Раздел очень прост в использовании. В предложенное поле достаточно ввести нужное слово, и мы вам выдадим список его значений. Хочется отметить, что наш сайт предоставляет данные из разных источников – энциклопедического, толкового, словообразовательного словарей. Также здесь можно познакомиться с примерами употребления введенного вами слова.
Значение слова стансы
стансы в словаре кроссвордиста
Толковый словарь русского языка. С.И.Ожегов, Н.Ю.Шведова.
Новый толково-словообразовательный словарь русского языка, Т. Ф. Ефремова.
стансы
мн. Лирическое стихотворение, состоящее из строф, каждая из которых представляет собою законченное целое.
Энциклопедический словарь, 1998 г.
стансы
СТАНСЫ (франц. stance - строфа) в поэзии 18-19 вв. небольшое элегическое стихотворение (чаще медитативного содержания, реже любовного) с несложным строфическим строением (обычно 4-стишия 4-стопного ямба), напр. "В надежде славы и добра..." А. С. Пушкина.
Стансы
(франц. stance, от итал. stanza, буквально ≈ помещение, комната, остановка),
в литературе эпохи Возрождения (особенно итальянской) то же, что и строфы .
В 18≈19 вв. термином «С.» в европейской поэзии (Байрон) обозначали небольшое лирическое стихотворение преимущественно медитативного характера, состоящее из строф, содержательно и композиционно замкнутых: каждая строфа содержала законченную мысль, заключала в себе синтаксический период, заканчиваясь точкой, рифмы не повторялись. В русской поэзии форма «С.» ≈ стихотворение, написанное обособленными четверостишиями обычно 4-стопного ямба с рифмовкой авав, ≈ чаще встречалась в 1-й половине 19 в. (А. С. Пушкин «В надежде славы и добра»). Со 2-й половины 19 в. термин «С.» вышел из употребления.
В. А. Сапогов.
Википедия
Стансы
Ста́нсы (от - помещение, комната, остановка ) - стихотворная жанровая форма, генетически восходящая к провансальской лирической песенной поэзии Средневековья. Стансы характеризуются относительной формальной и смысловой независимостью строф друг от друга. Стансы - классическая форма эпической поэзии (Ариосто, Тассо, Камоэнс), отточенность этому жанру придал Байрон. В русской поэзии стансами написаны «Аул Бастунджи» Лермонтова, «Домик в Коломне» Пушкина. Кроме того, в русской поэзии имеется множество как правило небольших по объему элегически-медитативных стихотворений, озаглавленных «Стансы».
Примеры употребления слова стансы в литературе.
Племянница Вольтера, мадам Дени, возлюбленная его и многих других, получившая замечательное литературное и музыкальное образование, а к свадьбе с военным министром Дени получившая от дяди 30 000 ливров, жившая с Вольтером с 1749 года до его смерти в 1780 и позволившая ему умереть как собаке, после того как всю жизнь обманывала его со слугами и секретарями, мадам Дени спросила, принадлежат ли эти стансы к лучшим у Ариосто.
Есть, однако, места, где я потерпел в своей попытке полную неудачу, одно место я прошу читателя рассматривать как простую ошибку, ибо в середине стансы я, неосмотрительным образом, оставил александрийский стих.
Что такое "Стансы"? Как правильно пишется данное слово. Понятие и трактовка.
