В каких произведениях русской литературы героев связывают не узы дружбы или взаимной симпатии, а неодолимая власть событий?
Подвал, похожий на пещеру. Потолок - тяжелые, каменные своды, закопченные, с обвалившейся штукатуркой. Свет - от зрителя и, сверху вниз, - из квадратного окна с правой стороны. Правый угол занят отгороженной тонкими переборками комнатой Пепла, около двери в эту комнату - нары Бубнова. В левом углу - большая русская печь, в левой, каменной, стене - дверь в кухню, где живут Квашня, Барон, Настя. Между печью и дверью у стены - широкая кровать, закрытая грязным ситцевым пологом. Везде по стенам - нары. На переднем плане у левой стены - обрубок дерева с тисками и маленькой наковальней, прикрепленными к нему, и другой, пониже первого. На последнем - перед наковальней - сидит Клещ, примеряя ключи к старым замкам У ног его - две большие связки разных ключей, надетых на кольца из проволоки, исковерканный самовар из жести, молоток, подпилки. Посредине ночлежки - большой стол, две скамьи, табурет, все - некрашеное и грязное. За столом, у самовара, Квашня - хозяйничает, Барон жует черный хлеб и Настя, на табурете, читает, облокотясь на стол, растрепанную книжку. На постели, закрытая пологом, кашляет Анна. Бубнов, сидя на нарах, примеряет на болванке для шапок, зажатой в коленях, старые, распоротые брюки, соображая, как нужно кроить. Около него - изодранная картонка из-под шляпы - для козырьков, куски клеенки, тряпье. Сатин только что проснулся, лежит на нарах и - рычит. На печке, невидимый, возится и кашляет Актер.
Начало весны. Утро.
Барон. Дальше!
Квашня. Не-ет, говорю, милый, с этим ты от меня поди прочь. Я, говорю, это испытала... и теперь уж - ни за сто печеных раков - под венец не пойду!
Бубнов (Сатину). Ты чего хрюкаешь?
Сатин рычит.
Квашня. Чтобы я, - говорю, - свободная женщина, сама себе хозяйка, да кому-нибудь в паспорт вписалась, чтобы я мужчине в крепость себя отдала - нет! Да будь он хоть принц американский - не подумаю замуж за него идти.
Клещ. Врешь!
Квашня. Чего-о?
Клещ. Врешь. Обвенчаешься с Абрамкой...
Барон (выхватив у Насти книжку, читает название). "Роковая любовь"... (Хохочет.)
Настя (протягивая руку). Дай... отдай! Ну... не балуй!
Барон смотрит на нее, помахивая книжкой в воздухе.
Квашня (Клещу). Козел ты рыжий! Туда же - врешь! Да как ты смеешь говорить мне такое дерзкое слово?
Барон (ударяя книгой по голове Настю). Дура ты, Настька...
Настя (отнимает книгу). Дай...
Клещ. Велика барыня!.. А с Абрамкой ты обвенчаешься... только того и ждешь...
Квашня. Конечно! Еще бы... как же! Ты вон заездил жену-то до полусмерти...
Клещ. Молчать, старая собака! Не твое это дело...
Квашня. А-а! Не терпишь правды!
Барон. Началось! Настька - ты где?
Настя (не поднимая головы). А?.. Уйди!
Анна (высовывая голову из-за полога). Начался день! Бога ради... не кричите... не ругайтесь вы!
Клещ. Заныла!
Анна. Каждый божий день! Дайте хоть умереть спокойно!..
Бубнов. Шум - смерти не помеха...
НА ДНЕ
Мария Ануфриева. Карниз. - Москва: «Эксмо », 2015.
«Подвал, похожий на пещеру. Потолок - тяжелые каменные своды, закопченные, с обвалившейся штукатуркой… Правый угол занят отгороженной тонкими переборками комнатой Пепла, около двери в эту комнату - нары Бубнова . В левом углу - большая русская печь; в левой - каменной - стене дверь в кухню, где живут Квашня, Барон, Настя…»
Нет, я не перепутал книги. Пьесу «На дне» создал Максим Горький. Мария Ануфриева написала роман «Карниз». О другом времени, других людях. Пожалуй, даже о другой стране. Хотя все о той же одинокой России, в которой живут люди, не нужные никому, кроме самих себя, а порою не нужные и себе. Целый век разделяет два произведения, а все же тянется ниточка, пытаясь связать такие разные миры. С карниза до дна недалеко. Сделай один лишь шаг, и он станет последним. Примет очередную жертву серый петербургский колодец. Станут еще темнее сумерки в серых подворотнях...
