Высказывания валентина распутина о современности. Валентин Распутин: «Нельзя мне дурно поступать, ибо я русский

- Сергей Вячеславович, как давно вы были знакомы с Валентином Григорьевичем?

Писатель В.Г. Распутин стал выразителем жизненной правды

Первое - заочное - знакомство состоялось в 1970-е годы. Тогда его произведения не входили в школьную программу, творчество Распутина относилось к литературным новинкам, публиковавшимся в литературных журналах и прозаических сборниках. Я был еще подростком, школьником, но очень хорошо помню, какое потрясающее впечатление произвели на меня первые два прочитанных произведения Распутина - «Деньги для Марии» и «Прощание с Матерой». Я сам горожанин, но, как многие, с деревенскими корнями. Ощущение внутреннего духовного родства с русской деревней во мне присутствовало всю жизнь. «Прощание с Матерой» коснулось каких-то очень важных внутренних струн души, это было неизмеримо родным, близким, затронувшим немую сокровенную боль русского сердца. У меня, пятнадцатилетнего мальчишки, сердце трепетало, когда я это читал. Поразило ощущение родства с теми далекими, живущими в Сибири героями, так напоминавшими моих собственных родных, единство образа мыслей с в общем-то вымышленными героями. С тех пор для меня и очень многих моих ровесников писатель В.Г. Распутин стал выразителем жизненной правды.

Личное знакомство состоялось в 1980-е годы. В дальнейшем мы немало общались. В 1990-е годы, когда стало модным увлечение постмодернистской литературой, фантастикой, построенной на искусственно сконструированных сюжетах и обстоятельствах, тогда, помню, Валентин Григорьевич говорил о том, что не очень понимает, как и зачем нужен и автору, и читателю этот неестественный вымученный мир, когда реальная жизнь невообразимо богата сюжетами. Другими словами, Валентин Григорьевич всегда оставался писателем-реалистом, передавая нам свое восприятие окружающего мира во всем многообразии. Когда мы говорим о понятии литературной правды, то это - о Распутине. У него всегда и во всем была правда - и в жизни, и в творчестве.

***

В борьбе не отчаивайся, не в силе, а в немощи совершается благодать.

Покуда я жив, будет жить и династия.

Молиться Богу можно в танце так же хорошо, как и в монастыре, хвалить его в радости за то добро, которое Он создал, и царь Давид танцевал перед ковчегом Господа.

В душевной простоте огромное богатство и залог спасения.

(простота)

Любовь - большая цифра. Пророчества прекратятся и знания умолкнут, а любовь никогда.

На родине, надо любить родину и в ней поставленного Батюшку Царя - Помазанника Божия…

Много в обозах ходил, много ямщичил, и ловил, и пашню пахал…

Бог есть радость и веселье.

(Бог)

Тяжелые переживаю напраслины. Ужас, что пишут, Боже! Дай терпения и загради уста врагам! Или дай помощи небесной, то есть приготовь вечную радость Твоего блаженства.

Велик, велик есть крестьянин перед Господом, он никаких балов не понимает, он в театре редко бывает, он только помнит: Сам Господь подать нес и нам велел - Божий трудовик! У него вместо органов коса в руках; вместо увеселений - соха у сердца: вместо пышной одежды какой-нибудь твердый армячок; вместо тройки - усталая лошадка.

Если будешь себе приобретать, то не украсишь ни храм, ни себя, и будешь живой мертвец, как в Евангелии говорится.

Ах, везде бес, как он опытен! Только победа - смиренье и крестное знаменье. А смирение дают скорби и разные гоненья.

Если не будешь искать корысти нигде и стремиться как бы утешить, призовешь Господа душевно, то и бесы вострепещут от тебя, и больные выздоровеют, только бы все делать не от гнусной корысти. А будешь искать каких-нибудь случаев для брюха, для славы, для сребролюбия, то не получишь ни здесь, ни там, т. е. ни небесного, ни земного.

