Специальный корреспондент журнала «Солдат удачи» участвовал в организации и проведении концертной программы ДДТ «Наполним небо добротой»
Идеи
В августе 1996 года Юрий Шевчук и ДДТ объехали с концертами погранзаставы Таджикистана и части 201-й МСД, где несут службу российские ребята. После его возвращения мы встретились с ним и нашим обшим другом Сергеем Морозовым в Москве. Как обычно, разговор у нас зашел о «войне и мире»…
Шевчук: «Наши ребята там живут в землянках. На одной из дальних точек я встретился с командиром заставы, старшим лейтенантом Сергеем. Этот парень заплакал, увидев нас: «Я тут один русский, в подчинении у меня одни таджики. Скоро уже по-русски разучусь говорить, так как даже с проверкой мое командование приезжает раз в год. Боеприпасов на пятнадцать минут боя, а затем… - он показал вещмешок - заберу свой «НЗ» и уйду в горы, по тропе, которую я для себя уже разведал»… В Душанбе в детском доме дали благотворительный концерт. Там было около 90 русских детей, родителей которых просто зарезали. Мы передали им по мешку крупы, сахара и муки…
В январе 1995 года я в Чечню, чтобы своими глазами увидеть, что происходит на самом деле. Я видел этих мальчишек, которые воевали и умирали на улицах Грозного. Приехав в Москву, я просто «опух» от того, что где-то умирают люди, а здесь как будто ничего не произошло. Так же люди смеются, попса веселит публику в ночных клубах. У меня просто крыша поехала от всего увиденного.
На другой день после возвращения я зашел в один подвальчик попить пива. Перед входом какой-то белый коврик под ногами, я и вытер о него ноги. А этот «коврик» оказался собакой - ее хозяин, крутой московского разлива, сидел в этом заведении и жрал. Его телохранители подвалили ко мне выяснить отношения. А я еще заведенный был, вытащил подаренный ребятами в Чечне TT и дважды пальнул в потолок…
Друзья взяли меня за шкирку и увезли в деревню под Псков, где я сидел в лесу совершенно один. За это время написал цикл песен о том, что видел и за что у меня болела душа: « » и новый альбом «Любовь».
Он помолчал и внезапно сказал: «Поехали в Чечню?» И наш разговор принял новое направление - как можно организовать концерт в Чечне с полным составом группы ДДТ и с использованием звуковой аппаратуры, что называется, «на всю катушку».
В середине октября Сергей Морозов и я вылетели в Чечню, чтобы на месте уточнить возможности проведения концертов.
Пароль «Чечня»
Эльбрус (слева) - живая легенда п. Ханкала, старший хирург госпиталя, вытащил тысячи российских солдат с «того света»Одна из важнейших причин, по которым была задумана эта поездка, была попытка вытащить хотя бы кого-то из наших ребят из чеченского плена. По поводу выдачи пленных мы до начала концертов провели переговоры с бывшим полевым командиром, а ныне министром культуры Ичкерии Ахмедом Закаевым. Ахмед Закаев пообещал постараться удовлетворить нашу просьбу. Однако пленных мы не получили - лишь список, который публикуется ниже.
22 октября мы с Сергеем из Чечни, где перед тем несколько дней вели переговоры с российскими и чеченскими властями, приехали в Ростов, где тогда проходил концерт ДДТ. На следующее утро ДДТ в полном составе вылетела на «Черном тюльпане» АН-12 в Моздок, где ее уже ждал вертолет. И в тот же день вечером был дан первый концерт - в Ханкале для группировки российских войск.
Сценой служили составленные вместе, с откинутыми бортами, четыре «Урала», освещение обеспечивали прожектора БТРов. Песни ДДТ, усиленные 30-киловаттной аппаратурой, были слышны на боевых позициях, с которых взлетали в черное небо осветительные ракеты.
