Высказывания известных людей про рюноскэ акутагава. Рюноскэ Акутагава. Цитаты и афоризмы. В основном цитаты из произведений

Захир-ад-дин Мухаммад Бабу́р (араб. ﻇَﻬﻴﺮْ ﺍَﻟَﺪّﻳﻦ مُحَمَّدْ بَابُرْ ‎,«Бабур» означает «лев, полководец, барс» и происходит от персидского слова ْبَبْر (bābr ) - «тигр» , 14 февраля - 26 декабря ) - тимуридский правитель Индии и Афганистана , полководец , основатель империи Великих Моголов (1526). Известен также как чагатайский поэт и писатель .

Политическая биография

С 1519 года Бабур совершал походы из Кабула в Северо-Западную Индию . В 1525 году Бабура призвал на помощь Аллам-хан , соперник делийского султана Ибрахим-шаха Лоди , и в 1526 году Бабур, снарядив войско, предпринял поход на Дели . В битвах с Ибрахим-шахом Лоди при Панипате в апреле 1526 года и с раджпутским князем Санграм Сингхом при Кхануа (близ Сикри) в 1527 году Бабур одержал победы. Бабур в своих битвах успешно использовал огнестрельное оружие - пушки и ружья. У Шейбани-хана он заимствовал некоторые приемы военной тактики, как например, приём тулгама . Добившись успеха, он перенёс центр вновь образованной державы в Агру .

В 1520-х годах Бабур установил мирные и добрые отношения с Шейбанидами . В 1528 году они отправили ему послов с поздравлениями по случаю его победы в Индии.

К 1529 году владения Бабура включали Восточный Афганистан, Пенджаб и долину Ганга , до границ Бенгалии .

В 1530 году незадолго до своей смерти Бабур отправил посла к московскому великому князю Василию Ивановичу . Посол добрался до Москвы только в 1533 году .

Творчество

Бабур переписывался с Алишером Навои . Стихи Бабура, написанные на тюркском отличаются чеканностью образов и афористичностью. Главный труд Бабура - автобиография «Бабур-наме », первый образец этого жанра в исторической литературе , излагает события с 1493 по 1529 годы, живо воссоздаёт детали быта знати, нравы и обычаи эпохи. Французский востоковед Луи Базан в своём введении к французскому переводу (1980 г.) писал, что «автобиография (Бабура) представляет собой чрезвычайно редкий жанр в исламской литературе » .

В последние годы жизни тема потери Родины стала одной из центральных тем лирики Бабура.

Ты на чужбине - и забыт, конечно, человек!

Жалеет только сам себя сердечно человек.

В своих скитаньях ни на час я радости не знал!

По милой родине скорбит извечно человек .

