Андрея ткачева беглец от мира. Книга «Беглец от мира. Литературный навигатор. Протоиерей Андрей Ткачёв “Беглец от мира”

Как говорит протоиерей Андрей Ткачев, человека воспитывают не только эпоха и родители, но и книги, которые он читает. Цитируя Иосифа Бродского, священник выделяет его слова: «Человек - это продукт чтения». Но что читают современные дети и взрослые. Что знают они о литературе вообще? По словам отца Андрея, «нам не понять свою историю и не разобраться в ней, если мы не разберемся в своей литературе: в религиозных корнях ее, в ораторских успехах революцио-неров, в гражданском пафосе лучших писателей и прочем». В большой степени литературе посвящена и новая книга протоиерея Андрея Ткачева. Она называется - «Беглец от мира». Книга вышла в свет в Издательстве Сретенского монастыря и заняла свое место на нашей книжной полке. ***

В одном из своих интервью протоиерей Андрей Ткачев сказал, что книга «Беглец от мира» «посвящена рефлексии на прочитанное». К этому стоит добавить - не только на прочитанное, но и услышанное, и увиденное. Потому как автор размышляет не только о книгах и писателях, но и о картинах, о музыке, обо всем, что делает нас культурными людьми. Вот, например, он говорит о «Божественной комедии» Данте и размышляет над вопросом: «Если бы Данте жил сегодня, смог бы он написать свое гениальное произведение?» Далее - останавливает свой взор на картине Уильяма Ханта «Светоч мира» и, по его собственным словам, вчитывается в нее. А после от художественного искусства о. Андрей переходит к философии и уделяет свое внимание творчеству Григория Сковороды. Собственно его, этого философа, автор и называет «Беглецом от мира».

Говоря о поэзии, отец Андрей вспоминает Пушкина и отмечает: «Его нельзя не читать. С ним нужно познакомиться. А то у нас одни с Библией знакомы только по мультику «Суперкнига», а другие - с Пушкиным только по школьной хресто-матии. На этом фундаменте и рассуждения с осуждениями строят. Научиться читать Пушкина (равно как Ахматову, Мандельштама или Пастернака) тяжело. «Поэтическая неграмотность ни в коем случае не совпадает ни с грамотностью обычной, то есть с умением читать буквы, ни даже с литератур-ной начитанностью». Это это слова Мандельштама. Он же говорил: «Поэтическая неграмот-ность чудовищна. Сказанное сугубо относится к полуобразованной интеллигентской массе, зара-женной снобизмом, потерявшей коренное чувство языка, в сущности, уже безъязычной, аморфной в отношении языка».

Несколько глав книги отец Андрей посвящает творчеству Гоголя. «Пророк, не устроенный в быту», «великий человек, не умеющий обустроить свою част-ную жизнь» — таким, по словам автора, был в глазах обывателей Николай Васильевич Гоголь, человек, перед которым хочется снять шляпу и поклониться. Гоголь не мог похвалиться внутренним комфортом, семейным счастьем, личной свя-тостью. Он был безбытен, неприкаян; род-ная рука не поправляла ему подушку в дни болезни. Но все же он мог сказать нечто касающееся человека вообще. Из «господина сочинителя» он перешел в разряд пророков, а это и опасно, и малоприятно одновременно. По мнению Освальда Шпенглера, на смену цивилизации Фауста должна прийти цивилизация Достоевского. Но Достоевский сам признался, что он, как и многие другие, вы-рос, вышел из гоголевской «Шинели».