Шевчук: «Для тех ребят, которых я встретил здесь, в Чечне, я могу сказать одно - пароль «Чечня» будет являться пропуском на все концерты ДДТ, где бы эти концерты ни проходили. Этот пароль работает с января 1995 года. В октябре 1996 года, во второй раз приехав в Чечню, я увидел то же горе и людей, перед которыми нужно просто снять шапку…
После моей первой поездки в Чечню многие коллеги обвиняет меня в том, что я пел оккупантам - бред собачий! Я знаю, что и сейчас найдутся люди, готовые меня упрекнуть. Но самое главное, что я остался чист перед своей совестью…»
На следующий день такие же концерты прошли в центре Грозного и в аэропорту «Северный».
Перед проведением концерта в Грозном у меня было много сомнений, удастся ли обеспечить безопасность группы. Порядок на концерте поддерживали ребята из совместных комендатур-и все прошло отлично. Чеченцы прекрасно понимали, как важен для города этот концерт, и не меньше нас стремились избежать любых осложнений. У меня на глазах одного не в меру разошедшегося поклонника ДДТ, начавшего от избытка чувств стрелять в воздух, сами же чеченцы тут же решительно увели с площади.
Шевчук: «Нет такого художника, который был бы не за мир. С этой целью мы приехали в Чечню. Мы не хотим, чтобы гибли наши пацаны по прихоти какого-нибудь бездарного генерала или такого же бездарного политика. Поэтому мы пели о доброте, о мире, о любви.
Первой песней на концерте в Грозном был «Дождь». Пришло очень много молодежи. Я видел на концерте в Грозном молодых пацанов, которые танцевали, радовались музыке, и я хотел бы, чтобы над Грозным были только раскаты «Майского грома…» Я пожелал им мира. Мир не может быть неправильным. Здесь, в Чечне, должен наступить настоящий, мужской мир…»
Последний концерт
После концерта в Грозном группа ДДТ выехала в расположение российских войск в аэропорт «Северный».
Как и в Ханкале, сцена представляла собой четыре составленных вместе, с опущенными бортами, армейских грузовика. Защитой от непогоды служили танковые тенты, поднятые тросами на балке автокраном над сценой. Охрана традиционно была выделена 6-м отрядом «Витязь» спецназа ВВ.
Слушатели стали собираться уже с трех часов дня. Никто и не думал расходиться, несмотря на начавшийся моросящий дождь и на то, что выступление группы планировалось не ранее восьми вечера.
Началось выступление. Прожектора-искатели БТРов освещали импровизированную сцену, дождь моросил, бойцы слушали «Родину-уродину», и контакт между ДДТ и слушателями в камуфляжах достиг такого уровня, когда на время все забыли про войну и про смерть.
Шевчук: «Когда нас пригласили участвовать в предвыборной президентской шоу-программе - мы отказались. И мне по-прежнему кажется, это было правильно. Есть эта дикая проблема войны и мира. Когда мы ехали сюда проводить эти благотворительные концерты, мы много спорили - правильно или неправильно? Были и такие разговоры: «Наши российские солдаты не поймут нас, обидятся». Была дилемма: будем петь для тех, кто наших ребят убивал, а в свою очередь чеченцы скажут: «ДДТ вчера российским захватчикам пели»…
После концерта к нам подошел средних лет чеченец, представившись Алхазуром Айдамировым. Интуиция подсказывала мне, что этот человек не зря весь концерт провел особняком. Он угрюмо стоял в стороне от веселящейся молодежи и подошел к нам только тогда, когда люди уже стали расходиться. Достав лист бумаги из кармана куртки, он сказал, что у него на руках список пленных российских военнослужащих, которые по официальной версии российского командования числятся без вести пропавшими. Эти люди находятся у него дома в селе Алхан-Кала, улица Кирова, дом 106.
Первой моей мыслью было: «Отдаст!» Но не тут-то было. Несмотря на все мои уговоры, этот боевик отказался просто отдать пленных ребят. Все пятеро военнослужащих были из одной войсковой части 6516 БОН*. У Алхазура было только одно требование: в обмен на пленных он хотел выдачи своего брата Нажаева Ибрагима Алиевича, взятого в плен российскими войсками в ходе боевых действий.