• (с 1503) Айша Султан-бегум , главная жена падишаха, третья дочь тимурида Султана Ахмад-мирзы ;
  • Фахр ан-Ниса-бегум (1502-1502)
• (с 1504) Зайнаб Султан-бегум (ум. 1508), дочь тимурида Султана Махмуд-мирзы ;
• (с 1507) Махам-бегум (Хазрат-Валида) (ум. 1535), дочь шиитского шейха Ахмада из Торбете-Джам , родственница тимурида Хусейна Байкары ;
  • падишах Насир ад-дин Мухаммад Хумаюн (1508-1556),
  • Михр Джахан-бегум (р. до 1515, ум. во младенчестве),
  • Ишан ад-Даулат-бегум (ум. во младенчестве),
  • шахзаде Барбул-мирза (1518-1521),
  • шахзаде Фарук-мирза (1526-1527)
• (с ок. 1507) Салиха Султан-бегум Сахиба (Ак-бегум) , дочь тимурида Султана Махмуд-мирзы ;
  • Гюль Барг-бегум (Гюльрух-бегум) (р. до 1519), жена Ходжи Нур ад-дина Мухаммада-мирзы (Сайида Амира), сына Ходжи Ала ад-дина Мухаммада-мирзы,
• (с 1508) Масума Султан-бегум (ум. 1509), пятая дочь тимурида Султана Ахмад-мирзы ;
  • Масума Султан-бегум (Чача Нур) (р. до 1509), с 1518 жена Мухаммада Замана-мирзы, сына тимурида Султана Бади аз-Заман-мирзы
• (с 1509) Гюльрух-бегум (ум. до 1545), вероятно сестра Амира Султана Али-мирзы Бегчика;
  • шахзаде Камран-мирза (1509-1557), наваб Кабула, Кандагара (до 1528), Мултана (с 1528), Газни и Пенджаба (в 1530-1553),
  • Гюль Изар-бегум (р. до 1515, ум. во младенчестве),
  • шахзаде Мухаммад Аскари-мирза (1517-1554), наваб Мултана (до 1528), Чандери (в 1528-1530), Самбхала (в 1530-1534),
  • шахзаде Султан Ахмад-мирза (1517-1525),
  • шахзаде Шахрух-мирза (1522-1527)
• (с до 1510) Дильдар Ага-бегум (Дильдар Агача) , дочь тимурида Султана Махмуд-мирзы ;
  • Гюль Ранг-бегум (Чача Гюль) (1511/15 - после 1534), с 1530 жена Чин-Тимур-султана (ум. после 1543), 9-го сына хана Могулистана Султан-Ахмад-хана I ,
  • Гюль Шара-бегум (1515/17-1557), с 1530 жена Тухта-Буга-султана (ум. до 1535), 10-го сына хана Могулистана Султан-Ахмад-хана I , затем жена Аббас-султана Узбека,
  • шахзаде Абу Насир Мухаммад Хиндал-мирза (1519-1551),
  • Хаджах Гюльбадан-бегум (1524-1603), автор «Хумаюн-наме », с 1539 жена амира аль-умары Хизр-Ходжи-хана (ок. 1520-1559), наваба Лахора (1556) и Бихара, второго сына туглуктимурида Айман-Ходжи-хана,
  • шахзаде Алур-мирза (1524-1529),
• (с 1519) Биби Мубарика (Бега-бегум) (ум. 1556), дочь Малик-шаха Мансура Юсуфзая;

Предки

Память

Сочинения

• Бабур-наме . Записки Бабура. Пер. М. Салье . - Ташкент, 1958; Лирика. - М., 1957. Бабурнома. Записки Бабура. Одно из первых изданий «Бабур-наме» издано в 1857 году великим русским тюркологом Н. И. Ильминским в Казанской типографии.
• Бабур. Рубаи. Перевод Наума Гребнева и Льва Пеньковского. Сувенирное издание. Изд-во Г. Гуляма, Ташкент, 1981. (1-19 перевод - Л. Пеньковского, 20-120 - перевод Н. Гребнева.) Тираж 1 000 экз.
• Бабур. Избранная лирика. Перевод на русский язык. Издательство ЦК Компартии Узбекистана. Ташкент, 1982. 126 с. Переводы газелей: Л. М. Пеньковский, Р. Д. Моран, А. Наумов. Рубаи: Л. Пеньковский (1-18). Наум Гребнев (20-57, 59-106, 108-124). А. Наумов (19, 58, 107, 125-150). Кытъа: Н. Гребнев. Фарды: Н. Гребнев. Масневи: Л. Пеньковский, Н. Гребнев, Д. Лукашевич.