И словно в подтверждение - питерская коммунальная квартира, место обитания героев «Карниза», дом 1905 года - «длинный ряд темных окон», «одна сторона - глухая стена, а по второй - двери закрытых комнат как зубья у гребенки», «второй этаж, под кухней арка, над аркой ванна, под ванной гнилой пол». Темная жижа в «вечно сыром, дымящемся, затхлом подвале», куда, по легенде, когда-то «сбросили тела профессора с женой, чем-то не угодивших новой власти в революционном Петрограде». И словно предостережение - вбитый в коридоре напротив входных дверей в потолок железный крюк. «Это чтобы вешаться было удобнее, когда уж совсем невмоготу».
Интерес подогревается слухами. «Говори обо мне плохо, говори обо мне хорошо, главное, говори обо мне», - учила меня много лет назад знакомая журналистка азам пиара и продвижения. «Книга про лесбиянок !» - шептали те, кто еще не читал «Карниз», но им рассказывали. И ждали, словно в дешевом хоум -видео для взрослых, клубнички, яркой, возбуждающей, сладкой… Роман оказался совсем о другом. Формально о тех, нетрадиционных, все правильно. Но только формально…
Главная героиня романа - Ия. Молодая , двадцати-с чем-то-летняя. Приехала в Петербург. Съемная квартира, «за стенкой алкаши, а рядом полчища тараканов». Работа… какая-то работа, о которой много и ничего. Безликий офисный планктон. Что-то делают, отчеты, планы, корпоративные встречи. В сердце трещина, в душе тоже. Зато есть мечта. Мечта полюбить его. «Белые брюки, рубашка в полоску, кожаная сумка на плече, ежик волос». И… какое-то время Ануфриева держит театральную паузу, кто же он такой? Папочка. Тридцатилетний, красивый, брутальный, за которым бегают все бабы, а он выбирает, он имеет право выбрать. Он?! Ну или она. По половым признакам - женщина, по внутреннему содержанию - мужчина.
Любовь оказывается взаимной, но сложной и трудной. «Я всех предупреждаю, что это кобель, и все равно не слушают. Бабы дуры , что я могу поделать», - разводит руками Муха, сводница. Ия переезжает к Папочке в ту самую коммуналку, ждет его вечерами, терпит его измены с другими женщинами, изменяет ему с женщиной и сама, но там ничего серьезного. Они ругаются, сходятся, расходятся, режут себе вены, машут кухонными ножами, живут своей непонятной большинству людей жизнью. Живут и понимают, что где-то у этой жизни будет конец. «Трещины были внутри у обоих». Трещины накладываются. Ануфриева накаляет обстановку, все ближе и ближе подводя героев к краю карниза. И вот кажется, что должна наступить развязка. Грустная , хмурая, мрачная, как заброшенный, старый питерский двор. Но тут словно кто-то протирает мутное стекло. Всегда хочется верить в лучшее. Женское начало начинает отвоевывать свои временно оставленные позиции. «Будут дети?» - неожиданно для самой себя спрашивает Ия гадалку. «Будет мужик - будут и дети», - уклончиво отвечает та. Что-то должно измениться, понимает читатель. Вот только пока есть помеха. «Дама пик между тобой и королем». Дама та - Папочка.
Об однополой любви в отечественной литературе откровенно писать не принято. И заслуга Ануфриевой в том, что делает она это исключительно корректно. Я бы даже сказал - целомудренно. В романе нет ни одной сцены плотской любви. Ищущий клубничку читатель, трясущейся рукой срывающий целлофановую упаковку с книги, будет разочарован. Ануфриева закрывает дверь перед любителями киношного «лесби». И в прямом, и переносном смысле. Чуть ли не единственная сцена этой самой любви отделена от зрителя (читателя) балконной дверью. И мы вместе с Ией и Мухой на том же балконе, курим, даже не пытаясь подсмотреть сквозь задернутую занавеску, ждем «пока затихнут стоны, доносившиеся из глубины квартиры через раскрытую форточку». Не надо подглядывать. Это личная жизнь, не топчите там грязными сапогами.