Используя все известные мне приемы дипломатии, упомянув про акт доброй воли группы ДДТ, давшей концерт в Грозном, я смог взять только этот список:
— Еремеев Алексей Николаевич. Проживал до призыва: Самарская обл., г. Тольятти, проспект Московский, дом 45, кв. 61;
— Акименко Владимир Анатольевич, 13 октября 1976 г. рожд., Челябинская обл., г. Коркино, п. Первомайский, ул. Высоковольтная, дом 42, кв. 43;
— Визгалов Андрей Викторович, 3 декабря 1975 г. рожд., г. Казань, ул. Восстания, дом 12А, кв. 3;
— Поляков Андрей Валерьевич, 29 марта 1975 г. рожд., Пензенская обл., г. Сердобск;
— Иванов Алексей Иванович, г. Чебоксары, ул. Ленинского Комсомола, дом 66, кв. 133.
По этому поводу в нашей группе много споров было. Мы «включили» душу, потому что ум в таких делах не всегда хороший советчик. Самая главная проблема - не встать холодно и равнодушно над схваткой, не похоронить своих мертвецов. Рок-н-ролл - это, наверное, единственная форма искусства, которая изначально боролась за мир, и одной из первых моих песен была «Не стреляй». Эта песня были написана под впечатлением ночной беседы с моим одноклассником Витей Тябиным в 1980 году, когда тот, отвоевав в Афгане, привез оттуда родственникам гроб с телом застрелившегося в Кабуле советского офицера…»
На войне легко не бывает
Шевчук: «Нас часто : «Почему вы, такая известная группа, мотаетесь по забытым богом уголкам?» Саксофонист нашей группы «дядя Миша» после поездки в Чечню так сказал по этому поводу: «Юра, я так рад, что побывал там, среди настоящих людей». Мы считаем, что в сложное для страны время мы обязаны находиться там, где трудней и где нужны наши песни…»
Дать три концерта за два дня потребовало огромной энергии - как моральной, так и физической. Но зрители не ощутили этого. Для них это был просто праздник. Я видел, как радовались люди. Это был действительно праздник души для российских солдат и офицеров, увязших в этом болоте чеченской войны по вине политиков и забытых после «перемирия», праздник и для тысяч чеченцев, уставших за два года укрываться от пуль и снарядов в подвалах Грозного и горах.
Чтобы устроить этот праздник, чтобы дать возможность людям остановиться и задуматься о смысле жизни, о добре, о мире, группа ДДТ и ребята из группы звукового обеспечения московской фирмы «Chill Out» вкалывали по-черному. Шесть тонн звуковой аппаратуры приходилось устанавливать практически в темноте, в чистом поле.
Дождь, начавшийся уже утром следующего после концерта в «Северном» дня. как бы ждал окончания гастролей. Однако запланированный на 26 октября концерт в Мурманске пришлось отложить - нелетная погода. Приняли решение добираться до Моздока колонной. Ни один человек из группы не проронил и слова жалобы. Я спросил ребят, не жалеют ли они. что приехали сюда? Звукооператор Сергей Куслапу, которого я никогда не видел унывающим за эти дни, ответил: «Мы счастливы, что нам удалось сделать то, что мы задумали. Из этих гастролей мы возвращаемся другими людьми. Точно так же думают все ребята группы».
Миновав консервный завод, наша колонна вдруг остановилась. На обочине стоял «Урал», подножка и левое крыло которого были забрызганы кровью и белыми сгустками костного мозга.
Этот «Урал» ждал нас, чтобы, пристроившись в колонну, следовать с нами до Моздока. Однако боевики открыли по нему огонь из стрелкового оружия и водитель «Урала» был тяжело ранен в ноги. Из-за этого инцидента нам пришлось часа два простоять на дороге, ожидая приезда представителей совместной комендатуры, чтобы следовать дальше. Эта же история послужила основой для слуха о нападении на ДДТ и о гибели кого-то из команды.
