Что означает «нашей эры» и «до нашей эры»?
До нашей эры или нашей эры — что это означает? В странах, которые в древности приняли христианство, принято деление эр на две части — до рождения (Рождества) Иисуса Христа и после. Если событие произошло до рождения Иисуса — то говорят «до нашей эры», если после Его рождения — то говорят «нашей эры». Представить это можно в виде следующей ленты времени:
Лента времени «До нашей» и «нашей эры» (нажмите, чтобы увеличить)
С течением времени такое исчисление дат стало универсальным не только для христианских стран, но и многих других. Однако, так было не всегда.
Как и когда появилось обозначение «нашей эры» и «до нашей эры»?
Обозначение «нашей эры» и «до нашей эры» появилось не сразу. Его не было сразу же после Иисуса, не было и 500 с лишним лет после. Во времена когда обозначение «до Рождества Христова» и «после Рождества Христова» возникло, существовала Римская империя с ее собственным летоисчислением. Случилось это в 241 году от начала правления римского императора Диоклетиана (воцарившегося в 284 году нашей эры) — монах Дионисий Малый, занимаясь утановлением дат Пасхи, вычислил, как ему казалось, дату рождения Иисуса Христа и принял ее за точку отсчета новой эры.
Дионисий установил, согласно тексту Нового Завета, что Христос родился за 525 лет до того, как он начал свои вычисления. Для Дионисия Малого император Диоклетиан был язычником и гонителем христиан, поэтому, как ему казалось, было бы не очень достойно рассчитывать эти священные даты от времени языческого императора.
Популярной же его систему отсчета сделал в 731 году (уже нашей эры) другой монах, летописец англосаксонской истории Беда Достопочтенный в своем труде «О шести возрастах мира».
Именно Беда ввел отсчет и в обратную сторону — «до нашей эры». После этого новая система отсчета стала распространяться по всем тогдашним европейским странам. Последней в Западной Европе перешла к новой хронологии Португалия — в 1422 году. В России «новую эру» ввел Петр I в 1699 году — до этого в России считали «от сотворения мира».
Ввиду того, от какого события ведется отсчет, также говорят: «после Рождества Христова», «до Рождества Христова». Современные исследователи Нового Завета говорят о том, что Дионисий Малый немного ошибся в рассчетах — где-то года на четыре. Несмотря на это, обозначение «нашей эры» и «до нашей эры» в современном мире оторвалось от своих религиозных корней и существует уже независимо от того, что, по сути, в вычислениях есть неточность. Вкратце обозначается «н.э.», «до н.э».
Как считать века нашей и до нашей эры? Как ведётся счёт лет нашей эры и до нашей эры?
Существует простой способ определить век нашей или до нашей эры, зная дату. Например, если это 1961 год, то убираем две последние цифры — остается 19 — и прибавляем единичку. Получается 20, т.е. 1961 год — это 20 век (или XX в римской записи). Если это 525 год, то снова убираем две последние цифры и прибавляем единичку. Значит это 6 (VI) век — и неважно, в какую сторону — до нашей или нашей эры.
А если это 70 год нашей/до нашей эры? Ведь если убрать две цифры, то ничего не остается! Все так же — раз ничего не осталось, то считаем, что у нас ноль — к нему и прибавляем единичку. Таким образом получается, что все года до 99 года нашей или до нашей эры — это 1 (I) век нашей или до нашей эры (или от/до Рождества Христова). 100 год — это уже 2 век — или II век римскими цифрами.
А как ведется счет лет нашей эры и до нашей эры? Например, если сейчас 2017 год, а древняя Римская республика была основана в 509 году до нашей эры, значит от этого события до наших дней прошло 2526 лет (2017 + 509 = 2526).
Счет в рамках нашей эры ведется, наоборот, т.е. даты вычитаются — например если событие, ну, допустим, Бородинская битва, произошло в 1812 году, а сейчас 2018 — то 2018-1812 = 206. Т.е. в 2018 году отмечается 206-летие Бородинской битвы.
Точкой отсчета считается Рождество Христово – Иисуса Христа. Правда, многие исследователи называют другие даты рождения Спасителя, а кто-то вообще отказывается верить в его существование, но условная календарная точка отсчета существует, и менять ее смысла нет. Чтобы не оскорблять приверженцев других религий и атеистов, эту условную дату, от которой отсчитываются годы, называют «нашей эрой».
Начало нашей эры
Согласно григорианскому календарю, наша эра началась с ее первого года. Иными словами, сначала идет первый год до нашей эры, а потом – сразу первый год нашей эры. Никакого дополнительного нулевого года, который мог бы стать «точкой отсчета», между этими годами нет.
Век – это временной отрезок длиною в 100 лет. Именно в 100, а не в 99. Следовательно, если первым годом первого века был первый год н.э., то последним его годом стал сотый год. Таким образом, следующий – второй век начался не с сотого года, а со 101-го. Если бы началом нашей эры был нулевой год, то период охватил бы время от него до 99-го года включительно, и второй век начался бы с 100-го года, но нулевого года в григорианском календаре нет.
Точно так же заканчивались и начинались все последующие столетия. Не 99-е годы завершали их, а последующие «круглые» даты с двумя нулями. Начинаются же века не с круглых дат, а с первого года. XVII век начался с 1601 года, XIX – с 1801. Соответственно, первым годом XXI века был не 2000 год, как думали многие, торопясь праздновать, а 2001. Тогда же началось третье тысячелетие. Двухтысячный год не начал XXI, а завершил XX век.
