Шевченко, Тарас Григорьевич
(Шевченко-Грушевский) - известный украинский поэт; родился 25-го февраля 1814 года, в селе Моринцах, Звенигородского уезда Киевской губернии, в крепостной крестьянской семье помещика Василия Энгельгардта. Семья Грушевских, которая стала именоваться сначала Шевченками-Грушевскими, потом просто Шевченками, принадлежала к числу крестьянских семей, издавна живших в с. Кирилловке, Звенигородского уезда. Отец поэта, Григорий Шевченко-Грушевский, женившись на дочери крестьянина села Моринец, Акима Бойка, переехал в Моринцы и поселился в усадьбе, приобретенной для него тестем; вскоре, однако, Шевченко переселились обратно в Кирилловку, где и прошло детство Тараса Григорьевича. Семья Шевченко была многочисленна и бедна, и Тарасу рано пришлось познакомиться с нуждой. До 9-летнего возраста Тарасу жилось, однако, сносно. Он был предоставлен самому себе и отчасти попечению старшей сестры Екатерины. Около девяти лет Тарас пережил значительные перемены в своей семейной обстановке: вышла замуж в другую деревню его любимая сестра Екатерина, а вскоре умерла его мать. Отец Тараса, оставшись вдовцом с большой семьей, женился вторично, чтобы иметь в доме хозяйку. Мачеха Тараса Григорьевича была вдова, имевшая троих своих детей и обладавшая очень сварливым нравом. Между детьми мачехи и отца была вечная вражда и драки. Мачеха истязала детей мужа по наветам своих детей; так, однажды, в возрасте около 11-ти лет, Тарас Григорьевич был заподозрен в краже 45 копеек, скрывался 4 дня в кустах и, наконец разысканный детьми мачехи, был жестоко избит и заперт в амбар. Впоследствии оказалось, что деньги украл сын мачехи, Степанко. Вскоре после этого факта отец, как полагают, чтобы избавить сына от вечных преследований мачехи, отдал его в школу. Что это была за школа, точно не установлено. Предполагают, что это была церковно-приходская школа, в которой учительствовал отрешенный от должности священник Губский. На 12-м году Тарас Григорьевич потерял и отца, который умер 21-го марта 1825 года. После этого положение Шевченко дома сделалось еще более тяжелым. Чтобы уйти от домашних неурядиц, а также чтобы удовлетворить свое стремление учиться, Т. Г. поступил опять в школу, где уже учительствовал не Губский, а два дьячка. Платить за Т. Г. было некому, и он попал в полную кабалу к одному из дьячков, на которого должен был работать за право учиться. Собственное пропитание Шевченко добывал чтением псалтыря над покойниками, но и этот скудный заработок почти целиком поступал в пользу дьячка. Тарасу Григорьевичу приходилось в это время жестоко голодать и холодать, а сапоги и шапка были для него недостижимой роскошью. Немало пришлось испытать Шевченко и от дьячка, который был горячим поклонником розги и тройчатки и бил своих воспитанников, а в особенности Тараса, за которого некому было заступиться, немилосердно. Дьячок довел мальчика до такого озлобления, что однажды, найдя своего учителя мертвецки пьяным, Шевченко связал его по рукам и по ногам и высек его самого. После этого Тарасу оставалось только бежать, что он и сделал, уйдя ночью в местечко Лысянку. В Лысянке и соседних селах было много иконописцев, среди которых были и духовные лица. Шевченко, с ранних лет чувствовавший страсть к живописи, поступил в Лысянке в ученики к одному из таких иконописцев, дьякону; однако, он скоро ушел от этого дьякона в село Тарасовку к дьячку-живописцу, славившемуся в окрестностях; но этот живописец, занимавшийся хиромантией, на основании этой науки не признал в мальчике никаких способностей, и Шевченко должен был вернуться на родину в c. Кирилловку. Здесь Шевченко попал в пастухи общественного стада, но, вследствие своей рассеянности, оказался совершенно неспособным к такому занятию. Та же рассеянность и неспособность всецело отдаться мелким интересам сделали его малопригодным и для земледельческих работ. В конце концов он оказался мальчиком-"погоничем" у священника с. Кирилловки, Григория Кошицы. Здесь мальчик тоже оказался неспособным и ленивым. От Кошицы, у которого пробыл недолго, Шевченко ушел и опять попытался поступить в учение к живописцу в село Хлипновку. Этот живописец признал в Шевченко способности, но отказался принять его без письменного разрешения помещика. Отправившись за этим разрешением к управляющему имением, Шевченко, в качестве бойкого мальчика, обратил на себя внимание управляющего; последний оценил по своему талантливого подростка, и Шевченко был взят в дворовые мальчики, а вскоре его делают учеником повара. Не проявил он дарований и в изучении поварского искусства, и в конце концов управляющий Дмитренко отослал его к сыну владельца, Павлу Энгельгардту, в "штат" которого он предназначался, с аттестацией, что Шевченко способен к живописи, и с предложением сделать его "комнатным живописцем". Молодой Энгельгардт сделал Шевченко комнатным казачком, - и Тарасу Григорьевичу приходилось целые дни проводить в передней, в ожидании приказания подать стакан воды или набить трубку. Страсть к живописи, однако, не покидала Шевченко, и в свободное время он срисовывал бывшие в передней картины. Однажды, увлекшись срисовкой портрета атамана Платова, он за этой работой не заметил появления хозяина, который, рассерженный тем, что Шевченко не слыхал его появления, отправил его на конюшню. Страсть к живописи не ослабела в Шевченко после этого случая, и в конце концов, помещик, убедившись, что из него не выйдет толкового казачка и лакея, решил отдать его в учение к маляру в Варшаве. Маляр через полгода сообщил помещику о выдающихся способностях юноши и советовал отдать его к художнику-портретисту Лампи. Энгельгардт понял выгодность иметь собственного живописца-портретиста и последовал совету маляра. Подготовлявшееся польское восстание заставило предусмотрительного Энгельгардта, не желавшего стать в неприязненные отношения к какой бы то ни было из сторон (Энгельгардт был православный по религии, полковник русской службы, но поляк по языку), уехать в Петербург. За ним должен был переселиться в Петербург и Шевченко. В Петербурге Шевченко опять попал в тягостное положение казачка при Энгельгардте, которое было, конечно, значительно тяжелее после работы у Лампи. Он стал проситься опять учиться живописи. Энгельгардт снова отдал его к маляру, Ширяеву. Это был человек грубый, деспотичный и невежественный. Работа, которую пришлось выполнять у него Шевченко, не имела ничего общего с искусством; внешняя обстановка жизни была ужасна. Шевченко пришлось прожить у Ширяева несколько лет в полной кабале. Страсть к искусству, однако, не угасла и в этой неблагоприятной обстановке. Случай свел его с земляком-художником Сотенко, который обратил внимание на талантливого юношу. Сотенко познакомил Шевченко с Брюлловым, Венециановым, Жуковским, Гребенкой. Участь крепостного маляра заинтересовала их; в Шевченко приняли участие, и в жизни его начался поворот к лучшему. Друзья Шевченко позаботились о некотором его образовании и стали подготовлять его освобождение от крепостной зависимости. Гребенка и Сотенко снабжали его книгами; последний руководил его художественными занятиями, выпросил у Ширяева месяц свободы для Шевченко, за что обязался написать портрет Ширяева. Чтобы освободить Шевченко от крепостной зависимости, Брюллов и Венецианов ездили к Энгельгардту, надеясь убедить его дать Шевченко свободу, во внимание к его таланту. Энгельгардт потребовал за свободу Шевченко 2500 руб. Деньги эти собраны были следующим образом: Брюллов написал портрет Жуковского, и этот портрет был разыгран в лотерею. В апреле 1838 года Шевченко получил наконец свободу. Тогда он стал посещать классы Академии Художеств и вскоре сделался одним из любимых учеников Брюллова. В мастерской Брюллова Шевченко уже обдумывал свои поэмы. Биографы его, правда, не выясняют, когда он начал писать стихи. Наиболее ранним упоминанием о стихотворстве Шевченко является упоминание Сотенка, который сердится на Шевченко за его "вирши", отвлекающие его от настоящего дела. Весьма вероятно, что писать стихи Шевченко начал поздно, после своего знакомства с Сотенко и литераторами, когда ему стали известны "Энеида" Котляревского, "Полтава" Пушкина в переводе Гребенки и т. д. До этого он слагал только народные песни, что весьма понятно, так как форма народной поэзии настолько была "своей" для Шевченко, что трудно сомневаться, что его поэтическое творчество развилось непосредственно из народнопоэтической традиции. Но, с другой стороны, сам Шевченко говорит, что его первые стихотворные опыты начались "в Летнем саду, в светлые безлунные ночи", и, что "украинская строгая муза долго чуждалась его вкуса, извращенного жизнью в неволе, в помещичьей передней, на постоялых дворах, в городских квартирах"; эта Муза "обняла и приласкала Шевченко" в чужой стороне, как дыхание свободы возвратило его чувствам чистоту первых лет. Таким образом, вероятно, первые произведения Шевченко написаны были не по-малорусски, во время его пребывания в Петербурге у Ширяева (в Летнем саду встретил его впервые Сотенко). Малорусские произведения он стал писать, по-видимому, уже по освобождении (в мастерской Брюллова он обдумывал некоторые из своих ранних произведений). В печати малорусские произведения Шевченко впервые появились в 1840 году, когда на средства полтавского помещика Мартоса был напечатан первый выпуск "Кобзаря". В этот выпуск вошли "Думы мои, думы", "Перебендя", "Катерина", "Тополя", "Иван Пикдова", "Тарасова ничъ" и некоторые другие произведения. Видную роль в появлении "Кобзаря" сыграл Гребенка, которому, по-видимому, принадлежит и самая идея издания малорусских произведений Шевченко и заслуга добывания средств на издание. Мартос, по-видимому, привлечен был к делу Гребенкой. Русская критика встретила произведения Шевченко очень сурово, и наиболее суровым был отзыв Белинского. Белинский отрицал самую законность существования малорусской литературы. Биограф Шевченко, Конисский, полагает, что эти отзывы были причиной, заставившей Шевченко начать писать по-русски. Но насколько несочувственно встречены были произведения Шевченко русской критикой, настолько же горячее сочувствие вызвали они в его земляках.
Шевченко скоро стал любимым украинским поэтом, гордостью своих соотечественников. До 1843 года Шевченко пишет то по-малорусски, то по-русски. В 1843 году он окончательно останавливается на малорусском языке и до половины 50-х годов ничего по-русски не пишет. В том же 1843 году Шевченко задумывает издавать "Живописную Украйну" (издание это не состоялось). С целью собрания материала для этого издания Шевченко отправляется в 1843 году в Малороссию, прежде всего к Тарновскому, известному в качестве малорусского мецената, в его имение в Черниговской губернии. Тогда же в Черниговской губернии он познакомился с семейством князей Репниных. С княжной Варварой Николаевной Репниной у Шевченко устанавливаются прочные дружеские отношения на много лет. В эту же поездку Шевченко побывал на родине в Кирилловке, посетил место последней сечи, Хортицу и место запорожской святыни - Межигорский монастырь. Отдаваясь литературе, Шевченко не забрасывал, однако, и живописи. С 1839 г. по 1841 год Шевченко неоднократно получал в Академии художеств награды. Вернувшись из поездки на родину, он опять принялся за академические работы, мечтал о командировке за границу. Однако, работы над "Живописной Украйной" и другие хлопоты, связанные с национальными интересами Шевченко, помешали его занятиям в Академии, и поездка за границу не состоялась. В феврале 1844 года Шевченко ездил в Москву. Там виделся он с земляками Щепкиным и Бодянским, там же написал он свою поэму "Чигирин". В июне того же года Шевченко написал поэму "Сон", послужившую впоследствии одним из главных поводов к ссылке. Летом 1844 года Шевченко опять предпринял поездку в Малороссию. Он был в родной Кирилловке, гостил, между прочим, у помещика Закревского, с которым познакомился в предыдущее лето. Закревский был главой общества "Мочемордия". Это общество было нечто вроде "Зеленой Лампы", в которой в свое время участвовал Пушкин: члены его проводили время в кутежах. Шевченко сблизился с Закревским и "мочемордами", что очень огорчало друга его - княжну Репнину, которая всеми силами старалась отвлечь поэта от этой компании. Осень и часть зимы 1844 г. Шевченко провел у Репниных, затем опять вернулся в Петербург, где продолжал работать в академии. 25-го марта 1845 года Шевченко получил диплом свободного художника. К этому же времени относится работа Шевченко над портретами 12-ти полководцев, для издания того же имени, предпринятого Полевым. Весной 1845 года Шевченко покинул Петербург, на этот раз надолго. Он через Москву, где опять виделся с Бодянским и Щепкиным, отправился в Малороссию. Жил у разных знакомых и в родной Кирилловке, осенью же приехал в Киев. Здесь он познакомился лично с Кулишем (переписывался он с Кулишем раньше, а, по некоторым указаниям, и виделся раньше). Кулиш задумал привлечь Шевченко в Киев, как центр малорусской образованности, и подготовил его назначение сотрудником Археографической комиссии. Шевченко подал прошение в августе 1845 года и опять уехал в Полтавскую губернию и на родину. К этому времени относится сватовство Шевченко. Он влюбился в дочь того самого священника Кошица, у которого когда-то служил погоничем; девушка тоже полюбила его, но родители не сочли возможным иметь зятем своего недавнего "хлопца", и Шевченко получил отказ. В октябре Шевченко был назначен сотрудником Киевской комиссии по разбору древних актов и немедленно же отправился в Полтавскую губернию разыскивать и зарисовывать памятники старины. В эту поездку Шевченко посетил известный Густынский монастырь. В том же году им написано несколько поэтических произведений, и в том числе поэма "Кавказ". Экскурсии Шевченко охватили значительную часть Полтавской и Черниговской губернии. В конце апреля 1846 года Шевченко вернулся в Киев.
К этому времени относится знакомство Шевченко с Костомаровым, который еще осенью 1845 года был переведен из города Ровна, Волынской губернии, учителем в Киевскую первую гимназию. Кулиша в это время в Киеве уже не было, и Костомаров был центром киевской молодежи. Шевченко скоро познакомился и близко сошелся с ним. У Костомарова Шевченко познакомился с Гулаком, Белозерским и некоторыми другими, которые потом вошли в состав так называемого Кирилло-Мефодиевского общества. В мае Костомаров был избран профессором университета св. Владимира, а осенью образовалось панславистское Кирилло-Мефодиевское общество, имевшее целью распространять идею славянской взаимности и будущей федерации славянских народов на почве полной свободы и автономии отдельных народностей. В программу общества входило освобождение крестьян и просвещение народа. Члены общества должны были носить кольца с именами Кирилла и Мефодия. Общество было организовано во время поездки Шевченко по Полтавской губернии, так что по возвращении его в Киев он был вскоре введен Костомаровым в общество. Летом Шевченко вместе с проф. Иванишевым производили раскопки в Васильковском уезде, около местечка Фастова. Осенью Шевченко был командирован в юго-западный край записывать песни и сказки, срисовывать курганы и исторические памятники. Во время этой поездки Шевченко посетил Каменец, Почаев, село Вербки близ г. Ковеля Волынской губернии, где похоронен князь Курбский. Во всех этих местах Шевченко сделаны были рисунки, из которых, однако, большинство не сохранилось. В декабре 1846 года, в первый день Рождества, Шевченко присутствовал на собрании Кирилло-Мефодиевского кружка, много и резко говорил. В беседе принимали участие и другие, и беседа шла откровенно. Между тем присутствовал некто Петров, студент университета св. Владимира, недавно введенный в общество Гулаком, к которому он сумел втереться в доверие. Этот Петров вкрался в доверие общества с целью его выследить и через некоторое время обо всех разговорах донес по начальству. Результаты доноса сказались не сейчас. После Рождества Шевченко уехал в Черниговскую губернию на свадьбу Кулиша, а затем жил у разных знакомых в Черниговской губернии до пасхи. В это время состоялось его назначение преподавателем рисования в Киевском университете. После пасхи Шевченко отправился в Киев, куда спешил на свадьбу Костомарова. При въезде в Киев Шевченко был арестован. Делу Кирилло-Мефодиевского общества, несмотря на безусловную невинность его программы, придано было большое значение: все обвиняемые привезены были в Петербург, где следствие производилось третьим отделением под непосредственным руководством самого графа Орлова. Характер общества был довольно правильно определен следствием, которое не преувеличило его опасности.
"Цель, по докладу Орлова, заключалась в соединении славянских племен под скипетром русского императора. Средствами для достижения цели предполагалось воодушевление славянских племен к уважению их собственной народности, водворение между славянами согласия, склонение их к принятию православной религии, заведение училищ и издание книг для простого народа". Несмотря на то, что задачи эти не представляют сами по себе ничего преступного, граф Орлов считал нужным подвергнуть всех этих лиц "наказанию без суда, но не сохраняя в тайне решение дела, дабы всем известно было, какую участь приготовили себе те, которые занимаются славянством в духе, противном нашему правительству, и дабы отвратить других славянофилов от подобного направления".
Приговор по этому делу был необыкновенно суров. Особенно тяжело пришлось Шевченко, который, хотя был признан не принадлежащим к обществу, но, по возмутительному духу и дерзости, одним из важных преступников.
По предположению гр. Орлова виновных должно было постигнуть такое наказание: заключить в крепостях - Гулака в Шлиссельбурге на три года, Костомарова в Петербурге на год, Белозерского и Кулиша на четыре месяца, Навроцкого выдержать на гауптвахте шесть месяцев, Андрузского и Посяду отправить в Казань для окончания университетского курса, Шевченко же, как одаренного крепким телосложением, определить рядовым в Оренбургский отдельный корпус, с правами выслуги, поручив начальству иметь строгое наблюдение, дабы от него ни под каким видом не могло выходить возмутительных и пасквильных сочинений. Наказание было смягчено всем, кроме Гулака, Костомарова и Шевченко. 9-го июня Шевченко был уже доставлен фельдъегерем в Оренбург и зачислен рядовым в пятый батальон, расположенный в Орской крепости, куда он и был препровожден в 20 числах июня. Орская крепость была ничтожным поселком среди пустынной киргизской степи, с населением из военных и каторжников. Пейзаж, окружавший Орскую крепость, давил своим однообразием и мертвенностью. Если прибавить к этому бесправное положение солдата и запрещение писать и рисовать, то трудно не признать условия, в которых оказался Шевченко, главным образом, благодаря "крепкому телосложению", ужасными. До известной степени они были смягчены заботливостью оренбургских малороссов: Лазаревского, Левицкого и других, которые сумели расположить в пользу Шевченко батальонного командира и кое-кого из орских чиновников; но тем не менее Шевченко приходилось жить в тяжелой обстановке захолустных казарм дореформенной эпохи, изучать солдатскую "словесность", шагистику и т. д. Все это, после блестящего периода жизни в Киеве, свободной работы, общества симпатичных ему, интеллигентных людей. Неудивительно, что и испытанному в несчастьях человеку это приходилось нелегко; "все мои прежние страдания, - писал Шевченко одному из своих друзей, - по сравнению с настоящими, были только детские слезы". Одним из крупных бедствий Шевченко была полная неспособность его к шагистике, которую он так и не осилил за все время своей военной службы. Лишен был Шевченко возможности читать, получать свои прежние рисунки, одним словом, он находился в положении заживо погребенного. Ужасные условия существования отразились и на физическом здоровье Шевченко, хотя он и обладал крепким телосложением. Осенью 1847 года он заболел ревматизмом, а потом цингой. В 1848 году Шевченко принимал участие в экспедиции в Каим и по Аральскому морю, под начальством генерала Шрейберга и капитан-лейтенанта Бутакова. Шевченко был назначен в экспедицию в качестве рисовальщика, по ходатайству Бутакова, которого просили за Шевченко Лазаревский и другие оренбургские друзья его. Экспедиция пешком дошла до р. Каима, а оттуда на двух шхунах "Константин" и "Михаил" отправилась по Сыр-Дарье в Аральское море. Плавание по Аральскому морю продолжалось два месяца; Шевченко в это время занимался срисовыванием берегов Аральского моря. Жил он в офицерской каюте и чувствовал себя относительно сносно. Осенью шхуны бросили якорь в устье Сыр-Дарьи, и экспедиция осталась зимовать в крепости Кос-Арал. Зимовка эта была очень тяжела для Шевченко, который должен был проводить все время в казарме, без общества интеллигентных людей (руководители экспедиции уехали на зиму в Оренбурга") и без всяких вестей из дорогого поэту мира. Почта приходила в Кос-Арал раз в полгода. В 1849 году экспедиция Бутакова продолжала работы, и Шевченко вновь в ней участвовал. По окончании экспедиции Бутаков просил откомандировать в его распоряжение в Оренбург для окончания работ унтер-офицера Фому Вернера (по-видимому, тоже из ссыльных) и рядового Тараса Шевченко. Предлогом выставлялась невозможность закончить их работы на море, но по всей вероятности Бутаков просто хотел дать возможность Шевченко хотя некоторое время провести в сносных условиях. Разрешение последовало, и Шевченко в начале ноября был в Оренбурге. Там ему удаюсь пожить некоторое время человеческой жизнью. В нем принял участие капитан генерального штаба Герн, который предложил поэту поселиться у него в доме, отведя ему целый флигель; тот же Герн предложил Шевченко право получать письма на его имя. Таким образом, Шевченко получил возможность возобновить переписку со своими друзьями и вести ее свободнее, чем прежде. Земляки-малороссы, служившие в Оренбурге, и ссыльные поляки наперерыв домогались чести принять поэта Украйны. Явились надежды и на освобождение, по крайней мере, на официальное снятие запрещения писать и рисовать. Сам генерал-губернатор Перовский ходатайствовал за Шевченко. Явилась у Шевченко мысль обратиться к заступничеству Жуковского. Однако эти надежды скоро рассеялись. В декабре 1849 года Орлов сообщил командиру Оренбургского корпуса Обручеву, что он входил с всеподданнейшим докладом о дозволении рядовому Шевченко рисовать, но "Высочайшего соизволения на это не последовало". Между тем друзья Шевченко устроили дело так, что, по окончании работы у Бутакова он был назначен в батальон не в Каим, куда почта ходила раз в полгода, а в Новопетровское укрепление, для исследования открытого в горах Kapa-Тау каменного угля. Таким образом, Шевченко должен был бы на некоторое время освободиться от казарменной обстановки. Судьба, однако, решила иначе. Шевченко имел неосторожность раскрыть похождения жены одного из своих друзей с офицером Исаевым. Этим он нажил в Исаеве врага, и побитый мужем герой написал корпусному командиру донос о том. что Шевченко не только нарушает Высочайшее повеление не рисовать и не писать, но еще вдобавок ходит в партикулярном платье. Корпусный командир, который сам командировал Шевченко в экспедицию Бутакова и заказывал ему портрет своей жены, опасаясь осложнений, велел произвести у Шевченко обыск, донес о происшедшем третьему отделению и арестовал Шевченко. В результате Шевченко просидел полгода в разных казематах, был отправлен в Ново-Петровское укрепление, но не для исследования каменного угля, а во фронт, под строгий надзор. В Ново-Петровском Шевченко не только было строго запрещено писать и рисовать, но даже не дозволялось иметь при себе карандаши, чернила, перья и бумагу. Положение Шевченко здесь было ужасно. Само Ново-Петровское было не менее глухим углом, чем Каим. Заброшенное на восточный берег Каспийского моря, в глухую степь, оно, на время прекращения навигации, было отрезано от мира. Вдобавок Шевченко попал в роту к грубому и жестокому капитану Потапову, со строгой инструкцией следить за всеми его действиями. Положение это было хуже каторги. Надзор за Шевченко был так строг, что около 2-х лет он не мог написать ни одного письма. Жил он в общих казармах, для надзора за ним был приставлен особый "дядька" и его выводили на работы и на учение.
