Три дня
Однажды волк бежал по лесу, увидел зайчика и говорит ему:
- Заяц, а заяц, ведь я тебя съем!
Заяц стал проситься:
- Помилуй меня, волк, мне ещё жить хочется, у меня дома детки маленькие.
Волк не соглашается. Тогда заяц говорит:
- Ну, дай мне хоть три дня ещё на свете пожить, а потом и съешь. Всё же мне легче умирать будет.
Дал ему волк эти три дня, не ест его, а только всё стережёт. Прошёл один день, прошёл другой, наконец, и третий кончается.
- Ну, теперь готовься, - говорит волк, - сейчас я начну тебя есть.
Тут заяц и заплакал горючими слезами:
- Ах, зачем ты мне, волк, эти три дня подарил!? Лучше бы ты сразу меня съел, как только увидел. А то я все три дня не жил, а только терзался!
Страх богатыря
Шёл однажды добрый молодец Илья Муромец тёмной ночью в сторону города Мурома, по дорожке прямоезжей через леса Брынские. Зашёл уже глубоко и вдруг услыхал он на дереве да на ветвях шорох загадочный. Глянь туда, а там из темноты смотрят на него леденящие всю душу глазища. Мог это быть Соловей-Разбойник разве или смерть сама? Илья Муромец перекрестился и произнес вслух:
- Ежели смерть, то бери меня как есть. А ежели Соловей-Разбойник, то спускайся, да силами с тобою померимся, как честной народ, да люд правдивый!
- Я - не смерть, и уж вовсе не соловей, - молвил голос сверху, - а если отгадаешь три мои загадки, то может быть, и никогда не узнаешь кто я. Боишься ли? Попытаешь ли судьбинушку?
- А уж отчего бы и не попытать? - отвечал Илья Муромец. - Так и быть, спрашивай!
- Тогда слушай и отвечай сам. Сколько не было бы видно листьев на тех деревьях, коли не сияла бы луна со стороны, где так темно ночью, что хоть глаз выколи?
Призадумался Илья Муромец, и надолго призадумался.
- Хорошо поёшь, Соловей! И не разгадаешь так сразу. А сколько их видно-то там?
Но как глянул он наверх опять, так и замер весь. По ветвям струился вниз божественный, переливающийся волшебством свет.
- Ну тогда скажи мне, - приятнее послышался Илье Муромцу глас сверху, - может ли Жар-птица лететь выше неба, да выше облака белого, да над солнышком ярким, когда над славным городом Муромом дождь хлещет как из ведра, да молнии страшные сверкают?
- Жар-птицу не видывал, но, думаю, кто над облаками парит, тому и дождя не видно.
- Ну хорошо же, добрый молодец, - и тут начал ветер шелестеть да бушевать на ветвях, - тогда отгадывай третью мою загадку. Шёл ночью богатырь через лес, да встретился с неизвестным. Отгадал он две загадки, да про третью забыл совсем, потому как думал всё о луне, да о солнце, да о ветре с дождём, да как по другой стороне, да по блюдечку, да покатилось яблочко, в самую серединку упало, да укатилось от него далёко. А коли скажешь сколько раз обернулось вокруг себя, то, может, и отпущу на волю, а коли не знаешь, так и заберу тебя с собой, да в слугу своего вечного превращу.
Выхватил тут Илья Муромец палицу свою, топнул своей ногою, да так что вода из-под земли хлынула. Закричал он голосом своим могучим, да так что весь лес содрогнулся, да отозвался ему.
- А ну, проваливай, сила нечистая! Не место тебе тут и загадкам твоим!
Но того уже и след простыл. Посмотрел по сторонам богатырь, и когда не увидел никого, пошёл себе дальше дорожкой прямоезжей в славный добрый город Муром. А за ним - тень его тёмная, как слуга плелась, да как раб, да как тот, кто и думать не умеет совсем, а только по пятам ходит, да по ночам пугает.
Взят от земли, яко Адам,
Ввержен в пещь, яко три отрока,
Посажен на колесницу, яко фараон,
Повезен на торжище, яко раб,
Продан за две лепты, яко хворост,
Пострадал от братии, яко Иосиф,
Вывезен на дорогу, яко зелие страдное,
И повержен в ров на посмеяние, яко Даниил.
Шла некая вдовица, зело убогая,
Подняла его и принесла в дом,
Облекла его в пеструю одежду,
Дала пить, и стал жить.
И почаша людие делити злато и сребро по кадям, а бесу зде предстоящу. Насыпаша людие едину кадь злата и рекоша бесу: «Се наша кадь есть».- «Добро есть ваше, людие»,- отвещава им бес. Насыпаша людие другую кадь злата и рекоша бесу: «Се наша кадь есть».- «Добро есть ваше, людие»,-отвещава им бес. Насыпаша людие едину кадь сребра и рекоша бесу: «Се наша кадь есть».- «Добро есть ваше, людие»,- отвещава им бес. Поделиша людие добро: ов злато взя, ов сребро. И ничто же остася бесу. И обратиша людие кадь, сущу пусту, вверх дном, и посыпаша златом дно, и рекоша: «Се твое есть добро». Видя бес толику хитрость, отвещава: «Кривду деете, людие». И рекоша людие: «Кривой бес! сам рек еси ты, что взята бысть правда на небо, а зде кривда остася».
2) ПРИТЧА ДАРИЯ, ЦАРЯ ПЕРСИДСКОГО
И поведа царь перский притчу во все страны:
«Стоит щит, на щите сидит заяц; прилетел сокол и взял зайца; прилетела сова на щит и села вместо зайца».
«Аще вгадаете, людие, мою притчу, дам вам три кади злата и сребра». И не вгада сию притчу ни един от человек. Прииде бес о едином оке, поведая всем сущим на земле: «Поведаю притчу вам, людие, за кадь сребра и злата». И приступиша людие к бесу. И глагола им бес о едином оке:
«Щит бо-есть земля; на щите сидит заяц, то есть правда на земле; прилетел сокол и взял зайца-то взята правда с земли на небо; прилетела сова вместо зайца на щит-то села на земле кривда».
Послаша людие к Дарию, глагола: «Се ответ наш!» И присла Дарий людям три кади злата и сребра.
Батька с сыном, да батька с сыном, да дедушка со внуком. Много ли стало?
4) ЧЕТВЕРО
Мать с дочкой, муж с женой, бабушка со внуком, отец с сыном. Много ли стало?
Здравствуйте, братцы, моей жены детки. Кланяйте-ся своему отцу и моему отцу; скажите, что его жены муж пришел.
Шуринов племянник, какая зятю родня?
7) ЗАМЫСЛЫ
Звал Ячмень Пшеничку: «Пойдем туда, где золото родится; мы там будем с тобою водиться». Пшеничка сказала: «У тебя, Ячмень, длинен ус, да ум короток; зачем нам с золотом водиться? оно к нам само привалится».
