Ифигения в Тавриде
("Ифигения-жрица")
Перевод Иннокентия Анненского
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Ифигения (I) Пастух (III)
Орест (II) Фоант (II)
Пилад (III) Вестник (III)
Хор из 15 гречанок, пленниц и храмовых Афина (I)
служительниц
Действие происходит в Тавриде.
Сцена представляет фронтон храма в дорийском стиле, с золоченым карнизом. Храм расположен на морском берегу. Перед средней дверью, ведущей в святилище и закрытой, высокий алтарь Артемиды, с зубчатыми краями. Алтарь замазан кровью, а по его зубцам развешены остатки вооружения приносимых в жертву эллинов. Из двери направо выходит Ифигения. Чуть брезжит рассвет.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Ифигения
Лихих коней владельцу Эномай,
Элиды царь, Пелону Танталиду
Когда-то отдал дочь. Произошел
Атрей от их союза. Агамемнон
И Менелай Атреем рождены,
И первого я дочь - Ифигения.
Близ быстропенных вод меня отец
В ущелий прославленной Авлиды,
Где, ярости покорствуя ветров,
Весь день Еврип чернеющие волны
Катает и кружит, - богине в дар
Из-за Елены заколол, оплакав.
10 Он тысячу ахейских кораблей
Туда собрал пред этим, и душою
Горел добыть для родины - венцов
Блистательных, для Менелая ж - мести
За брак его поруганный. Но бог
Безветрием сковал их, - и, гадая,
Так говорил по пламени Калхант:
"Вождь эллинской дружины, Агамемнон,
Не тронутся ахейские суда,
Пока ты дочь свою, Ифигению,
Богине не заколешь. Разве сам
Не обещал ты Деве Светозарной
20 Из тех даров, что год тебе родит,
Прекраснейшего дара? Клитемнестра
В тот год тебе дочь принесла", - меня
Он разумел, - "Ты дочь отдай богине"...
И вот на брак с Ахиллом Одиссей
От матери увез меня коварно...
В Авлиде я - мужами на алтарь
Возложена... меч занесен над жертвой,
Но волею богини на костре
В тот миг меня незримо лань сменила,
И через блеск эфирный к берегам
30 Унесена Тавриды. С той поры я
Меж варваров живу, где варвар сам
Царит Фоант (за легкость ног, конечно,
Так названный). А вот и старый храм,
Где жрицею я стала Артемиды.
Обряды здесь в усладу ей, себе ж
По имени лишь светлые, я правлю.
Печальный труд...
Но страх уста сковал
Пред дивною. Из старины обычай
Меж таврами ведется и теперь:
Коль эллин здесь появится, богине
40 Его готовить в жертву я должна.
Пауза. Восход солнца. Ифигения обращается к народившемуся на востоке
пурпурному солнцу и поднимает к нему тонкие белые руки,
О блеск небес! Тебе виденье ночи
Поведаю я новое. И будь
Целителем, коль сон вещает злое.
Мне чудилось, что я уже не здесь,
А в Аргосе меж девами покоюсь...
И вдруг удар подземный... Выбегаю
Из терема и вижу, что карниз
Обрушился, что крыша вся в обломках,
Вся на земле... и будто из колонн
50 Всего одна осталась в нашем доме,
И дивно: с капители волоса
Мне слышится оттуда человека.
Я ж, верная искусству обряжать
На смерть гостей, - колонну орошаю
И чту ее и будто горько так
Над новою своею жертвой плачу.
Прозрачен сон: Ореста больше нет,
Ореста я богине посвящала...
57 Колонна в доме - это сын в семье.
61 Погибшего вдали я возлияньем
Хотела бы почтить, но не пойму,
Что сделалось с гречанками, которых
Мне отдал царь прислуживать... Без них
Не обойтись теперь... И в дом богини,
Приют священный мой, я ухожу.
(Входит в правые двери.)
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Орест и Пилад, по-дорожному, в коротких плащах и фетрах, но с длинными
мечами, без свиты, крадучись, идут со стороны моря.
Гляди... Людей-то нет ли на дороге?
И то гляжу, водя кругами взор.
Не кажется ль тебе, Пилад, что это
Богини дом, куда триеру мы
Так кажется обоим нам, Орест.
На алтаре следы ахейской крови.
Да и карниз от крови порыжел...
(указывая на алтарь)
Га... головы пришельцев умерщвленных.
Однако глаз тут нужен да и глаз...
О Феб! Куда еще, в какие сети
Оракул твой завел меня? С тех пор,
Как кровь отца я кровью материнской
Омыть дерзнул, Эринии за мной
80 Гоняются посменно, и микенский
Скитальцу дом заказан. Сколько раз
Я огибал мету в бесплодном беге...
И вот к тебе воззвал я: "Где ж конец
Страданиям, безумию, иль обруч,
Игрушка я? Иль долго мне еще
Меж эллинов кружить?" Тогда к пределам
Таврийским ты послал меня, о бог,
Где алтари сестры твоей дымятся
За статуей богини. Этот храм
Ее, с небес упавшую, скрывает...
Иль счастьем, или храбростью ее
90 Я должен взять и, пережив опасность,
Афинянам святыню подарить.
Последнее веленье и последний
Пред отдыхом назначенный мне труд...
И вот я здесь, твоим словам покорный,
Дельфийский бог! Безвестен и суров
Пришельцу край... Быть может, ты, товарищ
Несчастия, что делать нам, Пилад,
Придумаешь? Ограды стен высоки,
И лестницу украдкой мудрено
Приладить к ним. Иль, чтоб земли священной
Коснулись мы, осилить должен лом
Обитые тяжелой медью двери...
100 Но если нас застигнут в воротах,
Пока мы их ломаем иль пока
С стремянкою мы возимся, то смерти
Не избежать... Не лучше ли, пока
Не поздно, в путь отправиться обратный?
Не думай о побеге... Или нам
Привычно это дело? Иль веленьем
Небесным мы решимся пренебречь?
