы пребывания за рубежом Ковалевский стал признанным авторитетом в мировой науке. Его многочисленные научные работы широко публиковались на Западе. В 1907 г. он был избран членом-корреспондентом Французской Академии. Он избирался также почетным членом Академии законодательств в Тулузе, почетным членом исторического общества в Венеции, членом Британской ассоциации наук; с 1895 г. вице-председателем, а с 1907 г. председателем Международного института социологии в Париже. Очевидно, что научные интересы Ковалевского хотя и формировались главным образом на зарубежном материале, тем не менее, служили и своеобразным ответом на запросы трансформирующегося русского общества. Откликом такого рода стало и увлечение Ковалевского идеей качественно новой постановки дела высшего образования. Многотомные труды Ковалевского выходят на русском и иностранных языках. В работе "Современные социологи" (1905 г.) представлен критический обзор важнейших вкладов Тарда, Гиддингса, Болдуина, Гумпловича, Дюркгейма, Зиммеля, Маркса и других в социологическую науку. Э. Дюркгейм, Р. Вормс и другие социологи в свою очередь пишут рецензии на работы русского социолога.

Но в ходе этой разнообразной и успешной научной, преподавательской и организационной деятельности Ковалевского неумолимо тянуло читать лекции "по-русски и для русских". Интерес к социологическому знанию и методологии пробудился в кругах российской общественности задолго до появления работ Ковалевского. Но деятельность различных социологических направлений либо оставалась фрагментом социогуманитарной науки (например, социология права), либо не выходила за рамки идейно-просветительских задач (деятельность Н. Михайловского, П. Лаврова). Поэтому в становлении отечественной социологии, особенно в ее институционализации, формировании организационных основ развития социологического знания, роль Ковалевского была решающей, во многом уникальной. Он стоит у истоков социологического образования в России.

Школа должна быть вне политики - в этом Ковалевский был убежден, видя главную цель преподавания в подготовке широко и свободно мыслящих людей, смягчение резких противоположностей между крайними мнениями, сближение политических групп, способных действовать на общей почве. Но социология в России с первых шагов буквально преследовалась властями и в связи с этим ее институционализация в ту пору практически не могла осуществляться.

Возможно, из-за подобных трудностей в родном отечестве он 1901 г. организует вместе с Ю. Гамбаровым и Е. Де Роберти "Русскую школу общественных наук" в Париже. Ковалевскому удалось пригласить крупнейших русских и западноевропейских специалистов, создать интересную программу по социологии, набрать сотни студентов и проработать ряд лет. Русская высшая школа общественных наук в Париже была действительно прообразом факультета социологии. 1(14) ноября 1901 г. день открытия Русской школы - с полным основанием может считаться «Днем социолога».

В сфере социологии М. Ковалевский - последовательный позитивист, считавший, что научную социологию создал О. Конт. Социология, полагал он, «необходимо отвлекается от массы конкретных фактов и указывает лишь общую их тенденцию, никогда не теряя из виду основной своей задачи _ раскрытия причин покоя и движения человеческих обществ, устойчивости и развития порядка в разные эпохи в их преемственной к причине связи между собой» . Но, опираясь в своих обобщениях на материал конкретных наук, социология «как общая наука, призванная объяснить прошлое и настоящее разнообразнейших форм человеческой солидарности и самую природу последней», тем не менее, «не должна заимствовать у конкретных дисциплин свои основные посылки, а вырабатывает их сама, принимая во внимание разнообразно человеческих чувствований к потребностей» . Понимание предмета социологии Ковалевским отражает тот факт, что он складывался как ученый в эпоху расцвета глобальных теорий эволюции и прогресса. Это была признанная сфера социологии. Но в отличие от многих эволюционистов XIX в., интересовавшихся преимущественно мировой эволюцией человеческого общества в целом, Ковалевский перенес центр тяжести на анализ относительно завершенных циклов развития отдельных институтов и сфер общества _ хозяйства, политико-правовых учреждений и др. Его огромное научное наследие содержит и документированное исследования по общей экономической истории Европы и отдельных стран, и историю избранных учреждений и институтов у разных народов, и т.д.

Однако, Ковалевский полагал, что нет ни одной концепции, которая бы играла роль общей полной объяснительной теории. Сложились лишь односторонние подходы - психологический, экономический, формальный, демографический, географический. Эти теории одного фактора ущербны, когда они претендуют на роль единственно верных. Позаимствовав известное алгебраическое сравнение у Ф. Энгельса, Ковалевский доказывал, что вся будущность социологии и сравнительной этнографии зависит от того, откажутся ли они «от несчастного стремления сводить все подлежащие решению задачи к уравнению с одним неизвестным...», т.е. от неправомерного упрощения задач исследования. По его убеждению, «в действительности мы имеем дело не с факторами, а с фактами, из которых каждый так или иначе связан с массою остальных, ими обусловливается и их обусловливает . Говорить о факторе, т.е. о центральном факте, увлекающем за собою все остальные, для меня то же, что говорить о тех каплях речной воды, которые своим движением обусловливают преимущественно ее течение. Будущее представит собою не решение, а упразднение самого вопроса о факторах прогресса...» . Ковалевский указывает направление поисков для единственной целиком «абстрактной науки об обществе» _ социологии: «... социология в значительной степени выиграет от того, если забота об отыскании фактора, да вдобавок еще первичного и главнейшего, постепенно исключена будет из сферы ее ближайших задач, если в полном соответствии со сложностью общественных явлений она ограничится указанием на одновременное и параллельное воздействие и противодействие многих причин» . Ковалевский считал необходимым интегрировать отдельные верные идеи разных подходов.

Предметом социологии ученый объявляет "социальный порядок и прогресс": «нет порядка без прогресса, … прогресс слагается из последовательной смены известных общественных и политических состояний в связи с развитием знания, с ростом населения, с изменениями, происходящими в производстве, обмене и т.д.» . Всякая дисциплина должна «оперировать впредь лишь с фактами, прочно установленными и изучаемыми в тесной связи со всем прошедшим и всем настоящим тех народов, у которых они встречаются» . Это означает, что метод социологии должен быть не просто сопоставительным, сравнивающим культуры разных времен и народов. Только сравнением ряда параллельных эволюций, к примеру, данного учреждения (института) в разных местах и в разное время, можно установить законы его эволюции, т.е. необходимые, независимые от местных особенностей, климата, расы и т.д. взаимоотношения явлений, составляющих эволюционный процесс.

