Осиновая фабрика. Иэн Бэнкс «Осиная фабрика

Фрэнсис Колдхейм на чердаке своего дома соорудил Осиную Фабрику - устройство, состощее из циферблата и ловушек, туда он запускает осу, и от того, куда она поползёт, зависит, какой смертью она умрёт. Ф. советуется с Фабрикой, приносит ей жертвы - крыс, чаек, стрекоз.

Ф. не зарегистрирован, он нигде не учится, однако читает дома книги из отцовской библиотеки. В детстве с ним произошёл ужасный случай, о котором он знает только по рассказам отца: бульдог по имени Старый Сол откусил ему гениталии и навсегда его изуродовал. Собаку после этого, конечно же, убили, но мальчик обозлился на весь мир, он начинает мстить.

Отец - лгун и параноик - постоянно ставит какие-то опыты в своём кабинете, который он постоянно держит запертым. Ф. мечтает туда проникнуть.

Мать Ф. - вторая жена отца - Агнесс К., приехала только один раз: чтобы родить Пола. После этого снова сбежала, задавив отца своим мотоциклом, отчего тот на всю жизнь остался хромым.

Ф. убил троих людей: своего кузена Блайта за то, что тот убил его кроликов (засунул ему гадюку в протез ноги, когда Блайт спал), своего младшего брата Пола за то, что тот родился в тот момент, когда Старый Сол изуродовал его. Ф. решил, что дух СС переселился в Пола, к тому же и имена очень похожи (гуляя с Полом, набрёл на авиабомбу и сказал ребёнку, что это колокол, и по нему надо как следует ударить, чтобы тот зазвонил. Отбежав в сторону, услышал взрыв), кузину Эсмеральду просто для равновесия - 2 ребёнка муж.пола, следовательно, надо было и ж.пола кого-нибудь убить (сделал огромного змея и запустил его вместе с Э.).

Брат Ф., Эрик, сошёл с ума, когда занимался в университете мёд.практикой. Он увидел, как мозги ребёнка пожирали личинки червей, и с ним случился припадок. Эрик начал поджигать собак и кормить детей червями. Его поместили в клинику, но он оттуда сбежал. На протяжении всей книги он прячется, звонит домой, чтобы поговорить с Ф., закатывает истерики. В конце книги он все-таки появляется дома и поджигает сарай, в котором отец хранит порох. Однако, взрыв не причиняет много вреда.

В это время Ф. проникает в кабинет отца и находит там крошечные мужские гениталии, которые на проверку оказываются сделанными из воска, мужские гормоны и тампоны. Он в ярости несётся к отцу и требует, чтобы тот разъяснил ему, что это все значит. Выясняется, что Ф. вовсе не Фрэнсис, а Фрэнсес, то есть девочка. Когда его искусал СС, отец увидел прекрасную возможность для эксперимента, а так же способ сократить женский фактор в своей жизни. Мужские гормоны он подсовывал в еду, поэтому у Ф. была щетина, и не было критических дней.

«Теперь выясняется, что мстить было не за что, кругом обман... теперь выходит, что всю дорогу я был шутом... каждый из нас в своей личной Фабрике может считать, что коридор уже выбран и ловушка захлопнулась, что мы движемся предначертанным маршрутом к той или иной неотвратимой судьбе, - но достаточно одного лишь слова, взгляда, достаточно оступиться, и златой чертог превращается в подзаборную канаву, а крысиный лабиринт - в зелёную улицу. Конечный путь у всех один, а вот маршрут - отчасти выбираемый, отчасти предопределённый - у каждого свой и меняется в мгновение ока. Я думал, моя ловушка захлопнулась много лет назад, а оказывается, все это время я лишь ползал по циферблату. И только сейчас скрипит люк, только сейчас начинается настоящий путь».

Пришло время написать о, вне всякого сомнения, главнейшей книге шотландского писателя Иэна Бэнкса, дебюте, благодаря которому он мгновенно получил известность, а само произведение (значительно позже) попало на пятое место "Литературного хит-парада Миллениум" BBC, уступив лишь Шекспиру, Остин, Диккенсу и Оруэллу. Критики мгновенно окрестили "Фабрику" "мерзкой", "отталкивающей", но также - "блистательным дебютом".