Ушедший год, пожалуй, выдался в современной отечественной литературе одним из самых депрессивных по содержанию. Убедиться в этом просто, достаточно положить перед собою книги прошлогодних финалистов «Русского Букера ». Данихнов , Ганиева, Покровский, Снегирев, Яхина , Сенчин . Где-то в меньшей , где-то в большей степени, но книги их не дышат оптимизмом, добавляя в нашу не самую сладкую жизнь одну ложку дегтя за другой. И сперва хочется «Карниз» поставить в этот же ряд, но желание неожиданным образом исчезает по прочтении. «Карниз», как это ни странно звучит, роман удивительно жизнеутверждающий. Закрываешь последнюю станицу и ощущаешь, как же тебе хочется жить. Хочется любить, воспитывать детей, быть нужным кому-то, иметь родных, близких, знать, что есть люди, которым ты можешь позвонить в трудную минуту, чтобы излить собственную печаль. И пусть горечь, которой полна каждая страница книги, не пугает читателя. Ануфриева насыщает ей книгу осознанно, чтобы Ия поняла - радоваться нужно простому, тому, что в обычной жизни мы не замечаем и считаем обыденным. Большое видится на расстоянии. Счастье познается в горе. Волга впадает в Каспийское море. Истины банальны. Ну и что…
«Карниз» - о людях, живущих, казалось бы, достаточно полной жизнью, но в реальности выкинутых судьбой на пустынный берег. О людях, взгляды которых то и дело натыкаются «на железный крюк в прихожей возле входных дверей». Однополая любовь в романе лишь фон, на котором развиваются события, а вовсе не трюк для привлечения читательского внимания. Если бы автор в действительности хотела скандала и бурного общественного обсуждения в литературной и особенно окололитературной среде, первых мест в рейтингах продаж, - написала бы она не «Карниз» вовсе, а «Пятьдесят оттенков розового».
«Карниз» во многом феминистический роман о бесполой стране, в которой живут бесполые мужчины. Они и окружают Ию с самого детства. Конечно, у них есть все необходимые половые признаки. Вот только можно ли назвать их мужчинами? Примитивный «пацан с района» Рогатый. Спившийся моряк Люсьен, о существовании которого забыла семья. Кто-то совсем случайный , забредший к Мухе для удовлетворения своих потребностей. Гордо держащий себя гей, всерьез мечтающий о продолжении рода («Было бы хорошо завести лабрадора. Ну и ребенка, у меня хороший генофонд»). Арнольд Александрович, напыщенный учредитель фирмы, где работает Ия. Михаил, «худенький, сморщенный, как печеное яблоко, мужичок с вечно слезящимися глазами», оставивший после себя «несколько сотен флаконов от аптечной настойки боярышника». И в довершение всего ОН, компьютерщик, любовь главной героини, любовь казалось, что настоящая, долго длящаяся, но исчезнувшая вслед за выкидышем и родившимся его безразличием. М. Ануфриева так ни разу и не называет имени этого мужчины, претендовавшего на то, чтобы коренным образом изменить жизнь героини. Нет у него имени. Не заслужил. Бесполый, безымянный мужчина.
Нет, не паноптикум - это самые обычные люди. Мужики, мужчины, мальчики… мы видим их каждый день. На улицах, в метро, магазинах, офисах. Они живут рядом с нами, они живут рядом с Ией. Живут в нашей стране, так похожей на коммунальную квартиру-расческу, в которой постоянно меняются жильцы. Ты смотришь на них, считываешь эти образы со страниц романа и будто бы начинаешь понимать, откуда и из-за чего в эту жизнь приходят Папочки и почему их любят Ии.
