Психологизм и особенности бунинской прозы темные аллеи. Психологизм и особенности внешней изобразительности бунинской прозы. Задание на дипломную работу

МОСКОВСКИЙ ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ

На правах рукописи

КОЗЛОВА Наталья Николаева

ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ МАСТЕРСТВО Н.А.БУНИНА В ПРОЗЕ 1910-х ГОДОВ

Пиосертаций на соисканиа ученой.стапепи кяниилата филологических наук

Москва - 1993

Работа выполнена на кафедре русской литературы Московского ордена Трудового Красного Знамени педагогического университета.

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Смирнова Л,А.

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Захаркин А.Ф.

кандидат филологических наук, доцент Захарова В.Т.

Бегущая организация - Орловский ордена "Знак Почета" государст венный педагогический институт

Защита диссертации состоится " ^ " 1993 г.

в часов на заседании специализированного совета

Д 113.11.02 по литературоведению при Московском ордена Трудового" Красного Знамени педагогическом университете " / 107005, Москва, ул. Ф.Энгельса, Д. 21а /. С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале библиотеки МП? / Москва, ул. Радио, д. 10а /.

Ученый секретарь специализированного совета

кандидат филологических наук Батурова Т.К.

В последние три десятилетия наследие И.А.Бунина вызывает пристальное ыимание отечественного литературоведения. Б настоящее время обстоятельно рассмотрены особенности его реализма, диалектика развития прозы, многие чс.ты ез стиля, влияние на формирование индивидуальности писателя русской классической литературы. Известны работы Вантенкова И.П., Гейдеко В,А., Гречнева В.Я., Климовой Г.П., Кожемякиной Л. К., Колобаевой Л. А., Кучеповского Н.М., Лиянопа В.Я., Логвянова. A.C., Лявданского Э.К., Нефедова В.В., Смирновой Л.А, лр. В каждой из книг и статей содержится немало интересных и важных наблюдений над психологичест"ш мастерством Бунина, проявившимся в отдельных произведениях либо периодах творчества. Однако нет до сих пор специального исследования, посвященного осмыслению принципов психологизма талантливейшего из художников XX в., утонченного знатока человеческой души. В реферируемой диссертации предпринята..опытка восполнить этот пробел.

Ив,Бунин сам направлял своих читателей и критиков на путь, избранный в данной работе. Неоднократно, "в разных формах писатель говорил об одном из самых значительных для себя влечений: "Меня занимает главным образом душа русского человека в глубоком смысле".* Уяснить, чем наполнялся и как воплощался этот "глубокий смысл" в художественных сочинениях Буш:а - необходимая, пе рспективная, как представляется, линия их исследования.. Изучение прозы с этой точки зрения позволило установить разные направления.пси- ■ хологического анализа, вызванные проникновением Бунина в текущую действительность и вечные"проблемы жизни, взаимодействием реальных наблюдений с идеальными представлениями автора, восприя. .ем искусства прошлого и опыта писателей-современников.

Постижение "русской души" неразрывно связано с познанием писателем своего современника и общечеловеческих духовных процессов, Тут нет ничего исключительного, таков закон литературы. Но по отношению к Бунину это положение следуёз? подчеркнуть. Нередко его открытие глубоких психологически* противоречий," нравственного упадка целиком э-чфеплягат за характеристикой национального характера. , Либо обвиняют в полном равнодушии к человеку, холодном "космизме". В действительности создатель "Деревни", "Господина из Сан-Фран-

\ Бунин "::.А* Собр. СОЧ. й 9-ти тт,- Mit Худо», лит.; 1967. Т. 9, -С,536. Далее Без ссылки на это издание см. в тексте.

циско" объяснял трагическое состояние личности с болм> и сопереживанием. "беспримерными катастрофами" России к всего мира, гримасами Лалышиой цивилизации XX в. Осмысление действительности, "русской души" тяготеет к сходным выводам.

Исходным моментом в настоящей работе стало осознание достижений. отечественной /древней и классической/ литературы, которые во многом предопределили поиск Бунина-психолога, В результате такого соотнесения раскрыт устойчивый во- времеш. и характерный д-я Бунина интерес к разным "руслам** челове-ческого внутреннего бытия, его поискам, движению, диссонансам.. А также - своеобразное освоение писателем "серебряного века* целого ряда традиционных форм и прием09 психологического анализа. Пристальное внимание к процессам наследования предшествующих художественных завоеваний позволило установить подлинно бунинские свершения в этой области.

Цель и заидущ работы, Изучение принципов и приемов психологического анализа Бунина обусловило конкретные пути исследования. Оно направлено, во-первых» к постижению творческих связей Бунина с древнерусской житийной литературой, с некоторыми линиями в творчестве Пушкина, Достоевского, Толстого» Чехова. Во-вторых, - к открытию характерных для прозы Бунина граней в психологическом портрете ©го современника и шире, черт общечеловеческой психологии. В-третьих, к уяснению авторских представлений о гармонической личности и причин духовной дисгармонии человека.

Метопы исследования» В работе используется историко-функцио-налышй и сравнительно-типологический методы исследования художественных произведений; которые рассматриваются в елинствэ содержания и формы» Материалом для исследования избрана г.оза И.А.Бунина 1910-х годов как Первый период, ярко выразивший его тяготение к открытию тайн человеческого мироощущения, в частности, "русской души-"", -Нсихяки славянина* Именно к этому времени оформились, устоялись главные творческие, принципы Бунина, немало обусловившие все его последующие произведения * Проведен т-чд сопоставлений разных редакций бунинеких сочинений 1910-х Годов, по необходимости внимание обращено к- ранним Юш поздним произведениям писателя, использованы ©го статьи, дневники, Высказывания, воспоминания близких ему ладей, материалы ЦГМИ в Музея И.С.Тургенева в Орле.

Предпринято» историко-литературное исследования рас.шрено и в связи с интересующей лас теоретической проблемой. Б оттествен-

ном литературоведении наметилось два плана в трактовке психоло- " гизма; "как родового признака художественной литературы", так как "она всегда обращена к человеку", поэтому психологична, и как "тепрЛического апособа изображать внутреннего мира человека".1 В настоящей диссертации первая, общелитературная функция принята как естественная предпосылка, праотаяьный взгляд устремлен ко второй. Для бунинской прозы 1910-х годов в работа выдепны следующие, наиболее значительные направления психологического анализа:

1/ обращение к душевному состоянию героев на пути осознания текущей действительности;

2/ проникновение во внутренний мир точности о целью соотнесения разных тенденций сущего; конкретно-временных и вечных, национальных и общечеловеческих, онтологических и гносеологических;

3/ обобщение неоднородного духовного опита людей как средство выражения авторской концепции жизни, социальной, природной, космической. Научная новизна диссертации обусловлена, во-первых, крайне низкой степенью изученности проблем психологизма в творчества Бунина. До сегодняшнего дня.нет отдельного исследования, где и; подробно рассматривался этот вопрос» Во-вторых, в данной работе впервые делается попытка установить истоки психологического мастерст- -ва писателя, объяснить сущность притяжения Бунина к опыту худок- ников-классиков. Такой подход приводит к уточнению особенностей бунанского реализма, места писателя, в историко-литературном иро-цессе конца Х1Х-начала XX веков. 0 ходе работы обнаружен целый ряд не освещенных ранее типологических сближений Бунина о поиском великих художников; А.С.Пушкина, Ф.М.Достоевского, Л,Н.Толстого, А.П.Чехова, Осуществлено во многом новое истолкование душевных противоречий бунинского человека, захваченного каждой понять смысл бытия, отдаться оветлой мечте, достичь полного единения с миром а вместе о там подверженного страшной откхии бй сознательности, безволия. Углубление в отоль сложной, н напряженное внутреннее состояние героев Бунина прийзло й определению особого русла психологического анализа писателд равно как его "раздумий 6 возможности духовной гармонью. Такие наблюдений опровергают сохранившееся до ---г.------,. ; I

; Зайцева Й,/Ц Формирование художественного психологизма в про. зе М.Ю,Лермонтова: Авторе^ ¿ид,.;. канд. филол. наук.-М.,1984. С,7„

наших дней представление о якобы "чистом эстетизме", холодном равнодушии Бунина к людям. С другой стороны, - активизируют раскрытие "подтрчстовоЙ" емкости его коротких произведений, "скры- . тых" /от поверхностного взгляда/ форм авт рекой оценки, то есть, приближают к пониманию структуры повествования, разнообразных средств художественной выразительности.

Практическая значимость диссертации. Наблюдения и выводы, полученные в ходе исследования, могут быть использованы при разработке курса литературы XX века, а также спецкурсов и спецсеминаров по вопросам творчества И.А.Бунина; смыкаясь с некоторыми вопросами психологии, могут содействовать нравственному воспитанию учащихся средней школы и педагогических ВУЗсв.

Апробация научных результатов осуществлялась на межвузовских к, лфевенцкях "Идейно-эстетическая борьба за реализм в русской критике и публицистике второй половины XIХ-начала XX веков" /Белгородский педагогический институт им. М.С.Ольминского; 1935 г./, на Tin Бунинских Чтениях, посвященных 117 годовщина со дня рохления, lOC-летига литературной деятельности И.Л.Бунина /Елецкий государственный педагогический институт; 1987/, на областной конференции молодых ученых "Актуальные проблемы филологии в ВУЗе и школе" /Воронежский государственный университет; 1939/. Диссертация обсуждалась на заседаниях кафедры классической литературы Московского ордена Трудово!) Красного Знамени педагогического университета. Основные положения работы изложены в опубликованных статьях и тезисах. /Список прилагается в конце автореферата/.

Структура и объем. Диссертация состоит из введения, где раскрывается актуальность, цели, задачи, научная новизит предпринятого исследования« трех основных частей, заключения, библиографии и приложения.

ОСНОВНОЕ СОДЕЕШШ.