Шевчук: «Мы не сочиняем «хитов». Мы видим жизнь и пытаемся разобраться в ней, как каждый живой человек, и когда невозможно об этом не написать - мы об этом пишем. Мы ищем свой путь. Мне кажется, никто в этой войне не победил, никто не проиграл. Самое главное, чтобы наступил мир. Кто не пережил эту войну, тот ее не понимает, и это действительно так.
Сколько я встречал людей и в Москве, и в Питере, со сколькими людьми я разговаривал - кто не был здесь, тот вообще «не врубается». Один твердит: «Чечня - это Россия», другой: «Обвязать эту Чечню надо колючей проволокой и пусть она живет как хочет». Для меня нет национальностей, для меня есть просто люди. Быть оголтелым националистом - это самое поганое, что есть вообще. Не уважать человека - это и есть национализм, зло. Это зло есть и в русских, и в чеченцах, и в украинцах - необходимо выдавить это зло из себя.
Концерты, которые мы дали в Чечне, - событие, к которому мы шли все это время. Наши представления о добре, о мире, о братстве, которые проповедует наша группа благодаря концертам в Чечне может быть, чуть-чуть материализовались. Потому эти концерты в Чечне 1996 года - самые главные для группы ДДТ…»
исторического в изита в Чечню в период перв ой чеченской кампании. Он беседов ал с солдатами в блиндажах и укрытиях, выступал с акустическими концерт ами, несколько раз попадал под обстрел. Встреча рок-музыканта с солдатами снималась на камеру, он просил солдат представиться и назвать свой родной город. Через несколько лет стало известно, что из двух десятков парней, увековеченных на плёнке, с войны вернулся только один.
Шевчук: "Мы дали три больших концерта в Чечне: в Ханкале, в Грозном и аэропорту «Северном». Была нелетная погода, поэтому мы сформировали колонну и пошли на Моздок. Перед нами шел «Урал» без охраны, который и был обстрелян. Водитель тяжело ранен. Мы там простояли часа два, пока местная комендатура прочесывала кусты, дома. Потом тронулись дальше. Кто-то пустил слух, что именно нас обстреляли. Наши родные места себе не находили, а сообщить им мы ничего не могли, так как связи не было. Концерты у нас прошли благополучно. Мы ездили туда, как простые граждане, нас не ангажировала никакая партия. Мы хотели поддержать мир, потому что рок-н-ролл всегда «рубился» за это. На концертах была и чеченская сторона, и российская, с оружием, но они не стреляли друг в друга. Этого мы и добивались. Это было здорово.Есть у меня одна песня «чеченская», от души. «Мертвый город. Рождество». Это о рождественских днях в Грозном. Был такой момент, когда утром после ночного артобстрела выпал снег. Я вышел на улицу из подвала, весь в пыли. Тишина. Развалины медленно покрываются, как саваном, белым снегом… А наутро выпал снег".
После подписания Хасавюртовского договора о мире между Масхадовым и генералом Лебедем, который со временем будет считаться для России предательским, и позорным Юрий Шевчук провёл концерт на стадионе «Динамо» в Грозном осенью 1996 года для жителей Чеченской республики. Это был его ответ на критику Бориса Гребенщикова, который высказывался против того, что российские музыканты выступают перед солдатами в Ханкале, когда они должны также петь и для людей в Чечне.
В 1997 году писателем Вячеславом Мироновым была написана книга под названием «Я был на этой войне», книга, описывающая реальные события проходившие на территории Чечни во время военных действий, включает в себя отрывок, содержащий описание пребывания на территории Чечни Шевчука во время проведения военных действий.
