«Ночь» Белла Ахмадулина

Уже рассвет темнеет с трех сторон,
а все руке недостает отваги,
чтобы пробиться к белизне бумаги
сквозь воздух, затвердевший над столом.

Как непреклонно честный разум мой
стыдится своего несовершенства,
не допускает руку до блаженства
затеять ямб в беспечности былой!

Меж тем, когда полна значенья тьма,
ожог во лбу от выдумки неточной,
мощь кофеина и азарт полночный
легко принять за остроту ума.

Но, видно, впрямь велик и невредим
рассудок мой в безумье этих бдений,
раз возбужденье, жаркое, как гений,
он все ж не счел достоинством своим.

Ужель грешно своей беды не знать!
Соблазн так сладок, так невинна малость -
нарушить этой ночи безымянность
и все, что в ней, по имени назвать.

Пока руке бездействовать велю,

Уверенный, что мной уже любим,
бубнит и клянчит голосок предмета,
его душа желает быть воспета,
и непременно голосом моим.

Как я хочу благодарить свечу,
любимый свет ее предать огласке
и предоставить неусыпной ласке
эпитетов! Но я опять молчу.

Какая боль - под пыткой немоты
все ж не признаться ни единым словом
в красе всего, на что зрачком суровым
любовь моя глядит из темноты!

Чего стыжусь? Зачем я не вольна
в пустом дому, средь снежного разлива,
писать не хорошо, но справедливо -
про дом, про снег, про синеву окна?

Не дай мне бог бесстыдства пред листом
бумаги, беззащитной предо мною,
пред ясной и бесхитростной свечою,
перед моим, плывущим в сон, лицом.

Анализ стихотворения Ахмадулиной «Ночь»

Каждый человек искусства в своей жизни сталкивался с состоянием творческого застоя. Иногда это проявляется в виде апатии, когда не хочется браться за работу. У других это похоже на паралич – вот ты приготовил чистый холст и взялся за кисть, но рука не может притронуться к краскам. Муза не идёт, и творец начинает терзаться сомнениями. Отчего же у него не выходит? Почему поток идей и образов проносится мимо?

Такими вопросами задавалась и поэтесса Белла Ахмадулина (1937–2010). Наверняка и она сталкивалась с отсутствием вдохновения. Но талант поэтессы был настолько ярок, что даже самокопание она смогла превратить в необыкновенное стихотворение «Ночь». В нём автор, как дотошный учёный, препарирует творческий процесс, чтобы понять, как на свет появляются стихи.

«Ночь» была написана в 1962 году. Сюжет произведения переносит в кабинет автора, делая читателей непосредственными свидетелями того, как рождается стихотворение. Мы видим стол, покрытый бумагами, свечу, окно, в котором брезжит утро. Поэтесса использует необычное описание: мы привыкли представлять, что с отступлением ночи краски светлеют, но Белла Ахатовна, наоборот, указывает на темноту:
Уже рассвет темнеет с трех сторон,
а всё руке недостает отваги…

Эта темнота противопоставлена чистоте листа, на который никак не хотят ложиться строчки. Очень выразителен образ «воздух, затвердевший над столом». Он помогает ярче представить, какие усилия прилагает автор, чтобы приступит к работе.

Вместе с читателями поэтесса наблюдает за собой:
Как непреклонно честный разум мой
…
не допускает руку до блаженства…

Автор понимает, что на самом деле ей не составит труда покрыть листы многочисленными стихотворениями обо всём, что проникает в поле зрения. Используя приём олицетворение, она показывает, как различные вещи сами готовы стать героями её произведения:
любой предмет глядит с кокетством женским,
красуется, следит за каждым жестом,
нацеленным ему воздать хвалу.

Но Беллу Ахатовну волнует, что эти стихи окажутся слишком простыми, низкопробными. В них не будет ценности. Главное, по её мнению, «писать не хорошо, но справедливо». Поэтому-то поэтесса продолжает сопротивляться позывам к графоманству и ждать настоящей идеи.

Стихотворение «Ночь» не только имеет глубокий смысл, но и очень необычную структуру. В каждой строфе использована кольцевая рифма abba, что делает строки строгими и уверенными. Произведение содержит урок, облечённый в изысканную стихотворную форму, который будет полезен не только творческим людям, но и каждому читателю, который задумывается о ценности своей работы.

