Оригинал взят у aldusku в Синий экспресс творчества Зинаиды Серебряковой

Вчера успел прыгнуть в последний вагон уходящего поезда ретроспективной выставки Зинаиды Серебряковой, который пронеся по Инженерному корпусу Третьяковской галереи. За окном мелькали этапы творческой жизни великой художницы от юношеских рисунков, выполненных в усадьбе в Нескучном, до величественных панно для бельгийской виллы Мануар дю Реле в Помрейле. С учетом огромного пути билет на экспресс стоил недорого - 600 руб. Внимательные кондуктора не давали отдыхающим запечатлеть прекрасный миг на фото.

Жаль, что фотосъёмка была запрещена. К выставке был выпущен прекрасный альбом-каталог (обязателен к приобретению!) и предлагалось еще 4, но … типографские краски не могут передать весь колорит Серебряковой. Например, каноническая работа - «За туалетом. Автопортрет» 1909 , рассматривать которую я начал еще в глубоком детстве на почтовой марке, оказалось очень светлой, просто святящиеся белизной январского инея (а вовсе не грязно серо-белового цвета тающего мартовского снега с пейзажов Левитана). С удивлением обнаружил, что практически все репродукции усекают картину - обрезается рамка зеркала (приносящий эффект картины в картине), и единственный элемент, который отражается и даёт понимание, что мы видим лишь отражение художницы, - подсвечник (оставляют лишь его отражение).

Открытием для меня стало насколько удивителен и разнообразен мир художницы. Пейзажи от яркой малороссийской глубинки до тёмно-серого Парижа, портреты от харьковского крестьянина до марокканской одалиски. И конечно же, портреты людей, окружающих Зинаиду Евгеньевну, для нас - великих деятелей культуры. Интересно наблюдать, трансформацию творчества и личности художницы. Вначале, ведя закрытый образ жизни в усадьбе Нескучном - автопортреты, с момента женитьбы добавляются портреты мужа, детей. А потом … революция, смерть мужа, расставание с детьми, чужбина - болезненно расширили круг творческих интересов художницы.

Наша героиня из сверхталантливой семьи Бенуа-Лансере. Единственный нехудожник из этой семьи её муж - Борис Анатольевич Серебряков, он же и её двоюродный брат, который выбрал судьбу железнодорожника. Он рано умер, в 1919 году в Харькове от тифа. А она оставила детей и уехала в Париж. Очень много написано о страданиях художницы на чужбине и болезненном разрыве с детьми. По моему мнению, это был сознательный и достаточно эгоистичный выбор. Характер Зинаиды Евгеньевны был не сахар, чего стоит то, как она обливала грязью своего финансового покровителя, мецената барона Ж.-А. Броуэнер.

Больше всего мне понравилась работа «За завтраком». 1914 (ГТГ, приобретена в 1955 из собрания Л.А. Руслановой) . Тут есть все: безумно красивый синий цвет, и сочетание желтого Ван Гога (вся картина - разнообразие синего цвета с краплением яичного желтого кувшина, супа, булочек, держателей салфеток, печной задвижки). Яркотемные, пронзительные глаза детей словно с икон. Много можно увидеть бытового: характер сына Евгения (будущего архитектора и реставратора) изображённого меланхоличным на заднем плане, подчеркнуто похожим на отца.

Большим открытием для меня стало, что портреты близких и автопортреты носят характер достаточно далекий от реальности. В сторону идеализации. Что касается изображения себя, то тут стоит только взять фотографии и все становится очевидно. Как сказала моя любимая, Зинаида Евгеньевна себя не обижала… Это касается и друзей. Например, автор первого исследования о творчестве Серебряковой, её друг - Сергей Ростиславович Эрнст, превратился из пухлого краснощёкого вологодского юноши в худощавого аристократа с резкими угловатыми чертами лица . Описание внешности Эрнста встречается у многих деятелей Серебряного века, я же взял у основателя , члена Кружка любителей изящных изданий Вейнера П.П.

Удивлён был увидеть целый цикл, посвященный балету. Некоторые вещи очень созвучны Дега (забыл отметить в ранних малорусских пейзажах мне были видны яркие следы импрессионистов). Запомнились: нежная работа: «Девочки-сильфиды. Балет „Шопениана“» и ярко-голубой портрет величайшего артиста театра и библиофила Сержа Лифаря .

Этюды к оформлению ресторана Казанского вокзала в Москве переносят нас в сказочный мир Востока. Напоминают работы Кузнецова Павла Варфоломеевича (1878–1968), входящего в «Мир искусства».

«Крестьянский цикл» произвел впечатление. Его яркие, пронзительные цвета заставляют вспомнить и Ренессанс, и иконопись. Я был знаком с этой стороной творчества Серебряковой только по серии открыток «Типы крестьян Курской губернии», изданной Общиной Святой Евгении. Вспомнились работы Питера Брейгеля Старшего.

Для многих полотен позировал плотник Игнат Дмитриевич Голубев , работающий в усадьбе в Нескучном. Вот так и вошел в историю простой мужичек, перещеголяв количеством портретов знаменитых современников Серебряковой. А женские образы писались с Пелагеи Гречкиной.

Отдельно хотел выделить пристрастие Серебряковой к синему цвету. Бесконечность оттенков синего можно увидеть в работах только смотря в живую.

Половина работ Зинаиды Евгеньевны на одну четвертую недописанны, на холстах осталось незаполненное красками или темперой место. Во многих портретах фон прописан только в области головы для придачи объема и лучшей цветопередачи. В некоторых работах это придает эффект незаконченности, недосказанности.

Завершу свою заметку, продолжив аналогию с поездом. В Париже, где прожила большую часть жизни наша героиня есть Лионский вокзал, на который пребывает знаменитый «Голубой экспресс» (Le Train Bleu). Скоростной железнодорожный состав глубокого синего цвета, состоящий из 12 роскошных вагонов и перевозящий аристократов от Лазурного Берега до Ла-Манша по Южноафриканской железной дороге. В начале XX века он стал символом роскоши и дал название знаменитому ресторану на этом вокзале. Интерьер любимого ресторана К. Шанель и Л. Бессона полон золота, прекрасных живописных пейзажей и синего цвета. Но несмотря на величие и аристократизм, он остается рестораном при вокзале, и тут дамы в дорогих вечерних нарядах соседствуют с забежавшими в спортивных костюмах темнокожими жителями бывших французских колоний. Так и творчестве Серебряковой простые крестьяне вдруг случайно оказываются на фоне глубокого синего Ренессанса, великое сочетается с малым, русская душа с африканской жарой…

Размещая здесь электронные репринты полотен Серебряковой, - я руководствовался не хронологией и чем-либо ещё, а исключительно своими пристрастиями. В конце заметки: предисловие к выставке и в виде отдельной заметки хроника жизни и творчества Зинаиды Серебряковой (не уместилось:)).

Также обращаю Ваше внимание на замечательные обзоры данной выставки моих друзей по ЖЖ: galik-123 и pro100-mica

Дом семейства Лансере в Нескучном. 1904. Бумага, акварель, графитный карандаш. 24,1х33,5 (ГРМ)

В мастерской О.Э. Браза. 1904. Бумага, гуашь, графитный и угольный карандаши. 43,5 х 31,5. ГТГ

...Вы спрашиваете о моих занятиях в мастерской О.Э. Браза? Собственно, системы преподавания у него не было - все рисовали или писали как кто хотел, модель была всегда женская -было больше учениц, чем учеников. Осип Эммануилович появлялся довольно редко сам в мастерской, занятый своими собственными заказами (он писал, например, в соседней мастерской портрет Марии Николаевны Кузнецовой, артистки, певицы Мариинского театра). Да, вспомнила о ценном совете Браза всем его ученикам - видеть «общее» при рисовании, а не рисовать по «частям».

З.Е. Серебрякова - А.Н. Савинову. Париж, 08.01.1965 // Серебрякова. Письма. С. 207

Пахота. Нескучное. 1908 Бумага, темпера. 42 х 56. Графитный карандаш. Частное собрание, Лондон

Дом в селе Нескучном. 1919. Бумага, гуашь, темпера. 49,8х64 ГТГ

Кипарисы в Крыму. 1911. Бумага, темпера. 43,3 х 43,5 ГТГ.

Автопортрет. 1906. Холст, масло. 69,5 х 6. Частное собрание, Москва

За туалетом. Автопортрет. 1909. Холст на картоне, масло. 75 х 65. ГТГ

Этюд девушки. Автопортрет. 1911. Холст, масло. 72х58,5. ГРМ. СПб.