«…В нашей колонне на пятой машине едет привезенный из второго батальона лидер или солист, хрен их разберет, группы „ДДТ “ Юрий Шевчук. Привезли его вместе с раненым начальником штаба и ещё тремя ранеными бойцами. Классный парень оказался этот Шевчук, все ожидали, что будет из себя строить недотрогу, звезду. Ни фига, простой, как три копейки, просидев три дня в подвале под обстрелом и контратаками духов вместе со вторым батальоном, по словам очевидцев, не прятался. Вел себя как настоящий мужик, помогал раненым. Оружие ему не давали, один черт — слепой, как крот, да и, не дай Бог, зацепят. Но в остальном мировой парень. Якобы духам по радиостанции, когда те предложили сдаться, сказали, что у них Шевчук, так те не поверили. Дали послушать, как тот поет, потом поговорил он с ними. Они предложили его вывезти, гарантии давали. Тот отказался. И ещё Шевчук обещал (и, как впоследствии оказалось, сделал) отправлять раненых, и не только из нашей бригады, за свой счет и за счет своих друзей на лечение в Германию. Он покупал им протезы, коляски инвалидные и при этом не устраивал показухи. Не было репортеров, пресс-конференций, тихо, скромно. Одним словом — Мужик…»
Начало 1995 года вошло в новейшую историю России одним из кровавых боев - штурм Грозного. В 1995 году состоялась поездка Юрия Шевчука в Чечню. Он беседуют с солдатами в блиндажах и укрытиях, выступает с акустическими концертами, несколько раз попадает под обстрел. В этой поездке Шевчук делает трагическую по своей сути видеосъемку, где просит представиться солдатам и назвать свой родной город. Через несколько лет стало известно, что из двух десятков парней, увековеченных на пленке, с войны вернулся только один.
В то же время Шевчук остро реагирует на события в стране — вооружённое противостояние 1993 года, войну в Чечне и старается быть всегда в центре событий, часто выступает с критикой российских властей, даёт интервью на острые социальные темы. В 1995 году состоялась поездка Юрия Шевчука в Чечню. Он беседует с солдатами в блиндажах и укрытиях, выступает с акустическими концертами, несколько раз попадает под обстрел. В этой поездке Шевчук делает трагическую по своей сути видеосъёмку, где просит солдат представиться и назвать свой родной город. Через несколько лет стало известно, что из двух десятков парней, увековеченных на плёнке, с войны вернулся только один.
Мы дали три больших концерта в Чечне: в Ханкале, в Грозном и аэропорту «Северном». Была нелетная погода, поэтому мы сформировали колонну и пошли на Моздок. Перед нами шел «Урал» без охраны, который и был обстрелян. Водитель тяжело ранен. Мы там простояли часа два, пока местная комендатура прочесывала кусты, дома. Потом тронулись дальше. Кто-то пустил слух, что именно нас обстреляли. Наши родные места себе не находили, а сообщить им мы ничего не могли, так как связи не было. Концерты у нас прошли благополучно. Мы ездили туда, как простые граждане, нас не ангажировала никакая партия. Мы хотели поддержать мир, потому что рок-н-ролл всегда «рубился» за это. На концертах была и чеченская сторона, и российская, с оружием, но они не стреляли друг в друга. Этого мы и добивались. Это было здорово.
Есть у меня одна песня «чеченская», от души. «Мертвый город. Рождество». Это о рождественских днях в Грозном.
Был такой момент, когда утром после ночного артобстрела выпал снег. Я вышел на улицу из подвала, весь в пыли. Тишина. Развалины медленно покрываются, как саваном, белым снегом… А наутро выпал снег…
После подписания Хасавюртовского договора о мире Юрий Шевчук провёл концерт на стадионе «Динамо» в Грозном осенью 1996 года для жителей Чеченской республики. Это был его ответ на критику Бориса Гребенщикова, который высказывался против того, что российские музыканты выступают перед солдатами в Ханкале, когда они должны также петь и для людей в Чечне.