Стансы СТАНСЫ - термин, происходящий от итальянского слова stanza, что значит остановка. Иногда термин этот применяется вообще ко всякой строфе. Иногда применяется к октаве (см. это слово). В другом значении своем стансы - стихотворение, построенное из отдельных вполне законченных в себе строф. Пример стансов, в этом значении их, - элегия Пушкина: «Брожу ли я вдоль улиц шумных». В этой лирической пьесе своей Пушкин достигает самого предела тех художественных возможностей, которые заключены в поэтической форме стансов. Каждая строфа из восьми строф пьесы - ритмически законченное целое. Здесь нет той непрерывности ритма и рифмы, какую наблюдаем в сонете или в рондо (см. эти слова). Расположение рифм совершенно симмертично во всех строфах (по типу abab). Соответственно этому, эмоциональный, образный и логический смысл каждой строфы вполне закончен: в первой - неотвязность элегического настроения, сопровождающего всякий шаг поэта; во второй - настроение обреченности всего живущего; в третьей - противопоставление вечной природы и человеческого бренного существования; в четвертой - резиньяция старости, готовность уступить дорогу новой жизни, пришедшей на смену отжившему; в пятой - ожидание своего смертного часа, - а смертным часом может быть любой; в шестой - размышление о том образе, в каком явится смерть, - а может явиться она в любом образе; в седьмой - обращение мечтою к «милому пределу», поближе к которому хотелось бы почивать после смерти; в восьмой - примирение со смертью в любви к живущему: к младой жизни, которая будет играть у гробового входа, и к вечной красе равнодушной природы. Но при всей законченности каждой строфы, художественный смысл целого стихотворения определяется только их сочетанием. Это можно сказать и о ритмической стороне, и о всякой другой. Ритмически законченные строфы пушкинских стансов в сочетании своем образуют вполне отчетливый ритмический узор, связующий в одно эти самостоятельные строфы. Характер ритмического узора сказывается, наряду с другими областями (напр., с расположением больших и малых цезур), также и в сочетании ускорений. Стансы Пушкина написаны в четырехстопных ямбах. Четвертая стопа совпадает с рифмующими окончаниями строк. Ускорения поэтомумогут быть лишь в первых трех стопах (ипостасы в рифмующих стопах - вещь необычайно редкая, и немногочисленные ее примеры встречаются лишь в новой поэзии). Все виды ускорений использованы здесь Пушкиным: он дает ускорение и на первой, и на второй, и на третьей стопе. Их расположение внутри строф не представляется уже симметричным. Оно образует один рисунок, проходящий через всю пьесу: первые три строфы дают разбросанные ускорения, с частыми перерывами, следующие 2 - середина стихотворения - дают, с одним лишь перерывом (и то в конце строфы), сплошную нить ускорений, все - на 3-й стопе. 2 последних заключительных строфы опять приводят к первоначальной разбросанности, и лишь последние две строчки, почти повторяя, ритмически, одна - другую, в этой монотонности повторения завершают весь ритмический замысл. Тот же общий художественный замысел - и в сочетаниях образно - смысловой основы отдельных строф. В процессе чтения может показаться на первый взгляд, что каждая строфа могла бы быть заключительной строфой пьесы. И лишь последняя строфа раскрывает до конца весь смысл стихотворения. «И пусть у гробового входа Младая будет жизнь играть, И равнодушная природа Красою вечною сиять»: здесь возвращение к трем основным образам первой части («Мы все сойдем под вечны своды» - из второй строфы; «Смотрю-ль на дуб уединенный...» - из третьей; «Младенца-ль милого ласкаю» - из четвертой). Стансы Пушкина в своем построении - характернейший образец для этой стихотворной формы вообще: при однообразии и метрической равноценности слагающих строф, художественный смысл стансов определяется внутренним разнообразием ритма и внутренней спайкой отдельных поэтических образов. Валентина Дынник.
Стансы - (франц. stance, от итал. stanza, буквально - помещение, комната, остановка) 1) в литературе...
СТАНСЫ
лирическое стихотворение, состоящее из строф (от 4 до 12 стихов в каждой), композиционно законченных и обособленных друг от друга. Требование композиционной независимости строф, составляющих С., выражается в запрещении смысловых переносов из одной строфы в другую (строфического «enjambement») и в обязательности самостоятельных рифм, не повторяющихся в других строфах. Эти условия построения С. нашли свое отражение в самом термине, происходящем от итальянского слова «stanza», что означает «остановка», «покой». Следует отметить, что первоначально, в средние века и эпоху Возрождения, понятие С. было в композиционном отношении более определенным, чем в наше время, включая ряд требований относительно числа слогов в стихе, расположения рифм и т. п. В лирике трубадуров под С., в противовес значительным по объему лирическим формам, подразумевалась небольшая песенка с куплетным построением. В дальнейшем утеря куплетно-песенной основы в С. привела к неясности и неопределенности термина, к-рый напр. в немецкой поэзии стал применяться к октаве (см.), а во Франции нередко употребляется как синоним термина «строфа» (см.). В русской поэзии форма С. чаще всего применялась в жанре медитативной лирики. Ср. стансы Пушкина «Брожу ли я вдоль улиц шумных», в которых современная форма С. нашла законченное выражение. См. «Строфа», «Стихосложение» . М. Ш.
