Правнучка Михаила Зощенко: "Чтобы выжить, он штопал и вырезал стельки". Полная биография писателя михаила зощенко. михаил зощенко биография писателя. зощенко биография. михаил зощенко - биография жизнь творчество писателя Вера зощенко биография личная жиз

Откровения

Вера Зощенко: «Михаил Михайлович не гнушался и стельки вырезать»

Правнучка писателя раскрыла для читателей «Смены» малоизвестные детали его биографии

Михаил Михайлович Зощенко по праву считается классиком русской литературы. Его книги продолжают издавать, его пьесы не сходят со сцен театров России. «Смена» поговорила с единственной наследницей писателя, Верой Зощенко, - актрисой искрометного таланта, прекрасной рассказчицей и ведущей телепрограммы «Зощенко. Сладкие рассказы». Заметим, что ее собственный рассказ о прадеде оказался совсем не «сладким».

«Это было вовсе не смешно»
- Вера, вы сами, наверное, слышали, как вас некоторые называют то племянницей, то дочкой Михаила Михайловича Зощенко. Давайте уточним этот момент.
- Да только вчера одна барышня назвала меня племянницей. Я не стала ее разубеждать, сказала: «Да-да, я племянница! Я просто очень хорошо сохранилась!» На самом же деле у Михаила Михайловича Зощенко был сын Валера - это мой дедушка. Так что я правнучка. Когда моему папе было 15 лет, Михаил Михайлович ушел из жизни.
- Каким запомнился Зощенко вашему отцу?
- По его словам, Михаил Михайлович был закрытым человеком. Только на даче в Сестрорецке, где они все собирались, было подобие некой семейственности. Зощенко тогда уже ничего не писал. Не потому, что ему запретили, нет. Никто ему прямо не говорил, что художественной литературой ему заниматься не дозволено. Просто он был крайне возмущен постановлением 1946 года, где его обозвали пошляком. Еще большую рану ему нанесло собрание, на котором его исключили из Союза писателей. Он разом потерял почти всех друзей, за исключением Анны Ахматовой и Аркадия Райкина, которые его поддержали в этот трудный период.
- Чем же он жил? На что содержал семью?
- Райкин давал ему работу: он писал рассказики для эстрады анонимно. Потом Михаил Михайлович не гнушался ни стельки вырезать, ни одежду латать. Напрасно Юрий Олеша публично над этим потешался. Это было вовсе не смешно.

Фамильная тайна
- Говорят, в благополучные годы своей жизни Зощенко был прихотлив в еде и слыл гурманом. Есть ли в вашей семье какое-то фамильное блюдо?
- Какого-то сложного, изысканного рецепта нет. Но нас объединяет любовь к… макаронам. Мы, как и прадед, готовим их всевозможными способами и, как и он, очень их любим. Вполне возможно, что это - генетическая память. Ведь предки Зощенко были венецианцами.
- Вот как! Но ведь Зощенко - фамилия отнюдь не итальянская. И родился он в Одессе.
- Дед Михаила Михайловича прибыл в Россию из Венеции. Владелец усадьбы под Полтавой пригласил итальянского архитектора, чтобы тот выстроил ему хоромы. Приезжий католик натурализовался, и ему дали новую фамилию, как это частенько тогда случалось, по роду занятий: раз он зодчий - пусть будет Зодченко. Произносить «Зодченко» нашим братьям-украинцам показалось трудно, и фамилия быстро превратилась в Зощенко.

Любит - не любит
- Правда ли, что сегодня вы участвуете в столичной постановке пьесы вашего прадеда?
- Да, я играю в пьесе «Свадьба». Меня попросили пьесу литературно расширить, увеличить. Я писала новую редакцию четыре дня, а переживала на эту тему месяца два: «Могу ли я? Смею ли?» Я перечитала Михаила Михайловича всего-всего, чтобы набраться словечек, соответствовать его стилистике. И во время этого «сплошного» чтения я открыла для себя новое в Зощенко.
- Что же?
- Когда его читаешь по одному рассказу, все очень забавно. А вот когда ты в этот мир погружаешься, читая все залпом, это очень невесело. Ощущение такое, что писателя окружал враждебный мир, где все у тебя воруют, где все ненавидят конкретно маленького тебя, всем от тебя что-то надо… Конечно, не секрет, что Зощенко был мизантропом, но чтобы до такой степени! Но к людям он относился с любовью. Поэтому очень легко узнать, хороший актер или плохой, когда он читает рассказ Зощенко.
- Смешно получается или не смешно?
- Смешно у всех получается. Но как только актер проявляет презрение к персонажам, считает их быдлом, сразу видно - место ему в «Кривом зеркале» или «Аншлаге». Потому что даже водопроводчик из «Аристократки» у автора вызывает сочувствие, а не желание глумиться и выпендриваться: мол, я интеллигент, а вы все - ничтожества! Да, мир, создание которого Зощенко яростно приветствовал, в строительстве которого он сам участвовал, оказался чуждым, враждебным художнику. Но людей презирать он не мог. Он мог лишь горько улыбаться и сочувствовать каждому человеку.

Десять доказательств
- Вера, как вы решились стать телеведущей кулинарной передачи? Ведь ясно же, что создатели решили поэксплуатировать вашу звонкую фамилию.
- Я много думала об этом. Не сразу решилась. Я мучилась. Но когда мне стали писать телезрители… Знаете, мы привыкли смеяться, мол, нашим телезрителям только «Дом-2» подавай, они вообще безграмотные…
- Разве же это неправда?
- Да, полно безграмотных, полно поклонников «Дома?2», но народ у нас в душе замечательный! Он настолько мудро все воспринимает, он так тонко чувствует! Мне написал человек, кстати, с жуткими ошибками, но суть-то не в этом, приблизительно так: «Вы и ваша программа такие смешные! Я посмотрел, пошел и купил книгу Зощенко. Такой писатель оказался хороший!» Тогда я успокоилась и поняла, что все делаю правильно.
- Это было единственное письмо?
- Нет. Сегодня у меня их ровно десять. Благодаря мне эти люди стали читать Зощенко. Лучших доказательств для оправдания у меня нет.