8) БЛАГОРАЗУМИЕ
Шел мужик. Навстречу ему идут мужики: Солнце, Ветер и Мороз. Мужик мужикам поклонился, посеред дороги становился. После того мужик снял шапку долой, да и Ветру поклон. Солнце сказало: «Постой, мужик, вот я те сожгу!» А Ветер молвил: «Я тебя не допущу». Мороз промолвил: «Постой, мужик, я те заморожу». А Ветер молвил: «Я тебя отдую».
Говорят, что однажды собрались в одном уголке земли вместе все человеческие чувства и качества.
Когда Скука зевнула уже в третий раз, Безумие предложило:
- А давайте играть в прятки!
Интрига приподняла бровь:
Прятки? Что это за игра?
И Безумие объяснило, что один из них, например, оно, водит, закрывает глаза и считает до тысячи, в то время как остальные прячутся. Тот, кто будет найден последним, станет водить в следующий раз и так далее.
Энтузиазм затанцевал с Эйфорией, Радость так прыгала, что убедила Сомнение, вот только Апатия, которую никогда ничего не интересовало, отказалась участвовать в игре. Правда предпочла не прятаться, потому что в конце концов ее всегда находят, Гордость сказала, что это совершенно дурацкая игра (ее ничего, кроме себя самой, не волновало), Трусости очень не хотелось рисковать.
- Раз, два, три, - начало счет Безумие.
Первой спряталась Лень, она укрылась за ближайшим камнем на дороге, Вера поднялась на небеса, а Зависть спряталась в тени Триумфа, который собственными силами умудрился взобраться на верхушку самого высокого дерева. Благородство очень долго не могло спрятаться, так как каждое место, которое оно находило, казалось идеальным для его друзей. Кристально чистое озеро - для Красоты, расщелина дерева - так это для Страха, крыло бабочки - для Сладострастия, дуновение ветерка - ведь это для Свободы! Итак, оно замаскировалось в лучике солнца. Эгоизм, напротив, нашел только для себя теплое и уютное местечко. Ложь спряталась на глубине океана (на самом деле она укрылась в радуге), а Страсть и Желание затаились в жерле вулкана. Забывчивость... Даже не помню, где она спряталась, но это неважно.
Когда Безумие досчитало до 999, Любовь все еще искала, где бы ей спрятаться, но все уже было занято. Hо вдруг она увидела дивный розовый куст и решила укрыться среди его цветов.
Тысяча, - сосчитало Безумие и принялось искать.
Первой оно, конечно же, нашло Лень. Потом услышало, как Вера спорит с Богом, а о Страсти и Желании оно узнало по тому, как дрожит вулкан. Затем Безумие увидело Зависть и догадалось, где прячется Триумф. Эгоизм и искать было не нужно, потому что местом, где он прятался, оказался улей пчел, которые решили выгнать непрошеного гостя. В поисках Безумие подошло напиться к ручью и увидело Красоту. Сомнение сидело у забора, решая, с какой же стороны ему спрятаться. Итак все были найдены: Талант - в свежей и сочной траве, Печаль - в темной пещере, Ложь - в радуге (если честно, то она пряталась на дне океана).
Вот только Любовь найти не могли. Безумие искало за каждым деревом, в каждом ручейке, на вершине каждой горы и, наконец, оно решило посмотреть в розовых кустах, и когда раздвигало ветки, услышало крик. Острые шипы роз поранили Любви глаза. Безумие не знало, что и делать, принялось извиняться, плакало, молило, просило прощения и во искупление своей вины пообещало Любви стать ее поводырем.
И вот с тех пор Любовь слепа и Безумие водит её за руку...
«И в оньже аще град входите, и приемлют вы,
ядите предлагаемая вам: И исцелите недужныя,
иже суть в нем, и глаголите им:
приближися на вы Царствие Божие.
И в оньже аще град входите, и не приемлют вас,
изшедше на распутия его, рцыте:
И прах, прилепший нам от града вашего, отрясаем вам.
Обаче сие ведите, яко приближися на вы Царствие Божие.
Глаголю вам, яко Содомляном в день той отраднее будет,
неже граду тому».
(Ев. от Луки, Гл.10, Зач.8)
В некотором Царстве – Русском Государстве жил-был Царь – Православный Государь. Хороший был Царь, добрый, христианский. Была у него Царица-Матушка – красавица писаная, ни в сказке сказать, ни пером описать, такая умница, а уж рукодельница-то! Но главное, крепко верили они своему Богу, Святой Троице, и очень Его почитали. А и Бог их, сердешных, очень любил. И народ Их тоже очень любил. Народ-то был хороший – Русский. А и народ-то Русский какой был молодец, по душе своей – простец, пуще всего на свете любил Божью Церковь. Куда ни посмотришь, кругом на Руси храмы Божии стоят, маковки золотом горят, звон колоколов, да фимиам молитв, чтобы Бога порадовать. Тем и утешались, как дети. Так и жили в мире, и любви, и согласии, как говорится, друг в друге души не чаяли. Были у Царя с Царицей деточки, пятеро. Но – все по порядку.
Сильно Бог полюбил Землю Русскую, все ей дал, всем украсил: живи по Божьей Правде, радуйся, да Бога Троицу прославляй. Благословил Господь Землю Русскую миром и отдал ее в удел Матери Божией Приснодеве Марии. А под Ее Покровом всем хорошо: сироты пригреты, вдовицы утешены, стар покоен, млад не обездолен, девицы-красавицы целомудренны, а мужи сильны и добродетельны. Жить бы поживать, да добра наживать.
Но не всем по нраву была такая лепота. Одному существу на свете чужое добро око застило. То был прегордый завистник Змей Тугарин – лютый, заклятый враг Бога. Вот и позарился он на Божий удел – Святую Русь. Много бед чинил он русским людям: то полчища вражеские пошлет для разорения Русской Земли, то воровство и измену заведет, а то и сам, где хвостом ударит, тут неурожай, там болезнь какая – язва моровая. А где мир и любовь – то он терпеть не может, посылает туда своих слуг, чтобы посеять промеж русских людей ссоры да раздоры, да обиды и всякие нестроения. А ему поганому только того и надобно, чтобы души погубить и к себе в преисподню уволочь. Наведет беду и порчу на людей, а сам знай себе от гордости раздувается, от злости и зависти пухнет. Такое вот омерзительное и противное существо этот Змей Тугарин, сущий сатана, дьявол и подлец.