Литературная энциклопедия. 2012
Смотрите еще толкования, синонимы, значения слова и что такое СТАНСЫ в русском языке в словарях, энциклопедиях и справочниках:
- СТАНСЫ в Словаре литературоведческих терминов:
- (от итал. stanza - остановка) - стихотворение, обычно состоящее из четверостиший, каждое из которых завершено по смыслу и тематически, … - СТАНСЫ в Большом энциклопедическом словаре:
(франц. stance - строфа) в поэзии 18-19 вв. небольшое элегическое стихотворение (чаще медитативного содержания, реже любовного) с несложным строфическим строением … - СТАНСЫ в Большой советской энциклопедии, БСЭ:
(франц. stance, от итал. stanza, буквально - помещение, комната, остановка), 1) в литературе эпохи Возрождения (особенно итальянской) то же, что … - СТАНСЫ
[французское stances, от итальянского stanza] стихотворение, написанное строфами, куплетами, законченными в смысловом … - СТАНСЫ в Энциклопедическом словарике:
ов, ед. станс, а, м. Стихотворение, каждая строфа которого представляет собой законченное (по смыслу и синтаксиче-ской структуре) целое, а также … - СТАНСЫ в Энциклопедическом словаре:
, -ов, ед. станс, -а, м. 1. мн. Стихотворение, каждая строфа к-рого представляет законченное смысловое и синтаксическое целое. 2. ед. … - СТАНСЫ в Большом российском энциклопедическом словаре:
СТ́АНСЫ (франц. stance - строфа), в поэзии 18-19 вв. небольшое элегич. стихотворение (чаще медитативного содержания, реже любовного) с несложным строфич. … - СТАНСЫ в Новом словаре иностранных слов:
(фр. stances ит. stanza) стихотворение, написанное замкнутыми, целостными по мысли и одинаковыми по форме … - СТАНСЫ в Словаре иностранных выражений:
[фр. stances стихотворение, написанное замкнутыми, целостными по мысли и одинаковыми по форме … - СТАНСЫ в Новом толково-словообразовательном словаре русского языка Ефремовой:
- СТАНСЫ в Полном орфографическом словаре русского языка:
стансы, -ов … - СТАНСЫ в Орфографическом словаре:
ст`ансы, -ов … - СТАНСЫ в Словаре русского языка Ожегова:
отдельная строфа такого стихотворения стансы стихотворение, каждая строфа которого представляет законченное смысловое и синтак сическое … - СТАНСЫ в Современном толковом словаре, БСЭ:
(франц. stance - строфа), в поэзии 18-19 вв. небольшое элегическое стихотворение (чаще медитативного содержания, реже любовного) с несложным строфическим строением … - СТАНСЫ в Толковом словаре Ефремовой:
стансы мн. Лирическое стихотворение, состоящее из строф, каждая из которых представляет собою законченное … - СТАНСЫ в Новом словаре русского языка Ефремовой:
мн. Лирическое стихотворение, состоящее из строф, каждая из которых представляет собою законченное … - СТАНСЫ в Большом современном толковом словаре русского языка:
мн. Лирическое стихотворение, состоящее из строф, каждая из которых представляет собою законченное … - САВОНАРОЛА в Новейшем философском словаре.
- ХОВАНСКИЙ ГРИГОРИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ
Хованский (князь Григорий Александрович, 1767 - 1796) - поэт; был учеником Я.Б. Княжника. Служил в рязанском пехотном полку и в … - ХЕРАСКОВА ЕЛИЗАВЕТА ВАСИЛЬЕВНА в Краткой биографической энциклопедии.
- РЖЕВСКИЙ АЛЕКСЕЙ АНДРЕЕВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
Ржевский (Алексей Андреевич, 1737 - 1804) - писатель, член Российской академии. Участвовал в 1767 году в комиссии о сочинении проекта … - ПОПОВ ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
Попов (Василий Петрович, 1828 - 1886) - писатель. Учился в кадетском корпусе, служил в лейб-гвардии Павловском полку; выдержав экзамен при …
СТАНСЫ - лирическое стихотворение, состоящее из строф (от 4 до 12 стихов в каждой), композиционно законченных и обособленных друг от друга. Требование композиционной независимости строф, составляющих С., выражается в запрещении смысловых переносов из одной строфы в другую (строфического «enjambement») и в обязательности самостоятельных рифм, не повторяющихся в других строфах.