За завтраком. 1914. Холст, масло. 88,5х107 (ГТГ, приобретена в 1955. Ранее была в собрании Л.А. Руслановой)

Портрет Е.Е. Лансере в папахе. 1915. Бумага, темпера. 33 х 22. Частное собрание, Москва

Изображен Евгений Евгеньевич Лансере (1875–1946), старший брат З.Е. Серебряковой, график и живописец, мастер монументальной живописи.

Был членом «Мира искусства» и активным участником выставок объединения. Работал над иллюстрациями к повестям Л.Н. Толстого «Хаджи-Мурат» и «Казаки». Неоднократно путешествовал по Европе, посетил Сибирь, Маньчжурию и Японию. В 1914 находился на Кавказском фронте в качестве военного корреспондента. Работал в Дагестане, Чечне (1912–1919).

В 1922-1929 путешествовал по Грузии, Армении, Азербайджану и нагорному Дагестану, работал в Зангезуре, Сванетии, Дагестане. Посетил Турцию. В 1927 по заданию Наркомпроса Грузии был командирован в Париж. Жил в Тбилиси (1920-1934), преподавал в Академии художеств в Грузии. С 1934 жил в Москве. Исполнил росписи зала ресторана Казанского вокзала в Москве . Руководитель монументальной мастерской Всероссийской Академии художеств, профессор. Заслуженный деятель искусств Грузинской ССР, народный художник РСФСР.

Купальщица. 1911. [Портрет сестры - Екатерины Зеленкова]. Хост, масло. 103,5х89,5. ГРМ. СПб.

Дети на лугу (Женя и Шура). 1909. Бумага, темпера. 39х48 Частное собрание, Москва

Шура спит под лоскутным одеялом. 1908. Бумага, темпера. 23 х 33,5 Частное собрание, Москва

Семейный портрет. (В доме Бенуа). 1914 Бумага, темпера, гуашь, белила. 34.3 х 46,3. Собрание KGallery, Санкт-Петербург

Крестьянка с квасником. (Пелагея Гречкина). 1914. Холст, масло. 87х73. Нижегородский ГХМ

Портрет И.Д. Голубева. 1914. ГРМ

Серебряковых плотником работал Игнат Дмитриевич Голубев. Он изображен на картине «Крестьяне», 1914. Когда мама впервые увидела открытку с этой работы, воскликнула: «Да это же мой отец!». И говорила нам, что он очень похож. У Серебряковых дедушка работал не только плотником - он был «мастером на все руки», послушным, исполнительным. Его очень ценили, относились к нему хорошо, бил шутку, был умным, талантливым...

Федоренко Е.Г. Семья З.Е. Серебряковой // Серебрякова. Письма. С. 232.

Портрет С.Р. Эрнста. 1921. Холст, масло. 81х72. Нижегородский ГХМ

Портрет С.Р. Эрнста. 1922 Бумага, темпера. 64 х 47,5. Карандаш. ГРМ

Портрет художника Бушена в маскарадном костюме. 1922. Бумага, пастель. 64х45. ГТГ

Изображен Дмитрий Дмитриевич Бушен (1893–1993) , живописец, график, сценограф. Потомок гугенотов, обосновавшихся в России в царствование Екатерины II. Родился во Франции, где мать лечилась от туберкулеза. После ранней смерти матери (1895) был перевезен в Санкт-Петербург и воспитывался в семье тетки - Е.Д. Кузьминой-Караваевой (урожд. Бушен). В 1912 окончил 2-ю Санкт-Петербургскую гимназию. Уехал в Париж, посещал Академию Рансона и познакомился с М. Дени и А. Матиссом. В 1913 поступил на историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета. В годы учебы встретил будущего искусствоведа С.Р. Эрнста, который до конца дней был его ближайшим другом. Познакомился с художниками общества «Мир искусства». Был дружен с А.А. Ахматовой и Н.С. Гумилёвым. Одновременно с учебой в университете занимался в Рисовальной школе ОПХ, где привлек внимание директора школы Н.К. Рериха.

В 1915-1917 работал помощником хранителя Музея ОПХ.

В 1918-1925 работал младшим хранителем ГЭ в отделении фарфора и драгоценностей.

В годы революции ему покровительствовал А.Н. Бенуа. Вместе с С.Р. Эрнстом занимал комнату в квартире Серебряковых в фамильном доме Бенуа. Исполнял экслибрисы, оформил книги для издательства «Аквилон»: «Три рассказа» А. де Ренье (1922), «Венецианское стекло» А.Н. Кубе (1923) и «О бронзе» П.П. Вейнера (1923). В 1925 поселился в Париже. Все последующие годы писал пастелью и гуашью небольшие по формату картины: цветы, натюрморты, пейзажи Франции, городов Италии, особенно Венеции, сцены из жизни театра и цирка. В конце 1920-х разрабатывал рисунки тканей и модели одежды для французских модных домов Пату. Риччи Ланван и Лелонг. Создал эскизы костюмов для Анны Павловой и Иды Рубинштейн. С середины 1930-х главное внимание уделял работе в театре. В 1977 иллюстрировал французское издание «Поэмы без героя» А.А. Ахматовой .

Не удержался: фото совместной могилы Дмитрий Бушена и Сергея Эрнста. Надпись внизу: «КАКАЯ РАДОСТЬ ТЫ ПРИШЕЛЪ». Кладбище Монпарнас. .

Евгений Исидорович Золотаревский (1908-1967), художник-декоратор, сын скульптора Исидора Самойловича Золотаревского (1885-1961) и Фанни Соломоновны (урожд. Бронштейн, двоюродной сестры Л.Д. Троцкого).

И.С. Золотаревский, известный посмертной маской С.А. Есенина, изобрел технику факсимильного воспроизведения скульптуры и выступал с идеей создания музейных «станций» по всей стране, которые, подобно электрическому свету, «будут рассеивать тьму невежества в широких народных массах». Эту идею он воплотил в жизнь, создав в свой квартире, мастерскую по изготовлению копий и распространяя их по различным областям страны.

И.С. Золотаревский был близок художникам «Мира искусства», его портрет в 1922 написал Б.М. Кустодиев (ГРМ). Его квартира из 14 комнат на Большой Морской с большим количеством антикварных коллекций напоминала палаццо, по словам А.А. Осмеркина, посетившего его в 1927 году. В этой обстановке и был написан З.Е. Серебряковой портрет его сына Евгения, образ которого напоминает изображения юношей итальянского Возрождения.

Портрет М.А. Тройницкой. 1924. Холст, масло. 75 х 65. ГРМ

Марфа Андреевна Тройницкая (урожд. Панченко, 1889–1942?), первым браком замужем за художником С.П. Яремичем, по второму браку - жена С.Н. Тройницкого, искусствоведа, директора ГЭ (1918–1927).

Девочки у рояля. 1922. Холст, масло. 96х68. Частное собрание. Москва

Голубые балерины. 1922. Бумага, пастель. 63х48. ГРМ

Девочки-сильфиды. Балет «Шопениана». 1924 Холст, масло. 82,5 х 103 ГТГ

Париж. Вид набережной. Середина 1920-х Бумага, гуашь. 45 х 58 Частное собрание, Париж

Александр Александрович Попов (1880-1964) , кадровый офицер русской императорской армии, эмигрировал во Францию в 1919. В 1920 открыл в Париже антикварную галерею Попов и К° (Galerie Popoff & Сіе). Крупнейший коллекционер русского искусства во Франции, обладатель одного из самых значительных собраний русского фарфора, находящихся за пределами России, знаток русской акварели пушкинского времени. Начиная с 1930-х, его клиентами были члены британской королевской семьи, а также Дж. Аньелли, М.Л. Ростропович и Л. Бернстайн. Попов тесно общался с представителями русской эмиграции, среди которых были З.Е. Серебрякова, К.А. Коровин, Ю.П. Анненков, Ф.А. Малявин, К.А. Сомов и другие. Работы этих художников выставлялись в его галерее.

В 1935 галерея была награждена первым почетным Гран-при Парижа за высочайшее качество выставляемых работ.

После смерти Попова его галерея была приобретена семьей потомственных французских антикваров Барюш, которые сохранили завоевавшее известность прежнее название галереи и продолжали собирать, изучать и показывать русское искусство. Значительная часть коллекции - акварели и рисунки художников пушкинской эпохи - была представлена в 1999 в ГМИН на выставке «Современники Пушкина. 100 акварельных портретов из парижского собрания В 2008 вышел каталог «Шедевры русского фарфора ХVIIIвека из собрания галереи «Попов и К°». В 2009 аукционный дом Christie"s провел торги русской коллекции: галереи Попов и К°.