Астрономическое время
Несколько иной счет времени применяется в астрономической науке. Связано это с тем, что смена суток, а , и лет на Земле происходит постепенно, час за часом, а астрономам нужна конкретная точка отсчета, которая была бы общей для всей Земли, для любой ее части. В качестве таковой был избран тот момент, когда показатель средней долготы Солнца, если уменьшить его на 20,496 угловой секунды, равняется точно 280 градусов. От этого момента времени отсчитывается астрономическая единица времени, которая тропическим годом, или бесселевым годом – по имени немецкого астронома и Ф.В.Бесселя.
Бесселев год наступает на сутки раньше календарного – 31 декабря. Точно так же астрономы считают годы, поэтому нулевой год есть, таковым считается 1 год до н.э. В такой системе последним годом столетия действительно оказывается 99 год, а следующий век начинается с «круглой даты».
Но историки все же считают годы и века не по астрономическому календарю, а по григорианскому, следовательно, начинать каждый век следует с первого года, а не с предыдущего «нулевого».
6 592
Как известно, наша эра началась с большим запозданием. Только через два столетия после утверждения христианства в Римской империи монах Дионисий Малый сумел, по заказу папы, вычислить дату Рождества Христова. Он предложил сменить очередной 241 год эры Диоклетиана — языческого императора, гонителя христиан — на 525 год новой христианской эры. Предложение было принято не сразу и не всеми, но нам сейчас важнее другое: как жили люди Земли за пять веков до Дионисия, в начале неведомой им самим эры — полагая, что живут в 754 году от основания Рима, или в первом году 195 Олимпиады, или в 543 году от воплощения Будды?
Окинем «космическим» взглядом тогдашнюю Землю — покрытую в основном лесами и степями, но населенную уже тремя сотнями миллионов людей. По берегам Нила, Евфрата, Хуанхэ плотность населения достигла сотен человек на квадратный километр.
Население многих городов исчисляется десятками тысяч, а великие столицы — Рим и Александрия в Средиземноморье, Антиохия и Ктесифон на Ближнем Востоке, Паталипутра в Индии, Саньян и Чанъань в Китае — уже перешагнули полумиллионный рубеж. Такая населенность говорит о высокоразвитой экономике. Действительно — на рубеже новой эры античные общества имеют в своем активе не только совершенную технологию земледелия и ирригации, богатейший набор разнообразных ремесел, но и широко разветвленную систему товарного производства, а вместе с нею — высокую культуру финансового дела.
Знаменитая формула «Деньги — Товар — Деньги» широко применялась вавилонскими финансистами еще за 7 веков до новой эры. Двумя веками позже эта формула проникла в Элладу, где относительная перенаселенность вынуждала многочисленные полисы к межгородскому разделению труда и интенсивной торговле. Рим перешел к товарному хозяйству позже — во время долгой изнурительной войны с Ганнибалом, когда отток рабочих рук в армию и быстрый рост военной промышленности взвинтили цены на продукты питания.
Одновременно сходные процессы шли в Китае, разделенном на десятки враждующих княжеств. Здесь дальновидный купец Люй Бу-вэй выступил пионером новой формулы: «Деньги — Власть — Деньги». Своими средствами он помог взойти на трон царства Цинь малолетнему принцу Чжену — и пожал стократные плоды этой инвестиции, когда принц стал владыкой всего Китая, императором Цинь Ши хуанди.
С тех пор прошло два столетия. В начале новой эры экономика античных обществ кажется такой же процветающей — с точки зрения тех, кто пожинает и распределяет плоды этого процветания. Правда, есть еще рабы; их много местами больше, чем свободных. Но ведь это же не люди! В сельскохозяйственном трактате римского экономиста Колумеллы раб классифицирован как «говорящее орудие» — в отличие от плуга, который молчит, и от вола, который мычит. Раб так же необходим для античного способа производства, как плуг и вол.
Но класс рабов не воспроизводится с достаточной интенсивностью. Значит, нужны постоянные войны для обращения свободных людей в рабство, и полезные люди — пираты, поставляющие рабов на рынок во время мира… Так рассуждают представители правящих слоев всех античных государств. Поэтому агрессивные войны — неотъемлемая часть античной политики, неизбежное следствие интенсивного рабовладельческого хозяйства.
Вглядимся в политическую карту мира, какою она была в начале новой эры. Начнем с той полосы цивилизаций, которая протянулась поперек Евразии от Геркулесовых столпов через все Средиземноморье, Ближний Восток и Иран, а дальше делится Гималаями на две ветви: «индийскую» на юге и «китайскую» на севере.
В этой зоне обитало более 80 процентов человечества; здесь располагались все крупные города, все значительные государства Земли. Впрочем, великих держав в ту пору было немного: колоссальная Римская империя на западе, столь же огромная империя Хань на востоке, да их гораздо менее могучие соседи-соперники: Парфянское царство в Иране и кочевая держава Хунну в степях Монголии. Все четыре державы — почти ровесницы: они сложились во второй половине 3 века до н.э. Но структура и судьбы у них разные, и рассматривать их стоит попарно: Рим — Парфия и Хань — Хунну.
Первая пара держав охватила так называемый «Эллинистический мир». Здесь давным-давно сформировались первые земледельческие цивилизации; здесь сложились первые государства шумеров и египтян. Политическое наследие этих древнейших народов позволило персам создать в этом районе первую в мире устойчивую многоэтническую империю. Другие пришельцы — эллины — создали под влиянием древней критской культуры такую замечательную структуру, как полис — самоуправляемый республиканский город. Александр Македонский попытался соединить эти два достижения — персидскую державность и эллинскую муниципальность — в единый жизнеспособный организм, охватывающий всю Западную ойкумену.
Эта попытка не удалась: не было экономической основы для устойчивой «вселенской» державы. Но македонский опыт экспорта греческого полиса на Ближний Восток прошел успешно. Через три века после Александра погибли уже все царства, основанные его преемниками — а полисы процветают в Египте и Сирии, в Иране и Средней Азии. Даже парфянские цари признают самоуправление полисов в пределах своей державы.
