Одним из писателей, которые сыграли значительную роль в развитии русского литературного языка на новом этапе, был Денис Иванович Фонвизин. Во второй половине XVIII в. пышное многословие, риторическая торжественность, метафорическая отвлеченность и обязательная украшенность постепенно уступали место краткости, простоте, точности.

В языке его прозы широко используется народно-разговорная лексика и фразеология; в качестве строительного материала предложений выступают различные несвободные и полусвободные разговорные словосочетания и устойчивые обороты; происходит столь важное для последующего развития русского литературного языка объединение “простых российских” и “славянских” языковых ресурсов.

Им разрабатывались языковые приемы отражения действительности в ее самых разнообразных проявлениях; намечались принципы построения языковых структур, характеризующих “образ рассказчика”. Наметились и получили первоначальное развитие многие важные свойства и тенденции, которые нашли свое дальнейшее развитие и получили полное завершение в пушкинской реформе русского литературного языка.

Повествовательный язык Фонвизина не замыкается в разговорной сфере, по своим выразительным ресурсам и приемам он гораздо шире, богаче. Безусловно, ориентируясь на разговорный язык, на “живое употребление” как основу повествования, Фонвизин свободно использует и “книжные” элементы, и западноевропейские заимствования, и философско-научную лексику и фразеологию. Богатство используемых языковых средств и разнообразие приемов их организации позволяют Фонвизину создавать на общей разговорной основе различные варианты повествования.

Фонвизин был первым из русских писателей, который понял, описав сложные взаимоотношения и сильные чувства людей просто, но точно, можно достичь большего эффекта, чем с помощью тех или иных словесных ухищрений. Нельзя не отметить заслуг Фонвизина в разработке приемов реалистического изображения сложных человеческих чувств и жизненных конфликтов.

В комедии “Недоросль” использованы инверсии: “раба гнусных страстей его”; риторические вопросы и восклицания: “как ей учить их благонравию?”; усложненный синтаксис: обилие придаточных предложений, распространенных определений, причастных и деепричастных оборотов и других характерный средств книжной речи.

Использует слова эмоционально-оценочного значения: душевный, сердечный, развращенный тиран. Фонвизин избегает натуралистических крайностей низкого стиля, которых не могли преодолеть многие современные выдающиеся комедиографы. Он отказывается от грубых, нелитературных речевых средств. При этом постоянно сохраняет и в лексике, и в синтаксисе черты разговорности. Об использовании приемов реалистической типизации свидетельствуют и колоритные речевые характеристики, созданные путем привлечения слов и выражений, употреблявшихся в военном быту; и архаическая лексика, цитаты из духовных книг; и ломанная русская лексика.

Между тем язык комедий Фонвизина, несмотря на свое совершенство, все же не выходил за рамки традиций классицизма и не представлял собой принципиально нового этапа в развитии русского литературного языка. В комедиях Фонвизина сохранялось четкое разграничение языка отрицательных и положительных персонажей. И если в построении языковых характеристик отрицательных персонажей на традиционной основе использования просторечия писатель достигал большой живости и выразительности, то языковые характеристики положительных персонажей оставались бледными, холодно-риторичными, оторванными от живой стихии разговорного языка.

В отличие от языка комедии язык прозы Фонвизина представляет собой значительный шаг вперед в развитии русского литературного языка, здесь укрепляются и получают дальнейшее развитие тенденции, наметившиеся в прозе Новикова. Произведением, ознаменовавшим решительный переход от традиций классицизма к новым принципам построения языка прозы в творчестве Фонвизина, явились знаменитые “Письма из Франции”.

В “Письмах из Франции” Довольно богато представлена народно-разговорная лексика и фразеология, особенно те ее группы и категории, которые лишены резкой экспрессивности и в большей или меньшей степени близки к “нейтральному” лексико-фразеологическому слою: “С приезда моего сюда я ног не слышу…”; “Мы изрядно поживаем”; “Куда не поди, везде полнешенько”.

Есть также слова и выражения, отличные от приведенных выше, они наделены той специфической экспрессивностью, которая позволяет квалифицировать их как просторечные: “Оба сии местечка я даром не возьму”; “При въезде в город сшибла нас мерзкая вонь”.