Портрет С.М. Лифаря. 1961 Бумага, масло. 71,8 х 58. Собрание А.Н. Володчинкого, Москва

Последнее время у меня было несколько «сеансов»: сделала 2 наброска с Сергея Михайловича Лифаря, любезно согласившегося позировать мне. Нарисовала его маслом на бумаге. Он занимательный человек, много видевший, много пропутешествовавший по всему свету... <...> Больше всего мы с ним говорили о Пушкине - у него ведь в собранье подлинные письма Пушкина к Наталье Н. Гончаровой! Он издал сам книгу с полным текстом этих писем, устраивал здесь выставку в 1937 году Пушкинскую, а затем Лермонтовскую...

З.Е. Серебрякова - Т.Б. Серебряковой. Париж, 23.12.1961 // Серебрякова. Письма. С. 175.

Ментона. Пляж. 1931. Бумага, темпера, лак. 43х59. ГТГ

Вид на порт. Коллиур. 1930 Бумага, гуашь. 43х60. Частное собрание, Париж

Лежащая одалиска в голубом покрывале. 1932 Бумага, пастель. 48х63. Fondation Serebriakoff, Париж

Юриспруденция. 1936-1937 Холст, масло. 165х100. Часть панно для бельгийской виллы Мануар дю Реле в Помрейле. Заказчик: барон Ж.-А. Броуэнер. Галерея «Триумф», Москва

Сан-Джиминьяно. 1937 Бумага, гуашь. 40 х 60. Частное собрание, Париж

Ассизи. 1932 Бумага, гуашь. 44 х 60. Частное собрание, Париж

Сад Боболи. Флоренция. 1932 Бумага, темпера. 42 х 57. Частное собрание, Париж

О выставке (текст кураторов)

В 2017 году исполняется 50 лет со дня смерти Зинаиды Серебряковой (1884–1967) и отмечается столетие революционных событий 1917 года - времени, когда судьба Серебряковой, как и многих и многих людей, трагически переменилась. Этим датам посвящена выставка произведений художницы в Третьяковской галерее и сопровождающее ее издание.

Первая большая монографическая выставка Серебряковой была подготовлена Третьяковской галереей в 1986 году. В 2013-м в Галерее прошла выставка парижского наследия Зинаиды Евгеньевны, а также произведений ее детей - Александра и Екатерины, полностью составленная из работ, хранящихся во французских собраниях. Нынешняя ретроспектива - наиболее полный показ работ Серебряковой за последние 30 лет, в котором делается акцент на самом ярком, русском периоде ее творчества.

Настоящее выставка включает более 220 произведений живописи и графики из музейных и частных собраний. Представлены самые ранние, почти детские произведения Серебряковой, исполненные в доме Бенуа, в заграничных путешествиях, в студии О.Э. Браза и парижской Академии де ла Гранд Шомьер, которые помогают проследить формирование и развитие таланта представительницы художественной семьи Бенуа - Лансере.

Особое место отведено портретам - главному жанру в творчестве Серебряковой. Эти произведения, изображающие близких родственников и друзей, созданы не по заказу и сохраняют в себе теплоту домашней обстановки. Отдельно представлены детские портреты, а также сцены семейной жизни. Исполненные темперой и пастелью, эти беглые зарисовки живо передают атмосферу дома Серебряковых.

Значительное место среди работ русского периода отведено пейзажу. В изображениях Нескучного, написанных преимущественно темперой, художница стремится к картинной законченности и эпическому звучанию образов. Те же черты присущи пейзажам Крыма и Царского Села.

Крестьянская тема представлена портретными зарисовками, этюдами, эскизами и картинами «Баня», «Жатва», «Беление холста».

В особые разделы выделены эскизы монументальных росписей к Казанскому вокзалу в Москве и серия картин, раскрывающих закулисный мир Мариинского театра.

Работы парижского периода отобраны во французских коллекциях. Ни одна из них не повторяет предыдущего показа на выставке 2013 года. Эти произведения выставляются в России впервые. Также впервые московскому зрителю представлены декоративные панно виллы Ж.-А. де Броуэра, долгое время считавшиеся погибшими в годы Второй мировой войны. Обнаруженные в 1990-е годы, они были привезены в Россию, отреставрированы и показаны на выставке в Государственном Русском музее в 2007 году.

Работы сгруппированы по тематико-хронологическому принципу и соотнесены с этапами жизни художницы. Каждый раздел сопровождается фрагментами искусствоведческих текстов и мемуарных свидетельств людей, близко соприкасавшихся с искусством Серебряковой и сохранивших живые воспоминания о ее личности. Эти цитаты позволяют сопоставить нынешнее восприятие работ Серебряковой с восприятием современников, помогают глубже понять ее мировоззрение, выявить художественные пристрастия и черты характера. Выставка ставит задачу показать искусство художницы сквозь призму окружавшей ее жизни, утверждая тем самым значимость натуры в ее художественном развитии. «У меня не было ни тогда (ни теперь) «определенных идейных исканий», и Вы правы, что пребыванье в Нескучном позволило мне увидеть взволновавшую меня тему - рисовать крестьян и увлекаться их образами...» - писала Серебрякова.

Некоторые искусствоведы полагают, что Зинаида Серебрякова писала свой автопортрет в период своего увлечения Востоком. Зинаида Серебрякова – это первая женщина, которая сумела войти в историю русской живописи. Благодаря своему светлому и ясному […]

Зинаида Евгеньевна Серебрякова, урожденная Лансере, родилась в семье известного русского скульптора. Долгое время имение ее семьи являлось центром художественной жизни Санкт-Петербурга. Способность к живописи проявилась у девочки еще в годы обучения в […]

В творчестве Зинаиды Серебряковой присутствует немало детских портретов. Мир детства – это одна из важных тем для художницы. Серебрякова любила писать маленьких детей, так как они открыты, естественны и умело выражают любовь […]

Зинаида Серебрякова родилась в селе Нескучном Харьковской губернии в семье известных архитекторов и художников Ленсере-Бенуа. Девочка унаследовала яркий творческий талант рода и после окончания гимназии отправляется на стажировку в Италию, изучает живопись […]

Как раз перед началом Первой Мировой Войны российская художница Зинаида Серебрякова вынуждена возвратиться на родину, после итальянского путешествия. Прибывши в семейное имение, спрятанное в харьковской губернии, она тот час же начинает работать […]

Цитата сообщения Bo4kaMeda

Звезды Эпохи. Зинаида Серебрякова

СЕРАФИМА ЧЕБОТАРЬ

З.Серебрякова. Автопортрет в красном. 1921

Возможно, ее имя не так известно, как она того заслуживала. Но одну ее картину, автопортрет «3а туалетом» наверняка помнят все — один paз увидев, ее невозможно забыть. Молодая девушка расчесывает перед зеркалом свои длинные волосы, и мир
ее полон счастья и света. Кажется, что вся жизнь художницы была такой же радостной и счастливой — как то зимнее утро, когда Зина Серебрякова посмотрелась в зеркало...

1964. Париж

Она родилась в семье, где нельзя было не рисовать: в доме любили говорить, что «все дети рождаются с карандашом в руке». Отец Зинаиды, Евгений Александрович Лансере, был превосходным скульптором — одним из талантливейших анималистов. Его жена Екатерина Николаевна Бенуа происходила из знаменитого рода художников — была дочерью Николая Бенуа, знаменитого архитектора.

Е. А. и Е. Н. Лансере, родители Серебряковой

Почти все его дети пошли по стопам отца: Леонтий Николаевич тоже стал архитектором (а его дочь Надежда, вышедшая замуж за Иону фон Устинова, стала матерью знаменитого актера и писателя Питера Устинова), Альберт Николаевич преподавал акварельную живопись в Академии художеств, но больше всех прославился Александр Николаевич — известный живописец, один из основателей «Мира искусства», прославленный театральный художник и некоторое время глава картинной галереи Эрмитажа.

Е. Н. Лансере с детьми. Слева на руках у матери — Зина

«Иногда вот так посмотришь по сторонам: этот родственник, этот, ну а этот не рисовал наверно. Потом выясняется, что тоже рисовал. И тоже неплохо», — вспоминала одна из родственниц Бенуа. Рисовала и сама Екатерина Николаевна — ее специализацией была графика.

