Не так давно открылась выставка в Историческом музее, которая посвящена исключительно мужской моде.
«Красавец-мужчина. Русский модник середины XVIII - начала XX века» - таково полное название экспозиции. Отдел музея, ведающий одеждой, опять (вслед за прошлогодним «Русским народным костюмом») дорвался до выставочного пространства и предъявил народу вышитые камзолы XVIII столетия, фраки и цилиндры пушкинской поры и строгие сюртуки «серебряного века». А также всевозможные - и крайне разнообразные на самом деле - сопутствующие аксессуары.
Собственно, типов модников за это время кураторы выделили три. Ну, и мы начнем с начала - с XVIII века.
Показанные портреты - их немало - очень разные: и известные, и неизвестные персоны, и известные, и неизвестные авторы. На этом останавливаться не будем - нас в героях этой живописи будет интересовать только костюм.
«Петиметр» (фр. petit maître) - так иронически обозначали в то время светского щеголя, излишне следующего моде. Впрочем, таков оттенок и французского оригинала. Действительно, мода того времени для мужчин - не только для дам - также ориентировалась на внешние эффекты. Вышивка, кружева, яркие цвета, украшения - все это присутствовало.
Сатирический журнал «И то и сьо» (выходил в 1769 году) писал о таких модниках так: «Петиметр значит по-русски вертопрах, или такой человек, который ни о чем больше не думает, как только одеться по правилам моды… В комедиях, на балах, на Каменном острове, в Катерингофе, в Летнем саду и по Дворцовой набережной везде увидишь петиметра .»
«Что бы кто ни сделал и какую бы ни выкинул моду ничто-то от глаз петиметрских не скроется, он все переймет и через минуту будет иметь у себя, ибо он подражает всему без разбора .»
Но рассмотрим полный комплект одежды того времени (habit complet). В него входили кафтан (верхняя одежда), камзол (надевался под кафтан, укороченный камзол без рукавов стал в дальнейшем именоваться жилетом) и кюлоты. То есть короткие штаны.
«Кюлоты» должны напомнить нам по созвучию «санкюлотов» - то есть революционно настроенных представителей «третьего сословия» в Париже во время Французской революции. Действительно, простонародье, в отличие от светских модников, кюлотов в то время не носило, а носило длинные штаны. А вот дворяне - именно кюлоты, длиной как-то, что мы теперь именуем бриджами. И конечно, тут требовались чулки.
Ноги, таким образом, оказывались на виду. И требовали особого внимания. Чтобы придать стройность и объем икрам, некоторые персонажи - опять сошлюсь на российскую сатирическую прессу того времени - подкладывали под чулки «хлопчатую бумагу».
Ну, и конечно, пряжки башмаков вовсю сияли.
Впрочем, удалось заметить и вот такие удобные набойки на башмаки - весьма подходящая вещь для гололеда.
Но вернемся от ног к голове. То, что на ней носили, также имело значение. И тут я вовсе не о шляпах.
Да, именно - речь о париках. Их разновидностей было немало, и это также прописывала мода. Книжка 1767 года L’art du perruquier («Парикмахерское искусство») демонстрирует восемь основных видов париков.
Чтобы парики не мялись, для них существовали специальные футляры.
А что это за материал, из каких парик сделан волокон - даже и сказать трудно.
Парики полагалось пудрить. Для чего также были свои правила и приемы: лучшую пудру, как отмечали профессионалы, делают из пшеничной муки, помаду для парика (чтобы пудра к нему прилипала) - из топленого сала. Чтобы защитить лицо и одежду одеваемого, парикмахеры надевали на него «корне» (cornet) - свернутый особым образом лист картона.
А вот и прочие туалетные принадлежности - о «красе ногтей» тоже думали.
Флаконы для духов тоже были в то время отнюдь не только дамской принадлежностью.
В общем, сборы перед выходом в свет явно должны были занимать немало времени.
Вернемся к одежде. Вышивка была весьма частым приемом ее украшения - что особенно касалось камзолов и жилетов (один из модных молодых людей того времени - а конкретно сын знаменитого гетмана, Андрей Разумовский - умудрился потратить на жилеты около 20 тысяч рублей - что немало удивило его отца, когда тот получил счет от портного).
Вышивка же - и на шелковых бумажниках.
Причем пуговицы могли быть украшены, к примеру, пейзажами или иллюстрациями к литературным произведениям.
Не менее украшенными оказывались часы (в ту пору еще только карманные), табакерки, лорнеты, зрительные трубы.