Содержание диссертационного исследования определялось логикой бунинских творческих исканий. Первая глава: "Истоки психологического мастерства И.А.Бунина" - посвящена восприятию Буниным классического наследия, развитию близких писателю, по оригинально переосмысленных психологических достижений древнерусских авторов и открытий крупнейших художников XIX века*

Широко известен постоянный бунинский интерес к прошлым временам, истории своего рода, края, Отечества. Священным для себя

побуждением к творчеству Бунин считал способность "чувствовать не только свое время, но и чужое, не только свою страну, но и другие, не только себя самого, но и прочих лядой.Умение Бунина "переплавить" чужой духовный опит во многом определяет его изображение внутреннего мира человека, являясь одной из важных черт его психологического анализа.

Показательный факт: освоение художественных завоз; ний прошлого отнмь нэ всегда совпадало с ориентацией Бунина на его кумиров. О шчх лет он проникся восхищением-к М.Ю,Лермонтову. В стихах, особенно ранней поры, влияние этого пев^д морских и звездных просторов сказалось очень сильно. Блестящее мастерство Лер.лонтова-прозаика, с ого глубинным проникновением в сложные, напряженные " психологические процессы, оказалось чуждым Бунину. С другой стороны, он неоднократно выра-кал свое весьма прохладное, а в ряде случаев резко-критическое отношение к Ф.М.Достоевскому. Тем не менее очень многое в осмыслении городской действительности и поэтике урбанистических, инт.ррьерных картин Достоевского было живо воспринято"и своеобразно развито Буниным. Пушкин, Толстой, Чехов, равно как древнерусская житийная литература всегда пробуждали у Бунина-читателя внутреннее притяжение к нет.

Имеются сведения о неоднократном оснащении Бунина к самому распространенному виду дрьвнерусской литературы - житиям святых. В 1910-е годы внимание писателя к житийному жанру и историко-ре-лигиозноЯ теме в целом з.метно усиливается. В тот период он вплотную подходит к разрешению загадок русской"души и общечеловеческой психологии /рассказы "Иоанн Рыдалец", "Братья", "Аглая", "Господин из Сан-Франциско", др./. Обращение к мудрости прошлого, к идеалам * русского православия" /наряду с другими религиозными учениями/ давало ключ к осмыслению духовных путей народа.

Анализ бунинекой■прозы /"Иоанн Рыдалец", "Святые", "Лирник Родион", "Аглая"/, где развиваются житийные мотивы, приводит к пониманию трансформированного древнего жанра, Перед авторами-агиог-рафами стояла ясная, четкая задача: утверждение христианского идеала, нравственное воспитанна читателей и-слушателей с помощью изображения подвига святого или его мученичества, страданий. Герои

1 Бунин И.А. Литературное наследство.- М,: Наука, 1973.-Т.84; И.А.Бунин.- Кн. 1,- С.384, Далее все ссылки на ато издание см. в тексте.

этих произведений проявляли глубокую осознанность любого поступка, - качество,которого, как замечает Бунин, так не хватает его современникам. Пр^за Бунина 1910-х годов поражает глубиной проникновения именно в противоречивое, стихийное-, С зссознателыюе поведение человека, группы людей. Вот почему средствами измененного житийного жанра освещена печальные явления: внешнее сохранение священных заветов и неожиданное их нарушение в действительности.

Несовпадение прошлого и настоящего- обусловило бунинское восприятие житийной теми; художника Интересовала она правде всего с -точки зрения восприятия святых его современниками. Бунин выделил разного рода противоречивость этого восприятия. У многих персонажей сохранилась недостигнутая тяга к вере, мачта о правде. Иногда упоминание о божественной истине дано как нечто привычное, дажэ застойное, бессмысленное /Горизонтов "Чаша жизни", Таганок "Древний человек"/. Особенно болезненно реагировал писатель на упрощение, либо искажение священных заветов /"Иоанн Рыдалец", "Я все молчу"/. С другой стороны, Бунин живо откликался на дорогие для себя проявления памяти о великих деяниях и даже на обновленное их истолкований /"Ларник Родион", "Святые"/. Этическая, поучительная сторона житий давала возможное« понять, откуда черпали духовные силы аалш предки, что руководило их поступками. С болью рассказал Бунин о том, как исчезает в та энергия, хотя желание добра* красоты сохраняется /"Аглая"/.

Стремление к раскрытия различных душевных состояний, их под-" вияашх проявлений, противоречий, динамизма внутренней кизни личности приближало Бунина к Творчеству Пушкина. Однако человека у Пушкина трудно соотнести с человеком у Бунина. Пушкин обращался к незаурядной, даже» в своих пороках, личности. Поэтому ее действия уподоблены могучей, почти фатальной сило: "И всюду страсти роковые, и от судэб защиты нет". "Стихийные порыва, управляющие людьми, не приходят откуда-то извне» а аивут внутри каадого из них./"Цыгана" , "Пиковая д"ауа"/. Пушкин открывает опасность безудержного разгула страстей й"ущэрбйосФЬ обыденны* побуждений. Но Пушкину совершенно незнакойо состояние крайней бессознательности, вызывающей автоматизм всех поступков, движений, бесцельность нестокости.

У Бунина, выразителя нового времени, такой вариант искажения человеческого образа существует И устрашает. Торжество внеразум-аого начала обрекает на гибель ни в чем неповинных людей /"Брмил", "Весенний вечер"/. Причем, сам Носитель бесконтрольных, темных

Импульсов обнаруживает. их.в себе далека-на сразу» или не замечает, ворсе. Злесь " .юдстерэгамщая" человеческую дуигу разрушительная " сТйхия достигает своего."предела, -за которым - мрак безумия.

В главе раскрывается значение,ля Бунина целостного путакин-ского наследия. Тяготение к. художественному опыту великого классика имеет неоднозначный характер. С одной сторон.., это - желание "побмть великие достижения своего предшественника: гару ничность, " краткость, выразительность каждой детали, каждой фразы. Здесь Бунину удалось применительно к своим задачам развить некоторые открытия Пулкина в области изображения внутрош- эго мира человека. С другой, - интерес к пушкинской эпохе обусловлен стремлек.;ем писателя драматичной поры к светлым идеалам добра, разума, справед-■ Л1гв6сти, Некоторые герой Бунина несут в себе это начало, что подтверждается в.работе рассмотрением образов крестьян/Анисья в "Веселом дворе", Аверкий "Худая трава"1/, соотнесенных с-народными характерами в творчестве Пушкина,"

Неопределенность, зыбкость, неуверенность в выборе человеком своего земного пути остро ощущали писатели начала XX века. Время контрастоз: политических, социальных, духовных - способствовало душевному разладу личности, Художник в своем постижении этого состояния, обращался к сложнейшим психолог..ческим процессам времени. Неудивительно, что творче..:во Достоевского"- знатока тайн человэ-" ческой пуши - приобрело особую значимость. Отношение Бунина к Достоевскому было сложным, Че принималось многое в мироощущении, поэтике Достоевского, велась внутренняя полешка младшего со старшим. Но новаторство Достоевского, раскрывшего глубины противоречивой личности, не"могло пройти мимо писателя, так остро ощутившего болезненное расточение:духбвннх сил,

Бунин совместно с другими создателями искусства XX века открыв человеческую трагедию своего современника, о чем свидетельствует все его творчество, в частности такие замечательные рассказы, как "Петлистые"уши*, "Ермил"; "Весенний в&чер", "Сны Чанга", "Казимир Станплавовяч". Здесь опыт Достоевского был бесценен. Оо-щим, сближающим писателей, с-, ал о их внимаете к чувствованию человеком "бездн" собственного духа и, напротив, - к обречённости на одиночество, Бунин, как и Достоевский; вцбираЛ тот момент в существовании люде(., когда они находились в Стадии наивысшего напряжения, В результата "пробуждалась особая чуткость к окружающему,

резче, отчетливгт виделись отдельные лица, предметы, воспринимались незамеченные дотоле внутренние, сущностные их проявления.

В работе проводится сопоставление с отдельными мотивами романов Достоевского бунинских рассказов "Петлистые уши", "Игнат", "Казимир Станиславович". Рассмотрены новые постановка и разрешение проблем "преступления и наказания", "униженных и оскорбленных". И одновременно - развитие многих открытий Достоевского в области экспрессии слова, символизации явлений.

Человзк Достоевского, совершая ошибки, страдая, так или иначе ступает на путь нравственного совершенствования или несет в себе укор совести. Бунинские герои не способны к подобным ощущениям. Но лх настигает другое грозное возмездие - полное отчуждение от мяла, безвозвратная утрата ориентиров, вечное путешествие в жестоком мире. В работе оспорено ныне распространенное суждение о якобы раскрытом Буниным "преступлении без наказания". Бунин довел до логического конца те процессы духовного разложения, которые гениальи прогнозировал Достоевский.

Своим Учителем, наставником в литературе и жизни Бунин называл Л.Н.Толстого. Бунин восхищенно писал: "Никому, может быть, во всей всемирной литературе не дано было чувствовать с такой остротой всякую плоть мира..." "и развенчивать то, что таится в душе человека под всеми формами блестящей внешности". /"Х,31/ В Толстом Бунина привлекало все! мироощущение, философия, художественное творчество.