Нет, лучше, храм покинув, в глубь пещеры
Сокроемся, куда волною море,
Чернея, плещет; только в стороне
От корабля, чтобы, увидев мачту,
Кто не сказал царю и силой нас
Не взяли бы. Когда же око ночи
110 Откроется таинственной, все силы
Ума мы напряжем, чтобы святыню
Блестящую из храма унести.
Смотри, Орест, нельзя ли меж триглифов
Просунуться? Кто доблестен, дерзай,
Бездействуют лишь слабые и трусы.
Избороздить соленый путь веслом
И от меты ворочать... нет, товарищ!
(Внимательно обходят ограду храма, тихо разговаривая.)
Ты хорошо сказал. Пойдем искать
120 Убежища... Из-за меня вещанье
Священных уст не пропадет... Дерзнем...
Для юных сил и тяжесть не помеха.
Уходят к морю.
Хор приходит со стороны, символизирующей противоположную морю. Девушки подходят молча, и хор в молитвенных позах останавливается в виду алтаря.
Сначала немая сцена, затем
ВСТУПИТЕЛЬНАЯ ПЕСНЬ ХОРА
Молча молитесь!
Сурового моря и Врат
Скалистых соседи!
А ты, о Латоны дитя,
Сетей богиня и гор...
О, призри, богиня:
130 Стопою девичьей
К подворью священному я,
Где золотом блещет карниз
Над лесом могучим колонн,
Я, чистая, к чистой иду...
Я - жрицы твоей рабыня...
Раздолье родимых лугов,
Где кони пасутся, и башен
Красу, и садов
Европы тенистых нега,
И предков могилы - забыты.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Из двери святилища показывается Ифигения с небольшой свитой храмовых прислужниц; из них одна несет тяжелый золотой сосуд со смесью,
приготовленной для возлияния.
(обращаясь к Ифигении)
Вот и я... что тебя заботит?
Опера немецкого композитора Глюка в 4 действиях. Либретто Н. Гийяра по мотивам драмы Еврипида.
Действующие лица:
- Ифигения, великая жрица Дианы в Тавриде (сопрано)
- Орест, ее брат (бас)
- Пилад, друг Ореста (тенор)
- Тоас, царь Тавриды (бас)
- Диана (сопрано)
- Греческие жрицы, скифы, эвмениды и демоны, греки из отряда Пилада
Действие происходит в Тавриде (Скифия) по окончании Троянской войны (1208 год до н. э.).
История создания
«Ифигения в Тавриде» - последняя из выдающихся опер Глюка, венчающая его реформу. Прославленный венский композитор, четыре года будораживший весь Париж постановками своих реформаторских опер, летом 1778 года познакомился с либретто «Ифигении в Тавриде». Его автор Никола Франсуа Гийяр (1752-1814), дебютировавший в 19 лет, к тому времени успел написать несколько пьес и входил в круг избранных французских литераторов. Услышав «Ифигению в Авлиде» Глюка, он испытал такой восторг, что набросал план «Ифигении в Тавриде».
Источником послужила трагедия знаменитого древнегреческого драматурга Еврипида (480-407 или 485-406 годы до н. э.), написанная в 414 году. Сюжетно она продолжает последнюю трагедию Еврипида - «Ифигения в Авлиде», события которой предшествуют началу Троянской войны. Длившаяся десять лет, война, согласно мраморной хронологической таблице, выставленной на площади греческого острова Парос, закончилась взятием Трои 5 июня 1208 года до н.э. Год 1202-й знаменуется оправданием Ореста, сына предводителя греческого войска Агамемнона, который, мстя за отца, убил свою мать Клитемнестру. Он и является главным героем «Ифигении в Тавриде».
Гийяр опирался не непосредственно на трагедию Еврипида, а на ее обработку французским автором Клодом Гисмоном де ла Тушем (1719 или 1729-1760). Его «Ифигения в Тавриде» (1757) имела успех благодаря сильным драматическим ситуациям и трогательной простоте стихов. Написав два акта либретто «Ифигении в Тавриде», Гийяр решил представить их на суд бальи дю Рулле - прославленного либреттиста опер Глюка «Ифигения в Авлиде» и «Альцеста». Когда трепещущий Гийяр явился к дю Рулле, тот долго молчал, а потом велел заложить лошадей и пригласил молодого автора занять место в карете. Через несколько минут Гийяр оказался в апартаментах Глюка. Не менее молчаливый, чем дю Рулле, композитор сел за клавесин и заиграл превосходную музыку из I акта своей «Ифигении в Тавриде». Это вдохновило поэта больше самых красноречивых похвал; впоследствии он создал немало либретто для известных композиторов.
Глюк вмешивался в работу либреттиста, требуя переделок в соответствии с музыкой. Только половина ее была написана заново: композитор приспосабливал для новой оперы прежние, сочинения, что в те годы было принято. Так, для арии Ифигении в конце II акта он использовал арию из своей итальянской оперы-seria «Милосердие Тита» (1752), для гимна жриц в честь Дианы в начале IV акта - один из номеров венского балета «Семирамида» (1765). Исследователи утверждают также, что и другие эпизоды «Семирамиды», как и второго балета - «Ифигения», написанного предположительно тогда же, но не дошедшего до нас, вошли в «Ифигению в Тавриде». Увертюра была заимствована из французской комической оперы «Остров Мерлина, или Светопреставление» (1758), финальный хор - из последней итальянской оперы «Парис и Елена» (1770). Премьера «Ифигении в Тавриде», посвященной королеве Марии-Антуанетте, состоялась 11 мая 1779 года в Королевской Академии музыки в Париже и была принята публикой с восторгом.