Людмила Андреева
Фото Святослава АКИМОВА

Миличенко Ирина 13 августа 2013, 10:31

Михаил Зощенко

Внук Зощенко с Верой на руках

Вера Зощенко

Вера, вы единственный потомок Михаила Зощенко по прямой линии на сегодня. В этом году исполнилось 55 лет, как его нет, а в следующем году будет 120 лет со дня его рождения. Несмотря на то, что многие считают Зощенко самым непризнанным классиком, принято ли у вас отмечать круглые и памятные даты?

Моя мама - жена внука Зощенко. У нас идет мужская линия. У Михаила Михайловича был сын Валера - это мой дедушка. У него мой папа и тут не подфартило - родилась я (смеется).

Традиция отмечать появилась лет пятнадцать назад. В библиотеке им. Зощенко в Сестрорецке, где прошли его последние годы и где он похоронен каждый год в его день рождения туда ездим, устраиваем так называемые Зощенковские чтения. И актеры известные к этому подключаются. Два года назад приезжал Александр Филиппенко, а в этом году был его тезка Панкратов-Черный. Я не ожидала, думала он приедет, прочитает несколько произведений и все, а он рассказал о своей жизни, которая где-то пересекалось с жизнью Михаила Михайловича. Дело в том, что толком никто не знает, когда Зощенко родился, поэтому его юбилей в следующем году можно будет праздновать три дня подряд.

- Как глубоко вы погружались в его жизнь и биографию?

Мне не в один момент сообщили, что это мой родственник. Я с этим росла, поэтому воспринимала это как норму. Какой-то период тебе кажется, что так у всех. В школе понимала, что чем-то отличалась, когда учителя начинали задавать вопросы… В подростковом возрасте это мешало, когда к тебе столько внимания, то возникает соответственно и больше негатива со стороны одноклассников, которые считали, что я просто выпендриваюсь.

А погружения… Есть произведения, которые я прочитала 1,5 раза и больше не могу. Например, после повести "Перед восходом солнца" было ощущение, что мою душу вынули и провернули через мясорубку, а потом собрали в кучку и сложили обратно. Моя мама иногда шутит, мол, это потому что вы родились в один день: я по-новому стилю, а он - по-старому. Есть любимые - "Голубая книга", "История одной болезни", которые затерты до дыр. Вопреки расхожему мнению, что если я потомок, то должна знать, что он делал каждый день и понимать, чем отличаются между собой тысячи его рассказов, у меня такого нет.

Кстати, несмотря на то, что я училась в театральном вузе, а там было очень популярно читать его рассказы при поступлении, я Зощенко никогда не читаю. На Зощенковских чтениях могу почитать, как я говорю, чтобы попиарить какие-то не очень его популярные рассказы. Но профессионально никогда - у меня не получается. Это такое ощущение, словно сам писал.

- Есть ли у вас его вещи, документы, которые вы храните?

Большую часть отдали в музей. Есть фотографии, пленки, несколько картин его папы. Большая часть находится в музее. Например, его пишущую машинку отвезли туда. У меня дома есть какие-то автографы, библиотеки его, сына и жены. И еще четыре коробки с тетрадками последней из института благородных девиц.

Конечно, есть факты, которые обросли подробностями и стали семейными легендами. Моему папе было 15 лет, когда ушел Михаил Михайлович, он имел некоторое время с ним общаться. По рассказам Зощенко был закрытым человеком. Только на даче в Сестрорецке, где они все собирались, было подобие некой семейственности. Он не был в нашем понимании обычным дедушкой: весь в себе, в своем внутреннем мире.

Среди современников бытует мнение, что Зощенко был непонятым многими советский писатель. Как вы считаете можно ли в наши дни возродить его в глазах современного поколения?

Он сам рассказывал, что когда читал "Возвращенную молодость", ему кричали: "Чего ерунду читаешь, "Аристократку" давай". Зощенко был многопластовым писателем, но его больше воспринимали как смехача и сатирика, поэтому так называемый второй слой его таланта никто не замечал. Вышло много книг где что только о нем не писали. В одной читала, что Зощенко - это хорошо замаскировавшийся Гоголь, в другой - что он продолжатель традиций Чехова. У меня нет такого надрывного: ой, недооценили, не поняли. Я рада, что, не смотря на смерть книгопечатного жанра в последние годы, его неплохо издают. Хорошо идут детские рассказы, бывает, сидишь на дне рождении, подаришь книжку, а дети бегут со словами: "Ой, сейчас вам прочитаю такое". Друзья потом звонят: "Ты нам книгу подарила, не могу неделю читать ребенку одни и те же рассказы, наизусть их выучила, а он ничего другого слушать не хочет". Но Зощенко специально писал таким языком и считал, что с народом нужно разговаривать на понятном ему языке.

- У него ведь много не изданных рассказов. Полное собрание сочинений выходило в 2008 году.

С этим есть некоторые сложности. В определенный период, после 1946 года он стал редактировать свои рассказы, добавлять в них больше философии, менять названия. Поэтому версий одного рассказа может существовать великое множество. По подсчетам литературоведов существует около одной тысячи вариантов малой формы рассказов. Если взять еще пьесы, то набралось бы 10-11 томов. Но таких произведений, которые никогда никто не читал, не так много.

Да, они есть. Но сейчас тиражи не те и цены на книжки небольшие. Но, тем не менее, это стало цивилизованно. И издания разные: от букинистических, хрестоматий и заканчивая дорогими кожаными переплетами. Иностранцы, когда приезжают, приятно меня удивляют, когда просят право на издания таких редких рассказов, что даже я не помню их название. Это вселяет оптимизм. Если Канада, Америка и Англия понятно - там много наших, то и Япония были для меня подарком. Они полгода переводили десять его рассказов, потому что это совершенно не их менталитет.

Зощенко до конца дней не давали писать, исключили из союза писателей и даже при жизни не реабилитировали. По вашей версии, кто ставил ему палки в колеса?

Самое очевидное - это советский партийный деятель Андрей Жданов, который написал указ в журнал "Красная звезда" разбирая произведения Зощенко и Ахматовой. Но как мне кажется, это было уже следствие, а не причина.

На самом деле многогранность его рассказов такова, что их можно трактовать по-разному. Даже Гитлер, читая в переводах его произведения, не понимал их. Существует одна из версий, что когда немецкий вождь начинал свою компанию, план Барбаросса, то когда шел план захвата Петербурга, существовал некий список из десяти человек, кого первыми нужно брать в плен. Михаил Михайлович шел в этом списке чуть ли не первым номером. Когда началась эта заваруха, его выслали на 48 часов из города и разрешили взять с собой24 кгвещей, он прихватил только тетради со своими записями.

