Ча́рльз Джон Ха́ффем Ди́ккенс "Дэвид Копперфильд"
Любящее сердце стоит больше, чем вся мудрость на свете.
Чарльз Диккенс «Дэвид Копперфильд»
Идейно-художественное направление можно охарактеризовать, как автобиографию. Как литературный жанр автобиография зарождается в поздней античности, на почве зарождающегося индивидуалистического самоощущения, одновременно с понятиемличности («Исповедь» Блаженного Августина - психологическое описание религиозного кризиса и обращения).
Этот жанр повторяется в нескольких произведениях XVII в., например в «Милости Божьей, сошедшей на главного грешника», написанное Баньяном в 1666 году., и позднее в форме светского философского произведения в поэтическом шедевре Уильяма Вордсворта «Прелюдия», завершенном в 1805 году.
Началом современного жанра автобиографии можно считать «Исповедь» Жан Жака Руссо с беспрецедентной откровенностью описания.
Для автобиографии, в отличие от дневника, характерно ретроспективное, с высоты прожитых лет, стремление осмыслить свою жизнь как целое; пишущий литературную автобиографию нередко прибегает к вымыслу. В отличие от мемуаров, автор сосредоточен на истории своей личности, а не на окружающем мире.
Биография.
Ча́рльз Джон Ха́ффем Ди́ккенсродился 7 февраля1812 годавЛэндпорте- центральном районе городаПортсмут (Англия). Его отец был довольно состоятельным чиновником. Он был человеком весьма легкомысленным, но весёлым и добродушным. Своих детей и, в частности, своего любимца Чарли, мистер Диккенс окружил заботой и лаской. Маленький Чарльз унаследовал от отца богатое воображение, лёгкость слова. Способности мальчика восхищали родителей, и отец буквально изводил своего сынишку, заставляя его разыгрывать разные сцены, рассказывать свои впечатления, импровизировать, читать стихи и т. д. Диккенс превратился в маленького актёра, преисполненного самовлюблённости и тщеславия.
Вскоре семья Диккенса была разорена и едва могла сводить концы с концами. Отец был брошен на долгие годы в долговую тюрьму, матери пришлось бороться с нищетой. Изнеженный, хрупкий здоровьем, полный фантазии и влюблённый в себя мальчик попал на фабрику по производствуваксы. Всю свою последующую жизнь Диккенс считал разорение семьи и работу на фабрике величайшим оскорблением для себя, незаслуженным и унизительным ударом. Он не любил об этом рассказывать, однако тогда Диккенс почерпнул своё понимание страданий, понимание жестокости, глубокое знание жизни бедноты и таких ужасающих социальных учреждений, как тогдашние школы для бедных детей и приюты, как эксплуатациядетского трудана фабриках, работные дома и долговые тюрьмы.
Литературная деятельность .
Диккенс нашёл себя прежде всего как репортёр. Как только Диккенс выполнил - на пробу - несколько репортёрских заданий, он сразу же был замечен читающей публикой.
Литература- вот что теперь являлось для него самым главным.
Первые нравоописательные очерки Диккенса, которые он назвал «Очерками Боза», были напечатаны в 1836. Дух их вполне соответствовал социальному положению Диккенса. Это была, в некоторой степени, беллетристическая декларация интересов разоряющейся мелкой буржуазии. Психологические зарисовки, портреты лондонцев, как и все диккенсовские романы, также сначала выходили в газетном варианте и уже принесли молодому автору достаточно славы.
«Посмертные записки Пиквикского клуба»
Головокружительный успех ожидал Диккенса в этом же году по мере выхода в свет глав его «Посмертных записок Пиквикского клуба» (The Posthumous Papers of the Pickwick Club).
В этом романе он рисует старую Англию с самых различных её сторон, восхищаясь её добродушием и обилием живых и симпатичных черт, присущих лучшим представителям английской мелкой буржуазии. Все эти черты воплощены в добродушнейшем оптимисте, благороднейшем старом чудаке, имя которого - мистер Пиквик- утвердилось в мировой литературе где-то неподалёку от великого имениДон-Кихота. Если бы Диккенс написал эту свою книгу как серию комических, приключенческих картин, с глубоким расчётом прежде всего завоевать английскую публику, польстив ей, дав ей насладиться прелестью изображения таких чисто английских положительных и отрицательных типов, как сам Пиквик, незабвенныйСэм Уэллер- мудрец в ливрее (Альфред Джингль) и т. д., то и тогда можно было бы дивиться верности его чутья. Но скорее всего здесь брала своё необузданная энергия молодости автора и эффект неожиданного успеха, подействовавший на него вдохновляюще. Этот роман Диккенса вызвал необычайный прилив читательского интереса, и надо отдать справедливость автору: он тотчас же использовал высокую трибуну писателя, - на которую взошёл, заставив всю Англию смеяться до колик над каскадом курьёзов Пиквикиады, - для более серьёзных задач.
«Жизнь и приключения Оливера Твиста» и другие произведения 1838-1843 годов .
Двумя годами позднее Диккенс выступил с «Оливером Твистом» и «Николасом Никльби» (The Life and Adventures of Nicholas Nickleby ) 1838-1839.
«Приключения Оливера Твиста»(Oliver Twist; or ,The Parish Boy’s Progress ), (1838) - история сироты, родившегося вработном домеи жившего втрущобахЛондона. Мальчик встречает на своём пути низость и благородство, людей преступных и добропорядочных. Жестокая судьба отступает перед его искренним стремлением к честной жизни.
На страницах романа запечатлены картины жизни английского общества XIX века во всем их живом великолепии и безобразии. Широкая социальная картина от работных домов и криминальных притонов лондонского дна до общества богатых и по-диккенсовски добросердечных буржуа-благодетелей. В этом романе Ч. Диккенс выступает как гуманист, утверждая силу добра в человеке.
Роман вызвал широкий общественный резонанс. После его выхода прошел ряд скандальных разбирательств в работных домах Лондона, которые, по сути, были полутюремными заведениями, где нещадно использовался детский труд.
Слава Диккенса росла стремительно. Своего союзника видели в нём и либералы, поскольку они защищали свободу, иконсерваторы, поскольку они указывали на жестокость новых общественных взаимоотношений.
После путешествия в Америку, где публика встретила Диккенса с не меньшим энтузиазмом, чем англичане, Диккенс пишет своего «Мартина Чезльвита» (The Life and Adventures of Martin Chuzzlewit ,1843). Кроме незабываемых образов Пекснифа и миссис Гамп, роман этот замечателенпародиейнаамериканцев.
Многое в молодой капиталистической стране показалось Диккенсу сумасбродным, фантастическим, беспорядочным, и он не постеснялся сказать янкимного правды о них. Ещё в конце пребывания Диккенса в Америке он позволял себе «бестактности», весьма омрачившие отношение к нему американцев. Роман же его вызвал бурные протесты со стороны заокеанской публики.
Однако острые, колющие элементы своего творчества Диккенс умел, как уже было сказано, смягчать, сглаживать. Ему это легко удавалось, ибо он был и тонким поэтом самых коренных черт английской мелкой буржуазии, которые выходили далеко за пределы этого класса.
Культ уюта, комфорта, красивых традиционных церемоний и обычаев, культ семьи, как бы вылился в гимн к Рождеству, этому великому празднику, с изумительной, волнующей силой был выражен в его «Рождественских рассказах» - в 1843 вышла «Рождественская песнь» (А Christmas Carol ), за которой последовали «Колокола»(The Chimes ), «Сверчок на печи» (The Cricket on the Hearth ), «Битва жизни» (The Battle of Life ), «Одержимый» (The Haunted Man ).
Кривить душой Диккенсу здесь не приходилось: он сам принадлежал к числу восторженнейших поклонников этого зимнего праздника, во время которого домашний камелёк, дорогие лица, праздничные блюда и вкусные напитки создавали какую-то идиллию среди снегов и ветров беспощадной зимы.
