Александр Николаевич Островский

В чужом пиру похмелье

Комедия в двух действиях

Действие происходит в Москве

Действие первое

ЛИЦА:

Иван Ксенофонтыч Иванов , отставной учитель, 60 лет.
Лизавета Ивановна , его дочь, 20 лет.
Аграфена Платоновна , вдова, губернская секретарша, хозяйка квартиры, занимаемой Ивановым.
Тит Титыч Брусков , богатый купец.
Андрей Титыч , его сын.

Сцена представляет бедную комнату в квартире Ивановых. Налево на первом плане окно, дальше дверь в комнату хозяйки; прямо дверь выходная, направо дверь в комнату Лизаветы Ивановны.

Явление первое

Иван Ксенофонтыч входит, размахивая руками, за ним Аграфена Платоновна .

Иван Ксенофонтыч . Невежество! Невежество! И слышать не хочу невежества! (Садится за стол и раскрывает книгу.)
Аграфена Платоновна . У вас все невежество. А сами-то что? Только слава, что ученый человек! А что в нем проку, в ученье-то в вашем? Только одно мнение, что я ученый человек, а хуже нас, неученых. Живете, как бобыль – ни кола, ни двора.
Иван Ксенофонтыч . Невежество! Невежество!
Аграфена Платоновна . Наладил одно! Невежество да невежество! Я к вашей пользе говорю. Мне что! Я женщина посторонняя.
Иван Ксенофонтыч . А коли вы, сударыня, посторонняя женщина, так и не мешайтесь в чужие дела. Оставьте меня; видите, я делом занимаюсь.
Аграфена Платоновна (помолчав) . Мне как хотите. Я, жалеючи вас, говорю. Куда вы денетесь с дочерью-то? Девушке двадцать лет; нынче без приданого-то никто не возьмет; а у вас ни кругом, ни около – все нет ничего, бедность непокрытая.
Иван Ксенофонтыч . Как ничего? У меня есть пенсия, есть уроки.
Аграфена Платоновна . Что ваша пенсия! Что ваши уроки! Разве это приданое? Пока живы, ну, конечно, на пропитание хватит; а вы то рассудите: вы пожилой человек, ну, сохрани бог, помрете: куда будет Лизавете Ивановне голову приклонить?
Иван Ксенофонтыч . Она куда пойдет? Она будет детей учить. Будет заниматься, сударыня, тем благородным делом, которым отец занимался всю свою жизнь.
Аграфена Платоновна . Уж куда какая невидаль! Хорошее житье, – по чужим людям шляться из-за куска хлеба! Чужой-то хлеб горек! А вы послушайте-ка меня, глупую, давайте-ка я примусь сватать вам жениха; благо, здесь сторона купеческая.
Иван Ксенофонтыч . Какое же это благо? В чем тут благо? Кроме невежества, я ничего не вижу.
Аграфена Платоновна . А я вижу. Вот, например, Андрей Титыч, что к нам ходит, чем не жених? И молод, и богат, и из себя красавец.
Иван Ксенофонтыч . И дурак набитый, читать по-русски не умеет. Это ваш жених, а не Лизин. Вас будет пара.
Аграфена Платоновна . Уж какой он мне жених! Очень нужно ему старуху-то брать! Он с своими деньгами-то получше вашей Лизы найдет. Ему уж давно от невест проходу нет, от богатых; да не хочет, потому влюблен до чрезвычайности в Лизавету Ивановну. Вот что!
Иван Ксенофонтыч (вскочив) . Что? Да как же он смел, скажите вы мне? Кто ему позволил? Это житья нет! Лиза моя… ведь это сокровище, это совершенство! А он, безграмотный, смел влюбиться! Мужик! Невежа!
Аграфена Платоновна . Ах, батюшка, да разве кому закажешь! Ведь она не королевна какая! А почем знать, дело женское мудреное, может, она и сама его любит. Чужая душа-то темна. Девушки об этом не сказывают.
Иван Ксенофонтыч . Вздор, вздор! Этого быть не может. Я и слушать не хочу. (Переходит к другому столу.) Не мешайте мне заниматься, Аграфена Платоновна; вы видите, у меня дело есть.
Аграфена Платоновна (переходит за ним) . А может, и вздор; я так говорю, по своему понятию. А жаль малого-то, уж очень сокрушается. Дома-то радости нет, отец-то у него такой дикий, властный человек, крутой сердцем.
Иван Ксенофонтыч . Что такое: крутой сердцем?
Аграфена Платоновна . Самодур.
Иван Ксенофонтыч . Самодур! Это черт знает что такое! Это слово неупотребительное, я его не знаю. Это lingua barbara, варварский язык.
Аграфена Платоновна . Уж и вы, Иван Ксенофонтыч, как погляжу я на вас, заучились до того, что русского языка не понимаете. Самодур – это называется, коли вот человек никого не слушает, ты ему хоть кол на голове теши, а он все свое. Топнет ногой, скажет: кто я? Тут уж все домашние ему в ноги должны, так и лежать, а то беда…
Иван Ксенофонтыч . O tempora, o mores!
Аграфена Платоновна . Так вот Андрюша-то и боится, что отец ему жениться не позволит… Ну да это ничего, я баба огневая, я обломаю дело; только было бы ваше согласие. Я за двуми мужьями была, Иван Ксенофонтыч, всеми делами правила. Я теперь хоть в суде какое хочешь дело обделаю. Стряпчего не нанимай. По всем кляузным делам ходок. Во всех судах надоела. Прямо до енарала хожу…
Иван Ксенофонтыч . Об чем вы говорите, я не понимаю.
Аграфена Платоновна . Все об том же об Брускове, об купце.
Иван Ксенофонтыч . Послушайте: Плутарх в одной книге…
Аграфена Платоновна . А насчет плутовства – это точно, он старик хитрый.
Иван Ксенофонтыч (обращая глаза к потолку) . О, невежество!
Аграфена Платоновна . И это есть. Хоть он и плутоват, а человек темный. Он только в своем доме свиреп, а то с ним что хочешь делай, дурак дураком; на пустом спугнуть можно. Теперь как хотите, Иван Ксенофонтыч, так и сделаем. Честно так честно, а то и на штуку поймаем. Так запутаем, что хоть плачь, а жени сына на Лизавете Ивановне.
Иван Ксенофонтыч . Что я слышу! Громы небесные! И вы не поразите эту женщину!
Аграфена Платоновна . За что ж вы бранитесь? Я вас люблю, вам добра желаю (утирает слезы) , а вы меня всяческими словами ругаете.
Иван Ксенофонтыч . Как хотите, Аграфена Платоновна, любите или не любите, только оставьте нас с дочерью в покое.
Аграфена Платоновна (покачав головой) . Эх, Иван Ксенофонтыч, Иван Ксенофонтыч! Жаль мне тебя! Человек-то ты добрый, да больно ты прост. Беден ты уж больно. Вот и одежонка-то…
Иван Ксенофонтыч . Я беден, да честен, бедным и останусь. Не хочу я знаться с твоими с богатыми.
Аграфена Платоновна . А нынче так жить-то нельзя. (Отходит от стола.) Как хочешь ты, Иван Ксенофонтыч, обижай меня, а я все-таки всякое добро для вас готова сделать, да и завсегда буду делать, за вашу кротость и сиротство. Мне за это бог пошлет. (Уходит в свою комнату.)

В середнюю дверь входит Лизавета Ивановна, скидает шляпку и кладет на стол. Иван Ксенофонтыч, не замечая ее, читает с жаром и размахивает руками.

Явление второе

Иван Ксенофонтыч и Лизавета Ивановна .

Лизавета Ивановна . Здравствуй, папа!
Иван Ксенофонтыч . А, здравствуй! Подай мне шляпу.
Лизавета Ивановна . Куда ты, папа? Отдохни немного! Ты и так много трудишься.
Иван Ксенофонтыч . Нельзя, Лиза, нельзя! Отдыхать некогда. Молодым людям учиться надобно, и так, Лиза, у нас мало учатся, мало. Достань-ка мне Горация да подсыпь табачку, весь вышел.

Лиза достает ему книгу и насыпает табаку.