И все же счастье тоненькими ростками пробивается сквозь этот сумеречный мир, балансирующий на карнизе и рискующий упасть на дно. Быть кому-то нужным необходимо, иначе теряется смысл, рвется нить существования человека на земле. Ради чего жить? Ответ прост. Люди не могут жить в одиночестве. Дети - спасение от него. Отваливается старая кора с растущего дерева, слезает шагреневая кожа. Уходят из жизни Ии случайные попутчики. Ей открывается иной, новый мир, мир «загадочных людей - гетеросексуалов». Обретается смысл. А еще неожиданно открывается мир женщин. Женщин, ожидающих появления ребенка. Женщин с таинственными и торжественными лицами. С иными лицами. Ия словно прорывается сквозь тяжелое и невыносимое существование, чтобы наконец-то найти простое человеческое счастье, по-женски банальное, но такое понятное - любящий муж и сын. Семья, о которой она, наверное, мечтала всегда, вот только поняла это не сразу. Вначале две тонкие полоски на тесте, а несколькими месяцами позже «черно-белое изображение монитора, выведенное на большой настенный экран… живой океан, как на планете Солярис , в волнах которого качалось свернувшееся калачиком существо только что установленного пола». И ей хочется все чаще и чаще повторять, мечтая, - «мой мальчик, мой мальчик, мой мальчик…» Одно плохо, питерские ливни смывают не только попутчиков, но и настоящих друзей.
«…Подноси вина! Пить будим, гулять будим, смерть пришла - помирать будим!» - улыбается герой Максима Горького, сидя на нарах в подвале ночлежки. Вот только некому выпить в старой коммунальной квартире-расческе. Больше нет в ней жильцов, ни одного. Одни просто ушли, другие ушли из жизни. Долго ли… просто шагнуть. И только Папочка ходит по длинному темному коридору, «боясь поднять голову к железному крюку возле входных дверей и прислушиваясь к шорохам в тишине опустевшего дома». А может, это уже и не Папочка вовсе, а его тень. И тени других жильцов коммуналки. Бывшие , настоящие, будущие. «Тени, оставшиеся в черте, в петле, в чертоге своего возведенного на болотах города по собственной воле, не в силах расстаться с его завораживающей, ядовитой красотой, медленно втекающей в душу и обращающей ее в тень».
Занавес. Роман прочитан. Тех, кто сделали последний свой шаг с карниза, увозит «гудящая сиреной детская машинка». Она несется по городу, вырастает в размерах. То ли во сне, то ли наяву. Тем, кто внутри, уже не помочь. Но остались другие, живущие. Их больше, их можно спасти. Отвести от карниза. Не дать оказаться на дне...
Как название произведения отражается в декорациях? Подвал, похожий на пещеру. Потолок тяжёлые, каменные своды, закопчённые, с обвалившейся штукатуркой. Свет от зрителя и, сверху вниз, из квадратного окна с правой стороны. Правый угол занят отгороженной тонкими переборками комнатой Пепла, около двери в эту комнату нары Бубнова. В левом углу большая русская печь, в левой, каменной, стене дверь в кухню, где живут Квашня, Барон, Настя. Между печью и дверью у стены широкая кровать, закрытая грязным ситцевым пологом. Везде по стенам нары. На переднем плане у левой стены обрубок дерева с тисками и маленькой наковальней, прикрепленными к нему, и другой, пониже первого. На последнем перед наковальней сидит Клещ, примеряя ключи к старым замкам. У ног его две большие связки разных ключей, надетых на кольца из проволоки, исковерканный самовар из жести, молоток, подпилки. Посредине ночлежки большой стол, две скамьи, табурет, всё некрашеное и грязное. За столом, у самовара, Квашня хозяйничает, Барон жуёт чёрный хлеб и Настя, на табурете, читает, облокотясь на стол, растрёпанную книжку. На постели, закрытая пологом, кашляет Анна. Бубнов, сидя на нарах, примеряет на болванке для шапок, зажатой в коленях, старые, распоротые брюки, соображая, как нужно кроить. Около него изодранная картонка из - под шляпы для козырьков, куски клеёнки, тряпьё. Сатин только что проснулся, лежит на нарах и рычит. На печке, невидимый, возится и кашляет Актёр. Начало весны. Утро.
Действующие лица Михаил Иванов Костылев 54 года, содержатель ночлежки Василиса Карповна его жена, 26 лет Наташа её сестра, 20 лет Медведев их дядя, полицейский, 50 лет Васька Пепел 28 лет Клещ Андрей Митрич, слесарь, 40 лет Анна его жена, 30 лет Настя девица, 24 года Квашня торговка пельменями, под 40 лет Бубнов картузник, 45 лет Барон 33 года Сатин лет под 40 Актёр лет под 40 Лука странник, 60 лет Алёшка сапожник, 20 лет Кривой Зоб, Татарин крючники Несколько босяков без имён и речей
* Крючник наёмный рабочий в России в XVIII первой трети ХХ века, переносящий тяжести на спине с помощью особого железного крюка (отсюда название). Труд крючников особенно широко использовался в Рыбинске при перегрузке товаров (чаще всего, хлеба) с низовых на верховые речные суда, идущие до Санкт - Петербурга. В отдельные годы конца XIX века в Рыбинске работало до 3600 организованных в артели крючников.
