ПИСАЛ ЛИ КУПРИН О СЕБЕ, СМЕРТЬЮ РОМАШОВА "УБИВ" СВОИ ЮНОШЕСКИЕ МЕЧТЫ?
А.П.Апсит Портрет А.И.Куприна 1928 г.
Фото А.И.Куприна 1900е
Куприн был поручиком белой армии, блестящим наездником, который на пари мог подняться на лошади на второй этаж ресторана, выпить, не покидая седла, полстакана коньяка и тем же манером вернуться на землю.
Детство Куприна прошло в Сиротской школе (Москва, ул. Казакова, 18), где за бредни его, что он-де генерал Скобелев, сам Наполеон, на него наденут остроконечный колпак с жирно выведенной надписью «Лгун».
Стриженым двенадцатилетним подростком Куприн учился в Кадетской школе(Москва, 1-й Краснокурсантский пр., 3–5), потом училище юнкеров (Москва, угол Знаменки и Гоголевского бульвара), где сидел в карцере за крестьянскую девушку Дуняшу (за ней ухаживал вместо занятий по топографии) и за первый напечатанный рассказ – «бумагомарание».
Ещё вчера он, юнкер, мчался на тройке на бал в женский институт, объяснялся в любви на чистопрудном катке и тайно хранил подобранный в театре платок какой-то незнакомки, а сегодня он – офицер 46-го Днепровского пехотного полка. Он прыгает со второго этажа, когда какая-то гарнизонная дама пообещала за это поцелуй, ради ещё одной любви, забросив стихи и прозу, пытается поступить в Академию Генштаба.
Поступил бы – экзамены сдал блестяще! – если бы по дороге в Петербург не встретил в Киеве друзей по кадетскому корпусу и, загуляв, не сбросил то ли с парома, то ли с ресторанчика-поплавка полицейского пристава. По одной версии, за то, что тот не уступил им, офицерам, заказанного столика, по другой, более романтичной, за наглое приставание к какой-то девице.
Дуэлей в его жизни не было. Но, не правда ли, есть что-то общее в описании юности писателя с Ромашовым - героем его повести "Поединок" ?
Название повести А. И. Куприна - «Поединок», верно передает смысл разыгравшейся в ней драмы. Под поединком подразумевается не только описанная в конце повести дуэль, но и все события, происходящие с главными героями.
Действие книги происходит в то время, когда только что официально разрешили поединки между офицерами. Естественно, в гарнизоне эта тема живо обсуждается. Впервые
она всерьез затрагивается в разговоре Шурочки Николаевой и Ромашова.
Шурочка, красивая, обаятельная, умная, образованная женщина, говорит о дуэлях как о каком-то необходимом явлении. Офицер, утверждает она, обязан рисковать собой. Оскорбление может быть смыто только кровью. Не только Шурочка, жена офицера, рассуждает о поединках с подобной горячностью. Это мнение большинства мужчин в гарнизоне.
Жизнь Ромашова в полку - вечный поединок с собой и с офицерскими предрассудками. Он не такой, как его товарищи, у него другие жизненные устремления. Придя в полк, Ромашов мечтал “о доблести, о подвигах, о славе”. Он идеализировал офицерство, считая, что эти люди благородны, великодушны, честны. Но в гарнизоне офицеры ведут серое, беспросветное существование, они отыгрываются на солдатах, которых не считают за людей, вечерами, не зная, чем заняться, офицеры собираются, играют в карты и устраивают бессмысленные кутежи.
Вся повесть - это череда мелких столкновений Ромашова с окружающими его людьми.
Все эти малозначительные стычки ведут к одной главной - дуэли между Ромашовым и Николаевым.
В общем-то, дуэль была предопределена с самого начала. Ромашов любит жену Николаева, кроме того, и она отвечала ему пусть не любовью, но хотя бы симпатией, привязанностью. Ласково называя офицера «Ромочка», Шурочка проводит с ним свободное время «от нечего делать». Ромашов отказывается от романа с полковой дамой Раисой Александровной Петерсон, с которой они грязно и скучно (и уже довольно давно) обманывали её мужа. Желая отомстить своему «усатенькому Жоржику», она начинает забрасывать мужа Шурочки анонимками.
Сам Николаев с самого начала не приемлет Ромашова К позору во время смотра, когда по вине Ромашова провалился церемониальный марш, прибавилось объяснение с Николаевым, потребовавшим сделать все, чтобы прекратить поток анонимок, и ещё - не бывать у них в доме. Следовательно, рано или поздно поединок должен был состояться.
Слово “поединок” по отношению к произошедшему событию, возможно, не совсем уместно, поскольку это не было честным сражением двух офицеров.
Шурочка, так горячо любимая Ромашовым, уверила его, что все оговорено заранее и никто не будет ранен. При этом она оговорилась, что прощается с ним навсегда, но он, как все влюбленные, не услышал этого.
Разве мог доверчивый, романтичный подпоручик предположить, что любимая женщина так холодна, расчетлива и вероломна?
Он погиб, не познав счастливой любви, не осуществив заветную мечту о том, чтобы бросить службу и посвятить себя более достойному занятию. Поединок между Ромашовым и окружающим миром оказался не в пользу мечтательного подпоручика.
«Поединок» вышел с посвящением М.Горькому, к которому в эту пору своего творчества Куприн был близок, и, помимо высоких оценок критики, заслужил похвалу Л.Н.Толстого.
А теперь дуэлянты:
ЮРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ РОМАШОВ
И.Глазунов Иллюстрация к повести "Поединок" гл. 16 (фрагмент)
Он был среднего роста, худощав, и хотя довольно силен для своего сложения, но от большой застенчивости неловок. Фехтовать на эспадронах он не умел даже в училище, а за полтора года службы и совсем забыл это искусство.
В молодом выпускнике кадетского училища, ныне подпоручике, второй год служащем в полку, расквартированном в маленьком еврейском местечке, своеобразно соединяются слабость воли и сила духа. Служба в армии для Ромашова тяжелое испытание: он не может смириться с грубостью и пошлостью полкового быта.
Ромашов сочиняет повести, хотя и стыдится своих литературных занятий.
«Не в первый раз за полтора года своей офицерской службы испытывал он это мучительное сознание своего одиночества и затерянности среди чужих, недоброжелательных или равнодушных людей, - это тоскливое чувство незнания, куда девать сегодняшний вечер». От тоски он часто ходит на вокзал, где ненадолго останавливающиеся поезда напоминают ему об иной, праздничной жизни.
После драки с Николаевым Ромашов вызывает его на дуэль и за сутки становится «сказкой города и героем дня». Заседание офицерского суда выносит решение о неминуемости поединка между Ромашовым и Николаевым.