В прозе Бунина очень часто встречаются, по выражению Толстой "люди, не воск^зсшие й жизни", Как во сне влачат свои дни Селихов, Александра Васильевна, Иорданский /"Чаша лизни"/, не замечая с какой скоростью их настигает старость* смерть,.А от промчавшихся в глупой суете дней не остается и следа, даже в памяти. Не способен уловить нечто устойчивое в своем шатании по чужим домам "пустобол-Егор /"Веселый двор"/. А честные Вдумчивые люди только в "последний срок" перед уходом в мир иной пугаются своего поведения. "Жил жил, а ничего не помню, ничего не понимая*.." - размышляет умирающий Аверкий /"Худая трава", 1У, 146/. Вслед за Толстым Бунин нашел выразительную ситуацию для предельного усиления этого трагически несовершенного бытия. Сомнения и раздумья приходят к пер-сояатом рассказов в момент прощания с земной »лольюА

Бунин, как и Толстой, опирается на нравственные критерии в о

ределении смысла существования. В зависимости от содержания прожитых лет воссоздается картина смерти человека. Бунин пишет об освобожденной от физических страданий смерти тех, кто воздал должное испытанным радостям, остался верным любви к близким /Анисья "Чеселый двор", Аверкий "Худая трава", "Захар Воробьев"/. Обращение к пограничной ситуации - "жизнь - смерть". - раскрытой с небывалой глубиной Толстым, - важное направление психологического анализа Бунина.

В отличие от некоторых исследователей, отрицающих эту черту бунинской прозы, мы приходим к выводу, что Бунин чутко воспринял и выразительно воплотил подвижность внутреннего бытия, очень часто прибегал к "мысленному монологу" персонажей. Несомненно и дру-roe: многие из действующих лиц рассказов Бенина даны в процессе серьезных раздумий и душевных метаморфоз. Есть, однако, очень существенное ргзличие в этой области между двумя писателями. Человек в произведениях Бунина так и не может ответить на главные для себя вопросы. Мучительные метания не завершаются приближением к истине. Писатель нового времени говорит о зыбкости, шаткости душевного опыта. Младший из современников оперирует другим жизненным "материалом", тяготея к людям, которые, по выражению Толстого, не живут, а лишь "приготовляются" к жизни. Вот почему "диалектика души" в прозе Бунина иная." Она достаточно"напряженна, основана на столкновении и взаимодействии, глубоких переживаний, важных мыслей. Тем не менее этот процесс» не приводит к прозрению, тормозится сомнениями.

Никогда не иссякало устойчивое, духовное влечение Бунин-» к удивительному чеховскому миру. Более всего сближало обоих писателей - постижение личности своего времени; Каждый писатель шел своей дорогой, но оба открыли в повседневной атмосфере пульс времени, одинаково значимые и разные тенденции внутреннего бытия людей, ■ "Застой", ""косность", неподвижность свойственны душе многих чеховских и бунинских героев. Каждый автор по-своему¿ но ясно доносит мысль: страшна человеческая жизнь, в которой "ничего не происходит" , гдо надо всем преобладает ладящее» мрачное спокойствие, заторможенность, равнодушие ко всем и всему /Чехов "Ионыч", "Крыжовник", Бунин "Заботая/# Часто чеховские й бунинокие персонажи руководствуются установкой, складывающейся веками: жить "как Люди, так и мы", по принципу "кто к чему приставлен* /Чехой "В овраге",

Бунин "Деревня"/. Однако взгляды создателя повести "Деревня" более мрачного свойства. Он подозревал, что разложение крестьянского чипа, затг чшность его в оторванных от культурных центров пространствах наложили на душу жителе? бесчисленных "дурновок" неизгладимую печать безволия, слабости. Не утвердившись в дна сегодняшнем, люди в произведениях Бунина не могут правильно оценить свое прошлое, найти причины своих неудач, несбывшихся мечтаний.

Воспоминания "кружат" неподготовленного человека в пределах его узких представлений о прошлом, настоящем-сущем. Он способен ощутить недостотатсчность собственных знаний, но преодолеть их ограниченность не в силах. Бунина упрекали в статичной прозе /З.Гиг пиус/. Не принимался во внимание тот факт, что художественное время в произведениях подчинено ищущей мысли, Не может бить застывшим. Б^лип постигает редкого эффекта "спрессованности" разноисходных впечатлений, воспомкпайий, пореживаний под воздействием одного устремления. Подчиненный думе о жизни Аверкпй /"Худая трава"/ постоянно "перемещается" из далекой молодости к более позднему периоду, затем-снова к настоящему» потом к-соотношению староста и юности. Не менее сложную картину временных смещений несут в себе раздумья Кузьмы Красова, Анисьи /"Дерев1 1", "Веселий двор"/, многио другие. Блестяще это сделано в небольшом рассказе "Чаша жизни". Чеховский принцип наполнения большим содержанием малого "сосуда" воспринят и развит Бундом,

Вторая важная черта, сближающая чеховские и бунинскае произведения - пристальное внимание к образу замкнутого пространства* символизирующего одноббразие, застой человеческой души. У Чохова пространственыв характеристики обладали разными тен еициями к суке ниа г соло, лежащее в овраге, -имение-с крыжовником, дом, да^е, футляр из очков, пальто, калош, зонтика /"В овраге"» "Крыжовник", ".Человек в футляре"/« Блестяща варьировал стараий современник Бунина прием - сужение ц расширение пространственных препалов - для раскрытия противоречивого состояния человек*.

В прозе Бунина «"свой вариант этого явления, определенный активизацией субъективно-авторского начала в повествовании. Образ громапного прекрасного и таинственного мира» по отнояенил к которому печально суженной выглядит область -человеческого обитания, писатель создает, руководствуясь своими идеалами а убежцениями* Персонажи его рассказов не способны подняться до подобных прозрений. Поэтому в одной веак чаото сосредоточены два противоположных

самволических образа.

В конце главы подводятся итоги первой части работы. Восприятий традиций Буниным протекало по разним линиям: внутренней полемики с Достоевским, сознательного следования за художественными достижениями кутлироп /Путин, Толстой/, в результате параллельного "родственного" поиска /совмостно с Чеховым/. Но как йн ни возникали зримые контакты Бунина с ого великими соотечественниками, он приходи к самобытным творческим ранениям.

Обычно, когда говорят о новаторстве Бунина-прозаика, ссылается на оригинальность ого пове стпоп^го лыюго мастерства. В первой главе немалое место тоже отведено это1,г/ феномену. Но обращение к ному следует за осмыслением исходного, первичного худажествен-кого поиска. Источников всех смела новаций Бунина в области прозы с-яяо открэтке опроделоппого "среза" бытия, стихийного для массы "средних" лядой, подчинившего их однообразному существованию и просекающегося у некоторых в короткий предсмертный срок. Тогда в сознании вспыхивает "протальнсо" слзчэидо к вечным вопросам о с!Я1сло -яизн!!, лябпи, ¡фясоты, Вот печому Бунип иначе, чем Достоевский, тмктуат прзятуплоикв к наказаний, ло-свсзму вопло1: :от от-кр/туп Толстит.) "длплоктнку дует.", щюклаянгает особую дистанция ио.чпу автором я горопяя щншЕвлопвЙ # совсем по-другому, в сравиз-Как с Чеховым, расдапяшот духовный ггар человека. От создателей словесного искусства "золотого века" Бунин унаследовал целый ряд Вглпойаях прншешев я приемов психологгпсского анализа а обогатил!т* п сштэя с" зоплояаняом Лосих ¡тзптт;гтиш1г"л>...

Вторая глава - "Нетго.тогкчост;^ поптгз? сопрзм"зннпт^"1 - посвящена принципам создания И.А.Бунятм психологического портрета человека начала XX века. Одну из осиовгап задач искусства писатель випол и тем, что он "?.а.чи?а бы словами, я аакой бы форма пя говорит, по заставляя плдоть пзред собсэ.глких лядзЗ.. . п/1Х,3-15/. Каж-днй га бутшекяя го;)ов неповторим, ко э иж"групповом портрзтэ проступает лик всей страны о Конкретным! врзмэшиша яряттада,

По внутреннему сходству персонажей их птч ксяНо отнаотз к разным группам, гдб выразительность индивидуального облака ято оттеняет сходство душевных свойбтй, В 1910-0 года вникание Бунина особенно привлекали!

лила, самоотверженна йдутэ смыил л цель зешего еутмотво- "

Пребывающие в состоянии непреодолимой бессознательности;

Мечтатели, заменившие реальность вымыслом;

Заблудшие, допустившие не эправимую ошибку;

Нашедшие гармоничное единение с миром.

Художественный текст нельзя, разумеется, расчленить соответственно таким признакам. Тем не менее острый авторский интерес именно к этим склонностям человеческой души в произведениях Бунина очевиден.

Особенно внимательно относился писатель к правдоискателям, стремящимся понять сущность своей и общей жизни. Тревога, неуспокоенность, вера в какое-то, пока неизвестное, свое предназначение движут ими. Часто эти люди в произведениях Бунина - "странники", так и не нашедшие приюта, не обретшие подлинной цели существования, тем не менее все-таки прикоснувшиеся к тайне бытия /"Захар Воробье! "Аглая", "Кузьма Красов "Лерс.ня"/, Разрыв между недюжинными способностями личности и ущербной их реализацией возникает, углубляется и часто завершается мучительной гибелью,

Мастерски изображено якобы ничем не замутненное существование, где все понача-Г" кажется плавным, спокойным.Внутреннее напряжение героев /"Аглая"," "Сын"/ или их опасное заблуждение "скрыто" от глаз читателя /"Отто Штейн"/, На поверхности - неторопли- . вое течение событий. Лишь в "подтексте" их передачи слышатся диссонирующие с внешними фактами ноты, скажем,- "вещие сны", увеличивающиеся беспокойство или замкнутость.личности. А когда обманчивая / на первый взгляд/ череда поступков близится чуть ли не к финальным, неожиданно взрываются сложившиеся представления о героях, Нередко это происходит "под занавес" их жизни, Так достигается сильный эмоциональный эффект, Но вовсе не для нег^ используется столь экспрессивный композиционны? прием. Затаенное, интуитивно или сознательно, противоречивое психологическое состояние стремительно Нарастает в экстремальный момент, бурно прорывается. Острота, болезненность душевного переворота и выражают авторский критический взгляд на сложные явления.