Начало января 1995-го. Северный — аэропорт Грозного. Центральное здание аэропорта серо и угрюмо, как человек с пулей во лбу – большой дырой с почерневшими краями от прямого попадания снаряда в нентр фасада. С правой стороны аэропорта, где стоят ангары, в том
Числе ангар с бывшим личным самолётом Дудаева с надписью вдоль фюзеляжа «STIGL» и с эмблемой на киле в виде «кольца скрученной глисты в красном круге». – стоят ряды разбитых и изуродованных АН-2 и пара ТУ-134 с оторванными двигателями и крыльями, фюзеляжами, разломившимися пополам. Ощущение хаоса, остающегося на поле боя, нарушается ровными рядами боевой техники и палаток личного состава, который уже обживает отбитую у противника территорию. На бетонной взлетке, расчищенной от хлама, ровными рядами стоят вертолёты огневой поддержки Ми-24.
Возле только что приземлившегося вертолета — группа людей в камуфляже. Розыскивая командование Н-ской части, подхожу ближе. Один из стоявших в группе первым протягивает мне руку и говорит «Здравствуйте». Это обращение режет ухо. Парень как парень, камуфляж, такой же небритый, как все мы, в очках. Только теперь я обратил внимание на сумку видео-камеры у него на плече и черный футляр гитары в руках. Ещё один -турист»?
Выяснив расположение нужного подразделения, ухожу в центральное здание аэропорта, встретившее меня пустым залом, бетонный пол которого усеян битым стеклом, покорёженными алюминиевыми дверями.
Спустя десять минут кто-то заскакивает в комнату, где мы сидим, и приносит весть, что приехал Шевчук из группы «ДДТ». В центре зала стоит парень, с которым я здоровался на взлетке. Гитара на груди, лицо смущенное. Со всех сторон окружен людьми. Танкисты, артиллеристы, вертолетчики — каждый стремится потрогать руками человека, которого они видели на экранах телевизоров и чью кассету я привез в Чечню еще в августе 94-го. До сознания многих еще не может дойти реальность происходящего.
У людей, приехавших сюда по приказу и прошедших уже первые бои, не мог уложиться в голове факт приезда человека, бросившего квартиру, красивые улицы Питера и приехавшего к ним в эту грязь и кровь, в разбитый город, наполненный смрадом смерти. Каждый стремится протиснуться ближе и пожать ему руку, выразить благодарность. Этими руками они уже вытаскивали окровавленные тела своих товарищей из-под обломков зданий и башенных люков горящих танков.
Прилетевший одним рейсом с Шевчуком помощник Егора Гайдара, понимая всю никчемность своего присутствия, смущенно отходит в сторону.
Парень с гитарой
Я отпросился у командовании сходить на прикрытие Шевчука в Грозном. Юра сразу внес ясность в цель своего прибытия: «Хочу увидеть все своими глазами, мне надо быть там, где погибают сейчас наши российские ребята». Окружающие начали отговаривать его, но, поняв по его лицу, что это бесполезно, отступили.
В январе 1995-го шли страшные бои в центре города за здание Совмина и дудаевского дворца. Эдик (отчаянный разведчик 74-й юргинской бригады) и я на БТРах решили двинуться в центр Грозного, усадив Юру на всякий случай внутрь — под броню. Пожелав нам счастливо добраться до места, не напороться на мину и снайпера, ребята отправляют нас в путь.
Не знаю, что чувствовал этот питерский парень, внимательно разглядывая в триплекс БТР проносившиеся мимо нас разбитые дома, сожженные танки, трупы людей и собак (собак мы сами стреляли, так как они начали питаться трупами). Стараемся быстрее проехать это проклятое кладбище. Прячась за надгробными плитами умерших сородичей, точно так же, как и за юбками своих матерей, жен и сестер, дудаевские боевики не раз устраивали на этом участке дороги засады. Об этом напоминают обгоревшие остовы БМП-2 и нескольких бензовозов.
Узкая улочка на подступах к Совмину. В добротном одноэтажном доме — штаб батальона связи 74-й бригады. Весть о том, что к ним ехал Юрий Шевчук, летела впереди нас. Его уже здесь ждали. Счастливые лица ребят: солдат, прапорщиков, офицеров. Здесь нет места фальши. Все действительно были рады, что о них не забыли и не пренебрегли.
К нашей группе подходят бойцы, смушенно улыбаются.