В это же время Диккенс стал главным редактором «Daily News». В этой газете он получил возможность выражать свои социально-политические взгляды.
«Домби и сын»
Многие особенности таланта Диккенса ярко сказываются в одном из лучших его романов - «Торговый дом „Домби и сын“. Торговля оптом, в розницу и на экспорт» (Dealings with the Firm of Dombey and Son: Wholesale, Retail and for Exportation , 1848).Бесконечная вереница фигур и жизненных положений в этом произведении изумляет. Немного романов в мировой литературе, которые по богатству красок и разнообразию тона могут быть поставлены в один ряд с «Домби и Сыном», не считая некоторых позднейших произведений самого Диккенса. Как мелкобуржуазные персонажи, так и представители лондонской бедноты созданы им с большой любовью. Все эти люди почти сплошь да рядом чудаки, но чудачества, заставляющее вас смеяться, делают этих персонажей ещё ближе и милее. Правда, этот дружелюбный, этот безобидный смех заставляет вас не замечать их узости, ограниченности, тяжёлых условий, в которых им приходится жить; но уж таков Диккенс… Надо заметить, однако, что когда он обращает свои громы и молнии против угнетателей, против чванного негоциантаДомби, против негодяев, вроде его старшегоприказчикаКаркера, он находит столь разящие слова негодования, что они порой граничат с революционнымпафосом.
« Дэвид Копперфильд »
Ещё более ослаблен юмор в следующем крупнейшем произведении Диккенса - «Дэвиде Копперфильде» (The Personal History, Adventures, Experience and Observation of David Copperfield the Younger of Blunderstone Rookery (Which He Never Meant to Publish on Any Account ), (1849-1850).
Роман этот в значительной мере автобиографичен. Тема его серьезна и тщательно продумана. Дух восхваления старых устоев морали и семьи, дух протеста против новой капиталистической Англии громко звучит и здесь. Многие ценители творчества Диккенса, в том числе такие литературные авторитеты как Л. Н. Толстой, Ф. М. Достоевский, Шарлотта Бронте,Генри Джеймс,Вирджиния Вулф, считали этот роман его величайшим произведением.
В 1850-е годыДиккенс достиг зенита славы. Он был баловнем судьбы - прославленным писателем, властителем дум и обеспеченным человеком, - словом, личностью, для которой судьба не поскупилась на дары.
Портрет Диккенса той поры довольно удачно нарисован Честертоном:
Диккенс был среднего роста. Его природная живость и малопредставительная наружность были причиной того, что он производил на окружающих впечатление человека низкорослого или, во всяком случае, очень миниатюрного сложения. В молодости на его голове была чересчур экстравагантная, даже для той эпохи, шапка каштановых волос, а позже он носил тёмные усы и густую, пышную, тёмную эспаньолку такой оригинальной формы, что она делала его похожим на иностранца.
Прежняя прозрачная бледность лица, блеск и выразительность глаз остались у него; «отмечу ещё подвижный рот актёра и его экстравагантную манеру одеваться». Честертон пишет об этом:
«Он носил бархатную куртку, какие-то невероятные жилеты, напоминавшие своим цветом совершенно неправдоподобные солнечные закаты, невиданные в ту пору белые шляпы, совершенно необыкновенной, режущей глаза белизны. Он охотно наряжался и в сногсшибательные халаты; рассказывают даже, что он в таком одеянии позировал для портрета.» 1
За этой внешностью, в которой было столько позёрства и нервности, таилась большая трагедия.
Потребности членов семьи Диккенса превышали его доходы. Беспорядочная, чисто богемная натура, не позволяла ему внести какой бы то ни было порядок в свои дела. Он не только перетруждал свой богатый и плодотворный мозг, заставляя его чрезмерно работать творчески, но будучи необыкновенно блестящим чтецом, он старался зарабатывать приличные гонорарылекциями и чтением отрывков из своих романов. Впечатление от этого чисто актёрского чтения было всегда колоссальным. По-видимому, Диккенс был одним из величайших виртуозов чтения. Но в своих поездках он попадал в руки каких-то сомнительныхантрепренёрови, зарабатывая, в то же время доводил себя до изнеможения.
2 апреля 1836 года Чарльз женился на старшей дочери своего приятеля, журналиста Джорджа Хогарта. Кэтрин Хогарт была верной женой и родила восьмерых детей. Но семейная жизнь Диккенса сложилась не вполне удачно. Начались размолвки с женой, какие-то сложные и тёмные отношения с её семьёй, страх за болезненных детей делали семью для Диккенса источником постоянных забот и мучений. В 1857 году Чарльз встретил 18-летнюю актрису Эллен Тернан и сразу влюбился. Снял для нее квартиру, долгие годы навещал свою любовь. Их роман продлился до смерти писателя. На сцену она больше не вышла.
Но все это не так важно, как обуревавшая Диккенса меланхолическая мысль о том, что, по-существу, серьёзнейшее в его трудах - его поучения, его призывы к совести власть имущих - остаётся втуне, что, в действительности, нет никаких надежд на улучшение того ужасного положения, создавшегося в стране, из которого он не видел выхода, даже глядя на жизнь сквозь юмористические очки, смягчавшие резкие контуры действительности в глазах автора и его читателей. Он пишет в это время:
Личностные странности
Диккенс нередко самопроизвольно впадал в транс, был подвержен видениям и время от времени испытывал состояния дежавю.
О другой странности писателя рассказал Джордж Генри Льюис, главный редактор журнала «Фортнайтли ревью» (и близкий друг писательницы Джордж Элиот). Диккенс однажды рассказал ему о том, что каждое слово, прежде чем перейти на бумагу, сначала им отчетливо слышится, а персонажи его постоянно находятся рядом и общаются с ним.
Работая над «Лавкой древностей», писатель не мог спокойно ни есть, ни спать: маленькая Нелл постоянно вертелась под ногами, требовала к себе внимания, взывала к сочувствию и ревновала, когда автор отвлекался от нее на разговор с кем-то из посторонних.
Во время работы над романом «Мартин Чезлвит» Диккенсу надоедала своими шуточками миссис Гамп: от неё ему приходилось отбиваться силой. «Диккенс не раз предупреждал миссис Гамп: если она не научится вести себя прилично и не будет являться только по вызову, он вообще не уделит ей больше ни строчки!», - писал Льюис. Именно поэтому писатель обожал бродить по многолюдным улицам. «Днем как-то можно еще обойтись без людей, - признавался Диккенс в одном из писем, но вечером я просто не в состоянии освободиться от своих призраков, пока не потеряюсь от них в толпе».
«Пожалуй, лишь творческий характер этих галлюцинаторных приключений удерживает нас от упоминания о шизофрении в качестве вероятного диагноза», - замечает парапсихолог Нандор Фодор, автор очерка «Неизвестный Диккенс» (1964, Нью-Йорк).
Поздние произведения
Меланхолией и безысходностью проникнут и социальный роман Диккенса «Тяжёлые времена» (1854). Роман этот явился ощутимым литературно-художественным ударом, нанесенным по капитализму XIX века с его идеей неудержимого промышленного прогресса. По-своему грандиозная и жуткая фигура Баундерби написана с подлинной ненавистью. Но Диккенс не щадит в романе и лидера забастовочного движения - чартистаСлэкбриджа, готового на любые жертвы ради достижения своих целей. В этом произведении автор впервые подверг сомнению - неоспоримую в прошлом для него - ценность личного успеха в обществе.
Конец литературной деятельности Диккенса ознаменовался ещё целым рядом значительных произведений. За романом «Крошка Доррит» (Little Dorrit , 1855-1857) последовал исторический роман Диккенса «Повесть о двух городах» (A Tale of Two Cities , 1859), посвящённыйфранцузской революции. Признавая необходимость революционного насилия, Диккенс отворачивается от него, как от безумия. Это было вполне в духе его мировоззрения, и, тем не менее, ему удалось создать по-своему бессмертную книгу.