А кто мешал писать? Не было такого, чтобы кто-то пришел и прямо сказал: "Не пиши". А если с 1946 года ничего такого не сделал в художественном плане, так в первую очередь потому, что действительно был не согласен с указом, когда его обозвали пошляком и исключили из союза писателей.

Когда шла революция, он правда в нее поверил. Думал, как декабристы, что вот сейчас все изменится, а потом ты поворачиваешься лицом к железной махине и понимаешь, что это все то же самое только в профиль. Не стоит забывать, что на том же союзе писателей, одни из его лучших друзей, в частности поэт Константин Симонов, был одним из первых, кто его предал и открыто высказывался, что Зощенко нужно исключить. На тех заседаниях Михаил Михайлович лишился сразу многих друзей. И когда ты понимаешь, что если кто-то из толпы, даже твоих бывших поклонников и друзей, рискнет поздороваться, ты сам этого не захочешь.

Мать писателя Сергея Довлатова вспоминала, что когда она увидела его на улице, он перешел на другую сторону, чтобы с ним случайно не поздоровались.

Да. Но отчасти, потому, что он не хотел людей ставить в неловкое положение и чтобы не разочаровываться, не видеть этих опущенных глаз, лучше ведь самому сыграть на опережение. В те годы ему приходили письма (тогда было принято обмениваться в конвертах фотографиями: человек присылал ему свою, а он ему на память свою) в которых друзья писали ему: "Миша, возвращаю тебе твою фотографию, пойми меня и верни мне мою". Кстати, так сделал и Корней Чуковский. А сейчас я на каждом празднике слышу, как многие дружили с Зощенко. На самом деле с ним осталось в те годы не так много народа: Анна Ахматова, Аркадий Райкин, который помогал ему финансово и еще несколько людей.

А как именно Райкин помогал? Юрий Олеша тогда смеялся, с гордостью рассказывая друзьям, как Зощенко штопал ему штаны...

К сожалению, было и такое. Его ведь тогда не печатали и чтобы как-то прокормиться, он занимался переводами, стельки вырезал и штаны штопал. А Райкин, когда эта вся ситуация вокруг него немного поутихла, втихаря давал ему заказы на написание рассказов. Но поскольку все это было не подписано, установить подлинность и понять были это рассказы или номера для его театра, нереально. У Зощенко был характерный стиль, но эти вещи тщательно редактировались. Были и такие, которые Райкину не подходили, он их складывал в стол, но все равно платил за них деньги Зощенко. Потому что так просто Михаил Михайлович их бы не взял. Ему в те годы приходилось крайне сложно, ведь исключение из союза писателя означало лишения продуктовых карточек. А в магазине за обычный хлеб назначали цену приравненную к золоту.

Но тут нужно благодарить его нрав и характер. Будь он понятным нам и более чувствительным ко всем неурядицам, мог бы и не пережить всего этого.

В книге воспоминаний, автор Юрий Томашевский подробно рассказывает о потасовке во время похорон Зощенко, о том, как не давали ему место на кладбище в Ленинграде, поэтому родственники похоронили его в Сестрорецке. Как такое могло быть?

Даже в эзотерическом смысле эта фамилия несет очень мощное явление, это как круги на воде, которые идут, идут…У семьи Зощенко каждые похороны превращались в серьезные проблемы. Его тело долго не давали, говорили, что вообще будете за забором хоронить. Всех тогда хоронили на своеобразном литературном кладбище в Комарово. Когда сошлись на Сестрорецке, начальство выдохнуло: "Ладно, Бог с ним, это не такое популярное место". Сейчас это очень престижное кладбище. Но это еще что. Когда ушла из жизни его жена Вера Владимировна, моему отцу и деду выдали не тот труп. Они пришли в морг забрать тело, чтобы похоронить, так им вывезли какую-то крупную женщину, лет 45. Такую торговку с черноземом под ногтями. Они в один голос: "Это не наша бабушка и мама". Но те ничего и слушать не хотят: "У нас один женский труп, забирайте". Они опять не уступают: "Вы что, Вере Владимировне было 80 лет, она одуванчик, а это чужая женщина". Был большой скандал, в итоге ее нашли, она завалилась в морге за дверь и ее не заметили. С моим папой ситуация была похожей. У него была асфиксия (удушье, обусловленное кислородным голоданием и избытком углекислоты в крови, - Авт.), так мы две недели ходили по разным инстанциям, но милиция не выдавала разрешение на похороны. И когда мы прижали одного майора, он честно признался: "Если бы это был Вася Пупкин, Бог с ним - хороните! А это Зощенко, а если он не сам умер". А это был лето, и через две недели августовской жары, его пришлось хоронить в закрытом гробу.

- А почему все-таки отобрали дачу в Сестрорецке?

Появились какие-то племянники " на молоке", которые посчитали, что тоже имеют на нее право. Я прожила там все детство и документально дача была на нас оформлена, но однажды приехав туда, обнаружила, что дачи нет, а все мои игрушку сброшены в колодец. От дачи остался какой-то остров. Это был такой привет 90-м годам. Моему отцу договор заключали, что будут делать там Зощенковский центр, а закончилось все тем, что банк закрылся, счета заморозились, кто-то арестовали, это все давно перепродано и заложено, а дача принадлежит другим людям - какой-то военный прикупил еще второй участок и там жил. В итоге папа остался с каким-то задатком на руках. А сейчас уже и концов не найдешь.

Ходят легендами, что у него было много романов, и он даже уходил из семьи. Насколько это верно или очередные домыслы?

Он был из тех мужчин, которые из семьи не уходят. У него был осознанный шаг женитьбы. Нам тяжело понять их образ жизни, но он очень близок к тому, который мы читаем у английских герцогов. Он на одной стороне, она на другой, пообедали, но у каждого своя территория. Он приходит в ее покои в определенное время, и у каждого своя жизнь. Вера Владимировна не могу сказать, что сильно от этого страдала. Она тоже была воспитана в похожей манере, оканчивала институт благородных девиц, у нее был свой распорядок дня: вставала не раньше двенадцати, каждый час пила кофе или чай. Михаил Михайлович весь в себе, в своих наблюдениях за окружающими, жил в таком своем мире. К тому же он был очень красивым мужчиной с таким невероятным флером загадочности и молчаливости, как говорили его друзья, которые называли его глыбой мрака, но женщин это невероятно привлекало.