Эти условия построения С. нашли свое отражение в самом термине, происходящем от итальянского слова «stanza», что означает «остановка», «покой». Следует отметить, что первоначально, в средние века и эпоху Возрождения, понятие С. было в композиционном отношении более определенным, чем в наше время, включая ряд требований относительно числа слогов в стихе, расположения рифм и т. п. В лирике трубадуров под С., в противовес значительным по объему лирическим формам, подразумевалась небольшая песенка с куплетным построением. В дальнейшем утеря куплетно-песенной основы в С. привела к неясности и неопределенности термина, к-рый напр. в немецкой поэзии стал применяться к октаве (см.), а во Франции нередко употребляется как синоним термина «строфа» (см.).
В русской поэзии форма С. чаще всего применялась в жанре медитативной лирики. Ср. стансы Пушкина «Брожу ли я вдоль улиц шумных», в которых современная форма С. нашла законченное выражение.
Строфа, Стихосложение.Литературная энциклопедия.- В 11 т.; М.: издательство Коммунистической академии, Советская энциклопедия, Художественная литература .Под редакцией В. М. Фриче, А. В. Луначарского. 1929-1939 .
Стансы
СТАНСЫ - термин, происходящий от итальянского слова stanza, что значит остановка. Иногда термин этот применяется вообще ко всякой строфе. Иногда применяется к октаве (см. это слово).
В другом значении своем стансы - стихотворение, построенное из отдельных вполне законченных в себе строф. Пример стансов, в этом значении их, - элегия Пушкина: «Брожу ли я вдоль улиц шумных».
В этой лирической пьесе своей Пушкин достигает самого предела тех художественных возможностей, которые заключены в поэтической форме стансов.
Соответственно этому, эмоциональный, образный и логический смысл каждой строфы вполне закончен: в первой - неотвязность элегического настроения, сопровождающего всякий шаг поэта; во второй - настроение обреченности всего живущего; в третьей - противопоставление вечной природы и человеческого бренного существования; в четвертой - резиньяция старости, готовность уступить дорогу новой жизни, пришедшей на смену отжившему; в пятой - ожидание своего смертного часа, - а смертным часом может быть любой; в шестой - размышление о том образе, в каком явится смерть, - а может явиться она в любом образе; в седьмой - обращение мечтою к «милому пределу», поближе к которому хотелось бы почивать после смерти; в восьмой - примирение со смертью в любви к живущему: к младой жизни, которая будет играть у гробового входа, и к вечной красе равнодушной природы.
Но при всей законченности каждой строфы, художественный смысл целого стихотворения определяется только их сочетанием. Это можно сказать и о ритмической стороне, и о всякой другой. Ритмически законченные строфы пушкинских стансов в сочетании своем образуют вполне отчетливый ритмический узор, связующий в одно эти самостоятельные строфы.
Характер ритмического узора сказывается, наряду с другими областями (напр., с расположением больших и малых цезур), также и в сочетании ускорений. Стансы Пушкина написаны в четырехстопных ямбах. Четвертая стопа совпадает с рифмующими окончаниями строк. Ускорения поэтомумогут быть лишь в первых трех стопах (ипостасы в рифмующих стопах - вещь необычайно редкая, и немногочисленные ее примеры встречаются лишь в новой поэзии). Все виды ускорений использованы здесь Пушкиным: он дает ускорение и на первой, и на второй, и на третьей стопе. Их расположение внутри строф не представляется уже симметричным. Оно образует один рисунок, проходящий через всю пьесу: первые три строфы дают разбросанные ускорения, с частыми перерывами, следующие 2 - середина стихотворения - дают, с одним лишь перерывом (и то в конце строфы), сплошную нить ускорений, все - на 3-й стопе. 2 последних заключительных строфы опять приводят к первоначальной разбросанности, и лишь последние две строчки, почти повторяя, ритмически, одна - другую, в этой монотонности повторения завершают весь ритмический замысл.
