– Могло бы быть лучше, чем есть, но ничего, и на том спасибо, – сказала мама о нашем будущем и добавила: – У нас есть два билета, мы с тобой пойдем в театр.
Мне уже исполнилось восемь лет, но в театре я еще никогда не была. Я ходила в школу, кроме литовского знала русский и польский и только один раз видела во сне мертвого дедушку. Не открывая глаз, он сказал мне какое-то очень важное слово, но я его забыла, как только проснулась.
После школы мы с мамой по снегу пошли к реке. Это было подготовкой к театру. Пока мы дошли до симпатичного деревянного домика на берегу, ноги у меня совсем промокли. Здесь была баня. Мама сказала, что когда-то давно здесь бывал русский царь Петр Великий. Теперь посреди комнаты стоял деревянный стол, на нем блюдо с колбасой и огурцами, сыр и бутылка «Жубрувки». Мама выпила две стопки водки, заела кусочком сыра и сказала:
Потом разделась и в чем мать родила прошла в баню. Я сидела возле окна и смотрела на замерзшую реку. «Жубрувку» я не пью, она воняет, а сыр был какой-то противный.
Вдруг я увидела, что из второй двери, ведущей из бани прямо к реке, повалил пар. Окутанные этим паром голые мужчины и женщины побежали к деревянной лесенке, ведущей в воду. Я с трудом узнала маму. Она безуспешно пыталась прикрыть свою наготу деревянной скамеечкой, которой потом разбила лед, и бухнулась в эту прорубь. Поднялось облачко пара. Довольно быстро после этого она вернулась в комнату с деревянным столом, где я ждала ее. Она была в халате, раскрасневшаяся, теперь, одетую, я узнала ее сразу. Подойдя к столу, она, не садясь, опрокинула еще две стопки водки. Потом мы собрались и пошли домой.
Дома было тепло, и мама заснула. Спала она долго. В конце концов пришла тетка и, так как было ясно, что от мамы сегодня толку не будет, одела меня и повела в театр. Я смотрела во все глаза. На всех своих трех языках.
Мы вошли в просторное помещение, где стояли скамейки, вроде как у меня в школе, только красивые. По центру был оставлен широкий проход. Я еле успевала вертеть головой по сторонам.
– Сегодня показывают спектакль о жизни в деревне, – сказала тетка, и мы уселись.
Тут поднялся занавес, и я увидела деревянный стол, на котором стояла миска с огурцами, сыр и колбаса, а посредине бутылка «Жубрувки». Правда, я не могла разобрать, как она пахла, потому что то, куда мы смотрели (тетка сказала, что это называется «сцена» и что смотреть надо именно туда), было покрыто чем-то вроде дощатого пола, его недавно вымыли, и поэтому пахло мокрыми еловыми досками. По сторонам зала были очень красивые колонны. Оглядевшись вокруг, я увидела балкон. Когда-то он был позолоченным. Но все вместе никак не соответствовало друг другу и выглядело как корова под седлом.
– Это что, церковь? – спросила я тетку тихо.
– Раньше была церковь, теперь театр.
Тут на сцену вышли крестьянки и крестьяне, наряженные, как на ярмарку; к ним в гости из города приехали гости, трое, все в черном. Одна женщина и один молодой человек. Третий гость был неопределенного возраста и пола.
Только они появились, как тетка прошептала:
– Сейчас что-то будет!
– Где? – спросила я, но тут со скамьи у нас за спиной кто-то протянул нам две свечи и коробок спичек.
– Как – где? – продолжила тетка, беря свечи. – Видишь, на наших скамейках сидят только женщины, а там, за проходом, справа, одни мужчины. Как в церкви. Женская и мужская половина.
– И что? – спросила я.
Я заметила только, что у некоторых женщин лица были старее их задниц, а у других, наоборот, задницы выглядели старее, чем лица. Но я ничего не сказала, чтобы не получить подзатыльник.