Скорби - чертог Божий. И все знатные Божии без скорбей не живут. Они ведут к истиной любви. Поверим в загробную жизнь, узнаем - ад - рай!

(скорбь)

Скорби - рыцарь: опыт идти на войну каждый день, чем более проживешь, тем более встретишь бесовского войска: старайся победить. Главное - опыт с миром в душе. Потом очень осторожно! Бог дает скорби, вынесешь - победа - небеса!

(скорбь)

Трудная моя минута, дни мои скорби! Более скорби нет, когда своя своих не познаша. Терпеть очень больно! Именно бес очень опытен, прожил веки и всегда отнимает у человека то, что любит. Многие не выносят, убивают себя, эти люди не подружились с Богом. Дружба с Богом - тяжелые гонения и потеря, что любишь.

Рассея-то хорошая, тока люди в ней стали уж больно плохи. Благодать исчезла. Веры нет. Тока время наступает, сила православная уходит. Дальше хуже будет, не дай Бог дожить до этого. Скоро пойдет человек не хороший, тока слыть будет православным.

Покаяние - радость Богу и Ангелам! Наследник у Бога будешь!

Моя жизнь в дальнейший путь во Христе - рай! О, как весел, да крест тяжел. Радостный день в гоненьи, а не всяк вместит. Тяжелы скорби без привычки. Пойми грехи свои, и крест будет всласть. Без креста Бог далек! И сам не ищи креста, а Бог даст, понесешь, сколько сможешь. Бог знает, что тебе нужно, только будь осторожен.

18.03.2015

Сегодня Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл в Храме Христа Спасителя совершит отпевание Валентина Григорьевича Распутина. В дни прощания с великим русским писателем вспомним его слова о жизни, вере и Церкви.

…вернулась вера, вновь дозволенная в годовщину Тысячелетия крещения Руси. С той поры тысячи и тысячи храмов дружным звоном сзывали на службу во всех городах и во многих весях страны. В праздничные дни храмы переполнены.

Если говорить о надеждах, возлагаемых по прежним понятиям на народ, то надежда, прежде всего, на верующих. Это, я думаю, сейчас сердцевина, из которой в нравственной, духовной и тысячелетней ипостаси может очнуться народ. Но сердцевина пока, как мне представляется, несколько замкнутая: верхи нравственные законы почитают мало, а низы по своей удрученности нередко уже ни во что не верят.

…В православии все иначе. Здесь - сочувствие к бедным, униженным и оскорбленным. Это, может быть, и наша национальная черта. Гоголь написал: «В русском сердце всегда обитает прекрасное чувство взять сторону угнетённого.

Слава Богу, эти ценности возвращены нам, и тут не на процент верующих надо смотреть, а на открытые для молитвы и спасения двери. Другого чистилища, другого дома, где поместилась бы вся 1000-летняя Русь, у нас больше нет. Эх, если бы в эту спасительную упряжку впряглась бы еще и светская власть, если бы убедились мы, что она - своя, родная, и дело исторической России не уничтожает, страна воспряла бы решительно и быстро.

Смотрите: 70 с лишним лет мы прожили без Церкви. А без Церкви, без веры жить нельзя! Недаром даже коммунистические принципы имели библейское происхождение. И мне кажется, нет ничего неожиданного в том, что люди снова пошли в церковь, пусть пока и не так много, как хотелось бы. Ведь те, кто ходит в церковь, они другие. Может быть, возрождение России пойдёт отсюда.

Молодые рвутся в город, чтобы стать предпринимателями. Сейчас это модно. Им кажется, что это легко. Но это ведь совсем не просто. Опыта нет никакого, да и совесть требуется не та. Может быть, молодой деревенский житель уже несколько и извратился, но всё равно у него – совесть… Она не позволяет ему вот так сразу нырнуть во всё это дело – а это ведь действительно отчаянный поступок – уехать из деревни и заняться предпринимательством. Но всё-таки есть и хорошие примеры: если деревенский житель и разбогател, у него многое от прежнего сознания сохранилось. Знаете, ведь я собирал деньги на строительство православного храма на родине и очень скоро разобрался, к кому идти – не в банки, не куда-то ещё, а к таким вот совестливым людям. Стал обращаться к ним, и дело пошло.