Отметим и моду на миниатюры - внутри той же табакерки вполне мог оказаться портрет дамы сердца.
Ну, и наконец: манеры также должны были соответствовать правилам хорошего тона:
«Поклон есть знак вежливости и учтивства . (…) Для отдания при входе в покои поклона надлежит с четвертого положения, сзади привести правую ногу на четвертое же положение наперед; потом приведя левую ногу на первое положение наклонить тело и вытянув колена и взглянув прежде наклонения приятным видом на людей, которым кланяешься …»
Вы еще не запутались? А ведь все эти движения надо производить «приятным и вольным образом». Не случайно приведенная цитата - из труда «Танцевальный учитель». И позиции тут тоже танцевальные - вот и схема.
Ну что, господа, хотите в XVIII век? А ведь как бы вы эффектно выглядели. :)
Впрочем, мода через некоторое время поменяется - «как денди лондонский»
к пушкинской поре мужская мода успела претерпеть радикальные изменения - прежней словно отрубили голову вместе с Людовиком XVI. Никаких больше ярких кафтанов, тем более с вышивкой и кружевами. Никаких коротких штанов-кюлотов с чулками. Да и прочие аксессуары меняются.
Французская революция и последовавшая за ней эпоха наполеоновских войн отодвинули Париж с лидерских позиций. Теперь моду для мужчин диктовал Лондон - куда менее склонный к внешним эффектам, но уважающий солидность и респектабельность. Это одна сторона дела. А другая - извечная спортивность англичан (в понимании того времени речь идет об активном досуге), что от одежды требовало прежде всего удобства. Сочетание этих факторов, вкупе с все большим продвижением «третьего сословия» к социальному верху, и дает нам образ на первый взгляд простой и строгий.
Да, и портреты того времени свидетельствуют об исчезновении еще одного важного еще полвека назад аксессуара - а именно парика (пусть даже от собственной шевелюры остается не так много). При этом мода на мужские прически периодически меняется - что портреты той поры также позволяют проследить.
Выше - прическа «à la Titus»: такую носил, в частности, Василий Львович Пушкин (и она требовала, между прочим, особой укладки). Но временами волосы, напротив, слегка удлинялись.
Советы по части аксессуаров тоже вроде бы не позволяют разгуляться. А главным советчиком во второй половине 1820-х годов становится книжка все-таки французская - «Code de la toilette» (автор которой носит эффектное имя Оноре-Наполеон Рассон).
«У хорошо выбритого мужчины более высокие мысли, нежели у небритого» - эту фразу, со ссылкой на Стерна, автор труда по «элегантности и гигиене» выносит на обложку своего творения (отмечая уже в собственно тексте: «большинство мужчин ухаживают за подбородком каждое утро; некоторые денди бреются два раза в день «). Ну, а кураторы выставки не забывают поместить в экспозицию бритвы - вот какими пользовались в начале XIX века.
Ну, и не зря писал уже многократно упомянутый - а куда денешься? - Александр Пушкин: «быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей». Всевозможные аксессуары, флакончики, маникюрные наборы - все это присутствует и на мужском туалетном столике.
Мимоходом отмечу забавную штучку: вот этот флакон соединен со зрительной трубкой. Интересно, куда его брали с собой и что наливали?
Вот и еще совет от месье Рассона: «Не следует приравнивать часы к украшениям. Обилие цепей, печаток, говорит о плохом вкусе. Часы носят в левом кармане жилета. Их толщина не должна превышать толщину двух пятифранковых монет. Одни лишь женщины могут пользоваться часами в корпусах, покрытых эмалью …»
И действительно, по сравнению с часами XVIII века хронометры XIX столетия внешне куда более просты.
Что не значит - дешевы. По свидетельству одного из тогдашних мемуаристов, «приличествовало иметь часы славного парижского мастера Брегета, а эти часы были не дешевые: простейшего сорта стоили не менее 300 франков, а цена богатых часов доходила и до 3000 тогдашних рублей .»
Вернемся к «Code de la toilette». Об украшениях автор сообщает: «Молодым людям позволительно носить лишь одно широкое кольцо английского золота (это, между прочим, не золото, а сплав меди с цинком, ныне чаще именуемый «томпак»), а мужчинам почтенного возраста только одно кольцо с солитером ».
Меняются и зрительные приборы: «Театральный лорнет не допускает никакого другого украшения, кроме как его качество, (…) и именно тонкость стекла составляет их достоинство ».
Правда, зрительные трубки, хоть и без драгоценностей, все равно элегантны (а иногда их еще и сочетают с часами).