Тут вдруг на сцену вышла девушка, похоже, что она была главным действующим лицом. Ей было около двадцати лет, на ней были очень красивая узкая синяя юбка, белая блузка с открытым воротом, у нее были сильно загорелые, почти красные, руки и шея. К тому же щеки ее были здорово нарумянены, а на голове длиннющая желтая коса и кудряшки надо лбом. Она была похожа на мою куклу Клару. Всех, кто ходил по влажным доскам, она просто очаровала, особенно молодого человека в черном костюме, который приехал из города. Она что-то спросила у него, люди вокруг нас начали зажигать свечи. Сначала в женской половине, потом и в мужской. Мы с теткой тоже зажгли.
Вся церковь – или театр, не знаю, что это было, – от этого озарилась. Те, что были на досках, продолжали свою историю, мы молчали, и тут к ним на доски поднялся ксендз. Он был в черном, только вокруг шеи белел воротничок. Поднял руки, потом перекрестился, перекрестил нас, сидевших на скамейках, и начал проповедь: сказал, что те, кто приходит в церковь, как мы сейчас, получат в награду Царство Небесное…
Пока он проповедовал, актеры на сцене, рядом с ним, продолжали разыгрывать свою хорошо отрепетированную историю (так сказала тетка), притворяясь, что не замечают ксендза, так же, впрочем, как и он делал вид, что театра в церкви нет. В этот момент сидевшая рядом с нами женщина (тоже с зажженной свечой) обратилась к тетке:
– Вы слышите, кто-то свистит?
– Господи, и это в театре!
– В каком театре?! В церкви! Коммунисты превратили церковь в театр! – отрезала женщина. Потом добавила: – Это же ваша девочка свистит!
Тетка, убедившись, что посвистываю действительно я, достала конфету и сунула мне в рот. Хочешь не хочешь, пришлось перестать свистеть. Я сосала конфету и смотрела на сцену. Румяная молодка протянула молодому человеку из города бумажный цветок, ксендз продолжал проповедь, а остальные – деревенские и городские вместе – ели колбасу и пили водку…
Что было дальше, не знаю. Я заснула. Ни те, что в церкви, ни те, что на сцене, и думать не думали о том, что ребенку нужно поспать. Тетка потом рассказывала, что вынесла меня на руках. Она несла меня домой по снегу, а я спала с конфетой во рту. Это было чем-то вроде обещания лучшей жизни. Которое быстро таяло.
Вчера мы ходили в театр на постановку Изобретательной влюбленной Лопе де Вега.
Комедия была представлена в старинном коррале.
*Корраль – это особый тип театрального представления, который возник в Испании в конце XVI (то есть это судя по всему явление эпохи Возрождения…). Он связан с публичным театром, с традициями народных зрелищ, с фарсом и балаганом (подозреваю, можно говорить о низовой культуре смеха и всем таком прочем, что и определяет содержание корралей %)). Но не только манерой “изображения” отличается корраль от привычных нам театральных представлений, но своей структурой. В нем всегда наличиствует кроме трех актов комедии еще и следующие композиционные части: музыкальное вступление, лоа(пролог, обращение к публике), интермедии (где и начиналось самое буффонадное веселье, что теперь весьма смущает нашего зрителя %)), далее непременно должена быть интермедия-танец и заключительная мохигана (которая погружает нас в состояние карнавального веселья).
Молодежкинцы пришли с цветами, долго ходили по залу, в поисках своего места, а так как зашли они в зал после второго звонка, то некоторые из-за такого положения дел стали нервничать и ворчать (признаюсь, “некоторые” – это я)). Кстати, забыла сказать, что отец Алексей с матушкой Еленой тоже пришли на спектакль))).
Прозвучал и третий звонок, спектакль начался с танца! нашу Татьяну мы узнали не сразу))) Танцевала она так хорошо, так изящно!
Весь спектакль мы любовались ею. Наша Татьяна играла Фенису, то есть саму изобретательную влюбленную. и в роли этой была очаровательна))) здесь все комментарии излишни)))
Но… есть одно “но”…
О нет, это “но” не касается неиссякаемого очарования и игры Тани. Это касается самого содержания корраля… С точки зрения нравственности оно не безупречно… Поэтому многим ребятам не понравилось то, что они увидели…
Скажу сразу, я, как студент филфака, несколько по-другому оценивала произведение… то есть так, как заповедывал нам это делать Пушкин: судить произведение по его собственным законам. По сему говоря о своем мнении, утверждаю, вчерешний вечер я провела прекрасно!)))