Наблюдения над народно-разговорной лексикой и фразеологией в “Письмах из Франции” дают возможность сделать три основных вывода. Во-первых, эта лексика и фразеология, особенно в той ее части, которая ближе к “нейтральному” лексико-фразеологическому слою, чем к просторечию, свободно и довольно широко используются в письмах. Во-вторых, употребление народно-разговорной лексики и фразеологии отличается поразительной для того времени тщательностью отбора. Еще более важно и показательно то, что подавляющее большинство использованных Фонвизиным в “Письмах из Франции” просторечных слов и выражений нашло себе постоянное место в литературном языке, и с тем или иным специальным стилистическим “заданием”, а нередко и просто наряду с “нейтральным” лексико-фразеологическим материалом эти выражения широко использовались в литературе более позднего времени. В-третьих, тщательный отбор народно-разговорной лексики и фразеологии теснейшим образом связан с изменением, преобразованием стилистических функций этого лексико-фразеологического слоя в литературном языке.

Стилистически противоположный народно-разговорному лексико-фразеологический слой - “славянизмы” - отличается теми же главными чертами употребления. Во-первых, они также используются в письмах, во-вторых, они подвергнуты довольно строгому отбору, в-третьих, их роль в языке “Писем из Франции” далеко не полностью совпадает с той ролью, которая отводилась им теорией трех стилей. Отбор проявился в том, что в “Письмах из Франции” мы не найдем “славянизмов” архаических, “обветшалых”. Славянизмы, вопреки теории трех стилей, довольно свободно сочетаются с “нейтральными” и разговорными элементами, утрачивают в значительной степени свою “высокую” окраску, “нейтрализуются” и выступают уже не как специфическая примета “высокого стиля”, а просто как элементы книжного, литературного языка. Приведем примеры: “каково мне было слышать ее восклицания”; “жена его такая алчная к деньгам…”; “корчем, возмущающих человеческое обоняние нестерпимым образом”.

Народно-разговорные слова и выражения свободно сочетаются не только со “славянизмами”, но и с “европеизмами” и “метафизической” лексикой и фразеологией: “здесь за все про все аплодируют”; “Словом, война хотя формально и не объявлена, но сего объявления с часу на час ожидают”. Выработанные в “Письмах из Франции” черты литературного языка получили дальнейшее развитие в художественной, научной, публицистической и мемуарной прозе Фонвизина. Но два момента все же заслуживают внимания. Во-первых, следует подчеркнуть синтаксическое совершенство прозы Фонвизина. У Фонвизина мы находим не отдельные удачно построенные фразы, а обширные контексты, отличающиеся разнообразием, гибкостью, стройностью, логической последовательностью и ясностью синтаксических конструкций. Во-вторых, в художественной прозе Фонвизина получает дальнейшее развитие прием повествования от лица рассказчика, прием создания языковых структур, служащих средством раскрытия образа. Анализ различных произведений Д. И. Фонвизина позволяют говорить о, безусловно, важной роли его в становлении и усовершенствовании русского литературного языка.

В ряду русских писателей, имевших особый дар видеть и передавать все нелепое в жизни, первым был Денис Иванович Фонвизин, И читатели до сих пор чувствуют всю меру его остроумия, продолжая повторять выражения: «Все то вздор, чего не знает Митрофанушка», «Не хочу , хочу жениться» и другие. Но не так просто увидеть, что фонвизинские остроты рождены не веселом нравом, а глубочайшей печалью из-за несовершенства человека и общества.

Фонвизин вошел в литературу как один из преемников Кантемира и Сумарокова. Он был воспитан в убеждении, что дворянство, к которому сам он принадлежал, должно быть образованным, гуманным, непрестанно радеть об интересах отечества, а царская власть - выдвигать для общей пользы достойных дворян на высокие должности. Но среди дворян видел он жестоких невежд, а при дворе - «вельмож в случае* (попросту говоря, любовников императрицы), управлявших государством по своей прихоти.

С далекого исторического расстояния видно, что фон-визинское время, как и любое другое, не было ни безусловно благим, ни безусловно дурным. Но в глазах Фонвизина зло затмевало .

