Кто это такой
Уоллес родился 21 февраля 1961 года в семье преподавателей (отец - философ, профессор Иллинойского университета, мать - преподаватель английского языка в Паркленд-колледже в Шампейне) и вырос в доме с огромной библиотекой. Его самое яркое впечатление из детства - родители, читающие друг другу вслух «Улисса» перед сном.
И в школе, и в университете Уоллес был круглым отличником, увлекался теннисом (отсюда бандана, ставшая фирменным знаком писателя) и философией Витгенштейна. Он даже не интересовался литературой, пока однажды в руки ему не попал пинчоновский «Выкрикивается лот 49». Книга так его поразила, что он переделал в роман свою дипломную работу по модальной логике. Дебют получил название «Метла системы» и в 1987 году вышел довольно большим тиражом в крупном нью-йоркском издательстве Viking Press. Книгу неплохо раскупали, критики сравнивали вундеркинда с Пинчоном, и не напрасно: «Метла системы», по сути, оммаж «Лоту 49»; Пинчон-лайт с аппендиксом в виде отсылок к Витгенштейну.
Окрыленный успехом, Уоллес взялся за сборник рассказов, но идею пришлось отложить из-за проблем со здоровьем: в 1988 году ему поставили диагноз «монополярная депрессия». Курс лечения не давал результатов, и однажды ночью Уоллес просто съел упаковку снотворного - ресторила. Его откачали, и так он (уже во второй раз) попал в психиатрическую клинику, где пережил несколько сеансов шоковой терапии. Сестра писателя рассказывала, что электрошок ненадолго повредил его кратковременную память. Когда она навещала его в клинике во время обеда, Дэвид растерянно смотрел на тарелку и спрашивал: «А как определить, какую рыбную палочку взять первой?»
Лечение помогло, но ненадолго - спустя год, в ноябре 1989-го, он снова вернулся в больничную палату: Уоллес сам позвонил другу и попросил отвезти его в клинику, потому что боялся, что «навредит себе». Как пишет биограф Д.Т.Макс, эти четыре недели ноября полностью изменили жизнь писателя: именно там, посещая собрания анонимных наркоманов, он почувствовал, что постепенно находит внутреннее равновесие. На сеансы Уоллес приходил с блокнотом и ручкой, сидел в углу и старательно записывал все, что говорили другие пациенты. Эти конспекты исповедей наркоманов, людей с поврежденной психикой, позже станут частью романа «Бесконечная шутка», работа над которым поможет Уоллесу выйти из депрессии - и войти в историю.
Как он пишет
© David Foster Wallace Literary Trust. Harry Ransom Center
В одной из своих книг Уоллес заигрывал с метафорой пчелы: «Чтобы замереть, пчела должна двигаться очень быстро». Она отлично подходит для описания стиля самого Уоллеса - один из критиков очень метко назвал его noticing machine. И действительно, эта проза - череда бесконечных, многостраничных невротических перечислений и описаний. В обычной жизни мы замечаем только то, что, по нашему мнению, важно: парикмахер смотрит на прическу, стоматолог - на состояние зубов, портной - на одежду. В случае с Уоллесом все иначе - он, как борхесовский Фунес, фиксирует все сразу: движение, мурашки на коже, вздох, шрам на ключице, трещину на асфальте, ворсинки на ковре, поры на носу, капли конденсата на стакане с водой в жаркий день, пигментные пятна на внешней стороне ладони, засохший секрет конъюнктивы в уголке глаза, - его воображение всегда стоит в режиме макросьемки. В книгах Уоллеса есть описание варикозных вен на ногах незнакомки длиною в три абзаца и описание зевка - в два. Ему никогда не бывает достаточно одной метафоры - он слишком жаден, он выжимает из каждого предмета весь образный потенциал. Именно поэтому многие сцены в «Бесконечной шутке» кажутся многословными и избыточными и у читателя может возникнуть ощущение, что книга никуда не движется, что время как будто застыло и автор уже на протяжении трех страниц разглядывает одну и ту же мысль, подсвечивая ее с разных ракурсов. Литературный Плюшкин, коллекционер мелочей, Уоллес тащит в свою книгу все, что попадется под руку; он поглощен навязчивым желанием понять и систематизировать все вокруг и готов пожертвовать динамикой текста в угоду своей любви к детализации мира. Если вы прислушаетесь к прозе Уоллеса, то почувствуете: каждый образ здесь прописан так тщательно, что буквально жужжит от скрытой в нем энергии - как пчела, которая машет крыльями так быстро, что их не видно. Но если их не видно, это не значит, что их нет.