Избранное:

САД

Василию Аксенову

Я вышла в сад, но глушь и роскошь
живут не здесь, в слове: «сад».
Оно красою роз возросших
питает слух, и нюх, и взгляд.

Просторней слово, чем окрестность:
в нем хорошо и вольно, в нем
сиротство саженцев окрепших
усыновляет чернозем.

Рассада неизвестных новшенств,
о, слово «сад» - как садовод,
под блеск и лязг садовых ножниц
ты длишь и множишь свой приплод.

Вместилась в твой объем свободный
усадьба и судьба семьи,
которой нет, и той садовый
потерто-белый цвет скамьи.

Ты плодороднее, чем почва,
ты кормишь корни чуждых крон,
ты - дуб, дупло, Дубровский, почта
сердец и слов: любовь и кровь.

Твоя тенистая чащоба
всегда темна, но пред жарой
зачем потупился смущенно
влюбленный зонтик кружевной?

Не я ль, искатель ручки вялой,
колено гравием красню?
Садовник нищий и развязный,
чего ищу, к чему клоню?

И, если вышла, то куда я
все ж вышла? Май, а грязь прочна.
Я вышла в пустошь захуданья
и в ней прочла, что жизнь прошла.

Прошла! Куда она спешила?
Лишь губ пригубила немых
сухую муку, сообщила
что всё - навеки, я - на миг.

На миг, где ни себя, ни сада
я не успела разглядеть.
«Я вышла в сад»,- я написала.
Я написала? Значит, есть

Хоть что-нибудь? Да, есть, и дивно,
что выход в сад - не ход, не шаг.
Я никуда не выходила.
Я просто написала так:
«Я вышла в сад»...

1980 Белла Ахатовна Ахмадулина

Поэзия Ахмадулиной — поэзия мыслящего и познающего чувст-ва. Ее лирическая героиня обживает и наделяет только ей прису-щими смыслами окружающее пространство, будь то ночная комна-та («Ночь», 1962), или заснеженный арбатский двор («Как никогда беспечна и добра…», 1974). Она обращена к внутреннему миру ли-рической героини, к вечным темам: любви и смерти, природе и творчеству — при этом поэтесса пропускает поток впечатлений сквозь призму своей души и прежде всего выстраивает их в свою образную систему, подчиняет законам своего собственного языка. Например, образ свечи, традиционный в русской поэзии, становит-ся чисто ахмадулинским — с ее пристальным вниманием к разным сторонам одного и того же предмета («Свеча», 1962).

Поэзия Беллы Ахмадулиной отличается пристальностью и тон-костью психологического анализа, метафоричностью, переходами конкретно-чувственной образности в причудливую игру аллегорий, непосредственности признания — в изысканную стилизацию. Ли-рическую героиню Ахмадулиной характеризует сосредоточенность — иногда чрезмерная — на самовыражении и самоанализе.

Уже в ранних стихах Беллы Ахмадулиной (книга «Струна», 1962) обнаружилось ее стремление раскрыть богатство и красоту мира, человеческой души, тонкая поэтическая наблюдательность, порыв к действию:

Необъятна земля, но в ней нет ничего, Если вы ничего не заметите…

Героиня Ахмадулиной трепетно относится к дружбе, видя в ней одну из самых важных сторон человеческого общения. Не случайно слово «дружба» обрело в ранней поэзии Ахмадулиной свой искон-ный, полнокровный смысл. В ее мире мужчину и женщину связы-вают прежде всего «простые», дружеские чувства, возведенные в ранг самых таинственных и сильных («Мои товарищи», «Гостить у художника», «Зимняя замкнутость»). Эти отношения были столь напряженны для Ахмадулиной, что остальные человеческие чувства оказались в тени. Стихи о любви, которых было немало в первом сборнике «Струна», на какое-то время вообще перестали писаться. В «Уроках музыки», ее второй, гораздо более зрелой книге, поэтес-са окончательно закрепляет за собой столь для нее важный статус товарища. В стихотворении «По улице моей который год…», напи-санном в 1969 году, Ахмадулина грустит о друзьях, которые поки-дают ее:

По улице моей который год Звучат шаги — мои друзья уходят. Друзей моих медлительный уход Той темноте за окнами угоден.