Но главный полис Запада — это Рим. Дорого стоило римлянам их первенство. Город сложился, как лагерь изгоев и беглецов из разных полисов Средней Италии. Конфликты в этой пестрой массе были часты и остры, а соседи враждебно относились к новой слободе гулящих людей. Объединенные недоброй судьбой, римляне поневоле развили в себе редкую гражданскую зрелость и политическую гибкость. Рим оформился как республика, сочетающая высокий уровень предприимчивости граждан со столь же высокой самодисциплиной, с сильной властью выборной администрации и авторитетным наследственным сенатом. Все это скреплялось почти непрерывным военным положением в республике: если римляне не оборонялись от кого-то, то по инерции на кого-то нападали, и, по словам греческого историка Полибия, «опаснее всего они были тогда, когда им самим более всего приходилось опасаться».
Однако вершиной политических достижений римлян стала их многоступенчатая система союзничества и гражданства. Чем больше услуг оказывало Риму то или иное племя, тем большую долю прав и привилегий римского гражданина получали члены этого племени. Привилегии были значительны: право на военную помощь при нападении извне, доля в совместной военной добыче и страховка на случай военного разорения, допуск на контролируемые Римом рынки, облегчение торговых пошлин и т.п. Такая умная щедрость римлян к союзникам в сочетании с хладнокровной беспощадностью к побежденным привела Рим к господству над всей Италией.
Побежден был и Карфаген — торговая аристократическая республика финикийцев на африканском континенте, с отличным флотом и профессиональной наемной армией, но без больших людских ресурсов. Одолев грозного Ганнибала, римляне обнаружили вдруг, что ни одна держава в Средиземноморье не может устоять против их военно-государственной машины, против римского сплава отваги, алчности и упорства. Тогда римлянам впервые стало нечего опасаться извне. И сразу же в их державе начались внутренние распри, затянувшиеся на целый век — от Гракхов до Августа.
Отчего так получилось? Во имя чего владыки Средиземноморья убивали друг друга под знаменами Мария и Суллы, Помпея и Цезаря, Антония и Октавиана? В сущности, борьба шла за тот или иной способ навести порядок в великой державе, которая переросла рамки старого полиса и требовала иных политических учреждений, соответствующих новым производительным силам общества.
Первыми поднялись малоземельные крестьяне, вытесняемые латифундиями «всадников» — новых римских богачей-рабовладельцев — и не желавшие превращаться в лишних людей — «пролетариев». Это движение, возглавленное братьями Гракхами, было подавлено военной силой. Но нужно было создать новую сферу занятости для пролетариев — и военная реформа Мария открыла им путь в армию. Так армия стала новым (и последним) оплотом демократии в римской державе.
Следующий шаг сделали италики — те подданные Рима, которые не успели добиться гражданского полноправия до победы над Карфагеном и которым сенат теперь отказывал в их требованиях. Италики восстали с оружием в руках; с огромным трудом легионеры Мария и Суллы одолели их, а потом правители Рима все же пошли навстречу требованиям италиков. Уже не сенат, а военные диктаторы Рима распространили римское гражданство на всю Италию и на те земли, где они вербовали своих легионеров. Так было восстановлено социальное единство державы. Оставалось политически оформить обновленный социум, уравновесив претензии новых классовых сил: легионеров — «демократов от меча», и всадников — «аристократов от кошелька». Долгий процесс остывания и кристаллизации этого кипящего хаоса мы называем установлением Римской империи; начало ей положил в канун новой эры Октавиан Август.
Каков он — первый римлянин своей эпохи? Невзрачный человек с неярким характером… Однако Цезарь усыновил его, назначил главным наследником и девятнадцатилетний юнец из провинции явился в Рим, спокойно предъявил всевластному Антонию свои права на великое наследство. Не обладая политическим опытом, Октавиан сумел, однако, сперва заключить союз с Цицероном и сенатом против Антония — а затем, укрепившись, породнился с Антонием и предал вчерашних союзников, легко согласился на убийство Цицерона. Не отличаясь ни полководческим даром, ни особой храбростью, Октавиан одолел в гражданской войне талантливого и популярного полководца Антония. Будучи слабого здоровья, он дожил до 76 лет и полвека простоял на вершине власти, работая обычно по 14 часов в день.
Какие особые таланты нужны для такой карьеры? Огромное честолюбие, железная воля, великий дар администратора… и еще — чрезвычайно развитое чувство долга, ответственности за исполняемую должность. Похоже, что Октавиан смолоду привык глядеть на весь мир как на театр, где главное для актера — безупречно сыграть роль длиною во всю жизнь, ни разу не сбившись и сделав все, чего потребует Судьба. Такая работа требует постоянного насилия над своей личностью. Видимо, Октавиан созательно превращался с годами в идеального политического робота, играющего роли Императора, Консула, Трибуна, Цезаря, Августа, Верховного Жреца, Отца Отечества, Наилучшего Правителя — все эти титулы были ему даны послушным сенатом.
В начале новой эры Августу исполнилось 63 года. Правит он уже 30 лет, и главное дело жизни сделано: Римская держава обрела внутренний мир и порядок. Согласно переписи, в государстве насчитывается более 4 миллионов полноправных граждан. Прочих подданных Рима не перечесть но их, по крайней мере, вдесятеро больше. Август продолжает распространять гражданство в осторожном темпе — но реальное содержание привилегий римского гражданина неуклонно падает. Два века спустя император Каракалла «дарует» римское гражданство всем своим подданным; этот эдикт не будет иметь большого значения.