Луи Жюль Бенуа, прадед Серебряковой, с женой и детьми. Третий слева (с флажком) — дед художницы Николай Бенуа.
Оливье, около 1816

У нее и Евгения Лансере было шестеро детей — и половина из них связала свою жизнь с искусством: сын Николай стал, по примеру деда, архитектором, а Евгений добился признания как художник-монументалист. Зина, самая младшая из детей Лансере, с раннего детства росла в атмосфере служения искусству. Она родилась 10 декабря 1884 года в имении Лансере Нескучное, что под Харьковом, и там же прошли ее первые годы. Но, к несчастью, в 1886 году, на сороковом году жизни, скончался от скоротечной чахотки отец семейства. Похоронив мужа, Екатерина Николаевна с детьми вернулась в родительский дом, в Петербург.

Александр Николаевич Бенуа, дядя художницы. Серебрякова 1953 (слева)
Альберт Николаевич Бенуа, дядя художницы. Серебрякова 1924 (справа)

Обстановка в семье Бенуа была весьма необычной: три поколения художников, скульпторов и архитекторов жили под одной крышей, дыша искусством, живя им и думая о нем. Споры о живописи, о достоинствах или недостатках архитектурных планов, советы по технике рисунка или теоретические рассуждения о чистом искусстве наполняли дом.

А. К. Кавос, прадед Серебряковой

Неудивительно, что хрупкая большеглазая Зина научилась рисовать едва ли не раньше, чем разговаривать. По воспоминаниям родственников, она росла
замкнутой, застенчивой, «болезненным и довольно нелюдимым ребенком, в чем она напоминала отца и вовсе не напоминала матери, ни братьев и сестер, которые все
отличались веселым и общительным нравом», — писал Александр Бенуа. Почти все свободное время она проводила за рисованием — с помощью братьев и дядьев очень рано овладела техникой акварели и масляной живописи, и без устали тренировалась дни напролет, рисуя все, что ее окружало, — комнаты дома, родственников, пейзажи за окном, тарелки с обедом...

З.Серебрякова. Портрет А.Н.Бенуа. 1924

Самым большим авторитетом для Зины был Александр Бенуа: когда он, открывший
для себя творчество почти забытого Венецианова, стал ярым пропагандистом его манеры — его племянница тоже полюбила этого художника. Работы Александра — светлые и полные внутренней радости крестьянские пейзажи, женские образы и жанровые сцены с картин Венецианова — произвели глубочайшее впечатление на Зину. Вдохновленная Бенуа, Зина много писала в Нескучном, где проводила каждое
лето, крестьянскую натуру — поля и деревенские дома, крестьянок и их детей.

В гимназии. В первом ряду третья справа — Зина Лансере. Конец 1890-х гг.

Окончив в 1900 году гимназию, Зина поступила в Художественную школу княгини Тенишевой: это учебное заведение должно было готовить молодых людей к поступлению в Академию художеств, а одним из преподавателей был сам Илья Репин. Ученики под его руководством рисовали гипсы, ходили на этюды и копировали шедевры Эрмитажа — картины старых мастеров подарили Зине строгость линий, сдержанность композиции и любовь к реалистическому стилю в противовес начинающим входить в моду импрессионизму и его производным. «Очень много работала, много писала, совершенно не была подвержена художественной моде. То, что от души у нее шло, то она и делала», — говорил о Зинаиде брат.

1900-е Автопортрет

Осенью 1902 года Зинаида с матерью отправилась в Италию — несколько месяцев они бродили по музеям и галереям, осматривали античные развалины и заглядывали в соборы, рисовали залитые солнцем берега и заросшие густой зеленью холмы. Вернувшись весной 1903 года, Зина стала заниматься в классе у Осипа Иммануиловича Брана, модного портретиста: вспоминали, что Бран, заваленный заказами, мало
уделял внимания ученикам, но даже наблюдение за его работой было весьма ценно.

В мастерской О. Э. Браза. Во втором ряду вторая слева — Зинаида Лансере. Начало 1900-х гг.

Но больше всего радости приносили Зинаиде месяцы в любимом Нескучном — рисовать
его она готова была бесконечно. Александр Бенуа так описывал Нескучное, любимый уголок всей семьи: «Ряды невысоких холмов тянулись один за другим, все более растворяясь и голубея, а по круглым их склонам желтели и зеленели луга и поля; местами же выделялись небольшие, сочные купы деревьев, среди которых ярко белели хаты с их приветливыми квадратными оконцами. Своеобразную живописность придавали всюду торчавшие по холмам ветряные мельницы. Все это дышало благодатью...»

Имение Нескучное Курской губернии. А. Б. Серебряков, 1946 г.

<...>Там же, в Нескучном, Зинаида встретила свою судьбу. На противоположном берегу реки Муромки жили на собственном хуторе Серебряковы — мать семейства, Зинаида Александровна, была родной сестрой отца Зины. Ее дети росли вместе с детьми Лансере, и нет ничего удивительного, что Борис Серебряков и Зина Лансере полюбили друг друга еще детьми. Они давно договорились пожениться, и родители с обеих сторон не возражали против выбора детей, но были и другие трудности: Лансере и Бенуа традиционно придерживались католического вероисповедания — в их жилах текла французская кровь (первый Бенуа бежал в Россию от Французской революции, предок Лансере остался после войны 1812 года), лишь немного разбавленная итальянской и немецкой, а Серебряковы были православными. К тому же Зина и Борис были двоюродными братом и сестрой, а обе религии не одобряли столь близкородственных браков. Понадобилось много времени и еще больше хлопот с церковными властями, чтобы влюбленные добились разрешения на брак.

З.Серебрякова. Портрет Б.А.Серебрякова. ок.1905

Зинаида Лансере и Борис Серебряков обвенчались в Нескучном 9 сентября 1905 года. Вскоре после свадьбы Зина уехала в Париж — каждый уважающий себя художник просто обязан был побывать в этой мировой столице искусства. Вскоре к Зине присоединился Борис — он учился в Институте путей сооощения, хотел быть инженером, строить железные дороги в Сибири.

З. Е. Серебрякова. Начало 1900-х гг.

В Париже Зина была ошеломлена разнообразием новейших течений, художественных школ, направлений и стилей, но сама она так и осталась верна реализму, хотя и приобретшему под влиянием парижского воздуха некоторые модернистские черты: линии на картинах Серебряковой стали живыми, как у импрессионистов, в них было движение и непередаваемая радость момента. По совету Александра Бенуа, Зина некоторое время проучилась в студии Academie de la Grande Chaumiere — правда, к ее
немалому разочарованию, здесь мало уделяли внимания непосредственно обучению, предпочитая лишь оценивать уже готовые работы. По сути, в парижской Академии закончилось художественное образование Серебряковой: отныне она двигалась по избранному ею творческому пути самостоятельно.

Дом в Нескучном. А. Б. Серебряков, 1946 г.

Вернувшись из Франции, Серебряковы поселились в Нескучном, лишь на зиму возвращаясь в Петербург. Именно в Нескучном родились их дети: в 1906 году Евгений, через год — Александр. Семейная жизнь Серебряковых была на удивление счастливой: такие разные по характеру и внешности, увлечениям и темпераменту, они, как оказалось, прекрасно дополняли друг друга. Несколько лет прошло в спокойном счастье...

В Нескучном с детьми Шурой, Женей, Татой и Катей, 1914

Зина занималась детьми, много рисовала, ждала мужа из поездок — во время одного из таких ожиданий она написала тот самый автопортрет. «Мой муж Борис Анатольевич, — вспоминала Серебрякова, — был в командировке для исследования северной области Сибири, в тайге... Я решила дождаться его возвращения, чтобы вместе вернуться в Петербург. Зима этого года наступила ранняя, все было занесено снегом — наш сад, поля вокруг — всюду сугробы, выйти нельзя, но в доме на хуторе тепло и уютно. Я начала рисовать себя в зеркале и забавлялась изобразить всякую мелочь «на туалете».

Зинаида Серебрякова
За туалетом. Автопортрет, 1909
Холст, масло. 75×65 см
Государственная Третьяковская галерея, Москва

В конце декабря 1909 года брат Евгений, член группы «Мира искусства», написал Зинаиде с просьбой прислать какие-нибудь работы на предстоящую выставку мирискусников. Недолго думая, та отправила ему недавно законченный автопортрет «За туалетом». На выставке, где висели работы Серова, Кустодиева, Врубеля, эта картина никому не известной художницы не только не затерялась, но произвела настоящий фурор. Ошеломленный мастерством собственной племянницы Александр Бенуа восторженно писал: «Автопортрет Серебряковой несомненно самая приятная, самая радостная вещь... Здесь полная непосредственность и простота: истинный художественный темперамент, что-то звонкое, молодое, смеющееся, солнечное и ясное, что-то абсолютно художественное... Мне особенно мило в этом портрете то именно, что в нем нет никакого "демонизма", ставшего за последнее время прямо уличной пошлостью. Даже известная чувственность, заключенная в этом изображении, самого невинного, непосредственного свойства. Есть что-то ребяческое в этом боковом взгляде "лесной нимфы", что-то игривое, веселое... И как самое лицо, так и все в этой картине, юно и свежо... Здесь нет и следа какой-либо модернистской утонченности. Но простая и даже пошлая жизненная обстановка в освещении молодости становится прелестной и радостной». По совету Валентина Серова, также впечатленного мастерством и небывалой жизнерадостностью картины, «За туалетом» и еще две картины были приобретены Третьяковской галереей.