— Юра, мы сейчас около костра сидим, чистим оружие и кассету с последним твоим концертом слушаем.
— Юра. а мы тебя за месяц до отправки в Чечню, по телевизору видели, а ты тут собственной персоной, мы и представить себе не могли, что ты окажешься здесь.
Командир батальона Николай Андреевич, высокий, статный полковник, потерявший за полмесяца 50% личного состава, качает головой:
- К центру Грозного едут с оружием, а этот — с гитарой.
Если бы я сказал, что Юра прислал давать в Грозном концерты — это было бы пошло. Какие к черту концерты под боком у смерти! Шло обычное человеческое общение. Вопросы сыпались градом:
— Как там в Москве?
— Юра, как там в Питере?
В большой комнате, где набилось мною народа, есть ребята, которые десять минут назад вышли из боя. Юра говорил о жизни, о Боге, много шутил и. конечно, пел. Пел про осень, которая взрывается желтой листвой, про ветер, про дом в четыре окна.
Сидящий на пату старший лейтенант с СВД в руках попросил спеть песню «Не стреляй» (через несколько дней Юра признался мне, что это было для него неожиданно – когда люди вокруг то и делают, что стреляют, значит, не до конца очерствели души этих молодых ребят, брошенных в бойню и забытых на этой войне).
Подвалы
Быстро продвигаемся по улице. На перекрестах бежим пригнувшись (эти места наиболее простреливаемые). Первый перебежавший перекресток занимает позицию за стоящим рядом сгоревшим БТРом, взяв на прицел окна напротив стоящего дома. На счет «три - четыре» выскакиваем и бежим мы. Бегу справа от Юрки. Первая мысль — «как хорошо, что без бронежилета», бежится легко. И тут посередине перекрестка вылетает один магазин от АКМ. Юрка с ребятами уже за кирпичной кладкой разбитого здания – в безопасности. Жаль магазин. Бегом обратно на перекресток уже без прикрытия. Хватаю магазин и догоняю группу.
Переходы по подвалам здания нефтяного техникума. До Совмина метров 60 от силы. Подвалы отличные, с бетонным перекрытием, лестница, ведущая направо и вниз. В темноте мерцают огоньки солдатских сигарет. Ребята только что сменились, выйдя из боя.
Выходим в следующий проход. Справа от нас ахнула танковая пушка. Напротив нас — большой пролом в стене. Здесь уже светлей. Кирпичная пыль стоит столбом. Быстро через этот пролом исчезли ребята из огнеметного взвода РПО («Шмель»), ушли под развалины строений. Им нельзя здесь оставаться – их ждут на позиции.
Вернувшиеся с позиций ребята принесли весть – дудаевцы вывесили в окнах Совмина трупы и раненых наших ребят и под их прикрытием ведут огонь. Ребята плачут, но приходится стрелять по подвешенным телам своих же товарищей, некоторые из которых еще живы: видно, как изо рта у них судорожно вырывается пар. Серые от пыли лица, каски надвинуты на усталые глаза, бронежилеты пол мышками — в белых, соляных разводах от пота. Усталые глаза, в которых смешалась боль от всего увиденного. недосыпание и апатия ко всему происходящему вокруг.
Юрка снова поет про осень, про ветер, играющий рваными цепями, про город, таюший во мгле. Танковая пушка бьет рядом, после каждого выстрела, сверху на нас сыпется пыль и мелкая кирпичная крошка...
И снова подвалы. В «колодце» двора звонко бьет 82-мм миномет, бегом бежим через двор, ныряем в подвал. Здесь штаб 74-й бригады сибиряков. Идем длинным, темным переходом. На каждом повороте – один-двое бойцов на посту. Откидываю полог иэ солдатской плащ-палатки, прикрывающей вход в более просторное помещение, но такое же темное, едва освещаемое керосиновой лампой. На столе — оперативная карта Грозного. Командир бригады в каске и бронежилете живо выходит из-за стола, улыбается. Причина улыбаться у него есть:
— Сижу, работаю с картой, наношу оперативную обстановку. Вдруг, начинается ажиотаж Забегали люди. Что случилось? Идет группа ДДТ! Какая такая группа ДДТ, в донесениях о действиях такой группы сведений нет. И вообще, как эта группа смогла прорваться в расположение бригады?..