Не менее притягателен для бунинских размышлений, хотя и в ■ противоположном эмоциональном ключе, другой тип человека, полностью отдающегося стихни всеобщего разобщения. Иногда так проявляется неясное стремление к самоутверждению /"Я все молчу"/. Чаще горький опыт потаившего свою индивидуальность, природные

возможности, заблудшего существа /"Ночной разговор", "Ермил", Егор "Веселый двор"/ или эгоистическое "недумание" /"Господин из Сан-Франциско"/, В любом случае жизненные скитания бессмысленны, уродливы и странны, завершаются объективно трагическим распадом личности.

Бунин удивляет тайнами человеческой души. И пишет о них так свободно, не прибегая к роли моралиста-воспитателя, что требуется развитие художественной впечатлительности, утонченного восприятия текста, чтобы окончательно понять глубину авторских раздумий. Думается, нужно говорить не только о стилистическом мастерстве, а прэжле всего об открытии реальных воистину эаилфрованных психологических движений. В "Веселом дворе" Бунин передал проблески боли, стремление к теплу в почти угасшем сознании Егора. "Саморазрушение" личности вовсе на выглядит безначальным и бесконечным про- , цессом, хотя автор именно в нем находит корень драк« русского человека.

Светлые грезы нередко сопутствуют бунинским героям. Они склон-нн к обобщенному и максималистскому представлению о своом будущем. Вполне можно сказать, что в этой утонченной сфере ощущается лишенное продуманности созерцательное начало: побеждают иллюзорные мечты /"Клана"/. Они уводят от сложностей действительности. Но сохраненные в душе до старости становятся самым дорогим и прекрасным воспоминанием о прошлом.

Человеческая мечта в бунинских произведениях отражена неоднородно. Писатель находил в ней не только юное /нестойкое/ цветение, но и зрелость. "Веселый двор"» "Захар Воробьев", "Худая трава", "Хороших кровой" - всюду есть искренняя осмысленная надежда на утверждение здоровых и добрых основ жизни, !Тв, кто есте-ствегчо исполняет священные -аветы бытия» таят в своем воображении столь же естественные идеалы» Духовная анергия отдана служению земной красоте, ¿месте с тем даже у любимых героев Бунина почти всегда остается неосуществимым тяготение й прекрасному. Неудивительно, что писатель пристально вглядывается в истоки человеческих отступлений от необходимой всем правды, выразительно передавая "иерархию" такчх отступлений,

Представления человека о радости Бунин тесно соотносил о его двойственной природой: "разумно.", души" и "бездумного механизма" /Лек-чвт, к Тн"ософии которого тяготел писатель, см. "Жизнь Ар-

сеньева"У. В идеале они должны слиться в феномен личности, способ-ной"вместить в свое ссрдцо весь зримый и незримкП мир" /"Братья"/,■ одухотворить земные ощущения и придать возвиленным влечениям чувственную силу. В обстановке трагического разобщения людей, их непреодолимого одиночества тускнеют непрочные побуждения к гармонии, а ктюпнет челание обычных, битовых удовольствий. Глохнут зобц духа - торжествует мрачная подсознательная стихия /"Игнат", "При дороге"/.

Немногие бунинские герои достигают гаруокического мирооицтзд-ния. Но тленно они приближают нас к авторскому идеалу. Особое значение приобретает здесь человеческая способность глубоко прочувствовать земную красоту, обогатить в общения с пай дуну и отдать накопленное людям. Произведения такого звучания проникнуты авторским восхищением перед воистину поэтическим и гуманистическим талантом /"Лирник Родион", "Хоро:аил кровей"/. "Лирник Родион" и "Хороших кровей" сближены в основном пафосе - восхищении творческой личностью, отдающей силы на благо текущего момента и на совершенствование человеческого существования, Писатель чувд приукрашен-ности. Поэтому нет.в ге оях этих рассказов и тени идеализации, каж-/дай предстает в обычном, характерном для своей среды и занятий облике. Тем на менее именно редкая успешность их созидательных устремлений очевидна, Родион и Липат воистину необходимы людям, помогают им жить и трудиться, С другой стороны, оба понимают собственное назначение, о глубоким удовлетворением исполняют любимое дело. Здесь и читается взгляд пиватоля на гармоническое мироощущение - осмысление и радостное, интересное для себя и нужное для окружающих, неизменно самоотверженное и полное чувством собствен-; ного доотоинства служение миру, Осознание долга и ощущенж счастья совпадают.

Условно разделяя произведения 1910-х годов пр позитивной и негативной реакции на оуиее, мы стремились показать, что все вещи Бунина несли в себе тот или иной заряд жизнеутверждвнш?. За малым исключением, у Бунина не существует героя в ком бы отрутстэорала ■ - светлая потенция, В самых же мрачных фигурах рсегда оттенена их вынужденная зависимость от уотойчиво неизменной обстановки, то есть и здесь речь не о.врожденных пороках, Это наблюдение подчеркнуто особо, потому что оно не совпадает о выводами цэлого ряда исследователей.

Оенову третьей главы: "Достижение причин духовной дисгавмо-.нии". - составляет осмысление бунинсного проникновения в причины духовной разобщенности человека с миром. Литературоведами неоднократно отмечалось, что личность в произведениях Бунина "вырисовывается на фоне огро?яных масштабов бытия - национально-исторической жизни, природы, бития земли, в соотношения их с вечностью".* Однако смысл влияния мира на человека в творчестве Бунина до сих пор не установлен.

Природа, с детства "входя" в душу человека во многом определяет ее. Более всего сближают их веч: эа движение, единение бесконечно большого и бесконечно малого, смена состояний, способно ть ко сну и возрождению. Но природный ¡ар гармоничен. В нем царит выг.таи целесообразность, чистота, естественность. Именно стих качеств, справедливо считал Букин, по хватает человеку. Неудивительно, что нередко образи природной красоты становятся систолой по-* стоянного тяготон;:.ч персонажей к Прэкрасно?ду4 избавлению от нравственна* нолугоэ /"Чяза гизни", "Худая трава", "Сны Чапга""/. "В жизни г трогательно, все полно сгысла, seo значительно", - считал БуниЯ /¡3,203/. Однако люди к такому выводу приходят слишком поздно. В быстрой стиняемоста серых будней онй пэ замечает прелести окруаакяго их rapa. Шпута "озарения" посовдвт внезапно, чаще, когда уже ничего поправить нельзя* а нужно подводить печальные жизненные итоги. Ra высокой йота болл Я отйраяэная звучит бунии-ская *.?гсль о то:.?, что человек нй у»ает. кэ научен всматриваться, вслушиваться а <ЗогЬтнЗ, красочней "

Шйззж з произведете Букина ггпогофутшпепален. Он не просто пзрэкаот кастрсенпо» создает фбн повествованию, но является самостоятельным Действующим лицо;!* В пего влояон» ответа на важные философские вопроси, Любовь i sastt&í смерть» мечта йезависамо от ае-.ланзя человека сопрягайся с царство:! звкноЗ йрасоты. Автор посто-нзнд акцентирует пт* своя толь* В сбгйннй с йраролоЙ высвечиваются сплаа tieitcmitj, потавгош побуждения буиийбкнх йарсокажей, смысл ях внутреннего настроя, Eütá эсла эта связь олнонаправленна /переживания Aireaba в "Веселой Дйорэ"/. Азторс1игй" идеал постоянно проявляется в ярких красках Цветений» по Мотай возмездий тоже передается разбушевавшейся природной стчиэй /"Братья",. "Господин из Сан-Франциско"/.

* Колобаава.Л.А» Концепция личности в русской реалистической лит°сатуре рубежа Ш-УХ ш-ов,- М.:МГУ, na?.-0.39.

"Черты психики славянина" издавна складывались под воздействием многих природных факторов. Невозможно понять душу русского в отрыве от его земли: от тех самых полей,-степей, лесов, снегов, где затерялись бедные пустынные деревеньки. Россиянин давно сросся с этим пейзажем - произведения Бунина убеждают в том. Облик его персонажей подобен родным стихиям: русые, цвета спелых хлеОов волосы, разных оттенков голубые, как меняющееся пап полем небо, глаза. Медлительность и доОрота, созерцательность и грусть, сердечность и темные инстинктивные побуждения - разные начала слились в человечоской личности, сложившейся в привычной для нее атмосфере.

Бунин рисует своего героя в определенной, с детства ему близкой обстановке. Характерные черты пейзажа часто повторяются, перг -ходя из рассказа в рассказ, что позволяет говорить не о случайном совпадении, а о художественной символике. Одним из постоянных признаков топографии России становятся в прозе Бунина равнина, поле, степь, уходящие к горизонтам. Бескрайние просторы рождают в человеке чувство дороги, выражаощее неуспокоенность, влечение к пониманию себя и мира. Емкие символические образы земного простора, долгого пути одинаково важны для изображения сложностей русской жизни и своеобразия человеческого мироощущения. Поэтому эти образы, почерпнутые от реальных явлений и конкретизированные в духовном бытии личности, обогащается смежными, их уточняющимиг В 1\яаве рассматривается мастерство художника в этой области.

Дорога предполагает не только приближение к неизвестности, ко и возврат к исходной точке. Так"появляется мотив "дома". Несомненно значителен к другой символ, как бы извлеченный писателем из. чисто бытовых обстоятельств, но получивший обобщающий смысл. Движение по проселкам да и большим трактам в степи всегда поднимало тучи песка, засыпающего одежду путешественника. Но это "марево" дает зрительное представление о трудностях пути - не одного лишь перемещения на местности, а поиска правды, познания сущего. Сродни этому мотиву развивается другой - "снега, метели", заносящие равнины, поля, степи, деревни на большую часть года, подчиняя себе душ зное состояние людей. В связи с таким образным рядом подвижно проявляются ело; ше авторские раздумья. Особенно ярко они воплощены в повестях "Деревня", "Суходол", рассказе "Ермил",

Герои Бунина различны по возрасту, социальному положению, состоянию ду1"ч. Но все они обладают, хотя в разной степени, непро-бужпанностью шел, зыбкостью чувств. Лишь в тесном родстве с при-

роло{*, изменчивой и всегда совершенной, могло сформироваться чистое, гармоничное бытие человека. Такой желанный опыт ярче всего донесен в эпизоде "Господина из Сан-Франциско", посвященном яб-руццским горцам.