К этому же времени относятся «Большие надежды»(Great Expectations ) (1861) - роман с автобиографическими чертами. Герой его - Пип - мечется между стремлением сохранить мелкотравчатый мещанский уют, остаться верным своему середняцкому положению и стремлением вверх к блеску, роскоши и богатству. Много своих собственных метаний, своей собственной тоски вложил в этот роман Диккенс. По первоначальному плану роман должен был кончиться плачевно для главного героя, хотя Диккенс всегда избегал катастрофических развязок в своих произведениях и, по собственному добродушию, старался не расстраивать особо впечатлительных читателей. По тем же соображениям он не решился привести «большие надежды» героя к полному их крушению. Но весь замысел романа наводит на мысль о закономерности такого исхода.
Новых художественных высот достигает Диккенс в своей лебединой песне - в большом многоплановом полотне, романе «Наш общий друг» (англ.Our Mutual Friend ,1864). В этом произведении как бы угадывается желание Диккенса отдохнуть от напряжённых социальных тем. Увлекательно задуманный, наполненный самыми неожиданными типами, весь сверкающий остроумием - от иронии до трогательного незлобивого юмора - этот роман должен был по замыслу автора, вероятно, выйти легким, милым, забавным. Трагические его персонажи выведены словно полутонами и в значительной степени присутствуют на заднем плане, а отрицательные персонажи оказываются или надевшими на себя злодейскую маску обывателями, или настолько мелкими и смешными личностями, что мы готовы им простить их вероломность; а порой настолько несчастными людьми, которые способны возбудить в нас вместо негодования всего лишь чувство горькой жалости. В этом романе заметно обращение Диккенса к новой манере письма: вместо иронического многословия, пародирующего литературный стиль викторианской эпохи - лаконичная манера, напоминающая скоропись. В романе проводится мысль об отравляющем действии денег - их символом становится мусорная куча - на общественные отношения и бессмысленности тщеславных устремлений членов общества.
В этом последнем завершенном произведении Диккенс продемонстрировал все силы своего юмора, заслоняясь чудесными, весёлыми, симпатичными образами этой идиллии от овладевавших им невеселых мыслей.
По-видимому, мрачные размышления должны были вновь найти выход в детективном романе Диккенса «Тайна Эдвина Друда» (The Mystery of Edwin Drood ). С самого начала романа просматривается изменение творческой манеры Диккенса - его стремление поразить читателя увлекательным сюжетом, погрузить его в атмосферу тайны и неопределенности. Удалось бы ему это в полной мере - остается неясным, так как произведение осталось незаконченным.
9 июня1870 годапятидесятивосьмилетний Диккенс, изнурённый колоссальным трудом, довольно беспорядочной жизнью и множеством неприятностей, скончался от инсульта в своём домеГэдсхилл Плэйс(англ.)русск., находящемся в деревнеХайэм (Кент)(англ.)русск..
После смерти
Слава Диккенса продолжала расти после его смерти. Он был превращён в настоящего идола английской литературы. Его имя стало называться рядом с именем Шекспира, его популярность в Англии1880-1890-хгг. затмила славуБайрона. Но критика и читатель старались не замечать его гневных протестов, его своеобразного мученичества, его метаний среди противоречий жизни.
Они не поняли и не хотели понять, что юмор был часто для Диккенса щитом от чрезмерно ранящих ударов жизни. Наоборот, Диккенс приобрёл прежде всего славу весёлого писателя весёлой старой Англии.
Анализ произведения « Дэвид Копперфильд »
Сюжетная линия.
Дэвид Копперфильд появился на свет через несколько месяцев после смерти отца. Когда мальчику было семь лет, его горячо любимая мать вступила в брак с чопорным господином Мэрдстоном. Между мальчиком и отчимом сразу возникла взаимная неприязнь, которая усилилась после того, как управление домом взяла в свои руки сестра Мэрдстона, а отчим стал поколачивать его за неуспеваемость.
Мэрдстон отсылает мальчика в частную школу, где, несмотря на гнёт учителей, он находит отраду в общении с друзьями, такими, как Джеймс Стирфорт и Томми Трэддлс. Тем временем его мать умирает, и Мэрдстон направляет мальчика работать на принадлежащую ему фабрику в Лондоне. Там он поселяется жить в доме Уилкинса Микобера, который, несмотря на ужасающую бедность, всегда сохраняет оптимизм.
После того, как Микобер попадает в долговую тюрьму, Дэвид, которому наскучила жизнь в нищете, отваживается бежать в Дувр к тете своего покойного отца, мисс Бетси Тротвуд. Проделав весь путь пешком, он попадает под защиту эксцентричной родственницы. Попытка Мэрдстона забрать у неё мальчика терпит крах.
Всё новые и новые персонажи приходят в жизнь Дэвида и покидают её, пока к концу книги он не становится блестящим молодым писателем. Некоторое время он проводит в доме юриста тети, мистера Уикфильда, который погружается в пучину алкоголизма с подачи отвратительного клерка Урии Хипа, обделывающего за спиной старика свои тёмные делишки.
Став партнёром Уикфильда, Хип принимает на работу Микобера. Тот вместе с Копперфильдом получает доказательства махинаций Хипа и выводит его на чистую воду. Параллельно с этим рассказывается история Стирфорта, который соблазнил девушку-сироту Эмили и бежал с нею в Европу; эта сюжетная линия оканчивается трагедией.
Дэвид между тем влюбляется в наивную Дору Спенлоу, которая становится его женой. После смерти непрактичной Доры главный герой обретает счастье с благородной дочерью мистера Уикфильда – Агнессой
Основной темой здесь является тема воспитания и становления человека. Трагичная судьба Дэвида Копперфильда, еще мальчиком вынужденного справляться с крайне тяжелыми несчастьями. В этом романе Диккенс обращается к миру детства. Раскрывая пагубность неправильного воспитания, писатель рисует образы несчастных детей, лишенных заботы и тепла. Показывает, как это отражается на формировании их характеров, целей и стремлений. Подчеркивает, что именно система образования, а не среда, из которой вышли герои, влияет на их дальнейшую жизнь и судьбу.
«Жизнь Дэвида Копперфильда» - восьмой по счету роман прославленного английского писателя Чарльза Диккенса. На момент публикации произведения звезда Диккенса уже ярко блестела на небосводе мировой литературы. Публика зачитывалась его «Посмертными записками Пиквикского клуба», «Оливером Твистом» и «Николасом Никльби», «Барнеби Раджем» и «Мартином Чезлвитом», «Домби и сыном», а также «Лавкой древностей».
Первые главы истории жизни Дэвида Копперфильда стали выходить в 1849 году. Последняя, пятая, публикация была сделана в 1850-м. Главный герой, он же рассказчик, начинает повествование с момента собственного появления на свет, а расстаемся мы уже со зрелым мужчиной, успешным, востребованным в своем деле, влюбленным и любимым семьянином.
Зная биографию Диккенса, можно найти в романе множество автобиографических моментов. На это указывает и форма повествования - рассказ ведется от первого лица. Безусловно, полностью отождествлять автора и главного героя не стоит. Дэвид Копперфильд - прежде всего художественный образ, навеянный авторскими воспоминаниями и неудержимой фантазией великого прозаика.
Давайте вспомним, как складывалась жизнь Дэвида Копперфильда.
Дэвид Копперфильд родился в пятницу в двенадцать часов ночи. Первый крик младенца совпал с первым ударом часов. Сиделка и некоторые умудренные опытом соседи увидели в этом ряд мистических предзнаменований. Во-первых, мальчику посулили нелегкую судьбу, полную испытаний и страданий, а, во-вторых, заверили роженницу, что ее сын будеть видеть духов и привидений.
Спустя годы Копперфильд анализирует, что первая часть сомнительного «наследства» досталась ему сполна, а вот вторая еще не перешла в его владения, о чем он, между прочим, абсолютно не жалеет.