Однако ситуация, которая создалась вчера сложна и не однозначна. А именно, с одной стороны, ребята, которые отнеслись негативно правы, здесь их нравственная оценка совершенно здоровая и правильная. Ведь православному, русскому вообще человеку, такое явление в искусстве совершенно чуждо.
Мы встретели сегодня в храме Ирину Ивановну и поделились своими впечатлениями. И Ирина Ивановна сказала, что это черезвычайно сложный вопрос, это проблема восприятия западной культуры, проблема ответственности автора за свое слово.
Ребята не восприняли этот корраль, так как он чужд русской духовности, русской красоте: красивым может быть только то, что доброе, у нас этическое и эстетическое как бы слиты.
Русские художники всегда трагичны в своем мировосприятии, они всегда в поиске источника этой трагедии… где же, где же причина этого раскола, этой неладности, нескладности, несогласия мира и человека – вот терзания русского человека, у нас не могло появиться Декамерона, к примеру, у нас не мыслим автор вроде Рабле и т. д.
А источник этого разлада скрыт в эпохе Возрождения. Ведь надо признать, эта эпоха сильно развратила культуру. В XIX в. это еще столь четко не могло быть видно человеку, сейчас это как никогда ясно.
Да, возможно православному человеку ни к чему ходить на подобные постановки, но это вопрос, как мне кажется, индивидуального выбора. Ведь с одной стороны, не все было так безобидно для глаза с точки нравственности, с другой стороны, это история искусства, часть человеческого опыта отношения к пороку, порок должен быть укрупнен и осмеян… как-то так…
Все, что я написала выше, это просто мысли, рассуждения, мнения, потому что должна побеждать всегда любовь. Мы пришли вчера поддержать Татьяну в новой роли, восхищались весь спектакль и позже в вестибюле делились впечатлениями. И мы все очень благодарны нашей Танюше за то, что она нас пригласила, дала возможность нам провести так замечательно вечер, наши сердца и порадовались и встревожились. И то и другое обратило наши мысли к Вечному.
Спаси, Господи, Татьяну!)
Спаси, Господи, дорогого читателя, что оставит свой ценный комментарий, чем поможет нам разобраться в создавшейся ситуации лучше! %)))
Олеся Яковлева
Есть очень много вариантов как провести свободное время. Иногда так хочется посмотреть фильм или сходить на концерт. Лучшим вариантом провести свое дорогое время станет пойти в театр. Сегодня люди очень часто выбирают иные варианты времяпровождения. Они чаще всего забыли как приятно сидеть в театре и смотреть спектакль. Так интересно и насыщенно проходят эти пару часов, что не возможно проследить как они успели пролететь.Всегда можно сходить в кино или на какой-либо концерт. Эти занятия очень распространённые.
Молодые люды скорее всего предпочитают именно эти два занятия. Но стоит один раз сходить в театр, посмотреть представление и ощущение удовлетворенности надолго не покинет. Если почти всем очень интересно наблюдать за игрой актеров сквозь экран кинотеатров и телевизоров, то следить за движениями, речью и мимикой актеров в живую гораздо занимательнее и завораживающе.
За несколько минут, проведенных в театре за просмотром спектакля, человек так многому учится, так наполняется впечатлениями и эмоциями, что все это еще несколько дней наполняет его душу радостью и прекрасным волнением. Для интересной и полной жизни необходимо хоть раз за несколько недель посещать театры. Как много самого разного жанра и вида фильмов. Можно подумать, что театр не сможет предложить такое разнообразие, но это мнение очень ошибочно.Театральные представления всегда будут интересны и волнительны, поскольку в основном являются произведениями авторов, которые имеют мировую известность и давно завоевали любовь народа.
Любое классическое театральное произведение оп своей актуальности является вечным. Они написаны на такие темы, которые не спрашивают времени и вне зависимости от века и поколения относятся к каждому человеку, затрагивая самые нежные чувства человека.
Русский язык. 4 класс. 5 класс. 8 класс.
Несколько интересных сочинений
- Тема любви в творчестве, лирике Есенина сочинение
Любовная тематика красной нитью проходит через все этапы творческого пути великого русского поэта. Сергей Александрович Есенин в каждую сочиненную строку словно вкладывал частичку своей души, выражая искреннюю любовь к родному краю, к природе, к людям.
