Известная мексиканская художница. Фрида Кало, картины мексиканской художницы. Роковое стечение обстоятельств

В 1520 году Фернан Магеллан первым из европейцев проплыл из Атлантического океана в Тихий по названному впоследствии в честь него проливу, разделявшему Американский континент и Огненную Землю. Ночью матросы Магеллана видели множество огней - то были костры индейцев - потому и назвал он эту местность Tierra del Fuego, Огненная Земля.

Немецкий естествоиспытатель Георг Форстер, очутившийся на Огненной Земле в 1774 году с экспедицией Джеймса Кука, описал характер огнеземельцев как «диковинную смесь глупости, безразличия и праздности». Даже Чарлз Дарвин полстолетия спустя назвал их «бедными, жалкими созданиями... с безобразными лицами». Их язык показался ему «клекотом и шумом, которые едва заслуживают называться членораздельной речью». Пренебрежительный отзыв известного ученого отчеканил в умах европейцев облик обитателей Огненной Земли.

Огнеземельцы, или фуэгины (исп. Fueguinos) - собирательное название аборигенов Огненной Земли на южной оконечности Южной Америки. В английском языке термин англ. Fuegians изначально относился только к яганам, обитавшим в южной части Огненной Земли, и лишь впоследствии распространился на все аборигенные народы архипелага.

Яга́ны (самоназвание - ямана, «живущие, люди» = ягхан) - индейский народ в Чили. Также именуются «ямара» и «текуэнче». Равным образом, понятие «фуэгины» (аборигены Огненной Земли) ранее относилось только к яганам.

Mamihlapinatapai (иногда пишут mamihlapinatapei) - слово из яганского языка. Оно указано в Книге рекордов Гиннесса в качестве «наиболее ёмкого слова» и считается одним из самых трудных для перевода слов. Оно означает «Взгляд между двумя людьми, в котором выражается желание каждого в том, что другой станет инициатором того, чего хотят оба, но ни один не хочет быть первым».

Все огнеземельцы были кочевыми народами и не строили постоянных жилищ. Селькнамы, охотившиеся на гуанако, делали себе временные жилища из шестов и шкур. Прибрежные ямана и алакалуфы также сооружали временные жилища, сплавляясь на каноэ.

Значительная часть сведений о материальной и духовной культуре индейских племен Огненной Земли, которыми располагает мировая наука, содержится в опубликованных в 1925 году в Германии записках немецкого миссионера Мартина Гусинде, совершившего четыре экспедиции на острова в 1919-1923 годах. Мартин Гусинде посетил все три племени огнеземельцев, участвовал в их повседневной жизни, религиозных обрядах и даже прошел инициацию.

В целом материальная культура фуэгинов, к моменту прихода белых колонизаторов живших, по сути, в каменном веке, была довольно примитивной. Охотники она (селькнамы) пользовались простым луком и стрелами с каменными или костяными наконечниками, а также бола, напоминавшим традиционное охотничье оружие патагонцев-теуэльче; алакалуф и яганы били тюленей, китов и рыбу теми же стрелами и гарпунами.

Крайне суровые природные условия островов выработали у аборигенов особые методы приспособления к подобному климату и поразительную способность к выживанию в условиях пронизывающего дождя, ветра и сильных холодов. По словам Мартина Гусинде, женщины она имели специфическое телосложение с наличием выраженных жировых прослоек, помогавших им спать прямо на голых камнях. С другой стороны, такая феноменальная приспособляемость, вкупе с неразвитыми социальными и имущественными отношениями, заставила ряд исследователей предполагать, что огнеземельцы-фуэгины являются выродившимися потомками аборигенов с континента, возможно, чоно или теуэльче.

Адаптация к холодному климату сближала огнеземельцев и с эскимосами Арктики, а их смугло-черный оттенок кожи, широкий нос, волнистые волосы, рудименты плавательных перепонок между пальцами являются наследием древнейшей волны мигрантов, имевших австралоидные черты.

Первыми из европейцев с аборигенами Огненной Земли познакомились в 1519 году члены кругосветной экспедиции Фернандо Магеллана. В 1578 году их видели англичане Френсиса Дрейка, но в контакт с ними не вступали (в отличие от патагонцев-техуэльче). В конце 1774 года, во время своего второго кругосветного плавания, острова Огненной Земли обследовал Джеймс Кук.

Заново «открыл» индейцев Огненной Земли в 1832 году Чарльз Дарвин, высадившийся на Огненной Земле во время кругосветного путешествия на корабле «Бигль». Дарвин был поражен первобытным и примитивным видом аборигенов:

«Вид огнеземельцев, сидящих на диком заброшенном берегу, произвёл на меня неизгладимое впечатление. Перед глазами предстал образ - вот так же, когда-то давно, сидели наши предки. Эти люди были совершенно наги, тела разукрашены, спутанные волосы свисали ниже плеч, рты раскрылись от изумления, а в глазах затаилась угроза… Я мог произойти как от той смелой обезьянки … или того старого бабуина, … так и от дикаря, который испытывает удовольствие, мучая врагов, и приносит в жертву кровь животных. Он без малейших угрызений совести убивает младенцев, относится к женщинам, словно к рабам, он не знает, что такое правила приличия и полностью зависит от нелепых суеверий».

Огненная Земля глазами Ч. Дарвина

В предыдущее плавание кораблей «Адвенчер» и «Бигль» с 1826 по 1830 г. капитан Фиц-Рой взял группу туземцев в качестве заложников за пропавшую шлюпку, из-за кражи которой партия, занимавшаяся съемкой, оказалась в большой опасности; некоторых из этих туземцев, а также одного ребенка, купленного за перламутровую пуговицу, он взял с собой в Англию и решил воспитать их и наставить в вере за свой собственный счет. Желание вернуть этих туземцев на родину было одним из главных мотивов, побудивших капитана Фиц-Роя предпринять настоящее плавание, и, прежде чем Адмиралтейство решило послать экспедицию, он великодушно нанял судно, чтобы самому отвезти их обратно.