Денис Иванович Фонвизин родился 3 апреля 174 5 года. Фамилию Фонвизина долго писали на немецкий манер: «Фон Визин», а при жизни иногда даже «фон Визен». Нынешнюю форму одним из первых употребил Пушкин с таким комментарием: «Что он за нехристь? Он русский, из прерусскихрусский». Окончательно написание «Фонвизин» утвердилось только после 1917 года.

Род Фонвизиных немецкого происхождения. Отец Дениса Ивановича был человек довольно состоятельный, но никогда не стремился к большим чинам и чрезмерному богатству. Жил он не при царском дворе в Петербурге, а в Москве. Старший брат Дениса Павел в молодые годы писал недурные стихи и печатал их в журнале «Полезное увеселение ».

Сочинение

Роль Фонвизина как художника-драматурга и автора сатирических очерков в развитии русской литературы огромна, так же, как плодотворное влияние, оказанное им на множество русских писателей не только XVIII, но и первой половины XIX столетия. Не только политическая прогрессивность творчества Фонвизина, но и художественная его прогрессивность определили то глубокое уважение и интерес к нему, которые достаточно явственно проявил Пушкин.

Элементы реализма возникали в русской литературе 1770–1790-х годов одновременно на разных ее участках и разными путями. Такова была основная тенденция развития русского эстетического мировоззрения этого времени, готовившего – на первом этапе – будущий пушкинский этап ее. Но Фонвизин сделал в этом направлении больше других, если не говорить о Радищеве, пришедшем после него и не без зависимости от его творческих открытий, потому что именно Фонвизин впервые поставил вопрос о реализме как принципе, как системе понимания человека и общества.

С другой стороны, реалистические моменты в творчестве Фонвизина были чаще всего ограничены его сатирическим заданием. Именно отрицательные явления действительности он умел понять в реалистическом плане, и это сужало не только охват тем, воплощенных им в новой открытой им манере, но сужало и самую принципиальность его постановки вопроса. Фонвизин включается в этом отношении в традицию «сатирического направления», как его назвал Белинский, составляющего характерное явление именно русской литературы XVIII столетия. Это направление своеобразно и едва ли не раньше, чем это могло быть на Западе, подготовляло образование стиля критического реализма. Само по себе оно выросло в недрах русского классицизма; оно было связано со специфическими формами, которые приобрел классицизм в России; оно в конце концов взорвало принципы классицизма, но его происхождение от него же очевидно.

Фонвизин вырос как писатель в литературной среде русского дворянского классицизма 1760-х годов, в школе Сумарокова и Хераскова. На всю жизнь его художественное мышление сохраняло явственный отпечаток влияния этой школы. Рационалистическое понимание мира, характерное для классицизма, сильно сказывается в творчестве Фонвизина. И для него человек – чаще всего не столько конкретная индивидуальность, сколько единица в социальной классификации, и для него, политического мечтателя, общественное, государственное может целиком поглотить в образе человека личное. Высокий пафос социального долга, подчиняющий в сознании писателя интересы к «слишком человеческому» в человеке, и Фонвизина заставлял видеть в своем герое схему гражданских добродетелей и пороков; потому что и он, как другие классики, понимал самое государство и самый долг перед государством не исторически, а механистично, в меру метафизической ограниченности просветительского мировоззрения XVIII столетия вообще. Отсюда, Фонвизину были свойственны великие достоинства классицизма его века: и ясность, четкость анализа человека как общего социального понятия, и научность этого анализа на уровне научных достижений его времени, и социальный принцип оценки человеческих действий и моральных категорий. Но были свойственны Фонвизину и неизбежные недостатки классицизма: схематизм абстрактных классификаций людей и моральных категорий, механистичность представления о человеке как конгломерате отвлеченно-мыслимых «способностей», механистичность и отвлеченность самого представления о государстве как норме социального бытия.