З. Е. Серебрякова рисует, слева — Б. А. Серебряков с сыном Женей. 1900-е гг.

Успех Серебряковой и ее картины был невероятным — и публике, и критикам казалось,
что отныне Серебрякова заслуженно встанет в первые рады российских живописцев. «В искусстве художницы с редкой силой обнаруживается основная, самая чудесная стихия творчества, — писали критики, — то волнение, радостние, глубокое и сердечное, которое всё создает в искусстве и которым только и можно истинно чувствовать и любить мир и жизнь». Ее приняли в члены «Мира искусства», приглашали в галереи и на вернисажи, однако Зинаида чуралась шумных сборищ, предпочитая бурлящему Петербургу красоту и покой родного Нескучного, а беседам с критиками и собратьями по цеху — тихие вечера в кругу семьи. Она родила мужу еще двух дочерей — Татьяну в 1912 и через год Катю, которую дома звали Котом.

За работой в своей мастерской в Нескучном..

И все же эти годы считаются временем расцвета ее искусства: в начале 1910-х годов Серебрякова создала такие незабываемые полотна, как «Купальщица» — портрет ее сестры Екатерины, сочетающий классицистическое величие и непередаваемую легкость ветра, играющего в волосах, «Баня», «Крестьяне», «Спящая крестьянка», «Беление холста», автопортреты и изображения детей. В ее полотнах украинское солнце сочетается с радостной легкостью мазка, прекрасные тела живут в единении с пейзажем, а глаза на портретах миндалевидным разрезом и легкой лукавинкой неуловимо напоминают глаза самой Серебряковой.

З. Серебрякова. Купальщица

В 1916 году Александр Бенуа получил заказ на роспись Казанского вокзала в Москве: тот предложил принять участие в работе Евгению Лансере, Борису Кустодиеву, Мстиславу Добужинскому и Зинаиде Серебряковой. Зинаиде достались панно на восточную тему — возможно, азиатский колорит был особенно близок ей, потому что ее любимый Борис в то время возглавлял изыскательскую партию на строительстве железной дороги в Юго-Восточной Сибири. К сожалению, этот заказ был отозван, и эскизы Серебряковой — воплощенные в прекрасных женских образах — Индия, Япония, Сиам и Турция — так и остались невоплощенными.

Семья на хуторе в Нескучном. В центре в панаме — З. Е. 1900-е

Революцию Зинаида встретила в своем любимом Нескучном. Поначалу жили как обычно — столичные веяния всегда очень долго шли до провинции, но потом мир словно рухнул. Однажды в дом к Серебряковым пришли крестьяне — предупредить, что скоро их дом будут громить, как и все помещичьи усадьбы в округе. Зинаида, жившая там с детьми и престарелой матерью — Борис был в Сибири — перепугавшись, наскоро собрала вещи и сбежала в Харьков. Позже ей рассказали — усадьба и правда
была разгромлена, дом сгорел, а вместе с ним — ее картины, рисунки, книги...

З.Серебрякова. Автопортрет в белой кофточке. 1922

В Харькове они оказались почти без средств. Но даже тогда Зина продолжала рисовать — правда, из-за отсутствия средств вместо любимых масляных красок пришлось взять уголь и карандаш. К счастью, Зине удалось устроиться в местный Археологический музей, зарисовывать экспонаты для каталогов. Вот только связь с мужем была потеряна — несколько месяцев Зина разыскивала его по всей России.

«Ни строчки от Бори, это так страшно, что я совсем с ума схожу», — писала она брату. В начале 1919 года она наконец встретилась с мужем, чудом добравшись ради такого случая до Москвы, и даже уговорила Бориса съездить на пару дней в Харьков повидать детей. На обратном пути у него прихватило сердце, он решил вернуться, пересел в военный эшелон — и там заразился сыпным тифом. Он еле успел добраться до семьи и скончался на руках у жены. По иронии судьбы, ему, как и отцу Зинаиды, было всего тридцать девять лет... Екатерина Николаевна Лансере писала об этом дне одному из сыновей: «Это было ужасно, агония продолжалась пять минут: до того он говорил и не думал никто, что его через пять минут не будет. Ты можешь себе представить, мой дорогой, что это было за горе — плач, рыдание детей, мальчики были неутешны (Катюша не понимала). Зинок мало плакала, но не отходила от Боречки...»

З.Серебрякова. Портрет Б.А.Серебрякова. 1913

Зинаида, верная памяти мужа, так больше никогда и не выйдет замуж, не влюбится, не позволит себе никаких увлечений. Она умела любить, но только однажды и на всю жизнь. У нее остались на руках четверо детей и престарелая мать, но больше не было ни прежней радости, ни любви. «...Для меня всегда казалось, — писала она подруге, — что быть любимой и быть влюблённой — это счастье, я была всегда, как в чаду, не замечая жизни вокруг, и была счастлива, хотя и тогда знала и печаль и слёзы... Так грустно сознавать, что жизнь уже позади, что время бежит, и ничего больше, кроме одиночества, старости и тоски впереди нет, а в душе ещё столько нежности, чувства».Свои ощущения тех тяжелых дней Серебрякова выразила в одной из самых трагичных картин «Карточный домик», художественную метафору того печального времени: четверо одетых в траур детей строят из карт домик, хрупкий, как сама жизнь.

З.Серебрякова. «Карточный домик»

Осенью 1920 года Серебрякова смогла вернуться в Петроград: не без помощи Александра Бенуа ей не только предложили на выбор два места — работать в музее или Академии художеств, — но и обеспечили проезд для всей семьи. Однако Серебрякова предпочла самостоятельную работу: подневольная работа в музее ограничивала, как ей казалось, ее талант, а учить кого-нибудь, кроме своих детей, она не могла и не хотела. Она снова поселилась в доме Бенуа — но как он изменился!

«Дом Бенуа» в Петербурге на Никольской, 15 (ныне улица Глинки)

Книги и обстановку разграбили, прежний семейный дом уплотнили, разделив огромные апартаменты на множество мелких квартирок. Oднако, по счастью, к Бенуа вселили актеров — и творческая атмосфера, которую так ценили гости дома, сохранилась. В гости к Зине заходили прежние друзья, братья, ценители и коллекционеры — их притягивала и ее увлеченность искусством, и тот непередаваемый уют, который она умела создать вокруг себя буквально из ничего, и ее собственная красота — как внешняя, так и внутренняя, «я до сих пор не забуду, какое сильное впечатление на меня произвели её прекрасные лучистые глаза, — вспоминала сослуживица художницы Галина Тесленко. — Несмотря на большое горе... и непреодолимые трудности житейские — четверо детей и мать! — она выглядела значительно моложе своих лет, и её лицо поражало свежестью красок. Глубокая внутренняя жизнь, которой она жила, создавала такое внешнее обаяние, которому противиться не было никакой возможности».

В петербургской квартире А.Н. Бенуа. З.Е.Серебрякова, ее мать Екатерина Николаевна, сестра Мария Евгеньевна и брат Николай Евгеньевич

Однако творчество Серебряковой не пришлось ко двору в постреволюционном Петрограде: всегда весьма критически относившаяся к своему творчеству, Зинаида не могла согласиться оформлять здания или демонстрации, как многие художники, не было ей близко и столь ценимое в то время «революционное» футуристическое искусство. Вместо этого она продолжает рисовать своих детей, пейзажи, автопортреты... Особенно часто она рисовала детей, которых обожала.

З.Серебрякова. Автопортрет с дочерьми. 1921

«Меня поразила красота всех детей Зинаиды Евгеньевны, — писала Галина Тесленко. —Каждый в своем роде. Младшая, Катенька — остальные дети называли ее Котом — это фарфоровая хрупкая статуэтка с золотистыми волосами, нежным личиком восхитительной окраски. Вторая, Тaта — старше Катеньки — поражала своими темными материнскими глазами, живыми, блестящими, радостными, жаждущими что-либо совершать вот сейчас, в данный момент. Она была шатенка и тоже с великолепными красками лица. Кате в это время было около семи лет, Тате примерно восемь. Первое впечатление потом полностью оправдалось. Тaта оказалась живой, шаловливой девочкой, Катя была более тихой, спокойной. Cыновья Зинаиды Евгеньевны не были похожи один на другого: Женя блондин с голубыми глазами, с красивым профилем, а Шурик шатен с темными волосами, слишком нежный и ласковый для мальчика».