Туземцев сопровождал миссионер Маттьюс; о нем и о туземцах капитан Фиц-Рой опубликовал полный и превосходный отчет. Первоначально отсюда было взято двое мужчин, один из которых умер в Англии от оспы, мальчик и маленькая девочка, и вот теперь у нас на борту находились Йорк Минстер, Джемми Баттон (его второе имя [пуговица] выражает собой ту «монету», за которую он был приобретен) и Фуэгия Баскет. Йорк Минстер был зрелый мужчина, низенький, толстый и сильный; нрава он был замкнутого, молчаливого и угрюмого, но, если его раздражали, он бурно вспыхивал; к немногим своим друзьям на корабле он привязывался очень сильно; способности у него были хорошие. Джемми Баттон был всеобщим любимцем, но был так же вспыльчив; выражение его лица сразу же говорило о приветливом нраве. Он был весел, часто смеялся и удивительно сочувствовал чужому страданию; когда в море бывало бурно, я часто немного страдал морской болезнью, и он обыкновенно подходил ко мне и говорил жалобным голосом: «Бедный, бедный малый!» Но сам факт, что человек может страдать морской болез­нью, ему, привыкшему к жизни на воде, казался слишком смешным, и он обыкновенно бывал принужден отвернуться в сторону, чтобы скрыть улыбку или смех, а затем уже повторял свое «Бедный, бедный малый!» Он был патриот и любил превозносить свое племя и свою страну, в которой, по его буквальному выражению, была «масса деревьев», а все остальные племена бранил; он упорно твердил, что в его стране нет дьявола. Джемми был низкого роста, толст и жирен, но гордился своей наружностью; он обычно носил перчатки, аккуратно подстригал волосы и бывал в отчаянии, если его начищенные до блеска башмаки пачкались. Ему нравилось любо­ваться на себя в зеркало, и один веселый маленький индейский мальчик с Рио-Негро, находившийся несколько месяцев на нашем корабле, вскоре подметил это и обыкновенно передразнивал его; Джемми, всегда немного ревновавшему к мальчугану за то внимание, которое тому уделяли, это отнюдь не нравилось, и он говаривал, чуть презрительно повернув голову: «Очень много жаворонок!» Когда я думал обо всех его многочисленных достоинствах, мне казалось особенно удивительным, что он принадлежит к одной и той же расе с теми жалкими, низко развитыми дикарями, которых мы впервые здесь встретили, и, без сомнения, отличается теми же особенностями, что и они. Наконец, Фуэгия Баскет была милая, скромная, сдержанная молодая девушка с довольно приятным, хотя иногда угрюмым, выражением лица; она очень скоро выучилась всему, особенно языкам. Эта способность проявилась у нее в том, как быстро она выучилась немного говорить по-португальски и по-испански, пока ее оставляли на короткое время на берегу в Рио-де-Жанейро и Монтевидео, а также в знании ею английского языка. Йорк Минстер очень ревниво относился ко всякому вниманию, которое ей уделялось: было ясно, что он решил на ней жениться, как только они поселятся на берегу.

Несмотря на то, что все трое неплохо говорили и понимали по-английски, исключительно трудно было получить у них подробные сведения об обычаях их земляков; частично это объясняется тем, что их явно затруднял выбор между двумя даже самыми простыми альтернативными понятиями. Каждый, кто имел дело с очень маленькими детьми, знает, как редко можно получить от них ответ даже на простой вопрос, черна или бела какая-нибудь вещь: понятия о черном и белом, по-видимому, попеременно заполняют их сознание. Так обстояло дело и с этими огнеземельцами, и оттого вообще невозможно было выяснить путем перекрестных вопросов, правильно ли мы поняли то, что они сказали. Зрение у них было удиви­тельно острое; хорошо известно, что моряки в результате долгого упражнения в состоянии различать далекие предметы гораздо лучше сухопутных жителей, но Йорк и Джемми в этом отношении оставляли далеко позади всех моряков на борту; несколько раз они объявляли, что за предмет виднеется вдали, и, несмотря на общее сомнение, правота их подтверждалась, когда прибегали к помощи подзорной трубы. Они были вполне осведомлены об этой своей способности, и Джемми, бывало, когда был не в ладу с вахтенным офицером, говорил: «Мой видит корабль, мой не говорит».

Любопытно было наблюдать, когда мы высадились, поведение дикарей в отношении Джемми Баттона; они сразу же заметили разницу между ними и нами и много толковали друг с другом по этому поводу. Старик обратился к Джемми с длинной речью, в которой, по-видимому, приглашал его остаться с ним. Но Джемми очень плохо понимал их язык, и, кроме того, он совершенно устыдился своих соотечественников. Когда затем на берег вышел Йорк Мин-стер, они приняли его таким же образом и сказали, что ему следует побриться, хотя на лице у него не было и двух десятков волосков, в то время как у нас у всех бороды не были даже подстрижены. Они рассматривали цвет его кожи и сравнивали с нашими. Когда один из нас обнажил руку, они выразили живейшее удивление и восхищение ее белизной, точь-в-точь как орангутанги, которых я наблюдал в зоологических садах. Нам казалось, что двух-трех офицеров, которые были ниже ростом и светлее, они приняли, несмотря на бороды, их украшавшие, за женщин нашего отряда. Самый высокий из огнеземельцев был явно очень обрадован, когда мы обратили внимание на его рост. Когда его поставили спина к спине с самым высоким из экипажа нашей шлюпки, он всячески старался забраться на более высокое место и привстать на цыпочки. Он раскрывал рот, чтобы показать свои зубы, поворачивал голову, чтобы показать себя в профиль, и все это проделывал с такой готовностью, что, я уверен, он считал себя первым красавцем на Огненной Земле. После того как у нас прошло первое чувство сильнейшего изумления, странная смесь удивления и подражания, которую обнаруживали эти дикари каждую минуту, казалась лишь чрезвычайно смешной.

На следующий день я попытался как-нибудь проникнуть в глубь страны. Огненную Землю можно представить себе как гористую страну, которая частично погрузилась в море, отчего глубокие заливы и бухты занимают те места, где должны были находиться долины. Склоны гор, за исключением открытого западного берега, от самой воды сплошь покрыты лесом. Деревья доходят до высоты от 1 000 до 1 500 футов, где сменяются полосой торфяника с очень мелкими альпийскими растениями; последняя в свою очередь сменяется поясом вечных снегов, который, согласно капитану Кингу, опускается в Магеллановом проливе до высоты от 3 000 до 4 000 футов. В любой части страны даже акр ровной земли - большая редкость. Я помню только один плоский клочок земли, близ бухты Голода, да еще один, несколько больший, близ рейда Гуре. И в том и в другом месте, как, впрочем, везде, поверхность покрыта толстым слоем топкого торфа. Даже в лесу не видно почвы под массой медленно гниющих растительных веществ, пропитанных водой и потому про­валивающихся под ногой.

Убедившись в том, что мои попытки проложить себе дорогу через леса почти безнадежны, я пошел по течению одного горного потока. Сначала я едва мог пробираться вперед из-за водопадов и множества поваленных деревьев; но вскоре русло потока стало несколько более открытым, так как разливы размыли его берега. В течение часа я продолжал медленно продвигаться вперед вдоль неровных камени­стых берегов и был щедро вознагражден величием открывшейся мне картины. Мрачная глубина ущелья вполне гармонировала с заметными повсюду следами потрясений. Везде лежали неправильной формы каменные громады и опрокинутые деревья; другие деревья хотя еще и держались прямо, но уже сгнили до самой сердцевины и готовы были упасть. Эта перепутанная масса полных жизни и погибших растений напомнила мне тропические леса; но тут было и различие: в этих тихих дебрях господствует, видимо, дух Смерти, а не Жизни. Я шел по течению, пока не достиг одного места, где большой оползень расчистил путь прямо по склону горы. По этой дороге я поднялся на значительную высоту, откуда открылась обширная панорама окружающих лесов. Все деревья принадлежат к одному виду бука - Fagus betuloides; число других видов бука, а также Drimys wintcri совсем незначительно2. Этот бук (Fagus betuloides) сохраняет свою листву круглый год, но она какого-то особенного буровато-зеленого цвета с желтым оттенком. Весь ландшафт, окрашенный в этот цвет, имеет мрачный, унылый вид, тем более что его не часто оживляют лучи солнца.