Но сам он редко когда безобразничает, Бог ему не позволяет. Победил его Божий слуга, Архистратиг Небесных Сил Михаил-Архангел. За свои злодеяния привязан Змей глубоко под землей – в преисподней, и сам до времени ничего делать не может. Но есть у того Змея пособничек во всяких мерзких делах – окаянное уродище Чудо-Июдо о многих головах. А головы те поганые на длинных-предлинных шеях привешены. Так что этими шеями Чудище-Июдище свои головы всюду просовывает. Головы те не простые, а ядовитые. Кого укусит – враз душа занемеет, а то и в конец может отравиться и погибнуть. Но то не со всеми бывает, а с теми, кто в Бога не верует, крестное знамение на себе не творит. А кто с крестом, да Бога любит, того Чудище боится и стороной обходит. Даже если и укусит кого, кто зазевался, стоит такому бедолаге Бога на помощь призвать и прощение у Него попросить за свою беспечность, сразу и излечит его благодать Божья. А Чудо-Июдо с позором исчезает, только для острастки и по зловредности всякого зловонного смраду напустит. И дух тот июдин еще долго не выветривается для напоминания. Но самое страшное, если человек Бога звать не хочет. Тут Чудо-Июдо всякие соблазны тому показывает, начинает его обольщать, а когда обольстит, окаянный, то сделку предлагает. Давай мол, братец, ты все это задаром получишь, сокровищ всяких, шемаханских девиц, колесницы богатые, в придачу и хоромы каменные, лучше чем у царя, а взамен того душу свою, говорит, Змею Тугарину отдай. И если такой человек согласится душу продать, то сам становится слугой Змея, змеей, гадюкой подколодной.
Чтобы защитить Русскую Землю и Русский Народ от поругания и разорения, от козней Чудища-Июдища дал Милосердный Господь Русскому Народу Самодержавного Царя, венчал его на Царство, священным миром помазал, и вручил чудесный жезл – царский скипетр, символ Божественной власти и христианского могущества. Того скипетра пуще всего на свете боялся Чудо-Июдо. Т. к. все его козни одним мановением царского скипетра разрушались. Как взмахнет Царь скипетром, так все русские люди мигом восстанут, готовы царскую волю исполнить, куда укажет жезлом Царь, туда и идут, рады послужить Царю-батюшке. И в огонь, и в воду, ничего не боялись русские с Царем, и сама смерть им ни по чем, лишь бы Богу и Царю угодить, да тем душу спасти. Никто не мог одолеть Русского Царя, никакой супостат был не страшен. Так и жили: на Небе Бог, а на земле Царь – Божий Помазанник. Уж больно любили русские люди Божьего Помазанника. Без Царя народ сирота, – говаривали старики. Поставил Господь своего Самодержавного Царя над всей Русской Землей, чтобы был он Хозяином, а русские люди чтобы слушались его во всем, а через то Бога не забывали. Потому что Царь-то был не простой, а Божий Помазанник! И с ним было Божье благословение и благодать всей Русской Земле.
Мудро правил Русский Царь, да ведь как не править, когда Сам Господь Бог Вседержитель – Помощник и Покровитель, и ангелы Его, и Матерь Божия, и Святые Угодники. Страшен и грозен был Русский Царь для врагов. Было у него и войско храброе, Христолюбивое. Все солдаты – чудо-богатыри с крестом на груди, силачи и усачи, бесстрашные бойцы. В бой идут, Богородице песнь поют, а как псалом «Живый в помощи Вышняго…» зачнут читать, Божия сила всех супостатов вмиг сокрушит, поразит. А как Архистратига Михаила, да Георгия Победоносца в помощь призовут, враги так и валятся снопами от страха, да от славного оружия христианского. Иной боец-молодец, лихой рубака в самое пекло лезет, ничего не боится, а сам на устах Иисусову молитву держит, Бога в помощь призывает. Так все только диву даются: доспехи на таком изрублены, плащ как решето – весь в дырах от стрел да пуль вражеских, шлем военный пробит, а сам живехонек, ни одной царапины – Имя Божие оберегло! А уж генералы-храбрецы, удалые молодцы, солдатам – отцы, а Царю – слуги верные. Зорко следил Царь за тем, что в мире делается, не пакостит ли где Чудище поганое. Как только где обиду какую вражина учинит, так Царь свои полки снаряжает и на супостата посылает, чтобы зло наказать, а порядок поддержать. Порубает Христолюбивое воинство головы змеиные и возвращается со славой домой. Но только головы те за грехи людские снова вырастают. Все же войско Царское Чудище-Июдище очень боялся.
Чтобы сподручнее было Божью правду на Руси блюсти, собрал как-то Царь всех бояр да князей, да служивых людей и выделил себе Государь особых помощников, приблизил к себе, обласкал, да и говорит:
«Детушки мои, вас, самых мудрых, самых сильных, самых умелых ставлю на государеву работу, прошу помощи вашей, даю вам власть судить да рядить. Будете дворянами, значит при царском дворе, ближайшими Царю помощниками, а для народа старшинами. Ставлю вас выше всех, даю всего, что сам имею, а главное власть и волю, но и спрос с вас первых. За верную службу буду жаловать щедро, а коли не радеть начнете – взыщу строго. А за воровство и измену карать без милости буду, и от Бога суд приимете. Помните – вы, лучшие люди Земли Русской, но не по званиям и воинским чинам, а по службе верной, и доблести ратной, душе чистой и преданной. Коли так, то и народ любить вас будет, а коли не так, то не забывайте, что без Бога и Царя вы – прах и пепел, а любой простолюдин выше будет, если исправно дело свое делает и Бога не забывает. Ваша честь – честь царева, ваше благо - благо Государства Русского. Еще и Апостол сказывал: «Бога бойтесь, Царя чтите!» Так напутствовал Царь ближайших своих людей, которыми и окружил себя и через них все дела в Государстве вершить стал.
Всякое, конечно, бывало, что греха таить. Люди – не ангелы. И воровство, и разбой случались в Государстве Русском. Но с помощью Божьей все улаживалось и на мире успокаивалось. Царская милость и любовь побеждала.
И вот, давным-давно, а когда? – да в старинные года, после многих бед и напастей заключил Русский Народ со Святой Троицей, завет любви и верности. Обещали русские люди любить своего Царя-Помазанника Божьего и служить Ему верно до скончания века, т. е. пока Сын Божий Иисус Христос не придет судить мир Страшным Судом. А клятву ту страшную Русские люди скрепили подписями и на том Крест Животворящий целовали.
А тем временем поганый Тугарин-Змей не дремлет, покорил через Чудища-Июдища уже весь мир, все царства ему служат. Позапродали люди души свои Змею Тугарину, посотворили себе кумиров: «свобода», «равенство», «братство», «всемогущий интеллект», «дарвиновская эволюция». А проще говоря, противопоставили разум свой природе и ее Всемогущему Творцу, понапридумали теорий да учений бесовских. Ходят как пьяные от этих теорий. И только Русское Государство под скипетром Самодержавного Царя стоит неприступной твердынею посреди духовно побежденных стран и народов. Бог через Русского Царя порядок Божественный на земле удерживает от окончательного поглощения пучиной хаоса и беззакония. Пока Русская Земля стоит – и Церковь Божья процветает, души для Царства Небесного готовит. А то Змею Тугарину невыносимо видеть.