Фактически Римская держава превратилась в монархию. Но на официальном жаргоне ее еще долго будут именовать республикой, ибо сенат действует (под руководством Августа). Сенаторы управляют провинциями — но лишь теми, где нет легионов; губернаторов пограничных провинций назначает император. Он — верховный главнокомандующий 30 легионов; он назначает префекта, управляющего Городом в отсутствие Августа. Прошли времена, когда городские и государственные дела решались на Форуме — голосованием, или схваткой между гражданами. Теперь все текущие вопросы решаются в канцелярии Августа: там вершат дела вольноотпущенники императора из числа ученых рабов — греки или сирийцы, не имеющие даже гражданских прав.
Важнейшие проблемы державы обсуждает Государственный Совет, составленный из сенаторов — но сенату не подвластный. Наоборот — сенат подвластен императору, который решает вопросы о пополнении сената новыми членами или об исключении провинившихся сенаторов. Август контролирует и состав «второго сословия» — всадников, поставляющих кадры для офицерского состава армии и администраторов в римские провинции. Для вступления в привилегированные сословия требуется довольно высокий имущественный ценз; однако при наличии достаточных средств, или знатного происхождения и деловой хватки римлянину имперской эпохи нетрудно сделать карьеру в рамках государственной машины.
Но только в этих рамках! Политической самодеятельности в Риме больше нет: такова цена, уплаченная за прекращение гражданских усобиц. Подавляющее большинство современников Августа не считает эту цену чрезмерной: ведь римляне перестали убивать друг друга, экономика процветает, а внешняя политика успешна. Город Рим регулярно снабжается хлебом из Египта, подвластного лично императору. Парфянский царь под угрозой римского вторжения освободил всех пленных римлян и вернул Августу знамена легионов Марка Красса, разгромленных полвека назад в битве при Каррах. Римская цивилизация укоренилась в Галлии; довольно успешно идет завоевание Германии. Римские легионы прошли всю Испанию и Северную Африку, укрепились на Рейне и на Балканах, побывали в Британии и на Евфрате — и почти всюду были непобедимы.
Все это — бесспорные успехи; но успехи государственной машины, а не общества в целом. Римский социум вступил в эпоху кризиса, и отчуждение имперской власти от управляемых масс — не причина, а следствие глубоких экономических процессов. Произошел переход от фермерского сельского хозяйства к латифундиям; народное ополчение превратилось в профессиональную армию, пожирающую чужие народы и истощающую свой этнос… Это явный шаг назад — от производящей экономики к присваивающей!
Отныне римская держава обречена на деградацию — экономическую и политическую. Медленнее всего будет деградировать военная машина, постепенно превращаясь из национальной армии в «иностранный легион», набираемый из окрестных варваров. Но стоит такой армии ослабеть — и империя рухнет от ударов тех варваров, с которыми она еще вчера легко справлялась.
Столь же печальна судьба римского народа в начале новой эры. Отчуждение основной массы граждан от развития экономики и державы разрушило привычную систему ценностей — тех идеалов, которые объединяют толпу людей в единый этнос, позволяют им ощущать себя частями великого целого. Республиканские римляне поклонялись многим богам, но самой важной богиней была Рома — символ Города вместе с народом, его населяющим. Империя — не замена Роме. Она служит божеством только для своих жрецов — немногих администраторов и военачальников, чьи личности вполне самовыражаются в служении государственному механизму.
А простые грваждане Рима чувствуют себя осиротевшими, духовно ограбленными. Отсюда — жадный поиск новых ценностей, новой веры и новых богов, дающих прочную основу для душевного спокойствия, для уверенности, что ты правильно живешь, и для надежды на лучшую долю в загробном мире. Чего только не перепробуют римляне в первые века новой эры: «все культы в гости будут к ним», кроме разве что буддизма. Окончательный выбор будет сделан в пользу христианства — самой «личностной» из ближневосточных религий. Имперская машина не одобряет новую веру — но противопоставить ей она ничего не может. В конце концов император Константин объявит Христа равноправным с богами-олимпийцами, чтобы крепче привязать обновленный народ к старой державе. Но державу это не спасет…
Первый год нашей эры
Как известно, наша эра началась с большим запозданием. Только через два столетия после утверждения христианства в Римской империи монах Дионисий Малый сумел, по заказу папы, вычислить дату Рождества Христова. Он предложил сменить очередной 241 год эры Диоклетиана — языческого императора, гонителя христиан — на 525 год новой христианской эры. Предложение было принято не сразу и не всеми, но нам сейчас важнее другое: как жили люди Земли за пять веков до Дионисия, в начале неведомой им самим эры — полагая, что живут в 754 году от основания Рима, или в первом году 195 Олимпиады, или в 543 году от воплощения Будды?
Окинем «космическим» взглядом тогдашнюю Землю — покрытую в основном лесами и степями, но населенную уже тремя сотнями миллионов людей. По берегам Нила, Евфрата, Хуанхэ плотность населения достигла сотен человек на квадратный километр.
Население многих городов исчисляется десятками тысяч, а великие столицы — Рим и Александрия в Средиземноморье, Антиохия и Ктесифон на Ближнем Востоке, Паталипутра в Индии, Саньян и Чанъань в Китае — уже перешагнули полумиллионный рубеж. Такая населенность говорит о высокоразвитой экономике. Действительно — на рубеже новой эры античные общества имеют в своем активе не только совершенную технологию земледелия и ирригации, богатейший набор разнообразных ремесел, но и широко разветвленную систему товарного производства, а вместе с нею — высокую культуру финансового дела.
Знаменитая формула «Деньги — Товар — Деньги» широко применялась вавилонскими финансистами еще за 7 веков до новой эры. Двумя веками позже эта формула проникла в Элладу, где относительная перенаселенность вынуждала многочисленные полисы к межгородскому разделению труда и интенсивной торговле. Рим перешел к товарному хозяйству позже — во время долгой изнурительной войны с Ганнибалом, когда отток рабочих рук в армию и быстрый рост военной промышленности взвинтили цены на продукты питания.