20 декабря. - Одну сторону бухты образует гора высотой около 1 500 футов, которую капитан Фиц-Рой назвал по имени сэра Дж. Банкса, в память о его злополучной экскурсии, стоившей жизни двоим его спутникам и едва не погубившей д-ра Соландера. Снежная метель - причина несчастья - произошла в середине января, соответствующего нашему июлю, и на широте Дарема! Мне очень хотелось взобраться на вершину этой горы, чтобы пособирать альпийские растения, потому что ниже очень мало каких бы то ни было цветов. Мы пошли по течению того же ручья, вдоль которого я шел накануне, пока он не иссяк, после чего были вынуждены пробираться вслепую между деревьями. Деревья из-за резких ветров были низкорослые, толстые и сгорбленные. Наконец мы достигли места, которое издали казалось ковром прекрасной зеленой травы, но, к нашей досаде, оказалось сплошной массой небольших буков, высотой от четырех до пяти футов. Они стояли тесно друг к другу, как бук к живой изгороди сада, и нам пришлось пробираться по этой ровной, но обманчивой с виду поверхности. Потрудившись еще немного, мы добрались до торфяника, а затем до обнаженной сланцевой породы.

Этот холм соединялся гребнем с другим, отстоявшим на несколько миль и более высоким, - так что на нем даже виднелись снеговые пятна. Так как было еще не поздно, я решил пройтись туда и по дороге пособирать растения. Это было бы очень трудно, если бы здесь не было прямой тропинки, протоптанной гуанако: животные эти, как овцы, всегда идут по одному и тому же пути. Добравшись до холма, мы обнаружили, что он самый высокий в ближайшей окрестности и воды с него текли к морю в противоположных направлениях. Перед нами широко открылась окрестная местность: к северу простиралось топкое болото, зато к югу открывался дикий, величественный пейзаж, подобающий Огненной Земле. В нем было какое-то таинственное величие: гора возвышалась за горой, их прорезали глубокие долины, и все покрывал густой, темный лесной массив. Даже воздух в этом климате, где один шторм с дождем, градом и мокрым снегом сменяет другой, кажется темнее, чем повсюду в других местах. Когда в Магеллановом проливе смотришь из бухты Голода прямо на юг, отдаленные каналы между горами кажутся такими мрачными, будто ведут за пределы этого мира...

Однако соотечественник Дарвина, английский исследователь Уильям Паркер Сноу, побывавший на Огненной Земле в 1855 году, пришел к совершенно иным выводам о тамошних жителях. Описывая их неопрятный внешний вид и первобытные привычки, Сноу отмечает: «…многие огнеземельцы, живущие на Восточных Островах, обладают приятной и даже привлекательной внешностью. Понимаю, что это идет вразрез с тем, что описывал в своих трудах мистер Дарвин, но я говорю лишь о том, что сам видел…» Позже учёный обнаружил, что аборигены «живут семьями»: «Я был свидетелем проявления глубокой любви и нежности по отношению к своим детям и друг ко другу», - пишет он. Сноу также свидетельствует, что местные женщины отличаются скромностью, а матери очень привязаны к своим детям.

Румынский авантбрист Джулиус Поппер, первым нашедший несметные запасы золота, у тела убитого индейца из племени "Она".

Начало колониальной эпохи на Огненной Земле положило конец оригинальной культуре местных индейцев. После того, как в 1886 году румынский авантюрист Джулиус Поппер нашел на Огненной Земле золото, сюда стали прибывать тысячи искателей наживы из стран Европы и Америки. Колонизаторам потребовалось немало усилий, чтобы сломить сопротивление местного населения, которое до их прихода более 50 лет успешно противостояло попыткам проникновения с «большой земли».

В 1881 году остров поделили между собой Аргентина и Чили. К тому времени овцеводы уже вытеснили индейцев с привычных им мест охоты. На беду индейцев, на Огненной Земле нашли золото, и вскоре сюда вторглись старатели. Начался последний по счету геноцид на Американском континенте. Индейцы всем мешали: они охотились за овцами, не зная, что такое частная собственность, брали в лагерях золотоискателей все, что им приглянулось. В те годы охотники за скальпами получали по фунту стерлингов за каждую пару ушей, отрезанных у убитых индейцев. Те же туземцы, которым удавалось спастись от головорезов, оказывались беззащитны перед занесенными европейцами болезнями - туберкулезом, корью. Уцелевших добивал алкоголь, к которому они быстро пристрастились. Через полстолетия, когда в 1919 году число индейцев сократилось с восьми тысяч до шести сотен.

В 1977 году на Огненной Земле умер старик Фелипе Р.Альварес, последний чистокровный индеец ямана.

Законы племени ямана объявлявшиеся юношам во время инициации.

Вот некоторые из них:

- Когда на твою стоянку придет много гостей и одарить всех ты не сможешь, подумай сперва о чужих; что останется, раздай родным и друзьям.
- Когда с несколькими людьми ты окажешься в краю, где родился, и они пожелают устроиться на ночлег, самое безопасное место уступи тем, кто не бывал здесь. Сам довольствуйся местом похуже. Не думай: какое мне дело до того, что чужаки лишатся своей лодки.
- Если тебе везет на охоте, позволь другим присоединиться к тебе. Более того: покажи им хорошие места, где водится много тюленей, добыть которых там не составит труда.
- Когда подойдешь к костру, усаживайся с достоинством, поджав под себя ноги. Смотри на всех собравшихся с дружелюбием. Не уделяй внимание кому-то одному из них; ни к кому не поворачивайся спиной. Не ходи в гости слишком часто.
- Если тебе предложили ночлег, останься. Помоги людям в их хлопотах. Никто тебя не станет просить о помощи. Но взгляни, быть может, у них не хватает воды или дров, или же перед входом не убран снег. Возьмись за работу. Таких людей повсюду приветят с радостью.
- Не болтай немедля о том, что услышал. Слишком легко посеять неправду. Потом люди задумаются, кто же был болтуном - тогда уж они разыщут тебя.
- Когда найдешь что-нибудь, не говори: это мое. Ведь вскоре может явиться хозяин. Стоит ему увидеть потерянную вещь в твоих руках, он укажет другим на тебя и молвит: вот вор! Ямана не терпят воров.
- Встретишь на дороге слепца, подойди к нему и спроси: куда ты идешь? Быть может, ты узнаешь, что он заблудился. Скажи ему тотчас: ты сбился с дороги. Он благодарно ответит тебе: стало быть, я заблудился. Тогда спроси его: куда тебя отвести? Он скажет: я хочу попасть к себе. Тотчас возьми его за руку и отведи.
- Если ты кого-то убил в гневе или по опрометчивости, не пытайся убежать. Найди в себе силы вынести все, что последует, не заставляй своих родичей отвечать за сделанное тобой.
- Никогда не забывай эти наставления, Если ты будешь держаться их, все пойдет хорошо, люди будут довольны тобой; они скажут о тебе: это хороший человек!