Строже становится и табакерка (здесь - модная в то время техника эгломизе, живопись под стеклом).
Пряжки башмаков (вспомните для сравнения изображение из первой части поста) также менее вычурны.
А вот бумажник может быть ярким (чаще всего он теперь вышит бисером). Но тут как бы предполагается, что это скорее всего подарок, лично вышитый дамой.
Вышивка, однако, может обнаружиться там, где ее на самом деле не видно - например, на подтяжках.
Что же может все-таки хоть немного оживить костюм? Легко догадаться - это жилет. Хотя уже мало похожий на прежние «камзолы», но все же.
Но это все пока мы говорим о «партикулярном» платье. С военной формой все иначе - «камуфляжа» тогда не знали, одевали солдат ярко, чтобы отличать своих и чужих на поле брани. Плюс знаки различия - тут уже по грибоедовскому Скалозубу: «в мундирах выпушки, погончики, петлички».
Но по-настоящему и военные, и штатские могли оттянуться дома. Халат - вот где не будет никаких ограничений по цвету и отделке.
Как угодно можно украшать трубки и прочие аксессуары для домашнего досуга.
А также все хозяйство охотника.
Словом, стиль одежды мужчин парадоксальным образом делится на сдержанный - публичный, и более яркий - домашний.
Но и этот публичный стиль к рубежу XIX-XX веков вновь претерпит изменения. О чем - в следующий раз.
Мы ответили на самые популярные вопросы - проверьте, может быть, ответили и на ваш?
- Мы - учреждение культуры и хотим провести трансляцию на портале «Культура.РФ». Куда нам обратиться?
- Как предложить событие в «Афишу» портала?
- Нашел ошибку в публикации на портале. Как рассказать редакции?
Подписался на пуш-уведомления, но предложение появляется каждый день
Мы используем на портале файлы cookie, чтобы помнить о ваших посещениях. Если файлы cookie удалены, предложение о подписке всплывает повторно. Откройте настройки браузера и убедитесь, что в пункте «Удаление файлов cookie» нет отметки «Удалять при каждом выходе из браузера».
Хочу первым узнавать о новых материалах и проектах портала «Культура.РФ»
Если у вас есть идея для трансляции, но нет технической возможности ее провести, предлагаем заполнить электронную форму заявки в рамках национального проекта «Культура»: . Если событие запланировано в период с 1 сентября по 31 декабря 2019 года, заявку можно подать с 16 марта по 1 июня 2019 года (включительно). Выбор мероприятий, которые получат поддержку, осуществляет экспертная комиссия Министерства культуры РФ.
Нашего музея (учреждения) нет на портале. Как его добавить?
Вы можете добавить учреждение на портал с помощью системы «Единое информационное пространство в сфере культуры»: . Присоединяйтесь к ней и добавляйте ваши места и мероприятия в соответствии с . После проверки модератором информация об учреждении появится на портале «Культура.РФ».
Крупный выставочный проект Санкт-Петербургского музея театрального и музыкального искусства «Красавец мужчина. Русский модник на театре» посвящен феномену мужского щегольства в России, знаменитым модникам русской литературы и театра, образам денди и щеголей на театральной сцене конца XVIII - начала XX века. Этот проект унаследовал тему, название и часть экспонатов у выставки Государственного исторического музея, которая блестяще прошла в Москве в 2017 году. Однако, новая кураторская концепция диктует существенные отличия в предметном ряде экспозиции: Музей театрального и музыкального искусства исследует не столько мужскую повседневную моду, сколько ее отражение на сцене, ее влияние на театральный язык разных эпох от карикатур на модников-дамских угодников до возникновения и развития амплуа героя-любовника.
Веяния любого времени особенно ярко и отчетливо проявляются на театральной сцене: литературные вкусы и манера выражаться, злободневные события и модные тенденции обретают в театре броскую форму, показаны укрупненно, словно под увеличительным стеклом. Театральные «изводы» мужской моды разных стилей и эпох позволяют обнаружить со всей наглядностью, как на протяжении конца XVIII - начала XX веков менялись общественные представления об идеальном мужчине - красавце, герое войны или герое-любовнике. На этой задаче и фокусируется выставка Музея театрального и музыкального искусства «Красавец мужчина. Русский модник на театре». Петербургский проект, не повторяя экспозиции Государственного исторического музея, пишет новую главу увлекательной истории, представляет собой своего рода сиквел московской выставки-блокбастера.