Молодую мать Дэвида предсказания соседей мало волновали. В тот момент ее занимали абсолютно не увлекательные будничные проблемы. К примеру, как прокормить сына и себя. Все дело в том, что отец Дэвида скоропостижно скончался за четыре месяца до его рождения, и молоденькая не приспособленная к жизни миссис Копперфильд абсолютно не знала, что делать дальше.
Перед самыми родами в ее дом приехала сестра покойного супруга - мисс Бетси Тротвуд. Эта властная сильная женщина вызвалась помочь невестке и ее девочке. Мисс Бетси почему-то была убеждена, что у миссис Копперфильд непременно родится дочь. Своим появлением на свет Дэвид так расстроил тетю, что она, не простившись, выбежала прочь из дома невестки и больше никогда там не появлялась.
Между тем юный Дэвид Копперфильд рос. Его опекала любящая мама и заботливая служанка Пегготи. Но вскоре счастливым временам в жизни Дэвида пришел конец - мать повторно вышла замуж. Ее избранник господин Мэрдстон оказался препротивнейшим человеком. Он контролировал абсолютно все, не исключая отношений матери с сыном. Всякое проявление ласки и нежности в отношении мальчика считалось недопустимым.
Вскоре к семейству присоединилась сестра мистера Мэрдстона. Дэвид прекрасно помнит тот день, когда у порога их дома остановилась коляска, из которой вышла чопорная леди с такими же черными волосами, как у ее брата. У нее были густые темные брови, которые походили на мужские бакенбарды. Мисс Мэрдстон привезла два черных сундука, медный кошелек и свой ледяной голос. Это была воистину «металлическая леди», которая с самого первого дня начала заправлять в доме на правах хозяйки.
Жизнь маленького Дэвида превращалась в сущий ад. Главной пыткой в домашней преисподней были уроки, которые проводил сам мистер Мэрдстон. За любую провинность учитель жестоко карал воспитанника. Дэвид буквально тупел от страха, каждый миг ожидая очередного подзатыльника. Однажды во время педагогической порки Дэвид укусил своего «мучителя». За такое неподобающее поведение мальчик был отправлен в частную школу Сэлем-Хаус.
К счастью, ссылка оказалась весьма приятной. Юный Копперфильд завел друзей, которых у него до сих пор не было, и неожиданно проявил себя как способный ученик. А главное - в школе не было ненавистных Мэрдстонов и их железных взглядов.
Непродолжительное счастье Дэвида Копперфильда закончилось в день смерти матери. Мистер Мэрдстон более не видел смысла платить за образование мальчишки, сообщив ему, что он достаточно взрослый и может зарабатывать на жизнь самостоятельно. На тот момент Дэвиду Копперфильду стукнуло целых десять лет.
Отчим определяет пасынка в торговый дом «Мэрдстон и Гринби», совладельцем которого является. Любимую служанку Пегготи рассчитывают. Она уезжает в родной Ярмут, уговорив Мэрдстона отпустить Дэвида погостить у нее.
Работа в лондонском торговом доме оставила в памяти Дэвида самые жуткие воспоминания. Вечно голодный и холодный он валился с ног после изнурительных рабочих смен. Единственным утешением становится семейство Микоберов, у которых он снимает квартиру. Эти добродушные неудачники окружают его теплотой и заботой, которая так нужна выброшенному во взрослую жизнь мальчику.
Когда Микобер попадает в долговую тюрьму, Дэвид принимает решение сбежать из Лондона. Единственной надеждой на спасение оказывается его бабушка - мисс Бетси Тротвуд, которую в свое время так разочаровал тот факт, что Дэвид не родился девочкой.
Голодный, грязный, измученный, мальчик едва добирается до дома мисс Тротвуд. Он готов к любым поворотам судьбу, но бабушка, на удивление, встречает внука очень радушно. Его тут же кормят, купают и укладывают в чистую теплую постель. Впервые за долгие месяцы Дэвид Копперфильд спал спокойно.
Десятилетний Чарльз Диккенс, как и его герой, был вынужден оставить школу и пойти работать на фабрику по производству ваксы. Это произошло потому, что его отец (добрый, но крайне непрактичный человек) попал в долговую тюрьму. Месяцы работы на фабрике Диккенс старался забыть, как страшный сон. С момента своего увольнения он больше никогда не появлялся на фабрике и всегда обходил злополучную улицу стороной.
Наконец, жизнь Дэвида Копперфильда стала походить на ту, которую ведут дети его возраста. Он ходит в школу, ест домашние обеды своей любящей бабушки, что стала его полноправным опекуном, у него даже появился лучший друг - это Агнесс Уикфилд, дочь местного адвоката.
Отец Агнесс когда-то был успешным юристом. После смерти жены он сильно сдал, стал злоупотреблять спиртным, после чего дела его стремительно пошли на спад. Сейчас он едва содержит свою контору, в которой заправляет мерзкий жулик Урия Хип. Этот авантюрист проделал немало подлых махинаций, которые едва не разорили многих близких Дэвида, в том числе и его бабушку. Со временем Хип был выведен на чистую воду, а его жертвам возвращены состояния.
Тем временем юный Дэвид Копперфильд превратился во взрослого мужчину. По совету бабушки, он поступил на юридический факультет, однако особых успехов на этом поприще не добился. Зато во время практики в конторе мистера Спенлоу он повстречал Дору, дочь владельца. Дэвид сразу же влюбился в миловидную Дору и, несмотря на преграды, что возникали на пути молодых людей, добился руки своей избранницы.
К сожалению, первые годы совместной жизни доказали, что за красивой наружностью Доры нет ничего стоящего. Она так и не стала для Дэвида соратником, единомышленником, другом, родственной душой.
С юриспруденцией тоже не сложилось. Дэвид начинает понимать, что это не то занятие, которому бы он хотел посвятить жизнь.
Брак Чарльза Диккенса и его жены Кэтрин оказался неудачным, несмотря на то что сперва будущая супруга также пленила молодого Диккенса своей красотой. Уже в первые годы брака Чарльз явно симпатизировал ее сестре Мэри, неожиданная смерть которой стала для него сильнейшим ударом.
Счастливый конец
Жизнь, однако, все расставила на свои места. Глупенькая Дора скоропостижно умерла, освободив Дэвида от тяготившего его брака. Свою судьбу он встретил в лице подруги детства Агнесс.
Роман “Дэвид Копперфильд” Чарльза Диккенса
ЖИЗНЬ ДЭВИДА КОППЕРФИЛДА, РАССКАЗАННАЯ ИМ САМИМ Роман (1850) Дэвид Копперфилд родился наполовину сиротой - через полгода после смерти своего отца. Случилось так, что при его появлении на свет присутствовала тетка его отца, мисс Бетси Тротвуд, - ее брак был столь неудачен, что она сделалась мужененавистницей, вернула девичью фамилию и поселилась в глуши. До женитьбы племянника она очень любила его, но примирилась с его выбором и приехала познакомиться с его женой лишь через полгода после его смерти. Мисс Бетси выразила желание стать крестной матерью новорожденной (ей хотелось, чтобы родилась непременно девочка), попросила назвать ее Бетси Тротвуд Копперфилд и вознамерилась "как следует воспитать ее", оберегая от всех возможных ошибок. Узнав же, что родился мальчик, она была столь разочарована, что, не простившись, покинула дом своего племянника навсегда.
В детстве Дэвид окружен заботами и любовью матери и няни Пегготи. Но его мать выходит замуж во второй раз.
На время медового месяца Дэвида с няней отправляют в Ярмут, погостить у брата Пегготи. Так он впервые оказывается в гостеприимном доме-баркасе и знакомится с его обитателями: мистером Пегготи, его племянником Хэмом, его племянницей Эмли (Дэвид по-детски влюбляется в нее) и вдовой его компаньона миссис Гаммидж.
