Случилось как-то, что жена одного богатого человека заболела, и когда она почувствовала, что ее конец близок, то подозвала к своей постели единственную дочку и сказала: «Милое дитя, будь всегда доброю и Бога не забывай, тогда он тебе будет помощник; а я с того света на тебя смотреть стану и всегда духом буду с тобою». Затем она закрыла глаза и почила.
Дочка каждый день ходила на могилку матери и постоянно была ко всем добра, и Бога не забывала. Пришла зима, прикрыла могилку снежным пологом, и чуть только снег растаял от весеннего солнца, отец сиротки женился на другой женщине.
Мачеха ввела в дом своих двух дочерей, белолицых и красивых с виду, но злых и бессердечных. Тогда наступила тяжелая година для бедной падчерицы. «Неужели эта дура будет у нас в комнатах сидеть! - заговорили мачехины дочки. - Кто хочет хлеба есть, тот поди-ка заработай его: прочь отсюда, судомойка!»
Они отняли у нее хорошие платья, напялили на нее старое серое платьишко и обули ее в деревянные башмаки. «Гляньте-ка на эту гордячку, как она вырядилась!» - заговорили они, стали смеяться и отвели бедняжку в кухню.
Там должна она была с утра до вечера нести на себе всю черную работу, вставать рано, до света, воду носить, огонь разводить, стряпать и мыть. Сверх того, названые сестрицы старались всякими способами ее огорчать, осмеивали ее, высыпали в золу горох и чечевицу, приготовленные для кушанья, так что бедная сиротинка должна была выбирать их из золы по зернышку.
Ввечеру, утомившись от работы, она не имела даже кровати, на которую могла бы лечь: она должна была рядом с очагом ложиться в золу и на ней спать. И так как она от золы была постоянно покрыта и пылью, и грязью, то злые сестры и назвали ее Замарашкой.
Случилось однажды, что отец собрался на ярмарку и спросил своих падчериц, чего им оттуда привезти? «Красивые наряды», - сказала одна из них. «Жемчуг и драгоценные камни», - сказала другая. «Ну, а тебе, Замарашечка, - спросил отец, - тебе что привезти?» - «Батюшка, привези ту веточку, которая на обратном пути прежде всех хлестнет тебя по шляпе; ту отломи и привези мне!»
Вот и закупил он своим двум падчерицам нарядные платья, жемчуг и драгоценные камни; а на обратном пути, в то время как он пробирался сквозь зеленую чащу кустов, ветка орешника хлестнула его так сильно, что и шапку с него сбила долой. Ту ветку он обломил и прихватил с собою.
Приехав домой, он отдал падчерицам то, что им было любо, а Замарашке - ветку орешника. Замарашка поблагодарила его, пошла на могилку матери, посадила над нею свою веточку и плакала так неутешно, что слезы ее обильно оросили эту ветку. И выросла веточка в целое деревцо.
Замарашка каждый день трижды ходила под это деревцо, плакала там и молилась, и каждый раз прилетала на то дерево и садилась беленькая птичка, и стоило только бедняжке высказать какое-нибудь желание, как уж птичка сейчас его выполняла и сбрасывала ей с деревца то, что она пожелает.
Случилось как-то, что король той страны затеял праздник, и праздник тот должен был продолжаться три дня; на этот праздник он задумал созвать всех красавиц со всего королевства, чтобы его сын мог себе выискать между ними невесту. Обе названые ее сестры, услышав, что и они тоже должны явиться на тот праздник, стали поласковее, призвали Замарашку и сказали: «Расчеши нам волосы, вычисти башмаки и закрепи на них пряжки - мы идем на праздник в королевский замок».
Замарашка повиновалась им, однако же заплакала, потому что и ей тоже хотелось идти вместе с сестрами и потанцевать; она даже попросила у мачехи, чтобы та ее отпустила на праздник. «Ты, Замарашка, - крикнула мачеха, - вся ты в грязи и в пыли и тоже на праздник собираешься! Нет на тебе ни платьишка, ни башмаков - и туда же танцевать лезешь!»
Когда Замарашка не стала более просить ее, то мачеха сказала ей: «Вот я тебе высыпала в золу полное блюдо чечевицы, и если ты через два часа сумеешь эту чечевицу из золы повыбрать, тогда, пожалуй, ступай вместе с сестрами на праздник!»
Бедная сиротка сошла по черной лестнице в сад и крикнула во весь голос: «Голубки-голубочки, милые дружочки, и вы все, пташечки поднебесные, слетайтесь сюда, помогите мне, бедной, собрать чечевички:
Те, что годны, в горшочек,
А негодны - в зобочек».
И слетелись на зов ее к окошку кухни сначала два белых голубка, а потом турманы мохноногие, а затем и целые стаи всяких пташечек поднебесных и опустились на золу. И стали голубки кивать головками и начали клевать: пик, пик, пик, пик; и другие тоже: пик, пик, пик, пик - и собрали все годные зерна в блюдо. И часу не прошло, как у них все было готово, и они улетели опять в то же окошко.
Принесла Замарашка блюдо к мачехе с радостью и думала, что вот и ей будет дозволено отправиться с сестрами на праздник.
Но мачеха сказала ей: «Нет, Замарашка, у тебя и платьев не припасено, и танцевать ты не можешь, над тобой только смеяться станут». Когда бедняжка стала плакать, мачеха сказала: «Вот если ты мне два блюда чечевицы в час времени из золы выберешь дочиста, тогда, пожалуй, пойдешь». А сама думала: «Где же ей это сделать?»
Но когда она высыпала ей два блюда чечевицы в золу, девушка вышла черным крыльцом в сад и крикнула: «Голубки-голубочки, милые дружочки, и вы все, пташки поднебесные, слетайтесь сюда, помогите мне, бедной, собрать чечевички:
Те, что годны, в горшочек,
А негодны - в зобочек».
И слетелись на зов ее к окошку кухни сначала два белых голубка, а потом турманы мохноногие, а затем и целые стаи всяких пташек поднебесных и опустились на золу. И стали голубки кивать головками и поклевывать: пик, пик, пик, пик; и другие тоже: пик, пик, пик, пик - и собрали все годные зерна в два блюда. И получаса не прошло, как у них все уже было готово, и все они опять улетели в окошко.
Понесла бедняжка оба блюда к мачехе и радовалась, что вот ей будет дозволено отправиться на праздник с сестрами. Но мачеха сказала ей: «Напрасно ты стараешься: ты не пойдешь с нами; у тебя и нарядов нет, и танцевать ты не умеешь; нам бы пришлось краснеть за тебя».
Повернулась к бедняжке спиной и поспешно удалилась со своими двумя горделивыми дочками.
Оставшись одна-одинешенька в доме. Замарашка пошла на могилу матери под ореховое деревцо и воскликнула:
Тогда птичка кинула ей серебряное платье с золотом и туфельки, расшитые шелками и серебром.
Девушка поскорее оделась и поспешила на праздник. А названые сестры ее и мачеха, ничего об этом не зная, подумали, что это какая-нибудь чужая королевна - такой красавицей была она в своем платье, разукрашенном золотом. Замарашка им и в голову не пришла: они думали, что она сидит себе дома да выбирает чечевички из золы.
Сам королевич вышел красавице навстречу, взял ее за руку и все с ней танцевал. Да так и не захотел ни с кем больше танцевать, и руки ее из своей руки не выпустил, и когда подходил к ней кто-нибудь из мужчин, королевич говорил: «Я сам с ней хочу танцевать».
Так и проплясала она до самого вечера. А когда захотела домой вернуться, то королевич сказал ей: «Я пойду с тобою и провожу тебя». Ему смерть как хотелось посмотреть, чья она дочь и из какого дома родом. Но она от него ускользнула и взобралась на голубятню.
Обождал немного королевич, видит, отец Замарашки идет, и говорит ему: «Вот туда на голубятню взобралась одна красавица!» Отец подумал: «Уж не Замарашка ли?» - потребовал топор да багор и надвое рассек голубятню, а в ней никого не оказалось. А когда они домой вернулись, Замарашка по-прежнему лежала в своем грязном платьишке на золе, а около нее на трубе тускло горела маленькая масляная лампа.
Замарашка была проворна: она с одной стороны взобралась на голубятню, а с другой спустилась и мигом под орешиной очутилась; там скинула она свой богатый наряд, положила его на могилку, и птичка снова унесла этот наряд, а сама Замарашка опять напялила на себя серые лохмотья и села в кухне на кучу золы.