Напишите отзыв о статье "Бабур"

Литература и театр

• Кор-Оглы Х. Г. Узбекская литература. - М., 1968.
• Г. Лэмб. Бабур-тигр. М., Центрполиграф, 2002.
• Muzaffar Alam & Sanjay Subrahmanyan (Eds.) The Mughal State 1526-1750. Delhi, 1998.
• Хуршид Даврон (Xurshid Davron), Самарқанд хаёли (Samarqand xayoli), 1991
• Хуршид Даврон (Xurshid Davron), Бобур соғинчи (Bobur sog’inchi), 1995
• Хуршид Даврон (Xurshid Davron), Бобур соғинчи (Bobur sog’inchi),Спектакль театра им. Мукими (2005)

Примечания

1. / Л. Б. Алаев, В. Х. Ганиев // Анкилоз - Банка. - М . : Большая Российская энциклопедия, 2005. - С. 625. - (Большая российская энциклопедия : [в 35 т.] / гл. ред. Ю. С. Осипов ; 2004-, т. 2). - ISBN 5-85270-330-3 .
3. // Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. В. Ф. Новицкого [и др.]. - СПб. ; [М .] : Тип. т-ва И. В. Сытина , 1911-1915.
5. [Захир ад-Дин Бабур. Бабур-наме. 1957 г. -С.101.]
6. Бабур Мухаммад Захир ад-дин // Монархи. Мусульманский Восток XV-XX
8. (рус.) // Википедия.
9. Бабур-наме. Перевод М. А. Салье. Ташкент. Главная редакция энциклопедий. 1992, с.222-223
10. Mansura Haider, Relations of Abdullah Khan Uzbeg with Akbar // Cahiers du Monde russe et soviétique, Vol. 23, No. 3/4 (Jul. - Dec., 1982), pp. 313
11. Уляницкий В. А., Сношения России с Среднею Азиею и Индией в XVI-XVII вв. М.,1889, с.3
14. Раздел написан по материалам

Источники

• Азимджанова С. А. Государство Бабура в Кабуле и в Индии. - М .: Наука (ГРВЛ), 1977. - 176 с. - 4000 экз. (обл.)
• // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
• . Восточная литература . Проверено 19 февраля 2011. .
• Бабур-наме. Ташкент. Главная редакция энциклопедий. 1992 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Восточная литература . Проверено 18 февраля 2011. . На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
  – Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
  – Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
  Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
  – Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
  Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
  – Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
  Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
  – И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
  Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
  – Ах, Наташа! – сказала она.
  – Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
  Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
  – Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
  – Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
  «Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
  – Да, я его видела, – сказала она.
  – Как же? Как же? Стоит или лежит?
  – Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
  – Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
  – Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
  – Ну а потом, Соня?…
  – Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
  – Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.

  Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
  Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
  Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
  Взорванный словом интригантка, Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
  – Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
  – Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
  – Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
  Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
  Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
  Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
  С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
  После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
  Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
  Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
  Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
  Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.

  Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
  В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
  Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
  Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
  Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n"a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
  Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
  Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
  А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
  Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
  В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
  На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
  «Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее. Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.
  Он читал и читал всё, что попадалось под руку, и читал так что, приехав домой, когда лакеи еще раздевали его, он, уже взяв книгу, читал – и от чтения переходил ко сну, и от сна к болтовне в гостиных и клубе, от болтовни к кутежу и женщинам, от кутежа опять к болтовне, чтению и вину. Пить вино для него становилось всё больше и больше физической и вместе нравственной потребностью. Несмотря на то, что доктора говорили ему, что с его корпуленцией, вино для него опасно, он очень много пил. Ему становилось вполне хорошо только тогда, когда он, сам не замечая как, опрокинув в свой большой рот несколько стаканов вина, испытывал приятную теплоту в теле, нежность ко всем своим ближним и готовность ума поверхностно отзываться на всякую мысль, не углубляясь в сущность ее. Только выпив бутылку и две вина, он смутно сознавал, что тот запутанный, страшный узел жизни, который ужасал его прежде, не так страшен, как ему казалось. С шумом в голове, болтая, слушая разговоры или читая после обеда и ужина, он беспрестанно видел этот узел, какой нибудь стороной его. Но только под влиянием вина он говорил себе: «Это ничего. Это я распутаю – вот у меня и готово объяснение. Но теперь некогда, – я после обдумаю всё это!» Но это после никогда не приходило.
  

Рюноскэ Акутагава, 1892-1927 гг., писатель.