Вернувшись домой, Дэвид находит там "нового папу" - мистера Мардстона и совершенно изменившуюся мать: теперь она боится приласкать его и во всем подчиняется мужу. Когда у них поселяется еще и сестра мистера Мардстона, жизнь мальчика становится совершенно невыносимой.
Мардстоны весьма гордятся своей твердостью, разумея под ней "тиранический, мрачный, высокомерный, дьявольский нрав, присущий им обоим". Мальчика учат дома; под свирепыми взглядами отчима и его сестры он тупеет от страха и не может ответить урока. Единственная радость в его жизни - отцовские книги, которые, к счастью, оказались в его комнате. За плохую учебу его лишают обеда, дают подзатыльники; наконец мистер Мардстон решает прибегнуть к порке. Как только первый удар обрушился на Дэвида, он укусил руку отчима.
За это его отправляют в школу Сэлем Хауз - прямо в разгар каникул. Мать холодно простилась с ним под бдительным взором мисс Мардстон, и, лишь когда повозка отъехала от дома, верная Пегготи украдкой впрыгнула в нее и, осыпав "своего Дэви" поцелуями, снабдила корзинкой с лакомствами и кошельком, в котором, кроме других денег, лежали две полукроны от матери, завернутые в бумажку с надписью: "Для Дэви. С любовью". В школе его спина была немедленно украшена плакатом: "Берегитесь! Кусается!" Каникулы кончаются, в школу возвращаются ее обитатели, и Дэвид знакомится с новыми друзьями - признанным лидером среди учеников Джемсом Стирфордом, шестью годами старше его, и Томми Трэдлсом - "самым веселым и самым несчастным". Школой руководит мистер Крикл, чей метод преподавания - запугивание и порка; не только ученики, но и домашние смертельно боятся его. Стирфорд, перед которым мистер Крикл заискивает, берет Коп-перфилда под свое покровительство - за то, что тот, как Шехерезада, ночами пересказывает ему содержание книг из отцовской библиотеки.
Наступают рождественские каникулы, и Дэвид едет домой, еще не зная, что этой его встрече с матерью суждено стать последней: скоро она умирает, умирает и новорожденный брат Дэвида. После смерти матери Дэвид уже не возвращается в школу: мистер Мардстон объясняет ему, что образование стоит денег и таким, как Дэвид Копперфилд, оно не пригодится, ибо им пора зарабатывать себе на жизнь. Мальчик остро чувствует свою заброшенность: Мардстоны рассчитали Пегготи, а добрая няня - единственный в мире человек, который любит его. Пегот-ти возвращается в Ярмут и выходит замуж за возчика Баркиса; но перед тем как расстаться, она упросила Мардстонов отпустить Дэвида погостить в Ярмуте, и он снова попадает в дом-баркас на берегу моря, где все сочувствуют ему и все к нему добры - последний глоток любви перед тяжкими испытаниями.
Мардстон отсылает Дэвида в Лондон, работать в торговом доме "Мардстон и Гринби". Так в десять лет Дэвид вступает в самостоятельную жизнь - т. е. становится рабом фирмы.
Вместе с другими мальчиками, вечно голодный, он целыми днями моет бутылки, чувствуя, как постепенно забывает школьную премудрость, и ужасаясь при мысли о том, что его может увидеть кто-нибудь из прежней жизни. Его страдания сильны и глубоки, но он не жалуется.
Дэвид очень привязывается к семье своего квартирохозяина мистера Микобера, легкомысленного неудачника, постоянно осаждаемого кредиторами и живущего в вечной надежде на то, что когда-нибудь "счастье нам улыбнется". Миссис Микобер, легко впадающая в истерику и столь же легко утешающаяся, то и дело просит Дэвида снести в заклад то серебряную ложку, то щипчики для сахара. Но и с Микоберами приходится расстаться: они попадают в долговую тюрьму, а после освобождения отправляются искать счастья в Плимут. Дэвид, у которого не остается в этом городе ни единого близкого человека, твердо решает бежать к бабушке Трот-вуд. В письме он спрашивает у Пегготи, где живет его бабушка, и просит прислать ему в долг полгинеи. Получив деньги и весьма неопределенный ответ, что мисс Тротвуд живет "где-то около Дувра", Дэвид собирает свои вещи в сундучок и отправляется к станции почтовых карет; по дороге его грабят, и, уже без сундучка и без денег, он проделывает путь пешком. Он ночует под открытым небом и продает куртку и жилет, чтобы купить хлеба, он подвергается множеству опасностей и на шестой день, голодный и грязный, с разбитыми ногами, приходит в Дувр.
Найдя наконец дом бабушки, рыдая, он рассказывает свою историю и просит покровительства.
Бабушка пишет Мардстонам и обещает дать окончательный ответ после разговора с ними, а пока Дэвида моют, кормят обедом и укладывают в настоящую чистую постель.
Побеседовав с Мардстонами и поняв всю меру их грубости и жадности, бабушка решает стать официальным опекуном Дэвида.
Наконец Дэвид возвращается к нормальной жизни. Бабушка его хотя и чудаковата, но очень и очень добра, причем не только к своему внучатому племяннику. В доме у нее живет тихий сумасшедший мистер Дик, которого она спасла от Бедлама. Дэвид начинает учиться в школе доктора Стронга в Кентербери; поскольку мест в пансионе при школе уже нет, бабушка с благодарностью принимает предложение своего юриста мистера Уикфилда поселить мальчика у него. После смерти жены мистер Уикфилд, заливая горе, стал питать неумеренное пристрастие к портвейну, единственный свет его жизни - дочь Агнес, ровесница Дэвида. Для Дэвида она также стала добрым ангелом. В юридической конторе мистера Уикфилда служит Урия Хип - отвратительный тип, рыжий, извивающийся всем телом, с незакрывающимися красными, без ресниц, глазами, с вечно холодными и влажными руками, к каждой своей фразе угодливо прибавляющий: "мы люди маленькие, смиренные".
Школа доктора Стронга оказывается полной противоположностью школе мистера Крикла. Дэвид успешно учится, и счастливые школьные годы, согретые любовью бабушки, мистера Дика, доброго ангела Агнес, пролетают мгновенно.
После окончания школы бабушка предлагает Дэвиду съездить в Лондон. Там он встречает Стирфорда, с которым учился в Сэлем Хаузе. Стирфорд приглашает его погостить у своей матери, и Дэвид принимает приглашение. В свою очередь, Дэвид приглашает Стирфорда поехать с ним в Ярмут.
Они приходят в дом-баркас в момент помолвки Эмли и Хэма. Эмли выросла и расцвела, женщины всей округи ненавидят ее за красоту и умение одеваться со вкусом; она работает швеей.
Дэвид живет в домике своей няни, Стирфорд в трактире; Дэвид целыми днями бродит по кладбищу, вокруг родных могил, Стирфорд ходит в море, устраивает пирушки для моряков и очаровывает все население побережья, "побуждаемый неосознанным стремлением властвовать, безотчетной потребностью покорять, завоевывать даже то, что не имеет для него никакой цены". Как раскается Дэвид, что привез его сюда! Стирфорд соблазняет Эмли, и накануне свадьбы она убегает с ним, "чтобы вернуться леди или совсем не вернуться". Сердце Хэма разбито, он жаждет забыться в работе, мистер Пегготи отправляется искать Эмли по свету, и в доме-баркасе остается одна лишь миссис Гаммидж - чтобы в окошке всегда горел свет, на случай, если Эмли вернется. Долгие годы о ней нет никаких вестей, наконец Дэвид узнает, что в Италии Эмли сбежала от Стирфорда, когда тот, заскучав с нею, предложил ей выйти замуж за своего слугу.
Бабушка предлагает Дэвиду избрать карьеру юриста - проктора в Докторе Коммонс. Дэвид соглашается, бабушка вносит тысячу фунтов за его обучение, устраивает его быт и возвращается в Дувр.