У Фонвизина многие персонажи строятся не по закону индивидуального характера, а по заранее данной и ограниченной схеме морально-социальных норм. Мы видим сутягу, – и только сутягу Советника; галломана Иванушку, – и весь состав его роли построен на одной-двух нотах; солдафона Бригадира, но, кроме солдафонства, и в нем мало характерных черт. Таков метод классицизма – показывать не живых людей, а отдельные пороки или чувства, показывать не быт, а схему социальных взаимоотношений. Персонажи в комедиях, в сатирических очер-, ках Фонвизина схематизируются. Самая традиция называть их «значащими» именами вырастает на основе метода, сводящего содержание характеристики персонажа по преимуществу к той самой черте, которая закреплена его именем. Появляется взяточник Взяткин, дурак Слабоумов, «халда» Халдина, сорванец Сорванцов, правдолюбец Правдин и т.д. При этом в задачу художника входит именно не столько изображение отдельных людей, сколько изображение социальных отношений, и эта задача могла выполняться и выполнялась Фонвизиным блестяще. Социальные отношения, понятые в применении к идеальной норме государства, определяли содержание человека только критериями этой нормы.

Субъективно дворянский характер нормы государственного бытия, построенной школой Сумарокова–Панина, определил и черту, характерную для русского классицизма: он органически делит всех людей на дворян и «прочих». В характеристику дворян включены признаки их способностей, моральных наклонностей, чувств и т.п., – Правдин или Скотинин, Милон или Простаков, Добролюбов или Дурыкин; такова же дифференциация их характеристик в тексте соответствующих произведений. Наоборот, «прочие», «неблагородные» характеризуются прежде всего своей профессией, сословием, местом в системе общества, – Кутейкин, Цыфиркин, Цезуркин и т.д. Дворяне для этой системы мысли все же люди по преимуществу; или – у Фонвизина – наоборот: лучшие люди должны быть дворянами, а Дурыкины – дворяне лишь по имени; остальные выступают в качестве носителей общих черт своей социальной принадлежности, оцениваемой положительно или отрицательно в зависимости от отношения данной социальной категории к политической концепции Фонвизина, или же Сумарокова, Хераскова и т.д.

Для писателя-классициста типично самое отношение к традиции, к отстоявшимся ролям-маскам литературного произведения, к привычным и постоянно повторяющимся стилистическим формулам, представляющим собою отстоявшийся коллективный опыт человечества (характерно здесь антииндивидуалистическое отношение автора к творческому процессу). И Фонвизин свободно оперирует такими готовыми, данными ему готовой традицией формулами и масками. Добролюбов в «Бригадире» повторяет идеальных влюбленных комедий Сумарокова, Советник подьячий пришел к Фонвизину из сатирических статей и комедий того же Сумарокова, так же как петиметрша-Советница фигурировала уже в пьесах и статьях до фонвизинской комедии. Фонвизин, в пределах своего классического метода, не ищет новых индивидуальных тем. Мир представляется ему давно расчлененным, разложенным на типические черты, общество – расклассифицированным «разумом», предопределившим оценки и застывшие конфигурации «способностей» и социальных масок. Самые жанры отстоялись, предписаны правилами и продемонстрированы образцами. Сатирическая статья, комедия, торжественная похвальная речь высокого стиля (у Фонвизина – «Слово на выздоровление Павла») и т.д. – все незыблемо и не требует изобретательства автора, задача его в этом направлении – сообщить русской литературе лучшие достижения мировой литературы; эта задача обогащения русской культуры тем успешнее решалась Фонвизиным, что он понимал и чувствовал специфические черты самой русской культуры, преломлявшей по-своему то, что шло с Запада.

В языке его прозы широко используется народно-разговорная лексика и фразеология; в качестве строительного материала предложений выступают различные несвободные и полусвободные разговорные словосочетания и устойчивые обороты; происходит столь важное для последующего развития русского литературного языка объединение "простых российских” и "славянских” языковых ресурсов.

Им разрабатывались языковые приемы отражения действительности в ее самых разнообразных проявлениях; намечались принципы построения языковых структур, характеризующих "образ рассказчика”. Наметились и получили первоначальное развитие многие важные свойства и тенденции, которые нашли свое дальнейшее развитие и получили полное завершение в пушкинской реформе русского литературного языка.