А почему вы сами крестились только в 1980 году?

− Членом партии я не был. Но и крещён никогда не был. А как можно русскому человеку быть не православным?

Почему же вас родители сразу не окрестили?

− Потому что тогда, в 1937 году, на много километров вокруг не осталось ни одного храма. В деревне, кстати, и сегодня по-прежнему некуда идти — церкви возрождаются в основном в городах. Мы сейчас на моей родине строим храм, и туда, конечно, люди пойдут. Но не сразу. По себе знаю, как тяжело возвращаться.

Почему?

− Потому что привычки нет, утрачена была необходимость молитвы. И вернуть её удастся не так скоро, как хотелось бы. Но когда люди возвращаются к вере, тогда они совсем по-другому себя чувствуют. Увереннее. Потому что находят там опору духовную.

Как человек верующий я верю, что Господь, в конце концов, не оставит Россию. Да, проведёт её опять через испытания, как не один раз проводил, но всё же выведет в спасительные двери.

О вере в советское время и дороге к храму:

В советские годы, мне кажется, даже многие неверующие были православными. Моя бабушка, например, без того, чтобы перекреститься, за стол не садилась. Хорошо помню икону, которая была в нашем доме. Потом она, еще при жизни бабушки, куда-то исчезла. И все равно бабушка, а человек она была волевой, сильный (и старуха Дарья, и старуха Анна − это моя бабушка), если чего не так, говорила: «Господь накажет» или «побойтесь Господа». Это и нам говорилось, родственникам, и другим. В деревне у нас кто-то забыл про Бога, а кто-то не забыл.

В 1980 году был юбилей Куликовской битвы. Накануне юбилея, в 1979 году, я крестился (мне было 42).

Глубоко воцерковленным человеком, наверное, назвать меня нельзя. В храм хожу часто и не только по праздникам, но настоящей тяги к храму, как это бывает у других, у меня пока нет. Знаете, я недавно прочитал одну из повестей Льва Бородина, моего земляка. Он прожил долгую и сложную жизнь, дважды отсидел в лагерях. Так вот он говорит, что, если человек в детстве не смог прийти к Церкви, потом ему приобщиться к приходской жизни очень трудно. Надо, чтобы храм, Церковь были заложены в человека с раннего детства, с первыми понятиями о мире и жизни.

Я принял обряд крещения уже взрослым человеком, в 1980 году, в юбилейный год Куликовской битвы. К этому времени я осознал окончательно: быть русским значит быть православным. Мы много тогда ездили по России − по монастырям, полям битв, былым писательским усадьбам. Мы − это Владимир Крупин, известный прозаик, ученый Фатей Шипунов и кинорежиссеры Ренита и Юрий Григорьевы. Не однажды бывали в Оптиной пустыни, тогда еще разрушенной, в Сергиевой лавре, в Ферапонтовом монастыре. Способствовало этому знакомство, довольно близкое, с архиепископом Питиримом, замечательным человеком и молитвенником, с батюшками, отцом Николаем и отцом Иосифом из старинного Ельца, где я и принял крещение. Не могу похвалиться, что я истово верующий, но верующий искренне и, думаю, глубоко.

Она и возрождается: тысячи новых храмов взамен разрушенных, и среди них храм Христа Спасителя в Москве, поднявшийся из небытия, крестные ходы по всей России, паломничества к святым местам − на Соловки, Валаам, в Оптину пустынь, а также на Афон, в Иерусалим...

Ежегодно, начиная с 1993 года, проходит под началом Патриарха Всемирный русский народный собор с участием общественных и государственных деятелей, духовенства, писателей и многих других, кто славен на ниве духовного стояния за Отечество. А общественная работа − просветительская, организаторская, культурная!..