Долго ли, коротко ли, почувствовал вражина свою силу. А и то верно, не все ладно стало на Руси. Сказать правду – не ладно совсем. Одно слово - упадок духа, вера православная не в почете. Разрослись семена безверия и маловерия, посеянные Чудой-Июдой. Родных пастырей не слушают, от Церкви отбиваются. Может и ходят люди в храм, а ревности настоящей нет, да и веры-то горячей не встретишь, так, не холодны, не горячи. Потрудились головы Июдины, опоили зельем колдовским умы и сердца. Уже души первых помощников Государя отравлены змеиным ядом. Стал он их в первую очередь завораживать да от Церкви Божией отваживать. Стал нашептывать срамник окаянный всякие льстивые да блудливые речи. Что, мол, они на всей Руси самые славные, да умом богатые, да силой не обижены. Почитай, выше Царя будут, а уж Царь им, стало быть, и не нужен. Одно слово жалит их Чудище льстивым языком, прыскает на них ядом сладких речей, а в тех-то речах колдовское зелье замешано.
А слуги-то царские возгордились, да Бога-то в помощь не призвали, и всяким вражьим басням поверили. Только совесть их нет-нет да мучает. Совесть-то – от Бога напоминание. Чтобы усыпить ее, стал Чудище-Июдище всякие соблазны заморские показывать: то одежды диковинные, не русского покроя – одна срамота, декольте с панталонами, то романы книжные, дух захватывающие в плен. Кто их прочтет, тот о Боге уж не помышляет, сплошные фантазии в голове, миражи с факирами. То науки-схоластики, значит, чтобы ум весь формулами и схемами заполнить, а для службы Богу и Царю чтобы места уж не осталось. А напоследок придумал Чудище для первых царевых слуг разные развлечения: балы с банкетами, да ассамблеи с этикетами, пикники с аля-фуршетами. А все это затем, чтобы, значит, на тех балах, да на званных пирах пили, ели, веселились, друг перед другом бахвалились, а про свою службу, да про клятву забыли бы! А и впрямь, когда же о службе царевой думать, когда в голове одни эпиграммы, в глазах эполеты, а в повадках этикеты, у крыльца кареты, а на людях – туалеты. Смотрит простой народ, диву дается. Были царские слуги – русские люди, а ныне стали сами с усами – заморские дяди.
Потужил народ, погоревал, в сердцах сплюнул, перекрестился, да пошел дело свое делать, семью кормить, да родному Царю-батюшке служить, каждый в своем простом чине-звании, да Богу молиться, чтобы оборонил от такой напасти. Народ-то смирился, а барин возгордился. Вот и получилось, что гордецы-дворяне окружили Царский Трон плотной стеной, отогнали подальше народец простой, да позабыли про него, про народец-то, вместе с Божьей заповедью: «Кто хочет быть большим, да будет всем слуга».
Затуманились головы у старшин русских от всей этой хмари болотной и позабыли они о клятве, данной Богу, забыли, что Крест Животворящий целовали Богу и Царю. Забыли, что могущество русское на верности Помазаннику Божьему зиждется. А и самого Помазанника-Царя стали почитать только внешне, а сами помышляли, как бы побольше к рукам власти прибрать, да как бы посытнее жить припеваючи. Служба царская не за страх, а за совесть стала им в тягость. Не нужен уже Царь людям, как же, сами господа! На дедовские обычаи уже не смотрят, смотрят на запад. Помышляют, как бы вместо царя парламент учредить, а самим в том парламенте сесть и народ поучать, как простому человеку господам-дворянам кланяться подобает.
Зовет Змей Чуду-Июду. Тот собрал свои головы-щупальца во един клубок, заполз в свое логово, которое называется «тайная ложа», отслужил черную мессу, чтоб двери в бездну растворить, и предстал Чудо-Июда прямо пред своим повелителем. Тот и говорит ему:
– Вот что, чудище лохматое, скотина пархатая. Всех ли королей купил ты презренными деньгами, все ли царства покорились моему истукану – золотому тельцу?
– Все, Ваше Поганище, все тута», – зло ухмыльнулся Чудо-Июдо и показал на тугой кошелек, привешенный сбоку вместо сабли.
– Есть ли еще добрые союзники у Русского Царя?
– Добрых нету, – хихикнул Июда, – одни злые, продадут не за понюх табаку, гы-гы.
– А что слуги твои, гадюки подколодные, кто мне душу запродал, готовы?
– Так точно-с, готовы, сей момент продадут, оболгут, предадут, обворуют, убьют. Чего изволите?
– Не могу более терпеть Царства Русского и этого Помазанника, застит мне глаза блеск церковных куполов, да колокольный звон рвет душу мою поганую. Кончать это надо, понял?
– А что ж непонятного? Кончим, не сомневайтесь, Ваше змеиное Поганство.
– А как помощники его ближайшие, князья да дворяне?
– Хлипковатый народец, спесивы и горды. Понятие чести извратили, о чести же царевой совсем не пекутся. За одно обидное слово или намек готовы стрелять друг друга, а за веру отцов да за обычаи дедовские умирать не торопятся. Духовенство не почитают, ходят к хиромантам и гадалкам, вертят столы – духов вызывают. Создали себе кумиров: Лев Толстой, Гегель, Маркс, теперь какую-то Бля…, гы, гы, извиняюсь, Блаватскую превозносят. Погрязли в пирах, картах, женщинах. Гниловатый народец, ради заморских диковинок на все готовы, душу продать, Царю изменить.
– А народ? Простой народ?
– Простой-то народ царя любит!
– Уууу!!!, – заревел Тугаринович. Июда в страхе отскочил.
– Народ-то, покрепче будет, чем господа. Но и он уже не тот. Вера ослабела, вялый нынче народишко какой-то. Благочестия как в старину встретить мудрено. Но душа еще жива, хотя и травят ее потихоньку всякие учителя-толстовцы, народники разные, интеллигенция полуграмотная, недоучки-студентишки. Одно слово: всякий сброд и сволочь воду баламутит. Да и наш брат пархатый кое-где затесался, но все же народ еще крепок: хоть и глуповат, а жалостливый, жертвенный, не продажный. Но, так ведь без начальства на что он годен, беспомощен и жалок.
– Хватит, надоела мне эта достоевщина, картина ясная – пора кончать. А что короли заморские, поднимут ли нож на Россию, коли буча заварится?
– А то как же. Они только об этом и мечтают. Заодно и друг другу глотку перережут за «сферы влияния», да за «рынки сбыта», а уж с Россией у них давние счеты. Так что не сомневайтесь, Ваше змеиное Поганство, все на Россию клыки точат. А союзнички-то ее быстро предадут, у них не запотеет. У них же как: фигаро здесь, фигаро там – и нож в спину, христиане, понимаешь. Одно название, продали Христа-то, христопродавцы окаянные!
– Молчать, тварь безмозглая, расходился тут, чудяра порхатая! А то я тебе припомню пророков с апостолами! Будешь у меня корчиться и пресмыкаться веки вечные.
Чудище сжался, и мелко задрожал, как осиновый лист, совсем как библейский Каин.
– А как Русская армия? Дух ее боевой?, – подозрительно зыркнул Змей огненным глазом и сноп искр брызнул из его раскаленной пасти.
– А что армия? – просипел Чудище, почесывая старые шрамы от отрубленных голов, – Армия конечно благоговеет перед Царем, но без приказа никуда, а кто ж ей приказ даст за Царя выступить? Генералы то все наши, ужаленные. У меня-то яд злее, чем у гюрзы, делает свое дело. Главное старослужащих избить побольше на полях сражений, гвардию полностью уничтожить. А молодые уже не те, они в тылу пропагандой отравлены. Да и на позициях наши гадюки ползать будут.