З.Серебрякова. Так заснул Бинька (Женя Серебряков). 1908

Жили Серебряковы очень тяжело: заказов было мало, а оплачивались они плохо. Как писал один из ее друзей, «Коллекционеры задаром, за продукты и поношенные вещи обильно брали ее произведения». А Галина Тесленко вспоминала: «В материальном отношении Серебряковым жилось трудно, очень трудно. По-прежнему котлеты из картофельной шелухи были деликатесом на обед». Когда дочь Татьяна увлеклась балетом и даже смогла поступить в хореографическое училище, Зинаида разделила ее любовь к танцам — ей разрешили присутствовать за кулисами Мариинского театра в дни спектаклей, и она с увлечением рисовала балерин, сцены из спектаклей, бытовые зарисовки закулисной жизни.

З.Серебрякова. Портрет сына Александра. 1925

Постепенно художественная жизнь бывшей столицы входила в прежнее русло: устраивались выставки и салоны, приезжие и местные коллекционеры покупали какие-то работы. В 1924 году в США прошла большая выставка работ советских художников — среди них выставлялась и Серебрякова. Две ее работы сразу же купили, и окрыленная этим успехом, Зинаида решилась поехать за границу — возможно, там она получит заказы, сможет заработать денег, которые будет присылать в Россию. Получив с помощью все того же Александра Бенуа необходимые документы, в сентябре 1924 года Зинаида, оставив детей матери, уехала во Францию.

З.Серебрякова. Портрет Е.Н.Лансере. Мама. 1912

«Мне было двенадцать лет, когда моя мать уезжала в Париж, — вспоминала много лет спустя Татьяна Серебрякова. — Пароход, шедший в Штетин, стоял на причале у моста Лейтенанта Шмидта. Мама уже была на борту... Я чуть не упала в воду, меня подхватили знакомые. Мама считала, что уезжает на время, но отчаяние мое было безгранично, я будто чувствовала, что надолго, на десятилетия расстаюсь с матерью...»Так и случилось: на родину Зинаида Серебрякова смогла вернуться лишь ненадолго, через три десятка лет.

Дом в Париже на ул. Кампань-Премьер, 31 Последняя мастерская З.Е.Серебряковой (среднее окно на верхнем этаже)

Поначалу Серебряковой удалось получить в Париже заказ на крупное декоративное панно, однако потом дела пошли не так хорошо. Она много писала портреты и даже получила определенную известность, не приносящую, правда, почти никаких доходов. «Непрактична, делает много портретов даром за обещание рекламировать, но все, получая чудные вещи, ее забывают, и палец о палец не ударяют», — писал о ней Константин Сомов. Хотя по крови Зинаида была почти француженкой, она в Париже почти ни с кем из местных не общалась — стеснительная и замкнутая по натуре, она болезненно ощущала себя чужой во Франции. Ее круг общения составляли немногие эмигранты, знакомые ей еще по Петрограду, которых она встречала на выставках или у Александра Бенуа — он уехал из СССР в 1926 году, тоже намеревался когда-нибудь вернуться, но в конце концов так и остался за границей.

[b]
Мастерская в Париже на улице Бланш. З.Е.Серебрякова

От тоски по дому, по оставленным там детям спасали только путешествия, во время которых она много рисовала: сначала она объездила Бретань, затем посетила Швейцарию, а в 1928 году с помощью барона Броуэра, который очень ценил ее творчество, смогла съездить в Северную Африку.

Путешествие в Марокко будто воскресило Серебрякову: в ее картины вернулось буйство красок, солнце, давно забытая радость жизни и легкость бытия. Многие из марокканских работ были позже выставлены — пресса отзывалась о них очень благожелательно, называя Серебрякову «мастером европейского значения»,«одной из самых замечательных русских художниц эпохи», однако большого резонанса выставка не имела. В то время в моде было совсем другое искусство, и немногочисленные рецензии на рисунки Серебряковой потонули в лавине статей об абстракционизме, сюрреализме и прочих модернистских течениях в живописи. Ее картины казались устаревшими, несовременными, и постепенно сама художница начала чувствовать себя ненужной, устаревшей...

З.Серебрякова. Марокко. Марракеш

В письмах к родным Зина постоянно жаловалась на одиночество, на тоску по детям, от которой у нее опускались руки. «Здесь я одна, — писала она матери, — никто не принимает к сердцу, что начать без копейки и с такими обязанностями, как у меня (посылать все, что я зарабатываю, детям), безумно трудно, и время идет, а я бьюсь все на том же месте. Вот хоть бы теперь — работать здесь в такую жару, духоту и с такой толпой всюду для меня невозможно, я устаю от всего безумно... Я беспокоюсь о том, как будет эта зима у наших... денег посылаю все меньше, т.к. теперь здесь такой денежный кризис (с падением франка), что не до заказов. Вообще я часто раскаиваюсь, что заехала так безнадежно далеко от своих...».

В конце концов родственникам удалось переправить к ней сына Шуру: едва приехав, юноша кинулся помогать матери. Он рисовал декорации для киностудий, оформлял выставки, иллюстрировал книги, создавал эскизы интерьеров. Со временем он вырос в прекрасного художника, в чьих акварелях сохранился волшебный облик довоенного Парижа.

«Он рисует целыми днями, без устали, — писала Зинаида. — Часто недоволен своими вещами и ужасно раздражается, и тогда они с Катюшей сцепляются из-за пустяков и ужасно меня огорчают резкими характерами (верно, оба пошли в меня, а не в Боречку!)». Катю удалось перевезти в Париж в 1928 году с помощью одной из благодарных клиенток: остальных детей Зинаида не видела еще долгие годы.

З.Серебрякова. Коллиур. Катя на террасе. 1930

Рисование оставалось для Зинаиды Серебряковой единственным занятием, главным развлечением и образом жизни. Вместе с дочерью они ходили то делать зарисовки в Лувр, то на этюды в Булонский лес, но Зинаида не могла не чувствовать, что она все дальше и дальше отходит от творческой жизни, всегда, казалось, бурлившей в Париже.«Вспоминаю свои надежды, «планы» молодости — сколько хотелось сделать, сколько было задумано, и так ничего из этого не вышло — сломалась жизнь в самом расцвете», — писала она матери. Она и правда буквально физически ощущала, что вся ее жизнь рассыпалась как карточный домик — часть туда, часть сюда, и ни собрать, ни поправить...

Начало 20-х

Серебрякова всей душой стремилась вернуться в Россию — но долгие хлопоты почему-то никак не могли увенчаться успехом. «Если бы вы знали, дорогой дядя Шура, — писала она Александру Бенуа, — как я мечтаю и хочу уехать, чтобы как-нибудь изменить эту жизнь, где каждый день одна только острая забота о еде (всегда недостаточной и плохой) и где мой заработок такой ничтожный, что не хватает на самое необходимое. Заказы на портреты страшно редки и оплачиваются грошами, проедаемыми раньше, чем портрет готов».

З. Серебрякова. Автопортрет. 1938

До войны она не успела, а после уже чувствовала себя слишком старой, усталой, больной... Ее навещали приезжавшие в Париж советские художники — Сергей Герасимов, Дементий Шмаринов — звали в СССР, но она, после стольких лет, не могла решиться, боялась оказаться там никому не нужной.

«Может быть, и мне вернуться? — писала она дочери. — Но кому я там буду нужна? Тебе, дорогой Татусик, нельзя же сесть на шею. И где там жить? Всюду буду лишняя, да еще с рисованием, папками...»

Между тем оставленные в Советском Союзе дети выросли. Евгений окончил архитектурный факультет Ленинградского института коммунального строительства, работал во Владивостоке, вернулся в Ленинград, где занимался восстановлением Петергофа. Татьяна, окончив хореографическое училище, в конце концов тоже променяла танец на декоративное искусство: расписывала ткани, работала художником-оформителем и декоратором в театрах, например, в прославленном МХАТе. В конце пятидесятых годов, когда «оттепель» проделала первые проталины в «железном занавесе», Татьяна решилась навестить мать.

З. Е. Серебрякова в Люксембургском саду в Париже. 1900-е гг.