На следующий день Николаев убивает Ромашова на дуэли.
ВЛАДИМИР ЕФИМОВИЧ НИКОЛАЕВ
Вот уже два года подряд он проваливает экзамены в академию, и Александра Петровна, Шурочка, делает все, чтобы последний шанс (поступать дозволялось только до трех раз) не был упущен.
И последнее, в 2007 снят двенадцатисерийный телевизионный художественный фильм «Юнкера», созданный по мотивам произведений А. И. Куприна. В основе сценария - роман «Юнкера», повести «Поединок», «На переломе» («Кадеты»), многие рассказы писателя и эпизоды его биографии. Время действия в фильме, в отличие от романов Куприна, сдвинуто с конца XIX века на годы, предшествующие началу первой мировой войны.
Нам осталось перечесть фрагменты первоисточника!
Начался обычный, любимый молодыми офицерами разговор о случаях неожиданных кровавых расправ на месте и о том, как эти случаи проходили почти всегда безнаказанно. В одном маленьком городишке безусый пьяный корнет врубился с шашкой в толпу евреев, у которых он предварительно "разнес пасхальную кучку". В Киеве пехотный подпоручик зарубил в танцевальной зале студента насмерть за то, что тот толкнул его локтем у буфета. В каком-то большом городе - не то в Москве, не то в Петербурге - офицер застрелил, "как собаку", штатского, который в ресторане сделал ему замечание, что порядочные люди к незнакомым дамам не пристают.
Ромашов, который до сих пор молчал, вдруг, краснея от замешательства, без надобности поправляя очки и откашливаясь, вмешался в разговор:
- А вот, господа, что я скажу с своей стороны. Буфетчика я, положим, не считаю... да... Но если штатский... как бы это сказать?.. Да... Ну, если он порядочный человек, дворянин и так далее... зачем же я буду на него, безоружного, нападать с шашкой? Отчего же я не могу у него потребовать удовлетворения? Все-таки же мы люди культурные, так сказать... - Э, чепуху вы говорите, Ромашов, - перебил его Веткин. - Вы потребуете удовлетворения, а он скажет: "Нет... э-э-э... я, знаете ли, вээбще... э-э... не признаю дуэли. Я противник кровопролития... И кроме того, э-э... у нас есть мировой судья..." Вот и ходите тогда всю жизнь с битой мордой.
Вы не читали в газетах об офицерском поединке? - спросила вдруг Шурочка.
Ромашов встрепенулся и с трудом отвел от нее глаза.
- Нет, не читал. Но слышал. А что?
- Конечно, вы, по обыкновению, ничего не читаете. Право, Юрий Алексеевич, вы опускаетесь. По-моему, вышло что-то нелепое. Я понимаю: поединки между офицерами - необходимая и разумная вещь. - Шурочка убедительно прижала вязанье к груди. - Но зачем такая бестактность? Подумайте: один поручик оскорбил другого. Оскорбление тяжелое, и общество офицеров постановляет поединок. Но дальше идет чепуха и глупость. Условия - прямо вроде смертной казни: пятнадцать шагов дистанции и драться до тяжелой раны... Если оба противника стоят на ногах, выстрелы возобновляются. Но ведь это - бойня, это... я не знаю что! Но, погодите, это только цветочки. На место дуэли приезжают все офицеры полка, чуть ли даже не полковые дамы, и даже где-то в кустах помещается фотограф. Ведь это ужас, Ромочка! И несчастный подпоручик, фендрик, как говорит Володя, вроде вас, да еще вдобавок обиженный, а не обидчик, получает после третьего выстрела страшную рану в живот и к вечеру умирает в мучениях. А у него, оказывается, была старушка мать и сестра, старая барышня, которые с ним жили, вот как у нашего Михина... Да послушайте же: для чего, кому нужно было делать из поединка такую кровавую буффонаду? И это, заметьте, на самых первых порах, сейчас же после разрешения поединков. И вот поверьте мне, поверьте! - воскликнула Шурочка, сверкая загоревшимися глазами, - сейчас же сентиментальные противники офицерских дуэлей, - о, я знаю этих презренных либеральных трусов! - сейчас же они загалдят: "Ах, варварство! Ах, пережиток диких времен! Ах, братоубийство!"
- Однако вы кровожадны, Александра Петровна! - вставил Ромашов.
- Не кровожадна, - нет! - резко возразила она. - Я жалостлива. Я жучка, который мне щекочет шею, сниму и постараюсь не сделать ему больно. Но, попробуйте понять, Ромашов, здесь простая логика. Для чего офицеры? Для войны. Что для войны раньше всего требуется? Смелость, гордость, уменье не сморгнуть перед смертью. Где эти качества всего ярче проявляются в мирное время? В дуэлях. Вот и все. Кажется, ясно. Именно не французским офицерам необходимы поединки, - потому что понятие о чести, да еще преувеличенное, в крови у каждого француза, - не немецким, - потому что от рождения все немцы порядочны и дисциплинированны, - а нам, нам, нам! Тогда у нас не будет в офицерской среде карточных шулеров, как Арчаковский, или беспросыпных пьяниц, вроде вашего Назанского; тогда само собой выведется амикошонство, фамильярное зубоскальство в собрании, при прислуге, это ваше взаимное сквернословие, пускание в голову друг другу графинов, с целью все-таки не попасть, а промахнуться. Тогда вы не будете за глаза так поносить друг друга. У офицера каждое слово должно быть взвешено. Офицер - это образец корректности. И потом, что за нежности: боязнь выстрела! Ваша профессия - рисковать жизнью.
20
.........
Вечером в этот день его опять вызвали в суд, но уже вместе с Николаевым. Оба врага стояли перед столом почти рядом. Они ни разу не
взглянули друг на друга, но каждый из них чувствовал на расстоянии
настроение другого и напряженно волновался этим. Оба они упорно и
неподвижно смотрели на председателя, когда он читал им решение суда:
- "Суд общества офицеров N-ского пехотного полка, в составе - следовали
чины и фамилии судей - под председательством подполковника Мигунова,
рассмотрев дело о столкновении в помещении офицерского собрания поручика
Николаева и подпоручика Ромашова, нашел, что ввиду тяжести взаимных
оскорблений ссора этих обер-офицеров не может быть окончена примирением и
что поединок между ними является единственным средством удовлетворения
оскорбленной чести и офицерского достоинства. Мнение суда утверждено
командиром полка".
Окончив чтение, подполковник Мигунов снял очки и спрятал их в футляр.