Змеиное тело кольцами взметнулось вверх, так что вся преисподняя потряслась, а земная твердь содрогнулась: «Давай чудище, пляши, все тебе отдаю, весь мир, бери, владей, высасывай, эксплуатируй, наживайся, топчи, руби, потрясай, рушь, все тебе, и Россию тебе, и сокровища ее, – зашелся в дикой злобе Змей. И вдруг весь сжался, скорчился, затих, забился в угол и тихо-тихо прошипел оттуда, – А мне к ногам положи голову… Помазанника и Их всех... Хочу напоследок упиться Их кровью… Все, вали отсюда, погань, сволочь приблудная!», – заревел Змей.
Чудо-Июдо вихрем вылетел из преисподней, смерчем пронеся над землей и вновь оказался в своей тайной ложе, где он и его гадюки совершали черную мессу. Перед скопищем пресмыкающихся перед ним гадов, он снова почувствовал себя властелином мира, гордо вознес свои бесчисленные головы, и дико завыл гимн пролетариата: «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим, кто был никем, тот станет всем».
Меж тем, июдины слуги, гадюки подколодные, к скипетру державному подбираются, хотят Царя извести. А старшины народные, первые помощники Царя, сами своими руками могилу себе роют, поверили обольстителю Чуде-Июде, запродали ему свои души и помогают делать богомерзкое дело, мечтают как бы Царя извести, а самим на его место встать, власть его поделить. А простые русские люди ничего поделать не могут, больно разленились, смежили очи, не видят ничего и не слышат, спят их души беспечным сном. А тут послал вражина Змей Тугарин полчища свои азиатские на Русь Матушку. Война случилась. Чудо-Июда команду дал. Все гадюки зашипели, ядом заплевали. От такого шума народ пробудился, да не протрезвился, обезумел Народ-то, да поднял бунт против своих же господ, учинил разбой. Погибель близка. Но не может вражина одолеть Руси, т. к. нет его поганой власти над Помазанником Царем. Пока скипетр царский в его руке, все же Народ Русский Царю служит.
Заревел Змей в бессильной ярости, стал безумец Богу грозить, царской головы требовать: «Отдай мне Русь на разорение», – ревет! Так разбушевался, что забыл, кто он – жалкий пленник, тварь ничтожная, мерзкий, презренный гад и только. И вдруг от его дикого рева рухнули, рассыпались в прах каменные своды преисподней. И видит Змей высоко в чистом небе Архангел Михаил в Неизреченном Божественном Свете взирает на него. Сжался Змей, забился в угол и превратился в отвратительную жабу. Не мог он вынести Божьего света.
– Как смеешь посягать на святой удел Божьей Матери, ничтожный обитатель бездны? – спрашивает его Архистратиг Небесных Сил Бесплотных.
Змей-жаба в страхе заквакал:
– Русский народ осквернил святыню. Церковь не почитает. Помазанника Божьего готов предать. Я покорил этот народ, он мой, по праву должен им владеть.
И то была правда. Горько заплакал Архангел Михаил, взмахнул крылами и понес скорбную весть Богу. А Бог Триипостасный и Сам все видит. Хотел было уже покарать Землю Русскую. Но обливается слезами Матерь Божия у подножия Креста, на котором распят Ее Божественный Сын Иисус Христос, молит Его простить и пощадить народ ее неразумный, может, одумаются еще, вспомнят о своей страшной клятве, усовестятся. А к ногам Матери Божией кровь течет из ран Спасителя... Сдержал Господь Милосердный, Долготерпеливый и Многомилостивый, праведный гнев свой, отсрочил наказание. «Не до конца прогневается Господь, ниже во век враждует. Не по беззакония нашим сотворил есть нам, не по грехом нашим воздал есть нам». Умолила Богородица, и пощадил Господь Российскую Державу, не позволил Всевышний погубить Помазанника Своего. Дал силу верным слугам Царевым, и покарали они мечем крамолу на Руси. И призрел Господь на Русскую Землю.
И решил Господь Бог испытать Русский Народ, чтобы узнать, какова мера его беззакония. Есть ли еще праведники в Русском народе, и достойны ли имени своего христианского, могут ли называться Русскими. Любят ли еще Бога и Его Помазанника. И послал Всемогущий испытание особое. Прост был замысел Божий. Случилось на Руси так, что по благой воле Всевышнего долгое время не было Наследника Царского Престола. Рождались у Царя и Царицы только дочери, одна за другой четыре Царевны-красавицы. А Наследника-Царевича все не было. Тужили Царь с Царицею сильно, но надеялись на милость Божию, что пошлет Господь им сына. Ездили на Богомолье, слезно, горячо молились за себя и за весь Русский Народ. Просили Божьих угодников, и те помогли. Смилостивился Господь Бог над Русской Землею, вскоре и родила Царица мальчика. Вот уж было радости, то-то ликовали люди добрые! А уж сами то Венценосцы как радовались и в сыне души не чаяли.
Только вот радость их была недолгой. Выяснилось скоро, что за бесчисленные грехи русских людей, за ослабление веры, за равнодушие к Помазаннику Божьему попустил Господь, такому случиться, что Наследник Русского Престола оказался неизлечимо и очень опасно болен. А более его в Царствующем роду никто не был достоин воспринять царственное преемство. Потому что, хоть и не мал был Царский род, а случилось в нем настоящее поветрие. Все претенденты самовольно лишали себя права наследовать Русский Престол. А причина была в том, что вопреки воле Царя и в нарушение законов Русской Земли женились на шемаханских искусительницах, которых подсылал Чудище-Июдище. Законы были строгие, а то как же! Надо было хранить чистоту царского рода от крови гнилой, отравленной ядом Июдиным. Так постыдно поступили три дяди Государя, так поступил его двоюродный брат. Теперь кроме Наследника только родной брат Царя мог претендовать на Царский Трон. Но и он поддался июдиному обольщению, соблазнился шемаханской девицей, тешиться с ней ему больше нравилось, нежели исполнять данную Богу, Царю и Отечеству клятву. И как только узнал родной брат Государя о тяжелой болезни маленького Наследника, испугался, что Наследник умрет. Потому что тогда цареву родному брату придется стать Царем, и он уже не сможет жениться на шемаханке. Поэтому поспешил брат царев исполнить свое страстное желание, незаконно и тайно повенчался с полюбовницей. И как не просил Царь его, как не запрещал ему строго не делать этого, все равно он женился на женщине-обольстительнице.