Чувство одиночества «холодно замыкает круг». Пытаясь забыть-ся, героиня посещает концерты и библиотеки, но ей не дано забыть тех, кто «умерли или доселе живы»:

Образ одиночества в стихотворении реализуется в ряде сложных метафор: «Одиночество замыкает свой круг», взяв в плен лириче-скую героиню; одиночество призывает, голубая стужа одиночества и др. Само одиночество, по мысли Ахмадулиной, содержит способы его преодоления. Появившиеся из темноты «прекрасные черты» друзей — лучшее свидетельство того, что нет забвения в ее душе. Стихотворение написано традиционным пятистопным ямбом.

Тема дружбы звучит и в стихотворениях Ахмадулиной, посвя-щенных выдающимся поэтам-современникам: «Памяти Бориса Пас-тернака» (1962), «Зимняя замкнутость» — Булату Окуджаве (1965), ему же — «Снегопад» (1968), «Воспоминание о Ялте» (1969), «Пе-сенка для Булата» (1972), «За что мне все это?..» — Андрею Возне-сенскому (1975), «Владимиру Высоцкому» (1980), «Москва: дом на Беговой улице» (1982). Обращаясь к Булату, как к учителю и вдох-новителю, Ахмадулина пишет: «Мой этот год — вдоль бездны путь. // И если я не умерла, // то потому, что кто-нибудь // всегда молился за меня. // Всё вкривь и вкось, все невпопад, // мне страшен стал упрек светил, // зато — вчера // Зато — Булат! // Зато — мне ключик подарил!» Воспринимая смерть Высоцкого как тяжелую утрату, Ахмадулина отзывается стихотворением «Владимиру Высоцкому»:

Хвалю и люблю не отвергшено гибельной чаши. В обнимку уходим — всё дальше, всё выше, всё чище, не скаредны мы, и сердца разбиваются наши. Лишь так справедливо. Ведь если не наши — то чьи же?

Стихотворник «Мои товарищи» (1963) посвященное Андрею Воз-несенскому, другу и товарищу по поэтическому цеху, помогает уви-деть юного поэта таким же пылким и порывистым, каким он был в жизни:

Всё это так. Но всё ж он мой товарищ. А я люблю товарищей моих. Люблю смотреть, как, прыгнув из дверей, выходит мальчик с резвостью жонглера. По правилам московского жаргона люблю ему сказать: «Привет, Андрей!»

Понимая и ценя талант своего друга, Ахмадулина пророчески предсказывает ему грядущую славу:

И что-то в нем, хвали или кори, есть от пророка, есть от скомороха, и мир ему — горяч, как сковородка, сжигающая руки до крови.

Последние три строки стихотворения обращены к друзьям:

Да будем мы к своим друзьям пристрастны! Да будем думать, что они прекрасны! Терять их страшно, бог не приведи!

Тема любви, только намечавшаяся в ранней поэзии, приобрета-ет в 70-е годы полнокровное звучание: «Люблю, когда ступая, как летая, // проноситесь, смеясь и лепеча. // Суть женственности, вечно золотая, // И для меня — священная свеча». Классическая женст-венность, так импонирующая ей в Марине Цветаевой, получила новую окраску в лирике Ахмадулиной. Ее стих «проносится, смеясь и лепеча», удивляя нас витиеватостью и прихотливостью словаря и синтаксиса — своего рода кружевами, оборками, воланами. Ахмадулинская версия современного женского характера противостоит порожденному новой формацией образу мужеподобной женщины, лишенной тайны и женской привлекательности: «В гортани моей, неумелой да чистой, // жил призвук старинного русского слова. // Я призрак двусмысленный и неказистый // поэтов, чья жизнь не зате-ется снова» («Ночь перед выступлением», 1973), «Я вас люблю, кра-савицы столетий, // за ваш небрежный выпорх из дверей, // за право жить, вдыхая жизнь соцветий // и на плечи накинув смерть зверей» («Я вас люблю, красавицы столетий…», 1973).