Одновременно сходные процессы шли в Китае, разделенном на десятки враждующих княжеств. Здесь дальновидный купец Люй Бу-вэй выступил пионером новой формулы: «Деньги — Власть — Деньги». Своими средствами он помог взойти на трон царства Цинь малолетнему принцу Чжену — и пожал стократные плоды этой инвестиции, когда принц стал владыкой всего Китая, императором Цинь Ши хуанди.
С тех пор прошло два столетия. В начале новой эры экономика античных обществ кажется такой же процветающей — с точки зрения тех, кто пожинает и распределяет плоды этого процветания. Правда, есть еще рабы; их много местами больше, чем свободных. Но ведь это же не люди! В сельскохозяйственном трактате римского экономиста Колумеллы раб классифицирован как «говорящее орудие» — в отличие от плуга, который молчит, и от вола, который мычит. Раб так же необходим для античного способа производства, как плуг и вол.
Но класс рабов не воспроизводится с достаточной интенсивностью. Значит, нужны постоянные войны для обращения свободных людей в рабство, и полезные люди — пираты, поставляющие рабов на рынок во время мира… Так рассуждают представители правящих слоев всех античных государств. Поэтому агрессивные войны — неотъемлемая часть античной политики, неизбежное следствие интенсивного рабовладельческого хозяйства.
Вглядимся в политическую карту мира, какою она была в начале новой эры. Начнем с той полосы цивилизаций, которая протянулась поперек Евразии от Геркулесовых столпов через все Средиземноморье, Ближний Восток и Иран, а дальше делится Гималаями на две ветви: «индийскую» на юге и «китайскую» на севере.
В этой зоне обитало более 80 процентов человечества; здесь располагались все крупные города, все значительные государства Земли. Впрочем, великих держав в ту пору было немного: колоссальная Римская империя на западе, столь же огромная империя Хань на востоке, да их гораздо менее могучие соседи-соперники: Парфянское царство в Иране и кочевая держава Хунну в степях Монголии. Все четыре державы — почти ровесницы: они сложились во второй половине 3 века до н.э. Но структура и судьбы у них разные, и рассматривать их стоит попарно: Рим — Парфия и Хань — Хунну.
Первая пара держав охватила так называемый «Эллинистический мир». Здесь давным-давно сформировались первые земледельческие цивилизации; здесь сложились первые государства шумеров и египтян. Политическое наследие этих древнейших народов позволило персам создать в этом районе первую в мире устойчивую многоэтническую империю. Другие пришельцы — эллины — создали под влиянием древней критской культуры такую замечательную структуру, как полис — самоуправляемый республиканский город. Александр Македонский попытался соединить эти два достижения — персидскую державность и эллинскую муниципальность — в единый жизнеспособный организм, охватывающий всю Западную ойкумену.
Эта попытка не удалась: не было экономической основы для устойчивой «вселенской» державы. Но македонский опыт экспорта греческого полиса на Ближний Восток прошел успешно. Через три века после Александра погибли уже все царства, основанные его преемниками — а полисы процветают в Египте и Сирии, в Иране и Средней Азии. Даже парфянские цари признают самоуправление полисов в пределах своей державы.
Но главный полис Запада — это Рим. Дорого стоило римлянам их первенство. Город сложился, как лагерь изгоев и беглецов из разных полисов Средней Италии. Конфликты в этой пестрой массе были часты и остры, а соседи враждебно относились к новой слободе гулящих людей. Объединенные недоброй судьбой, римляне поневоле развили в себе редкую гражданскую зрелость и политическую гибкость. Рим оформился как республика, сочетающая высокий уровень предприимчивости граждан со столь же высокой самодисциплиной, с сильной властью выборной администрации и авторитетным наследственным сенатом. Все это скреплялось почти непрерывным военным положением в республике: если римляне не оборонялись от кого-то, то по инерции на кого-то нападали, и, по словам греческого историка Полибия, «опаснее всего они были тогда, когда им самим более всего приходилось опасаться».
Однако вершиной политических достижений римлян стала их многоступенчатая система союзничества и гражданства. Чем больше услуг оказывало Риму то или иное племя, тем большую долю прав и привилегий римского гражданина получали члены этого племени. Привилегии были значительны: право на военную помощь при нападении извне, доля в совместной военной добыче и страховка на случай военного разорения, допуск на контролируемые Римом рынки, облегчение торговых пошлин и т.п. Такая умная щедрость римлян к союзникам в сочетании с хладнокровной беспощадностью к побежденным привела Рим к господству над всей Италией.
Побежден был и Карфаген — торговая аристократическая республика финикийцев на африканском континенте, с отличным флотом и профессиональной наемной армией, но без больших людских ресурсов. Одолев грозного Ганнибала, римляне обнаружили вдруг, что ни одна держава в Средиземноморье не может устоять против их военно-государственной машины, против римского сплава отваги, алчности и упорства. Тогда римлянам впервые стало нечего опасаться извне. И сразу же в их державе начались внутренние распри, затянувшиеся на целый век — от Гракхов до Августа.
Отчего так получилось? Во имя чего владыки Средиземноморья убивали друг друга под знаменами Мария и Суллы, Помпея и Цезаря, Антония и Октавиана? В сущности, борьба шла за тот или иной способ навести порядок в великой державе, которая переросла рамки старого полиса и требовала иных политических учреждений, соответствующих новым производительным силам общества.
Первыми поднялись малоземельные крестьяне, вытесняемые латифундиями «всадников» — новых римских богачей-рабовладельцев — и не желавшие превращаться в лишних людей — «пролетариев». Это движение, возглавленное братьями Гракхами, было подавлено военной силой. Но нужно было создать новую сферу занятости для пролетариев — и военная реформа Мария открыла им путь в армию. Так армия стала новым (и последним) оплотом демократии в римской державе.