Есть некоторые письма Веры Владимировны, в которых она с сожалением об этом высказывалась. Но как говорил папа и дедушка, это было очень противоречиво. А позже появилась уже и привычка друг к другу.

К тому же время от времени возникали дамы, которые откровенно привирали. Даже я слышала рассказ одной женщины, которой уже нет на этом свете, но она каждый год рассказывала, как встретила Михаила Михайловича на лестничной площадке, и со временем это обрастало новыми подробностями. Она уверяла, что он ей чуть ли не жениться предлагал, хотя на тот момент ей было всего 13 лет.

Михаил Михайлович, и его жена об этом писала, был большим семьянином в таком классическом виде и переживал, что не может подарить себя семье. Это не значит, что он не любил детей и внуков. Просто это была своеобразная форма любви. Например, что-то сделать для них - сделает, обеспечит, отдаст им последнее, но при этом, будучи в одной квартире жил с ними как с чужими людьми. Она в своей комнате, а он в своем кабинете. И в кабинет к нему без разрешения лучше было не заходить. Да и в своих книгах он признавался, что всю жизнь жил в меланхолии и в депрессиях, разбираясь, в ее истоках.

Бытует мнение, что Зощенко был большим гурманом. У вас есть любимое его блюдо, которое вы сейчас готовите в вашей семье?

Конкретно, чтобы любил он, наверное, такого нет. Единственное, что у нас осталось общего - это макароны. Мы их по-разному готовим и очень любим. Как я полагаю - это память крови от первого итальянца Зощенко.

Читайте самые важные новости в Telegram , а также смотрите интересные интервью на нашем YouTube-канале .

» о детстве будущего писателя и его совместных приключениях с сестрой Лёлей.
Мы уверены: произведение понравится как детям, так и их родителям, каждый найдет в нем что-то для себя. Если вы еще не оформили подписку на нашу газету на первое полугодие 2014 года, постарайтесь успеть сделать это в ближайшие дни – ведь публикация замечательных рассказов Михаила Зощенко продолжится и после нового года. А это значит, что и вашим детям и внукам, да и вам самим скучно с газетой «Вести » не будет!
Перед публикацией наш корреспондент встретился с правнучкой писателя – Верой Зощенко.
«В основном это автобиографическое произведение. Мой отец, внук Михаила Михайловича, рассказывал, что 80-90 процентов в историях – правда. Когда я в детстве читала рассказы о Миньке и Леле, меня многое возмущало в методах воспитания в семье прадеда. И хотя, возможно, отец писателя говорил правильные вещи, я была полностью на стороне детей и не понимала, как можно так строго наказывать малышей за шалости? Особенно мне запомнилось наказание из истории про галоши и мороженное », – говорит Вера Зощенко.

…Лёлька и Минька – достаточно хулиганистые дети. Они продают чужие калоши, чтобы купить себе мороженое, разыгрывают прохожих, подбрасывая им коробку от конфет с лягушкой внутри, Минька прячет дневник с единицей, Лёлька притворяется, что проглотила бильярдный шарик... Но их родители вместо того, чтобы просто отшлепать и объяснить, чем поступок был плох, достаточно неадекватно реагируют на их шалости:
«Услышав, что калоши проданы тряпичнику, тётя Оля побледнела и зашаталась. И дядя Коля тоже зашатался и схватился рукой за сердце. Но папа им сказал:
– Не волнуйтесь, тётя Оля и дядя Коля, я знаю, как нам надо поступить, чтобы вы не остались без калош. Я возьму все Лёлины и Минькины игрушки, продам их тряпичнику, и на вырученные деньги мы приобретём вам новые калоши.
Мы с Лёлей заревели, услышав этот приговор. Но папа сказал:
– Это ещё не всё. В течение двух лет я запрещаю Лёле и Миньке кушать мороженое. А спустя два года они могут его кушать, но всякий раз, кушая мороженое, пусть они вспоминают эту печальную историю».
«В этих рассказах есть что-то щемящее душу », – считает Вера Зощенко. «Это не просто повести для детей, мне кажется, умные родители должны почерпнуть здесь для себя что-то новое по поводу воспитания и применения наказаний. Например, хотя папа Миньки и Лёли редко кричал на них и мало усердствовал ремнем, не единожды Зощенко описывает свою душевную боль от отцовских поступков и сказанных им слов… А разве не было бы проще и правильнее воздействовать на ребенка с помощью любви? Детские травмы оказали большое влияние на личность прадеда, это отражено в его последующих произведениях, таких как «Голубая книга » и «Перед восходом солнца ». Для меня эти книги – два самых значимых памятника в его творчестве».
Правнучка писателя признается, что начала читать очень рано, во многом этому способствовала большая домашняя библиотека. Уже в 4 года Вера Зощенко самостоятельно изучала «Мастера и Маргариту »: «Помню, как меня захватил сюжет Булгакова, надо же, человеку голову трамваем отрезало! А когда кот Бегемот появился, тут и вовсе началось самое интересное… А еще в детстве любила Сказки народов мира, приключения Незнайки, биографии известных личностей, книги Стивенсона, истории про Муми-троллей, сборники фантастики Роджера Желязны, Станислава Лемма. А вот «Алису в стране чудес » не любила, многое мне казалось у Кэрролла нереальным. Да и вообще, когда что-то в книгах мне не нравилось – я придумывала альтернативное развитие сюжета. Многие сказки я в голове переписывала, создавала для героев иные диалоги».
В детстве Вера Зощенко привыкла, что все, кто приходили к ней домой, знали про прадеда. В школе он многим оказался незнаком. «Мои друзья с энтузиазмом представляли меня своим приятелям как «ту самую», и вот тебя несут как подарок, ты уныло тащишься, как слон, перевязанный бантиком, а человек, который стоит перед тобой, вовсе и не знает Михаила Михайловича… Сейчас я к таким знакомствам привыкла, отношусь как к неизбежному ритуалу», – говорит правнучка Михаила Зощенко.
В школе девушка часто повторяла прадедушкины шалости: «Я столкнулась с тем, что фамилия обязывает соответствовать. Как будто все время была кому-то что-то должна: лучше всех учиться, писать сочинения по русскому и литературе на отлично. В это время я часто вспоминала Лёлю и Миньку, я также, как и они, из-за плохих отметок выдирала страницы, пользовалась бритвой, заводила фальшивый дневник, расписывалась за маму. Минька описывает, как боялся идти домой, я также кружила по городу… Получив первую двойку, я была морально готова к смерти, я так расстроилась, что даже напугала родителей, и они стали меня успокаивать. Сейчас я выросла и уверена: нельзя ругать детей за плохие оценки. Мне кажется, наказать себя может только сам провинившийся, если он осознает, в чем был не прав ».
Вера Зощенко считает, что книги играют важную роль в творческом становлении ребенка: «Когда читаешь книги, слушаешь пластинки или аудиокниги – развивается воображение, поскольку видеоряд придумываешь самостоятельно. Сейчас, в век информационных технологий, все зависит от родителей. Зачастую, когда у взрослых много забот, проще дать детям гаджет с игрой, и он какое-то время посидит тихо, чем потратить время, чтобы посидеть рядом и вместе почитать хорошую книгу… Но разве это правильно?.. »

