• Разного рода украшения всегда сопровождали жизнь человечества вне зависимости от народа, культуры и эпохи. И, несмотря на варварскую культуру ацтеков, населявших современную Мексику в первой половине 2 тысячелетия нашей эры, местным жителям удалось создать немало прекрасных и монументальных вещей. Именно сокровища ацтеков и привлекли европейских завоевателей. Ацтекские мастера изготавливали шарики из горного хрусталя, яшм и ониксов, зодчие возводили огромные храмы и дороги, по своему качеству не уступавшие римским.

• Также ацтеки очень любили золото, однако не относились к нему с той алчностью, которая была свойственна народам Европы и Азии. Золото было очень распространенным металлом среди ацтеков - им украшались города, различные изделия. Храмы были буквально усыпаны золотом, так как ацтеки считали своим главным божеством Инти, бога Солнца, и золото своим сиянием олицетворяло для ацтеков Солнце. При этом ацтеки были знакомы с медью и серебром, хотя и не стали использовать металл для создания рабочих инструментов или оружия, предпочитая дубинки, усеянные острыми кусками обсидиана.

• Жители страны ацтеков использовали золото для создания нагрудников, подвесок и прочих украшений. На них наносился бесконечно повторяющийся орнамент, состоящий из идентичных геометрических фигур. Золотые пластины с использованием резных деревянных колодок превращали в маски, которые надевались на лица умершим - так ацтеки связывали их с Солнцем. Служители храмов, члены правящего совета и другие представители высших сословий использовали золотую посуду, и украшали свои жилища, резиденции и храмы листовым золотом. Не удивительно, что европейские захватчики просто потеряли разум, столкнувшись с таким великолепием. Вскоре после открытия Америки в Европе золото практически обесценилось из-за огромного импорта драгоценного металла с «Новой земли».

• При этом золото ацтеков для них самих не имело какой-либо социальной или финансовой ценности. Ацтеки отличали его только из-за своих религиозных убеждений, и ценили за то, что оно хорошо поддавалось обработке, и совершенно не страдало от негативных воздействий окружающей среды. Хотя большая часть золота все же была увезена конкистадорами из ацтекских городов, до сих пор исследователи находят усыпальницы, полные золотых изделий времен ацтеков.

В начале XV в. после упорной борьбы отдельных племен в долине Мехико воз­никло ацтекское государство, главный город которого Теночтитлан («плодовое де­рево, которое растет из камня»), или Мехико («место Мехитли»), был основан на небольшом острове посреди соленого озера Тескоко. Легенда гласит, что по веле­нию верховного бога Мехитли, или, как его чаще называли, Уицилопочтли, ацтеки должны были поселиться там, где они увидят орла, сидящего на кактусе и пожи­рающего змею. Завоевав обширные территории, ацтеки создали могущественную империю, основанную на насилии и пропаганде войны. Их кровавые обьгааи были связаны с представлениями о том, что человечество пережило четыре эры, связан­ные с богами солнца и окончившиеся катастрофами, и живет в пятую, отсрочить конец которой можно, сохраняя силы и молодость бога солнца и других богов с по­мощью «чудесной жидкости» - крови погибших воинов и жертв. Смерть, таким об­разом, порождала жизнь и воспринималась как средство поддержания космическо­го порядка и всеобщего благоденствия. Неслучайно в ацтекской поэзии воспевалось жертвенное служение богу солнца и войны:

Не сокрушайся ты, мое сердце: в сраженьи

смерти ищу я от острого обсидиана!

Слушай, о воин: в сраженьи

смерти ищу я от острого обсидиана.

Наши сердца только гибели ищут в сраженьи.

Основанный на этих верованиях ритуал жертвоприношения выглядел так: спер­ва воины-ягуары и воины-орлы 1 у подножия пирамиды около жертвенника выры­вали у жертвы сердце, а верховный жрец возлагал его к ногам идола, стоящего на вершине стилобата у входа в храм; затем жрецы поднимали труп к храму, собира­ли кровь жертвы и обмазывали ею рот идола; после чего труп сбрасывали со сту­пенек храма и мясо жертвы съедалось либо его хозяином, если это был раб, либо воином, захватившим жертву в плен, если это был военнопленный. Массовые че­ловеческие жертвоприношения носили нарочито театрализованный характер и со­провождались, игрой на обрядовых инструментах, пением и ритуальными танцами. Например, песня-танец воина, захваченного в плен и ожидающего участи жертвы:

О барабанщики, о игроки на флейте,

начните песню флейт и барабанов!

Звучи, напев, то громкий, то чуть слышный,

и гулкий барабан киче бесстрашных!

Играйте танец пленника,

моих родных долин и гор великий танец!

Играйте ж так, чтоб задрожало небо

от звуков, чтобы сотряслась земля!

Мое чело, моя глава склонится,

когда достигнет солнца топот ног моих,

когда я буду танцевать,

рабынями, рабами окруженный,

размеренным и величавым шагом

под небом, на земле, здесь перед вами!

1 Воины-орлы и воины-ягуары - объединения знатных воинов, костюмы, щиты и шлемы которых воспроизводили отличительные черты орла и ягуара.

О барабанщики, о звонкие флейтисты,

пускай пребудет с вами небо и земля!

О небо, о земля,

не принесли свободы мне и счастья

ни воинская доблесть, ни отвага!

Искал пути под небом я бескрайним,

искал дорогу на земле широкой,

топча траву, топча чертополох.

Но ни моя решимость, ни отвага не помогли мне...

Увы, о небо, горе мне, земля:

коль суждено, что должен умереть я,

что должен встретить смерть под небом, на земле,

то почему не стать мне этой белкой,

вот этой птицей - тем, кто умирает

на ветке дерева, для них родного,

на милых и родных для них побегах,

там, где они находят пропитанье

под небом, на земле?

О вы, орлы! И вы, о ягуары!

Теперь ко мне спокойно подходите,

вершите то, что должно совершиться!

Пусть зубы ваши и кривые когти

со мной покончат сразу!

Ведь я - великий воин, что пришел сюда,

от гор своих, родных долин!

Да будут с вами небо и земля,

о вы, орлы! И вы, о ягуары!

Этот ритуал отразился и в рукописях. Поскольку существование и расцвет го­сударства ацтеков были целиком основаны на военном могуществе, их столица представляла собой цитадель на неприступном укрепленном острове. Для сооб­щения с материком служили три массивные дамбы, прорезанные в нескольких ме­стах каналами. Подъемные мосты через каналы поднимались в случае опасности. Теночтитлан имел правильную планировку и тоже был испещрен каналами. Цен­тром города являлась прямоугольная площадь, стороны которой образовывали три дворца правителей и храм верховного божества - бога войны Уицилопочтли. Ос­новные архитектурные приемы ацтеки заимствовали у майя. Храмовый ансамбль так же, как у майя, имел форму большой ступенчатой пирамиды. Возвышавшие­ся на ее усеченной вершине две деревянные постройки были украшены монумен­тальными статуями богов. Статуи носили весьма абстрактный и условный харак­тер. Образцом изощренного символизма в культовой ацтекской скульптуре может служить двусторонняя базальтовая статуя богини земли Коатликуэ («одетая в одеж­ду из змей»), матери Уицилопочтли.