…Казалось бы, что еще надо!? Но это опять-таки только одна Россия, одно отношение к духовности. А другая Россия − наркомания, пьянство, безработица и безысходность, теленапалм и телетеррор, пресмыкательство перед Западом, разрушение культуры и образования уже в наши дни, сегодня, торжество бесстыдства и издевательство над совестью. Какая из двух Россий побеждает, сказать трудно. На внешний взгляд, вторая… Как ни горька эта картина, как ни велики разрушения -- материальные, нравственные и духовные, -- до последнего надо стоять на том, что победы за этой, бесовской, Россией быть не может.

Народ пошел в церковь от усталости и от отчаяния от внушенного ему официального суеверия. Душа дальше не выдержала идолопоклонства и беспутья. Россия медленно приходила в себя от наваждения, во время которого она буйно разоряла себя, и вспомнила дорогу в храм. Но вспомнить дорогу в храм − еще не значит пойти по ней; если бы Россия была верующей, то и тон наших размышлений о ней был бы иным. Она, быть может, только приготовляется к вере. Времена разорения души даром не прошли; проще восстановить разрушенный храм и начать службу, чем начать службу в прерванной душе. В ней нужно истечь собственному источнику, чтобы напитать молитву, которая, прося даров, могла бы поднести и от себя. Но то, что источники эти просекаются сквозь засушь, сомнений не вызывает, и запаздывают они лишь к страждущим, которые, страждая, не знают, чего хотят...

В грязном мире, который представляет из себя сегодня Россия, сохранить в чистоте и святости нашу веру чрезвычайно трудно. Нет такого монастыря, нет такого заповедника, где бы можно было отгородиться от «мира». Но у русского человека не остается больше другой опоры, возле которой он мог бы укрепиться духом и очиститься от скверны, кроме Православия. Все остальное у него отняли или он промотал. Не дай Бог сдать это последнее. Помните, у Василия Шукшина: «Народ весь разобрался». Но тогда он еще не «разобрался». У Шукшина это было предчувствие возможного, а теперь убери или даже ослабь духовную связующую силу – и все, больше связаться нечем.

Это, на мой взгляд, жизнь на высоте, где человек ощущает себя и в потомках, и в предках, способность к собиранию небесных плодов, внутренняя свобода, укорененность в своем. Это понятие соединенное, общее: духовность не может быть без нравственности, как и нравственность без духовности.

На вручении премии Фонда единства православных народов Валентин Распутин подчеркнул, что Русская Церковь «предотвратила гражданскую войну в России в начале последнего десятилетия минувшего века, сумела успокоить огромную массу отчаявшегося народа и найти... надежду и утешение, спасла осиротевших детей, брошенных на произвол судьбы, помогла им приютом и делом».

«Дьявол с Богом борются, и поле битвы – сердца людей», – эти слова Достоевского будут вечным эпиграфом к человеческой жизни. В каждом человеке сидят два существа: одно низменное, животное и второе – возвышенное, духовное. И человек есть тот из двух, кому он отдаётся.

Родина, прежде всего, − духовная земля, в которой соединяются прошлое и будущее твоего народа, а уж потом «территория». Слишком многое в этом звуке!.. Есть у человека Родина – он любит и защищает всё доброе и слабое на свете, нет – всё ненавидит и всё готов разрушить. Это нравственная и духовная скрепляющая, смысл жизни, от рождения и до смерти согревающее нас тепло. Для меня Родина – это, прежде всего, Ангара, Иркутск, Байкал. Но это и Москва, которую никому отдавать нельзя. Москва собирала Россию. Нельзя представить Родину без Троице-Сергиевой Лавры, Оптиной пустыни, Валаама, без поля Куликова и Бородинского поля, без многочисленных полей Великой Отечественной... Родина больше нас. Сильнее нас. Добрее нас. Сегодня её судьба вручена нам – будем же её достойны.

