Французский реализм XIX века проходит в своем развитии два этапа. Первый этап - становление и утверждение реализма как ведущего направления в литературе (конец 20-х - 40-е годы) - представлен творчеством Беранже, Мериме, Стендаля, Бальзака. Второй (50-70-е годы) связан с именем Флобера - наследника реализма бальзаковско-стендалевского типа и предшественника «натуралистического реализма» школы Золя.
История реализма во Франции начинается с песенного творчества Беранже, что вполне естественно и закономерно. Песня - малый и потому наиболее мобильный жанр литературы, мгновенно реагирующий на все примечательные явления современности. В период становления реализма песня уступает первенство социальному роману. Именно этот жанр в силу своей специфики открывает писателю богатые возможности для широкого изображения и углубленного анализа действительности, позволяя Бальзаку и Стендалю решить их главную творческую задачу - запечатлеть в своих творениях живой облик современной им Франции во всей его полноте и исторической неповторимости. Более скромное, но тоже весьма значительное место в общей иерархии реалистических жанров занимает новелла, непревзойденным мастером которой в те годы по праву считается Мериме.
Становление реализма как метода происходит во второй половине 20-х годов, т.е., в период, когда ведущую роль в литературном процессе играют романтики. Рядом с ними в русле романтизма начинают свой писательский путь Мериме, Стендаль, Бальзак. Все они близки творческим объединениям романтиков и активно участвуют в их борьбе с классицистами. Именно классицисты первых десятилетий XIX в., опекаемые монархическим правительством Бурбонов, и являются в эти годы главными противниками формирующегося реалистического искусства. Почти одновременно опубликованный манифест французских романтиков - предисловие к драме «Кромвель» Гюго и эстетический трактат Стендаля «Расин и Шекспир» имеют общую критическую направленность, являясь двумя решающими ударами по уже давно отжившему свой век своду законов классицистского искусства. В этих важнейших историко-литературных документах и Гюго и Стендаль, отвергая эстетику классицизма, ратуют за расширение предмета изображения в искусстве, за отмену запретных сюжетов и тем, за представление жизни во всей ее полноте и противоречивости. При этом для обоих высшим образцом, на который следует ориентироваться при создании нового искусства, является великий мастер эпохи Возрождения Шекспир. Наконец, первых реалистов Франции с романтиками 20-х годов сближает и общность социально-политической ориентации, выявляющаяся не только в оппозиции монархии Бурбонов, но и в острокритическом восприятии утверждающихся на их глазах буржуазных отношений.
После революции 1830 г., явившейся значительной вехой в истории Франции, пути реалистов и романтиков разойдутся, что, в частности, получит отражение в их полемике начала 30-х. Свое первенство в литературном процессе романтизм будет вынужден уступить реализму как направлению, наиболее полно отвечающему требованиям нового времени. Однако и после 1830 г. контакты вчерашних союзников по борьбе с классицистами сохранятся. Оставаясь верными основополагающим принципам своей эстетики, романтики будут успешно осваивать опыт художественных открытий реалистов, поддерживая их почти во всех важнейших творческих начинаниях
Реалисты второй половины XIX в. будут упрекать своих предшественников в «остаточном романтизме», обнаруживаемом у Мериме, например, в его культе экзотики (так называемые экзотические новеллы типа «Матео Фальконе», «Коломбы» или «Кармен»). У Стендаля - в пристрастии к изображению ярких индивидуальностей и исключительных по своей силе страстей («Пармская обитель», «Итальянские хроники»), у Бальзака - в тяге к авантюрным сюжетам («История тринадцати») и использовании приемов фантастики в философских повестях и романе «Шагреневая кожа». Упреки эти не лишены оснований. Дело в том, что между французским реализмом первого периода - и в этом одна из его специфических особенностей - и романтизмом существует сложная «родственная» связь, выявляющаяся, в частности, в наследовании характерных для романтического искусства приемов и даже отдельных тем и мотивов (тема утраченных иллюзий, мотив разочарования и т.д.).
Заметим, что в те времена еще не произошло размежевания терминов «романтизм» и «реализм». На протяжении всей первой половины XIX в. реалисты почти неизменно именовались романтиками. Лишь в 50-е годы - уже после смерти Стендаля и Бальзака - французские писатели Шанфлери и Дюранти в специальных декларациях предложили термин «реализм». Однако важно подчеркнуть, что метод, теоретическому обоснованию которого они посвятили многие труды, уже существенно отличался от метода Стендаля, Бальзака, Мериме, несущего на себе отпечаток своего исторического происхождения и обусловленной им диалектической связи с искусством романтизма.
Значение романтизма как предтечи реалистического искусства во Франции трудно переоценить. Именно романтики выступили первыми критиками буржуазного общества. Им же принадлежит заслуга открытия нового типа героя, вступающего в противоборство с этим обществом. Последовательная, бескомпромиссная критика буржуазных отношений с высоких позиций гуманизма составит самую сильную сторону французских реалистов, расширивших, обогативших опыт своих предшественников в этом направлении и, главное - придавших антибуржуазной критике новый, социальный характер.
Одно из самых значительных достижений романтиков по праву усматривают в их искусстве психологического анализа, в открытии ими неисчерпаемой глубины и многосложности индивидуальной личности. Этим достижением романтики также сослужили немалую службу реалистам, проложив им дорогу к новым высотам в познании внутреннего мира человека. Особые открытия в этом направлении предстояли Стендалю, который, опираясь на опыт современной ему медицины (в частности, психиатрии), существенно уточнит знания литературы о духовной стороне жизни человека и свяжет психологию индивидуума с его социальным бытием, а внутренний мир человека представит в динамике, в эволюции, обусловленной активным воздействием на личность многосложной среды, в которой эта личность пребывает.
Особое значение в связи с проблемой литературной преемственности приобретает наследуемый реалистами важнейший из принципов романтической эстетики - принцип историзма. Известно, что этот принцип предполагает рассмотрение жизни человечества как непрерывного процесса, в котором диалектически взаимосвязаны все его этапы, каждый из которых имеет свою специфику. Ее-то, поименованную романтиками историческим колоритом, и призваны были раскрыть художники слова в своих произведениях. Однако сформировавшийся в ожесточенной полемике с классицистами принцип историзма у романтиков имел под собой идеалистическую основу. Принципиально иное наполнение обретает он у реалистов. Опираясь на открытия школы современных им историков (Тьерри, Мишле, Гизо), доказавших, что главным двигателем истории является борьба классов, а силой, решающей исход этой борьбы, - народ, реалисты предложили новое, материалистическое прочтение истории. Именно это и стимулировало их особый интерес как к экономическим структурам общества, так и к социальной психологии широких народных масс. Наконец, говоря о сложной трансформации открытого романтиками принципа историзма в реалистическом искусстве, необходимо подчеркнуть, что принцип этот претворяется реалистами в жизнь при изображении недавно прошедших эпох (что характерно для романтиков), а современной буржуазной действительности, показанной в их произведениях как определенный этап в историческом развитии Франции.
Расцвет французского реализма, представленный творчеством Бальзака, Стендаля и Мериме, приходится на 1830-1840-е годы. Это был период так называемой Июльской монархии, когда Франция, покончив с феодализмом, основывает, по словам Энгельса, «чистое господство буржуазии с такой классической ясностью, как ни одна другая европейская страна. И борьба поднимающего голову пролетариата против господствующей буржуазии тоже выступает здесь в такой острой форме, которая другим странам неизвестна». «Классическая ясность» буржуазных отношений, особо «острая форма» выявившихся в них антагонистических противоречий и подготавливают исключительную точность и глубину социального анализа в произведениях великих реалистов. Трезвость взгляда на современную Францию - характерная особенность Бальзака, Стендаля, Мериме.