Анастасия СТОЛБОВА

120 лет назад родился выдающийся писатель ХХ века Михаил Зощенко

В 1920—1930 годы слава Михаила Зощенко была такова, что журналы буквально сражались за право напечатать его рассказы. Произведения писателя издавались и переиздавались огромными тиражами. А сам он ездил по стране с выступлениями, и успех был невероятен.

В 1939 году Михаила Зощенко наградили орденом Трудового Красного Знамени, в 1946-м — медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне в 1941—1945 годы». И вдруг… началась травля. 14 августа 1946 года вышло постановление Оргбюро ЦК ВКП (б) о журналах «Звезда» и «Ленинград». Оба издания порицались за предоставление трибуны писателю Зощенко, «произведения которого чужды советской литературе». Михаилу Михайловичу вменялось в вину написание пустых, бессодержательных и пошлых произведений, рассчитанных на то, чтобы дезориентировать молодежь и отравить ей сознание.

Жизнь знаменитого литератора превратилась в ад: его исключили из Союза писателей, перестали печатать, лишив средств к существованию, имя не упоминали в прессе и даже не указывали в переводах, которые он делал. Многие коллеги-литераторы от Зощенко отвернулись…

О непростой судьбе своего прадеда «ФАКТАМ» рассказала ныне живущая в Санкт-Петербурге актриса и телеведущая Вера Зощенко .

— Что касается даты рождения Михаила Михайловича, она до сих пор доподлинно не известна, — говорит Вера Зощенко. — В одном документе указывается 1895 год, в другом — 1894-й. Поэтому 120-летие Михаила Зощенко празднуем уже второй год подряд. Я все-таки придерживаюсь версии (которую разделяет не вся наша семья), что мой прадедушка появился на свет в 1895 году. Скорее всего, в 1894 году у родителей Михаила Зощенко родился сын, его назвали Миша, но, к сожалению, новорожденный умер. А спустя год появился мой прадед. Ему тоже дали имя Михаил, чтобы забыть о смерти предыдущего ребенка. Если все так и было, становится понятным, откуда возникли два документа. К слову, достоверно неизвестно и место рождения Михаила Зощенко. Согласно одному источнику, родился он в Петербурге, а в соответствии с другим — в Полтаве.

*Вера Зощенко: «Поскольку мое отчество Михайловна, некоторые принимают меня за… дочь Михаила Зощенко и удивляются, как я хорошо сохранилась» (фото из архива Веры Зощенко)

— Вера, что в вашем доме напоминает о знаменитом прадеде?

— Его книги и, конечно, фотографии. Большая же часть вещей отдана в музей Зощенко, который находится в Санкт-Петербурге. Кабинет прадеда сохранился практически в первозданном виде. В нем — его пишущая машинка, подушечка, которую он сшил себе сам, чтобы было удобно читать… Одну из печатных машинок мы отдали в сочинский музей Николая Островского, где есть витрина, посвященная Михаилу Михайловичу.

— Как Михаил Зощенко обычно праздновал свои дни рождения?

— С возрастом он становился все более замк-нутым и мрачным. Его мало что радовало. И при этом Михаил Михайлович все время пытался отыскать в жизни радость. Гуляя по Невскому проспекту, любил смотреть на счастливых улыбающихся людей. Когда, к примеру, наблюдал, как они заходили в гастроном, покупали кусочек красной рыбки, бутылочку портвейна и потирали руки в предвкушении того, как замечательно проведут вечер, приобретал то же самое — в надежде испытать такой же прилив счастья. Но, принеся все это домой, клал на шкаф и… забывал о покупке. Жена Михаила Михайловича Вера Владимировна обнаруживала рыбу, когда та уже была совершенно испорчена, и выбрасывала ее.

— Правда, что некий известный в то время гипнотизер предсказал Михаилу Зощенко, что он станет знаменит на всю страну, но плохо закончит?

— Прадед об этом никогда не рассказывал в семейном кругу. Дедушка и папа о подобной истории где-то читали. Но мне кажется, что Михаил Михайлович был глубоко мистический человек, который старательно это отрицал. В повести «Перед восходом солнца» читатель найдет тому подтверждение. Случались загадочные вещи, связанные с личностью прадеда, и в моей жизни. В детстве мы с мамой поехали отдыхать в Сочи, где любил бывать и Михаил Михайлович. Сняли квартиру и буквально на следующее утро обнаружили в почтовом ящике газету со статьей о Михаиле Зощенко. Издание было ежедневное. И то, что публикация появилась, как только мы приехали, думаю, непростое совпадение. Причем рассказывалось в статье о случае, о котором мы не знали. Михаил Зощенко отдыхал в местном санатории. Как-то пошел прогуляться по набережной. И вдруг его сбил с ног велосипедист. Зощенко стоял посреди улицы в рваных брюках в полном недоумении, но виновник происшествия не только не извинился, а еще и обругал его по полной программе.

— Типичный хамоватый персонаж из произведений Михаила Зощенко.