Ну, прощай! Чай пить не дожидайтесь, может быть, затолкуюсь с ребятами.
Лизавета Ивановна . Бедный папаша!
Иван Ксенофонтыч (надевает шляпу, идет к дверям и возвращается) . Лиза, ты меня извини, я тебе задам вопрос…
Лизавета Ивановна . Что такое, папа?
Иван Ксенофонтыч . Давеча вот эта глупая женщина (показывая на комнату хозяйки) говорила, только не утвердительно, а так, одно предположение, что, может быть, ты… Только ты, Лиза, не сердись!
Лизавета Ивановна . Что же она говорила?
Иван Ксенофонтыч . Она говорила, что, может быть, ты влюблена в этого молодого купца, который ходит к нам за книгами. Ну, разумеется, я не поверил.
Лизавета Ивановна . Охота тебе, папа, слушать ее!
Иван Ксенофонтыч . Я ее и не слушаю, она вздорная болтунья, необразованная женщина. Только вот что, Лиза: ты теперь в таком возрасте… Молодая девушка, тебе скучно со мной, со стариком… ты, сделай милость, прыгай… веселись… влюбись в кого-нибудь, я тебя прошу об этом. Только ты не скрывай от меня, скажи мне – я сам с тобой помолодею; я все за книгами. Лиза, у меня душа зачерствела.
Лизавета Ивановна . Ах, папаша! Если б я полюбила кого, я б тебе сказала… А то нет еще… Этот молодой человек… так себе; только уж очень необразован, ни стать, ни сесть не умеет. И ты, папаша, мог подумать?
Иван Ксенофонтыч . Ну, ну, ну, виноват! (Целует ее.) В последний раз, больше не буду. (Смотрит на часы.) Пора, пора… (Бежит бегом из комнаты, Лизавета Ивановна смотрит вслед ему.)

Явление третье

Лизавета Ивановна (одна, подходит к столу, садится и берет работу; молчание) . Нет, уж мы очень много трудимся! Что ни говори, как себя ни утешай, а тяжело, право, тяжело! Уж я не говорю об деньгах, не говорю о том, что за наши труды нам платят мало; хоть бы уважение-то нам за наш честный труд оказывали; так и этого нет. На что уж наша хозяйка, и та смотрит на нас с каким-то сожалением! А всего мне обиднее, что смеются над папашей. Он, точно, немного странен, да ведь он всю жизнь провел за книгами, его можно извинить. И что в этом смешного, что человек ходит в старой шинели, в старой шляпе? А у нас такая сторона, чуть не в глаза хохочут. Конечно, это невежество, с образованием это пройдет, а все-таки тяжело. Вот вчера, как я шла из церкви, какие-то молодые купцы вслух смеялись над моим салопом. Где же я лучше возьму? Ты же приносишь людям пользу почти бескорыстно, тебя же презирают. (Подносит платок к глазам.)

Андрей Титыч входит.

Явление четвертое

Лизавета Ивановна и Андрей Титыч .

Андрей Титыч . С нашим почтением-с, Лизавета Ивановна!
Лизавета Ивановна . Здравствуйте, Андрей Титыч! Садитесь.
Андрей Титыч (утираясь) . Покорнейше благодарим-с. Летел к вам скоропалительно, инда взопрел-с. Тятеньки нет-с?
Лизавета Ивановна . Нет; ушел на урок.
Андрей Титыч . По-латыни два алтына, а по-русски шесть копеек-с.
Лизавета Ивановна . Что вы такое говорите?
Андрей Титыч . У нас в ряду один учитель ходит, горькой, так над ним смеются, дразнят, значит. Ты, говорят, окромя свинячьего, на семь языков знаешь.
Лизавета Ивановна . Как же вам не стыдно смеяться над людьми почтенными! Как это дурно!
Андрей Титыч . Что ж такое! Шутка не вредит-с. Хороший человек на свой счет не примет.
Лизавета Ивановна . Бросьте эту привычку, нехорошо. Зачем обижать!
Андрей Титыч . Нельзя нашему брату не смеяться-с; потому эти стрюцкие такие дела с нами делают, что смеху подобно.
Лизавета Ивановна . Что у вас за слова такие! Какие-то стрюцкие!
Андрей Титыч . Уж это слово им недаром дано-с. Другой весь-то грош стоит, а такого из себя барина доказывает, и не подступайся, – засудит; а дал ему целковый или там больше, глядя по делу, да подпоил, так он хоть спирю плясать пойдет. (Помолчав.) Я теперь от тятеньки скрываюсь-с.
Лизавета Ивановна . Как скрываетесь? Зачем же?
Андрей Титыч . Женить хотят… насильственным образом.
Лизавета Ивановна . Что ж, разве вам невеста не нравится?
Андрей Титыч . Такую нашли – с ума сойдешь! Тысяч триста серебра денег, рожа как тарелка, – на огород поставить, ворон пугать. Я у них был как-то раз с тятенькой, еще не знамши ничего этого; вышла девка пудов в пятнадцать весу, вся в веснушках; я сейчас с политичным разговором к ней: «Чем, говорю, вы занимаетесь?» Я, говорит, люблю жестокие романсы петь. Да как запела, глаза это раскосила, так-то убедила народ, хоть взвой, на нее глядя. Унеси ты мое горе на гороховое поле!
Лизавета Ивановна . Да разве вы своей воли не имеете? Не нравится вам девушка, ну, и не женитесь, так и скажите отцу.
Андрей Титыч . Какая тут воля! Эх, Лизавета Ивановна! Нешто у нас так, как у людей! (Махнув рукой.) Крылья у меня ошибены, то есть обрублены, как есть. Уродом сделали, а не человеком. Словно угорелый хожу по земле. У нас так не водится, чтоб сын смел выбрать себе невесту по душе, значит, как следует; а привезут тебя, покажут, ну и женись. А коли скажешь, что, мол, тятенька, эта невеста не нравится: а, говорит, в солдаты отдам! Ну и шабаш! Уж не то что в этаком деле, и в другом-то в чем воли не дают. Я вот помоложе был, учиться захотел, так и то не велели.
Лизавета Ивановна . Неужели это правда? Право, мне не верится. Что-нибудь да не так.
Андрей Титыч . Уж это так точно-с, будьте покойны. Диви бы негде было учиться али бы денег не было; а то денег угол непочатый лежит, девать куда не сообразим. Коммерческая академия существует на Покровском бульваре. На что ж она построена? Смотреть на нее? Кабы у нас, значит, вообще по купечеству такое заведение было, чтобы детей не учить, так бы и не обидно. А то этого нет. Перед другим-то, перед своим братом и совестно. Вот у тятеньки приятель был, тоже русский купец, с бородой ходил, а сына-то в Англию посылал. Теперь свое дело, по машинной части, лучше их знает. Стало быть, их и выписывать не надо и денег им не платить. Что их баловать-то! Я, может, не глупей его, а теперь смотри да казнись. Кажется, если бы меня учить, я бы до всего на свете дошел: потому страсть имею. Вот тятенька меня поедом ест, а за что? Сам не знает. По фабрике кто первый? Все я. Я вперед знаю, что требуется.

Молчание.