- Вам остается, господа, - сказал он с каменной торжественностью, -
выбрать себе секундантов, по два с каждой стороны, и прислать их к девяти
часам вечера сюда, в собрание, где они совместно с нами выработают условия
поединка. Впрочем, - прибавил он, вставая и пряча очечник в задний карман,
- впрочем, прочитанное сейчас постановление суда не имеет для вас
обязательной силы. За каждым из вас сохраняется полная свобода драться на
дуэли, или... - он развел руками и сделал паузу, - или оставить службу.
Затем... вы свободны, господа... Еще два слова. Уж не как председатель
суда, а как старший товарищ, советовал бы вам, господа офицеры,
воздержаться до поединка от посещения собрания." Это может повести к
осложнениям. До свиданья.
Николаев круто повернулся и быстрыми шагами вышел из залы. Медленно
двинулся за ним и Ромашов. Ему не было страшно, но он вдруг почувствовал
себя исключительно одиноким, странно обособленным, точно отрезанным от
всего мира. Выйдя на крыльцо собрания, он с долгим, спокойным удивлением
глядел на небо, на деревья, на корову у забора напротив, на воробьев,
купавшихся в пыли среди дороги, и думал: "Вот - все живет, хлопочет,
суетится, растет и сияет, а мне уже больше ничто не нужно и не интересно.
Я приговорен. Я один".
Вяло, почти со скукой пошел он разыскивать Бек-Агамалова и Веткина,
которых он решил просить в секунданты. Оба охотно согласились -
Бек-Агамалов с мрачной сдержанностью, Веткин с ласковыми и
многозначительными рукопожатиями.
Идти домой Ромашову не хотелось - там было жутко и скучно. В эти
тяжелые минуты душевного бессилия, одиночества и вялого непонимания жизни
ему нужно было видеть близкого, участливого друга и в то же время тонкого,
понимающего, нежного сердцем человека.
И вдруг он вспомнил о Назанском.
21
........
Ромашов рассказал подробно историю своего столкновения с Николаевым.
Назанский задумчиво слушал его, наклонив голову и глядя вниз на воду,
которая ленивыми густыми струйками, переливавшимися, как жидкое стекло,
раздавалась вдаль и вширь от носа лодки.
- Скажите правду, вы не боитесь, Ромашов? - спросил Назанский тихо.
- Дуэли? Нет, не боюсь, - быстро ответил Ромашов. Но тотчас же он
примолк и в одну секунду живо представил себе, как он будет стоять совсем
близко против Николаева и видеть в его протянутой руке опускающееся черное
дуло револьвера. - Нет, нет, - прибавил Ромашов поспешно, - я не буду
лгать, что не боюсь. Конечно, страшно. Но я знаю, что я не струшу, не
убегу, не попрошу прощенья.
Назанский опустил концы пальцев в теплую, вечернюю, чуть-чуть ропщущую
воду и заговорил медленно, слабым голосом, поминутно откашливаясь:
- Ах, милый мой, милый Ромашов, зачем вы хотите это делать? Подумайте:
если вы знаете твердо, что не струсите, - если совсем твердо знаете, - то
ведь во сколько раз тогда будет смелее взять и отказаться.
- Он меня ударил... в лицо! - сказал упрямо Ромашов, и вновь жгучая
злоба тяжело колыхнулась в нем.
- Ну, так, ну, ударил, - возразил ласково Назанский и грустными,
нежными глазами поглядел на Ромашова. - Да разве в этом дело? Все на свете
проходит, пройдет и ваша боль и ваша ненависть. И вы сами забудете об
этом. Но о человеке, которого вы убили, вы никогда не забудете. Он будет с
вами в постели, за столом, в одиночестве и в толпе. Пустозвоны,
фильтрованные дураки, медные лбы, разноцветные попугаи уверяют, что
убийство на дуэли - не убийство. Какая чепуха! Но они же сентиментально
верят, что разбойникам снятся мозги и кровь их жертв. Нет, убийство -
всегда убийство. И важна здесь не боль, не смерть, не насилие, не
брезгливое отвращение к крови и трупу, - нет, ужаснее всего то, что вы
отнимаете у человека его радость жизни. Великую радость жизни! - повторил
вдруг Назанский громко, со слезами в голосе. - Ведь никто - ни вы, ни я,
ах, да просто-напросто никто в мире не верит ни в какую загробную жизнь.
Оттого все страшатся смерти, но малодушные дураки обманывают себя
перспективами лучезарных садов и сладкого пения кастратов, а сильные -
молча перешагивают грань необходимости. Мы - не сильные. Когда мы думаем,
что будет после нашей смерти, то представляем себе пустой холодный и
темный погреб. Нет, голубчик, все это враки: погреб был бы счастливым
обманом, радостным утешением. Но представьте себе весь ужас мысли, что
совсем, совсем ничего не будет, ни темноты, ни пустоты, ни холоду... даже
мысли об этом не будет, даже страха не останется! Хотя бы страх!
Подумайте!
......
- Да, жизнь прекрасна, - сказал Ромашов.
- Прекрасна! - пылко повторил Назанский. - И вот два человека из-за
того, что один ударил другого, или поцеловал его жену, или просто, проходя
мимо него и крутя усы, невежливо посмотрел на него, - эти два человека
стреляют друг в друга, убивают друг друга. Ах, нет, их раны, их страдания,
их смерть - все это к черту! Да разве он себя убивает - жалкий движущийся
комочек, который называется человеком? Он убивает солнце, жаркое, милое
солнце, светлое небо, природу, - всю многообразную красоту жизни, убивает
величайшее наслаждение и гордость - человеческую мысль! Он убивает то, что
уж никогда, никогда, никогда не возвратится. Ах, дураки, дураки!
22
.......
- Ну, хочешь, я завтра откажусь от поединка, извинюсь перед ним? Сделать это? - произнес он печально.
Она помолчала немного. Будильник наполнял своей металлической болтовней
все углы темной комнаты. Наконец она произнесла еле слышно, точно в
раздумье, с выражением, которого Ромашов не мог уловить:
- Я так и знала, что ты это предложишь.
Он поднял голову и, хотя она удерживала его за шею рукой, выпрямился на
кровати.
- Я не боюсь! - сказал он громко и глухо.
- Нет, нет, нет, нет, - говорила она горячим, поспешным, умоляющим
шепотом. - Ты меня не понял. Иди ко мне ближе... как раньше... Иди же!..
Она обняла его обеими руками и зашептала, щекоча его лицо своими
тонкими волосами и горячо дыша ему в щеку:
- Ты меня не понял. У меня совсем другое. Но мне стыдно перед тобой. Ты
такой чистый, добрый, и я стесняюсь говорить тебе об этом. Я расчетливая,
я гадкая...
- Нет, говори все. Я тебя люблю.
- Послушай, - заговорила она, и он скорее угадывал ее слова, чем слышал
их. - Если ты откажешься, то ведь сколько обид, позора и страданий падет
на тебя. Нет, нет, опять не то. Ах, боже мой, в эту минуту я не стану
лгать перед тобой. Дорогой мой, я ведь все это давно обдумала и взвесила.