На другой день, когда праздник начался снова, и родители с назваными сестрицами опять ушли из дома, Замарашка пошла к орешине и сказала:
Встряхнись, встрепенись ты, мое деревцо,
Просыпь на меня злато-серебрецо.
И птичка сбросила ей платье, еще богаче, еще наряднее вчерашнего. И когда она в этом наряде явилась на празднество, все надивиться не могли ее красоте.
А королевич уж поджидал ее, взял ее тотчас за руку и танцевал только с ней одной. Когда другие мужчины подходили к ней, чтобы пригласить ее на танец, королевич говорил: «Я с ней танцую».
По наступлении вечера Замарашка надумала удалиться, а королевич пошел за нею следом и хотел посмотреть, в какой дом она войдет; но та юркнула в сторону и убежала в сад позади дома. В том саду росло прекрасное большое грушевое дерево, и на нем много было чудных груш; на него-то и взобралась Замарашка, словно белочка, и укрылась в ветвях его; а королевич даже и не знал, куда она подевалась.
Подождал он немного, пока подошел отец Замарашки, и сказал ему: «Вот тут одна красавица от меня ускользнула, и мне сдается, что она залезла на эту грушу».
Отец подумал: «Уж не Замарашка ли это?» - потребовал топор и срубил дерево; но на дереве никого не оказалось. И когда они все вернулись домой, увидели Замарашку, как и всегда, на ее куче золы.
Она проворна была: с одной стороны на дерево влезла, с другой стороны спрыгнула, вернула свой наряд птичке, что сидела на орешине, и опять напялила свои старые лохмотья.
На третий день, когда родители и названые сестры ушли из дома, Замарашка опять пошла на могилку матери и сказала деревцу:
Встряхнись, встрепенись ты, мое деревцо,
Просыпь на меня злато-серебрецо.
Тут птичка сбросила ей платье такое великолепное и так ослепительно блиставшее, что такого еще никто не видал; а к этому платью и туфли чистого золота.
Когда она явилась на празднество в этом наряде, все ей дивились, как чуду.
Королевич только с ней и танцевал, а если подходил к ней кто-нибудь другой, он говорил: «Я с ней танцую».
Когда наступил вечер, Замарашка хотела уйти, и королевич по-прежнему хотел идти за нею следом; но она так быстро от него ускользнула, что он не поспел за нею.
Однако же он заранее пустился на хитрость: велел вымазать всю лестницу смолою. Как сбегала Замарашка с лестницы, одна ее туфелька и пристала к ступеньке. Королевич туфельку поднял, и туфелька та была маленькая, хорошенькая и вся золотая.
На следующее утро пришел королевич с этой туфелькой к отцу Замарашки и сказал ему: «Моей супругой будет только та, которой этот золотой башмачок придется впору».
Услышав это, обрадовались обе названые сестрицы, потому что ноги у них были красивые.
Старшая пошла с башмачком в особую комнату и стала его примерять при матери. Стала примерять и видит: никак не влезает в башмак ее большой палец, потому что башмак ей мал. Вот мать и подала ей нож, и говорит: «Отрежь палец-то! Ведь коли будешь королевой, не придется тебе пешком ходить!»
Послушалась дочка матери, срезала палец, втиснула ногу в башмак, прикусила губу от боли и вышла к королевичу. Тот взял ее себе в невесты, посадил на коня и повез к себе домой.
Пришлось им проезжать мимо могилки; а на орешине сидят два голубка и воркуют:
Королевич глянул на ногу невесты и увидал, как кровь из башмачка текла.
Он тотчас повернул коня, вернул старшую дочку родителям и сказал, что это не настоящая его невеста: пусть, мол, другая сестра примерит башмачок.
Пошла эта сестра в особую комнату, и когда стала надевать башмачок, то пальцы-то у нее влезли в него, но пятка была слишком велика. Тогда мать подала ей нож и сказала: «Отруби кусок от пятки! Будешь королевой, не придется тебе больше пешком ходить!»
Дочь отрубила часть пятки, втиснула, кое-как ногу в башмачок, скрыла боль нестерпимую и вышла к королевичу. Тот ее, как невесту, посадил на своего коня и поехал с нею.
Но когда они проезжали мимо орешины, то сидели на ней два голубка и ворковали:
Посмотрел королевич невесте на ногу и увидал, как кровь текла из башмачка и закраснелся от нее белый чулочек.
Повернул он своего коня обратно и привез эту невесту к родителям в дом. «Эта тоже не настоящая! - сказал он. - Нет ли у вас еще одной дочки?» - «Нет, - сказал отец, - а вот только еще от моей первой, покойной, жены осталась этакая маленькая, дрянненькая Замарашечка - уж та-то, конечно, тебе не невеста».
Королевич захотел ее непременно видеть; но мачеха отвечала: «Да нет же, она такая грязная, что ее никак и показать не смеем».
А королевич все настаивал на своем, и должны были наконец позвать к нему Замарашку.
Та сначала вымыла чистенько лицо и руки, потом вышла и поклонилась королевичу, который подал ей золотой башмачок. Она тут же присела на скамеечку, скинула свой деревянный башмак и сунула ногу в туфельку, которая по ее ноге пришлась, как облитая, и как она поднялась со скамеечки и королевич глянул ей в лицо, то он тотчас узнал в ней ту красавицу, с которой танцевал, и воскликнул: «Вот она, настоящая-то невеста!»
Мачеха и обе названые сестры перепугались и побелели от досады; а королевич взял Замарашку к себе на коня и повез ее к себе в замок. Когда они проезжали мимо орешины, два белых голубка ворковали:
Гули, гули, гулюшки,
Нету больше кровушки:
Ножке в туфле полно места.
Вот она - твоя невеста!
И как это проворковали, так тотчас слетели с деревца и сели Замарашке на плечи: один на правое, другой на левое, да так и остались у нее на плечах.
Когда пришло время играть свадьбу, лукавые сестрицы тоже явились, хотели примазаться и как будто выказать участие к счастью Замарашки.
Вот свадебный поезд двинулся к церкви, и старшая из названых сестриц шла с правой стороны невесты, а младшая - с левой; и вдруг голубки у каждой из них выклевали по одному глазу.
На обратном пути из церкви старшая шла с левой, а младшая - с правой стороны невесты, и голубки опять выклевали каждой из них по одному глазу.
Так-то и были они наказаны слепотой на всю жизнь за их злобу и лукавство.
Отступление:
сказки о животных
лето
сказки онлайн бесплатно
Дочка каждый день ходила на могилку матери и постоянно была ко всем добра, и Бога не забывала. Пришла зима, прикрыла могилку снежным пологом, и чуть только снег растаял от весеннего солнца, отец сиротки женился на другой женщине.
Мачеха ввела в дом своих двух дочерей, белолицых и красивых с виду, но злых и бессердечных. Тогда наступила тяжелая година для бедной падчерицы. "Неужели эта дура будет у нас в комнатах сидеть! - заговорили мачехины дочки. - Кто хочет хлеба есть, тот поди-ка заработай его: прочь отсюда, судомойка!"
Они отняли у нее хорошие платья, напялили на нее старое серое платьишко и обули ее в деревянные башмаки. "Гляньте-ка на эту гордячку, как она вырядилась!" - заговорили они, стали смеяться и отвели бедняжку в кухню.
Там должна она была с утра до вечера нести на себе всю черную работу, вставать рано, до света, воду носить, огонь разводить, стряпать и мыть. Сверх того, названые сестрицы старались всякими способами ее огорчать, осмеивали ее, высыпали в золу горох и чечевицу, приготовленные для кушанья, так что бедная сиротинка должна была выбирать их из золы по зернышку.
Ввечеру, утомившись от работы, она не имела даже кровати, на которую могла бы лечь: она должна была рядом с очагом ложиться в золу и на ней спать. И так как она от золы была постоянно покрыта и пылью, и грязью, то злые сестры и назвали ее Замарашкой.
Случилось однажды, что отец собрался на ярмарку и спросил своих падчериц, чего им оттуда привезти? "Красивые наряды", - сказала одна из них. "Жемчуг и драгоценные камни", - сказала другая. "Ну, а тебе, Замарашечка, - спросил отец, - тебе что привезти?" - "Батюшка, привези ту веточку, которая на обратном пути прежде всех хлестнет тебя по шляпе; ту отломи и привези мне!"
