Выставка в эрмитаже сейчас фарфоровые цветы. «Из сервизных кладовых»: в Эрмитаже проходит выставка императорского фарфора. Голос времени. Советский фарфор: искусство и пропаганда. Из цикла “Поднесение к Рождеству“

"В наставницы себе я взял природу, учительницу всех учителей"

Леонардо да Винчи

6 июля 2017 года в Арапском зале и Ротонде Зимнего дворца стартовала выставка «Владимир Каневский. Фарфоровые цветы ». Владимир Каневский - современный художник и скульптор, который может посоревноваться с природой в филигранности мастерства.

В экспозицию вошли работы созданные с 2014 по 2016 год. Флористические произведения из фарфора уже стали традиционными для Эрмитажа .

Творчество Владимира Каневского сложно причислить к конкретному "этносу". Уже 30 лет он живет и работает в Нью-Джерси, США, хотя родился и учился в Харькове (Украина), в 1978 году переехал в Ленинград и через 10 лет эмигрировал в США, где и открыл в себе тягу к фарфору. Сын режиссера-документалиста Арона Каневского, выпускник Харьковского инженерно-строительного института, Каневский всё же нашел своё призвание в искусстве.

Мастер выработал уникальную технологию изготовления фарфоровых цветов в индивидуальной, только ему свойственной манере, что выделяет художника среди мастеров с подобной техникой и цветочными мотивами. Простота и естественность работ Каневского приковывают взгляд и способствуют полному восприятию искусства.

Сам художник отмечает: «Иногда я крашу матовой подглазурной краской по блестящей глазури. Так не делают, но меня это совершенно не смущает. И для меня большая радость, если профессионал говорит: «Не пойму, а как это сделано?».

Все творения Владимира Каневского ручной работы, двух одинаковых работ найти не удасться.

Творческий процесс начинается с того, что Владимир Каневский подбирает для начала - живые цветы. Особенно интересны те, которые имеют заметные изъяны, такие как следы от насекомых и гусениц. Подобные элементы придают фарфоровым растениям не только больший натурализм, но и определенный шарм и настроение, делают их живыми.

Предметом гордости Владимира Каневского являются фарфоровые композиции, хранящиеся в коллекциях королевских домов Европы: принцессы Монако и немецкой принцессы Глории фон Турн унд Таксис в Регенсбургском замке. Произведения художника украшают художественные галереи многих знаменитых дизайнеров, модельеров и ювелиров. Среди них Оскар де ла Рента, Каролина Эррера, Томми Хилфигер, Жоэль Артур Розенталь.

Выставку подготовил Отдел истории русской культуры (ОИРК) Государственного Эрмитажа, заведующий Вячеслав Анатольевич Федоров. Автор концепции, куратор выставки и координатор проекта ‒ старший научный сотрудник ОИРК, доктор искусствоведения Екатерина Сергеевна Хмельницкая.