Свою главную задачу великие реалисты видят в художественном воспроизведении действительности как она есть, в познании внутренних законов этой действительности, определяющих ее диалектику и разнообразие форм. «Самим историком должно было оказаться французское общество, мне оставалось только быть его секретарем», - заявляет Бальзак в Предисловии к «Человеческой комедии», провозглашая принцип объективности в подходе к изображению действительности важнейшим принципом реалистического искусства. Но объективное отражение мира как он есть - в понимании реалистов первой половины XIX в. - не пассивно-зеркальное отражение этого мира. Ибо порою, замечает Стендаль, «природа являет необычные зрелища, возвышенные контрасты; они могут оставаться непонятыми для зеркала, которое бессознательно их воспроизводит». И, словно подхватывая мысль Стендаля, Бальзак продолжает: «Задача искусства не в том, чтобы копировать природу, но чтобы ее выражать!» Категорический отказ от плоскостного эмпиризма (которым будут грешить некоторые реалисты второй Половины XIX в.) - одна из примечательных особенностей классического реализма 1830-1840-х годов. Вот почему важнейшая из установок - воссоздание жизни в формах самой жизни - отнюдь не исключает для Бальзака, Стендаля, Мериме таких романтических приемов, как фантастика, гротеск, символ, аллегория, подчиненных, однако, реалистической основе их произведений.
Реализм второй половины XIX в., представленный творчеством Флобера, отличается от реализма первого этапа. Происходит окончательный разрыв с романтической традицией, официально декларированный уже в романе «Мадам Бовари» (1856). И хотя главным объектом изображения в искусстве по-прежнему остается буржуазная действительность, меняются масштабы и принципы ее изображения. На смену ярким индивидуальностям героев реалистического романа 30-40-х годов приходят обыкновенные, мало чем примечательные люди. Многокрасочный мир поистине шекспировских страстей, жестоких поединков, душераздирающих драм, запечатленный в «Человеческой комедии» Бальзака, произведениях Стендаля и Мериме, уступает место «миру цвета плесени», самым примечательным событием в котором становится супружеская измена, пошлый адюльтер.
Принципиальными изменениями отмечены, по сравнению с реализмом первого этапа, и взаимоотношения художника с миром, в котором он живет и который является объектом его изображения. Если Бальзак, Стендаль, Мериме проявили горячую заинтересованность в судьбах этого мира и постоянно, по словам Бальзака, «щупали пульс своей эпохи, чувствовали ее болезни, наблюдали ее физиономию», т.е. чувствовали себя художниками, глубоко вовлеченными в жизнь современности, то Флобер декларирует принципиальную отстраненность от неприемлемой для него буржуазной действительности. Однако одержимый мечтой порвать все нити, связующие его с «миром цвета плесени», и укрывшись в «башне из слоновой кости», посвятить себя служению высокому искусству, Флобер почти фатально прикован к своей современности, всю жизнь оставаясь ее строгим аналитиком и объективным судьей. Сближает его с реалистами первой половины XIX в. и антибуржуазная направленность творчества.
Именно глубокая, бескопромиссная критика антигуманных и социально несправедливых основ буржуазного строя, утвердившегося на обломках феодальной монархии, и составляет главную силу реализма XIX столетия.
бальзак гобсек новелла
В чем же сказалось становление реализма в творчестве Бальзака?
) Человек, главный объект реалистической повести или романа, перестает быть отделенной от общества и класса обособленной личностью. Исследуется цельная социальная ткань, по природе своей бесконечно множественная, в которой каждый персонаж ее частица. Так, в романе "Отец Горио" на первом плане - пансион госпожи Воке. Желтая краска, запах гниения и сама хозяйка с ее шлепающими туфлями и слащавой улыбкой обобщают впечатление от пансиона. И есть нечто общее в социальном положении всех его жителей, что, однако не мешает резкому выделению индивидуально конкретных его обитателей: циника Вотрена, юного честолюбца Растиньяка, благородного труженика Бъяншона, застенчивой Викторины, благодушного и озабоченного папаши Горио. В "Человеческой комедии" Бальзака более двух тысяч весьма значительных и многосторонне исследованных им персонажей.
Творческая активность Бальзака бесконечно трудная. Научиться проникать в умы и сердца близких и чуждых ему людей разных классов общества, разных возрастов и профессий. Бальзак в новелле "Фачино Кане" рассказал о том, как он этому учился. Он всматривался в незнакомые лица, ловил обрывки чужих разговоров, он приучал себя жить чувствами и мыслями других людей, ощущал на своих плечах их поношенную одежду, на своих ногах их дырявую обувь, он жил в чужой обстановке нищеты, или роскоши, или среднего достатка. Он сам становиться то скрягою, то расточителем, то неудержимо страстным искателем новых истин, то праздным искателем приключений.
Именно с такого проникновения в чужие характеры и нравы начинается реализм.
- 1)Не только человек, не только взаимоотношения людей - история современного ему общества занимала Бальзака.его методом было познание общего через частное. Через папашу Горио он познавал, как обогащаются и как разоряются люди в буржуазном обществе, через Тайфера - как преступление становится первым шагом к созданию крупного состояния будущего банкира, через Гобсека - как страсть к накоплению денег подавляет в буржуа этой эпохи все живое, в Вотрене он видит крайнее выражение того философского цинизма, которым, как недугом, поражены разные слои общества.
- 2)Бальзак - один из создателей и классиков критического реализма. Совершенно напрасно слово "критический" иногда приравнивают к слову отрицательный и полагают, что в это понятие входит одно лишь негативное отношение к изображаемой действительности. Понятия "критический" и "обличительный" отождествляются. Критический означает анализирующий, исследующий, взыскательный. "Критика" - розыск и сужденье о достоинствах и недостатках…".
)Чтобы воспроизвести историю и философию современного ему общества, Бальзак не мог ограничиться ни одним романом, ни серией отдельных самостоятельных романов. Нужно было создать нечто цельное и в то же время обращенное в разные стороны. "Человеческая комедия" - это цикл романов, связанных одним грандиозным планом. В сравнительно редких случаях один роман - продолжение другого. Так, в "Гобсеке" - дальнейшая судьба семьи графа де Ресто, показанной в романе "Отец Горио". Еще более последовательна связь "Утраченных иллюзий" и "Блеска и нищеты куртизанок". Но у большинства романов - свой законченный сюжет, своя завершенная идея, хотя персонажи, и первостепенные и второстепенные, постоянно переходят из романа в роман.
)Предшественники Бальзака учили понимать одинокую, страдающую человеческую душу. Бальзак открыл нечто новое: цельность, взаимообусловленность человеческого общества. Раздирающий это общество антогонизм. С каким презрением отвергнет маркиза дЭспар молодого поэта, узнав, что он сын ангулемского аптекаря! Классовая борьба составит основу романа "Крестьяне". И каждый его персонаж - частица той огромной картины, и дисгармоничной, и диалектически-цельной, которая у автора всегда перед глазами. Поэтому в "Человеческой комедии" автор совсем иной, чем в романтическом романе. Бальзак называл себя секретарем. Общество пользуется его пером и через него само о себе повествует. Именно в этом романист приближается к ученому. Главным становиться не выражение чего-то личного, а верное понимание изучаемого предмета, раскрытие управляющих им законов.
)Конкретность и многообразие языка в произведениях Бальзака связаны с новым видом детализации, когда цвет дома, облик старого кресла, скрип двери, запах плесени становятся многозначительными, социально насыщенными сигналами. Это отпечаток человеческой жизни, повествующие о ней, выражающие ее смысл.
Изображение внешнего облика вещей становятся выражением устойчивого или изменчивого душевного состояния людей. И оказывается, что не только человек, его образ жизни влияют на вещественный мир, им подчиненный, но и, наоборот, сказывается своего рода могущество мира вещей, способных согреть, и поработить человеческую душу. И читатель бальзаковского романа живет в сфере предметов, выражающих смысл буржуазного уклада, угнетающего человеческую личность.