Теперь у русских людей осталась одна надежда – маленький больной Царевич – законный Наследник. Как не пытались скрыть Царственные Родители болезнь Наследника от народа, вскоре все узнали о том, что Царевич тяжело, неизлечимо болен. А горю Державных Отца и Матери не было предела. Царица-Матушка ничем другим не могла заниматься кроме как заботой о своем маленьком, несчастном сыне. Все думы ее были только о том, как бы уберечь ребенка от постоянно грозившей ему смертельной опасности и о том, как бы избавить сына от коварного недуга. Но медицина была бессильна, и сильно горевала Государыня, страдала и мучилась, болезная, безмерно. Но никто не видел ее страданий, кроме самых близких и верных ей людей, горячо ее любивших. Не спроста попустил Господь этому случиться. То была беда всего народа, и через нее решил Господь испытать крепость веры и любви Русских людей к Богу и Его Помазаннику.
И решил Господь, положу им время на покаяние, изберу из народа своего самого достойного, из тех, кто любит Бога и Царя, и сделаю его Своим свидетелем и посланником, будет как един от древних, пошлю его к Царю и явлю всем силу Свою, укажу чрез Божьего посланника знамение. Рассудил Господь: коли смогут очнуться, коли признают Моего посланника и внемлют его гласу – пощажу народ свой возлюбленный, а коли нет, отвергнут, значит и правда, нет на Руси больше Русских, одни июдины души остались, некому Царя защитить – отниму Царя, своего Помазанника, погублю Землю Русскую, народ предам Чуде-Июде на растерзание.
И вот увидел Господь самую чистую душу в самом далеком уголке земли русской, в самом простом, безвестном роде. Избрал и благословил Господь эту душу, уготовал ее на особое, Богом назначенное служение. Душа та была не простая, а душа та была золотая и принадлежала она простому крестьянскому мальчику. Благословил и укрепил его Господь Бог, и сила Его пребывала на нем с юных лет. Жил он простой крестьянской жизнью, как и все. Был он настоящим Русским по плоти и крови, и по духу, из рода тех, кто стоял на Куликовом поле за своего Государя Дмитрия Ивановича, князя Московского. Во всем он был подобен им: и доблестью, и мудростью, и святой простотой, и горячей верой в Бога-Троицу, и чистой любовью к родным русским Царю-Батюшке и Царице-Матушке.
Когда возмужал и окреп духом Божий избранник, послал Господь его, человека Божьего, в столицу, ввел его в окружение Царя. И явил Бог через Божьего человека чудо. Царственный отрок был исцелен. Как и кем исцелен? Исцелен Божьей силой через Божьего человека. Зачем, спросите вы? Затем, чтобы через совершенное Божьим человеком чудо русские люди увидели благословляющую Божью десницу на Помазаннике-Царе и встрепенулись ото сна, восславили Бога, почтили Его угодника, обратили слух свой к его речам, и всем сердцем вновь, как встарь встали за Самодержавного Царя, поскольку с ним был Бог, Его Всемогущая и спасительная сила, в нем было спасение Державы Российской, ее могущество и непобедимость.
Поначалу, радостно приняли Божьего человека в стольном граде. Приветили, послушали речей его мудрых, испрашивали совета. Он никому не отказывал, всем старался помочь, всех исцелял. А паче всего учил, как надо веровать Богу, да как надо любить своего родного Царя-Батюшку, да Царицу-Матушку, Папу и Маму, как он их любил называть. Учил, что выше них нет никого у русского человека, кроме Господа Бога.
Увидел это Чудо-Июдо, перепугался, засуетился, ведь вот вожделенная добыча, Царство Русское, из-под носа уходит. Собрал свои головы в единый клубок, залег в логово, тайную ложу, и стали головы совещаться, как бы Русского мужика извести. И придумали страшный план. Решили они колдовством да зельем приворотным, отравленным, всех вельмож царских опоить-одурманить, да на Доброго Мужика натравить, чтобы извели они его сами ядовитою клеветою да завистью. А чтобы пуще во все то люди поверили, подослали они к Доброму Мужику слуг своих гадюк подколодных, чтобы те наговорами, да письмами подметными, да свидетельствами лживыми, да небылицами отвратительными опутали Доброго Мужика.
А надо сказать, исполнить такой план Чудищу-Июдищу было не трудно. Сами то вельможи царские им в этом помогали. Живого Бога они позабыли, благочестие позабросили. А полюбили они от скуки да уныния вертеть столы, да заклинания нашептывать, чтобы злых духов вызывать, да всякие чародейские книги тайно читали, а там мудрость июдину выискивали и тем себя потешали. Но не только вельможи, но и духовные лица попались на Июдин крючок, т. к. изрядно уже были отравлены змеиным ядом: гордостью, да высокоумием, да стяжанием, возомнили о себе много. Вот и угодили в ловушку по зависти и по беспечности. Покоя им не давало простое, крестьянское происхождение Доброго Мужика. Как может простолюдин неученый их, ученых мужей, поучать? Мысль эта постоянно их беспокоила. А тут и Чудо-Июдо напустил колдовского туману-обману, подослал своих слуг-гадюк. А они письма подметные, да свидетельства лживые ученым мужам подсовывают. А сердца-то их завистью исполнены, а умы-то их гордостью затуманены:
– Почему это мы не можем людей исцелять, а мужик может.
Тут Июда и шепчет на ухо:
– Да это шарлатан, а не святой, простой мужик-выскочка, не ровня вам, ученым мудрецам.
А они и рады поверить лживым наговорам. И ополчились на Доброго Мужика, стали его всячески поносить, да хаить. А как гадюки-то подколодные старались, всякие небылицы в газетах пишут, да так разошлись, что и на Царицу и Царевен стали клеветать открыто, остановиться не могут. На Помазанника-то Божьего прямо-то боятся, только за глаза. Зато свою злобу на Добром Мужике вымещают. А Царя и Царицу за него ругают, мол, совсем Они обезумили, шарлатана к себе приблизили. Это все Царица воду мутит. Это она, бесстыдница, мужа под каблук поставила, сама вместе с мужиком-шарлатаном всем в государстве заправляет, никого не слушает, всех презирает, неугодных ей министров прогоняет, а угодных ставит. Вот так, начали с Доброго Мужика, перебросились на Царицу, добрались и до самого Царя-Батюшки.
– Да что это за Государь у нас такой, подкаблучник, безвольный, бесхарактерный, бездарный. Вот нам бы другого царя, сильного, да крепкого, как в заморских странах. Есть там и диктаторы, и сатрапы, и тираны, и президенты. А у нас помазанник какой-то.
И стали обезумившие вельможи замышлять заговор, как бы уже и царя-то заменить на другого. Но им и тот, другой, не нужен был, а хотели они, если б можно то было, так самим править. Вот ведь гордость какая змеиная их ослепила, жажда власти обуяла.
Тут Чудо-Июда видит, что его сила берет и затеял бучу – мировую войну страшную, втянул в нее многие царства, и Русское тоже, чтобы все народы друг друга губили напрасно, и чтобы легче было из рук Русского Царя царский жезл вырвать. То была страшная, и коварная, и гибельная для Руси ловушка.