Людмила Лунина - о пути к признанию художника Владимира Каневского В Эрмитаже открылась выставка фарфоровых цветов Владимира Каневского. О долгом пути художника, усыпанном отнюдь не розами, рассказывает обозреватель «Огонька» Людмила Лунина …Февраль 2017 года. Лента новостей приносит сообщение, что первая леди США Меланья Трамп преподнесла фарфоровые цветы Владимира Каневского (композицию Rose in Bloom, «Роза в цвету») супруге премьер-министра Японии Акиэ Абэ . Прочитав это, я пишу Каневским в Facebook: «Вау, как круто!» На что убежденные демократы Владимир и Эдита отвечают, что да, здорово, когда твои произведения становятся государственным подарком США. «Но куда важнее для нас - грядущая выставка в Эрмитаже. И, по большому счету, никакой дополнительной художественной ценности сей факт (подарок Меланьи Трамп. - „О“) искусству не прибавляет». Сила слабости Владимир Каневский - русско-украинско-американский художник, больше 25 лет живущий в США. То, чем занимается Каневский, так хрупко и эфемерно, что по определению никого завоевать не может. Оно продается-сдается на милость победителя. И цены на чеках из года в год растут. Это та слабость, шепот, которые посильнее любого громкого высказывания. Каневский делает фарфоровые цветы: мальвы, гортензии, ландыши, сирень и проч. Эдакие обманки. Своим искусством он встраивается в две вековые традиции: во-первых, ботанического рисования, и во-вторых, картин-обманок, но продолжает их, так сказать, в скульптурном, пластическом варианте. Владимир Каневский родился в Харькове в 1951 году. В этом же городе он провел детство, окончил школу и получил архитектурное образование. Он довольно много проектировал, в 25 лет вступил в Союз архитекторов СССР. Однажды, уже живя в Америке, используя чудеса Google Earth, он отыскал на карте, в городе Лозовая Харьковской области, район, над которым работал в молодости. «Не прошло и 50 лет - его все-таки построили!» - не без иронии говорит Каневский. В юности он мечтал о масштабных проектах и в поисках интересной жизни уехал в Ленинград. …1982 год, еще чуть-чуть и страна изменится. Но Владимир Каневский, естественно, ничего такого не предчувствует. Ему некогда, у него - 7 ноября, праздник Октябрьской революции, к которому весь город будет расцвечен плакатами и транспарантами. Он как главный художник Ленинграда отвечает за все уличное оформление. Эти годы были апофеозом его советской карьеры. На документах, разрешавших украшение Дворцовой площади к первомайским и ноябрьским демонстрациям, стояли две подписи: одна - Каневского, а вторая - первого секретаря Ленинградского обкома Григория Романова . Его жизнь в Ленинграде не сразу сложилась так замечательно. Вначале, разочаровавшись в архитектурной работе, он подвизался в Художественном комбинате: плакаты, которые он там придумывал, не прошли ни одного художественного совета, Каневского держали в двоечниках. Но однажды ему поручили оформление дегустационного магазина «Нектар» на Невском. За эту работу никто не хотел браться: было непонятно, чем заполнить 26 больших витрин. Каневский поместил в витрины рамы, а в них - керамические фигурки. С помощью фигурок он разыграл историю виноделия от дионисийских шествий до производства портвейна «Агдам». Мелкую пластику он делал сам, впервые попробовав себя в скульптуре. Магазин находился в центре, работу заметили, и неожиданно для себя Каневский возглавил тот худсовет, который до этого заворачивал его плакаты. Американский рассвет …Когда с началом перестройки вся художественно-идеологическая система СССР развалилась, художественные комбинаты лишись заказов и денег, художники ринулись в пучину капитализма, стали делать вывески магазинов и выпускать эротические календари, Владимир решил уехать в эмиграцию. Это было то жестокое время, когда людей выпускали из страны практически ни с чем - с личными вещами в паре чемоданов. Потенциальных иммигрантов держали несколько месяцев на карантине в Италии, а потом уже выдавали разрешение на въезд в США или Израиль. Предприимчивые соотечественники, покидая СССР, пытались конвертировать рубли в товары на экспорт, например в модные тогда командирские часы. Рынки Италии были наводнены часами, их все труднее становилось продавать. И Владимир Каневский придумал ход: рисовать на циферблатах, поверх красных звезд, парашютиста или