— Именно. В испорченном настроении Михаил Михайлович вернулся в санаторий, переоделся. А на следующее утро в газете «Труд» на первой полосе вышла большая статья с его фотографией — о том, что Михаилу Зощенко присужден орден Трудового Красного Знамени. Прочитав ее, велосипедист тут же отправился к санаторию и стал поджидать писателя, чтобы попросить прощения. И когда увидел Зощенко, упал перед ним… на колени. «Ну что вы? Встаньте! — сказал Михаил Михайлович. — Обыкновенного извинения было бы вполне достаточно».

*Поручик Зощенко в годы Первой мировой войны. Фото 1917 года

— Как Михаил Зощенко относился к славе?

— В 1920—1930 годы Михаил Зощенко был популярен на уровне актеров. Его фотографии продавались в киосках «Союзпечати». Прадеда узнавали на улицах, не давали проходу — особенно женщины. А молодые люди иногда представлялись сыновьями Зощенко. Такие «атрибуты» славы Михаила Михайловича тяготили. По натуре он был замкнутым человеком. Даже в семье оставался таким. С женой Верой Владимировной они жили, как английские аристократы, — общались на «вы». У каждого была своя комната, собственная территория со своим укладом. Прабабушка, воспитанница института благородных девиц, много читала, практически каждый час пила чай. А прадед работал в своем кабинете, и главное — чтобы никто его не тревожил. Тем не менее они были привязаны друг к другу и прожили в браке до самой смерти Михаила Михайловича. Когда Зощенко оказался в опале, жена за него заступалась и даже писала Сталину о том, что такое отношение к ее мужу несправедливо.

— Читала, что на пике популярности писатель жил весьма обеспеченно, а в пору травли для его семьи наступили тяжелые времена. Врач, приходившая к супруге Зощенко Вере Владимировне, обычно любовалась спальней из белого полированного дерева и стеклянной горкой с редчайшей красоты фарфоровыми фигурками. Но постепенно наблюдала, как с каждым разом их становилось все меньше, а потом не стало и самой горки, и других предметов обстановки. Чтобы выжить, все это приходилось продавать.

— У Веры Владимировны действительно был хороший вкус, она любила красивые вещи: изысканные, как в лучших домах Парижа, сервизы, столовое серебро, фарфоровые статуэтки… Она же вышла из аристократических кругов. Да и Михаил Михайлович по происхождению дворянин. Его отец — художник. Во время строительства музея Суворова в Петербурге он создавал мозаичную картину на фасаде. Одна из еловых веточек, кстати, выложена пятилетним Мишей Зощенко. Мама же Михаила Михайловича до замужества была актрисой. Что касается вещей, увы, в трудные годы жене Михаила Зощенко многое пришлось продать. Значительно хуже стали и жилищно-бытовые условия. Из пятикомнатной квартиры семья переехала в двухкомнатную с ванной на кухне.

— До глубины души меня тронул эпизод, описанный Вениамином Кавериным в «Эпилоге»: когда в 1952 году Зощенко приехал в Москву, ему не удалось достать отдельного номера в гостинице и пришлось поселиться в общежитии. Дежурный как-то крикнул: «Зощенко к телефону!», и соседи по комнате не могли поверить, что это тот самый знаменитый писатель.

— Все это, конечно, было очень унизительно. Но самым ужасным, как считал Михаил Михайлович, являлось то, что ему не давали работы. Чтобы выжить в годы опалы, прадеду приходилось вырезать и продавать войлочные стельки. Хотя, знаете, могло ведь все быть и еще хуже — многих тогда сажали, ссылали в лагеря, расстреливали…

— Известно, что от Зощенко отвернулось немало коллег и знакомых. Но были ведь и те, кто его поддерживал?

— Например, Аркадий Райкин в тяжелое для Михаила Михайловича время заказывал ему сатирические миниатюры и хорошо оплачивал. Даже если Аркадию Исааковичу что-то не подходило, все равно покупал.

— В 1953 году, после смерти Сталина, Зощенко ведь был восстановлен в Союзе писателей?

— Да. А год спустя его и Анну Ахматову, которая в том же постановлении Оргбюро ЦК ВКП (б) от 14 августа 1946 года называлась «типичной представительницей чуждой советскому народу пустой безыдейной поэзии», пригласили в Дом писателя на встречу с английскими студентами, которые хотели убедиться, что Зощенко и Ахматова живы. Прозвучал вопрос об их отношении к вышеупомянутому постановлению. Анна Андреевна холодно ответила, что с решением партии согласна — ее сын Лев Гумилев ведь в то время находился в заключении. А Зощенко сказал, что с оскорблениями в свой адрес согласиться не может. После этого начался новый виток его травли.

— А жить Михаилу Зощенко оставалось всего четыре года…

— Это так. Прадед уже себя неважно чувствовал, поселился на даче в Сестрорецке. В последнее время почти не писал — силы были исчерпаны, настроение преобладало депрессивное. Когда началась хрущевская оттепель, к Зощенко приехала делегация из Союза писателей, коллеги говорили: мол, пиши мемуары, как ты все эти годы страдал, как мучил тебя Сталин… Прадед ответил: «Я никогда не был ослом, пинающим мертвого льва».

— Читала, что незадолго до смерти Зощенко дали пенсию республиканского значения — 1200 рублей, по тем временам хорошие деньги.

— Думаю, это во многом заслуга его жены Веры Владимировны — она хлопотала, чтобы обеспечить семью. Сын Валерий, правда, к тому времени уже был взрослым, но подрастал внук Миша — мой папа. Его назвали в честь знаменитого деда. И с этим, к слову, в моей жизни связано немало курьезов. Так как мое отчество Михайловна, некоторые принимают меня за… дочь Михаила Зощенко и удивляются, что я хорошо сохранилась (Вере Зощенко, 32 года. — Ред. ).

— Умер Михаил Зощенко в 63 года от острой сердечной недостаточности. И правда, какое сердце такие испытания выдержит?

— Прадед очень страдал от того, что время идет, а ничего в лучшую сторону не меняется. Он был разочарован во всем. И в последнее время от переживаний буквально почернел.

— Существует легенда, что Зощенко, мрачный в жизни, в гробу улыбался.

— Я лично не видела, так как родилась уже после смерти прадеда. Но очевидцы говорили, что это правда. Хочется верить, что хотя бы после смерти Михаил Зощенко обрел какой-то покой.

— Что бы вы сказали своему знаменитому прадеду, если бы он мог вас услышать?