О чем книга
Своим романом Уоллес открыл новое направление в американской литературе: его opus magnum - это вызов всей постмодернистской литературе с ее сарказмом, цинизмом и отказом от поиска смысла. Дэвид Фостер Уоллес - первый американский писатель, объявивший войну иронии («Ирония - это птица, полюбившая свою клетку»), и «Шутка» одновременно его манифест, попытка найти новый ориентир и упрек писателям старшего поколения. Еще в 1995 году в эссе, посвященном биографии Достоевского, он писал: «[эта книга] … побуждает нас спросить самих себя, почему мы требуем от нашего искусства иронической дистанции от глубоких убеждений или предельных вопросов, так что современные писатели должны либо шутить над ними, либо прикрываться формальными трюками вроде интертекстуальных цитат или неуместных сопоставлений, помечая реально важные вещи звездочками и уводя их в сноски, как какие-нибудь мультивалентные отстраняющие завитушки и тому подобную херню».
В 1950-х, после того как культура пережила перезагрузку, постмодерн с его иронической дистанцией и культом неопределенности казался единственно возможным инструментом познания мира. Сегодня уже очевидно, что все это - эклектика, пародии, нарративные игры, деконструктивизм и вечное заигрывание с поп-культурой - больше не работает. И неслучайно название книги - это цитата из монолога Гамлета, который он произносит, глядя на череп Йорика. Вот и Уоллес написал свой тысячестраничный опус, глядя на голый череп постмодернизма
Именно эта идея - призыв к искренности - стала скрепляющим раствором «Бесконечной шутки» и сделала ее одним из самых важных романов своего времени, а самого автора - национальным достоянием. Ирония, по Уоллесу, как анестезия: в малых количествах она действительно помогает притупить боль реальности и сохранить душевное и эстетическое равновесие, но стоит чуть превысить дозу - и получается постмодернизм, а дальше - чистое шутовство.
Современная литература, во главе которой стоят все эти «бесконечно остроумные, чудеснейшие выдумщики», избравшие ироническую дистанцию и считающие наивность ущербным чувством, нежизнеспособна; единственный способ ее победить и выиграть войну с энтропией «бесконечного остроумия» - быть честным и открытым, не прятаться за ухмылкой интеллектуала и не бояться собственной наивности; перестать принимать наркотик иронии всякий раз, когда тебе страшно смотреть на мир, - и начать воспринимать жизнь всерьез. Неспроста одна из самых важных фраз в романе звучит именно так - предельно серьезно и очень наивно: «Развлекайся сколько хочешь. Но выбирай с умом. Ты - то, что ты любишь. Разве нет? Ты целиком и полностью - то, за что ты готов умереть не раздумывая. Вот ты … за что ты готов умереть без раздумий?»
Что он еще написал
Уоллес был мастером не только крупной формы: кроме двух завершенных романов он опубликовал три сборника рассказов («Девушка с любопытными волосами», «Короткие интервью с мерзкими мужчинами» и «Забвение») и несколько сборников эссе (самые известные из них - «A Supposedly Fun Thing Iʼll Never Do Again» и «Посмотрите на омара»), которые тональностью очень сильно отличаются от его больших вещей. Для романов характерна высокая плотность и эмоциональность текста, тогда как эссе и рецензии полны юмора и иронии, а рассказы и вовсе выглядят как холодные и схематичные размышления автора на темы депрессии, суицида и современных медиа. Свой третий роман «Бледный король» Уоллес писал почти двенадцать лет: он начал его еще в 1996 году, почти сразу после публикации «Бесконечной шутки», но так и не завершил. 12 сентября 2008 года после многолетней борьбы с депрессией он покончил с собой - повесился в патио собственного дома.
Дэвид Фостер Уоллес (англ. David Foster Wallace; 21 февраля 1962, Итака - 12 сентября 2008, Клермонт) - американский писатель, мыслитель-эссеист.
Биография
Дэвид Фостер Уоллес родился 21 февраля 1962 года в Итаке, США. Отец - Джеймс Дональд Уоллес, философ, профессор Иллинойского университета. Мать - Салли Уоллес, преподаватель-англист, профессор Паркленд-колледжа в Шампейне.