Положим, ты отказался. Честь мужа реабилитирована. Но, пойми, в дуэли,
окончившейся примирением, всегда остается что-то... как бы сказать?.. Ну,
что ли, сомнительное, что-то возбуждающее недоумение и разочарование...
Понимаешь ли ты меня? - спросила она с грустной нежностью и осторожно
поцеловала его в волосы.
- Да. Так что же?
- То, что в этом случае мужа почти наверно не допустят к экзаменам.
Репутация офицера генерального штаба должна быть без пушинки. Между тем
если бы вы на самом деле стрелялись, то тут было бы нечто героическое,
сильное. Людям, которые умеют держать себя с достоинством под выстрелом,
многое, очень многое прощают. Потом... после дуэли... ты мог бы, если
хочешь, и извиниться... Ну, это уж твое дело.
......
Стараясь скрыть непонятное, глухое раздражение, он сказал сухо:
- Ради бога, объяснись прямее. Я все тебе обещаю.
Илья Глазунов Шурочка у Ромашова накануне дуэли гл.22
Тогда она повелительно заговорила около самого его рта, и слова ее были
как быстрые трепетные поцелуи:
- Вы непременно должны завтра стреляться. Но ни один из вас не будет
ранен. О, пойми же меня, не осуждай меня! Я сама презираю трусов, я
женщина. Но ради меня сделай это, Георгий! Нет, не спрашивай о муже, он
знает. Я все, все, все сделала.
Теперь ему удалось упрямым движением головы освободиться от ее мягких и
сильных рук. Он встал с кровати и сказал твердо:
- Хорошо, пусть будет так. Я согласен.
Его Высокоблагородию, командиру N-ского пехотного полка.
Штабс-капитан того же полка Диц.
Настоящим имею честь донести вашему высокоблагородию, что сего 2-го
июня, согласно условиям, доложенным Вам вчера, 1-го июня, состоялся
поединок между поручиком Николаевым и подпоручиком Ромашовым. Противники
встретились без пяти минут в 6 часов утра, в роще, именуемой "Дубечная",
расположенной в 3 1/2 верстах от города. Продолжительность поединка,
включая сюда и время, употребленное на сигналы, была 1 мин. 10 сек. Места,
занятые дуэлянтами, были установлены жребием. По команде "вперед" оба
противника пошли друг другу навстречу, причем выстрелом, произведенным
поручиком Николаевым, подпоручик Ромашов ранен был в правую верхнюю часть
живота. Для выстрела поручик Николаев остановился, точно так же, как и
оставался стоять, ожидая ответного выстрела. По истечении установленной
полуминуты для ответного выстрела обнаружилось, что подпоручик Ромашов
отвечать противнику не может. Вследствие этого секунданты подпоручика
Ромашова предложили считать поединок оконченным. С общего согласия это
было сделано. При перенесении подпоручика Ромашова в коляску последний
впал в тяжелое обморочное состояние и через семь минут скончался от
внутреннего кровоизлияния. Секундантами со стороны поручика Николаева
были: я и поручик Васин, со стороны же подпоручика Ромашова: поручики
Бек-Агамалов и Веткин. Распоряжение дуэлью, с общего согласия, было
предоставлено мне. Показание младшего врача кол. ас. Знойко при сем
прилагаю.
Штабс-капитан Диц.
Использованы материалы сайтов
А.И. Куприн вошел в русскую литературу как певец светлых и здоровых человеческих чувств, как преемник демократических и гуманистических идей великой русской литературы XIX века. Критический реализм, славные традиции которого воспринял Куприн, был в начале XX века явлением прогрессивным. Яркий природный талант, огромный запас жизненных наблюдений и резко критическое изображение действительности - вот что определило большой общественный резонанс его произведений в период подготовки и проведения первой русской революции В это время Куприн работает над повестью «Поединок», которую он начал писать в 1902 году. Опубликованная в шестом сборнике журнала «Знание» в 1905 году, повесть «Поединок» вызвала широкий отклик. Пафос разоблачения буржуазного общества, высокие художественные достоинства поставили «Поединок» в один ряд с крупнейшими произведениями русской литературы на рубеже двух веков.
Действие повести происходит в 90-е годы XIX века. В «Поединке» автор объясняет причины поражения царской армии в бесславной войне с Японией. Эта «агония старой России» является основной темой повести. Однако, в этом произведении следует различать несколько тематических линий, которые, переплетаясь, дают целостную картину офицерской среды, казарменной жизни солдат, личных отношений Ромашова и Казанского, Ромашова и Шурочки Николаевой, и наконец, взаимоотношений героя с солдатами.
Главное действующее лицо повести - подпоручик Ромашов. В этом образе с наибольшей полнотой воплотились черты купринского героя - правдоискателя, гуманиста, одинокого мечтателя. Среди офицеров Ромашов чувствует себя одиноким, так как не разделяет взглядов окружающих его офицеров. Ромашов протестует всей душой против кошмара, именуемого «военной службой», так как приходит к мысли, что «вся военная служба, с ее призрачной доблестью, создана жестоким, позорным, всечеловеческим недоразумением». «Каким образом может существовать сословие, - спрашивал себя Ромашов, - которое в мирное время, не принося ни крошечки пользы, поедает чужой хлеб и чужое мясо, одевается в чужие одежды, живет в чужих домах, а в военное время - идет бессмысленно убивать и калечить таких же людей, как они сами?»
Человек с тонкой душевной организацией, обладающий чувством собственного достоинства и справедливости, он легко раним, порой почти беззащитен перед злом жизни. Уже в начале повести мы замечаем «неприспособленность» Ромашова к армейской жизни, его непонимание «войсковой дисциплины». Тягостная пустота армейской жизни толкает его к случайной связи с полковой «обольстительницей» Раисой Петерсон, которая вскоре становится невыносимой для него. Гарнизонная жизнь с пьянством, провинциальным убожеством все больше отталкивает Ромашова. Мечта о прекрасной и сказочной любви заставляет Ромашова идеализировать образ молодой, привлекательной женщины - Шурочки Николаевой. Для героя повести она «луч света в темном царстве». С ней связаны его мечты и надежды. Ослепленный любовью, Ромашов не видел, что красота Шурочки, ее обаяние, сила воли, талант - все это предназначено для борьбы за свое личное, маленькое, эгоистическое счастье: любым путем вырваться из мещанской армейской среды и обрести высшее счастье в «блестящей» жизни столичного общества.