Тщанием власти духовной после долгого перерыва возрожден Знаменский женский монастырь, из небытия поднята Казанская церковь, одна из самых «картинных» – будто сложенная из самоцветов, восстановлена Троицкая церковь, на очереди следующие, пока еще молчаливые, – когда-то Иркутск удивительно красив был своими многими храмами, составлявшими вместе законченный смысл его бытия. И общим радетельством открыта женская православная гимназия, о чем долго и мечтать не приходилось. Девочки в форменных платьицах и с косичками, как бы явившиеся из далекого прошлого, спорящего с настоящим, теперь не в диковинку на улицах, вызывая теплые вздохи и взгляды старых иркутян: и до этого дожили, не все плохо.

Афон стоял и стоит на древних уставах и православной традиции; но именно потому, что он стоит на молитвенной традиции, глубокой и сокровенной, вросшей в его землю и пронизавшей его воздух вместе с двухтысячелетним преданием, − именно поэтому «цивилизованный» мир, ломающий любую традицию, и косится на него. Для мира-богоборца эта маленькая монашеская республика − что бельмо на глазу или кость в горле. Афонские монастыри живут в бедности − Европейский союз предлагает миллионы и миллиарды… в обмен на «права человека» и международную зону туризма. Вовсю усердствуют феминистские организации, раздувающие кадило «дискриминации женщин». Монахи в голос заявляют: ежели это дьявольское попущение допустится, они покинут Афон. Сомневаться в этом не приходится. Предложения дружеских объятий, исходящие из «свободного мира» и звучащие нередко ультимативно, уже сами по себе означают сигнал к проверке на прочность афонских стен.

Писателям-деревенщикам выпала куда большая честь, чем просто переоткрыть русскую культуру. Они своим словом остановили фактический геноцид русского этноса. 14 марта ушел из жизни один из выдающихся писателей этого направления . На его отпевании в храме Христа Спасителя (РПЦ) сегодня, 18 марта, присутствует также предстоятель Русской православной старообрядческой церкви митрополит Корнилий, сообщает РИА «Новости».

Главной темой его литературного творчества и общественной деятельности было переосмысление бытия русского народа и особенно его крестьянской части. Распутин решительно выступил против насильственной урбанизации населения в советское время и шельмования русского народа в годы либеральных реформ. Интересные мысли он высказывал и о русском старообрядчестве.

«Я уверен, что писателем человека делает его детство, способность в раннем возрасте увидеть и почувствовать все то, что дает ему затем право взяться за перо. Образование, книги, жизненный опыт воспитывают и укрепляют в дальнейшем этот дар, но родиться ему следует в детстве», — так писал Валентин Распутин.

Он родился 15 марта 1937 года в поселке Усть-Уда Восточно-Сибирской (ныне Иркутской) области. Детство писателя прошло в деревне Аталанка, на берегу Ангары. Описания сибирской природы и родной деревни присутствуют во многих произведениях В. Распутина: «Прощание с Матёрой», «Последний срок», «Живи и помни».

В 1944 году будущий писатель пошел в первый класс Аталанской школы. На всю жизнь запомнил Валентин Распутин, как люди помогали друг другу переносить тяготы военных лет:

Это было время крайнего проявления людской общности, когда люди против больших и малых бед держались вместе.

Закончив в 1959 году Иркутский университет, В. Г. Распутин несколько лет сотрудничал с газетами Иркутска и Красноярска. Постепенно рамки газетного очерка, статьи становились тесными. Рассказы, написанные в те годы, вошли в сборники «Костровые новых городов» и «Край возле самого неба».

Молодой иркутский писатель Валентин Распутин получил общероссийскую известность в 1967 году, после выхода в свет повести «Деньги для Марии». Односельчане уговорили Марию стать продавщицей единственного деревенского магазина. По неопытности и доброте она отпускала товар в долг, ошибалась в расчетах и при ревизии обнаружилась огромная недостача, тысяча рублей. Если не вернуть их в течение пяти дней — тюрьма. В семье таких денег никогда не было, и муж Марии, тракторист Кузьма, решил собрать их у односельчан, занять, у кого только можно. Но люди не спешат помогать, кажется, что даже сочувствия у них не осталось. Символом людской разобщенности становится постоянно дующий ветер, хотя он «не может иметь никакого отношения ни к истории с Марией, ни к поездке в город, он дует сам по себе, как дул, наверное, и в прошлом, и в позапрошлом году, когда у Кузьмы с Марией было все хорошо, и тем не менее Кузьма не может отделаться от чувства, что одно с другим связано, и ветер дует не зря».