Следующий шаг сделали италики — те подданные Рима, которые не успели добиться гражданского полноправия до победы над Карфагеном и которым сенат теперь отказывал в их требованиях. Италики восстали с оружием в руках; с огромным трудом легионеры Мария и Суллы одолели их, а потом правители Рима все же пошли навстречу требованиям италиков. Уже не сенат, а военные диктаторы Рима распространили римское гражданство на всю Италию и на те земли, где они вербовали своих легионеров. Так было восстановлено социальное единство державы. Оставалось политически оформить обновленный социум, уравновесив претензии новых классовых сил: легионеров — «демократов от меча», и всадников — «аристократов от кошелька». Долгий процесс остывания и кристаллизации этого кипящего хаоса мы называем установлением Римской империи; начало ей положил в канун новой эры Октавиан Август.
Каков он — первый римлянин своей эпохи? Невзрачный человек с неярким характером… Однако Цезарь усыновил его, назначил главным наследником и девятнадцатилетний юнец из провинции явился в Рим, спокойно предъявил всевластному Антонию свои права на великое наследство. Не обладая политическим опытом, Октавиан сумел, однако, сперва заключить союз с Цицероном и сенатом против Антония — а затем, укрепившись, породнился с Антонием и предал вчерашних союзников, легко согласился на убийство Цицерона. Не отличаясь ни полководческим даром, ни особой храбростью, Октавиан одолел в гражданской войне талантливого и популярного полководца Антония. Будучи слабого здоровья, он дожил до 76 лет и полвека простоял на вершине власти, работая обычно по 14 часов в день.
Какие особые таланты нужны для такой карьеры? Огромное честолюбие, железная воля, великий дар администратора… и еще — чрезвычайно развитое чувство долга, ответственности за исполняемую должность. Похоже, что Октавиан смолоду привык глядеть на весь мир как на театр, где главное для актера — безупречно сыграть роль длиною во всю жизнь, ни разу не сбившись и сделав все, чего потребует Судьба. Такая работа требует постоянного насилия над своей личностью. Видимо, Октавиан созательно превращался с годами в идеального политического робота, играющего роли Императора, Консула, Трибуна, Цезаря, Августа, Верховного Жреца, Отца Отечества, Наилучшего Правителя — все эти титулы были ему даны послушным сенатом.
В начале новой эры Августу исполнилось 63 года. Правит он уже 30 лет, и главное дело жизни сделано: Римская держава обрела внутренний мир и порядок. Согласно переписи, в государстве насчитывается более 4 миллионов полноправных граждан. Прочих подданных Рима не перечесть но их, по крайней мере, вдесятеро больше. Август продолжает распространять гражданство в осторожном темпе — но реальное содержание привилегий римского гражданина неуклонно падает. Два века спустя император Каракалла «дарует» римское гражданство всем своим подданным; этот эдикт не будет иметь большого значения.
Фактически Римская держава превратилась в монархию. Но на официальном жаргоне ее еще долго будут именовать республикой, ибо сенат действует (под руководством Августа). Сенаторы управляют провинциями — но лишь теми, где нет легионов; губернаторов пограничных провинций назначает император. Он — верховный главнокомандующий 30 легионов; он назначает префекта, управляющего Городом в отсутствие Августа. Прошли времена, когда городские и государственные дела решались на Форуме — голосованием, или схваткой между гражданами. Теперь все текущие вопросы решаются в канцелярии Августа: там вершат дела вольноотпущенники императора из числа ученых рабов — греки или сирийцы, не имеющие даже гражданских прав.
Важнейшие проблемы державы обсуждает Государственный Совет, составленный из сенаторов — но сенату не подвластный. Наоборот — сенат подвластен императору, который решает вопросы о пополнении сената новыми членами или об исключении провинившихся сенаторов. Август контролирует и состав «второго сословия» — всадников, поставляющих кадры для офицерского состава армии и администраторов в римские провинции. Для вступления в привилегированные сословия требуется довольно высокий имущественный ценз; однако при наличии достаточных средств, или знатного происхождения и деловой хватки римлянину имперской эпохи нетрудно сделать карьеру в рамках государственной машины.
Но только в этих рамках! Политической самодеятельности в Риме больше нет: такова цена, уплаченная за прекращение гражданских усобиц. Подавляющее большинство современников Августа не считает эту цену чрезмерной: ведь римляне перестали убивать друг друга, экономика процветает, а внешняя политика успешна. Город Рим регулярно снабжается хлебом из Египта, подвластного лично императору. Парфянский царь под угрозой римского вторжения освободил всех пленных римлян и вернул Августу знамена легионов Марка Красса, разгромленных полвека назад в битве при Каррах. Римская цивилизация укоренилась в Галлии; довольно успешно идет завоевание Германии. Римские легионы прошли всю Испанию и Северную Африку, укрепились на Рейне и на Балканах, побывали в Британии и на Евфрате — и почти всюду были непобедимы.
Все это — бесспорные успехи; но успехи государственной машины, а не общества в целом. Римский социум вступил в эпоху кризиса, и отчуждение имперской власти от управляемых масс — не причина, а следствие глубоких экономических процессов. Произошел переход от фермерского сельского хозяйства к латифундиям; народное ополчение превратилось в профессиональную армию, пожирающую чужие народы и истощающую свой этнос… Это явный шаг назад — от производящей экономики к присваивающей!
Отныне римская держава обречена на деградацию — экономическую и политическую. Медленнее всего будет деградировать военная машина, постепенно превращаясь из национальной армии в «иностранный легион», набираемый из окрестных варваров. Но стоит такой армии ослабеть — и империя рухнет от ударов тех варваров, с которыми она еще вчера легко справлялась.