Тот же общий художественный замысел - и в сочетаниях образно - смысловой основы отдельных строф. В процессе чтения может показаться на первый взгляд, что каждая строфа могла бы быть заключительной строфой пьесы. И лишь последняя строфа раскрывает до конца весь смысл стихотворения.
Пушкин, 1826 год:
В надежде славы и добра
Гляжу вперед я без боязни:
Начало славных дней Петра
Мрачили мятежи и казни.
Но правдой он привлек сердца,
Но нравы укротил наукой,
И был от буйного стрельца
Пред ним отличен Долгорукой.
Самодержавною рукой
Он смело сеял просвещенье,
Не презирал страны родной:
Он знал ее предназначенье.
То академик, то герой,
То мореплаватель, то плотник,
Он всеобъемлющей душой
На троне вечный был работник.
Семейным сходством будь же горд;
Во всем будь пращуру подобен:
Как он неутомим и тверд,
И памятью, как он, не злобен.
"Стансы" - одно из известнейших лирических произведений Пушкина, текст, а вернее отдельные строки или строфы очень часто цитируют. Это неудивительно, в жанровой природе стансов заложена тенденция к четким отточенным формулам, каждая строфа заключает глубокую законченную мысль, выраженную афористически.
Но вот другие "Стансы", написанные 24-25 октября 1918 года Владиславом Ходасевичем:
Уж волосы седые на висках
Я прядью черной прикрываю,
И замирает сердце, как в тисках,
От лишнего стакана чаю.
Уж тяжелы мне долгие труды,
И не таят очарованья
Ни знаний слишком пряные плоды,
Ни женщин душные лобзанья.
С холодностью взираю я теперь
На скуку славы предстоящей...
Зато слова: цветок, ребенок, зверь -
Приходят на уста все чаще.
Рассеяно я слушаю порой
Поэтов праздные бряцанья,
Но душу полнит сладкой полнотой
Зерна немое прорастанье.
По настроению стансы различны. Пушкин куда более оптимистичен: новое царствование должно возродить петровские традиции, мысль о переменах к лучшему, безусловно, не покидает лирического героя пушкинских "Стансов".
У В. Ходасевича иное настроение, поэт сосредоточен на собственных потерях, первая строфа отчетливо элегична. Начало третьей строфы звучит несколько полемично по отношению к первым строкам пушкинских "Стансов". В первый послереволюционный год В. Ходасевич производит подсчет потерь, переживает смену ценностей. Начало пятой строфы восходит к пушкинским строкам из стихотворения "Поэт и толпа" (1828):
Поэт по лире вдохновенной
Рукой рассеянной бряцает...
"Стансы" В. Ходасевича вошли в его поэтический сборник "Путем зерна", думается, что именно это стихотворение расшифровывает смысл названия всего сборника и обнаруживает его генетическую связь с библейской притчей об умирающем и воскресающем зерне. Смысл "Стансов", вероятно, в отрешенности от преходящего и сиюминутного и приобщение к вечным ценностям.
Каждая строфа стансов (в обоих случаях это катрен с перекрестной рифмой) - представляет собой законченное смысловое и синтаксическое целое. Все строфы в конце завершаются точкой. Между строфами пробел, требующий краткой остановки, небольшой паузы. Само слово stanza по-итальянски означает комната, помещение, остановка. Станца и станция близки не только по звучанию, но и по смыслу. Рафаэль Санти по заказу папы Юлия II расписывал в Ватиканском дворце станцы, то есть помещения, например, зал, называемый Станца делла Сеньятура - комнату, где подписывались всякого рода официальные бумаги.
Термин станцы Рафаэля широко употребим в искусствоведческой литературе и заставляет вспомнить о стансах стихотворных. В поэтической терминологии станса - синоним слова строфа. Так, например, Б. Томашевский в монографии "Стих и язык" (1959) применительно к поэзии Пушкина постоянно говорит о различных видах стансов, подразумевая строфы. Но между ними есть формальное отличие: станса - замкнутая строфа, станса - вместилище целостной мысли, требующей некоторого раздумья. Грубо говоря, станса не продолжается в следующей строфе, новая станса - новая мысль, которая оспаривает или развивает предыдущую, которая постепенно, через несколько строф, уточняющих авторскую мысль, приводит к итоговой идее. Стансы в этом плане структурно близки сонету с его неуклонным нарастанием мысли. Отдельная станса равна какой-то одной идее, но в стихотворении важна их совокупность, полнота авторского мироощущения выражается во взаимодействии всех строф-стансов.