Дэвид учился в Шампейне, затем в Урбане, в школе увлекался теннисом. Закончил Амхерстский колледж, который закончил в своё время и его отец. В колледже изучал философию, английский язык и литературу, защитил диплом по модальной логике, отмеченный премией, а потом - по английскому языку и литературе. Оба диплома получили высокую оценку summa cum laude (1985). В 1987 году получил степень магистра изящных искусств (словесность) в Аризонском университете. С 2002 преподавал в Помона-колледже в Клермонте. В 2004 женился на художнице Карен Грин. Любил собак, часто подбирал бездомных псов.
В течение многих лет испытывал тяжелые приступы депрессии, лечился различными средствами, включая электрошоковую терапию. После того как он начал испытывать серьёзные побочные эффекты от медикаментов, в июне 2007 года по совету врача перестал их принимать. Когда он вернулся к медикаментозным средствам, они уже утратили свою эффективность. В последние месяцы его депрессия в особенности усилилась. 12 сентября 2008 года покончил с собой (повесился).
В фильме Конец тура Уоллеса сыграл актер Джейсон Сигел.
Творчество
Наиболее известен тысячестраничный роман - Бесконечная шутка (1996), который журнал Time включил в число ста лучших англоязычных романов ХХ в.. Критика видела в Уоллесе одного из наиболее интересных и перспективных американских прозаиков конца ХХ - начала XXI столетия. Выступал также как оригинальный эссеист («Всё и ещё больше: краткая история бесконечности», 2003, и др.). Был лауреатом многочисленных премий, его романы, новеллы и эссе переведены на многие языки мира.
Произведения
Романы
- The Broom of the System (1987)
- Бесконечная шутка / Infinite Jest (1996)
- The Pale King (2011, посмертно, незавершен) - роман выдвигался на Пулитцеровскую премию.
Сборники новелл
- Girl with Curious Hair (1989)
- Короткие интервью с подонками / Brief Interviews with Hideous Men (1999, экранизация Джона Красински, 2009, )
- Oblivion: Stories (2004)
Эссе
- A supposedly fun thing I"ll never do again: essays and arguments (1997)
- Everything and more: a compact history of infinity (2003)
- Consider the lobster and other essays (2005)
- This is water: some thoughts, delivered on a significant occasion about living a compassionate life (2009)
- Both flesh and not: essays (2012)
Интервью
- Lipsky D. Although of course you end up becoming yourself: a road trip with David Foster Wallace. New York: Broadway Books, 2010.
- Burn S. Conversations with David Foster Wallace. Jackson: University Press of Mississippi, 2012
- David Foster Wallace: the last interview and other conversations. Brooklyn: Melville House, 2012
«Конец тура» – фильм Джейсона Понсольдта, посвященный Дэвиду Фостеру Уоллесу, еще летом вышел в американском прокате. В Украине же трудно представить себе дистрибьютора, который рискнул бы привезти ленту к нам, даже несмотря на то, что в главных ролях тут – Джейсон Сигел и Джесси Айзенберг, относительно известные актеры. Первого у нас могут помнить по сериалам «Как я встретил вашу маму» и «Freaks and Geeks», Айзенберг в свое время примерил образ основателя соцсети Facebook в фильме Дэвида Финчера «Социальная сеть». Проблема в том, что картина вышла слишком уж камерной, в ней нет ни намека на привычный «экшн»: она, по сути, представляет собой один большой разговор между журналистом и писателем. Максимум действия – это когда две черных собаки (Уоллес в реальной жизни очень любил собак) тревожат сон героя Айзенберга и забираются к нему в постель.
«Конец тура» поначалу кажется настоящим издевательством и насмешкой над творчеством Уоллеса. Дурацким голливудским упрощением всего.
Сам же Джейсон Сигел в образе Уоллеса смотрится как огромная и в чем-то нелепая карикатура на великого писателя. Грузный и слегка неуклюжий человек, напяливший на себя бандану, ставшую по случайности своеобразным «фирменным знаком» Дэвида. Айзенберг в очередной раз играет нервного и зажатого героя, его голос практически весь фильм дрожит.