Согласно легенде, дева Коатликуэ зачала от упавшего с неба шара из перьев и родила
ацтекского бога солнца и войны уже готовым для сражения, в боевой раскраске:
Со щитом от девы рожден С неба, чей свод высок,

вождь, чьи сильны полки, как луч из-за вышних скал,

был выношен девою он, из перьев блестящих клубок

чьи удары - с левой руки. в девичье лоно упал.

Утренний храм мела, С копьем, со щитом был рожден

не знала, что будет с ней, боец, чьи движенья легки,

не ведала, как зачала, был выношен девой он,

и стала царицей людей. кто так меток с левой руки.

Поскольку Коатликуэ являлась богиней земли и смерти, каждый элемент статуи должен был подчеркнуть в глазах ее почитателей те благодетельные и страшные силы, которыми она повелевала. Поэтому статуя лишь общими очертаниями на­поминает человеческую фигуру; она составлена по принципу строгой симметрич­ности из початков маиса, связок бобов какао, черепов и ладоней людей, когтистых лап и клыков ягуаров, извивающихся змей, перьев, плетенок самых различных ви­дов. Статуя, предназначавшаяся для одного из главных храмов Теночтитлана, на­ходилась на вершине пирамиды и с обеих сторон воспринималась как обращенная к зрителям, принимавшим участие в религиозных процессиях.

Такой же отвлеченный символический характер носило и изображение одно­го из главных божеств - Кецалъкоатля, «светлого» бога ветра, утренней звезды. Его образ, единственный в мифологии ацтеков, соотносится с реальным «культур­ным героем». Как рассказывают легенды, Кецалькоатль был вождем белых людей, высадившихся в Центральной Мексике в X в., который научил местное население - тольтеков - навыкам ремесла, культивированию маиса, составлению календаря:

Народ Кецалъкоатля, тольтеки, был многоопытен средь народов.

Все им давалось легко и просто: камень бесценный они гранили, золото плавили и отливали, дивные делали украшенья из птичьих перьев они.

Были тольтеки очень богаты, было еды у тольтеков вдоволь: тыквы - так говорит преданье -были толстыми и большими; как жернова початки маиса;

хлопок красивый тольтеки растили разных цветов и разных оттенков: красный, желтый, зеленый хлопок, розовый, голубой и синий, светло-зеленый и темно-зеленый, рыжий, оранжевый и лиловый; сам по себе он так был окрашен, ярким таким вырастал он в поле, никто не красил его.

Эту сноровку в трудах каждодневных, многообразье искусств и ремесел, все их уменье, всю их мудрость им Кецалькоатль дал...

Культ Кецалькоатля распространился по всей Центральной Америке; он стал верховным богом, творцом мира и людей, основателем культуры, научившим лю­дей обрабатывать драгоценные камни, вычислять даты по движению звезд, созда­вать мозаики из перьев. В пиктографических рукописях и скульптуре Кецалькоатль изображался змеем, покрытым зелеными перьями, что напрямую соотносилось с его именем - коатль (змей), покрытый перьями священной птицы кецаля. Змея сим­волизировала землю, перья - небо. Ему никогда не приносились человеческие жерт­вы - только цветы, и гимны, сопровождавшие ритуал жертвоприношения, тоже, ка­залось, были сотканы из цветов:

Яркость цветов, песнопения празднеств

он источает - слушайте, люди!

Дом его пышный во мхах воздвигнут,

дом его бабочками наполнен,

света полна его песнь.

Яркий цветок на сияющем троне,

песнь его сеет цветы. Блаженство!

Флейты цветущие ждут его в доме,

труб ликованье и песнопенье,

счастье в доме живет.

В доме, увенчанном ахрой 1 цветущей и водяными цветами одетом, ты, жизнедатель, на ложе мягком из вечно цветуще го мха! Пахнет маисом красный цветок твой, в Мехико, здесь, раскрывает он венчик, бабочки мед золотой впивают, пьют его птицы, схожи с орлами, дом твой в цветах водяных из яшмы, как из золота солнца, из ахры яркой.

1 Ахра - тропическое плодовое дерево

Кружат цветы и звенят колокольцы - Яркий упал изумруд на землю -

это твой барабан, повелитель. цветок родился - родилась твоя песня!

Красный цветок ты из огненных перьев, Если в Мехико будешь петь ты -

в Мехико, здесь, раскрывающий венчик, солнцу над ним сиять.

миру даешь ты благоуханье,

им наслаждаются люди мира.

Восприятие красоты и многообразия природы у ацтеков было настолько востор­женным, что вызвало к жизни такой необычный жанр их поэзии, как песни-цветы, наполненные радостью, восхищенным любованием миром, стремлением наслаж­даться бытием:

Спрашиваю сердце: посоветуй, где найти цветов дивно душистых?

У кого спросить? Блестку-изумрудинку-колибри, птичку-муху? Или золотинку-муху? Кого? Может, им известно, где раскрылись

венчики цветов дивно душистых? Кинусь в лес сине-зеленых елей и цветов огнистолепестковых. Там под гнетом рос лучеобильных

венчики к самой земле пригнулись, радуя своими лепестками. Здесь они, цветы: не говор гор -песню их священную я слышу около реки зеленоструйной, у ключа с лазурного водою. Он поет средь камешков, а вторят

птица-бубенец и пересмешник. Звон гремушек разукрашен птичьим

пересвистом, воздает хвалу владыке мира песенным узором. Я сбирал цветы в свою накидку, щедроароматные, усладу

сердца, и, цветы срывая, говорил я: «Этими прекрасными цветами я украшу самых благородных, всех наизнатнейших увенчаю, а потом я их повеличаю

песней, и ее услышит тот-кто-с-нами».

Центральный образ поэзии ацтеков -. цветы. Богатая и насыщенная цветовая гамма, составленная из переливающихся драгоценных каменьев- изумруда, нефри­та, обсидиана, золота, роскошного оперения колибри, фазана и кецаля, яркой рас­краски бабочек и мушек, делает ее необычайно красочной:

Вот он - цветок, вот она - песня;

золото лью, изумруды сверлю я,

их оправляю: вот моя песня!

Счастлив, кто песню шлифует, как камень,

чтоб сияла, как щит с опереньем кецаля!

Чтят тебя вровень с божественной птицей с красно-пламенной, с зелено-синей; сердцем возрадуйся, пей многоцветье, песню впивай из ярких рисунков. Ты простираешь крылья кецаля, в черном, в зеленом ты оперенье, о птица лиловая с красной шеей, цветок ярко-желтый слетел на землю -пей его мед!

» на Яндекс.Фотках

Вы обращали внимание, как выглядят плоды календулы? Маленькие ноготки… Благодаря этой своеобразной форме плодов в народе календулу и называют ноготками. Сохранилось древнее сказание о происхождении этого названия. В одной бедной семье родился мальчик. Рос он больным и слабым, поэтому звали его не по имени, а просто Заморышем. Когда мальчик подрос, он познал секреты целебных растений и научился с помощью них лечить людей. Со всех окрестных деревень стали приходить к Заморышу больные. Однако нашёлся злой человек, который позавидовал славе лекаря и решил извести его. Как-то в праздничный день поднёс он Заморышу кубок вина с ядом. Тот выпил, а как почувствовал, что умирает, позвал людей и завещал закопать после смерти ноготок с его левой руки под окном отравителя. Выполнили его просьбу. Выросло на том месте лекарственное растение с золотыми цветками. В память о добром лекаре люди назвали этот цветок ноготками.