Прогресс в гражданских и политических учреждениях состоит, по мнению Ковалевского, в замене гражданского неравенства равенством всех перед законом, судом, налогом, государственной службой и т.д., а также в процессе замены внешнего руководительства личной и общественной самодеятельностью . Измеряется прогресс увеличением взаимодействия и взаимозависимости индивидов, групп и обществ . Социальный же порядок, по Ковалевскому, есть система взаимодействий людей разного рода, подчиняющаяся особым законам эволюции и функционирования. Законы эволюции (их поиск и составлял предмет генетической социологии) демонстрируют типологическое единство институтов и явлений разных культур и народов на основе их происхождения. Законы функционирования в свою очередь показывают более короткие в социальном времени и пространстве цепи зависимостей. Взятые вместе они составляют основу общества или "социальный порядок". Общественный прогресс, по Ковалевскому, это постепенное расширение сферы солидарности: от небольших групп к народности, нации, государству, церкви и т.п. Идею прогресса Ковалевский называл «единством истории», т.е. допущением общности культурного развития, допущением «факта поступательного движения человечества и при отсталости тех или других народов, так как последние рано или поздно принуждаются к восприятию высшей культуры...» . Это самое «единство истории», предполагающее прогрессивность общей эволюции человечества, нужно Ковалевскому, чтобы объяснить нередкие сходства между обществами, культурами, общественными структурами, прямо не воздействующими друг на друга, разделенными пространственно и исторически и не связанными общностью происхождения.

В отличие от некоторых буржуазных теоретиков, называя капиталистические порядки «последней известной нам стадией», он вовсе не имел в ввиду, что она _ вершина развития, а просто, что они пока самое позднее известное науке звено эволюционной цепи.

В своем понимании прогресса Ковалевский продолжал контовско-спенсеровскую линию, исходя, по сути, из ценностей буржуазного либерализма. На этом основании некоторые современники-соотечественники не считали Ковалевского частью русской социологической традиции, видя в нем представителя западной либеральной мысли. Действительно, он мало ссылался на русские работы и значительно отличался по стилю своего «социологизирования» от других русских обществоведов. Ковалевский стремился построить научную социологию на объективном изучении истории социально-экономических, политических и правовых институтов и говорить как бы от лица безличных законов эволюции, очищенных от субъективистских пристрастий и злободневной идеологической партийности.

Безусловно, Ковалевский двигался в основном русле западноевропейской социологии: европейские социологи старалась уловить качественно новое усложнение общественных отношений, которое несли капиталистические порядки в гигантском росте разделения труда, а следовательно, и взаимозависимости людей, потребовавшей принципиально другой координации деятельности к социальной организации; в росте индивидуализма, в самодеятельности, рациональности и т.п.

Для нивелирования трудностей, связанных с реализацией предложенной Ковалевским методологической установки, им были разработаны особые приемы:

1. Монографическое изучение определенного исторического периода позволяет в общих чертах определить господствующую потребность эпохи и соответствующее преобладание в ней политических, экономических или религиозных факторов, хотя более глубокий анализ всегда убеждает, что в эпохи перевеса определенных общественных феноменов «рядом с ними происходила столь же глубокая эволюция и всех других сторон народной жизни в прямом или обратном отношении к господствующей тенденции, но всегда в тесной зависимости от нее» .

2. Ковалевский признавал и искал некоторые устойчивые причинные отношения между определенными сферами общественной жизни. Наиболее постоянным стимулом экономического развития казался ему «наипростейший факт размножения человеческой породы» _ рост населения в связи с возрастающей его густотой. Если под прямым влиянием этого «демотического фактора» находится экономическая эволюция, то под влиянием последней изменяются политические институты, а под влиянием сферы «практической жизни», социальной политики и реальных действий эволюционируют право и мораль. Но даже такой биологический по своей природе фактор, как рост населения, ускоряет или замедляет свое действие в разные моменты истории под влиянием массы чисто социальных и психических причин, в том числе случайных: истребительных войн, эпидемий и т.д. Социолог не может ограничиться указанием на одну природу первичных факторов социальности, но должен проследить за их комбинациями в определенных общественных группах: семье, роде и т.д. В социальном мире обычны круговые причинные цепи, когда одно условие вызывает другое, оно - следующие и т.д. Поэтому, признавая себя сторонником «широкого, хотя и не исключительного, пользования экономическими объяснениями в области истории», Ковалевский в одних случаях мог оспаривать более тесную связь политических и правовых институтов с экономическими явлениями, чем, например, с накоплением знания, а в других _ напротив, дополнять односторонние теории анализом реальных экономических интересов .

С уникальными знаниями и мощной энергией Ковалевского хватало на все. С 1906 г. наряду с научной и преподавательской работой Ковалевский погружается в общественную деятельность, становится членом Государственного Совета. Ковалевский искренне верил в силу просвещения и реформ. Он создает и возглавляет центристскую оппозиционную партию "демократических реформ".

Такой действительно выдающийся путь ученого, преподавателя, реформатора прервался весной 1916 г.: Ковалевский уходит из жизни. Современники вспоминали: "все у него было - и слава, и любовь женщин, и общественное сочувствие, и радость творческого, вдохновенного труда... Умных людей на свете очень мало. Пожалуй, еще меньше людей истинно добрых. А таких, которые бы соединили эти качества - ум и доброту - днем с огнем поискать. Вот таким-то счастливчиком был Ковалевский". "Со времени смерти Толстого русское общество не переживало другой, столь же крупной потери", - выразил мнение многих М. Туган-Барановский.