Значит, - заключает отец Андрей, - будущая православная цивилизация, востребованная ныне как никогда, цивилизация, чей призрак маячит на мысленном горизон-те, вырастает в том числе и из Гоголя. Ведь он — «христианнейший писатель». Этим высо-ким именем можно назвать многих, к примеру Диккенса. Диккенс много и проникновенно, с огромной степенью внутренней достовер-ности пишет о кротости, молитве, о силе доб-ра и внутренней слабости зла. Но он ничего не пишет о литургии. А Гоголь — пишет. Пер-вый из всей писательской братии Николай Ва-сильевич включает в поле своего внимания литургическую жизнь Церкви. Его интере-суют Таинства! Не отдельно мораль, не от-дельно текст Нового Завета. Но Таинства как средоточие новозаветной жизни. «Если лю-ди не поедают друг друга еще, то тайная при-чина этому — ежедневное служение Боже-ственной литургии», — пишет Гоголь в своих «Размышлениях...» о Божественной службе. Чтобы сказать эти слова, мало быть талантливым. Нужно быть прозорливым или сверх-чувствительным». Именно таким и был Гоголь.

Продолжая разговор о классической литературе, автор размышляет о творчестве Лермонтова и Чаадаева, Достоевского и Толстого, Честертона и Льюиса и других. А потом переходит к такому жанру как фантастика. Из писателей-фантастов о. Андрей выделяет Рея Бредбери, который пишет для совре-менного человека о вечных и прописных истинах, для человека, который уже живет в фантастическом мире, далеко превосхо-дящем фантазию Жюля Верна. Особенно автору нравится «роман «451 градус по Фаренгейту». Он изображает мир на пороге ядерной катастрофы, мир, в котором люди перестали общаться и совсем перестали читать. Сначала не было времени (суета, знаете ли), потом книгу заменил телевизор, потом он разросся во всю стену, и т.д. до тех пор, пока телевизор не занял все четыре стены, а книги не стали сжигать за ненадобностью. Те, кто осмеливался хранить дома какую-то книжечку, могли заплатить за это свободой или жизнью».

«И вот роман развивается вокруг одного пожарного, который утаил одну из запрещенных находок, прочел ее и почувствовал конфликт с привычным до сих пор миром. Человек очень быстро попал в роль опасного для общества преступника. Став изгоем, он находит таких же, как сам, с той лишь разни-цей, что новые знакомые являются храните-лями нематериальных сокровищ. Каждый из них помнит наизусть какую-нибудь жемчужину мировой культуры: один помнит половину «Евгения Онегина», другой — «Песнь Песней», третий — «Шахнаме» и т.д. — посла-ния апостола Павла, «Исповедь» блаженного Августина... Эта картина, по словам отца Андрея, - по сути, изображение того, как мир с улыбкой выгоняет вон всех с собою не согласных. Так христиане древности были в глазах мира опасными злодеями и собира-лись на молитву по ночам в пустых местах. Так христиане будущего укроются на малое время от цивилизации антихриста, унося с собой в памяти сохраненные псалмы и молитвы».

Из всего вышесказанного можно сделать вывод, который в принципе давно известен всем и каждому: очень важно, что человек читает, как и в каком количестве. «Те девять минут, которые, согласно статистике, отдает книге в день средний россиянин, должны испугать нас своей ничтожностью». По словам автора, «книге хорошо бы отдавать столько времени, сколько отдается сидению за обеденным столом и ничуть не меньше, чем жертвуется телевизору». «Человеку крайне важно научиться работать с текстами и информацией, - говорит отец Андрей, - чтобы не захламлять сознание, чтобы избегать ло-вушек, чтобы не повторять чужих ошибок. В информационном же обществе (а именно в нем мы и живем) сей навык просто-напросто приравнивается к необходимой технике безопасности».

*** В этой книге собрано более 30 очерков протоиерея Андрея Ткачева, читая которые мы видим: как бесстрашен автор в подходе к избираемым темам, порой, казалось бы, табуированным. О. Андрей ничего не запрещает, но учит осмыслить, понять, без лживой правильности, без фарисейской оглядки на авторитеты. Прочитав его очерки о мыслителях, писателях, художниках, поэтах, хочется перечитать упомянутых им, а после снова вчитаться в его прекрасные тексты. Которые волнуют, учат. Которые приближают к Творцу.