Итак, для дебюта "Осиная Фабрика " и вправду отлична. История о подростке Фрэнке, живущем на островке, собирающем культовые артефакты и поклоняющемся немыслимой Осиной Фабрике на чердаке, написана весьма профессионально: языком вполне классическим - простым, но не примитивным, наполненным в будущем фирменной бэнксовской игрой с символикой и метафорами, языком, создающим чрезвычайно точный психологический портрет главного героя. Но здесь кроется один из недостатков романа: вовсе не тонкий портрет, а точный. Если прочие герои, как то отец Фрэнка, его брат Эрик или городской друг Джейми оживают на бумаге буквально от двух-трех штришков, то в случае главного героя автор слишком увлекается его выписыванием, отчего возникает ощущение искусственности персонажа. На такой недостаток романа можно не обращать внимания при повторном перечтении, но чести Бэнксу как писателю он совсем не делает. Жаль, можно было бы сделать лучше, потому что при всей придуманности героя, он вполне адекватен настоящему подростку - со всеми типичными заморочками и ритуалами.
Многие читатели и критики могут упрекнуть (и ведь упрекали и упрекают!) Фрэнка в гипертрофированной жестокости - но вот жестокость его как раз таки самая что ни на есть естественная. Встречаются типы и аморальней (мораль впитывается с возрастом, а Фрэнк - мальчишка, который определенно не хочет расти, и таких - полно). Иэн Бэнкс попросту преломляет типичную систему ценностей, показывая ее под новым углом. В любом кажущемся безумии здесь присутствует скрытая логика, которая, может, не сразу, но обязательно проявится. И в первую очередь "Осиную Фабрику" следует читать из-за этой изобретательной логики и ярких образов, которые она вызывает к жизни. Сюжет - он есть, но раскручивается, в основном, лишь в последней трети романа.

В свое время многих шокировал "Повелитель мух" Голдинга. Этот писатель (родом опять-таки с Британских островов) вывернул наизнанку приключенческий роман для
подростков, низведя своих героев до первобытного состояния, чем превратил свою историю в злую сатиру на общество. Что-то похожее проделывает и Бэнкс в "Осиной Фабрике". Даже место действия романа является островом (следует уточнить, что это остров лишь во время прилива). У Голдинга остров можно было считать не только закрытым полигоном для моделирования человеческих отношений, но и аллюзией на современную ему Великобританию. Вряд ли, конечно, "Осиную Фабрику" можно отнести к социальной сатире, как, например, бэнксовскую "Умм". Хотя, что в том романе, что в "Фабрике" можно выделить основной мотив - это то, как люди сами создают себе шоры, годами живут с ними, а потом их лишаются. Так и в финале "Осиной Фабрики" герой столкнется с очень нелегким выбором - жить, как жил до этого или пересмотреть все свои убеждения, из которых он, собственно, и выстроил окружающий его мир, который и вправду оказывается искусственным.

Этот финал (про который говорят: "не заглядывайте в конец романа, а то будет неинтересно!", - хотя, по правде сказать, роман и так неплох, вне зависимости от того, как мог бы закончиться) заставляет читателя пересмотреть не только жизнь Фрэнка, но и жанр "Осиной Фабрики". Формально - это психологический (чтобы не сказать психопатический) триллер с примесью нескольких жутковатых хоррор-сцен; типичный триллер из разряда "история одного убийцы". В конце для читателя даже будет разжевана психология главного героя - очевидно, также дань жанру, потому что пояснение, какие мотивы двигали Фрэнком, является абсолютно ненужным: по ходу действия романа все и так становится понятно.
Но фактически, "Осиная Фабрика" выворачивает жанр триллера, как и "Повелитель мух" в свое время вывернул приключенческий роман. История, и без того наполненная черным юморком, превращается в полнейший психоделический абсурд. И не всякий привыкший к "классике" читатель оценит по достоинству постмодернистский переворот, который учиняет в конце Бэнкс.