Чьи это реплики (1 действие)? Как они характеризуют отношение к жизни людей, находящихся в ночлежке? 1. Мой организм отравлен алкоголем Я вот скорняк был... своё заведение имел... Руки у меня были такие жёлтые от краски: меха подкрашивал я, такие, брат, руки были жёлтые по локоть! Я уж думал, что до самой смерти не отмою... так с жёлтыми руками и помру... А теперь вот они, руки... просто грязные... Да! 3. Разве доброту сердца с деньгами можно равнять? Доброта она превыше всех благ. А долг твой мне это так и есть долг! Значит, должен ты его мне возместить... Доброта твоя мне, старцу, безвозмездно должна быть оказана Так... Надоели мне, брат, все человеческие слова... все наши слова надоели! Каждое из них слышал я... наверное, тысячу раз.. 5. Какие они люди? Рвань, золотая рота... люди! Я рабочий человек... мне глядеть на них стыдно... я с малых лет работаю... Ты думаешь я не вырвусь отсюда? Вылезу... кожу сдеру, а вылезу... Вот, погоди... умрёт жена... Я здесь полгода прожил... а всё равно как шесть лет.. 6. Работа? Сделай так, чтоб работа была мне приятна я, может быть, буду работать... да! Может быть! Когда труд удовольствие, жизнь хороша! Когда труд обязанность, жизнь рабство! 7. А куда они честь, совесть? На ноги, вместо сапогов, не наденешь ни чести, ни совести... Честь - совесть тем нужна, у кого власть да сила есть.. 8. Старику где тепло, там и родина … 9. Жили и лучше... да! Я... бывало... проснусь утром и, лёжа в постели, кофе пью... кофе! со сливками... Да! 10. Мне всё равно! Я и жуликов уважаю, по - моему, ни одна блоха не плоха: все чёрненькие, все прыгают... так - то. Где тут, милая, приспособиться мне? … 11. Ты везде лишняя... да и все люди на земле лишние … 12. Он (человек) каков ни есть а всегда своей цены стоит...
… Так... Надоели мне, брат, все человеческие слова... все наши слова надоели! Каждое из них слышал я... наверное, тысячу раз... … Работа? Сделай так, чтоб работа была мне приятна я, может быть, буду работать... да! Может быть! Когда труд удовольствие, жизнь хороша! Когда труд обязанность, жизнь рабство!.. Сатин. Появился не со словами, а с рычанием. Его первая реплика говорит о том, что он карточный шулер и пьяница. Он когда - то служил на телеграфе, был образованным человеком. Он произносит непонятные для окружающих слова. « Органон » в переводе означает « орудие », « орган знания », « разум ». (может быть, Сатин имеет в виду, что отравлен не человеческий организм, а сама разумность жизни.) Сикамбр это древнегерманское племя, означает « тёмный человек ». Этими словами Сатин показывает своё превосходство над остальными ночлежниками.
… Мой организм отравлен алкоголем... Актёр пьяница, постоянно вспоминающий своё актёрское прошлое. Он безобиден, никому не делает зла, помогает анне, жалеет её. Цитирование им классических произведений говорит в пользу героя. Он предпочитает одиночество, общество самого себя, вернее, своих дум, мечтаний, воспоминаний. Характерны ремарки к его репликам: « помолчав », « вдруг как бы проснувшись ». У него нет имени (его звали Сверчков - Заволжский, но « никто этого не знает »). Как утопающий, он хватается за любую соломинку, если она создаёт иллюзию этого имени, индивидуальности. « мой организм отравлен алкоголем ». ремарка « с гордостью » многое объясняет: вот и у меня есть то, чего нет у других.