Потеряло не только русское общество, но и Запад - европейский и американский, - писал в некрологе о Ковалевском его друг, французский социолог Р. Вормс, ибо в глазах Запада Ковалевский "был символом русской науки в области социальных знаний". Профессор А. Меллэ (Колледж де Франс) назвал М. Ковалевского "великим социологом", а известный историк Ш. Сеньобос - великим европейцем, воспринявшим все благородные идеи, работавшим для нового расцвета России. И это было верно. Ковалевский, умирая, думал о русской науке и всю свою великолепную и очень обширную научную библиотеку завещал Московскому университету. В том же году созданное Русское социологическое общество, с единодушного согласия его членов, получило имя М. М. Ковалевского. Этим наши ведущие обществоведы подчеркнули свое уважительное отношение к его трудам и уму.

Изложение взглядов Ковалевского на эволюцию общественных порядков и политического строя показывает, что всего сильнее он был не столько в создании новых самостоятельных теорий, а в широком синтезе историко-социологической мысли своего времени на принципах позитивистского эволюционизма. Огромная эрудиция и критическое чутье при широкой терпимости помогала ученому отбирать нужный материал даже из теорий, враждебных основному ядру его воззрений. Анализируя социологические течения, Ковалевский неизменно старался отметить, с одной стороны, то положительное, что вносит данное направление в понимание природы общественных явлении, а с другой _ указать те границы, за пределами которых его выводы и гипотезы бессильны подвинуть решение коренных проблем социологии, как понимал их он сам. К концу жизни он довольно сильно отличался по своему философскому фундаменту от ведущих социологических мод начала XX в. (неокантианства и др.), оставаясь позитивистом старого закала в духе Конта и Спенсера. Как раз в то время эволюционизм и сама идея прогресса были атакованы с разных сторон. Еще при жизни Ковалевскому случалось выслушивать упреки, однако именно он в своих исследованиях одним из первых в мировой науке успешно сочетал сравнительную историю, опирающуюся на письменные документы, и этнографический материал, основанный на личных наблюдениях и данных, собранных другими квалифицированными наблюдателями. Он подвергал факты, полученные из этих двух источников, взаимной перекрестной проверке, учитывал их функциональную согласованность между собой и с целым, с предосторожностями обставлял обобщения, чтобы не причислять себя, по его же выражению, к «ленивым умам», навсегда успокоившимся на единственной схеме однолинейной эволюции, под которую удобно подгонять любые факты. Различного рода критика эволюционизма совершенно упускает из виду постоянный кризиса самого исторического знания. В этом смысле уроки Ковалевского, активно работавшего как в общей и социальной истории, так и в социологии, могли бы быть вполне поучительны для современной буржуазной истории социологии, чтобы сделать ее, с одной стороны, более проблемной и понятийно организованной, чем обычный поток исторической продукции, а с другой - избавить от вульгарно-социологической схоластики, плодящей бесчисленные исторические «законы», не выдерживающие сопоставления с конкретным материалом.

Страстное участие Ковалевского в делах и судьбах родины, вплоть до сотрудничества в нелегальных изданиях за рубежами самодержавной России, позволяет по-другому взглянуть на всю его научную деятельность. Она тоже была одушевлена поисками лучшего будущего для русского народа, стремлением вывести его на главную дорогу мирового развития.

Сложным является вопрос о влиянии Ковалевского на развитие социологии в целом, о характере и границах этого влияния, поскольку речь в данном случае идет не о его конкретных научных трудах, а об идеях или теоретических обобщениях, которые формулируют новые исследовательские подходы, выводят науку на новые рубежи познания. В этом смысле бесспорен вклад ученого в обосновании методологического плюрализма в социологии. Вместе с тем, надо констатировать, что с именем Ковалевского не связано возникновение какой-либо целостной, завершенной социологической системы, как это можно говорить, например, по отношению к Э. Дюркгейму, М. Веберу или кому-то другому из ведущих социологов конца Х1Х-начала XX вв.

Объяснение данному явлению, видимо, надо искать в складе мышления и чертах характера М. Ковалевского, в особенностях его научных интересов. В этом плане интересны оценки, данные Ковалевскому близко знавшими его людьми - П.А. Сорокиным и Н. Кондратьевым. Так, в работе Н. Кондратьева говорится, что есть ученые, которые дают свою систему и затем уже движутся в ее пределах. Ковалевского он относит к тем ученым, которые, "исследуя всю жизнь все новые и новые области фактов, не дают законченной системы идей" . Ковалевский, по его словам, был не столько систематиком, сколько чистым исследователем. С этой оценкой перекликается и характеристика ученого, данная П.А. Сорокиным, который назвал М.М. Ковалевского "эмпириком до мозга костей", но эмпириком, который умел ценить широкий полет научной фантазии и широкие обобщения, делаемые на почве фактов . Отсюда во многом проистекает и знаменитое "разбрасывание" Ковалевского, устремлявшегося к новым и новым областям науки.

Таким образом, воздействие М.М. Ковалевского на отечественную социологическую науку, а тем самым и на европейскую социологию, не будучи формально связанным с выдвижением какой-либо законченной теоретической системы, носило широкий интеллектуальный и этический характер. Французский ученый Р. Вормс отмечал, что для науки во Франции и Англии М.М. Ковалевский был представителем российской социальной науки, тогда как в России признавали, что никто лучше его не знает достижений западной науки. Этим, по нашему мнению, определяется во многом уникальная роль М.М. Ковалевского в социологии на рубеже XIX и XX вв.: он был соединительным звеном между двумя научными сообществами - сообществами Западной Европы и России.

В настоящее время одна из важнейших задач - создание объективной истории нашей социологии, без идеолого-политических клише и умолчаний. Для развития социологии, ее институционализации, возрождения социологического образования в нашей стране необходимо изучение и продолжение традиций, заложенных еще в конце прошлого -- начале нынешнего века российскими учеными и в их числе И.М. Ковалевским.

Деятельность М.М. Ковалевского имела большое значение для приращения социологического знания, определения места социологии в системе социогуманитарных наук, также распространения социологических идей, постановки преподавания социологии, формирования ее организационной структуры, становления социологической корпорации и социологической культуры.