Основные идеи последней реформаторской оперы вполне типичны для Глюка, но приобретают несколько иное звучание. Полностью отсутствует любовная интрига, и борьба чувства и долга в душе Ифигении не связана даже с любовью к брату - она узнает Ореста в последнее мгновение перед жертвоприношением. Зато важное место занимает тема жертвенной дружбы: на протяжении веков имена античных Ореста и Пилада служили ее символом. Одной из ведущих становится и тема возмездия, только обозначенная в «Ифигении в Авлиде». Изменилась и трактовка образов подземных духов. В отличие от фурий «Орфея», эвмениды «Ифигении в Тавриде» - внутренний голос терзающей героя совести. Эвмениды - по античным мифам, три старухи с зажженными факелами в руках, развевающимися змеями вместо волос и капающей из пастей кровью - выступают охранительницами материнского права, возбуждающими в душах людей безумие и месть (у Глюка их множество, женские божества объединены с мужскими - демонами). Предшествующая сцене с эвменидами ария Ореста, поражающая психологической глубиной раскрытия противоречивого душевного состояния, уникальна для второй половины XVIII века: умиротворенной вокальной партии противостоит тревожное оркестровое сопровождение. По словам композитора, Орест не может быть спокоен: «Он лжет, он убил свою мать».
Столь дорогая сердцам просветителей идея победы цивилизации над варварством придает традиционной благополучной развязке оперы более обобщенное, гуманистическое звучание: Диана не просто спасает героев, как в «Ифигении в Авлиде», но устанавливает новые, справедливые законы, отменяющие кровавые жертвоприношения скифов. Подобное противопоставление потребовало особого внимания к варварскому, непохожему на греков народу, обрисованному в балетных и хоровых сценах. Вообще же последние менее действенны, чем в предшествующих операх Глюка. Миниатюрные, статичные хоры жриц служат лишь дополнением характеристики Ифигении. Зато велика роль картин природы, красочных, откликающихся на душевное состояние героев, что впоследствии будет отличать романтическую оперу в XIX веке.
Сюжет
Священный лес, окружающий храм Дианы. Слышны удары грома; разражается страшная буря. Свет начинающегося дня омрачен тучами, озаряемыми молниями. Ифигения и жрицы молят богов отвратить свой гнев от их обители, умерить жестокость варваров, заставляющих их проливать кровь жертв. Гроза в природе стихает, но продолжает бушевать в сердце Ифигении. Этой ночью ей приснился вещий сон: отцовский дворец в Микенах, объятый пламенем, окровавленный отец и мать с ножом в руке; этот нож мать вручила ей; перед Ифигенией предстал Орест, она протянула ему руку помощи, но по несчастной случайности пронзила брату грудь. Появляется испуганный Тоас: оракул предрек ему смерть от руки чужестранца, и царь скифов требует, чтобы кровь первого же чужестранца окропила алтарь богов. Вбегают скифы; боги послали им жертвы, двух юных греков. Ифигения молит своих богов избавить ее от исполнения ужасного долга, а скифы прославляют песнями и плясками своих богов. Стражи вводят закованных Ореста и Пилада, которых Тоас приказывает заключить в темницу.
Подземный храм, где в ожидании смерти содержатся жертвы. Здесь царит пугающая тишина. Орест проклинает судьбу, которая привела его к новому преступлению: богам недостаточно того, что он вонзил нож в сердце матери - теперь он станет причиной смерти друга. Пилад не страшится смерти, ведь и могила их не разлучит. Пилада уводят, Орест в одиночестве предается отчаянию. Постепенно в душу его нисходит покой, и он погружается в забытье. Появляются эвмениды, исполняют вокруг него танец ужаса и мучают спящего воспоминаниями об убийстве матери, вызывая тень Клитемнестры. Когда входит Ифигения с жрицами, пробудившийся Орест в ужасе принимает ее за мать. Ифигения, не узнавшая брата, приказывает снять с пленника оковы и расспрашивает, откуда он прибыл. Из его скупых ответов Ифигения узнает о двойном убийстве, Агамемнона и Клитемнестры, в Микенах и о неизбежной близкой смерти самого мстителя, Ореста. Ифигения и жрицы исполняют погребальный обряд по Оресту. Они в отчаянии: у нее нет больше родных, у них - царя.
Покои Ифигении. Она тронута несчастьем пленника, черты которого так напоминают ей дорогого брата. Вводят Ореста и Пилада, они бросаются друг другу в объятия. Ифигения объясняет, что она - их соотечественница и может спасти одного из них. Каждый радуется, что его друг будет жить. Орест заклинает Пилада поменяться с ним жребием - ведь он жаждет смерти, не в силах более выносить преследования эвменид. Борьбу благородных чувств прекращает Ифигения. Орест убеждает ее, что покончит с собой, если его друг умрет, и вынуждает согласиться на спасение Пилада. Тот, оставшись один, клянется спасти Ореста.
Храм Дианы со статуей богини в центре. Ифигения склоняется перед алтарем, моля укрепить ее дух для выполнения кровавого долга. Жрицы вводят Ореста, украшают его для жертвоприношения, торжественным гимном прославляют Диану, чистую дочь Латоны, и возжигают курения на алтаре. Ифигения трепещет; жрица вкладывает ей в руку нож. Распростертый на жертвеннике Орест произносит имя сестры: вот так же погибла Ифигения в Авлиде. Потрясенная Ифигения, лишь теперь узнавшая его, бросается к брату, жрицы падают ниц перед своим царем. Орест изумлен, что сестра не испытывает ужаса перед матереубийцей, Ифигения убеждает его забыть о мрачных временах - брат всегда жил в ее сердце. Вбегает испуганная гречанка: к храму спешит разъяренный Тоас, узнавший, что жрица спасла одного из пленников. Теперь он требует немедленно принести в жертву другого. Ифигения отказывается выполнить варварский приказ, заслоняет брата от скифских стражей и убеждает жриц защищать царя. Тоас готов сам заколоть и жертву и жрицу. Ворвавшийся в храм Пилад убивает его, следующие за ним греки грозят истребить всех скифов. Схватку прекращает появление Дианы. Она спускается с облака, все падают перед богиней на колени. Диана повелевает скифам не осквернять более ее храм и обещает свое покровительство Оресту; он вернется в Микены вместе с Ифигенией, чтобы править там в мире. Пилад разделяет радость Ореста и Ифигении. Греки прославляют богов и мир, воцарившийся на море, на земле и на небесах.