6)Бальзак постигает и устанавливает законы общественной жизни, законы человеческих характеров, в конечном счете человеческого духа, ущемленного условиями собственнического мира и рвущегося на свободу. Именно человековедение Бальзака, умение проникать во внутренний строй людей, молодых и старых, бедняков и богачей, мужчин и женщин, именно это составляет истинное богатство "Человеческой комедии".
Поэтому читатель этого многосоставного произведения уже в его языковой ткани должен почувствовать сильнейший размах всюду внедряющейся и многообъемной мысли автора. Если бы мы в совершенстве знали свою эпоху, мы бы и самих себя знали лучше", - говорит Бальзак в философско-политической новелле "З. Маркс". Через понимание целого общества достигается полное понимание и себя самого и любого другого человека. И наоборот, через понимание многих людей можно достигнуть понимания народа. Такие путеводные нити, важные для верного и цельного восприятия "Человеческой комедии", насыщают речь автора, не только изобразительно-наглядную, но и философски проникновенную.
Оноре де Бальзак начал писать романы для заработка. И очень быстро удивил мир абсолютной зрелостью своего стиля. «Шуаны, или Бретань в 1799 году» - первое произведение Бальзака, подписанное его настоящим именем, включает в себе все составные творчества писателя, который начал как автор коммерческих романов о вампирах («Бирагская наследница», «Столетний старец») и вдруг решил создать серьезный роман. В учителя себе Бальзак взял Скотта и Купера. У Скотта его привлекал исторический подход к жизни, но не нравились серость и схематизм характеров. Молодой писатель решает пойти в своем творчестве путем Скотта, но показывать читателям не столько моральный образец в духе собственного этического идеала, а описывать страсть, без какой не существует по-настоящему гениального творения. Вообще, отношение к страсти у Бальзака было противоречащим: «убийство страсти значило б убийство общества», - говорил он; и добавлял: «страсть это крайность, она - это зло». То есть Бальзак в полной мере осознавал греховность своих персонажей, но и не думал отказываться от художественного анализа греха, который его очень интересовал и, практически, составлял основу его творчества. В том, как Бальзак интересовался человеческими пороками, безусловно, чувствуется определенная часть романтического мышления, которое было свойственно великому реалисту всегда. Но человеческий порок Бальзак понимал не как зло, а как порождение определенной исторической эпохи, определенного отрезка существования страны, общества. Мир романов Бальзака несет в себе четкую определенность материального мира. Личная жизнь очень тесно связана с официальной, поэтому большие политические решения не с неба спускаются, а обдумываются и обсуждаются в гостиных и нотариальных конторах, в будуарах певиц, сталкиваются с личными и семейными отношениями. Социум является исследованным в романах Бальзака настолько детально, что, даже, современные экономисты и социологи изучают состояние общества за его романами. Бальзак показывал взаимодействие между людьми не на фоне Бога, как это делал Шекспир, он показывал взаимодействие между людьми на фоне экономических отношений. Общество у него выступает в виде живого существа, единственного живого организма. Это существо постоянно двигается, изменяется, как античный Протей, но суть ее остается неизменной: более сильные поедают более слабых. Отсюда и парадоксальность политических взглядов Бальзака: глобальный реалист никогда не скрывал свои роялистские симпатии и иронизировал над революционными идеалами. В очерке «Две встречи за один год» (1831) Бальзак неуважительно отозвался на революцию в 1830 г. и на ее достижение: « После драки наступает победа, после победы наступает распределение; и тогда победителей оказывается намного больше, чем тех, кого видели на баррикадах». Подобное отношение к людям вообще является характерным для писателя, который изучал человечество так, как биологи изучают животный мир.
Одной из самых серьезных страстей Бальзака, начиная с детских лет, была философия. В школьном возрасте он немного не обезумел, когда в католическом пансионе познакомился со старинной монастырской библиотекой. Он не начал серьезный писательский труд, пока не проштудировал труды всех более или менее выдающихся философов старых и новых времен. Поэтому и возникли «Философские этюды» (1830 - 1837), которые можно считать не только художественными произведениями, но и достаточно серьезными философскими трудами. К «Философским этюдам» принадлежат и роман «Шагреневая кожа», фантастический и одновременно глубоко реалистичный. Фантастика, вообще, является явлением характерным для «Философских этюдов». Она играет роль deus ex machine, то есть выполняет функцию центральной сюжетной посылки. Как, например, кусок давней, полуразрушенной кожи, которая случайно достается бедному студенту Валантену в лавке антиквара. Покрыт давними письменами, кусок шагрени выполняет все желания своего обладателя, но при этом сжимается и тем же сокращает жизнь «счастливчика». «Шагреневая кожа», как и много других романов Бальзака, является посвященным теме «потерянных иллюзий». Все желания Рафаэля были выполнены. Он мог купить все: женщин, ценные вещи, изысканное окружение, он не имел только естественной жизни, естественной молодости, естественной любви, и потому не имел смысла жить. Когда Рафаэль узнает, что стал наследником шести миллионов, и видит что шагреневая кожа опять уменьшилась, убыстряя его старость и смерть, Бальзак отмечает: «Мир принадлежал ему, он мог все - и не хотел уже ничего». «Потерянными иллюзиями» можно считать и поиски искусственного алмаза, в жертву каким Вальтасар Клаас приносит собственную жену и детей («Поиски Абсолюта»), и создание супер-творения искусства, которое приобретает значение маниакальной страсти для художника Френхофера и воплощается в «хаотическом сочетании мазков».
Бальзак говорил, что дядя Тоби из романа Л. Стерна «Тристрам Шенди» стал для него образцом того, как нужно лепить характер. Дядя Тоби был чудаком, у него был «конек» - он не хотел вступать в брак. Характеры бальзаковских героев - Гранде («Евгения Гранде»), Гобсек («Гобсек»), Горио («Отец Горио») построены по принципу «конька». В Гранде таким коньком (или манией) является накопление денег и драгоценностей, в Гобсеке - обогащение собственных банковых счетов, у отца Горио - отцовство, служение дочерям, которые требуют все больше денег.
Бальзак охарактеризовал повесть «Евгения Гранде» как буржуазную трагедию «без яда, без кинжала, без кровопролития, но для действующих лиц более жестокую, чем все драмы, которые происходили в знаменитом роде Атридов». Власти денег Бальзак боялся больше, чем власти феодалов. На королевство он смотрел, как на единственную семью, в которой король является отцом, и где существует естественное положение вещей. Что к правлению банкиров, которое началось после революции в 1830 г., то здесь Бальзак увидел серьезную угрозу для всего живого на земле, потому что почувствовал железную и холодную руку денежных интересов. А власть денег, которую он разоблачал постоянно, Бальзак отождествлял с властью дьявола и противопоставил ее власти Бога, естественному ходу вещей. И здесь с Бальзаком трудно не согласиться. Хотя взгляды Бальзака на общество, которые он выражал в статьях и листах, не всегда можно принимать всерьез. Ведь он считал, что человечество является своеобразной фауной, со своими породами, видами и подвидами. Поэтому и ценил аристократов как представителей лучшей породы, какая якобы вывелась на основу культивации духовности, которая пренебрегает пользой и никчемным расчетом. Бальзак в прессе поддерживал ничтожных Бурбонов как «меньшее зло» и пропагандировал элитарное государство, в котором сословные привилегии будут неприкосновенными, а избирательное право будет распространяться только на тех, кто имеет деньги, ум и талант. Бальзак, даже, оправдывал крепостничество, которое видел в Украине, и которым увлекался. Взгляды Стендаля, который ценил культуру аристократов только на уровне эстетики, выглядят в этом случае намного более справедливыми.