Справедливость, подобно оружию, может купить и враг и друг. Стоит лишь уплатить деньги.

Враждебность сравнима с холодом. Будучи умеренной, она бодрит и к тому же многим необходима для сохранения здоровья.

В конечном счёте заслуга диалектики состоит в том, что она вынуждена перейти к выводу, что всё на свете глупость.

Женитьба – эффективное средство регулирования чувственности. Но она не может служить столь же эффективным средством регулирования любви.

Словам в литературном произведении должна быть придана красота, большая, чем та, которой они обладают в словаре.

Слабость свободомыслящих состоит в том, что они свободомыслящие. Они не готовы, как фанатики, к жестоким сражениям.

Ненависть – один из житейских талантов.

Единственное чувство, общее для всех людей, – страх смерти. Видимо, не случайно самоубийство осуждается как акт безнравственный.

Безнравственность – другое название чрезмерности.

Мораль – другое название удобства.

Любовь – это половое чувство, выраженное поэтически.

Человеческое, слишком человеческое – это всегда нечто животное.

Литература – это искусство самовыражения с помощью слов.

Поэт – человек, раскрывающий перед всеми свою душу.

Проза занимает место в литературе только благодаря содержащейся в ней поэзии.

Талант прозаика сводится к трем талантам: таланту поэта, таланту историка или биографа и таланту житейскому.

Среди увлекающихся азартной игрой нет пессимистов.

Совесть не появляется с возрастом, как борода. Чтобы приобрести совесть, требуется некоторый опыт.

Делать – не всегда трудно. Трудно желать. По крайней мере желать то, что стоит делать.

Однажды влюбившись, мы приобретаем непревзойденную способность заниматься самообманом.

Ложь – это вчерашняя правда.

Опасные мысли – те, которые заставляют шевелить мозгами.

Тот, кто от тоски предается разгулу, не может разгулом прогнать тоску.

Никому из нас не нужно то, что мы уже имеем.

Больше всего мы гордимся тем, чего у нас нет.

Брак полезен для успокоения чувственности. Для успокоения любви он бесполезен.

Кто насмехается над другими, сам боится насмешек других.

Нет более мучительного наказания, чем не быть наказанным.

Может быть, совесть источник морали. Но мораль никогда еще не была источником того, что по совести считают добром.

Сильный попирает мораль. Слабого мораль ласкает. Тот, кого мораль преследует, всегда стоит между сильным и слабым.

Сильный человек не боится врагов, зато боится друзей. Повергая одним ударом врага, он не чувствует никакого огорчения, но невольно ранить друга боится, как женщина. Слабый не боится друзей, зато боится врагов. И поэтому в каждом видит врага.

Судьба неизбежнее, чем случайность. «Судьба заключается в характере» - эти слова родились отнюдь не зря.

Человеческая жизнь похожа на коробку спичек. Обращаться с ней серьезно - смешно. Обращаться несерьезно - опасно.

"Судьба заключена в характере" - эти слова родились отнюдь не зря. – Акутагава Рюноскэ

Больше всего мы гордимся тем, чего у нас нет. – Акутагава Рюноскэ

Брак полезен для успокоения чувственности. Для успокоения любви он бесполезен. – Акутагава Рюноскэ

Еще издревле люди верили, что ад - преисподняя. И только один из кругов этого ада - ад одиночества - неожиданно возникает в воздушных сферах над горами, полями и лесами. Другими словами, то, что окружает человека, может в мгновение ока превратиться для него в ад мук и страданий. - Рюноскэ Акутагава

Жизнь - нечто еще более адское, чем сам ад. Муки в аду не идут вразрез с установленными законами... Но муки, ниспосылаемые жизнью, к несчастью, не так примитивны... К такому миру, где не существует законов, нелегко приноровиться. - Рюноскэ Акутагава

Жизнь подобна коробку спичек. Обращаться с ней серьезно - глупее глупого. Обращаться несерьезно - опасно. - Рюноскэ Акутагава