Столь же печальна судьба римского народа в начале новой эры. Отчуждение основной массы граждан от развития экономики и державы разрушило привычную систему ценностей — тех идеалов, которые объединяют толпу людей в единый этнос, позволяют им ощущать себя частями великого целого. Республиканские римляне поклонялись многим богам, но самой важной богиней была Рома — символ Города вместе с народом, его населяющим. Империя — не замена Роме. Она служит божеством только для своих жрецов — немногих администраторов и военачальников, чьи личности вполне самовыражаются в служении государственному механизму.
А простые грваждане Рима чувствуют себя осиротевшими, духовно ограбленными. Отсюда — жадный поиск новых ценностей, новой веры и новых богов, дающих прочную основу для душевного спокойствия, для уверенности, что ты правильно живешь, и для надежды на лучшую долю в загробном мире. Чего только не перепробуют римляне в первые века новой эры: «все культы в гости будут к ним», кроме разве что буддизма. Окончательный выбор будет сделан в пользу христианства — самой «личностной» из ближневосточных религий. Имперская машина не одобряет новую веру — но противопоставить ей она ничего не может. В конце концов император Константин объявит Христа равноправным с богами-олимпийцами, чтобы крепче привязать обновленный народ к старой державе. Но державу это не спасет…
продолжение
Сергей Смирнов
Историческая хронология, как известно, делится на два периода. Вначале было время, которое современники называют этапом до нашей эры. Оно заканчивается с наступлением первого года. В это время началась наша эра, которая до сегодняшнего дня и длится. И хотя сегодня, называя год, люди не говорят "н. э.", тем не менее, это подразумевается.
Первые календари
Процесс эволюции человека создал необходимость упорядочить даты и время. Древнему земледельцу нужно было максимально точно знать, в какое время ему лучше засевать семена, животноводу-кочевнику - когда переходить на другие территории, чтобы успеть обеспечить свой скот кормом.
Так стали появляться самые первые календари. И основаны они были на наблюдениях за небесными телами и природой. У разных народов существовали и отличающиеся друг от друга временные календари. К примеру, римляне вели свое летосчисление со дня основания Рима - с 753 года до нашей эры, тогда как египтяне - с первого момента правления каждой из династий фараонов. Собственные календари создавали и многие религии. Например, в исламе новая эра начинается с года, когда родился пророк Мухаммед.
Юлианский и Григорианский календари
В 45 году до нашей эры Гай Юлий Цезарь основал свой календарь. В нем год начинался с первого января и продолжался двенадцать месяцев. Этот календарь назвали Юлианским.
Тот, которым пользуемся сегодня мы, был введен в 1582 году Папой Римским Григорием Двенадцатым. Ему удалось устранить некоторые значительные неточности, накопившиеся с первого На тот момент они составляли целых десять дней. Разница между Юлианским и увеличивается примерно на сутки за каждое столетие, и сегодня составляет уже тринадцать суток.
В истории летоисчисление всегда играет большую роль. Ведь важно представлять, в какой период времени происходило значимое в жизни человечества событие, будь это создание первых орудий труда или же начало Говорят, что история без дат похожа на математику без цифр.
Религиозная форма летоисчисления
Поскольку начало нашей эры исчисляется с года, считающегося датой рождения Иисуса, в религиозном варианте часто используется соответствующая запись: от Рождества Христова и до него. До сих пор нет совершенно точных исторических данных о том, когда на нашей планете появилась жизнь. И только основываясь на религиозных и исторических артефактах, ученые могут делать заключения о том, когда примерно произошло то или другое событие. При этом года до нашей эры указываются в хронологически обратном порядке.
Нулевой год
Упоминание раздела между временем до и после Рождества Христова связано с расчетом в астрономической записи, сделанным согласно номерам целых чисел на оси координат. Нулевой год не принято использовать ни в религиозной, ни в светской нотациях. Зато он очень распространен в астрономической записи и в ISO 8601 — международном стандарте, выданном такой организацией, как International Organization for Standardization. В нем описывается формат дат и времен, а также даются рекомендации для их применения в международном контексте.
Отсчет
Понятие «до нашей эры» получило свое распространение в летосчислении после использования его Достопочтенным Бедой - бенедиктинским монахом. Он написал о нем в одном из своих трактатов. И уже начиная с 731 года исчисление времени было поделено на два периода: до нашей эры и после нее. Постепенно практически все страны в Западной Европе стали переходить на этот календарь. Самой последней из них стала Португалия. Произошло это 22 августа 1422 года. До первого января 1700 года Россия пользовалась хронологическим исчислением Константинопольской эры. За исходную точку в ней была принята христианская эпоха «от сотворения мира». По большому счету, в основе многих эр было заложено соотношение между «днями творения мира» и всей продолжительностью его существования. А Константинопольская была создана при Констанции, и летосчисление по ней велось с первого сентября 5509 года до нашей эры. Однако поскольку этот император не являлся «последовательным христианином», его имя, а заодно и составленный им отсчет времени, упоминаются неохотно.
Доисторическая и историческая эпохи
История - это доисторическая и историческая эпохи. Первая из них начинается с момента появления первого человека, а заканчивается тогда, когда появилась письменность. Эпоха доисторическая разделена на несколько временных периодов. Основой их классификации служат археологические находки. Эти материалы, из которых люди до нашей эры изготавливали орудия труда, период, когда они ими пользовались, легли в основу воссоздания не только временных рамок, но и названий этапов доисторической эпохи.
Историческая же эра состоит из периодов Античности и Средневековья, а также Нового и Новейшего времен. В разных странах они наступали в разные времена, поэтому ученые не имеют возможности определять их точные временные рамки.