Что за странные цветки
Под названьем Ноготки?
Так похожи на ромашки -
Все в оранжевых рубашках.
Выросли у лавочки
Солнечные бабочки.
Целый день в саду порхают,
Ночью глазки закрывают.
Утром солнце заиграет,
И цветочки оживают.
Целый день они смеются.
Все Календулой зовутся.

Но это народное прозвище. Научное же название этого солнечного цветка - calendae (лат. - первый день каждого месяца). Причём тут календарь и цветок? Особенность растения в том, что все циклы цветения соцветий (бутонирование, цветение, образование плодов) проходят постоянно, сменяя друг друга, поэтому на кустике можно увидеть и бутоны, и цветы, и плоды одновременно. Видимо, это и послужило для отождествления растения с началом нового цикла (календаря).

Календулу часто называют «цветком солнца», «невестой лета». Несложно догадаться, почему. Оранжевые головки цветка поворачиваются вслед за солнцем, указывая его расположение на небосклоне. По ноготкам, как по компасу, можно определять стороны света: Восток-Запад. На солнце календула разворачивает лепестки, в тени - собирает.

« » на Яндекс.Фотках

Первые Христиане называли календулу «Золото Марии» и украшали ею статуи матери Спасителя. Скорее всего, это связано с тем, что цветок расцветал во время посвящённого ей праздника, а так же приписываемой ему способности охранять от происков дьявола.
В древней Индии из календулы плели гирлянды и украшали ими статуи святых. В Европе история цветка обросла легендами и преданиями. Особой любовью календула пользовалась в средневековой Франции. Это был любимый цветок королевы Наваррской Маргариты Валуа. Статуя королевы с цветком календулы в руках, стоящая в Люксембургском саду в Париже, стала памятником не только женщине, но и цветку.

Но не только в культовых целях применялся цвет календулы. Как говорится, где Бог, там и Сатана. Календулу считали символом постоянства в любви, поэтому букеты солнечных корзинок женихи дарили своим возлюбленным, эти цветы украшали свадебные торжества, а девушки плели из календулы венки, которыми украшали себя в дни рождения или именин. А в любовной ворожбе - это одно из самых употребляемых средств приворота. Хотя это, конечно, Церковью не поощряется. Например, в Европе существует поверье: чтобы добиться верности возлюбленного, нужно выкопать землю из следа его ноги, насыпать её в горшок и посеять в неё календулу.

В средние века в Европе календулу считали сильным колдовским средством. Если женщина не могла решить, кого из двух претендентов на её руку выбрать, ей советовали взять сухие цветы календулы, майорана и полынь, растереть их в порошок, смешать с мёдом и сухим белым вином, затем прокипятить. После этого натереть смесью всё тело, лечь в постель, проговорить трижды: «Святой Лука, Святой Лука, будь милостив! Дай мне увидеть во сне будущего мужа!». И тогда сомневающейся невесте приснится во сне настоящий жених.

Испанские маги считали календулу талисманом. Нужно цветок сорвать, когда солнце находится в знаке Девы, и завернуть его вместе с зубом волка в лист лавра. Видимо, зубов волка в те времена было столько же, сколько и цветов календулы. Не дефицит. Вот сейчас кому вздумается такая ворожба, будет большая проблема добыть этот зуб.

В Мексике верят, что лепестки цветка окрасились в цвет крови индейцев, убитых испанскими завоевателями. Оно и понятно, ведь конкистадоры устроили настоящий геноцид населения из-за золота. А до этого ацтеки считали календулу посланием богини любви Шочикецаль. Она через этот цветок сообщала людям о вечном цикле жизни: лепестки - семена - бутоны - лепестки.

« » на Яндекс.Фотках

Но всех в мифотворчестве превзошли древние греки. Сказывается большой опыт в этом деле. Я не знаю, есть ли хоть один цветок в мире, не охваченный их легендами? Четыре нимфы, влюблённые в бога солнца Аполлона, постоянно ревновали друг друга, ссорились и выясняли отношения. Дошло до того, что они перестали выполнять свои обязанности по отношению к сестре Аполлона, богине Диане. В наказание она превратила их в четыре бесцветных и непривлекательных растения, чем сильно огорчила Аполлона. Своими самыми прекрасными лучами он раскрасил цветы такими красками, чтобы при взгляде на них, появлялась радость.

В книге «Спутник дамы» (XVI век) женщинам рекомендовалось натощак съедать немного варенья из лепестков календулы, как средство против плохого настроения. Издавна календула используется как пряность. Её именовали шафраном бедняков и использовали для придания нарядного желтоватого оттенка не только супам и рагу, но даже сырам, винам, рисовым пудингам и сдобной выпечке. С её помощью придавали пище терпкий вкус, заменяя ею более дорогую пряность - шафран. Сегодня в странах Средиземноморья и Франции календулу широко используют для придания особого цвета сырам. Красителем, находящимся в лепестках календулы подкрашивают масла, супы, мясные блюда.

В начале XIV столетия на исторической арене появилась новая сила - племя тепанеков. За какие-то сто лет им удалось покорить все поселения долины Мехико. Так, после нескольких столетий вторжений и борьбы все население долины вновь, как во времена тольтеков, оказалось объединенным под единой властью. Тепанекам в их борьбе за первенство в долине помогало немногочисленное племя теночков, которые жили на западном берегу озера Тескоко, около Чапультепека.

Теночки и были ацтеками. Так они называли себя, а ацтеками их называли соседние племена. Таким образом, первое упоминание о владыках Мексиканской долины появляется только в XIV столетии, за 200 лет до испанского вторжения. И упоминаются они как какое-то незначительное, маленькое племя. Одно из многих бродячих или полуоседлых племен чичимеков, которые мигрировали из пустынных северных районов Мексики в плодородные сельскохозяйственные области Центральной Мексики.

В период с 1068 по 1168 годы племя чичимеков покинуло свою легендарную прародину - остров Астлан. Точное месторасположение острова неизвестно, но многие исследователи полагают, что он находился где-то в северной части Калифорнийского залива. От слова Астлани произошло название ацтек. Сами себя они называли мешики.Еще одно название ацтеков - теночки- в честь легендарного вождя Теноча.

Ацтеки были большие любители словесности и собирали библиотеки пиктографических книг, так называемых кодексов, с описаниями религиозных обрядов и исторических событий или представляющих реестры сбора дани. Бумагу для кодексов изготавливали из коры. Подавляющая часть этих книг была уничтожена во время конкисты или сразу после нее.

В целом сохранилось не больше двух десятков индейских кодексов. Некоторые из ученых утверждают, что до наших дней не дошло ни одного ацтекского кодекса доиспанской эпохи, другие считают, что таковых два - Бурбонский кодекс и Реестр податей. Как бы там ни было, но и после конкисты ацтекская письменная традиция не умерла и применялась для разных целей.