§ 4. П.А. Сорокин как методолог и теоретик социологической науки

Среди отечественных теоретиков, оказавших громадное влияние на развитие буржуазной социологии XX в. безусловно, ведущее место занимает Питирим Александрович Сорокин (1889-1968) - представитель бихевиористической школы в России .

Проект бихевиористической социологии возник в России в начале XX в. стараниями профессора Г. Зеленого, чьи статьи имели успех в США, где и возник термин. В 1913 г. Д. Уотсон разработал целую программу бихевиоризма, как поведенческой науки.

Русские бихевиористы В. Бехтерев, П. Сорокин, А. Звоницкая, В. Горохов, В. Пипуныров, В. Савич и др. предлагали строить социологию по методологическому стилю естественных наук. Отрицая интроспекцию и возможность прямой экспериментальной проверки сознания, они объявляли предметом исследования непосредственное, наблюдаемое межличностное и межгрупповое "поведение", определяемое стимулами среды. Упор на индивидуальное и коллективное сознание, ценности и нормы, что отличало субъективную школу и неокантианство, признавался бихевиористами ненаучным. Центральной темой их анализа стала структура "социального взаимодействия", объявляемого своеобразным атомом поведения и описание элементов среды в виде бесконечных социальных групп и слоев. Переключение внимания на статику взамен динамики составляло исключительную черту данного направления, так же, как подчеркивание важности экспериментальных и количественных процедур .

Среди русских социологов-бихевиористов первое место, без всяких сомнений, занимал П. А. Сорокин, по мнению многих знавших его лично или по сочинениям, социолог "милостью Божией". Как вспоминал гораздо позднее Р. Мертон, "с ним было невозможно выдержать интеллектуальную дискуссию, его интеллект -- это предмет отдельного разговора" .

Питирим Сорокин был крупнейшим русским, а позднее - американским социологом первой половины XX в. Его необычная биография, полная взлетов и падений, особенности его личного характера, глубокий альтруизм, и талант, чутье на новое, обширные знания делали из него выдающегося социолога и социального философа. Если из всей замечательной когорты русских социологов XX в. пришлось бы выбирать только одного, то безусловно, выбор пал бы на П.Сорокина. Его биография довольно хорошо известна и появились работы, использующие биографический метод при интерпретации его творческого пути .

В отличие от большинства русских социологов XIX века, Сорокин был выходцем из социальных низов. Школу не закончил из-за ареста в 1906 г. за революционную деятельность в рядах эсеров. В тюрьме занимался чтением сочинений Г. Спенсера, П. Лаврова, Н. Михайловского, В. Чернова, М. Кропоткина, Г. Плеханова и др. В 1909 г. поступает в Психоневрологический институт, ибо только там была единственная в стране кафедра социологии. Этой науке он хочет посвятить свою жизнь.

П.А. Сорокин испытал сильное идейное влияние со стороны двух ведущих профессоров Психо-неврологического института -- М Ковалевского и Е. Де-Роберти, которые возглавляли там кафедру социологии.

Крупное исследование Сорокина «Преступление и кара: подвиг и награда» (1913) с лестным предисловием самого Ковалевского, высказывающего твердую уверенность, что в будущей русской социологической библиотеке не один том будет принадлежать перу автора, было сочувственно встречено научной печатью. Позднее эта работа была успешно им защищена в качестве магистерской диссертации.

После Февральской революции Сорокин был секретарем А. Керенского по проблемам науки, по его совету премьер вводит преподавание социологии в русских университетах в качестве обязательного курса.

В конце 1920 г. Сорокин был возведен в звание профессора, после чего продолжает работу над "Системой социологии" - манифестом русского социологического бихевиоризма. Он предлагал создавать "объективную социологию" на следующих принципах:

1. "Социология может и должна строиться по типу естественных наук". "Различны объекты тех и других дисциплин, но методы изучения этих объектов одни и те же. Ни о каком противопоставлении "наук о природе" и "наук о культуре"... не может быть речи" . Насущная задача социологии - освобождение от психологизма и субъективизма. Она выполнима, если социология будет изучать только акты поведения, доступные наблюдению и измерению.

2. Только строгое изложение данных наблюдения и обобщения, основанные на тщательном анализе фактов. "Хорошо проверенная статистическая диаграмма стоит любого "социально-философского" трактата.

3. Нивелирование нормативно-ценностного подхода в социологии, поскольку при ценностном подходе объективным мерилом оказывается сам исследователь. Истина должна быть разъединена от добра, справедливости и т.п. принципов. Они несоизмеримы и гетерогенны. Другое дело, - продолжает Сорокин, - социология прикладная, практическая, социология как искусство. Практическая социология осуществляет знаменитый афоризм Конта: "знать, чтобы предвидеть, предвидеть, чтобы уметь". Она должна быть средством для борьбы с социальными болезнями, системой личной и общественной этики, теорией "должного" поведения.

4. Методологический плюрализм и системный подход. Все так называемые факторы - есть элементы в более широкой системе взаимодействий, через которую и должны объясняться. В качестве исходной единицы социологического анализа признается "социальное взаимодействие". "Вся общественная жизнь и все социальные процессы могут быть разложены на явления и процессы взаимодействия двух или большего числа индивидов, и обратно... На отношения взаимодействия распадаются все социальные отношения ", - делает вывод Сорокин.

Структуру "социального взаимодействия" он определял как связь трех элементов: индивидов (минимум - двух), вступающих в акт взаимодействия и этим обусловливающих поведение друг друга, "актов" (или действий их) и "проводников" этих действий. Оценка индивидов дается с точки зрения их возможностей в приспособлении к внешней среде, т.е. наличия нервной системы и способности реагировать на стимулы - раздражения, их физического, психического и социального полиморфизма, наличия потребностей, обеспечивающих контакты и т.п. "Вся жизнь людей представляет почти сплошной поток таких акций и реакций. Каждый из нас, в течение каждого дня, встречается с множеством людей, получает раздражение от множества действий других индивидов и принужден ежеминутно в той или иной форме реагировать на них". Социальный мир - это своего рода "вечный двигатель", непрерывно испускающий волны раздражений и непрерывно заставляющий нас реагировать на эти импульсы.