Собственно, по поводу последнего я не рискну рекомендовать эту книгу всякому. Даже в качестве ознакомления с творчеством Бэнкса - потому что на фоне большинства его последующих романов, "Фабрика" кажется не более чем дерзким экспериментом. Читать стоит прежде всего из-за, как уже отмечалось мной, изобретательной фантазии Бэнкса, которая тут хлещет через край, и общей атмосферы произведения. Последняя - это несмолкаемая песнь одиночества: береговые дюны, вязкая духота летнего воздуха, расползающаяся в стороны городская свалка, черепа мертвых животных... Помимо литературных и политических аллюзий, "Осиная Фабрика" неожиданно пропитана религиозностью, и путешествия Фрэнка в песчаных дюнах, его воспоминания о прошлом придают роману некоторый налет эсхатологического ожидания Конца света. Который, как и полагается, произойдет.

«Осиная Фабрика» не просто многообещающий дебют, но исключительное достижение, настоящий маленький шедевр. Это роман-наваждение, роман-кошмар, от которого невозможно очнуться. Смерть и кровь наполняют его страницы, и единственная возможность разрядки – это черный юмор, ненавязчивый налет сюрреализма, поэтичность, наконец. Что-то совершенно инородное и шокирующее, удивительный новый талант…

Это больной, больной мир, если доверие и капиталовложения уважаемого издательства оправдываются произведением беспримерно порочным.

Бессмысленно отрицать гротескную плодовитость авторского воображения: блестящий диалог Бэнкса, жестокий юмор, отталкивающую изобретательность. Однако большинство читающей публики испытает облегчение оттого, что лишь профессиональные критики вынуждены по долгу службы брать в руки подобную литературу.

Irish Times

Первый роман настолько мощный, душераздирающе оригинальный, что вне зависимости от того, понравится он вам или нет – а не исключено, что вы его возненавидите, – это безусловно дебют года. Изумительное, тревожное, блестяще написанное произведение.

Cosmopolitan

С литературной точки зрения «Осиная Фабрика» воспаряет до уровня заурядности. Может быть, непроходимо откровенными выражениями и бесстыдством сюжета автор рассчитывал взять приемлемо авангардную ноту.

Не исключено, что это просто шутка, призванная одурачить литературный Лондон, заставить уважать откровенную халтуру.

The Times

Иэн Бэнкс написал один из самых блестящих дебютных романов, какие мне попадались за долгое время. Просто поражает, насколько тщательно исследует он навязчивое состояние рассказчика, с какой ясностью и скрупулезностью (ничего лишнего!) выстраивает сюжет. Удивительный роман, в буквальном смысле слова удивительный.

Daily Telegraph

Глупая, скверная, злорадно садистская небылица о семейке шотландских психов, одному из которых нечем больше заняться, кроме как зверюшек мучить. Написано чуть лучше, чем основная масса чуши в жанре хоррор, но все равно не более чем аляповатый литературный эквивалент видеоужастиков.

Sunday Express

Не шедевр и одна из самых тяжелых для чтения книжек, попадавшихся мне за последнее время, однако ритмика, сюжетно-тематический контроль и шокирующая изобретательдать должное за элегантный дебют. Однако не могу сказать, чтобы книга доставила мне удовольствие.

Sunday Telegraph

Что же с этим сочащимся кровью томом? Тошнотворен ли он? Конечно, крови и грязи в нем побольше, чем в среднем романе хоррора… Однако ничего развращающего, ничего даже отдаленно порнографического.

Начать с того, что любую самую кошмарную сцену Бэнкс излагает с безумным, зашкаливающим за пределы юмором, а бороться с тошнотой и одновременно смеяться – затруднительно.

Во-вторых, ни одна сцена насилия не является лишней, все жестко обусловлено, работает на сюжет.

The Scotsman

Простейший, если и не самый удачный, способ наделать шума своим первым романом – это нагромоздить побольше ужасов. Так и «Осиная Фабрика» сочетает омерзительную безответственность с массой нелепого садизма. К сожалению, сатирическое намерение автора затмевается его упоением чрезмерной жестокостью.

