Первая книга романа «Старая крепость» рассказывает о подростках, проживающих в небольшом приграничном украинском городке. Ребята учатся в городском начальном училище. Повествование ведется от имени Василя Манджуры – одного из главных героев романа. Действия произведения развиваются в период гражданской войны и на каждый из героев романа становятся свидетелями, а иной раз и активными участниками происходящих революционных событий.
Вторая книга трилогии «Дом с привидениями» продолжает историю становления подростков. Уже установлена Советская власть, и повзрослевшие герои романа становятся активными участниками становления комсомола и обучаются на получение рабочих специальностей. Главный герой Василь Манджура решил учиться на литейщика, его друг Маремуха – желает встать за токарный станок. Саша Бобырь будет ремонтником моторов, Галина пошла в слесарное дело. В борьбе за идеалы революции проявляются характеры ребят и, как выясняется, не всем есть место в комсомоле.
Третья книга роман «Город у моря» продолжает рассказ о судьбах героев, об их комсомольской молодости. С ними происходят различные непредвиденные события и, даже, встречи с вражескими агентами. Ребята заканчивают обучение и получают распределение и приступают к работе на заводе.
В книге рассказывается о трудовых буднях, личных взаимоотношениях героев романа. Некоторым из них придется, даже, ловить вражеского шпиона. Главный лейтмотив повествования – становление личности, умение преодолевать трудности. Заканчивает роман эпилог.
В эпилоге происходит встреча Василя Манджуры, который через двадцать лет вернулся в родной город, с Петром Маремухой. Старые друзья узнают о сложившихся непростых судьбах своих друзей детства.
Картинка или рисунок Беляев - Старая крепость
Другие пересказы для читательского дневника
- Краткое содержание Платонов Разноцветная бабочка
На морском побережье проживала бабушка Анисья. Окружающие не знают о ее возрасте. Живет она исключительно ожиданием собственного сыночка Тимоши, однажды побежавшим в горы за бабочкой
- Краткое содержание Пришвин Лисичкин хлеб
Повествование рассказа ведется от лица автора. Вернувшись на закате дня, он с удовольствием демонстрирует маленькой Зиночке разные дары природы, принесенные из леса. Девочка с большим интересом слушает занимательные истории о птицах - тетереве и рябчике
- Краткое содержание Киплинг Маугли
Всемирно известная сказка своим текстом довольно отличается от мультфильмов, снятых по её мотивам. Конечно, в произведении Киплинга нет поющих и танцующих животных. Это боле мрачное, даже жестокое произведение. Оно входит в
- Краткое содержание Царь рыба Астафьев
Игнатьич - главный герой повести. Его ценят в селе за его ум, добрые дела. Он один из богатых людей, все у него получается, все он умеет. Не откажет и в помощи, но односельчане не чувствуют в нем открытости
- Краткое содержание Одоевский Русские ночи
Девять мистических сюжетов Одоевского, наполненных глубокими философскими размышлениями, описывают проблемы современного общества.
Annotation
В первой и второй книгах романа известного советского писателя, лауреата Государственной премии СССР и премии имени Т.Шевченко, рассказывается о жизни ребят маленького пограничного городка Западной Украины в годы гражданской войны. Юные герои становятся свидетелями, а порой и участниками революционных боев за Советскую власть.
Для старшего школьного возраста.
Владимир БЕЛЯЕВ
УЧИТЕЛЬ ИСТОРИИ
НОЧНОЙ ГОСТЬ
ПУСТОЙ УРОК
БАШНЯ КОНЕЦПОЛЬСКОГО
У ДИРЕКТОРА
КОГДА НАСТУПАЕТ ВЕЧЕР
В СТАРОЙ КРЕПОСТИ
МАРЕМУХУ ВЫСЕКЛИ
ПОДЖИГАТЕЛИ
НАДО УДИРАТЬ!