подводную лодку. За «тюнинг» одного циферблата ему платили 10 долларов. В течение нескольких часов он зарабатывал 200 долларов, а остальное время ленился на пляже. За пару месяцев он окреп и загорел, ему нравилась итальянская кухня и женщины, он не хотел никуда уезжать. И тут его позвала Америка. В Америке он познакомился с декоратором Говардом Слаткиным, которому требовались художники по керамике. Так в его жизнь вошел фарфор: сначала супницы в форме дыни и столовые сервизы, а потом возникла идея делать фарфоровые цветы. Вначале их отношения были далеки от идиллических. Владимир Каневский цветов стеснялся. Он говорил, что таким образом зарабатывает на аренду квартиры. Но цветы, выходившие из-под его рук, становились все сложнее и краше, они решительно нравились всем, их покупали. Когда мы встретились впервые в Нью-Йорке, в его мастерской в городке Форт Ли, что через речку от Манхэттена, Каневский показывал работы и говорил, немного оправдываясь: «Я ведь и скульптурой занимаюсь, даже в Венецианской биеннале участвовал. Но скульптуру не покупают, а за цветами очередь». Причем его русские знакомые были, как и он, осторожны. Любуясь фарфоровыми сиренью и колокольчиками, русские говорили: «Наверно, в этом что-то есть. Знаешь, может быть, это и выстрелит». В то время как американский круг… Сейчас уже трудно вспомнить, что стало точкой невозврата: заказ Томми Хилфигера на 20 букетов ландышей к презентации духов Lily of the Valley или выставка в магазине Bergdorf Goodman на 5-й авеню: все фарфоровые композиции тогда купила Керолайн Роем, знаменитый нью-йоркский декоратор. Или тот день, когда вначале позвонил, а потом лично приехал в его мастерскую Оскар де ла Рента: он купил восемь черных фарфоровых мальв. Когда лет через десять клиентский лист Владимира Каневского уже включал всех европейских принцесс, он, кажется, не сильно удивлялся. Каневский не делает экзотические цветы, например орхидеи. Его цветы немного потрепаны жизнью. Это существа после бурь и страданий, в припыленных горшках …Своеобразие этих произведений я лично поняла случайно в весьма неожиданном месте - на выставке iSaloni в Милане. Это крупнейшая в мире выставка предметов интерьера, где есть буквально все: от ванн из горного хрусталя до супернавороченных духовок. И вот в одном павильоне я обнаружила довольно большой раздел немецких, итальянских и австрийских компаний, делающих фарфоровые цветы. Ими украшают рамки семейных фотографий, емкости для косметики и парфюмерии, церковную утварь, подарки на Пасху и надгробные плиты колумбариев. Это очень сентиментальный жанр, на грани пошлости. И вот на фоне профессионального круга, размышляющего об искусстве фарфоровых цветов, Каневский вдруг возвысился, как Саваоф над кроткими серафимами. Начнем с того, что его цветы не совсем фарфоровые: из керамической массы сделаны их бутоны, а стебли и листья - латунные, потом раскрашены и запатинированы. Эти два материала, латунь и фарфор, ни в коем случае нельзя сочетать до момента финального монтажа, иначе на фарфоровой поверхности появятся невыводимые бурые пятна. Так вот латунные композиции созданы как архитектурный каркас: они сложные, занимают много пространства, по-разному смотрятся с разных углов. От всего, что было создано в этом жанре раньше, они отличаются примерно как готический собор от катакомб первых христиан. Каневский строго следит, чтобы не перебрать с «милостью». Он не делает экзотические цветы, например орхидеи, которые сами по себе красивы, а вот неприметные ромашки - его модель, им он может добавить красоты. Его цветы, при всей их изумительной тонкости, немного потрепаны жизнью. Это существа после бурь и страданий, в припыленных горшках, с подгнившими листьями. Собственно, они вариации на вечную тему искусства - memento mori. Язык фарфора Франция, 2005 год. - Господин Каневский, очень рад видеть вас в своем доме. Наконец-то мы встретились! Седой господин с черными проницательными глазами смотрит вежливо и оценивающе. Он ведет Владимира и Эдиту в гостиную трехэтажного особняка, показывает коллекцию фарфоровых цветов, прижимает к щеке фарфоровую дыню. Он очень взволнован, на его глазах слезы. Таким был первый визит к легендарному интерьерному дизайнеру Альберто Пинто , в 1980-е перевернувшему представление о профессии декоратора. Когда в 2012 году в возрасте 