Все эти акты Сорокин формально делит на следующие ряды: интенсивные и слабые, мгновенные и продолжительные, сознательные и бессознательные. "Проводники" (материальные и символические) - язык, письменность, живопись, музыка, орудия труда и войны, деньги, одежда, церемонии, образы, памятники, предметы быта и т.п. передают реакцию от одного индивида к другому . Проводники могут сохраняться и даже постепенно накапливаться, в итоге создавая новую, неприродную среду, т.е. сферу "социально-техническую, культурную, как застывший результат прошлых взаимодействий, органически включенных в настоящее взаимодействия" .

Конкретных форм взаимодействия в общественной жизни бесчисленное множество. Каков критерий выделения того или иного взаимодействия?

Сорокин классифицирует их по различным основаниям, различая 1) взаимодействия по количеству индивидов (между двумя, одним и многими и т.п.); 2) в зависимости от полиморфизма индивидов (взаимодействия между индивидами, принадлежащими к одной или разным группам - семье, государству, расе, возрасту и т.п.); 3) в зависимости от природы "проводников": механические, тепловые, звуковые, свето-цветовые и другие взаимодействия.

Различные элементы "социального взаимодействия" (индивиды, "акты" и "носители") объединяются в реальное единство благодаря наличию причинно-функциональных отношений между ними. Близкие идеи, но с большим, чем у П. Сорокина, подчеркиванием "гуманистического коэффициента", ценностно-нормативной мотивацией в рамках "социальной системы", высказывают западные социологи - Ф. Знанецкий, В. Томас, Ч. Парк.

Сорокин уделяет также внимание вопросам социальной интеграции (или социализации), выделяя:

1. "Космическо-географическую" социализацию индивидов: климат, территория и т.п.

2. "Биолого-физиологическую" социализацию: основные инстинкты и стимулы, заставляющие людей вступать в многочисленные взаимодействия. Так, половой инстинкт лежит в основе самых разнообразных социальных явлений: проституции, супружеского союза, многоженства, изнасилования и т.п. . Влияние этих факторов, по мнению социолога, огромно. Два вышеперечисленных фактора объединяют индивидов "механически".

3. Со временем устанавливаются новые связи - "социально-психические": внушение, подражание, эмоционально-интеллектуальные контакты и т.п. Механические и социально-психические связи составляют подлинную объединяющую силу всех общественных явлений.

В социальной статике, по Сорокину, существует несколько уровней общего взаимодействия. Первый уровень - межиндивидуальные отношения, проявляющиеся в "элементарных" группах. Под социальной группой вообще Сорокин понимал форму взаимодействия, деятельности людей. Под "элементарной" группой - единение людей вокруг любого одного из признаков - пола, возраста, языка, профессии, веры, доходов и т.п. Второй уровень - различные напластования и комбинации "элементарных" групп. Третий уровень - отношения между "кумулятивными" группами, объединенными вокруг нескольких признаков. К ним относятся классы, нации, народности, элиты и т.п. Общество (или народонаселение) и есть общая совокупность всех перечисленных образований .

Изучению проблем "социального пространства", т.е. системе внутригрупповых, статусных и межгрупповых отношений Сорокин посвятил второй том "Системы социологии". Общество, - писал ученый, - "подобно куску слюды, легко расслаивающемуся по отдельным слоям. Частицы слюды не одинаково прочно связаны друг с другом: по линии расслоения они легко расслаиваются, в пределах каждого слоя они крепче сцеплены взаимно.

Каждый индивид принадлежит к ряду систем взаимодействия, которые представляют собою сложную совокупность координат, определяющих его социальное положение (статус) и поведение. Общество расслаивается на множество слоев и социальных групп не только горизонтально, но и вертикально. Индивид в этих условиях оказывается членом множества социальных групп .

Все группы по Сорокину бывают трех видов: "закрытые" (принадлежность к ним не зависит от воли индивида - половая, расовая, национальная принадлежность); "открытые" (принадлежность к ним зависит от воли - партийные, научные, религиозные, профессиональные группировки) и "промежуточные" (сочетающие частично свойства двух предыдущих - класс, сословие, вторичная семья).

В социологии всегда большое внимание уделялось понятию классов и классовой борьбы Сорокин тоже предложил свой вариант. "Совокупность лиц, сходных по профессии, по имущественному положению, по объему прав, а, следовательно, имеющих тождественные... интересы, составляет класс" . Когда позднее Сорокин перенес эти идеи в США, они произвели неожиданный эффект. Современные комментаторы оценили их выразительно: Сорокин разрушил "миф о бесклассовости американского общества и увлек новыми поисками большую группу специалистов". Некоторые составили впоследствии себе имя как раз на этом поприще. Ему они обязаны появлением многих терминов и стандартов исследования.

С позиции функционализма Сорокин остро критикует общие эволюционистские теории, знаменитые формулы и законы "прогресса" объявляет фикцией и противопоставляет им законы функционирования, но социальные изменения как социологическую проблему не отрицает, хотя сводит ее к частностям - мобильным процессам, диффузиям, циклам. Интересны для социолога географические и территориальные перемещения. "Вопреки обычному мнению, чем далее, тем люди становятся менее и менее оседлыми" . Позднее Сорокин назовет подобное перемещение "географической мобильностью". Но главное его внимание привлекает межгрупповое и внутригрупповое перемещение индивидов, индивидуальное и коллективное, т.е. мобильность социальная. Мобильности могут различаться по направленности (восходящая и нисходящая), по формам (коллективная, индивидуальная), по интенсивности, по масштабности. Вертикальную мобильность он рассматривал в трех аспектах по трем формам социальной стратификации (политическая, экономическая, профессиональная), внутри- и межпрофессиональная. Причинами социальной стратификации он объявляет различия людей, совместную их деятельность, требующую выделения управляющих -- организаторов -- и управляемых и т.п. .