Когда женщина охвачена страстью, лицом она почему-то делается похожей на девочку. Правда, это страсть может быть обращена и на зонтик. - Рюноскэ Акутагава

Кто насмехается над другими, сам боится насмешек других. – Акутагава Рюноскэ

Может быть, совесть источник морали. Но мораль никогда еще не была источником того, что по совести считают добром. – Акутагава Рюноскэ

Назвать тирана тираном всегда было опасно. Но сегодня не менее опасно назвать раба рабом. - Рюноскэ Акутагава

Называть деспота деспотом всегда было опасно. А в наши дни настолько же опасно называть рабов рабами. - Рюноскэ Акутагава

Называть деспота деспотом всегда было опасно. - Рюноскэ Акутагава

Нет более мучительного наказания, чем не быть наказанным. – Акутагава Рюноскэ

Никто не возражает против низвержения идолов. Но в то же время не возражает и против того, чтобы его самого сделали идолом. - Рюноскэ Акутагава

Опасные мысли - те, которые заставляют шевелить мозгами. - Рюноскэ Акутагава

Проза занимает место в литературе только благодаря содержащейся в ней поэзии. – Акутагава Рюноскэ

Свобода подобна горному воздуху. Слабому она непосильна. - Рюноскэ Акутагава

Сильный попирает мораль. Слабого мораль ласкает. Тот, кто мораль преследует, всегда стоит между сильным и слабым. – Акутагава Рюноскэ

Сильный человек не боится врагов, зато боится друзей. – Акутагава Рюноскэ

Судьба неизбежнее, чем случайность. – Акутагава Рюноскэ

Талант житейский - быть господином своей судьбы, предупредительным и учтивым с любым, даже самым отпетым идиотом. – Акутагава Рюноскэ

Традиционно считается, что политический гений - это тот, кто волю народа превращает в свою собственную. Однако все наоборот. Правильнее сказать, что политический гений - это тот, кто свою собственную волю превращает в волю народа. - Рюноскэ Акутагава

Человеческая жизнь похожа на коробку спичек. Обращаться с ней серьезно - смешно. Обращаться несерьезно - опасно. - Рюноскэ Акутагава

Человеческое, слишком человеческое - большей частью нечто животное. – Акутагава Рюноскэ

Чтобы сделать жизнь счастливой, нужно любить повседневные мелочи. Сияние облаков, шелест бамбука, чириканье стайки воробьев, лица прохожих - во всех этих повседневных мелочах нужно находить высшее наслаждение. - Рюноскэ Акутагава

*****
Человеческая жизнь похожа на коробку спичек. Обращаться с ней серьёзно - смешно. Обращаться несерьёзно - опасно.
*****
Сильный попирает мораль. Слабого мораль ласкает. Тот, кого мораль преследует, всегда стоит между сильным и слабым.
*****
Среди увлекающихся азартной игрой нет пессимистов.
*****
Совесть - строгое искусство.
*****
Странно, но лицо женщины, охваченной страстью, становится как у молоденькой девушки. Правда, эта страсть может быть обращена и к зонтику.
*****