Лизавета Ивановна, вы ведь не поверите, что я вам скажу: я к скрыпке оченно пристрастие имею.
Лизавета Ивановна . Ну, так что ж?
Андрей Титыч . Вот теперь пятый год учусь… знаете где? На чердаке, в чулане. Беда, как узнает… «Да что это! Да к чему это! Да с твоим ли рылом, скажет, такие нежности разводить!» В театр никогда не допросишься. А и допросишься, да опоздаешь немножко, так беда. У нас все равно, что загулял, что в театре просидел, это на одном счету. Ту причину пригоняют, что у нас один брат помешанный от театру, а он совсем не от театру, так, с малолетства заколотили очень.
Лизавета Ивановна . Знаете ли, Андрей Титыч, я вас научу. Когда вы заметите, что ваш отец в хорошем расположении духа, вы ему откровенно и выскажите все: что вы чувствуете, что у вас есть способности, что вы учиться хотите.
Андрей Титыч . Он такую откровенность задаст, что места не найдешь. Вы думаете, он не знает, что ученый лучше неученого, – только хочет на своем поставить. Один каприз, одна только амбиция, что вот я неучен, а ты умнее меня хочешь быть.
Лизавета Ивановна . Мне, право, вас жалко, Андрей Титыч! Ходите к нам почаще. Вы моего отца знаете, он образованный человек, он вам может много пользы принести, да и я, с своей стороны, постараюсь, что могу.
Андрей Титыч . Эх, Лизавета Ивановна, жаль только, что мне развязки никакой не дано.
Лизавета Ивановна . Какой развязки?
Андрей Титыч . Не умею я по-французски говорить и походки настояшей не имею. Вон теперь в магазинах приказчики разговаривают по-французски, ногами шаркают, барышни им глазки делают.
Лизавета Ивановна . Полноте вздор говорить!
Андрей Титыч . Да как же-с! Уж коли знаешь французский язык да есть походка, так тут можно смело… значит, что только завидел, орел ли в небе, щука ли в море, – все наше.
Лизавета Ивановна . Вы мне, пожалуйста, глупостей не говорите, я вас прошу.
Андрей Титыч . Ведь женщины, они души в человеке понять не могут-с: только ловкость нужна, ну и насчет одежи, чтобы первый сорт-с.
Лизавета Ивановна . Я вам откровенно скажу, Андрей Титыч, с вами очень мудрено разговаривать. Вы не подумавши говорите такие вещи, которые могут казаться обидными. Неужели вы думаете, что мы принимаем и ласкаем вас за ваше платье?
Андрей Титыч . Да что со мной, дураком, толковать-с; я просто пропащий человек, от своего собственного необразования. Болтаю, что в голову придет, всякие наши рядские глупости. Вы думаете, что я не чувствую вашей ласки, – да только я выразить не умею. Мне как-то раз показалось, Лизавета Ивановна, что вы на меня повеселей взглянули, так я загулял на три дни, таких вертунов наделал, – беда! Одному извозчику что денег заплатил.
Лизавета Ивановна . Ну, зачем же это? Разве вы не знаете, что это дурно?
Андрей Титыч . А что ж мне делать-то? Куда мне деваться-то? Я как сумасшедший сделался. Я в жизнь ни от кого хорошего слова не слыхивал. (Подходит к Лизавете Ивановне.) Лизавета Ивановна!
Лизавета Ивановна . Что вам угодно?
Андрей Титыч . Дайте мне ручку поцеловать.
Лизавета Ивановна . Что вы за вздор говорите! Ну, для чего это?
Андрей Титыч . Да что ж за важность! Может, в последний раз. Ведь вас не убудет.
Лизавета Ивановна . Да нехорошо, и совсем не нужно… ну, а впрочем… (Оглядываясь, протягивает ему руку.)
Андрей Титыч (целует) . Умер бы у вас и домой не пошел! Уж очень тяжко мне! Эх, доля, доля! (Плачет.)

Входит Аграфена Платоновна .

Явление пятое

Лизавета Ивановна , Андрей Титыч и Аграфена Платоновна .

Аграфена Платоновна . Здравствуй, Андрюша! Что с тобой?
Андрей Титыч . Так, ничего-с.
Аграфена Платоновна . Как ничего? Ты словно как мокрая курица.
Андрей Титыч . Подвесить себя хочу-с.
Аграфена Платоновна . Как так?
Андрей Титыч . Известно как: за петельку на гвоздик.
Аграфена Платоновна . Что за напасть такая?
Андрей Титыч . Да что, разговаривать-то не хочется. Женить хотят, вот и все-с.
Аграфена Платоновна . Плохо твое дело.
Андрей Титыч . Обидно-с! (Раскланивается.) А впрочем, прощайте-с. (Подходит к Аграфене Платоновне.) Что ж, отдайте энту штуку-то; еще, пожалуй, история выдет.
Аграфена Платоновна . Ну вот, на что она тебе?
Андрей Титыч . А то, пожалуй, и не надо; делайте, что хотите. Уж семь бед, один ответ. До приятнейшего свидания. (Кланяется и уходит.)

Явление шестое

Лизавета Ивановна и Аграфена Платоновна .

Аграфена Платоновна . Видали вы, что мужики-то значат? Так вот посмотрите. Насильно хотят малого женить. Самое низкое обыкновение! Нешто человек может любить против желания? Какие на это права? Какие законы? Живут неопрятно, ну ничего и не понимают. Ломят по-своему, что на ум взбрело спросонков… А я было его, барышня, признаться, для вас прочила.
Лизавета Ивановна . Я думаю, Аграфена Платоновна, прежде нужно было меня спроситься.
Аграфена Платоновна . Да что спрашивать-то? Дело видимое. Человек хороший, богатый, вас любит. Куражу не имеет сказать вам, потому что умных слов не знает от своего от дурацкого воспитания. А случится, когда ко мне в комнату зайдет, так и заливается-плачет: все бы я, говорит, сидел у вас, все бы глядел на Лизавету Ивановну, жизни готов решиться, только бы жениться на ней. Сколько мне подарков переносил, чтобы я вам за него словечко замолвила.
Лизавета Ивановна . Какой еще он жених, ему учиться надобно в школе где-нибудь.
Аграфена Платоновна . Любовь-то не спрашивает, все ли науки знаешь. Влюбляются и вовсе безграмотные. А что ж ему делать? Он бы и рад учиться, да батюшка-то у него ишь какой сахар!
Лизавета Ивановна . Мне смешно вас слушать, Аграфена Платоновна. Ну, рассудите вы сами, какая же мне неволя идти в такую семью: сын необразованный, а отец дурак.
Аграфена Платоновна . Не тысячу же лет этот старый хрыч жить будет. Потерпите маленько, а потом сами барыней будете. Оно, точно, вам будет не сладко; да денег-то у них, у леших, больно много. Зато что захотите, муж все для вас будет делать, разве только птичьего молока не достанет.
Лизавета Ивановна . Неужели вы, Аграфена Платоновна, до сих пор меня не знаете? Я ни за какие сокровища не захочу терпеть унижения. Ведь они за каждую копейку выместят оскорблением; а я не хочу их переносить ни от кого. То ли дело, как мы живем с папашей! Хоть бедно, да независимо. Мы никого не трогаем, и нас никто не смеет тронуть. (Работает.)
Аграфена Платоновна (взглянув в окно) . К нам дрожки подъехали. Ах, батюшки! Да ведь это он!
Лизавета Ивановна . Кто он?
Аграфена Платоновна . Андрюшин отец, Тит Титыч.
Лизавета Ивановна . Это, должно быть, к вам; а к нам ему незачем.

Тит Титыч входит.

Явление седьмое

Лизавета Ивановна , Аграфена Платоновна и Тит Титыч .

Тит Титыч . Где Андрюшка? Сказывайте скорей, а то искать примусь.
Аграфена Платоновна . Почем мы знаем, где твой Андрюшка. Ступай, откуда пришел; нечего тебе здесь делать!
Тит Титыч . Не с тобой говорят. Барышня, выдавай Андрюшку! Да не вертись; видишь, я сам за ним пришел; я шутить не люблю! У меня слово – закон.
Лизавета Ивановна (встает) . Я вас не знаю и знать не хочу. Подите вон отсюда!
Тит Титыч (садится) . Полно вилять-то! Все суседи говорят, что он у тебя скрывается. Ты, надо полагать, за него замуж норовишь; так нет, шалишь, не пообедаешь!
Лизавета Ивановна (закрывает лицо платком) . Господи! Что же это такое!
Аграфена Платоновна . Ступайте, барышня, к себе в комнату. Что вам с мужиком разговаривать! Я одна с ним управлюсь.

Лизавета Ивановна уходит.

Явление восьмое

Аграфена Платоновна и Тит Титыч .