Когда европейцы, чилийцы и аргентинцы стали осваивать острова в середине XIX века, вместе с ними на Огненную Землю пришли и европейские болезни, такие, как корь и оспа, от которых огнеземельцы не имели иммунитета. Помимо этого, значительную роль в вымирании аборигенов сыграло традиционное отсутствие у них понятия частной собственности. Так, например, по словам Мартина Гусинде, охотники она (селькнамы) сильно страдали от завезённых колонизаторами на острова овечьих стад, интенсивно поедавших траву - основную пищу гуанако. После исчезновения последних они вынуждены были начать охоту на самих овец, вступив, таким образом, в конфликт с их владельцами, вооружёнными огнестрельным оружием. В результате численность как селькнамов, так и яганов резко уменьшилась с нескольких тысяч в середине XIX века до нескольких сот в начале XX века.

Не исключено, что значительную роль в их вымирании сыграла также утрата основных источников пропитания (киты и тюлени) из-за того, что их добычу освоили европейские и американские моряки. В настоящее время чистокровных фуэгинов не существует; последний индеец она умер в 1974 году, последний яган - в 1999 году.

Огнеземельцы говорили на нескольких неродственных языках. Языки кавескар и яган (ямана) считаются изолятами, тогда как селькнамы, как и родственные им теуэльче на материке, говорили на языке чонской семьи.

Огнеземельские языки отличались богатством. Индейцам удавалось передать происходившее в окружавшем их мире, собственные ощущения и абстрактные идеи в виде метафор. Так, для состояния душевной подавленности яганы пользовались словом, означавшим период в жизни краба, когда он уже успел сбросить свой старый панцирь, новый же ещё не вырос. Понятие «прелюбодей» им подсказал сокол, который, отыскав себе жертву, неподвижно зависает над ней. Понятие «морщинистая кожа» совпадало с названием старой раковины, а «икота» - с названием завала из деревьев, перегородившего путь.

Огнеземельцам удавалось выражать различные нюансы жизни природы и человека. Так, «ийя» означало «привязать лодку к зарослям бурых водорослей», «окон» - «спать в движущейся лодке». Совершенно другими словами обозначались такие понятия, как «спать в хижине», «спать на берегу» или «спать с женщиной». Слово «укомона» значило «метать копье в стаю рыб, не целясь ни в одну из них». Что же касается самоназвания яганов «ямана», это слово значило «жить, дышать, быть счастливым».

Послушайте, как забавно они пели:

Остальные необычные народные песни жителей Огненной земли можно услышать

В 1520 году Фернан Магеллан первым из европейцев проплыл из Атлантического океана в Тихий по названному впоследствии в честь него проливу, разделявшему Американский континент и Огненную Землю. Ночью матросы Магеллана видели множество огней — то были костры индейцев — потому и назвал он эту местность Tierra del Fuego, Огненная Земля.
Яга́ны (самоназвание — ямана , «живущие, люди» = ягхан ) — индейский народ в Чили . Также именуются «ямара» и «текуэнче». Равным образом, понятие « фуэгины » (аборигены Огненной Земли) ранее относилось только к яганам.
Mamihlapinatapai (иногда пишут mamihlapinatapei) — слово из яганского языка. Оно указано в Книге рекордов Гиннесса в качестве «наиболее ёмкого слова» и считается одним из самых трудных для перевода слов. Оно означает «Взгляд между двумя людьми, в котором выражается желание каждого в том, что другой станет инициатором того, чего хотят оба, но ни один не хочет быть первым».

Немецкий естествоиспытатель Георг Форстер, очутившийся на Огненной Земле в 1774 году с экспедицией Джеймса Кука, описал характер огнеземельцев как «диковинную смесь глупости, безразличия и праздности». Даже Чарлз Дарвин полстолетия спустя назвал их «бедными, жалкими созданиями... с безобразными лицами».

Их язык показался ему «клекотом и шумом, которые едва заслуживают называться членораздельной речью». Пренебрежительный отзыв известного ученого отчеканил в умах европейцев облик обитателей Огненной Земли.

В 1881 году остров поделили между собой Аргентина и Чили. К тому времени овцеводы уже вытеснили индейцев с привычных им мест охоты. На беду индейцев, на Огненной Земле нашли золото, и вскоре сюда вторглись старатели. Начался последний по счету геноцид на Американском континенте. Индейцы всем мешали: они охотились за овцами, не зная, что такое частная собственность, брали в лагерях золотоискателей все, что им приглянулось. В те годы охотники за скальпами получали по фунту стерлингов за каждую пару ушей, отрезанных у убитых индейцев. Те же туземцы, которым удавалось спастись от головорезов, оказывались беззащитны перед занесенными европейцами болезнями — туберкулезом, корью. Уцелевших добивал алкоголь, к которому они быстро пристрастились. Через полстолетия, когда в 1919 году число индейцев сократилось с восьми тысяч до шести сотен.

В 1977 году на Огненной Земле умер старик Фелипе Р.Альварес, последний чистокровный индеец ямана.

Законы племени ямана объявлявшиеся юношам во время инициации.

Вот некоторые из них:

— Когда на твою стоянку придет много гостей и одарить всех ты не сможешь, подумай сперва о чужих; что останется, раздай родным и друзьям.
— Когда с несколькими людьми ты окажешься в краю, где родился, и они пожелают устроиться на ночлег, самое безопасное место уступи тем, кто не бывал здесь. Сам довольствуйся местом похуже. Не думай: какое мне дело до того, что чужаки лишатся своей лодки.
— Если тебе везет на охоте, позволь другим присоединиться к тебе. Более того: покажи им хорошие места, где водится много тюленей, добыть которых там не составит труда.
— Когда подойдешь к костру, усаживайся с достоинством, поджав под себя ноги. Смотри на всех собравшихся с дружелюбием. Не уделяй внимание кому-то одному из них; ни к кому не поворачивайся спиной. Не ходи в гости слишком часто.
— Если тебе предложили ночлег, останься. Помоги людям в их хлопотах. Никто тебя не станет просить о помощи. Но взгляни, быть может, у них не хватает воды или дров, или же перед входом не убран снег. Возьмись за работу. Таких людей повсюду приветят с радостью.
— Не болтай немедля о том, что услышал. Слишком легко посеять неправду. Потом люди задумаются, кто же был болтуном — тогда уж они разыщут тебя.
— Когда найдешь что-нибудь, не говори: это мое. Ведь вскоре может явиться хозяин. Стоит ему увидеть потерянную вещь в твоих руках, он укажет другим на тебя и молвит: вот вор! Ямана не терпят воров.
— Встретишь на дороге слепца, подойди к нему и спроси: куда ты идешь? Быть может, ты узнаешь, что он заблудился. Скажи ему тотчас: ты сбился с дороги. Он благодарно ответит тебе: стало быть, я заблудился. Тогда спроси его: куда тебя отвести? Он скажет: я хочу попасть к себе. Тотчас возьми его за руку и отведи.
— Если ты кого-то убил в гневе или по опрометчивости, не пытайся убежать. Найди в себе силы вынести все, что последует, не заставляй своих родичей отвечать за сделанное тобой.
— Никогда не забывай эти наставления, Если ты будешь держаться их, все пойдет хорошо, люди будут довольны тобой; они скажут о тебе: это хороший человек!