Трудно согласиться с распространенным мнением об отсутствии итеала у Бунина-художника, сумевшего увидеть высокие чоловечоские порывы даже в трагической атмосфере. Проникновенно в про"нлое, осмысление настоящего он подчинял постижению будущего, думая о непрерывной связи поколений. Существование гармоничной личности, в предсталюнии Бунина, не выхолило зг рамки реальной действительности, но ппчет ее мечты, поиск Прекрасного "управлялся" притя жием к величественной красоте Вселенной. Присутствовало четкое понимание того, каким должен быть человек и что этому метает. Лучшие человеческие черты рассредоточены во многих бунинских персонажах, поэтому идеал писателя постигается в единстве наблюдений над целостным пластом про~ы.

П эаклачонии подводятся итоги исследования, устанавливаются общие,: -мшепту плыю важные тенденции всех трех глав, обусловленные творческой индивидуальностью Бунина. Вглядываясь в "светлы"" и "теч-нно" стороны человеческой личности, размышляя об исторических путях Россия, елочном духовном состоянии соотечественников, о бос-емзптпом природном мире, писатель сделал немало худохостветшх открытий, многие из которых подготовлены.самостоятельным, творческим освоением достижений русских классиков. Проведена здесь параллель и метлу исканиях«! Бунина и его современников, намечены дальнейаио перспективы избранной те:,ты.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. К спорам о жанра произведения И.А.Бунина "Жизнь Арсеньева" //Идкйно-эстетическая борьба за реализм в русской критике и публицистике второй по*овп!ш Х1Х-качала XX веков. /Изучение литературной критики в пединститутах/. Тезисы докладов.- Белгород, БГПИ, 1935,-С.57-58.

2. И. А.Бунин-и Л.П. Чехов /Материалы к занятию литературного кружка для учащихся 9-х классов/ //Организация внеклассной работы по русскому языку и л..тературо в школо. Методические рекомендации.-Белгород, БГПИ, 1989,- С.75-85.

3. Тема детства з поэзии и прозе И.А.Бунина //Русская поэзия XIX века и еь отношения с прозой. Межвуз. темат. сб. научн. тр.-М„ МОЯ!!, 1990.-С. 122-131.

184. Психологизм в рассказа Ив.Бунина "Иоанн Рыдалец" //Творческая индивидуальность писателя и проблемы реализма, Мажвуз. сб. научн. тр. -Белгород, БПШ, 1991.-0,119-132,

5. О природе психологизма И.Л.Бунина 1910-х годов //Тезисы докладов на межвузовской научной конференции, посвященной 120-летию со Д1Ш рождения И.А.Бунина 24-2? сентября 1990 года.-Орел, 1991.

6. Экспрессия слова в поэтике Бунина и Достоевского //Взаимодействие творческих индивидуальностей писателй Х1Х-начала XX веков. Межвуз. те ¡лат. сб. научн. тр, -М.,МЛУ, 1992,

Подписано к печати 25 января 1393 года Объем I 0 ц.л. Тираж 100 экй. Заказ № 15 Ротапринт ВИ01ЕМ, Белгород, Б.Хмельницкого, 86

Иван Алексеевич Бунин - величайший писатель рубежа XIX-XX вв. Он вступил в литературу поэтом, создал замечательные стихотворные произведения. 1895 г. …Опубликован первый рассказ «На край света». По­ощряемый похвалами критиков, Бунин начинает заниматься литературным творчеством. Иван Алексеевич Бунин - лауреат самых различных пре­мий, в том числе и лауреат Нобелевской премии по литературе 1933 г.

В 1944 г. писатель создает один из замечательнейших рассказов о любви, о самом прекрасном, значительном и высоком, что есть на Земле, - рас­сказ «Чистый понедельник». Об этом своем рассказе Бунин говорил так: «Благодарю Бога, что Он дал мне написать, Чистый понедельник»».

В рассказе «Чистый понедельник» особенно ярко проявились психо­логизм бунинской прозы и особенности «внешней изобразительности».

«Темнел московский серый зимний день, холодно зажигался газ в фо­нарях, тепло освещались витрины магазинов - и разгоралась вечерняя, освобождающаяся от дневных дел московская жизнь, гуще и бодрей не­слись извозчичьи санки, тяжелей гремели переполненные, ныряющие трам­ваи, - в сумраке уже видно было, как с шипением сыпались с проводов зе­леные звезды - оживленнее спешили по снежным тротуарам мутно чер­неющие прохожие…» - именно такими словами автор начинает свое по­вествование, перенося читателя в старую Москву начала XX века. Писатель с величайшей подробностью, не упуская из вида ни малейшей детали, вос­производит все приметы этой эпохи. И уже с первых строк рассказу при­дает особое звучание постоянное упоминание о деталях глубокой древно­сти: о древних московских храмах, монастырях, иконах (храм Христа Спасителя, Иверская церковь, Марфо-Мариинская обитель, икона Богоро­дицы Троеручницы), об именах выдающихся личностей. Но рядом с этой древностью, вечностью мы замечаем приметы более позднего быта: извест­ные и доступные наиболее состоятельным слоям граждан рестораны «Прага», «Эрмитаж», «Метрополь», «Яр»; книги современных авторов; «Мотла» Эртеля и Чехова… Судя по тому, как разворачивается действие в рассказе, мы можем судить о том, что прошлое для героев - предельно понятно, настоящее - смутно, будущее же абсолютно неясно.

В рассказе два героя: он и она, мужчина и женщина. Мужчина, по сло­вам писателя, здоров, богат, молод и красив почему-то южной, горячей красотой, был даже «неприлично красив». Но самое главное - герой влюб­лен, влюблен настолько, что готов исполнять любые прихоти героини, лишь бы не потерять ее. Но, к сожалению, он не может и не пытается понять, что творится в душе его возлюбленной: он «старался и не думать, не додумы­вать». Женщина же изображается таинственной, загадочной. Она загадоч­на, как загадочна вообще душа русской женщины с ее одухотворенностью, преданностью, самоотверженностью, самоотречением… Сам герой признает­ся: «Она была загадочна, странна для меня». Вся ее жизнь соткана из не­объяснимых противоречий, метаний. «Похоже было на то, что ей ничего не нужно: ни цветы, ни книги, ни обеды, ни театры, ни ужины за горо­дом», - повествует рассказчик, но тут же добавляет: «Хотя все-таки цве­ты были у нее любимые и нелюбимые, все книги… она всегда прочитыва­ла, шоколада съедала за день целую коробку, за обедами и ужинами ела не меньше меня…» Выезжая куда-либо, она чаще всего не знала, куда отправится потом, чем займется, словом, не знает, с кем, как и где проведет время.

Писатель довольно полно повествует нам о ее происхождении, о ее ны­нешних занятиях. Но в описании быта героини Бунин очень часто исполь­зует неопределенные наречия (над ее диваном «зачем-то висел портрет босого Толстого»).

Все поступки женщины стихийны, иррациональны и одновременно как будто спланированы. В ночь на Чистый понедельник она отдается ге­рою, зная, что на утро уйдет в монастырь, но окончателен ли этот уход, также неясно. На протяжении всего рассказа автор показывает, что героиня не чув­ствует себя комфортно нигде, она не верит в существование простого зем­ного счастья. «Счастье наше, дружок, как вода в бредне: тянешь - наду­лось, а вытащишь - ничего нету», - цитирует она Платона Каратаева.

Душевные порывы героев «Чистого понедельника» зачастую не под­даются логическому объяснению. Создается впечатление будто и мужчи­на, и женщина не властны над собой, не способны контролировать свои чувства.
В центре повествования - события в Прощеное воскресенье и Чис­тый понедельник. Прощеное воскресенье - религиозный праздник, почи­таемый всеми верующими людьми. Они просят друг у друга прощения и прощают близких своих. Для героини это совершенно особый день, не только день прощения, но и день прощания с мирской жизнью. Чистый понедель­ник - первый день поста, в который человек очищается от всякой сквер­ны, когда веселье масленицы сменяется самосозерцанием. Этот день стано­вится переломным в жизни героя. Пройдя через страдания, связанные с потерей любимой, герой испытывает на себе влияние окружающих сил и осознает все то, чего не замечал раньше, будучи ослепленным любовью к героине. Через два года мужчина, вспоминая события давно ушедших дней, повторит маршрут их давней совместной поездки, и ему «почему-то» очень захочется зайти в церковь Марфо-Мариинской обители. Какие неведомые силы влекут его навстречу возлюбленной? Стремится ли он к тому духов­ному миру, в который уходит она? Мы не знаем этого, автор не приоткры­вает для нас завесу тайны. Он лишь показывает нам смирение в душе ге­роя, их последняя встреча завершается его смиренным уходом, а не про­буждением в нем прежних страстей.