В сборнике «Тайна» (1983) контуры ахмадулинского мира резко меняются. Он поражает нас прежде всего удивительной для Ахма-дулиной пустынностью ландшафта. Городской пейзаж сменяется в ее поэзии безлюдными сельскими проселками, деревенским уеди-нением, уже не нарушаемым приездом «старого товарища», как это обычно происходило в ранних стихах. Природа в «Тайне» превра-тилась в главный оплот красоты, пленяя не только своим живым цветением, но и бессмертными строками, ею внушаемыми. Голоса любимых поэтов от Марины Цветаевой до Пушкина озвучивают безмолвный мир этой книги: «Я предана этим бессветным местам, // безлюдию их и безлунью, // науськавшим гнаться за мной по пятам // поземку, как свору борзую». Материал с сайта

Как пишет Виктор Куллэ, «дикий романтический сад, ставший у зрелой Ахмадулиной устойчивым синонимом не только поэзии, но и мироздания, предполагает не только упругость и первозданность поэтической ткани, но и некую безответственность стихотворца. В какой-то степени это стало болезнью ее «длинных» стихотворений… на смену акмеистической зоркости к деталям приходит нагромож-дение невнятных автоперепевов. Но замечательно, что весь приве-денный набор отрицательных качеств служит в итоге лишь пере-гноем, тем сором, которого немало в поэтической кухне каждого берущегося за перо. А сад все-таки есть».

Однако уже в следующем своем сборнике «Сад» (1987) Ахмаду-лина пусть ненадолго, но выходит из «сада», вновь попадая в шум-ную городскую толчею. Но совсем не такую, как прежде. Теперь пе-ред нами уже не московские переулки, которые оглашаются несущимися из гнесинской школы трелями, а площади провинци-альных городков, скажем, Тарусы, с присущей им музыкой: «Суб-ботник шатается, песню поющий. // Приемник нас хвалит за наши свершенья». И уже не «в маленьком кафе на площади Восстанья» случаются, как это было когда-то, гаданные и негаданные встречи, но в «Оке», «заведенье второго разряда».

«Белла Ахмадулина» — поэт гораздо более высокой личностной и стилистической чистоты, нежели большинство ее сверкающих или непрозрачных современников. Ее стихотворения отличишь от чьих бы то ни было мгновенно. Вообще ее стих размышляет, меди-тирует, отклоняется от темы; синтаксис вязкий и гипнотический — в значительной степени продукт ее подлинного голоса.

Развертывание ее стихотворения, как правило, подобно розе, оно центростремительно и явственно отмечено напряженным женским вниманием к деталям — напряженным вниманием, которое иначе можно назвать любовью. Чистый результат, тем не менее, не салон-ная и не камерная музыка; результат — уникальное ахмадулинское смешение частного и риторического — смешение, которое находит отклик в каждой душе. Этим объясняется ее популярность — не только в кругу знатоков поэзии, но и у широкого русского читателя» (Иосиф Бродский).

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском

На этой странице материал по темам:

• разница ранних и поздних стихов беллы ахмадулиной
• лирика ахмадулиной кратко
• доклад на тему лирика беллы ахмадилиновой
• лирика беллы ахмадулиной
• уроки музыки ахмадулина посвящение цветаевой

– это текст, так как он имеет заглавие, для него характерна тематическая и композиционная цельность. Он объединен темой процесса творчества и идей постижения сути поэзии, поисков собственного стиля; есть смысловая связность, композиционная завершённость. Текст структурно упорядочен, делится на предложения, имеет определённую тему – тему поэзии, самого процесса творчества; в нём прослеживается стилистическое единство. Это поэтический текст, так как он состоит из строф и имеет рифму. Стихотворение относится к художественному стилю речи.

Белла Ахмадулина приобрела известность в начале 1960-х годов. В это время её творчество было выражением бурной активизации духовной жизни, духовным раскрепощением.

Поэты — «шестидесятники» учили, просвещали своих читателей и слушателей. Было ощущение свободы, ощущение ответственности за преобразования в стране, ощущение необходимой моральной перестройки общества. Автор понимает, что творчество поэта должно восприниматься читателем не только как источник духовного наслаждения, но и как действенное орудие, способное влиять на окружающих. Поэзия – это проникновение в «саму сокровенную суть мира».

Стихотворение «Другое» было написано в 1966 г. К середине 60-х годов надежды на обновление, на возрождение угасли. Для литературы этого времени характерны утрата веры в будущее и в возможность социальных преобразований, поэтому уж целый год стихи не слагаются, а раньше в творчестве было «другое что-то».
Уже первые слова стихотворения привлекают наше внимание:

слагать стихи…?