*****
Ложь - это вчерашняя правда.
*****
Наследственность, окружение, случайность - вот три вещи, управляющие нашей судьбой.
*****
Совесть не появляется с возрастом, как борода. Чтобы приобрести совесть, требуется некоторый опыт.
*****
Может быть, совесть - источник морали, но мораль никогда ещё не была источником того, что по совести считают добром.
*****
Однажды влюбившись, мы приобретаем непревзойдённую способность заниматься самообманом.
*****
Свободы хотят все. Но так кажется только со стороны. На самом же деле в глубине души свободы не хочет никто. Свобода подобна горному воздуху. Для слабых она непереносима.
*****
Чтобы считаться человеком, у которого слово не расходится с делом, нужно достичь совершенства в умении оправдываться.
*****
Человеческая жизнь - больше ад, чем сам ад.
*****
Поистине, человеческая жизнь исчезает вмиг, что росинка, что молния.
*****
Обитатели рая прежде всего должны быть лишены желудка и детородного органа.
*****
Слабость свободомыслящих состоит в том, что они - свободомыслящие. Они не готовы, как фанатики, к жестоким сражениям.
*****
Все мы тоже несемся на деревянных лошадках жизни, временами сталкиваемся со счастьем, но, не успев схватить его, проносимся мимо. А если хотим ухватить счастье, должны не раздумывая соскочить с лошадки.
*****
Жизнь подобна книге, в которой недостает многих страниц. Трудно назвать ее цельной. И все же она цельная.
*****
Счастье классиков в том, что они мертвы. Наше и ваше счастье в том, что они мертвы.
*****
Из всего присущего богам наибольшее моё сочувствие вызывает то, что они не могут покончить жизнь самоубийством.
*****
Находясь на волосок от гибели, мы, люди, думаем подчас об удивительно нелепых вещах.
*****
Оценка литературного произведения есть сотрудничество между художником и критиком. Другими словами, разбирая чужое произведение, критик всего лишь пытается создать свое собственное.
*****
Идиот убежден, что все, кроме него, идиоты.
*****
Наша любовь к природе объясняется, между прочим, и тем, что природа не испытывает к нам ни ненависти, ни зависти.
*****
Политика, промышленность, искусство, наука - все для меня в эти минуты было не чем иным, как цветной эмалью, прикрывавшей ужас человеческой жизни.
*****
Каждый из нас должен твердо знать, что он немногого стоит. В самом деле, только те, кто это знает, хоть чего-нибудь да стоят.
*****
Жажда творчества - это тоже жажда жизни.
*****

*****
Трагизм нашего положения в том, что, пока мы то ли по молодости, то ли по недостатку воспитания ещё не смогли обрести совесть, нас уже обвиняют в бессовестности. Комизм нашего положения в том, что после того, как то ли по молодости, то ли по недостатку воспитания, нас обвинили в бессовестности, мы наконец обретаем совесть.
*****
Никому из нас не нужно то, что мы уже имеем.
*****
Обнаружить глупость народа - этим не стоит гордиться. Но обнаружить, что мы сами тоже народ, - этим гордиться стоит. (несколько иной перевод: Понять, что народ глуп, – этим гордиться не стоит. Но понять, что мы сами и есть народ, - вот этим стоит гордиться.)
*****
Делать - не всегда трудно. Трудно желать. По крайней мере желать то, что стоит делать.
*****
Японские пираты [имеются в виду японские пираты XIII-XVI веков, действовавшие по всему Тихоокеанскому побережью Азии, от берегов Кореи до берегов Индокитая] показали, что мы, японцы, имеем достаточно сил, чтобы стоять в ряду с великими державами. В грабежах, резне, разврате мы отнюдь не уступаем испанцам, португальцам, голландцам и англичанам, пришедшим искать «Остров золота» (так назвал Японию Марко Поло).
*****
Возвышенность духа писателя помещается у него в затылке. Сам он видеть её не может. Если же попытается увидеть во что бы то ни стало, то лишь сломает шею.
*****
Нашими поступками руководят не добро и не зло. Только лишь наши пристрастия. Либо наши удовольствие и неудовольствие. Определяют наши поступки, как говорили древние греки, пристрастия, и ничто иное.
*****
Творчество всегда риск. Старания лишь полдела, одними стараниями не достигнешь совершенства. Искусство - мрачная бездна. Если бы не жажда денег, если бы не влечение славы, если бы, наконец, не страдания от творческого жара, то, возможно, у нас не хватило бы мужества вступатьт в схватку с этим зловещим искусством.
*****
Словам в литературном произведении должна быть придана красота большая, чем та, которой они обладают в словаре.
*****
Враждебность сравнима с холодом. Будучи умеренной, она бодрит и к тому же многим необходима для сохранения здоровья.
*****
Полагаться на один лишь опыт равносильно тому, чтобы полагаться на одну лишь пищу, не думая о пищеварении. В то же время полагаться на одни лишь свои способности, пренебрегая опытом, равносильно тому, чтобы полагаться на одно лишь пищеварение, не думая о пище.
*****
Общественное мнение всегда самосуд, а самосуд всегда развлечение. Даже если вместо пистолета прибегают к газетной статье.
*****
Покорность - это романтическое раболепие.
*****
Защищать себя труднее, нежели защищать постороннего. Сомневающийся да обратит взгляд на адвоката.
*****
Никто не способен исповедаться во всем до конца. В то же время без исповеди самовыражение невозможно.
*****
Один из симптомов любви - это мысль, что «она» в прошлом кого-то любила, желание узнать, кто он, тот, кого «она» любила, или что он был за человек, и чувство смутной ревности к этому воображаемому человеку.
*****
Безнравственность - другое название чрезмерности.
*****
Я был равнодушен к деньгам. Конечно, потому, что на еду их хватало.
*****
Брак полезен для успокоения чувственности. Для успокоения любви он бесполезен.
*****
Сильный человек не боится врагов, зато боится друзей.
*****