Аграфена Платоновна . Ты что буянишь-то! Ты куда, в кабак, что ли, зашел? Кричи поди у себя дома, а здесь язык-то прикусишь. Я, брат, так раскассирую…
Тит Титыч . А вот я обыск исделаю, квартального позову.
Аграфена Платоновна . Так тебе и позволят в благородном доме безобразничать!.. Да ну, коли на то пошло, делай обыск. А не найдешь, чем ответишь?
Тит Титыч . Не ваша печаль, это наше дело. За безобразие заплатим.
Аграфена Платоновна . Ты думаешь деньгами отъехать? Нет, ведь старик-то не алтынник, он с тебя ничего не возьмет. Чем ты смотришь – и того не возьмет. Он заслуженный человек, за тридцать лет пряжку имеет. Он тебя в смирительный упрячет.
Тит Титыч . Видали мы виды-то! Черт Ваньку не обманет, Ванька сам слово знает. Вы мне Андрюшку подайте; видишь, я сам за ним пришел.
Аграфена Платоновна . Сам с усам! Жалко вот, что тебя не боится здесь никто; а то так бы тебе Андрюшку и представили, невидимой силой. Да коли нет его, чудак человек, значит, негде взять. Он дома давно.
Тит Титыч . Да ты врешь, может быть?
Аграфена Платоновна . А ты сходи посмотри, либо пошли кого-нибудь.
Тит Титыч . Нет уж, я лучше сам пойду, только если не найду его, я уж за тебя примусь. Слышишь! (Берет шапку.)
Аграфена Платоновна . Погоди, куда ты? Еще мне с тобой поговорить надо. Ты думаешь, ты скоро разделаешься. (Вынимает из стола бумагу.) Ты это видишь?
Тит Титыч . Что это такое? Кажи!
Аграфена Платоновна . Читай! Только из рук не выпущу; мы вашего брата знаем.
Тит Титыч (надев очки) . «Я, нижеподписавшийся купеческий сын, Андрей Титов сын Брусков, обязуюсь жениться на дочери титулярного советника, девице Елизавете Ивановне Ивановой, в чем и даю сию расписку». (Перестает читать и снимает очки.)
Аграфена Платоновна . Понял?
Тит Титыч . Как не понять! Это, то есть, насчет грабежу. Ну, народец! Что ж вы с эвтой бумагой делать будете?
Аграфена Платоновна (запирает в стол бумагу) . Уж старик знает, что делать. Порядок известный: дело по делу, а суд по форме.
Тит Титыч (почесав затылок) . По форме? Нет уж, лучше мы так, между себя сделаемся.
Аграфена Платоновна . Известно, лучше: только ведь с тобой честью-то мудрено.
Тит Титыч . Уж и ваш-то брат нам солон приходится. А вы пожалейте душу человеческую.
Аграфена Платоновна . Что тебя жалеть-то! Давай три тысячи целковых, вот и квит.
Тит Титыч . Ишь ты, ишь ты заломила! Ведь я не сам деньги-то делаю; трудами доставал, потом.
Аграфена Платоновна . Да, потеете вы в трактире за чаем. Ты лучше и не торгуйся; а то сам придет, пожалуй, и трех не возьмет. Уж это я так беру смелость, хочу без него дело сделать.
Тит Титыч . Полтораста рубликов.
Аграфена Платоновна . Что? За такое дело полтораста рублей! Да как у тебя язык-то поворотился!
Тит Титыч . За что деньги-то давать, ты сама рассуди. Ведь задаром-то жалко.
Аграфена Платоновна . За что? За твое нравство! Не ходи по лавке… Говорю, не торгуйся, а то прогоню; так ни с чем уйдешь.
Тит Титыч . Ты меня выведешь из терпимости, в те поры я в себе не властен: я тебя прибью.
Аграфена Платоновна . Любопытно это будет посмотреть! Я караул-то на всю Зацепу закричу. Свяжем тебе лапки назад, да еще три тысячи заплатишь.
Тит Титыч . Надоела уж ты мне. Говори последнюю цену.
Аграфена Платоновна . Последнюю?
Тит Титыч . Да, последнюю.
Аграфена Платоновна . Без разговору – две тысячи.
Тит Титыч . Возьми пятьсот.
Аграфена Платоновна . И говорить не хочу, что за торговля! (Молчание) Ну, давай полторы.
Тит Титыч . Семьсот пятьдесят.

Александр Николаевич Островский.

В чужом пиру похмелье

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ЛИЦА:

Иван Ксенофонтыч Иванов , отставной учитель, 60 лет .

Лизавета Ивановна , его дочь, 20 лет .

Аграфена Платоновна , вдова, губернская секретарша, хозяйка квартиры, занимаемой Ивановым .

Тит Титыч Брусков , богатый купец .

Андрей Титыч , его сын .

Сцена представляет бедную комнату в квартире Ивановых. Налево на первом плане окно, дальше дверь в комнату хозяйки; прямо дверь выходная, направо дверь в комнату Лизаветы Ивановны.

Иван Ксенофонтыч входит, размахивая руками, за ним Аграфена Платоновна.

Иван Ксенофонтыч . Невежество! Невежество! И слышать не хочу невежества! (Садится за стол и раскрывает книгу.)

Аграфена Платоновна . У вас все невежество. А сами-то что? Только слава, что ученый человек! А что в нем проку, в ученье-то в вашем? Только одно мнение, что я ученый человек, а хуже нас, неученых. Живете, как бобыль – ни кола, ни двора.

Иван Ксенофонтыч . Невежество! Невежество!

Аграфена Платоновна . Наладил одно! Невежество да невежество! Я к вашей пользе говорю. Мне что! Я женщина посторонняя.

Иван Ксенофонтыч . А коли вы, сударыня, посторонняя женщина, так и не мешайтесь в чужие дела. Оставьте меня; видите, я делом занимаюсь.

Аграфена Платоновна (помолчав). Мне как хотите. Я, жалеючи вас, говорю. Куда вы денетесь с дочерью-то? Девушке двадцать лет; нынче без приданого-то никто не возьмет; а у вас ни кругом, ни около – все нет ничего, бедность непокрытая.

Иван Ксенофонтыч . Как ничего? У меня есть пенсия, есть уроки.

Аграфена Платоновна . Что ваша пенсия! Что ваши уроки! Разве это приданое? Пока живы, ну, конечно, на пропитание хватит; а вы то рассудите: вы пожилой человек, ну, сохрани бог, помрете: куда будет Лизавете Ивановне голову приклонить?

Иван Ксенофонтыч . Она куда пойдет? Она будет детей учить. Будет заниматься, сударыня, тем благородным делом, которым отец занимался всю свою жизнь.

Аграфена Платоновна . Уж куда какая невидаль! Хорошее житье, – по чужим людям шляться из-за куска хлеба! Чужой-то хлеб горек! А вы послушайте-ка меня, глупую, давайте-ка я примусь сватать вам жениха; благо, здесь сторона купеческая.

Иван Ксенофонтыч . Какое же это благо? В чем тут благо? Кроме невежества, я ничего не вижу.

Аграфена Платоновна . А я вижу. Вот, например, Андрей Титыч, что к нам ходит, чем не жених? И молод, и богат, и из себя красавец.

Иван Ксенофонтыч . И дурак набитый, читать по-русски не умеет. Это ваш жених, а не Лизин. Вас будет пара.

Аграфена Платоновна . Уж какой он мне жених! Очень нужно ему старуху-то брать! Он с своими деньгами-то получше вашей Лизы найдет. Ему уж давно от невест проходу нет, от богатых; да не хочет, потому влюблен до чрезвычайности в Лизавету Ивановну. Вот что!

Иван Ксенофонтыч (вскочив). Что? Да как же он смел, скажите вы мне? Кто ему позволил? Это житья нет! Лиза моя… ведь это сокровище, это совершенство! А он, безграмотный, смел влюбиться! Мужик! Невежа!

Аграфена Платоновна . Ах, батюшка, да разве кому закажешь! Ведь она не королевна какая! А почем знать, дело женское мудреное, может, она и сама его любит. Чужая душа-то темна. Девушки об этом не сказывают.

Иван Ксенофонтыч . Вздор, вздор! Этого быть не может. Я и слушать не хочу. (Переходит к другому столу.) Не мешайте мне заниматься, Аграфена Платоновна; вы видите, у меня дело есть.

Аграфена Платоновна (переходит за ним) . А может, и вздор; я так говорю, по своему понятию. А жаль малого-то, уж очень сокрушается. Дома-то радости нет, отец-то у него такой дикий, властный человек, крутой сердцем.

Иван Ксенофонтыч . Что такое: крутой сердцем?

Аграфена Платоновна . Самодур.

Иван Ксенофонтыч . Самодур! Это черт знает что такое! Это слово неупотребительное, я его не знаю. Это lingua barbara, варварский язык.