- Образ и характеристика Отца Васи судьи В дурном обществе Короленко сочинение
- Каковы последствия разрушения преемственности поколений? Итоговое сочинение
Каждое поколение рождается от предшествующего и впоследствии нередко сопротивляется ему, такова непрерывная ситуация противоречий между разными поколениями. Могут быть биологические родители, но дети с ними могут быть эмоциональными
- Сочинение по картине Грабаря Февральская лазурь 5 класс описание
И. Грабарь, талантливый русский художник-пейзажист изобразил на своем полотне зимний пейзаж, поражающий воображение.
Каждый человек проживающий в России должен знать свою историю, что бы не повторять прошлых ошибок и знать устройство общества. Война, сколько всего вложено в смысл этого слова. Горе, печаль, потери, сплоченность
КАК МЫ ХОДИЛИ В ТЕАТР
Могло бы быть лучше, чем есть, но ничего, и на том спасибо, - сказала мама о нашем будущем и добавила: - У нас есть два билета, мы с тобой пойдем в театр.
Мне уже исполнилось восемь лет, но в театре я еще никогда не была. Я ходила в школу, кроме литовского знала русский и польский и только один раз видела во сне мертвого дедушку. Не открывая глаз, он сказал мне какое-то очень важное слово, но я его забыла, как только проснулась.
После школы мы с мамой по снегу пошли к реке. Это было подготовкой к театру. Пока мы дошли до симпатичного деревянного домика на берегу, ноги у меня совсем промокли. Здесь была баня. Мама сказала, что когда-то давно здесь бывал русский царь Петр Великий. Теперь посреди комнаты стоял деревянный стол, на нем блюдо с колбасой и огурцами, сыр и бутылка «Жумбровки». Мама выпила две стопки водки, заела кусочком сыра и сказала:
Потом разделась и, в чем мать родила, прошла в баню. Я сидела возле окна и смотрела на замерзшую реку. «Жумбровку» я не пью, она воняет, а сыр был какой-то противный.
Вдруг я увидела, что из второй двери, ведущей из бани прямо к реке, повалил пар. Окутанные этим паром голые мужчины и женщины побежали к деревянной лесенке, ведущей в воду. Я с трудом узнала маму. Она безуспешно пыталась прикрыть свою наготу деревянной скамеечкой, которой потом разбила лед, и бухнулась в эту прорубь. Поднялось облачко пара. Довольно быстро после этого она вернулась в комнату с деревянным столом, где я ждала ее. Она была в халате, раскрасневшаяся, теперь, одетую, я узнала ее сразу. Подойдя к столу, она, не садясь, опрокинула еще две стопки водки. Потом мы собрались и пошли домой.
Дома было тепло, и мама заснула. Спала она долго. В конце концов пришла тетка и, так как было ясно, что от мамы сегодня толку не будет, одела меня и повела в театр. Я смотрела во все глаза. На всех своих трех языках.
Мы вошли в просторное помещение, где стояли скамейки, вроде как у меня в школе, только красивые. По центру был оставлен широкий проход. Я еле успевала вертеть головой по сторонам.
Сегодня показывают спектакль о жизни в деревне, - сказала тетка, и мы уселись.
Тут поднялся занавес, и я увидела деревянный стол, на котором стояла миска с огурцами, сыр и колбаса, а посредине бутылка «Жумбровки». Правда, я не могла разобрать, как она пахла, потому что то, куда мы смотрели (тетка сказала, что это называется «сцена» и что смотреть надо именно туда), было покрыто чем-то вроде дощатого пола, его недавно вымыли, и поэтому пахло мокрыми еловыми досками. По сторонам зала были очень красивые колонны. Оглядевшись вокруг, я увидела балкон. Когда-то он был позолоченным. Но все вместе никак не соответствовало друг другу и выглядело как корова под седлом.
Это что, церковь? - спросила я тетку тихо.
Раньше была церковь, теперь театр.
Тут на сцену вышли крестьянки и крестьяне, наряженные, как на ярмарку; к ним в гости из города приехали гости, трое, все в черном. Одна женщина и один молодой человек. Третий гость был неопределенного возраста и пола.