… Я вот скорняк был... своё заведение имел... Руки у меня были такие жёлтые от краски: меха подкрашивал я, такие, брат, руки были жёлтые по локоть! Я уж думал, что до самой смерти не отмою... так с жёлтыми руками и помру... А теперь вот они, руки... просто грязные... Да! … … Ты везде лишняя... да и все люди на земле лишние … Бубнов. С первых реплик проявляется тугодумие, равнодушие героя. В. Лужский, исполнявший в МХТ роль Бубнова, вспоминает беседу с Горьким: « меня он просил в 3- м акте быть ещё тупее ». …Какие они люди? Рвань, золотая рота... люди! Я рабочий человек... мне глядеть на них стыдно... я с малых лет работаю... Ты думаешь я не вырвусь отсюда? Вылезу... кожу сдеру, а вылезу... Вот, погоди... умрёт жена... Я здесь полгода прожил... а всё равно как шесть лет.. Клещ. В 1- м акте два раза ремарка « угрюмо ». Это самая мрачная фигура. Он трезво и угрюмо смотрит на жизнь. Настя В 1- м акте появляется с романом « роковая любовь ». (Газеты писали, что такие бульварные романы составляли традиционную « культуру » городской проститутки.) Она уже нашла « возвышающий обман » до прихода луки.
Старику где тепло, там и родина … … Мне всё равно! Я и жуликов уважаю, по - моему, ни одна блоха не плоха: все чёрненькие, все прыгают... так - то. Где тут, милая, приспособиться мне? … … Он (человек) каков ни есть а всегда своей цены стоит... Лука Появляется со словами: « Доброго здоровья, народ честной ». На вопрос Василисы: « ты кто такой?» отвечает: « Проходящий … странствующий ».
Голоса разные люди разные интересы. Действительно, каждый живёт в этом подвале так, как ему хочется, каждый озабочен собственными проблемами (для кого - то это проблема свободы, для кого - то проблема наказания, для кого - то проблема здоровья, выживания в создавшихся условиях). развитие конфликта начинается с появления луки. Драматург размышлял о проблеме человека многие годы. Вероятно, появление луки в первом действии пьесы кульминационный момент этого действия не только потому, что герой намечает одну из главных проблем как относиться к человеку; появление луки наиболее яркий момент ещё и потому, что от него тянутся лучи - мысли к следующим действиям драмы. герой
Некоторые люди вступают на ложный путь невольно, ибо прямого пути для них не существует.
Томас Манн
Ужасен тот, кому уже нечего терять.
Гете
Несмотря на то, что пьеса А.М. Горького «На дне» была написана в начале прошлого века (в 1902 году), уже более ста лет известные режиссеры-постановщики обращаются к ней. В героях пьесы, опустившихся «на дно» жизни, можно найти черты и современных нам людей, которые не смогли приспособиться к нарождающемуся капитализму в России и волею судьбы оказались на обочине жизни, погрязли в нищете и человеческих пороках.
Расскажем о человеческих судьбах героев Горького на примере первого действия пьесы. Драматическое произведение предназначено для исполнения на сцене, в нем нет описаний портрета, пейзажа, интерьера, и о характере персонажей читатель может судить лишь по их репликам. А пейзаж, интерьер заменяют авторские ремарки. Обратим внимание на то, как Горький описывает ночлежку Костылевых: «Подвал, похожий на пещеру. Потолок – тяжелые каменные своды, закопченные, с обвалившейся штукатуркой». С первых строк пьесы нас поражает нищенская обстановка: в подвале грязь, антисанитария, болезни. А на улице начало весны, утро. Видимо свет солнечных лучей никогда не проникнет сквозь эти каменные стены.
Но герои Горького не обращают внимания на грязь и зловонье, они привыкли к такой жизни, друг к другу и почти не замечают окружающих. Каждый герой существует будто сам по себе, живет своей жизнью. Поэтому в начале пьесы говорят сразу все присутствующие, не ожидая ответа, слабо реагируя на замечания окружающих. Параллельно идет сразу несколько диалогов: Квашни и Клеща, Насти и Барона и др. Квашня гордится тем, что она свободная женщина, не связанная узами брака, и это вызывает озлобление у Клеща. У него на руках умирающая жена. Настя, падшая женщина, читает роман «Роковая любовь», что вызывает ироничный смех Барона. За ширмой – тяжело больная Анна, которую будто бы никто не замечает, кроме Квашни. Пьянство, ругань, сквернословие – это нормально, к такой жизни все привыкли и не обращают внимания друг на друга.