Вот и закупил он своим двум падчерицам нарядные платья, жемчуг и драгоценные камни; а на обратном пути, в то время как он пробирался сквозь зеленую чащу кустов, ветка орешника хлестнула его так сильно, что и шапку с него сбила долой. Ту ветку он обломил и прихватил с собою.
Приехав домой, он отдал падчерицам то, что им было любо, а Замарашке - ветку орешника. Замарашка поблагодарила его, пошла на могилку матери, посадила над нею свою веточку и плакала так неутешно, что слезы ее обильно оросили эту ветку. И выросла веточка в целое деревцо.
Замарашка каждый день трижды ходила под это деревцо, плакала там и молилась, и каждый раз прилетала на то дерево и садилась беленькая птичка, и стоило только бедняжке высказать какое-нибудь желание, как уж птичка сейчас его выполняла и сбрасывала ей с деревца то, что она пожелает.
Случилось как-то, что король той страны затеял праздник, и праздник тот должен был продолжаться три дня; на этот праздник он задумал созвать всех красавиц со всего королевства, чтобы его сын мог себе выискать между ними невесту. Обе названые ее сестры, услышав, что и они тоже должны явиться на тот праздник, стали поласковее, призвали Замарашку и сказали: "Расчеши нам волосы, вычисти башмаки и закрепи на них пряжки - мы идем на праздник в королевский замок".
Замарашка повиновалась им, однако же заплакала, потому что и ей тоже хотелось идти вместе с сестрами и потанцевать; она даже попросила у мачехи, чтобы та ее отпустила на праздник. "Ты, Замарашка, - крикнула мачеха, - вся ты в грязи и в пыли и тоже на праздник собираешься! Нет на тебе ни платьишка, ни башмаков - и туда же танцевать лезешь!"
Когда Замарашка не стала более просить ее, то мачеха сказала ей: "Вот я тебе высыпала в золу полное блюдо чечевицы, и если ты через два часа сумеешь эту чечевицу из золы повыбрать, тогда, пожалуй, ступай вместе с сестрами на праздник!"
Бедная сиротка сошла по черной лестнице в сад и крикнула во весь голос: "Голубки-голубочки, милые дружочки, и вы все, пташечки поднебесные, слетайтесь сюда, помогите мне, бедной, собрать чечевички:
Те, что годны, в горшочек,
А негодны - в зобочек.
И слетелись на зов ее к окошку кухни сначала два белых голубка, а потом турманы мохноногие, а затем и целые стаи всяких пташечек поднебесных и опустились на золу. И стали голубки кивать головками и начали клевать: пик, пик, пик, пик; и другие тоже: пик, пик, пик, пик - и собрали все годные зерна в блюдо. И часу не прошло, как у них все было готово, и они улетели опять в то же окошко.
Принесла Замарашка блюдо к мачехе с радостью и думала, что вот и ей будет дозволено отправиться с сестрами на праздник.
Но мачеха сказала ей: "Нет, Замарашка, у тебя и платьев не припасено, и танцевать ты не можешь, над тобой только смеяться станут". Когда бедняжка стала плакать, мачеха сказала: "Вот если ты мне два блюда чечевицы в час времени из золы выберешь дочиста, тогда, пожалуй, пойдешь". А сама думала: "Где же ей это сделать?"
Но когда она высыпала ей два блюда чечевицы в золу, девушка вышла черным крыльцом в сад и крикнула: "Голубки-голубочки, милые дружочки, и вы все, пташки поднебесные, слетайтесь сюда, помогите мне, бедной, собрать чечевички:
Те, что годны, в горшочек,
А негодны - в зобочек.
И слетелись на зов ее к окошку кухни сначала два белых голубка, а потом турманы мохноногие, а затем и целые стаи всяких пташек поднебесных и опустились на золу. И стали голубки кивать головками и поклевывать: пик, пик, пик, пик; и другие тоже: пик, пик, пик, пик - и собрали все годные зерна в два блюда. И получаса не прошло, как у них все уже было готово, и все они опять улетели в окошко.
Понесла бедняжка оба блюда к мачехе и радовалась, что вот ей будет дозволено отправиться на праздник с сестрами. Но мачеха сказала ей: "Напрасно ты стараешься: ты не пойдешь с нами; у тебя и нарядов нет, и танцевать ты не умеешь; нам бы пришлось краснеть за тебя".
Повернулась к бедняжке спиной и поспешно удалилась со своими двумя горделивыми дочками.
Оставшись одна-одинешенька в доме. Замарашка пошла на могилу матери под ореховое деревцо и воскликнула:
Тогда птичка кинула ей серебряное "платье с золотом и туфельки, расшитые шелками и серебром.
Девушка поскорее оделась и поспешила на праздник. А названые сестры ее и мачеха, ничего об этом не зная, подумали, что это какая-нибудь чужая королевна - такой красавицей была она в своем платье, разукрашенном золотом. Замарашка им и в голову не пришла: они думали, что она сидит себе дома да выбирает чечевички из золы.
Сам королевич вышел красавице навстречу, взял ее за руку и все с ней танцевал. Да так и не захотел ни с кем больше танцевать, и руки ее из своей руки не выпустил, и когда подходил к ней кто-нибудь из мужчин, королевич говорил: "Я сам с ней хочу танцевать".
Так и проплясала она до самого вечера. А когда захотела домой вернуться, то королевич сказал ей: "Я пойду с тобою и провожу тебя". Ему смерть как хотелось посмотреть, чья она дочь и из какого дома родом. Но она от него ускользнула и взобралась на голубятню.
Обождал немного королевич, видит, отец Замарашки идет, и говорит ему: "Вот туда на голубятню взобралась одна красавица!" Отец подумал: "Уж не Замарашка ли?" - потребовал топор да багор и надвое рассек голубятню, а в ней никого не оказалось. А когда они домой вернулись, Замарашка по-прежнему лежала в своем грязном платьишке на золе, а около нее на трубе тускло горела маленькая масляная лампа.
Замарашка была проворна: она с одной стороны взобралась на голубятню, а с другой спустилась и мигом под орешиной очутилась; там скинула она свой богатый наряд, положила его на могилку, и птичка снова унесла этот наряд, а сама Замарашка опять напялила на себя серые лохмотья и села в кухне на кучу золы.
На другой день, когда праздник начался снова, и родители с назваными сестрицами опять ушли из дома, Замарашка пошла к орешине и сказала:
Встряхнись, встрепенись ты, мое деревцо,
Просыпь на меня злато-серебрецо.
И птичка сбросила ей платье, еще богаче, еще наряднее вчерашнего. И когда она в этом наряде явилась на празднество, все надивиться не могли ее красоте.
А королевич уж поджидал ее, взял ее тотчас за руку и танцевал только с ней одной. Когда другие мужчины подходили к ней, чтобы пригласить ее на танец, королевич говорил: "Я с ней танцую".
По наступлении вечера Замарашка надумала удалиться, а королевич пошел за нею следом и хотел посмотреть, в какой дом она войдет; но та юркнула в сторону и убежала в сад позади дома. В том саду росло прекрасное большое грушевое дерево, и на нем много было чудных груш; на него-то и взобралась Замарашка, словно белочка, и укрылась в ветвях его; а королевич даже и не знал, куда она подевалась.
Подождал он немного, пока подошел отец Замарашки, и сказал ему: "Вот тут одна красавица от меня ускользнула, и мне сдается, что она залезла на эту грушу".
Отец подумал: "Уж не Замарашка ли это?" - потребовал топор и срубил дерево; но на дереве никого не оказалось. И когда они все вернулись домой, увидели Замарашку, как и всегда, на ее куче золы.
Она проворна была: с одной стороны на дерево влезла, с другой стороны спрыгнула, вернула свой наряд птичке, что сидела на орешине, и опять напялила свои старые лохмотья.
На третий день, когда родители и названые сестры ушли из дома, Замарашка опять пошла на могилку матери и сказала деревцу:
Встряхнись, встрепенись ты, мое деревцо,
Просыпь на меня злато-серебрецо.
Тут птичка сбросила ей платье такое великолепное и так ослепительно блиставшее, что такого еще никто не видал; а к этому платью и туфли чистого золота.
Когда она явилась на празднество в этом наряде, все ей дивились, как чуду.
Королевич только с ней и танцевал, а если подходил к ней кто-нибудь другой, он говорил: "Я с ней танцую".
Когда наступил вечер, Замарашка хотела уйти, и королевич по-прежнему хотел идти за нею следом; но она так быстро от него ускользнула, что он не поспел за нею.