Любовная трагедия в «Поединке» вырастает из трагедии социальной. В отношениях Ромашова и Шурочки сталкиваются два характера, два мироощущения, возникшие в рамках буржуазного общества и свидетельствующие о происходящем в нем распаде. Почему невозможно счастье Шурочки и Ромашова? Да только потому, что Шурочка всеми силами стремится упрочить свое положение, а Ромашов постепенно теряет почву под ногами, ибо ему невыносимы духовные и моральные ценности этого общества.
Финалом любовной трагедии Ромашова является ночной приход к нему Шурочки. Она пришла, чтобы обмануть - обмануть подло и бесстыдно, предложить условия дуэли с ее мужем и ценой жизни Ромашова купить свое будущее благополучие и счастье. Ромашов догадывается о цели ее прихода и соглашается на все условия рокового для него поединка с мужем Шурочки. Он говорит об этом спокойно и холодно: «Хорошо, пусть будет так. Я согласен». В этих простых словах заключена целая история - история трагической любви неприкаянного мечтателя к женщине, в душе которой мораль «жизни для себя» вытравила человеческие чувства. Ромашов все понял, в его твердо произнесенных словах - холодное сознание того, что жизнь потеряла для него свою ценность. И здесь становится очевидным духовное превосходство Ромашова над Шурочкой Николаевой, а также и над другими обитателями окружающего его мещанского мира.
Ромашов погибает, так как Шурочка делает неравным^ условия поединка (она обещает Ромашову, что муж, зная условия дуэли, выстрелит в сторону). Неизбежность трагической развязки вытекает здесь из глубоких социальных причин. Герой повести не способен существовать в омуте буржуазного общества, построенного на лицемерии и обмане, но он и не в состоянии найти себе место в народе, почерпнуть в его гуще силы для новой жизни. Именно это и делает образ Ромашова трагическим. Писатель, не уяснив истинных причин изображаемого им зла, не смог найти пути его преодоления. Не признавая военной службы, отрицая мораль «аристократической» прослойки армейского офицерства, Ромашов чувствовал свое бессилие перед жизнью, так как не мог уйти с военной службы. Честность и тонкость духовной организации заставляют его особенно болезненно ощущать свое бессилие. .Иллюзорное утешение находит он в мире безудержных, наивных мечтаний. В этом мире Ромашов уже не бедный подпоручик, а герой, дерзающий, бесстрашный, прекрасный. Но мечта служит не источником творческого вдохновения, а преимущественно средством ухода, бегства от действительности.
Судьба Ромашова долго еще продолжала волновать Куприна. Уже после опубликования повести автор продолжал мучиться судьбой главного героя и не мог с ним расстаться. Куприн намеревался написать заново сцену дуэли, сохранить жизнь Ромашову и показать своего героя в гуще народной жизни. Из воспоминаний жены Куприна М.К. Куприной-Иорданской можно было узнать о дальнейшей судьбе Ромашова: «И вот он в Киеве. Начинаются дни безработицы, скитаний, свирепой нужды, смены профессий, временами прямо нищенства...» Однако замысел писателя - создать новое произведение «Нищие», являющееся продолжением «Поединка», с Ромашовым в качестве главного героя - остался неосуществленным. История замысла свидетельствовала о том, что Куприн собирался показать в современной ему действительности только мрачное, трагическое. В своих поисках героя создатель «Поединка» пришел к такому рубежу, который ему трудно было перешагнуть. В жизни уже сформировался тип правдоискателя-бойца, а писатель никак не мог расстаться с типом правдоискателя-страдальца. Это и было отмечено А.М. Горьким, который однажды сказал Куприну: «Да что это такое! Что вы все оплакиваете своего Ромашова! Умно он сделал, что догадался наконец умереть и развязать вам руки. Скажите, что бы он делал в вашем романе, зачем бы там существовал этот ни к чему не способный, кроме нытья, интеллигент...» На что Куприн с присущей ему откровенностью отвечал: «Он надеялся сделать из меня глашатая революции, которая целиком владела им. Но я не был проникнут боевым настроением, и по какому руслу пойдет моя дальнейшая работа, заранее предвидеть не мог».
«Любовь - это самое яркое и наиболее понятное воспроизведение моего
Писатель Александр Куприн стал известен всем после того, как весною 1905 года в одном из сборников была напечатана повесть «Поединок». Книга быстро разошлась, и уже примерно через месяц пришлось это произведение печатать заново. Автор показывает в повести царскую армию, те нечеловеческие условия, которые в ней существуют простые солдаты. Все, о чем он пишет, Александр Куприн видел, когда служил в армии. В изображении поручика Куприна жизнь в армии давно уже опошлилась, и отупляющее воздействие имеет на человека.
Но тут же автор говорит о том, что вырваться из такой жизни трудно. И офицер должен либо дальше подумать о своей учебе в военной академии, либо тянуть эту лямку дальше, надеясь на отставку с назначенным пенсионным жалованием. Жизнь офицерского состава расписана: строевые занятия и занятия по изучению уставов армии, выпивки, связи с женщинами, балы, обязательно карточные игры и поездки в публичный дом. Но иногда для разнообразия проводились парады и маневры.
В повести показано много офицеров: Веткин - добрый малый и не стремящийся ни к чему, Слива - командир роты, тупой капитан, Осадчий - офицер, верящий в то, что все может изменить война, Зегржет - вдовый поручик, которому едва хватает денег на содержание маленьких детей, а у него их четверо, Рафальский -подполковник, которого зовут по кличке Брэм, она произошла от увлечения зверинцем, Бобетинский - пытается показать из себя светского человека, но он на самом деле пустышка, Арчаковский - обманывает в карты, и другие. Все офицеры, которых показывает Александр Куприн, не вызывает никакого сочувствия. Так, офицер Рафальский избивает солдата-горниста лишь только за то, что он уставший исполняет на своем инструменте другой сигнал.
Действие купринской повести разворачиваются в конце 19 века. В то время дуэли пользовались большой популярностью, особенно между офицерами. Но более подробно автор останавливался на сценах избиения и унижения солдат. Ярким образом солдата из народа является солдат Хлебников, над которым солдаты постоянно издеваются. А. Куприн не только обличает те порядки, которые царят в армии, но главный смысл заключается в опустошении и бесчеловечности людей, которые оказываются в армейских условиях. Автор противопоставляет двух героев: Ромашова и Назанского.
Ромашов - подпоручик, многие критики в его чертах обнаруживали сходство с автором. Он родился и вырос в небольшом городе Наровчата Пензенской губернии. О семье его известно немного: мать проживает в Москве, отца своего герой не помнит. Учился подпоручик в кадетском корпусе, где и начал увлекаться сочинительством. Обаятельный молодой человек привлекает внимания читателя чистотой своей души. Он сострадает солдатом, наивен, но такой человек не сможет долго прожить в армейской среде. Ему в тягость служба, так как вокруг него находятся нравственные уроды. Он мечтает вырваться из этой бесчеловечности.