Повествовательный язык Фонвизина не замыкается в разговорной сфере, по своим выразительным ресурсам и приемам он гораздо шире, богаче. Безусловно, ориентируясь на разговорный язык, на "живое употребление” как основу повествования, Фонвизин свободно использует и "книжные” элементы, и западноевропейские заимствования, и философско-научную лексику и фразеологию. Богатство используемых языковых средств и разнообразие приемов их организации позволяют Фонвизину создавать на общей разговорной основе различные варианты повествования.

В комедии "Недоросль” использованы инверсии: "раба гнусных страстей его”; риторические вопросы и восклицания: "как ей учить их благонравию?”; усложненный синтаксис: обилие придаточных предложений, распространенных определений, причастных и деепричастных оборотов и других характерный средств книжной речи.

В "Письмах из Франции” Довольно богато представлена народно-разговорная лексика и фразеология, особенно те ее группы и категории, которые лишены резкой экспрессивности и в большей или меньшей степени близки к "нейтральному” лексико-фразеологическому слою: "С приезда моего сюда я ног не слышу…”; "Мы изрядно поживаем”; "Куда не поди, везде полнешенько”.

Есть также слова и выражения, отличные от приведенных выше, они наделены той специфической экспрессивностью, которая позволяет квалифицировать их как просторечные: "Оба сии местечка я даром не возьму”; "При въезде в город сшибла нас мерзкая вонь”.

Наблюдения над народно-разговорной лексикой и фразеологией в "Письмах из Франции” дают возможность сделать три основных вывода. Во-первых, эта лексика и фразеология, особенно в той ее части, которая ближе к "нейтральному” лексико-фразеологическому слою, чем к просторечию, свободно и довольно широко используются в письмах. Во-вторых, употребление народно-разговорной лексики и фразеологии отличается поразительной для того времени тщательностью отбора. Еще более важно и показательно то, что подавляющее большинство использованных Фонвизиным в "Письмах из Франции” просторечных слов и выражений нашло себе постоянное место в литературном языке, и с тем или иным специальным стилистическим "заданием”, а нередко и просто наряду с "нейтральным” лексико-фразеологическим материалом эти выражения широко использовались в литературе более позднего времени. В-третьих, тщательный отбор народно-разговорной лексики и фразеологии теснейшим образом связан с изменением, преобразованием стилистических функций этого лексико-фразеологического слоя в литературном языке.

Стилистически противоположный народно-разговорному лексико-фразеологический слой - "славянизмы” - отличается теми же главными чертами употребления. Во-первых, они также используются в письмах, во-вторых, они подвергнуты довольно строгому отбору, в-третьих, их роль в языке "Писем из Франции” далеко не полностью совпадает с той ролью, которая отводилась им теорией трех стилей. Отбор проявился в том, что в "Письмах из Франции” мы не найдем "славянизмов” архаических, "обветшалых”. Славянизмы, вопреки теории трех стилей, довольно свободно сочетаются с "нейтральными” и разговорными элементами, утрачивают в значительной степени свою "высокую” окраску, "нейтрализуются” и выступают уже не как специфическая примета "высокого стиля”, а просто как элементы книжного, литературного языка. Приведем примеры: "каково мне было слышать ее восклицания”; "жена его такая алчная к деньгам…”; "корчем, возмущающих человеческое обоняние нестерпимым образом”.

Народно-разговорные слова и выражения свободно сочетаются не только со "славянизмами”, но и с "европеизмами” и "метафизической” лексикой и фразеологией: "здесь за все про все аплодируют”; "Словом, война хотя формально и не объявлена, но сего объявления с часу на час ожидают”. Выработанные в "Письмах из Франции” черты литературного языка получили дальнейшее развитие в художественной, научной, публицистической и мемуарной прозе Фонвизина. Но два момента все же заслуживают внимания. Во-первых, следует подчеркнуть синтаксическое совершенство прозы Фонвизина. У Фонвизина мы находим не отдельные удачно построенные фразы, а обширные контексты, отличающиеся разнообразием, гибкостью, стройностью, логической последовательностью и ясностью синтаксических конструкций. Во-вторых, в художественной прозе Фонвизина получает дальнейшее развитие прием повествования от лица рассказчика, прием создания языковых структур, служащих средством раскрытия образа. Анализ различных произведений Д. И. Фонвизина позволяют говорить о, безусловно, важной роли его в становлении и усовершенствовании русского литературного языка.