Начинается самостоятельная жизнь Дэвида в Лондоне. Он влюблен в Дору, дочь мистера Спен-лоу, владельца фирмы, где он обучается. Дэвид рад возобновить знакомство с супругами Микобе-рами, "счастье им улыбнулось": мистер Микобер получил работу в конторе "Уикфилд и Хип".
Урия Хип, умело играя на слабости мистера Уикфилда, стал его компаньоном и постепенно прибирает контору к рукам. Он нарочно запутывает счета и бессовестно грабит фирму и ее клиентов, спаивая мистера Уикфилда и внушая ему, что причина бедственного положения дел - его пьянство. Он поселяется в доме мистера Уикфилда и домогается Агнес. А Микобер, полностью от него зависящий, нанят помогать ему в его грязном деле.
Одна из жертв Урии Хипа - бабушка Дэвида. Она разорена; с мистером Диком и со всеми пожитками она приезжает в Лондон, сдав свой дом в Дувре, чтобы прокормиться. Дэвид ничуть не обескуражен этой вестью; он поступает работать секретарем к доктору Стронгу, который отошел от дел и поселился в Лондоне (ему порекомендовала это место добрый ангел Агнес); кроме того, изучает стенографию. Бабушка ведет их хозяйство так, что Дэвиду кажется, будто он стал не беднее, а богаче; мистер Дик зарабатывает перепиской бумаг. Овладев же стенографией, Дэвид начинает очень неплохо зарабатывать в качестве парламентского репортера.
ЖИЗНЬ ДЭВИДА КОППЕРФИЛДА, РАССКАЗАННАЯ ИМ САМИМ Роман (1850) Дэвид Копперфилд родился наполовину сиротой - через полгода после смерти своего отца. Случилось так, что при его появлении на свет присутствовала тетка его отца, мисс Бетси Тротвуд, - ее брак был столь неудачен, что она сделалась мужененавистницей, вернула девичью фамилию и поселилась в глуши. До женитьбы племянника она очень любила его, но примирилась с его выбором и приехала познакомиться с его женой лишь через полгода после его смерти. Мисс Бетси выразила желание стать крестной матерью новорожденной (ей хотелось, чтобы родилась непременно девочка), попросила назвать ее Бетси Тротвуд Копперфилд и вознамерилась "как следует воспитать ее", оберегая от всех возможных ошибок. Узнав же, что родился мальчик, она была столь разочарована, что, не простившись, покинула дом своего племянника навсегда.
В детстве Дэвид окружен заботами и любовью матери и няни Пегготи. Но его мать выходит замуж во второй раз.
На время медового месяца Дэвида с няней отправляют в Ярмут, погостить у брата Пегготи. Так он впервые оказывается в гостеприимном доме-баркасе и знакомится с его обитателями: мистером Пегготи, его племянником Хэмом, его племянницей Эмли (Дэвид по-детски влюбляется в нее) и вдовой его компаньона миссис Гаммидж.
Вернувшись домой, Дэвид находит там "нового папу" - мистера Мардстона и совершенно изменившуюся мать: теперь она боится приласкать его и во всем подчиняется мужу. Когда у них поселяется еще и сестра мистера Мардстона, жизнь мальчика становится совершенно невыносимой.
Мардстоны весьма гордятся своей твердостью, разумея под ней "тиранический, мрачный, высокомерный, дьявольский нрав, присущий им обоим". Мальчика учат дома; под свирепыми взглядами отчима и его сестры он тупеет от страха и не может ответить урока. Единственная радость в его жизни - отцовские книги, которые, к счастью, оказались в его комнате. За плохую учебу его лишают обеда, дают подзатыльники; наконец мистер Мардстон решает прибегнуть к порке. Как только первый удар обрушился на Дэвида, он укусил руку отчима.
За это его отправляют в школу Сэлем Хауз - прямо в разгар каникул. Мать холодно простилась с ним под бдительным взором мисс Мардстон, и, лишь когда повозка отъехала от дома, верная Пегготи украдкой впрыгнула в нее и, осыпав "своего Дэви" поцелуями, снабдила корзинкой с лакомствами и кошельком, в котором, кроме других денег, лежали две полукроны от матери, завернутые в бумажку с надписью: "Для Дэви. С любовью". В школе его спина была немедленно украшена плакатом: "Берегитесь! Кусается!" Каникулы кончаются, в школу возвращаются ее обитатели, и Дэвид знакомится с новыми друзьями - признанным лидером среди учеников Джемсом Стирфордом, шестью годами старше его, и Томми Трэдлсом - "самым веселым и самым несчастным". Школой руководит мистер Крикл, чей метод преподавания - запугивание и порка; не только ученики, но и домашние смертельно боятся его. Стирфорд, перед которым мистер Крикл заискивает, берет Коп-перфилда под свое покровительство - за то, что тот, как Шехерезада, ночами пересказывает ему содержание книг из отцовской библиотеки.
Наступают рождественские каникулы, и Дэвид едет домой, еще не зная, что этой его встрече с матерью суждено стать последней: скоро она умирает, умирает и новорожденный брат Дэвида. После смерти матери Дэвид уже не возвращается в школу: мистер Мардстон объясняет ему, что образование стоит денег и таким, как Дэвид Копперфилд, оно не пригодится, ибо им пора зарабатывать себе на жизнь. Мальчик остро чувствует свою заброшенность: Мардстоны рассчитали Пегготи, а добрая няня - единственный в мире человек, который любит его. Пегот-ти возвращается в Ярмут и выходит замуж за возчика Баркиса; но перед тем как расстаться, она упросила Мардстонов отпустить Дэвида погостить в Ярмуте, и он снова попадает в дом-баркас на берегу моря, где все сочувствуют ему и все к нему добры - последний глоток любви перед тяжкими испытаниями.
Мардстон отсылает Дэвида в Лондон, работать в торговом доме "Мардстон и Гринби". Так в десять лет Дэвид вступает в самостоятельную жизнь - т. е. становится рабом фирмы.
Вместе с другими мальчиками, вечно голодный, он целыми днями моет бутылки, чувствуя, как постепенно забывает школьную премудрость, и ужасаясь при мысли о том, что его может увидеть кто-нибудь из прежней жизни. Его страдания сильны и глубоки, но он не жалуется.
Дэвид очень привязывается к семье своего квартирохозяина мистера Микобера, легкомысленного неудачника, постоянно осаждаемого кредиторами и живущего в вечной надежде на то, что когда-нибудь "счастье нам улыбнется". Миссис Микобер, легко впадающая в истерику и столь же легко утешающаяся, то и дело просит Дэвида снести в заклад то серебряную ложку, то щипчики для сахара. Но и с Микоберами приходится расстаться: они попадают в долговую тюрьму, а после освобождения отправляются искать счастья в Плимут. Дэвид, у которого не остается в этом городе ни единого близкого человека, твердо решает бежать к бабушке Трот-вуд. В письме он спрашивает у Пегготи, где живет его бабушка, и просит прислать ему в долг полгинеи. Получив деньги и весьма неопределенный ответ, что мисс Тротвуд живет "где-то около Дувра", Дэвид собирает свои вещи в сундучок и отправляется к станции почтовых карет; по дороге его грабят, и, уже без сундучка и без денег, он проделывает путь пешком. Он ночует под открытым небом и продает куртку и жилет, чтобы купить хлеба, он подвергается множеству опасностей и на шестой день, голодный и грязный, с разбитыми ногами, приходит в Дувр.
Найдя наконец дом бабушки, рыдая, он рассказывает свою историю и просит покровительства.
Бабушка пишет Мардстонам и обещает дать окончательный ответ после разговора с ними, а пока Дэвида моют, кормят обедом и укладывают в настоящую чистую постель.
Побеседовав с Мардстонами и поняв всю меру их грубости и жадности, бабушка решает стать официальным опекуном Дэвида.