Пьяный Потапов всячески издевался над Шевченко, доводя его, видавшего виды пожилого человека, до слез. К этому надо прибавить, что Шевченко лишен был возможности получать письма и от своих друзей: княжны Репниной и Лизогуба, которым было, под угрозой весьма неприятных последствий, предложено гр. Орловым прекратить переписку с опальным поэтом. С половины 1852 года гнет, который приходилось выносить Шевченко, стал несколько ослабевать. Из Оренбурга ушел Обручев, а из Новопетровска Потапов. Комендант Новопетровска Маевский, добрый, но боязливый человек, теперь мог делать некоторые послабления Шевченко, и он получил возможность переписываться с друзьями. Писать и рисовать, однако, он и теперь не имел возможности и получил эту возможность не скоро. Более значительные улучшения в жизни Шевченко произошли с назначением комендантом Новопетровска майора Ускова. Усков, отчасти по собственному побуждению, отчасти под влиянием оренбургских друзей Шевченко и некоторых намеков Перовского, решился сделать то, на что не хватило мужества у Маевского. Он предложил офицерам не допекать Шевченко фронтом и освободить его от тяжелых работ; когда же приехала жена Ускова, женщина образованная и гуманная, Шевченко стал бывать у них в доме и скоро стал там своим человеком. Особенно привязался он к детям Усковых. При Ускове Шевченко получил возможность хотя в минимальной доле, удовлетворить свой потребность в творчестве - он стал лепить из местной глины статуэтки. Это занятие возбудило среди начальства Шевченко вопрос о том, разрешено ли Шевченко заниматься скульптурой? Усков имел мужество признать, что то, что не запрещено - разрешается. Жил Шевченко и при Ускове в казарме, хотя один из артиллерийских офицеров предлагал ему поселиться в его квартире. Чрезвычайно характерным является один из фактов, имевший место в этот период времени. Чтобы дать возможность Шевченко рисовать, Усков ходатайствовал о разрешении ему написать образ для местной церкви, но в этом ходатайстве было отказано. Тем не менее, Усков дал возможность Шевченко изредка рисовать "воровски" и писать, но не на малорусском языке. Этим занятиям Шевченко мог предаваться в беседке разводимого по его почину сада, в которой он, с разрешения Ускова, жил летом. Здесь написаны были его повести на русском языке. Наступившее новое царствование, принесшее освобождение многим политическим ссыльным, возродило надежды на свободу и в Т. Г. Шевченко. Однако, манифест 27-го марта не коснулся его. Биограф Шевченко, г-н Конисский, говорит, что имя Шевченко было вычеркнуто из списка политических ссыльных, получающих амнистию, самим императором. Несмотря на хлопоты за него президента академии художеств гр. Ф. П. Толстого, Шевченко не дождался облегчения своей участи и на коронацию. Гр. Толстой и петербургские друзья Шевченко продолжали, однако, хлопотать, и 17-го апреля 1857 года амнистия была подписана. Однако, Шевченко и после этого радостного для него дня пришлось ждать три месяца фактического освобождения, причем в это время начальство, не получившее еще официального уведомления, продолжало требовать от него фронтовой службы. Особенно тяжело пришлось Шевченко в дни приезда батальонного командира Львова, не любившего Шевченко и издевавшегося над ним уже после помилования. В это же время с Шевченко произошел очень неприятный случай, который грозил опять лишить его только что полученной свободы. Инженерный офицер Кампиони пригласил Шевченко на пирушку. Шевченко отказался наотрез, и обидевшийся Кампиони подал рапорт о том, что Шевченко оскорбил его. Усков постарался замять это дело, но Шевченко пришлось просить у Кампиони извинения и поневоле пьянствовать с его компанией, но уже за счет Шевченко. Уже совсем накануне освобождения, в июле (официальное извещение об освобождении получено 21-го июля), Шевченко снова усердно обучали фронту для того, чтобы назначить в почетный караул к великому князю Константину Николаевичу, которого напрасно ждали в Новопетровском. Наконец, бумага об освобождении Шевченко была получена, и 2-го августа 1857 года Шевченко оставил Новопетровск. Всего пробыл он в солдатах 10 лет и несколько месяцев.
Из Новопетровска Шевченко отправился на лодке в Астрахань. В Астрахани Шевченко пришлось прожить около двух недель. Местные малороссы, узнав о его прибытии, поспешили в нанятый им чулан приветствовать освобождение поэта. Вслед за ними чествовали Шевченко интеллигентные великороссы и поляки. Миллионер Сапожников устроил в честь Шевченко вечер. 22-го августа Шевченко на пароходе отправился по Волге в Нижний. По дороге Шевченко виделся в Саратове с матерью Костомарова, который был в это время в Стокгольме. 20-го сентября Шевченко добрался до Нижнего. В Нижнем Шевченко пришлось оставаться довольно долго. Дело в том, что из Новопетровска он выехал с видом, выданным ему Усковым, который, не зная, что Шевченко воспрещено пребывание в столицах, выдал вид для следования через Москву в Петербург. Получив через несколько дней после отъезда Шевченко предписание отправить его в Оренбург, Усков забил тревогу и известил полицию петербургскую, московскую и нижегородскую, что, по прибытии Шевченко, нужно объявить ему о воспрещении пребывания в столицах и предложить ему отправиться в Оренбург, где он должен жить впредь "до окончательного увольнения на родину". Нижегородская администрация отнеслась к Шевченко очень предупредительно. Ему посоветовали заболеть, акт освидетельствования послали в Оренбург, а Нижегородский губернатор выдал разрешение жить в Нижнем "до выздоровления". Между тем начались хлопоты о снятии с Шевченко запрета въезжать в столицы. В Нижнем Шевченко энергично принимается наверстывать потерянное время, - много читал, начал переписку с Кулишом о малорусском журнал и книжках на малорусском языке для крестьян. Здесь он зачитывался Щедриным и повестями Марка Вовчка. В Нижнем Шевченко написал поэму "Неофиты", много рисовал, впрочем, главным образом, портреты, чтобы добывать средства, в которых очень нуждался. Он был окружен интеллигентными, симпатизировавшими ему людьми, тем не менее, его сильно тянуло в Петербург. Много радости доставил ему приезд семидесятилетнего старика Щепкина, приехавшего специально повидаться с Шевченко и проведшего 6 дней в Нижнем. Приезд Щепкина послужил началом романа Шевченко. Щепкин в Нижнем выступал несколько раз на сцене, между прочим в "Москале-Чаривнике". На главную женскую роль этой пьесы он избрал молодую, хорошенькую артистку Пиунову и поручил Шевченко заняться с ней малорусским произношением. Шевченко увлекся Пиуновой и, несмотря на очень значительную разницу лет, решил жениться. Сватовство это не принесло Шевченко ничего, кроме огорчений: его эксплуатировали некоторое время, но и только.
В марте 1858 года Шевченко получил разрешение въезда в столицы и 8-го марта покинул Нижний. 10-го марта Шевченко приехал в Москву. Здесь он остался несколько дольше, чем рассчитывал, вследствие болезни. Пребывание в Москве было для Шевченко ознаменовано встречей с многими старыми друзьями и новыми интересными знакомствами. Здесь он виделся опять с княжной Репниной, с Максимовичем, Щепкиным, Аксаковыми, Бодянским и многими другими. Максимович устроил ради него вечер, на котором присутствовали, между прочим, Погодин и Шевырев. Здесь же Шевченко познакомился с стариком декабристом Волконским, с Чичериным, Бабстом, Кортели и другими представителями московской интеллигенции. Всего пробыл Т. Г. в Москве с небольшим две недели и 26-го марта выехал в Петербург по железной дороге. В Петербурге, после свидании с друзьями и знакомыми, обедов, вечеров и т. д., Шевченко принимается за работу; он готовит издание своих произведений, писанных в ссылке, и занимается гравированием. Первой картиной, которую Шевченко взялся гравировать, была "Святое Семейство" Мурильо. Жил Шевченко в здании Академии, чем было обусловлено разрешение въезда, в видах "наблюдения", которое поручено было гр. Толстому. Кроме офортов, Шевченко рисовал карандашом, сепией и красками. В это время им написано несколько больших картин на сюжеты из истории Малороссии. Вскоре в Петербург вернулся Костомаров. Старые друзья с трудом узнали друг друга, но отношения их восстановились. Костомаров, говоря о впечатлении, произведенном на него в это время Шевченко, отмечает, что Шевченко мало изменился в своих воззрениях и нравственном складе, но талант его значительно слабел. Заметно разрушалось и его здоровье, чему способствовало пристрастие к спиртным напиткам, возникшее во время ссылки. Хотя Шевченко в это время пользовался общим вниманием; хотя в самом обществе подготовлялось дело, бывшее лучшей мечтой всей жизни Шевченко - освобождение крестьян, но эти годы были для Шевченко далеко не тем, чем были его киевские годы перед ссылкой. Тяготил Шевченко и петербургский климат, и тоска по родине. В июне 1859 года Шевченко предпринял поездку на родину, которую не видал более десяти лет. В Малороссии Шевченко посетил оставшихся в живых старых друзей. Он гостил у доктора Козачковского и Максимовича. От Максимовича он отправился в родную Кирилловку, где жили его братья и сестры. Остановившись в отцовской избе у брата Никиты, Тарас Григорьевич нашел мало перемен. В Кирилловке Шевченко прожил недолго: слишком тяжела для него была картина крепостного состояния его родных. Через несколько дней он уехал в местечко Корсунь, к своему родственнику Варфоломею Шевченко, служившему управляющим у владельца Корсуня, князя Лопухина. Корсунь славится своим парком, представляющим одно из живописнейших мест в юго-западном крае. Шевченко, по воспоминанию его родственника, много рисовал в этом парке, но этюды его не сохранились. В это время у Шевченко явилась мысль купить на берегу Днепра маленький кусочек земли и поселиться на нем. Был подыскан уже подходящий участок, но дело расстроилось из-за ареста Шевченко. Шевченко имел несчастье чем-то обидеть шляхтича Козловского, с которым познакомился во время переговоров относительно покупки земли. Тот написал донос, и исправник Табачников арестовал Шевченко и отправил его в Киев. Мотивом ареста являлось "богохульство" Шевченко, якобы допущенное им во время спора с Козловским. Дело было прекращено по распоряжению генерал-губернатора князя Васильчикова. Шевченко разрешили остаться в Киеве сколько ему угодно, но под особым надзором жандармского полковника. В Киеве Шевченко прожил несколько дней и переселился на Преварку. С Преварки Шевченко ходил в город к своему старому приятелю Сотенко.
Из Киева Шевченко опять отправился в Переяславль к Козачковскому, где пробыл меньше недели, и через Конотоп отправился в Петербург. По дороге он останавливался в Москве и в начале сентября приехал в Петербург.
Там он продолжает, через Варфоломея Григорьевича Шевченко, свои хлопоты о покупке земли, но хлопоты эти окончились неудачей. К этому же времени относится довольно странное сватовство Шевченко на Довгополенковой. Она была крепостной девушкой князя Лопухина и служила у Варфоломея Шевченко. Сватанье это не удалось - Довгополенкова предпочла старому поэту молодого писаря, за которого и вышла замуж. Однако эта неудача не отбила у Шевченко охоты жениться.
Летом 1860 года, оставшись один в Петербурге, откуда разъехались на лето все его друзья, и чувствуя особенно сильную тоску одиночества, Шевченко опять задумал жениться. Объектом опять была молодая крепостная девушка Лукерья Полусмакова. На этот раз дело зашло дальше. Шевченко виделся с Лукерьей, имел возможность в самом деле полюбить ее. С другой стороны, Лукерья, грамотная, более развитая и, быть может, более хитрая, чем Харита Довгополенкова, сумела понять, что Шевченко завидный жених, и приняла его предложение. Довольно долго Тарас Григорьевич и Лукерья были в положении жениха и невесты, но в конце концов между ними произошел разрыв, причины которого, как в значительной степени и самый нравственный облик Лукерьи Полусмаковой, остались неясными.
Литературная деятельность Шевченко в последние годы не была особенно производительна. Шевченко издал своего "Кобзаря", средства на печатанье которого дал один из южных друзей поэта Симиренко. Сильно занимал в это время Шевченко вопрос об издании малорусского журнала. Первая попытка осуществить эту мечту украинского литературного кружка была сделана Кулишем, хлопотавшим о разрешении ему издавать журнал "Хата". Журнал этот не был разрешен, но вскоре одному из членов кружка Белозерскому удалось добиться разрешения на издание журнала "Основа", который издавался в Петербурге в 1861-1862 годах. Малорусский кружок в Петербурге организовался в это время в "громаду", которая собиралась у одного из членов, Черненка, еженедельно. Нечего говорить, что Шевченко играл в этой громаде выдающуюся роль. Это не удовлетворяло, однако, поэта. Он по-прежнему чувствовал одиночество и не мог подавить в себе мечты о семейной жизни. После разрыва с Лукерьей, почти накануне смерти, Шевченко задумывает новое сватовство на дочери чиновника Витовского. На этот раз Шевченко не видел не только своей невесты, но и ее портрета. Все сватовство шло через третье лицо - одного из приятелей Шевченко - Ткаченко. Биограф Шевченко, Конисский, совершенно основательно считает это сватовство результатом отчаяния, в которое приводило Шевченко одиночество. Между тем здоровье Шевченко сильно пошатнулось. В декабре 1860 года он почувствовал себя скверно и обратился к доктору Бари. Бари обратил внимание Шевченко на серьезность болезни, не говоря всей истины, - у него начиналась водянка. Шевченко однако мало придал значения предупреждению: не берегся, не отказался от употребления спиртных напитков. Не покидали его и мечты об устройстве своей жизни: он продолжал хлопотать о покупке земли над Днепром и узнав, что его последняя невеста - Витовская, сосватана, поручил Ткаченко подыскать ему новую невесту. В феврале 1861 года Шевченко уже не мог сходить с лестницы. В это время он все еще мечтал о поездке на Украину, думая, что эта поездка его спасет. В последние дни своей жизни Шевченко страстно ждал манифеста об освобождении крестьян. 19-го февраля когда этот манифест должен был быть подписанным, о чем по слухам знали уже все, Шевченко сильно волновался, ожидая манифеста. Манифест, однако, не был объявлен ввиду того, что 19 февраля приходилось на масленице и опасались народных волнений. Объявление манифеста было отложено на 4-ое марта, но Шевченко уже не удалось дождаться его. 25 февраля был день рождения и именин Шевченко. Этот день он провел в страшных мучениях. На следующий день Шевченко имел еще силы спуститься в свою мастерскую, но там он сейчас же упал и умер. Похоронен был Шевченко в Петербурге, но в апреле друзья его, исполняя последнюю волю поэта, перенесли его прах на родину. Могила Шевченко находится на высокой горе, над Днепром, вблизи города Канева. Таким образом, только после смерти удалось Тарасу Григорьевичу успокоиться над родным Днепром.
Главным пособием являются работы А. Я. Конисского: "Жизнь украинского поэта Шевченко", Одесса, 1898 (более подробно малорусское издание, печатанное в Галиции) и г-на Чалаго, "Жизнь и произведения Т. Г. Шевченко", Киев, 1882. Кроме того, нужно указать очерк г-на Маслова "Т. Г. Шевченко", 2-ое издание 1887; воспоминания о Шевченко: Юнге (дочери гр. Толстых), "Вестник Европы", 1883, 8; Усковой (жены коменданта Новопетровского укрепления), "Киевская Старина", 1889, II; А. Чужбинского, "Русское Слово", 1861 и отдельно; Варфоломея Шевченко, "Древняя и Новая Россия", 1876, 6; Тургенева И. С. (при пражском издании "Кобзаря"). Статьи и рецензии: Белинский, "Отечественные Записки", 1842, кн. 5 (не вошла в собрание сочинений); Григорьев А., "Время", 1861, 4; Колесса, "Зап. Науч. Тов."; Сумцова, "Энциклопедический Словарь Брокгауза". Также в "Истории украинской лит." Петрова, в "Истории славянских литератур" Пыпина и Спасовича. Много материалов о Шевченко в "Записках Науковаго товариства имени Шевченко" и в "Киевской Старине". Библиография у Межова, в труде Мезьер (позднейший из указателей), специально посвящен библиографии Шевченко труд М. Комарова "Библиографический указатель материалов для изучения жизни и произведений Т. Г. Шевченко", "Киевская Старина", 1886, III, IV.
H. К-а.
{Половцов}
Шевченко, Тарас Григорьевич
Знаменитый украинский поэт. Род. 25 февраля 1814 г. в селе Моринцы, Звенигородского уезда Киевской губернии, в семье крепостного крестьянина помещика Энгельгардта. Через 2 года родители Ш. переселились в село Кириловка, где Ш. провел все детство. Мать его умерла в 1823-г.; в том же году отец женился вторично на вдове, имевшей троих детей. Она относилась к Тарасу сурово. До 9-летнего возраста Ш. находился на попечении природы, да отчасти старшей сестры своей, Екатерины, девушки доброй и нежной. Вскоре она вышла замуж. В 1825 г., когда Ш. шел 12-й год, умер его отец. С этого времени начинается тяжелая кочевая жизнь беспризорного ребенка, сначала у учителя-дьячка, затем у соседних маляров. Одно время Ш. был пастухом овец, затем служил у местного священника погонычем. В школе учителя-дьячка Ш. выучился грамоте, а у маляров познакомился с элементарными приемами рисования. На 16-м году, в 1829 г., он попал в число прислуги помещика Энгельгардта, сначала в роли поваренка, затем казачка. Страсть к живописи не покидала его. Помещик отдал его в обучение сначала варшавскому маляру, затем в Петербург, к живописных дел мастеру Ширяеву. В праздники юноша посещал Эрмитаж, срисовывал статуи в Летнем саду, где и познакомился с земляком - художником И. М. Сошенко, который, посоветовавшись с малорусским писателем Гребенко, представил Ш. конференц-секретарю академии художеств Григоровичу, художникам Венецианову и Брюллову, поэту Жуковскому. Эти знакомства, особенно последнее, имели огромное значение в жизни Ш., особенно в деле освобождения его из неволи. Жуковскому сильно помогала графиня Ю. Э. Баранова, близко стоявшая ко двору. Первая попытка склонить Энгельгардта к освобождению Ш. во имя гуманности оказалась неудачной. Брюллов отправился для переговоров к Энгельгардту, но вынес от него лишь то убеждение, "что это самая крупная свинья в торжковских туфлях" и просил Сошенко побывать у этой "амфибии" и сговориться о цене выкупа. Сошенко поручил это щекотливое дело профессору Венецианову, как человеку более авторитетному. Ш. радовала и утешала забота о нем высоко просвещенных и гуманных представителей русского искусства и литературы; но по временам на него находило уныние, даже отчаяние. Узнав о том, что дело его освобождения наткнулось на упорство помещика, Ш. пришел однажды к Сошенко в страшном волнении. Проклиная свою горькую долю, он грозил отплатить Энгельгардту и в таком настроении ушел домой на свой грязный чердак. Сошенко сильно перетревожился за своего земляка и ждал большой беды. По свидетельству княжны Репниной, Жуковский, узнав об ужасном состоянии духа молодого человека, близком к самоубийству, написал к нему на лоскутке бумажки успокоительную записку. Эту записку Ш. хранил у себя в кармане, как святыню, и показывал ее княжне в 1848 г. "Сговорившись предварительно с моим помещиком, - говорит Ш. в своей автобиографии, - Жуковский просил Брюллова написать с него портрет, с целью разыграть его в частной лотерее. Великий Брюллов тотчас согласился, и портрет у него был готов. Жуковский, с помощью графа Вьельгорского, устроил лотерею в 2500 руб., и этой ценой была куплена моя свобода, 22 апреля 1838 г.". В знак особого уважения и глубокой признательности к Жуковскому, Ш. посвятил ему одно из наиболее крупных своих произведений: "Катерына". По освобождении Ш. сделался, по собственным его словам, одним из любимейших учеников-товарищей Брюллова и близко сошелся с художником Штернбергом, любимым учеником Брюллова.