Если этой весной выйдет роман более жестокий или тошнотворный, я буду удивлен. Но в то же время вряд ли выйдет что-либо лучше. Читаешь «Осиную Фабрику» буквально затаив дыхание из боязни пропустить символ, или красивый оборот, или кошмар настолько ужасный, что волосы встают дыбом. Бесконечно болезненный для чтения, гротесковый и в то же время очень человечный, роман этот попрозы. В британской литературе появился новый талант первой величины.

Mail on Sunday

Отвратительное произведение – и, значит, наверняка завоюет массу поклонников. Нагромождает кошмар на кошмар в манере, должной удовлетворить читателей, придерживающихся модного ныне воззрения, что человек низок и подл.

Evening Standard

Готический роман самой что ни на есть высшей пробы. Жуткий, эксцентричный и неимоверно увлекательный. Дебютант владеет пером стократ уверенней и оригинальней многих признанных мэтров. Всячески рекомендую.

Financial Times

Посвящается Энн

В тот день, когда нам сообщили, что мой брат сбежал, я затеял обход Жертвенных Столбов. Я заранее знал: что-то должно произойти. Так подсказывала Фабрика.

На северной оконечности острова, возле заброшенного стапеля, где все еще поскрипывает на восточном ветру гнутая ручка ржавой лебедки, я вкопал на дальнем склоне последней дюны два Столба. Один из Столбов украшала крысиная голова и две стрекозы, а другой – чайка и две мыши. Когда я насаживал на место покосившуюся мышиную голову, в вечерний воздух с криком и карканьем взвились птицы и закружили над петлявшей между дюнами дорожкой, там, где она проходила неподалеку от их гнезд. Я покрепче насадил голову, взобрался на гребень дюны и достал бинокль.

По дорожке, налегая на педали и пригнув голову к рулю, ехал Диггс, полицейский из города; колеса велосипеда зарывались в мягкий песок. У моста он спешился, прислонил велосипед к тросам, дошел до середины подвесного пролета, где была калитка, и нажал на кнопку переговорного устройства. Постоял секунду-другую, поглядывая на тихие дюны и садящихся птиц. Меня он не увидел, так хорошо я замаскировался. Наконец папа ответил на звонок. Диггс пригнулся к решетке, сказал пару слов, толкнул калитку и, перейдя на остров, двинулся к дому. Когда его скрыли дюны, я еще немного посидел в своем укрытии, задумчиво почесывая в промежности; ветер ерошил мне волосы, птицы возвращались в гнезда.

Я достал из-за пояса рогатку, выбрал полудюймовый шарик от подшипника, тщательно прицелился и навесом послал снаряд над рекой, телефонными столбами и маленьким подвесным мостом, ведущим на наш остров. С едва слышным звоном шарик угодил в табличку «Проход воспрещен – частная собственность», и я улыбнулся. Хороший знак. В подробности Фабрика, по обыкновению, не вдавалась, но у меня было ощущение, что она предупреждает о чем-то важном, и еще я чувствовал, что новость будет неприятной, но у меня хватило ума понять намек и пойти проверить Столбы, и теперь я знал, что меткости, по крайней мере, не утратил; так что пока все при мне.

Я решил сразу домой не возвращаться. Отец не любил, когда я бывал дома во время визитов Диггса, да и все равно мне еще надо было проверить парочку Столбов, пока не село солнце. Я вскочил, съехал по песчаному склону в тень у подножия дюны и обернулся посмотреть на Столбы, стерегущие подступы к острову с севера. Тельца и головки, насаженные на сучковатые ветви, смотрелись вполне удовлетворительно. Ветерок приветственно колыхал черные ленточки, привязанные к веткам. Все обойдется, решил я; надо будет завтра вытянуть из Фабрики побольше.