Однако же он заранее пустился на хитрость: велел вымазать всю лестницу смолою. Как сбегала Замарашка с лестницы, одна ее туфелька и пристала к ступеньке. Королевич туфельку поднял, и туфелька та была маленькая, хорошенькая и вся золотая.
На следующее утро пришел королевич с этой туфелькой к отцу Замарашки и сказал ему: "Моей супругой будет только та, которой этот золотой башмачок придется впору".
Услышав это, обрадовались обе названые сестрицы, потому что ноги у них были красивые.
Старшая пошла с башмачком в особую комнату и стала его примерять при матери. Стала примерять и видит: никак не влезает в башмак ее большой палец, потому что башмак ей мал. Вот мать и подала ей нож, и говорит: "Отрежь палец-то! Ведь коли будешь королевой, не придется тебе пешком ходить!"
Послушалась дочка матери, срезала палец, втиснула ногу в башмак, прикусила губу от боли и вышла к королевичу. Тот взял ее себе в невесты, посадил на коня и повез к себе домой.
Пришлось им проезжать мимо могилки; а на орешине сидят два голубка и воркуют:
Гули, гули, гулюшки,
Весь башмак-то в кровушке:
Это не твоя невеста.
Королевич глянул на ногу невесты и увидал, как кровь из башмачка текла.
Он тотчас повернул коня, вернул старшую дочку родителям и сказал, что это не настоящая его невеста: пусть, мол, другая сестра примерит башмачок.
Пошла эта сестра в особую комнату, и когда стала надевать башмачок, то пальцы-то у нее влезли в него, но пятка была слишком велика. Тогда мать подала ей нож и сказала: "Отруби кусок от пятки! Будешь королевой, не придется тебе больше пешком ходить!"
Дочь отрубила часть пятки, втиснула, кое-как ногу в башмачок, скрыла боль нестерпимую и вышла к королевичу. Тот ее, как невесту, посадил на своего коня и поехал с нею.
Но когда они проезжали мимо орешины, то сидели на ней два голубка и ворковали:
Гули, гули, гулюшки,
Весь башмак-то в кровушке:
Ножке, видно, нет в нем места!
Это не твоя невеста.
Посмотрел королевич невесте на ногу и увидал, как кровь текла из башмачка и закраснелся от нее белый чулочек.
Повернул он своего коня обратно и привез эту невесту к родителям в дом. "Эта тоже не настоящая! - сказал он. - Нет ли у вас еще одной дочки?" - "Нет, - сказал отец, - а вот только еще от моей первой, покойной, жены осталась этакая маленькая, дрянненькая Замарашечка - уж та-то, конечно, тебе не невеста".
Королевич захотел ее непременно видеть; но мачеха отвечала: "Да нет же, она такая грязная, что ее никак и показать не смеем".
А королевич все настаивал на своем, и должны были наконец позвать к нему Замарашку.
Та сначала вымыла чистенько лицо и руки, потом вышла и поклонилась королевичу, который подал ей золотой башмачок. Она тут же присела на скамеечку, скинула свой деревянный башмак и сунула ногу в туфельку, которая по ее ноге пришлась, как облитая, и как она поднялась со скамеечки и королевич глянул ей в лицо, то он тотчас узнал в ней ту красавицу, с которой танцевал, и воскликнул: "Вот она, настоящая-то невеста!"
Мачеха и обе названые сестры перепугались и побелели от досады; а королевич взял Замарашку к себе на коня и повез ее к себе в замок. Когда они проезжали мимо орешины, два белых голубка ворковали:
Гули, гули, гулюшки,
Нету больше кровушки:
Ножке в туфле полно места.
Вот она - твоя невеста!
И как это проворковали, так тотчас слетели с деревца и сели Замарашке на плечи: один на правое, другой на левое, да так и остались у нее на плечах.
Когда пришло время играть свадьбу, лукавые сестрицы тоже явились, хотели примазаться и как будто выказать участие к счастью Замарашки.
Вот свадебный поезд двинулся к церкви, и старшая из названых сестриц шла с правой стороны невесты, а младшая - с левой; и вдруг голубки у каждой из них выклевали по одному глазу.
На обратном пути из церкви старшая шла с левой, а младшая - с правой стороны невесты, и голубки опять выклевали каждой из них по одному глазу.
Так-то и были они наказаны слепотой на всю жизнь за их злобу и лукавство.
Жил-был один дворянин, и женился он вторым браком на самой гордой и самой высокомерной даме в свете. Она имела от первого мужа двух дочерей, которые во всем на нее походили. Дворянин тоже имел уже дочь — доброты и кротости беспримерной, характером далась она в свою покойную мать, которая была редких качеств. Едва успели отпраздновать свадьбу, как мачеха уже показала свой нрав: стала гнать падчерицу, добрые свойства которой выказывали недостатки ее дочерей в еще более гнусном виде.
Она заставила ее справлять в доме самую черную работу. Падчерица и посуду мыла, падчерица в покоях барыни и барышень и полы натирала. Спала она под крышей, на чердаке, на соломенном тюфяке, тогда как сестры ее жили в комнатах с паркетными полами, где стояли самые модные кровати и венецианские зеркала, которые отражали их от головы до пяток.
Бедная девушка сносила все терпеливо и не смела жаловаться отцу, который ее же разбранил бы, ибо жена вертела им на все стороны. Окончив работу, она забивалась в уголок камина и садилась прямо на золу, отчего ее обыкновенно звали Грязнушкой. А младшая сестра, не такая злая, как старшая, называла ее Замарашкой. Однако Замарашка, хоть и в черном теле, была во сто раз прекраснее своих разодетых сестер.
Однажды сын тамошнего короля давал бал и пригласил к себе всех знатных особ. Наши две барышни тоже получили приглашение, ибо они принадлежали к высшему кругу. Вот они радуются, заботятся, как бы выбрать к лицу платья и уборы. Новые хлопоты для Замарашки, потому что никому как ей пришлось гладить воротнички сестер и крахмалить рукавчики. В доме только и речи, что о нарядах.
— Я, — говорит старшая, — надену красное бархатное платье, с кружевами.
— А я, — говорит младшая, — буду в своём простом платье, зато надену мантилью с золотыми цветами и брильянтовую наколку — этак будет лучше.
Послали за парикмахером, устроить похитрее прическу, и в первом магазине купили мушки для лица. Призвали к совету и Замарашку, ибо знали, что у нее хороший вкус. Замарашка подала им отличные советы, даже вызвалась причесать их, на что сестры согласились.
За прическою они и говорят ей:
— А что, Замарашка, хотелось бы тебе поехать на бал?
— Ах, барышни, вы все насмехаетесь надо мною! Куда уж мне!
— Правда, твоя, правда. Вот бы смеху было, если бы Грязнушка да сунулась на бал.
Другая за такие речи испортила бы им пробор, но у Замарашки было доброе сердце, и она причесала сестер на славу. Дня два они ничего не ели, так все радовались. Когда надевали корсеты, изорвали больше дюжины шнурков, — до такой степени их затягивали, чтобы сделать талию потоньше. И все время они торчали перед зеркалом.
Наконец блаженный день настал. Сестры уехали. Замарашка долго провожала их глазами, пока можно было видеть карету. Потом принялась плакать.
Крестная, увидав ее всю в слезах, спросила, что с нею делается?
— Мне хотелось бы… хотелось бы…
Она рыдала так усердно, что не могла остановиться. Крестная была волшебница и говорит:
— Тебе, верно, хотелось бы на бал, а?
— Ах, да! — ответила Замарашка со вздохом.
— Ну, так слушай: будешь умницею? — говорит крестная, — Я это устрою.
Она повела Замарашку в свою комнату и говорит:
— Ступай в сад, принеси мне тыкву.
Замарашка сейчас побежала, сорвала самую лучшую тыкву и принесла ее крестной, не понимая, как это тыква может ввести ее на бал.
Крестная вычистила тыкву и, оставив из нее только одну кору, ударила ее своею волшебною палочкою: тыква сейчас превратилась в отличную позолоченную карету.
Потом крестная пошла посмотреть в мышеловку, где нашла шесть живых мышей.
Она приказала Замарашке немножко приотворить дверку мышеловки и каждую мышку, которая оттуда выскакивала, трогала своею палочкою. Мышка сейчас обращалась в отличную лошадь, так что через минуту у них явилась прекрасная упряжка в шесть лошадей цвета мышиной шкурки с яблоками.
Но крестная не знала, из чего сделать им кучера.