Стансы возникли в Италии. Нередко эта форма использовалась для воспевания сильных мира сего. Так, Анджело Полициано (1454-1494), переводчик " Илиады" Гомера, посвятил победам в рыцарских турнирах Джулиано Медичи "Стансы на турнир", которые не были закончены из-за смерти могущественного Лоренцо Медичи - брата прославляемого поэтом рыцаря. Итальянские стансы не несли какой-то специфической жанровой нагрузки, а означали просто законченную восьмистрочную строфу с рифмовкой:
abababcc.
Стансы во Франции появились под влиянием итальянской лирики, к этому жанру обращались поэты "Плеяды". Так, П. Ронсар посвящает Касандре "Оду моей любимой", которую он затем переименовал в "Стансы". Это лишний раз доказывает, что поначалу за стансами не были закреплены конкретные жанровые признаки.
Вероятно, интерес к жанру стансов возник у А.С. Пушкина не без влияния Байрона, который многократно использовал их форму, в особенности в то время, когда жил в Италии. Английский романтик посвящал стансы женщинам, которые сыграли заметную роль в его судьбе: Мери Чаворт, миссис Смит, которую в стансах, ей посвященных, называет именем Флоренс. Стансы сводной сестре Августе Ли он посвящал дважды. Лучшее создание Байрона в этом жанре - "Стансы к Августе" (1816). Характерное для Байрона в каждом случае посвящение Прекрасной Даме вновь обнаруживает близость жанра стансов сонету. Но расхождения существенны: в стансах мысль отличается большей протяженностью, в стансах поэт активнее постигает самого себя, а не адресата стансов. Биографии не столько сопрягаются, сколько отталкиваются. В стансах Байрона обнаруживается свойственная жанру риторичность уже в первой строфе:
Когда время мое миновало,
И звезда закатилась моя,
И ошибкам моим не судья.
Не пугают тебя передряги,
И любовью, которой черты
Столько раз доверял я бумаге,
Остаешься мне в жизни лишь ты.
(Перевод Б. Пастернака).
Байрон в "Стансах к Августе" повторяет то, что он откровенно говорил всегда, особенно в связи с бракоразводным процессом: единственной женщиной, которая его понимала и сострадала ему, была сестра. Стансы, ей посвященные, строятся на антитезе другой женщине, ставшей ему не просто чужой, но враждебной. Стихотворение заканчивается строфой, в которой подводится первый жизненный итог. Мысль достаточно очевидна: поражение станет торжеством, но формула обретает выразительность в заключительной строфе благодаря прозрачной символике:
Гибель прошлого, все уничтожа,
Кое в чем принесла торжество:
То, что было всего мне дороже,
По заслугам дороже всего.
Есть в пустыне родник, чтоб напиться,
Деревцо есть на лысом горбе,
В одиночестве певчая птица
Целый день мне поет о тебе.
К жанру стансов обращался и другой великий поэт Англии - П.Б. Шелли. В его "Стансах, написанных близ Неаполя в часы уединения" отразились впечатления от плавания к берегам Италии, которая в трудный момент дарует поэту умиротворение. Заметно, что в стансах английских романтиков жанр обретает некоторые признаки эпоса больших дорог. Шелли, как и Байрон, использует стансы как своеобразный путевой дневник.
А вот немецкие поэты эпохи романтизма игнорировали стансы, и это притом, что Италия была для них весьма притягательна, но запечатлелся ее образ в элегиях, эпиграммах и прозаических жанрах.
Зато в русской лирике девятнадцатого века, да и двадцатого тоже, немало примечательных стансов.
В нашей отечественной поэзии облик стансов меняется. Стансами русские поэты именуют сравнительно короткое стихотворение, написанное, как правило, четырехстопным ямбом с перекрестной рифмовкой. Завершенность каждой строфы - непременный атрибут стансов. Течение авторской мысли спокойное, плавное. Грустные раздумья в финальной строфе обычно получают оптимистическое завершение:
Оковы тяжкие падут,
Темницы рухнут - и свобода
Вас примет радостно у входа,
И братья меч вам отдадут.