Увидел то Добрый Мужик, распознал подлость Июдину, стал умолять Царя-Батюшку, просить со слезами, не начинать войны, не поддаваться на уловки. Видит Чудище, что Мужик превозмогает и вот-вот умолит Царя и все его поганые планы рухнут, перепугался, засуетился. И подослал Чудище-Июдище своих коварных слуг-гадюк, чтобы убить Доброго Мужика. И нанесли ему поганые смертельную рану. Бедные Царь с Царицей, когда узнали о том, горя Их не было предела. Самый верный, любимый Друг умирал. Некому больше будет лечить больного Царевича, некому будет их самих утешать, некому будет добрый совет вовремя подать, некому будет горячо помолиться Богу за Них. Но пожалел Их Милосердный Господь, да и сроки еще не вышли, и исцелил Господь Доброго Мужика от смертельной раны.
С первого раза не получилось у супостатов убить Доброго Мужика. Но на этом супостаты не успокоились и объявили ему войну. Поняли они, что пока Добрый Мужик жив, Бог не позволит погубить Царя с Царицей и всех Царских Детушек. Почему? Да потому что Мужик-то был не простой, а Божий посланник, и его молитвы за Царя послушал Бог. Опять стали сговариваться окаянные, как бы погубить Мужика, и придумали такую подлость. Поручили они это дело трем губителям, извергам-убийцам. Заманили они обманом бедного Мужика в свой дом, будто бы больная там, исцелить ее надо. А Добрый-то Мужик никому не отказывал, был он настоящим христианином, и всем, кто просил его, обязательно помогал. Вот и просит коварный злодей, мол, приди ко мне в дом, исцели мою супругу. А ее-то и не было вовсе в том доме. Была она далеко. Значит, подлым обманом завлекли они в ловушку простеца. А там уже все готово. Набросились они на него горемычного, стали ядом травить, ножиками колоть, пулями стрелять да гирьками избивать. И убили безумные злодеи кроткого, любвеобильного, Доброго Мужика. Не стало царского молитвенника и советника мудрого, преданного слуги, Божьего посланника. Горе невыразимое для Царской Семьи, а для всего Русского Народа беда, погибель конечная наступила. Ведь Бог-то все видел, и взвешивал, и беззаконие превзошло всякую меру.
Но… ничего не поняли русские люди. Не поняли, что отвергли Божьего человека, не поверили в его посланническую миссию, поверили клевете, позволили затравить его как собаку, смеялись и издевались над ним, глумились над его речами. И вместо того, чтобы встать за своего доброго, родного Русского Царя, они возненавидели Его и Его благоверную супругу Царицу за то, что они любили своего Друга и как могли его защищали. А самого Друга, Божественного посланника, того, кто спас единственного законного Наследника Русского Престола, они позволили убить злодеям окаянным, июдиным слугам, гадюкам-подколодным.
Выбор был сделан, и уже ничто не могло остановить Божьего гнева. Отнял Господь у Русского Народа Царя Помазанника Божьего, а Русскую Землю-Матушку отдал на растерзание Чудищу-Июдищу. Горько плакал Помазанник Царь и молил Бога и Матерь Божию пощадить Русскую Землю, простить Русский Народ. И вымолил Царь у Бога страшный венец – мученический. Попустил Господь пролиться святой Царской крови от рук нечестивых палачей – июдиных слуг. И принял Господь Бог ту кровь, как жертву во искупление грехов Русского Народа. А за ту жертву царскую простил Господь русских людей, но возложил на них епитимью, быть под игом Чудища-Июдища до тех пор, пока не очистится Русский Народ в горниле страданий, пока не очнется ото сна, пока не осознает, кто он, пока не поймет, что потерял свое богоизбранное достоинство, расточил сокровище веры, врученное Богом на сбережение и приумножение. А когда это случится, и Русский Народ, как блудный сын, принесет повинную голову к стопам Спасителя мира, и возжелает вновь горячо, как встарь, служить верой и правдой Богу и Его Помазаннику Царю, тогда и освободит Милосердный Господь Бог Русский Народ от тяжкого плена, и дарует ему своего Помазанника. Вручит ему Матерь Божия скипетр державный, и бегут от Русской Земли все враги и супостаты во главе с мерзким Чудищем-Июдищем, и благословит Господь Бог Землю Русскую миром. А поганого Змея Тугарина со всеми его слугами, гадюками подколодными и прочими мерзавцами Господь Иисус Христос ввергнет в геенну огненную на веки вечные. А когда ж это случится-то? Случится, обязательно случится! Да вот только положена Богом мера. Тогда и случится, когда мера эта исполнится, мера наказания Божьего. А какова же это мера? А мера у Бога для Русского Народа все та же, как и прежде – Добрый Русский Мужик. Как раньше его погубили, черту, Богом проведенную, преступили, гнев Божий накликали, так и ныне, коли прославим его, так обратно за ту черту и заступим, милость Божью обретем. С кого начали, тем и кончать надо, да не во зле, а в добре.
Ну, да пора и честь знать, сказку надо завершать, да и к были приступать. А кто сказкой умудрился, словно меда он напился, чарку с кубком осушил, а усы не замочил. Вот и сказочке конец, а кто слушал – молодец. Спаси его Христос и Матерь Божья!
На Руси притчи были в ходу со стародавних времен – наряду с легендами, сказами, быличками, старинами и другими жанрами устного народного творчества. Исследователи отмечали, что слово «притча» (более древнее – причта ) изначально означало присказку к чему‑либо, а также загадку или пословицу. Впоследствии оно приобрело другие смыслы: образ, пример, аналогия (подобие), нравоучительное изречение, пророчество. Народные притчи встречаются и в отдельных жанрах древне‑русской литературы: в летописях, четьях‑минеях, житийных сборниках и даже в памятниках деловой письменности. Но в основном они жили и живут до сих пор в устной речи, в народной поэзии и неизменно входят в корпус народных повествований, собираемых в российской глубинке во время фольклорных экспедиций.
Академик Д. С. Лихачёв, автор фундаментальных трудов по истории древнерусской литературы, отмечал, что притча – единственный жанр, где в аллегорической форме преподносится нравоучение читателям, это как бы образное обобщение действительности. Притча говорит не о единичном, а об общем, постоянно случающемся. Лихачёв считал, что притча имеет библейское происхождение: притчами усеяна Библия, притчами говорит Христос в Евангелии. Но для большинства простых людей Библия являлась совершенно недоступным источником. Ее чтение, даже и на русском языке, требовало элементарной грамотности, столь редчайшей в крестьянской среде. Неудивительно, что и сейчас большинство сельского населения имеет слабое представление о содержании Священного Писания, зато прекрасно воспринимает все формы устного словотворчества: от бытовых прибауток и присказок до «пророчеств» о конце света.
Русский крестьянин жил «на миру», его сознание было общинным, законы и нормы общины пронизывали его быт от рождения до смерти. Такой человек неизбежно являлся проводником тех моделей поведения и носителем тех ценностей, которые были приняты в коллективе. Вот почему понимание священных текстов, в том числе Библии, при неспособности прочесть ее самостоятельно, становилось возможным только в рамках коллективного обсуждения и преимущественно в устной форме.