Европейцы получили первые сведения об ацтеках в период конкисты, когда Эрнан Кортес отослал 5 писем-донесений испанскому королю о ходе завоевания Мексики. Приблизительно через 40 лет участник экспедиции Кортеса, солдат Берналь Диас дель Кастильо, составил «Подлинную историю завоевания Новой Испании», где ярко и обстоятельно описал теночков и соседние народы.

Информация о разных аспектах ацтекской культуры поступала в XVI и начале XVII веков из хроник и этнографических описаний, созданных ацтекской знатью и испанскими монахами. Ацтекские писцы фиксировали наследственные титулы и владения, составляли донесения испанскому королю, а более часто описывали быт и верования соплеменников для испанских монахов, чтобы облегчить им задачу христианизации индейцев.

В развитии письменности ацтеки не пошли далее пиктографии, суть которой заключается в передаче информации при помощи рисунков. Пиктографию называют поэтому тоже рисуночным письмом или картинописью. Рисунки, которыми изображаются предметы, события, действия, еще не приобрели постоянного, устойчивого значения, и читать пиктограмму довольно трудно. К тому же этот вид письма крайне несовершенен.

Он непригоден для написания литературных произведений, отвлеченных понятий и многого другого. Но ацтеки, как видно, вполне удовлетворялись выработавшимся у них на протяжении столетий рисуночным письмом. При помощи они записывали размеры дани, получаемой с покоренных племен, вели свой календарь, отмечали религиозные и памятные даты, составляли историческую хронику.

У каждого народа в древние времена имелись предания о своем происхождении и своих народных героях. Предания о происхождении своего народа были и у ацтеков. Они, к примеру, сознавали, что являются поздними пришельцами долины Мехико.

В незапамятные времена, сказано в их преданиях, ацтеки жили где-то очень далеко от долины, на западе Мексики. Они занимали остров, находящийся посреди озера, и переправлялись на материк на легких пирогах. Остров этот называли Астлан. От этого слова пошло и название народа - ацтеки (правильней: астеки - люди из Астлана). В древней ацтекской рукописи имеется изображение этого острова с пирамидой в центре.

В горной пещере недалеко от озера ацтеки обнаружили статую бога Уицилопочтли. Эта чудесная статуя, согласно легенде, имела пророческий даром и давала мудрые советы. Потому ацтеки начали почитать ее. По совету Уицилопочтли они оставили Астлан и отправились странствовать с восемью другими племенами: чичимеками, тепанеками, кулуа, тлас-каланцами и другими.

Пустившись в далекий и опасный путь, ацтеки взяли с собой статую Уицилопочтли и по ее советам выстраивали свой маршрут. Продвигались вперед они довольно медленно, порой по году задерживаясь на каждом новом месте. Тем временем передовые части продолжали поиски новых, более удобных мест и осваивали их, обрабатывали и засевали поля. Ко времени прибытия всего племени на новую стоянку на ней уже созревал урожай кукурузы.

Теперь ацтеками называют народы, которые населяли долину Мехико незадолго до испанского завоевания Мексики в 1521 г. Этот этноним объединяет многие племенные группы, которые разговаривали на языке науатлъи обнаруживали черты культурной общности, хотя имели свои собственные города-государства и царские династии. Среди этих племен главенствующее положение занимали теночки, и ацтеками иногда называли именно этот народ.

Ацтекские города-государства появились на обширном горном плато под названием долина Мехико, где теперь находится столица Мексики. Эта плодородная долина площадью около 6500 кв. км находится на высоте 2300 м над уровнем моря и со всех сторон окружена горами вулканического происхождения, доходящими в высоту до 5 000 м.

Во времена ацтеков своеобразие ландшафту придавала цепь соединяющихся озер с озером Тескоко, самым обширным из них. Озера питались горными стоками и ручьями, и периодические наводнения представляли постоянную проблему для населения, проживавшего на их берегах. Вместе с тем озера давали питьевую воду, создавали среду обитания рыб, водоплавающих птиц и млекопитающих, а лодки были удобным средством передвижения.

Основная пища ацтеков это кукуруза, бобы, тыква, многочисленные разновидности стручкового перца чили, помидоры и другие овощи, а также семена чиа и амаранта, различные фрукты из тропической зоны и колючий грушевидный кактус нопаль, растущий в полупустынях. Растительная пища дополнялась мясом одомашненных индюков и собак, дичью, рыбой. Из всех этих компонентов ацтеки готовили очень питательные и полезные тушеные блюда, каши, соусы. Из зерен какао они готовили душистый пенистый напиток, который предназначался для знати. Из сока агавы готовили алкогольный напиток пульке.

Агава давала также древесное волокно для выделки грубой одежды, веревок, сетей, сумок и сандалий. Более тонкое волокно получали из хлопка, который культивировали за пределами долины Мехико и ввозили в столицу ацтеков. Носить одежду из хлопчатых тканей могли лишь знатные люди. Мужские головные уборы и набедренные повязки, женские юбки и блузки нередко покрывали замысловатые узоры.

Основа хозяйства ацтеков – земледелие. Земледельческая техника их была примитивна. Основным орудием служила деревянная, заостренная с одного конца палка. Подчас такие палки имели у острого конца небольшое расширение чем немного напоминали наши лопаты. Эти палки применяли как для разрыхления почвы, так и при посеве, чтобы делать небольшие ямки, в которые потом бросались зерна. В старинных индейских рукописях часто можно увидеть изображения земледельцев с такой палкой, занимающихся посевом.

Под жарким солнцем Мексики даже эта немудреная техника щедро вознаграждала за труд, если только растения получали достаточно влаги. Потому у ацтеков широко применялось искусственное орошение. Название одной из лагун Мексиканской долины - Чалко (в переводе - Много каналов) - прямо указывает на это.

Любопытной и своеобразной особенностью ацтекского земледелия были плавучие огороды, по-мексикански - чинампа. Такие огороды устраиваются и в наше время на лагунах Чалко и Шочимилко. Сделать чинампу в то время было непросто. На небольшие легкие плоты, построенные из деревянных реек и плетеного тростника, накладывался ил, взятый со дна озера. К илу прибавляли немного земли. В этой плодородной смеси, всегда влажной из-за соприкосновения с водой, растения развивались в особенности быстро и пышно.

Несколько таких плотов, связанных вместе, привязывались к сваям, вбитым в дно озера. Теночтитлан, расположенный на небольшом островке и, следовательно, не имевший достаточного количества земли, был окружен множеством плавучих огородов. На них разводили преимущественно разные огородные растения: помидоры, бобы, тыквы, перец, кабачки, сладкий картофель и разнообразные цветы. Ацтеки очень увлекались разведением цветов. Недаром лагуна Шочимилко, изобиловавшая чинампа, переводится как цветочные сады.

Основной сельскохозяйственной культурой у ацтеков, как и у всех других индейских племен Центральной Америки, была кукуруза, или маис. От ацтеков или других племен Америки европейцы получили какао, табак, помидоры, подсолнечник, разные виды бобов, картофель, тыкву, ананас, ваниль, земляной орех, каучуковое дерево, многие из лекарственных растения, хину, стрихнин, кокаин, в конце концов, множество прекрасных декоративных растений: георгины, бегонии, фуксии, опунцию, кальцеолярию, различные виды орхидей. Не зря многие названия этих растений взяты из индейских языков, к примеру, шоколад или томат- искаженные ацтекские слова чоколатлъ и томатлъ.