В НАГОРЯНАХ
ЛИСЬИ ПЕЩЕРЫ
РАССКАЗ О НОЧНОМ ГОСТЕ
НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА
БОЙ У СЛОМАННОГО ДУБА
МЫ ПОКИДАЕМ СЕЛО
БЕГУТ ЧУБАТЫЕ
НОВЫЕ ЗНАКОМЫЕ
МЕНЯ ВЫЗЫВАЮТ В ЧЕКА
ОДИННАДЦАТАЯ ВЕРСТА
РАДОСТНАЯ ОСЕНЬ
Владимир БЕЛЯЕВ
Старая крепость
УЧИТЕЛЬ ИСТОРИИ
Гимназистами мы стали совсем недавно.
Раньше все наши хлопцы учились в городском высшеначальном училище.
Желтые его стены и зеленый забор хорошо видны с Заречья.
Если на училищном дворе звонили, мы слышали звонок у себя, на Заречье. Схватишь книжки, пенал с карандашами – и айда бежать, чтобы вовремя поспеть на уроки.
И поспевали.
Мчишься по Крутому переулку, пролетаешь деревянный мост, потом вверх по скалистой тропинке – на Старый бульвар, и вот уже перед тобой училищные ворота.
Только-только успеешь вбежать в класс и сесть за парту – входит учитель с журналом.
Класс у нас был небольшой, но очень светлый, проходы между партами узкие, а потолки невысокие.
Три окна в нашем классе выходили к Старой крепости и два – на Заречье.
Надоест слушать учителя – можно в окна глядеть.
Взглянул направо – возвышается над скалами Старая крепость со всеми ее девятью башнями.
А налево посмотришь – там наше родное Заречье. Из окон училища можно разглядеть каждую его улочку, каждый дом.
Вот в Старой усадьбе мать Петьки вышла белье вешать: видно, как ветер пузырями надувает большие рубахи Петькиного отца – сапожника Маремухи.
А вот из Крутого переулка выехал ловить собак отец моего приятеля Юзика – кривоногий Стародомский. Видно, как подпрыгивает на камнях его черный продолговатый фургон – собачья тюрьма. Стародомский поворачивает свою тощую клячу вправо и едет мимо моего дома. Из нашей кухонной трубы вьется синий дымок. Это значит – тетка Марья Афанасьевна уже растопила плиту.
Интересно, что сегодня будет на обед? Молодая картошка с кислым молоком, мамалыга с узваром или сваренная в початках кукуруза?
«Вот если бы жареные вареники!» – мечтаю я. Жареные вареники с потрохами я люблю больше всего. Да разве можно сравнить с ними молодую картошку или гречневую кашу с молоком? Никогда!
Замечтался я как-то на уроке, глядя в окна на Заречье, и вдруг над самым ухом голос учителя:
– А ну, Манджура! Поди к доске – помоги Бобырю…
Медленно выхожу из-за парты, посматриваю на ребят, а что помогать – хоть убей не знаю.
Конопатый Сашка Бобырь, переминаясь с ноги на ногу, ждет меня у доски. Он даже нос выпачкал мелом.
Я подхожу к нему, беру мел и так, чтобы не заметил учитель, моргаю своему приятелю Юзику Стародомскому, по прозвищу Куница.
Куница, следя за учителем, складывает руки лодочкой и шепчет:
– Биссектриса! Биссектриса!
А что это за птица такая, биссектриса? Тоже, называется, подсказал!
Математик ровными, спокойными шагами уже подошел к доске.
– Ну что, юноша, задумался?
Но вдруг в эту самую минуту во дворе раздается звонок.
– Биссектриса, Аркадий Леонидович, это… – бойко начинаю я, но учитель уже не слушает меня и идет к двери.
«Ловко вывернулся, – думаю, – а то влепил бы единицу…»
Больше всех учителей в высшеначальном мы любили историка Валериана Дмитриевича Лазарева.
Был он невысокого роста, беловолосый, всегда ходил в зеленой толстовке с заплатанными на локтях рукавами, – нам он показался с первого взгляда самым обычным учителем, так себе – ни рыба ни мясо.
Когда Лазарев впервые пришел в класс, он, прежде чем заговорить с нами, долго кашлял, рылся в классном журнале и протирал свое пенсне.
– Ну, принес леший еще одного четырехглазого… – зашептал мне Юзик.
Мы уж и прозвище Лазареву собирались выдумать, но когда поближе с ним познакомились, сразу признали его и полюбили крепко, по-настоящему, как не любили до сих пор ни одного из учителей.