В гуманистических мечтах поддерживает Ромашова его друг офицер Назанский. А гуманизм подпоручика проявляется в каждой сцене купринской повести: Ромашов осуждает жестокое наказание солдат, его знакомство с Хлебниковым, который уже отчаялся, тем, как он защищает женщину и в то же время тяготиться своим пошлыми связами с Раисой Петерсон, и в его чистой любви к Александре Петровне. Герой Куприна мечтателен, но ему всего двадцать лет. Он мечтает изменить мир, но сохранить честь и веру своему отечеству.
Эти же мечты, но уже более зрелые возникают и у офицера Назанского. Жизнелюбивый офицер пытается насладиться всеми радостями жизни, но армию он не любит. Женщин он боготворит, а любовь к ним он считает святой. Восторженно он говорит о неразделенной любви к женщине. Ромашов считает его своим учителем, он видится ему мудрецом. Назанский обвиняет офицеров в том, что они не стремятся к новой жизни, остаются к ней слепыми и глухими. Не верит офицер и в библейские заповеди, да и не желает принимать мысли о служении или об исполнении долга. По мнению героя, нужно любить только себя и служить себе. Он верит в то, что настанет время, когда богами станут сами люди. Но ведь эти мысли можно расценивать как простой эгоизм.
Назанского и Ромашова объединяет отвращение к тем традициям и порядкам, которые существуют в царской армии, где офицеры забывают о чести, а простого человека унижают и подавляют. Но есть и различие в их взглядах. Назанский презирает слабых людей, а Ромашов относится к нему бережно. Ромашов считает, что у каждого человека есть три основных признания, которые он должен реализовать. Это искусство, наука и физический труд, но по желанию. Но в России, где царили самодержавные и крепостнические порядки, невозможен никакой свободный труд.
Атмосфера человеческого разложения и отупения охватывает не только офицеров. Жены офицерского состава живут скучной жизнью, они невежественны и недалеки. Яркой представительницей такой офицерской жены у Куприна становится Раиса Петерсон. Автор начинает знакомство читателя с этой женщиной с писем, которые она пишет и отсылает Ромашову. Содержание в них глупое и вульгарное, они и сентиментальные, и одновременно злобные. Но зато по ним легко можно представить саму героиню. Когда Ромашов сообщает ей о том, что он разрывает эту пошлую связь, то она начинает мстить ему, мерзко и подло. Раиса пишет анонимные письма, которые и становятся виновниками смерти Ромашовой на дуэли.
По-другому нарисован образ Николаевой. В изображении Шурочки Александр Куприн вложил весь свой талант и чуткость. Александра Петровна обаятельна и прекрасна внешне, она умна, женщине присуще и чувство такта, и чуткость. Поэтому-то Ромашов и влюбляется в нее. Влюблен в не и Назанский. Но прекрасную женщину пугает то, что ждет ее впереди: дети, небольшое жалование и звание офицерской жены и нищета. А ведь она мечтает всегда хорошо одеваться, выглядеть прекрасно и изящно, чтобы перед ней преклонялись. А пока она живет с мужем, которого совсем не любит, он ей отвратителен, но она требует от него поступления в академию, чтобы в дальнейшем он сделал карьеру.
Чтобы этого достичь, она готова пожертвовать и любовью Назанского, и даже предать и любовь подпоручика, и самого Ромашова. Ради своих целей она отдается Ромашову, чтобы лишить его воли. Поэтому и образ Шурочки показан автором исковерканным, лишенным человечности. Ее основная жизненная цель - выйти в высший свет, где она имела бы успех, и вырваться из этой провинции. Александра Петровна изображена автором, как эгоистка.
Повесть Александра Куприна сильное и яркое произведение. В нем человек, который жизнелюбив и человеколюбив, противопоставлен обществу, где личность унижают и подавляют. И это был настоящий, реальный уклад России того времени. Поэтому «Поединок» содержит и гуманистический смысл. И критика на армию переходит у писателя на критику строя жизни, который порождает такие античеловеческие отношения. Заканчивает Куприн свою повесть рапортом о дуэли Ромашова, на которой он был убит. Автор обрывает свое повествование смертельным для главного героя выстрелом.
Ромашов Георгий Алексеевич - характеристика персонажа
Ромашов Георгий Алексеевич (Ромочка, Юрий Алексеевич) - главный герой повести. Шурочка называет его «неуклюжим», «милым мальчиком», «добрым, трусливым», слабым. В молодом выпускнике кадетского училища, ныне подпоручике, второй год служащем в полку, расквартированном в маленьком еврейском местечке, своеобразно соединяются слабость воли и сила духа. Служба в армии для Р. тяжелое испытание: он не может смириться с грубостью и пошлостью полкового быта.
Р. сочиняет повести, хотя и стыдится своих литературных занятий. «Он был среднего роста, худощав, и хотя довольно силен для своего сложения, но от большой застенчивости неловок». Однако именно застенчивый, краснеющий даже в разговоре с офицерами Р. заступается за солдата-татарина перед полковым командиром Шульговичем, чем вызывает его гнев. Р. осознает свое и затерянность среди чужих, недоброжелательных или равнодушных людей. От тоски Р. часто ходит на вокзал, где ненадолго останавливающиеся поезда напоминают ему об иной, праздничной жизни. Р. сохранил детскую привычку «думать о себе в третьем лице, словами шаблонных романов». Но однажды он увидел, что стоящие на платформе курьерского поезда красивая дама и ее спутник смеются над ним - бледным, близоруким и неловким.
Подобно Андрею Болконскому из «Войны и мира» Л. Толстого, Р. мечтает о подвиге. Он не в силах заставить себя не ходить больше в дом Николаевых, отказаться от любви к Шурочке, считающей себя натурой возвышенной и мечтающей вырваться из пошлой полковой жизни. Для этого нужно одно: чтобы ее муж с третьей попытки сдал экзамены в военную академию. Разорвав тягостную связь с Раисой Петерсон, Р. «не стыдится скорбеть о своей утраченной чистоте, о простой физической чистоте». Догадавшись о любви Р. к Шурочке, Раиса шлет Николаеву анонимные письма-пасквили. Наконец Шурочка признается Р. в любви, но упрекает его: «Зачем вы такой <...> слабый! <...> Если бы вы могли завоевать себе большое имя, большое положение!»
Называя себя «маленьким», «слабым», «песчинкой», Р. ропщет против Бога, но затем просит прощения: «Делай со мной все, что Тебе угодно. Я всему повинуюсь с благодарностью». Р. испытывает глубокий душевный надлом, чувствует себя намного старше своих двадцати двух лет.