— Надеюсь, что тебе удалось побыть счастливым хотя бы несколько минут в своей жизни.

Вера Зощенко рассказала, почему читает не все книги знаменитого предка, об интересе китайских издателей к его рассказам и о том, как Гитлер, захватывая Ленинград, намеревался арестовать писателя.

– Вера, вы единственный потомок Михаила Зощенко по прямой линии на сегодня. В этом году исполнилось 55 лет, как его нет, а в следующем году будет 120 лет со дня его рождения. Несмотря на то, что многие считают Зощенко самым непризнанным классиком, принято ли у вас отмечать круглые и памятные даты?

– Моя мама – жена внука Зощенко. У нас идет мужская линия. У Михаила Михайловича был сын Валера – это мой дедушка. У него – мой папа, и тут не подфартило – родилась я (смеется). Традиция отмечать появилась лет пятнадцать назад. В библиотеке им. Зощенко в Сестрорецке, где прошли его последние годы и где он похоронен, каждый год в его день рождения туда ездим, устраиваем так называемые Зощенковские чтения. И актеры известные к этому подключаются. Два года назад приезжал Александр Филиппенко, а в этом году был его тезка Панкратов-Черный. Я не ожидала, думала он приедет, прочитает несколько произведений и все, а он рассказал о своей жизни, которая где-то пересекалась с жизнью Михаила Михайловича. Дело в том, что толком никто не знает, когда Зощенко родился, поэтому его юбилей в следующем году можно будет праздновать три дня подряд.

– Как глубоко вы погружались в его жизнь и биографию?

– Мне не в один момент сообщили, что это мой родственник. Я с этим росла, поэтому воспринимала это как норму. Какой-то период тебе кажется, что так у всех. В школе понимала, что чем-то отличалась, когда учителя начинали задавать вопросы. В подростковом возрасте это мешало: когда к тебе столько внимания, то возникает соответственно и больше негатива со стороны одноклассников, которые считали, что я просто выпендриваюсь.

А погружения… Есть произведения, которые я прочитала 1,5 раза и больше не могу. Например, после повести «Перед восходом солнца» было ощущение, что мою душу вынули и провернули через мясорубку, а потом собрали в кучку и сложили обратно. Моя мама иногда шутит, мол, это потому, что вы родились в один день: я по-новому стилю, а он – по-старому. Есть любимые – «Голубая книга», «История одной болезни», которые затерты до дыр. Вопреки расхожему мнению, что, если я потомок, то должна знать, что он делал каждый день, и понимать, чем отличаются между собой тысячи его рассказов, у меня такого нет.

– Среди современников бытует мнение, что Зощенко был непонятым многими советский писатель. Как вы считаете, можно ли в наши дни возродить его в глазах современного поколения?

– Он сам рассказывал, что, когда читал «Возвращенную молодость», ему кричали: «Чего ерунду читаешь, «Аристократку» давай». Зощенко был многопластовым писателем, но его больше воспринимали как смехача и сатирика, поэтому так называемый второй слой его таланта никто не замечал. Вышло много книг, где что только о нем не писали. В одной читала, что Зощенко – это хорошо замаскировавшийся Гоголь, в другой – что он продолжатель традиций Чехова. У меня нет такого надрывного: ой, недооценили, не поняли. Я рада, что, не смотря на смерть книгопечатного жанра в последние годы, его неплохо издают. Хорошо идут детские рассказы, бывает, сидишь на дне рождении, подаришь книжку, а дети бегут со словами: «Ой, сейчас вам прочитаю такое». Друзья потом звонят: «Ты нам книгу подарила, не могу неделю читать ребенку одни и те же рассказы, наизусть их выучила, а он ничего другого слушать не хочет». Но Зощенко специально писал таким языком и считал, что с народом нужно разговаривать на понятном ему языке.

– У него ведь много неизданных рассказов. Полное собрание сочинений выходило в 2008 году.

– С этим есть некоторые сложности. В определенный период, после 1946 года, он стал редактировать свои рассказы, добавлять в них больше философии, менять названия. Поэтому версий одного рассказа может существовать великое множество. По подсчетам литературоведов, существует около одной тысячи вариантов малой формы рассказов. Если взять еще пьесы, то набралось бы 10-11 томов. Но таких произведений, которые никогда никто не читал, не так много.

– Да, они есть. Но сейчас тиражи не те и цены на книжки небольшие. Но, тем не менее, это стало цивилизованно. И издания разные: от букинистических, хрестоматий и заканчивая дорогими кожаными переплетами. Иностранцы, когда приезжают, приятно меня удивляют, когда просят право на издания таких редких рассказов, что даже я не помню их название. Это вселяет оптимизм. Если Канада, Америка и Англия понятно – там много наших, то Китай и Япония были для меня подарком. Они полгода переводили десять его рассказов, потому что это совершенно не их менталитет.

– Зощенко до конца дней не давали писать, исключили из Союза писателей и даже при жизни не реабилитировали. По вашей версии, кто ставил ему палки в колеса?

– Самое очевидное – это советский партийный деятель Андрей Жданов, который написал указ в журнал «Красная звезда», разбирая произведения Зощенко и Ахматовой. Но, как мне кажется, это было уже следствие, а не причина.

На самом деле многогранность его рассказов такова, что их можно трактовать по-разному. Даже Гитлер, читая в переводах его произведения, не понимал их. Существует одна из версий, что когда немецкий вождь начинал свою компанию, план «Барбаросса», то когда шел план захвата Петербурга, был некий список из десяти человек, кого первыми нужно брать в плен. Михаил Михайлович шел в этом списке чуть ли не первым номером. Когда началась эта заваруха, его выслали на 48 часов из города и разрешили взять с собой 24 кг вещей, он прихватил только тетради со своими записями.

А кто мешал писать? Не было такого, чтобы кто-то пришел и прямо сказал: «Не пиши». А если с 1946 года ничего такого не сделал в художественном плане, так в первую очередь потому, что действительно был не согласен с указом, когда его обозвали пошляком и исключили из Союза писателей. Когда шла революция, он правда в нее поверил. Думал, как декабристы, что вот сейчас все изменится, а потом ты поворачиваешься лицом к железной махине и понимаешь, что это все то же самое, только в профиль. Не стоит забывать, что на том же Союзе писателей один из его лучших друзей, поэт Константин Симонов, был одним из первых, кто его предал и открыто высказывался, что Зощенко нужно исключить. На тех заседаниях Михаил Михайлович лишился сразу многих друзей. И когда ты понимаешь, что если кто-то из толпы, даже твоих бывших поклонников и друзей, рискнет поздороваться, ты сам этого не захочешь.