Где было видано раньше, чтобы учитель запросто гулял вместе с учениками по городу?
А Валериан Дмитриевич гулял.
Часто после уроков истории он собирал нас и, хитро щурясь, предлагал:
– Я сегодня в крепость после уроков иду. Кто хочет со мной?
Охотников находилось много. Кто откажется с Лазаревым туда пойти?
Валериан Дмитриевич знал в Старой крепости каждый камешек.
Однажды целое воскресенье, до самого вечера, провели мы с Валерианом Дмитриевичем в крепости. Много интересного порассказал он нам в этот день. От него мы тогда узнали, что самая маленькая башня называется Ружанка, а та, полуразрушенная, что стоит возле крепостных ворот, прозвана странным именем – Донна. А возле Донны над крепостью возвышается самая высокая из всех – Папская башня. Она стоит на широком четырехугольном фундаменте, в середине восьмигранная, а вверху, под крышей, круглая. Восемь темных бойниц глядят за город, на Заречье, и в глубь крепостного двора.
– Уже в далекой древности, – рассказывал нам Лазарев, – наш край славился своим богатством. Земля здесь очень хорошо родила, в степях росла такая высокая трава, что рога самого большого вола были незаметны издали. Часто забытая на поле соха в три-четыре дня закрывалась поростом густой, сочной травы. Пчел было столько, что все они не могли разместиться в дуплах деревьев и потому роились прямо в земле. Случалось, что из-под ног прохожего брызгали струи отличного меда. По всему побережью Днестра безо всякого присмотра рос вкусный дикий виноград, созревали самородные абрикосы, персики.
Особенно сладким казался наш край турецким султанам и соседним польским помещикам. Они рвались сюда изо всех сил, заводили тут свои угодья, хотели огнем и мечом покорить украинский народ.
Лазарев рассказал, что всего каких-нибудь сто лет назад в нашей Старой крепости была пересыльная тюрьма. В стенах разрушенного белого здания на крепостном дворе еще сохранились решетки. За ними сидели арестанты, которых по приказу царя отправляли в Сибирь на каторгу. В Папской башне при царе Николае Первом томился известный украинский повстанец Устин Кармелюк. Со своими побратимами он ловил проезжавших через Калиновский лес панов, исправников, попов, архиереев, отбирал у них деньги, лошадей и все отобранное раздавал бедным крестьянам. Крестьяне прятали Кармелюка в погребах, в копнах на поле, и никто из царских сыщиков долгое время не мог словить храброго повстанца. Он трижды убегал с далекой каторги. Его били, да как били! Спина Кармелюка выдержала больше четырех тысяч ударов шпицрутенами и батогами. Голодный, израненный, он каждый раз вырывался из тюрьмы и по морозной глухой тайге, неделями не видя куска черствого хлеба, пробирался к себе на родину – на Подолию.
– По одним только дорогам в Сибирь и обратно, – рассказывал нам Валериан Дмитриевич, – Кармелюк прошел около двадцати тысяч верст пешком. Недаром крестьяне верили, что Кармелюк свободно переплывет любое море, что он может разорвать любые кандалы, что нет на свете тюрьмы, из которой он не смог бы уйти.
Его посадил в Старую крепость здешний магнат, помещик Янчевский. Кармелюк бежал из этой мрачной каменной крепости среди бела дня. Он хотел поднять восстание против подольских магнатов, но в темную октябрьскую ночь 1835 года был убит одним из них – Рутковским.
Этот помещик Рутковский побоялся даже при последней встрече с Кармелюком посмотреть ему в глаза. Он стрелял из-за угла в спину Кармелюку.
– Когда отважный Кармелюк сидел в Папской башне, – рассказывал Валериан Дмитриевич, – он сочинил песню:
За Сибирью солнце всходит…
Хлопцы, не зевайте:
Кармелюк панов не любит -
В лес за мной ступайте!..
Асессоры, исправники
В погоне за мною…
Что грехи мои в сравненье
С ихнею виною!
Зовут меня разбойником,
Ведь я убиваю.
Я ж богатых убиваю,
Бедных награждаю.
Отнимаю у богатых -
Бедных наделяю;
А как деньги разделю я -
И греха не знаю.