Иэн Бэнкс

Осиная фабрика

ОТЗЫВЫ О КНИГЕ

«Осиная Фабрика» не просто многообещающий дебют, но исключительное достижение, настоящий маленький шедевр. Это роман-наваждение, роман-кошмар, от которого невозможно очнуться. Смерть и кровь наполняют его страницы, и единственная возможность разрядки - это черный юмор, ненавязчивый налет сюрреализма, поэтичность, наконец. Что-то совершенно инородное и шокирующее, удивительный новый талант…

Это больной, больной мир, если доверие и капиталовложения уважаемого издательства оправдываются произведением беспримерно порочным.

Бессмысленно отрицать гротескную плодовитость авторского воображения: блестящий диалог Бэнкса, жестокий юмор, отталкивающую изобретательность. Однако большинство читающей публики испытает облегчение оттого, что лишь профессиональные критики вынуждены по долгу службы брать в руки подобную литературу.

Первый роман настолько мощный, душераздирающе оригинальный, что вне зависимости от того, понравится он вам или нет - а не исключено, что вы его возненавидите, - это безусловно дебют года. Изумительное, тревожное, блестяще написанное произведение.

С литературной точки зрения «Осиная Фабрика» воспаряет до уровня заурядности. Может быть, непроходимо откровенными выражениями и бесстыдством сюжета автор рассчитывал взять приемлемо авангардную ноту.

Не исключено, что это просто шутка, призванная одурачить литературный Лондон, заставить уважать откровенную халтуру.

Иэн Бэнкс написал один из самых блестящих дебютных романов, какие мне попадались за долгое время. Просто поражает, насколько тщательно исследует он навязчивое состояние рассказчика, с какой ясностью и скрупулезностью (ничего лишнего!) выстраивает сюжет. Удивительный роман, в буквальном смысле слова удивительный.

Глупая, скверная, злорадно садистская небылица о семейке шотландских психов, одному из которых нечем больше заняться, кроме как зверюшек мучить. Написано чуть лучше, чем основная масса чуши в жанре хоррор, но все равно не более чем аляповатый литературный эквивалент видеоужастиков.

Не шедевр и одна из самых тяжелых для чтения книжек, попадавшихся мне за последнее время, однако ритмика, сюжетно-тематический контроль и шокирующая изобретательдать должное за элегантный дебют. Однако не могу сказать, чтобы книга доставила мне удовольствие.

Что же с этим сочащимся кровью томом? Тошнотворен ли он? Конечно, крови и грязи в нем побольше, чем в среднем романе хоррора… Однако ничего развращающего, ничего даже отдаленно порнографического.

Начать с того, что любую самую кошмарную сцену Бэнкс излагает с безумным, зашкаливающим за пределы юмором, а бороться с тошнотой и одновременно смеяться - затруднительно.

Во-вторых, ни одна сцена насилия не является лишней, все жестко обусловлено, работает на сюжет.

Простейший, если и не самый удачный, способ наделать шума своим первым романом - это нагромоздить побольше ужасов. Так и «Осиная Фабрика» сочетает омерзительную безответственность с массой нелепого садизма. К сожалению, сатирическое намерение автора затмевается его упоением чрезмерной жестокостью.

Если этой весной выйдет роман более жестокий или тошнотворный, я буду удивлен. Но в то же время вряд ли выйдет что-либо лучше. Читаешь «Осиную Фабрику» буквально затаив дыхание из боязни пропустить символ, или красивый оборот, или кошмар настолько ужасный, что волосы встают дыбом. Бесконечно болезненный для чтения, гротесковый и в то же время очень человечный, роман этот попрозы. В британской литературе появился новый талант первой величины.

Отвратительное произведение - и, значит, наверняка завоюет массу поклонников. Нагромождает кошмар на кошмар в манере, должной удовлетворить читателей, придерживающихся модного ныне воззрения, что человек низок и подл.

Готический роман самой что ни на есть высшей пробы. Жуткий, эксцентричный и неимоверно увлекательный. Дебютант владеет пером стократ уверенней и оригинальней многих признанных мэтров. Всячески рекомендую.

ОСИНАЯ ФАБРИКА

Посвящается Энн

Жертвенные Столбы

В тот день, когда нам сообщили, что мой брат сбежал, я затеял обход Жертвенных Столбов. Я заранее знал: что-то должно произойти. Так подсказывала Фабрика.