В популярной этнографической литературе обитате­лей южной оконечности американского материка приво­дят в пример, чтобы показать, как люди жили в дале­ком прошлом. Отсталость этих индейцев объясняется суровой природой их родины: земледелие здесь невоз­можно, рыбы немного. Охота и сбор съедобных моллю­сков время от времени в изобилии обеспечивали людей мясом, но это был ненадежный источник пищи, а сохра­нять мясо впрок во влажном климате и при отсутствии соли было нельзя. Сыграла свою роль и тысячелетняя изоляция индейцев крайнего юга континента от других племен.

Хотя Огненная Земля была открыта еще Магелла­ном, на протяжении трех столетий европейцы мало по­сещали ее берега. В XIX веке жители острова еще сохра­няли традиционный образ жизни. Индейцы она охоти­лись на гуанако так же, как первые люди, пересекшие 10 тысяч лет назад Магелланов пролив или, скорее, прошедшие по соединявшему его берега перешейку. Вдоль южного и западного побережья Огненной Земли и далее к северу, вдоль островков Чилийского архипе­лага, яганы и алакалуф охотились на морского зверя, собирали съедобные водоросли, раковины, грибы. По типу хозяйства и языку она были близки патагонцам, или теуэльче, обитавшим в степях и полупустынях се­вернее Магелланова пролива. Яганы и алакалуф гово­рили на языках, которые не родственны ни друг другу, ни каким-либо другим.

Огнеземельцы не имели никакой общеплеменной ор­ганизации, общего самосознания. Самой крупной социально-хозяйственной единицей была группа родственных семей численностью около ста (от 40 до 120) человек. Такая группа владела определенной территорией, в пре­делах которой ее члены охотились или искали съе­добных моллюсков. Большую часть года отдель­ные семьи бродили в поисках пищи, но время от вре­мени группа собиралась вместе для совершения риту­алов.

Как и у всех других племен, ритуалы имели для ог­неземельцев огромное значение. Именно тогда группа осознавала себя как целое, молодежь знакомилась с традициями племени, люди, много месяцев не видевшие друг друга, обменивались новостями, опытом, знаниями. Повсюду в Южной Америке общинные праздники при­урочивали к периоду года, когда изобилует дичь, рыба, поспевают плоды. Иначе было бы невозможно прокор­мить в течение нескольких дней, а то и недель собрав­шуюся в одном месте массу народа. Однако в сознании людей такая зависимость нередко искажалась: счита­лось, что не ритуалы совершаются в момент созревания плодов, а наоборот, плоды поспевают благодаря ритуа­лам. Индейцы она устраивали обряды зимой, переселя­ясь из внутренних областей главного острова к его во­сточному и северному побережью, где в этот период го­да можно было добыть достаточно пищи. У яганов и алакалуф таких сезонных передвижений не было. Если какой-нибудь группе удавалось наткнуться на выбро­шенную морем тушу кита или обнаружить особенно бо­гатое лежбище тюленей, эту весть передавали соседям, подавая сигнал дымом костра, и вскоре сюда начинали приплывать лодки.

Таким образом, праздник оказывался возможным, ес­ли хватало пищи. В то же время организация обрядов в этом случае становилась необходимостью. Среди со­бравшихся легко могли возникнуть ссоры и недоразуме­ния, их поведение следовало ввести в какие-то рамки, подчинить строгим, общепризнанным нормам. Даже че­ловек, склонный начать ссору, не решался это сделать во время праздника, так как верил, что духи не простят неуважения к ним.

Несмотря на разное происхождение всех трех огнеземельских племен и существенные различия в хозяйст­ве и образе жизни между она, с одной стороны, яганами и алакалуф, с другой, описанные у них обряды очень похожи. Это свидетельствует о том, что праздник вопло­щения духов отражал наиболее общие представления первобытного человека о мире, распространенные у на­родов, живших в разных условиях. Поэтому формы об­рядов легко заимствовались одними племенами у дру­гих.

Наши сведения о ритуалах индейцев, живших на южной оконечности американского материка, были бы крайне отрывочны, если бы не работы нескольких энтузиастов-этнографов, изучавших огнеземельцев в 20-х го­дах нашего века. В середине XIX века усилились контак­ты аборигенов с европейцами - моряками, миссионерами, колонистами. В результате распространились болезни, против которых у индейцев не было иммунитета. Чис­ленность она и яганов, полтора века назад достигшая соответственно четырех и трех тысяч человек, к 1918 го­ду сократилась до 300 и 70 человек. В этот критиче­ский момент немецкий католический священник и врач М. Гузинде впервые посетил Огненную Землю и решил, что его долг - пока не поздно спасти культуру обита­телей острова от забвения. В 1918-1924 годах он орга­низовал четыре экспедиции к яганам и селькнам. О тра­диционной культуре алакалуф ему удалось собрать меньше сведений, так как она пришла в упадок уже к началу нашего века. Почти одновременно с Гузинде ра­ботали его коллега М. Копперс и американский этно­граф С. К. Лотроп.

Впрочем, в эти годы огнеземельцы свои древние об­ряды больше не справляли. Но люди старшего поколе­ния хорошо помнили, как в юности участвовали в тор­жественных церемониях, и по просьбе Гузинде и Копперса исполнили их в последний раз. Конечно, нельзя ручаться, что все было сделано с должной полнотой. Например, по наблюдениям начала XX века у она был какой-то музыкальный инструмент, издававший непри­ятный и резкий звук. Очень возможно, что он звучал на празднике и должен был передавать голос какого-ни­будь духа. Гузинде такой инструмент, однако, уже не застал. Отчасти изменилось и само отношение к ритуа­лам. Традиционная религия перестала играть в жизни огнеземельцев прежнюю роль. Индейцы увидели, что их мир, вместе со всеми его реальными и мифическими оби­тателями, исчезает на глазах, а на смену ему приходит другой, в котором им нет места. Соответственно церемо­нии, которые увидели Гузинде и Копперс, отчасти ли­шились подобающей серьезности. Сомнительно, чтобы в прошлом индейцы вообще разрешили наблюдать их чу­жакам.

Обряды воплощения духов назывались на языке она клоктен. Вначале мужчины возводили большую кониче­скую постройку из жердей, напоминавшую сибирский чум, с выходом на восток, желательно к лесу. Если не­погода не уничтожила прошлогодней постройки, стара­лись воспользоваться ею: ведь при помощи каменных орудий вырубить заново многометровые жерди было не так просто. Постоянных священных мест не существова­ло. С западной стороны за чумом начиналась большая поляна, отделявшая его от жилых хижин, которые бы­ли очень примитивны - конические шалаши, а то и про­сто заслоны от ветра из веток, покрытых шкурами.

Ритуальная хижина называлась xáин. Жерди ее кар­каса имели свои названия и символику, ставились в оп­ределенном порядке. Считалось, что в начале времен семеро могучих мужчин, сойдясь близ юго-восточной оконечности Огненной Земли, построили первую хаин из гигантских камней и впервые исполнили клоктен. Все, что проделали в тот раз мифические персонажи, стали вслед за ними ежегодно повторять люди. Сложен­ная из камней хижина превратилась в гору, и каждый, кому приходилось заснуть близ нее, видел во сне пер­вый клоктен.