Хакасский государственный университет

им. Н.Ф. Катанова

Институт филологии (русский язык и литература)

РЕФЕРАТ

Тема : Проза Д.И. Фонвизина в истории русского литературного языка

Вы полнил: Феськов К.В.

группа 4б

Вклад Д.И. Фонвизина в развитие русского литерату-

рного языка …………………………………………………………………………………………………… 03

Особенности языка комедий Д.И. Фонвизина на при-

мере комедии «Недоросль» ………………………………………….…………………… 04

Язык прозы Д.И. Фонвизина ……………………………………………………………… 05

Вывод …………………………………………………………………………………………………………………… 08

Библиография ………………………………………………………………………………………………… 09

ВКЛАД Д.И. ФОНВИЗИНА В РАЗВИТИЕ РУССКОГО

ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА

Одним из писателей, которые сыграли значительную роль в развитии русского литературного языка на новом этапе, был Денис Иванович Фонвизин.

Во второй половине XVIII в. пышное многословие, риторическая торжественность, метафорическая отвлеченность и обязательная украшенность постепенно уступали место краткости, простоте, точности.

В языке его прозы широко используется народно-разговорная лексика и фразеология; в качестве строительного материала предложений выступают различные несвободные и полусвободные разговорные словосочетания и устойчивые обороты; происходит столь важное для последующего развития русского литературного языка объединение «простых российских» и «славенских» языковых ресурсов .

Им разрабатывались языковые приемы отражения действительности в ее самых разнообразных проявлениях; намечались принципы построения языковых структур, характеризующих «образ рассказчика». Наметились и получили первоначальное развитие многие важные свойства и тенденции, которые нашли свое дальнейшее развитие и получили полное завершение в пушкинской реформе русского литературного языка.

Повествовательный язык Фонвизина не замыкается в разговорной сфере, по своим выразительным ресурсам и приемам он гораздо шире, богаче. Безусловно ориентируясь на разговорный язык, на «живое употребление» как основу повествования, Фонвизин свободно использует и «книжные» элементы, и западноевропейские заимствования, и философско-научную лексику и фразеологию. Богатство используемых языковых средств и разнообразие приемов их организации позволяют Фонвизину создавать на общей разговорной основе различные варианты повествования.

Фонвизин был первым из русских писателей, который понял, описав сложные взаимоотношения и сильные чувства людей просто, но точно можно достичь большего эффекта, чем с помощью тех или иных словесных ухищрений.

Нельзя не отметить заслуг Фонвизина в разработке приемов реалистического изображения сложных человеческих чувств и жизненных конфликтов.

ОСОБЕННОСТИ ЯЗЫКА КОМЕДИЙ Д.И. ФОНВИЗИНА

НА ПРИМЕРЕ КОМЕДИИ «НЕДОРОСЛЬ»

В комедии «Недоросль» использованы инверсии: «раба гнусных страстей его »; риторические вопросы и восклицания: «как ей учить их благонравию? »; усложненный синтаксис: обилие придаточных предложений, распространенных определений, причастных и деепричастных оборотов и других характерный средств книжной речи. Использует слова эмоционально-оценочного значения: душевный , сердечный , развращенный тиран .

Фонвизин избегает натуралистических крайностей низкого стиля, которых не могли преодолеть многие современные выдающиеся комедиографы. Он отказывается от грубых, нелитературных речевых средств. При этом постоянно сохраняет и в лексике, и в синтаксисе черты разговорности.

Об использовании приемов реалистической типизации свидетельствуют и колоритные речевые характеристики, созданные путем привлечения слов и выражений, употреблявшихся в военном быту; и архаическая лексика, цитаты из духовных книг; и ломанная русская лексика.

ЯЗЫК ПРОЗЫ Д.И. ФОНВИЗИНА

В «Письмах из Франции» Довольно богато представлена народно-разговорная лексика и фразеология, особенно те ее группы и категории, которые лишены резкой экспрессивности и в большей или меньшей степени близки к «нейтральному» лексико-фразеологическому слою: «С приезда моего сюда я ног не слышу… »; «Мы изрядно поживаем »; «Куда не поди, везде полнешенько ».