Бальзак не воспринимал никаких революционных выступлений. Во время революции в 1830 г. он не прервал отдыха в провинции и не поехал в Париж. В романе «Крестьяне», выражая сожаление к тем, кто является «большим через свою тяжелую жизнь», Бальзак говорит о революционерах: «Мы поэтизировали преступников, мы миловались палачами, и мы почти создали кумира из пролетария»! Но не случайно говорят: реализм Бальзака оказался умнее самого Бальзака. Мудрым является тот, кто оценивает человека несогласно его политическим взглядам, а согласно ее моральным качествам. И в произведениях Бальзака, благодаря попытке объективного изображения жизни, мы видим честных республиканцев - Мишеля Кретьена («Потерянные иллюзии»), Низрона («Крестьяне»). Но главным объектом изучения творчества Бальзака, является не они, а самая главная сила сегодняшнего времени - буржуа, те же «ангелы денег», которые приобрели значение главной двигающей силы прогресса и нравы которой разоблачал Бальзак, разоблачал детально и не суетливо, на подобие биолога, который исследую повадки определенного подвида животных. «В коммерции месье Гранде был похож на тигра: он умел залечь, свернуться в клубок, долго присматриваться к своей добыче, а потом ринуться на нее; раскрывая ловушку своего кошелька, он глотал очередную судьбу и опять укладывался, как удав, который переваривает еду; все это делал он спокойно, холодно, методически». Увеличение капитала выглядит в характере Гранде чем-то на подобие инстинкта: перед смертью он «страшным движением» хватает золотой крест священника, который склонился над обморочным человеком. Другой «рыцарь денег» - Гобсек - приобретает значение единственного бога, в который верит современный мир. Выражение «деньги правят миром» ярко реализуется в повести «Гобсек» (1835). Маленький, неприметный, на первый взгляд, человек, держит в своих руках весь Париж. Гобсек казнит и милует, он является по-своему справедливым: может довести почти до самоубийства, того, кто пренебрегает благочестием и из-за этого влезает в долги (графиня де Ресто), а может и отпустить чистую и простую душу, которая работает день и ночь, и оказывается в долгах не через собственные грехи, а через сложные социальные условия (белошвейка Огонек).
Бальзак любил повторять: «Самим историком должно быть французское общество. Мне остается лишь служить его секретарем». Эти слова указывают на материал, на объект изучения творчества Бальзака, но замалчивают средства его обработки, которые «секретарскими» нельзя назвать. С одной стороны Бальзак опирался в ходе создания образов на то, что видел в реальной жизни (имена практически всех героев его произведений можно найти в газетах того времени), но на основе материала жизни он выводил определенные законы, за которыми существовало, да и, к сожалению, существует общество. Он делал это не как ученый, а как художник. Поэтому такое значение приобретает в его творчестве прием типизации (от греческой typos - отпечаток). Типичный образ имеет конкретное оформление (внешность, характер, судьба), но одновременно он воплощает определенную тенденцию, которая существует в обществе на определенном историческом отрезке. Бальзак создавал типичные обиды по-разному. Он мог быть нацеленным только на типичность, как например, в «Монографии о рантье», а мог заострять отдельные черты характера или создавать обостренные ситуации, как например, в повестях «Евгения Гранде» и «Гобсек». Вот, например, описание типичного рантье: «Практически все лица этой породы имеют на вооружении тростник или табакерку. Подобно всем лицам из рода «человек» (млекопитающие), он имеет семь клапанов на лице и, скорее всего, владеет полной костной системой. Его лицо бледно и часто имеет форму луковицы, оно не имеет характерности, что и есть его характерным признаком». А вот набит испорченными консервами, никогда не топленый камин в доме миллионера - Гобсека, безусловно, является чертой обостренной, но именно эта заостренность подчеркивает типичность, разоблачает тенденцию, которая существует в реальности, предельным выражением которой выступает Гобсек.
в 1834 - 1836 гг. Бальзак выдает 12-томне собрание собственных произведений, которое получает название «Этюды о нравах ХІХ века». А в 1840-1841 гг. вызревает решение об обобщении всей творческой деятельности Бальзака под названием «Человеческой комедии», которую часто называют «комедией денег». Взаимоотношения между людьми у Бальзака преимущественно определяются денежными отношениями, но не только они интересовали автора «Человеческой комедии», который разделил свой гигантский труд на следующие разделы: «Этюды о нравах», «Физиологичных этюдах» и «Аналитических этюдах». Таким образом перед нами предстает вся Франция, мы видим огромную панораму жизни, огромный живой организм, который постоянно двигается за счет беспрестанного движения его отдельных органов.
Ощущение постоянного движения и единства, синтетичности картины возникает за счет персонажей, которые возвращаются. Например, Люсьена Шардона мы впервые встретим в «Потерянных иллюзиях», и там он будет пытаться покорить Париж, а в «Блеске и бедности куртизанок» мы увидим Люсьена Шардона, которого покорил Париж и превратил в безропотные орудия дьявольского честолюбия аббата Ерреры-Вотрена (еще один сквозной персонаж). В романе «Отец Горио» мы впервые встречаемся с Растиньяком, добрым парнем, который приехал в Париж получать образование. И Париж предоставил ему образование - простой и честный парень превратился в богача и члена кабинета министров, он покорил Париж, понял его законы и вызывал его на поединок. Растиньяк победил Париж, но уничтожил себя самого. Он сознательно убил в себе парня из провинции, который любил работать на винограднике и мечтал получить юридическое образование, чтобы улучшить жизнь своих матери и сестры. Наивный провинциал превратился в бездушного эгоиста, потому что иначе в Париже не выжить. Растиньяк прошел через разные романы «Человеческой комедии» и приобрел значение символа карьеризма и пресловутой «социальной успешности». Максим де Трай, семейство де Ресто постоянно возникают на страницах разных произведений, и у нас возникает впечатление об отсутствии точек в конце отдельных романов. Мы читаем не собрание произведений, мы разглядываем огромную панораму жизни. «Человеческая комедия» является ярким примером саморазвития произведения искусства, которое никогда не уменьшает величие произведения, а наоборот - предоставляет ему величие чего-то предоставленного от Природы. Именно такой могучей, намного превышающей личность автора, и есть гениальное творчество Бальзака.
Своеобразие реализма как метода происходит в период, когда ведущую роль в литературном процессе играют романтики. Рядом с ними в русле романтизма начинают свой писательский путь Мериме, Стендаль, Бальзак. Все они близки творческим объединениям романтиков и активно участвуют в борьбе против классицистов. Именно классицисты первой половины 19 века, опекаемые монархическим правительством Бурбонов, и являются в эти годы главными противниками формирующегося реалистического искусства. Почти одновременно опубликованный манифест французских романтиков – « Предисловие» к драме « Кромвель» В. Гюго и эстетический трактат Стендаля « Расин и Шекспир» имеют общую критическую направленность, являясь двумя решающими ударами по уже отжившему свой век своду законов классицистического искусства. В этих важнейших историко-литературных документах и Гюго и Стендаль, отвергая эстетику классицизма, ратуют за расширение предмета изображения в искусстве, за отмену запретных сюжетов и тем, за представление жизни во всей её полноте и противоречивости. При этом для обоих высшим образцом, на который следует ориентироваться при создании нового искусства, является великий мастер эпохи возрождения Шекспир (воспринимаемый, впрочем, и Гюго и Стендалем по – разному). Наконец, первых реалистов Франции с романтиками 20х годов сближает общность социально-политической ориентации, выявляющаяся не только в оппозиции монархии Бурбонов, но и критическом восприятии утверждающихся на их глазах буржуазных отношений.
После революции 1830 года, явившейся значительной вехой в развитии Франции, пути реалистов и романтиков разойдутся, что, в частности, получит своё отражение в полемике 30х годов (например, критические отзывы Бальзака о драме Гюго «Эрнани» и его же статья «Романтические акафисты»). Однако после 1830 годов контакты вчерашних союзников в борьбе с классицистами сохраняются. Оставаясь верными основополагающим методам своей эстетики, романтики будут успешно осваивать опыт реалистов (в особенности Бальзака), поддерживая их практически во всех важнейших начинаниях. Реалисты тоже в свою очередь будут заинтересованно следить за творчеством романтиков, с неизменным удовлетворением встречая каждую их победу (именно такими, в частности, были отношения Ж. Санд и Гюго с Бальзаком).