После того как ритуальная хижина была поставле­на, мужчины тайно от подростков и женщин готовили маски из кожи и коры, раскрашивали свои тела полоса­ми и пятнами. Когда все было готово, мужчины неза­метно пробирались в хижину. Именно поэтому вход в нее и был обращен к лесу, иначе женщины могли бы догадаться, что духи проникают в хаин не таинствен­ным путем из-под земли, а гораздо более естественным образом. Тем не менее не только зрители, но и сами участники клоктена верили, что настоящие духи и в са­мом деле выходят на свет из очага в центре хаин, все­ляясь в мужчин, надевших маски. Таким образом, ри­туальная хижина мыслилась связующим звеном, времен­но соединявшим два мира - реальный, в котором жили индейцы, и воображаемый мир первопредков, населяв­ших землю в эпоху творения.

У яганов и алакалуф подготовка к празднику велась примерно так же, как у она. Лишь ритуальная построй­ка могла быть иной - не конический чум, а длинная хижина, каркас которой напоминал огромную перевер­нутую корзину. Этот каркас обкладывали дерном, тра­вой, ветками. По мнению этнографов, многие особенно­сти обрядов яганы и алакалуф заимствовали от она. В частности, само название праздника на языке яганов, кина, восходит к слову «хаин», которым она обознача­ли ритуальную хижину.

Раскрасившись и надев маски, мужчины, изобра­жавшие духов, выходили из укрытия на поляну и ста­рались произвести устрашающее впечатление на жен­щин. Те с криком прятались в своих хижинах, а затем снова выходили смотреть на происходящее. Алакалуф ставили особую женскую хижину, в которой непосвя­щенные могли бы спрятаться от грозивших им опасных существ. Время от времени кто-нибудь из мужчин, сняв маску, отправлялся к женщинам и говорил, что духи го­лодны. Получив пищу, мужчины, естественно, съедали ее сами.

Приходится поражаться, сколь сложным и до мело­чей разработанным было «представление», продолжав­шееся много дней и включавшее выход все новых и но­вых духов. Каждый отличался чем-нибудь внешне, имел свой голос, разыгрывал какую-нибудь пантомиму. У она во время клоктена мальчики впервые узнавали, что все эти ужасные демоны хотя и существуют якобы на са­мом деле, однако на празднике присутствуют лишь сим­волически - их изображают мужчины. У яганов и ала­калуф обряды инициации справлялись отдельно и были менее зрелищными: подросткам показывали одного- единственного духа.

Кого же конкретно изображали огнеземельцы? Она наделяли верховной властью женское существо по име­ни Xáльпeн. В отличие от остальных духов Хальпен не имела человекоподобного воплощения. Из шкур и тра­вы мужчины делали змеевидное чучело длиной 6 метров и толщиной примерно 80 сантиметров, раскрашивали его и изредка высовывали из церемониальной хижины наружу. Это зрелище должно было вызывать ужас у непосвященных. Хотя женщины и догадывались, кто и как изготовлял чучело, но никто из них никогда не при­сутствовал при этом. Так что полной уверенности в том, что Хальпен и в самом деле не выползает из-под зем­ли, не было.

О том, что происходит в хаин, непосвященные могли составить представление по доносившимся звукам. Вот раздались приветственные крики - это значит, что Хальпен наконец появилась. Но голоса один за другим смолкали, и женщинам следовало думать, что их мужья и сыновья проглочены чудовищем. С этого момента хи­жину наполняли одни только духи.

Мистерия, которую разыгрывали мужчины перед не­посвященными, имела определенный сюжет. Централь­ным ее эпизодом было рождение у Хальпен ребенка от ее связи с оказавшимися в хаин духами. Новорожденно­го демона звали Кетёрнен, и он мог быть как мальчи­ком, так и девочкой. В последнем случае мужчины про­являли немало изобретательности: ведь по прошествии некоторого времени Кетернен требовалось представить зрителям, а набедренных повязок огнеземельцы не но­сили. На эту роль выбирали человека низкого роста, ко­торому делали специальную перевязку, тело обклеива­ли белым пухом, а на голову надевали маску.

Многие из огнеземельских «демонов» имели свои цвета. Например, Хальпен мыслилась существом белого цвета, а ее сестра, двойник Тану, - красного. Белую, красную, черную и желтую краски огнеземельцы упот­ребляли для нанесения узоров на тело и на различные предметы. Например, в ритуальной хижине яганов на уровне глаз стоящего человека по стенам проводились три параллельные полосы: красная символизировала камни на берегу, покрытые бурыми водорослями, бе­лая - морскую пену, черная - раковины моллюсков на отмели. Все вместе указывало на связь духов с морем, где они обитают.

Выбор красок огнеземельцами не случаен. Языкове­ды давно заметили, что у многих народов для обозна­чения красного цвета слов больше, чем для синего и зе­леного. По мнению большинства исследователей, перво­бытные люди выделяли в природе лишь три цвета: бе­лый, черный и красный (желтый приравнивался к бе­лому или к красному). Разумеется, это не значит, что наши предки были дальтониками и не видели других цветов. Однако сине-зеленая часть спектра не имела значения, не выделялась. На нее, как это заметил аме­риканский археолог Т. Гридер, обратили внимание лишь в эпоху ранних цивилизаций, когда как раз стали ценить синие и зеленые камни типа бирюзы и лазури­та. Возможно, что именно распространенность синего и зеленого цветов в природе (небо, листья) мешала перво­бытному человеку заострить на них внимание. В то же время все легкодоступные красители (мел, охра, уголь) дают бело-красно-черную гамму. Могла быть и еще од­на причина. Не имея других мер для сравнения, перво­бытный человек уподоблял видимое вокруг тем процес­сам, которые наблюдал в собственном теле. В частно­сти, любые красные предметы во всем мире так или иначе ассоциировались с кровью.

Наряду с Хальпен и соответствующими ей женскими персонажами яганов и алакалуф, огнеземельцы во вре­мя обрядов изображали мужских демонов. У она глав­ным из них считался Шоорте. Иногда он появлялся в одиночку, но чаще - в виде целой толпы демонов, лишь слегка отличавшихся друг от друга внешним видом. Семь Шоорте считались главными, но было еще по меньшей мере восемь второстепенных. Все они являлись мужьями Хальпен. Убить Шоорте было невозможно: по­лагали, что если разбить ему голову, из нее выйдет це­лый сонм подобных существ. Духи типа Хальпен и Шоорте воспринимались как хозяева стихий, воплощение таинственных и грозных сил природы. Кроме них участ­ники обрядов изображали множество персонажей более низкого ранга - тотемов, связанных чаще всего с раз­личными видами животных, особенно морских. Среди них - дельфин, коршун, синий кит, сокол, морской еж, медуза, осьминог, кальмар. Преобладание в этом списке морских существ отчасти вызвано тем, что водная фау­на на Огненной Земле гораздо богаче наземной. Кроме того, это объясняется представлениями о подводном ми­ре как об ином, «потустороннем».