Весной 1922 г. П. Сорокин успешно провел диспут по "Системе социологии" и был признан достойным звания "доктора социологии" . Кстати, первый в истории русской науки. Звание профессора давало возможность заграничных командировок. Тем временем разворачиваются новые репрессии против гуманитарной профессуры. Намечается массовая депортация интеллигенции за рубеж. П. Сорокин попал в это число и осенью 1922 г. был выслан из России. Вся дальнейшая научная деятельность его протекала в основном в США, куда он по приглашению американских социологов Э. Росса и Ф. Чэпина перебрался в 1923 г. после недолгого пребывания в Берлине и Праге. Однако, Сорокин внимательно следил за состоянием российской социологии, радовался ее возрождению в начале 60-х годов, планировал написать об этом книгу. Ученый очень переживал и тот парадоксальный факт, что его книги, переведенные на все европейские и основные азиатские языки и вышедшие во всех регионах мира, ни разу не были опубликованы на родине.

Относиться к факту депортации можно по-разному. С одной стороны, это спасло талантливейшего ученого от физической гибели, позволило ему продолжать интеллектуальные русские традиции за рубежом. Но, с другой стороны, высылка сразу же сказалась на снижении уровня отечественной социологии, социальной философии и других общественных наук. Социология ранее генетики и кибернетики испытала на себе удавки тоталитаризма. Любопытно, что первая лекция, которую Сорокин прочитал в Берлине, став эмигрантом, также была посвящена состоянию отечественной социологии. Сорокин, как и многие другие интеллектуальные представители русского зарубежья, оставался горячим патриотом своей страны, пропагандировал национальные научные достижения. В большинстве своих общих работ и в специальных, посвященных истории социальной философии и социологии, он постоянно подчеркивал ценность вклада Н Данилевского, Е. Де Роберти, П. Струве, М. Туган-Барановского, Б. Кнстяковского, Л. Петражицкого, М. Ростовцева и других .

В 1925 г. выходит в свет "Социология революции", в 1927 г. - "Социальная мобильность", в 1928 г. - "Современные социологические теории". Американцы быстро поняли, что перед ними "вместительная кладовая идей". Если бы Сорокин ограничился только этим кругом бихевиористических работ, он бы все равно получил мировое признание. Но научная жизнь его не остановилась на достигнутом.

Питирим Александрович основал в 1930 г. факультет социологии в Гарварде. За 12 лет, в течение которых Сорокин был деканом, факультет воспитал целую плеяду социологов (Т. Парсонс, Р. Мертон, У. Мур, Ч. Лумис, Э. Шилз, Р. Бербер, Дж. Хоманс, Э. Тирьякан и др.). Многие видные политические деятели Америки, получившие образование в Гарварде, занимались в семинарах Сорокина (например, Джон Кеннеди).

Однако, на рубеже 20-30-х годов он разочаровывается в теоретических возможностях сциентизма и бихевиоризма и стремится создать новую "интегральную философию и социологию", объединяющую полезное, ценное в различных позитивистских и антипозитивистских вариантах мысли с большим акцентом на рецепты «понимающей социологии» . Выделяется на этом фоне четырехтомная "Социальная и культурная динамика" (1937-1941 гг.), в которой изложена впечатляющая картина циклической флуктуации европейской культуры почти за три тысячи лет . Эта работа привлекала внимание представителей самых различных направлений и дисциплин _ философов, этнографов, социологов, историков .

В истории, по Сорокину, постоянно чередуются три главных "сюжета". Они составляют содержание трех интегрированных типов культур, отличающихся друг от друга стилевым своеобразием, в основе которых три различных системы ценностей. Стиль культуры определяется следующими философскими посылками: представлениями о природе реальности, о природе потребностей, об уровне и методах их удовлетворения. Способ познания, с помощью которого получены эти представления и определяет стиль культуры, зная который можно вывести характерные для нее формы морали, искусства, религии, научного знания, преобладающие экономические и политические отношения, классы и институты, тип личности и виды социального поведения.

Соответственно конструируются три типа культур: "умозрительная" (Ideational), "чувственная" (Sensate) и "идеалистическая" (Idealistic). "Умозрительную" культуру характеризует доминирование элементов рационального мышления, ценности, одушевляющие ее - абсолютные, трансцендентные, императивные. В "чувственной" культуре господствующим оказывается материалистическое мировоззрение, в познании преобладают чувственные формы, а свойство целостности придает ей утилитарные, чувственные, гедонистические ценности. "Идеалистический" тип - органический синтез двух полярных типов, появляющийся в истории тогда, когда в мировоззрении людей переплетаются материалистические и религиозно-идеалистические взгляды, преобладает интуитивный вид познания. Каждая система "истин" воплощается в праве, искусстве, философии, науке, религии, и структуре общественных отношений, рациональное преобразование и смена которых происходит в результате войн, революций, кризисов.

В общих чертах концепция «культурной динамики» Сорокина сводится к следующему:

а) Общей исторической тенденцией является не поступательное, прогрессивное развитие человечества, а циклическое культурное изменение, последовательная смена трех типов культур.

б) Каждая из этих культур имеет внешний (материальный) и внутренний (духовный) аспекты. Внутренний аспект наиболее важен, так как именно он определяет специфику культуры.

Материальный аспект культуры _ пассивный носитель ее духовной сущности.

в) Современная культура исторически агонизирует.

Сорокин выделяет три этапа связи культурных объектов (систем):

1) «Механическое сосуществование культурных явлений». Например, определенное культурное пространство, части которого только соседствуют друг с другом .

2) «Причинно-функциональная интеграция». Культурные элементы причинно зависят друг от друга и от общего целого. Например, зависимость между экономической депрессией и рождаемостью и т.п.

3) «Логико-значимая интеграция» культурных явлений, которая означает специфическое объединение культурных элементов общим значением (идеей), замыслом.