Как говорит протоиерей Андрей Ткачев, человека воспитывают не только эпоха и родители, но и книги, которые он читает. Цитируя Иосифа Бродского, священник выделяет его слова: «Человек ― это продукт чтения». Но что читают современные дети и взрослые. Что знают они о литературе вообще? По словам отца Андрея, «нам не понять свою историю и не разобраться в ней, если мы не разберемся в своей литературе: в религиозных корнях ее, в ораторских успехах революцио-неров, в гражданском пафосе лучших писателей и прочем». В большой степени литературе посвящена и новая книга протоиерея Андрея Ткачева. Она называется «Беглец от мира». Книга вышла в свет в Издательстве Сретенского монастыря. В одном из своих интервью протоиерей Андрей Ткачев сказал, что книга «Беглец от мира» «посвящена рефлексии на прочитанное». К этому стоит добавить ― не только на прочитанное, но и услышанное, и увиденное. Потому как автор размышляет не только о книгах и писателях, но и о картинах, о музыке, обо всем, что делает нас культурными людьми. Вот, например, он говорит о «Божественной комедии» Данте и размышляет над вопросом: «Если бы Данте жил сегодня, смог бы он написать свое гениальное произведение?» Далее ― останавливает свой взор на картине Уильяма Ханта «Светоч мира» и, по его собственным словам, вчитывается в нее. А после от художественного искусства о. Андрей переходит к философии и уделяет свое внимание творчеству Григория Сковороды. Собственно его, этого философа, автор и называет «Беглецом от мира». Говоря о поэзии, отец Андрей вспоминает Пушкина и отмечает: «Его нельзя не читать. С ним нужно познакомиться. А то у нас одни с Библией знакомы только по мультику “Суперкнига”, а другие ― с Пушкиным только по школьной хресто-матии. На этом фундаменте и рассуждения с осуждениями строят. Научиться читать Пушкина (равно как Ахматову, Мандельштама или Пастернака) тяжело. «Поэтическая неграмотность ни в коем случае не совпадает ни с грамотностью обычной, то есть с умением читать буквы, ни даже с литератур-ной начитанностью». Это это слова Мандельштама. Он же говорил: «Поэтическая неграмот-ность чудовищна. Сказанное сугубо относится к полуобразованной интеллигентской массе, зара-женной снобизмом, потерявшей коренное чувство языка, в сущности, уже безъязычной, аморфной в отношении языка». Несколько глав книги отец Андрей посвящает творчеству Гоголя.