Только они появились, как тетка прошептала:
Сейчас что-то будет!
Где? - спросила я, но тут со скамьи у нас за спиной кто-то протянул нам две свечи и коробок спичек.
Как - где? - продолжила тетка, беря свечи. - Видишь, на наших скамейках сидят только женщины, а там, за проходом, справа, одни мужчины. Как в церкви. Женская и мужская половина.
И что? - спросила я.
Я заметила только, что у некоторых женщин лица были старее их задниц, а у других, наоборот, задницы выглядели старее, чем лица. Но я ничего не сказала, чтобы не получить подзатыльник.
Тут вдруг на сцену вышла девушка, похоже что она была главным действующим лицом. Ей было около двадцати лет, на ней были очень красивая узкая синяя юбка, белая блузка с открытым воротом, у нее были сильно загорелые, почти красные, руки и шея. К тому же щеки ее были здорово нарумянены, а на голове длиннющая желтая коса и кудряшки надо лбом. Она была похожа на мою куклу Клару. Всех, кто ходил по влажным доскам, она просто очаровала, особенно молодого человека в черном костюме, который приехал из города. Она что-то спросила у него, люди вокруг нас начали зажигать свечи. Сначала в женской половине, потом и в мужской. Мы с теткой тоже зажгли.
Вся церковь - или театр, не знаю, что это было, - от этого озарилась. Те, что были на досках, продолжали свою историю, мы молчали, и тут к ним на доски поднялся ксендз. Он был в черном, только вокруг шеи белел воротничок. Поднял руки, потом перекрестился, перекрестил нас, сидевших на скамейках, и начал проповедь: сказал, что те, кто приходит в церковь, как мы сейчас, получат в награду Царство Небесное…
Пока он проповедовал, актеры на сцене, рядом с ним, продолжали разыгрывать свою хорошо отрепетированную историю (так сказала тетка), притворяясь, что не замечают ксендза, так же, впрочем, как и он делал вид, что театра в церкви нет. В этот момент сидевшая рядом с нами женщина (тоже с зажженной свечой) обратилась к тетке:
Вы слышите, кто-то свистит?
Господи, и это в театре!
В каком театре?! В церкви! Коммунисты превратили церковь в театр! - отрезала женщина. Потом добавила: - Это же ваша девочка свистит!
Тетка, убедившись, что посвистываю действительно я, достала конфету и сунула мне в рот. Хочешь не хочешь, пришлось перестать свистеть. Я сосала конфету и смотрела на сцену. Румяная молодка протянула молодому человеку из города бумажный цветок, ксендз продолжал проповедь, а остальные - деревенские и городские вместе - ели колбасу и пили водку…
Что было дальше, не знаю. Я заснула. Ни те, что в церкви, ни те, что на сцене, и думать не думали о том, что ребенку нужно поспать. Тетка потом рассказывала, что вынесла меня на руках. Она несла меня домой по снегу, а я спала с конфетой во рту. Это было чем-то вроде обещания лучшей жизни. Которое быстро таяло.
Эдмундо Портильо Круз (АРГЕНТИНА)
У драматурга из Аргентины, писавшего на испанском языке, удивительная судьба. Родился он в Мендосе, образование получил в Буэнос-Айресе и Саламанке, в Испании. Там же, в Испании, начал публиковать свои первые драмы: «Женщина, которая так и не приехала», «Большие поля шляпы». И вдруг все изменилось. Пришло время сказать «да» или «нет». Портильо Круз заболел и вернулся в Аргентину. Время от времени он назывался кем-то другим и писал в такие периоды как тот, другой. Как некий Франциско Мор. Неизвестно, действительно ли эти книги рассказов писал Франциско Мор или все-таки сам Круз. Неизвестно, были ли это разные люди или один человек. Новые сборники рассказов «В защиту ночной жизни» и «Посиделки вдвоем» вышли под фамилией Круз. Под этой же фамилией - Э. П. Круз - были опубликованы и переводы на испанский язык античных поэтов Вергилия, Катулла и Овидия. Здесь мы публикуем один из рассказов сборника «Ночь, когда мы умерли».