Есть так же слова и выражения отличные от приведенных выше, они наделены той специфической экспрессивностью, которая позволяет квалифицировать их как просторечные: «Оба сии местечка я даром не возьму »; «При въезде в город ошибла нас мерзкая вонь ».

Наблюдения над народно-разговорной лексикой и фразеологией в «Письмах из Франции» дают возможность сделать три основных вывода.

Во-первых, эта лексика и фразеология, особенно в той ее части, которая ближе к «нейтральному» лексико-фразеологическому слою, чем к просторечию, свободно и довольно широко используются в письмах.

Во-вторых, употребление народно-разговорной лексики и фразеологии отличается поразительной для того времени тщательностью отбора. Еще более важно и показательно то, что подавляющее большинство использованных Фонвизиным в «Письмах из Франции» просторечных слов и выражений нашло себе постоянное место в литературном языке, и с тем или иным специальным стилистическим «заданием», а нередко и просто наряду с «нейтральным» лексико-фразеологическим материалом эти выражения широко использовались в литературе более позднего времени.

В-третьих, тщательный отбор народно-разговорной лексики и фразеологии теснейшим образом связан с изменением, преобразованием стилистических функций этого лексико-фразеологического слоя в литературном языке.

Стилистически противоположный народно-разговорному лексико-фразеологический слой - «славянизмы» - отличается теми же главными чертами употребления. Во-первых, они также используются в письмах, во-вторых, они подвергнуты довольно строгому отбору, в-третьих, их роль в языке «Писем из Франции» далеко не полностью совпадает с той ролью, которая отводилась им теорией трех стилей.

Отбор проявился в том, что в «Письмах из Франции» мы не найдем «славянизмов» архаических, «обветшалых». Славянизмы, вопреки теории трех стилей, довольно свободно сочетаются с «нейтральными» и разговорными элементами, утрачивают в значительной степени свою «высокую» окраску, «нейтрализуются» и выступают уже не как специфическая примета «высокого стиля», а просто как элементы книжного, литературного языка.

Приведем примеры: «каково мне было слышать ее восклицания »; «жена его такая алчная к деньгам… »; «корчем, возмущающих человеческое обоняние нестерпимым образом ».

Народно-разговорные слова и выражения свободно сочетаются не только со «славянизмами», но и с «европеизмами» и «метафизической» лексикой и фразеологией: «здесь за все про все аплодируют »; «Словом, война хотя формально и не объявлена, но сего объявления с часу на час ожидают ».

Выработанные в «Письмах из Франции» черты литературного языка получили дальнейшее развитие в художественной, научной, публицистической и мемуарной прозе Фонвизина. Но два момента все же заслуживают внимания.

Во-первых, следует подчеркнуть синтаксическое совершенство прозы Фонвизина. У Фонвизина мы находим не отдельные удачно построенные фразы, а обширные контексты, отличающиеся разнообразием, гибкостью, стройностью, логической последовательностью и ясностью синтаксических конструкций.

Во-вторых, в художественной прозе Фонвизина получает дальнейшее развитие прием повествования от лица рассказчика, прием создания языковых структур, служащих средством раскрытия образа.

ВЫВОД

Анализ различных произведений Д.И. Фонвизина позволяют говорить о, безусловно, важной роли его в становлении и усовершенствовании русского литературного языка.

Отметим основные моменты.

1. Стал продолжателем традиций Новикова. Занимался дальнейшим развитием приема повествования от первого лица.

2. Сделал решительный переход от традиций классицизма к новым принципам построения языка прозы.

3. Проделал большую работу по введению в литературный язык народно-разговорной лексики и фразеологии. Практически все использованные им слова нашли свое постоянное место в литературном языке.

5. Предпринял попытку нормировать употребление «славянизмов» в языке.

Но, несмотря на все языковое новаторство Фонвизина, все же еще проскакивают в его прозе некоторые архаические элементы и сохраняются отдельные необорванные ниточки, связывающие его с предшествующей эпохой.

1. Горшков А.И. «О языке Фонвизина – прозаика»//Русская речь. – 1979. - №2.

2. Горшков А.И. «История русского литературного языка», М.: Высшая школа, - 1969.