Повесть «Прощание с Матёрой» (1976), рассказывающая о гибели русской деревни при возведении водохранилища, принесла Распутину славу писателя-«деревенщика». Разрушение национальных традиций, духовных ценностей русского народа — вот основная тема творчества писателя. Почти все его произведения символичны: Матёра уходит на дно рукотворного моря, словно град Китеж, гибнет искренняя русская женщина Настена, горят в страшном пожаре традиции русской жизни.

По мнению писателя, особенно разрушительными стали даже не годы советской власти, а последние два десятилетия. В 2013 году Валентин Распутин с Виктором Кожемяко опубликовал книгу «Эти двадцать убийственных лет», в которой прямо описал превращение народа в «народонаселение», духовную и материальную деградацию русского народа.

В. Г. Распутин был общественным и политическим деятелем: инициатор закрытия целлюлозно-бумажного комбината, от которого гибнет Байкал, противник поворота сибирских рек. В 1989 году он стал народным депутатом СССР по квоте Союза писателей СССР. Был членом Комитета Верховного Совета СССР по вопросам экологии и рационального использования природных ресурсов, членом Мандатной комиссии Съезда народных депутатов СССР. Летом 1989 года на первом съезде народных депутатов СССР Валентин Распутин впервые высказал предложение о выходе России из СССР. Впоследствии Распутин утверждал, что в нём «имеющий уши услышал не призыв к России хлопнуть союзной дверью, а предостережение не делать с одури или сослепу, что одно и то же, из русского народа козла отпущения».

Высказывания Валентина Распутина о старообрядчестве:

Религиозный раскол, который потряс Россию подобно землетрясению в XVII веке и продолжался до конца XX, сам по себе явление настолько же русское, насколько и общечеловеческое. Он возник на русской почве, произошел из русского характера и, в свою очередь, повлиял на развитие этого характера, протекал так, как нигде больше, ни в каком другом народе не мог протекать.

Когда утверждали русские старообрядцы, что «православным должно умирать за едину букву аз», когда настаивали они на неукоснительном соблюдении установившихся… обрядовых установлений, для них это были только средства для отстаивания целей. Дело заключалось куда как не в азе, а в том, в какую сторону склонялось исповедание с лишним или недостающим азом… Буквенная и обрядовая стороны, коих противники держались как единственно спасительных столпов, были только упорами, к которым крепились разные для России направления.

В 1439 году, как известно, Византия подписала Флорентийскую унию, войдя в альянс с католической церковью, а всего лишь через 14 лет Константинополь, старая столица православия, перешел к туркам, что не могло быть воспринято в Москве иначе, как возмездие за измену. Тогда и явилась на свет знаменитая по своей уверенности и чеканности концепция: «Москва — третий Рим, а четвертому не быти», которая, с одной стороны, выражала историческую ситуацию, а с другой — давала клятву непорушимой и вечной верности православию.

Интерес к расколу появляется сейчас не из археологического любопытства, на него начинают смотреть как на событие, способное повториться, и потому требующее внимательного изучения. Он может вернуться — в других, разумеется, формах и принципах, в другой организации и порыве, под другими лозунгами, но на схожих основаниях, близких к тому, что староверы в отношении к себе называли «остальцами отеческого благочестия.