Годы 1840-47 - лучшие в жизни Ш. В этот период расцвело его поэтическое дарование. В 1840 г. вышел, под названием "Кобзарь", небольшой сборник его стихотворений; в 1842 г. вышли "Гайдамаки" - самое крупное его произведение. В 1843 г. Ш. получил степень свободного художника; в том же году Ш., путешествуя по Малороссии, познакомился с княжной В. Н. Репниной, женщиной доброй и умной, принимавшей впоследствии, во время ссылки Ш., самое теплое в нем участие. В первой половине 1840-х годов вышли "Перебендя", "Тополя", "Катерына", "Наймичка", "Хусточка" - крупные и художественные произведения. Петербургская критика и даже Белинский не понимали и осуждали малорусскую литературу вообще, Ш. - в особенности, усматривая в его поэзии узкий провинциализм; но Малороссия быстро оценила Ш., что выразилось в теплых приемах Ш. во время его путешествия в 1845-47 гг. по Черниговской и Киевской губерниям. "Нехай буду мужицкий поэт, - писал Ш. по поводу отзывов критики, - абы только поэт; то мини бильше ничого и не треба". Ко времени пребывания Ш. в Киеве в 1846 г. относится сближение его с Н. И. Костомаровым. В том же году Ш. вошел в формировавшееся тогда в Киеве Кирилло-мефодиевское общество, состоявшее из молодых людей, интересовавшихся развитием славянских народностей, в частности украинской. Участники этого кружка, в числе 10 человек, были арестованы, обвинены в составлении политического общества и понесли разные кары, причем больше всего досталось Ш. за его нелегальные стихотворения: он был сослан рядовым в Оренбургский край, с запрещением писать и рисовать.
Орская крепость, куда сначала попал Ш., представляла грустное и пустынное захолустье. "Редко, - писал Ш., - можно встретить подобную бесхарактерную местность. Плоско и плоско. Местоположение грустное, однообразное, тощие речки Урал и Орь, обнаженные серые горы и бесконечная Киргизская степь..." "Все прежние мои страдания, - говорит Ш. в другом письме 1847 г., - в сравнении с настоящими были детские слезы. Горько, невыносимо горько". Для Ш. было очень тягостно запрещение писать и рисовать; особенно удручало его суровое запрещение рисовать. Не зная лично Гоголя, Ш. решился написать ему "по праву малороссийского виршеплета", в надежде на украинские симпатии Гоголя. "Я теперь, как падающий в бездну, готов за все ухватиться - ужасна безнадежность! так ужасна, что одна только христианская философия может бороться с ней". Ш. послал Жуковскому трогательное письмо с просьбой об исходатайствовании ему только одной милости - права рисовать. В этом смысле за Ш. хлопотали граф Гудович и граф А. Толстой; но помочь Ш. оказалось невозможным. Обращался Ш. с просьбой и к начальнику III отделения генералу Дуббельту, писал, что кисть его никогда не грешила и не будет грешить в смысле политическом, но ничего не помогало; запрещение рисовать не было снято до самого его освобождения. Некоторое утешение дало ему участие в экспедиции по изучению Аральского моря в 1848 и 1849 гг.; благодаря гуманному отношению к ссыльному генерала Обручева и в особенности лейтенанта Бутакова, Ш. позволено было срисовывать виды Аральского побережья и местные народные типы. Но эта снисходительность вскоре стала известна в Петербурге; Обручев и Бутаков получили выговор, и Ш. сослан в новую пустынную трущобу, Новопетровское, с повторением воспрещения рисовать. В ссылке Ш. близко сошелся с некоторыми образованными ссыльными поляками - Сераковским, Залеским, Желиховским (Антоний Сова), что содействовало укреплению в нем идеи "слияния единоплеменных братьев". В Новопетровском Ш. пробыл с 17 октября 1850 г. по 2 августа 1857 г., т. е. до освобождения. Первые три года пребывания в "смердячей казарме" были очень тягостны; затем пошли разные облегчения, благодаря, главным образом, доброте коменданта Ускова и его жены, которые очень полюбили Ш. за его мягкий характер и привязанность к их детям. Не имея возможности рисовать, Ш. занимался лепкой, пробовал заниматься фотографией, которая, однако, стоила в то время очень дорого. В Новопетровском Ш. написал несколько повестей на русском языке - "Княгиня", "Художник", "Близнецы", заключающих в себе много автобиографических подробностей (изд. впоследствии "Киевской Стариной").
Освобождение Ш. состоялось в 1857 г., благодаря настойчивым за него ходатайствам графа Ф. П. Толстого и его супруги графини А. И. Толстой. С продолжительными остановками в Астрахани и Нижнем Новгороде Ш. возвратился по Волге в Петербург и здесь на свободе предался поэзии и искусству. Тяжелые годы ссылки, в связи с укоренившимся в Новопетровском алкоголизмом, привели быстрому ослаблению здоровья и таланта. Попытка устроить ему семейный очаг (актриса Пиунова, крестьянки Харита и Лукерья) не имели успеха. Проживая в Петербурге (с 27 марта 1858 г. до июня 1859 г.), Ш. был дружески принят в семье вице-президента академии художеств графа Ф. П. Толстого. Жизнь Ш. этого времени хорошо известна по его "Дневнику", подробно переданному его биографами нового времени (преимущественно Конисским). В 1859 г. Ш. побывал на родине. Тут у него возникла мысль купить себе усадьбу над Днепром. Было выбрано красивое место под Каневом. Ш. усиленно хлопотал о приобретении, но поселиться тут ему не пришлось: он был тут похоронен, и место это стало местом пилигримства для всех почитателей его памяти. Отвлекаемый многочисленными литературными и художественными знакомствами, Ш. в последние годы мало писал и мало рисовал. Почти все свое время, свободное от званых обедов и вечеров, Ш. отдавал гравированию, которым тогда сильно увлекался. Незадолго до кончины Ш. взялся за составление школьных учебников для народа на малорусском языке. Скончался Ш. 26 февраля 1861 г. Похоронные речи напечатаны в "Основе" 1861 г. (март).
Ш. имеет двоякое значение, как писатель и как художник. Его повести и рассказы на русском языке довольно слабы в художественном отношении. Вся литературная сила Ш. - в его "Кобзаре". По внешнему объему "Кобзарь" не велик, но по внутреннему содержанию это памятник сложный и богатый: это малорусский язык в его историческом развитии, крепостничество и солдатчина во всей их тяжести, и наряду с этим не угасшие воспоминания о казацкой вольности. Здесь сказываются удивительные сочетания влияний: с одной стороны - украинского философа Сковороды и народных кобзарей, с другой - Мицкевича, Жуковского, Пушкина и Лермонтова. В "Кобзаре" отразились киевские святыни, запорожская степная жизнь, идиллия малорусского крестьянского быта - вообще исторически выработавшийся народный душевный склад, со своеобразными оттенками красоты, задумчивости и грусти. При посредстве своего ближайшего источника и главного пособия - народной поэзии, Ш. тесно примыкает к казацкому эпосу, к старой украинской и отчасти польской культуре и даже стоит в связи, по некоторым образам, с духовно-нравственным миром "Слова о Полку Игореве". Главная трудность изучения поэзии Ш. заключается в том, что она насквозь пропитана народностью; крайне трудно, почти невозможно определить, где кончается малорусская народная поэзия и где начинается личное творчество Ш. Ближайшее изучение открывает литературные источники, которыми пользовался Ш. то удачно, то неудачно. Таким источником была поэзия Мицкевича (см. ст. г-на Колессы в "Записках Товарыства Шевченка"), отчасти Н. Маркевич (см. ст. г-на Студинского в № 24 "Зори", 1896 г.). Ш. любил Пушкина, знал многие его стихотворения наизусть - и при всем том влияние Пушкина на поэзию Ш. трудно определить за украинскими наслоениями. Заметно влияние "Братьев разбойников" на "Варнака", влияние "Египетских ночей", "Редеет облаков летучая гряда". Есть еще одно препятствие для научного анализа Ш. - художественная цельность, простота и задушевность его стихотворений. Его поэмы туго поддаются холодному и сухому разбору. Чтобы определить воззрения Ш. на задачи и цели поэтического творчества, нужно обратить внимание не только на те признания, которые находятся в "Орыся моя, ниво", "Не нарикаю я на Бога", "За думою дума"; нужно привлечь еще те места, где говорится о счастье, как понимает его поэт, о славе. В особенности важны в смысле поэтических признаний все те места, где говорится о кобзаре, о пророке и о думах, как любимых детях. В большинстве случаев поэт подразумевает под кобзарем самого себя; поэтому он внес во все обрисовки кобзаря много лирического чувства. Исторически сложившийся образ народного певца был по душе поэту, в жизни и нравственном облике которого действительно было много кобзарского. О кобзаре Ш. говорит очень часто; реже, сравнительно, встречается пророк. К стихотворениям о пророке тесно примыкает небольшое, но сильное стихотворение об апостоле правды. В обрисовке пророка, в особенности в стихотворении "Неначе праведных дитей", заметно влияние Лермонтова.
Народность Ш., как и других выдающихся поэтов, слагается из двух родственных элементов - народности внешней, заимствований, подражаний, и народности внутренней, психически наследственной. Определение внешних, заимствованных элементов нетрудно; для этого достаточно ознакомиться с этнографией и подыскать прямые источники в народных сказках, поверьях, песнях, обрядах. Определение внутренних психологических народных элементов весьма затруднительно и в полном объеме невозможно. У Ш. есть и те, и другие элементы. Душа Ш. до такой степени насыщена народностью, что всякий, даже посторонний, заимствованный мотив получает в его поэзии украинскую национальную окраску. К внешним, заимствованным и в большей или меньшей степени переработанным народно-поэтическим мотивам принадлежат: 1) малорусские народные песни, приводимые местами целиком, местами в сокращении или переделке, местами лишь упоминаемые. Так, в "Перебенде" Ш. упоминает об известных думах и песнях - про Чалого, Горлыцю, Грыця, Сербына, Шинкарьку, про тополю у края дороги, про руйнованье Сичи, "веснянки", "у гаю". Песня "Пугач" упоминается, как чумацкая, в "Катерыне", "Петрусь" и "Грыць" - в "Черныце Марьяне"; "Ой, не шумы, луже" упоминается дважды - в "Перебенде" и "До Основьяненка". В "Гайдамаках" и в "Невольнике" встречается дума о буре на Черном море, в небольшой переделке. Свадебные песни вошли в "Гайдамаки". По всему "Кобзарю" рассеяны отзвуки, подражания и переделки народных лирических песен. 2) Легенды, предания, сказки и пословицы сравнительно с песнями встречаются реже. Из легенд о хождении Христа взято начало стихотворения"У Бога за дверьмы лежала сокыра". Из преданий взят рассказ о том, что "ксендзы некогда не ходили, а ездили на людях". Пословица "скачы враже, як пан каже" - в "Перебенде". Несколько поговорок рядом в "Катерыне". Много народных пословиц и поговорок разбросано в "Гайдамаках". 3) В большом количестве встречаются народные поверья и обычаи. Таковы поверья о сон-траве, многие свадебные обычаи - обмен хлебом, дарение рушников, печение коровая, обычай посадки деревьев над могилами, поверья о ведьмах, о русалках и др. 4) Масса художественных образов взята из народной поэзии, например образ смерти с косой в руках, олицетворение чумы. В особенности часто встречаются народные образы доли и недоли. 5) Наконец, в "Кобзаре" много заимствованных народно-поэтических сравнений и символов, например склонение явора - горе парубка, жатва - битва (как в "Слове о Полку Игореве" и в думах), зарастание шляхов - символ отсутствия милого, калина - девица. Народная песня потому часто встречается в "Кобзаре", что она имела огромное значение для поддержания духа поэта в самые горестные часы его жизни. Народность Ш. определяется, далее, его миросозерцанием, излюбленными его точками зрения на внешнюю природу и на общество, причем в отношении к обществу выделяются элемент исторический - его прошлое, с элемент бытовой - современность. Внешняя природа обрисована оригинально, со своеобразным украинским колоритом. Солнце ночует за морем, выглядывает из-за хмары, как жених весной, посматривает на землю. Месяц круглый, бледнолицый, гуляя по небу, смотрит на "море безкрае" или "выступае с сестрой зорей". Все эти образы дышат художественно-мифическим миросозерцанием, напоминают древние поэтические представления о супружеских отношениях небесных светил. Ветер у Ш. является в образе могучего существа, принимающего участие в жизни Украины: то он ночью тихонько ведет беседу с осокой, то гуляет по широкой степи и разговаривает с курганами, то заводит буйную речь с самим морем. Один из самых главных и основных мотивов поэзии Ш. - Днепр. С Днепром в сознании поэта связывались исторические воспоминания и любовь к родине. В "Кобзаре" Днепр - символ и признак всего характерно малорусского, как Vater Rhein в немецкой поэзии или Волга в великорусских песнях и преданиях. "Немае другого Днипра", - говорит Ш. в послании до мертвых, живых и ненарожденных земляков. С Днепром поэт связывал идеал счастливой народной жизни, тихой и в довольстве. Днепр широкий, дюжий, сильный, как море; все реки в него впадают, и он все их воды несет в море; у моря он узнает о казацком горе; он ревет, стонет, тихо говорит, дает ответы; из-за Днепра прилетают думы, слава, доля. Здесь пороги, курганы, церковка сельская на крутом берегу; здесь сосредоточен целый ряд исторических воспоминаний, потому что Днепр "старый". Другой весьма обычный мотив поэзии Ш. - Украина, упоминается то мимоходом, но всегда ласкательно, то с обрисовкой или естественно-физической, или исторической. В описании природы Украины выступают чередующиеся поля и леса, гаи, садочки, широкие степи. Из коренной психологической любви к родине вышли все сочувственные описания малорусской флоры и фауны - тополя, перекати-поля, лилеи, королева цвита, ряста, барвинка и особенно калины и соловья. Сближение соловья с калиной в стихотворении "На вичну память Котляревському" построено на сближении их в народных песнях. Исторические мотивы весьма разнообразны: гетманщина, запорожцы, запорожское оружие, пленники, картины печального запустения, исторические шляхи, могилы казацкие, угнетение униатами, исторические местности - Чигирин, Трахтемиров, исторические лица - Богдан Хмельницкий, Дорошенко, Семен Палий, Пидкова, Гамалия, Гонта, Зализняк, Головатый, Дмитрий Ростовский. На рубеже между историей и современностью стоит мотив о чумаках. Во время Ш. чумачество было еще чисто бытовое явление; позднее оно было убито железными дорогами. В "Кобзаре" чумаки появляются довольно часто, причем чаще всего говорится о болезни и смерти чумака. При благоприятных обстоятельствах чумаки везут богатые подарки, но иногда они возвращаются с одними "батожками". Вообще чумачество описано в духе народных песен, и местами под прямым их влиянием, что может быть наглядно выяснено соответствующими параллелями из сборников Рудченко, Чубинского и др. Солдатчина у Ш. тесно переплетается с панщиной и ныне в данной им обрисовке в значительной степени представляется архаическим явлением: в солдаты еще сдают паны, служба продолжительная; сравнительно наиболее полный и сочувственный образ солдата - в "Пустке" и в "Ну що, здавалося, слова".
Поэзия Ш. очень богата религиозно-нравственными мотивами. Теплое религиозное чувство и страх Божий проникают весь "Кобзарь". В послании до живых и ненарожденных земляков своих благочестивый поэт вооружается против атеизма и объясняет неверие односторонним влиянием немецкой науки. Как человек весьма религиозный, Ш. в теплых выражениях говорит о силе молитвы, о киевских святынях; о чудотворном образе Пресвятой Богородицы, о богомолке, постоянно выдвигает христианские принципы добра, в особенности прощение врагам. Сердце поэта исполнено смирения и надежды. Все это спасло его от пессимизма и отчаяния, лишь по временам, под влиянием тяжелых условий его личной жизни и жизни его родины, пробивавшихся в поэзию Ш. В тесной связи с основным религиозно-нравственным настроением поэта стоят мотивы о богатстве и бедности, о значении труда. Поэта смущает имущественное неравенство людей, нужда их, смущает и то, что богатство не обеспечивает счастья. Его принцип - "и чужому научайтесь, и свого не цурайтесь". Поэту, однако, совсем была чужда идея искания истины и служения ей независимо от каких-либо традиций. У Ш. обнаруживается местами узкое национально-прикладное понимание науки, местами отождествление науки с моралью и неудачное иронизирование над людьми "пысьменными и друкованными".
Политические мотивы поэзии Ш., ныне большей частью устаревшие, известны по заграничным изданиям "Кобзаря" (лучшее изд. Огоновского). Его славянофильству посвящено в "Кобзаре" немало страниц. Сюда же примыкает стихотворение "Славянам", напечатанное в октябрьской книжке "Киевской Старины" за 1897 г. Кое-где разбросаны этнографические мотивы - о ляхах, евреях, цыганах, киргизах. В особые группы можно выделить как мотивы автобиографические, например ценное в этом отношении послание к Козачковскому, так и мотивы об отдельных писателях, например о Сковороде, Котляревском, Шафарике, Марко Вовчке.
Все перечисленные выше мотивы поэзии Ш., за исключением двух-трех (Днепр, Украина, казаки), отступают перед основными мотивами семейно-родственными. Семья - настоящая суть всего "Кобзаря"; а так как основу семьи составляет женщина и дети, то они и наполняют собой все лучшие произведения поэта. П. И. Житецкий, в "Мыслях о малорусских думах", говорит, что в произведениях малорусской поэзии, как школьной, так и народной, народная этика сводится главным образом к семейной морали, основанной на чувстве родства; в народной поэзии правда называется матерью ридною, а мать - правдою вирною, и в образе матери создана большая нравственная сила, как сила любви. Все эти суждения вполне применимы к поэзии Ш., которая по развитию семейно-родственных идеалов примыкает непосредственно к народной поэзии. Арена развития семейно-родственных начал - село - обрисована весьма сочувственно. Как в народной поэзии, у Ш. село обыкновенно рифмуется со словом весело. Идеалом поэта было, чтобы "пустыню опановалы веселии села". Есть и "убоги села", и "село неначе погорило" - все от панщины. Еще чаще упоминается и местами полнее описана хата - излюбленный мотив Ш. Большей частью хата лишь упоминается, обыкновенно с добавкой эпитета "белая": "Хатки биленьки - мов диты в билых сорочках", "хатына, неначе дивчына, стоить на прыгори". В несчастных семьях хата "пусткою гние", покои немазаны, сволок немытый. Лучшие описания хаты - в стихотворениях "Хатына" и "Вечир". Своеобразны сравнения и образы: погорелая хата - истомленное сердце, хата - славянство, хата - могила. Молодость, молодые лета обрисованы в духе народной словесности, местами как подражание и перепев. Дивчина входит во многие стихотворения; чаще всего описание девичьей красоты, любви, дивованья. Отношение поэта к девушке - глубоко гуманное. Одно из лучших стихотворений Ш. в этом отношении "И станом гнучкым" написано под влиянием известной "Молитвы" Лермонтова. С чувством искренней горести поэт рисует падение девушки. В "Черниця Марьяна" и "Назар Стодоля" описаны вечерницы, сговор, коровай, весилье, брак неравный по летам, брак неравный по общественному положению. Потребность в семейной жизни отмечена во многих местах "Кобзаря". В особенности видное значение в поэзии Ш. имеют дети. В русской литературе нет ни одного писателя, у которого так много места было бы отведено детям. Причиной тому были сильные личные впечатления поэта из тяжелого его детства и его любовь к детям, подтверждаемая, помимо "Кобзаря", и многими биографическими данными, в особенности характерными воспоминаниями г-жи Крапивиной. Незаконнорожденные дети или байструки встречаются на многих страницах Кобзаря, как темное пятно крепостного быта. Семейные отношения выражены в обрисовке матери вообще, отношений между матерью и сыном, отношений между матерью и дочерью. Повсеместно рассеяно много народно-поэтических элементов, частью как результат прямого заимствования из народной поэзии, частью как наблюдение над живой действительностью. Отношение отца к сыну в "Сотнике" построено на несколько исключительном мотиве любви к одной и той же женщине.