После драки с Николаевым Р. вызывает его на дуэль и за сутки становится «сказкой города и героем дня». Заседание офицерского суда выносит решение о неминуемости поединка между Р. и Николаевым. Шурочка просит Р. не убивать ее мужа, но и не отказываться от дуэли, так как это может помешать его поступлению в академию. По словам Шурочки, Николаев обо всем знает и тоже будет стараться не попасть»Шв. Тут «между ними незримо проползло что-то тайное, гадкое, склизкое», и Шурочка, зная, что видит Р. в последний раз, отдается ему.
На следующий день Николаев убивает Р. на дуэли.
Самовоспитание Ромашова
Но главным в повести все же является образ Георгия (Юрия) Ромашова. Основа всего произведения - история внутреннего развития, самовоспитания поручика.
Ромашов, безусловно, положительный образ, но нисколько не идеализированный, имеющий и сильные, и слабые стороны. Характер его противоречив, и он никак не может служить какой-то схемой, примером для подражания. Этот образ абсолютно жизнен и правдив, и эта правдивость достигается высоким художественным мастерством Куприна в создании психологически верных человеческих характеров.
Ромашов - это молодой человек, характер и жизненная позиция которого еще не сложились, поэтому мы видим его в непрестанном движении, развитии, следим за его духовным ростом, за процессом самовоспитания, который проходит стремительно, в течение каких-то двух месяцев (события в повести разворачиваются с начала апреля до начала июня).
Прошлого Ромашова мы практически не знаем, его писатель оставляет за рамками повести, кроме некоторых необходимых сведений, важных для понимания этого образа.
Мы знаем, что вот уже полтора года как он служит в полку, то есть прошла половина обязательного срока службы после училища. В начале ее Ромашов мечтал о славе, военной карьере. Он наметил себе строгую программу жизни: «В первые два года - основательное знакомство с классической литературой, систематическое изучение французского и немецкого языков, занятия музыкой. В последний год - подготовка к академии. Необходимо было следить за общественной жизнью, за литературой и наукой, и для этого Ромашов подписался на газету и на ежемесячный популярный журнал. Для самообразования были приобретены: «Психология» Вундта, «Физиология» Льюиса, « самодеятельность» Смайльса...» (IV, 28).
Но эти начинания так и не были воплощены в жизнь из-за безволия поручика: книги лежат непрочитанными, и лишь денщик изредка сметает с них пыль.
А их хозяин пьет много водки, имеет грязную связь с полковой дамой, играет в карты и скучает, проклиная службу. Но мечты о подвигах и славе еще не покинули Ромашова, полутора лет оказалось недостаточно, чтобы понять их несостоятельность.
Мечты его мстительные, фантастические, опьяняющие: «Вот, назло им всем, завтра же с утра засяду за книги, подготовлюсь и поступлю в академию» (IV, 21).
Ромашов видит себя офицером генерального штаба, исправляющим ошибки полковника Шульговича, потом усмиряющим бунт рабочих на заводе с помощью стрельбы. Иногда он мечтает о том, как поедет шпионом в Германию и, добыв ценные сведения, геройски погибнет, а иногда о том, как во время войны, будучи полковником, увлечет личным мужеством солдат и тем самым решит исход сражения. Мечты красочны, а действительность сера, скучна и удручающа. Безволие и мечтательность - главные черты характера Ромашова. Кроме того, он добр, мягок, справедлив. Этим он и отличается от всех других офицеров полка.
В начале повести это человек конфузливый, мешковатый, робкий, в какой-то степени даже смешной из-за своей неловкости. Неслучайно Куприн фиксирует внимание на невзрачной наружности своего героя/постоянно напоминает об очках, которые Ромашов поправляет в минуты замешательства («Ромашов...., без надобности поправляя очки и откашливаясь, вмешался в разговор» (IV, 23)). Речь его сбивчива, он погружен в свои мелкие личные мечты и переживания, постоянно путается, не может решить ничего окончательно. Смешна его привычка думать о себе в третьем лице словами бульварных романов: «Его добрые, выразительные глаза подернулись облаком грусти...» (IV, 18).
На протяжении всей повести мы видим, как меняется главный герой, как учится мыслить, как развиваются его природные качества, как он становится благороднее и лучше, как все больше и больше увеличивается расстояние между ним и другими офицерами (происходит плодотворный процесс самовоспитания).
Все начинается с противоречий в самом себе: в душе Ромашова сталкиваются гуманный человек и тщеславный офицер, мечтающий о славе, пусть даже ценой чужих жизней (расстрел рабочих). Сидя под домашним арестом, он размышляет о себе и вдруг осознает, что он - личность, неповторимая, отличная ото всех: «Его вдруг ошеломило и потрясло неожиданно-яркое сознание своей индивидуальности...» (IV, 60). Это открытие противоречит воинской дисциплине, основанной на беспрекословном подчинении приказам, на правиле, быть как все. Осознав себя как личность, Ромашов признает индивидуальность других, их право на уважение, и восстает против обезличивания человека на военной службе, начинает по-другому относится к своим подчиненным, к солдатам: «Вот их сто человек в нашей роте. И каждый из них - человек с мыслями, с чувствами, со своим особенным характером, с житейским опытом, с личными привязанностями и антипатиями. Знаю ли я что-нибудь о них? Нет - ничего, кроме их физиономий... Что я сделал, чтобы прикоснуться рукой к их душам, своим я к ихнему я? - Ничего» (IV, 64).
Это большой прогресс для героя. От острого чувства справедливости, заступничества за солдата Шарафутдинова в начале повести Ромашов приходит к тому, что видит в солдате человека, равного себе, брата. От обиды за распекание в присутствии сослуживцев, которое он считает унижением собственного достоинства, - к подлинному пониманию ценности человека, к действию.
На рассуждения Сливы, что солдат надо драть «как сидоровых коз», Ромашов отвечает открыто и уже неробко: «Бить солдата бесчестно!.. Это стыдно!» (IV, 105). И вся эта речь, выношенная, выстраданная, уже не напоминает нам спотыкающиеся возражения героя в начале повести; он находит для своей фразы самые ясные и четкие слова. Более того, Ромашов смеет угрожать капитану Сливе подачей рапорта, запрещает ефрейтору Шаповаленко бить солдат, спасает от самоубийства забитого солдата Хлебникова. Ромашов действует! И это ярче всего доказывает его духовный рост, несмотря на то. что дикие предрассудки и нелепые традиции офицерства все еще живы в нем.
Если первоначально сам процесс мышления угнетает Ромашова, то затем возможность мыслить рождает у молодого офицера радостные ощущения: «Раньше он не смел и подозревать, какие радости, какая мощь и какой глубокий интерес скрываются в такой простой, обыкновенной вещи, как человеческая мысль» (IV, 173).