«Спасибо, что написала и что хочешь начать «активно» собирать документы и т.д. для поездки к нам! — отозвалась та. — Это будет такой великой нам радостью, что я даже боюсь верить в такое счастье... Когда я уезжала 24 августа 1924 года, я ведь думала, что увижусь через несколько месяцев со всеми моими обожаемыми — бабулей и детьми, а вот вся жизнь моя прошла в ожиданьи, в какой-то щемящей мое сердце досаде и в упреке себе, что я рассталась с вами...»

В 1960 году они смогли наконец увидеться: выросшая Татьяна и постаревшая Зинаида Евгеньевна. «Мама никогда не любила сниматься, — вспоминала Татьяна, — я не представляла себе, как она теперь выглядит, и была обрадована, увидев, что она до странности мало изменилась. Она осталась верна себе не только в своих убеждениях в искусстве, но и во внешнем облике. Та же челка, тот же черный бантик сзади, и кофта с юбкой, и синий халат и руки, от которых шел какой-то с детства знакомый запах масляных красок».

Стараниями Татьяны Борисовны в 1965 году в Советском Союзе была устроена выставка Зинаиды Серебряковой — более ста работ художницы, созданных в эмиграции. Выставка прошла с небывалым успехом, и ее повторили в Киеве и Ленинграде.

З. Е. Серебрякова (в центре) в мастерской на улице Кампань-Премьер с детьми и С. К. Арцыбушевым. 1960 г.

Она скончалась 19 сентября 1967 года, после перенесенного инсульта. Ее похоронили на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа: в день похорон шел проливной дождь, оплакавший великую русскую художницу, рассыпавшуюся, как карточный домик, вдалеке от родины...

„This is a man ’s , man ’s world “ – когда-то пел Джеймс Браун, говоря о том, что мир держат мужчины. История живописи – косвенное тому подтверждение: попробуйте закрыть глаза и назвать хотя бы десять женщин-художников с мировым именем. Классическое представление женщины в живописи всегда было единогласным: это муза, модель, подруга художника-мужчины, чей образ вдохновлял и стоял в центре его творчества. В ряду первых художниц стояли женщины смелые, готовые бросить вызов обществу: они должны были не только противостоять мужской творческой диаспоре, но и утвердить себя как художника такого же высокого уровня.

Одной из таких женщин стала Зинаида Серебрякова: она возглавила ряд первых женщин-живописцев, вошедших в историю русской живописи . Несмотря на свой образ хрупкой, женственной и юной красавицы, судьба Серебряковой была тяжелой, полной лишений и трудностей, а её работы при жизни не получили всеобщего признания.

Первые годы

Зинаида Серебрякова родилась в Петербурге. Будущая художница начала рисовать уже с раннего возраста. Вся ее семья происходила из творческой династии: отец Евгений Лансере был известным скульптором, дед Николай Бенуа – прославленным архитектором, а мать Екатерина Лансере занималась графическим рисунком. Родители всячески поддерживали творческие начинания детей, – уже с раннего возраста маленькая Зина посещает выставки в Эрмитаже, ходит в театры на балеты, занимается академическим рисунком и очень увлеченно читает большие и редкие книги по искусству из домашней библиотеки.

В 1886 году дом постигло несчастье – умер отец девочки, Евгений Лансере, и семья была вынуждена вернуться обратно в Петербург. Там Серебрякова окончила гимназию и поступила в художественную мастерскую, где ее наставниками стали Осип Браз и Илья Репин. Как и остальные ученики, она ходила в Эрмитаж и делала копии с полотен старых мастеров. Девушка продолжала упражняться и, пребывая в Италии в 1902- 1903 годах, делала наброски и этюды. Впоследствии эта “классическая школа” живописи будет проявляться и в манере художницы: ее обнаженные натурщицы отсылают нас к лучшим образцам эпохи возрождения.

«Молодая крестьянка на кухне» 1900-е | «Портрет М.Е.Лансере (сестра художницы)» 1901

В 1905 году, через два года после возвращения из Италии, девушка вышла замуж за своего кузена, Бориса Серебрякова, с чьей фамилией она позже войдет в историю русской живописи. После свадьбы молодая семья уехала во Францию, где художница посещала парижскую Академию де ла Гранд Шомьер, делая множество набросков и рисунков на пленэре. Спустя год пара вернулась в Петербург, в имение «Нескучное», где Серебрякова работала не покладая рук: этюды, эскизы, бытовые сцены. Именно здесь она позже сформируется как художник, создав самые великолепные и известные работы, которые после ее смерти получат всемирное признание.

«Терраса» 1910-е

«Яблоки на ветках» 1910-е

«Капуста. Село Нескучное» 1909

«На лугу. Нескучное» 1910-е

Красавица Россия

Зинаиду Серебрякову можно по праву считать истинно русским художником: в ее полотнах отражена неизмеримая любовь к родине. Ее произведения – окна в бескрайний мир русской природы, которые позволяют нам любоваться ее чарующей красотой, полями, усыпанными цветами и золотом. Простые и бытовые сценки – деревенские, уличные, домашние – вот основные сюжеты художницы, из которых она черпала свое вдохновенье. С особой любовью она относилась к крестьянскому укладу: ее серия «крестьянских» полотен, написанная с 1914 по 1917 годы, повествует о жизни в русской деревне, о повседневности трудолюбивых крестьян, об очаровательной простоте их быта. Названия работ незамысловаты и открыты, как и их персонажи, – это «Крестьяне», «Жатва», «Спящая крестьянка».

«Крестьяне»1914

«Жатва» 1915

«Спящая крестьянка» 1917

Особо значимой стала картина «Беление холста» (1917), где Серебрякова проявила себя не только как мастер композиции, но и как талантливый художник-монументалист. Работа создавалась в рамках эпического цикла, посвященного крестьянскому быту, – сюда же входили написанная «Жатва» и задуманная «Стрижка овец». Наряду с женскими персонажами на картинах художницы всегда присутствует еще один женский образ – образ красавицы-России, ее природа, ее народный колорит.

«Беление холста» 1917

Зинаида Серебрякова подарила миру настоящую русскую красавицу – женственную, по-девичьи озорную, нежную, с французским флером во взгляде и загадочной полуулыбкой в стиле Рокотова. Она писала женщин самых разных профессий и возрастов, в том числе и саму себя, во все свои образы вдыхая незримую и манящую свежесть юности, ту романтику, которой ей не хватало на трудном жизненном пути. Иными словами, она писала свою желанную жизнь и себя в ней. Таким стал знаменитый автопортрет Серебряковой «За туалетом», созданный в 1909 году: он отражает состояние и настроение художницы, в котором она хотела бы прожить. На ее светлом лице – ясная улыбка и радость осознания своей жизни, красоты и молодости, а традиционное изображение предметов живописи уступает изображению атрибутов женской красоты – украшениям, духам, очаровательным шкатулкам. Таким образом, Серебрякова словно сознательно отдаляется от мира художников, как бы заявляя: я в первую очередь женщина – красивая, молодая, жаждущая жить. Картина молодой художницы стала ее пропуском в мир великих мастеров: в 1910 году после выставки Союза русских художников работу приобрела Третьяковская галерея, где автопортрет находится и по сей день. Так талант девушки впервые получает свое признание.

«За туалетом. Автопортрет» 1908-1909

Тяжелые годы

Серебрякова намеренно избегала модернизма, оставаясь непоколебимо верной своему стилю даже в голодное время революции. Не желая делать из своего творчества инструмент идеологической борьбы, она всеми силами противилась попыткам властей навязать ей футуризм. Наблюдая, как искусство становится рабом в ногах у власти, Зинаида горестно размышляла в своем дневнике: «Жизнь представляется мне теперь бессмысленной суетой и ложью – уж очень засорены сейчас у всех мозги, и нет теперь ничего священного на свете, всё загублено, развенчано, попрано в грязь…». Дефицит на краски вынуждал ее творить подручными материалами, а полем для творчества стали экспонаты археологического музея в Харьковской губернии, – работая там в этот период, художница продолжала делать графические наброски. В 1916 году Серебрякова стала участником художественного оформления Казанского вокзала, куда ее привлек А. Бенуа.

Эскизы панно для Казанского вокзала в Москве, 1916

Жизнь становилась невыносимо тяжелой, денег на еду катастрофически не хватало. За чередой начавшихся трудностей вскоре последовала новая. В 1919 году в жизни Серебряковой случается страшное несчастье: от тифа умирает любимый муж. Зинаида остается одна с матерью и маленькими детьми на руках. Горе от потери усугубляют общие настроения общества: революция отнимает у людей хлеб, средства к существованию и всякую надежду на жизнь. То свежее, юное чувство, которое рождалось при взгляде на полотна Серебряковой, сменилось болью и упадком сил: рассыпалось, как карточный домик, хрупкое женское счастье. Именно этот образ даст название одному из самых знаменитых полотен Серебряковой – вот он, «Карточный домик», что строят ее дети, которые остались без отца. Их глаза опущены, лица в смиренной грусти, они строят башенку из карт, которая может рассыпаться в любой момент, как может оборваться жизнь человека… Сегодня работа находится в Государственном Русском Музее в Петербурге.