Один из самых излюбленных мотивов Ш. - покрытка. У Ш. был предшественник, касавшийся этого мотива - Г. Ф. Квитка. В народной поэзии покрытка встречается редко, кое-где в песнях, да и то большей частью мимоходом и описательно. Ш. принадлежит заслуга обстоятельного изучения социальных условий, порождавших при крепостничестве покрыток, и заслуга изображения их не только художественного, но и гуманного. Поэт не жалел темных красок при описании горемычной доли покрытки, местами не без крупных преувеличений. В действительности "покрывание" сходило для девиц легче, при значительной снисходительности общественного мнения (о покрытках, как бытовом явлении, см. заметку Фон-Носа в "Киевской Старине" за 1882 г., III, 427-429). Большим сочувствием Ш. пользовались также наймички. Целая поэма, лучшее произведение Ш., посвящено наймичке и получило такое заглавие. Если бы Ш. не написал ни одной строчки, кроме "Наймычки", то этой поэмы было бы достаточно, чтобы поставить его во главе малорусской литературы и в один ряд с наиболее крупными славянскими гуманитарными поэтами. В то время как народная поэзия оставляет без внимания старость, Ш. с любовью относится к старикам и старухам - бедным вдовам. Таково симпатичное изображение деда, вспоминающего о молодости, деда в семейной обстановке, с внуками, старого кобзаря Перебенди. Образ смерти в стихотворении "По-над полем иде" и в "Невольнике" в виде косаря - образ традиционный, стоящий в близкой связи с произведениями поэзии и искусства как южнорусских, так и западноевропейских. Стихотворение это, при всем том, отличается в высшей степени своеобразным, чисто украинским характером, как образцовая национальная обработка широкого международного культурного мотива.
Изучение Ш., как живописца, представляется трудным делом, по разбросанности и малой доступности его произведений, лишь случайно и в очень малом числе попадавших на выставки. Большая часть рисунков Ш. хранится в Чернигове в музее Тарновского. Издано очень немногое и в отрывочной форме. Исследований и описаний мало (Шугурова, Русова, Горленко, Кузьмина, Гринченко); исследования кратки, касаются частных вопросов; еще недавно, в декабре 1900 г., г-н Кузьмин небезосновательно жаловался, что о Ш., как художнике, "почти ничего не говорилось". Мнения о Ш., как рисовальщике, значительно расходятся. Так, г-н Кузьмин говорит, что "Шевченку по справедливости может быть приписана слава едва ли не первого русского офортиста в современном значении этого слова". Еще ранее Сошенко усматривал в Ш. живописца не последней пробы. Иначе смотрит г-н Русов (в "Киевской Старине", 1894 г.). По его мнению, Ш. в живописи был лишь "фотографом окружающей природы, к которой и сердце его не лежало, и в создании жанра он не пошел дальше ученических проб, шуток, набросков, в которых, при всем желании найти какую-либо художественную идею, мы уловить ее не в состоянии, до такой степени неопределенна композиция рисунков". И Кузьмин, и Русов признают в живописи Ш. несоответствие ее поэтическим его сюжетам, но в то время как г-н Русов усматривает в этом недостаток, г-н Кузьмин, напротив, видит достоинство.
Чтобы определить значение Ш., как живописца и гравера, нужно оценить его произведения в совокупности и с разных исторических точек зрения, не подгоняя их под то или другое излюбленное требование. Ш. заслуживает изучения как сила, отразившая на себе настроение эпохи, как ученик определенных художественных течений. Кто пожелает ознакомиться обстоятельно со школой Брюллова и выяснить его влияние, тот некоторую долю ответа найдет в рисунках и картинах Ш. Кто пожелает изучить влияние в России Рембрандта, тот также не сможет обойти Ш. Он относился к искусству с глубокой искренностью; оно доставляло ему утешение в горькие минуты его жизни. Рисунки Ш. имеют немалое значение для его биографии. Есть рисунки, взятые прямо из окружавшей поэта бытовой обстановки, с хронологическими датами. Распределенные по годам (что сделано уже отчасти г-ном Гринченко во 2 т. каталога музея Тарновского), рисунки в совокупности обрисовывают художественные вкусы и стремления Ш. и составляют важную параллель к его стихотворениям.
Кроме автобиографического значения, рисунки Ш. имеют значение историческое. Одно время поэт, по поручению киевской археографическое комиссии, срисовывал малорусские памятники старины в Переяславле, Субботове, Густыни, Почаеве, Вербках, Полтаве. Тут находятся рисунки домика Котляревского, развалин Густынского монастыря до исправления, места погребения Курбского и др. В настоящее время историческую ценность имеют многие жанровые рисунки. Таков, например, рисунок "В былое время" (в собрании С. С. Боткина в СПб.). На рисунке изображено наказание шпицрутенами, печальная "зеленая улица". Приговоренный к наказанию сбросил сорочку; у ног его валяются снятые тяжелые железные кандалы. Перед ним тянется длинный ряд его невольных палачей. Вблизи ведро, должно быть, с водой. Вдали на горе очертание крепости. Это - правдивая страница из истории русского быта. Вспоминая однажды, в конце своей жизни, солдатчину, Ш. достал из альбома этот рисунок и дал своему ученику Суханову такое пояснение его, что тот тронут был до слез, и Ш. поспешил утешить его, сказав, что этому зверскому истязанию наступил конец. Историческое значение имеет ныне и бытовой в свое время рисунок "Товарищи", изображающий тюремную камеру с двумя скованными арестантами, причем железная цепь идет от руки одного арестанта к ноге другого - превосходная иллюстрация к книге А. Ф. Кони о докторе Гаазе. Характерно обрисована вся тюремная обстановка.
Есть еще одна сторона в рисунках Ш., весьма любопытная - этнографическая. Если разобрать многочисленные рисунки Ш. с фольклорными целями, то в итоге получится ценная этнографическая коллекция. Так, для ознакомления с постройками могут пригодиться старинное здание в украинском селе, комора в Потоке, батьковская хата; для ознакомления с костюмами - ярмарка, девушка, рассматривающая рушник, женщина в намитке, выходящая из хаты, "коло каши" (четыре крестьянина едят под вербой кашу из казанка), "знахарь" в костюме, характерном для крестьян Киевской губернии, "старосты" в интересный момент подачи невестой рушников и многое др. Для малорусского жанра старого времени интересны рисунки чумаков в дороге среди курганов, бандуриста, деда у царины, пасечника, волостного суда ("судня рада") с подписью: "отаман сбира на село громаду, колы що трапытця незвычайне, на раду и суд. Громада, порадывши и посудывши добре, расходится, пьючи по чарци позвовои" и др. В этих рисунках Ш. является достойным современником Федотова. Ограниченное местное значение имеют многочисленные рисунки среднеазиатской природы - той пустынной, степной обстановки, среди которой Ш. вынужден был влачить свою жизнь: бедная природа, песчаные бурханы, скалистые берега рек, редкие кустарники, группы солдат и татар с верблюдами, магометанские кладбища. Рисунки этого рода, сохранившиеся в значительном количестве и большей частью прекрасно исполненные, могут послужить хорошей иллюстрацией к некоторым горестным стихотворениям Ш. из первых тягостных лет его ссылки.
Картин Ш. масляными красками очень мало; Ш. лишь изредка прибегал к кисти. Судя по обстоятельному каталогу г-на Гринченко, в богатом собрании Тарновского в Чернигове (свыше 300 №№) находятся всего лишь четыре картины Ш. масляными красками - "Катерына", "Голова молодого человека", "Портрет княгини Репниной" и "Кочубей". Г-н Горленко в "Киевской Старине" за 1888 г. указывает еще на три картины Ш. масляными красками - "Пасечник", портрет Маевской и собственный портрет. В Харькове, в частном музее Б. Г. Филонова, находится приписываемая кисти Ш. большая картина "Спаситель", высотой аршина два и шириной полтора. Работа чистая, краски свежие, отлично сохранившиеся, но стиль чисто академический. Христос изображен по пояс, в профиль, со взором, обращенным на небеса. В музее искусств и древностей харьковского университета находится небольшая картина Ш., написанная на холсте масляными красками, с надписью белой краской: "Та нема гирше так никому, як бурлаци молодому". На картине поясное изображение пожилого малоросса, с небольшими усами, без бороды и без бакенбард. Улыбка на лице не отвечает надписи. Фон картины почти совсем черный. Заметно влияние Рембрандта, которого Ш. рано полюбил. По словам В. В. Тарновского, Ш. в академии называли русским Рембрандтом, по существовавшему тогда обыкновению давать наиболее даровитым ученикам имена излюбленных художников-образцов, с манерой которых работы этих учеников имели наиболее сходства. В офортах Ш. обнаруживаются характерные черты работ великого голландца: те же неправильные, пересекающиеся в самых разнообразных направлениях штрихи - длинные, частые - для фонов и затемненных мест, мелкие, почти обрывающиеся в точки в местах светлых, причем каждая точка, каждый мельчайший завиток, являются органически необходимыми, то как характерная деталь изображаемого предмета, то для усиления чисто светового эффекта. В последнее время рисунки Ш. случайно попадали и на выставку гоголевско-жуковскую в Москве в 1902 г., и на выставку XII археологического съезда в Харькове в 1902 г., но здесь они терялись в массе других предметов. В Харькове были выставлены две гравюры Ш. 1844 г. - "Судня рада" и "Дары в Чигирине", обе из коллекций профессора М. М. Ковалевского в Двуречном Куте, Харьковского уезда. В печати неоднократно было высказано пожелание (например, г-ном Горленко в "Киевской Старине" за 1888 г.), чтобы все рисунки и картины Ш. были воспроизведены и изданы в форме собрания, что весьма пригодилось бы и для истории русского искусства, и для биографии Ш.
Литература о Ш. весьма велика и очень разбросана. Все вышедшее до 1884 г. указано в "Показчике новой украинской литературы" Комарова (1883) и в "Очерках истории украинской литературы XIX столетия" профессора Петрова, 1884 г. Издано много воспоминаний о Ш. (Костомарова, Чужбинского, Чалого, Юнге, Тургенева и др.), много биографий (лучшие - М. К. Чалого, 1882 г., и А. Я. Конисского, 1898 г.), много популярных брошюр (лучшие - Маслова и Ветринского), много критических разборов отдельных произведений (например, Франко о "Перебенде", Кокорудзы о "Послании"). Ежегодно февральская книжка "Киевской Старины" приносит исследования и материалы о Ш., иногда новые и интересные. В Львове много лет уже работает научное общество ("Товарыство") имени Ш., в изданиях которого находят место ценные исследования о Ш., например исследование г-на Колессы о влиянии Мицкевича на Ш. И в других галицко-русских периодических изданиях разбросано немало статей о Ш., иногда оригинальных по точке зрения, например ст. Студинского об отношении Ш. к Н. Маркевичу в "Зоре" за 1896 г. Как исторические, так и публицистические издания дают место статьям о Ш.; так, в "Вестнике Европы" напечатаны воспоминания Юнге, в "Русской Старине" - письма Жуковского к графине Барановой по поводу выкупа Ш. из неволи, в "Неделе" за 1874 г. (№ 37) - статья о Ш., в дополнение к лекциям профессора О. Ф. Миллера по истории новейшей литературы. В лучших общих курсах (например, "Очерках" профессора Н. И. Петрова) Ш. отведено много места. В разных провинциальных газетах и литературных сборниках разбросаны статьи о Ш., иногда не лишенные интереса, например ст. Конисского о море в стихотворениях Ш. в № 30 прекратившегося одесского изд. "По морю и суше" за 1895 г., сведения о народных преданиях или мифах о Ш. в "Харьковских Ведомостях" за 1894 г., № 62 и др. Полные издания "Кобзаря" - заграничные (лучшее - львовское, в 2 т., под редакцией Огоновского). В России все издания "Кобзаря" сокращенные, с пропуском резких политических стихотворений. История изданий "Кобзаря" указывает на чрезвычайно быстрое его распространение в новейшее время, в зависимости от развития образования. Первое издание (Мартоса) вышло в 1840 г. Через 4 года появилось 2-е издание "Кобзаря", куда вошли уже "Гайдамаки". Третье издание вышло в 1860 г., после возвращении поэта из ссылки. Оно появилось благодаря материальной поддержке со стороны известного сахарозаводчика Киевской губернии Платона Симиренко. Это издание встретило в Петербурге очень сильные препятствии со стороны цензуры и только благодаря заступничеству министра народного просвещения Ковалевского увидело Божий свет. В 1867 г. появляется "Чигиринский торбанист-певец" (4 изд. "Кобзаря"). В том же году Кожанчиков издает сочинения Ш. в двух томах, содержавших в себе 184 пьесы. Через два года вышло 6-е издание Ш. С тех пор в продолжение 14 лет (1869-83) стихотворения Ш. не издавались в России, но выдержали в самое короткое время (1876-81) четыре издания в Праге и Львове. 7-е издание (1884) "Кобзаря" Ш. появилось в Петербурге. С этого времени "Кобзарь" выдержал более 7 изданий в значительном числе экземпляров (одно изд., например, в 60 тыс., другое в 20 тыс. и т. д.). Из отдельных произведений Ш. в большом количестве (50 тыс. экз.) издана была "Наймичка" (Харьков, 1892).
Н. Сумцов.
{Брокгауз}
Шевченко, Тарас Григорьевич
(Chevtchenko); писатель, живописец и гравер; из крепостных помещика Энгельгардта; род. 25 февр. 1814 г. в селе Марни Звенигородского уезда Киевской губернии. Оставшись сиротой, служил сперва "козачком" y своего помещика; a во время его отсутствия копировал картины, украшавшие стены его дома, за что и был жестоко "выпорот" барином; но затем отдан в ученье цеховому мастеру в С.-Петербург. Здесь в нем приняли участие К.П. Брюллов, Жуковский и В.И. Григорович. Брюллов написал портрет Жуковского, который был разыгран в 2400 рублях, и на эти деньги Шевченко выкуплен на волю 22 апр. 1838 г. В 1830 г. он получил 2-ю серебряную медаль за натурный рисунок, a в 1844 г. звание свободного художника. Он умер в С.-Петербурге 26 февраля 1861 г. и похоронен в Каневе.
Гравированием офортом Шевченко занимался в академии в 1844 г. и в 1859-1860 гг.; в 1859 г. он избран за две гравюры в назначенные. Почти полное собрание его офортрв (всего 27 листов) находится в коллекции В.В. Тарновского (в Киеве), который и издал в 1891 г. с них альбом фототипий, в уменьшенном виде.
1. Портрет Шевченко в молодых годах; он рисует при свечке. На бумаге надпись: "Т. Шевченко".
2. Он же, совсем лысый: "Т. Шевченко 1860". В 1-х отпеч. на груди нашита большая буква Ш; фон весь зачерчен рулеткой; во 2-х канифольная чернота с сюртука и с фона счищена; фон затенен чертами только слева; буква Ш уничтожена; на правом виске пригравирована прядь волос.
3. Он же, совсем лысый; голова слегка наклонена вниз, влево: "Т. Шевченко 1860"; в 1-х кругом головы темный фон; слева как будто набрызгано чернилами; во 2-х тень слева уничтожена; голова и лицо пройдены иглой.
4. Он же, в высокой шапке; в восьмиугольнике; видна вся правая рука: "Т. Шевченко 1860".
5. Такой же портрет в шапке и шубе; рук не видно: "1860 | Шевченко", и еще в круге буква: "Т".
6. "Федор Антонович Бруни. - Тарас Шевченко 1860"; последняя подпись навыворот.
7. Портрет Горностаева; по грудь, 3/4 вправо; в сюртуке, застегнутом на одну пуговицу; фон справа слегка затенен. Без подписи.
8. "Барон Петр Карлович Клодт. | 1861 Т. Шевченко". Эта подпись сделана навыворот.
9. "Граф Федор Петрович Толстой. | Т. Шевченко 1860 (навыворот). | На память, 22 Августа 1858 года". 5.7 х 4.2.
10-15. В 1844 г. Шевченко издал 1-й и единственный выпуск "Живописной Украйны", состоящий из следующих шести листов [В состав издания входят следующие предметы:
1. Виды по красоте, или по историческим воспоминаниям примечательные: храмы, укрепления, курганы и все, что время пощадило.
2. Народный быт настоящего времени, обычаи, обряды, поверья, суеверия, сказки и песни.
3. Исторические важнейшие события от Гедимина до уничтожения гетманства и краткое описание картин на языках южнорусском и французском.
В 1845 году выйдут картины следующие: 1-е. Виды: Чигирин, Суботове, Батурин, Покровская Сечевая церковь.
2-е. Похороны молодой (невесты) ой ходыв чумак сим рик по дону (песня); перезва (свадебный обряд) и жныва - 3-е. Иван Пидкова в Львове, Сава Чалый, Павло Полуботок в Петербурге, Семен Палии в Сибири. - Цена за 12 картин 5 рублей серебром.]:
1) "Судня рада - 1844 Тарас Шевченко - Отоман сбира;... reconciliation"; 2) "Дары в Чигрыни 1649 року. - Т. Шевченко 1841. - Из Царяграда... du tzar de Moscovie"; 3) "Старосты - les starostis Шевченко 1844 - покохавшись.... de ses propres mains"; 4) "Выдубецкий Монастырь y Кыеви - Vue du Monastère de Widoubetck à Kiev - Шевченко 1844"; 5) "Казка... Шевченко 1844 - A видкиля... истинно Лубенский"; 6) "У Кыеви - 1844 Шевченко"; ландшафт, берег Днепра. Есть экземпляры печатанные на китайской бумаге.
16. Нищий на кладбище: "Т. Шевченко 1859". Есть плохие отпечатки с перевода на камень.
17. Две хохлушки: "Т. Шевченко 1858"; есть отпеч. на китайской бумаге.
18. Верба; справа видна сидящая фигура: "Т. Шевченко 1859".
19. Лес: "грав. Т. Щевченко 1829. - М. Лебедев 1836". Есть отпечатки на китайской бумаге*.
20. Дуб: "грав. Т. Шевченко 1860. - А. Мещерский 1860".
21. Купающаяся Вирсавия: "Карл Брюлов 1831 - Грав. Т. Шевченко 1860". Оригинальная картина, не совсем конченная, находится в Галерее К.Т. Солдатенкова. Есть отпечатки, деланные с перевода на камень, с подписью: "Доэволено цензурою Литография А.П. Червякова".
22. Спящая женщина, с полуоткрытою грудью: "1859. Т. Шевченко". Есть отпечатки с перевода на камень.
23. Спящая одалиска, почти совсем нагая: "Т. Шевченко 1860"; в овале.
24. В шинке - три фигуры: "И. Соколов. - Грав. Т. Шевченко 1859". Во 2-м состоянии доски прибавлена надпись: "Ой Встань Хардку, ой встань батьку - просят тебя люде".
25. Святя семья, с эскиза Мурильо, гравир. Т. Шевченко 1858.
26. Притча о виноградном саде, с картины Рембрандта, в Эрмитаже; гравир. Т. Шевченко 1858.
27. Король Лир; он идет со своим шутом к морю, во время грозы: "Т. Шевченко".
Шевченко сделал еще три копии с гравюр Рембрандта (вернее сказать, с базановских копий с Рембрандта): a) Rembrandt au sabre (Ba. № 23); б) Lazarus Klap (Ba. 171); и в) Polonais portant sabre et bâton (Ba. 141). Плохие копии. Подарены мне Я.П. Полонским.
Есть y меня еще маленький ландшафт, который я получил за работу Шевченки, - но подлинность его более чем сомнительна. Что же касается до гравюры к "Цыганам" Пушкина, которую тоже приписывали Шевченке, то она оказалась работой К. Афанасьева; см. его имя в Словаре № 456.
{Ровинский}
Шевченко, Тарас Григорьевич
(1814-1861) - крупнейший украинский поэт, художник и политический деятель, гениальный выразитель революционных стремлений беднейших и наиболее угнетенных слоев крестьянства эпохи острейшего кризиса феодально-крепостнического строя. Ленин характеризовал Ш., "как великого украинского писателя", "великого творца живого украинского слова, лучшего представителя его литературы". "Ш. тем велик, - писал о нем Герцен, - что он совершенно народный писатель, как наш Кольцов; но он имеет гораздо большее значение, чем Кольцов, т. к. Ш. также политический деятель и борец за свободу".