— Постойте, — говорит ей Замарашка, — я пойду посмотрю, нет ли в большой мышеловке крысы: мы и сделаем из нее кучера.
— Правда твоя, — отвечала крестная, — сходи посмотри. Замарашка принесла большую мышеловку. В ней сидели три огромные крысы.
Волшебница взяла ту из них, у которой были усы побольше, и, тронув ее палочкою, обратила в толстого кучера с длиннейшими усами, каких никто и не видывал.
Потом она сказала Замарашке:
— Ступай в сад, там ты увидишь за колодцем шестерых ящериц: принеси их сюда.
Как только Замарашка их принесла, крестная сейчас обратила их в шестерых лакеев, которые сию же минуту стали на запятки и — все в галунах — стояли так, как будто всю жизнь свою только этим и занимались.
Тут волшебница и говорит Замарашке:
— Ну, вот тебе экипаж; есть в чем ехать на бал. Теперь ты рада?
— Конечно, рада. Но разве я так и поеду в этом скверном платье?
Крестная только тронула ее палочкой, и в ту же минуту платье сделалось матерчатым, вытканным из золота и серебра, и украсилось драгоценными камнями. Потом крестная дала ей пару хрустальных башмачков, самых красивых в свете.
Когда Замарашка так разубралась, она села в карету. Но крестная наказала ей крепко-накрепко пуще всего не оставаться дольше полуночи, предупреждая, что, если она пробудет на балу одну минутку лишнюю, ее карета сделается по-прежнему тыквой, кони — мышами, слуги — ящерицами, а платье станет по-старому тряпкой.
Замарашка обещала крестной непременно уехать с бала до полуночи.
Едет она, не чувствуя себя от радости.
Королевский сын, которому доложили, что приехала никому не известная знатная принцесса, побежал ей навстречу, высадил ее под руку из кареты и ввел в залу, где находились гости.
Тут наступило глубокое молчание: танцы прекратились, музыка перестала играть, так все засмотрелись на прелести неизвестной красавицы. Только и слышно было, что восклицания:
— Ах, какая красотка!
Сам король, несмотря на свои дряхлые лета, не переставал любоваться ею и все шептал королеве, что давно уже не случалось ему видеть такой милой, такой любезной особы.
Все дамы внимательно разглядывали ее головной убор и платье, для того чтобы завтра же заказать подобные наряды и себе, если только найдется такая богатая материя и попадутся такие искусные мастера.
Королевский сын посадил Замарашку на самое почетное место и потом пригласил ее танцевать. Она танцевала с такою ловкостью, что гости удивлялись ей еще больше.
Подали отличное угощение, но королевич и не дотронулся до него, так он был занят неизвестной красавицей.
А Замарашка подсела к сестрам и осыпала их любезностями: она поделилась с ними апельсинами и лимонами, которые поднес ей принц, что их очень удивило, ибо сестры ее не узнали. Пока они разговаривали промеж собою, Замарашка слышит — бьет одиннадцать часов и три четверти; она сейчас сделала компании книксен и поскорее отправилась восвояси.
Возвратившись домой, Замарашка сию же минуту пошла к крестной и, поблагодарив ее, сказала, что ей хотелось бы и завтра побывать на балу, потому что королевич просил ее приехать.
В то время как она рассказывала крестной про бал, в дверь постучались сестры. Замарашка побежала отворять.
— Как вы долго не возвращались! — сказала она, протирая глаза и потягиваясь, как будто только что проснулась. А ей спать еще даже и не хотелось!
Если бы ты была на балу, — сказала одна из сестер, — там бы ты не соскучилась. На бал приезжала принцесса такой красоты, такой красоты, что никто еще и не видел! Она осыпала нас любезностями, угостила нас апельсинами и лимонами.
Замарашка не чувствовала себя от радости. Она спросила сестер об имени принцессы, но те отвечали, что никто ее не знает, что королевский сын очень огорчен этим и что он не пожалел бы ничего на свете, лишь бы узнать, кто она такая.
Замарашка улыбнулась да и говорит:
— Так вот какая красавица! Господи, какие вы счастливые! Нельзя ли и мне на нее посмотреть? Ах, старшая барышня, дайте мне ваше желтое платье, что вы носите по будням.
— Неужели! — отвечала старшая сестра. — Вот прекрасно! Так я сейчас и дам свое платье скверной Грязнушке! Вот нашла дуру!
Замарашка ожидала отказа и была ему очень рада, потому что она очутилась бы в большом затруднении, если бы сестра согласилась одолжить ей свое платье.
На другой день сестры опять поехали на бал, и Замарашка тоже, только она была еще наряднее, чем в первый раз.
Королевский сын все время ухаживал за нею и не переставал говорить ей комплименты.
Молодая девушка не скучала и совсем позабыла приказание крестной, так что уже начало бить полночь, когда, по ее расчету, еще не должно бы быть и одиннадцати часов. Она встала и убежала с такою легкостью, с какою бегает лань.
Принц погнался за нею, но не догнал.
На бегу, Замарашка сронила с ноги один из своих хрустальных башмачков: принц старательно его поднял.
Замарашка прибежала домой вся впопыхах, без кареты, без лакеев, в своем скверном платье. От всей недавней роскоши у нее остался только один хрустальный башмачок, пара тому, что она сронила.
Принц спросил у часовых при дворцовых воротах, не видали ли они принцессу? Часовые отвечали, что видели лишь молодую, дурно одетую девушку, похожую скорее на мужичку, чем на барышню.
Когда сестры возвратились с бала, Замарашка спросила их, хорошо ли они веселились и приезжала ли опять неизвестная красавица?
Они отвечали, что приезжала, но в полночь убежала и с такою поспешностью, что сронила с ноги один из своих хрустальных башмачков, красивее которых нет на свете; что королевский сын поднял этот башмачок, что во весь конец бала он все на него смотрел и что он, наверное, влюблен в красавицу, которой принадлежит башмачок.
Сестры говорили правду, ибо немного дней спустя королевский сын приказал оповестить при трубных звуках, что он возьмет за себя ту девушку, чья ножка придется по башмачку.
Начали его примерять: сперва принцессам, потом герцогиням и остальным придворным дамам, но все напрасно. Принесли его и к сестрам: каждая изо всех сил старалась втиснуть ногу в башмачок, но не смогла.
Замарашка, которая была при этом и узнала свой башмачок, вдруг и говорит со смехом:
— Давайте и я посмотрю, не придется ли он на мою ногу.
Сестры принялись хохотать и насмехаться над нею.
Придворный, который примерял башмачок, внимательно поглядел на Замарашку и, находя ее очень красивою из себя, сказал, что, конечно, так и следует сделать и что ему приказано примерять башмачок всем девушкам без исключения. Он усадил Замарашку и когда поднес башмачок к ее ножке, то увидел, что ножка входит в него без труда и башмачок приходится ей как раз впору.
Сестры очень удивились; но они еще больше удивились, когда Замарашка вынула из кармана другой башмачок и надела на другую ножку.
Тут подошла крестная и, тронув палочкою платье Замарашки, превратила его в наряд еще более роскошный, чем в прежние разы.
Тогда сестры узнали в ней ту самую красавицу, которую видели на балу. Они бросились к ее ногам, прося извинить за дурное обращение, которое она от них выносила.
Замарашка подняла их и, обнимая, сказала, что прощает их от всего сердца и просит всегда ее любить.
После того ее повели во всем наряде к молодому принцу.
Она понравилась ему еще больше прежнего, и через несколько дней они обвенчались.
Замарашка, которая была столько же добра, сколько красива, поместила своих обеих сестер во дворец и в тот же самый день выдала их за двух знатных царедворцев.
предыдущее по другим темам…………… следующее по другим темам
Есть некоторые вещи, которые вроде бы все знают, но не в оригинальном виде, а в переделках. К этой категории относится и сказка братьев Гримм «Золушка». Так как искать ее в Интернете не слишком просто, все время попадаешь на переделки, то выкладываю распознанный скан оригинала.
Заболела у богатого человека жена, почувствовала свой близкий конец, позвала единственную дочь и говорит:
- Дочка, милая, будь доброй и ласковой, тогда Господь тебя не оставит. А я с неба на тебя смотреть стану.
Закрыла она глаза, и с миром отошла.
Девочка каждый день ходила на могилу, плакала, по матери убивалась, и была дома покладистой, ласковой, и Бога не забывала.