Круглая камера, в которой сидел когда-то Кармелюк, была засыпана мусором. Одно ее окно выходило во двор крепости, а другое, наполовину закрытое изогнутой решеткой, – на улицу.
Осмотрев оба этажа Папской башни, мы направились к широкой Черной башне. Когда мы вошли в нее, наш учитель велел нам лечь ничком на заплесневелые балки, а сам осторожно перебрался по перекладине в дальний темный угол.
– Считайте, – сказал он и поднял над вырубленным между балками отверстием голыш.
Не успел этот беленький круглый камешек промелькнуть перед нами и скрыться под деревянным настилом, как все шепотом забормотали:
– Один, два, три, четыре…
Было лишь слышно, как далеко внизу, под заплесневелыми балками, журчит ручей.
«Старую крепость» я читал давным-давно. Лет тридцать назад был у меня этот потрепанный том без последних страниц. Я его перечитывал несколько раз, и каждый раз с удовольствием. Это абсолютно советская книга, полная советских штампов и предрассудков, но чертовски хорошо написанная. Даже сейчас, читая ее уже совершенно другими глазами, я получил большое удовольствие.
Это история жизни (собственно, автобиография) украинского мальчишки, живущего в неназванном городе (сейчас, когда под рукой есть Википедия, можно наконец-то туда заглянуть и узнать, что Беляев писал о своем родном Каменце-Подольском). Сначала они живут еще при правлении Петлюры, чьей последней столицей был этот город. Ждут прихода большевиков и дерутся с петлюровскими бойскаутами. Потом становятся фабзайцами, учениками фабрично-заводского училища, получают рабочие специальности, едут в другие города на заводы. При этом они сталкиваются с бандитами, националистами, частниками, нэпманами, мещанами, и со всеми ведут непримиримую борьбу — за социалистическое будущее, за повышение производительности труда, за души молодежи и тому подобное. Но, скажу еще раз, написано очень талантливо и увлекательно. Превосходная детская книга, даром что Сталинскую премию ей дали.
А вот этот текст наверняка списан один в один с настоящего документа. Я просто не могу удержаться от того, чтобы процитировать его целиком. Это просто песня. Даже песнь — тогдашнему времени, тогдашним людям, тогдашним нравам:
"Акт Первого гражданского брака, состоявшегося в Городской Управе по распоряжению Советской власти 25 января 1918 года на общем собрании Совета рабочих и солдатских депутатов в восемь часов вечера.
Мы, нижеподписавшиеся, гражданин 257-го пехотного Новобежецкого полка Никодим Александрович Зубров и гражданка деревни Мукша Китайгородская Мария-Агнесса Войцеховна Савицкая, дали свою торжественную клятву Совету Народных Комиссаров, что мы вступаем в настоящий гражданский брак не ради выгоды, не ради грязных эгоистичных стремлений, а ради удовлетворения порывов высших душевных чувств и идеалов святой любви. Мы клянемся, что, вступая в новую дорогу социализма, свято и строго будем исполнять товарищеские отношения и если жизнь потребует отдать молодость в жертву Революций, то без всяких ропотов принесем на алтарь свободы всю нашу юность, причем, если жизнь станет нам в тягость, если взглядами на вещи мы не сойдемся или если политические убеждения будут разбивать наше семейное счастье, то без всяких контрибуций мы должны разойтись, оставаясь друзьями и хорошими знакомыми, в чем и подписываемся
Никодим Александрович Зубров.
Мария-Агнесса Войцеховна Савицкая".
И как все-таки хорошо, что есть электронные книги. Прошло тридцать лет, и я наконец-то прочитал то, что было на оторвавшихся из моей зачитанной книжки страницах. Оказывается, там был эпилог, а главное — хэппи-энд! Как же хорошо, что я до него, наконец, добрался!
Владимир БЕЛЯЕВ
Старая крепость
УЧИТЕЛЬ ИСТОРИИ
Гимназистами мы стали совсем недавно.
Раньше все наши хлопцы учились в городском высшеначальном училище.
Желтые его стены и зеленый забор хорошо видны с Заречья.