Наконец Дэвид возвращается к нормальной жизни. Бабушка его хотя и чудаковата, но очень и очень добра, причем не только к своему внучатому племяннику. В доме у нее живет тихий сумасшедший мистер Дик, которого она спасла от Бедлама. Дэвид начинает учиться в школе доктора Стронга в Кентербери; поскольку мест в пансионе при школе уже нет, бабушка с благодарностью принимает предложение своего юриста мистера Уикфилда поселить мальчика у него. После смерти жены мистер Уикфилд, заливая горе, стал питать неумеренное пристрастие к портвейну, единственный свет его жизни - дочь Агнес, ровесница Дэвида. Для Дэвида она также стала добрым ангелом. В юридической конторе мистера Уикфилда служит Урия Хип - отвратительный тип, рыжий, извивающийся всем телом, с незакрывающимися красными, без ресниц, глазами, с вечно холодными и влажными руками, к каждой своей фразе угодливо прибавляющий: "мы люди маленькие, смиренные".
Школа доктора Стронга оказывается полной противоположностью школе мистера Крикла. Дэвид успешно учится, и счастливые школьные годы, согретые любовью бабушки, мистера Дика, доброго ангела Агнес, пролетают мгновенно.
После окончания школы бабушка предлагает Дэвиду съездить в Лондон. Там он встречает Стирфорда, с которым учился в Сэлем Хаузе. Стирфорд приглашает его погостить у своей матери, и Дэвид принимает приглашение. В свою очередь, Дэвид приглашает Стирфорда поехать с ним в Ярмут.
Они приходят в дом-баркас в момент помолвки Эмли и Хэма. Эмли выросла и расцвела, женщины всей округи ненавидят ее за красоту и умение одеваться со вкусом; она работает швеей.
Дэвид живет в домике своей няни, Стирфорд в трактире; Дэвид целыми днями бродит по кладбищу, вокруг родных могил, Стирфорд ходит в море, устраивает пирушки для моряков и очаровывает все население побережья, "побуждаемый неосознанным стремлением властвовать, безотчетной потребностью покорять, завоевывать даже то, что не имеет для него никакой цены". Как раскается Дэвид, что привез его сюда! Стирфорд соблазняет Эмли, и накануне свадьбы она убегает с ним, "чтобы вернуться леди или совсем не вернуться". Сердце Хэма разбито, он жаждет забыться в работе, мистер Пегготи отправляется искать Эмли по свету, и в доме-баркасе остается одна лишь миссис Гаммидж - чтобы в окошке всегда горел свет, на случай, если Эмли вернется. Долгие годы о ней нет никаких вестей, наконец Дэвид узнает, что в Италии Эмли сбежала от Стирфорда, когда тот, заскучав с нею, предложил ей выйти замуж за своего слугу.
Бабушка предлагает Дэвиду избрать карьеру юриста - проктора в Докторе Коммонс. Дэвид соглашается, бабушка вносит тысячу фунтов за его обучение, устраивает его быт и возвращается в Дувр.
Начинается самостоятельная жизнь Дэвида в Лондоне. Он влюблен в Дору, дочь мистера Спен-лоу, владельца фирмы, где он обучается. Дэвид рад возобновить знакомство с супругами Микобе-рами, "счастье им улыбнулось": мистер Микобер получил работу в конторе "Уикфилд и Хип".
Урия Хип, умело играя на слабости мистера Уикфилда, стал его компаньоном и постепенно прибирает контору к рукам. Он нарочно запутывает счета и бессовестно грабит фирму и ее клиентов, спаивая мистера Уикфилда и внушая ему, что причина бедственного положения дел - его пьянство. Он поселяется в доме мистера Уикфилда и домогается Агнес. А Микобер, полностью от него зависящий, нанят помогать ему в его грязном деле.
Одна из жертв Урии Хипа - бабушка Дэвида. Она разорена; с мистером Диком и со всеми пожитками она приезжает в Лондон, сдав свой дом в Дувре, чтобы прокормиться. Дэвид ничуть не обескуражен этой вестью; он поступает работать секретарем к доктору Стронгу, который отошел от дел и поселился в Лондоне (ему порекомендовала это место добрый ангел Агнес); кроме того, изучает стенографию. Бабушка ведет их хозяйство так, что Дэвиду кажется, будто он стал не беднее, а богаче; мистер Дик зарабатывает перепиской бумаг. Овладев же стенографией, Дэвид начинает очень неплохо зарабатывать в качестве парламентского репортера.
Узнав о перемене финансового положения Дэвида, мистер Спенлоу, отец Доры, отказывает ему от дома. Дора тоже боится бедности. Дэвид безутешен; но когда мистер Спенлоу скоропостижно скончался, выяснилось, что дела его в полном беспорядке, - Дора, которая теперь живет у тетушек, ничуть не богаче Дэвида. Дэвиду разрешено посещать ее; тетушки Доры прекрасно поладили с бабушкой Дэвида. Дэвида слегка смущает, что все относятся к Доре как к игрушке; но сама она не имеет ничего против.
Достигнув совершеннолетия, Дэвид женится. Этот брак оказался недолгим: через два года Дора умирает, не успев повзрослеть.
Мистер Пегготи находит Эмли; после долгих мытарств она добралась до Лондона, где Марта Энделл, падшая девушка из Ярмута, которой Эмли когда-то помогла, в свою очередь спасает ее и приводит в квартиру дяди. (Идея привлечь к поискам Эмли Марту принадлежала Дэвиду.) Мистер Пегготи теперь намерен эмигрировать в Австралию, где никто не будет интересоваться прошлым Эмли.
Тем временем мистер Микобер, не в силах участвовать в мошенничествах Урии Хипа, при помощи Трэдлса разоблачает его. Доброе имя мистера Уикфилда спасено, бабушке и другим клиентам возвращены состояния. Полные благодарности, мисс Тротвуд и Дэвид платят по векселям Микобера и ссужают этому славному семейству деньги: Микоберы тоже решили ехать в Австралию. Мистер Уикфилд ликвидирует фирму и уходит на покой; Агнес открывает школу для девочек.
Накануне отплытия парохода в Австралию на Ярмутском побережье случилась страшная буря - она унесла жизни Хэма и Стирфорда.
После смерти Доры Дэвид, который стал известным писателем (от журналистики он перешел к беллетристике), отправляется на континент, чтобы, работая, преодолеть свое горе. Вернувшись через три года, он женится на Агнес, которая, как оказалось, всю жизнь любила его. Бабушка наконец стала крестной матерью Бетси Тротвуд Копперфилд (так зовут одну из ее правнучек); Пегготи нянчит детей Дэвида; Трэдлс также женат и счастлив. Эмигранты замечательно устроились в Австралии. Урия Хип содержится в тюрьме, где начальником мистер Крикл. Таким образом, жизнь все расставила по своим местам.
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://lib.rin.ru/cgi-bin/index.pl
Подобно наиболее ярким впечатлениям реальной действительности. В этом отношении Диккенс обладает редким даром художественной выразительности. II.3 Особенности портретных характеристик в системе образов романа Ч. Диккенса « Жизнь Дэвида Копперфильда» В романе «Жизнь Дэвида Копперфильда» как и в предыдущих романах наряду с центральным героем существует разделение персонажей на положительных и...
Корабль - это английское общество. Полипняк незримо, но весьма ощутимо присасывается к жизни каждого героя романа. Деньги - тема, важнейшая для искусства XIX в. и одна из центральных во всем творчестве Диккенса, - приобрели в поздних романах иную, более глубокую и в социальном, и в этическом смысле трактовку. В ранних романах Диккенса деньги нередко были спасительной, доброй силой (Браунлоу в " ...
Дали ему незабываемые примеры юридического крючкотворства. Желая как-нибудь поправить свои дела, отец Диккенса овладел стенографией и стал журналистом более высокого разбора. Следом за ним выучил стенографию и Чарльз Диккенс. Он тоже поднялся повыше и в тех же судах смог принимать участие уже не как мальчик на побегушках, а - репортер на процессах. Диккенс идет вверх. Становится репортером...