Если обратиться к одному из самых мрачных стихотворений А.С. Пушкина "Брожу ли я вдоль улиц шумных...", жанровая принадлежность которого к стансам несомненна, то можно проследить эволюцию поэтической мысли. Первая строфа настраивает на раздумье, вторая напоминает о бренности человеческого существования, которому в третьей строфе противопоставлена вечная природа. В четвертой строфе предельно обнаженно выражена мысль о неизбежной смене поколений. Три последующие строфы - своеобразный хронотоп смерти: где и когда суждено умереть? В последней строфе примирение с неизбежным, ощущение собственного бытия как частицы вселенского существования. Соответственно, каждая строфа не только самоценна, но ее значимость возрастает от сочетания всех строф в единое целое - в стансы.
Со стансами, как и с другими жанрами лирики, произошла в русской поэзии закономерная эволюция. Стансы писали до Пушкина ( Сумароков), стансы писали одновременно с Пушкиным ( Баратынский, Вяземский, Лермонтов), но именно пушкинские стансы стали эталоном жанра, и все последующие стансы отмечены их влиянием.
Но остановимся на стансах (каламбур!) М.Ю. Лермонтова, который шесть раз обращался к этому жанру в самом начале творческого пути (1830-1831):
- "Стансы" ("Взгляни, как мой спокоен взор...")
- "Стансы" ("Люблю, когда, борясь с душою...")
- "Стансы" ("Мгновенно, пробежав умом...")
- "Стансы" ("Мне любить до могилы творцом суждено!")
- "Стансы" ("Не могу на родине томиться...")
- "Стансы к Д***" ("Я не могу ни произнесть...")
Все "Стансы" по настроению элегичны, им свойственна характерная лермонтовская разочарованность и тоска, вызванная любовным недугом. В "Стансах" ("Мне любить до могилы творцом суждено!") наиболее красноречиво выражена губительная сила любви, которой поэт наделяет себя или, точнее, лирического героя:
Мне любить до могилы творцом суждено!
Но по воле того же творца
Все, что любит меня, то погибнуть должно
Иль, как я же страдать до конца.
Моя воля надеждам противна моим,
Я люблю и боюсь быть взаимно любим.
Роковая любовь - излюбленный мотив лирики Лермонтова, но в сравнении, например с балладой "Тамара", ракурс в "Стансах" другой: губит тот, кто любит, тогда как в балладе влюбленный сам жертва таинственных чар демонической красавицы. В "Стансах" лирический герой - будущий Арбенин из "Маскарада",
В большинстве случаев авторская атрибуция жанра исходит из формального критерия - завершенность строф, когда мысли недостает плавности, последовательности, монолог поспешно обрывается. Более других соответствуют устоявшемуся представлению о жанре "Стансы" ("Я не могу ни произнесть..."). Целостность строф подчеркнута нумерацией. Стихотворение состоит из девяти шестистрочных строф с рифмовкой:
abbacc.
Исследователями окончательно не установлено, кому посвящены "Стансы", но, вероятнее всего, обращены Е.П. Сушковой, чье домашнее имя Додо обозначено в посвящении. Отмечается, что в этих стансах выражено не только любовное томление, сколько восхищение, а отсюда более широкий диапазон идей:
Когда б миры у наших ног
Благословляли нашу волю,
Я эту царственную долю
Назвать бы счастьем не мог,
Ему страшны молвы сужденья,
Оно цветок уединенья.
В "Стансах" раздумья преобладают над переживаниями, которые и заставляют размышлять о тайнах сердца, о свободе, о гордости и унижениях, о мгновении счастья, которое дороже вечности, а весь комплекс идей и делает "Стансы" ("Я не могу ни произнесть...") стансами. В сравнении с другими лермонтовскими стихами с тем же названием, это отличается большей сдержанностью чувств и сосредоточенностью мыслей.
В серебряный век русской поэзии стансы писали значительно реже, чем, например, сонеты.
Стансы вынесены в название стихотворения И. Северянина:
Счастье жизни - в искрах алых,
В просветленьях мимолетных,
В грезах ярких, но бесплотных,
В твоих очах усталых.
Горе - в вечности пороков,
В постоянном с ними споре,
В осмеянии пророков
И в исканьях счастья - горе.