Вскоре зима наступила, укутал снег белым саваном могилу, а когда весной вновь солнце засияло, женился её отец во второй раз.
Привела в дом мачеха двух своих дочерей. Были те лицом пригожи, но сердцем злы. И настало тогда тяжёлое время для бедной падчерицы.
- Неужто эта глупая гусыня будет у нас в комнате сидеть? - ворчала мачеха. - Кто хочет хлеб есть, должен его зарабатывать. Отправляйся-ка на кухню.
Отобрали у девочки красивые платья. Обрядили её в лохмотья, дали деревянные башмаки.
- Полюбуйтесь на эту гордую принцессу, как она вырядилась! - смеялась мачеха с дочками. Велели они ей всю чёрную работу, по
дому делать. И пришлось девочке рано вставать, воду носить, печь топить, стряпать, стирать и мыть. А сводные сестры над бедняжкой насмехались, высыпали в золу горох и чечевицу, чтобы она их оттуда выбирала.
Вечером, усталая от работы, укладывалась девочка на полу, возле печки. И оттого, что всегда замарашкой была, вся в пыли и золе, прозвали её сестры Золушкой.
Собрался как-то отец на ярмарку, спросил он у падчериц, что им в подарок привезти.
- Красивые платья, - сказала одна.
- Жемчуга и драгоценные камни, - попросила другая.
- Ну, а ты, Золушка, чего хочешь?
- Привези мне, батюшка, ветку, которая на обратном пути за шляпу твою зацепится.
Накупил отец своим падчерицам красивых платьев и драгоценностей, а когда домой возвращался, хлестнула его ветка орешника, да так сильно, что шляпу с головы сбила - сорвал он эту ветку и привёз с собою. Подарил отец падчерицам, что они просили, а Золушке отдал ветку орешника.
Поблагодарила его Золушка, пошла на могилу к матери, посадила там ветку и плакала так сильно, что слёзы её землю ороси-ли. И выросло из веточки красивое дерево. Трижды в день приходила Золушка к дереву, плакала и молилась. И всякий раз прилетала на дерево белая птичка, слушала Золушку и сбрасывала на землю все, что она просила.
Однажды король той страны устроил праздник. И должен был тот праздник три дня длиться. Созвали туда всех красавиц, чтобы сын королевский среди них себе невесту выбрал. Узнали о том сводные сестрицы, позвали Золушку и просят:
- Причеши нам волосы, почисть туфельки, застегни застёжки, мы в королевский дворец идём.
Всё исполнила Золушка, причесала, убрала сестриц и заплакала - ей тоже потанцевать хотелось. Стала она мачеху просить, чтобы та её отпустила.
- Ты же, Золушка, вся в золе да в пыли, где уж тебе о празднике думать, - отрезала мачеха. - Да и нет у тебя ни платья красивого, ни туфель приличных, а туда же - танцевать собралась!
Замолчала Золушка, а мачеха и приказывает:
- Просыпала я горшок чечевицы в золу, если соберёшь ее за два часа, можешь с сестрами идти.
Вышла Золушка в сад, птиц позвала:
Хорошую - в горшок,
Поплоше - в зобок.
Прилетели к кухонному окну два белых голубка, вслед за ними - горлинка. Слетелись затем птицы поднебесные и опустились на золу. Наклонили голубки головы, стали клевать: тук-тук-тук, за ними остальные: тук-тук-тук и повыбирали зёрнышки в горшок. Не прошло и часа, как окончили они работу и улетели.
Принесла Золушка мачехе горшок чечевицы, в надежде, что теперь-то ей можно на праздник пойти. Но мачеха не позволила:
- Нет, Золушка, нет у тебя платья, да и танцевать-то ты не умеешь, люди над тобой смеяться станут.
Горько заплакала Золушка.
- Ладно уж, - сжалилась над нею мачеха. - Если за час два горшка чечевицы из зо.\ы выберешь, можешь, так и быть, пойти с сестрами.
А сама подумала: "Ей не удастся это сделать" Высыпала она два горшка чечевицы в золу, а Золушка вышла в сад, птиц кличет:
- Голубки ручные, горлинки голосистые, птицы поднебесные, ко мне летите, чечевицу выбрать помогите:
Хорошую - в горшок,
Поплоше - в зобок.
Прилетели к кухонному окну два белых голубка, за ними - горлинки. Слетелись затем птицы поднебесные и опустились в золу Наклонили голубки головки, начали клевать: тук-тук-тук, а за ними и остальные: тук-тук-тук и повыбрали все зёрнышки, два горшка наполнили. Не прошло и получаса, как окончили они работу и улетели.
Принесла Золушка мачехе два горшка, радуясь, что теперь-то ей можно на праздник пойти. Но мачеха раскричалась:
- Ничего тебе не поможет! Не пойдёшь ты с сестрами, нет у тебя платья, да и танцевать ты не умеешь - будет нам за тебя стыдно!
Повернулась спиной к Золушке и поспешила с дочками во дворец.
Когда дома никого не осталось, пошла Золушка к матери на могилу, села под орешник и говорит:
Отряхнись надо мною, деревце,
Серебром и золотом!
И сбросила ей птица серебряное платье с злотом и расшитые шёлком туфельки. Быстра надела их Золушка и побежала во дворец.
Не узнали её сводные сестры и мачеха, поддали - какая-то иноземная королевна в золотом уборе явилась, а их сестра-замарашка такой красавицы не увидит, ей ещё долго чечевицу из золы выбирать.
И вышел навстречу Золушке королевич, взял её за руку, на танец пригласил. Не хотел он больше ни с кем танцевать, всё держал Золушку за руку, а если кто другой её приглашал, говорил:
- Я с ней танцую!
Проплясала Золушка целый вечер, наконец домой собралась, а королевич её просит:
- Я пойду тебя провожать.
Хотелось ему посмотреть, чья это дочь-красавица у них в гостях была. Но Золушка от него убежала и на голубятню взобралась. Ждал-ждал её королевич, пока её отец не пришёл. И сказал ему королевич, что какая-то неизвестная девушка на голубятню взобралась. Подумал старик: "Уж не Золушка ли это?" и велел принести топор, чтобы голубятню разрушить. Но там, увы, никого не оказалось.
Вошли отец с мачехой в дом, видят: горит у печки тусклый светильник и лежит возле золы Золушка в своём тряпье.
Схитрила Золушка. Она из голубятни с другой стороны выпрыгнула, побежала к орешине, там свое красивое платье сбросила, в лохмотья обрядилась, потом возле золы Улеглась.
На другой день праздник продолжался. Ушли отец, мачеха и сводные сестры из дома, а Золушка к орешине побежала.
Отряхнись надо мною, деревце,
Серебром и золотом!
И сбросила ей птица платье, красивей вчерашнего.
Когда Золушка на балу появилась, подивились все гости её прелести. А королевич уже поджидал неизвестную красавицу. Взял он её за руку, танцевал только с нею, а когда к ней другие кавалеры подходили, коротко говорил:
- Я с ней танцую.
Проплясала Золушка до позднего вечера и домой собралась. А королевич за ней увязался, хотел посмотреть, в какой она дом войдёт. Но Золушка в сад убежала и проворно, как белочка, на высокую грушу взобралась. Королевич и не заметил, как она исчезла. Стал он поблизости ждать, а когда ее старик-отец появился, объяснил ему:
- От меня девушка убежала, кажется, она на грушу взобралась.
"Уж не Золушка ли это?" - подумал отец, велел принести топор и срубил дерево, но никого на нём не оказалось.
Зашли отец с мачехой на кухню, видят: Золушка - на своём месте, по обыкновению, возле золы лежит.
Спрыгнула она с другой стороны дерева, отдала птице своё красивое платье, в лохмотья обрядилась и домой воротилась.
На третий день, когда отец, мачеха и сводные сестры во дворец ушли, побежала Золушка на могилу матери и попросила:
Отряхнись надо мною, деревце,
Серебром и золотом.
И сбросила ей птица необыкновенной красоты сверкающее платье и золотые туфельки.
Когда она в этом наряде на праздник явилась, все от восхищения онемели. Королевич ни на шаг не отходил от Золушки, а другим кавалерам говорил:
Я с ней танцую.
Наступил вечер, собралась Золушка домой уходить, а королевич решил её проводить, но она так ловко от него ускользнула, что он и оглянуться не успел. Но на этот раз королевич хитрей её оказался - велел он намазать лестницу смолой. И когда Золушка второпях убегала, туфелька с левой ноги прилипла к ступеньке, да там и осталась.