Будущее героев неясно. Помимо всего писатель нигде даже прямо не указывает, что встреченная мужчиной монахиня - его бывшая возлюб­ленная. Лишь одна деталь - темные глаза - напоминают облик героини. Примечательно, что героиня уходит в Марфо-Мариинскую обитель. Эта оби­тель - не монастырь, а церковь Покрова Богоматери на Ордынке, при которой была община светских дам, заботившихся о живших при церкви сиротах и о раненных в первую мировую войну. И это служение в храме Покрова Богоматери, может быть, является для героини «Чистого поне­дельника» духовным прозрением, ведь именно Непорочное Сердце Бого­родицы предостерегало мир от войны, смертей, крови, сиротства…

На рубеже XIX-XX веков весь мир переживал период, который Ницше охарактеризовал как «сумерки богов». Человек засомневался, что где-то там есть Он, абсолютное начало, строгий и справедливый, каравший и миловавший, а главное - наполнявший смыслом эту полную страданий жизнь и диктовавший этические нормы общежития. Отказ от Бога был чреват трагедией, и она вскоре разразилась. В творчестве И. А. Бунина, запечатлевшего драматические события русской общественной и частной жизни начала XX века, преломилась вся трагедия европейского человека этого времени. Данную мысль в полной мере разделяет С. А. Антонов: «Глубина бунинской проблематики значительнее, чем кажется на первый взгляд: социальные и психологические вопросы, волновавшие писателя в произведениях на тему о России, неотделимы и от вопросов религиозно-философского характера…» .

Интенсивное становление и широкое упрочнение психологизма в русской литературе рубежа веков тоже имеет глубокие культурно - исторические предпосылки. Оно связано, прежде всего, с активизацией самосознания человека новой эпохи. Понять свой внутренний мир человеку, по Бунину, помогает окружающий мир, прошлая жизнь, к которой он интуитивно стремится в своих воспоминаниях.

Психологизм прозы И. А. Бунина 1890-х-1900-х годов - это художественное выражение пристального интереса писателя к текучести сознания, к всевозможным сдвигам во внутренней жизни человека, к глубинным пластам его личности. Произведения писателя конца века во многом способствовали развитию и становлению психоанализа как доминирующей составной творчества И. А. Бунина в целом, и его произведений написанные в двадцатом столетии, в частности. По мысли Г. М. Благасовой, «…именно в произведениях рубежа XIX-XX веков автор наметил пути раскрытия содержания внутреннего мира человека во всем многообразии его индивидуального выражения» .

В немалой степени это стало возможны из-за влияния Л. Н. Толстого на его художественную прозу тех лет. Оно ощущается, прежде всего, и в особенностях психологического анализа, в экономном, строго подчиненном моральной цели способе построения характера героя, и в библейски суровом и торжественном тоне обличения, и в самой литературной технике, средствах изобразительности, усвоенных И. А. Буниным и двинутых им значительно дальше. Открытия Л. Н.Толстого в литературе И. А. Бунин продолжил, распространив их на «малый» жанр - жанр психологического рассказа - «Кастрюк», «Эпитафия», «Перевал» и др. «В эти годы, - говорит сам писатель, - я чувствовал, как с каждым днем крепнет моя рука, как горячо и уверенно требуют исхода накопившиеся во мне силы…» .

Поэтому и не случайно, что в тематическом плане произведения И. А. Бунина конца века тоже достаточно различны. Они посвящены переживаниям писателя, рожденным воспоминаниями детства или совсем недавними впечатлениями, посещениями русских сел, поездками к южному морю или заграничными путешествиями, встречей с простыми крестьянами, либо утонченным чувством к женщине. Внутренне все его ранние рассказы объединены авторским стремлением проникнуть в трагическое несоответствие между прекрасной природой и человеческим бытием, мечтой о счастье и нарушением «заповеди радости, для которой мы должны жить на земле» .

Смутные позитивные представления И. А. Бунина усиливали критическую струю в авторских обобщениях и одновременно содействовали поиску нетленных ценностей бытия, «порой трудно уловимых, нестойких или даже непохожих на действительность» . С этой точки зрения совсем по-другому читаются некоторые рассказы писателя о деревне.

«В творчестве Бунина 1900-х годов, - замечает Л. А. Смирнова, - в достаточной степени определились черты реализма. Писателя остро интересовало мироощущение разных социальных слоев, соотношение их опыта, его истоки и перспективы...» . Поэтому, как нам кажется, авторский взгляд был направлен не столько на конкретные человеческие отношения, сколько на внутреннее состояние личности. В большинстве рассказов герои стремятся в той или иной форме осознать какие-то вечные вопросы бытия. Но эти поиски не отстраняют их от реальной действительности, поскольку именно она порождает взгляды и чувства персонажей. Взгляды и чувства, рожденные текущей действительностью, раскрылись в момент устремленности к каким-то вечным вопросам бытия. В глубинах человеческой души обретал художник близкие себе ценности. Поэтому органично вплетались в повествование или становились ведущими раздутья самого писателя, укрепляющие представления о связях между настоящим и прошлым, конкретно-временным и вечным, национальным и общечеловеческим.

В эти годы И. А. Бунин писал главным образом от первого лица; временами это были не рассказы, а очерки, написанные мастерским пером, острые наблюдения всего того, что видел писатель. Вот, например, рассказ «Новая дорога» с поэтическими пейзажами лесной глуши, где сонно течет и теплится «забытая жизнь родины». Эту глушь должна пробудить новая железная дорога; со страхом встречают перемену привыкшие к старому укладу жизни крестьяне. Восхищение «девственно - богатой стороной», сочувствие ее «молодому, замученному народу», ощущение пропасти, отделяющей автора от страны и народа: «Какой стране принадлежу я, одиноко скитающийся? Она бесконечно велика, и мне ли разобраться в ее печалях…» . Этими грустными раздумьями проникнут весь рассказ писателя. Он как замечательный мастер психологизма «напряженно исследует русскую действительность конца XIX столетия, изыскивая в ней достойные начинания» . В процессе такого психологического поиска и были созданы его лучшие ранние произведения: «Антоновские яблоки», «Сосны», «Птицы небесные», «Поздней ночью» и многие другие.

В письме к В. Пащенко от 14 августа 1891 года И. А. Бунин писал: «Ты ведь знаешь, как я люблю осень...! У меня не только пропадает всякая ненависть к крепостному времени, но я даже начинаю невольно поэтизировать его» . Именно поэтизацию крепостного прошлого России усматривают иногда в рассказе «Антоновские яблоки». А сам И. А. Бунин здесь же заметил: «И помню, мне порой казалось на редкость заманчивым быть мужиком…» . Однако, истины ради, необходимо заметить, что речь здесь идет о богатом мужике, о его схожести со средним дворянином. Разумный трудовой быт, целесообразный устой держаться сообща видит И. А. Бунин в сельском богатом или нищенском существовании. Идеализация здесь несомненная, не столько, однако, социальных порядков, сколько особенного состояния души тех, кто крепко связан с чернеющими или зеленеющими полями, лесными дорогами и оврагами. Поэтому на одной ноте ведется рассказ и о крестьянской работе в садах, при сборе урожая, и о барской охоте. Причем И. А. Бунин «не избегает легкой иронии по отношению к грубовато-жестким дворянам и к крестьянам в их «дикарских костюмах», но чтит любые проявления хозяйственности и «старинной», хотя и манерной, жизни» . Рассказ был неоднозначно принят как читателями, так и критикой, немало укоров он вызвал и в писательской среде. И, тем не менее, и его сторонники, и его противники в один голос заявляли о своем восхищении художественным мастерством и психологической глубиной писательской манеры его автора.

Психологический склад русского человека, независимо от его социального положения больше интересовал И. А. Бунина. Он находил общую для помещика и мужика печать внутренних противоречий. Автор писал: «Мне кажется, что быт и душа дворян те же, что и у мужика; все различие обуславливается лишь материальным превосходством дворянского сословия…» .

Рассказ «Антоновские яблоки», затмил очень многое, если не все, из того, что было сделано писателем за предыдущие годы. В нем сконцентрировано так много истинно бунинского, что он может служить своеобразной визитной карточкой художника-классика начала XX века. Давно известным в русской литературе темам он придает совершенно новое звучание.

Долгое время И. А. Бунина рассматривали в ряду социальных писателей, которые вместе с ним входили в литературное объединение «Среда», издавали сборники «Знание», однако его видение жизненных конфликтов решительно отличается от видения мастеров слова этого круга - М. Горького, А. Куприна, А. Серафимовича и других. Как правило, названные писатели изображают социальные проблемы и намечают пути их решения в контексте своего времени, выносят пристрастные приговоры всему тому, что считают злом. И. А. Бунин может касаться тех же проблем бытия, но при этом чаще освещает их в контексте российской или даже мировой истории, с христианских, точнее с общечеловеческих, позиций. Он показывает уродливые стороны текущей жизни, но крайне редко берет на себя смелость судить или обвинять кого-то. Как и горячо любимый им Чехов, он отказывается быть художником-судьей. По И. А. Бунину, добро и зло - силы скорее метафизические, мистические, они извечно даны миру свыше, и люди часто являются бессознательными проводниками этих сил - разрушающих великие империи, вдруг бросающих человека под поезд, изматывающих титанические натуры в ненасытных поисках власти, злата, удовольствий, заставляющих ангелоподобные создания отдаваться примитивным развратникам и т. д.

Поэтому «Антоновские яблоки» не только открывают новый этап в творчестве И. А. Бунина, но и «знаменуют собой появление нового жанра, завоевавшего позже большой пласт русской литературы, - лирической прозы» .

В произведении как нигде ранее полностью реализован лирический характер сюжета. Он почти лишен событийного начала, если не считать событием, то легкое движение, которое создается тем, что «я», или «мы», или «он» куда-то едут. Но этот условный герой - лирический герой И. А. Бунина - во всей полноте и чистоте этого понятия, т. е. без малейшей объективирующей дистанции. Стало быть, эпическое содержание здесь полностью переведено в лирическое. Все то, что видит лирический герой, - это одновременно и явления внешнего мира, и факты его внутреннего существования. Таковы, на наш взгляд, общие свойства прозы И. А. Бунина тех лет.