Эпоха, к которой принадлежал Ш. и которая так замечательно рельефно отражена в его гениальных художественных произведениях, есть эпоха 30-50-х гг. 19 в., когда экономическое развитие все больше втягивало Россию на путь капитализма, когда старые формы крепостнического хозяйства рушились безвозвратно, когда все очевиднее становились гнилость и бессилие крепостной России, а крестьянские "бунты", возрастая с каждым десятилетием, заставили царское помещичье правительство взяться за реформы. Ш. выступил как великий художник-революционер в самую мрачную пору в истории крепостнически-рабского уклада - в николаевское время. На Украине положение трудящихся еще более ухудшалось жесточайшим национальным угнетением. Украинский язык, украинская культура находились под безусловным запрещением. Десятки миллионов бедноты были обречены на темноту, забитость, нищету и каторжный труд. Как колонизаторы выступали здесь русские помещики, капиталисты, многочисленнейший государственный аппарат и бюрократия, армия, полиция, жандармерия, православная церковь, десятки тысяч держиморд и палачей, расставленных по всем городам и селам, которые вместе с украинскими, польскими помещиками и промышленниками доводили социальный и национальный гнет трудящихся масс Украины до неслыханных размеров. "И, если, - говорит Ленин, - века рабства настолько забили и притупили крестьянские массы, что они были неспособны во время реформы ни на что, кроме раздробленных единичных восстаний, скорее даже “бунтов”, не освещенных никаким политическим сознанием, то были и тогда уже в России революционеры, стоявшие на стороне крестьянства и понимавшие всю узость, все убожество пресловутой “крестьянской реформы”, весь ее крепостнический характер". К числу этих крайне немногочисленных тогда революционеров принадлежит и Ш. В своей литературно-общественной деятельности Шевченко выступает одним из наиболее последовательных, наиболее непримиримых, наиболее глубоких выразителей лозунгов крестьянской революции, мужественным и смелым бойцом за свержение монархии и власти помещиков, за уничтожение всех крепостнических и кабальных приемов эксплуатации. Пламенные произведения Ш. вдохновляли крестьянское движение, все возраставшее накануне реформы 1861. В то время когда старые дворянские элементы от оставшихся в живых декабристов и вплоть до Герцена оказываются почти сплошь увлеченными потоком идущего сверху "обновления", Ш., наряду с другими немногочисленными революционерами 40-50-х гг., боролся за то, чтобы поднять угнетенные крестьянские массы на социальную революцию, создать общество свободных и равноправных мелких крестьян, общество "без холопа и без пана". Историческую роль Ш. нельзя отделить от его личной судьбы: во всей плеяде великих бойцов революционного фронта Ш. выделяется твердостью воли, непреклонной верностью своим убеждениям, пронесенным через величайшие испытания. "Я по плоти и по духу, - писал в одном из своих писем Ш., - сын и родной брат нашего горемычного народа; то как же соединить себя с собачьей панской кровью?".
Родился Ш. в с. Моринцах Звенигородского уезда Киевской губ. в бедняцко-батрацкой семье помещика Энгельгардта. "За что - не знаю, - говорит Ш., - называют хату в роще тихим раем: я в хате мучился когда-то, мои там слезы пролились, первые слезы. Я не знаю, есть ли на свете лютое зло, которое не жило бы в той хате. Меня там пеленала мать и, пеленая, пела, свою тоску переливала в свое дитя; в той роще, в той хате, в “раю”, я видел ад... Там неволя, работа тяжкая. Там мою добрую мать, еще молодую, нужда и труд положили в могилу; там отец, плача с детьми (а мы были малые и голые), не вытерпел злой судьбы, умер на панщине..., а мы расползлись между людьми, как мышенята". В раннем детстве уже тяжелая жизнь по найму: он "носит воду", "наймитует" у более заможных односельчан, пасет общественных овец, позже - батрак у попа, "попыхач", и все это время мальчик ищет, кто бы его мог научить искусству рисования, к которому чувствует все большее влечение и способность. Ш. секут розгами за, рисование ночью, над ним всячески издеваются, беспощадно эксплуатируют. Уже и тогда волнует юношу-Ш. мысль: "почему бы и нам, невольникам, не быть людьми свободными?". В начале 1831 Ш. вместе с Энгельгардтом как лакей последнего попадает в Петербург, где барин отдает его в "аренду" на 4 г. в обучение мастеру-кулаку Ширяеву. Прячась от своего хозяина, Ш. во. время зарисовки одной из статуй в Летнем саду знакомится с художником Сошенко, который вводит талантливого юношу в кружок художника К. Брюллова. Усилиями Брюллова и поэта В. А. Жуковского Ш. выкупают у помещика (1838). Он получает высшее художественное образование, становясь человеком высокого для своего времени культурного уровня. Ко времени пребывания его в Академии художеств относятся и первые из дошедших к нам его поэтические произведения (1838 - "Причинна", "Витре буйный", "Тече вода в сине море", "Котляревскому" и др.). В мае 1840 выходит первая книга его стихов "Кобзарь" (первое издание), содержащая: "Думи мои", "Перебендя", "Тополя", "До Основяненка", "Думка", "Іван Підкова", "Тарасова ніч", "Катерина"). Присяжные критики монархических, реакционных петербургских журналов насмешками встретили первые литературные попытки "мужицкого поэта". Но Ш. упорно продолжает начатую им литературную деятельность именно в "мужицком духе": "Называют меня энтузиастом, - писал Ш., - сиречь дураком. Пусть я буду и мужицкий поэт, лишь бы только поэт, мне больше ничего и не нужно!". Поэт так разрешает проблему своего поэтического творчества: с одной стороны - поэзия дворянских салонов, "султан", "паркет", "шпоры", с другой - "громада в сермягах" с ее "мертвым (т. е. мужицким) словом". В конце декабря 1841 выходит историческая поэма Ш. - "Гайдамаки". Крайне враждебно оценили дворяне уже эти ранние его произведения: "Сочинения Шевченки - “Гайдамаки”, “Тарасова ночь”, - писал предводитель дворянства Каневского уезда, - хотя и позволены цензурой, но заключают в себе рассказы, дышащие неумолимой ненавистью к нашему дворянству и притом резко. изображают картины гайдамацкой резни, что именно в наших сторонах, где народ и сам по сю пору сохраняет предания этих кровавых событий, крайне опасно для дворянства и всех других сословий общества, ибо народ, видя в них исключительно только изображения мести, резни, кровопролития, - побуждается к тому, чтобы повторить эти дела, столь прославляемые". В 1842 Ш. пишет на русском языке драму "Никита Гайдай", поэму "Слепая", на украинском языке - поэму "Гамалия"; рисует масляными красками большую картину "Катерина", а также выступает впервые как художник-иллюстратор. Весной 1843, после почти 15-летнего отсутствия, Ш. приезжает снова на Украину, посещает родные места, снова видит страшные картины батрацко-крепостного ада и, возвратясь в Петербург, дает ряд новых высокопоэтических произведений ("Сова", "Чигирин", "Чого мені тяжко", "Пустка", "Гоголю"), среди которых мы находим шедевр убийственной критики современного ему государственного строя, острейшую политическую сатиру на бюрократическую монархию - "Сон" (июль, 1844). В Петербурге Ш. сближается с подпольным кружком польских революционеров, с наиболее радикальными петрашевцами (Момбелли), зачитывается революционной нелегальной литературой и изучает французский язык, мечтая "удрать" за границу. В марте 1845 Ш. опять приезжает на Украину и пишет ряд своих выдающихся произведений ("Еретик", "Великий Льох", "Суботтов", "Кавказ", "Послание", "Холодний Яр", "Давидові псалми", "Заповіт" и др.). Сам Ш., как об этом рассказывают современники, нередко выступает как непосредственный агитатор среди угнетенного крестьянства, пытаясь поднять "закованных невольников" к революционному восстанию. В Киеве на Подоле, на Куреневке, в селе Марьинском, в Переяславе, в Вьюныщах, выступая перед крестьянами и городской "голытьбой", он нещадно бичует царских опричников, разоблачает трусость и подлость украинских панов - "патриотов", пресмыкающихся перед царизмом, беспощадно эксплуатирующих своих "земляков"крестьян. Ш. поднимается теперь во весь свой рост не только как блестящий художник, но и как пламенный политический боец. В то время как в своих ранних произведениях Ш., в поисках выхода из окружающего его крепостного ада, идеализировал крестьянские движения прошлых веков, часто обращался к картинам прошлого, прославляя под влиянием буржуазно-помещичьей историографии козацко-старшинский уклад и даже гетманов, - в дальнейшем он все больше освобождается от этих националистических представлений, все глубже подходит к пониманию классовой сути гетманщины и козатчины. Клеймя своих земляков "панов лукавых", разоблачая и высмеивая их увлечение украинским прошлым, Ш. безжалостно развенчивает и вождей "козацкой славы".
5 апреля 1847 отряд жандармов арестовывает Ш. у "въезда в Киев" (вследствие донора на Кирилло-Мефодиевское братство, к левому, "неумеренному" крылу которого примыкал Ш.), и генерал-губернатор под строжайшим караулом отправляет его из Киева в Петербург в знаменитое III Отделение секретной царской канцелярии. Андруский, привлеченный по делу Кирилло-Мефодиевского братства, при допросе показал: "В Киеве Славянское общество имеет две главы: Костомарова и Шевченко, из которых первый принадлежит к умеренной партии, а второй - к неумеренным, что главное правило Шевченко: “кто предан государю - тот подлец, а кто борется за свободу - тот благородный человек”". Шеф жандармов в докладной записке Николаю I подчеркивал, что Ш. "сочинял стихи на малороссийском языке самого возмутительного содержания. В них он то выражал плач о мнимом порабощении и бедствии Украины, то с невероятной дерзостью проливал клеветы и желчь на особ императорского дома...". Во время пребывания в каземате III Отделения, Ш. в апреле - мае 1847 пишет ряд новых стихотворений ("За байраком байрак", "Мені однаково", "В неволі тяжко", "Не спалося, а ніч як море" и др.), в которых он разоблачает предательскую роль украинских старшин и гетманов, изливает свой гнев на душителей народа - помещиков, особенно своих "землячков", грустит о том, что не окончил начатого им дела - освобождения "невольничьих работящих рук". 30/V 1847 был объявлен "высочайший" приговор: "Художника Ш. за сочинение возмутительных и в высшей степени дерзких стихотворений, как одаренного крепким телосложением, определить рядовым в Оренбургский отдельный корпус, поручив начальству иметь строжайшее наблюдение, дабы от него ни под каким видом не могло выходить возмутительных и пасквильных сочинений". Николай I к этому приговору собственноручно добавляет: "под строжайший надзор с запрещением писать и рисовать". Десять лет (1847-57) крепости, каторги николаевской солдатчины и далекой Закаспийской ссылки за семь лет напряженной работы - такова плата, которую получил Ш. за то, что поднял знамя борьбы за социальное и национальное освобождение. Несмотря на запрещение и режим палочной дисциплины Ш., постоянно прячась от "бдительнейшего надзора", все же продолжает писать и рисовать. В продолжение 1848-50 им написаны выдающиеся по своей силе и революционному размаху произведения: "Княжна", "Іржавец", "Козачковському", "Москалева криниця", "Варнак", "Царі", "Титарівна", "Марина", "Між скалами ненае злодій", "І виріс я начужені", "Чумак", "Сотник", "Петрусь", "Як-би ви знали, паничі", "Бувае в неволі іноді згадаю" и большое количество мелких, но очень важных с точки зрения идейно-художественного развития поэта стихотворений. В ссылке Ш. написал также несколько повестей на русском языке; среди них особенно замечательны: "Музыкант", "Несчастный", "Капитанша", "Художник", "Прогулка с удовольствием и не без морали", которые помимо глубокого биографического интереса имеют также громадное историко-литературное значение, давая неприкрашенную картину разгула крепостничества, "благородного" офицерства и бюрократии. В ссылке Ш. подвергается в 1850 новому аресту за "нарушение запрещения писать и рисовать". Ген. Обручев распорядился отправить Ш. в Орск "по этапу под строжайшим караулом, назначая от. станицы до станицы одного унтер-офицера и не менее 3-х рядовых". Все отобранные во время обыска бумаги и письма были отправлены в Петербург; о "деле" были немедленно уведомлены шеф жандармов, военный министр и другие сановники.
Более полугода просидел Шевченко в Оренбургской, Орской и Уральской тюрьмах и наконец в октябре 1850 был привезен под строжайшим караулом для продолжения ссылки в Новопетровское укрепление, "незамкнутую тюрьму", заброшенное поселение на Мангышлакском п-ове, на берегу Каспийского моря. За период 1850-57 нам известно лишь одно маленькое стихотворение всего лишь в восемь строк - отклик заключенного "политического преступника" на Севастопольскую войну, но сколько гнева и революционного возмущения слышится в этих строках: "Опять потекла мужицкая кровь... Венчанные палачи, как псы голодные из-за кости, грызутся снова". В 1857 Ш. по амнистии освобождается наконец из ссылки, оставаясь и дальше под "строжайшим надзором" полиции. Годы, проведенные в крепости, сблизили Ш. с выдающимися революционерами - политическими ссыльными (Сераковский и др.), еще более обострили его ненависть к современному ему строю, углубили революционное содержание его творчества. Так, Ш. пишет свои мощные, напоенные революционным гневом произведения "Неофіт", "Юродивый", "Доля", "Муза", "Слава", "Окуют царей ненасытных в железные цепи и их “славных” оковами ручными окрутят и осудят неправедных судом своим правым!", - такова основная идея этих его стихотворений.
Возвратясь наконец в Петербург (1858), Ш. сближается с кружком русской революционной демократии, возглавленной Чернышевским, с польскими революционерами, готовящими почву для нового восстания (Сераковский). Во время своей последней поездки на Украину (1859), он снова был арестован за убеждения крестьян в том, что "не нужно ни царя, ни попов, ни панов" и был выслан в Петербург с запрещением дальнейшего въезда в пределы Украины как "лицо, скомпрометировавшее себя в политическом смысле". По возвращении в Петербург Шевченко дает ряд новых поэтических произведений: "Марія", "Осіі гл. XIV", "Молитвы", "Гимн. Черненчий", "Світе ясный", "Саул", "О люде-люде небораки", "Бували войни і військові свари" и мн. др. Проповедь восстания и мести против угнетателей принимает теперь характер лозунгов революционного трибуна. Верный до конца своим революционным убеждениям, несгибаемый и непреклонный, окруженный бешеной ненавистью, дикой злобой, бесшабашным потоком лжи и клеветы, постоянными преследованиями, сошел Ш. в могилу. Вначале тело Ш. похоронено было в Петербурге, позже (май 1861) перевезено согласно его поэтическому завещанию на Украину, где и погребено в Каневе на горе, возвышающейся над Днепром. Вскоре предводитель дворянства Горват принужден был сообщить киевскому генерал-губернатору: "К могиле Ш., которого по внушению его друзей простонародье стало почитать пророком, а каждое его слово заветом для народа, - стекается множество посетителей и распространилась молва о надеждах крестьян в будущем завладеть безвозмездно помещичьей землей; о зарытых в могиле над прахом Ш. священных ножах; о том, что вскоре настанет час, когда по-прежнему будут резать панов, чиновников и духовенство, скрывающих права народа". Так и после смерти имя Ш. - пламенного борца за освобождение угнетенных масс - вселяло страшную тревогу в сердца дворян-помещиков и призывало "к сугубой бдительности" весь аппарат царской, самодержавной России.
Ш. пришел в литературу как боец: он в каждое свое произведение вкладывает боевой "мужицкий темперамент", свою глубокую ненависть к дворянско-помещичьему строю. Он пришел в Общественную жизнь и литературу для того, чтобы сказать горькую правду о жизни и заявить против рабских ее условий свой пламенный протест, который рвется с каждой страницы его произведений. Противоречие общественных интересов, понимаемых, как возмущение "несправедливым" отношением богатых и знатных к бедным, еще не было осознано молодым Ш. как классовое противоречие и борьба классов. Но вскоре поэт угнетенных бедняцко-батрацких масс освобождается из-под враждебных самому поэту буржуазно-националистических влияний, сдирает с себя паутину националистической романтики, развенчивает воспетых им самим недавно "национальных героев" и от воспевания "прошлой славы козацкой" переходит к главной теме своих художественных произведений - разоблачению дворянско-помещичьего строя, к срыванию всех и всяческих масок с "царства несытых палачей". "Поэзия Ш. - это сгущенная, сконцентрированная, выкристаллизированная действительность", - говорит о творчестве Ш. выдающийся украинский поэт и критик И. Франко. Но Шевченко не просто фиксирует быт самодержавно-крепостнического строя: показывая без прикрас, во всей наготе тяжелый быт крепостничества, кровь и грязь панских дел, разворачивая потрясающие куски жизни, - он зовет на борьбу. Творчество Шевченко - замечательнейший образец революционного, реалистического искусства. Идеей крестьянской революции, идеей борьбы масс проникнуты лучшие произведения Ш. Поэзия бедняцкой правды и борьбы, выраженная в формах энергичной сжатости, целиком соответствовала той социальной позиции, на которой стоял поэт. Богатству революционного содержания соответствует и необычайное богатство художественных форм. Реализм поэтического стиля Ш. сказывается как в самом отношении к действительности - в стремлении с максимальной правдивостью и революционной глубиной передать самые разнообразные явления жизни и собственные переживания, - так и в методе его обращения со словом, в его образах, рифмах, интонациях. Художественное новаторство Шевченко сказалось в создании им нового поэтического языка, новых образов, выражавших идеологию, переживания и мысли поднимающихся эксплуатируемых социальных низов. Творчество Ш. глубоко национально; Ш. полон чувства национальной гордости: он любит свой язык и свою родину, он больше всего стремится поднять трудящиеся массы Украины к борьбе за социальное и национальное освобождение. Его стихотворения, "Дневник", "Письма" показывают, как больно было ему видеть и чувствовать, каким насилиям, гнету и издевательствам подвергают его "сердечную", "сермяжную" Украину царские сатрапы, палачи, попы и помещики. Ш. гордится тем, что эти насилия неоднократно вызывали отпор трудящихся, что украинские народные массы были участниками великого революционного движения. Шевченко стремится к свободной, независимой, самостоятельной, бедняцко-батрацкой Украине, стремится на развалинах "тюрьмы народов" царской России создать новую Украину - Украину освобожденного беднейшего крестьянства, "семью вольную, новую". И эти его стремления совпадали с освободительным интересом угнетенных масс всех иных национальностей. Недаром он, разоблачая историю завоеваний царизма как историю насилий и грабежа, мужественно и пылко отстаивал свободу Польши и угнетенных народов Кавказа; недаром он неустанно бичевал усмирителей, палачей, вешателей и холопов русского самодержавия, призывая совместными силами угнетенных народов одолеть своих общих угнетателей. "Свобода и братство народов, - свидетельствует о Ш. Кулиш, - составляли его мечту".
Ш. ненавидел Россию дворян и попов, но вместе с тем благоговел перед памятью первых русских революционеров-декабристов, весьма близок был к русским революционным кружкам 40-х гг., особенно к левому крылу Петрашевцев. "В каждой нации есть две нации", - писал Ленин, и величие поэта - крепостного Ш. в том, что в каждой нации он был на стороне угнетенных рабов, невольников и батраков, призывая их "восстать, порвать цепи, и вражеской, злой кровью окропить волю".
Поэзия Ш., национальная по своей форме, по содержанию своему в основных произведениях является поэзией крестьянского восстания: накаленная атмосфера революционной ситуации 50-х гг. дышит на нас с каждой страницы и она то и делает Ш. особенно близким следующему
революционному поколению. Лучшие революционные произведения его долгие годы были сугубо запретными. "Кобзарь" выходил в свет изуродованным царской цензурой; руками жандармов и попов проводилось непосредственное истребление литературного наследства Ш. Но эти лобовые атаки не давали желаемых для царизма результатов: "Запрещение чествования Ш., - писал Ленин, - было такой превосходной, великолепной, на редкость счастливой и удачной мерой с точки зрения агитации против правительства, что лучшей агитации и представить себе нельзя. Я думаю, все наши лучшие социал-демократические агитаторы против правительства никогда не достигли бы в такое короткое время таких головокружительных успехов, каких достигла в противоправительственном смысле эта мера. После этой меры миллионы и миллионы “обывателей” стали превращаться в сознательных граждан и убеждаться в правильности того изречения, что Россия есть “тюрьма народов”".