Ни одного из возделываемых американскими индейцами растений до заселения американского континента белыми не знали ни в Европе, ни в Азии, ни в Африке. Знакомство с этими сельскохозяйственными культурами и освоение их более чем удвоило пищевые ресурсы Старого Света. В распоряжении ацтекских земледельцев были также такие культуры, как чия- растение, зерна которого использовали для выделки масла и приготовления освежающего напитка; ямс- растение со съедобными крахмалистыми клубнями; камоте- растение из семейства вьюнковых, корень которого употребляют в пищу.

Из областей с более жарким и влажным климатом они ввозили бобы какао, ананасы и ваниль. Агава использовалась в домашнем хозяйстве ацтеков в основном из-за своего сока. Из него путем брожения готовили крепкий напиток - октли. На плантациях нопального кактуса ацтеки усердно разводили кошениль - маленькое насекомое, дававшее прекрасный краситель для тканей темно-малинового цвета.

Землю у ацтеков обрабатывали мужчины. В первое время, когда ацтекское общество не знало еще классов, племенной совет распределял землю между родами. Внутри рода земля делилась между семьями пропорционально числу едоков. Когда умирал глава семьи, обработкой участка занимались его сыновья. Если он не имел потомства или на протяжении двух лет не засевал своих полей, участок передавали новому владельцу.

Со временем, при появлении в ацтекском обществе классов, положение изменилось. Специальные участки начали предназначаться для содержания правителя племени и жрецов. Эти земли обрабатывались, конечно, не ими, а простыми членами племени и частично рабами. Богатые и знатные захватывали себе более плодородные и обширные участки. Бедные не могли прокормить себя и свою семью на отведенных им клочках земли и были вынуждены идти в кабалу к богачам.

Из живности, которая была у ацтеков, следует назвать индюков. Об этой птице европейцы узнали лишь после открытия Америки. Собак ацтеки разводили в основном ради мяса, считавшегося лакомством. Есть основания считать, что ацтеки разводили также гусей, уток и перепелов. Широко было развито пчеловодство. Мед употребляли в пищу не только богатые, но и средние по достатку семьи.

Важным источником мяса была охота. Ацтеки славились как искусные охотники и меткие стрелки. Охотились они с помощью лука со стрелами и разного рода ловушек. Были им известны и простейшие приспособления для метания копья, и выдувные трубки для метания глиняных шариков. Люди, жившие на берегах озер, занимались также и рыболовством.

Хотя основные орудия труда у ацтеков были каменные и деревянные, в те времена начинался постепенный переход к изготовлению металлических орудий. Ацтекам была известна медь - ее взимали в качестве дани с покоренных племен. Соединяя ее с оловом, древние металлурги получали сплав, близкий к бронзе. Из него делали топоры, ножи, тесла, разные украшения, а также зубчатые наконечники копий. Медные орудия применяли в основном при обработке дерева. Но и медные, и бронзовые предметы, постепенно входившие в употребление, не вытеснили еще орудий из камня и имели относительно небольшое значение.

Сохранившиеся до наших дней произведения древнемексиканской культуры показывают, какого совершенства в обработке камня достигли ацтеки, пользуясь при этом каменными орудиями. Такого рода памятников найдено немало. Ацтекские гранильщики превращали куски обсидиана, горного хрусталя, нефрита, лунного камня, опала, аметиста в замечательные скульптурные изображения.

Большого успеха достигли ацтеки в обработке золота и серебра. Не зря все испанские завоеватели единодушно восхищались изумительными ювелирными изделиями ацтекских мастеров. Один из испанских историков написал о мексиканских ювелирах: «Они превосходят ювелиров Испании, поскольку могут отлить птицу с движущимся языком, головой и крыльями или обезьяну с подвижной головой, языком, ногами и руками, а в руку вложить игрушку, так что может показаться, словно она танцует с ней. Больше того, они берут слиток, половина которого из золота, а половина из серебра, и отливают рыбу со всеми ее чешуйками, при этом одна чешуйка из золота, а другая - из серебра».

К сожалению, до наших дней сохранилось очень небольшое число ацтекских изделий из золота. Большая часть их была переплавлена в слитки испанскими завоевателями. Уцелевшие от варварских рук испанцев ювелирные вещи ацтеков являются гордостью нескольких крупнейших музеев мира. По рисункам и описаниям процесса литья, сохранившимся в ацтекских рукописях, мы имеем возможность представить себе труд индейских металлургов и ювелиров.

Из мелкозернистой глины лепилась модель украшения и покрывалась тонким слоем воска, поверх которого налеплялась глина. При нагревании формы воск выплавлялся и в ней образовывалась полость, в точности воспроизводящая конфигурацию модели. Расплавленное золото или серебро вливалось в специально сделанное верхнее отверстие. Оно заполняло все пустоты формы. Теперь оставалось только подождать, пока металл застынет, чтобы извлечь из формы отливку. Потом ее шлифовали, а для придания блеска погружали в ванну из квасцов.

На самом деле процесс этот был в значительной степени сложней. Основная трудность заключалась в создании вокруг восковой модели прочной, жаростойкой оболочки, которую бы не разрушил расплавленный металл. Хрупкую восковую модель как бы облекали в тонкий, но невероятно прочный керамический чехол, который предохранял от образования пригара, шероховатостей, оспенной поверхности. Это достигалось подбором соответствующих сортов глины и песка, строгим температурным режимом заливки, искусством изготовления формы. Всем этим в совершенстве владели древние ацтекские металлурги. Глаза заменяли им точные приборы, которыми пользуются сейчас литейщики.

Весьма разнообразны и красивы были гончарные изделия мексиканских мастеров. Каждое племя, зачастую даже отдельное селение, изготавливало свои, особой формы глиняные сосуды, имевшие также разные орнаменты. Сосуды лепили «от руки», так как гончарный круг не был известен древним жителям Мексики. В особенности славились своей характерной, богато орнаментированной керамикой Тласкала и Чолула. Сосуды из Чолулы, украшенные изображениями людей, богов, животных и растений, были самыми ходовыми предметами при меновой торговле. Недаром археологи находят их во время раскопок во всей Южной Мексике и в значительной части Центральной Америки.

Высоко ценили у ацтеков и ткацкое ремесло. Их ткани отличались сложными и красивыми рисунками, играли яркими красками. Ацтекские мастера могли придавать тканям вид бархата, парчи, разнообразных мехов. К сожалению, разрушения, произведенные временем, а впоследствии - испанскими завоевателями, очень велики. Сохранилось не много образцов этих чудесных тканей, и мы знаем о них большей частью по описаниям и рисункам.

Связанное с ткачеством другое ацтекское ремесло - составление узоров из перьев - было настоящим искусством. Мастер брал самые различные по окраске перья и составлял из них довольно сложные узоры. Потом стержни этих перьев в определенном порядке или прикрепляли к сетчатой ткани в местах скрещения нитей, или попросту наклеивали на хлопчатую ткань. Таким способом изготавливали знаменитые плащи из перьев и пышные головные уборы вождей, которые так поразили испанских завоевателей. Такой же перьевой мозаикой, изображавшей разных животных или воспроизводившей геометрические узоры, часто украшали щиты знатных воинов.