Аграфена Платоновна . Уж и вы, Иван Ксенофонтыч, как погляжу я на вас, заучились до того, что русского языка не понимаете. Самодур – это называется, коли вот человек никого не слушает, ты ему хоть кол на голове теши, а он все свое. Топнет ногой, скажет: кто я? Тут уж все домашние ему в ноги должны, так и лежать, а то беда…

Иван Ксенофонтыч . O tempora, o mores! [О времена, о нравы! (лат.)]

Аграфена Платоновна . Так вот Андрюша-то и боится, что отец ему жениться не позволит… Ну да это ничего, я баба огневая, я обломаю дело; только было бы ваше согласие. Я за двуми мужьями была, Иван Ксенофонтыч, всеми делами правила. Я теперь хоть в суде какое хочешь дело обделаю. Стряпчего не нанимай. По всем кляузным делам ходок. Во всех судах надоела. Прямо до енарала хожу…

Иван Ксенофонтыч . Об чем вы говорите, я не понимаю.

Аграфена Платоновна . Все об том же об Брускове, об купце.

Иван Ксенофонтыч . Послушайте: Плутарх в одной книге…

Аграфена Платоновна . А насчет плутовства – это точно, он старик хитрый.

Иван Ксенофонтыч (обращая глаза к потолку) . О, невежество!

Аграфена Платоновна . И это есть. Хоть он и плутоват, а человек темный. Он только в своем доме свиреп, а то с ним что хочешь делай, дурак дураком; на пустом спугнуть можно. Теперь как хотите, Иван Ксенофонтыч, так и сделаем. Честно так честно, а то и на штуку поймаем. Так запутаем, что хоть плачь, а жени сына на Лизавете Ивановне.

Иван Ксенофонтыч . Что я слышу! Громы небесные! И вы не поразите эту женщину!

Аграфена Платоновна . За что ж вы бранитесь? Я вас люблю, вам добра желаю (утирает слезы), а вы меня всяческими словами ругаете.

Иван Ксенофонтыч . Как хотите, Аграфена Платоновна, любите или не любите, только оставьте нас с дочерью в покое.

Аграфена Платоновна (покачав головой). Эх, Иван Ксенофонтыч, Иван Ксенофонтыч! Жаль мне тебя! Человек-то ты добрый, да больно ты прост. Беден ты уж больно. Вот и одежонка-то…

Иван Ксенофонтыч . Я беден, да честен, бедным и останусь. Не хочу я знаться с твоими с богатыми.

Аграфена Платоновна . А нынче так жить-то нельзя. (Отходит от стола.) Как хочешь ты, Иван Ксенофонтыч, обижай меня, а я все-таки всякое добро для вас готова сделать, да и завсегда буду делать, за вашу кротость и сиротство. Мне за это бог пошлет. (Уходит в свою комнату.)

" - "В чужом пиру да похмелье", "С чужого пира по хмелье", "За чужое пиво принимать похмелье".

В этом выражении наслаждению - пиру, противопоставляется расплата за наслаждение - похмелье. То есть, человек чувствует похмелье, но сам на пиру не был.

" " (1866 г.) ч. 5 гл. 3: "Амалия Ивановна, когда в нее, при громком смехе присутствовавших, попал стакан, тоже не выдержала в чужом пиру похмелья . С визгом, как бешеная, кинулась она к Катерине Ивановне, считая ее во всем виноватою."

« » (1855—1857), ч. 1, гл. 1, про впечатления об Англии: "Туманы бывают если не каждый день, то через день непременно; можно бы, пожалуй, нажить сплин; но они не русские, а я не англичанин: что же мне терпеть в чужом пиру похмелье ? Довольно и того, что я, по милости их, два раза ходил смотреть Темзу и оба раза видел только непроницаемый пар."

(1814 - 1841)

" " (1838—1840), : "Вот что случилось: Азамат вбежал туда в разорванном бешмете, говоря, что Казбич хотел его зарезать. Все выскочили, схватились за ружья - и пошла потеха. Крик, шум, выстрелы; только Казбич уж был верхом и вертелся среди толпы по улице, как бес, отмахиваясь шашкой. «Плохое дело в чужом пиру похмелье , - сказал я Григорью Александровичу, поймав его за руку: - не лучше ли нам поскорее убраться?»"

Комедия в двух действиях

Действие происходит в Москве.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ЛИЦА:

Иван Ксенофонтыч Иванов , отставной учитель, 60 лет.

Лизавета Ивановна , его дочь, 20 лет.

Аграфена Платоновна , вдова, губернская секретарша, хозяйка квартиры, занимаемой Ивановым.

Тит Титыч Брусков , богатый купец.

Андрей Титыч , его сын.

Сцена представляет бедную комнату в квартире Ивановых. Налево на первом плане окно, дальше дверь в комнату хозяйки; прямо дверь выходная, направо дверь в комнату Лизаветы Ивановны.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Иван Ксенофонтыч входит, размахивая руками, за ним Аграфена Платоновна.

Иван Ксенофонтыч . Невежество! Невежество! И слышать не хочу невежества! (Садится за стол и раскрывает книгу ).

Аграфена Платоновна . У вас все невежество. А сами-то что? Только слава, что ученый человек! А что в нем проку, в ученье-то в вашем? Только одно мнение, что я ученый человек, а хуже нас, неученых. Живете, как бобыль – ни кола, ни двора.

Иван Ксенофонтыч . Невежество! Невежество!

Аграфена Платоновна . Наладил одно! Невежество да невежество! Я к вашей пользе говорю. Мне что! Я женщина посторонняя.

Иван Ксенофонтыч . А коли вы, сударыня, посторонняя женщина, так и не мешайтесь в чужие дела. Оставьте меня; видите, я делом занимаюсь.

Аграфена Платоновна (помолчав ). Мне как хотите. Я, жалеючи вас, говорю. Куда вы денетесь с дочерью-то? Девушке двадцать лет; нынче без приданого-то никто не возьмет; а у вас ни кругом, ни около – все нет ничего, бедность непокрытая.

Иван Ксенофонтыч . Как ничего? У меня есть пенсия, есть уроки.

Аграфена Платоновна . Что ваша пенсия! Что ваши уроки! Разве это приданое? Пока живы, ну, конечно, на пропитание хватит; а вы то рассудите: вы пожилой человек, ну, сохрани бог, помрете: куда будет Лизавете Ивановне голову приклонить?

Иван Ксенофонтыч . Она куда пойдет? Она будет детей учить. Будет заниматься, сударыня, тем благородным делом, которым отец занимался всю свою жизнь.

Аграфена Платоновна . Уж куда какая невидаль! Хорошее житье, – по чужим людям шляться из-за куска хлеба! Чужой-то хлеб горек! А вы послушайте-ка меня, глупую, давайте-ка я примусь сватать вам жениха; благо, здесь сторона купеческая.

Иван Ксенофонтыч . Какое же это благо? В чем тут благо? Кроме невежества, я ничего не вижу.

Аграфена Платоновна . А я вижу. Вот, например, Андрей Титыч, что к нам ходит, чем не жених? И молод, и богат, и из себя красавец.

Иван Ксенофонтыч . И дурак набитый, читать по-русски не умеет. Это ваш жених, а не Лизин. Вас будет пара.

Аграфена Платоновна . Уж какой он мне жених! Очень нужно ему старуху-то брать! Он с своими деньгами-то получше вашей Лизы найдет.

Ему уж давно от невест проходу нет, от богатых; да не хочет, потому влюблен до чрезвычайности в Лизавету Ивановну. Вот что!

Иван Ксенофонтыч (вскочив ). Что? Да как же он смел, скажите вы мне? Кто ему позволил? Это житья нет! Лиза моя… ведь это сокровище, это совершенство! А он, безграмотный, смел влюбиться! Мужик! Невежа!

Аграфена Платоновна . Ах, батюшка, да разве кому закажешь! Ведь она не королевна какая! А почем знать, дело женское мудреное, может, она и сама его любит. Чужая душа-то темна. Девушки об этом не сказывают.

Иван Ксенофонтыч . Вздор, вздор! Этого быть не может. Я и слушать не хочу. (Переходит к другому столу ). Не мешайте мне заниматься, Аграфена Платоновна; вы видите, у меня дело есть.

Аграфена Платоновна (переходит за ним ). А может, и вздор; я так говорю, по своему понятию. А жаль малого-то, уж очень сокрушается. Дома-то радости нет, отец-то у него такой дикий, властный человек, крутой сердцем.