Общеизвестно, что новая эра в самом начале не исчислялась непрерывным отсчетом лет, например, начиная от первого года и до, предположим, нынешнего. Ее хронология началась гораздо позже, с датой Рождества Христова. Считается, что первым ее вычислил римский монах по имени Дионисий Малый в шестом веке, то есть спустя более чем пять сотен лет после датируемого события. Чтобы получить результат, Дионисий сначала отсчитал дату Воскресения Христа, основываясь на церковном предании о том, что Сын Божий был распят на тридцать первом году жизни.
Дата его Воскресения, согласно римскому монаху - это двадцать пятое марта 5539 года по летоисчислению «от Адама», а годом Рождества Христова, следовательно, стал 5508-й по византийской эре. Надо сказать, что вычисления Дионисия вплоть до пятнадцатого века вызывали сомнения на Западе. В самой же Византии их так и не признали каноническими.
С седьмого по третье тысячелетие до нашей эры на планете была эпоха неолита - периода перехода присваивающей формы хозяйства, а именно охоты и собирательства, к производящей - земледелию и скотоводству. В это время появились ткачество, шлифовка каменных орудий и глиняная посуда.
Конец четвертого - начало первого тысячелетия до нашей эры: на планете царит Бронзовый век. Получает распространение металлическое и бронзовое оружие, появляются кочевые скотоводы. сменился Железным. В это время в Египте правили первая и вторая династии, объединившие страну в единое
В 2850-2450 годах до н. э. начался экономический подъем шумерской цивилизации. С 2800-го по 1100-й поднимается Эгейская, или культура Древней Греции. Почти в то же время в долине Инда зародилась Индская цивилизация, наблюдался наивысший расцвет царства Трои.
Около 1190 года до н. э. рухнула мощная Хеттская держава. Спустя почти четыре десятка лет Эламский царь захватил Вавилонию, и наступил расцвет его могущества.
В 1126-1105 годах до н. э. наступило правление вавилонского государя Навуходоносора. В 331-м на Кавказе образовалось первое государство. В 327 году до н. э. проходила индийская компания Александра Македонского. В этот период произошло очень много событий, в том числе и восстание рабов на Сицилии, Союзническая война, Митридатовы войны, поход на парфян, правление императора Августа.
И, наконец, между восьмым и четвертым годами до нашей эры родился Христос.
Новое летоисчисление
У разных народов понятие о летоисчислении всегда было неодинаковым. Каждое государство решало данную проблему самостоятельно, при этом руководствуясь как религиозными, так и политическими мотивами. И лишь к девятнадцатому веку все христианские государства установили единую точку отсчета, используемую и поныне под наименованием "наша эра". Календарь древних майя, византийская эра, древнееврейское летоисчисление, китайское - все они имели свою дату сотворения мира.
Например, японский календарь начинался в 660 году до нашей эры и обновлялся после каждой смерти императора. Буддистская эра скоро войдет в год 2484, а календарь хинди - в 2080 год. Ацтеки обновляли свое летоисчисление раз в 1454 года, после смерти и возрождения Солнца. Поэтому если бы их цивилизация не погибла, для них сегодня был бы всего 546 год новой эры...
Древняя карта мира
До нашей эры путешественники тоже интересовались миром и составляли рисунки своих маршрутов. Они переносили их на древесную кору, песок или папирус. Первая карта мира появилась еще за много тысячелетий до новой эры. Именно наскальные рисунки стали одними из первых изображений. В то время как люди разведывали Землю, их стали особенно интересовать древние карты былых эпох. Одни из них представляют нашу планету как омываемый океаном огромный остров, на других уже можно увидеть очертания континентов.
Вавилонская карта
Самой первой картой, созданной до нашей эры, была небольшая глиняная табличка, найденная в Месопотамии. Она датируется концом восьмого - началом седьмого веков до нашего летоисчисления и является единственной дошедшей до нас от вавилонян. Земля на ней окружена морями, названными «соленой водой». За водой - треугольники, обозначающие, очевидно, горы далеких земель.
На этой карте обозначено государство Урарту (современная Армения), Ассирия (Ирак), Элам (Иран) и сам Вавилон, посередине которого протекает Евфрат.
Карта Эратосфена
Даже древние греки представляли Землю сферой и весьма изящно аргументировали это. Пифагор, например, говорил, что все гармонично в природе, а самая совершенная форма в ней - шар, в виде которого существует наша планета. Первая карта, составленная с учетом этого изображения Земли, принадлежит Эратосфену. Он жил в третьем веке до нашей эры в Кирене. Считается, что этот ученый, который возглавлял и придумал такой термин, как «география». Именно он впервые еще до нашей эры расчертил мир на параллели и меридианы и назвал их «идущими рядом» или «полуденными» линиями. Миром Эратосфена был один остров, который омывался Северным сверху и Атлантическим океаном снизу. Он делился на Европу, Ариану и Аравию, Индию и Скифию. На юге находился Тапробан - нынешний Цейлон.
При этом Эратосфену казалось, что на другом полушарии живут «антиподы», добраться до которых невозможно. Ведь люди тогда, в том числе и древние греки, думали, что у экватора настолько жарко, что море там кипит, а все живое сгорает. И, напротив, у полюсов очень холодно, и там не выживает ни один человек.
Карта Птолемея
На протяжении нескольких веков основной считалась другая карта мира. Она была составлена древнегреческим ученым Клавдием Птолемеем. Созданная около ста пятидесяти лет до нашей эры, она была частью восьмитомника "Руководство по географии".
У Птолемея Азия занимала пространство от Северного полюса до самого экватора, вытеснив Тихий океан, при этом Африка плавно перетекала в terra incognita, занимая весь Южный полюс. На севере от Скифии была мифическая Гиперборея, а об Америке или Австралии не было сказано ничего. Именно благодаря этой карте Колумб стал добираться до Индии, плывя при этом на запад. И даже после открытия Америки еще некоторое время продолжали пользоваться картой от Птолемея.