В изделиях из перьев поражало удивительно гармоничное сочетание цветов и оттенков. Трудно было поверить, что это не произведение живописи - до такой степени совершенен был подбор красок. Изделиями из перьев в особенности славился Теночтитлан. Своеобразное ремесло мастеров перьевой мозаики сохранилось до нашего времени. Мексиканские мастера и сейчас умеют создавать с помощью перьев красивые пейзажи и забавные бытовые картинки.

Ацтеки носили одежду, по которой возможно было почти безошибочно определить род занятий и состоятельность человека «с одного взгляда». Люди в скромных белых одеждах - это земледельцы. Более состоятельные опоясывали себя широкими кушаками с густой бахромой и красивой вышивкой. Меховую одежду и шерстяные ткани носили лишь очень богатые. Знатные лица щеголяли в плащах из перьев - легких, теплых и чрезвычайно изящных. Черные мантии были принадлежностью жрецов. Хотя, их можно было узнать и по следам самоистязаний - изодранным ушам и запекшейся крови на голове. Ацтекские женщины ходили с распущенными волосами, ниспадавшими на плечи.

А сегодня я предлагаю читателям небольшой обзор этого же вопроса в контексте ацтекской цивилизации.

Можно сказать, что ацтекскую сакральную модель универсума создали тламатинимэ (те, кто знают вещи/те, кто знают небо и обитель мертвых), которым принадлежат ин тлили ин тлапалли – «черные и красные чернила» (т.е., письменность и знания). Речь идет о первых ученых и философах племени науа.
В ацтекской мифологии высшая власть принадлежала Ометеотлю Мойокойатцину – Богу дуальности или Господину, который находит сам себя в омэйокани (метафизическое «место дуальности»).

Он воспринимался как универсальная основа сохранения Вселенной; единая действительность; высшее невидимое начало, которое само себя зачало, совмещая в себе женский и мужской принцип.

Ацтеки обращались к нему: «Тотекуийо ин илуикау ин Тлалтикпаке ин миктлане» (господин наш, хозяин небес, земли и обители мертвых), «ин Тлокэ ин Науаке» (хозяин непосредственной близости), «Хиутекутли» (господин огня и рока/судьбы), а иногда – «Уеуетеотль» (старый бог), «ин Тетеу инан ин Тетеу ита» (мать и отец богов) или «ин Тонан ин Тота» (наша мать и наш отец).

Таким образом, этот Бог представлял собой одновременно и субъект и объект, находящиеся между собой в непрерывной связи. И, благодаря нему, основывалось все, что может претендовать на истину и во всех абсолютно сферах.

Остальные боги множественного ацтекского пантеона рассматривались всего лишь как лики Высшего Божества (его маски или фазы).

Так, днем сила Ометеотля сосредотачивалась в Солнце и олицетворяла источник жизни. И тогда Ометеотля называли Тонатиу (тот, кто производит тепло и свет), то есть день; Ипалнемоуани (тот, благодаря которому мы живем/тот, кто дарует жизнь); Тецкатланехтиа (зеркало, благодаря которому возникают вещи); Ситлаятонак (свет, который заставляет сиять вещи) или Йецтлакенки (тот, кто одет в красное).

Когда на землю опускалась ночь, Ометеотль становился невидимым, неощущаемым и проявлял себя под именем Йоуалли-ээкатль (ночь-ветер/невидимый как ночь/неощутимый как ветер).

Отождествляли его и с Луной. В этом случае его называли Тецкатлипоки (дымящиеся зеркала), а для звезд Ометеотль надевал маску Ситлалиникуе (той, у которой сияющая юбка из звезд) или Теколликенки (одетой в черное).

Олицетворяя Землю, Ометеотль проявлял себя под именами Тлайяманака (той, которая поддерживает Землю) и Тлайличкатля (того, кто покрывает землю хлопком – т.е., насылает тучи).

Ометеотль существовал даже в центре Земли – под именами Тлалтекутли, Коатликуэ или Сиуакоатль (той, у которой юбка из змей или женщины-змеи). Здесь Ометеотль проявлял себя в роли матери, дающей жизнь всему сущему.

Как Ипалнемоуани (жизненное начало) Высшее Божество проявлялось под маской Чалчиуттлатонак (тот, кто заставляет сиять вещи, как яшма). Под именем Тлалока (тот, кто заставляет растения расти) он стал Владыкой дождей и наделял Землю плодовитостью.
А под именем своей супруги Чалчиутликуэ (той, у кого юбка из яшмы) – слыл Богиней текучих вод, морей и озер.

Для людей же Ометеотль выступал как супружеская пара Тонакатэкутли и Тонакасиуталь (господин нашей плоти и госпожа нашей плоти), которая посылает людей в мир и помещает их судьбы в материнскую утробу.

Как символ неощутимого и Владыка мудрости Ометеотль проявлял себя под маской пресловутого Кетцалькоатля – Змея с перьями кетцала.
И, наконец, в таинственной области мертвых Ометеотль, живя «в тени» этого места, скрывал свой двойственный лик под масками Миктлантекутли – Владыки обители мертвых и Миктлансиуатль – Владычицы обители мертвых.

Именно Ометеотль, предварительно разделившись на пару Ометекутли и Омесиуатль – Владыку дуальности и Владычицу дцальности, начал действовать в соответствии с волей своей, природой и способностью зачинать, выступив, как создатель универсума, в котором ним же были установлены законы и порядок всего сущего.

И, если для Месопотамской цивилизации (которую мы рассматривали ранее) сакральная модель универсума представала в виде «цепочки» закон – порядок – боги, то для ацтеков структура универсума строилась по иному принципу: Бог – закон – порядок.

Человек здесь считался божественным творением.
Интересно, что, если в стародавних мифах его непосредственным творцом выступал Ометекутли или сыны супругов Ометекутли и Омесиуатль, то позднее роль творца перешла к Кетцалькоатлю.

В текстах «Флорентийского кодекса» Кетцалькоатль выступает синонимом Ометеотля и наделяется такими титулами как «ин тейокойани ин течиуани» (творца или изобретателя людей), которому помогала его инамик (жена/подобие) – Сиуакоатль.

Некоторые, скажем так, второстепенные боги (Апантекутли, Уйиктлолинки, Тепанкицки, Тлайяманак, Тцонтемок) также принимали участие в сотворении людей, исполнив, как и сам Кетцалькоатль, обряд покаяния.

Что это за обряд нам рассказывают тексты «Рукописи 1558 г.», опубликованные Вальтером Леманом: для сотворения человека Кетцалькоатль спустился в обитель мертвых, чтобы отыскать чалчиуомить (ценные кости). Найденые им кости его жена смолола и положила в таз, над которым Кетцалькоатль пустил кровь из своего члена. Некоторые боги совершили обряд покаяния аналогичным образом.
Из-за этого люди получили название масеуалы – заслуженные, благодаря покаянию.

Отношение у Творца к созданным им людям было двояким.
Так, с одной стороны, - ими можно было заполнить поверхность Земли, потому как боги были «обеспокоены тем, чтобы кто-нибудь жил на земле». К тому же сотворение и существование ацтеков имело особое назначение в силу избранности этого народа, который помогал поддерживать дальнейшее существования универсума.