Кратко, но все равно шаблонно и пошло, а рифмовать "пороков - пророков"? - В этом чудится что-то грешное. Какие же это стансы? Так, полустансы. Всего-то две претенциозных строфы и видимость мыслей.
Есть "Стансы" ("Над этим островом какие выси...") у Н. Гумилева, заканчивающиеся строфой псевдоромантической и варьируемой в стихах, отнесенных к другим жанрам:
Я вольный, снова верящий удачам,
Весь мир мне дом,
Целую девушку с лицом горячим
И с жадным ртом.
Самолюбование не в традиции стансов, стансам сродни выстраданная мысль. У Гумилева это вполне проходные стихи, обращающие на себя внимание только заголовком.
"Стансы Польше" Федора Сологуба написаны 12 августа 1914 года в день вторжения немецких войск на территорию Польши. Жанр оправдан трагизмом момента, состраданием автора, у которого хотя и прорываются расхожие выражения, но ощутимо как боль переходит в мысль.
В русской поэзии нашего века самое значительное стихотворение в жанре стансов принадлежит О. Мандельштаму. "Стансы" (1935) - это последняя - тщетная - попытка написать такие стихи, чтобы система признала его своим. Не случаен выбор сравнительно редкого жанра в русской поэзии. Само жанровое обозначение, вместо заголовка, ассоциировалось со "Стансами" Пушкина. Однако в отличие от пушкинской цели - преподнести урок царям ("Во всем будь пращуру подобен..."), Мандельштам пытался убедить себя самого:
Я должен жить, дыша и большевея...
Поэт дважды, как заклятие, повторил эту не слишком удачную строчку. Жить и дышать все равно не дали. Он насыщает строфы атрибутами достижений сталинских пятилеток, пытаясь внушить себе и новым читателям, что и ему найдется место в строю энтузиастов:
Работать речь, не слушаясь, сам-друг,
Я слышу в Арктике машин советских стук...
Стук был гораздо ближе. А вот упоминание про Сибирь оказалось пророческим.
Контрастно победам СССР на стройке Мандельштам говорит о Германии под властью нацистов:
Я помню все - немецких братьев шеи,
И что лиловым гребнем Лорелеи
Садовник и палач наполнил свой досуг.
Речь в последней строке идет о Гитлере, который в тогдашней нашей прессе характеризовался фельетонистами как садовод-любитель.
В тридцатые годы интеллигенция нашей страны и друзья за рубежом вынуждены были сделать выбор: вождь или фюрер, не замечая синонимичности этих понятий. Мандельштам в "Стансах" заявляет о своем выборе в пользу родного отечества. Это был естественный поступок гражданина, а не просто человека, озабоченного свой участью. Но уверения в собственной лояльности, как известно не помогли. "Стансы" выразили самый острый момент в биографии поэта в контексте истории. Попытка компромисса, в отличие от пушкинской, не состоялась.
Закарпатский лейтенант,
на плечах твоих погоны,
точно срезы
по наклону
свежеспиленно слепят.
Смысл "Стансов" из осторожности зашифрован, о причинах того, почему разжаловали офицера, о его национально-армейской раздвоенности можно только догадываться.
Стихотворение названо "Стансами" как знак преемственности и поэтической традиции.
Стансы встречаются во множестве разновидностей у всех поэтов, но далеко не все выносят определение жанра в название лирического стихотворения. Это объясняется тем, что стансы так и не обрели окончательно жанровую определенность. Завершенности строф и законченности мысли оказалось недостаточно для того, чтобы жанр обрел твердую форму. Что же касается содержания, то оно практически может быть любым. В конце концов, стансы вернулись к изначальному значению - строфы. Это, в частности, продемонстрировал И. Бродский, назвавший свое стихотворение "Строфы", хотя по всем признакам это и есть стансы. Восьмистрочные строфы пронумерованы, каждая строфа афористична и закончена, а последняя с отсылкой на Т.С. Элиота ("всхлип") объявляет, что больше уже и сказать нечего. Дальше - тишина:
Облокотясь на локоть,
я слушаю шорох лип.
Это хуже, чем грохот
и знаменитый всхлип.
Это хуже, чем детям
сделанное "бо-бо".
Потому что за этим
не следует ничего.
На этом и остановимся и подождем, быть может, еще появятся стансы, написанные в лучших ренессансных или романтических традициях.