Иван Ксенофонтыч . Что такое: крутой сердцем?

Аграфена Платоновна . Самодур.

Иван Ксенофонтыч . Самодур! Это черт знает что такое! Это слово неупотребительное, я его не знаю. Это lingua barbara, варварский язык.

Аграфена Платоновна . Уж и вы, Иван Ксенофонтыч, как погляжу я на вас, заучились до того, что русского языка не понимаете. Самодур – это называется, коли вот человек никого не слушает, ты ему хоть кол на голове теши, а он все свое. Топнет ногой, скажет: кто я? Тут уж все домашние ему в ноги должны, так и лежать, а то беда…

Иван Ксенофонтыч . O tempora, o mores!1
О времена, о нравы! (лат.)

Аграфена Платоновна . Так вот Андрюша-то и боится, что отец ему жениться не позволит… Ну да это ничего, я баба огневая, я обломаю дело; только было бы ваше согласие. Я за двуми мужьями была, Иван Ксенофонтыч, всеми делами правила. Я теперь хоть в суде какое хочешь дело обделаю. Стряпчего не нанимай. По всем кляузным делам ходок. Во всех судах надоела. Прямо до енарала хожу…

Иван Ксенофонтыч . Об чем вы говорите, я не понимаю.

Аграфена Платоновна . Все об том же об Брускове, об купце.

Иван Ксенофонтыч . Послушайте: Плутарх в одной книге…

Аграфена Платоновна . А насчет плутовства – это точно, он старик хитрый.

Иван Ксенофонтыч (обращая глаза к потолку ). О, невежество!

Аграфена Платоновна . И это есть. Хоть он и плутоват, а человек темный. Он только в своем доме свиреп, а то с ним что хочешь делай, дурак дураком; на пустом спугнуть можно. Теперь как хотите, Иван Ксенофонтыч, так и сделаем. Честно так честно, а то и на штуку поймаем. Так запутаем, что хоть плачь, а жени сына на Лизавете Ивановне.

Иван Ксенофонтыч . Что я слышу! Громы небесные! И вы не поразите эту женщину!

Аграфена Платоновна . За что ж вы бранитесь? Я вас люблю, вам добра желаю (утирает слезы), а вы меня всяческими словами ругаете.

Иван Ксенофонтыч . Как хотите, Аграфена Платоновна, любите или не любите, только оставьте нас с дочерью в покое.

Аграфена Платоновна (покачав головой ). Эх, Иван Ксенофонтыч, Иван Ксенофонтыч! Жаль мне тебя! Человек-то ты добрый, да больно ты прост. Беден ты уж больно. Вот и одежонка-то…

Иван Ксенофонтыч . Я беден, да честен, бедным и останусь. Не хочу я знаться с твоими с богатыми.

Аграфена Платоновна . А нынче так жить-то нельзя. (Отходит от стола ). Как хочешь ты, Иван Ксенофонтыч, обижай меня, а я все-таки всякое добро для вас готова сделать, да и завсегда буду делать, за вашу кротость и сиротство. Мне за это бог пошлет. (Уходит в свою комнату ).

В середнюю дверь входит Лизавета Ивановна, скидает шляпку и кладет на стол.

Иван Ксенофонтыч , не замечая ее, читает с жаром и размахивает руками.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Иван Ксенофонтыч и Лизавета Ивановна.

Лизавета Ивановна . Здравствуй, папа!

Иван Ксенофонтыч . А, здравствуй! Подай мне шляпу.

Лизавета Ивановна . Куда ты, папа? Отдохни немного! Ты и так много трудишься.

Иван Ксенофонтыч . Нельзя, Лиза, нельзя! Отдыхать некогда. Молодым людям учиться надобно, и так, Лиза, у нас мало учатся, мало. Достань-ка мне Горация да подсыпь табачку, весь вышел.

Лиза достает ему книгу и насыпает табаку.

Ну, прощай! Чай пить не дожидайтесь, может быть, затолкуюсь с ребятами.

Лизавета Ивановна . Бедный папаша!

Иван Ксенофонтыч (надевает шляпу, идет к дверям и возвращается ). Лиза, ты меня извини, я тебе задам вопрос…

Лизавета Ивановна . Что такое, папа?

Иван Ксенофонтыч . Давеча вот эта глупая женщина (показывая на комнату хозяйки ) говорила, только не утвердительно, а так, одно предположение, что, может быть, ты… Только ты, Лиза, не сердись!

Лизавета Ивановна . Что же она говорила?

Иван Ксенофонтыч . Она говорила, что, может быть, ты влюблена в этого молодого купца, который ходит к нам за книгами. Ну, разумеется, я не поверил.

Лизавета Ивановна . Охота тебе, папа, слушать ее!

Иван Ксенофонтыч . Я ее и не слушаю, она вздорная болтунья, необразованная женщина. Только вот что, Лиза: ты теперь в таком возрасте… Молодая девушка, тебе скучно со мной, со стариком… ты, сделай милость, прыгай… веселись… влюбись в кого-нибудь, я тебя прошу об этом. Только ты не скрывай от меня, скажи мне – я сам с тобой помолодею; я все за книгами. Лиза, у меня душа зачерствела.

Лизавета Ивановна . Ах, папаша! Если б я полюбила кого, я б тебе сказала… А то нет еще… Этот молодой человек… так себе; только уж очень необразован, ни стать, ни сесть не умеет. И ты, папаша, мог подумать?

Иван Ксенофонтыч . Ну, ну, ну, виноват! (Целует ее ). В последний раз, больше не буду. (Смотрит на часы ). Пора, пора… (Бежит бегом из комнаты, Лизавета Ивановна смотрит вслед ему ).

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Лизавета Ивановна (одна, подходит к столу, садится и берет работу; молчание ). Нет, уж мы очень много трудимся! Что ни говори, как себя ни утешай, а тяжело, право, тяжело! Уж я не говорю об деньгах, не говорю о том, что за наши труды нам платят мало; хоть бы уважение-то нам за наш честный труд оказывали; так и этого нет. На что уж наша хозяйка, и та смотрит на нас с каким-то сожалением! А всего мне обиднее, что смеются над папашей. Он, точно, немного странен, да ведь он всю жизнь провел за книгами, его можно извинить. И что в этом смешного, что человек ходит в старой шинели, в старой шляпе? А у нас такая сторона, чуть не в глаза хохочут. Конечно, это невежество, с образованием это пройдет, а все-таки тяжело. Вот вчера, как я шла из церкви, какие-то молодые купцы вслух смеялись над моим салопом. Где же я лучше возьму? Ты же приносишь людям пользу почти бескорыстно, тебя же презирают. (Подносит платок к глазам ).

Андрей Титыч входит.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Лизавета Ивановна и Андрей Титыч.

Андрей Титыч . С нашим почтением-с, Лизавета Ивановна!

Лизавета Ивановна . Здравствуйте, Андрей Титыч! Садитесь.

Андрей Титыч (утираясь ). Покорнейше благодарим-с. Летел к вам скоропалительно, инда взопрел-с. Тятеньки нет-с?

Лизавета Ивановна . Нет; ушел на урок.

Андрей Титыч . По-латыни два алтына, а по-русски шесть копеек-с.

Лизавета Ивановна . Что вы такое говорите?

Андрей Титыч . У нас в ряду один учитель ходит, горькой, так над ним смеются, дразнят, значит. Ты, говорят, окромя свинячьего, на семь языков знаешь.

Лизавета Ивановна . Как же вам не стыдно смеяться над людьми почтенными! Как это дурно!

Андрей Титыч . Что ж такое! Шутка не вредит-с. Хороший человек на свой счет не примет.

Лизавета Ивановна . Бросьте эту привычку, нехорошо. Зачем обижать!

Андрей Титыч . Нельзя нашему брату не смеяться-с; потому эти стрюцкие такие дела с нами делают, что смеху подобно.

Лизавета Ивановна . Что у вас за слова такие! Какие-то стрюцкие!

Андрей Титыч . Уж это слово им недаром дано-с. Другой весь-то грош стоит, а такого из себя барина доказывает, и не подступайся, – засудит; а дал ему целковый или там больше, глядя по делу, да подпоил, так он хоть спирю плясать пойдет. (Помолчав ). Я теперь от тятеньки скрываюсь-с.