69 лет господин Пинто уйдет из жизни, его будет оплакивать весь Париж, да и весь мир, так как он создавал интерьеры от Лос-Анджелеса до Дохи и делал все, от яхт до дворцов и самолетов. Господин Пинто окружил себя лучшими ремесленниками Франции, на него работали превосходные мастера по лакам, золочению, стеклу, тканям. Он был фантастически внимателен к деталям. И у него была слабость: он коллекционировал фарфор, посуду и цветы, которые покупал в бутике Dior, в единственном парижском отделе всемирного бренда, предлагавшем аксессуары для дома. Имя автора этих шедевров Dior держал в секрете. Пока наконец господин Пинто не увидел автора в журнале и не пригласил того в гости. - В Dior работала милая дама, Дорис Бриннер, вдова артиста Юла Бриннера, - рассказывает Каневский. - Сейчас она на пенсии, а в те времена была знаменита скверным характером, но меня любила, то есть если и скандалила, то не сильно. Она никому не раскрывала моего имени, уверяла, что живу в российской глубинке и ни слова не понимаю по-английски. Когда я попал к Пинто, то был сильно удивлен: он встретил меня на пороге, делал комплименты моим фарфоровым вещам. Наверное, впервые я был польщен. Я не предполагал, насколько мои цветы популярны в Европе. После этого я изменил свою точку зрения на фарфор, стал относиться к нему не просто как к зарабатыванию денег, но как к искусству. Фабрика цветов Городок недалеко от Дрездена, май 2010 года. Владимир и Эдита завтракают под стрельчатыми сводами средневекового замка. Они почетные гости мануфактуры Meissen, самого знаменитого в мире немецкого люксового бренда. Компании сильно повезло: в 1945-м здание фабрики не было уничтожено жесточайшими бомбардировками, тут в целости сохранился архив из 200 тысяч фарфоровых форм. И вот эта цитадель фарфорового искусства заинтересовалась работами Каневского. - Владимир, мы очень ценим ваш талант и будем счастливы, если вы поживете в Германии полгода или год, сколько потребуется, воспользуетесь нашей фабрикой, нашими мастерами, и вместе мы создадим выставку в честь 300-летия Meissen, - молодой CEO немецкой фарфоровой компании Meissen Кристиан Курцке излучал высшее немецкое гостеприимство. Он пришел в компанию, чтобы вдохнуть новую жизнь в старые горны, инициировал выпуск новых фарфоровых коллекций, а также ювелирных украшений, аксессуаров для дома и много чего еще под логотипом двух скрещенных синих шпажек. Ему нужна была эпохальная выставка в честь юбилея компании. В результате все состоялось (хотя пожить и поработать в Германии Владимир отказался): было изготовлено 11 даже не цветочных кустов, а почти что цветочных деревьев, они стояли в гигантских цветочных кадках, в затемненном зале, эффектно выхваченные из мрака ярким точечным освещением. Показанная вначале в Дрездене выставка «Эдемский сад» совершила триумфальную гастроль на Maison&Objet в Париже. Цветы сегодня находятся в музее немецкой фарфоровой мануфактуры. В 2015-м Кристиан Курцке ушел в Porsche Design. С Каневским они до сих пор друзья. …Ноябрь 2013 года, Экспоцентр на Красной Пресне. На улице - темнота, мороз и вечные стройки в районе «Сити», внутри Экспоцентра - свет десятков хрустальных люстр, красные ковровые дорожки, французская мебель XVIII века и итальянская живопись эпохи Возрождения. На VII Международный салон изящных искусств в Москве 50 европейских антикварных галерей привезли сокровищ на полмиллиарда долларов. При том что вокруг полно чудес, очередь стоит лишь на один стенд - тот, где на большом круглом столе щедро «разбросаны» цветы Владимира Каневского. Галерея ArtConsul выставила необычайно редкую вещь - «ботанический» фарфор в виде большого букета цветов. Георгины, тюльпаны, розы, пионы и ландыши гипнотизируют своей реалистичностью. Владимир Каневский заявлен как единственный в мире автор фарфоровых букетов. Гениальные «обманки» - trompe l"oeil - позируют в новостях всех телеканалов. «Поклонники его таланта, - с восторгом говорит в камеру тележурналист, - семьи Кеннеди и Ротшильдов, особы королевской крови Европы и Востока, звезды моды и кино». …Среди специалистов, очарованных цветами Каневского, оказались сотрудники Государственного Эрмитажа. Так началась трехлетняя эпопея - подготовка гигантской (59 произведений!) выставки в крупнейшем художественном музее страны и одном из пяти главных музеев мира.