«Карточный домик» 1919

Нехватка средств и сгоревшее имение вынудили Серебрякову в 1920-е гг. вернуться в Петербург, в квартиру деда. Здесь маленькая дочь художницы Татьяна начинает заниматься балетом, а мама часто посещает с ней театр и постоянно работает: так, в результате трех лет плодотворного творчества, Серебрякова создала ряд чудесных полотен – композиций и портретов – на балетную тему.

«Балетная уборная. Снежинки» 1923

«Девочки-сильфиды»1924

«Портрет А.Д.Даниловой в театральном костюме» 1922 | «Портрет В.К.Ивановой в костюме испанки» 1924 | «Портрет Е.Н.Гейденрейх в красном» 1923

Отъезд на чужбину

После революции в стране снова начал и набирать популярность показы и вернисажи, работ ы русских художников стали выставляться за рубежом. Серебрякова не стала исключением: в 1924 году ее картины были оценены посетителями выставки русского изобразительного искусства в Америке. Работы имели грандиозный успех и вскоре все были распроданы. Это ободрило художницу: в тот же год она решается уехать в Париж и работать там. Однако спустя время Серебрякова понимает, что она обманулась. Следующая ее выставка за рубежом состоялась только в 1927 году. Заказов постоянно не хватало, а то искусство, которое нравилось местной публике, Серебрякова считала пошлым китчем, праздной безвкусицей. Не было в нем того искренн его, русского, той духовности, которую она воспевала в своем творчестве. Весь остаток жизни Зинаида желала вернуться обратно – к детям, матери, к той жизни в Петербурге, с которой начинался ее творческий путь, но до конца своих дней оставалась «запертой» во Франции: война и оккупация Парижа сделали невозможным возвращение в Россию. Свою безграничную ностальгию художница опишет в конце жизни в своем дневнике: «Ничего из моей жизни здесь не вышло, и я часто думаю, что сделала непоправимую вещь, оторвавшись от почвы…». Серебрякова умерла в Париже в возрасте 82 лет, так и не вернувшись на родину. Ее ностальгия по всему русскому до сих пор жива в ее удивительных работах, ставших посланниками образа Красавицы-России по всему миру.

После посещения долгожданной выставки Зинаиды Серебряковой в Инженерном замке Третьяковской галереи делюсь впечатлениями. Здесь представлено более двухсот работ художницы из российских и французских коллекций, некоторые из которых приехали в Россию впервые. Это по большей части картины, написанные в эмиграции после разлуки с детьми и трепетом перед предстоящей неизвестностью. Её работы удивительно сочетали в себе современность и тонкое следование классическим традициям; искусствовед Дмитрий Сарабьянов писал о Зинаиде Серебряковой как о художнице возвышенно-мечтательной, спокойной, отрешенной от тревог времени, обращенной к прекрасному прошлому.

Тата с овощами, 1923 год

В студии Осипа Эммануиловича Браза, 1905-1906 годы

В студии. Париж, 1905-1906 год

Тематика картин на выставке самая разнообразная: пейзажи (русские, марокканские, европейские), самобытные сценки из крестьянского быта, очаровательные и трогательные портреты детей, которые экспонируются как в основной коллекции, так и в отдельном зале, так называемой Детской ; портреты близких, знакомых, жанровые сценки и так далее. Памятуя, что у меня много друзей немосквичей, я постаралась выбрать для вас не самые известные полотна.

Деревенская девушка, 1906 год

Так заснул Бинька, 1907 год

Борис Серебряков, 1908 год

Портрет няни, 1908-1909 годы

Фруктовый сад, 1908 год

Портрет студента, 1909 год

Портрет Жени Серебрякова, 1909 год

Вид из окна. Нескучное, 1910 год

Портрет Ольги Константиновны Лансере, 1910 год

Зеленые яблоки на ветках, 1910 год. Донецкий областной художественный музей

Портрет Михаила Николаевича Бенуа, 1910 год, ГРМ
Один из моих любимых портретов Зинаиды Евгеньевны)

Портрет Екатерины Лансере с ребёнком. Начало 1910-х годов

Зимний пейзаж, 1910 год

Портрет Лолы Браз, 1910 год Николаевский художественный музей им. В.В. Верещагина г. Николаев

Купальщица, 1911 год, Частная коллекция

Кормилица с ребенком, 1912 год

Портрет кормилицы, около 1912 года

Борис Серебряков, 1913 год

Фото с выставки Сергея Михеева

Крестьяне, обед, 1914-1915 годы

Обувающаяся крестьянка, 1915 год

Две крестьянские девушки

Портрет Е.Е. Лансере в папахе, 1915 год. ЧС, Москва

Эскизы росписей ресторана Казанского вокзала, 1916 год

Персия Сиам

Турция (Одалиска) Индия

Две одалиски, 1916 год
В 1915-1916 годах Серебрякова совместно с другими мирискуссниками работала над декоративным оформлением ресторана Казанского вокзала и исполнила несколько эскизов к панно, представляющему аллегории стран востока.

Купальщицы, 1917 год

Тата и Катя (У зеркала), 1917 год

На террасе в Харькове, 1919 год
Последние счастливые денёчки...

Карточный домик, 1919 год

>
Портрет Сергея Ростиславовича Эрнста, 1921 и 1922 годов

Портрет Е.И. Золотаревского в детстве, 1922 год. Национальный художественный музей Республики Беларусь, Минск

Мальчики в матросских тельняшках, 1919 год Девочки у рояля, 1922 год

Портрет художника Дмитрия Бушена, 1922 год

Натюрморт с атрибутами искусства, 1922 год

Портрет Анны Ахматовой, 1922 год

На кухне. Портрет Кати, 1923 год

Портрет Ольги Иосифовны Рыбаковой в детстве, 1923 год

Тата балерина, 1924 год

Автопортрет, 1920-е годы

Революция принесла только беды: сначала сожгли их дом вместе с библиотекой, множеством рисунков и холстов, а два года спустя от сыпного тифа умер муж Борис Серебряков. Изрядно намаяшись в стране Советов, в поисках работы Зинаида Александровна вынуждена была уехать в 1924 году в Париж, став эмигранткой первой волны с трудной, но и одновременно прекрасной судьбой. Младшие сын и дочь уехали вместе с мамой, со старшими она смогла встретиться лишь через сорок лет.

Версаль. Крыши города, 1924 год

Портрет архитектора А.Я. Белобородова, 1925 год

Портреты княгини Ирины Юсуповой и князя Феликса Юсупова, 1925 год

Сандра Лорис-Меликова, 1925 год

Портрет сына Сергея Прокофьева Святослава, 1927 год, пастель

Портрет Фелисьна Какана, 1928 год. Частное собрание

Марракеш. Вид с террасы на горы Атласа, 1928 год

Освещенная солнцем, 1928 год

Кастеллан. Долина, 1929 год

Люксембургский сад, 1930 год

Люксембургский сад, 1930 год

Коллиур. Катя на террасе. 1930 год

Ментона. Пляж с зонтиками, 1930 год

Корзина с виноградом на окне. Ментона, 1931 год

Мария Бутакова, урожденная Евреинова, 1931 год

Портрет Марианны де Брауэр, 1931 год. Частное собрание

Обнаженная со спины, 1932 год

Обнаженная с красным шарфом, 1932 год. Частное собрание

Лежащая марокканка, Марракеш, 1932 год

Марокканец в зеленом, 1932 год

Молодой марокканец, 1932 год. Частная коллекция

Марокканские мотивы занимают значительное место в творчестве Серебряковой. Она побывала в этой стране дважды. Марокко очаровал художницу, необыкновенный его колорит вдохновил её. Здесь была написана целая серия работ, в основном это портреты. Чтобы представить эти работы хотя бы поверхностно, не хватит даже моих, достаточно ёмких постов) Выставка картин в Париже имела оглушительный успех, вот только Зинаиде Евгеньевне не удалось продать ни одной работы. Она была прекрасным художником, но плохим менеджером.

Этюд женщины, 1932 год. Частная коллекция

Марокканка в розовом платье, 1932 год

Англия, 1933 год

Женщина в голубом, 1934 год