Музыка
В «Ифигении в Тавриде» Глюк в последний раз воплощает свои реформаторские идеи. Активно развивающееся драматическое действие определяет декламационный склад музыки, лишенной привычных для того времени мелодических красот. Как писал один из современников, «не знаю, мелодия ли это, но, быть может, она гораздо лучше мелодии. Когда я слушаю "Ифигению", то забываю, что нахожусь в Опере, мне кажется, что я слышу греческую трагедию». Скромные вокальные партии поддержаны тщательно разработанным оркестровым сопровождением.
Увертюра - настоящая красочная картина. Медленное вступление носит авторское обозначение «покой», быстрая часть, рисующая приближение бури, непосредственно вливается в стремительно развивающуюся сцену Ифигении с хором жриц «Молю, боги, нас защитите, отвратите гнев свой от нас». Вторая половина I акта посвящена характеристике скифов. Прерываемые небольшими речитативными диалогами, чередуются мужские хоры и танцы с краткими повторяющимися мотивами, примитивными гармониями, звучанием редко используемых в то время ударных инструментов и флейты-пикколо. Во II акте драматический речитатив Ореста контрастирует с арией «Вернулся в душу мне покой», где контраст, в свою очередь, заложен внутри: между спокойной вокальной темой и тревожной, упорно повторяющейся синкопированной ритмической фигурой альтов. Устрашающий склад последующей пантомимы и хора эвменид подчеркнут звучанием тромбонов. Сдержанной печалью проникнута ария «О, я несчастная Ифигения» из II акта, жалобными интонациями - ария из III акта «Образ тот, увы! слишком дорог мне». Оригинален свободно развивающийся терцет Ифигении, Ореста и Пилада: размеренной речи жрицы отвечают порывистые и нетерпеливые совместные реплики друзей. В IV акте протяженный бесстрастный гимн жриц «О, внемли нам, дочь Латоны» открывает драматическую сцену узнавания. Непрерывное развитие продолжается в сопоставлении трех камерных хоров (жриц, стражи, греков) и реплик солистов, сопровождаемых темой бури, которая звучала в увертюре и первой сцене I акта. Так намечается объединение всей оперы при помощи арки, перекинутой от начала к концу, - прием, утвердившийся лишь три четверти века спустя.
А. Кенигсберг
Опера является продолжением “Ифигении в Авлиде”. Здесь Глюк углубил реформу оперного искусства, начатую им в предыдущих сочинениях. Всё в опере, включая отдельные номера (арии, хоры, ансамбли) подчинено драматургическому действию, переосмыслено и углублено значение речитативов, также служащих основной цели - выражению мыслей и чувств героев. Ярким выражением "победы" Глюка в споре с оппонентами реформы стал триумф данного сочинения, в то время как одноименная опера Пиччинни (1781) осталась незамеченной. Сочинение входит в репертуар ведущих музыкальных театров мира. В 1892 новую редакцию осуществил Р. Штраус. Эта опера Глюка одна из самых популярных. Среди лучших постановок отметим спектакли 1961 в Ковент Гардене (дир. Шолти), 1969 в Венской опере, 1981 на Зальцбургском фестивале.
Дискография: CD - Orfeo. Дир. Гарделли, Ифигения (Лоренгар), Орест (Грёнроос), Пилад (Бонизолли), Тоас (Фишер-Дискау), Артемида (Новски).
Культ богини Девы - покровительницы Тавриды - был некогда общим для многих народов, окружавших Понт: великое женское божество земли, воды, всей жизни, появляется почти у всех народов на ранней стадии развития. Греки «узнавали» в жестокой таврической богине свою Артемиду. В чудесной замене Ифигении на жертвёном алтаре животными сохраняется воспоминание о первоначальных человеческих жертвоприношениях, которые были обычными в эпоху первобытной дикости, но затем стали восприниматься как отвратительная жестокость, недостойная греков и оттеснённая на периферию варварского мира.
Геродот сообщает, что Дева имела свое святилище , где, должно быть, стоял алтарь, на котором происходило заклание жертвы. Оно находилось на утёсе, откуда тело несчастного сбрасывали в море.
Скала Ифигения (120 м над уровнем моря) - древний уникальный вулканический массив расположен вблизи Байдарских скал.
Артемида - в древнегреческой мифологии богиня-охотница, покровительница животных.
Агамемнон - герой древнегреческой мифологии, царь Аргоса, предводитель ахейского войска.
М ногочисленное греческое войско собралось в поход на Трою. Но вот уже несколько дней греческие корабли стояли у берега и не могли отплыть: дул противный ветер. Этот ветер послала богиня Артемида, разгневавшаяся на греческого царя Агамемнона за то, что тот убил её священную лань.
Напрасно ждали греки, что ветер переменится. Он, не ослабевая, дул в прежнем направлении. В стане начались болезни, среди воинов поднялся ропот. Наконец прорицатель Калхас объявил:
Лишь тогда смилостивится богиня Артемида, когда принесут ей в жертву прекрасную дочь Агамемнона Ифигению.
В отчаяние пришёл греческий царь. Неужели суждено ему судьбой потерять нежно любимую Ифигению?
Прекрасная и величественная прошла Ифигения среди несметных рядов воинов и встала около жертвенника. Заплакал Агамемнон, взглянув на свою юную дочь, и, чтобы не видеть её смерти, закрыл лицо широким плащом.
Спокойно стояла у жертвенника Ифигения. Все хранили глубокое молчание. Вещий Калхас вынул из ножен жертвенный нож и положил в золотую корзину. На голову девы он надел венок. Вышел из рядов воинов Ахилл. Он взял сосуд со священной водой и жертвенную муку с солью, окропил водой Ифигению и жертвенник, посыпал мукой голову Ифигении и громко воззвал к Артемиде:
Всемогущая богиня Артемида! Пошли нашему войску благополучное плавание к троянским берегам и победу над врагами!
Взял Калхас в руку жертвенный нож и занёс его над Ифигенией. Но не упала с предсмертным стоном юная дева. Вместо неё у алтаря, обагряя его кровью, билась в предсмертных судорогах лань, сражённая ножом Калхаса.
Свершилось великое чудо: богиня Артемида сжалилась над Ифигенией и сохранила ей жизнь, послав на жертвенник лань. Поражённые чудом, как один человек, вскрикнули все воины. Громко и радостно вскрикнул и вещий Калхас:
Вот та жертва, которую требовала великая дочь громовержца Зевса - Артемида! Радуйтесь, греки, нам сулит богиня счастливое плавание и победу над Троей.