В этом же рассказе как позже и во многих других, И. А. Бунин отказывается от классического типа сюжета, который, как правило, привязан к конкретным обстоятельствам конкретного времени. Функцию сюжета - стержня, вокруг которого разворачивается живая вязь картин, выполняет авторское настроение - ностальгическое переживание о безвозвратно ушедшем. Писатель оборачивается назад и в прошлом заново открывает мир людей, живших, по его глубокому мнению, иначе, достойнее. И в этом убеждении он пребудет весь свой творческий путь. Большинство же художников - его современников - всматриваясь в будущее, полагая, что там победа справедливости и красоты. Некоторые из них (Б. Зайцев, И. Шмелев, А. Куприн) после катастрофических событий 1905 и 1917 гг. уже с сочувствием обернуться назад.

Сомнительному, будущему И. А. Бунин противопоставляет идеал, вытекающий, по его мнению, из духовного и житейского опыта прошлого. При этом он далек от безоглядной идеализации прошлого. Художник лишь противопоставляет в рассказе две главные тенденции прошлого и настоящего. Доминантой прошлых лет, по его мнению, было созидание, доминантой настоящих лет стало разрушение. Как случилось, почему современный И. А. Бунину человек потерял «правый путь»? Этот вопрос всю жизнь волновал писателя, его автора-повествователя и его героев больше, чем вопросы, куда идти и что делать. Ностальгический мотив, связанный с этой потерей, будет все сильнее и сильнее звучать в его творчестве, начиная с «Антоновских яблок».

Таким образом, к началу 1900-х годов в основном завершается путь И. А. Бунина к самому себе, к специфике своего дарования, поражающего внешней изобразительностью, феноменальной наблюдательностью, в высшей степени глубоким психологизмом и цепкостью памяти писателя. Настойчиво, сознательно непрестанно он тренировал в себе способность угадывать с единого взгляда характер человека, его положение, его профессию. «Я, как сыщик, преследовал то одного, то другого прохожего, стараясь что-то понять в нем, войти в него», - скажет о себе И. А. Бунин . А если набраться смелости и добавить к этому, что всю свою долгую, почти семидесятилетнюю творческую жизнь он был и оставался художником-подвижником, станет ясно, что и составные его таланта соединились на редкость гармонично и счастливо.

Персонаж обладает определенной структурой, в которой различимы внутреннее и внешнее. Его изображение слагается из ряда компонентов, выявляющих как внутренний мир человека, так и его внешний облик. Внутренний мир человека, включающий в себя его намерения, мысли, осознаваемые чувства, а также сферу бессознательного, запечатлевается в произведениях по-разному.

Психологизм на ранних стадиях развития литературы

На ранних стадиях словесного искусства он дается более опосредовано, нежели открыто. Мы узнаем преимущественно о поступках, совершаемых персонажами, и гораздо меньше о внутренних, психологических мотивах их поведения.

Переживания всецело зависят от развертывания событий и подаются главным образом через их внешние проявления: сказочного героя постигает беда — и «катятся слезы горючие», или — «его резвые ножки подкосилися». Если внутренний мир героя и выявляется словами впрямую, то в виде скупого, клишированного обозначения какого-то одного переживания — без его нюансировки и детализаций.

Вот несколько характерных фраз из гомеровской «Илиады»: «Так говорил он — и сердце Патроклово в персях подвигнул»; «И, сострадая, воскликнул»; «Зевс же, владыка превыспренний, страх ниспослал на Аякса». В эпосе Гомера (как позже в древнегреческих трагедиях) человеческое чувство, достигшее накала страсти, рисуется «крупным планом», получая патетическое выражение.

Вспомним последнюю главу «Илиады», где говорится о горе Приама, хоронящего своего сына Гектора. Это одно из глубочайших проникновений античной литературы в мир человеческих переживаний. О глубине отцовского горя свидетельствуют и поступок Приама, не побоявшегося ради выкупа тела сына отправиться в стан ахейцев к Ахиллу, и собственные слова героя о постигшей его беде («Я испытую, чего на земле не испытывал смертный»), его стенания и проливаемые слезы, о которых говорится неоднократно, а также пышность похорон, завершивших девятидневное оплакивание Гектора.

Но не многоплановость, не сложность, не «диалектика» переживаний выявляются здесь. В гомеровской поэме с максимальной целеустремленностью и картинностью запечатлевается одно чувство, как бы предельное в своей силе и яркости. Подобным же образом раскрыт внутренний мир Медеи у Еврипида, одержимой мучительной страстью ревности.

Психологизм в литературе Средневековья

Духовная встревоженность, сердечное сокрушение, покаянные умонастроения, умиление и душевная просветленность в самых разных «вариациях» запечатлены в «Исповеди» Бл. Августина, «Божественной комедии» А. Данте, многочисленных житиях. Вспомним размышления Бориса после смерти отца в «Сказании о Борисе и Глебе»: «Увы, мне свет очей моих, сияние и заря лица моего — узда юности моей, наставник неопытности моей». Но средневековые писатели (в этом они подобны создателям фольклорных произведений и античным авторам), будучи подвластными этикетным нормам, еще мало осваивали человеческое сознание как неповторимо-индивидуальное, разноплановое, изменчивое.

Психологизм в литературе эпохи Возрождения

Интерес к сложности внутреннего мира человека, к переплетению различных умонастроений и импульсов, к смене душевных состояний упрочился на протяжении последних трех-четырех столетий. Яркое свидетельство тому — трагедии У. Шекспира с присущим им сложным и нередко загадочным психологическим рисунком, в наибольшей степени — «Гамлет» и «Король Лир».

Подобного рода художественное освоение человеческого сознания принято обозначать термином психологизм. Это индивидуализированное воспроизведение переживаний в их взаимосвязи, динамике и неповторимости. Л.Я. Гинзбург отметила, что психологизм как таковой несовместим с рационалистической схематизацией внутреннего мира (антитеза страсти и долга у классицистов, чувствительности и холодности у сентименталистов). По ее словам, «литературный психологизм начинается с несовпадений, с непредвиденности поведения героя».

XVIII век

Психологизм активизировался во второй половине XVIII в. Это сказалось в ряде произведений писателей сентименталистской ориентации: «Юлия, или Новая Элоиза» Ж.Ж. Руссо, «Сентиментальное путешествие по Франции и Италии» Л. Стерна, «Страдания юного Вертера» И.В. Гете, «Бедная Лиза» и другие повести Н.М. Карамзина. Здесь на первый план выдвинулись душевные состояния людей, тонко и глубоко чувствующих. К возвышенно трагическим, нередко иррациональным переживаниям человека приковывала внимание литература романтизма: повести Э.Т.А. Гофмана, поэмы и драмы Д.Г. Байрона.

XIX-XX века

Эта традиция сентиментализма и романтизма была подхвачена и развита писателями-реалистами XIX в. Во Франции — О. де Бальзак, Стендаль, Г. Флобер, в России — М.Ю. Лермонтов, И. С. Тургенев, И.А. Гончаров воспроизводили весьма сложные умонастроения героев, порой конфликтно сталкивавшиеся между собой, — переживания, связанные с восприятием природы и бытового окружения, с фактами личной жизни и духовными исканиями.

По словам А.В. Карельского, упрочение психологизма было обусловлено пристальным интересом писателей к «неоднозначности обыкновенного, «негероического» характера», к персонажам многогранным, «мерцающим», а также с доверием авторов к читательской способности самостоятельного нравственного суждения.

Своего максимума психологизм достиг в творчестве Л.Н. Толстого и Ф.М. Достоевского, которые художественно освоили так называемую «диалектику души» . В их романах и повестях с небывалой полнотой и конкретностью воспроизведены процессы формирования мыслей, чувств, намерений человека, их переплетение и взаимодействие, порой причудливое.

Психологизм Толстого и Достоевского — это художественное выражение пристального интереса к текучести сознания, к всевозможным сдвигам во внутренней жизни человека, к глубинным пластам его личности. Освоение самосознания и «диалектики души» — одно из замечательных открытий в области литературного творчества.

Существуют различные формы психологизма. Ф.М. Достоевскому и Л.Н. Толстому, в наш век — М.А. Шолохову и У. Фолкнеру присущ психологизм явный, открытый, «демонстративный». Вместе с тем писатели XIX-XX вв. опираются и на иной способ освоения внутреннего мира человека.

Знаменательны слова И. С. Тургенева о том, что художнику слова подобает быть «тайным» психологом . И для ряда эпизодов его произведений характерны недоговоренность и недомолвки. «Что подумали, что почувствовали оба? — говорится о последней встрече Лаврецкого и Лизы. — Кто узнает? Кто скажет? Есть такие мгновения в жизни, такие чувства. На них можно только указать — и пройти мимо». Так завершается роман «Дворянское гнездо».

Неявный, «подтекстовый» психологизм, когда импульсы и чувства героев лишь угадываются, преобладает в повестях, рассказах и драмах А.П. Чехова, где о переживаниях героев обычно говорится бегло и вскользь. Так, Гуров, приехавший в город С., чтобы встретиться с Анной Сергеевной («Дама с собачкой»), видит у ворот дома ее белого шпица. Он, читаем мы, «хотел позвать собаку, но у него вдруг забилось сердце, и он от волнения не мог вспомнить, как зовут шпица». Эти два незначительных, казалось бы, штриха — забилось сердце и не удалось припомнить кличку собаки — по воле Чехова оказываются признаком большого и серьезного чувства героя) перевернувшего его жизнь. Психологизм подобного рода заявил себя не только в художественной прозе XX в. (И.А. Бунин, М.М. Пришвин, М. Пруст), но и в лирической поэзии, более всего — в стихах И.Ф. Анненского и А.А. Ахматовой, где самые обыденные впечатления пронизаны душевными излучениями» (Н.В. Недоброво).

Установка на воспроизведение внутренней жизни человека резко отвергалась в первые десятилетия XX века как авангардистской эстетикой, так и марксистским литературоведением: свободно самоопределяющаяся в близкой ей реальности личность находилась под подозрением.