Лизавета Ивановна . Как скрываетесь? Зачем же?

Андрей Титыч . Женить хотят… насильственным образом.

Лизавета Ивановна . Что ж, разве вам невеста не нравится?

Андрей Титыч . Такую нашли – с ума сойдешь! Тысяч триста серебра денег, рожа, как тарелка, – на огород поставить, ворон пугать. Я у них был как-то раз с тятенькой, еще не знамши ничего этого; вышла девка пудов в пятнадцать весу, вся в веснушках; я сейчас с политичным разговором к ней: «Чем, говорю, вы занимаетесь?» Я, говорит, люблю жестокие романсы петь. Да как запела, глаза это раскосила, так-то убедила народ, хоть взвой, на нее глядя. Унеси ты мое горе на гороховое поле!

Лизавета Ивановна . Да разве вы своей воли не имеете? Не нравится вам девушка, ну, и не женитесь, так и скажите отцу.

Андрей Титыч . Какая тут воля! Эх, Лизавета Ивановна! Нешто у нас так, как у людей! (Махнув рукой ). Крылья у меня ошибены, то есть, обрублены, как есть. Уродом сделали, а не человеком. Словно угорелый хожу по земле. У нас так не водится, чтоб сын смел выбрать себе невесту по душе, значит, как следует; а привезут тебя, покажут, ну и женись. А коли скажешь, что, мол, тятенька, эта невеста не нравится: а, говорит, в солдаты отдам! Ну и шабаш! Уж не то что в этаком деле, и в другом-то в чем воли не дают. Я вот помоложе был, учиться захотел, так и то не велели.

Лизавета Ивановна . Неужели это правда? Право, мне не верится. Что-нибудь да не так.

Андрей Титыч . Уж это так точно-с, будьте покойны. Кабы негде было учиться али бы денег не было; а то денег угол непочатый лежит, девать куда – не сообразим. Коммерческая академия существует на Покровском бульваре. На что ж она построена? Смотреть на нее? Кабы у нас, значит, вообще по купечеству такое заведение было, чтобы детей не учить, так бы и не обидно. А то этого нет. Перед другим-то, перед своим братом и совестно. Вот у тятеньки приятель был, тоже русский купец, с бородой ходил, а сына-то в Англию посылал. Теперь свое дело, по машинной части, лучше их знает. Стало быть, их и выписывать не надо и денег им не платить. Что их баловать-то! Я, может, не глупей его, а теперь смотри да казнись. Кажется, если бы меня учить, я бы до всего на свете дошел: потому страсть имею. Вот тятенька меня поедом ест, а за что? Сам не знает. По фабрике кто первый? Все я. Я вперед знаю, что требуется.

Молчание.

Лизавета Ивановна, вы ведь не поверите, что я вам скажу: я к скрыпке оченно пристрастие имею.

Лизавета Ивановна . Ну, так что ж?

Андрей Титыч . Вот теперь пятый год учусь… знаете где? На чердаке, в чулане. Беда, как узнает… «Да что это! Да к чему это! Да с твоим ли рылом, скажет, такие нежности разводить!» В театр никогда не допросишься. А и допросишься, да опоздаешь немножко, так беда. У нас все равно, что загулял, что в театре просидел, это на одном счету. Ту причину пригоняют, что у нас один брат помешанный от театру, а он совсем не от театру, так, с малолетства заколотили очень.

Лизавета Ивановна . Знаете ли, Андрей Титыч, я вас научу. Когда вы заметите, что ваш отец в хорошем расположении духа, вы ему откровенно и выскажите все: что вы чувствуете, что у вас есть способности, что вы учиться хотите.

Андрей Титыч . Он такую откровенность задаст, что места не найдешь. Вы думаете, он не знает, что ученый лучше неученого, – только хочет на своем поставить. Один каприз, одна только амбиция, что вот я неучен, а ты умнее меня хочешь быть.

Лизавета Ивановна . Мне, право, вас жалко, Андрей Титыч! Ходите к нам почаще. Вы моего отца знаете, он образованный человек, он вам может много пользы принести, да и я, с своей стороны, постараюсь, что могу.

Андрей Титыч . Эх, Лизавета Ивановна, жаль только, что мне развязки никакой не дано.

Лизавета Ивановна . Какой развязки?

Андрей Титыч . Не умею я по-французски говорить и походки настоящей не имею. Вон теперь в магазинах приказчики разговаривают по-французски, ногами шаркают, барышни им глазки делают.

Лизавета Ивановна . Полноте вздор говорить!

Андрей Титыч . Да как же-с! Уж коли знаешь французский язык да есть походка, так тут можно смело… значит, что только завидел, орел ли в небе, щука ли в море, – все наше.

Лизавета Ивановна . Вы мне, пожалуйста, глупостей не говорите, я вас прошу.

Андрей Титыч . Ведь женщины, они души в человеке понять не могут-с: только ловкость нужна, ну и насчет одежи, чтобы первый сорт-с.

Лизавета Ивановна . Я вам откровенно скажу, Андрей Титыч, с вами очень мудрено разговаривать. Вы не подумавши говорите такие вещи, которые могут казаться обидными. Неужели вы думаете, что мы принимаем и ласкаем вас за ваше платье?

Андрей Титыч . Да что со мной, дураком, толковать-с; я просто пропащий человек, от своего собственного необразования. Болтаю, что в голову придет, всякие наши рядские глупости. Вы думаете, что я не чувствую вашей ласки, – да только я выразить не умею. Мне как-то раз показалось, Лизавета Ивановна, что вы на меня повеселей взглянули, так я загулял на три дни, таких вертунов наделал, – беда! Одному извозчику что денег заплатил.

Лизавета Ивановна . Ну, зачем же это? Разве вы не знаете, что это дурно?

Андрей Титыч . А что ж мне делать-то? Куда мне деваться-то? Я как сумасшедший сделался. Я в жизнь ни от кого хорошего слова не слыхивал. (Подходит к Лизавете Ивановне ). Лизавета Ивановна!

Лизавета Ивановна . Что вам угодно?

Андрей Титыч . Дайте мне ручку поцеловать.

Лизавета Ивановна . Что вы за вздор говорите! Ну, для чего это?

Андрей Титыч . Да что ж за важность! Может, в последний раз. Ведь вас не убудет.

Лизавета Ивановна . Да нехорошо, и совсем не нужно… ну, а впрочем… (Оглядываясь, протягивает ему руку ).

Андрей Титыч (целует ). Умер бы у вас и домой не пошел! Уж очень тяжко мне! Эх, доля, доля! (Плачет ).

Входит Аграфена Платоновна.

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Лизавета Ивановна, Андрей Титыч и Аграфена Платоновна.

Аграфена Платоновна . Здравствуй, Андрюша! Что с тобой?

Андрей Титыч . Так, ничего-с.

Аграфена Платоновна . Как ничего? Ты словно как мокрая курица.

Андрей Титыч . Подвесить себя хочу-с.

Аграфена Платоновна . Как так?

Андрей Титыч . Известно как: за петельку на гвоздик.

Аграфена Платоновна . Что за напасть такая?

Андрей Титыч . Да что, разговаривать-то не хочется. Женить хотят, вот и все-с.

Аграфена Платоновна . Плохо твое дело.

Андрей Титыч . Обидно-с! (Раскланивается ). А впрочем, прощайте-с. (Подходит к Аграфене Платоновне ). Что ж, отдайте энту штуку-то; еще, пожалуй, история выдет.

Аграфена Платоновна . Ну вот, на что она тебе?

Андрей Титыч . А то, пожалуй, и не надо; делайте, что хотите. Уж семь бед, один ответ. До приятнейшего свидания. (Кланяется и уходит ).

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Лизавета Ивановна и Аграфена Платоновна.

Аграфена Платоновна . Видали вы, что мужики-то значат? Так вот посмотрите. Насильно хотят малого женить. Самое низкое обыкновение! Нешто человек может любить против желания? Какие на это права? Какие законы? Живут неопрятно, ну ничего и не понимают. Ломят по-своему, что на ум взбрело спросонков… А я было его, барышня, признаться, для вас прочила.

Лизавета Ивановна . Я думаю, Аграфена Платоновна, прежде нужно было меня спроситься.