Старовер не курил, не пил вина, а в Сибири и чай пили лишь из трав и кореньев, строго соблюдали посты и моральные уставы, и лишь в одном не знал воздержания — в работе. Это был тот же человек, что и рядом с ним в обычной православной деревне, и все же далеко не тот: по-другому живущий и верующий, по-другому смотрящий на мир — все основательно, весомо, тяжеловато. Отлученный от ортодоксальной церкви и судорожного общественного развития, он и их отлучал от себя, обвиняя в греховности и несамостоятельности, в пляске под чужую дудку. Со временем он выделился в особый тип русского человека, который, вопреки всем бедам и обстоятельствам, упрямо хранил в себе каждую косточку и каждый звук старой национальной фигуры, в тип, несущий живое воспоминание о той поре, когда человек мог быть крепостью, а не лавкой, торгующей вразнос.

Губернатор Трескин, правивший Восточно-Сибирским краем в начале XIX века, после первой же инспекционной поездки по своим владениям, которые, разумеется, оставили в нем тягостные впечатления, о староверах отзывается: «они и камень сделали плодородным.

Публицист Егор Холмогоров о Валентине Распутине в цикле статей «Уроки русского»

Валентин Распутин бросил летом 1989 года на Первом съезде народных депутатов СССР осатаневшим от похоти суверенитета и раскрасневшимся от предъявляемых «империи» счетов знаменитый вопрос: а что они будут делать, если Россия выйдет из состава СССР и перестанет тащить на своем горбу всех «угнетенных» и «обиженных».

С тех пор представители ностальгирующего советизма не уставали распространять клевету, что якобы «русские националисты в лице Распутина призвали к развалу СССР». Это, конечно, ложь. Призывы к развалу к тому моменту озвучивали уже все кому не лень — представители Литвы и Грузии, Украины и Молдавии. Но никто не хотел платить цену. Предполагалась, что банкет, как обычно, оплатят русские. И когда Валентин Распутин, человек в самом деле защищавший русский народ от перевода нашего небогатого жира на шпик за чужим столом, осмелился напомнить о цене распада, то этнополитические альфонсы буквально хватали ртом воздух от возмущения.

Я отлично помню этот момент: за съездом следила вся страна, и многие люди, выходя из дома, брали с собой радиоприемник, чтобы слушать прямую трансляцию. Я шел по улице, стараясь держаться ближе к одетому в модную варенку кудрявому молодому человеку с рижским радиоприемником в руках. И вдруг увидел, как он буквально затрясся, едва не выронив драгоценный в те времена гаджет. Всё дело было в прозвучавших в этот момент словах Распутина…

В форме литературного процесса началась в 1960-1970-е и продолжается до сего дня национально-освободительная борьба русского народа против всевозможных метастазов «ленинской национальной политики», превратившей русский народ, его территорию, его хозяйство, его культуру в резервуар для питания враждебных русским государств.

Писателям-деревенщикам выпала куда большая честь, чем просто переоткрыть русскую культуру. Они своим словом остановили фактический геноцид русского этноса.

Основой русского мира была весьма специфичная ячеистая модель расселения небольшими деревнями. Именно эта модель позволила при крайне низкой плотности населения занять то огромное пространство, которым мы заслуженно гордимся. И вот эта русская модель расселения начала систематически уничтожаться в ходе кампании по «ликвидации неперспективных деревень». Уничтожалась, забрасывалась, сносилась бульдозерами, заливалась водохранилищами матрица русской жизни. Люди сгонялись в безличные плохо построенные поселки городского типа, обреченные спиваться и деградировать.

Если бы не усилия деревенщиков, если бы не критика разрушения русского пространства, а с ним и русской души, ткань русского мира была бы растерзана невозвратно. Благодаря им с какого-то момента «партия и правительство» начали обращать внимание на Нечерноземье. Хотя от вложений особого проку не было, по крайней мере, притормозилось разрушение русской среды.

«Прощание с Матёрой» Распутина было самым громким и ярким из этих протестных выступлений…

У силы итти на войну каждый день. В борьбе не отчаявайся, не в силе, а в немощи совершается благодать.

Григорий Ефимович Распутин

Ах, несчастный бес восстановил на меня всю Россию, как на разбойника! Бес и все готовят вечное! Вот всегда бес остается ни с чем. Боже! Храни своих!

Григорий Ефимович Распутин