Реалисты второй половины 19 века будут упрекать своих предшественников в « остаточном романтизме», обнаруживаемом у Мериме, например в его культе экзотики (так называемые, экзотические новеллы), у Стендаля – в пристрастии к изображению ярких индивидуальностей и исключительных страстей (« Итальянские хроники»), у Бальзака – в тяге к авантюрным сюжетам и использованию фантастических приёмов в философских повестях (« Шагреневая кожа»). Упрёки эти не лишены оснований, и в этом одна из специфических особенностей – между реализмом и романтизмом существует тонкая связь, выявляющаяся, в частности, в наследовании характерных для романтического искусства приёмов или даже тем и мотивов (тема утраченных иллюзий, мотив разочарования).
Своей задачей великие реалисты видят воспроизведение действительности как она есть, в познании внутренних законов её, определяющих диалектику и разнообразие форм. « Самим историком должно было оказаться французское общество, мне оставалось быть только его секретарём», - пишет Бальзак в « Предисловии». Но объективное изображение не есть пассивное зеркальное отражение этого мира, ибо порою, как замечает Стендаль « природа являет необычные зрелища, возвышенные контрасты» и они могут оставаться непонятыми для бессознательного зеркала. Подхватывая мысль Стндаля, Бальзак утверждает, что задача – не копировать природу, а её выражать. Вот почему важнейшая из установок – воссоздание действительности - для Бальзака, Стендаля, Мериме не исключает таких приёмов как аллегория, фантастика, гротеск, символика.
Реализм второй половины 19 века, представленный творчеством Флобера, отличается от реализма первого этапа. Происходит окончательный разрыв с романтической традицией, официально декламированный уже в « Мадам Бовари» (1856). И хотя главным объектом изображения в искусстве по-прежнему остаётся буржуазная действительность, меняются масштабы и принципы её изображения. На смену ярким индивидуальностям героев романа 30-40х приходят обыкновенные люди, мало чем примечательные. Многокрасочный мир поистине шекспировских страстей, жестоких поединков, душераздирающих драм, запечатленный в « Человеческой комедии» Бальзака, произведениях Стендаля и Мериме, уступает место « миру цвета плесени», самым примечательным событием которого становится супружеский адьюлтер.
Принципиальными изменениями отмечены, по сравнению с реализмом первого этапа, и взаимоотношения художника с миром, в котором он избирает объектом изображения. Если Бальзак, Мериме, Стендаль проявили горячую заинтересованность в судьбах этого мира и постоянно, по словам Бальзака, « щупали пульс своей эпохи, видели её болезни», то Флобер декларирует принципиальную отстраненность от неприемлемой для него действительности, которую он рисует в своих произведениях. Одержимый идеей уединения в замке слоновой кости писатель прикован к современности, становясь суровым аналитиком и объективным судьей. Однако, при всей первостепенной значимости, которую приобретает критически анализ, одной из важнейших проблем великих мастеров реализма остаётся проблема положительного героя, ведь « порок более эффектен…добродетель, напротив, являет кисти художника лишь необычайно тонкие линии». Добродетель неделима, а порок многообразе
Конец 1820-х и начало 1830-х годов, когда Бальзак вошёл в литературу, был периодом наибольшего расцвета творчества романтизма во французской литературе. Большой роман в европейской литературе к приходу Бальзака имел два основных жанра: роман личности - авантюрного героя («Робинзон Крузо» Д. Дефо) или самоуглубляющегося, одинокого героя («Страдания молодого Вертера» В. Гёте) и исторический роман («Уэверли» В. Скотт).
Реализм же является направлением, стремящимся к изображению действительности. В своем творчестве Бальзак отходит и от романа личности, и от исторического романа Вальтера Скотта.
Становление французского реализма , начиная с творчества Стендаля, происходило параллельно с дальнейшим развитием во Франции романтизма. Показательно, что первыми, кто выступил с поддержкой и в основном позитивно оценил реалистические поиски Стендаля и Бальзака, были Виктор Гюго (1802-1885) и Жорж Санд (1804-1876) - яркие представители французского романтизма эпохи Реставрации и революции 1830 г.
В целом же следует особо подчеркнуть, что французский реализм, особенно в период его становления, не был замкнутой и внутренне завершенной системой. Он возник как закономерный этап развития мирового литературного процесса, как составная его часть, широко используя и творчески осмысливая художественные открытия предшествующих и современных ему литературных течений и направлений, в частности романтизма.
Трактат Стендаля «Расин и Шекспир», а также предисловие к «Человеческой комедии» Бальзака обозначили основные принципы бурно развивающегося во Франции реализма. Раскрывая сущность реалистического искусства, Бальзак писал: «Задача искусства не в том, чтобы копировать природу, а в том, чтобы ее выражать». В предисловии к «Темному делу» писатель выдвинул и свое понятие художественного образа («типа»), подчеркивая, прежде всего, его отличие от какой бы то ни было реальной личности. Типичность, по его мнению, отражает в явлении важнейшие черты общего, и уже только поэтому «тип» может быть лишь «созданием творческой активности художника».
напротив, отталкивался от реальностей окружающей его действительности. Именно на это существенное отличие реализма и романтизма обратила внимание Жорж Санд в своем письме к Оноре де Бальзаку: «Вы берете человека таким, каким он представляется вашим взорам, а я чувствую в себе призвание изображать его таким, каким хотела бы видеть».
Отсюда и разное понимание реалистами и романтиками образа автора в художественном произведении. И это - принципиальное художественное решение Бальзака-реалиста.
Творчество Бальзака.
Оноре́ де Бальза́к (20 мая 1799, Тур - 18 августа 1850, Париж) - французский писатель. Настоящее имя - Оноре Бальзак, частицу «де», означающую принадлежность к дворянскому роду, начал использовать около 1830.
В 1829 выходит первая подписанная именем Бальзак книга: «Шуаны». В следующем году он пишет семь книг, среди них Семейный мир, Гобсек, привлёкших широкое внимание читателя и критики. В 1831 публикует свой философский роман «Шагреневая кожа» и начинает роман «Женщина тридцати лет». Эти две книги высоко поднимают Бальзак над его литературными современниками.
1832 - рекордный по плодовитости: Бальзак публикует девять полных произведений, III и IV главы его шедевра: «Женщина тридцати лет» и триумфатором входит в литературу. Читатель, критик и издатель набрасываются на каждую новую его книгу. Если ещё не реализована его надежда разбогатеть (так как тяготеет огромный долг - результат его неудачных коммерческих предприятий), то осуществлена зато его надежда прославиться, его мечта талантом завоевать Париж, мир. Успех не вскружил головы у Бальзака, как это случилось со многими его молодыми современниками. Он продолжает вести усердную трудовую жизнь, просиживая у своего письменного стола по 15-16 часов в сутки; работая до зари, он ежегодно публикует три, четыре и даже пять, шесть книг. Не следует однако думать, что Бальзак писал с особой лёгкостью. Многие свои произведения он много раз переписывал, перерабатывал.
В созданных в первые пять-шесть лет его систематической писательской деятельности произведениях (свыше тридцати) изображены разнообразнейшие области современной ему французской жизни: деревня, провинция, Париж; различные социальные группы. Огромное количество художественных фактов, которое заключалось в этих книгах, требовало своей систематизации. Художественный анализ должен был уступить место художественному синтезу. В 1834 у Бальзака зарождается мысль создать многотомное произведение - «картину нравов» его времени, огромный труд, впоследствии озаглавленный им «Человеческая комедия». По мысли Бальзака «Человеческая комедия» должна была быть художественной историей и художественной философией Франции, как она сложилась после революции.