Исторический процесс, по Сорокину, есть циклическая флуктуация типов культур, а в основе механизма флуктуации лежит принцип способа познания, поскольку культура, построенная на одном из них (либо чувственном, либо рациональном, либо интуитивном), таит в себе причину своего разложения, кризиса. Человеческие возможности постижения мира ограничены этими тремя способами познания, поэтому и не может возникнуть каких-либо принципиально новых форм культуры, вот почему история "обречена" на постоянное повторение в основных своих чертах, но в деталях она всегда нова и неповторима . В отличие от других представителей циклической теории: Данилевского, Шпенглера, Тойнби, которые рассматривают прогресс в качестве характеристики одной из фаз «цикла» (фаза «цветения» цивилизации), Сорокин не признает исторического прогресса даже в такой ограниченной форме.

Он утверждает, что всякая «старая» культура в общем равноценна «новой» и говорить о восходящем развитии истории не приходится. Флуктуация культур в истории напоминает, пишет он, смену различных состояний воды: твердое -- жидкое -- парообразное .

Современную ему культуру Сорокин считал культурой "чувственного" типа, находящейся в кризисном состоянии по причине роста эмпиризма и материализма. В качестве путей выхода из кризиса Сорокин предлагал нравственно-религиозное возрождение человечества, признание принципа "альтруистической любви" главной и абсолютной ценностью. Сорокин стремился соединить свою теорию с практикой, предложив целую программу преобразования общества и культуры .

Исключительная заслуга Сорокина в разработке структуры социологии. Он выделил три основных раздела в теоретической социологии: социальная аналитика (социальная антропология и морфология); социальная механика, т.е. изучение социальных процессов; социальная генетика, т.е. теория эволюции общественной жизни.

Работы Сорокина (а всего им написано сорок томов) были переведены на многие языки мира, критически прочитаны и прокомментированы. К концу жизни он был признан "живым классиком социологии", а в разных странах были организованы центры по изучению его вклада, появились престижные премии лучших социологических публикаций имени Сорокина. Взрыв его творчества в США в 1925-1928 гг., так изумивший многих специалистов, был, в первую очередь, связан с тем богатством, которое добыто им в условиях бытовой неуверенности, отсутствия академических свобод, неуверенности в безопасности послереволюционных лет.

В обширной международной литературе "на темы Сорокина", как правило, рассматривается только его зарубежная деятельность. Между тем, его научное творчество едино, целостно, несмотря на сложные идейные метаморфозы. Более того, хотя русский период был почти в три раза короче американского, именно он являлся основанием этой целостности, определив многие темы, версии направления научной работы поздних лет. Поэтому даже в западных университетах Сорокин оставался достойнейшим воспитанником и представителем российской науки. Так что сильнейший эффект русского задела обнаруживается достаточно убедительно на протяжении всего творческого пути великого русского социолога.

На симпозиуме, посвященном 110-летию со дня рождения Питирима Александровича Эдвард Тирнкьян, профессор Дьюкского университета (США) сказал: "Чтение трудов Сорокина сегодня является как бы стимулом для нашего восприятия, потому что так много его работ предвосхищают главные или важные аспекты нашего нынешнего состояния. Это касается как России, так и Соединенных Штатов... Это говорит о силе его социологического воображения. Но, конечно, главный вызов и проблема для американских и российских социологов, это извлечь из его работ исследовательскую программу интегральной социологии". Профессор Университета Северная Каролина (США) Гарольд Браун считает, "что практически на сто процентов оправдались прогнозы Питирима Сорокина в отношении того, в каком направлении пойдет наше общество" . Социодинамика - наука русского происхождения - мнение крупнейших зарубежных социологов. Время - самый объективный арбитр, проверяющий величие и значимость идей и открытий. Мысли, не теряющие с годами своей актуальности, становятся достоянием всего человечества, а их автор - принадлежностью мировой науки и культуры. К поистине мировым ценностям относится наследие выдающегося русского социолога Питирима Александровича Сорокина. К Питириму Сорокину в полной мере можно отнести слова его учителя, снискавшего титул Рыцаря Истины, - М. М. Ковалевского: "Он был одним из тех умственных и нравственных вождей человечества, которые по праву могут считаться его великими типами, так как являются самыми крупными выразителями прогрессивных течений общественности, ибо кто жил для лучших людей своего времени, жил для всех времен". Научное сообщество России не только чтит Питирима Сорокина, но и развивает его духовное наследие, поскольку он создал как минимум четыре совершенно уникальных и эпохальных научных парадигмы: 1) работы по социологии экстремальных ситуаций; 2) интегративный подход, приведший к появлению теории социальной стратификации, к теории мобильности; 3) социальная и культурная динамика; 4) теория социальной любви и творческого альтруизма. Как теоретик и методолог он объединил ипостаси, которые очень редко встречаются в личности одного ученого .

Особенность и главная ценность великих мыслителей состоит в том, что силой творческого прозрения им удается подняться над пестрой суетой повседневности и разглядеть глубинные течения, которым предстоит преобразовать общество в предстоящие столетия. Зачастую, лишь со временем - иногда через столетия - великие идеи становятся основой мировоззрения и практических действий миллионных масс и их лидеров. Сказанное в полной мере относится к учению одного из величайших социологов XX века Питирима Сорокина (1889-1968 гг.). Только сейчас постепенно начинает проясняться истинный смысл и прогностическая сила его прозрений . Каковы же они?

1. От чувственного к интегральному социокультурному типу. Сегодня очевидна обреченность индустриального общества. Сформировалась концепция постиндустриального общества, главной чертой которого является ренессанс гуманизма, освобождение от оков индустриальной машины и приоритет человека, его духовного мира - науки, культуры, образования, этики, идеологии. Великое прозрение Питирима Сорокина об утверждении интегрального социокультурного строя наполняется конкретным содержанием и получает все большее признание.

2. От капитализма и социализма - к интегральному обществу.

3. Тенденция взаимной конвергенции США и России.

4. Сдвиг творческого лидерства с Запада на Восток.

5. Истина, добро и красота вновь объединяются в высшую триаду ценностей. Преобразующая сила альтруистической любви. Сегодня уже формируются пока еще слабые ростки нового движения в сторону толерантности, воспитания доброты.

Прошедшие десятилетия, крупные перемены на рубеже нового тысячелетия подтвердили истинность и глубину гениальных прозрений Питирима Сорокина.