На северной оконечности острова, возле заброшенного стапеля, где все еще поскрипывает на восточном ветру гнутая ручка ржавой лебедки, я вкопал на дальнем склоне последней дюны два Столба. Один из Столбов украшала крысиная голова и две стрекозы, а другой - чайка и две мыши. Когда я насаживал на место покосившуюся мышиную голову, в вечерний воздух с криком и карканьем взвились птицы и закружили над петлявшей между дюнами дорожкой, там, где она проходила неподалеку от их гнезд. Я покрепче насадил голову, взобрался на гребень дюны и достал бинокль.

По дорожке, налегая на педали и пригнув голову к рулю, ехал Диггс, полицейский из города; колеса велосипеда зарывались в мягкий песок. У моста он спешился, прислонил велосипед к тросам, дошел до середины подвесного пролета, где была калитка, и нажал на кнопку переговорного устройства. Постоял секунду-другую, поглядывая на тихие дюны и садящихся птиц. Меня он не увидел, так хорошо я замаскировался. Наконец папа ответил на звонок. Диггс пригнулся к решетке, сказал пару слов, толкнул калитку и, перейдя на остров, двинулся к дому. Когда его скрыли дюны, я еще немного посидел в своем укрытии, задумчиво почесывая в промежности; ветер ерошил мне волосы, птицы возвращались в гнезда.

Я достал из-за пояса рогатку, выбрал полудюймовый шарик от подшипника, тщательно прицелился и навесом послал снаряд над рекой, телефонными столбами и маленьким подвесным мостом, ведущим на наш остров. С едва слышным звоном шарик угодил в табличку «Проход воспрещен - частная собственность», и я улыбнулся. Хороший знак. В подробности Фабрика, по обыкновению, не вдавалась, но у меня было ощущение, что она предупреждает о чем-то важном, и еще я чувствовал, что новость будет неприятной, но у меня хватило ума понять намек и пойти проверить Столбы, и теперь я знал, что меткости, по крайней мере, не утратил; так что пока все при мне.

Я решил сразу домой не возвращаться. Отец не любил, когда я бывал дома во время визитов Диггса, да и все равно мне еще надо было проверить парочку Столбов, пока не село солнце. Я вскочил, съехал по песчаному склону в тень у подножия дюны и обернулся посмотреть на Столбы, стерегущие подступы к острову с севера. Тельца и головки, насаженные на сучковатые ветви, смотрелись вполне удовлетворительно. Ветерок приветственно колыхал черные ленточки, привязанные к веткам. Все обойдется, решил я; надо будет завтра вытянуть из Фабрики побольше.

Вдруг и отец что-нибудь расскажет, если повезет, а если уж очень повезет, то, может, он даже врать не будет.

Когда сгустилась тьма и на небе выступили первые звезды, я оставил мешок с дохлятиной в Бункере. Птицы подсказали мне, что Диггс уже несколько минут как ушел, так что я кратчайшим путем пробежал к дому, где, как обычно, горели все огни. Отец встретил меня на кухне.

Только что был Диггс. Ты, наверно, в курсе.

Он сунул толстую недокуренную сигару под струю холодной воды и, когда та громко зашипела и потухла, бросил размокший окурок в мусорное ведро. Я пристроил свое хозяйство на большом столе, выдвинул стул и, пожав плечами, уселся. Отец включил газ под кастрюлей с супом, приподнял крышку, оценивающе глянул на варево и отвернулся от плиты.

Примерно на уровне плеча в кухне висело облако синевато-серого дыма с широкой прорехой, образовавшейся, видимо, когда я вошел через двойные двери заднего крыльца. Пока отец буравил меня взглядом, прореха успела затянуться. Я поерзал на стуле, потом опустил глаза и затеребил резинку черной рогатки. От меня не ускользнуло, что вид у отца обеспокоенный, но отец хороший актер, и не исключено, что он просто хотел внушить мне такое впечатление, и потому я воспринял это скептически.