В петербургской серии проекта «Красавец мужчина» прослеживаются три сюжетные линии. Одна из них связана с историей вещей, бытовых мелочей в эпохи Фонвизина, Пушкина, Островского или Чехова. Вместе с кафтанами, камзолами, парадными фраками и прочими элементами мужского гардероба специального внимания удостоятся трости и пороховницы, печатки и пряжки, наусники и мужские корсеты, приспособления для чистки ногтей и ушей, пудреницы, мушечницы и бальные записные книжки - столь необходимые каждому моднику вещицы, которые ныне смотрятся диковинной экзотикой. Многообразным курительным принадлежностям, очкам и лорнетам, карманным часам XVIII-XX веков посвящены отдельные эпизоды-камео.
Мемориальный сюжет выставки - естественное продолжение «истории мужских мелочей». Портрет П. Я. Чаадаева, жилет А. С. Пушкина, феска М. И. Глинки, трость А. Н. Островского, пенсне А. К. Глазунова, перстень В. В. Самойлова или табакерка Ф. И. Шаляпина играют ведущие роли в выставке-спектакле, становятся рассказчиками целых историй о своих знаменитых обладателях и их отношении к моде.
Вещи знаменитых актеров - предмет особого кураторского интереса. Вплоть до конца XIX века артисты часто выходили на сцену в собственной одежде, их модные аксессуары становились элементами театрального образа - возвышенного ли, трагического или комедийно-карикатурного. Личные принадлежности В. В. Самойлова, К. А. Варламова, Н. Н. Фигнера, Ф. И. Стравинского, Ф. И. Шаляпина соседствуют с их сценическими костюмами, портретами и фотографиями, создающими эталонные образы «красавца мужчины». Театральный сюжет выставки был бы неполон без литературных героев: от Онегина и Чацкого до Антропки из «Модной лавки» И. А. Крылова. Их воплощения на сценах петербургских театров на протяжении целого века внимательно исследованы и отражены в экспозиции.
Прологом к исторической части экспозиции станет театральный «черный кабинет» с галереей портретов современных «красавцев мужчин». Фотографии знаменитых актеров и режиссеров XX - начала XXI веков, законодателей вкуса и кумиров широкой публики - от Г. А. Товстоногова, В. И. Стржельчика, И. О. Горбачева до Ф. С. Рузиматова и Д. В. Козловского - будут размещены в ряд, как в фойе настоящего театра. Снимки, сделанные блестящими мастерами Валерием Плотниковым, Валентином Барановским, Юрием Белинским и другими фотографами дадут точку опоры зрителю, отправляющемуся в путь по стилям и эпохам мужской моды, словно бы намекая: «Все течет, но ничего не меняется».
В проекте «Красавец мужчина. Русский модник на театре» принимают участие ГМЗ «Петергоф», Государственный музей А. С. Пушкина (Москва), Всероссийский музей А. С. Пушкина (Санкт-Петербург), Государственный музей истории Санкт-Петербурга, Санкт-Петербургская театральная библиотека, Российская национальная библиотека Александринский театр, музей Большого драматического театра, музей театра им. Ленсовета, музей театра-фестиваля «Балтийский дом», журналы «Собака.ru» и «Караван историй». Санкт-Петербургский государственный музей театрального и музыкального искусства представит на выставке хранящиеся в фондах редкие костюмы из гардероба императорских театров, эскизы декораций и костюмов, афиш, театральных программок и фотографий разного времени, предметы ювелирного искусства. Многие экспонаты выставки будут продемонстрированы публике впервые.
Выставка мода
В Государственном историческом музее (ГИМ) открылась выставка "Красавец мужчина. Русский модник середины XVIII — начала XX века", которая, по словам организаторов, "посвящена трем наиболее ярким периодам в истории мужской моды императорской России" и которая, как считает ЕЛЕНА СТАФЬЕВА, не рассказывает толком ни про один из них.
Название "Красавец мужчина" звучит немного в духе дневных телешоу для домохозяек. Это, положим, невеликая беда, но на поверку оказывается, что ни публике, интересующейся современной модой, ни тому, кто хоть как-то знаком с историей культуры, ни тем более профессионалам эта выставка и не рассказывает ничего содержательного. Да и выставкой этот набор предметов быта и произведений искусства можно назвать только в самом архаичном смысле слова.
Экспозиция состоит из трех залов — по одному на каждый из заявленных периодов в истории моды: петиметры середины XVIII века, денди начала XIX века и щеголи начала XX века. Ну а посредине, прямо на входе, зрителя отчего-то встречает коллекция выпускников Британской высшей школы дизайна, призванная, видимо, продемонстрировать современный дендизм — в данном случае странную смесь сюртуков, жилетов, бермудов, цилиндров, запонок и галстучных булавок.