И действительно, не была ещё на жертвеннике сожжена лань, как подул попутный ветер. Не теряя времени, греки стали готовиться к отплытию.
Богиня Артемида, похитив у жертвенника Ифигению, перенесла её на берег Эвксинского Понта в далекую Тавриду. Там Ифигения стала жрицей в храме богини Артемиды.
Спустя много лет брат Ифигении Орест, выросший за это время и превратившийся в смелого, мужественного воина, отправился вместе со своим неразлучным другом Пиладом в неведомую страну Тавриду. Он должен был привезти оттуда священную статую Артемиды.
После счастливого плавания Орест и Пилад прибыли в Тавриду. Спрятав свой корабль у прибрежных скал, отважные путешественники ступили на чужую землю. Здесь их подстерегала большая опасность.
У тавров, местных жителей, существовал обычай умерщвлять чужеземцев и приносить их в жертву богине Артемиде. Священнодействие совершала жрица, не знавшая брачного факела. Она приводила чужеземца к алтарю, и тот падал под ударом девичьего меча. Голова жертвы в угоду богине укреплялась возле храма на высоком столбе. Орест, конечно, и не подозревал, что этот печальный обряд вот уже многие годы совершает его сестра Ифигения.
Отважные путешественники незаметно подкрались к храму Артемиды. Это было огромное здание, опирающееся на многочисленные колонны. К нему вела широкая, в сорок ступеней, мраморная лестница. Возле храма возвышались столбы, на которых торчали человеческие головы. Поняв, что днём статую Артемиды не удастся выкрасть, Орест и Пилад спрятались и стали ждать ночи.
Но случилось так, что ещё до наступления темноты Ореста и Пилада заметила стража. После короткой, но жестокой схватки их связали и отвели к таврскому царю Фоапту, известнее и могущественнее которого не было в водах эвксинских. Царь спросил пленников, откуда они и зачем прибыли в его страну, а затем объявил, что по местному обычаю они будут удостоены особой чести: их принесут в жертву богине Артемиде.
Утром Ореста и Пилада связанных привели в храм, где у алтаря, сделанного из белоснежного мрамора, их уже ожидала жрица. Покропив пришельцев очистительной водою, покрыв повязками их виски, Ифигения сказала:
Простите, юноши, я не по своей воле совершаю этот жестокий обряд. Таков обычай здешнего племени. Скажите мне, кто вы?
Услышав в ответ, что они греки и что оба из родного ей города, Ифигения воскликнула:
Пусть один из вас падёт жертвой нашей святыне, а другой повезёт весть от меня на родину.
Орест и Пилад заспорили. Пилад, желая спасти друга, настаивал на том, чтобы в путь отправился Орест, Орест же твердил, что именно он должен умереть на чужбине.
Пока юноши спорили, кому умереть, Ифигения писала письмо на родину своему брату, которого она оставила когда-то ещё младенцем. И только тогда, когда Ифигения протянула Оресту письмо, они узнали друг друга.
Несказанно обрадовались все трое такой неожиданной встрече и стали думать о том, как спастись им и как увезти священную статую Артемиды.
И решила Ифигения прибегнуть к обману. Она объявила царю тавров Фоапту, что статуя Артемиды осквернена и нужно омыть в море и её и жертвы - двух чужеземцев. Согласился на это Фоапт.
В торжественной процессии пошла Ифигения с прислужницами храма на берег моря к тому месту, где был укрыт корабль. Прислужницы несли статую Артемиды, а воины царя вели связанных Ореста и Пилада. Придя к морю, Ифигения велела воинам удалиться, так как они не должны были видеть тайных обрядов омовения. Когда войны ушли, сестра освободила брата и его друга и поспешила с ними на корабль.
Подозрительным показалось таврским воинам, что так долго длится обряд омовения. Они вернулись к берегу и, к своему удивлению, увидели за скалой чужой корабль, на котором пленники и жрица уже собрались бежать.
Бросились воины на корабль, скрестили мечи, завязалась упорная битва. И хотя воинов было много, Орест и Пилад обратили их в бегство. Не успел гонец сообщить таврскому царю Фоапту о случившемся, как гребцы сели на вёсла, и греческий корабль вышел в открытое море.
Тавридой древние греки называли современный Крым. Там жили тавры - скифское племя, которое чтило богиню-деву и приносило ей человеческие жертвы, которые в Греции давно уже вышли из обычая. Греки считали, что эта богиня-дева - не кто иная, как их Артемида-охотница. У них был миф, при завязке и при развязке которого стояла Артемида, и оба раза - с человеческим жертвоприношением, - правда, мнимым, несовершившимся. Завязка этого мифа была на греческом берегу, в Авлиде, а развязка - на скифском берегу, в Тавриде. А между завязкой и развязкой протянулась одна из самых кровавых и жестоких историй греческой мифологии.
У великого аргосского царя Агамемнона, главного вождя греческой рати в Троянской войне, была жена Клитемнестра и было от неё трое детей: старшая дочь Ифигения, средняя дочь Электра и младший сын Орест. Когда греческая рать отплывала в поход на Трою, богиня Артемида потребовала, чтобы Агамемнон принёс ей в жертву свою дочь Ифигению. Агамемнон сделал это; как это произошло, Еврипид показал в трагедии «Ифигения в Авлиде». В последнее мгновение Артемида сжалилась над жертвой, подменила девушку на алтаре ланью, а Ифигению умчала на облаке в далёкую Тавриду. Там стоял храм Артемиды, а в храме хранилось деревянное изваяние богини, будто бы упавшее с небес. При этом храме Ифигения стала жрицей.