Но затем начинают проглядывать детали – и впечатление меняется. Уоллес с упоением смотрит телевизор (и позже признается, что ТВ – это его главная и единственная зависимость), покупает желатиновых мишек и волнуется перед публичными чтениями. И это человек, написавший 1000-страничный роман, в котором есть примерно все на свете: наркотическая зависимость, семейные неурядицы, суицид, общество потребления и индустрия развлечений, теория кино, квебекский сепаратизм и большой теннис. Все эти темы гармонично уживаются в непростом для чтения тексте, вызывая в сознании образ невероятно одаренного автора-интеллектуала. А на деле Уоллес души не чает в своих собаках, живет в захолустье, жует табак и желатиновых мишек, и стесняется признаться, что без ума от Аланис Мориссетт.
Фильм Понсольдта хорош хотя бы тем, что в нем проговаривается одна ключевая мысль для понимания того, каким Дэвид Фостер Уоллес был человеком. Он никогда не романтизировал какую-либо зависимость (вроде образа «вечно пьяного писателя»), и вместе с тем не строил из себя «простого парня из народа». Уоллес не отрицал этот мир, но и не идеализировал его, а всеми доступными средствами пытался сделать только одно: распахнуть свои глаза пошире и вглядеться в окружающую реальность. Подметить каждую деталь и мелочь. Поэтому читать этого автора, конечно, невероятно сложно (даже ваше отменное владение английским не спасет – придется то и дело заглядывать в словарь). В той же «Бесконечной шутке» читателя поджидают безумные сюжетные переходы, тонна сносок, отсутствие линейного времени и так далее.
Ведь кто главные герои книг Дэвида Фостера Уоллеса? Мы – фрустрированные, одинокие и закомплексованные смотрители телевизора
Но вся эта постмодернистская стилистическая эквилибристика – не от зауми, не потому что автор пытается казаться умнее, чем он есть. Все это нужно, чтобы навести максимальную резкость на персонажах и атмосфере. Ведь кто главные герои книг Дэвида Фостера Уоллеса? Мы – фрустрированные, одинокие и закомплексованные смотрители телевизора, на которых сверху давит «американская мечта» (или просто желание наконец разбогатеть и ничего не делать) и что-нибудь высокодуховное (вроде религии), а снизу сбивает с ног монотонная рутина.
Отличный пример специфического чувства юмора Дэвида Фостера Уоллеса – в кадре из фильма «Короткие интервью с подонками» (экранизация одноименного сборника рассказов писателя). С виду обычный мужчина жалуется на камеру о своей большой проблеме в сексуальной жизни, которая мешает ему жить:
Почему вообще Уоллес стал писателем? Родители (оба профессоры) воспитывали его как абсолютного гения, читали мальчику на ночь того же «Улисса» Джойса, Дэвид всегда демонстрировал потрясающие результаты во всех учебных заведениях, был невероятно спортивным ребенком и даже достигал знаковых результатов в большом теннисе. Он мог бы стать кем угодно, но почему-то выбрал именно стезю писателя. Вообще, проблема «писателя» как такового в последнее время возникает невероятно часто. Слишком много людей суются в это дело (заведомо неблагодарное – и об этом, кстати, тоже говорится в «Конце тура»), перенимая только самые романтичные атрибуты.
Купить себе трубку из резного дерева и хороший табак, обзавестись винтажной пишущей машинкой и молчать в компаниях, создавая вокруг себя ореол загадочности – для этого больших умений не нужно. Людям, которые случайно занялись писаниной, будет просто нечего сказать – и они примут это за «муки творчества». Причем у этих «случайных авторов» что-то все же может получаться: какие-то рассказы, а то и целые повести, романы. Но в этом не будет ни грамма подлинности, а разной степени умелости заимствования у других писателей. Или жуткие, непростительные шаблоны.
Писательство – это когда ты по-другому просто не можешь. Единственное условие, оправдывающее это занятие. Собственно, вся история жизни Дэвида Фостера Уоллеса – хороший тому пример. Он выбрал писать, потому что это был прежде всего его способ справляться с собой. Разумеется, неплохо уже в 25 лет, едва только выпустив дебютный роман, стать самым многообещающим автором Америки. Однако у всего этого есть и обратная сторона, которую обычно упускают из виду. Большие знания и большой ум – это не только интеллектуальное превосходство, но еще и тяжелое бремя и огромная ответственность. Слава – то же самое, скорее, проклятие: как после успеха проверить, кто действительно по-прежнему твой друг, а кто просто желает погреться в лучах твоего успеха? Помимо этого, Уоллеса грызло еще много других вещей.