В стихотворении поэт разговаривает с самим собою и со всем миром. Он ищет причину «немоты тяжёлой». Не находит. Вновь ищет… Может быть, поэтому так трудно постичь суть поэзии? Ведь каждое из стихотворений – душа автора, его боль и надежда, грусть и радость, мечта и реальность. В этом стихотворении Б. Ахмадулина не использует малоупотребительные слова. Здесь нет ярких и броских поэтических образов, требующих расшифровки. В чём же причина такого сильного эмоционального воздействия этих строк? Прежде всего, очевидно, в их удивительной простоте и правдивости.

Повествование ведётся от 1-го лица. В том, что автор делится с читателем своими сокровенными чувствами, убеждают следующие личные местоимения: я не могу, я не о том, во мне уже стара привычка ставить слово после слова. Автор избрал форму непринуждённого, доверительного монолога, в ходе которого делится своими размышлениями с читателем, повествуя о том, что случилось («Что сделалось?» ), вспоминает эпизоды из своей жизни («Как это прежде было?» ).

Это произведение обладает особой структурой повествования: повествователь и герой здесь тождественны, объектом изображения служит авторское «я». Речь повествователя содержит особые слова – сигналы припоминания (знало, шалило, смеялось, плакало), вводящие описание ситуации в прошлом и свидетельствующие об избирательной работе памяти (забыла). Речь повествователя, содержащая воспоминание, включает его оценки, отражает различные его эмоции.

По своему словарному материалу язык стихотворения «Другое» прозаически простой и понятный. Стихотворение воспринимается как обычный современный текст, без каких-либо затруднений. И всё же замедленное и пристальное чтение текста обязывает сделать несколько пояснений. В стихотворении есть два лексических архаизма –уста, ведать. Это собственно-лексические архаизмы, так как слова вытеснены в пассивный словарный запас словами с другой непроизводной основой.

Собственно-лексические архаизмы традиционны для поэзии. Ахмадулина, ориентируясь на традиции, тоже обращается к этим весьма выразительным лексическим ресурсам.

Архаизмы органично входят в ткань лирического произведения, участвуя в образовании неповторимого поэтического стиля, и употребляются для поэтизации речи, создания высокой экспрессии. Употребляя слова, обозначающие части человеческого лица и тела (губы, рука), Ахмадулина в большей степени отдаёт дань традиции.

Обратим внимание на первую строфу этого стихотворения, где фигурирует слово губы, противопоставленное с экспрессивной точки зрения слову уста. Вариант губы имеет в контексте ярко выраженную отрицательную эмоциональную окраску:

Что сделалось? Зачем я не могу
уж целый год не знаю, не умею
слагать стихи и только немоту
тяжелую в моих губах имею?

В стихотворении доминирует слово уста. Такое его положение отчасти объясняется существованием логической связи между такими образами, как уста и слово:

Да, да, другое, разве знало страх,
когда шалило голосом так смело,
само, как смех, смеялось на устах
и плакало, как плач, если хотело?

Традиционным поэтическим средством у Ахмадулиной выступают абсолютные синонимы. Наличие в стихотворении нескольких слов для обозначения одного и того же понятия оправдывается и обусловливается различием выполняемых ими функций. Синонимы служат выражению тонких смысловых оттенков данного понятия, эмоциональной или стилистической окраски.

Сравним синонимы: уста – губы, знать – ведать. Различие между ними выражается в характерной для каждого слова эмоционально-экспрессивной и стилистической принадлежности: слова знать и губы являются межстилевыми и нейтральными, а слова ведать и уста – устаревшими, поэтическими.

Избранное:

Анализ стихотворния Беллы Ахмадуллиной «А напоследок я скажу...»

Белла Ахмадуллина - автор прекрасных стихов, многие из которых стали популярными романсами. Но она теряется в плеяде многих известных поэтов – песенников. А ведь эта женщина прекрасно воспела самое чудесное на земле чувство – любовь. Мало кто из поэтов умел так, как она, перед лицом любви пренебречь всеми доводами рассудка, так отдаться нахлынувшему чувству и добиваться взаимной любви, несмотря ни на какие препятствия.