Аграфена Платоновна . Да что спрашивать-то? Дело видимое. Человек хороший, богатый, вас любит. Куражу не имеет сказать вам, потому что умных слов не знает от своего от дурацкого воспитания. А случится, когда ко мне в комнату зайдет, так и заливается-плачет: все бы я, говорит, сидел у вас, все бы глядел на Лизавету Ивановну, жизни готов решиться, только бы жениться на ней. Сколько мне подарков переносил, чтобы я вам за него словечко замолвила.

Лизавета Ивановна . Какой еще он жених, ему учиться надобно в школе где-нибудь.

Аграфена Платоновна . Любовь-то не спрашивает, все ли науки знаешь. Влюбляются и вовсе безграмотные. А что ж ему делать? Он бы и рад учиться, да батюшка-то у него, ишь, какой сахар!

Лизавета Ивановна . Мне смешно вас слушать, Аграфена Платоновна. Ну, рассудите вы сами, какая же мне неволя идти в такую семью: сын необразованный, а отец дурак.

Аграфена Платоновна . Не тысячу же лет этот старый хрыч жить будет. Потерпите маленько, а потом сами барыней будете. Оно, точно, вам будет не сладко; да денег-то у них, у леших, больно много. Зато что захотите, муж все для вас будет делать, разве только птичьего молока не достанет.

Лизавета Ивановна . Неужели вы, Аграфена Платоновна, до сих пор меня не знаете? Я ни за какие сокровища не захочу терпеть унижения. Ведь они за каждую копейку выместят оскорблением; а я не хочу их переносить ни от кого. То ли дело, как мы живем с папашей! Хоть бедно, да независимо. Мы никого не трогаем, и нас никто не смеет тронуть. (Работает .)

Аграфена Платоновна (взглянув в окно ). К нам дрожки подъехали. Ах, батюшки! Да ведь это он!

Лизавета Ивановна . Кто он?

Аграфена Платоновна . Андрюшин отец, Тит Титыч.

Лизавета Ивановна . Это, должно быть, к вам; а к нам ему незачем.

Тит Титыч входит.

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Лизавета Ивановна, Аграфена Платоновна и Тит Титыч.

Тит Титыч . Где Андрюшка? Сказывайте скорей, а то искать примусь.

Аграфена Платоновна . Почем мы знаем, где твой Андрюшка. Ступай, откуда пришел; нечего тебе здесь делать!

Тит Титыч . Не с тобой говорят. Барышня, выдавай Андрюшку! Да не вертись; видишь, я сам за ним пришел; я шутить не люблю! У меня слово – закон.

Лизавета Ивановна (встает ). Я вас не знаю и знать не хочу. Подите вон отсюда!

Тит Титыч (садится ). Полно вилять-то! Все суседи говорят, что он у тебя скрывается. Ты, надо полагать, за него замуж норовишь; так нет, шалишь, не пообедаешь!

Лизавета Ивановна (закрывает лицо платком ). Господи! Что же это такое!

Аграфена Платоновна . Ступайте, барышня, к себе в комнату. Что вам с мужиком разговаривать! Я одна с ним управлюсь.

Лизавета Ивановна уходит.

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Аграфена Платоновна и Тит Титыч.

Аграфена Платоновна . Ты что буянишь-то! Ты куда, в кабак, что ли, зашел? Кричи поди у себя дома, а здесь язык-то прикусишь. Я, брат, так раскассирую…

Тит Титыч . А вот я обыск исделаю, квартального позову.

Аграфена Платоновна . Так тебе и позволят в благородном доме безобразничать!.. Да ну, коли на то пошло, делай обыск. А не найдешь, чем ответишь?

Тит Титыч . Не ваша печаль, это наше дело. За безобразие заплатим.

Аграфена Платоновна . Ты думаешь деньгами отъехать? Нет, ведь старик-то не алтынник, он с тебя ничего не возьмет. Чем ты смотришь – и того не возьмет. Он заслуженный человек, за тридцать лет пряжку имеет. Он тебя в смирительный упрячет.

Тит Титыч . Видали мы виды-то! Черт Ваньку не обманет, Ванька сам слово знает. Вы мне Андрюшку подайте; видишь, я сам за ним пришел.

Аграфена Платоновна . Сам с усам! Жалко вот, что тебя не боится здесь никто; а то так бы тебе Андрюшку и представили, невидимой силой. Да коли нет его, чудак человек, значит, негде взять. Он дома давно.

Тит Титыч . Да ты врешь, может быть?

Аграфена Платоновна . А ты сходи, посмотри, либо пошли кого-нибудь.

Тит Титыч . Нет уж, я лучше сам пойду, только если не найду его, я уж за тебя примусь. Слышишь! (Берет шапку ).

В чужом пиру похмелье Разг. Ирон. Неприятность по вине других, другого. - Все выскочили, схватились за ружья - и пошла потеха! Крик, шум, выстрелы: только Казбич уже был верхом и вертелся среди толпы по улице, как бес, отмахиваясь шашкой. - Плохое дело в чужом пиру похмелье, - сказал я Григорью Александровичу, поймав его за руку, - не лучше ли нам убраться? (Лермонтов. Герой нашего времени).

Фразеологический словарь русского литературного языка. - М.: Астрель, АСТ . А. И. Фёдоров . 2008 .

Смотреть что такое "В чужом пиру похмелье" в других словарях:

В чужом пиру похмелье - Жанр: пьеса

в чужом пиру похмелье - (иноск.) беда из за других Ваши пьют, а у нас с похмелья голова болит. У вас дрова рубят, а к нам щепки летят. Ср. Плохое дело в чужом пиру похмелье: не лучше ли нам поскорей убраться? Лермонтов. Герой нашего времени. 1. Ср. Всякое злонравие тебе … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона

в чужом пиру похмелье - сущ., кол во синонимов: 1 неприятность из за чужой вины (1) Словарь синонимов ASIS. В.Н. Тришин. 2013 … Словарь синонимов

В чужом пиру похмелье - Въ чужомъ пиру похмелье (иноск.) бѣда изъ за другихъ. Ваши пьютъ, а у насъ съ похмелья голова болитъ. У васъ дрова рубятъ, а къ намъ щепки летятъ. Ср. Плохое дѣло въ чужомъ пиру похмелье: не лучше ли намъ поскорѣй убраться? Лермонтовъ. Герой… … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона (оригинальная орфография)

В чужом пиру похмелье - Народн. Неодобр. Неприятности из за других, по вине кого л. ДП, 192; ФСРЯ, 320; БТС, 1486; ШЗФ 2001, 32; ЗС 1996, 120, 306; БМС 1998, 447 … Большой словарь русских поговорок

в чужом пиру похмелье - Неприятность из за других, по чужой вине … Словарь многих выражений

На чужом пиру с похмелья. - За чужое пиво принимать похмелье. На чужом пиру с похмелья. См. СВОЕ ЧУЖОЕ …

В чужом пиру да похмелье. - см. С чужого пира похмелье … В.И. Даль. Пословицы русского народа

ПОХМЕЛЬЕ - ПОХМЕЛЬЕ, похмелья, мн. нет, ср. Неприятное состояние физического расстройства, недомогания после сильного пьянства. «Савелья ломает с похмелья.» погов. «Безумных лет угасшее веселье мне тяжело, как смутное похмелье.» Пушкин. || То же, что… … Толковый словарь Ушакова

ПОХМЕЛЬЕ - ПОХМЕЛЬЕ, я, ср. 1. см. похмелиться. 2. Болезненное состояние после выпивки, пьянства (обычно бывших накануне). Наступило тяжёлое п. Голова болит с похмелья. В чужом пиру похмелье (разг.) неприятности из за других, по чужой вине. | прил.… … Толковый словарь Ожегова

Книги

• Доходное место , Александр Островский. В этот сборник вошли самые прославленные пьесы Островского, в которых социальная сатира соседствует с веселой комедией положений. Под острым пером великого русского драматурга оказываются… Купить за 185 руб
• В чужом пиру похмелье , Марина Серова. К частной сыщице Татьяне Ивановой обращается за помощью женщина, недавно потерявшая дочь. Она уверена, что Ирину убил ее бывший любовник, сын богача, пожелавший вернуть свои подарки, когда…