Над этим трудом Бальзак работает в течение всей своей последующей жизни, он включает в него большинство уже написанных произведений, специально для этой цели перерабатывает их. Это огромное литературное издание он наметил в следующем виде:
Бальзак так вскрывает свой замысел: «„Исследование нравов“ даёт всю социальную действительность, не обойдя ни одного положения человеческой жизни, ни одного типа, ни одного мужского или женского характера, ни одной профессии, ни одной житейской формы, ни одной социальной группы, ни одной французской области, ни детства, ни старости, ни зрелого возраста, ни политики, ни права, ни военной жизни. Основа - история человеческого сердца, история социальных отношений. Не выдуманные факты, а то, что везде происходит».
Установив факты, Бальзак предполагает показать их причины. За «Исследованием нравов» последуют «Философские исследования». В «Исследовании нравов» Бальзак изображает жизнь общества и даёт «типизированные индивидуальности», в «философских исследованиях» он судит общество и даёт «индивидуализированные типы». За установлением фактов («Исследования о нравах») и выяснением их причин («Философские этюды») последует обоснование тех принципов, по которым должно судить о жизни. Этому послужат «Аналитические исследования». Так человек, общество, человечество будут описаны, судимы, анализированы в произведении, которое будет представлять собой «Тысячу и одну ночь» Запада.
ЛЕКЦИЯ 24.
Французский реализм. — Бальзак
Мы переходим к новой главе в литературе XIX века, к французскому реализму XIX века. К француз-скому реализму, начавшему свою деятельность где-то на по-роге 1830-х годов. Речь пойдет о Бальзаке, Стендале, Проспере Мериме. Это особая плеяда французских реалистов — эти три писателя: Бальзак, Стендаль, Мериме. Они отнюдь не исчерпывают истории реализма во французской литерату-ре. Они только начали эту литературу. Но они — особое яв-ление. Я бы их так назвал: великие реалисты романтической эпохи. Вдумайтесь в это определение. Вся эпоха, до тридца-тых и даже до сороковых годов, в основном принадлежит романтизму. Но на фоне романтизма появляются писатели совсем другой ориентации, реалистической ориентации. До сих пор во Франции ведутся споры. Французские историки очень часто и Стендаля, и Бальзака, и Мериме рассматрива-ют как романтиков. Для них это романтики особого типа. Да и сами они... Например, Стендаль. Стендаль сам себя считал романтиком. Он писал сочинения в защиту романтизма. Но так или иначе, вот эти трое, названные мною, — и Бальзак, и Стендаль, и Мериме — реалисты совсем особого характера. Всячески сказывается, что они детища романтической эпохи. Не будучи романтиками — они все-таки детища романтичес-кой эпохи. Их реализм очень особый, отличающийся от реа-лизма второй половины XIX века. Во второй половине XIX ве-ка мы имеем дело с более чистой культурой реализма. Чис-той, свободной от примесей и подмесей. Нечто сходное мы наблюдаем и в русской литературе. Всякому ясно, какое раз-личие между реализмом Гоголя и Толстого.
И разница в основном та, что Гоголь — тоже реалист романтической эпохи. Реалист, возникший на фоне романтической эпохи, в ее куль-туре. Ко времени же Толстого романтизм сник, сошел со сце-ны. Реализм Гоголя и Бальзака в одинаковой степени питал-ся культурой романтизма. И часто очень трудно провести какую-то разграничительную линию.
Не надо думать, что во Франции существовал романтизм, потом он сошел со сцены и пришло нечто другое. Дело было так: существовал романтизм, а в какое-то время пришли на сцену реалисты. И они не убили романтизм. Романтизм по-прежнему разыгрывался на сцене, хотя существовали и Баль-зак, и Стендаль, и Мериме.
Так вот, первый, о ком я буду говорить, — это Бальзак. Великий писатель Франции Оноре де Бальзак. 1799—1850 — даты его жизни. Это грандиознейший писатель, быть может, вообще самый значительный писатель, которого когда-либо выдвигала Франция. Один из главных деятелей литературы XIX века, писатель, оставивший чрезвычайные следы в ли-тературе XIX века, писатель огромной плодовитости. Он ос-тавил целые полчища романов после себя. Великий труже-ник литературы, человек, неустанно трудившийся над руко-писями и гранками. Ночной работник, просиживавший целые ночи подряд над версткой своих книг. И эта огромная, не-слыханная продуктивность — она отчасти убила его, эта ноч-ная работа над типографскими листами. Жизнь его была ко-ротка. Он работал с перенапряжением всех сил.
У него была вообще такая манера: он не отделывал руко-писей. А настоящая отделка у него уже начиналась в гранках, в верстке. Что, кстати, в современных условиях невозможно, потому что сейчас другой способ набора. А тогда, при ручном наборе, это было возможно.
Так вот, эта работа над рукописями, вперемежку с чер-ным кофе. Ночи с черным кофе. Когда он умер, его друг Теофиль Готье в замечательном некрологе написал: Бальзак умер, убитый таким-то количеством чашек кофе, выпитых им в ночные часы.
Но что замечательно, он был не только литератором. Он был человеком очень интенсивной жизни. Он был увлечен политикой, политической борьбой, светской жизнью. Много путешествовал. Занимался, правда всегда неудачно, но с ве-ликим жаром занимался коммерческими делами. Пытался быть издателем.
Одно время пустился разрабатывать серебряные рудники в Сиракузах. Коллекционер. Он собрал вели-колепную коллекцию картин. И так далее, и так далее. Че-ловек очень широкой и своеобразной жизни. Не будь этого обстоятельства, у него не было бы питания для его обшир-нейших романов.
Он был человеком самого скромного происхождения. Его дед был простой землепашец. Отец уже выбился в люди, был чиновником.
Бальзак — это одна из его слабостей — был влюблен в аристократию. Он, вероятно, многие свои таланты обменял бы на хорошее происхождение. Дед был просто Бальса, чисто крестьянская фамилия. Отец уже стал называть себя Баль-зак. «Ак» — это дворянское окончание. А Оноре самовольно приставил к своей фамилии частицу «де». Так из Бальса че-рез два поколения получился де Бальзак.
Бальзак в литературе огромный новатор. Это человек, от-крывший новые территории в литературе, которые до него никем никогда по-настоящему не обрабатывались. В какой области прежде всего его новаторство? Бальзак создал новую тематику. Конечно, у всего на свете есть предшественники. Тем не менее Бальзак создал совершенно новую тематику. С такой широтой и смелостью его тематическое поле до него еще никем не обрабатывалось.
Что же это была за новая тематика? Как ее определить, почти небывалую в литературе в таких масштабах? Я бы сказал так: новая тематика Бальзака — это материальная практика со-временного общества. В каком-то скромном домашнем масшта-бе материальная практика всегда входила в литературу. Но дело в том, что у Бальзака материальная практика представлена в масштабе колоссальном. И многообразна необычайно. Это мир производства: промышленность, земледелие, торговля (или, как предпочитали при Бальзаке говорить, коммерция); всякого рода приобретательство; созидание капитализма; исто-рия того, как люди делают деньги; история богатств, история денежных спекуляций; нотариальная контора, где производят-ся сделки; всякого рода современные карьеры, борьба за жизнь, борьба за существование, борьба за успех, за материальный успех прежде всего. Вот в чем содержание романов Бальзака.
Я говорил, что в какой-то степени все эти темы и раньше разрабатывались в литературе, но в бальзаковском масшта-бе — никогда. Всю Францию, современную ему, творящую материальные ценности, — всю эту Францию Бальзак переписал в своих романах.
Плюс еще политическую жизнь, ад-министративную. Он стремится к энциклопедизму в своих романах. И когда он спохватывается, что какая-то отрасль современной жизни еще им не отображена, он сразу броса-ется заполнять пробелы. Суд. Суда еще нет в его романах — он пишет роман о судах. Армии нету — роман об армии. Не все провинции описаны — недостающие провинции вводятся в роман. И так далее.
Он со временем стал все свои романы вводить в еди-ную эпопею и дал ей название «Человеческая комедия». Не случайное название. «Человеческая комедия» должна была охватить всю французскую жизнь, начиная (и это особенно для него было важно) с самых низших ее проявлений: земледе-лие, промышленность, торговля — и восходя все выше и выше...