Если на училищном дворе звонили, мы слышали звонок у себя, на Заречье. Схватишь книжки, пенал с карандашами - и айда бежать, чтобы вовремя поспеть на уроки.
И поспевали.
Мчишься по Крутому переулку, пролетаешь деревянный мост, потом вверх по скалистой тропинке - на Старый бульвар, и вот уже перед тобой училищные ворота.
Только-только успеешь вбежать в класс и сесть за парту - входит учитель с журналом.
Класс у нас был небольшой, но очень светлый, проходы между партами узкие, а потолки невысокие.
Три окна в нашем классе выходили к Старой крепости и два - на Заречье.
Надоест слушать учителя - можно в окна глядеть.
Взглянул направо - возвышается над скалами Старая крепость со всеми ее девятью башнями.
А налево посмотришь - там наше родное Заречье. Из окон училища можно разглядеть каждую его улочку, каждый дом.
Вот в Старой усадьбе мать Петьки вышла белье вешать: видно, как ветер пузырями надувает большие рубахи Петькиного отца - сапожника Маремухи.
А вот из Крутого переулка выехал ловить собак отец моего приятеля Юзика - кривоногий Стародомский. Видно, как подпрыгивает на камнях его черный продолговатый фургон - собачья тюрьма. Стародомский поворачивает свою тощую клячу вправо и едет мимо моего дома. Из нашей кухонной трубы вьется синий дымок. Это значит - тетка Марья Афанасьевна уже растопила плиту.
Интересно, что сегодня будет на обед? Молодая картошка с кислым молоком, мамалыга с узваром или сваренная в початках кукуруза?
«Вот если бы жареные вареники!» - мечтаю я. Жареные вареники с потрохами я люблю больше всего. Да разве можно сравнить с ними молодую картошку или гречневую кашу с молоком? Никогда!
Замечтался я как-то на уроке, глядя в окна на Заречье, и вдруг над самым ухом голос учителя:
А ну, Манджура! Поди к доске - помоги Бобырю…
Медленно выхожу из-за парты, посматриваю на ребят, а что помогать - хоть убей не знаю.
Конопатый Сашка Бобырь, переминаясь с ноги на ногу, ждет меня у доски. Он даже нос выпачкал мелом.
Я подхожу к нему, беру мел и так, чтобы не заметил учитель, моргаю своему приятелю Юзику Стародомскому, по прозвищу Куница.
Куница, следя за учителем, складывает руки лодочкой и шепчет:
Биссектриса! Биссектриса!
А что это за птица такая, биссектриса? Тоже, называется, подсказал!
Математик ровными, спокойными шагами уже подошел к доске.
Ну что, юноша, задумался?
Но вдруг в эту самую минуту во дворе раздается звонок.
Биссектриса, Аркадий Леонидович, это… - бойко начинаю я, но учитель уже не слушает меня и идет к двери.
«Ловко вывернулся, - думаю, - а то влепил бы единицу…»
Больше всех учителей в высшеначальном мы любили историка Валериана Дмитриевича Лазарева.
Был он невысокого роста, беловолосый, всегда ходил в зеленой толстовке с заплатанными на локтях рукавами, - нам он показался с первого взгляда самым обычным учителем, так себе - ни рыба ни мясо.
Когда Лазарев впервые пришел в класс, он, прежде чем заговорить с нами, долго кашлял, рылся в классном журнале и протирал свое пенсне.
Ну, принес леший еще одного четырехглазого… - зашептал мне Юзик.
Мы уж и прозвище Лазареву собирались выдумать, но когда поближе с ним познакомились, сразу признали его и полюбили крепко, по-настоящему, как не любили до сих пор ни одного из учителей.
Где было видано раньше, чтобы учитель запросто гулял вместе с учениками по городу?
А Валериан Дмитриевич гулял.
Часто после уроков истории он собирал нас и, хитро щурясь, предлагал:
Я сегодня в крепость после уроков иду. Кто хочет со мной?
Охотников находилось много. Кто откажется с Лазаревым туда пойти?
Валериан Дмитриевич знал в Старой крепости каждый камешек.