Книга, прогремевшая на Западе ещё в 1996 и переведённая на русский только в этом году. Говорят, книга - шедевр, а сам автор - гений. Его носили на руках, возвели на недосягаемый пьедестал. Заслуженно ли? Прослыть гениальным писателем достаточно легко. Главное, чтобы на всех углах трубили о гениальности и ещё хорошо бы, чтобы написанный роман был как можно менее понятен обычному читателю. Уоллеса и распиарили в своё время хорошо и книга его явно не для всех. Она - скучная, бесконечно тянущаяся, не имеющая определённого финала и непонятная.
Уоллес страдал депрессией и головными болями, и кажется мне, что писал он вовсе не для читателя. Писал для себя, чтобы справиться со своими внутренними бесами, утихомирить их. О читателе он не заботится. Он не их тех, кто разжёвывает написанное и кладёт читателю в рот, а тому остаётся только имеханически жевать. Уоллес использует огромное количество редких и выдуманных им самим слов, что ещё более усложняет понимание. Разные главы написаны разным способом. Здесь есть - диалоги, поток сознания, бесконечные описания каждой мелочи. Как вам глава, в которой наркоман ждёт женщину, обещавшую ему дозу? Всю главу он ждёт, ходит по дому, рассматривает дом. Насекомое на полке то вылезает наружу, то снова скрывается в дыре в стене. И так всю главу.
Время действия недалёкое будущее для Уоллеса и недавнее прошлое для нас (примерно 2008 год). США присоединили к себе Мексику и Канаду, превратив последнюю в свалку опасных отходов. Неудивительно, что в Канаде процветает сепаратизм и начинается борьба за независимость. Общество потребления дошло до абсурда. Продаётся всё, включая наименования годов. Любой, заплативший достаточно денег может назвать год в лучшем случае год Радости, в худшем - год Впитывающего белья для взрослых «Депенд».
Место действия - Энфилдская Теннисная Академия и находящийся рядом реабилитационный центр. Главные герои - руководитель центра Гейли и ученик Академии аутист Хэл. Читать про Хэла было в разы интересней, чем про реабилитационный центр и поиск видеофильма «Бесконечная шутка», от которого, говорят, умирают от смеха. Про поиск забудьте. Динамичности он прибавляет и тонет в море слов.
Единственный смысл, который мне удалось вычленить в этом море - это сатира на общество, государство и жизнь в целом. Больше всего понравилась и поразила сцена с Хэлом, когда он выдаёт длинный глубокомысленный диалог, а собеседники слышат только нечленораздельные звуки и видят искажённое лицо с выпученными глазами. Аллюзия на общение, когда говоришь человеку умные вещи, раскрываешь душу, а тот смотрит с отвращением и кричит, что ты сумасшедший.
Рецензия получилась немаленькая, но и сама книга огромна - больше тысячи страниц (говорят, Уоллес ещё и сократил на 600). Прочитала я все эти страницы легко, с минимальным пониманием и пазл в голове так и не сложился. Оценить не могу. Не поняла, бред это или что-то гениальное. Скорее всего, ни то и ни другое.
Нарциссизм. Игра в одни ворота.
Мои уважаемые читатели и ПОчитатели, знаете ли вы бич общества 21 века? Эээ, не капитализм, не СПИД и не наркота. Это нарциссизм (определение и признаки погуглите – узнаете среди них своих знакомых – 100%). Так уж сложилось, что меня подобные товарищи окружают весьма плотно, как их не пинай, и тянутся ко мне с неведомым магнетизмом. Чуют во мне бешеную жизненную энергию, на которую у них прямо моральная эрекция. Потому изучила и этот вид достаточно, и – увы – продолжаю изучать.
Так вот. Одной из отличительных признаков нарциссов является абсолютное неумение строить отношения. Будь то любовь, дружба и даже отношения коллег по работе.
Причем сложности будут, в основном, у жертвы нарцисса, а не у него самого. У него самого будет единственная сложность, о которой я расскажу позже.
Собственно, большинство нарциссов вообще не считают, что должны отношения как-либо выстраивать. Они считают, что в отношениях достаточно их божественного присутствия. А все остальное должен доделывать партнер. На основании того, что тот не так прекрасен и божественен.
Я вот люблю многие вещи объяснять на примере детишек. Потому что у детишек еще все чувства нараспашку. Наблюдая за детьми, хорошо видишь замаскированные взрослые чувства и переживания.