– Мать писателя Сергея Довлатова вспоминала, что когда она увидела Зощенко на улице, он перешел на другую сторону, чтобы с ним случайно не поздоровались.

– Да. Но отчасти, потому, что он не хотел людей ставить в неловкое положение и чтобы не разочаровываться, не видеть этих опущенных глаз, лучше ведь самому сыграть на опережение. В те годы ему приходили письма (тогда было принято обмениваться в конвертах фотографиями: человек присылал ему свою, а он ему на память свою), в которых друзья писали ему: «Миша, возвращаю тебе твою фотографию, пойми меня и верни мне мою». Кстати, так сделал и Корней Чуковский. А сейчас я на каждом празднике слышу, как многие дружили с Зощенко. На самом деле с ним осталось в те годы не так много народа: Анна Ахматова, Аркадий Райкин, который помогал ему финансово, и еще несколько людей.

– А как именно Райкин помогал? Юрий Олеша тогда смеялся, с гордостью рассказывая друзьям, как Зощенко штопал ему штаны.

– К сожалению, было и такое. Его ведь тогда не печатали и, чтобы как-то прокормиться, он занимался переводами, стельки вырезал и штаны штопал. А Райкин, когда эта вся ситуация вокруг него немного поутихла, втихаря давал ему заказы на написание рассказов. Но поскольку все это было не подписано, установить подлинность и понять, были это рассказы или номера для его театра, нереально. У Зощенко был характерный стиль, но эти вещи тщательно редактировались. Были и такие, которые Райкину не подходили, он их складывал в стол, но все равно платил за них деньги Зощенко. Потому что так просто Михаил Михайлович их бы не взял.

Но тут нужно благодарить его нрав и характер. Будь он понятным нам и более чувствительным ко всем неурядицам, мог бы и не пережить всего этого.

– В книге воспоминаний автор Юрий Томашевский подробно рассказывает о потасовке во время похорон Зощенко, о том, как не давали ему место на кладбище в Ленинграде, поэтому родственники похоронили его в Сестрорецке. Как такое могло быть?

– У семьи Зощенко каждые похороны превращались в серьезные проблемы. Его тело долго не давали, говорили, что вообще будете за забором хоронить. Всех тогда хоронили на своеобразном литературном кладбище в Комарово. Когда сошлись на Сестрорецке, начальство выдохнуло: «Ладно, Бог с ним, это не такое популярное место». Сейчас это очень престижное кладбище.

Но это ещё что. Когда ушла из жизни его жена Вера Владимировна, моему отцу и деду выдали не тот труп. Они пришли в морг забрать тело, чтобы похоронить, так им вывезли какую-то крупную женщину, лет 45. Такую торговку с черноземом под ногтями. Они в один голос: «Это не наша бабушка и мама». Но те ничего и слушать не хотят: «У нас один женский труп, забирайте». Они опять не уступают: «Вы что, Вере Владимировне было 80 лет, она одуванчик, а это чужая женщина». Был большой скандал, в итоге ее нашли, она завалилась в морге за дверь и ее не заметили.

С моим папой ситуация была похожей. У него была асфиксия (удушье, обусловленное кислородным голоданием и избытком углекислоты в крови. – Прим. И. М.), так мы две недели ходили по разным инстанциям, но милиция не выдавала разрешение на похороны. И когда мы прижали одного майора, он честно признался: «Если бы это был Вася Пупкин, Бог с ним – хороните! А это Зощенко, а если он не сам умер». А это был лето, и через две недели августовской жары его пришлось хоронить в закрытом гробу.

– А почему все-таки отобрали дачу в Сестрорецке?

– Появились какие-то племянники – вода на молоке, которые посчитали, что тоже имеют на нее право. Я прожила там всё детство и документально дача была на нас оформлена, но однажды приехав туда, обнаружила, что дачи нет, а все мои вещи сброшены в колодец. От дачи остался какой-то остров. Это был такой привет 90-м годам.

– Ходят легенды, что у Зощенко было много романов, и он даже уходил из семьи. Насколько это верно или очередные домыслы?

– Он был из тех мужчин, которые из семьи не уходят. У него был осознанный шаг женитьбы. Нам тяжело понять их образ жизни, но он очень близок к тому, который мы читаем у английских герцогов. Он на одной стороне, она на другой, пообедали, но у каждого своя территория. Он приходит в ее покои в определенное время, и у каждого своя жизнь. Вера Владимировна не могу сказать, что сильно от этого страдала. Она тоже была воспитана в похожей манере, оканчивала институт благородных девиц, у нее был свой распорядок дня: вставала не раньше двенадцати, каждый час пила кофе или чай. Михаил Михайлович весь в себе, в своих наблюдениях за окружающими, жил в таком своем мире. К тому же он был очень красивым мужчиной с таким невероятным флером загадочности и молчаливости, как говорили его друзья, которые называли его глыбой мрака, но женщин это невероятно привлекало.

Есть некоторые письма Веры Владимировны, в которых она с сожалением об этом высказывалась. Но как говорил папа и дедушка, это было очень противоречиво. А позже появилась уже и привычка друг к другу.

К тому же время от времени возникали дамы, которые откровенно привирали. Даже я слышала рассказ одной женщины, которой уже нет на этом свете, но она каждый год рассказывала, как встретила Михаила Михайловича на лестничной площадке, и со временем это обрастало новыми подробностями. Она уверяла, что он ей чуть ли не жениться предлагал, хотя на тот момент ей было всего 13 лет.

Михаил Михайлович, и его жена об этом писала, был большим семьянином в таком классическом виде и переживал, что не может подарить себя семье. Это не значит, что он не любил детей и внуков. Просто это была своеобразная форма любви. Например, что-то сделать для них – сделает, обеспечит, отдаст им последнее, но при этом, будучи в одной квартире, жил с ними как с чужими людьми. Она в своей комнате, а он в своем кабинете. И в кабинет к нему без разрешения лучше было не заходить. Да и в своих книгах он признавался, что всю жизнь жил в меланхолии и в депрессиях, разбираясь в ее истоках.