On 7 December 2016, the large-scale exhibition From the Dinner-Service Storerooms. Decorating the Russian Imperial Table in the Eighteenth to Early Twentieth Centuries opens in the Nicholas Hall of the Winter Palace.

The exhibition has been organized by the State Hermitage with the participation of the Pavlovsk and Peterhof State Museum Preserves, the State Russian Museum, the Museums of the Moscow Kremlin and the Imperial Porcelain Factory company.

From the Dinner-Service Storerooms is the fifteenth exhibition in the Hermitage’s annual Christmas Present series devoted to the history and art of porcelain. The series is a continuation of a long-ago tradition revived by the Hermitage: back in the eighteenth century the best items produced in the Imperial Porcelain Factory were put on display in the Winter Palace as the Christmas holidays approached.

The exhibition features over 1,200 items. The main part consists of pieces intended to decorated the imperial tables on formal occasions. Such articles were not generally used in everyday life; they were kept carefully in specially fitted-out repositories – the Dinner-Service Storerooms, which in addition to porcelain services contained tableware made of faience, glass, silver, bronze and other materials, as well as sculptural table ornaments.

A leading place in the exhibition is taken by unique services created at the Imperial Porcelain Factory in St Petersburg, from the moment when Russia’s first porcelain manufacturer was founded in 1744, in the reign of Empress Elizabeth, up until the time of Nicholas II.

The creation of tableware ensembles was connected with the names and personal tastes of the imperial family and their immediate entourage, outstanding personalities and also notable events and diplomatic gifts. Services were purchased for the needs of the court or received by the rulers as presents. The monograms of the owners and heraldic devices help to establish the details of state and private orders.

The State Hermitage’s collection makes it possible to trace the history of the creation and use of table services; the stylistic evolution of shapes, sculpted and painted decoration; the development and technological advances of the ceramic industry.

The Winter Palace services section contains Russian porcelain sets made between the second half of the eighteenth century and the beginning of the twentieth. The Private Services of Empress Elizabeth (1750s–60s), the Cabinet (1793–1801) and Yusupov Services from the time of Catherine II and Paul I, the Gothic Service (1832) from the reign of Nicholas I, the Banquet Table and Dessert Service of Grand Duke Alexander Nikolayevich (1841), and Alexandra Feodorovna’s Turquoise Service (1899–1902) created under Nicholas II.

A special place is taken by the famous Russian Order Services, produced by the private Gardner Factory and used at celebrations honouring holders of the Russian Empire’s highest decorations. They include four porcelain sets from the collection of the State Hermitage: the St George (1777–78), St Andrew (1778–80), St Alexander Nevsky (1778–80) and St Vladimir (1783–85) Order Services, each of them decorated with the badge, star and sash of that particular order of chivalry. The porcelain services were used when the cavaliers of the orders were received at the Winter Palace.

The grand services produced at the Imperial Porcelain Factory for special occasions were an important state commission. For the banquets that accompanied the coronation ceremony for a new monarch porcelain decorated with the Russian double-headed eagle was used. The exhibits include the first Coronation Service, that was produced at the St Petersburg factory in 1826 for the celebrations in Moscow that followed Nicholas I’s accession to the throne.

Also on display are Russian sets made for other palaces: the Great Peterhof, Gatchina, Pavlovsk, Ropsha, Krasnoye Selo, Tsarskoye Selo, Mikhailovsky, Anichkov and other services. Striking exhibits in this section are the decorative compositions from the Coat-of-Arms (1827) and Gold (1828) Services with sumptuous sculptural ornaments that come from the Pavlovsk Museum Preserve.

Of fundamental importance for a proper understanding of the subject of the exhibition are four reconstructions of fully laid tables, presenting, in chronological order, items from: the Arabesque Service with sculptural ornaments (1784) from the collection of the State Russian Museum; the Russian (Guryev) Service (1809–16) from the Peterhof State Museum Preserve; the Kremlin Service (1837–38) from the Museums of the Moscow Kremlin; and the Berlin Service (1894), presented by Kaiser Wilhelm II of Germany for the wedding of Emperor Nicholas II, from the collection of the State Hermitage. The magnificent ensembles allow visitors to compare different methods of laying the table employed at the imperial court: the “French” method from the second half of the eighteenth century and the “Russian” method from the nineteenth century. This is most clearly seen from the outstanding sets of Russian-made porcelain: the Arabesque and Guryev Services. The design of the former is associated with the French sculptor Jacques Dominique Rachette, that of the latter with the outstanding Russian sculptor Stepan Pimenov. Originally these ensembles adorned sumptuous banquets in the Winter Palace. The Kremlin Service was intended for dinner parties given by the Russian rulers in the Great Kremlin Palace in Moscow. It was created at the Imperial Porcelain Factory to the design of the Russian artist and archaeologist Feodor Solntsev, who employed in an effective manner motifs used in the decoration of Early Russian artefacts and the state symbols of imperial Russia. The Berlin Service, made at the Royal Porcelain Factory in the German capital, was the last major set to enter the Dinner-Service Storerooms of the Winter Palace.