Все более широкое признание встречает его исходное положение о том, что корень основных перемен в обществе следует искать в человеке, в изменении его духовной сферы (науки, культуры, образования, этики, религии, идеологии), в социальных отношениях и что грядущая эпоха - постиндустриальное общество - отдаст приоритет духовным ценностям.

Время для того, чтобы стали признанными прозрения Питирима Сорокина, еще не наступило. Они очевидны для немногих тех, кто смог познакомиться с оставленным им наследием и понять его .

Ибо сейчас можно утверждать, что Сорокин П.А. одна из самых дальновидных и критических личностей в анналах нашей науки. За шесть десятилетий он опубликовал 37 книг (переведенных более чем на 42 языка) и свыше 400 статей.

Основной вклад Питирима Сорокина в развитие социологической науки заключается в том, что он вывел ее из дебрей эмпиризма и поставил на теоретическую основу. Сорокин прорвал границы между дисциплинами, взял человеческую деятельность как единое целое и исследовал ее со всех возможных точек зрения.

Кризис модерна сегодня все еще осязаем, и многие утверждают, что он обостряется. Страны рушатся, революции - повсеместно, насилие - повсюду. В такие времена Интегрализм бросает вызов социологии - обнаружить заново свое ядро. Как корпус социологической мысли он содержит исторически обоснованную теорию социальных перемен, интегративную теорию познания, из которой легко возникает методологическая база и ориентация на решение проблем. В этом плане он - классическая социологическая теория, методологически строгая, соединяющая интуитивную, рациональную и эмпирическую теории познания и сосредоточенная на решении проблем общества. Интегральный фундамент дает многообещающее теоретическое и практическое руководство для восстановления социологии и облегчения социальных проблем общества.

Сегодня в западной литературе активно обсуждается интегральная перспектива наук об обществе .

И есть все основания предполагать, что в XXI веке нас ожидает сорокинский ренессанс, так как в его творчестве гармоничным образом соединились высочайший профессионализм и истинный гуманизм, мудрая объясняющая теория и действенный технологизм, безупречные нравственные стандарты и покоряющая мощь интеллекта.

Биография

Николай Константинович Михайловский (15 ноября 1842, Мещовск, Калужская губерния - 28 января 1904, Санкт-Петербург) - русский публицист, социолог, литературный критик, литературовед, переводчик; теоретик народничества. "В ту эпоху забытый теперь критик считался в широких кругах народнической интеллигенции «властителем дум»", - писал С. Г. Скиталец.

Учился в Петербургском институте горных инженеров. Литературную деятельность начал в 1860 в журнале «Рассвет» под редакцией В. А. Кремпина. Сотрудничал в различных периодических изданиях («Книжный вестник», «Гласный суд», «Неделя», «Современное обозрение»). Перевёл «Французскую демократию» Прудона (Санкт-Петербург, 1867).

С 1868 участвовал в журнале «Отечественные записки». После смерти Н. А. Некрасова (1877) стал одним из редакторов журнала (вместе с М. Е. Салтыковым-Щедриным и Г. З. Елисеевым).

В 1879 сблизился с организацией «Народная воля», его первая встреча с руководителями партии состоялась в библиотеке П. В. Засодимского по адресу Невский, 80. Михайловский публиковал статьи в газете «Народная воля». После закрытия «Отечественных записок» (1884) сотрудничал в журнале «Северный вестник» и «Русская мысль», в газете «Русские ведомости». Высылался из Петербурга (1882, 1891) за связи с революционными организациями. С 1892 один из редакторов журнала «Русское богатство» (совместно с В. Г. Короленко).

Николай Константинович скончался в 1904 году и был похоронен в Санкт-Петербурге на Литераторских мостках Волковского кладбища.

Социальная философия

Михайловскому наравне с П. Л. Лавровым принадлежит разработка идеи о свободном выборе «идеала», которая философски обосновывала возможность изменить общественное развитие в избранном передовой интеллигенцией направлении. Наиболее полное выражение эта идея получила в так называемом субъективном методе социологии, который в качестве высшего мерила общественного прогресса и исходным пунктом исторического исследования полагал отдельную личность («Что такое прогресс?», «Аналогический метод в общественной науке», «Теория Дарвина и общественная наука», «Что такое счастье?», «Борьба за индивидуальность»).

Разрабатывал теорию «героев и толпы», объяснявшей механизм коллективного действия склонностью человека к подражанию («Герои и толпа», «Научные письма (к вопросу о героях и толпе)», «Патологическая магия», «Ещё о толпе»). Он считает, что психологическое воздействие личности зависит от восприятия массы, и в принципе любой человек, а не обязательно выдающаяся личность, оказавшись случайно впереди толпы, может сыграть важную роль в определенных событиях.

В 1880-е критиковал теорию «малых дел» и толстовство. В начале 1890-х выступал против русских марксистов (см. тж. «легальный марксизм»), обвиняя их в защите капитализма и отказе от наследства шестидесятников и семидесятников.

Б. Горев в написанной по поводу 20-летия со дня его смерти статье «Н. К. Михайловский и революция» приходит к выводу, что «сторонник консервативного мелкобуржуазного социализма, он даже тогда, когда признал необходимость политической борьбы, признавал лишь одну ее форму: террористическое воздействие на правительство с целью вынудить либеральные реформы».

В начале XX века в кругах демократической, особенно народнической, интеллигенции фигура Михайловского была окружена культом, его ставили в один ряд с крупнейшими фигурами освободительного движения, такими, как А. И. Герцен или Н. Г. Чернышевский. Однако после 1917 года его слава померкла: он был оппонентом марксизма и сторонником критиковавшейся марксистами теории героев и толпы, в эмиграции к его наследию также обращались редко.

Михайловский как литературный критик

В литературной критике считается продолжателем Н. Г. Чернышевского и Н. А. Добролюбова. В литературно-критических работах анализировал творчество Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского, Г. И. Успенского, В. М. Гаршина, Максима Горького, З. Н. Гиппиус и других писателей. Значительный общественный резонанс получили статьи «Десница и шуйца Льва Толстого» и «Жестокий талант» (о Ф. М. Достоевском).