Из людей никто не видел и не знал, что Ифигения спаслась: все думали, что она погибла на алтаре. Мать ее Клитемнестра затаила за это смертную ненависть к мужу-детоубийце. И когда Агамемнон воротился победителем с Троянской войны, она, мстя за дочь, убила его своей рукой. После этого сын ее Орест с помощью сестры своей Электры, мстя за отца, убил родную мать. После этого богини кровной мести Эриннии, мстя за Клитемнестру, наслали на Ореста безумие и гнали его в муках по всей Греции, пока его не спасли бог Аполлон и богиня Афина. В Афинах был суд между Эринниями и Орестом, и Орест был оправдан. Обо всем этом подробно рассказал Эсхил в своей трилогии «Орестея».
Не рассказал он только об одном. Во искупление вины Орест должен был совершить подвиг: добыть в далёкой Тавриде кумир Артемиды и привезти его в афинскую землю. Помощником ему был его неразлучный друг Пилад, женившийся на сестре его Электре. Как совершили Орест и Пилад своё дело и как при этом Орест нашёл свою сестру Ифигению, которую считал давно погибшей, - об этом Еврипид написал трагедию «Ифигения в Тавриде».
Действие - в Тавриде перед храмом Артемиды. Ифигения выходит к зрителям и рассказывает им, кто она такая, как спаслась в Авлиде и как служит теперь Артемиде в этом скифском царстве. Служба тяжела: всех чужеземцев, каких занесёт сюда море, здесь приносят в жертву Артемиде, и она, Ифигения, должна готовить их к смерти. Что с ее отцом, матерью, братом, она не знает. А сейчас ей приснился вещий сон: рухнул аргосский дворец, среди развалин стоит одна лишь колонна, и она обряжает эту колонну так, как обряжают здесь чужеземцев перед жертвой. Конечно, эта колонна - Орест; а предсмертный обряд только и может значить, что он умер. Она хочет его оплакать и уходит позвать для этого своих прислужниц.
Пока сцена пуста, на неё выходят Орест с Пиладом. Орест жив, и он в Тавриде; им назначено похитить кумир вот из этого храма, и они присматриваются, как туда проникнуть. Они сделают это ночью, а день переждут в пещере у моря, где спрятан их корабль. Туда они и направляются, а на сцену возвращается Ифигения с хором прислужниц; вместе с ними она оплакивает и Ореста, и злой рок своих предков, и свою горькую долю на чужбине.
Вестник прерывает их плач. Только что на морском берегу пастухи схватили двух чужеземцев; один из них бился в припадке и заклинал преследовательниц Эринний, а другой пытался помочь ему и защитить его от пастухов. Обоих отвели к царю, и царь приказал обычным чином принести их в жертву Артемиде: пусть Ифигения приготовится к положенному обряду. Ифигения в смятении. Обычно эта служба при кровавой жертве в тягость ей; но сейчас, когда сон сказал ей, что Орест погиб, сердце ее ожесточилось и она почти радуется их будущей казни. О, зачем не занесло сюда виновников Троянской войны - Елену и Менелая! Хор горюет о далёкой родине.
Вводят пленников. Они молоды, ей жаль их. «Как тебя зовут?» - спрашивает она Ореста. Он мрачно молчит. «Откуда ты?» - «Из Аргоса». - «Пала ли Троя? Уцелела ли виновница Елена? а Менелай? а Одиссей? а Ахилл? а Агамемнон? Как! он погиб от жены! А она от сына! а сын - жив ли Орест?» - «Жив, но в изгнанье - всюду и нигде». - «О счастье! сон мой оказался ложным». - «Да, лживы сны и лживы даже боги», - говорит Орест, думая о том, как они послали его за спасением, а привели на смерть.
«Если вы из Аргоса, то у меня к вам просьба, - говорит Ифигения. - У меня есть письмо на родину; я пощажу и отпущу одного из вас, а он пусть передаст письмо, кому я скажу». И она уходит за письмом. Орест и Пилад начинают благородный спор, кому из них остаться в живых: Орест велит спастись Пиладу, Пилад - Оресту. Орест пересиливает в споре: «Я погубил мать, неужели я должен погубить ещё и друга? Живи, помни обо мне и не верь лживым богам». «Не гневи богов, - говорит ему Пилад, - смерть близка, но ещё не наступила». Ифигения выносит писчие дощечки. «Кто повезёт их?» - «Я, - говорит Пилад. - Но кому?» - «Оресту, - отвечает Ифигения. - Пусть он знает, что сестра его Ифигения не погибла в Авлиде, а служит Артемиде Таврической; пусть придёт и спасёт меня от этой тяжкой службы». Орест не верит своим ушам. «Я должен передать это письмо Оресту? - переспрашивает Пилад. - Хорошо: передаю!» - и он вручает писчие дощечки товарищу. Ифигения не верит своим глазам. «Да, я твой брат Орест! - кричит Орест. - Я помню тканное тобой покрывало, где ты изобразила затмение солнца, и прядь волос, которую ты оставила матери, и прадедовское копье, которое стояло в твоём тереме!» Ифигения бросается ему в объятия - подумать только, она чуть не стала убийцей брата! Ликующими песнями празднуют они узнание.
Сбылось нечаянное, но осталось главное: как же Оресту добыть и увезти кумир Артемиды из таврического храма? Храм под охраной, и со стражей не сладить. «Я придумала! - говорит Ифигения, - я обману царя хитростью, а для этого скажу ему правду. Я скажу, что ты, Орест, убил свою мать, а ты, Пилад, помогал ему; поэтому оба вы нечисты, и прикосновение ваше осквернило богиню. И над вами и над статуей нужно совершить очищение - омовение в морской воде. Гак и вы, и я, и статуя выйдем к морю - к вашему кораблю». Решение принято; хор поёт песню в честь Артемиды, радуясь Ифигении и завидуя ей: она вернётся на родину, а им, прислужницам, ещё ДОЛГО тосковать на чужбине.
Ифигения выходит из храма с деревянной статуей богини в руках, навстречу ей - царь. Служение Артемиде - женское дело, царь не знает его тонкостей и послушно верит Ифигении. Очищение кумира - это таинство, пусть же стража удалится, а жители не выходят из домов, а сам царь займётся окуриванием храма, чтобы у богини была чистая обитель. (Это тоже правда: богиню нужно очистить от крови человеческих жертвоприношений, а чистая обитель ей будет в афинской земле.) Царь входит в храм, Ифигения с молитвою Артемиде следует к морю, за ней ведут Ореста и Пилада. Хор поёт песню в честь вещего Аполлона, наставителя Ореста: да, бывают лживы сны, но не бывают лживы боги!