Кто же они, эти жалкие обитатели человеческого «дна»? У многих героев вместо имени и фамилии существует лишь прозвище, например, Актер, Барон. По другому в пьесе их никто не называет.
Бывший Актер, потерявший свое имя, постоянно вспоминает о своей прошлой жизни в театре, в его репликах звучат цитаты из известных пьес. Но сейчас его «организм отравлен алкоголем». Рассуждая о предназначении творческих людей, Актер считает, что «талант – это вера в себя, в свою силу». Но сам он утратил эту веру, спился, потерял работу и оказался «на дне».
Проститутка Настя мечтает о светлой и чистой любви, но это вызывает лишь смех окружающих. Девушка пытается выйти из порочного круга, покинуть ночлежку и начать новую жизнь, но это лишь ее мечты.
Бубнов, бывший скорняк, вспоминает о том, что когда-то «свое заведение имел», работал, а теперь и он один из обитателей «дна», никому не нужный человек.
О прошлом Барона говорит его прозвище. Он был состоятельным человеком, родился в богатой семье, но тоже спился, промотал свое состояние, оказался в ночлежке для нищих и живет на содержании у Насти. Многие из обитателей подвала даже не верят его рассказам о былом благополучии.
Слесарь Клещ зарабатывает на жизнь тем, что подгоняет ключи к старым замкам. И все же он гордится этим: «Я – рабочий человек … Мне глядеть на них стыдно … я с малых лет работаю». Клещ мечтает вырваться из ночлежки и начать новую жизнь, как только умрет Анна.
Сатин – «интеллигент», «философ». Его речь отличается от обитателей ночлежки. В ней много слов, порой не понятных ни окружающим, ни ему самому. «Макробиотика», «оранон», «сикамбр» и др. Он считает себя образованным человеком, так как служил на телеграфе, читал много книг. Сатин много рассуждает, порой говорит афоризмами: «Многим деньги легко достаются, да немногие легко с ними расстаются». Свое нежелание работать он объясняет так: «Когда труд – удовольствие, жизнь хороша! Когда труд – обязанность, жизнь – рабство!» И с ним нельзя не согласиться. Но природный ум не нашел себе применение. А кто Сатин в настоящем? Лишь один из нищих пьяниц, обитателей ночлежки.
А Васька Пепел никогда и не имел профессии. Для него не существует идеалов, он не стремится работать, так как живет воровством: «… всякий человек хочет, чтоб его сосед совесть имел, да никому, видишь, не выгодно иметь-то ее … честь-совесть богатым нужна». Он не может жить по-другому, так как вор и сын вора. Однако и в этом человеке сохранилась доброта, наивность, он тянется к чистоте и добру. Но Васька Пепел попадает в рабство «сильных мира сего». Содержатель ночлежки Костылев оказывается еще более низким человеком: он не отдает Василию деньги за краденые часы, считая, что Пепел и так многим ему обязан. Его жена Василиса тоже в кабале у своего мужа, который вдвое ее старше: «Озвереешь с такой жизни… Привяжи всякого живого человека к такому мужу, как ее…» Она тоже несчастна, и ее любовь к Ваське Пеплу – вызов семейному деспотизму. Ради Василисы вор готов совершить преступление – убить Костылева. Страшной ненавистью воспылала Василиса к сестре Наталье, когда узнает об измене любовника. Она готова ее убить, лишь бы сохранить Василия для себя.
Вот такой страшной жизнью живут обитатели ночлежки. Их объединяет то, что почти все они «бывшие»: бывший Актер, бывший Барон, бывший скорняк, бывший телеграфист … Их настоящее – беспробудное пьянство, нищенское существование в сыром подвале. Они живут лишь ностальгическими воспоминаниями о прошлом, порой идеализируя его. Но и будущего у них нет. Оно ужасно так же, как и настоящее. Но самое страшное в том, что герои и не стремятся изменить себя и свою жизнь. В этой пьесе так много общего с современной нам Россией конца XX начала XXI века! И все же я считаю, что каждый человек сам «кузнец своего счастья», сам виноват в том, что не смог найти выход из сложной ситуации, погряз в пьянстве и выброшен «на дно». Ведь «в карете прошлого далеко не уедешь». Необходимо быть сильнее обстоятельств и не зависеть от слабостей.