Бальзак выступает в литературе, как все люди этого по-коления, с 1820-х годов. Настоящий расцвет его — в тридца-тые годы, как и у романтиков, как у Виктора Гюго. Они шли рядом. Только разница в том, что Виктор Гюго намного пере-жил Бальзака. Как будто бы все, что я говорил о Бальзаке, отъединяет его от романтизма. Ну какое дело романтикам было до промышленности, до торговли? Многие из них брез-говали этими предметами. Трудно себе представить роман-тика, для которого основной нерв — торговля, как таковая, у которого купцы, продавцы, агенты фирм были бы главными действующими лицами. И вот при всем том Бальзак по-свое-му сближается с романтиками. Ему в высшей степени была присуща романтическая идея, что искусство существует как сила, сражающаяся с действительностью. Как сила, соперни-чающая с действительностью. Романтики рассматривали ис-кусство как состязание с жизнью. Притом они верили, что искусство сильнее жизни: искусство одерживает в этом со-стязании победу. Искусство забирает у жизни все, чем жизнь живет, по мнению романтиков. В этом отношении знамена-тельна новелла замечательного американского романтика Эд-гара По. Это звучит несколько странно: американский роман-тизм. Уж кому не подобает романтизм, это Америке. Однако в Америке существовала романтическая школа и был такой замечательный романтик, как Эдгар По. У него есть новел-ла «Овальный портрет». Это история о том, как один моло-дой художник стал рисовать свою молодую жену, в кото-рую он был влюблен. Овальный портрет стал с нее делать.
И портрет удавался. Но вот что происходило: чем дальше продвигался портрет, тем становилось яснее, что женщина, с которой пишется портрет, вянет и чахнет. И когда портрет был готов, жена художника умерла. Портрет зажил жизнью, а живая женщина скончалась. Искусство победило жизнь, отобрало у жизни все силы; все ее силы впитало в себя. И от-менило жизнь, сделало ее ненужной.
Бальзаку была присуща эта идея состязания с жизнью. Вот он пишет свою эпопею, «Человеческую комедию». Он пишет ее для того, чтобы отменить действительность. Вся Франция перейдет в его романы. Известны анекдоты о Баль-заке, очень характерные анекдоты. К нему приехала из про-винции племянница. Он, как всегда, был очень занят, но вы-шел с ней в сад погулять. Он писал в то время «Евгению Гранде». Она ему рассказала, эта девица, про какого-то дя-дюшку, тетушку... Он очень нетерпеливо ее выслушал. Потом сказал: хватит, давайте вернемся к действительности. И рас-сказал ей сюжет «Евгении Гранде». Это называлось возвра-щением к действительности.
Теперь спрашивается: почему вся эта огромная тематика современной материальной практики была усыновлена в ли-тературе именно Бальзаком? Почему до Бальзака ее в лите-ратуре не было?
Видите ли, существует такой наивный взгляд, которого наша критика, к сожалению, до сих пор придерживается: буд-то бы решительно все существующее может и должно быть представлено в искусстве. Все может быть темой искусства и всех искусств. Пытались заседание месткома изображать в балете. Местком есть почтенное явление — почему же балету не изображать заседание месткома? Серьезные политические темы разрабатываются в кукольном театре. Они теряют вся-кую серьезность. Чтобы то или иное явление жизни могло войти в искусство, нужны определенные условия. Это вовсе не делается беспересадочным способом. Как объясняют, по-чему Гоголь стал изображать чиновников? Ну вот, были чи-новники, и Гоголь стал их изображать. Но ведь и до Гоголя были чиновники. Значит, само наличие факта не означает, что этот факт может стать темой литературы.
Помню, как-то раз я пришел в Союз писателей. И там висит огромное объявление: Союз работников прилавка объ-являет конкурс на лучшую пьесу из жизни работников при-лавка. По-моему, невозможно написать хорошую пьесу о жизни работников прилавка. А они считали: мы существуем, следо-вательно, о нас можно написать пьесу.
Я существую, следо-вательно, из меня можно сделать искусство. А это совсем не так. Я думаю, что Бальзак с его новой тематикой мог по-явиться именно в это время, только в 1820—1830-е годы, в эпоху разворачивания капитализма во Франции. В послере-волюционную эпоху. Писатель типа Бальзака в XVIII веке немыслим. Хотя в XVIII веке существовали и земледелие, и промышленность, и торговля и т. д. И нотариусы существо-вали, и купцы, а если они и выводились в литературе, то обыкновенно под комическим знаком. А у Бальзака они вы-водятся в самом серьезном смысле. Возьмем Мольера. Когда Мольер изображает купца, нотариуса — это персонаж коме-дийный. А у Бальзака нет никакой комедийности. Хотя он, по особым причинам, всю свою эпопею назвал «Человечес-кой комедией».
Так вот, я спрашиваю, почему эта сфера, эта огромная сфера материальной практики, почему она именно в эту эпо-ху становится достоянием литературы? И ответ таков. Разу-меется, все дело в тех переворотах, в том общественном пере-вороте и в тех отдельных переворотах, которые произвела революция. Революция сняла всякого рода оковы, всякого рода насильственную опеку, всякого рода регламент с мате-риальной практики общества. Это и было главным содер-жанием Французской революции: борьба со всеми силами, ограничивающими развитие материальной практики, сдерживающими ее.
В самом деле, представьте себе, как жила Франция до революции. Все находилось под наблюдением государства. Все контролировалось государством. Промышленник ника-ких самостоятельных прав не имел. Купец, который произ-водил сукно, — ему было предписано государством, какого сорта сукна он должен производить. Существовала целая ар-мия надсмотрщиков, государственных контролеров, которая наблюдала, чтобы эти условия соблюдались. Промышленни-ки могли выпускать только то, что предусматривалось госу-дарством. В количествах, предусматриваемых государством. Скажем, вы не могли бесконечно развивать производство. До революции вам было указано, что ваше предприятие долж-но существовать в каких-то строго определенных масштабах. Сколько штук сукна вы можете выбросить на рынок — это все было предписано. То же самое относилось и к торговле. Торговля была регламентирована.
Ну а что говорить о земледелии? Земледелие было кре-постным.
Революция все это отменила. Она предоставила промыш-ленности и торговле полнейшую свободу. Крестьян она ос-вободила от крепостничества. Иначе говоря, Французская ре-волюция внесла в материальную практику общества дух сво-боды, инициативы. И поэтому материальная практика вся заиграла жизнью. Приобрела самостоятельность, индиви-дуальность и потому смогла стать достоянием искусства. У Бальзака материальная практика проникнута духом мощ-ной энергии и личной свободы. За материальной практикой всюду видны люди. Личности. Свободные личности, направ-ляющие ее. И в этой области, которая, казалось, была безна-дежной прозой, теперь появляется своеобразная поэзия.
В литературу и искусство может попасть только то, что выходит из области прозы, из области прозаизма, в чем по-является поэтический смысл. Какое-то явление становится достоянием искусства потому, что оно существует с поэти-ческим содержанием.
И сами личности, эти герои материальной практики пос-ле революции очень изменились. Купцы, промышленники — после революции они совсем другие люди. Новая практи-ка, свободная практика требует инициативы. Прежде всего и больше всего — инициативы. Свободная материальная практика требует от ее героев таланта. Надо быть не только про-мышленником, но талантливым промышленником.
И вы смотрите — эти герои Бальзака, эти делатели мил-лионов, например старый Гранде, — ведь это талантливые личности. Гранде симпатий к себе не вызывает, но ведь это крупный человек. Это талант, ум. Это настоящий стратег и тактик в своем виноградарстве. Да, характер, талант, ум — вот что требовалось от этих новых людей во всех областях.
А вот люди без дарований в промышленности, торговле — они у Бальзака все гибнут.