Поднял королевич туфельку и подивился, какая она маленькая да нарядная, из чистого золота сделана.
На другой день пришёл королевич с туфелькой к Золушкиному отцу и говорит:
- Моей женой будет девушка, которой эта золотая туфелька окажется впору.
Обрадовались сводные сестры - у них ноги красивые были. Пошла старшая в комнату, чтобы туфельку примерить, но тесновата ей туфелька - большой палец в неё не входил.
Тогда протянула ей мать нож и предлагает:
- Отруби палец. Королевой станешь, пешком ходить не придётся.
Отрубила девушка палец, с трудом втиснула ногу в туфельку и, морщась от боли, к королевичу вышла. Объявил он её своею невестой, на коня посадил и во дворец повёз.
Когда они мимо могилы проезжали, сидели на орешине два голубка и пели:
Посмотри-ка, посмотри, -
Туфелька-то вся в крови!
Туфелька девице тесна,
Дома ждёт тебя невеста.
Поглядел королевич на ногу девушки, видит: кровь из туфельки сочится. Повернул он коня назад, привёз лженевесту домой и говорит: обманула меня девица, пусть теперь другая сестра туфельку померит.
Пошла та в комнату, стала туфельку надевать, поместился в ней большой палец, а вот пятка никак не входит. Протянула тогда мать нож и советует:
- Отруби кусок пятки. Королевой станешь, пешком ходить не придётся.
Послушалась мать девушка, отрубил; кусок пятки, всунула с трудом ногу в туфель ку и вышла к королевичу, морщась от боли Взял он её в невесты, на коня посадил и да мой поскакал.
Когда они мимо орешины проезжали, си дели на ветках два голубка и пели:
Посмотри-ка, посмотри, -
Туфелька-то вся в крови.
Туфелька девице тесна,
Дома ждёт тебя невеста.
Глянул королевич на ногу девушки, видит кровь из туфельки течёт, и белые чулки красными стали. Повернул он коня и привёз лженевесту обратно домой.
- И эта ненастоящая. Нет ли у вас еще дочери?
- Нет, - сказал отец, - впрочем, осталась от покойной моей жены маленькая несмышлёная Золушка. Да куда уж ей невестою быть
Но королевич попросил привести Золушку. Мачеха же принялась его отговаривать:
- Она такая грязная, ей и на глаза кому-то показаться нельзя.
Однако королевич настаивал. Пришлось таки позвать Золушку.
Помыла она руки и лицо, вышла к королевичу, вежливо поклонилась, и он подал ей золотую туфельку. Села Золушка на скамейку, сняла с ноги тяжеленный деревянный башмак, надела золотую туфельку, и та пришлась ей как раз впору. А когда Золушка поднялась со скамейки, посмотрел ей в лицо королевич и узнал в ней давешнюю красавицу. То-то было: радости!
- Вот она, настоящая невеста!
Побледнели от злости мачеха и её дочки. А королевич посадил Золушку на коня и ускакал. Когда они мимо орешины проезжали, запели белые голубки:
Посмотри-ка, посмотри,
Туфелька-то не в крови.
Туфелька, видать, не тесна,
Знать, она - твоя невеста!
Пропели это голубки, слетели с орешины в уселись Золушке на плечи: один - на левое,
другой - на правое. Так с нею в дом королевича и прибыли.
На свадьбу Золушки явились вероломные сестры, к чужому счастью примазаться. И когда свадебный поезд отправился в церковь, сидела старшая по правую руку от Золушки, а младшая - по левую. И выклевали голуби каждой по глазу. А потом, когда все возвращались из церкви, сидела старшая по левую руку, а младшая - по правую. И выклевали голуби каждой из них ещё по глазу. Так они были наказаны за злобу свою и лукавство.
Братья Гримм
Замарашка
Источник текста: Братья Гримм - Сказки, изложенные по сборнику Бр. Гримм в 17 т., т.5 Типография В.А. Гатцук (Д. Чернышевский), Москва 1893 г. Перевод: В.А. Гатцука. OCR, spell check и перевод в современную орфографию: Хемингуэй праздник всегда с тобой (Официальный сайт Эрнеста Хемингуэя).У одного богача захворала жена, чувствует она, что смерть близка, подзывает к себе свою единственную дочку и говорит ей: "Дитятко мое милое, я умираю, и вот тебе мое наставление: будь добра ко всем и не забывай Бога; Он не оставит тебя, и будешь ты счастлива в жизни. А я с небес буду смотреть на тебя." Сказала это и умерла. Дочка поплакала и стала каждый день ходит на родную могилку, думая всегда о том, что матушкина душа смотрит на нее с неба. Пришла зима; могилку занесло снегом, а весной, когда снег стаял, отец женился на другой и привел в дом мачеху. А мачеха привела с собой двух дочерей. Манихины дочки были красивые, белые, румяные, только злющие презлющие. Возненавидели они сироту и начали над ней издеваться: "Неужели, -- говорят, -- эта дура будет жить с нами в одной горнице? Убирайся с наших глаз, дармоедка!" Прогнали они сироту на кухню и отняли у ней все хорошие платья. "Зачем, -- говорят, -- судомойке такие наряды?" Одели они ее в самое худое, грязное платье, лицо выпачкали сажей, обули в лапты и кричат: "Посмотрите-ка, посмотрите, какая она у нас писаная красавица! Как она нарядилась!" Натешились мачеха с дочками над сиротой и заставили ее стряпать, полы мыть, воду носить. Бедная сиротка, что ты успеть сделать всё это, ложилась позднее всех и вставала с зарею, до солнышка. Спала она под шестком, без постели: другого места ей не было. Перепачкается вся в золе, в угольях, да так и ходит целый день, а сестры над ней смеются, называют ее "Замарашкой." Так и жила она на кухне, не зная отдыха от черной работы. Но сестры и тут мешали ей: прибегут на кухню и рассыплют по полу крупу или горох, приходится сироте рыться в сору и выбирать горошины. Горько жилось на свете бедной Замарашке, но она не сердилась ни на кого и никому не жаловалась; пойдет только бывало в сумерки на могилку матери, выплачет там свое горе и скажет: "Видишь, родимая, Как твоя доченька Целые ноченьки, Глаз не смыкаючи, Слезы горючие льет." Собрался раз отец на ярмарку и спрашивает своих падчериц, какой привезти им гостинец? Одна говорит: "Привези мне платье с золотыми цветами." Другая попросила купить ей жемчужное ожерелье и золотые серьги с подвесками, "А тебе, Замарашка, что привезти?" -- "Мне, батюшка, привези ту веточку, что хлестнет тебя по шапке на обратном пути," -- говорит Замарашка. Купил отец подарки и едет домой, а дорога шла лесом, и по сторонам орешник рос. Одна ветка так хлестнула его по голове, что едва с него шапку не сбила. Он сломил эту ветку и привез ее своей дочке, Замарашке, а падчерицам -- дорогие наряды. Замарашка поблагодарила отца, снесла веточку на могилку матери и посадила ее там. Долго она плакала на могилке и столько слез пролила, что веточка начала расти и выросло из неё деревцо. Замарашка полюбила свое деревцо, и стала по три раза в день ходить на могилку. Молится да плачет. Каждый раз она видела там беленькую птичку; поет ей эта птичка песенку: "Добрая девица. Брошу я с деревца, Что тебе нравится, Что пожелается." И стоит ей только, пожелать чего-нибудь, птичка бросает ей это с деревца. Задумал как-то король той страны сына женить и велел созвать всех красавиц девиц к себе на праздник, чтобы сын его выбрал себе невесту. Как узнали мачехины дочки, что и они могут явиться во дворец, позвали Замарашку вычесать им головы и застегнуть башмаки. Бедной Замарашке тоже захотелось на королевский праздник. Пошла она проситься у своей мачехи отпустить и ее во дворец. "И ты туда же? Посмотри на себя, на кого ты похожа, вся в грязи, в саже! Куда тебе людям показываться, -- крикнула на нее мачеха: -- ни башмаков, ни платьишка! Поди-ка лучше, выбирай чечевицу, -- я в золу высыпала, и набери полное блюдо. Выберешь всю до зернышка в два часа, пожалуй, отпущу тебя, как служанку, с сестрами." Замарашка сошла по черной лестнице в сад и крикнула во весь голос: "Милые пташки, Все к Замарашке Вы прилетите, Зерно соберите. Что годится, -- в судок, Не годится, -- в зобок. Откуда ни возьмись, вдруг налетели, туча-тучей, к окошку и голубки и синички и ласточки. Не прошло и часу, как они