Отношение индейцев к персонажам клоктена было сложным. Демонов не на шутку боялись, но от них же ждали поддержки и ниспослания удачи. Это естествен­но, поскольку в образах мифологических существ отра­зились представления об окружающей природе - полной опасностей и вместе с тем дававшей все, в чем человек нуждался. Огнеземельцы в какой-то мере отдавали себе отчет в противоречивости своих воззрений и старались как-то разрешить эти противоречия. Их верования нель­зя назвать примитивными, в некоторых нюансах они оказываются не менее сложными и продуманными, чем доктрины средневековых теологов. Например, у яганов выходивший из подземных глубин злой дух Етайта (за­нимавший то же место, что Шоорте у она) одновременно отождествлялся со светлым верховным божеством по имени Ватаунейва. Сходные представления разделяли алакалуф. Не посвященным в таинства женщинам и де­тям такого рода мифологические тонкости оставались неведомы, но старики, шаманы в своих размышлениях и беседах порой достигали уровня настоящей религиоз­ной философии.

Создание фантастических, но по-своему логичных ре­лигиозно-мифологических концепций, свободное опери­рование в этих случаях отвлеченными понятиями ха­рактерно для многих первобытных народов Южной Аме­рики. До недавних пор такого рода интеллектуальная деятельность людей, живших в условиях доклассового общества, была скрыта от ученых. О духовной жизни «дикаря» европейцы судили по его примитивной мате­риальной культуре. И главным здесь было не столько незнание местных языков, сколько психологическая не­подготовленность этнографов. Точно так же в первые годы после открытия пещерной живописи научная об­щественность Европы не хотела верить, что подобные шедевры созданы рукой художника древнекаменного века.

Однако, как и в любом обществе, в первобытном племени были люди лучше и хуже знакомые с достиже­ниями своей культуры. Эти различия вызваны не толь­ко неодинаковыми способностями и интересами членов коллектива. Важнее другое. Любая интеллектуальная деятельность требует полной отдачи сил и времени. По­этому представления о духовной сущности человека или о мироздании у подростка, только что прошедшего обряды инициации, и у старика-шамана сильно отлича­ются. В частности, для рядовых членов племени мифы - более или менее буквальные отчеты о совершившихся событиях, тогда как для некоторых людей старшего по­коления - скорее иносказания. Об этом не следует за­бывать, сталкиваясь со странными, на наш взгляд, эпи­зодами индейских преданий.

Духовный и интеллектуальный уровень любого об­щества во многом зависит от тех высших достижений, которых добились хотя бы немногие из его членов. Пре­следуя языческих жрецов и шаманов после завоевания Америки, католическая церковь духовно обезглавила местных жителей, лишила их собственных культурных ценностей. Это было важным условием последующей ас­симиляции многих индейских народов.

В качестве доказательства он привел (в качестве переходной формы) обитателей Огненной Земли. Это заявление повлекло за собой волну расизма, захлестнувшую мир в XIX–XX столетиях.

С огнеземельцами Дарвин впервые столкнулся во время исследовательской экспедиции на судне «Бигль», которым командовал капитан Роберт Фицрой.

Джемми Баттон в 1833 и 1834 гг.

Заложники Фицроя

В 1829 году бриг королевского флота «Бигль» проводил изучение Огненной Земли, картографируя местность, когда группа аборигенов захватила китобойное судно, принимавшее участие в экспедиции. В отместку капитан Фицрой взял в заложники несколько огнеземельцев, большинству из которых удалось сбежать, «отведав лучшие в их жизни яства».

У Фицроя на руках осталась девочка, двое юношей и мальчик (утверждается, что его выменяли у родителей на перламутровую пуговицу). Моряки дали пленникам имена: Фуэгия Баскет, Боут Мемори, Йорк Минстер и Джемми Баттон. Капитан Фицрой решил забрать всех четверых в Англию и дать им образование, а потом вернуть их на родину в качестве миссионеров.

Вскоре по прибытии в Англию Боут Мемори заболел оспой и умер. Остальных огнеземельцев обучали английскому языку, садоводству, хлебопашеству и «основам христианского вероучения». Эксперимент по образованию огнеземельцев настолько удался, что в середине 1831 года их представили королевской чете: королю Вильяму IV и его супруге.

Знакомство Дарвина с огнеземельцами

В декабре 1831 года «Бигль» отправился во вторую кругосветную экспедицию под командованием капитана Фицроя. В качестве натуралиста и компаньона с ним отправился Чарльз Дарвин. На этот раз «Бигль» должен был вернуть трех пленников на родину. Фицрой рассчитывал, что они станут миссионерами для своих соплеменников.

В своей книге «Путешествие натуралиста вокруг света на корабле "Бигль"» Дарвин рассказывает об одном из них, Джемми Баттоне. Он описывает его как человека, обладавшего «приветливым нравом», способного сочувствовать чужой боли. Джемми «всегда носил перчатки, аккуратно подстригал волосы и приходил в полное отчаяние, если его начищенная до блеска обувь пачкалась» , – настоящий джентльмен! Фуэгия Баскет «очень скоро выучилась всему, особенно языкам» .

Такое описание идет вразрез с унизительными и расистскими высказываниями Дарвина в этой же книге, записанными год спустя, когда в 1832 году «Бигль» достиг берегов Огненной Земли. Ученый отзывался о местных жителях не иначе как о «дикарях» и «невеждах» и постоянно отзывался о них как о животных: «Если сравнивать этих людей с теми, кого мы привезли, никому и в голову не придет, что они соплеменники … Можно только догадываться, чем довольствуются низшие животные; и эти дикари ничем от них не отличаются!» В письме своему двоюродному брату, отправленном в 1833 году, Чарльз Дарвин также пишет: «Дикий человек – ни что иное, как жалкое животное» .

Image Wikipedia.org

Огнеземельцы приветствуют корабль королевского флота «Бигль». Рисунок Конрада Мартенса (чертежника на «Бигле»).

В марте 1834 года Дарвин в последний раз видел Джемми, который к тому времени прожил со своим народом уже более года. Теперь он отзывается о нем так: «Худой, осунувшийся дикарь с длинными взъерошенными вихрами, с едва прикрывающим наготу лоскутом ткани на бедрах … Когда мы только привезли их обратно, он был упитанным, даже полным, опрятным и хорошо одетым. Никогда еще в своей жизни не доводилось видеть мне столь разительные перемены в человеческом облике» .

Каннибализм

Исходя из рассказов Фицроя о Джемми и других жителях Огненной Земли, Дарвин пришел к ошибочному мнению о том, что огнеземельцы – каннибалы и что «угнетаемые в зиму голодом, они убивают и съедают своих женщин прежде собак» .

Ученый Энни Чэпман удивляется тому, как Дарвин мог всерьез относиться к подобным выдумкам – вплоть до упоминания одной из них в книге «Происхождение видов». Чэпман отмечает: «Дарвин не смог отказаться от идеи поедания себе подобных: слишком сильное воздействие она оказывала на воображение. Более того, каннибализм – явление более чем ожидаемое среди людей, столь "низкого уровня" развития» .

На самом же деле, жители Огненной Земли «скорее почитали, нежели поедали своих пожилых соплеменниц» .