Народ слышал и передавал из поколения в поколение рассказы о мудрецах прежних веков, которые в действительности являлись библейскими сюжетами; об ангелах, праотцах Адаме и Ное, о пророке Илье, царях Давиде и Соломоне, апостолах Петре и Павле – т. е., в сущности, о библейских героях. Таким образом, русский человек, сам того не понимая, знал множество ветхозаветных и новозаветных сюжетов, но воспринимал их вне культурного контекста – чисто утилитарно, как нужную в повседневной жизни вещь, которую всегда можно при случае достать из сундука.
Притчи, получившие распространение в народе, – яркие примеры «фольклоризации» церковного учения в крестьянской среде. Особенности их исполнения и понимания представителями духовенства, конечно, очень сильно влияли на сознание прихожан. Но бывало так, что один и тот же сюжет приобретал разную трактовку, причем далекую от церковно‑канонической.
С древнейших времён и вплоть до XVIII века притча имела духовно‑нравственное содержание и являлась отражением или, лучше сказать, преломлением евангельских истин в народном сознании. В этом смысле притча – мудрая и назидательная – не имела ничего общего, например, со сказами «потешного» характера, которые тоже были краткими, но допускали элементы сатиры, гротеск и даже скабрёзности.
Читая незатейливые, но как будто выстраданные душой народные притчи, невольно представляешь вереницу странников‑богомольцев, бредущих поклониться святым местам и ведущих неспешный разговор. Вряд ли они рассказывали друг другу бытовые «потешки» – нужно знать особый настрой паломников, стремившихся очистить душу от греха, искупить вину перед Богом, исцелиться от мучительного недуга или вырваться из нищеты. Эти высокие помыслы могли подвигать только на беседу духовную, на вразумление и раскаяние, порождали желание постичь суть того, что происходило вокруг. Именно в простых и чистых сердцах верующих прорастали благодатные семена народной мудрости, из которых созрел и вышел на белый свет столь обильный плод в виде народных притч, представленных в данном разделе.
Переходя из города в город, из села в село, верующие люди – носители устной духовной традиции – сеяли семена христианского духа. И к превеликой радости плоды этих семян сохранились и дошли до нас в виде текстов, заботливо и скрупулёзно записанных собирателями народного фольклора.
Народные притчи с большим трудом поддаются классификации – настолько они многообразны. Кто‑то разделяет оригинальные (мирские) притчи и сюжеты, заимствованные из книжных источников, другие собиратели различают притчи‑пословицы, притчи‑басни и притчи‑загадки. Мы не прибегаем к такому членению, считая его искусственным. В этот раздел вошли притчи, объединенные лишь по одному принципу – они выражают народный взгляд на жизнь, острый и цепкий, искренний и мудрый, подчас наивный, но всегда правдивый.
Ангел
Вариант 1
Родила баба двойню. И посылает Бог Ангела вынуть из нее душу. Ангел прилетел к бабе, да жалко ему стало двух младенцев, не вынул он души из бабы и полетел назад к Богу.
– Что, вынул душу? – спрашивает его Господь.
– Нет, Господи!
– Что ж так?
– У той бабы, Господи, есть два малых младенца; чем же они станут питаться?
Бог взял жезл, ударил в камень и разбил его надвое.
– Полезай туда! – сказал Бог Ангелу, и Ангел полез в трещину.
– Что видишь там? – спросил Господь.
– Вижу двух червячков.
– Кто питает этих червячков, тот пропитал бы и двух младенцев! – И отнял Бог у Ангела крылья и пустил его на землю на три года.
Нанялся Ангел в батраки у попа. Живет у него год и другой; вот раз послал его поп куда‑то за делом. Идет батрак мимо церкви, остановился и давай бросать в нее каменья, а сам норовит прямо в крест попасть. Народу собралось полным‑полно, и принялись все ругать его, чуть‑чуть не прибили! Пошел батрак дальше, шел‑шел, увидал кабак и давай на него Богу молиться.
– Что за болван такой! – говорят прохожие. – В церковь каменья швыряет, а на кабак молится! Мало бьют эдаких дураков!
А батрак помолился и пошел дальше. Шел‑шел, увидал нищего, и ну его ругать попрошайкою. Услыхали это прохожие и пошли к попу с жалобой: так и так, говорят, ходит твой батрак по улицам – только дурит, над святынею насмехается, над убогими ругается.
Стал поп его допрашивать:
– Зачем де ты в церковь каменья бросал, а на кабак Богу молился!
Говорит ему батрак:
– Не в церковь бросал я каменья, не на кабак Богу молился! Шел я мимо церкви и увидел, что нечистая сила за грехи наши так и кружится над храмом Божьим, так и лепится на крест; вот я и стал шибать в нее каменьями. А мимо кабака идучи, увидел я много народу – пьют, гуляют, о смертном часе не думают; и помолился тут я Богу, чтоб не допускал православных до пьянства и смертной погибели.
– А за что облаял убогого?
– Какой он убогой! Много у него денег, а все ходит по миру да сбирает милостыню: только у настоящих нищих хлеб отнимает. За то я и назвал его попрошайкою.
Отжил батрак свои три года. Поп дает ему деньги, а он говорит:
– Нет, мне деньги не нужны, а ты лучше проводи меня.
Пошел поп провожать его. Вот шли они, шли, долго шли. И дал Господь снова Ангелу крылья, поднялся он от земли и улетел на небо. Тут только узнал поп, кто служил у него целых три года.
Вариант 2
Нанялся Ангел у мужика три года работать и выработал три рубля. Пошел на базар, накупил калачей и раздал нищим. Видит он: едут два мальчика, и упал лицом наземь, а после набрал камней и давай швырять на избу. Стали его спрашивать:
– Скажи, человече, зачем ты лицом упал наземь?
– А затем, что ради этих мальчиков Бог отнял у меня ангельские крылья.
– А зачем швырял на избу каменья?
– Затем, что хозяева на ту пору обедали, и я отгонял от них дьявола.
Апостол Пётр
Однажды рядом со Спасителем шел апостол Петр, весь погруженный в думы; вдруг он сказал:
– Как хорошо, думаю, быть Богом! Хоть бы мне на полдня сделаться Богом, а после я опять готов быть Петром!
Господь усмехнулся:
– Пусть будет по твоему желанию, будь Богом до вечера!
Между тем приблизились они к деревне, из которой крестьянка гнала стадо гусей. Она выгнала их на луг, оставила там и поспешила назад.
– Как, ты хочешь бросить тут гусей одних? – удивился Петр.
– А что, неужели стеречь их и сегодня? У нас нынче храмовой праздник, – возразила крестьянка.
– Но кто‑то должен беречь твоих гусей? – спросил Петр.
– Пусть Господь Бог бережет их сегодня! – сказала крестьянка и ушла.
– Петр! Ты слышал, – произнёс Спаситель. – Я бы охотно пошел с тобою в деревню на храмовой праздник, но ведь с гусями может приключиться что‑нибудь худое, ты сегодня Бог до вечера, вот и береги их.
Что оставалось Петру? Хоть ему и досадно было, да пришлось сторожить гусей; но впредь дал он зарок, что никогда больше не пожелает быть Богом.