всё дочиста из золы выбрали и опять улетели. Принесла Замарашка мачехе целое блюдо чечевицы и думает, что ее отпустят теперь на праздник, а мачеха и говорит: "В чем же ты, Замарашка, пойдешь? Нарядов у тебя нет, танцевать ты не умеешь." Замарашке еще обиднее стало; принялась она плакать. Мачеха и говорит: "Так и быт, отпущу тебя, только прежде ты должна выбрать из золы в один час два решета гороху." Замарашка опять сошла по черной лестнице в сад и кликнула: "Милые пташки, Все к Замарашке Опять прилетите, Горох соберите: Что годится, -- в судок, Не годится, -- в з обок." И опять налетело со всех сторон к её окошку и голубей и всяких других птичек многое-множество. Не прошло и полчаса, как они весь горох из золы выбрали и опять улетели в окошко. Принесла Замарашка горох мачехе, а та и говорит: "Напрасно ты стараешься: я всё-таки не могу взять тебя на праздник." Взяла за руки своих дочерей и отправилась с ними во дворец. А бедная Замарашка пошла на могилку матери и там крикнула: "Милое деревцо, Наряди меня девицу. Дай мне парчов ое, Платьиц е новое." И видит она, с деревца летит к ней новое платьице, всё серебром и золотом расшитое, и такие же башмачки. Она поскорее побежала, умылась, причесала голову, оделась в дорогое платье и отправилась на королевский праздник. Там села она рядом со своими сестрами; те глядят, удивляются: откуда такая королевна взялась? Один только отец её подумал: "Как похожа эта гостья на мою Замарашку-дочку, когда она была при родной еще матери." Замарашка пленила всех своею красотою. Вот подходит к ней королевич и приглашает ее танцевать, и протанцевал с нею одной весь вечер. Незадолго до того, как разъехаться гостям по домам, Замарашка незаметно вышла за дверь и скрылась. Королевич бросился было за нею, а ее и след простыл; добежала она до любимого деревца, сняла там свое платье и вернулась домой. Пришли отец с мачехой и сестрами, глядят: Замарашка спит себе под шестком, в своем грязном платье. На другой день отец и мачеха с дочками опять отправились на королевский праздник, а Замарашка пошла под свое деревцо, на могилку и сказала: "Деревцо, деревцо, Наряди меня девицу." И деревцо кинуло ей платье еще богаче вчерашнего: всё серебряное с золотыми звездочками; кроме него, еще дорогое ожерелье и серебряные башмачки. Нарядилась она и стала такой красавицей, что во дворце все ахнули от удивления. Королевич вышел к ней навстречу; опять целый вечер танцевал он с ней одной и не спускал с неё глаз, чтоб она не скрылась, как вчера. Ему очень хотелось подсмотреть, куда пойдет эта красавица и чьего она рода? Только в конце вечера отец его, старый король, и спрашивает: "С кем это ты, сынок, всё танцуешь?.." -- "Я еще и сам, батюшка, не знаю," -- отвечает королевич. Не успел он с отцом поговорить, а красавица уж скрылась, Королевич бросился на балкон и увидал только, как её серебряное платье мелькнуло в саду меж кустов. Все госта засуетились и вместе с королевичем начали искать ее по саду, а Замарашка взлезла на дерево, да там и сидит. Отец Замарашки и говорит "Вот тут, кажется, та красотка, на дереве сидит." Потребовал он топор и срубил дерево, а Замарашкин и след простыл. Она, как белка, с деревца на деревцо прыг-прыг и очутилась на могилке матери. Сняла поскорее там свое платье, напялила старое и грязное, и марш на кухню, там и свернулась, как кошечка, под шестком. На третий день, когда родители с дочерями опять отправились на праздник, Замарашка пошла под свое деревцо и говорит: "Деревцо, мое деревцо, Наряди меня красну - де в ицу, Дай мне платьиц е чиста-золотца, Чтоб на празднике краше всех мне быть, Королевича добра молодца Красотой своей мне опять пленить." Деревцо сейчас же бросило ей платье из тонкой золотой ткани с бриллиантовыми звездочками. Умылась наша Замарашка росою, оделась в дорогой наряд и отправилась на праздник. Увидал ее королевич, даже вскрикнул от радости и опять танцевал только с нею. Сестры смотрят на незнакомую красавицу и злятся, а отец опять думает: "Уж не Замарашка ли это моя?" К концу вечера, Замарашке захотелось напиться, и королевич бросился, чтобы подать ей пить, а она юркнула за. дверь и убежала домой. Только королевич догадался на этот раз: он заранее велел во дворце вымазать смолою всю лестницу и, когда бежала по ней Замарашка, башмачок её прилип к ступеньке и остался там. Королевич поднял маленький, золотой башмачок, приехал на следующее утро с ним к отцу Замарашки и говорит: "Вот, кому в пору будет этот башмачок, -- та будет моей женой." Мачехины дочки покраснели от радости: у них ноги были небольшие и красивые. Старшая пошла с башмачком в особую комнату и стала примерять его, но он не лезет: большой палец слишком длинен. Мать и говорит: -- "Отрежь его, дочка, ведь, когда будешь королевой, не придется пешком ходить," и подала ей ножик. Та послушалась, отхватила себе полпальца и втиснула свою ногу в башмачок, прикусила губу от боли и вышла к королевичу. Тот посадил ее на своего коня и повез во дворец. Только дорогой пришлось им ехать мимо деревца, что над могилкой росло, а на деревце сидят два белых голубка и воркуют: "Ой, гулюшки-гули, В башмачок обули. Посмотри-ка, женишок: Полон крови башмачок . Тесно ножке, нет ей места, Не свою везешь невесту."
Королевич посмотрел на ногу невесты и видит, что из башмачка течет кровь; повернул он коня назад, отвез домой девицу и говорить: "Это не настоящая моя невеста; пускай, другая сестра примерит башмачок." Стала и вторая сестра надевать башмачок; пальцы влезли, а пятка не лезет. Мать подает ей ножик и говорит: "Обрежь немного пятку, когда будешь королевой, пешком ходить не придется." Послушалась девица, обрезала пятку, втиснула ногу в башмачок и вышла к королевичу. Тот посадил ее на коня и повез к себе во дворец. Только едут опять мимо деревца над могилкой, а на деревце сидят два белых голубка и воркуют: "Ой, гулюшки, женишок, Полон крови башмачок . Видно, ножке нет в нем места, Не спою везешь невесту." Посмотрел королевич, а из башмачка так и льет алая кровь по белому чулку. Он повернул коня, привез ее к родителям и говорит: "Это тоже не настоящая; нет ли у вас еще дочки?" Отец и отвечает: "Есть еще одна, да та тебе в жены не годится: худенькая, маленькая, -- замарашка." Королевич пожелал ее видеть, а мачеха говорит: "Она у нас грязнуха; ее и показать-то совестно." -- "Нужды нет, позовите ее сюда," -- требовал королевич. Делать нечего, позвали Замарашку. Та вымыла лицо и руки, вошла и поклонилась королевичу. Он подал ей башмачок. Замарашка скинула свой лапоть, присела на скамеечку и сунула ножку в башмачок; он был ей как раз впору. "Вот она, моя настоящая невеста!" -- воскликнул королевич и узнал в ней ту красавицу, с которой танцевал на празднике. Мачеха и сестры позеленели от досады, да ничего не поделаешь: видно судьба Замарашке быть королевой. Взял ее королевич, посадил на коня и поехал с нею во дворец. Когда проезжали они мимо могилки матери, два белых голубка заворковали: "Ой, гулюшки, гули, В башмачок обули; В нем, как раз, по ножке место, Вот она, твоя невеста ! И как только проворковали голубки, слетели оба с деревца и сели: один на правом, другой на левом плече Замарашки, да так с ней и покатили во дворец. Вот назначили день свадьбы, и старый король задал пир на весь мир. Сестры Замарашки, как ни досадно и ни завидно им было, явились на свадьбу. Когда все отправились в церковь, старшая пошла с правой, а младшая с левой стороны невесты, у которой сидели на плечах те же голубки, и выклевали они у обеих сестер по одному глазу. А когда шли из церкви, то выклевали у них и по другому глазу. Так и возвратились с свадебного пира злые красавицы слепыми. А Замарашка была самой счастливой королевой на свете.