Громадное значение Шевченко как поэта отодвинуло в тень его произведения как художника. Его картины и рисунки долгие годы не были собраны, не были так широко известны, как его поэтическое творчество. Между тем в этой области Шевченко оставил также большое наследство, превышающее 1000 картин, рисунков и набросков, доказывающих, что Шевченко и в области изобразительного искусства был большим и весьма оригинальным мастером. В годы учения в Академии художеств (1838-45) Ш. был до некоторой степени увлечен произведениями академического классицизма с его надуманной патетикой и высоким мастерством композиции и рисунка. Брюллов, выступивший против мертвенности и холода старой школы, внесший много жизни и движения в искусство, один из первых начавший приучать своих учеников к требованию жизни и натуры, имел на Ш.-художника громадное влияние, но вскоре Ш. отходит от ослепительного блеска и романтизма Брюллова в сторону углубленного психологизма и реализма, выявляя тем самым протест против ослепительно нарядного, барского академического искусства. Живопись Ш. многими моментами соприкасается с его поэзией. "Катерина" (1842), созданная еще по живописным приемам Брюлловской школы, но уже реалистичная всем содержанием своим, бросала вызов всему строю угнетения и насилия. В 1844 Ш. выпускает серию офортов "Живописная Украина" (всего вышло 6 листов), где художник вопреки академическому воспитанию, вопреки заветам Брюллова стремится дать верное представление о природе и быте его родины. Ш. все больше отходит от академических канонов, давая не нарядные, подслащенные фальшивым сентиментализмом, праздничные персонажи венециановского типа, а настоящие народные типы, настоящие народные сцены, рисуя задавленных тяжелым крепостным трудом простых людей в их реальном окружении. Во время пребывания на Украине Ш. много работает в различных отраслях искусства: пишет пейзажи, портреты, офорты вплоть до икон, изготовляемых "для хлеба". Вместе с тем в целях революционной агитации Ш. дает ряд политических карикатур, что подтверждается хотя бы тем, что "при осмотре бумаг (во время ареста 1847) найдены в портфеле Ш. дурно нарисованные самые безнравственные картинки, большую часть из которых составляли карикатуры на особ императорской фамилии, в особенности на государыню императрицу" (из показаний ген. Дубельта). Во время ссылки Ш. удается лишь тайком делать наброски киргиз, унылых степных ландшафтов, а в Новопетровском форте он подготовляет для офорта серию рисунков на тему "Блудный сын", задуманную как сатира на купечество, которая однако звучит таким грозным социальным протестом, до которого не поднимался ни один художник его времени. Сюжеты, которые Ш. вводит в живопись, никогда до него не затрагивались в русском и украинском искусстве. Картины солдатчины, наказаний "Блудного сына" ("В казарме перед карою", "Шпицрутены", "В каторжной тюрьме") являются беспощадной, суровой иллюстрацией жизни и быта одной из самых мрачных эпох рабского уклада. Возвратясь из ссылки, Ш. последние 2-3 года работает над офортом, сначала под руководством Иордана, затем изучая офорты Рембрандта. Рембрандтом увлекался Ш. и раньше, и на его ранних автопортретах и в киргизских пейзажах заметны эти влияния. Теперь он начал его изучать. Правда жизни, простота, непосредственное чувство, насквозь враждебные формальной красивости и церемониальной условности - вот что привлекало Ш. в творениях Рембрандта - этого гениального голландского художника. Гравюры с картин Рембрандта, Мурильо и Брюллова создают Ш. славу "Русского Рембрандта", а 2/IX 1860 советом Академии ему было присвоено звание академика "за искусство и познания в гравировальном искусстве". Искусства для немногих Ш. не признавал. Художник для него - "носитель света истины", который должен быть "полезным людям". Именно отсюда и стремление Ш. к занятиям гравюрой. "Быть хорошим гравером, значит быть распространителем прекрасного и поучительного в обществе. Значит быть полезным людям...Прекраснейшее, благороднейшее призвание гравера. Сколько изящнейших произведений, доступных только богачам, коптилось бы в мрачных галереях без твоего чудотворного резца!" (Шевченко, "Дневник"). Значение Шевченко в истории общественного движения на Украине было настолько велико, что обойти его творчество означало бы отказаться и от влияния на широкие слои трудящихся. Наряду с прямыми атаками на Ш. одновременно велась фальсификация его творчества, превращение поэта-борца в безвредную икону, канонизация его имени, выхолащивание революционной социальной сущности его творчества, притупление его революционного острия. Вожди украинской буржуазии, лидеры всех ее националистических группировок - Грушевские, Ефремовы, Винниченки - создавали культ "батька Тараса" или зажигали лампадки перед выхолощенным "Кобзарем", а "чоботы" и "сорочки" Ш. превращали в фетиши для. "народного поклонения". Когда же грянули громы Октябрьской революции 1917, когда взвилось красное знамя пролетарской диктатуры, - все эти украинские эсефы, эсдеки, эсеры, все эти "незалежники" и "самостийники" - "добродии" Ефремовы, Грушевские, Шаповалы, Петлюры, Винниченки - пытались одеть мощную фигуру популярного, любимого в массах Ш. в "жовто-блакитное" одеяние гетманца, петлюровца, автокефалиста, кощунственно прикрывая именем Ш. политический бандитизм и погромы, выдвигая выхолощенного "батька Тараса" как знамя для кровавой расправы с революционными рабочими и крестьянами, как щит для прикрытия своих предательских сделок с международной контрреволюцией. Вожди украинской и русской контрреволюции, польские и немецкие фашисты в борьбе против социалистической Украины пытались и пытаются отравить ядом национализма сознание трудящихся и, используя разнообразные средства идеологической подготовки войны и интервенции, всячески фальсифицируют литературное наследство Ш., цепляясь за элементы национализма, славословия козатчины, за элементы религиозности (свойственные раннему Ш.), всячески раздувая их, одновременно тщательно обходя глубоко революционную социальную сущность певца угнетенного крепостного крестьянства. В системе пролетарской диктатуры творчество Ш., критически оцененное в свете марксизма-ленинизма, было и будет орудием революционного воспитания, всемерного укрепления братского единства трудящихся всех наций.
Для пролетариата, строящего новый социалистический мир, творчество Ш. наряду с литературным наследием великих демократов - Белинского, Чернышевского, Добролюбова - входит бесспорно в тот унаследованный от боевого революционного прошлого фонд, который должен быть использован при создании новой социалистической культуры.
Соч.: Академическое издание ВУАН: "Повне зібрання творів Тараса Шевченка", т. III - Листування, Харків, 1929, т. IV - Щоденні записки, Харків, 1927 (пока вышли только эти два тома, под ред. быв. акад. С. Ефремова, осужденного как организатора СВУ. Работа По изданию полн. собр. соч. Т. Г. Шевченко продолжается под новой редакцией); Кобзар (под ред. и с примеч. И. Айзенштока и М. Плевакр), Харків, 1930; Кобзар (вступ. ст. В. Коряка), Харків, 1928 (попул. изд.); Повний збірник творів Т. Г. Шевченка, під редакціею Д. Дорошенка, Катеринослав, 1914 (изд. с цензурными пропусками, включающее и украинский перевод повестей Ш., писанных на рус. яз.); на рус. яз.: Дневник, Харьков, 1925; Кобзарь, пер. И. А. Белоусова, М., 1919 (перевод очень плохой).
Лит.: Коряк В., Боротьба за Шевченка, Харків, 1925; Шабльовский E. С., Пролетарська революція і Шевченко, Харків - Київ, 1932; Багpий О. В., Т. Г. Шевченко, т. I - II, Харків, 1930-31; Плевако М., Шевченко і критика (Еволюция поглядів на Шевченка), "Червоний шлях", Харків, 1924, № 3; Филиппович П., Шевченко і декабристи, [Харків], 1926; Навроцкий Б., Шевченкова творчість (Збірка статтів), Харків, 1931; Українське малярство. Тарас Шевченко, [Харків], 1930 (сб. главнейших картин и рисунков Ш. Предпосланная ему характеристика Ш. как художника акад. Новицкого националистична и крайне примитивна); на рус. яз.: Скворцов А. М., Жизнь художника Тараса Шевченко, М., 1929.
Е. Шаблиовский.
Шевче нко, Фаина Васильевна
Род. 1893, ум. 1971. Актриса. Играла на сцене Московского художественного театра (с 1914 г.). Дважды лауреат Государственной премии СССР (1943, 1946). Народная артистка СССР (1948).
Большая биографическая энциклопедия . - Тарас Григорьевич Шевченко. ШЕВЧЕНКО Тарас Григорьевич (1814 61), украинский поэт, художник. В 1838 выкуплен из крепостной неволи. Окончил Петербургскую Академию художеств (1838 45). За участие в тайном Кирилло Мефодиевском обществе отдан в… … Иллюстрированный энциклопедический словарь
- (1814 61), укр. поэт, художник, мыслитель, революц. демократ. Имя Л. неоднократно встречается в письмах, посланных из ссылки (1847 57), и в дневниках Ш. В письмах М. Лазаревскому (20 дек. 1847), А. Лизогубу (1 февр. 1848), Ф. Лазаревскому (22 апр … Лермонтовская энциклопедия
- (1814 1861), украинский художник; поэт, мыслитель, революционный демократ. До 1838 крепостной помещика П. В. Энгельгарда. Учился в петербургской АХ (1838 45) у К. П. Брюллова. Реалистическая направленность его художественного творчества… … Художественная энциклопедия
- (1814 61) украинский поэт, художник. Родился в семье крепостного крестьянина. В 1838, после того как был выкуплен у помещика, поступил в Петербургскую АХ. В 1847 за участие в Кирилло Мефодиевском обществе арестован и определен рядовым в отдельный … Большой Энциклопедический словарь
Шевченко (Тарас Григорьевич) знаменитый украинский поэт. Родился 25 февраля 1814 г. в селе Соринцах Звенигородского уезда Киевской губернии в семье крепостного крестьянина помещика Энгельгардта. Через 2 года родители Ш. переселились в село… … Биографический словарь
- (1814 1861), украинский поэт и художник, революционер демократ. В Петербурге жил с 1831 как крепостной «казачок» помещика Энгельгардта, с 1832 «подручный живописного цеха» у мастера Ширяева (Загородный проспект, 8; мемориальная доска), в… … Санкт-Петербург (энциклопедия) Википедия, В.П. Маслов. Эта книга будет изготовлена в соответствии с Вашим заказом по технологии Print-on-Demand. Воспроизведено в оригинальной авторской орфографии издания 1874 года (издательство "Типография А. А.…
(1814- 1861)
Тарас Григорович Шевченко - національний герой України. Не знати його біографію сором для будь-кого, хто вважає себе справжнім українцем. Народився поет 9 березня (25 лютого) 1814.
Місцем його появи на світ було село Моринці (Київська губернія на той час). На жаль Тараса, народився він у родині кріпака, поміщиком якого був Енгельгардт. Після 2 років проживання в Моринцях сім"я Тараса Григоровича переїхала в с.Кирилівка, де він і провів все своє важке дитинство. «Важке», тому що його мати померла в 1823р
., коли Тарасу Шевченку було всього 9 років. Після її смерті батько одружився вдруге, причому його обраницею була вдова, у якої було троє дітей. Не дивно, що вона недолюблювала Тараса Шевченка і ставилася до нього суворо, а часом і жорстоко. Єдиною людиною, яка ставилась до Тараса з розумінням і співчуттям, була його сестра, Катерина. Але після того як вона вийшла заміж її підтримка закінчилася. У 1825
помирає батько, а Шевченко тільки виповнилося 12 років. Почалося доросле життя, несправедливе та жорстоке...
Тарас Шевченко з народження любив писати і малювати. У дитинстві він часто ховався в бур"яни і на маленькому клаптикові паперу складав вірші або малював. Незважаючи на те, що він залишився сиротою, Тарас Григорович намагався знайти собі вчителів. І знаходив. Першим його вчителем був дяк, який любив випити і не раз бив Тараса з-за поганого настрою. Незважаючи на таке навчання, Тарас Шевченко все-таки зміг вивчити грамоту. Другими його вчителями були сусідні маляри, але вони змогли лише навчити Тараса Шевченка елементарним прийомам малювання. Після них Шевченко став пастухом овець, але недовго їм був, бо коли йому стукнуло 16 (у 1829р .) Його забрали в прислуги пана Енгельгардта (спочатку в ролі кухарчука, потім - козачка). Захоплення живописом не проходило, а навпаки збільшувалася з кожною хвилиною. За цю пристрасть Шевченко не раз отримував «по шиї» від свого хазяїна. Втомившись лупити Тараса і помітивши у нього талант до малювання, Енгельгардт віддав його на навчання до майстра живопису Ширяєва. Саме там Шевченку, вдавалося (коли посміхалась вдача) змальовувати статуї в Літньому саду і відвідувати Ермітаж. Одного разу, змальовуючи чергову статую, Тарас Шевченко познайомився з І.М.Сошенко. Це знайомство зіграло величезну роль у біографії Тараса Шевченка. Адже саме завдяки Сошенко він познайомився з Венеціановим, Брюлловим, Жуковським. Ці люди і викупили Шевченка у поміщика Енгельгардта. На ті часи це було ціле багатство. І що б отримати його, Брюллов намалював портрет Жуковського. За допомогою графа Вьельгорского був влаштований приватний аукціон, на якому продали цей портрет за 2500 рублів. Саме за цю ціну був звільнений Тарас Григорович Шевченко 22 квітня 1838р .
Не варто й казати, що почуттю вдячності Т.Г. Шевченко не було міри. Він навіть присвятив одне з найзнаменитіших своїх творів, «Катерина», Жуковскому.1840 - 1847 - період розквіту творчості Тараса Шевченко. Саме в цей час вийшли такі великі твори як: «Гайдамаки» (найбільша робота), «Перебедня», «Тополя», «Катерина», «Наймичка», «Хусточка». Природньо, що всі вони засуджувалися критикою, адже були написані українською мовою. У 1846р . поет приїжджає на Україну до Києва, де зближується з Н.І.Костомаровим, який і підштовхнув його до вступу у Кирило-Мефодіївське товариство. Тарасу Шевченко не пощастило - члени цього товариства були заарештовані і звинувачені у політичній зраді, за що і понесли різного виду покарання. Тарасу Григоровичу дісталося найбільше, із-за його віршів він був відправлений на заслання до Орської фортеці. Найстрашніше в цьому було не те, що він був позбавлений волі, а те, що його позбавили можливості писати й малювати, причому ніякі клопотання його друзів не змогли йому допомогти. Невеличким порятунком для нього стала експедиція по Аральському морю в 1848- 1849р . Завдяки нормальному відношенню лейтенанта Бутакова, Тарасу Шевченко було дозволено змальовувати пейзажі узбережжя. Та щастя тривало не довго, незабаром про сприятливе відношення до Тараса Шевченка дізнався уряд, як результат - Шевченко був відправлений в Новопетрівське, а лейтенант отримав догану. Тарас Григорович перебував у Новопетровському з 17жовтня 1850р . по 2 серпня 1857р . Перебування в цьому засланні було дуже важким (особливо перший час). Через неможливість малювати Шевченко почав пробувати себе в фотографії, але це, в той час, було дороге задоволення. Тому він кинув це заняття й знову взявся за перо і написав кілька російських повістей - «Княгиня», «Художник», «Близнюки». У цих творах Тарас Шевченко дуже багато написав автобіографічної інформації.
У 1857р . Шевченка з підірваним здоров"ям звільнили. З 1858р . по 1859 р. Тарас Шевченко мешкав у Ф.П. Толстого. В 1859р . Тарас Григорович Шевченко поїхав на батьківщину. У нього відразу ж з”явилася думка придбати будиночок над річклю Дніпро, але, нажаль, не довелося - 26 лютого 1861 р. він помер. Його поховали за його «Заповітом», над Дніпром. Після своєї смерті він залишив скарб для української нації - «Кобзар».
В 2014 году Украина отмечала 200-летие со дня рождения Шевченко. Великий поэт и художник давно стал одним из национальных героев этой страны. Тарас Шевченко, биография которого изложена в этой статье, боролся с гнетом самодержавия и крепостничества. Это был нелегкий путь, на котором пришлось пострадать многим. Неприятие и ссылки - вот общая судьба деятелей искусства, не желавших мириться с властью. В полной мере разделил ее и Тарас Шевченко. Биография этого выдающегося украинского поэта и художника свидетельствует об этом. Вы узнаете много интересного о нем, прочитав эту статью. И наверняка согласитесь с тем, что великим человеком был поэт Тарас Григорьевич Шевченко. Биография с фото дает некоторое представление о нем.
Происхождение и детство Т. Г. Шевченко
Будущий поэт и художник родился 1814 г. в с. Моринцы Киевской губернии (сегодня это Черкасская область). Отец его был крепостным крестьянином, принадлежавшим помещику П. В. Энгельгардту. Родители Тараса через 2 года перебрались в с. Кирилловку. Здесь провел детство будущий поэт и художник. В 1823 году умерла мать Тараса, тогда же отец во второй раз женился. Избранницей его оказалась вдова, имевшая уже троих детей. Отец Шевченко умер в 1825 году, когда мальчику было всего 12 лет. Так стал сиротой Тарас Шевченко. Биография его отмечена в это время многими трудностями. Ребенок вынужден был жить тяжелой жизнью беспризорника. К счастью, мир не без добрых людей. Тарас жил сначала у учителя-дьячка, потом у соседских маляров. Тарас Шевченко в школе дьячка выучился грамоте, а с основами рисования познакомился у маляров.
Жизнь у помещика Энгельгардта
В 1828 г. он стал слугой помещика Энгельгардта в с. Вильшана. Тарас был сначала поваренком, а потом и казачком. В 1829 году он служил уже в Вильно, в доме помещика, а потом и в Петербурге, после того как Энгельгардт переехал в столицу (это произошло в начале 1831 г.). Помещик, обнаружив способности Тараса к рисованию, решил отправить его на обучение, а затем сделать из мальчика домашнего живописца. Так в 1832 году попал к цеховому мастеру, Тарас Шевченко. Биография его продолжается новым этапом жизни. Одна из представлена ниже. Работа называется "Катерина". Картина была написана в 1842 году.
Знакомство с известными деятелями искусства
Тарас Шевченко по праздникам посещал Эрмитаж. В Летнем саду он срисовывал статуи. Здесь Тарас познакомился в 1836 году с И. М. Сошенко, Он представил юношу В. Григоровичу, секретарю Академии художеств, а также живописцам К. Брюллову и Венецианову, поэту В. Жуковскому. Огромное значение в судьбе Тараса имели эти знакомства.
Обретение свободы
Было предпринято несколько попыток освобождения Шевченко из крепостной зависимости. Расскажем вкратце о некоторых из них. Сначала Брюллов направился к Энгельгардту на переговоры, но безуспешно. Помещик непременно хотел выкуп. Тогда Венецианов отправился к нему для того, чтобы сговориться о цене. Тараса Шевченко утешала и радовала забота о нем таких видных деятелей русского искусства. Однако временами он впадал в уныние, порой даже в отчаяние. Юноша проклинал свою долю, а упорство помещика обескураживало его.
В автобиографии Шевченко писал, что Жуковский, предварительно сговорившись с Энгельгардтом, просил написать портрет с него Брюллова для того, чтобы разыграть этот портрет в частной галерее. Брюллов согласился и вскоре портрет был готов. С помощью Виельгорского Жуковский устроил лотерею, и таким образом Шевченко получил свободу. В знак глубокой признательности и особого уважения к Василию Андреевичу он посвятил этому поэту одно из самых крупных своих поэтических произведений ("Катерину").
Итак, 22 апреля 1838 г. за 2500 рублей была куплена свобода Шевченко. В этом же году он поступил в Академию художеств. Здесь Шевченко стал учеником К. П. Брюллова.
Расцвет поэтического дарования Шевченко
Лучшими годами в жизни Тараса можно считать 1840-1847 (на фото выше - автопортрет Шевченко, сделанный им в 1840 году). В это время его поэтическое дарование расцвело. Биография Тараса Шевченка отмечена созданием множества произведений. В Петербурге в 1840 году появился первый сборник стихов этого поэта ("Кобзарь"). Он положил начало новой эпохи в истории литературы украинского народа. "Гайдамаки" - наиболее крупная работа Шевченко, появилась она в 1842 году. Среди других значительных произведений данного периода можно отметить поэму 1838 года "Катерина", 1842 года "Слепая", 1844 года "Бесталанный", 1845 года "Наймичка", а также драму 1843 года "Назар Стодоля". Политические поэмы, появившиеся в это время, - "Сон" (в 1844 году) и "Кавказ" (в 1845 году). Они обличают самодержавие, проникнуты революционным духом. Открыто призыв народа к свержению самодержавия выражен в политическом завещании Шевченко - стихотворении "Как умру..." (1845 год).
Поездки по Украине и их отражение в творчестве
Тарас Григорьевич в мае 1843 г. выехал на Украину. Здесь он пробыл около года. В феврале 1844 г. биография Тараса Шевченка отмечена возвращением в Петербург. Весной 1845 г. он окончил Академию художеств, став "неклассным (то есть свободным) художником". Вновь Шевченко отправился на Украину. Он захотел поселиться в Киеве. Тарас Григорьевич работал в это время в Киевской археологической комиссии художником. Он много путешествовал по всей Украине. Революционные устремления писателя и поэта усилили впечатления от поездок по Черниговской, Полтавской, Киевской губерниям. Везде Тарас Григорьевич наблюдал тяжелое положение крестьян. Им были созданы во время поездок антикрепостнические стихи, вошедшие в альбом "Три года". Тарас Шевченко читал эти произведения знакомым и друзьям, давал их переписывать. В то время критика Петербурга и даже Белинский осуждали и не понимали малорусскую литературу и в особенности Шевченко. В его поэзии они усматривали узкий провинциализм. Однако родина сразу же оценила его. Об этом говорят теплые приемы Шевченко во время путешествия, совершенного им в 1845-47 гг.