Наступает развязка. Вбегает вестник, вызывает царя: пленники бежали, и с ними - жрица, и с нею - кумир богини! Они, стражники, долго стояли отворотясь, чтобы не видеть таинств, но потом обернулись и увидели у берега корабль, а на корабле беглецов; стражники бросились к ним, но было поздно; скорее на суда, чтобы перехватить преступников! Однако тут, как часто бывает в развязках у Еврипида, возникает «бог из машины»: над сценою появляется богиня Афина. «Остановись, царь: дело беглецов угодно богам; оставь их в покое и отпусти вслед им вот этих женщин из хора. А ты смелей, Орест: правь к афинской земле и там на берегу воздвигни святилище Артемиде; человеческих жертв ей больше не будет, но в память о Тавриде в главный праздник на ее кумир будут брызгать кровью. А ты, Ифигения, станешь первой жрицей в этом храме, и потомки там будут чтить твою могилу. А я спешу вам вслед в мои Афины. Вей, попутный ветер!» Афина исчезает, таврический царь остаётся коленопреклонённым, трагедии конец.
На Троицу в палатах благородного и доброго короля Артура пирует блестящая знать. Рыцари ведут приятную беседу с дамами. Как всем известно, в те благословенные времена пылкая нежность и учтивость ценились превыше всего - ныне нравы стали куда грубее, о чистоте никто не помышляет, подлинное чувство побеждено лживостью, влюблённых ослепил порок.
Одна занятная история сменяет другую, и вот слово берет честный Калогренан: он желает поведать друзьям то, что доселе скрывал. Семь лет назад рыцарю довелось попасть в дремучий Броселиадрский лес. Проблуждав целый день, он увидел небольшой уютный замок, где его встретили очень радушно. На следующий день он наткнулся в чаще на косматого клыкастого пастуха, и тот сказал, что в лесу есть источник, возле которого стоит небольшая часовня и возвышается дивная сосна. Меж ветвей на цепочке подвешен ковшик, и, если полить из него на самоцветный камень, поднимется ужасная буря - кто вернётся оттуда живым, может считать себя непобедимым. Калогренан немедля поскакал к источнику, нашёл сосну с ковшиком и вызвал бурю, о чем теперь очень сожалеет. Едва лишь небо прояснилось, послышался такой страшный грохот, словно мчались десять рыцарей разом. Но появился только один - исполинского обличья и свирепого нрава. Калогренан потерпел сокрушительное поражение и с трудом дотащился до гостеприимного замка - любезные хозяева сделали вид, будто не замечают его позора.
Рассказ Калогренана приводит всех в изумление. Мессер Ивэйн клянётся отомстить за бесчестье кузена, но злоязычный сенешаль Кей замечает, что легко бахвалиться после доброго обеда и обильных возлияний. Королева обрывает насмешника, а король объявляет о своём решении отправиться к чудесному источнику и приглашает всех баронов сопровождать его. Задетый за живое, Ивэйн спешит опередить других рыцарей: в тот же вечер он тайно покидает дворец и скачет на поиски Броселиандрского леса. После долгих странствий Ивэйн находит гостеприимный замок, потом звероподобного пастуха и, наконец, источник. Далее все происходит в полном соответствии со словами Калогренана: поднимается страшная буря, затем появляется разгневанный великан и с бранью бросается на чужака. В отчаянной схватке Ивэйн побеждает своего противника: умирающий рыцарь поворачивает коня, а Ивэйн устремляется следом. Он врывается в незнакомую крепость, и тут на него обрушивается потайная дверь-секира. Железо скользит вдоль спины Ивэйна, перерубив пополам лошадь:
сам он остаётся невредим, но попадает в ловушку. Его спасает красивая девица, которую Ивэйн некогда приветил при дворе Артура. Желая воздать добром за добро, она надевает ему на палец волшебное колечко, чтобы его не нашли вассалы смертельно раненного хозяина замка.
Девица приводит рыцаря в горницу, приказывает сесть на постель и не шевелиться. Везде рыскают оруженосцы и пажи: разрубленного коня они нашли мгновенно, но всадник словно испарился. Застывший на кровати Ивэйн с восторгом смотрит на вошедшую в горницу даму изумительной красоты. Вносят гроб, и дама начинает рыдать, взывая к покойному супругу. На лбу у мертвеца проступает кровь -явный знак, что убийца прячется совсем близко. Вассалы мечутся по комнате, а дама проклинает невидимого врага, называя его подлым трусом, жалким рабом и дьявольским отродьем. Когда похоронный обряд завершается, гроб несут во двор. Вбегает испуганная девица, которая очень тревожилась за Ивэйна. Рыцарь неотрывно глядит в окно. Ивэйн пал жертвой любви - он пылает страстью к своей ненавистнице. Всегда смертельно ранит красота, и от этой сладостной напасти нет щита - она разит острее всякого клинка.
Сначала влюблённый рыцарь корит себя за сумасбродство, но затем решает завоевать прелестную даму, пронзившую ему сердце. Разумная девица, догадавшись о пылких чувствах Ивэйна, заводит о нем беседу со своей госпожой: незачем сокрушаться о мёртвом - быть может, Господь пошлёт ей лучшего мужа, который сумеет защитить источник. Дама гневно обрывает наперсницу, но любопытство оказывается сильнее, и она спрашивает, к какому роду принадлежит воитель, одолевший ее супруга. Девица, скрасившая Ивэйну заточение, устраивает все наилучшим образом: прекрасная Лодина соглашается выйти замуж за знатного рыцаря, сына короля Уриена. Вассалы единодушно одобряют ее выбор: надёжный защитник ей необходим - слава Ивэйна гремит по всей земле, а силу свою он доказал, победив мощного Эскладоса. Рыцарь находится на вершине блаженства - отныне он законный и любимый супруг златовласой красавицы.