По стенам развешаны портреты, иногда отличные, например портрет Петра Яковлевича Чаадаева, не только автора "Философических писем", но и прославленного щеголя. Тропининский портрет славянофила Юрия Самарина, где видны его длинные отполированные ногти, вызывает в памяти знаменитое: "Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей". Как, собственно, и портрет Кипренского, где Пушкин блистает этой самой красой. Но только даже эта очевидная отсылка к строкам "Евгения Онегина" никак не актуализована.
В центре залов стоят закрытые стеклом манекены, обряженные сначала в кафтаны и кюлоты, потом — в сюртуки, а потом — в визитки и смокинги. Вдоль стен — витрины. В них лежит россыпь табакерок, флаконов, лорнетов, булавок, несессеров, портмоне, расчесок (для волос и для усов), шляп. Между вещами помещены цитаты из самых разных текстов — от "Почты духов" Крылова и "Начала века" Белого до "Столицы и усадьбы" и Gazette du bon ton под незамысловатыми заголовками — "О гольфе", "О канотье" (над витриной с канотье), "О цилиндре", "О котелке" (под ними лежат, конечно, цилиндр и котелок, по одной штуке), "О бритье", "О посетителях литературно-художественных кружков" (тут как раз язвительная цитата из Андрея Белого). Само пространство залов не модифицировано вовсе, рука архитектора или декоратора в оформлении выставки неприметна. Но если можно себе представить современную выставку без художественной концепции, то она уж точно невозможна без концепции интеллектуальной. Ее тут, увы, нет. Все же заявлять, что представленные предметы "воссоздадут чарующий образ модников прошлого",— это не кураторская концепция. К моде "чарующий образ" не имеет никакого отношения.
Между тем в современном мире выставки моды становятся блокбастерами не меньшими, чем выставки старых мастеров. Рассказывать историю идей при помощи предметов — сегодня один из самых популярных кураторских трендов. И так получилось, что прямо сейчас в Париже, например, проходят сразу две выставки, которые можно сравнить с "Красавцем мужчиной",— "Подобающее платье. Когда одежда вызывала скандал" в Музее декоративно-прикладного искусства и "Мода и женщины: XIV-XVIII века" в Библиотеке Форне.
Первая — нарочито концептуальная; там как раз есть вещи тех же эпох, что и в Историческом музее, но все выстроено не по хронологическому, а именно по идеологическому принципу, когда с помощью одежды, аксессуаров и предметов искусства показывается, как формировалась норма и как она нарушалась, как запреты становились источником модных идей. Причем все это с великолепной работой архитектора и сценографа, с множеством визуальных эффектов и разнообразных аттракционов, просвещающих и развлекающих. Качество и сохранность тех же жилетов, кафтанов и кюлотов поразительные, они ни в коем случае не выглядят так, будто их только что достали из сундука.
Конечно, возможности парижского музея и Фонда Александра Васильева (почти вся одежда на выставке в Историческом музее оттуда, а декоративно-прикладные предметы и живопись в основном собственные) несколько разные, но дело не в этом. Скорее уж в том, что, в отличие от работы ГИМа, все, что вы видите в витрине,— одежда, аксессуары, живопись, гравюры, журналы,— излагает вам один четко и внятно выстроенный сюжет из истории не только моды, но и культуры вообще. И сразу становится понятно, что иногда пейзаж английского парка может больше рассказать о романтической эпохе, британских денди и моде на тщательно воссозданную естественность, чем три однотипных портрета.
Да, "Подобающее платье" — это выставка ведущего европейского музея, которая раз в пять превосходит объемом "Красавца мужчину", и, будем честны, у нас такое просто мало кому по силам. Но вот, например, выставка в Библиотеке Форне тоже вполне камерная и тоже буквально на три зала. Но как она придумана (причем без всяких концептуальных заявлений в названии), как изящно и эффектно в ней показано, что из военной формы, рабочей одежды или целой индустрии нарядов для вдов вырастают новое женское самосознание и масштабное национальное движение за женские права. И вот если бы устроители "Красавца мужчины" не замахивались на нечто глобальное, а сосредоточились на чем-то одном, то, возможно, не получилось бы так размыто и безлико. Ходить по трем залам, где никто не удосужился ни рассказать занимательную историю, ни вовлечь зрителя в познавательный диалог с выставленными вещами, скучно и в конечном счете бессмысленно. А мода — это весело, это захватывающе и это в конце концов про то реальное ощущение жизни, без которого не бывает и исторического знания.