Почему? В ацтекской модели универсума только Ометеотль был сам по себе, а вот его фазы или маски в виде пантеона богов находились между собой в достаточно напряженных отношениях на почве желания господствовать над созданным миром.
Все это привело не только к борьбе и уничтожению друг друга, но и к разрушению мира.

Не удивительно, что ацтекам была вменена трансцендентальная обязанность – быть в этой божественной войне на стороне Солнца – воина Уйитцилопочтли, обеспечивать его чалчиуатль – волшебной субстанцией, содержащейся в крови людей-жертв. По представлениям ацтеков такие кровавые жертвоприношения наполняли Солнце силой и способствовали его победе над звездами и Луной - суть Злом, а также сулили продолжение жизни.
С другой стороны, Ометеотль создал человека всего лишь для того, дабы наслаждаться видом своих временных творений, населявших тлалтикпак (поверхность земли).

Если обратиться к текстам упомянутого выше «Флорентийского кодекса», то можно прочесть, что Ометеотль «держит людей на своей ладони… господствуя над бедными масеуалами… он передвигает» людей по своему желанию – т.е., люди для него выступают средством развлечения.
Вот и живут люди без надежды на отдых, страдают, ищут смысл своего существования – то, что положило бы конец их поискам и придало бы жизни некую незыблемую основу, определенность.

То, каким представлялось земное существование для тламатинимэ, иллюстрируют тексты «Ms. Cantares Mexicanos» (коллекция «Мексиканских песен»):

…Как каждая весна зеленая, таков наш удел:
приходит и распускается,
приходит, и наше сердце распускает венки,
Несколько цветов взращивают наше тело и вянут!..

… Мы приходим только грезить, приходим только спать
неправда, неправда, что на землю мы приходим жить...

…На земле мы не навсегда: лишь на время.
Даже яшма дробится, даже золото разрушается,
Даже перья кетцала рвутся,
На земле мы не навсегда: лишь на время…»

Как видно из этих строк, жизнь представлялась не только скоротечной, как и все на земле, но и сравнивалась со сном.
Относительно смысла людских деяний поэт тламатинимэ приходит тоже к весьма неутешительным выводам:

…Мы приходим сюда, чтоб только родиться,
А наш дом там, где находится место для лишения плоти.
Я страдаю: никогда… не приходило счастье.
Неужели я пришел сюда лишь для того, чтобы действовать впустую?
Не здесь то место, где создаются вещи…

Если на земле нет ничего привлекательного, способного принести усладу сердцу, и ничто не цветет, кроме несчастья… Если человек – лишь игрушка в руках Ометеотля, то что же представляет из себя жизнь, в которой все существует какое-то мгновение, чтобы потом разрушиться и исчезнуть навсегда?
Не остается ли единой утехой человека в его короткой жизни забытье в «грибном вине»?

…Если за один день мы уйдем
за одну ночь спустимся в область тайны,
и здесь мы только, чтобы узнать себя,
и на земле мы лишь мимоходом
мирно и радостно проведем жизнь:
приходите и наслаждайтесь,
пусть не приходят те, кто живет в злобе:
Земля очень широка!
Вот бы всегда жить, вот бы никогда не умереть!..

На первый взгляд, может показаться, что тламатинимэ смирились с подобной безрадостной участью. Однако это не так. Они не прекращали поиски смысла жизни и истины. Более того, ими была поставлена цель: отыскать новую форму знаний, которые могли бы привести человека к истинному познанию Высшего начала и дать непоколебимую точку опоры.

Одним из достижений поставленной цели, а, возможно и «единственно истинным на земле» оказалась поэзия:

…Так говорят Айокуан и Куэтцпал,
Что действительно знают Дарителя жизни…
Там слышу его слова, действительно его,
Дарителю жизни отвечает птица-колокольчик.
Он поет, предлагает цветы, предлагает песни.
Как изумруд и перья кетцала сыплются его слова.
Может быть, там удовлетворяется Даритель жизни?
И это есть единственно истинное на земле?..

Почему бы и нет? Ведь настоящая поэзия заключает в себе своеобразную форму познания, плод внутреннего опыта… и есть результат интуитивного знания. Именно интуиция, цепляя самое сокровенное в человеке, позволяет ему посредством метафоры выражать то сокровенное, что ему удалось уловить.
Вот как, например, юный тламатинимэ выражает свое вдохновение:

…Кто я такой? Я живу, летая,
Я певец цветов, я сочиняю песни,
бабочки песен
пусть разлетаются из моей души,
пусть наслаждается ими мое сердце…

Ацтекские жрецы считали происхождение поэзии божественным и отождествляли ее с цветами и песнями, пьянящими человека:

…Приходят они только из своего дома, из глубины неба,
Лишь оттуда приходят различные цветы…
Среди них поет, среди них выводит трели птица кетцал…

Считалось, что тот, кому удалось прочувствовать и передать это божественное влияние, владел йолтеотль (обожествленным сердцем).

Для траматинимэ «цветок и песня» - это тот язык, посредством которого они могли общаться с божествами. Язык, который давал им ощущение целостности и понимание смысла жизни… Тем ценным наследием, которое человек способен был оставить после себя на земле.

Тем не менее, даже человека с йолтеотлем рано или поздно ожидало пробуждение от земного сна – Смерть:

…Это так: мы действительно уходим отсюда,
Оставляем цветы, и песни, и землю…

Что же ожидало человека после смерти?
Неизвестный автор в «Мексиканских песнях» называет пути обретения жизни после смерти:

Возможно, твой дом – это место для тех, кто лишен плоти?
Возможно, в глубине неба?
Или только тут, на земле, место для тех, кто лишен плоти?

Таким образом, местом пребывания мертвых могла быть либо земля, либо небо.
Однако ацтеки придерживались расширенной концепции существования иной жизни – в четырех обителях, где жили и господствовали разные фазы/маски Ометеотля.

Первая обитель – девятиуровневый Миктлан – «место мертвых», расположенное глубоко под землей в северном направлении. Это место было известно и под другими названиями, отображавшими разные его аспекты: Тосенчан или Тосенпополиуйан (наш общий дом; общее место, где мы исчезнем); Атлекалокан (без выхода, без улиц); Уйилоуайан (место, куда все уходят); Кэнамикан (где находятся те, кто так зовется); Химоан или Химоайан (где находятся останки, лишенные плоти).

Сюда попадали все те, кто умер естественной смертью, невзирая на социальный статус. Поскольку покойнику предстояло пройти немало испытаний, ему в качестве сопровождающего оставляли тело собаки, которое сжигали вместе с ним.
Согласно представлениям ацтеков, по истечению четырех лет умершие достигали Чиконамиктлана (девятое место мертвых), где заканчивались не только их испытания, но и скитания.

Вторая обитель, в которую попадали некоторые покойники – Тлалокан.
И, судя по описаниям Тлалокана в «Мексиканских песнях», это место вполне сравнимо с раем: ведь там никогда не переводились «кочаны зеленого маиса, кабаки, томаты, зеленые стручки фасоли и цветы… там живут боги, которых называют Тлалоки, они похожи на жрецов, у которых длинные волосы».
А, из «Флорентийского кодекса» мы узнаем, что чести попасть в Тлалокан удостаивались лишь избранные Тлалока: утопленники, убитые молнией, умершие от водянки и т.д. То есть, смерть которых наступила из-за вмешательства Бога дождей – Тлалока.
Интересно, что избранных Тлалока не сжигали, а предавали земле.
Существовало даже предположение, что через четыре года они могут возродиться для новой жизни на земле.