*****
Сильный боится не врага, а друга. Он бестрепетно повергает врага, но, как слабый ребенок, испытывает страх непреднамеренно ранить друга. Слабый боится не друга, а врага. Поэтому ему повсюду чудятся враги.
*****
Называть деспота деспотом всегда было опасно. А в наши дни настолько же опасно называть рабов рабами.
*****
Тот, кто от тоски предается разгулу, не может разгулом прогнать тоску.
*****
Насмехающиеся над другими боятся насмешек над собой.
*****
Больше всего мы гордимся тем, чего у нас нет.
*****
Нет более мучительного наказания, чем не быть наказанным.
*****
Опасные мысли - те, которые заставляют шевелить мозгами…
*****
Проза занимает место в литературе только благодаря содержащейся в ней поэзии.
*****
Судьба неизбежнее, чем случайность. «Судьба заключена в характере», - эти слова родились отнюдь не зря.
*****
Человеческое, слишком человеческое - большей частью нечто животное.
*****
В нашем мире, где сильный всегда побеждает слабого, волю своему гневу дает либо глупец, либо безумец.
*****
Рай - что-то вроде роскошного универмага, одновременно смахивающего на замок феодальных времён.
*****
А уж раз он стал писателем, то, естественно, ничем иным, кроме женщин не увлекается.
*****
А теперь слово за вами, читатели страны Поднебесной! Ведь и вы в большинстве своём крабы!
*****
Еще издревле люди верили, что ад - преисподняя. И только один из кругов этого ада - ад одиночества - неожиданно возникает в воздушных сферах над горами, полями и лесами. Другими словами, то, что окружает человека, может в мгновение ока превратиться для него в ад мук и страданий.
*****
Жизнь - нечто еще более адское, чем сам ад. Муки в аду не идут вразрез с установленными законами... Но муки, ниспосылаемые жизнью, к несчастью, не так примитивны... К такому миру, где не существует законов, нелегко приноровиться.
*****
Когда женщина охвачена страстью, лицом она почему-то делается похожей на девочку. Назвать тирана тираном всегда было опасно. Но сегодня не менее опасно назвать раба рабом.
*****
Никто не возражает против низвержения идолов. Но в то же время не возражает и против того, чтобы его самого сделали идолом.
*****
Традиционно считается, что политический гений - это тот, кто волю народа превращает в свою собственную. Однако все наоборот. Правильнее сказать, что политический гений - это тот, кто свою собственную волю превращает в волю народа.
*****
Чтобы сделать жизнь счастливой, нужно любить повседневные мелочи. Сияние облаков, шелест бамбука, чириканье стайки воробьев, лица прохожих - во всех этих повседневных мелочах нужно находить высшее наслаждение.
*****