Кирилло-Мефодиевское общество, арест и ссылка
Тарас Григорьевич в 1846 году вошел в тайное Кирилло-Мефодиевское общество. Оно было основано студентами и преподавателями Киевского университета в конце 1845 г. Это общество состояло из молодых людей, которые интересовались развитием различных славянских народностей, включая и украинскую. По доносу провокатора в апреле 1847 г. оно было раскрыто полицией. 10 человек, участники его, были арестованы. Их обвинили в организации политического общества. Все они были наказаны. Особенно досталось Шевченко за созданные им нелегальные стихотворения. Его сослали в Оренбургский край под строжайшее наблюдение. Кроме того, Николай I добавил лично от себя, что Шевченко необходимо запретить писать и рисовать. Первые серьезные проблемы Тараса Григорьевича, связанные с алкоголизмом, относятся к этому времени. Запои Шевченко уже тогда были хорошо известны. Во время следствия по делу тайного общества В. Белозерский, один из его членов, оправдывал Шевченко, говоря, что он писал свои стихи в состоянии опьянения и вовсе не имел при этом дерзких замыслов. Но эти показания не спасли поэта. Биография Тараса Григоровича Шевченка продолжается уже в ссылке.
Жизнь в Орской крепости, участие в экспедиции
Тарас Григорьевич попал в Орскую крепость, которая представляла собой пустынное захолустье. Тарас Шевченко через некоторое время написал письмо Жуковскому с просьбой о ходатайстве лишь в одном - в праве рисовать. За Тараса в этом смысле хлопотали граф А. Толстой и Гудович, однако они не смогли помочь Шевченко. Тарас Григорьевич обращался и к Дуббельту, начальнику 3-го отделения, но ничего не помогало. До самого освобождения не было снято запрещение рисовать. Однако некоторое утешение художнику дало участие его в экспедиции 1848-49 гг. по изучению Аральского моря. Благодаря гуманному отношению В. А. Обручева и лейтенанта Бутакова ему было разрешено срисовывать местные народные типы и виды Аральского побережья. Всего Шевченко создал 350 акварельных портретов и пейзажей. Он запечатлел сцены солдатского быта, жизни казахского народа. Однако в Петербурге вскоре стало известно об этой снисходительности. Бутаков и Обручев по доносу получили выговор, а Тараса Шевченко сослали в 1850 г. в пустынную трущобу, на о. Мангышлак, в Новопетровское укрепление. И здесь рисовать было строго запрещено.
Годы, проведенные на о. Мангышлак
Очень непростыми для Тараса были первые 3 года пребывания здесь. Затем стало полегче, в основном благодаря доброте местного коменданта Ускова и его супруги, полюбивших Тараса Шевченко за привязанность к их детям и мягкий характер. Шевченко жил в казарме, хотя один офицер предлагал Тарасу Григорьевичу поселиться у него в квартире. Однако и в самые тяжелые годы не унывал поэт Тарас Григорьевич Шевченко, биография которого отмечена множеством нелегких испытаний, выпавших на его долю. Он пытался заменить запрещенное рисование лепкой, а также начал заниматься фотографией, которая была, к слову сказать, очень дорогим занятием в то время.
Освобождение Шевченко
В 1857 году наконец был освобожден Тарас Григорьевич Шевченко. Биография поэта и художника, вероятно, сложилась бы иначе, если бы не многочисленные ходатайства за него Ф.П. Толстого и его жены А.И. Толстой. Шевченко пробыл в Новопетровском укреплении с 17 октября 1850 г. по 2 августа 1857. Он был освобожден уже после кончины Николая I.
Жизнь в Петербурге, рост революционных настроений в творчестве
Трудным и долгим было возвращение Тараса из ссылки. Его задержали в Нижнем Новгороде, запретили въезжать в обе столицы. Друзья, тем не менее, добились для Шевченко разрешения поселиться в Петербурге. Он прибыл сюда весной 1858 г. Здесь поэт и художник сблизился с авторами "Современника", а также с Н.А. Добролюбовым, Н.Г. Чернышевским, М.Л. Михайловым, Н.А. Некрасовым, А.Н. Островским и др. Еще более гневные и резкие ноты зазвучали в его сатире. 3-е отделение вновь установило строгий надзор за поэтом. Шевченко пробыл в ссылке десять лет, с июня 1847 года по август 1857. Однако это не сломило волю поэта и не изменило его революционных убеждений. Поэмы и стихи "невольничьей музы" (именно так называл Шевченко свои произведения, которые были созданы в ссылке и скрывались при обысках) характеризуются ростом революционных настроений. Обвинительный приговор поэта тиранам, а также призыв к расправе с ними звучат в цикле 1848 года "Цари". Во время ссылки Шевченко также создал реалистические повести, написанные на русском языке. Это "Княгиня" 1853 года, "Музыкант" 1854-1855 гг., произведения 1855 года "Близнецы", "Капитанша", "Несчастный" и 1856 года "Художник". Все они содержат множество подробностей из биографии автора, пронизаны антикрепостническими настроениями.
Однако тяжелые годы, проведенные в ссылке, а также укоренившийся алкоголизм подорвали здоровье Шевченко и ослабили его талант. Безуспешно закончились его попытки создать семью (актриса Риунова, крестьянки Лукерья и Харита). До конца своих дней остался одиноким Тарас Шевченко. Краткая биография не должна подробно освещать личную жизнь, однако о последней попытке женитьбы Шевченко мы скажем отдельно чуть ниже.
Возвращение на родину, новый арест и последние годы в Петербурге
Шевченко пробыл в Петербурге недолго, с марта 1858 г. до июля 1859. Затем он снова отправился на родину. У Тараса Григорьевича появилась мысль приобрести усадьбу над Днепром. Он выбрал красивое место на Чернечьей горе. Однако Шевченко не суждено было здесь поселиться. Однажды он прочел в малознакомой компании свои стихи, и местный городничий тут же уведомил об этом губернатора, сообщив, что Шевченко агитировал против властей. Снова арестовали Тараса Григорьевича, обязали покинуть родину и возвратиться в Петербург под надзор 3-го отделения. Короткая биография Тараса Шевченка позволяет опустить подробности жизни в Петербурге, поскольку это время оказалось для него не очень плодотворным. Шевченко, отвлекаемый множеством художественных и литературных знакомств, мало рисовал и писал в последние годы. Практически все свободное от званых вечеров и обедов время он отдавал гравированию, новому своему увлечению. Тогда же Шевченко даже стал академиком по гравированию на меди. Это звание он получил в 1860 году.
Последняя попытка жениться
Краткая биография Тараса Шевченко для детей обычно опускает этот момент, однако к 1860 году относится последняя попытка Шевченко жениться. К лету этого года он остался в Петербурге один - все друзья Шевченко разъехались. Поэт особенно остро ощущал одиночество. Внимание его привлекла Лукерья Полусмакова, крепостная девушка. Шевченко начал часто видеться с ней. Лукерья была грамотной и более развитой, чем Харита Довгополенкова, другая крестьянка, которой когда-то увлекся поэт. Возможно, она была и более хитрой. Девушка сумела понять, что Тарас Григорьевич - завидный жених. Она, не раздумывая, приняла его предложение. Лукерья и Тарас довольно долго были невестой и женихом, однако через некоторое время произошел разрыв. Его причины остались неясными, как и нравственный облик Л. Полусмаковой.
Болезнь и смерть
Поэт Тарас Шевченко, биография которого уже подходит к концу, встретил начало 1861 г. тяжелобольным (расстройство сердца, печени, водянка, ревматизм). Однако он до последнего надеялся на излечение. В письмах к Варфоломею, своему троюродному брату, он писал, что по весне приедет на Украину и на родине обязательно выздоровеет. Однако 26 февраля 1861 г., в день своего рождения, Шевченко умер в Петербурге. Могила и музей в Каневе (Украина) сегодня являются одними из наиболее почитаемых мест для малороссийского народа.
Но не только на Украине чтут этого великого человека. Биография Тараса Шевченко на русском языке хотя и не входит в школьную программу по литературе в России, однако его личность, равно как и творчество, и в нашей стране пользуется большой популярностью. Имя его знакомо многим из нас. Одним из величайших жителей Украины считается Тарас Шевченко. Биография на русском этого поэта наверняка заинтересовала многих из вас.
9 марта 1814 года в Звенигородском уезде (Киевская губерния), в маленьком селе Моринцы родился Тарас Григорьевич Шевченко. Родители его были крепостными крестьянами у П. В. Энгельгардта, местного помещика. Когда мальчику исполнилось два года, семья переехала в другое село - Кирилловку, где и прошло детство Тараса. В 1823 году умерла его мать, а отец, Григорий Иванович Шевченко, женился на вдове с тремя детьми. Мачеха относилась к пасынку сурово и практически не занималась его воспитанием. Единственной отдушиной в жизни мальчика была дружба с его старшей сестрой Екатериной, которой он поверял все свои детские тайны. Но судьба не баловала Тараса нигде - любимая сестра вышла замуж, а в 1825 году скончался его отец.
Мальчик оказался не просто брошенным, а выброшенным в тяжелую жизнь, превратившись в беспризорного ребенка. Вначале он прибился к дьячку-учителю, потом жил у соседей-художников (тогда их величали «маляры») и именно у них перенял элементарные приемы рисования. Некоторое время Тарас пас овец, служил погонычем. В школе у дьячка он выучился грамоте. Когда мальчику исполнилось шестнадцать, он приглянулся управляющему поместьем Энгельгардта и был определен поваренком на кухню, а позже переведен в казачки. Как ни удивительно, но Тарас всегда находил время для занятий живописью, что было замечено самим помещиком. Энгельгардт отдал его в обучение Яну Рустему, преподавателю университета Вильны.
В Вильне Шевченко прожил полтора года, а когда помещик отправился в Петербург в 1831 году, то взял способного парня с собой, рассчитывая сделать из него собственного живописца. С 1832 года Тарас обучался у известного цехового мастера живописных дел В. Ширяева. В 1836 году во время срисовывания статуй Летнего сада Шевченко встретился со своим земляком И. М. Сошенко. Этот художник, посоветовавшись с друзьями, свел Тараса с В. И. Григоровичем, конференц-секретарем Академии художеств и познакомил с художниками К. Брюлловым, А. Венециановым и поэтом В. Жуковским. Они сразу увидели в юноше недюжинный талант и приложили все усилия, для того чтобы выкупить крепостного, сделать его свободным. Но Энгельгардта уговорить было нелегко. Не имело смысла аппелировать к гуманизму помещика, а ходатайство столь прославленного академика и живописца, как Карл Брюллов, лишь убедило помещика, что его крепостной чрезвычайно дорого стоит. Брюллов среди друзей назвал Энгельгардта «самой крупной свиньей» из всех, ему известных. Он же попросил Сошенко встретиться с помещиком и обговорить цену выкупа. Сошенко, в свою очередь, решил перепоручить столь щекотливое дело профессору Венецианову, рассчитывая на то, что близость профессора к императорскому двору сыграет свою роль. Но и это не помогло.
Шевченко был очень тронут и обнадежен заботой о нем таких уважаемых людей, но переговоры о выкупе затянулись так надолго, что повергли Тараса в уныние. Нервы юноши не выдержали, и в разговоре с художником Сошенко он так разошелся, что пообещал жестоко отомстить своему хозяину. Не на шутку встревоженный Сошенко предложил друзьям Тараса ускорить дело, и Энгельгардту назвали сумму, совершенно невообразимую по тем временам для выкупа крепостной души. Чтобы добыть денег, Жуковский сговорился с помещиком и обратился к Брюллову с предложением нарисовать портрет, а затем, организовав лотерею, картину продать. Брюллов согласился немедленно и написал портрет в кратчайшие сроки. Лотерею организовали при помощи графа Виельгорского, и картина ушла за две с половиной тысячи рублей. 22 апреля 1838 года Тарас Шевченко стал свободным человеком. Он до самой смерти не забыл о том благодеянии, что совершили для него друзья. Жуковскому он посвятил одно из крупнейших своих произведений «Катерина», не остался в долгу и перед остальными.
В том же 1838 году Шевченко начинает обучение в Петербургской Академии художеств, где его наставником и другом стал художник Карл Брюллов. Тарас Григорьевич назовет лучшими в своей жизни сороковые годы века. Именно в это время распустился яркий цветок его поэтического дарования. В 1840 году увидел свет сборник его стихов «Кобзарь», тепло принятый интеллигенцией Петербурга. «Гайдамаки», самое объемное поэтическое произведение Шевченко, было опубликовано в 1842 году. А в следующем, 1843 году, Шевченко получает диплом свободного художника и отправляется в путешествие по Украине. Во время этого путешествия он знакомится с удивительно доброй и умной женщиной - княжной В. Н. Репниной. Результатом поездок Тараса Шевченко по родной стране стали такие крупные произведения, как «Тополя», «Наймичка», « Перебендя», «Хусточка» и «Катерина».
Украина оценила поэзию Шевченко, и он стал желанным гостем в каждом доме, где говорили на украинском языке. В то же время большинство российских критиков во главе с Белинским осуждали узкую направленность национального творчества Шевченко и называли его поэзию «узким провинциализмом». Узнав об этом, Тарас Григорьевич заявил: «Пускай я буду мужицким поэтом, мне больше ничего и не нужно».
В 1946 году в Киеве Шевченко сближается с Н. И. Костомаровым и живо интересуется делами создающегося Кирилло-Мефодиевского общества. В общество, в основном, входили молодые люди, которым были близки проблемы развития славянских народностей, в том числе и украинской. Почти всех участников арестовали и предъявили обвинения в организации политического тайного общества. Наказание они получили разное, но Шевченко пострадал больше всех. За написание нелегальных стихотворений он был забран в армию и отправлен в Оренбургский край рядовым. При этом ему запретили рисовать и что-либо писать. Особо печальную роль в судьбе Шевченко сыграла его эпиграмма «Сон», написанная на императрицу. Третье отделение предоставило императору Николаю экземпляр поэмы, и, если верить свидетельству Белинского, читая ее, государь хохотал - но, дойдя до строк, посвященных его жене, рассвирепел.
Поначалу Шевченко определили в Орскую крепость. Вся окружающая действительность угнетала поэта своей плоскостью и скучностью, и даже горы не делали Киргизскую степь более живописной. И все же особенно удручал Тараса Григорьевича запрет на рисование и писание стихов. Хорошо еще, что было разрешено писать письма. Шевченко переписывался с Жуковским и даже обратился к незнакомому ему лично Гоголю, надеясь на его симпатии к Украине. Жуковского Шевченко в письмах просил лишь об одном: испросить у императора милость - возможность рисовать. Но Николай I в этом вопросе оказался непреклонен - не помогли даже ходатайства графов А. Толстого и Гудовича. Не помогли и уверения Шевченко в письме к генералу Дубельту, начальнику Третьего отделения о том, что кисть его не грешна ни в каких смыслах, в том числе и в политическом.
Но окружающие офицеры относились к поэту с пониманием. Особенно гуманное отношение проявлялось лейтенантом Бутаковым и генералом Обручевым. Последний назначил Шевченко в экспедицию для изучения Аральского моря (1848 - 1849 годы), что дало мятущейся душе поэта некоторое утешение. Была попытка использовать Шевченко во время экспедиции как художника - ему поручили зарисовывать Аральское побережье и местных жителей. Но это дошло до Петербурга, и лейтенант Бутаков с генералом Обручевым получили выговоры, а Шевченко сослали еще дальше - в Новопетровское, повторив строжайший запрет на рисование.
В Новопетровском Шевченко прожил почти семь лет (октябрь 1850 - август 1857), и до самого освобождения ему не давали ни краски, ни кисти, ни карандаши. Но в чем-то он умудрялся хитрить - запрет на рисование обошел, занимаясь лепкой, и даже попытался освоить фотографию, но реактивы и пластинки, не говоря уже о самом аппарате, стоили чрезвычайно дорого. Во время ссылки в Новопетровском он обрел и новых друзей среди ссыльных поляков. В основном, он общался с Э. Желиховским, Бр. Залесским и З. Сераковским. Долгие беседы с этими образованными людьми подвигли Шевченко к осознанию идеи о «слиянии в одно целое единоплеменных братьев». Нарушая высочайший запрет, Шевченко тайком пишет в ссылке повести на русском языке. «Близнецы», «Художник», «Княгиня» - эти произведения содержат множество подробностей автобиографического толка. Но изданы повести были много позже.
Неизвестно, сколько бы еще лет провел в ссылке Шевченко, но ходатайства уважаемых императором людей все же сделали свое дело. Особой настойчивостью в деле освобождения Шевченко отличались вице-президент Академии художеств граф Ф. П. Толстой и его супруга графиня А. И. Толстая. Шевченко был освобожден в 1857 году, 2 августа, и выехал из места ссылки. По дороге он две недели прожил в Астрахани, а затем надолго задержался в Нижнем Новгороде, потому что не мог проживать в столичных городах. Во время пребывания в Нижнем Новгороде Тарас Григорьевич был покорен красотой юной актрисы Пиуновой и, несмотря на значительную разницу в возрасте, решил жениться на ней. Но это сватовство не принесло поэту радости - ему было отказано.
Разрешение на въезд в Москву Шевченко получил лишь в марте 1858 года. В Москве он задержался из-за пошатнувшегося здоровья, хотя общение с друзьями и давними знакомыми внесло в его жизнь некоторое разнообразие. В его честь Максимович устроил вечер, на котором поэт увиделся с Аксаковыми, княжной Репниной, Шепкиным. Как только здоровье поправилось, Тарас Григорьевич по железной дороге отправился в Петербург. Свидания с друзьями в столице вновь закружили его, но достаточно быстро он начал работать над изданием произведений, созданных в Новопетровском. В это же время он заинтересовался гравированием. Большинство друзей отметило тогда пристрастие поэта к спиртным напиткам, возникшее, по-видимому, во времена ссылки.
Летом 1859 года Шевченко отправляется на родину - он не был там более десятилетия. Появляется мысль приобрести землю на берегу Днепра, и он даже выбирает подходящий участок, но во время переговоров о покупке Тарас Григорьевич ухитрился чем-то задеть честь шляхтича Козловского. Козловский быстро настрочил донос, в результате которого Шевченко был арестован и отправлен в Киев. По счастью, генерал-губернатор, князь Васильчиков, приказал прекратить «пустое дело» и дал разрешение Шевченко проживать в Киеве - правда, под надзором жандармерии.
После ссылки Шевченко писал мало. В основном его интересы сосредоточились на гравировании и попытках жениться… Но если в первом случае он преуспел, то во втором постоянно получал отказы. Лишь с молодой крепостной девушкой Лукерьей Полусмаковой отношения, казалось бы, сложились весьма положительным образом, и она даже приняла предложение, но и здесь Шевченко ждало разочарование - они расстались. Что послужило этому причиной, осталось тайной.
В 1860 году, в декабре, состояние Шевченко ухудшилось. Доктор Барии, который лечил его, поставил диагноз - водянка, но скрыл правду от своего пациента. Он пытался отговорить Тараса Григорьевича от злоупотребления спиртными напитками, но успеха, видимо, не имел. Зимой 1961 года поэт с трудом передвигался по комнате, а лестница для него стала непреодолимой преградой. Но смертельно больной Шевченко постоянно мечтает о поездке на родную Украину, свято веря, что это может спасти его от любых напастей.
Друзья утверждают, что Шевченко, как манны небесной, ожидал царского манифеста об отмене крепостного права. 19 февраля, когда должен был быть объявлен манифест, пришлось на масленицу, и подписание отложили из-за боязни народных волнений. Когда же манифест объявили, Тараса Григорьевича уже не было в живых. Свой последний день рождения поэт провел в ужасных мучениях. На следующий день он нашел в себе силы, для того чтобы спуститься в мастерскую, но там упал и сразу же умер.
Похоронили его в Петербурге, но его друзья, следуя последней воле поэта, в апреле отвезли его прах на Украину. Тарас Григорьевич Шевченко покоится на берегу Днепра, на высоком холме неподалеку от города Канева. Лишь смерть навсегда связала великого украинского поэта с горячо любимым им Днепром.
Преамбула
«Кобзарь» был переведен на украинский в Австро-Венгрии после смерти Шевченко
При жизни Т. Г. Шевченко было несколько изданий «Кобзаря»:
- первое, в 1840 году в Санкт-Петербурге, книга насчитывала всего 20 страниц;
- второе издание было в 1844 году вместе с поэмой «Гайдамаки», под общим названием «Чигиринский кобзарь», и появилось исключительно потому, что сама по себе поэма «Гайдамаки» изданная в 1841-1842 году, почти не продавалась, а с 1844 года шла в «нагрузку» ко второму изданию «Кобзаря»;
- третье издание было уже в 1860 году, уже после возвращения Шевченко из москалей (из солдат), обратно в Питер.
К сожалению, ни одно прижизненное издание «Кобзаря» простому человеку посмотреть нереально. Даже фотокопии нормальной нет, что бы можно было посмотреть на каком же, всё-таки, языке писал свои вирши нынешний «классик украинской литературы». Более того, даже посмертные издания «Кобзаря» практически отсутствуют до советского времени, а те что есть – составлены, отредактированы и переведены во Львове. Заметьте - в то время Львов это не Россия, не Украина, а Австро-Венгрия.
Досоветские издания «Кобзаря» составлены и отредактированы в Австро-Венгрии
Прямо о переводе трудов Шевченко не написано, а написано «выверено» по «оригинальным рукописям Шевченко», что видно на сканах страниц.