«Пророк, не устроенный в быту», «великий человек, не умеющий обустроить свою част-ную жизнь» — таким, по словам автора, был в глазах обывателей Николай Васильевич Гоголь, человек, перед которым хочется снять шляпу и поклониться. Гоголь не мог похвалиться внутренним комфортом, семейным счастьем, личной свя-тостью. Он был безбытен, неприкаян; род-ная рука не поправляла ему подушку в дни болезни. Но все же он мог сказать нечто касающееся человека вообще. Из «господина сочинителя» он перешел в разряд пророков, а это и опасно, и малоприятно одновременно. По мнению Освальда Шпенглера, на смену цивилизации Фауста должна прийти цивилизация Достоевского. Но Достоевский сам признался, что он, как и многие другие, вы-рос, вышел из гоголевской «Шинели». Значит, ― заключает отец Андрей, ― будущая православная цивилизация, востребованная ныне как никогда, цивилизация, чей призрак маячит на мысленном горизон-те, вырастает в том числе и из Гоголя. Ведь он — «христианнейший писатель». Этим высо-ким именем можно назвать многих, к примеру Диккенса. Диккенс много и проникновенно, с огромной степенью внутренней достовер-ности пишет о кротости, молитве, о силе доб-ра и внутренней слабости зла. Но он ничего не пишет о литургии. А Гоголь — пишет. Пер-вый из всей писательской братии Николай Ва-сильевич включает в поле своего внимания литургическую жизнь Церкви. Его интере-суют Таинства! Не отдельно мораль, не от-дельно текст Нового Завета. Но Таинства как средоточие новозаветной жизни. «Если лю-ди не поедают друг друга еще, то тайная при-чина этому — ежедневное служение Боже-ственной литургии», — пишет Гоголь в своих «Размышлениях...» о Божественной службе. Чтобы сказать эти слова, мало быть талантливым. Нужно быть прозорливым или сверх-чувствительным». Именно таким и был Гоголь. Продолжая разговор о классической литературе, автор размышляет о творчестве Лермонтова и Чаадаева, Достоевского и Толстого, Честертона и Льюиса и других. А потом переходит к такому жанру как фантастика. Из писателей-фантастов о. Андрей выделяет Рэя Бредбери, который пишет для совре-менного человека о вечных и прописных истинах, для человека, который уже живет в фантастическом мире, далеко превосхо-дящем фантазию Жюля Верна. Особенно автору нравится «роман «451° по Фаренгейту». Он изображает мир на пороге ядерной катастрофы, мир, в котором люди перестали общаться и совсем перестали читать. Сначала не было времени (суета, знаете ли), потом книгу заменил телевизор, потом он разросся во всю стену, и так далее ― до тех пор, пока телевизор не занял все четыре стены, а книги не стали сжигать за ненадобностью. Те, кто осмеливался хранить дома какую-то книжечку, могли заплатить за это свободой или жизнью». «И вот роман развивается вокруг одного пожарного, который утаил одну из запрещенных находок, прочел ее и почувствовал конфликт с привычным до сих пор миром. Человек очень быстро попал в роль опасного для общества преступника. Став изгоем, он находит таких же, как сам, с той лишь разни-цей, что новые знакомые являются храните-лями нематериальных сокровищ. Каждый из них помнит наизусть какую-нибудь жемчужину мировой культуры: один помнит половину «Евгения Онегина», другой — «Песнь Песней», третий — «Шахнаме» и т. д. — посла-ния апостола Павла, «Исповедь» блаженного Августина... Эта картина, по словам отца Андрея, ― по сути, изображение того, как мир с улыбкой выгоняет вон всех с собою не согласных. Так христиане древности были в глазах мира опасными злодеями и собира-лись на молитву по ночам в пустых местах. Так христиане будущего укроются на малое время от цивилизации антихриста, унося с собой в памяти сохраненные псалмы и молитвы». Из всего вышесказанного можно сделать вывод, который в принципе давно известен всем и каждому: очень важно, что человек читает, как и в каком количестве. «Те девять минут, которые, согласно статистике, отдает книге в день средний россиянин, должны испугать нас своей ничтожностью». По словам автора, «книге хорошо бы отдавать столько времени, сколько отдается сидению за обеденным столом и ничуть не меньше, чем жертвуется телевизору». «Человеку крайне важно научиться работать с текстами и информацией, ― говорит отец Андрей, ― чтобы не захламлять сознание, чтобы избегать ло-вушек, чтобы не повторять чужих ошибок. В информационном же обществе (а именно в нем мы и живем) сей навык просто-напросто приравнивается к необходимой технике безопасности». В этой книге собрано более 30 очерков протоиерея Андрея Ткачева, читая которые мы видим: как бесстрашен автор в подходе к избираемым темам, порой, казалось бы, табуированным. Отец Андрей ничего не запрещает, но учит осмыслить, понять, без лживой правильности, без фарисейской оглядки на авторитеты. Прочитав его очерки о мыслителях, писателях, художниках, поэтах, хочется перечитать упомянутых им, а после снова вчитаться в его прекрасные тексты. Которые волнуют, учат. Которые приближают к Творцу.