Любовь у Ахмадуллиной бывает разная: страстная, нежная, грустная, прощальная, но никогда – спокойная. Для поэтессы чувство – это вихрь эмоций, неважно, каких, которые затрагивают все струны души. Потому ее стихи о любви так популярны у читателей, от них невозможно оторваться. Всегда как бы сопереживаешь героине Ахмадуллиной в ее чувстве, находишь и в своей душе похожие эмоции.

Наиболее известным стихотворением, которое было положено на музыку и вошло в кинофильм, является «А напоследок я скажу…» Тема этого стихотворения – расставание с любимым человеком. Героиня прощается с ним, его любовь ей уже не нужна: «Прощай, любить не обязуйся». Но это прощание не дается героине легко, в ней все бушует, и она чувствует: «С ума схожу иль восхожу К высокой степени безумства».

Это повторение разными словами одного явления, «сумасшествия», подчеркивает, усиливает внимание на этих словах. Чувства у героини – вне ее контроля. Она не в состоянии управлять ими: так глубоко ее горе.

Героиня упрекает героя: «Как ты любил, ты пригубил». То есть она говорит о том, что он не сумел глубоко вникнуть в ее чувство, понять всю глубину ее эмоций. Здесь идет скрытое сравнение героини с бокалом вина. Именно к слову «вино» уместно использования глагола «пригубил», то есть слегка отпил, чуть касаясь губами. Так же и в отношении лирической героине - герой просто воспользовался ее чувствами. Она упрекает его не в том, что он ее погубил, а в том, что он «погубил так неумело». То есть лирический герой растоптал все ее чувства, не оставил ей никакой надежды. Теперь же героине не на что опереться в жизни.

Вторая строфа начинается так: «А напоследок я скажу». Складывается впечатление, что героиня просто никак не может проститься с любимым, пытается задержать его еще на одно краткое мгновение. В этой строфе она описывает свое, уже предобморочное, состояние: мозг перестает работать, «пали руки»: «И стайкою наискосок Уходят запахи и звуки». Возможно, героиня ждет, что бывший возлюбленный пожалеет ее, не оставит, а, возможно, она говорит о своем состоянии уже тогда, когда неважно, слушает тебя кто-либо или нет.

Итак, в этом стихотворении раскрывается любовная тема - расставание с любимым человеком. Оно представляет собой лирический монолог героини, обращенный к неверному любимому.

Хотя стихотворение небольшое по объему, но оно очень содержательно по смыслу, по выражению чувства. Этому способствуют и изобразительно-выразительные средства, выбранные Ахмадулиной. Здесь присутствует: «С ума схожу, иль восхожу / К высокой степени безумства». Есть перифразы, которые придают лиричность монологу: «Работу малую висок еще вершит», «стайкою уходят запахи и звуки». Есть также и сравнения: «стайкою» - сравниваются со стайкой рыбок, которые очень быстро меняют направление движения.

В этом стихотворении очень много синтаксических средств выразительности. Это и инверсия: «С ума схожу…», «Как ты любил…», «И стайкою наискосок» и т. д. Много обращений, которые выражаются личным местоимением «ты», присутствует анафоры: «А напоследок я скажу», «Как ты любил…».

Очень много в стихотворении повторов. Это уже названные «А напоследок я скажу», глаголы «любил», «погибель», «погубил». Повторения акцентирует внимание на них. Мы понимаем, что здесь они будут являться ключевыми словами, то есть самыми главными словами стихотворения, в которых и заключен основной смысл.

Кроме того, стихотворение насыщено глаголами действия, но это не придает ему большого динамизма, так как глаголы повторяются и описывают не физические действия, а проявление чувств.

Кстати, третья строфа стиховторения представляет собой повтор первой строфы. Поэтому можно сказать, что произведение обладает кольцевой композицией. Оно показывает: от чего героиня шла, к тому и пришла. Лирическая героиня простилась со своим возлюбленным, хотя это и больно, но, наверное, не отпустила его. Это кружение по кругу показывает, что героиня так и не сможет расстаться с любимым человеком. Хотя вторая строфа завершается тем, что она уже как бы свыклась с этой мыслью, она нечувствительна к реальному миру, ее окружающему.

В конце мне хотелось бы привести слова самой Ахмадуллиной как доказательство того, что главнее всего в жизни она считает любовь: «Любовь моя – вот мой туманный довод. Я воспою ее. А вы судите».