Наутро приходит весть, что к роднику приближается король со всей своей свитой. Злоязычный Кей срамит отсутствующего Ивэйна и заявляет, что сам сразится с рыцарем, унизившим Калогренана. В коротком бою Ивэйн, на радость двору, вышибает насмешника из седла, а затем приглашает короля в свой замок, к прекрасной супруге. Счастливая и гордая Лодина радушно встречает монарха. Приметив разумную девицу, спасшую Ивэйна, Гавэйн изъявляет желание стать рыцарем темноволосой Люнетты.
Семь дней длится пир, но всякому празднеству приходит конец, и вот король уже собирается в обратный путь. Гавэйн принимается склонять друга к ратной жизни: нужно закалиться в турнирах, чтобы быть достойным красавицы жены. Ивэйн обращается за разрешением к супруге: Лодина скрепя сердце отпускает мужа, но повелевает
вернуться ровно через год. Ивэйн с тоской покидает свою прекрасную даму.
Год проходит незаметно; Гавэйн всячески развлекает друга, затевая сражения и турниры. Наступает август: король Артур сзывает рыцарей на пир, а Ивэйн внезапно вспоминает о своём обете. Отчаянию его нет предела, и тут ко двору является посланница Лодины: громко обвинив рыцаря в измене, она срывает с его пальца кольцо и передаёт приказ госпожи не показываться ей больше на глаза. Ивэйн теряет рассудок от горя: разодрав на себе одежду, устремляется в лес, где постепенно дичает. Однажды спящего безумца находит знатная дама. Госпожа де Нуриссон решает помочь несчастному: натирает с головы до ног бальзамом феи Морганы и кладёт рядом богатую одежду. Пробудившись, исцелённый Ивэйн поспешно прикрывает наготу. Внезапно до него доносится отчаянный протяжный рык льва, которому вцепился в хвост лютый змей. Ивэйн разрубает гадину на части, а лев со вздохом облегчения преклоняет перед рыцарем колени, признавая его своим господином. Могучий зверь становится верным спутником и оруженосцем Ивэйна.
После двухнедельных странствий рыцарь вновь оказывается у чудесного источника и лишается чувств от горя; лев же, считая его мёртвым, пытается покончить с собой. Очнувшись, Ивэйн видит в часовне Люнетту - оклеветанную и приговорённую к смерти на костре. Защитить ее некому, ибо мессер Ивэйн исчез, а мессер Гавэйн отправился на поиски королевы, похищенной подлыми врагами. Рыцарь со львом обещает вступиться за девицу - ему предстоит бой с тремя противниками разом. На глазах собравшейся в ожидании казни толпы Ивэйн побеждает злодеев. Царственная Лодина приглашает израненного героя в замок, но рыцарь говорит, что должен скитаться, пока не искупит вину перед прекрасной дамой - не узнав мужа, Лодина сетует на жестокость его возлюбленной. Ивэйн находит приют в замке господина де Шапороза - отца двух прелестных дочерей.
Вскоре по всей стране разносится весть о подвигах таинственного Рыцаря со львом: он одолел злого великана, спас от гибели родственников Гавэйна и защитил владения госпожи де Нуриссон. Тем временем господин де Шапороз умирает, и старшая сестра отказывает
младшей в праве на наследство. Коварная девица спешит заручиться поддержкой, и ей удаётся склонить на свою сторону Гавэйна, который уже вернулся ко двору. Король Артур, недовольный такой алчностью, ничего не может поделать - у непобедимого Гавэйна нет соперников. Младшая сестрица уповает теперь лишь на Рыцаря со львом и посылает на его поиски свою подругу. Девица находит защитника слабых и угнетённых: узнав о кознях жадной наследницы, Ивэйн охотно соглашается помочь. На пути к королевскому дворцу Рыцарь со львом совершает ещё один подвиг: освобождает триста дев, пленённых двумя демонами-сатанаилами в замке Злоключенья.
Младшая сестрица тем временем уже совсем изнемогает от горести и отчаяния. Наступает день суда: старшая сестра требует решить дело в свою пользу, поскольку у неё есть защитник, а за младшую вступиться никто не пожелал. Внезапно появляется незнакомый рыцарь и, к великой радости короля Артура, вызывает Гавэйна на бой. Начинается схватка - ужасное сражение, в котором сошлись, не ведая того, лучшие друзья. Они дерутся насмерть: Ивэйн хочет сразить Гавэйна, Гавэйн жаждет убить Ивэйна, Однако силы противников равны - победить они не могут, но и уступать не желают. Тщетно король с королевой пытаются воззвать к совести старшей сестры - упрямая и жадная девица ничего не желает слушать. Но с наступлением ночи поединок все-таки прерывается. Противники вступают в разговор и наконец-то узнают друг друга. Оба приходят в ужас: Ивэйн твердит, что побеждён Гавэйном, Гавэйн умоляет признать победителем Ивэйна. Король произносит приговор: сестры должны помириться и справедливо разделить наследство. Внезапно из леса с громким рыком выбегает огромный зверь, и всем становится ясно, кого молва окрестила Рыцарем со львом.
Двор с ликованием приветствует Ивэйна, но того по-прежнему снедает тоска - жить без прекрасной Лодины он не может, а на прощение уже не надеется. Ивэйн решает вернуться к источнику и вновь вызвать бурю. Услышав раскаты грома, Лодина трепещет от страха. Вассалы ее ропщут - в замке не стало житья. Разумная Люнетта напоминает госпоже о Рыцаре со львом, и дама клянётся принять его в качестве защитника. Девица мигом отправляется к
роднику и находит там Ивэйна. Рыцарь падает ниц перед супругой. Узнав виновного мужа, Лодина приходит в страшный гнев: лучше уж терпеть ежедневные бури, чем любить того, кто дерзко пренебрёг ею. Преисполненный восхищения, Ивэйн говорит, что готов умереть в разлуке, если сердце любимой так непреклонно. Лодина возражает на это, что клятва уже принесена: придётся простить Ивэйна, чтобы не погубить душу. Счастливый рыцарь заключает жену в объятия. Странствия его закончились - любовь восторжествовала.