О чем же думает Ромашов? О военной службе. О том, что она бессмысленна и бесцельна, и все ненавидят ее: и солдаты, и офицеры, и он сам: «Вся эта военная доблесть, и дисциплина, и чинопочитание, и честь мундира, и вся военная наука, - все зиждиться только на том, что человечество не хочет или не умеет, или не смеет сказать «не хочу!» (IV, 62).
Наивные рассуждения Ромашова о том, что с войнами можно покончить, если все заявят: «Не хочу воевать!» - и бросят оружие, а в случае беспорядков пойдут воевать добровольцы, а не регулярная армия, которая не нужна совсем, далеки от понимания основ жизни, причин войны, хотя помыслы его прекрасны и в высшей степени гуманны.
Герой думает о том, что ему надо как можно скорее уйти в отставку (лишь закончатся обязательные три года), выбирает себе новое занятие (пишет повесть «Последний роковой дебют»), и тогда приходит к выводу, что существование сословия военных вообще незаконно: «Каким образом может существовать сословие, - спрашивал сам себя Ромашов, - которое в мирное время, не принося ни одной крошечки пользы, поедает чужой хлеб и чужое мясо, одевается в чужие одежды, живет в чужих домах, а в военное время -идет бессмысленно убивать и калечить таких же людей, как они сами» (IV. 174).
Выбирая себе новую профессию, он никак не мог остановиться на одной из них и пришел к выводу, что огромное число интеллигентных профессий основано на недоверии к человеческой честности. Люди этой категории быстро черствеют и опускаются, сталкиваются с трудностями и становятся равнодушными формалистами. А люди, которые должны делать внешнюю жизнь удобной, служат только богатству.
Отвергнув профессии, рожденные недоверием к человеку или богатством, Ромашов приходит к выводу, что «существует только три гордых призвания человека: наука, искусство и свободный физический труд» (IV, 174). Он начинает мечтать о литературной деятельности, его тянет написать повесть или роман о скуке, ужасе военной жизни. Но терпит неудачу: в уме все складывалось отлично, а на бумаге выходило неуклюже, бледно, шаблонно. «И хотя для служения науке и искусству у него нет необходимых данных, а путь к завоеванию права на свободный человеческий труд ему неведом, само стремление Ромашова к деятельности на благо человека, его отказ от честолюбивых мыслей о военной карьере, которыми он тешил себя в начале повести, показательны» 55 , - отмечает исследователь творчества Куприна В. Афанасьев.
Мы видим, как на протяжении всей повести в Ромашове растет дух протеста, но это состояние непостоянно. То он полон решимости и защищает Хлебникова, то, стоя перед полковником Шульговичем, опять чувствует себя беспомощным и жалким, когда тот усомнился в правдивости его слов о болезни матери. Прежде смирный и тихий Ромашов осмеливается роптать даже на Бога, обвиняя его в несправедливости к людям: «Ты! Старый обманщик!!!» (IV, 171), Но по натуре он человек спокойный, такие порывы ему несвойственны, поэтому очень быстро сменяются апатией, равнодушием, подавленностью, и тогда он стонет, жалуется, убеждает себя в том, что его действия ничего не поправят, или вообще ставит крест на своей жизни. То Ромашов считает, что протест необходим (люди должны сказать «не хочу» войне), но это потом, а когда надо решить что-то сейчас, заняться изменением существующего, он советует терпеть: «Хлебников, тебе плохо? И мне нехорошо, голубчик, мне тоже нехорошо, поверь мне. Я ничего не понимаю из того, что делается на свете. Все - какая-то дикая, бессмысленная, жестокая чепуха! Но надо терпеть, мой милый, надо терпеть... Это надо!» (IV, 170).
А почему сейчас надо терпеть, а сказать «нет» можно будет потом? Ромашов этого не знает. Он не приготовлен и непригоден для борьбы, слишком безволен и слаб духом, часто сомневается и ничего не может решить окончательно. Единственное твердое решение - уйти в отставку, но и оно может осуществиться только через полтора года.
В мечтах Ромашова, в его размышлениях отразились поиски путей к истине, справедливости, к разумной, красивой жизни, и они, безусловно, свидетельствуют о духовном возмужании героя. Но этот процесс останавливает внезапная и бессмысленная смерть, она не дает осуществить задуманное.
Внутренние монологи Ромашова, в которых поставлены такие основные проблемы «Поединка», как воспитание молодого офицера, взаимоотношения личности и общества, смысла и назначения человеческой жизни, замечательны, в них мы видим позицию самого автора. Они наполнены обличительным пафосом и содержат неприукрашенную правду не только о жизни армии, но и обо всем государственном и общественном строе России.
Главный герой в оценке критики
В критической литературе исследователи часто ставят вопрос о том, кто же все-таки Ромашов: герой в подлинном смысле этого слова или маленький, жалкий, приниженный человек, не способный ни на какие решительные и смелые поступки? Мнения на этот счет расходятся. Так, критик журнала «Новый мир» Л. Михайлова в своей рецензии на трехтомное собрание сочинений Куприна писала в начале 50-х годов: «Если бы Ромашов носил не погоны пехотного подпоручика, а зеленую тужурку студента, мы скорее всего увидали бы его на студенческой сходке, в кругу революционной молодежи» 56 .
А.К. Павловская высказывает прямо противоположную точку зрения: «...в характеристике Ромашова подчеркивается нежизнеспособность подобных людей, несостоятельность их борьбы за свободу личности. Куприн понял, что Ромашовы не нужны больше в жизни» 57 .
А. Волков отмечает: «На протяжении всей повести Ромашов предстает как неудачник, как слабый человек. Между тем он не трус, парализована лишь его воля, ибо он принадлежит к поколению усталой и разочарованной интеллигенции» 58 .
Мы не согласны с этими точками зрения. Ромашов - явно не революционный тип, ему не хватает характера и решимости, но он борется как может. А если стать на позицию Павловской, то мы исказили бы авторский замысел. Ведь если Ромашовы не нужны, тогда повесть оказывается без положительного героя, без примера, а как же идеи, которые связаны с этим образом? Ведь маленький протест влечет за собой большой!
Нам ближе всего точка зрения В. Афанасьева, который считает, что Ромашов «отнюдь не герой, а средний, во многом заурядный человек, и если даже у этого среднего, ординарного человека окружающая среда вызывает чувство протеста, значит, весь ее уклад несовместим с принципами человечности и, гуманности. Сама гибель Ромашова в момент, когда он сделал попытку вырваться из этой среды, говорит о ее активной враждебности всякому, кто так или иначе вступает в столкновение с ней» 59 .