Так, лидер итальянского футуризма Ф.Т. Маринетти призывал «полностью и окончательно освободить литературу от психологии», которая, по его словам, «вычерпана до дна». В подобном же духе в 1905 г. высказался А. Белый, назвавший романы Ф.М. Достоевского «авгиевыми конюшнями психологии». Он писал: «Достоевский слишком «психолог», чтобы не возбуждать чувство брезгливости».

Однако психологизм не покинул литературу. Об этом неопровержимо свидетельствует творчество многих крупных писателей XX в. В нашей стране это М.А. Булгаков, А.П. Платонов, М.А. Шолохов, Б.Л. Пастернак, А.И. Солженицын, В.П. Астафьев, В.И. Белов, В.Г. Распутин, А.В. Вампилов, за рубежом — Т. Манн, У. Фолкнер и мн. др.

Интенсивное становление и широкое упрочение психологизма в литературе XIX-XX вв. имеет глубокие культурно-исторические предпосылки. Оно связано, прежде всего, с активизацией самосознания человека Нового времени. Современная философия различает сознание, «которое само себя осуществляет», и «сознание, изучающее себя». Последнее и именуют самосознанием. Самосознание реализуется главным образом в виде рефлексии, составляющей «акт возвращения к себе».

Активизация и нарастание рефлексии у людей Нового времени связаны с небывало острым переживанием разлада человека с самим собой и всем окружающим, а то и тотальным отчуждением от него. Начиная с рубежа XVIII-XIX столетий подобные жизненно-психологические ситуации стали широко запечатлеваться европейской литературой, а позже — и писателями иных регионов (преддверием этого сдвига в художественной сфере явилась трагедия шекспировского Гамлета).

Знаменательна повесть И.В. Гете «Страдания юного Вертера». Сосредоточенный на своих переживаниях («У меня столько хлопот с самим собой, что мне мало дела до других»), Вертер называет собственное сердце своей единственной, гордостью, жаждет умиротворить свою «алчущую, мятущуюся душу» (хотя бы в излияниях, адресованных другу в письмах. Он убежден, что ему «много дано», и неустанно мудрствует над своими страданиями неразделенной любви. Вертер — это фигура, опоэтизированная автором (хотя поданная им в немалой мере критически) и вызывающая прежде всего симпатию и сострадание.

Русские писатели XIX в. более суровы к своим рефлектирующим героям, нежели Гете к Вертеру. Суд над всецело сосредоточенным на себе человеком (характер которого правомерно возвести к мифу о Нарциссе) и над его уединенной и безысходной рефлексией составляет один из лейтмотивов русской «послеромантической» литературы. Он звучит у М.Ю. Лермонтова («Герой нашего времени»), И. С. Тургенева («Дневник лишнего человека», «Гамлет Щигровского уезда», отчасти — «Рудин»), в какой-то мере у Л.Н. Толстого (ряд эпизодов повестей «Отрочество» и «Казаки»), И.А. Гончарова («Обыкновенная история»).

Рефлексия, подаваемая в формах психологизма, у наших писателей-классиков неоднократно представала как благая и насущная для становления человеческой личности. Свидетельство тому, быть может, наиболее яркое, — центральные персонажи толстовских романов: Андрей Волконский и Пьер Безухов, Левин, отчасти Нехлюдов. Этим и подобным им героям других авторов присуще духовная неуспокоенность, желание быть правыми, жажда духовных обретений.

Один из важнейших стимулов рефлексии литературных персонажей — пробудившаяся и властно «действующая» в их душах совесть, которая тревожит и мучит не только пушкинских Бориса Годунова, Онегина, Барона, Гуана или Паратова, (в финале «Бесприданницы» А.Н. Островского), но и Андрея Болконского, вспоминающего покойную жену, тургеневскую Лизу Калитину, которая раскаивается в том, что дала волю своему чувству к Лаврецкому, а также Татьяну в финале «Евгения Онегина».

Психологизм, как ни глубоки и органичны его связи с жизнью рефлектирующих персонажей, находит широкое применение также при обращении писателей к людям, которые безыскусственно просты и не сосредоточены на себе. Вспомним пушкинского Савельича, няню Наталью Саввишну и гувернера Карла Ивановича из «Детства» Л.Н. Толстого. Исполненными психологизма оказываются даже образы животных («Холстомер» Л.Н. Толстого, «Белолобый» А.П. Чехова, «Сны Чанга» И.А. Бунина, «Корова» А.П. Платонова, волки в романе Ч. Айтматова «Плаха»).

Новую и весьма оригинальную форму психологизм обрел в ряде литературных произведений XX столетия . Упрочился художественный принцип, именуемый воспроизведением «потока сознания» . Определенность внутреннего мира человека здесь нивелируется, а то и исчезает вовсе. У истоков этой ветви литературы — творчество М. Пруста и Дж. Джойса. В романах Пруста сознание героя слагается из его впечатлений, воспоминаний и созданных воображением картин.

Формы прямого выражения психологического состояния персонажа :

• традиционные обозначения того, что испытывает герой (думает, чувствует, хочет);
• развернутые (порой аналитические) характеристики автором-повествователем того, что творится в душе персонажа;
• несобственно-прямая речь, в которой голоса героя и повествующего слиты воедино;
• внутренний монолог персонажа;
• сновидения и галлюцинации как проявление бессознательного (подсознательного) начала в человеке, которое прячется в глубинах психики и неведомо ему самому (сны Татьяны Лариной, Андрея Болконского, Родиона Раскольникова);
• диалоги, задушевные беседы персонажей (в устном общении или переписке);
• дневниковые записи.

Формы косвенного выражения психологического состояния персонажа:

• позы,
• мимика,
• жесты,
• движения,
• интонации.

Психологизм в литературе XIX-XX вв. проявился едва ли не во всех существующих жанрах. Но с максимальной полнотой сказался он в социально-психологическом романе. Весьма благоприятны для психологизма, во-первых, эпистолярная форма («Юлия, или Новая Элоиза» Ж.Ж. Руссо, «Опасные связи» Ш. де Лакло, «Бедные люди» Ф.М. Достоевского), во-вторых, автобиографическое (порой дневниковое) повествование от первого лица («Исповедь» Ж.Ж. Руссо, «Исповедь сына века» А. де Мюссе, «Дневник обольстителя» С. Киркегора, ранняя трилогия Л.Н. Толстого). Исповедальное начало живет и в произведениях Ф.М. Достоевского.

Источник (выборочно):
В.Е. Хализев Теория литературы. 1999 г.

Вопросы «вечного», общечеловеческого характера, затронутые писателями, интересовали людей во все времена. Такое же неспокойное время, как ХХ век, ознаменованное революциями, вызывало потребность верить во что-то более светлое. Поэтому литературе начала ХХ столетия была присуща некоторая идеализация.

Просмотр содержимого документа
«Психологизм и поэтические особенности бунинской прозы. Конспект урока.»

Конспект урока.

Тема: «Психологизм и поэтические особенности бунинской прозы»

(повторительно-обобщающий урок по творчеству И.А. Бунина).

Цели урока:

Обобщить знания, полученные на уроках по творчеству И.А. Бунина;

Совершенствовать навыки художественного анализа произведений, формируя у обучающихся творческий подход к изученному материалу, собственное видение его;

Побудить обучающихся к дальнейшему самостоятельному знакомству с творчеством И.А. Бунина.

Оборудование .

Портрет И.А. Бунина, выставка книг Бунина и о Бунине, тексты произведений И.А.Бунина, персональный компьютер, интерактивная доска.

Правая часть класса у доски оформлена для инсценировки рассказа «Господин из Сан-Франциско».

Ход урока.

1.Организационный момент.

2. Объявление темы урока. Вступительное слово преподавателя. Запись в тетради.

3. Повторительно-обобщающая беседа (по рассказу «Господин из Сан-Франциско).

1. Расскажите кратко об истории создания рассказа. Какую роль играет 1915 год в жизни самого писателя?

2 . В рассказе используется слово «господин». Какое значение оно имеет в толковом словаре С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой? Дополнительные вопросы: А в словаре В.И. Даля? Какие еще толковые словари вы знаете? Что говорит о главном герое название произведения?

3. Прочитайте с выражением фрагмент рассказа, в котором содержится описание внешности героя. Что хотел сказать автор о нем через портретные детали?

4. Если бы вам нужно было объяснить человеку, который не читал рассказ «Господин из Сан-Франциско», основную мысль текста, как бы вы это сделали?

5. Когда рассказ «Господин из Сан-Франциско» был напечатан и разошелся по стране, М. Горький, прочитав его, заметил: «И.А. Бунин заставил разбитое расшатанное русское общество серьезно задуматься над строгим вопросом: быть или не быть России…». Как вы понимаете слова М. Горького? Согласны ли вы с ними? Обоснуйте ответ.

4. Инсценирование рассказа И.А. Бунина «Господин из Сан-Франциско».

Разговор господина из Сан-Франциско с метрдотелем.

5.Составление сравнительной таблицы по произведениям И.А. Бунина

(закрепление и систематизация полученных знаний).

Таблица заполняется на интерактивной доске.

Домашнее задание.

Составить письменный сравнительный анализ двух произведений И.А. Бунина, пользуясь таблицей, заполненной на уроке.

Тема: «Образы влюблённых в «Тёмных аллеях» и «Чистом понедельнике» (рассказы по выбору обучающегося).

Итоги урока.

Обучающимся предлагается заполнить «паспорт урока» и провести рефлексию урока.

На уроке:

мне было

интересно;

трудно;

скучно;

полезно;

_________

Я на уроке

работал;

старался;

не понял тему;

волновался;

был наблюдателем;

____________

Постараюсь

найти дополнительный материал;

почитаю информацию в учебнике;

запомнить интересный материал урока;

_________________________________