Помните роман Бальзака «История величия и падения Сезара Бирото»? Почему Сезар Бирото не выдержал, не мог справиться с жизнью? А потому, что он был посредствен-ность. А посредственности у Бальзака погибают.
А финансисты Бальзака? Гобсек. Это же в высшей степе-ни талантливая личность. Я не говорю о других его свойст-вах. Это талантливая личность, это выдающийся ум, не прав-да ли?
Пытались сравнивать Гобсека и Плюшкина. Это очень по-учительно. У нас в России почвы для этого не было. Плюш-кин — какой же это Гобсек? Ни таланта, ни ума, ни воли. Это патологическая фигура.
Старик Горио не в такой степени посредственность, как Бирото. Но все-таки старик Горио терпит крушение. У него есть какие-то дарования коммерческие, но они недостаточны. Вот Гранде, старик Гранде, — это грандиозная личность. Вы никак не скажете, что старик Гранде пошл, прозаичен. Хотя он только и занят своими подсчетами. Этот скупец, эта чер-ствая душа — все-таки он не прозаичен. Я бы сказал о нем так: это крупный разбойник... Не правда ли? Он может со-перничать по какой-то значительности с Корсаром Байрона. Да он и есть корсар. Особый корсар складов с винными бочками. Корсар на купечестве. Это очень крупнопородный че-ловек. Как и другие... у Бальзака таких героев много...
В этих людях говорит освобожденная материальная прак-тика послереволюционного буржуазного общества. Она сде-лала этих людей. Она дала им масштаб, дала им дарования, иногда даже гениальность. Иные из финансистов или пред-принимателей Бальзака — это гении.
Теперь второе. Что изменила буржуазная революция? Материальную практику общества, да. Видите, люди работа-ют на себя. Фабрикант, купец — они работают не на государ-ственные сборы, а на себя, что и придает им энергию. Но они в то же время работают на общество. На какие-то определен-ные общественные величины. Они работают, имея в виду какой-то необъятный общественный горизонт.
Крестьянин обрабатывал виноградник для своего госпо-дина — так было до революции. Промышленник выполнял государственный заказ. Теперь все это отпало. Они работают на неопределенный рынок. На общество. Не на отдельных лиц, а на общество. Так вот в чем прежде всего содержание «Человеческой комедии» — в освобожденной стихии матери-альной практики. Вспомните, мы постоянно говорили с вами, что романтики прославляют стихию жизни вообще, энергию жизни вообще, как это делал Виктор Гюго. Бальзак отли-чается от романтиков тем, что его романы тоже наполнены стихией и энергией, но эта стихия и энергия получает опре-деленное содержание. Эта стихия — поток материальных ве-щей, существующих в предпринимательстве, в обмене, в сдел-ках коммерческих и так далее, и так далее.
Причем Бальзак дает чувствовать, что эта стихия матери-альной практики — стихия первостепенного значения. По-этому никаких комизмов здесь нет.
Вот вам сравнение. У Мольера есть предшественник Гоб-сека. Есть Гарпагон. Но Гарпагон ведь смешная, комическая фигура. А если вы снимете все смешное, то получится Гоб-сек. Он может быть отвратительным, но не смешным.
Мольер жил в недрах другого общества, и это делание денег ему могло показаться комическим занятием. Бальза-ку — нет. Бальзак понимал, что делание денег — это основа основ. Как же это могло быть смешным?
Хорошо. Но вот спрашивается, почему же вся эпопея на-зывается «Человеческая комедия»? Все серьезно, все значи-тельно. А все-таки — комедия. В конце концов — комедия. В конце всех концов.
Бальзак постиг великое противоречие современного об-щества. Да, все эти буржуа, которых он изображает, все эти промышленники, финансисты, торговцы и так далее, — я го-ворил — они работают на общество. Но ведь противоречие в том, что на общество работает не общественная сила, а от-дельные индивидуумы. А вот эта материальная практика — она же сама не обобществлена, она анархична, индивидуаль-на. И вот это и есть великая антитеза, великий контраст, который схвачен Бальзаком. Бальзак, как и Виктор Гюго, умеет видеть антитезы. Только он видит их более реалистично, чем это свойственно Виктору Гюго. Виктор Гюго таких основных антитез современного общества не схватывает, как романтик. А Бальзак схватывает. И первое и величайшее про-тиворечие, что на общество идет работа не общественной си-лы. На общество работают разрозненные индивидуумы. Ма-териальная практика находится в руках у разрозненных индивидуумов. И эти разрозненные индивидуумы вынуждены вести друг с другом жесточайшую борьбу. Общеизвестно, что в буржуазном обществе генеральное явление — конкуренция. Вот эту конкурентную борьбу, со всеми ее последствиями, Бальзак прекрасно изобразил. Конкурентная борьба. Зве-риные отношения между одними конкурентами и другими. Борьба идет на уничтожение, на подавление. Каждый бур-жуа, каждый деятель материальной практики вынужден до-биваться для себя монополии, подавлять противника.
Очень хорошо это общество схвачено в одном письме Белинского к Боткину. Это письмо от 2-6 декабря 1847 года: «Торгаш есть существо по натуре своей пошлое, дрянное, низкое, пре-зренное, ибо он служит Плутусу, а этот бог ревнивее всех других богов и больше их имеет право сказать: кто не за меня, тот против меня. Он требует себе человека всего, без раздела, и тогда щедро награждает его; приверженцев же не-полных он бросает в банкрутство, а потом в тюрьму, а нако-нец в нищету. Торгаш — существо, цель жизни которого — нажива, поставить пределы этой наживе невозможно. Она — что морская вода: не удовлетворяет жажды, а только сильнее раздражает ее. Торгаш не может иметь интересов, не относя-щихся к его карману. Для него деньги не средство, а цель и люди — тоже цель; у него нет к ним любви и сострадания, он свирепее зверя, неумолимее смерти. <...> Это портрет не торгаша вообще, а торгаша-гения». Видно, что Белинский к тому времени начитался Бальзака. Это Бальзак ему подска-зал, что торгаш может быть гением, Наполеоном. Это откры-тие Бальзака.
Так вот, что в этом письме надо выделить? Говорится о том, что погоня за деньгами в современном обществе не имеет и не может иметь меры. Вот в старом обществе, добуржуазном, чело-век мог себе поставить пределы. А в том обществе, в котором жил Бальзак, мера — всякая мера — отпадает. Если ты зарабо-тал себе только на дом с садиком, то можешь не сомневаться, что через несколько месяцев с молотка продадут твой дом и са-дик. Человек должен стремиться к тому, чтобы расширять свои капиталы. Это уже не дело его личной жадности. У Мольера Гарпагон обожает деньги. И это его личная слабость. Болезнь. А Гобсек не может не обожать деньги. Он должен стремиться к этому бесконечному разрастанию своего богатства.
Вот игра, вот диалектика, которую постоянно Бальзак пе-ред вами воспроизводит. Революция освободила материаль-ные отношения, материальную практику. Она начала с того, что сделала человека свободным. А приводит к тому, что ма-териальный интерес, материальная практика, погоня за день-гами поедает человека до конца. Эти люди, освобожденные революцией, превращаются ходом вещей в рабов материаль-ной практики, в ее пленников, хотят они этого или нет. И это есть настоящее содержание комедии у Бальзака.
Вещи, материальные вещи, деньги, имущественные интересы съедают людей. Настоящая жизнь в этом обществе принадлежит не людям, а вещам. Получается так, что душой, страстями, волей обладают мертвые вещи, а человек превращается в вещь.
Помните, старого Гранде, архимиллионера, который был порабощен своими миллионами? Помните его чудовищную скупость? Приезжает племянник из Парижа. Он его угощает чуть ли не вороньим бульоном. Помните, как он воспитывает свою дочь?
Мертвое — вещи, капиталы, деньги становятся хозяевами в жизни, а живые мертвеют. Вот в этом и состоит страшная человеческая комедия, изображенная Бальзаком.