Однако более распространены тексты, в которых возможность возрождения отрицается:

…Неужели мы будем жить снова?
Твое сердце знает: мы живем лишь один раз!..

Третья обитель, в которую должны были попасть души умерших, - это «небо, где живет Солнце».
Во «Флорентийском кодексе» мы находим пояснение, кто удостаивался подобной чести: «На небо попадали те, кого убивали во время войн, и пленные, погибшие среди врагов…» Женщины, умершие в первых родах с ребенком во чреве (мосиуакетцке), приравнивались ацтеками к умершим на войне: «все они отправляются в дом Солнца и находятся в западной части неба». Запад считался домом Солнца и назывался Сиуатльампа (направление женщин).
Именно оттуда навстречу Солнцу выходили сиатето – божественные женщины, умершие во время родов. Они сопровождали Солнце от его восхода до зенита. И только после того, как проходило четыре года, они «превращались в разных птиц с роскошным разноцветным оперением и вкушали нектар из цветов, как на небе, так и в целом мире».

И, наконец, четвертая обитель – Чичиуакуако (дерево-кормилиц), куда попадали умершие дети, не достигшие сознательного возраста; там их кормило дерево, с ветвей которого стекало молоко.
Чичиуакуако находилось в доме Тонакатэкутли: «говорят, что умершие дети, как и яшма, и бирюза… не попадают в холодную и ужасную область мертвых (Миктлан). Они отправляются в дом Тонакатэкутли, живут там под сенью дерева нашей плоти, смакуют нектар цветов нашей основы…»
Недаром, наверное, говорят, что дети – цветы нашей жизни?

Несмотря на достаточно противоречивые тексты, верх все же брала мысль о существовании жизни после смерти. Иначе человеческое существование рисковало утратить всяческий смысл.

…Правда, тут, на земле, нет места для добра.
Действительно, нужно идти в другое место:
Там находится счастье.
Или напрасно мы приходим на землю?
Правда, тут нет место для жизни…

…Владыка Вселенной… я спою тебе песни в глубине неба.
Мое сердце стремится вверх, туда устремляю свой взгляд,
Вместе с тобой и рядом с тобой,
Тот, который дарит жизнь...

Эти строки иллюстрируют высшее доверие тламатинимэ к Ометеолю.

Конечная судьба определялась ацтеками не моралью и не уровнем праведности земной жизни, а исключительно характером смерти. Религиозной концепции ацтекской цивилизации был чуждо учение о спасении души. Она, скорей, диктовала такой способ жизни, который бы гарантировал одобрение богов, а, следовательно, - давал бы счастье земное, а не посмертную благодать. После смерти судьбу человека решал либо Ометеотль, либо его маски/фазы.
Тем не менее, в своем повседневной жизни ацтеки стремились жить «пристойно и правильно» - только так можно было обрести «истинное лицо и сердце» (добродетель):

…этим ты станешь на ноги и будешь истинным…

И это не единичные размышления о добродетели. Поэзия ацтеков богата «правилами» добропорядочного поведения.
Так, например, в Уеуетлатолли (древнее правило жизни) можно прочесть строки, подчеркивающие, что для обретения земного счастья человек должен трудиться:

…Полезно и правильно обращать внимание на земные дела,
Делай что-нибудь, руби дрова, вспахивай землю,
сажай нопалы, сажай агавы,
и у тебя будет что пить, есть и одевать.
Этим тебя будут хвалить, этим ты дашь знать о себе
Родителям и родным…

И, конечно же, богам!

Кроме того, науа предписывалось избегать «неправильного», «того, что не подходит» - то есть, морального зла и того, что к нему ведет.
Во «Флорентийском кодексе» содержится поучение отцом сына, в котором речь идет о необходимости контролировать себя и противостоять гордыне и корыстолюбию:

[Наши предки] не были горделивыми,
Не пришли для того, чтобы жадно искать,
Не пришли, чтобы быть ненасытными.
Они были такими, что их уважали на земле:
Они достигли уровня орлов и тигров…

Наряду с идеалами личностного самосовершенствования одобрялось и толерантное сосуществование и общественное признание. Это подтверждает отрывок из материалов, собранных Эдвардом Дж. Олмосом:

…Если ты будешь хорошо вести себя, тебя будут за это уважать,
О тебе будут говорить то, что подходит тебе и что правильно…

Этот двойственный аспект сосуществования индивидуального и общественного, по сути, укладывается в одно требование – ведь, настоящее уважение и одобрение общества доставалось лишь хорошо сформированному «лицу и сердцу», которые поступали «приемлемо и правильно».

Вместо эпилога

Осознав, что на земле все есть сон и неминуемо гибнет, что земля – не место для Истины, мудрые тламатинимэ стремились идти не за видимым, осязаемым, а за тем, что их/нас превосходит – «в область мертвых и богов».

Ни религиозный путь жертвоприношений, ни путь размышлений в контексте реальности вещей не могли дать ответы на вопросы, занимавшие их умы.
И тогда тламатинимэ нашли иной, единственно возможный для них способ познания – путь поэтического вдохновения, путь «цветка и песни».
Метафоры, возникшие из глубин бытия или из «глубины неба», позволяли тламатинимэ отыскать и познать Истину.

Подобным образом, например, возникла и величайшие «цветок и песня» - метафора Ометеотля для объяснения происхождения Вселенной: это результат таинственного и беспрерывного оплодотворения в лоне самого двойственного начала.

Постигнув то, что современники назвали бы экзистенциональной ограниченностью человеческого создания, тламатинимэ испытывали необходимость осветить свою жизнь, обогатив ее единственным, что давало крепкую основу – Истиной, представленной в виде поэзии: «цветка и песни».
Изучая божественные песни, всматриваясь в небеса и в упорядоченное движение небесных светил, увлекаясь живописью и скульптурой, они активировали в себе творческое вдохновение, разжигали божественную искру.

Всматриваясь в мир и человека при помощи «цветка и песни», они раз за разом убеждались, что «лишь это успокаивает и дает наслаждение людям».
По сути, «цветок и песня» стали путем человека, который, осознавая свою ограниченность, не согласился замалчивать о том, что могло бы придать смысл его жизни.

Культура и философия, построенные на метафоре, безусловно не раскрывают полностью тайну бытия, однако стимулируют человека к пониманию прекрасного, как одной из главных составляющих бытия.

В своем стремлении к прекрасному ацтеки поняли, что прикосновение к нему – пусть и на мгновение – повышает вероятность вмещения «истины в собственное сердце», а значит и в мир.

Для самих искателей Истины столкновение с силами зла, с оружием железа и огня во времена конкисты оказалось смертельным: «перья кетцала разорвалось, украшения из яшмы разлетелось на куски…» Остались лишь воспоминания, память о прекрасном мире. Пока красота его не вернулась в место своего происхождения – в мир того, «который нас превосходит»…