Мало одной любви к родине, - любовь дает только энергию, чувство, а содержания не дает; надобно еще знать хорошо свои народ, сойтись с ним покороче, сродниться». 2. Особенности реалистического метода в ранних романах Диккенса («Приключения Оливера Твиста») Социальная философия Диккенса и становление реалистического метода Социальная философия Диккенса в той форме, в какой она...
В предисловии к первому изданию этой книги я говорил, что чувства, которые я испытываю, закончив работу, мешают мне отступить от нее на достаточно большое расстояние и отнестись к своему труду с хладнокровием, какого требуют подобные официальные предварения. Мой интерес к ней был настолько свеж и силен, а сердце настолько разрывалось меж радостью и скорбью – радостью достижения давно намеченной цели, скорбью разлуки со многими спутниками и товарищами, – что я опасался, как бы не обременить читателя слишком доверительными сообщениями и касающимися только меня одного эмоциями.
Все, что я мог бы сказать о данном повествовании помимо этого, я попытался сказать в нем самом.
Возможно, читателю не слишком любопытно будет узнать, как грустно откладывать перо, когда двухлетняя работа воображения завершена; или что автору чудится, будто он отпускает в сумрачный мир частицу самого себя, когда толпа живых существ, созданных силою его ума, навеки уходит прочь. И тем не менее мне нечего к этому прибавить; разве только следовало бы еще признаться (хотя, пожалуй, это и не столь уж существенно), что ни один человек не способен, читая эту историю, верить в нее больше, чем верил я, когда писал ее.
Сказанное выше в такой мере сохраняет свою силу и сегодня, что мне остается сделать читателю лишь еще одно доверительное сообщение. Из всех моих книг я больше всего люблю эту. Мне легко поверят, если я скажу, что отношусь как нежный отец ко всем детям моей фантазии и что никто и никогда не любил эту семью так горячо, как люблю ее я. Но есть один ребенок, который мне особенно дорог, и, подобно многим нежным отцам, я лелею его в глубочайших тайниках своего сердца. Его имя – «Дэвид Копперфилд».
Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим
Стану ли я героем повествования о своей собственной жизни, или это место займет кто-нибудь другой – должны показать последующие страницы. Начну рассказ о моей жизни с самого начала и скажу, что я родился в пятницу в двенадцать часов ночи (так мне сообщили, и я этому верю). Было отмечено, что мой первый крик совпал с первым ударом часов.
Принимая во внимание день и час моего рождения, сиделка моей матери и кое-какие умудренные опытом соседки, питавшие живейший интерес ко мне за много месяцев до нашего личного знакомства, объявили, во-первых, что мне предопределено испытать в жизни несчастья и, во-вторых, что мне дана привилегия видеть привидения и духов; по их мнению, все злосчастные младенцы мужского и женского пола, родившиеся в пятницу около полуночи, неизбежно получают оба эти дара.
Мне незачем останавливаться здесь на первом предсказании, ибо сама история моей жизни лучше всего покажет, сбылось оно или нет. О втором предсказании я могу только заявить, что если я не промотал этой части моего наследства в младенчестве, то, стало быть, еще не вступил во владение ею. Впрочем, лишившись своей собственности, я отнюдь не жалуюсь, и, если в настоящее время она находится в других руках, я от всей души желаю владельцу сохранить ее.
Я родился в сорочке, и в газетах появилось объявление о ее продаже по дешевке – за пятнадцать гиней. Но либо в ту пору у моряков было мало денег, либо мало веры и они предпочитали пробковые пояса, – я не знаю; мне известно только, что поступило одно-единственное предложение от некоего ходатая по делам, связанного с биржевыми маклерами, который предлагал два фунта наличными (намереваясь остальное возместить хересом), но дать больше, и тем самым предохранить себя от опасности утонуть, не пожелал. Вслед за сим объявлений больше не давали, сочтя их пустой тратой денег, – что касается хереса, то моя бедная мать распродавала тогда свой собственный херес, – а десять лет спустя сорочка была разыграна в наших краях в лотерее между пятьюдесятью участниками, внесшими по полкроны, причем выигравший должен быть доплатить пять шиллингов. Я сам при этом присутствовал и, припоминаю, испытывал некоторую неловкость и смущение, видя, как распоряжаются частью меня самого. Помнится, сорочка была выиграна старой леди с маленькой корзиночкой, из которой она весьма неохотно извлекла требуемые пять шиллингов монетами по полпенни, не доплатив при этом двух с половиной пенсов; было потрачено немало времени на безуспешные попытки доказать ей это арифметическим путем. В наших краях долго еще будут вспоминать тот примечательный факт, что она и в самом деле не утонула, а торжественно почила девяноста двух лет в своей собственной постели. Как мне рассказывали, она до последних дней особенно гордилась и хвастала тем, что никогда не бывала на воде, разве что проходила по мосту, а за чашкой чаю (к которому питала пристрастие) она до последнего вздоха поносила нечестивых моряков и всех вообще людей, которые самонадеянно «колесят» по свету. Тщетно втолковывали ей, что этому предосудительному обычаю мы обязаны многими приятными вещами, включая, может быть, и чаепитие. Она отвечала еще более энергически и с полной верой в силу своего возражения:
– Не будем колесить!
Дабы и мне не колесить, возвращаюсь к моему рождению.
Я родился в графстве Суффолк, в Бландерстоне или «где-то поблизости», как говорят в Шотландии. Родился я после смерти отца. Глаза моего отца закрылись за шесть месяцев до того дня, как мои раскрылись и увидели свет. Даже теперь мне странно, что он никогда меня не видел, и еще более странным мне кажется то туманное воспоминание, какое сохранилось у меня с раннего детства, о его белой надгробной плите на кладбище и о чувстве невыразимой жалости, которую я, бывало, испытывал при мысли, что эта плита лежит там одна темными вечерами, когда в нашей маленькой гостиной пылает камин и горят свечи, а двери нашего дома заперты на ключ и на засов, – иной раз мне чудилось в этом что-то жестокое.
Тетка моего отца, а, стало быть, моя двоюродная бабка, о которой будет еще речь впереди, была самой значительной персоной в нашей семье. Мисс Тротвуд, или мисс Бетси, как называла ее моя бедная мать, когда ей случалось преодолеть свой страх перед этой грозной особой и упомянуть о ней (это случалось редко), – мисс Бетси вышла замуж за человека моложе себя, который был очень красив, хотя к нему отнюдь нельзя было применить незамысловатую поговорку: «Красив, кто хорош». Не без основания подозревали, что он поколачивал мисс Бетси и даже принял однажды, во время спора о домашних расходах, срочные и решительные меры к тому, чтобы выбросить ее из окна второго этажа. Такие признаки неуживчивого характера побудили мисс Бетси откупиться от него и расстаться по взаимному соглашению. Он отправился со своим капиталом в Индию, где (если верить нашей удивительной семейной легенде) видели, как он разъезжал на слоне в обществе бабуина; я же думаю, что, вероятно, это был бабу или бегума. Как бы там ни было, лет через десять пришла из Индии весть о его смерти. Никто не знал, как подействовала она на мою бабушку: тотчас после разлуки с ним она снова стала носить свою девичью фамилию, купила далеко от наших мест, в деревушке на морском побережье, коттедж, поселилась там с одной-единственной служанкой и, по слухам, жила в полном уединении.
Кажется, мой отец был когда-то ее любимцем, но его женитьба смертельно оскорбила ее, потому что моя мать была «восковой куклой». Она никогда не видела моей матери, но знала, что ей еще не исполнилось двадцати лет. Мой отец и мисс Бетси больше никогда не встречались. Он был вдвое старше моей матери, когда женился на ней, и не отличался крепким сложением. Спустя год он умер – как я уже говорил, за шесть месяцев до моего появления на свет.