Однажды целое воскресенье, до самого вечера, провели мы с Валерианом Дмитриевичем в крепости. Много интересного порассказал он нам в этот день. От него мы тогда узнали, что самая маленькая башня называется Ружанка, а та, полуразрушенная, что стоит возле крепостных ворот, прозвана странным именем - Донна. А возле Донны над крепостью возвышается самая высокая из всех - Папская башня. Она стоит на широком четырехугольном фундаменте, в середине восьмигранная, а вверху, под крышей, круглая. Восемь темных бойниц глядят за город, на Заречье, и в глубь крепостного двора.
Уже в далекой древности, - рассказывал нам Лазарев, - наш край славился своим богатством. Земля здесь очень хорошо родила, в степях росла такая высокая трава, что рога самого большого вола были незаметны издали. Часто забытая на поле соха в три-четыре дня закрывалась поростом густой, сочной травы. Пчел было столько, что все они не могли разместиться в дуплах деревьев и потому роились прямо в земле. Случалось, что из-под ног прохожего брызгали струи отличного меда. По всему побережью Днестра безо всякого присмотра рос вкусный дикий виноград, созревали самородные абрикосы, персики.
Особенно сладким казался наш край турецким султанам и соседним польским помещикам. Они рвались сюда изо всех сил, заводили тут свои угодья, хотели огнем и мечом покорить украинский народ.
Лазарев рассказал, что всего каких-нибудь сто лет назад в нашей Старой крепости была пересыльная тюрьма. В стенах разрушенного белого здания на крепостном дворе еще сохранились решетки. За ними сидели арестанты, которых по приказу царя отправляли в Сибирь на каторгу. В Папской башне при царе Николае Первом томился известный украинский повстанец Устин Кармелюк. Со своими побратимами он ловил проезжавших через Калиновский лес панов, исправников, попов, архиереев, отбирал у них деньги, лошадей и все отобранное раздавал бедным крестьянам. Крестьяне прятали Кармелюка в погребах, в копнах на поле, и никто из царских сыщиков долгое время не мог словить храброго повстанца. Он трижды убегал с далекой каторги. Его били, да как били! Спина Кармелюка выдержала больше четырех тысяч ударов шпицрутенами и батогами. Голодный, израненный, он каждый раз вырывался из тюрьмы и по морозной глухой тайге, неделями не видя куска черствого хлеба, пробирался к себе на родину - на Подолию.
"Если случится кому-нибудь из читателей "Старой крепости" попасть в Каменец-Подольский, он через все наслоения нового обязательно узнает в нём город Василя Манджуры и Петьки Маремухи, родной город самого автора трилогии, хотя в книге он нигде не назван. И как бы давно ни читал эту книгу приезжий, он сразу же почувствует, как в памяти его возникает тот удивительный, полный романтики колорит столько пережившего украинского городка, который с подлинно поэтическим талантом сумел передать автор в первой части своей трилогии".
С.С. Смирнов, лауреат Ленинской премии. Из предисловия к книге.
Части трилогии "Старая крепость" были написаны Владимиром Беляевым в разные годы: "Старая крепость" — 1936,
"Дом с привидениями" — 1941, "Город у моря" — 1950.
Издание 1984 года иллюстрировал украинский художник-график Павел Анатольевич Крысаченко.
Часто встречаю мнения, что Владимир Беляев в книге довольно точно описал свой родной город Каменец- Подольский и по тексту можно понять, в каких реальных городских объектах живут, учатся, работают его герои и где они находятся.
На самом деле это не так. Автор создал собирательный образ старинного украинского города с крепостью, костёлами, церквями, учебными заведениями и т.п., не ставя перед собой цель точного соответствия. В этом можно убедиться, если сравнить даже небольшой фрагмент книги с реальностью.
Начало первой книги:
"Гимназистами мы стали совсем недавно. Раньше все наши хлопцы учились в городском высшеначальном училище. Желтые его стены и зеленый забор хорошо видны с Заречья. Если на училищном дворе звонили, мы слышали звонок у себя, на Заречье. Схватишь книжки, пенал с карандашами - и айда бежать, чтобы вовремя поспеть на уроки. И поспевали. Мчишься по Крутому переулку, пролетаешь деревянный мост, потом вверх по скалистой тропинке — на Старый бульвар, и вот уже перед тобой училищные ворота. .....