(Духовное обучение из космоса). Вечность Мгновения 40. Учение Отца, переданное в храме Бога-Отца и Его Сына Иисуса во время молебна. Отец: Мои любимые дети, Я вас всех всё время веду туда, где этот путь не заканчивается. Веду этим путём, чтобы вы могли почувствовать, какая удивительная прелесть есть в этом мире, и в других мирах, в которых вы окажетесь совсем скоро, сравнивая с масштабами вечности. Вы имеете один удивительный путь – путь, который может постелить только любящий Отец, которым Я и являюсь. Я являюсь этим Могучим и Великим Источником, который вы, отворившись Мне, жаждете чествовать. Однако, Я этого чествования не жажду от вас востребовать. Я хочу, чтобы вы, наполнившись колебаниями Моей любви, когда отворяется душа и поворачивается ко Мне полностью, без каких либо оговорок, без каких либо условий, чествовала бы Меня по любви, и этим чествованием могла бы почувствовать, что Я настоящий и живой, и всё время - внутри; и Я веду душу, отворившуюся, туда, где она могла бы расти. Все другие пути, не являются взращивающими душу таким образом, чтобы она возросла прочным и прямым собственным духовным ростом. Я вас веду, каждого, самым прямым путём, ибо веду, взявший вас, каждого, за руку, и веду Я к Себе. Поэтому доверьтесь этому ведению. Отдайтесь Мне. Отдайтесь этому ведению. Не мешайте Мне вести вас. Вы теперь постоянно молите Меня, чтобы Я вас больше полюбил, больше опекал, больше обнимал. Мои дорогие, вы слепы! Как вы можете молить, чтобы Я мог бы вас больше обнимать, если вы сами не отворяетесь Мне и не ощущаете этого объятия? Я являюсь всё время несущим вас на своих руках. У вас есть это остроумное изречение, когда вы говорите, что Я вёл одного из вас, и когда стало трудно, вы начали упрекать, почему Я оставил того, которому стало трудно, так как в песке были одни оставшиеся следы, и тогда Я сказал, что это и были Мои следы. Поэтому, знайте, что Я вас никогда не выпускаю из Своих рук. И если вы хоть немного чувствуете в себе страх, недовольство, раздражение- причина внутри вас. Вы не отворились Мне достаточно, чтобы почувствовать из Меня нахлынувшую волну любви, которая залила бы любое раздражение, недовольство, чтобы вы купались в лучах Моей любви, и сами изливали бы эти лучи на свою среду. Поэтому молите о большей самоотдаче Мне. Молите о большем доверии ко Мне. Молите о большей связи со Мной. Когда вы молите, чтобы Я вас вёл, чтобы Я вас опекал, чтобы Я вас охранял, значит, вы не доверяете Мне, так как Я вас опекаю, и охраняю, и веду вас каждое мгновение, где бы вы ни были, даже и в тёмных джунглях. Я вас опекаю ровно столько же, сколько и в существующих городских джунглях, где множество скоплений, где множество машин, множество опасностей, даже больше чем в джунглях. И здесь Я вас веду, каждого Я несу на руках но вы же сами, отвернувшись от Меня, толкаете, оскорбляете друг друга, забегаете вперёд друг против друга, заграждаете дорогу. Разве это случается из-за того, что Я вас не веду, и не опекаю, и не охраняю? Или из-за того, что вы отворачиваетесь от Меня, и пробуете сами, своими собственными действиями и по свободной воле, Моё удивительное творение как ножом рубить и резать так, как вы считаете, что её можно рубить и резать. Во Мне есть удивительная гармония. Во Мне есть спокойствие и тишина. Но насколько вы можете расслышать эту тишину? Сколько из вас эту тишину слушаете каждый день? Поэтому, Мои любимые дети, вы сами себя обижаете, а тогда, усевшись просите, чтобы Я был к вам добрее. А добро вы черпаете от Меня только тогда, когда протягиваете даже и малейшую ложечку в Мой Источник Добра, который никогда не кончается, и каждый, по своей ложечке, и по своему умению эту ложечку выпить, наполняетесь этим же самым напитком. Поэтому молите, Мои возлюбленные дети, более отважной связи со Мной. Молите, чтобы вы ложечку заменили на всё полное слияние со Мной. И тогда вы ощутите, как изменилась ваша молитва, которая стала жизнью, ибо жизнь стала Мною. И вы будете жить нескончаемую жизнь в гармонии Моей любви, и все время, вечно, в текущей реке Живой Воды. Альгимантас: Спасибо Тебе, любимый Отец. Воля моя, да будет воля Твоя.