Язык

Что касается языка огнеземельцев, Чарльз Дарвин пишет: « … его едва ли можно назвать членораздельным. Капитан Кук сравнивал его звучание со звуками, которые издает человек, когда прокашливается … череда хриплых гортанных и щелкающих звуков» . Далее он заявляет: «Возгласы домашних животных куда отчетливее».

Лукас Бриджес, владеющий, помимо английского, языком огнеземельцев, считает: видимо, Дарвин полагал, что «при разговоре огнеземельцы снова и снова повторяли одни и те же фразы», потому и пришел к выводу, что в их языке «не более сотни слов». В действительности же, утверждает Бриджес, «язык огнеземельцев многократно богаче и выразительней, чем английский или испанский» . Их словарный запас составляет 32 тысячи слов; например, он содержит, как минимум, пять разных названий для едва различимых глазом видов снега.

Ошибочные и расистские выводы Дарвина

В заключительной главе «Происхождения человека» Чарльз Дарвин утверждает: «Таким образом, мы приходим к выводу, что предком человека было волосатое, хвостатое, четвероногое существо, которое, вероятно, жило на деревьях и обитало в Старом Свете. Потому нет никаких сомнений в том, что люди произошли от дикарей» .

Рассказывая, как сформировалось его мнение о жителях Огненной Земли, Дарвин пишет: «Вид огнеземельцев, сидящих на диком заброшенном берегу, произвел на меня неизгладимое впечатление. Перед глазами предстал образ – вот так же, когда-то давно, сидели наши предки. Эти люди были совершенно наги, тела разукрашены, спутанные волосы свисали ниже плеч, рты раскрылись от изумления, а в глазах затаилась угроза … Я мог произойти как от той смелой обезьянки … или того старого бабуина, … так и от дикаря, который испытывает удовольствие, мучая врагов, и приносит в жертву кровь животных. Он без малейших угрызений совести убивает младенцев, относится к женщинам, словно к рабам, он не знает, что такое правила приличия и полностью зависит от нелепых суеверий» .

Не столь предвзятая точка зрения

Соотечественник Дарвина, английский исследователь Уильям Паркер Сноу, побывал на Огненной Земле в 1855 году. Его мнение, не обусловленное (в отличие от дарвиновского) предвзятым отношением, позволило ему прийти к совершенно иным выводам о тамошних жителях. Описывая их неопрятный внешний вид и , Сноу отмечает: « … многие огнеземельцы, живущие на Восточных Островах, обладают приятной и даже привлекательной внешностью. Понимаю, что это идет вразрез с тем, что описывал в своих трудах мистер Дарвин, но я говорю лишь о том, что сам видел … » Позже ученый обнаружил, что аборигены «живут семьями»: «Я был свидетелем проявления глубокой любви и нежности по отношению к своим детям и друг ко другу» , – пишет он.

Сноу свидетельствует, что местные женщины отличаются скромностью, а матери очень привязаны к своим детям. Также у них существует «нечто наподобие права собственности».

В результате исследователь делает вывод: «Единственная существенная разница между дикарем и цивилизованным человеком состоит в определенном уровне и образе мышления» . Он считает, что «нынешнее состояние» огнеземельцев обусловлено лишь условиями их жизни.

Как Дарвин мог так ошибаться?

© iStockphoto/gooles

Живописные горы, озера и ручьи Огненной Земли, красота которых поначалу делает незаметными все трудности жизни в этой земле.

Чарльз Дарвин окрестил огнеземельцев «дикарями», хотя был знаком только с тремя представителями этого народа. Об этих троих он отзывался как о людях, способных к обучению, обладающих добрым нравом, способных сострадать чужому горю, годных к обучению чему угодно, особенно языкам. И все же он отверг все то положительное, свидетелем чего был. Что же привело к этому?

Дарвин предпочел проигнорировать доказательства благотворного влияния среды на троих огнеземельцев, которые приобрели навыки английского дворянства, из-за того, что они, вновь оказавшись в родной среде, вернулись к прежнему образу жизни. Возможно, им было так удобней: таким образом они адаптировались к изменившимся условиям. Английским миссионерам с трудом удавалось выживать на Огненной Земле, в то время как местные жители не только спокойно жили там, но и получали от жизни удовольствие.

Относительно наготы, которую Дарвин принял за признак невежества, Лукас Бриджес отмечает: «Поскольку основной рацион огнеземельцев составляют рыба и моллюски, у них почти нет шкур животных, которые можно было бы использовать в качестве одежды» .

Дарвин также отвергал библейское повествование о том, что люди от сотворения были высокоразвитыми существами: они занимались строительством, сельским хозяйством, животноводством, металлургией, играли на музыкальных инструментах (об этом рассказывает книга Бытия 4:17-22). Возвращение троих огнеземельцев к прежнему образу жизни вовсе не свидетельствует, что они или их соплеменники – «невежды». Скорее наоборот, это показывает (как в свое время показало Вавилонское рассеяние – см. Быт. 11), что человек может утратить свои прежние навыки, одновременно приобретая новые, необходимые для выживания в новой среде.

Огнеземельцы и христианство

Несмотря на то, что планам капитана Фицроя не удалось осуществиться, Евангелие все-таки достигло жителей Огненной Земли. На это понадобилось время и усилия: не каждый миссионер смог свыкнуться с местными условиями жизни. Первую попытку проповедовать здесь предпринял в 1833 году Ричард Мэтьюз. Его примеру последовал позже в 1845, 1848 и 1850 годах Ален Гардинер, основавший Патагонское Миссионерское Общество (в 1864 году оно было переименовано в Южно-Американское Миссионерское Общество). В 1851 году Гардинер и еще шестеро миссионеров умерли от голода (из-за враждебного отношения местных жителей и из-за того, что судно с провизией прибыло на два месяца позже установленного срока. Еще восемь человек были убиты в 1859 году.

В 1862 году Уэйту Хоккинг Стерлингу удалось установить контакт с несколькими племенами огнеземельцев. К 1869 году «более четырехсот индейцев приняли крещение во имя Господа и Спасителя» . Узнав об этом, Дарвин был настолько поражен, что перечислил на счет организации чек на пять фунтов.

К великому сожалению, одно из главных племен Огненной Земли вымерло в результате колонизации и отсутствия иммунитета к оспе, кори, гриппу и прочим болезням, завезенным из Европы китоловами, охотниками на тюленей, золотоискателями и земледельцами.

Обращение в христианство сотен огнеземельцев, которое так поразило Дарвина, приводит нас к двум важным выводам.

1. Оно подтверждает свидетельство Библии о том, что ВСЕ люди «созданы по образу Божьему» (Быт. 1:27; 1 Кор. 11:7); ведь животные неспособны уверовать.
2. Люди жизненно нуждаются не в «цивилизации» и ее благах, а в «рождении свыше» (Ин. 3:3). Это касается каждого человека.

Селькнам – один из индейских народов, не устоявший под натиском цивилизации. Численность этих древних кочевников в середине 19 века составляла несколько тысяч человек, а уже в 1974 году умер последний чистокровный селькнам. Индейцев безжалостно истребляли при поддержке аргентинского правительства: предъявив голову селькнама, две кисти рук или два уха, можно было получить вознаграждение в 1 фунт стерлингов.