Три окна в нашем классе выходили к Старой крепости и два - на Заречье. Надоест слушать учителя - можно в окна глядеть. Взглянул направо — возвышается над скалами Старая крепость со всеми её девятью башнями. А налево посмотришь — там наше родное Заречье. Из окон училища можно
разглядеть каждую его улочку, каждый дом".
Прежде всего надо сказать, что района Заречье в Каменце не было, ни официально, ни в народном названии. Был топоним Заводье, За водой - так называли Онуфриевскую улицу, расположившуюся на на узкой полосе левого берега Смотрича.
Для начала определимся, где по книге находится Заречье.
Училище, как мы понимаем — в Старом городе: на Старом бульваре или рядом с ним.
Крутой переулок находится в Заречье. Заречье и Старый город разделяет река. Соединяет эти два района деревянный мост
"Мчишься по Крутому переулку, пролетаешь деревянный мост, потом вверх по скалистой тропинке - на Старый бульвар, и вот уже перед тобой училищные ворота."
Представим, что Заречье - Польские фольварки.
Действительно, оттуда в Старый город ведёт деревянный мост (сейчас — каменный).
Есть деревянный мост, но вместо тропки — удобная каменная лестница Фаренгольца. "Скалистую тропку" в этом месте трудно себе представить.
Вот это место у деревянного моста:
На следующих двух фотографиях видим еще один мост с Польских фольварок в Старый город. По "скалистой тропке" около Башни на броде, через Кузнечную улицу как раз можно выйти на Старый бульвар.
Но тут же упираемся в главное несоответствие: если училище находится здесь, то крепость от него слева, а Заречье (Польские фольварки) находится прямо и справа, то есть не так, как у Беляева:
"Три окна в нашем классе выходили к Старой крепости и два - на Заречье.
Взглянул направо - возвышается над скалами Старая крепость со всеми ее девятью башнями.
А налево посмотришь - там наше родное Заречье"
Представим, что Заречье - Русские Фольварки.
Отсюда в Старый город есть небольшой деревянный мост (кладка), но здесь нет и не может быть "скалистой тропки". Есть лестница и Замковый мост. Справа и слева отвесные скалы.
Где находилось училище?
Мы помним, что из его окон видны и крепость, и Заречье.
Если допустить, что училище находится в зданиях на скале справа от моста,
то можно предположить, что это похоже на описание Беляева: крепость справа, Заречье слева. Вдобавок, из окон зданий хорошо видны строения этой части Русских фольварок.
"Из окон училища можно разглядеть каждую его улочку, каждый дом".
Но здания эти находятся не на Старом бульваре, к тому же, как на Русских, так и на Польских фольварках трудно понять, какой переулок Беляев назвал Крутым.
"Мчишься по Крутому переулку, пролетаешь деревянный мост, потом вверх по
скалистой тропинке - на Старый бульвар, и вот уже перед тобой училищные
ворота".
Название Старобульварная в настоящее время носит улица, протянувшаяся от Тринитарского костела до Ратуши на Польском рынке. Когда-то Старым бульваром называлась проходящая вдоль стен монастырей францисканцев и доминиканок. Если здание училища находилось на Старом бульваре над скалой (что в реальности маловероятно), то из его окон была бы видна крепость, но никак не просматривалось бы Заречье-Русские фольварки.
Где находилась Старая усадьба?
"Миновав Успенскую церковь, по узенькому Крутому переулку мы повернули к... Через кусты и бурьяны бросились к Старой усадьбе."
На этот вопрос можно было бы ответить, если бы мы определили местоположения Заречья, а это нам не удалось. К тому же невозможно понять, какую церковь Беляев назвал Успенской. Успенская церковь в Каменце когда-то находилась в районе Турецкого бастиона и т.е. не в Заречье, как у Беляева, а в Старом городе. И В 1700 году Успенской церкви уже не существовало — она была разрушена во время
Подобные несоответствия с реальностью есть и в других частях книги, но это не мешает с удовольствием читать замечательное произведение каменчанина Владимира Беляева.
В 1972 году на киностудии им. А.Довженко был снят семисерийный художественный фильм "Старая крепость", большинство сюжетов которого снималось в Каменце.