Of particular significance in the context of the exhibition are the items of oriental origin and also a number of unique pieces of European ceramic art from the stocks of the State Hermitage. These include some splendid eighteenth-century services: the Viennese Service with coat-of-arms (circa 1730–35), the St Andrew’s Service (1744–45), the Berlin Dessert Service (1770–72), the Green Frog Service (1773–74) featuring architectural views of England and the Service with Cameos (1778–79) that were the first to take up residence in the Dinner-Service Storerooms of the Winter Palace. Shown here too are Russian-made items, the “supplements” that illustrate the practice of making extra items in this country to match outstanding foreign sets. Pieces produced to replace lost ones were made both at the imperial St Petersburg factory and at private manufacturing facilities, including the Kornilov brothers’ works. The Sèvres Service with Cameos is used to demonstrate tableware with “forgotten” shapes and purposes, those elements of grand formal table appointments that appeared in the 1700s but already went out of use in the following century. They include plats-de-menage, bottle holders, monteiths, glaciers and little dessert cups, compotiers, gueridons and more.

The picture presented of imperial dining, which was regarded as a special ceremonial event at the Russian court, is filled out with servants’ liveries, pieces of furniture, tablecloths, napkins and menus. The exhibits include prints, watercolours, books and photographs depicting festive occasions held in the palace.

In the Dinner-Service Storerooms tableware was kept not only as items of practical use, but also as works of art that became increasingly valuable with the passage of time. Revealing too is the continuity between the storerooms of the past and the modern repositories in which exhibits are carefully preserved. The exhibition provides a unique opportunity to discover collections that are housed in the present-day “dinner-service storerooms”, now part of the museum.

The works of artists at today’s Imperial Porcelain Factory are linked to the classic heritage of the art of service ensembles and table ornaments. From the mid-1700s to the present day, the production of tableware has remained a traditional sphere of activity for the factory in St Petersburg. As part of the present project, contemporary artists were invited to exercise their creativity and devise an artistic look for a modern formal dining service. Russian porcelain artists – Galina Belash, Inna Olevskaya, Nelli Petrova, Sergei Rusakov, Anna Trofimova and Tatyana Chapurgina – came up with their own ideas within the thematic context of the exhibition and their works are on display in the Recess of the Eastern Gallery in the Winter Palace. The pieces, each of them a one-off, illustrate the development of the inexhaustible theme of dining services and table ornaments.

For the Christmas exhibition, the Imperial Porcelain Factory has made its traditional gift to the State Hermitage. On this occasion, it is a decorative piece by the artist Anna Trofimova, called, in keeping with the exhibition, The Keepers of the Dinner-Service Storerooms.

The exhibition has been prepared by the State Hermitage’s Department of the History of Russian Culture (headed by Viacheslav Anatolyevich Feodorov) with the participation of other museum departments. The author of the concept, exhibition curator and project coordinator is Irina Radikovna Bagdasarova, Candidate of Art Studies, senior researcher in the Department of the History of Russian Culture.

For the exhibition, the State Hermitage publishing house has produced a scholarly illustrated catalogue: From the Dinner-Service Storerooms. Decorating the Russian Imperial Table in the Eighteenth to Early Twentieth Centuries (2016) and a brochure with the same title.

The catalogue has a foreword by Mikhail Piotrovsky, General Director of the State Hermitage – “Service Storeroom Stories”.

The catalogue articles are by Irina Bagdasarova, Yan Vilensky, Lidia Liakhova (State Hermitage), Tamara Nosovich (Peterhof), Irina Gorbatova (Museums of the Moscow Kremlin) and Galina Tsvetkova (Imperial Porcelain Factory).

The general sponsor of the exhibition is the VTB bank

В Арапском зале и Ротонде Зимнего дворца до 1 октября открыта выставка современного художника Владимира Каневского «Фарфоровые цветы». В экспозиции - более пятидесяти произведений из фарфора, созданных мастером в 2014-2016 годах и объединенных темой флористики, традиционной для выставок Государственного Эрмитажа, посвященных фарфору.

Более тридцати лет Владимир Каневский живет и работает в Нью-Джерси (США). Он родился в Харькове в 1951 году, в семье известного режиссера-документалиста Арона Каневского. Окончил архитектурный факультет Харьковского инженерно-строительного института, стал профессиональным зодчим, участвовал в строительстве жилых комплексов. В 1978 году переехал в Ленинград. Спустя десять лет художник эмигрировал в США и стал заниматься фарфором.