Кобзарь 1908 г 3 стр
Кобзарь 1908 г 4 стр часть
Закономерно возникает вопрос: откуда взялись абсолютно все рукописи Шевченко в оккупированном Австро-Венгрией Львове, если сам Шевченко в Галичину никогда не заезжал? Почему именно в Австро-Венгерской Галичине, вдруг, ни с того ни с сего, появилось такое ревностное отношение к чужому и иностранному автору? Зачем австро-венграм и галичанам вдруг понадобился именно Шевченко? Причём понадобился на столько сильно, что финансирование «Общества имени Шевченко» велось сеймом Австро-Венгрии на регулярной основе из государственного бюджета.
В семье моих друзей уже много поколений хранился «Кобзарь» Шевченко изданный в 1908 году книгопечатней Шмидта в городе Санкт- Петербурге, ул. Звенигородська, 20.
Взяв эту книгу в руки и просто пролистав, меня поразило несколько моментов.
Т. Шівченка (через «і»)
«Кобзарь» (с мягким знаком на конце)
А под этим надпись:
ДРУГЕ ВИДАННЯ
«Общества имени Т. Г. Шевченка для испомоществованія нуждающимся уроженцамъ Южной Россіи, учащимся въ высшихъ учебныхъ заведеніяхъ С.-Петербурга»
Та
«Благотворительнаго Общества изданія общеполезніхъ и дешевыхъ книгъ».
(стилистика и орфография полностью сохранены). Как вы думаете, на каком языке написан титульный лист?… Можно смело утверждать только одно – точно не на украинском. Подтверждение этому смотрите на изображении.
Кобзарь 1908г титульный лист
Обратите внимание на то, что:
- это оказывается всего лишь второе издание, хотя при жизни самого Шевченко их было как минимум три, причём первым изданием названо не издание 1840 года, а издание 1907 года…
- это издание вышло не перепечатанное с более ранних, прижизненных изданий, которые сам Шевченко мог видеть, а под редакцией некоего «Общества имени Т. Г. Шевченко».
Что это за общество, где оно находится и как именно оно осуществило «редактирование» «Кобзаря» можно прочитать на первой же, после титульной, странице. С первых строк статьи, под названием «од видавцив», мы узнаём что до сих пор, издания «Кобзаря» выходили неполными.
Странно получается - сам Шевченко, при своей жизни, почему то издавал «Кобзарь» не полностью, и после его смерти издания выходили неполными. В то же время, в Австро-Венгерской Галичине, во Львове, в 1902 году, куда Шевченко никогда не заглядывал, откуда то взялись абсолютно все произведения Шевченко. Причём в рукописях самого автора. Откуда во Львове вдруг взялись абсолютно все рукописи Шевченко, по которым, оказывается, и выверяли текст?
«Общество имени Тараса Шевченко» существует и поныне с главными офисами в США и Канаде
Дальше еще интересней: оказывается, по мнению авторов – редакторов книги, до 1907 года ни каких изданий «Кобзаря» в России не было. А вот издание 1907 года, являющееся перепечаткой Львовского издания 1902 года, редакцию которого утверждал не сам Шевченко, не его друзья которым он мог это поручить, а всего лишь несколько человек из самого «Общества имени Шевченко» во Львове, плюс несколько представителей издателя – и является первым полным изданием «Кобзаря» в России. Получается что именно члены «Общества имени Шевченко», а не сам автор, и решали что есть истинный «Кобзарь», его текст, язык и наполнение.
Именно это издание «Кобзаря» под редакцией В. Доманицкого, который как указано «вивірив текст по власноручних рукописах Шевченка» (где он их взял?) и кроме этого «використав і спеціальну літературу по історії тексту» (какую такую специальную литературу по истории текста нужно вставлять в уже и так многократно издаваемый ранее «Кобзарь» и собственно какая может быть «литература» по истории текста вообще?, это же сборник стихов, а не критика на него!) и названо «перше в Росії повне видання «Кобзаря». Получается, что не было ранее прижизненных изданий Тараса Шевченко?
Но и этого показалось мало. Видимо, в этом «первом в России» издании авторы что-то не доработали, раз потребовалось через год издавать новое, и это «новое», вы сейчас будете смеяться, но так написано: «…знов перевірив текст, скористувавшись для того ще новими матеріалами».
Издание которое я держал в руках было 1908 года под редакцией всё того же В. Доманицкого, и по утверждению редакторов именно это и было второе полное издание в России.
Получается, что с 1907 по 1908 года Шевченко что-то лично дописал? Как же так, ведь он давно умер. Значит дело не в текстах и не в их наполнении, раз уж первое издание выверяли по собственноручным рукописям, то выверять собственно дальше уже нечего. Но что-то же ведь изменили. Спрашивается, что?
Ответ приходит сам собой, когда начинаешь читать сам «Кобзарь» - это просто перевод, с языка на котором действительно писал «великий российский мужицкий поэт Шевченко», как его называли в Питере, и как он сам себя называл, на какой то другой язык.
Увидеть бы хоть одно прижизненное издание «Кобзаря» и сравнить его текст полностью, с тем галицким переводом, который сейчас выдается за единственно верный оригинал, сделанный даже не на территории Российской Империи.
Современный «Кобзарь» - это галицкий перевод
Чему же верить человеку, который хочет непредвзято разобраться?
Верить ли в то, что галицкое издание «Кобзаря» «Обществом имени Шевченко» действительно единственно правильное, единственно полное и издано на том самом языке, на котором писал Шевченко? Или верить здравому смыслу, что Шевченко не мог писать на языке, который в то время не существовал?
Из анализа, имеющегося «Кобзаря» 1908 года этого узнать не удастся, но зато некоторые моменты, которые в силу больших расстояний и всеобщей неосведомлённости проблематично было проверить в начале и даже конце 20 века, тем не менее, можно легко проверить в веке 21-м. Речь идет о биографии Тараса Шевченко, которая находится в издании «Кобзаря» 1908 года.
Там где возможно, в биографии, дабы возвеличить и придать весомость личности автора «Кобзаря», авторы книги идут на явную фальсификацию. Например, называют Тараса Шевченко профессором Киевского университета, но это неправда. Это легко проверить на сайте самого университета и в Википедии - ничего подобного там нет. Шевченко несколько месяцев работал штатным художником в археографической комиссии при Киевском университете, не более.
Получается, что в галицком издании «Кобзаря» очень тонко изменено всё в нужную издателям пользу, а точнее – перекручено всё с ног на голову. Покажем это наглядно.
Все современные сторонники украинства считают Шевченко украинским поэтом. Так ли это? На каком же, все-таки, языке писал сам Шевченко: на русском или на украинском? Ответ на этот вопрос одновременно и прост и сложен.
У Тараса Шевченко был свой собственный язык - ЮжноРусский. Он сам его придумал.
Проще всего понять на каком языке написан «Кобзарь» образца 1860 года. Ответил на этот вопрос сам Шевченко в своей последней, изданной при жизни книге. Называется она «Букварь Южнорусскiй», 1861 года, изданный в Санкт-Петербурге.
Это не просто набор букв алфавита, а книга на пару десятков страниц, где есть и буквы, и цифры, и даже примеры для чтения по слогам для детей и взрослого населения.
И в отличие от многих предыдущих изданных при жизни Шевченко книг именно эту - «Букварь Южнорусский» (заметьте, автор прямо пишет ЮжноРУССКИЙ, а не украинский) Шевченко и редактировал сам, и издавал за свои собственные средства, и самостоятельно занимался распространением. То есть никто посторонний, кроме самого Шевченко, не принимал в составлении и издании этой книги, участия.
А теперь давайте прочитаем современный комментарий к этому изданию, например в издании «Нова Година»:
150 років тому (у січні 1861 р.) у Петербурзі вийшов «Букварь Южнорусский», посібник для навчання грамоти української мови, укладений Тарасом Шевченком…
Прочитали? Видите разницу? Сам Шевченко прямо в заглавии пишет, что его букварь ЮжноРУССКИЙ, а современный комментатор упорно уверяет нас в том, что это букварь для чтения украинской мовой. На ваших глазах происходит историческая подмена мнения самого писателя на чью то политическую выгоду. Давайте убедимся в том, что это букварь не украинского языка.
Вот как выглядит в этом Букваре АЗБУКА составленная Тарасом Шевченко:
Кстати, заметьте - АЗБУКА, а не АБЭТКА (как любят говорить современные знатоки украинского).
Шевченко назвал свою книгу по-русски азбука, а не абэтка по-украински
О чём это говорит? Да о том, что методом простого сравнения языков: украинского, русского - образца жизни Шевченко, и языка выдуманного самим Шевченко, который он сам назвал Южнорусским, на котором он собственно и писал, понимаешь, что «современный украинский ещё более далёк от реального языка, на котором говорили на Южной Руси, чем современный русский».
Современный ураинский совершенно не похож на язык Тараса Шевченко
Такой вывод озвучил один из классиков литературы, считающейся сейчас украинской - Нечуй Левицкий. Ознакомившись с текстами на новом языке, завезёнными в Киев из Галичины Грушевским, который до того и в Малой Руси толком не жил, а только 4 года проучился в Киевском университете, но почему то решившим, что на всей Южной Руси говорят и пишут неправильно! А он один знает, будучи этническим поляком и до 20 лет прожившем в Грузии, как правильно нужно писать и говорить народам Южной Руси и какая у них на самом деле история.
Зачем понадобилось «Обществу имени Т.Г. Шевченко» из Львова, по сути - нагло обманывать жителей другого государства – России, ознакомившись с одним лишь изданием «Кобзаря»? Но ведь зачем то и кому то понадобилось тратить и время и деньги на перевод, редактирование, печатание и распространение в чужой стране, да ещё и на основе благотворительности, произведений иностранного для Галичины поэта, который и в Галичине то не был ни разу.
Кому то же ведь стало нужно убедить жителей России в том, что Шевченко писал именно на том языке, который пришел из Галичины - на современном украинском, а не на том, который Шевченко сам, за свои средства пытался популяризировать, то есть южнорусском.
Ответить точно на этот вопрос можно проведя простой и логичный анализ причинно-следственной связи с 1840 по 1917 год. Но это тема другой, обобщающей статьи, выстраивающей логическую цепочку из вот таких вот мелких несуразиц к большому вранью в глобальном масштабе по отношению к славянским народам, со стороны Австро-Венгрии.
Но я немного отвлёкся от темы – на каком языке писал Тарас Шевченко.
И так, рассуждая логически, если человек сам изобрёл свой «Букварь Южнорусский» предназначенный для обучения и чтения жителями Южной Руси, и одновременно с этим издаёт для этих самых жителей Южной Руси сборник своих стихов, то вполне логично предположить, что с помощью своего собственного «Южно Русского букваря» он «Кобзарь» образца 1960 года и написал. Ведь после посещения Южной Руси в 1859 году он, в отличии от первого издания, которое редактировал Гребенка, занимался изданием 1860 года - лично. Многие историки прямо указывают на то, что «Букварь» Шевченко на самом деле вышел в 1860 году, хотя на обложке стоит 1861 год. Но это уже мелочи. Главное то, что издание «Букваря Южнорусского» и редактирование «Кобзаря» 1860 года проводилось одновременно.
«Букварь Южнорусский» задуман Шевченко для обучения и чтения жителями Южной Руси
А вот на каком языке был написан первый «Кобзарь» образца 1840 года? На этот вопрос ответить очень сложно. Сторонники украинизации всего и вся прямо утверждают – Шевченко писал на украинском. И при этом показывают «Кобзарь» под львовской редакцией «Общества имени Т. Шевченко» образца 1902 года или более поздние издания.
Можно смело утверждать, что на украинском Шевченко писать не мог даже теоретически, так как родился и детские годы прожил на Киевщине, в которой современный украинский появился только в 20 веке, и то начиная с 1918 года. В С.-Петербурге, где Шевченко собственно писал и издавался тем более не могло быть ни какого украинского.
Были попытки как то выделить для народов Южной Руси более удобный алфавит, отличающийся от русского парой букв. Таких систем было много, практически у каждого автора – своя. Например:
- Ярыжка – система записи с добавлением буквы ЯТЬ и Ы - предположительно на этой системе записи и писал свой первый «Кобзарь» Шевченко.
- Кулишовка – система записи Кулиша, которая появилась уже после первого издания «Кобзаря».
Кроме всех этих объективных причин, влияющих на язык первого «Кобзаря», была ещё и субъективная, но очень существенная причина. Заключается она в том, что сам Шевченко ни к составлению, ни к редактированию, ни к изданию первого «Кобзаря» отношения не имел.
Первый «Кобзарь» вышел под редакцией Гребенки, который и забрал у Шевченко рукописи, отредактировал (в чём заключалась редакция не известно до сих пор и выдумывать по этому поводу можно что угодно). Единственное что можно сказать точно, это то, что первый «Кобзарь» печатался явно не для популяризации его в Южной Руси, а с коммерческой целью и с целью раскрутки самого Шевченко, его спонсором Мартосом.
Зачем это было нужно самому Мартосу – это уже тема для отдельной главы, но всё очень точно и плотно увязано в геополитику середины 19 века, а так же в борьбу славянофилов и сторонников норманнской теории.
Так вот, для целей популяризации необходимо как минимум, что бы текст нового сборника стихов раскупили, прочитали, поняли и оценили. Причём поняли и оценили в русском Санкт-Петербурге, а не где ни будь на окраине Российской Империи.
Если бы Шевченко писал на украинском, то его книги в никто бы не покупал
Посему изданный в столице Империи сборник стихов был как минимум напечатан действовавшим в то время в России русским шрифтом и на русском языке. Иначе смысла делать не было – сборник ни кто бы не прочитал и не понял. А так как разошелся первый «Кобзарь», изданный тиражом 1000 экземпляров очень быстро, по отзывам, то язык издания сомнения не вызывает – он русский.
В интернете можно найти разные варианты издания первого «Кобзаря» 1840 года, а так же кучу статей, в которых разные авторы проводят сравнение этих вариантов и признают большинство – банальной подделкой, при этом даже те, которые хранятся в уважаемых библиотеках.
Что бы ни писали по этому поводу разные авторы, одно можно во всех этих изданиях выделить точно - множество слов в «Кобзаре» явно отличается от общепринятых русских слов в Санкт-Петербурге и даже сейчас в России, но в то же время являющиеся логически понятными любому русскому человеку. О чём это говорит?
О том, что влюбом языке есть масса субкультур, появившихся как при объединении языков разных народов в один, так и наоборот, выделившихся из ранее единого языка в отдельную субкультуру, но понятную основной массе населения. Например, известные всем нам блатная феня и стёб.
Получается, пользуясь логикой украинизаторов, можно утверждать что люди, больше ботающие по фене – представители совсем другого народа, другой расы. Также можно утверждать, что дети тех же украинизаторов, употребляющие повсеместно распространённый молодёжный стёб, употребляющие несколько модифицированные, а так же новомодные слова, а так же сознательно коверкающие слова из классического словаря любого языка – это представители другого народа, другой нации?!
Каждый наверное помнит с детства, что периодически появлявшиеся новые модные слова, начинали повсеместно применяться где не попадя. Ну вот кто из вас 20 лет назад употреблял слово гламур и его производные: гламурный, гламурить и т.д.? Да ни кто! Зато сейчас в начале 21 века это очень модное слово, повсеместно применяемое.
Точно так же, например в украинском языке в 1991 году появилось слово краватка (по-русски – галстук, а не маленькая кровать и не сыворотка крови).
А совсем из школьного детства вспоминается появление новых слов: байкеры, рокеры. А у представителей этих направлений свой слэнг, явно отличающийся от общепринятого. Ну никому же не придёт в голову назвать человека севшего за мотоцикл или слушающего рок -представителем другого народа!
И так, ни кто не называет носителей фени или стёба, или любого другого слэнга – представителями другой народности.
Есть ещё более простое объяснение появления сленга, который сам Шевченко назвал Южнорусским диалектом. Заметьте, не отдельным языком отдельного народа, а всего лишь диалектом русского языка, характерным для жителей Южной Руси.
У Шевченко, который безусловно являлся носителем и выразителем южнорусского диалекта хватало мозгов понять тот факт, что на просторах самой громадной в мире Империи, занимающей огромные территории, один и тот же предмет или действие может иметь разные или, в большинстве случаев, совсем немного отличающиеся названия.
К моему сожалению большинство современных украинизаторов русского народа не могут понять этого простого факта, или, скорее всего - не хотят.
Шевченко, в отличии от прошлых и современных украинизаторов понимал, что жители Южной Руси – сами по себе состоят из разных племён. Это есть в его поэмах, где он, как и в своих летописях, Нестор, указывает на существование славянских племён: поляне, древляне, печенеги, половцы, хазаре и т.д. Ну должны же были языки этих и других племён друг от друга отличаться! У каждого было что то своё, присущее именно своему племени, а племена тоже не жили в одном месте, кто - кочевал, кто рассеивался по миру, заселял новые земли, возвращался обратно с багажом новых, доселе не слыханных слов. Какие то слова приживались, какие то забывались. Язык же не стоит на месте, он совершенствуется, адаптируется, ассимилируется, наполняется новыми словами, короче – живёт своей жизнью.
Сам Шевченко считал себя казаком и в своих поэмах часто с ностальгией вспоминал о казачьих вольницах и казацком государстве. Вот и появилось по сути два почти одинаковых диалекта одного языка: один - простой, мужицкий, казацкий. Второй - литературный, боле утончённый.
Понятно, что простой язык понимали все, от царя до мужика. А вот литературным владели те, кто умел писать, был грамотным. Литературный язык усреднённо ассимилировался с языками всех народностей, живших на просторах громадных территорий Руси. Вот по этому Шевченко всегда называл свой язык - русским, а простой диалект - мужицким, или по месту расселения казаков - южнорусским.
С учётом того, что на момент первого издания «Кобзаря» в 1840 году Шевченко был ещё совсем молод, своего «Южнорусского букваря» ещё не составлял, а сам «Кобзарь» вышел в свет под редакцией не самого Шевченко, а Гребенки, для популяризации автора в Санкт-Петербурге, и с учётом того, что видят наши глаза на имеющихся в интернете скан копиях различных вариантов издания 1840 года, утверждаем, что первый «Кобзарь» был издан на русском языке, в котором присутствовало много слов присущих казацкому и мужицкому сленгу, в последствии названным самим Шевченко Южнорусским диалектом.
«Кобзари» же изданные в Галичине, а так же в С.-Петербурге с 1907 года печатались уже на украинском, придуманном в Австро-Венгрии, где он к тому времени уже 20 лет преподавался в Львовском университете.
ВЫ думаете на этом закончились загадки «Кобзаря» и самого Шевченко? Отнюдь!
Беру в руки увесистую книжку, габаритами не меньше чем «КОБЗАРЬ» издания 1908 года. Книжка называется Тарас Шевченко «Поетичні твори» издания 1963 года, Том первый… Смотрю сколько всего в этом сборнике - оказывается аж три.
Странно - чем больше проходит времени со смерти Шевченко, тем больше его произведений вдруг находится. При этом речь идёт не о одном - двух забытых стихах, а о увеличении всего что написал Шевченко, по сравнению даже с изданием названным полным изданием образца 1908 года в три раза.
Создается такое впечатление, что во Львове в начале 20 века, перевели далеко не все произведения Шевченко на изобретённый там же украинский язык.
Теперь становится понятным откуда вдруг, за год, с 1907 по 1908, во Львове смогли взяться какие то дополнительные, вдруг найденные произведения Тараса Шевченко. Да их просто за год перевели, с языка самого Шевченко, на новый украинский язык, и то, что перевели - втиснули в издание Кобзаря 1908 года, которое мне довелось держать в руках.
А вот в киевском издании произведений Шевченко 1963 года, в трёх томах, не стали ничего переводить, и дополнили издание 1908 года теми произведениями, которые видимо перевести во Львове на украинский не успели. А они, оказывается, написаны на чистейшем русском.
Не думайте что я это выдумываю - смотрите сами:
Шевченко издание 1963
И таких текстов на чистейшем русском в этом томе половина. Остальные 2 тома я не видел. Но, сравнивая выборочно оглавления изданий 1908 и 1963 годов могу с уверенностью сказать, что ни одного произведения Шевченко, которое есть в издании 1963 года на русском языке, в издании 1908 года нет, ни на русском, ни на украинском, ни на каком либо другом!
Это только подтвердило мою мысль о том, что издавая «Кобзарь» в начале 20 века во Львове, переводчики общества имени Шевченко часть произведений успели перевести на украинский, а большую часть просто не успели, и все произведения, которые не успели - о них «забыли».
Кстати, применяемый ныне повсеместно в западной Украине термин «москаль» означал во времена Шевченко не жителя Москвы или московского царства, а солдата. Забрить в москали – значило забрить в солдаты, а не получить московское гражданство. Москалева крыныця - это в современном понимании колодец выкопанный солдатом, а не колодец выкопанный на подворье жителя московской губернии.
И еще, названия месяцев МАРТ и АПРЕЛЬ на литературном украинском ещё в начале 20 века звучало как марць и априль, а не бэрэзэнь и квитэнь (в русской транскрипции). И это заметьте, написано в Львовской редакции «Кобзаря».