Говорю: «Ну вот. Юра, можешь по приезде в Питер рассказать, как твоя группа без шума и без выстрела заняла расположение бригады ВДВ».
Сидяший на снарядном яшикс капитан вдруг вскакивает:
— Это что, тот самый Шевчук? Из ДДТ?!
До него только сейчас дошло, кто с кем и о чем говорит.
Затем были встречи в госпиталях, в подразделениях спецназа. Вместе с Юрой едем к Руслану Лабазанову. Кассету с записью группы ДДТ я подарил Руслану ешё в 1994 году, и он постоянно крутил ее в своем «Мерседесе 600».
Война продолжалась...
Данный текст отрывок из статьи Андрея Майями (псевдоним):
Майми А. Оппозиция // Soldier of fortune. 1996
Один из блоггеров, воевавших в Чечне, выступил в защиту музыканта и оппозиционера Юрия Шевчука, которого молодежные движения «Наши» и «Молодая гвардия» обвинили в мародерстве. Напомним, что руководитель челябинского отделения «Молодой гвардии» Владимир Бурматов выложил в Интернете пленку с записью более чем 10-летней давности, на которой военные снимают и дарят на память лидеру ДДТ звезды с погон погибшего в Чечне офицера.
Человека, вступившегося за Шевчука зовут Слава Миронов. Он автор книги «Я был на этой войне». Письмо с рассказом о тех событиях он прислал другу Аркадию Бабченко, который разместил послание в своем блоге - starshinazapasa.livejournal.com :
С точки зрения ведения психологической войны, контрпропаганды пост построен безупречно. Броский заголовок: «Ветераны боевых действий в Чечне...» Обобщающий. Так, вот, юноша, докладываю вам, что я - участник БД. И видел Шевчука в деле. А именно, при штурме Грозного. Он находился в расположении 2 ОМСБ 74 ОМСБр (в/ч 21005). Сам Шевчук, добровольно прибыл в ЧР-95г. Отбыли на Северный за боеприпасами. Шевчук сам прыгнул на броню, загнали матами внутрь.
Штурм Грозного в 1995г. был таков, что были рады любой помощи. Потери в нашей бригаде были бешеными. И когда остатки батальона попали в «котёл», когда духи обложили, и многие уже бились, чтобы только продать подороже жизнь, Шевчук был с нами. «Чехи» вышли на нашей волне по радиостанции и предложили сдаться. Комбат им сообщил, что с нами Шевчук. Те не поверили, тогда Шевчук с ними пообщался, спел пару песен. Духи предложили ему устроить коридор для выхода, пообещав ему неприкосновенность. Он отказался. И был с нами до прорыва из окружения. Несколько раз пытался взять в руки автомат и прорываться со всеми. Т.к. зрение у него плохое, и сам он штатский, оружие ему не давали. Шевчук помогал раненым. Делал перевязки, давал пить, помогал морально. А вот после всего этого Шевчук на свои собственные деньги организовал лечение и протезирование инвалидов. Это те, кто защищал Родину в ЧР, потерял конечности, только Родина про них быстро забыла. Также он попросил своих друзей, и они также помогали в этом деле. При этом он не орал про это по ТВ, делая себе пиар.
Помнится «ЕР» выступила с инициативой о «минетазации» льгот для участников БД, Кажется, юноша, вы в армии не служили. Когда вы еще у папы висели капелькой, то у Шевчука была гражданская позиция. Его песня «Мальчики мажоры» как раз про вас. Безо всякого уважения.
Вячеслав Миронов. Участник БД, награжден Орденом Мужества, член Союза российских писателей, лауреат многих литературный премий, в н.в. - полковник, сетевая версия еженедельника «Город 812»