Владимир Каневский выработал свою собственную технологию изготовления фарфоровых цветов, свою узнаваемую манеру воплощения в избранном материале мира живой природы. Именно эти черты выделяют мастера среди других художников, которые специализируются на изготовлении фарфоровой флористики.

Творческой манере Владимира Каневского присущи простота и естественность. Художник говорит, что самое важное – это непосредственный взгляд на вещи, никакого ограничения в выборе средств.

«Иногда я крашу матовой подглазурной краской по блестящей глазури. Так не делают, но меня это совершенно не смущает. И для меня большая радость, если профессионал говорит: «Не пойму, а как это сделано?»», - рассказал он.

Все произведения Владимира Каневского - ручной работы, и двух абсолютно одинаковых среди них не найти. Все, что создает мастер, существует в единственном экземпляре.

Поразительная красота его фарфоровых цветов мгновенно привлекает внимание каждого зрителя и буквально гипнотизирует. Творческий процесс начинается с того, что Владимир Каневский кропотливо подбирает для копирования живые цветы. Они выполняются в натуральную величину с соблюдением естественных пропорций.

Особенно интересны те, которые имеют небольшие изъяны, например следы от насекомых и гусениц. Подобные элементы придают фарфоровым растениям не просто больший натурализм, но и определенный шарм и настроение, поскольку в их художественной передаче отсутствует излишняя идеализация.

Произведения Каневского выполнены из разных фарфоровых масс. Цветы и бутоны, раскрашенные вручную, посажены на особенный металлический каркас в виде стеблей растений с тонко прочеканенными лепестками. Замысловатые комбинации разветвляющихся лепестков помимо художественной обладают еще и конструктивной функцией, выступая дополнительной поддержкой всей композиции.

Отдельно мастер лепит вазы, горшки, слегка тронутые «акварельной плесенью», сосуды, богато украшенные авторскими рельефными узорами, которым скульптор также уделяет большое внимание.

После окончания выставки в коллекцию фарфора Государственного Эрмитажа художник передаст композицию «Сборный букет», которую специально для музея выполнил в имперском стиле.

Этот букет не даёт покоя многим мастерам, котрые пытаются работать в технике скульптурного ботанического фарфора.

Кто такой Петр Ульянович Иванов можно не рассказывать: все, кто бывал в Эрмитаже ради фарфора, видели это чудо, созданное специально по случаю Всемирной международной выставки 1851-го года в Лондоне. Но если не знаете, то на 19 минуте начинается рассказ об этом мастере.

Я не хочу затевать разговор об утрате секрета. Меня больше интересуют работы мастеров, которые пытаются сделать нечто похожее.

Так, в В 60 е годы на заводе Ломоносова было создано 4 букета. По одной из версий, один из них пропал на выставке в Монреале, а три других исчезли в неизвестном направлении. Интересный факт,но из другого источника можно выяснить, что два хранятся в запасниках Эрмитажа. Странно и то, что практически нет записей об этом. Хотя старые сотрудники завода до сих пор помнят этих выдающихся художников- Н.Н. Пименова и Э.А. Пименову. Даже был получен патент на такой способ изготовления цветов. Я нашла в сети только вот эту открытку с изображением этого букета...

и плохую фтографию...

Однако мастера не стоят на месте. И появились работы Евгения Андреева. Правда мне не очень понятен его творческий путь, но такие работы интересны. Вот выдержка из материалов, представленных на его сайте:

"...Евгений Андреев - один из создателей фарфоровых букетов, которые выставлены в салонах-магазинах Государственного Эрмитажа и Государственного Русского музея. Творением Иванова Евгений вдохновился много лет назад. Тогда он занимался техническим перевооружением ЛОПО «Народные художественные промыслы» и прямого отношения к фарфору не имел. Но так получилось, что еще в советские годы судьба свела Евгения Андреева со специалистом НИИ фарфора Виктором Винтером и модельщиком ЛОПО НХП Анатолием Моргуном, с которым с 1990-го года производили изделия из майолики, фарфора и работали над разгадкой секретов Ивановского фарфора.
Десять лет ушло на то, чтобы фарфор приобрел желанную тонкость, прозрачность, пластичность и безупречно белый цвет. За основу бисквитной массы взяли вторичные кварциты, исследованием которых до этого занимался около 20 лет Виктор Винтер в НИИ фарфора..."