Так вот. Дети в мячик любят играть. Кидать его друг другу, пинать друг другу, катать. Да-да, я продолжаю утверждать, что детям можно просто дать мячик в чистом поле – и для них это будет удовольствие, не меньшее, чем поход в парк аттракционов с выложением приличной суммы.
И вот – замечаю – когда один ребенок заигрывается мячиком в одиночку, второй начинает недоумевать, обижаться, капризничать и требовать отдавать мячик. Потому как играть договорились вместе, а по факту – играет один. Еще интереснее получается, что тот, который заигрывается, недоуменно смотрит на первого и произносит: «Чего возникаешь? Мы играем вдвоем. Вот ты, вот я. Вот мячик. Ну а что я его один гоняю, тык ты это… радуйся за меня».
Вот у нас и нарисовывается классика нарциссических отношений.
Беда нарциссов только в одном. У них самих нет мячика. Т.е. нет любви, нет поддержки и заботы, нет теплоты и понимания. Если б были – он бы мог и на себя направить. Но нарцисс пуст. Представим, что этому маленькому бедолажке мячик не покупают родители из своих соображений. Не покупают, не дарят, вообще никак его мячиком не обеспечивают.
А играть он хочет (хочет любви, тепла, нежности, заботы). Потому единственный вариант – это присоединяться к игре с другими ребятами.
И он присоединяется. Но довольно быстро в нем сказывается желание утолить любовный голод, накопившийся за последнее время, и он начинает вдруг набивать мячик об пол, подкидывать его вверх и ловить, или же кидать в баскетбольную корзину бессчетное количество раз.
Его напарник по игре недоуменно возмущается: «Играем-то вдвоем!». А нарциссик не понимает негодования и заявляет: «Да, мы вдвоем. Я так классно набиваю мячик, смотри, как мне хорошо. А ты потерпишь – мячик итак твой, ты всегда можешь им поиграть без меня. Хотя – зачем теперь без меня? Давай играть со мной. Я буду играть, а ты – за меня радоваться. Ведь это так приятно: радоваться за другого, не правда ли?»
Второй игрок отнюдь не нарциссик, и он покорно соглашается на предмет того, что надо делиться, надо уступать, надо помогать другим. Да и такой бедненький нарцисс без своего мячика…
Однако – рано или поздно – партнера утомляет восхищаться каждому успешному голу нарциссика, который он забивает… только в одни ворота, даже не желаю добежать до других. И тогда партнер в гневе говорит: «Слушай, товарищ. Мне тебя, конечно, жалко. Но играть ты с другими не умеешь. Поэтому давай-ка мне мячик, и я буду играть с теми, кто умеет вести взаимную игру».
И – оставляет убитого горем (в данном случае) нарцисса. Но нарциссик горем убит не потому, что потерял друга. А потому, что у него отняли мячик, и надо очаровывать очередного товарища, чтобы тот дал поиграться. А это время, усилия, и опять страх разочарования. Нарцисс и мысли не допустит, что должен пересмотреть свое поведение.
Есть у истории и другой финал. Нарциссик может натурально – с голодухи – под шумок – убежать с мячиком играться в тихий двор. Там он будет фанатично – в течение нескольких дней или недель – набивать мячик об асфальт, гонять его об стенку, кататься на нем и прыгать, бросать его бесконечно в баскетбольное кольцо, покуда… мячик не придет в полную негодность. Потому что нарцисс также не знает, как обращаться с мячиком. Что его нужно мыть, поднадувать, относиться к нему бережно. Те, у кого есть свои мячики, эти правила знают. А нарциссик – не знает. Да и кто ему объяснит, если в его семье абсолютное табу на мячики?
А потому – через некоторое время – нарциссик опять бредет в поисках доброго товарища с красивым мячиком. В надежде, что товарищ окажется бесконечно добрым и понимающим (в отношениях сиречь «где же та единственная и неповторимая, которая будет меня бесконечно обожать?»), а мячик – прочным и не теряющим окраску.
Ни в коем случае я этой статьей не достукиваюсь до нарциссиков. Они ее даже не прочитают. А, прочитав, не поймут, о ком это.
Это такое наглядное объяснение того, ЧТО вас ждет в отношениях с нарциссом. Вашу теплоту, любовь, заботу и преданность направят единственно в нарциссовы ворота, а вас заставят радоваться за него. И иногда еще кофе в постель подносить. Иначе – не будет.